Бесплатный фрагмент - Призрак из прошлого (Моя темная половина)

…Живший ожиданием турнира Бристоль, наконец, дождался этого грандиозного события. Теперь центром городской жизни стало именно ристалище — поле для турнира, которое было устроено специально для такого случая.

Место будущих сражений представляло собой поле правильно прямоугольной формы. У одной из длинных сторон был выстроен барьер, предназначенный для конного поединка. Возле короткой стороны стоял частокол из заостренных кольев — на них потом будут надеты тыквы, на которых рыцари буду показывать умение владеть мечом. Остальная территория была разделена на квадраты, предназначенные для сражения конных и пеших участников турнира, и для финального поединка.

В то время участниками турнира могли стать настоящие рыцари, носившие гордую приставку «сэр» к своему имени, или же те юноши, которые только мечтали о звании паладина. Чтобы быть рыцарем, нужно было иметь не только горячее желание сражаться во благо Британии и короля. Чаще всего рыцарский сан покупали своим сыновьям богатые отцы, удовольствие это было далеко не дешевое. Кроме этого рыцарю полагалось иметь собственного боевого коня, а лучше, двух, вооружение, и доспехи. Все это стоило огромных денег, и юноши из обнищавших дворянских семей могли получить сан рыцаря, коня и вооружение, победив в одном из таких турниров. Обычно такие юноши не имели собственных доспехов и вооружения, но могли взять все это у добрых родственников, или тех, кто просто хотел помочь.

Именно такой приз, в виде сана паладина, коня, и полного вооружения, полагался победителю Бристольского турнира. Кроме того, победитель получал сто фунтов золотом и титул виконта, если до сих пор он титула не имел, хотя нетитулованных юношей среди участников почти никогда не встречалось.

По обычаю турнир длился два дня. В первый день в нем принимали участие шестнадцать рыцарей. Начинался турнир с представления судьей участников турнира, и все рыцари объезжали ристалище верхом на своих боевых конях, чтобы увидеть всех соперников. Потом судья проводил жребий, чтобы определить пары участников для первого поединка, и оглашал правила турнира. В первый день турнира самым главныим было сражение на копьях у барьера, когда два всадника скакали навстречу друг другу по разные стороны барьера, с копьями наперевес, и старались вышибить соперника из седла. Проигравшим считался тот, кто падал на землю. Таких попыток каждой паре участников полагалось три, и побеждал тот рыцарь, который падал на землю меньшее количество раз. Итогом первого дня турнира становились восемь юношей, которые получали право на участие во втором дне турнира.

На второй день испытаний для участников было больше. Во-первых, состязание в искусстве владения луком, причем в стрельбе по мишени стоя, с колена, и со скачущей лошади. Для этого состязания соперников тоже разбивали на пары, с помощью жребия, выигрывал тот, кто поразил больше мишеней. На то, чтобы поразить каждую мишень, давалось тоже по три попытки. В следующий этап переходили четверо из восьми участников. Вторым этапом был поединок, в котором сражались рыцари верхом на лошадях уже на мечах. Главным было правило — если один из соперников падал с лошади, второй тоже должен был спешиться, и бой продолжался уже между пешими соперниками. Побежденным считался рыцарь, который поднимал вверх руку в знак поражения, или бросал на землю щит, и в одном, и в другом случае поединок немедленно прекращался. Потом рыцари показывали искусство владения оружием, срубая с кольев надетые на них тыквы, но это было своего рода развлечением. После всех состязаний оставалось лишь два участника, именно их поединок и определял победителя.

Финальный бой был самым тяжелым. Проводился он в специально отведенном для этого месте, это был очерченый на земле круг. Сражались рыцари в полном боевом облачении и пешими, поединок этот был на мечах. Главным было следующее правило — если один из бойцов заступал за черту, он считался проигравшим. В этом и была сложность, ведь в бою рыцари не слишком следили за границами круга. Очень везло тем участникам, у которых были оруженосцы — им дозволялось следить за поединком и криком предупреждать своего паладина, если тот приближался к черте. Брошенный на землю щит, или поднятая вверх рука, считались знаком поражения, и бой прекращался.

Победитель турнира получал право выбрать королеву турнира из присутствующих среди зрителей девушек. Для этого он садился верхом, и судья вешал на конец копья рыцаря бриллиантовую корону. Рыцарь объезжал ряды зрителей и протягивал корону выбранной девушке, после чего она спускалась на ристалище и садилась на лошадь победителя. Рыцарь с королевой объезжал ристалище по кругу, под апплодисменты зрителей, а потом она дарила ему поцелуй, и вручала приз. После турнира устраивался бал, который открывала королева турнира вместе с победителем, а остальные участники получали из ее рук драгоценные золотые кубки, украшенные самоцветами, в качестве утешительного приза. Кроме того, сама королева получала из рук судьи награду в двадцать фунтов, бриллиантовая корона тоже оставалсь ей.

Было и еще одно правило. Все поединки на турнире велись затупленным оружием. Но победитель турнира имел одну привелегию — он мог, не объясняя причины, вызвать на бой любого из участников турнира, для этого он подъезжал к выбранному сопернику и бил копьем в его щит. Тогда вместо двух дней, турнир длился три дня — этот бой откладывался на следующий день, чтобы дать возможность участникам отдохнуть, ведь это был бой насмерть, настоящим, острым оружием, причем выбрать оружие было привелегией победителя. Отказ от поединка грозил крупными неприятностями — лишением титула и сана рыцаря, хуже позора придумать было трудно. Право дать сигнал к началу боя принадлежало королеве турнира, она же могла в любой момент остановить поединок, ударив в гонг. Но на памяти судьи, сэра Грира, еще ни один турнир не оканчивался боем насмерть.

Аманда, Селена и Дженн в нетерпении ждали начала турнира. Правда, Аманда всерьез опасалась, что среди участников могут оказаться ее несостоявшиеся женихи. Один из них — барон Седрик Кессинджер, точно был паладином, и не пропускал ни один турнир, таская в качестве бесплатного оруженосца своего младшего брата Троя. Еще один, виконт Генри Кросби, тоже все уши прожужжал девушке о том, что обязательно будет учавствовать в ближайшем турнире, в надежде получить сан рыцаря.

Тем не менее, Аманда очень хотела увидеть турнир. Ее подружки тоже сгорали от нетерпения. Правда, после случившегося с ней, Дженн еще долго боялась выходить на улицу, да и сам Френсис не выпускал ее из дома одну. Аманда приехала к подружке на следующий же день, чтобы узнать, как она себя чувствует. Дженн успела успокоиться, хотя, по возвращению домой ей пришлось увидеть настоящий кошмар, когда прямо с порога ее муж набросился на своего давнего врага, и принялся избивать его так, что не выдержал даже Джейсон, и едва ли не силой отогнал своего помощника от Смита.

Но Смиту не повезло вдвойне — обыскав его, лорд Ульрих нашел у него за поясом свиток, в котором было написано несколько слов:

«Джейсон Ульрих, Френсис Маккензи, Кристиан Веласкес, Алистер Грир, Энрике Кортес, Грейс Каллахан, вы, шестеро убийц, пославших на смерть невиновного, скоро поплатитесь за это!»

Написанное в свитке привело в ярость теперь уже начальника стражи. Он сразу понял, о каком «невиновном» идет речь, ведь Веласкесу уже угрожали за смерть Джо Коллинза. Он с трудом угомонил разбушевавшегося помощника, и увез Смита в Кроу-хилл. В течение следующих пяти дней злосчастный Смит пытался, и не мог вспомнить, откуда он знает Джо Коллинза и зачем принес Френсису письмо. Но вспомнить он, к его несчастью, ничего не смог, несмотря на старания Веласкеса и Джейсона, а на шестой день отдал Богу душу, к неудовольствию судьи, имя которого тоже было в письме. Сэр Алистер позвал Джейсона в свой кабинет, и показал ему письмо, которое нашел в своем доме.

«Вспомни Джо Коллинза! — гласило послание, — все убийцы ответят за его смерть!

Джейсон, как и раньше, не мог понять, почему, спустя год, кто-то вдруг вспомнил убийцу пяти девушек, и почему так уверен в его невиновности? Эта история уже начала действовать ему на нервы, он всерьез забеспокоился, но о своих подозрениях никому решил не говорить. Только возле домика Аманды снова появилась охрана, и девушка уже не возражала. Она и сама была напугана этой историей, ведь имя ее любимого тоже было в письме. Энрике успокаивал девушку, но она теперь, как когда-то Дженн, боялась куда-то надолго его отпускать, сходя с ума при мысли, что он может не вернуться. Дженн тоже боялась, но ее муж все время был с ней, и говорил, что на пустые угрозы он никогда внимания не обращал.

О письмах и угрозах узнала и Джулиана. Лорду Ульриху пришлось клятвенно заверять обеспокоенную женщину, что ничего плохого с ним не случиться. Волнение матери заметил и Энрике, в душу которого уже не раз закрадывались какие-то смутные подозрения, но он пока ничего не говорил, лишь внимательно наблюдал за матерью и своим другом.

…Страхи страхами, но, все же турнир Аманда не пропустила. В тот день, когда он открывался, Джейсон самолично привез Селену и Аманду на ристалище, и остался с ними. Аманда надеялась, что Джейсон все-таки примет участие в турнире, но он огорчил девушку, сказав, что в его возрасте уже не место на ристалище. Для начальника стражи полагалось лучшее место, поэтому все поле было видно, как на ладони. Дженн и Френсис, к радости Аманды, тоже присоединились к ним, среди зрителей Аманда увидела и Эмму, та приветливо помахала девушке рукой. По просьбе Аманды лорд Ульрих позволил Эмме один раз увидеть Этель, но легче не стало никому — Этель, впав в ступор, не узнала Эмму, а трактирщица только еще больше расстроилась, увидев, в каком состоянии находиться ее бывшая жилица.

Завидев Эмму, Дженн демонстративно обняла своего мужа, и поцеловала его, а потом гордо задрала вверх подбородок. Несмотря на усилия Аманды, девушки так и не подружились…

— Милорд, а турнир скоро начнется? — нетерпеливо вертелась на скамье Селена, осматриваясь вокруг со жгучим любопытством.

— Считай, уже начался, — ответил Джейсон, — сейчас соберуться зрители, и судья подаст сигнал, потом все участники выедут на ристалище, и он представит их. А ты уже видишь себя королевой турнира, Селена?

— Ну что вы, милорд, я и не помышляю об этом, — проговорила девушка, и ее щеки залила краска.

— Кого бы ни выбрал королевой заносчивый юнец в доспехах, все равно самая красивая королева на этом турнире моя! — Френсис обнял Дженн, и та в ответ улыбнулась, прижавшись к его груди.

— Спасибо, любимый…, — прошептала она.

— Жаль, здесь нет вашей королевы, милорд…, — шаловливо шепнула Аманда на ухо Джейсону, обняв его за шею, и тот, не поворачивая головы покосился на нее.

— Не понимаю, о чем ты? — спросил он шутливым тоном, и девушка улыбнулась.

— Сами знаете, милорд…

— Конечно, знаю, это я просто так спросил, — Джейсон тихонько вздохнул, — ей, как и ее сыну, нельзя посещать праздники, к сожалению, это закон…

— Я хотела остаться с Энрике, но он велел мне веселиться, ведь после свадьбы все запреты перейдут и на меня тоже, — Аманда пожала плечами, — но я не думаю, что мне захочется видеть турнир каждый год…

Пока они разговаривали, скамьи постепенно заполнялись зрителями. Веселые окрики, которыми знакомые между собой люди приветствовали друг друга, перекликались с восторженным лепетом юных прелестниц. Они нетерпеливо подпрыгивали, впиваясь взглядом в шатры, раскинутые за пределами ристалища. Там, вдалеке, уже можно было разглядеть блестевшие на солнце, закованные в латы фигуры участников — рыцари выстраивались для торжественного выезда. Между скамьями бегали шустрые торговцы вином и сладостями. Когда один из них остановился напротив начальника стражи, Джейсон выбрал для девушек сахарные груши, мужчины же взяли себе по кружке легкого кислого вина — в жару оно хорошо освежало.

Аманда, Дженн и Селена, для которых все было в новинку, смотрели по сторонам с огромным любопытством. Девушки мало кого знали в городе, поэтому людей не разглядывали, им была интересна окружающая обстановка и атмосфера праздника.

К своему удивлению, Аманда вдруг увидела знакомые лица несколькими рядами ниже, на мягких подушках, сидел старый барон Джон Дерби, а рядом с ним его дочь, леди Офелия, унылая особа пятнадцати лет от роду, видимо, ее уже выпустили из монастыря, где она воспитывалась. Леди Офелия была точь в точь похожа на своего брата — худая, с невыразительным, прыщавым лицом, и волосами цвета перепревшей соломы. Аманда видела ее лишь один раз, когда барон Форестер приглашал семейство Дерби на обед, и ей уже тогда хотелось придушить недалекую баронессу, которая плаксивым голосом сообщила ей, что очень хочет назвать ее сестрой, видимо, братец научил ее, как разжалобить леди Аманду. Как они попали на турнир, Аманда не знала.

Неподалеку она увидела и еще одну особу, наличие которой среди зрителей не удивило ее, ведь она предполагала, что один из ее «женихов» будет учавствовать в турнире. На скамье, гордо подняв вверх подбородок, восседала леди Кларисса Кессинджер, это ее старший брат Седрик безуспешно сватался к Аманде. И хотя леди Кларисса, юная девушка, которой недавно исполнилось тринадцать лет, была с виду приятнее Офелии, все же Аманда и с ней не смогла подружиться. Ее бесило поведение леди Клариссы по отношению к ее старшему брату, за которым она ходила буквально по пятам, причем на второго брата, Троя, она и внимания не обращала. Конечно, никто не запрещал старшему брату любить и оберегать сестру, но барон Седрик делал это слишком ревностно, а леди Кларисса буквально висела у него на шее. Аманда тогда заявила барону, что не слишком удивиться, если увидит леди Клариссу на брачном ложе. Неудивительно, что сейчас леди Кларисса здесь, это говорило только о том, что барон Седрик будет учавствовать в турнире. Судя по довольному и гордому виду леди Клариссы, в мыслях она уже примерила корону королевы, осталась лишь самая малость — чтобы барон Кессинджер победил в турнире и протянул корону своей прилипчивой сестре.

Когда появился, по крики зрителей, судья Грир, шум усилился. Поднявшись по ступенькам в собственную ложу с мягким креслом, возле которого стояло кресло поменьше, предназначенное для королевы, судья встал, и глашатаи громко затрубили в рога. Шум постепенно стих, и судья взял свиток, протянутый ему Роско — помощник сэра Грира был рядом с ним.

— Приветствуем всех жителей города на ежегодном большом турнире! — провозгласил судья, — начало которого я, судья города, сэр Алистер Грир, объявляю прямо сейчас! В турнире примут участие шестнадцать сильных и храбрых юношей, которые гордо носят сан паладина, или хотят заслужить его своей доблестью в турнире!

Зрители громко закричали и заапплодировали, особенно старались девушки. Судья подождал, пока утихнет шум, а потом продолжил свою речь.

— Главным призом для победителя станет великолепный боевой конь, полное вооружение и доспехи рыцаря, а также титул виконта, сан паладина, если победитель не имеет ни того, ни другого, и сто золотых фунтов! Победитель выберет королеву турнира среди прекрасных девушек, которые уже ждут в нетерпении, и откроет с королевой бал, назначенный на завтра! Выбранная королева получит из моих рук двадцать фунтов золотом и вот эту корону!

Сэр Грир, под восхищенный ропот городских прелестниц, поднял вверх сверкающее великолепие из трехсот бриллиантов чистой воды, которое зажглось в лучах солнца миллиардами разноцветных искр. Над этой короной и день и ночь в течение месяца трудились два ювелира-еврея, кропотливо подбирая каждый камень. Пожалуй, это был единственный случай, когда судья допускал к себе евреев.

— А сейчас я, наконец, представлю вам участников турнира! — сэр Грир развернул другой свиток, и глашатаи снова затрубили в рога.

Вереница всадников в сверкающих доспехах, пустив коней рысью, въехала на поле будущих состязаний, и направилась вдоль ограждения, мимо рядов зрителей, лошадей некоторых участников турнира вели в поводу оруженосцы. Аманда краем глаза заметила, что леди Кларисса вскочила с места, ее глаза взбудораженно вспыхнули.

— Сэр Вильям, лорд Лакоста! — начал читать судья, и Аманда поняла, что приставка «сэр», означает, что участник уже был титулованным рыцарем.

Всадник без оруженосца, верхом на вороном, в белых «чулках», громадном першеронском скакуне, покрытом красно-белой попоной, ехал первым. Забрало на его шлеме было поднято, ветер трепал красный плащ, спадавший до седла, в руке он, по обычаю, держал родовой флаг, на нем был изображен крест. Тяжелая поступь першеронского жеребца заставляла землю трястись. Вид у этого рыцаря был очень надменный, и, проезжая мимо девушек, он помахал им рукой.

— Сэр Седрик, барон Кессинджер!

Аманда с интересом рассматривала бывшего жениха в рыцарских доспехах, прикрытых черным плащом с белой каймой, на красной подкладке, и изображением на нем двух вздыбленных лошадей красного цвета, шлем его тоже украшали черные и белые перья. Забрало было поднято, Аманда даже рассмотрела шрам, пересекавший правый глаз барона. Боевого коня, гнедой масти в черных «чулках» на задних ногах, покрытого черно-белой попоной, вел низкорослый, сутулый оруженосец — брат Седрика, которого Аманда тоже узнала, в руке он держал копье. Увидев Аманду, сэр Седрик, как истинный рыцарь, отвесил ей поклон, и девушка послала ему воздушный поцелуй. Джейсон удивленно посмотрел на нее.

— Вы что, знакомы? — спросил он, и девушка кивнула.

— Сэр Седрик был восьмым по счету претендентом на мою руку, — скромно сказала она.

— И сколько же их было? — весело спросил Джейсон, и девушка пожала плечами.

— Пятнадцать…

— Вот это да! — услышав ее слова, воскликнул Френсис, — и все они принимают участие в этом турнире?

— Нет, с лордом Лакоста я не знакома…, — похлопала ресницами Аманда и снова обратила взор вниз, перед зрителями уже появился следующий участник.

— Сэр Тобиас, виконт Райден!

Невысокий, какой-то больно худощавый, даже в доспехах, виконт проехал мимо зрителей на сером боевом коне, покрытом ярко-зеленой попоной, оруженосца с ним не было. Доспехи покрывал такой же изумрудный плащ с волчьей головой, красного цвета.

— Сэр Джордан, барон Виллфред!

Боевого коня этого рыцаря в ярко-синей попоне, огромного гнедого жеребца шайрской породы вел оруженосец. Забрало его шлема было опущено, шлем украшали синие перья, в руке он держал свой флаг с изображением золотого медведя. Такое же изображение, только белого цвета, было на попоне коня и на груди рыцарского плаща барона.

— Виконт Генри Кросби!

Аманда вздрогнула от неожиданности, услышав второе знакомое имя. Бедный Генри не был рыцарем, но горячо мечтал, чтобы к его имени добавляли слово «сэр». Он был сыном давно обнищавшего виконта Виктора Кросби, и его доспехи выглядели так, словно он нашел их на свалке и сам заново вычистил.

Боевым коня тоже нельзя было назвать, это была обычная упряжная лошадь, и Аманда мысленно помолилась, чтобы в конном поединке в соперники виконту не достался барон Седрик — его живой таран сметет лошадь Кросби, даже не заметив, что попало ему по ноги. Девушке от души стало жаль бедного виконта, и она мысленно пожелала ему удачи, понимая, что победить в турнире ему поможет, разве что, невероятное чудо. Словно услышав ее мысли, Кросби повернул голову, и встретился взглядом с бывшей невестой.

— Леди Аманда! — выкрикнул он, — о, прекрасная леди, вас послал сюда Господь! Я буду драться до последнего, чтобы протянуть вам корону!

— Спасибо, сэр Генри! — Аманда смахнула слезинку и послала ему поцелуй.

— Еще один жених? — хитро спросил лорд Джейсон и Аманда кивнула. Стоявшие рядом с ней подружки захихикали.

— Барон Кессинджер выглядит более мужественно! — заметила Дженн, и Аманда шлепнула ее веером.

— Барон Лоренс Дерби!

— Кто?! — выкрикнули в один голос Аманда, Селена и Джейсон, и все трое наклонились вниз.

Аманда не верила ни ушам, ни глазам. Так вот почему барон Джон и леди Офелия были здесь! Барон Лоренс решил поучавствовать в турнире, и покрыть себя неминуемым позором! Аманда, поспешно прикрыв лицо веером, чтобы Дерби не увидел ее, снова вознесла молитву Господу, в этот раз она, как раз наоборот, просила его свести в поединке давних врагов — Дерби и Кессинджера. Девушка не сомневалась, что после схватки с таким опытным бойцом, каким был барон Седрик, Дерби, напрочь, забудет о следующем турнире и гордой приставке «сэр» к своему имени.

— Жаль, я не участник этого турнира, — разочарованно проговорил Джейсон, сжав кулаки, — вот уж кому бы я бросил вызов на бой насмерть!

— Я очень хочу увидеть, как барон будет сражаться с настоящими рыцарями! — добавила Аманда, — вот умора будет…

— Сэр Гектор, лорд Дешанел!

Мужественное имя никак не вязалось с нескладной фигурой следующего участника, хотя у него и был прекрасный конь, кованые доспехи и оруженосец. Но смотрел он по сторонам с очень гордым видом.

— Виконт Винсент Долан!

Всадник в алом плаще поверх доспехов проскакал мимо рядов мелкой рысью, он был без оруженосца, поднятое забрало открывало лицо совсем молодого юноши, почти мальчика, с наивным детским взглядом, и чистыми, небесно-голубыми глазами.

— Лорд Ричард Стенфорд!

Мимо рядов, выгибая шею, проскакал вороной першерон, на котором восседал рыцарь в легкой, длинной кольчуге, едва прикрытой панцирем, в синем плаще. Оруженосца с ним не было, да и выглядел он не слишком презентабельно, для турнира его доспехи казались слишком легкими.

— Сэр Джон, лорд Шелби!

Появление следующего участника, с виду тоже молодого, который ехал на прекрасном коне першеронской породы, без оруженосца, особенно громкими и радостными воплями приветствовала девочка лет лесяти, сидевшая двумя рядами ниже Аманды, и женщина, державшая девочку на коленях. Он тоже повернулся в их сторону и поклонился. Джейсон тронул Аманду за плечо и указал на них.

— Это Мэри Флемминг, — с улыбкой сказал он и Аманда догадалась, что это та самая Мэри, дочка бывшей прачки, и прошлогодняя королева турнира. Что же, если лорду Шелби повезет, у Мэри есть шанс снова выйти на ристалище в бриллиантовой короне, подумала Аманда.

— Сэр Сайрус, виконт Вентура!

Следующий паладин выглядел постарше остальных участников, ему с виду было около тридцати лет. Гордое лицо его, видимое из-под забрала, сияло самодовольным выражением, и он смотрел на остальных соперников свысока. Аманде не понравился этот взгляд, она догадывалась, что такие высокомерные господа обычно ничего из себя не представляют.

— Барон Отто фон Герц!

Появление на турнире немца удивило Аманду не меньше, чем появление на нем же барона Дерби. Как выяснилось, этого участника знали Френсис и лорд Джейсон — Отто фон Герц был охотником за ведьмами и жил в Малмсбери, Джейсон иногда с ним встречался, и они помогали друг другу в их нелегком и даже опасном ремесле. Глядя на холодное, бледное лицо барона с застывшим, как лед, взглядом светло-голубых глаз, Аманда уже не захотела бы оказаться на месте ведьмы. Он увидел среди зрителей лорда Джейсона и Френсиса и приветственно поднял руку, тоже самое сделали и они, причем Аманда заметила, что второй рукой Френсис машинально натянул поглубже капюшон на голову Дженн.

— Сэр Элиот, барон Баррет!

Конь следующего участника, молодого и довольно приятного с виду рыцаря, видимо, рвался в бой — всаднику приходилось сдерживать его, и он шел не рысью, а мелким галопом.

— Виконт Эдвард Моррана!

Этот участник выглядел столь же уныло, как и Генри Кросби. Невыразительная внешность, какие-то старые, даже, заметно помятые, доспехи, и простая крестьянская лошадь, вместо боевого рыцарского коня оставляли мало шансов на победу в турнире. Так же бедно выглядели и два последних участника — барон Вильям Стентон, и Джозеф Бриар. Последний участник вызывал к себе наибольшую жалость — он не был рыцарем, и не имел титула, а его доспехи выглядели еще хуже, чем у виконта Кросби. Видимо на последние деньги он купил себе участие в турнире, надеясь получить сан рыцаря и титул виконта.

После того, как судья представил участников турнира, они объехали ристалище, пустив лошадей галопом, а потом выстроились перед ложей судьи, в одну прямую линию. Аманда про себя насчитала восемь титулованных паладинов, и восемь обычных юношей, все было по-честному и поровну, но вот оруженосцы были только у троих участников.

Судья развернул другой свиток, который подал ему Роско, и громким голосом зачитал им правила турнира, хотя, как минимум, половина присутствующих, знала эти правила наизусть. Аманду удивило то, что победитель мог запросто вызвать любого участника на бой насмерть, не объясняя ему причины. Судья добавил, что в случае возможной гибели самого победителя, приз не доставался никому, но, при этом, он благосклонно добавил, что не помнит ни одного турнира, который оканчивался смертельным поединком.

После оглашения правил началась жеребьевка. Две маленькие девочки поднесли судье обтянутые бархатом шкатулки. Для первого поединка на копьях пары подбирались строго — рыцарь против обычного участника, поэтому их количество всегда было равным, чтобы все было по честному. Судья сначала выбирал пергамент из одной шкатулки, а потом из другой, и названные им соперники, разбиваясь на пары, отъезжали в сторонку, выстраиваясь уже по два.

— Сэр Райден и виконт Долан!

Первая пара, смерив друг друга взглядами, отъехала из ровного ряда рыцарей, а судья быстро продолжал.

— Сэр Лакоста и барон Стентон…! Сэр Виллфред и лорд Стенфорд…! Сэр Вентура и барон Дерби…! (Аманда кисло поморщилась). Сэр Шелби и виконт Кросби (Генри снова не везло, ему в соперники достался прошлогодний победитель). Сэр Кессинджер и Джозеф Бриар! (для бедного искателя титула первый в его жизни турнир, видимо, обещал стать последним). Сэр Баррет и виконт Моррана…! Сэр Дешанел и барон фон Герц! Первая пара, к барьеру!

Названные участники галопом поскакали к барьеру, встав друг напротив друга по разные строны барьера. Аманда мысленно пожелала удачи явно более слабому виконту Долану, видно было, что мальчик очень волнуется. Оруженосцев не было ни у одного из них, поэтому копья подали им слуги, и каждое копье проверил специальный человек, убедившись, что острый конец копья спилен. Джейсон пояснил девушкам, что таких копий у участника турнира должно быть достаточное количество — если он переломает все вооружение, взять другое ему будет просто негде.

По первому, короткому сигналу рога, оба участника опустили на лицо забрала шлемов, и взяли копья наперевес. Зрители в волнении начали вставать с мест, чтобы лучше все видеть. Снова затрубил рог, и всадники, разогнав лошадей бешеным галопом, понеслись навстречу друг другу. От топота лошадей буквально затряслась земля. Расстояние было достаточно большим, но скакали рыцари так быстро, что их копья сшиблись, как показалось Аманде, почти сразу. Раздался громкий треск. Конец копья Райдена ударил в плечо молоденького виконта, сам он от копья уклонился, и Долан кувырком полетел с лошади, его копье переломилось пополам. Лошадь поскакала дальше, и ее остановили слуги, а всадник, шатаясь, поднялся на ноги, держась рукой за ушибленное плечо. Сэр Райден, победным жестом подняв копье вверх, доскакал до конца барьера и развернул лошадь.

Вторая попытка, от которой виконт Долан не отказался, успехом не увенчалась, только в этот раз копья соперников попали в щиты, и от удара сэра Райдена виконт Долан лишился и его — щит раскололся пополам, а всадник снова упал.

И, хотя концы копий были не острыми, все же при ударе и падении можно было получить очень тяжелые травмы. Видимо, это и произошло с молоденьким виконтом. Он с трудом поднялся на ноги, сделал пару шагов, и тут же упал снова. К нему подбежали слуги, и виконт Долан поднял вверх руку, признав поражение. Аманде было до слез жаль смотреть, как несчастный мальчик, стащив с головы шлем, и вытирая лившуюся по щеке кровь, понуро побрел в сторону, уводя за собой свою лошадь. Победитель, помахав копьем, тоже отъехал, уступив место второй паре, в этот раз к барьеру подъехали сэр Лакоста и барон Стентон.

— О, Бог мой, этот барон выглядит совсем не по-рыцарски…, — в волнении прошептала Аманда своим подружкам, все они встали с мест, и вцепились в ограждение ложи, — наверное сейчас и с ним произойдет тоже самое…

Девушка не ошиблась. Как и первая пара, эти участники не использовали все три попытки. После первого же заезда барон Стентон сломал копье и потерял щит, но на землю упали оба рыцаря. Сэр Лакоста великодушно подал барону свое запасное копье, но во втором заезде вышиб его из седла метким ударом в грудь, а сам удержался на лошади, хоть и покачнулся от удара барона. Для третьей попытки Стентон оружия уже не нашел, его копье было у него единственным, а копье, поданное ему соперником, сломалось при падении, и вторым победителем стал лорд Лакоста. Он тоже отъехал в сторону, а к барьеру направилась третья пара участников, сэр Виллфред и лорд Стенфорд.

Аманда искренне не понимала, всерьез ли рассчитывал на победу рыцарь, на котором не было даже настоящих доспехов, как на лорде Стенфорде. И, когда слуга подал ему копье, стало ясно, что он дико волнуется — конец копья то опускался вниз, то поднимался вверх, а вороной першерон беспокойно топал ногой. То ли дело сэр Виллфред — закованная в тяжелые латы фигура рыцаря смотрелась угрожающе даже со стороны, а копье, которое с поклоном подал паладину оруженосец, даже не дрогнуло. Джейсон, не менее внимательно наблюдавший за турниром, заметил, что барон взял копье в левую руку.

— О, Бог мой, если этот барон доберется до конного поединка на мечах, его сопернику я не позавидую, — негромко сказал он, и Френсис тоже вгляделся в замерших в ожидании сигнала рыцарей.

— Левша? — спросил он, и Джейсон кивнул.

— А почему левшу считают неудобным противником? — с любопытством спросила Аманда.

— Видишь ли, девочка моя, обычно воин держит меч в правой руке, а на левой у него щит. Если у соперника все тоже самое, то, когда они стоят напротив, удары мечей чаще попадают по щитам. В случае же, когда соперник левша, щит он вешает на правую руку…

Аманда сдвинула брови, мысленно представив, что говорил Джейсон и захлопала в ладоши.

— Я догадалась! Если щит у одного противника на правой руке, то получается, что второй не может защищаться своим щитом, ведь он попадает не под удар меча, а под удар второго щита!

— Все верно, — улыбнулся Джейсон, — тот, кто действует левой рукой, бьет мечом в незащищенную часть тела соперника, но сам при этом прикрывается щитом…

Пока они говорили, прозвучал сигнал рожка и всадники поскакали навстречу друг другу. Этот поединок оказался короче, чем оба предыдущих. От удара копья барона Виллфреда его противник, щит которого разлетелся в щепки, вылетел из седла и сделал в воздухе сальто, с грохотом рухнув на землю. Противник, получив ощутимый удар в плечо, тоже качнулся назад, но не упал, а проскакал мимо, развернув лошадь. Но, когда он занял исходную позицию, то увидел, что лорд Стенфорд, даже не вставая, тянет вверх руку. Третьим победителем тоже стал паладин.

Когда к барьеру вызвали четвертую пару, Аманда подпрыгивала от нетерпения, ведь к барьеру скакали сэр Вентура и барон Дерби. Виконт Сайрус Вентура не зря смотрелся старше остальных — видно, он побывал уже ни в одном десятке турниров. Аманда желала в мыслях, чтобы сейчас напротив Дерби стоял барон Кессинджер, грозный сэр Седрик тоже показал бы ничтожному Дерби, где раки зимуют, но и виконт Вентура смотрелся довольно внушительно, в сравнении с соперником.

Аманда не могла взять в толк, где барон Лоренс взял доспехи, склоняясь к мысли, что их ковали в деревенской кузнице. Конь, правда, был першеронским, но казался Аманде каким-то маленьким. Под тяжестью лат тощая фигура Дерби сутулилась, ему явно не хватало гордой посадки в седле настоящих паладинов. До сих пор все участники, уже прошедшие первый этап турнира, держались в седле прямо, особенно те, к чьему имени добавляли приставку «сэр». Дерби же выглядел, как придавленный камнем таракан. Аманда очень жалела, что ей не пришлось лицезреть, как барон Дерби садился на лошадь, но она была уверена — если соперник вышибет Дерби из седла, то повторить свой подвиг барон уже не сможет.

Противники встали на исходную позицию, и протрубил рог. Виконт Вентура первым погнал лошадь галопом, Дерби сделал это с небольшой задержкой. Когда соперники поравнялись, первым нанес удар виконт Вентура, и барон Дерби свалился с лошади, даже не успев нанести ответный удар сопернику. Виконт Вентура проскакал вперед, и развернул лошадь, а Дерби поднялся, держась руками за голову. Слуга остановил его лошадь, и подвел ее барону. Аманда перегнулась через ограждение, ее глаза впились в барона Дерби со жгучим интересом. Как и думала девушка, барон никак не мог сесть в седло, а оруженосца, который в этих случаях помогал рыцарю, у Дерби не было.

Пока Дерби, подпрыгивая на одной ноге, пытался попасть второй ногой в стремя, все участники с интересом наблюдали за ним. Сжалился над стараниями Дерби барон Виллфред, он наклонился к своему оруженосцу и что-то сказал ему. Юноша подошел к Дерби, с трудом приподняв его, перекинул барона через седло, и, пиная его коленом, помог вскарабкаться на лошадь. Дерби, опустив голову, поехал на исходную позицию к барьеру, и Аманда заметила, что его отец уже держиться рукой за сердце, а леди Офелия обмахивает его платком.

Второй заезд, однако, стал полной неожиданностью для всех. Когда, по сигналу рога, всадники погнали лошадей навстречу друг другу, конь виконта Вентуры вдруг поскользнулся, и рухнул на землю вместе с всадником. Зрители разочарованно взвыли — по правилам турнира, падение всадника вместе с лошадью, засчитывалось, как поражение. Виконт Вентура, поднявшись на ноги, рвал и метал от досады, а перепуганный Дерби, в руке которого тряслось копье, был объявлен победителем заезда. Аманда просто не могла в это поверить. Ведь тщедушный Дерби прошел во второй этап турнира совершенно незаслуженно. Похоже, не верил в случившееся и барон Джон — его дочь все еще махала над ним платком.

Возмущению Аманды предела не было, но ее отвлекла следующая пара участников — к барьеру подъезжал победитель прошлогоднего турнира, лорд Шелби, и недавний претендент на ее руку — виконт Кросби.

Двумя рядами ниже Мэри Флемминг, прижав ко рту сложенные ладошки, подошла к самому ограждению, видно было, что девочка волновалась за своего благодетеля. Она то и дело вставала на цыпочки, и подпрыгивала на месте.

Когда затрубил рог, Мэри не выдержала, и закрыла ладошками глаза. Ее примеру последовала и Аманда, стоя позади Джейсона, девушка опустила голову, уткнувшись лицом в его плечо. Голову она приподняла, когда услышала громкий треск и грохот падения, и ее лицо вытянулось. Волнение Мэри было напрасным — сэр Шелби, откинувшись назад, уклонился от удара копья Генри, но его копье угодило Кросби в живот, и виконт рухнул с лошади. Сэр Шелби победным жестом потряс в воздухе копьем и промчался мимо упавшего Генри.

Однако, от второй попытки тот не отказался, и снова сел в седло, развернув лошадь на исходную позицию. Второй заезд для Кросби был более удачным. От удара он снова не смог уклониться, но сам едва не вышиб из седла соперника, Шелби удержался на лошади буквально чудом. Это здорово разозлило паладина, это было заметно по тому, как он погнал лошадь на исходную позицию для третьего заезда. Аманда дрожала от волнения, кусая кончик пальца, и Джейсон обнял ее за плечи.

Чуда не произошло — обозленный тем, что едва не упал на землю, сэр Шелби обрушил на бедного Генри всю свою ярость, и виконт был сбит с лошади таким ударом, что едва смог встать. Шелби снова потряс в воздухе копьем и присоединился к другим победителям, а Генри, понуро повесив голову, хромая, ушел в другую сторону. Аманда, видя как прыгает от радости Мэри Флемминг, обнимаясь с какой-то девчонкой, едва подавила желание запустить чем-нибудь в ее голову.

— Бедняжка Генри, — вздохнула она, и Селена сочувственно обняла ее, а Дженн погладила по голове. Аманда шмыгнула носом и повернулась к Джейсону, обняв его за шею.

— Я теперь даже рада, милорд, что вы не принимаете участия в турнире, — проговорила она, — я бы не смогла видеть, как вы упадете с лошади на землю….

— Спасибо тебе, что так высоко ценишь мое боевое искусство, — улыбнулся Джейсон, поцеловав Аманду в макушку, и та, сообразив, что она сказала, густо покраснела.

— Ой…, простите, милорд, я не то хотела сказать….

— А знаешь, я могу порадовать тебя завтра! — вдруг предложил Джейсон, — когда рыцари будут соревноваться в стрельбе из лука, некоторые зрители тоже могут принять участие, просто так, чтобы потешить себя, и ощутить настоящим рыцарем..

— Правда? — Аманда захлопала в ладоши, — я буду ждать с нетерпением!

А к барьеру уже скакала пятая пара участников. В этот раз со своего места вскочила леди Кларисса, приложив к губам зажатый в пальцах платочек.

Никому не известному Джозефу Бриару предстояло сразиться с Седриком Кессинджером. Аманда заранее пожалела юношу — видимо, он очень хотел прославиться и получить титул, но против такого противника устоять будет трудно. Хотя, на нелепом примере барона Дерби она убедилась, что чудеса, все-таки, бывают. Пока он был единственным, прошедшим в следующий этап, участником, не носившим сана паладина.

Однако в этот раз чуда тоже не произошло. Когда протрубил рог, и всадники поскакали навстречу друг другу, Аманде показалось, что Седрик поднял копье слишком высоко, в то время как Джозеф метил противнику в грудь, и она поняла, для чего — при сближении копье коварного барона ударило в голову соперника, и Бриар, само собой разумеется, кубарем полетел на землю. Какой эффект произвел удар копья по закрытому шлему, можно было только догадаться. Бриар с тудом встал, схватившись за голову, и несколько раз падал на колени, пока дошел до своей лошади, но все же сел верхом и вернулся на исходную позицию. Копье Седрика сломалось пополам, и его брат, поклонившись, подал ему другое.

Глядя, как суетиться несчастный Трой, Аманда вспоминала, что именно поэтому невзлюбила Седрика — его младший брат всегда был слабым и безвольным, и Седрик откровенно презирал его, при этом вынуждая ездить с ним по турнирам, и пользовался им как бесплатным оруженосцем. Но Трой и не думал возражать и покорно таскал за Седриком его доспехи и вооружение. Мать их умерла, подарив мужу Клариссу, потом умер и старый барон Кессинджер, теперь Седрик был в семье главным, поэтому командовал братом, как хотел, обзывая его семейным позором за слабость и жалкую внешность…

Во втором заезде Бриар уже сам попытался повторить то, что сделал барон Кессинджер, и ему почти удалось сбросить противника с лошади. Увидев направленное в лицо копье, Кессинджер уклонился в сторону и потерял равновесие, свесившись вниз, но в последний момент все же смог выпрямиться, при этом его копье, все же, достигло цели, ударив в плечо Бриара. Аманда могла поклясться, что слышала хруст кости.

Бриар, едва усидев в седле, снова вернулся на исходную позицию, при этом он согнулся, держась за плечо, но все же поднял копье. Зрители вопили от восторга — храбрость неизвестного и нетитулованного участника не могла оставить их равнодушными. Но одной храбрости, как выяснилось, было мало, сыграло роль и людское коварство. Кессинджер уже догадался, что сломал противнику руку, и ударил копьем в то же плечо. Бриар тяжело покачнулся и упал с лошади, а Кессинджер, доскакав до конца барьера, поднял лошадь на дыбы и победно помахал копьем. Леди Кларисса, как и ранее Мери Флемминг, танцевала от радости.

— Этот барон не слишком честен с соперниками, — покачал головой Джейсон, и девушка поморщилась.

— Если он издевается над собственным братом, что еще можно от него ждать? — пробормотала она.

Победителем следующего поединка стал виконт Моррана — еще один участник, не имевший рыцарского сана. Невысокий рост позволил ему ловко уклоняться от копья барона Баррета, и тот два раза упал с лошади сам, пытаясь дотянуться до соперника, а в третьем заезде на земле оказались оба соперника, но все же победителем стал виконт Моррана.

Общему другу лорда Джейсона и Френсиса повезло меньше — барон фон Герц несмотря на свою несомненную доблесть все же не смог победить опытного участника многих турниров — сэра Гектора. Его внешность, поначалу, показалась Аманде непрезентабельной, но копьем он владел в совершенстве, и все три раза остался в седле, даже когда копье барона фон Герца попадало в цель.

Поединок у барьера был завершен. Все шестнадцать участников, сев верхом, снова проскакали галопом вдоль всего ристалища и выстроились перед судьей, под радостные крики и апплодисменты зрителей. Когда шум утих, судья встал и милостиво улыбнулся горделивой улыбкой, окинув всех рыцарей отеческим взором.

— Храбрые юноши, вы все показали свою доблесть! — провозгласил он, — и наблюдать за поединком было удовольствием для зрителей, и лично для меня! Увы, не все из вас примут участие в завтрашних состязаниях, и сейчас мы чевствуем победителей! Сэр Тобиас, виконт Райден!

Первый участник, гордо подняв руку вверх, выехал из ряда рыцарей, и поскакал по кругу.

— Сэр Вильям, лорд Лакоста…! Сэр Джордан, барон Виллфред…! Барон Лоренс Дерби…! Сэр Джон, лорд Шелби…! Сэр Седрик, барон Кессинджер…! Виконт Эдвард Моррана…! Сэр Гектор, лорд Дешанел…!

Названные участники, все выезжали на ристалище, и галопом скакали по кругу, мимо рядов зрителей, которые громко кричали и хлопали им. Шестеро из восьми были паладинами, и завтрашние состязания обещали быть очень интересными. Когда все победители сделали круг по ристалищу, их поверженные соперники, наоборот, отъехали назад, к шатрам, а шесть рыцарей и два обычных дворянина снова выстроились перед судьей, которому поднесли шкатулку. Началась жеребьевка для завтрашних состязаний с луком, с которых начнется второй этап турнира. В этот раз пары подбирались по воле случая. Аманда сжала кулачки, и вознесла молитву Господу, вслушиваясь в имена соперников, которые называл судья.

— Сэр Джон, лорд Шелби…! — судья поднял кусочек пергамента, а потом вынул второй кусочек, — … против виконта Эдварда Морраны!

Два рыцаря выехали вперед, а судья снова сунул руку в шкатулку.

— Сэр Тобиас, виконт Райден против сэра Вильяма, лорда Лакоста!

Еще одна пара выехала вперед, и рыцари кивнули друг другу.

— Сэр Джордан, барон Виллфред против сэра Гектора, лорда Дешанела!

Третья пара тоже приветствовала друг друга кивком головы, выехав вперед, и Аманда мысленно поблагодарила Господа, когда услышала последний выкрик судьи:

— Сэр Седрик, барон Кессинджер, против барона Лоренса Дерби!

Седрик, выехав вперед, даже не повернул головы в сторону Дерби, который до сих пор не верил, что стоит сейчас перед судьей в качестве участника второго тура турнира. И хотя соперниками Дерби и Кессинджер будут в состязании лучников, все же Аманда знала, что лучник из Дерби такой же, как и воин. Если бы не досадное падение виконта Вентуры, Дерби был бы сейчас в числе проигравших.

Когда шкатулку унесли, судья еще раз поздравил всех рыцарей, а потом объявил, что состязание лучников будет не только для участников турнира — в нем могут принять участие любые горожане, чтобы показать свое мастерство.

После всех церемоний и поздравлений участники турнира разъехались, теперь им предстоял отдых. Зрители тоже стали расходиться. Аманда и ее спутники спустились со своей ложи, и девушка прикрылась веером, стараясь не попадать на глаза барону Джону Дерби и его дочери.

— Аманда, давай немного погуляем, — предложила Селена, и Аманда посмотрела на лорда Джейсона.

— Идите, конечно, — кивнул тот, — но прошу тебя, Аманда, не гуляйте слишком долго. Сейчас в городе очень много приезжих, на улице полно народа, но все же мне будет спокойнее, если вечером ты будешь сидеть дома.

— Не беспокойтесь, ваша милость, — улыбнулась Селена, — мы недолго. Дженн…?

— Дженн идет домой, — ответил за жену Френсис, и та улыбнулась подружкам.

— У меня другие планы на сегодня, — покачала она головой, — пойдем, дорогой?

Френсис и Дженн, попрощавшись, отошли, Джейсон на прощание сказал своему помощнику, что вечером хотел повидать Отто фон Герца, которого пригласит в трактир. Френсис тоже пообещал придти.

Аманда и Селена, взявшись за руки, побежали вниз по ступенькам. Но одной неприятной встречи Аманде, все же, избежать не удалось — ее приметила леди Кларисса Кессинджер.

— Аманда, душечка! — девушка помахала ей рукой, и Аманде пришлось остановиться, и она тоже улыбнулась.

Селена заметила, что обе девушки смотрят друг на друга так, словно у них внезапно заболели все зубы.

— Кларисса! — Аманда подошла к девушке, и они прижались друг к другу сначала одной щекой, потом другой, вместо поцелуя, — ты ждешь своего брата? Я видела турнир, Седрик, как всегда, на высоте!

— Спасибо, дорогая, — леди Кларисса расплылась в улыбке еще шире, — жаль, у тебя нет брата, который мог бы тоже принять участие в таком турнире!

— Я бы сошла с ума, наблюдая, как моего брата сбивают с лошади копьем, — развела руками Аманда, — или, того хуже….

— Это не так страшно, — очаровательным голоском проговорила Кларисса, и развернула веер, — особенно, когда знаешь, что твой брат прекрасный воин! Жаль, мы не смогли стать сестрами…!

— Я бы поболтала с тобой, Кларисса, — Аманда сделала тоже самое, — но нам с подругой уже пора, мы хотели погулять…

Девушки распрощались и Аманда с Селеной пошла дальше. Девушки направились вдоль ограждения ристалища, сейчас по полю бегали детишки. Не успели они дойти до конца ограждения, как их снова окликнули. Аманда увидела виконта Кросби, который торопливо шел к ним. Девушка остановилась.

— Виконт! Рада вас увидеть снова, — улыбнулась она, протянув ему руку, которую тот приложил к губам, — я волновалась за вас… Вы не ранены?

— Все это ерунда в сравнение с тем, что я не смогу преподнести вам корону, прекрасная Аманда, — улыбнулся Кросби, и пошел рядом с девушками.

— Не стоит переживать из-за этого, — Аманда ободряюще погладила юношу по плечу, — ваш соперник был победителем прошлогоднего турнира…

— И у меня не было шансов, — Кросби вздохнул, — вряд ли я когда-то еще смогу попасть на турнир, у меня нет ни коня, ни вооружения, а все, что я привез на турнир, дал мне мой добрый кузен, сам он уже не учавствует в турнирах.

— Не стоит переживать, Генри, — Аманда ласково обняла юношу, — все у вас будет хорошо, только надо надеяться на лучшее…

…Все рыцари, которые принимали участие в турнире, уже успели разойтись по своим шатрам, где одни отдыхали, а другие мысленно уже готовились к состязаниям, намеченным на завтра. В одном из таких шатров на мягких подушках полулежал молодой барон. Рубашки на нем не было, и он опирался спиной на сложенные подушки. В состязаниях у барьера он получил весьма ощутимый удар копья в плечо, и теперь рядом с ним, опустившись на колено, сидел мужчина постарше, ощупывая место удара. На плече юноши лиловел огромный кровоподтек, и от прикосновения он едва слышно застонал.

— Лежи спокойно, — проворчал мужчина, крепко взял юношу за руку, чуть выше запястья, второй рукой уперся в его плечо, а потом резко дернул его руку на себя. Раздался противный щелчок, но молодой барон смог сдержать стон, лишь прикусил до крови губу.

— Все, — мужчина ощупал плечо своего пациента, а потом вынул свернутый бинт из плотного полотна, — надо перевязать, завтра я повязку сниму.

— Делай то, что нужно…, — юноша со вздохом откинулся на подушку, и провел рукой по лицу, — я так устал….

— Присядь, — мужчина размотал полотно, аккуратно наложил повязку, а потом протянул юноше хрустальный пузырек, — вот это ты сейчас выпьешь, и ляжешь спать.

— Ты уверен, что мне это нужно?

— Уверен. Крепкий сон тебе сейчас необходим, чтобы ты завтра смог выйти на ристалище.

Юноша покорно сделал то, что ему велели, и выпил содержимое пузырька, а потом снова прилег на подушку.

— Я выйду на ристалище в любом виде…, — пробормотал он, и зевнул, — ты побудешь здесь, или пойдешь в город?

— Я останусь с тобой, — мужчина снял с маленькой жаровни высокий золотой чайник с длинным носиком, и налил в чашку ароматный чай.

Шатер наполнился запахом трав. Протянув руку, мужчина зажег палочку из благовоний и запах еще больше усилися. Но этого было уже и не нужно — молодой барон уже крепко спал. Мужчина, посмотрев на него с какой-то пронзительной нежностью, осторожно протянул руку, и провел рукой по его темным волосам, убрав со лба непослушные пряди, а потом встал, забрал чашку с чаем, и отошел в другой угол шатра, пристроившись там на подушках. Он тоже решил отдохнуть, хотя у него была мысль пойти в город. Но он решил не оставлять своего подопечного одного.

В шатер заглянул растрепанный юноша с рыжеватыми волосами, который держал в руках рыцарский панцирь. Он положил его в угол, и посмотрел на мужчину.

— Я все вычистил, господин, вмятина была небольшая, — сказал он, и мужчина кивнул ему.

— Присмотри за лошадью, — велел он, — а когда наточишь меч, принеси мне, я его проверю.

— Да, господин, — юноша поклонился и вышел, а мужчина откинулся на подушки и тоже закрыл глаза…

…В это же самое время, уже в другом шатре, другой участник турнира, барон Кессинджер, с помощью своего оруженосца освобождался от доспехов. Его брат аккуратно снимал с Седрика латы, но барон при этом недовольно ворчал, хотя в состязании он не получил ощутимых травм.

— Завтра приготовишь мне с утра более легкие доспехи, — сказал он, и Трой покорно кивнул головой.

— Хорошо, я все сделаю. А латы для конного поединка их готовить, или нет…?

— Ты уверен, что я проиграю в состязании лучников? — хмуро спросил Седрик, и его брат растерянно развел руками.

Ответить он не успел — пола шатра, прикрывавшая вход, зашелестела, и внутрь проскользнула маленькая фигурка, которая, протянув руки, направилась к Седрику, это была леди Кларисса.

— Вы были великолепны, барон! — улыбаясь, проворковала она, и обняла брата, — впрочем, я и не сомневалась в вашей победе.

— Спасибо, дорогая, — Седрик поцеловал сестру, которая подставила ему щеку, и хмуро посмотрел на Троя, тот копался в углу шатра, складывая тяжелые латы, которые собирался вычистить, — а вот наш брат не верит в то, что завтра я смогу победить!

— Почему вы так решили, сударь? — тихо спросил Трой, и Седрик презрительно скривился.

— Ты спросил, готовить ли латы для конного поединка, прекрасно зная, что в этих состязаниях будут принимать участие лучшие лучники! — фыркнул Седрик, и леди Кларисса недовольно поморщилась.

— Вы всегда были недалеким, Трой, — заявила она, обнимая Седрика за шею, — задавать такие вопросы брату! Не обращайте на него внимания, — повернулась она к Седрику, — вам надо думать о турнире!

— Вы будете самой прекрасной королевой из тех, что были на этом турнире, — пообещал тот, — завтра я все для этого сделаю!

— А вы видели Аманду? Она была среди зрителей! — сообщила Кларисса, и отошла в сторону, развернув веер, — стояла в ложе с каким-то мужчиной.

— Видел, и даже приветствовал ее, — кивнул Седрик и повернулся к Трою, который, как всегда, не вмешивался в их разговор, — долго ты будешь копаться? Если ты будешь чистить латы с такой скоростью, они даже к утру не будут готовы!

— Я все сделаю, — заверил Трой, — а потом я могу проводить Клариссу, если она хочет прогуляться по городу!

— Вы шутите? — Кларисса перестала махать веером, — я с вами никуда не пойду, сударь, еще не хватало, чтобы меня убили какие-нибудь разбойники!

— Вы думаете, я не смогу вас защитить? — тихо спросил Трой.

Кларисса рассмеялась. Подойдя к Трою, она хлопнула его веером по плечу.

— Я не думаю, я в этом уверена! — заявила она, — если уж я и пойду гулять, то только с Седриком!

— Я не смогу, дорогая, — покачал головой барон Кессинджер, — я хочу отдохнуть, завтра будет очень тяжелый день. А вы можете погулять сейчас, пока еще светло.

— Я все же останусь с вами, — покачала головой леди Кларисса, — как вы думаете, Седрик, а кем был мужчина, с которым была Аманда? Для мужа как-то староват…

— Я не знаю, — Седрик пожал плечами, — это меня не касается. Больше всего меня волнует, что завтра моим противником будет это ничтожество, барон Дерби! Выступать против такого соперника это тоже самое, что топтать свою гордость, хуже этой размазни, наверное, может быть только мой жалкий брат!

— Седрик, но ведь это хорошо! — удивленно воскликнула Кларисса, — вы с легкостью победите Дерби…

— Вот именно, с легкостью! А я приехал на турнир, чтобы сражаться с настоящими воинами! Как вообще Дерби попал на этот турнир?

— Успокойтесь, — Кларисса обняла Седрика, — вам нужно отдохнуть, сами же говорили.

Трой тихо вышел из шатра, унося с собой латы, и Седрик, проводив его хмурым взглядом, повернулся к Клариссе.

— Я сам провожу вас вечером на прогулку, — сказал он, — а пока стоит отдохнуть…

…Еще одной неприятной встречи Аманде тоже избежать не удалось — когда они с Селеной уже уходили, девушку снова окликнули. Обернувшись, Аманда кисло поморщилась — она увидела барона Дерби. Селена, заметив его, ухватила Аманду за руку, и беспомощно оглянулась, но Аманда в этот раз не испугалась — кругом была стража, и девушка знала, что барон Дерби ничего ей не сделает.

— Леди Аманда! — Дерби отвесил девушке издевательский поклон, — я не чаял увидеть вас!

— Могу сказать тоже самое, барон! — Аманда развернула веер, и замахала им, — я была уверена, что иду на рыцарский турнир! Что заставило вас так рисковать своей жизнью?

— Можете смеяться надо мной, это меня не трогает, — проговорил Дерби, — я не собирался говорить вам, но мой отец предложил мне попросить руки другой девушки.

— Я знаю эту несчастную? — полюбопытствовала Аманда, и Дерби кивнул.

— Да! Это леди Кларисса Кессинджер, я принял участие в турнире, чтобы барон Седрик убедился, что я достоин руки его сестры.

— Вы меня удивили, барон! — Аманда приподняла брови, — тогда вам стоит молить Господа о том, чтобы завтра барону Кессинджеру вышибли мозги, потому что в здравом уме он не согласиться на ваш брак с его сестрой!

Дерби злобно нахохлился, но решил не обращать внимания на колкости Аманды. Девушка тоскливо зевнула и взяла Селену под руку.

— Пойдем отсюда, Селена, — сказала она, — завтра надо встать пораньше, чтобы занять удобные места, мне не терпиться увидеть, как барон Лоренс будет добиваться руки леди Клариссы. Умоляю вас, барон, не говорите об этом барону Седрику, дайте ему шанс принять участие в турнире!

— Почему же мне нельзя об этом говорить? — злобно спросил Дерби и Аманда пожала плечами.

— Потому что барон Седрик умрет от смеха, услышав это! Простите, барон, нам пора….

— Клянусь, попади вы в мою постель, леди Форестер, и я бы заставил вас горько пожалеть о том, что вы смеетесь надо мной! Если бы за победу в турнире я мог выбрать для себя служанку, я бы победил лишь для того, чтобы выбрать вас, и заставить вылизывать мои сапоги!

Выпалив это, Дерби развернулся, и быстро пошел прочь. Аманда помахала ему вслед, и они с Селеной пошли в сторону города….

…Вечер выдался приятным для всех. Когда Аманда и Селена вернулись домой, там девушку уже ждал Энрике. Едва увидев его, Аманда бросилась к нему, и крепко обняла, прижав его к себе. Ее внезапно охватила жалость от того, что Энрике не позволено посещать такие праздники, на которых веселяться все жители города.

— Энрике…, — девушка потерлась щекой о грудь мужчины, — ты давно ждешь меня?

— Нет, я пришел недавно, — Энрике улыбнулся, — по дороге встретил Джейсона, и он сообщил, что в турнире принимает участие барон Дерби…

— Да уж, новость просто ошеломительна, — проговорила девушка, — но я не хочу о нем говорить, этот вечер принадлежит только нам. Мы пойдем гулять?

— Конечно, — Энрике улыбнулся девушке и она, привстав на цыпочки, поцеловала его. Селена уже поднялась наверх, чтобы не мешать их разговору, но Аманда этого не заметила. Она сейчас видела перед собой только Энрике, в последнее время они не могли проводить вместе время столько, сколько им хотелось. Девушка даже не хотела отпускать его, и они вместе направились в трапезную, где уже был накрыт стол для ужина. Кухарка, услышав шаги и разговор, поторопилась выйти, чтобы узнать, не подавать ли на стол еду — запеченную рыбу, свежий сыр, вино с пряностями и мясные пироги.

— Пожалуй, нам стоит поесть, — Аманда улыбнулась кухарке, — а потом выйдем на вечернюю прогулку…

— Я люблю тебя…, — Энрике взял девушку за руку и прижал ее к губам, и Аманда потерлась щекой о его ладонь, глаза ее в свете свечей ласково светились.

— Я хочу, чтобы этот вечер не кончался…, — прошептала она, и их пальцы крепче сплелись, — как жаль, что ты, все-таки, не сможешь поехать в Саутхемптон….

— Любимая, это решение судьи, — Энрике потянул девушку к себе, и она пересела к нему на колени, обняв за шею, — меня утешает только одно, что вы не задержитесь надолго.

— А почему твоя мать не заходит ко мне? — Аманда подняла голову, — она ведь не передумала, и не станет возражать против нашей свадьбы?

— Ну, конечно, нет, глупенькая! — Энрике крепче прижал к себе девушку и поцеловал ее в висок, — она сейчас так поглощена заботами о своей Сюзи и ее дочери, что забыла даже обо мне. Сегодня она даже решила переночевать у Сюзи, не понимаю, почему она так носиться с ней?

— Разве это плохо, что госпожа Джулиана решила проявить о ком-то заботу? — удивилась Аманда, — Сюзи никого не знает в Бристоле, я понимаю, каково ей сейчас, да еще с малышкой на руках. А знаешь, Лаура очень забавная девочка…

— Хочешь себе такую же? — Энрике улыбнулся и Аманда приподняла брови.

— Кажется, господин Кортес, ужинать нам придется в спальне? — спросила она лукаво, и Энрике склонил голову к плечу.

— Я возражать не буду…. Знаешь, любимая моя, иногда я смотрю на тебя, и спрашиваю Господа, за что, за какие заслуги он послал мне такое счастье…? И мне бывает страшно…

— Почему? — Аманда прижала ладони к его лицу, заглядывая в глаза, — не бойся ничего, я твоя, и только твоя….

— Я знаю, — Энрике прижал девушку к себе, — но ведь из-за меня ты теперь лишишься титула и замка, а ведь Джейсон помог бы тебе получить наследство… Ты уверена, что не пожалеешь…?

— Энрике, я уверена в одном, каждую минуту, каждый день, я хочу быть с тобой…, — прошептала девушка, — однажды я уже потеряла того, кого любила, и эта боль, как мне казалось, не утихнет никогда. Но я справилась, а потом Господь послал мне тебя, и я снова смогла полюбить. Никакие замки и титулы не сравняться с этим, любимый, поверь мне….

Не говоря ни слова, Энрике опустил голову на плечо девушки, и она прижала его к себе, ощущая, как по щекам струиться соленая влага.

Дверь скрипнула — в трапезную вошла Селена и тут же замерла на пороге, щеки ее залились краской.

— Ой…, прости, Аманда, я вам помешала? — спросила она и Аманда вытерла слезы и покачала головой.

— Нет, ты можешь поесть, а мы поднимемся наверх, — сказала она и встала, — пойдем, Энрике?

— Пошли, — мужчина кивнул и встал. Селена растерянно посмотрела на них, поняв, что ужинать она будет в одиночестве.

Едва они вышли, Энрике прикрыл за собой дверь и указал на нее.

— Мне показалось, или Селена опять выглядит неважно? — тихо спросил он, и Аманда пожала плечами.

— Кажется, с ней все хорошо. Я говорила со Стейси перед отъездом, она сказала, что Селена, хоть и с трудом, но оправилась от того, что с ней произошло. А Дженн вообще заявила, что Селена беременна! Я испугалась одной этой мысли, слава Богу, Стейси сказала, что ничего подобного не обнаружила, хотя, поначалу, думала тоже самое…

— Волнение тоже может подорвать здоровье, — покачал головой Энрике, — ты бы видела мою маму, когда умер отец, а ведь, поначалу, она так страдала…. Даже спустя пару месяцев ей не становилось лучше, а только хуже. Если сразу она еще держалась, то потом на нее страшно было посмотреть, она похудела, ничего не могла есть, только лежала в постели, а потом, и вовсе чем-то отравилась, и едва не отдала Богу душу. Ты и представить не можешь, каково это, рвота и головокружение так ее измотали, что она не могла даже сесть в кровати, никогда ее такой не видел…

— Но она же поправилась?

— Да, для того, чтобы сразу уехать, — Энрике вздохнул, — до сих пор я не услышал внятных объяснений ее поступку….

— Забудь об этом, — Аманда улыбнулась, — она приехала, и пускай теперь нянчится со своей подругой, это лучше, чем сидеть дома под замком…

…Тусклый свет нескольких свечей в бронзовом канделябре, едва освещал большую комнату, бросая причудливые блики на балдахин из тяжелого бархата, скрывавший от посторонних глаз огромную кровать. Полутьму комнаты то и дело нарушало ее едва слышное поскрипывание, прерываемое таким же тихим стоном. Неровный свет падал сейчас на кровать, на которой едва можно было рассмотреть два обнаженных тела, на смятых простынях, мужчину и женщину, которые сейчас не заметили бы и всемирного потопа, настолько захватила их неистовая страсть. Перекатываясь на мягком матрасе то в одну, то в другую сторону, они едва ли не падали на пол, оказываясь на самом краю кровати, но все же вовремя замечали это.

Мужчина, опираясь на руку, чтобы не придавить свое сокровище, прижимал женщину к себе другой рукой, и та, запрокинув голову, приподнималась ему навстречу, задыхаясь от наслаждения. То и дело их губы соприкасались, и сливались в страстном поцелуе, жадно ловя друг друга, словно умирающий от жажды ловит капли воды. На их коже поблескивали капельки пота, придавая ей перламутровый оттенок.

Наконец, мужчина на секунду замер, а потом медленно перевернулся на спину, запрокинув одну руку за голову, он тяжело дышал, и его светлые волосы потемнели на висках от пота. Женщина приподнялась, положив голову на его грудь, и прижалась к его коже губами, на ее лице светилась улыбка.

— Как же долго нужно было этого ждать…, — прошептал мужчина, и повернул голову, — клянусь, любимая моя, если бы ты сейчас не пришла ко мне, я бы сделал это сам…

— Я сошла с ума, Джейсон…, — женщина провела ладонью по его груди, — но ничего не смогла сделать с собой, ноги сами несли меня….

— Как и меня тогда, в ту единственную ночь, которую мы провели вместе…, — Джейсон перевернулся на бок, и женщина прижалась к нему всем телом, крепко обняв обеими руками, ее голова опустилась на его плечо, — а потом ты исчезла, и я потерял смысл жизни…

— Теперь я никуда не уйду от тебя, обещаю…, — Джулиана, а это была она, вытерла скатившуюся из глаз слезинку, и Джейсон крепче прижал ее к себе, словно боясь отпустить.

— Я тоже обещаю, что не задержусь в Саутхемптоне, — проговорил он, — а когда мы вернемся, я сам поговорю с Энрике, он должен все понять…

— Джейсон, я так не хочу, чтобы ты уезжал…, — простонала Джулиана, — меня терзает такая тревога при одной этой мысли, и я боюсь спать, чтобы снова не увидеть кошмар, который меня терзает…

— Я должен поехать, — Джейсон осторожно прикоснулся ко лбу женщины, убрав волосы, — и что же не дает тебе покоя во сне?

— Ворон…

— Ворон…? — Джейсон приподнялся на локте, посмотрев на женщину сверху-вниз, но она снова судорожно обняла его, потянув к себе, и он прилег на подушку.

— Да, ворон, — Джулиана всхлипнула, — я видела во сне тебя и Аманду и над вами кружил огромный ворон, он так злобно каркал и нападал сверху, словно хотел вас заклевать…. Прошу, не смейся!

— Джулиана, ну что за чушь? — Джейсон улыбнулся, и в его серых глазах вспыхнули знакомые женщине золотые искры, — вот уж точно, женщины жить не могут без того, чтобы не придумать для себя всякие глупости…

— Джейсон, обещай, что ты вернешься! — в голосе женщины послышалась мольба, и Джейсон, покачав головой, прижал ее к себе.

— Джулиана, любимая моя, конечно, я к тебе вернусь, даже не надейся, что в этот раз ты сбежишь от меня снова! А теперь давай немного поспим, сегодня никто не будет тревожить твой покой, потому что я буду рядом…

— Хорошо, — женщина опустила голову на его плечо, поглаживя ладонью по груди, — а ты никуда не уходи…

Вместо ответа Джейсон поцеловал ее в висок, и тоже прижал к себе. Немного поворочавшись, Джулиана снова уснула, очень скоро сон одолел и Джейсона.

Джейсон не стал ничего говорить Джулиане. В своем ремесле он многое повидал, но такое с ним произошло впервые. Вчера ночью ему тоже снился странный сон. Он, словно сквозь туман, увидел городские улицы, но это был не Бристоль, а потом услышал злобное карканье, и небо над городом накрыли черные крылья огромных, зловещих птиц…

…Второй день турнира начался еще раньше, с самого утра, потому что сегодня участников ждало еще больше состязаний, и, закончится этот день, должен был выбором королевы турнира. Все городские красавицы, похоже, провели ночь на ристалище, и заняли все первые ряды, в надежде обратить на себя внимание того, кто будет ехать вдоль рядов, неся на копье бриллиантовое чудо.

Аманда плохо спала ночью, но причина была не в волнении по поводу короны, о призе для королевы она и не думала. Пол-ночи она проворочалась на кровати, думая о том,

как быстрее добраться до Саутхемптона, и найти там коварную повитуху. Джейсон был уверен, что это не составит особого труда. Он пока не хотел разлучать своего помощника с его женой, поэтому и решил вернуться в Саутхемптон с ним, и без Аманды, если его поиски не приведут к успеху.

Чуть свет Селена разбудила свою подружку, и они, позавтракав, отправились на ристалище. Вчерашний разговор с Дерби все еще не давал ей покоя. Неужели Дерби всерьез решил просить руки Клариссы Кессинджер, если Аманда знала, что ее брат презирает жалкого барона? Поскольку она знала всех троих, ей было жутко интересно, чем закончиться эта история.

Селене ночью снова было плохо, но она ничего не рассказала Аманде, как всегда надеясь, что ее болезненное состояние не продлиться слишком долго. Девушка ощущала себя так, словно на низ живота положили камень, и он был твердым, пронзая тело болью. От этого девушка не могла уснуть, но утром встала, как ни в чем не бывало, и даже улыбалась, хотя спазмы не прекращались.

В ложе, отведенной для Джейсона, девушек поджидал сюрприз. Аманда знала, что самого лорда Ульриха она там не увидит — он собирался поучавствовать в состязаниях лучников, и был на ристалище, но, подойдя к ложе, Аманда и Селена увидели сидевшую на скамье женскую фигурку, закутанную в лиловый плащ с капюшоном, а на руках у нее был ребенок, в котором Аманда узнала Лауру. Аманда, поначалу, решила, что это Сюзи, но потом присмотрелась внимательнее, и ее лицо осветила улыбка.

— Доброе утро, красавицы! — из-под капюшона хитро блеснули большие темные глаза, и Аманда села рядом, не переставая улыбаться.

— Я думала, вам нельзя сюда приходить? — тихо спросила она, протянув палец Лауре, которая тут же ухватилась за него, и сунула в ротик, беззубые десны отчаянно заскребли по коже, но больно Аманде не было.

— Нельзя, — Джулиана пожала плечами, глубже натянув капюшон, — но я люблю нарушать правила, милая, тебе это хорошо известно!

— Наверное, дело не в правилах, а в одном из участников состязания…? — глядя вверх, на небо, проговорила Аманда и тут же пискнула — Джулиана шутливо ущипнула ее за бок и девушка хихикнула.

— Ничего-то от вас не скроешь, леди…, — женщина тоже улыбнулась, — а вдруг я хочу получить корону королевы? Может, добрая душа победителя пожалеет несчастную женщину?

— Я сразу поняла, что дело в этом, — Аманда шутливо вздохнула, а потом посмотрела на девочку, которая продолжала грызть ее палец, — а Сюзи почему не пришла?

— Она немного приболела, но разрешила мне взять с собой Лауру, девочке нужно было погулять.

— Ничего серьезного? — уже без шуток спросила Аманда, и Джулиана покачала головой.

— Ничего, у Сюзи иногда болит сердце, а вчера она наводила порядок в доме и устала… А с тобой что, милочка? — спросила женщина, посмотрев на Селену, та согнулась, прижав руки к животу, и на ее лбу выступил пот. Аманда только сейчас заметила ее состояние, и встревожилась.

— Селена, почему ты не сказала, что тебе плохо? — спросила она, но девушка покачала головой.

— Все в порядке, — едва переводя дух, пробормотала она, — ну вот, уже стало полегче…

Она мужественно выпрямилась, спазмы отпустили ее, и девушка улыбнулась, прекрасно зная, что через какое-то время все повториться.

Разговор девушек прервало появление Джейсона — он решил посмотреть, пришла ли Аманда, и поднялся к ним по ступенькам. На нем была надета легкая кольчуга, длиной чуть выше колена, сверху прикрытая металическими пластинами, за спиной висел колчан со стрелами, а на плече лук — изогнутый, черного цвета, украшенный золотом.

— Кого я вижу! — проговорил он, и Джулиана улыбнулась ему, — а ведь я был уверен, что застану здесь только мою подопечную!

— Вы как будто не рады, милорд? — приподняла брови Джулиана, и Джейсон присел рядом, взяв ее за руку. Внимание Лауры тут же переключилось на него — теперь девочку заинтересовал блестящий на солнце лук.

— Конечно я рад, — сказал он, и посмотрел на Аманду, — вижу, у вас всех хорошее настроение? Даже юная леди пришла посмотреть на турнир? А где ее мама? — спросил он, и пощекотал пальцем подбородочек Лауры, которая всеми силами тянулась к луку.

— Я решила дать ей отдохнуть, Сюзи была немного нездорова с утра, — с улыбкой ответила Джулиана.

— Если бы я знал, кто придет на турнир, то принял бы в нем участие, чтобы надеть корону на столь прекрасную головку! — Джейсон стащил перчатку с руки, наклонился, и провел ладонью по мягким волосикам ребенка. Девочка, поймав, наконец, лук, теперь пыталась отгрызть кусочек и от него.

Девушки рассмеялись, и Аманда обняла сидевшего на скамье Джейсона за шею.

— Милорд, в прошлом году весь город любовался на танец Мэри Флемминг и лорда Шелби, — лукаво сказала она, — но вот на вас и леди Лауру пришли бы посмотреть не только жители Бристоля, но и всех ближайших окрестностей! — шутливо проговорила она, и Джейсон, повернувшись, легонько поцеловал ее пальцы, лежавшие на его плече.

— К сожалению, мне пора, — сказал он, осторожно убрал от оружия крохотные пальчики и встал, — пожелайте мне удачи леди!

— Конечно желаем! — ответила Джулиана, и протянула ему руку.

Джейсон приложил к губам ее пальцы, потом поцеловал Аманду в подставленный ему лоб, и, помахав рукой, сбежал по ступенькам вниз. Аманда посмотрела ему вслед, и села рядом с Джулианой.

— Кажется, сегодня у милорда очень хорошее настроение! — заметила она, — давно не видела его таким….

— Доброе утро!

Знакомый голос заставил всех обернуться и Аманда увидела Дженн и Френсиса — они прошли по верхнему ряду скамей, и спустились к ним. Увидев Джулиану с девочкой, Френсис удивился, но не стал ничего спрашивать.

— Вы могли опоздать! — Аманда погрозила Дженн пальцем, — зрители уже собрались!

— Мы долго собирались утром, — Дженн улыбнулась мужу, а потом присела рядом с Селеной. Френсис пристроился на скамье чуть выше. Они пришли вовремя — едва все расселись, как вдалеке затрубил рог, давая сигнал к началу турнира.

Восемь счастливчиков, которые вчера показали свою доблесть и отвагу, за малым исключением, уже скакали верхом к ложе судьи, сэр Грир стоял там, в своей черной мантии, резко конрастировавшей с белоснежной манишкой. На рыцарях сейчас были одеты легкие доспехи, и Аманда узнавала их по плащам и лошадям, а некоторых в лицо. Ехали они парами, согласно вчерашней жеребьевке, сейчас их можно было рассмотреть лучше, ведь шлема с опущенным забралом это состязание не требовало. Впрочем, один из участников, все же предпочел шлем с закрытым забралом, украшенный длинным конским хвостом.

Когда всадники остановили лошадей, судья милостиво улыбнулся.

— Храбрые юноши! — проговорил он, — сегодня для вас будет тяжелый день, но закончится он балом, который наихрабрейший из вас откроет с прекрасной королевой, выбранной им!

Все девушки при этих словах вскочили с мест, подавшись к ограждениям рядов зрителей. Аманда уже заметила знакомые лица — барона Джона, леди Офелию, леди Клариссу Кессинджер, и даже Мэри Флемминг. Последние сидели с распущенными по плечам волосами — светло-русыми и волнистыми у леди Клариссы, и темными, как пепел, прямыми, у Мэри. Разумеется, это было не случайно, ведь корона лучше смотриться именно на струящихся по плечам волосах, а значит, две этих девушки уже видели себя королевами турнира.

— Сейчас вам предстоит показать свое искусство лучников! — продолжил судья, — вам предстоит поразить по три мишени стоя, с колена, и с лошади, и эти состязания определят четверых рыцарей, которые, затем, покажут свою силу в парном конном сражении. И, наконец, останется всего двое юношей, один из которых и станет победителем! Начинаем наш турнир, и первыми к мишеням подойдут сэр Джон, лорд Шелби, и виконт Эдвард Моррана!

Первая пара рыцарей, пнув своих лошадей, выехала вперед. Виконт Моррана одел те же доспехи, котрые были на нем и вчера, только на голове не было шлема. Лорд Шелби был в легком панцире поверх длинной кольчуги, и коротком плаще, развевавшемся на ветру. За спиной каждого висел колчан, а на плече лук. Оружие лорда Шелби выглядело лучше, чем у его соперника.

Мишени, которые им предстояло поразить, были выставлены вдоль длинной стороны ристалища. Расстояние от мишени до лучника было около двадцати ярдов, расстояние большое, для того, чтобы лучник доказал свою меткость. Попасть нужно было в черный кружок в центре мишени, размером с яйцо, больше никакой результат не засчитывался, это касалось и мишени, поразить которую предстояло со скачущей галопом лошади. Для того, чтобы облегчить задачу лучнику, в землю вкопали колья, поравнявшись с которыми всаднику нужно было пустить стрелу.

Едва только протрубил рог, и полетели первые стрелы, стало понятно, что лорд Шелби был непревзойденным стрелком. Первую мишень с колена он поразил без промаха, все три раза, в то время как в мишень виконта угодила всего одна стрела. Вторая попытка — стрельба стоя, была одинакова для обоих участников — они попали в мишень по два раза, но вот в стрельбе с лошади лучшим был лорд Шелби. Когда все три стрелы попали в мишень, лорд Шелби, победно подняв вверх лук, галопом проскакал мимо рядов зрителей — он стал одним из четырех счастливчиков, который прошел в следущий этап турнира.

Следующими к мишеням выехали лорд Лакоста и виконт Райден. Два рыцаря, к удовольствию зрителей, стреляли без промаха, и судья уже решил, что придется объявить о дополнительном состязании, которое выявит победителя, но в стрельбе с лошади скакун виконта Райдена поскользнулся, и третья стрела пролетела мимо. В следущий этап турнира попал лорд Лакоста. Он, по примеру лорда Шелби, проскакал вдоль рядов зрителей галопом, а потом поднял лошадь на дыбы, а к мишеням уже ехали лорд Дешанел и барон Виллфред. Остановив лошадей, оба спешились, и подошли к огневому рубежу.

Аманда смотрела на одного из участников, барона Виллфреда, на котором была надета только легкая кольчуга до колена, перепоясанная ремнями, без лат, и решительно не понимала, зачем для состязаний лучников нужен шлем с опущенным забралом, какой был надет на голову барона, ведь через прорези в забрале плохо было видно мишень. Наверное, барон хотел усложнить себе жизнь, подумала девушка. Видимо, его соперник, на котором шлема не было вовсе, подумал тоже самое.

Однако, как выяснилось, шлем вовсе не помешал молодому барону. И с колена, и стоя, и с лошади, он поразил все мишени, тогда как его соперник промахнулся в мишень, когда стрелял со скачущей лошади. Зрители громкими криками приветствовали третьего победителя, который проскакал рысью вдоль рядов зрителей, ветер трепал конский хвост, украшавший шлем рыцаря.

Аманда, прыгая от нетерпения, впилась взглядом в последнюю пару соперников. Первым был барон Дерби, дрожа от волнения, он подошел к огневому рубежу, и стащил с плеча лук. Его отец и леди Офелия встали, и подошли к ограждению.

Аманда не была рыцарем, и не знала, хорошо ли видел мишень барон Виллфред через прорези в забрале, но вот глядя на барона Дерби, который был без шлема, она решила, что тот вообще не видит никакой мишени. Когда он стрелял, стоя на колене, все три стрелы пролетели мимо мишени. В стрельбе стоя барон Дерби попал в мишень, но попал он в самый край мишени, а не в черный кружок. Но, когда он сел на лошадь, все могло закончиться еще плачевнее — пущеная Дерби стрела угодила в плечо одного из служителей, помогавших на турнире. Крик ужаса эхом прокатился над рядами зрителей. Судья немедленно прекратил состязание, пока горе-лучник не уложил кого-нибудь насмерть. Когда пострадавшего служителя увели, барон Кессинджер, все же, вышел на огневой рубеж, просто чтобы показать, на что способен. Его успех был несомненным — барон Кессинджер поразил все мишени. Все четверо участников, которые будут состязаться в парном конном поединке, были определены.

Судья поздравил всех юношей с блестящим выступлением, и всех поблагодарил за оказанное удовольствие. После этого ему поднесли шкатулку, и он объявил пары участников для следующего состязания. Через пару часов в конном поединке будут сражаться сначала барон Виллфред против лорда Шелби, а потом барон Кессинджер против лорда Лакоста.

Перед следующим поединком рыцарям предстояло сменить легкие доспехи лучников на более тяжелые латы, и все четверо рыцарей ускакали с поля будущего сражения к своим шатрам. А пока судья предложил зрителям принять участие в турнире, и показать искусство владения луком. Условия были те же, что и для участников турнира, и Аманда с Джулианой с удовольствием понаблюдала за тем, как мастерски владеет луком ее опекун, который попал без промаха во все мишени. Когда он проехал мимо рядов, то помахал рукой в сторону ложи, и девушки замахали ему в ответ, причем Джулиана махала ручкой Лауры.

Остальные же участники, которым не посчастливилось победить, тоже развлекали себя, состязаясь во владении мечом — они на скаку разрубали тыквы, надетые на колья, это было не состязание, а, скорее, детская игра. В ней не принимал участия только барон Дерби, Аманда видела, что он сидел у самого края ристалища, опустив голову на руки. Видимо, подумала Аманда, сватовство придется отложить — барон Седрик ненавидел и презирал трусов, и вряд ли стал бы слушать ничтожного барона.

Пока зрители с нетерпеним ожидали появления на ристалище четверых участников дальнейших состязаний, Аманда решила немного пройтись. Джулиана с девочкой решила уйти домой, ребенка нужно было вернуть Сюзи, Селена осталась с Дженн, а Аманда спустилась вниз, чтобы погулять. Девушка направилась в ту сторону, где стояли лошади рыцарей, она всегда любила лошадей. Коновязь располагалась неподалеку от шатров, огороженная невысоким кольями, сейчас там никого не было, потому что все внимание зрителей и прислуги было сосредоточено на ристалище.

Подойдя ближе, девушка внезапно заметила, что возле лошадей ходит Трой Кессинджер. Что он здесь делал, девушка не поняла, потому что он стоял не возле лошади своего брата. Аманда, снедаемая любопытством, притаилась за деревом, что-то ей подсказало, что лучше, чтобы Трой ее не заметил.

Подойдя к лошади барона Виллфреда, это была единственная лошадь шайрской породы, гнедой масти, Трой еще раз посмотрел по сторонам, а потом быстро сунул руку под седло, похлопал лошадь по шее и отошел.

Заинтригованная девушка, подождав, пока он скроется из вида, выбралась из своего укрытия, подошла к коновязи и перелезла под веревками, ограждавшими коновязь. Лошади шумно затопали, и, по очереди, протянули морды к девушке, которая аккуратно отряхнула юбку.

— Привет…, — Аманда осторожно погладила огромных размеров шайра, и лошадь, подняв вверх голову, шумно зафыркала, и навострила уши, — дай-ка посмотрим, что засунул под седло этот недалекий господин…?

Девушка убедилась, что никто не видит ее, а потом еще раз погладила лошадь барона и сунула руку под седло. Пальцы ее нащупали что-то твердое, и девушка, нахмурившись, извлекла на свет огромную буковую колючку. Брови ее сдвинулись на переносицу, и она подбросила колючку в руке. Нетрудно было догадаться, что могло произойти, как только всадник коснулся бы седла — в лучшем случае лошадь могла сбросить его на землю и серьезно покалечить. Но зачем Трой это сделал? Ведь барон Виллфред не был противником его брата…. Аманда не знала этого.

— А вы подлец, барон…, — прошептала девушка и подбросила колючку в руке, а потом подобрала юбку и бросилась догонять уходившего Троя. Тот не успел уйти далеко, и, услышав за своей спиной быстрые шаги, обернулся.

— Трой! Трой погоди! — позвала девушка, и мужчина с удивлением уставился на нее. Светлые брови его поползли вверх.

— Леди Форестер…? Не ожидал, что смогу увидеть вас и поговорить, — пробормотал он, — хотя вчера Кларисса сказала, что видела…

Он не договорил — Аманда подняла руку, и показала зажатую в пальцах колючку. Трой покраснел и беспомощно обернулся, его глаза забегали.

— Зачем, Трой? — отчеканивая каждое слово, прошипела девушка, и швырнула колючку в Троя, — это Седрик велел тебе покалечить человека, который даже не его соперник?

— Леди Аманда…, — Трой тяжело вздохнул, — я… я не знаю, что сказать…

— А говорить нечего! — девушка прищурилась, — какое коварство… Я была лучшего мнения о бароне…!

— Если бы Седрик узнал об этом, то свернул бы мне шею…. Это Кларисса попросила меня, — Трой вздохнул, и Аманда вытаращила глаза.

— Кларисса…? Бог мой, а ей-то это зачем?

— Она уверена, что Седрик победит в этом поединке, и не хотела, чтобы в заключительном бою этот барон стал его соперником.

— То есть, Кларисса уверена, что барон Виллфред победит в конном состязании лорда Шелби?

— Это возможно, а Кларисса хочет исключить любую возможность. Ведь если лошадь сбросила бы его на землю, то…

— То могла серьезно покалечить, или, даже убить… — прошептала Аманда, — ты сам это соображаешь…?

— Да, — Трой понуро повесил голову, — но Кларисса так просила…. А все дело в том, что этот барон левша!

— И за это его нужно убивать?! А Кларисса не подумала о том, что сам Седрик может проиграть бой своему сопернику?

— Леди Аманда…

— Убирайся! — девушка презрительно посмотрела на Троя, — и скажи спасибо, что я ничего не скажу твоему брату…!

Аманда демонстративно растоптала лежавшую на земле колючку, потом развернулась и пошла назад. Проходя мимо коновязи, она снова бросила взгляд в сторону лошадей, и невольно вздрогнула, представив, каких бед могла натворить огромная лошадь. Вдруг девушка заметила оруженосца барона Виллфреда, которого уже видела на турнире и узнала. Аманда развернулась, и подошла к ограждению коновязи.

— Эй! — позвала она, и мальчишка, который отвязывал лошадь, собираясь увести ее, обернулся, — иди сюда!

— Вы меня зовете, леди? — захлопал он глазами, и Аманда посмотрела по сторонам.

— Я больше никого здесь не вижу! — сказала она, — значит, я зову тебя! Почему ты не следишь за лошадью?

— Простите, леди…, что вы сказали…? — ошарашенно спросил мальчишка, и Аманда сердито топнула ногой.

— Ты что, глухой? Я спросила, почему ты плохо следишь за лошадью? Впрочем, теперь это неважно…. Перед тем, как твой хозяин на нее сядет, проверишь седло, понял?

— Но…

— Понял?! — повысила голос Аманда, и ничего не понимающий оруженосец покорно закивал головой.

— Да, леди, я все понял…, — пробормотал он, и отошел, все время оглядываясь на странную девушку. Судя по его виду, мальчишка решил, что леди повредилась рассудком…

Аманда, вытерев лоб рукой, поспешила вернуться к рядам зрителей. Все увеселительные игры уже закончились, и теперь зрители ждали начала турнира. Девушка все еще не могла успокоиться, и хвалила себя за то, что вовремя подошла к коновязи.

— Аманда!

Вздрогнув, девушка обернулась на окрик и ее глаза прищурились — ей махала рукой леди Кларисса. Аманда фыркнула и хотела пройти мимо, но леди Кларисса догнала ее и пошла рядом.

— Сейчас начнуться состязания! — радостно сказала она, — мне не терпится увидеть, как мой брат будет сражатся на ристалище…

— А вы, Кларисса, уже в мыслях примерили корону? — Аманда зловеще улыбнулась, и взяла девочку под руку, — даже решили оказать помощь брату и устранить его возможных соперников? Седрику это вряд ли бы понравилось, вам так не кажется?

— О чем вы говорите, я не понимаю? — леди Кларисса выдернула свою руку из руки Аманды и остановилась, но Аманда снова взяла ее под руку и потащила дальше.

— Я говорю о колючке, которую ваш не самый любимый братец засунул под седло лошади одного из участников. Вы так уверены в победе своего брата над лордом Лакоста? Впрочем, Трой говорил, что вы решили исключить все возможные препятствия, а противник-левша достаточно серьезная преграда для вашей коронации, верно? А ведь вы даже не знаете, победит он лорда Шелби, или нет!

— Вам этого не понять! — Кларисса снова насупилась, но Аманда покачала головой.

— А я и не пытаюсь. Поединок будет честным, — сказала она, — и победит самый достойный. А чтобы вас не донимали мысли о короне, открою вам маленький секрет — после турнира барон Дерби собирается просить вашей руки!

— Что?! — леди Кларисса остановилась, и ее глаза едва не выскочили из орбит от удивления, — моей руки…? Этот…? Седрик!!! — завопила она не своим голосом, и, подобрав юбку, опрометью бросилась в сторону шатров. Аманда помахала ей рукой, и пошла дальше…

…Все было готово для дальнейших состязаний, которые уже ожидали с нетерпением все зрители. Джейсон присоединился к девушкам и своему помощнику, и теперь сидел рядом с ними в ложе. Девушки подпрыгивая от нетерпения, то и дело привставали с мест, чтобы увидеть четырех рыцарей, которые скоро должны были появиться на ристалище. Судья тоже занял свою ложу, и все взгляды были обращены на зеленую траву поля, и огороженный кольями участок для конного сражения.

Громко затрубили рога. Зрители повскакали с мест, и радостными воплями и апплодисментами приветствовали героев сегодняшнего праздника. Четыре рыцаря, одетые уже в тяжелые латы, галопом проскакали мимо рядов зрителей, и, развернув лошадей, выстроились перед судьей. Аманда в очередной раз подумала, что могло бы сейчас произойти у шатров, если бы она вовремя не заметила коварства Троя Кессинджера.

— Храбрые юноши! — судья милостиво улыбнулся, — вы, четверо, прошли в этот тяжелый этап турнира, который выявит храбрейших из вас. К нашему сожалению, победитель может быть только один, хотя награды достоин каждый из вас. Сейчас вам предстоит парный конный поединок. Все вы достойны друг друга, и я уверен, что это сражение доставит удовольствие не только вам, но и зрителям! Правила поединка — выбор оружия проводиться с помощью жеребьевки, каждый из вас вытащит из шкатулки пергамент, и громко скажет, каким оружием он будет сражаться. Если один из соперников падает с лошади, второй тоже должен спешиться, и бой продолжиться между пешими рыцарями. Проигравшим считается тот, кто поднимет вверх руку в знак поражения, или бросит на землю щит….

Слушая судью, Аманда не сводила глаз с барона Кессинджера, его она узнала по его черно-красной накидке с вышитым на груди родовым гербом, в виде двух лошадей. Она заметила, что грудь его боевого коня украшает медальон с торчащим шипом. Девушка помнила рассказы Седрика о тех турнирах, где он принимал участие. Седрик отлично дрался пешим, но в конном бою был слабоват, поэтому и приучил своего коня врезаться грудью в коня соперника, чтобы он выбросил всадника из седла на землю, и его противник дрался с ним дальше уже пешим. Эта хитрость была известна тем, кто уже раньше сходился с бароном в конном сражении, к сожалению, его нынешний противник, лорд Лакоста, об этом не знал.

Когда судья зачитал правила, к рыцарям подошла прелестная маленькая девочка, и протянула каждому шкатулку, предстояло выбрать оружие, которым рыцари будут сражаться. Первыми на ристалище должны были выехать лорд Шелби и барон Виллфред, к ним и подошла сейчас девочка. Барон, наклонившись вперед, вытащил из шкатулки пергамент первым, развернул его, и подал служителю.

— Палица! — выкрикнул служитель, и оруженосец барона, подойдя к своему паладину, протянул ему палицу — металический, утыканный шипами, шар, на длинной цепочке, которую тот взял, и обмотал цепочку вокруг запястья, а потом развернул лошадь, и направил ее в огороженный кольями участок для сражения. Зрители приветствовали его громкими криками, в то время, как лорд Шелби уже вытащил свой пергамент.

— Меч! — выкрикнул служитель, и рыцарю тут же поднесли выбранное им оружие.

Он тоже поехал к месту будущего сражения, и Аманда заметила, что Мэри Флемминг, прыгавшая у ограждения скамей, в волнении кусает палец.

Развернув лошадей, всадники остановились напротив друг друга, по разные стороны огороженного участка. Доспехи, надетые на барона Виллфреда, выглядели более легкими, чем те, что были на его сопернике, а лошадь, наоборот, была более тяжеловесной. Подняв руку, Шелби опустил забрало шлема, и крепче сжал в руке меч, лошадь его танцевала от нетерпения. Забрало шлема барона уже было опущено, а палицу он держал, опустив руку вниз, другой рукой натягивая поводья лошади.

— Не повезло лорду Шелби, — тихо проговорил Джейсон, — палица, как оружие, более грозное, чем меч, к тому же в левой руке противника. Сэру Шелби нечем будет защищаться, щит его совершенно бесполезен…

— Было бы справедливо, если бы барон тоже отказался от щита, — проговорила в ответ девушка, не спуская глаз с ристалища. Она не понимала, почему ее вдруг охватило волнение, и сердце забилось быстрее. Селена тоже встала рядом с ней, а Джейсон отошел немного назад, уступив место Дженн.

Затрубил рог, и Аманда едва не лишилась чувств, когда всадники, дернув поводья, поскакали навстречу друг другу.

Палица давала барону хорошее преимущество, он мог вертеть ей, как угодно, в то время как движения лорда Шелби меч ограничивал. Именно поэтому он и получил удар первым — палица, которую раскручивал над головой соперник, ударила по его плечу, но тот ухитрился подставить под удар щит, хотя из-за него не смог нанести ответный удар. Барон Виллфред проскакал мимо, и тут же развернул лошадь для следующей атаки. Его противник, подняв меч, поскакал ему навстречу, и обе лошади сшиблись грудью. От ужасного лязга оружия Аманде стало страшно, и она невольно закрывала глаза руками. Барону Виллфреду пришлось пригнуться, и он отбил удар меча щитом, а сам погнал лошадь мимо соперника, ударив палицей по его груди. От удара Шелби откинулся назад, и, к ужасу всех зрителей, рухнул на землю, с трудом поднявшись на ноги. На его панцире были заметны вмятины, оставленные тяжелой палицей. Следуя правилам, барон Виллфред тоже спрыгнул с лошади, и ее тут же увел юркнувший на поле оруженосец. Оба противника тяжело дыша, медленно пошли навстречу, при этом барон раскачивал свое оружие взад-вперед, приподняв щит.

Шелби не стал ждать, пока его соперник приблизиться, и напал на него первым, высоко подняв меч. Барон не успел прикрыться щитом, и меч, плашмя, нанес удар по его панцирю. По правилам турнира оружие было затуплено, иначе таким ударом можно было запросто разрубить соперника пополам. Но все же, удар получился достаточно сильным, и противник Шелби покачнулся, почти сразу нанеся ответный удар палицей, а потом начал делать нечто странное — он закружился вокруг соперника, заставляя его вертеться на месте, и одновременно наносил ему удары палицей. Аманда вспомнила, что однажды уже видела нечто подобное — таким же образом «кружил» барона Дерби Хасан. Откуда англичанину известны боевые приемы пустынных кочевников, Аманда не знала, но сработало это безотказно. Шелби, явно не ожидавший такого поведения, не мог сосредоточиться на сопернике, и отбивался от него, беспорядочно махая мечом. Но тот уже не позволял противнику нанести себе удар — он уворачивался от мелькавшего лезвия, и молниеносно пригибался вниз, лезвие свистело над его головой, не попадая по нему.

Сражение в тяжелых доспехах было изнурительным, и очень быстро вымотало обоих рыцарей, но никто из них не сдавался. Вопли зрителей заглушали лязг метала. Лорд Шелби, в отличие от более проворного соперника, уже двигался тяжело. Его панцирь сплошь покрывали вмятины, в то время как на латах соперника почти не было следов. Опытным взглядом Джейсон, наблюдавший за сражением, понимал, что долго Шелби не продержиться — кажется, это кружение вокруг него, вымотало его силы. И он оказался прав — лорд Шелби, повернувшись в очередной раз, упал на землю, опираясь на руку. Его противник замер, покачивая палицей, и Шелби, опустив голову, поднял верх руку.

— Сэр Джордан, барон Виллфред, первый участник финального поединка! — провозгласил судья, и зрители громко закричали, подбрасывая вверх шляпы.

Мэри Флемминг, глотая слезы, опустилась на скамью, и Аманде стало до слез жалко девочку.

Барон, отбросив палицу, шагнул к поверженному сопернику, и протянул ему руку. Лорд Шелби, подняв голову вверх, посмотрел на него, и тоже подал руку противнику. Виллфред, рывком, поднял его на ноги, и зрители захлопали еще неистовее.

— Для меня было честью драться с таким противником, барон! — лорд Шелби склонил голову, и его соперник сделал тоже самое, — желаю вам удачи в финальном поединке!

— Мы были противниками, но вы достойный противник, — голос из-под забрала звучал приглушенно, — и я рад, что именно с вами мне выпала честь скрестить оружие!

Поклонившись друг другу, оба соперника разошлись в стороны. Судья еще раз поздравил победителя, и в огороженное пространство выехала последняя пара противников — лорд Лакоста и барон Кессинджер. Оружие по жребию им выпало одинаковое — рыцарям предстояло сразиться на двуручных мечах. Наличие щита в сражении таким оружием, не предполагалось. Барон Седрик выглядел довольным — двуручный меч был тем оружием, которое он предпочитал более всего, оставалась самая малость — вынудить соперника драться пешим.

Барону Кессинджеру это удалось — когда был дан сигнал к началу поединка, он погнал лошадь на соперника, подняв меч вверх. Не доскакав пары ярдов до коня противника, лошадь барона Кессинджера приподнялась на задние ноги и всей тяжестью как будто упала на коня противника. Тот качнулся от удара, и лорд Лакоста оказался на земле.

Однако, это не сильно облегчило задачу Седрика — сэр Вильям Лакоста тоже оказался отличным бойцом. Тяжело дыша, рыцари нападали друг на друга, размахивая оружием, и нанося друг другу мощные удары. От одного такого удара, который пришелся по руке лорда Лакоста, рука его повисла, словно плеть, и ему пришлось держать тяжелое оружие одной рукой, но он еще долго не сдавался, хотя превосходство Седрика было очевидным. Тяжелый бой закончился падением лорда Лакоста на землю, и поверженный рыцарь уже не нашел в себе сил встать. Под громкие крики и апплодисменты, судья Грир объявил двух участников финального поединка. Через час, который давался на отдых, в последнем поединке турнира будут сражаться два паладина — барон Джордан Виллфред, и барон Седрик Кессинджер. Аманде, у которой колотилось сердце от волнения, показалось, что ее уши сейчас лопнут от радостных воплей леди Клариссы….

…Времени, данного на отдых, было досточно, чтобы придти в себя, и подготовиться к решающему бою. Но никто из соперников, разумеется, не собирался спать — оба решили сменить доспехи. Оруженосец барона Джордана принес в его шатер стальной панцирь, который одевался поверх кольчуги, он был легче, чем тяжелые латы, предназначенные для конного поединка, и теперь помогал ему сменить доспехи — делать это самому было достаточно сложно. Пока он переодевался, мужчина, ожидавший его возвращения в шатре, с задумчивым видом разливал чай в тонкие фарфоровые чашечки.

— Зря ты дрался таким способом, — тихо проговорил он, краем глаза наблюдая за своим подопечным, — теперь твой соперник знает твою манеру вести бой, и не позволит тебе повторить это.

— Ты так считаешь? — юноша повернулся к нему, и мужчина кивнул.

— Постарайся держать его на расстоянии, — посоветовал он, — подпустишь близко, и, считай, бой ты проиграл.

— Я не имею права на проигрыш, — молодой барон сжал кулаки, — ты прекрасно знаешь, зачем я приехал на этот турнир.

— И потратил на это два десятка отборных алмазов и двести фунтов золотом…. Дороговато обходяться нам твои принципы! А мог поступить проще…

— Мог, но не захотел, — юноша пожал плечами, — ты знаешь, иногда я предпочитаю, чтобы месть была не просто сладким, а приторным блюдом! К тому же, сан паладина, хоть и купленный по такой цене, мне не повредит…

— Не забудь, что я тебе сказал, — мужчина подошел сзади к своему собеседнику, и взял его за плечи, легонько встряхнув, — и да поможет тебе Господь…

Не ответив, юноша легонько похлопал его по руке, и его оруженосец надел ему на голову шлем с конским хвостом. Юноша натянул латные перчатки, и опустил на лицо забрало….

…В то же самое время, в другом шатре, Седрик Кессинджер тоже решил сменить латы на более легкие, с помощью своего брата. Пока Трой стаскивал с Седрика тяжелый кованый панцирь, барон Кессинджер прокручивал в уме картину боя, увиденного им. Он уже понял, что соперник ему попался очень незавидный, опыта сражения с левшой барон Кессинджер еще не имел.

— Тяжелый будет поединок…, — словно прочитав его мысли, тихо сказал Трой, и его брат обернулся к нему.

— Если ты так разбираешься во всем, почему сам не стал рыцарем? — хмуро спросил он, — вместо того, чтобы позорить нашу фамилию своей слабостью и малодушием? Но ты, сейчас, прав, противник мне достался тот еще… Что это за танцы он устроил вокруг лорда Шелби? Если он всегда сражается таким образом, надо всего лишь не позволить ему сделать тоже самое со мной…

— И как вы это сделаете? — приподнял брови Трой, и Седрик, оттолкнув его, сам надел латные перчатки.

— Думаю, удар сзади под колено отобьет охоту у этого кузнечика скакать вокруг меня, — зловеще проговорил Седрик, — надо только улучить подходящий момент….

Занавес, прикрывавший вход в шатер, отодвинулся, и внутрь проскользнула женская фигурка. Седрик обернулся, но в этот раз его лицо приняло недовольное выражение.

— Леди, почему вы врываетесь в шатер, прекрасно зная о том, что я сейчас переодеваюсь? — рявкнул он, и его сестра пристыженно опустила голову.

— Простите…, я не могла ждать окончания турнира, и хотела с вами поговорить.

— Я надеюсь, это важно! — Седрик накинул на плечи короткий плащ, и Трой застегнул золотую пряжку.

— Важно…, — леди Кларисса в волнении затеребила платочек, — брат мой, вы ведь не отдадите меня замуж за барона Дерби?

— Что…? — переспросил Седрик, брови которого поползли вверх, — вы перегрелись на солнце, леди?

— После турнира барон Дерби собирался просить у вас моей руки! — Кларисса внезапно упала на колени, ухватившись за плащ Седрика, в то время как Трой изумленно смотрел на нее, — умоляю вас, не отдавайте меня ему…!

— Вы сошли с ума не меньше, чем Дерби! — барон Кессинджер подхватил девушку подмышки, поднял на ноги, и Кларисса обхватила его за шею, плечи ее дрожали, — я не собирался вообще сейчас обсуждать ваше замужество, тем более с бароном Дерби, который еще более жалок, чем наш брат! Перестаньте говорить чушь, леди, и вернитесь на трибуну! Кто вообще сказал вам о том, что Дерби собирается просить вашей руки?

— Аманда Форестер, — всхлипнула Кларисса, промокнув глаза платочком, — значит, вы не отдадите меня ему?

— Разумеется, нет, — Седрик обнял сестру, и та успокоилась, прижавшись щекой к холодным металическим латам, прикрывавшим грудь барона, — не знаю, откуда эта новость дошла до любезной леди Форестер, но замужество с Дерби вам не грозит. Обещаю, если барон Дерби придет ко мне с подобной просьбой, он очень долго будет об этом жалеть!

— Спасибо…, — девушка всхлипнула и разжала руки.

Снаружи коротко протрубил рог — рыцарей приглашали на решающий, финальный поединок…

…Непонятное волнение все больше и больше охватывало Аманду, которая сейчас кусала сложенный веер, сидя рядом с лордом Джейсоном. Френсис, Дженн и Селена тоже сели на одну скамью рядом с ними, и Селена, заметив состояние Аманды, обмахивала ее веером. Джейсону тоже не нравилось, как выглядит девушка — она побледнела, губы мелко тряслись, а волосы на висках слегка повлажнели, хотя жарко на улице не было — уже близился вечер.

— Что с тобой, моя девочка? — подозрительно спросил Джейсон, — давай, я провожу тебя домой?

— Мне что-то нехорошо…, — слабо улыбнулась Аманда, — не знаю, в чем дело…. Но домой я не поеду, мне нужно дождаться окончания поединка…

— Выпейте, вам полегчает, — Френсис протянул девушке флягу и та, покорно отпив из нее, поморщилась.

— Это кислое вино разбавленное водой, — Френсис забрал у девушки флягу, — вы, наверное, схватили солнечный удар, леди…

— Ты волнуешься из-за сэра Кессинджера? — спросила Дженн, но Аманда покачала головой.

— Нет, дело не в этом, просто я не понимаю, что со мной происходит…. Скорее бы турнир завершился.

Вдалеке протрубил рог, и Аманда вздрогнула. Она встала, и подошла к ограждению, глаза ее впились в двух всадников в сверкающих латах, которые уже скакали по примятой траве поля для турнира. По обычаю на финальном поединке присутствовал все участники турнира, они выстроились вдоль длинной стороны поля неподалеку от очерченого на земле круга.

Обоих лошадей вели оруженосцы. В этом участникам финального боя повезло — ведь оруженосец мог помогать своему паладину не выйти за роковую черту, что засчитывалось, как поражение. Проехав до середины поля, оба рыцаря остановились напротив судьи Грира, и оруженосцы, смерив друг друга нехорошим взглядом, отошли.

— Сэр Джордан! Сэр Седрик! — громко провозгласил судья, — вы, два воина, которые своей доблестью доказали, что достойны сейчас скрестить мечи в последнем, решающем бою! Победивший в этом бою выберет королеву нашего турнира, и откроет с ней бал, намеченный на вечер! Я желаю удачи вам обоим, но победитель будет только один! Вы будете сражаться пешими, обычными мечами, внутри очерченого круга. Выход за черту означает поражение, но ваши оруженосцы могут предупреждать вас о приближении к черте. Начнем же поединок, и пускай победит сильнейший!

По сигналу рога оба соперника, взяв из рук своих оруженосцев мечи, медленным шагом направились к очерченому кругу. Диаметр его был около двадцати ярдов, места для сражения достаточно, но все же круг казался воинам маленьким, а опасная черта была так близко. Аманда вцепилась обеими руками в ограждение, и привстала, чтобы ей было лучше видно. Глаза ее сейчас провожали рыцаря в шлеме с конским хвостом, он первым вошел в круг, и занял свою позицию. Напротив него встал Седрик Кессинджер, держа меч в обеих руках.

В знак приветствия оба рыцаря подняли оружие вверх, и резко опустили, прочертив перед собой кривую. Зрители от волнения даже перестали дышать, разговоры смолкли, и все внимание переключилось на две закованные в латы фигуры. Стоявшие у края круга сигнальщики прижали рога к губам и громко протрубили.

По сигналу рога противники направились друг к другу, причем барон Седрик вертел оружием, сразу приметив, что его противник снова начинает свои танцы — он шел к нему, двигаясь зигзагом, и слегка пригнувшись. Барон Кессинджер не стал ждать, пока соперник закружит вокруг него, и перешел к стремительной атаке, тоже самое сделал барон Виллфред.

Обороняться Седрику было тяжело, потому что щит ударялся о другой щит, в то время как все удары барона Джордана попадали в неприкрытую щитом часть тела. От удара стали о сталь вверх летели искры. В бою оба соперника старались оттеснить друг друга к границе круга, но начеку были оба оруженосца, которые бегали за границей круга, то и дело слышались их выкрики: «Черта! Черта!»

Барон Виллфред, похоже, собирался применить свою излюбленную тактику боя — отступив на приличное расстояние от Седрика, который, наоборот, старался сблизиться с соперником, он начал выписывать свои круги, нанося Седрику удары мечом, но тот был к этому готов. Седрик и сам сделал тоже самое, и по песку закружились оба соперника. Аманда, которая уже отгрызла от веера два куска, приметила, что Седрик старается ударить противника по ноге, явно пытаясь лишить его подвижности. Это заметил и сам барон Джордан, и, при каждом повороте соперника, он отскакивал назад.

Седрик чувствовал, что теряет силы. Под доспехами и плотной накидкой по его лицу и спине уже лился пот. Сквозь прорези забрала он едва различал мелькавшую перед ним фигуру противника, но сдаваться ему не собирался. Снова и снова он наступал на него, оттесняя к границе круга, и его охватило бешенство. Рассвирипев, он снова обошел соперника сзади, и в этот раз все-таки ударил его скользящим ударом меча под колено. Нога барона подогнулась, и он упал, опершись на руку. Аманда не смогла сдержать крика ужаса, и прижала руки ко рту, ей даже показалось, что и ее ногу свела судорога. Джейсон и Френсис, следившие за поединком лучше девушек, оба вскочили.

— Господи, он его покалечит! — Аманда перегнулась через ограждения, и Джейсон схватил ее за плечи.

— Успокойся, меч не острый! — сказал он, — хотя, что греха таить, удар этот весьма болезненный….

Едва переведя дух, барон Виллфред медленно выпрямился, и снова атаковал соперника, в этот раз, уже не давая ему приблизиться. Зрители подбадривали обоих бойцов громкими криками, заглушая даже голоса верных оруженосцев. Это едва не сыграло роковую роль — увлеченный боем Седрик, в ярости нападавший на соперника, не расслышал крика Троя, который предупреждал его о черте, и едва не заступил за нее, Трой очень вовремя толкнул его в спину, вернув за границу круга.

Неистовая схватка уже была похожа на настоящее побоище, и Виллфред, внезапно, сменил тактику, — он перестал кружить вокруг противника, перейдя в ближний бой. Его меч был чуть короче, чем меч Седрика, и это давало ему преимущество, но теперь, сблизившись с противником, Седрик стал направлять удары в голову барона Джордана. Тот успевал пригибаться, но сам не мог нанести ответный удар.

Зрители на трибунах продолжали громко кричать, одинаково поддерживая обоих участников. Блестящие латы обоих рыцарей уже потускнели от стоявшей столбом пыли, и были покрыты вмятинами. На какое-то мгновение Виллфред отвлекся, и барон Седрик ударил своим щитом его по голове. Его противник качнулся, но не упал, удержавшись на ногах с помощью своего меча, который воткнул в землю. Подняв оружие вверх, Кессинджер бросился на него, но тут Виллфред, молниеносно выдернув оружие, перекатился по песку в сторону и тут же вскочил на ноги. Седрик среагировать не успел, по инерции он проскочил мимо, и его противник добавил ему ускорение, плашмя ударив мечом по спине. Седрик развернулся, но от резкого движения потерял равновесие и зашатался. Он поднял меч, чтобы отбить следующий удар, и оба клинка сшиблись в воздухе, а Виллфред повторил свой маневр, и описал круг вокруг соперника. Пытаясь за ним уследить, Седрик тоже резко обернулся и едва не упал снова. Он размахнулся мечом, но его соперник пригнулся, одновременно ударив Седрика щитом в грудь. Тот не удержался на ногах и упал на спину, перекатившись по земле. Вставая на ноги, оглушенный ударом, Седрик чувствовал, что в голове все помутилось, земля качалась под ногами. Он попытался выпрямиться, тяжело дыша, и меч в его руке дрожал, потому что плечо онемело. Сквозь прорези в забрале он видел мелкавшую перед ним фигуру противника, и поднял оружие, но усталость взяла свое. Седрик потерял равновесие, и снова упал. Виллфред подошел к нему, и поднял над ним оружие лезвием вниз. Убивать Седрика он не собирался, этот жест был своего рода вопросом, готов ли соперник продолжать бой. Барон Кессинджер, задыхаясь в своих латах, понимал, что сил у него уже не осталось, и поднял вверх правую руку…

Крики зрителей переросли в сплошной вой, привествуя победителя. Аманда все еще не верила, что бой окончен и все живы, правда недавний претендент в ее мужья смог встать только при помощи своего соперника — барон Виллфред протянул ему руку, и Седрик, ухватившись за нее, поднялся на ноги. Седрик и его противник склонили головы друг перед другом, и Седрик трясущейся рукой поднял забрало.

— Проиграть такому бойцу большая честь для рыцаря, — проговорил он, и барон Виллфред, стащив перчатку, протянул ему руку, которую тот пожал.

— Вы сильный и храбрый рыцарь, барон, — ответил он, — для меня тоже было честью сразиться с вами!

Пожав друг другу руки, оба рыцаря разошлись. Оруженосец барона Виллфреда уже вел к нему лошадь, держа во второй руке копье. Все прекрасные зрительницы дружно бросились к ограждениям, в то время как победитель турнира проехал мелкой рысью к ложу судьи мимо недавних противников — рыцари отдавали ему дань уважения, выстроившись в ряд и подняв вверх мечи. Развернув лошадь, барон Джордан Виллфред остановился перед ложей судьи, склонив голову, и конский хвост, украшавший шлем, упал ему на плечо. Сэр Грир встал, и Роско поднес ему алую подушечку, на которой переливалась всеми цветами радуги бриллиантовая корона. От волнения все девушки на зрительных рядах перестали дышать.

— Сэр Джордан, на этом турнире вы были лучшим среди равных! — провозгласил судья, — вам выпала большая честь выбрать королеву этого турнира, и открыть с ней бал, который пройдет вечером! Кроме этого, королева вручит вам главный приз — боевого коня с полным рыцарским вооружением и сто золотых фунтов! А сейчас, барон, окажите нам честь, и подайте корону той, которая станет украшением этого турнира и предстоящего бала!

С этими словами сэр Грир осторожно взял в руки корону. Рыцарь, пнув лошадь, подъехал ближе, и поднял свое копье. Судья, под громкие крики зрителей, нацепил корону на конец копья, и рыцарь развернул лошадь, направив ее шагом вдоль рядов зрителей.

Дрожащие от волнения девушки, всех возрастов и сословий, сгрудились у ограждений, и на проезжавшего всадника умоляюще смотрели горевшие нетерпением глаза — у одних темные, у других светлые, и, когда он проезжал мимо, красавицы едва не рыдали вслед. Всадник ехал медленно, и корона, висевшая на копье, горела разноцветными огнями. Все замерли в тоскливом ожидании, и Селена толкала в бок Аманду, потому что всадник уже приближался к ним, но девушка не смотрела в его сторону — ее сердце все еще колотилось от волнения, и она стояла, опершись обеими руками на ограждение, а Джейсон машинально гладил ее по плечу. Дженн стояла с другой стороны, тоже подпрыгивая от нетерпения.

Крики разом стихли, и наступившая тишина привела Аманду в чувство. Она подняла голову, и увидела, что всадник остановил лошадь, и теперь стоит перед их рядами, словно размышляя. Все зрительницы тоже замерли, и сердце каждой девушки сейчас колотилось от волнения, когда они сгрудились у ограждений. Все зрители, перегнувшись через ограждения, тоже смотрели в эту сторону, включая судью Грира. Наконец, всадник легонько пнул лошадь и подъехал к зрительным рядам. Копье медленно поднялось вверх, и все зрители захлопали в ладоши, громкими криками приветствуя выбранную счастливицу. Аманда сразу не поняла, почему все смотрят на нее, почему так же хлопают в ладоши лорд Джейсон и его помощник, почему радостные подружки толкают ее с обеих сторон, пока не сообразила, что бриллиантовое великолепие протянуто ей.

— Я…? — девушка не веря глазам смотрела на корону, и ее подбородок задрожал. Джейсон осторожно снял корону с копья, надел ее на голову своей подопечной и протянул ей руку.

— Позвольте проводить королеву к ложу судьи? — улыбаясь, проговорил он, и Аманда, все еще тараща глаза от изумления, кивнула, вложив в его руку свои трясущиеся пальчики.

Когда они спустились по ступенькам вниз, Аманда успела поймать на себе завистливый взгляд Клариссы, которая сидела на своем месте, давясь злыми слезами. Она не могла поверить, что восхищенные взгляды всех зрителей обращены сейчас к ней, что это ее приветствуют все рыцари, которые снова подняли вверх мечи, и именно ей протягивает руку судья, к которому подвел ее лорд Джейсон. Все это было каким-то сном, девушка все еще не понимала, почему незнакомый ей рыцарь выбрал именно ее.

— Приветствуем королеву нашего турнира! — громко провозгласил судья, сразу узнав девушку, — сегодня главным украшением этого великолепного праздника станет…, как зовут королеву? — улыбаясь, спросил он для соблюдения приличий.

— Леди Аманда Форестер, ваша честь…, — девушка, несмело улыбаясь, присела в реверансе.

— Станет леди Аманда Форестер! — судья поднял вверх руку Аманды и сигнальщики громко затрубили в рога, а девушка, с колотившимся сердцем смотрела по сторонам. — Прошу королеву спуститься вниз, чтобы поздравить победителя!

Рыцарь в шлеме с конским хвостом уже поднимался по ступенькам. Преклонив колено, он протянул девушке руку, а потом они вместе спустились вниз, к ожидавшему их оруженосцу барона, тот держал в поводу лошадь. Сэр Виллфред сел на лошадь первым, а потом его оруженосец помог Аманде, подставив ей свое колено. Девушка ухватилась за гриву огромной лошади, придерживая на голове корону, и всадник, развернув лошадь, галопом поскакал вдоль всего огражения ристалища. Остальные же рыцари выстроились в два ряда, напротив друг друга, образовав своеобразный коридор, и подняли вверх мечи, скрестив клинки. Сделав круг по ристалищу под восторженные крики зрителей, всадник остановил лошадь напротив выстроившихся рыцарей, и спрыгнул с лошади, а потом подал руку девушке. Своеобразный живой коридор вел к ложу судьи. Барон Виллфред и Аманда рука об руку медленно пошли по этому коридору, осыпаемые лепестками роз, которые разбрасывали две прелестные малышки в белых платьицах — внучки сэра Грира. В ушах Аманды все еще стоял шум с непривычки, ведь никогда ей не отдавали таких почестей, и она украдкой бросала взгляды на закованную в панцирь фигуру. Рыцарь так и не поднял забрала шлема, и разглядеть его она никак не могла.

Пройдя по живому коридору, по лепесткам цветов, Аманда и ее спутник остановились напротив судьи, и девушка увидела, что служители уже вывели на ристалище главный приз — это был серый, в «яблоко» шайрский жеребец, покрытый алой попоной с золотыми кистями. Аманда даже подумать боялась о стоимости этой лошади. Все участники турнира замерли от восторга и восхищения, громко перешептываясь между собой, некоторые из них и мечтать не смели о такой лошади. На ней был навьючен и полный комплект сверкающих, новеньких доспехов, а сбоку, на седле, было приторочено боевое копье, меч в ножнах и палица.

— Просим нашу королеву вручить приз победителю! — судья, улыбаясь, указал на лошадь, и Аманда, которая уже поверила, что все происходящее ей не приснилось, смело направилась к призу. Лошадь была, поистине, исполинских размеров, Аманда едва доставала головой до лопатки скакуна. Взяв его за поводья, украшенные кистями, девушка повела его к ожидавшему рыцарю. От тяжелой поступи лошади, казалось, дрожала земля. Зрители и участники, все громко хлопали, и Аманда ловила на себе полные восхищения взгляды. Когда она подвела победителю его приз, барон почтительно опустился на колено, и коснулся лбом руки девушки, а потом встал.

— Ваша честь! — громко сказал он, и судья посмотрел на него, — могу ли я распорядиться призом по своему усмотрению? Я хочу передать его участнику, который не менее меня достоин этого приза, вместе с положенным для победителя саном паладина!

Все дружно замолчали, и бывшие соперники начали переглядываться между собой. Судья в нерешительности сдвинул брови.

— Это решит королева турнира! — громко сказал он, — сегодня она главная здесь, и любое слово королевы — закон! Ваше величество! — обратился судья к Аманде серьезным тоном, — вы позволите барону передать приз другому участнику, которого мы, прямо здесь и сейчас, посвятим в рыцари?

— П…п..позволю! — запинаясь, пробормотала Аманда, и тут же, уже смелее, кивнула головой, — барон волен распорядиться призом по своему усмотрению!

— Благодарю, королева…, — конский хвост на шлеме барона качнулся, и он принял поводья лошади из рук Аманды.

Зрительные ряды взорвались апплодисментами. Все бывшие соперники, которые снова выстроились в ряд, едва скрывая нетерпение, жадными глазами пожирали приз, который вел сейчас барон Виллфред, гадая, кому же он достанется. Подойдя к бывшим соперникам, барон остановился.

— Виконт Кросби! — громко сказал он, и молодой виконт, вытаращив глаза, уставился на него.

Выглядел он сейчас не менее испуганным, чем Аманда, когда ей вручали корону. Бедный юноша, которому великодушный кузен позволил взять на турнир свои помятые доспехи и крестьянскую клячу, сейчас едва не плакал, его подбородок мелко дрожал. Едва ступая на подгибавшихся от дикого волнения ногах, юноша подошел к барону Виллфреду, не сводя взгляда с великолепной боевой лошади, которая храпела, косясь на него лиловыми выпуклыми глазами.

— Эт… то мне…? — спросил он, и барон, вложив в его руку поводья лошади, кивнул головой.

— Вам, виконт. Вы достойны того, чтобы вас называли сэр Генри!

Его слова были встречены громкими криками, в то время как Кросби, по лицу которого покатились самые настоящие слезы, дрожа от волнения, пошел к судье. Полагалось провести еще один ритуал — торжественное посвящение в рыцари. Оруженосец барона, преклонив колено перед Амандой, подал ей меч, который девушка взяла трясущимися руками, и беспомощно посмотрела на стоявшего неподалеку Джейсона, который подошел к ней.

— Не волнуйся, — тихо проговорил он, взявшись за меч своей рукой, — сейчас ты посвятишь этого юношу в рыцари, приложишь меч сначала к его правому плечу, потом к левому, и объявишь его рыцарем, все очень просто…. Ваша честь, позвольте мне помочь королеве? — спросил он и судья кивнул.

Генри Кросби, которого провожали завистливые взгляды бывших соперников, подошел к Аманде и встал перед ней на колено. Девушка, которая вряд ли смогла бы поднять сама тяжелый меч, ободряюще улыбнулась ему.

— Виконт Кросби! — срывающимся голосом проговорила она, — сегодня вы станете рыцарем, для того, чтобы с честью служить Британии и своему королю! Да будет на то воля королевы!

С этими словами девушка, руку которой поддерживал Джейсон, осторожно приподняла меч, коснувшись сначала одного, потом второго плеча молодого виконта, и тот опустил голову, дрожа от волнения.

— Встаньте, сэр Генри! — голос Аманды вернул Кросби в чувство, и он поднялся на ноги, а потом приложил к губам руку Аманды, его глаза все еще блестели. Зрители неистово хлопали и кричали. Новопосвященный рыцарь поклонился судье, а потом повернулся к барону Виллфреду.

— Сэр Джордан, милость ваша ко мне безгранична. Не знаю, за что мне выпала такая честь, но если мой меч вам понадобиться, я готов служить вам!

— Вы заслужили этой милости, виконт! — коротко ответил барон, и махнул своему оруженосцу.

— Господа и прекрасные леди, турнир окончен! — провозгласил судья, не заметив, что барон сел на лошадь, и оруженосец подал ему копье, — но еще неделю в городе будет праздник! А сегодня вечером состоиться наш королевский бал, который откроет наш победитель с королевой турнира!

— Ваша честь! — голос победителя заставил судью невольно вздрогнуть и он обернулся, увидев, что барон уже сидит верхом, держа в руке копье, — я хочу использовать еще одно свое право!

Никто не успел сообразить, что он имел ввиду, но это очень скоро выяснилось. Держа наперевес копье, барон Виллфред подъехал к недавним соперникам, и натянул поводья. Над ристалищем повисла напряженная тишина, когда он поднял копье и ударил им в щит барона Дерби.

Победитель турнира, сэр Джордан Виллфред, вызвал барона Дерби на смертельный поединок…

…Первый шок прошел быстро только для судьи. Еще ни разу, на его памяти, турнир не заканчивался подобным образом, но победитель имел на это полное право. По правилам, которые он сам огласил, победитель турнира мог бросить вызов любому сопернику, причем не обязательно было разглашать причину, по которой этот вызов был брошен.

Хуже всего в этой нелепой ситуации пришлось барону Дерби — поначалу, тот вообще не понял, что происходит. И лишь когда до него дошло, что завтра в полдень ему предстоит сражаться настоящим, боевым оружием, против победителя турнира, барон Лоренс едва не упал в обморок. Со зрительской трибуны с не меньшим ужасом, за происходящим наблюдали его отец и сестра, леди Офелия обеими руками прижимала ко рту платочек, и по ее щекам катились слезы.

— Барон Лоренс Дерби! — обратился к Дерби судья, и тот, не спуская перепуганных глаз с соперника, стоявшего напротив него, повернул голову, — вам брошен вызов на бой насмерть! По правилам турнира соперник имеет право не разглашать причину вызова! Напомню вам, что если вы откажетесь, то будете лишены права на участие в любых турнирах и вашего титула! Ваш ответ сопернику?

— Что я вам сделал?! — завопил Дерби, и по его щекам побежали настоящие слезы. Все окружившие их воины начали переглядываться между собой, едва сдерживая смех, — я вас даже не знаю!

Чтобы замять конфуз, барон Виллфред снова поднял копье и ударил в щит Дерби.

— Барон, это был не ответ на вызов! — вмешался судья, — мы ждем вашего ответа!

Дерби растерянно смотрел на недавних соперников, но ни на одном лице не увидел и капли сочувствия. Особенно веселился сейчас Седрик Кессинджер, тот улыбался, даже не скрывая этого, настолько жалким трусом выглядел Дерби.

— Барон, не смешите людей и бросайте щит…, — прошипел он тихо, наклонившись вперед, и Дерби его расслышал.

Он обернулся к трибунам и посмотрел на своего отца, старый барон сейчас подался вперед, вцепившись в ограждения. Дерби снова посмотрел по сторонам, обведя взором своих бывших соперников, Седрика Кессинджера, Аманду, которая сейчас вцепилась в руку стоявшего рядом с ней мужчины, тоже одетого в доспехи, и, наконец, его взор обратился к ожидавшему ответа, неизвестному ему барону. Дерби понял, что если он сейчас бросит щит, такого позора его отец не переживет. Ему оставалось только одно — Дерби трясущейся рукой поднял меч, и коснулся им щита соперника. Вызов был принят.

— Господа и леди! — громким голосом произнес судья Грир, — одному из участников турнира был брошен вызов на бой насмерть! По правилам турнира бал будет перенесен на завтра, а поединок состоиться здесь же, в полдень! Оружие каждому сопернику выбирает королева! По правилам турнира сигнал к началу боя тоже дает королева турнира, и только она вправе прекратить сражение в любой момент! (При этих словах Дерби опустил голову еще ниже и затрясся). Победитель турнира не огласил причину вызова, и это его полное право! Время поединка тоже ограничено — если бой не закончит королева, то он прекратиться, когда закончиться песок в песочных часах, и при любом исходе противники более не имеют права на сражение независимо от причины вызова! По правилам турнира теперь никто не вправе беспокоить королеву до завтрашнего полудня, ее проводят до дома с охраной и так же привезут завтра на ристалище! В случае возможной смерти самого победителя турнира, бал с королевой откроет его соперник, с которым он сражался в финальном бою! Милорд! — обратился судья к Джейсону, и тот вышел вперед, — за спокойствие и безопасность королевы турнира теперь отвечаете вы, как начальник стражи!

— Да, ваша честь, — Джейсон поклонился судье, и махнул своим людям, к ним подъехали на лошадях два стражника.

Джейсон взял Аманду под руку, и увел ее в сторону выхода. Краем глаза девушка успела заметить, что Френсис и ее подружки тоже спустились вниз, и поспешили за ними. Аманда все еще не могла поверить в происходящее, и понимала только одно — теперь жизнь человека, который причинил ей столько страданий, была в ее руках. Конечно, откуда было незнакомому барону знать об этом, но своим вызовом он поставил девушку перед страшным выбором. Захочет ли она завтра увидеть смерть Дерби, или, преодолев искушение наказать обидчика, прекратит бой…?

…Не все мысли были сейчас заняты турниром, некоторые люди были озабочены совсем иным. Это касалось капитана галеона, который сейчас развалился на мостике, посасывая трубку, и сложив руки на пухлом животе. Почти месяц назад галеон этот, с красивым названием «Блу Старр» вышел из индийского порта города Калькутта, и теперь торопился попасть в Англию, нагруженный редкими восточными товарами.

Погода стояла отличная, ветер раздувал все паруса галеона, и корабль двигался достаточно быстро. На его борту были купцы, которые зафрахтовали корабль еще в Англии, и теперь спешили домой, предвкушая хорошую торговлю. Капитану не очень нравились торговцы, думавшие только о наживе, но их дела его не касались — его проблемой было выйти из порта, довести галеон к берегам Британии, и избежать потерь во время бурь и встреч с пиратами.

Нынешнее путешествие было, на диво, удачным. Даже когда галеон пересекал океан, не было ни одного шторма, лишь легкое волнение, пираты на пути тоже не попадались, и капитан Варгас думал, что его корабль сейчас ведет рука самого Господа. Омрачал его покой только один пассажир.

Еще в Калькутте, во время погрузки последних товаров, к нему подбежал тощий, как червяк, купец. Он не был в числе его пассажиров, и, как выяснилось, должен был отчалить еще вчера на другом корабле. Но корабль его прибыл в порт весь побитый ядрами, после стычки с пиратами (спасибо, хоть не потопили), и сразу встал на рейд, заделывать дыры и латать паруса. Кроме «Блу Старр» больше ни одно судно не собиралось в Британию, и злосчастному купцу грозила перспектива остаться в Калькутте на полгода. Этого он допустить не мог, потому что уже потратил все деньги.

Вчера с рейда ушла испанская каравелла, но купца она с собой не взяла. Полдня бедный торговец носился по пристани, и, наконец, узнал, что в Британию отплывает уже зафрахтованный галеон. Узнав, кто был его капитаном, торговец примчался к нему. Стоя на коленях, он, в слезах, поведал морскому волку о своей беде, при этом показывая на сваленные на пристани тюки с дорогими тканями и пряностями, их уже притащили портовые слуги. Капитану Варгасу от лишнего пассажира было ни горячо, ни холодно, купцы уже хорошо заплатили ему, но была одна сложность — приближался шторм, и галеону нужно было срочно поднимать паруса и выходить в открытый океан, поэтому капитан и торопил купцов с погрузкой. И так некстати на его голову обрушилось еще и это несчастье. Капитан окинул взором внушительную кучу тюков, и понял, что погрузка займет часа два, в то время как на горизонте уже сгущались тучи.

— И слушать ничего не желаю! — отрезал Варгас, указав пальцем на темнеющее небо, — нам нужно выходить из залива!

— Умоляю вас, капитан, я заплачу вам двойную цену! — рыдал купец, повиснув на его сюртуке, — я не могу оставаться здесь, а других кораблей нет!

— Ну, хорошо, — сжалился Варгас, — так и быть, но у вас время полчаса, не более! Увезете все, что успеете погрузить, и ни тюком больше!

Обрадованный купец развил бешеную активность, и вскоре по пристани уже носилась целая толпа индийсих портовых слуг. Коричневые, маленькие, как муравьи, шустрые «кули», перетаскали тюки в легкие лодочки в мгновение ока, и, весело загребая веслами воду, понеслись к стоявшему в рейде галеону, а потом так же быстро перенесли в трюм все товары. Перекидывая тюки из рук в руки по цепочке, они даже не заметили, что на одном из тюков прицепилась огромная серо-коричневая крыса…

Видя, как радуется торговец, капитан тоже сделал вид, что рад за него. Но беды злосчастного купца на этом не закончились. Спустя несколько дней плавания, он спустился в трюм и обнаружил, что тюки, лежавшие на полу, намокли, к тому же один из них прогрызла крыса. Проходя мимо трюма по мостику, капитан услышал горестный вопль, а спустя немного времени увидел и его причину — купец уже спешил к нему, протягивая кусок шелка.

— Капитан, почему вы не предупредили, что в вашем трюме течь? — простонал он, тыча Варгасу испорченную ткань, — мой шелк заплесневел!

— Вы смеетесь надо мной? — взревел капитан, — я взял вас на борт не для того, чтобы вы гонялись за мной, и махали своей тряпкой!

— Это муарский шелк…

— Да мне плевать что это! — капитан выхватил из рук купца кусок переливчатой ткани, повертел в руке, и швырнул ему назад, прямо в лицо, — будете мне надоедать, выкину вас за борт вместе с ним!

— Но пока мы доплывем, весь мой товар будет испорчен!

— Повторяю еще раз, уйдите отсюда! — капитан указал на трюм, — ищите сами место для своих товаров!

Купец обиженно надулся, но ничего не сказал. Кликнув помощника, он спустился с ним в трюм, и до вечера, пыхтя и обливаясь потом, перетаскивал свои тюки в сухое место. Когда он нес очередной тюк, то заметил жирную крысу, она сиганула за тюки, но помощник купца успел запустить в нее сапогом. Серо-коричневая тушка, пискнув, свалилась за мешки.

— Вот тебе, тварь раскормленная! — хмыкнул помощник, и перекрестил мешок, — как говориться, аминь!

— Не болтай! — перебил купец и вытер пот, — вон еще, сколько всего носить…

Инцидент был исправлен, правда, еще несколько дней жадный торгаш пытался сушить свои тряпки на жарком тропическом солнце, но капитан не мешал ему, только ухмылялся над его стараниями. Его одолевали мысли о доме — через месяц, если все будет хорошо, галеон уже войдет в британскую акваторию, и бросит якорь в порту Саутхемптона. И, подгоняемый попутным ветром, галеон «Блу Старр» торопился в Британию, везя с собой купцов, чай, шелка, пряности, и еще одного пассажира, о котором, пока, никто не знал….

…Аманда всю ночь провела почти без сна, от волнения. Ночевать она осталась в доме Джейсона, тот не решился отправить ее домой, но за ужином, на который пришли еще и Энрике с Джулианой, почти не притронулась к еде. Все видели, что девушка очень переживает, и прекрасно понимали, что сейчас чувствует Аманда. После ужина Энрике проводил девушку в ее покои, и остался с ней столько, сколько позволяли приличия, все это время девушка провела в его объятиях, и он утешал ее, как мог. Аманду не радовала даже подаренная ей корона, сейчас она сиротливо лежала на столике, поблескивая в полутьме яркими огоньками.

— Никогда бы не подумала, что от меня может зависеть жизнь человека, которого я ненавижу…, — пробормотала Аманда, сжав руку Энрике в своей руке, — и я страшусь за себя…

— Ты хочешь, чтобы он умер? — Энрике прижал руку Аманды к губам, и девушка покачала головой.

— Ждать этого долго не придется, — проговорила она, — я видела в бою их обоих, барону Дерби не стоит даже выходить на ристалище. Но, как ни странно, сейчас я не хочу его смерти…

— Тогда просто останови бой, ты имеешь на это право.

— Знаю. Но ведь этот человек бросил вызов не просто так? Что-то Дерби ему сделал? Имею ли я право помешать ему наказать Дерби? Вот, о чем сейчас я думаю….

— Выбор, и в самом деле, не прост, — согласился Энрике, — позволить человеку, который явно жаждет мести, совершить ее…

— Или помешать ему и спасти Дерби…, — Аманда прижалась к плечу Энрике, — я не знаю, что выбрать…

— Слушай свое сердце, — проговорил Энрике, — и оно, в нужный момент, подскажет тебе, что выбрать…

— Я так и сделаю, — Аманда улыбнулась, — если сердце подскажет мне ударить в гонг, так и будет!

Пока они разговаривали в покоях Аманды, которые были приготовлены для нее в доме Джейсона, сам хозяин в это время ушел на улицу в каменную беседку, а, спустя некоторое время, к нему присоединилась Джулиана. Женщина проскользнула в сад незаметно, и, едва войдя в беседку, — бросилась на шею Джейсону, который крепко обнял ее, прижав к себе.

— Любимая моя…, наконец-то мы снова можем побыть вместе…, — прошептал он, и Джулиана, приподнявшись на цыпочки, прижалась губами к его губам.

— Жаль, я не смогу остаться…, — задыхаясь, словно от быстрого бега, проговорила она, — хотя всем сердцем хочу этого….

— Я тоже этого хочу…, — Джейсон приподнял голову женщины за подбородок, — я бы вообще не отпускал тебя, никогда! Давай, я поговорю с Энрике, он поймет….

— Боюсь, что нет, — Джулиана покачала головой, прижавшись к груди Джейсона, — давай подождем его свадьбы, тогда и все расскажем, так будет лучше. Порой мне кажется, что он уже начинает о чем-то подозревать….

— Ожидание бывает таким невыносимым…, — Джейсон тяжело вздохнул, и Джулиана снова обняла его, и потянула за собой, опустившись на мягкие подушки, лежавшие на полу беседки.

— Я знаю, любимый…. Давай не будем сейчас говорить о грустном, у нас итак мало времени…, — проговорила она, и Джейсон, опираясь на руку, наклонился над ней….

…На улицах уже совсем стемнело, но в городе было светло от множества горящих факелов, да и народу было полным — полно. Люди собирались кучками, и все шли к площади, где устроили настоящее театральное представление. Бродячие гимнасты, шуты, жонглеры, веселили собравшихся людей своими фокусами и акробатическими выступлениями. Торговцы суетливо разносили свои товары, выручка за дни праздника превышала таковую за весь год. Суета и беготня могли быть непривычными для тех, кто предпочитал в такие минуты сидеть дома, но все равно улицы были полны народа.

…Селена тоже решила немного прогуляться, после того, как Джейсон увез с ристалища Аманду, а Дженн и Френсис отправились домой, ей стало грустно, и девушка поняла, что не сможет провести вечер в обществе Труди. Девушке казалось, что старая кормилица Джейсона, которую он поселил в доме Аманды, почему-то недолюбливает ее. Селена не была в этом уверена, но не хотела долго оставаться в доме, пока Аманды там не было — Джейсон увез ее к себе.

Девушка медленно шла по улице, даже не глядя по сторонам. Она снова чувствовала, что ей становиться плохо — живот начал болеть. Селена присела на парапет, прижала руку к животу и поморщилась. Похоже, прогулку все-таки придется отложить — боль снова становилась сильнее. Девушка осторожно встала и пошла в обратную сторону.

Однако пока Селена медленно брела по улице, держась рукой за стволы деревьев, ей становилось все хуже. В голове все звенело, а живот снова скрутил приступ. Не в силах сдержать стон, девушка прижала руку к животу и согнулась. Затуманенными от боли глазами, она посмотрела по сторонам. Она узнала квартал — Дженн и Френсис жили неподалеку, и Селена решила пойти к ним.

Однако, планам девушки так и не суждено было сбыться — непонятно, каким образом, но Селена заплутала на узких городских улочках. Походив между домами, она поняла, что теперь не найдет дорогу даже к дому Аманды. А боль все не отпускала, и была такой сильной, что Селена, едва переступая, сгибалась пополам. По ее лицу катился пот, и девушка задыхалась, чувствуя непонятную слабость. В какой-то момент ее затуманенный взгляд рассмотрел впереди низенький домик, из которого доносились радостные вопли. Над домиком качалась вывеска — это был трактир. Селена присела на корточки, чтобы переждать новый приступ, а потом выпрямилась, и побрела к трактиру. Она надеялась попросить помощи у хозяев, чтобы они позвали лекаря, ведь боль была невыносима. Прижав руку к животу, девушка внезапно увидела на подоле своей юбки расплывающееся красное пятно. Селена растерянно заморгала, и ощупала ткань, а потом подняла вверх трясущуюся руку — она была в крови.

— Помогите…, — едва дыша простонала девушка, но ее слабый голос никто не услышал — все посетители были в трактире. Девушка прошла еще несколько шагов, до коновязи, и новый приступ скрутил ее. Селена застонала, и машинально вцепилась в гриву одной из лошадей. Скакун недовольно зафыркал, вскидываясь на задние ноги. Селена почувствовала дикую слабость, как будто ее кости разом стали мягкими. Цепляясь за гриву лошади, она медленно сползла на землю и лишилась чувств, упав под ноги лошадей….

… — Нам уже пора вернуться назад! — мужчина в черном плаще, вышедший из трактира, повернулся к своим спутникам, и те, в знак согласия, дружно кивнули, — мне нужно отдохнуть.

— Спасибо, ваша милость, что позволили нам повеселиться! — сказал один из мужчин, и его хозяин милостиво кивнул.

— Я ведь обещал? А теперь хватит болтовни, веди сюда лошадей!

Слуга побежал к коновязи, а его хозяин, поправив плащ, натянул длинные черные перчатки. Это был Артур Гонсалес, непонятно, зачем он снова вернулся в Бристоль, но сейчас он собственной персоной стоял у трактира с двумя своими слугами. Похоже, он решил за какие-то заслуги наградить своих слуг веселой пирушкой, но сам, судя по всему, в ней не учавствовал — по нему было заметно, что он не выпил ни капли. Едва он натянул перчатки, как его внимание отвлек громкий крик слуги, которого он отправил за лошадьми.

— Ваша милость! Ваша милость, скорее, идите сюда!

— Что там случилось? — недовольным голосом спросил его хозяин, и слуга замахал рукой, разглядывая что-то под ногами лошадей.

Мужчина, нахмурившись, подошел, и слуга указал пальцем под ноги лошадей.

— Смотрите!

Его хозяин опустил голову, и его брови от изумления взлетели вверх — на земле, прямо под копытами лошадей, лицом вниз лежала какая-то девушка, скорчившись, и прижав обе руки к низу живота. В неровном свете факела мужчина заметил, что ее платье в крови, и, поначалу, подумал, что девушку ударила лошадь.

— Эй! — позвал он, присев на колено, — леди, вы меня слышите…?

— Похоже, она без сознания…, — один из слуг тоже наклонился над девушкой, — а крови-то сколько! Она ранена?

Гонсалес осторожно перевернул девушку и брови его сошлись на переносицу.

— Да я же ее знаю! — воскликнул он, — это служанка Аманды! Эй! — снова потряс он ее, но девушка никак не реагировала.

Ее лицо продолжало бледнеть, щеки уже становились восковыми, а дыхания, и вовсе, почти не было слышно. Артур встал, и посмотрел на своих слуг.

— Надо отвезти ее к лекарю! — решил он, и отвел лошадь в сторону, а потом вскочил на нее, и протянул руки. Слуга осторожно поднял Селену, ее голова запрокинулась назад, и посадил в седло перед Артуром, который обнял девушку и ее голова упала на его плечо.

— Осмелюсь подсказать, ваша милость, нужно отвезти ее к повитухе, — проговорил он, — обычно всех женщин отвозят к повитухам…

— Ты знаешь куда ехать?

— Сейчас я спрошу дорогу у трактирщика! — встрепенулся слуга, и, со всех ног, бросился к трактиру…

…Все женщины в городе, которые готовились к материнству, и волновались о том, как пройдут роды, знали, к кому можно было обратиться за помощью. В Бристоле было множество повивальных бабок, но самой лучшей из них, вне всякого сомнения, была Гвендолин Бакстер. Она по праву могла указать на любого ребенка в Бристоле, и с гордостью заявить, что помогла ему увидеть свет, и вряд ли бы ошиблась.

У этой, еще не старой, пятидесятилетней женщины, были, поистине, золотые руки. Стоило Гвендолин только ощупать живот роженицы, и ее чуткие пальцы уже понимали, как лежит младенец, и будут ли в родах проблемы. Ее пациентками были жена судьи Грира и его невестка, жены всех богатейших купцов города, а также Джулиана Кортес, повитуха спасла от верной гибели при родах ее младшую дочь, которую душила намотавшаяся на шейку пуповина, (и себя в том числе). Если уж муж хотел, чтобы жена была в самых надежных руках, то слугу сразу посылали за Гвендолин Бакстер. В ее руках не умер еще ни один младенец, и ни одна роженица.

Время было позднее. Набегавшись за день по своим пациенткам, старая повитуха сейчас отдыхала, сидя в кресле. На ее коленях стояла плетеная корзинка, с мотками шерсти, и женщина вязала чулок в полоску, напевая себе под нос песенку. На полу, у ее ног, пристроилась служанка, и ее ученица, по имени Сандра, она аккуратно раскладывала по мешочкам сушеные травы.

— Смотри внимательно, Сандра, — назидательным тоном поучала женщина девушку, — не перепутай травы, а то потом не оберешься беды!

— Я слежу за каждой травинкой, — девушка улыбнулась, — не волнуйтесь! А потом я приготовлю настои, о которых вы говорили…..

— С этим не спеши, некоторые настои нужно держать свежими, приготовишь только те, которые делают на вине.

— Хорошо, сударыня, — кивнула девушка, — тогда…

Слова ее были прерваны лошадиным топотом со двора, а потом по деревянной дорожке, ведущей к дому простучали быстрые шаги.

— Дверь открой! — женщина отставила корзину и вскочила на ноги. Ее молодая помощница, рассыпав по полу травы, бросилась к двери.

— Эй, хозяйка! — крикнул за дверью громкий голос, и в дверь треснули кулаком, но Сандра была уже рядом.

Она распахнула дверь, отскочив в сторону, и в дом быстро вошел, а точнее, вбежал, мужчина в бархатном черном плаще с капюшоном, закрывавшим лицо, сопровождаемый еще двумя спутниками. На руках он нес девушку, та была без сознания, а вся юбка была забрызгана кровью. Голова несчастной моталась взад-вперед, длинные белокурые волосы в беспорядке рассыпались.

— Мне нужна помощь! — вместо приветствия крикнул мужчина на Гведолин, и повитуха указала на сундук, на нем была расстелена перина.

— Кладите ее сюда, сударь! — проговорила она, ловко засучивая рукава. — Что случилось с вашей женой…?

— Она мне не жена, я ее на улице подобрал, — мужчина, откинув капюшон, провел ладонью по лицу, — мой слуга сказал, что всех женщин везут к повитухам….

— Он все верно сказал, сударь…, — закивала женщина, с некоторым содроганием глядя на изуродованное шрамами лицо позднего посетителя, — сейчас я ее осмотрю…. Сандра, завари крапиву! Вы можете ехать, сударь, я о ней позабочусь, денег не нужно…

— Я подожду! — перебил мужчина и снова надел капюшон.

Повитуха в ответ только кивнула, и повернулась к девушке, лежавшей на перине. Опытный взгляд сразу определил причину недомогания, и теперь повитуха, согнув ногу девушки в колене, и удерживая ее одной рукой, второй быстро проводила какие-то манипуляции, брови ее хмурились, а лицо стало сосредоточенным. Мужчина ходил за ее спиной, проводя рукой по лицу, и время от времени бросал взгляд в сторону повитухи. Возле двери замерли, как статуи, его спутники.

— Так я и думала, — пробормотала она, — Сандра, скорее, неси настой!

— Уже несу! — девушка подбежала к повитухе, и подала чашку женщине. Та приподняла голову Селены, и приложила чашку к ее губам.

— Что с ней? — спросил мужчина, — вы можете помочь? Я подумал, что она ранена…

— Нет, сударь, кровь не от раны, — повитуха убрала чашку, и засучила рукава, а потом подвинула к себе маленький сундучок, который открыла. Она вынула оттуда маленький пузырек и влила содержимое в рот Селены, — но вы приехали очень вовремя, еще пару часов, и ребенка было уже не спасти….

— Какого ребенка? — мужчина нахмурился и убрал руку от лица.

— Ребенка, которого ждет эта бедняжка, у нее открылось кровотечение, но я еще могу его остановить, только мне придется оставить ее у себя… Где вы ее нашли? Может, рядом был ее дом?

— Возле трактира…, — мрачно ответил мужчина, — и ее дом не там…

— Вы все-таки ее знаете…? — осторожно спросила повитуха, но мужчина в ответ сердито промолчал.

— А давно она беременна?

— Около двух месяцев, — ответила повитуха, подозрительно поглядывая на странного гостя.

— Два…, — мужчина посмотрел на повитуху, — вы уверены?

Гвендолин кивнула, уже с интересом посмотрев на своего гостя. Тот остановился, глядя в пол, потом, едва заметным движением согнул на руке два пальца, посмотрел на свою руку, а потом ударил по столу кулаком.

— Проклятье…., — прошипел он, и его спутники подошли ближе.

— В…в…ваша милость….

— Что?! — окрысился на них хозяин и они отскочили, посмотрев друг на друга, — хотите меня поздравить?!

— Сударь…, — осторожно проговорила повитуха, сообразив в чем дело, — я могу ничего не делать, ждать останется совсем немного, и к утру ребенка не будет, а она ничего не узнает….

— Вы будете делать все, что нужно! — выпалил мужчина, и сунул руку в мешочек. В руки Гвендолин полетел золотой фунт, и та от удивления вытаращила глаза, с изумлением глядя на монету, — я приеду завтра, после полудня. И не вздумайте сделать ей аборт, узнаю — убью обеих! …Троих! — добавил он, посмотрев на Сандру.

— Я все поняла, ваша милость…, — Гвендолин закивала головой, — как ее зовут, хотя бы…?

— Селена, — мужчина поправил висевший на поясе меч, — мне нужно уйти, но я скоро вернусь!

— Как угодно, сударь….

…Когда Селена пришла в себя, то не сразу поняла где она, и что с ней. Последнее, что она помнила, это дикую боль, и головокружение, потом все сменила звенящая пустота. Девушке казалось, что она слышала чей-то знакомый голос, но она не могла понять, кому он принадлежит. Ей даже казалось, что ее куда-то несут, она ощущала на своем плече сильную мужскую руку, и щекотавший ее щеку мягкий бархат, а потом снова окунулась в пустоту.

Открыв глаза, девушка сообразила, что лежит сейчас на мягкой перине. Боль уже ушла, только кружилась голова, и перед глазами медленно вращались потолочные балки незнакомого дома. Ворочать глазами было больно, но все же Селене удалось присесть, опершись спиной о мягкую подушку. Тут же она услышала какой-то шорох, а потом перед ее глазами возникла пожилая, незнакомая женщина. Ее полное лицо с очаровательными ямочками на щеках осветила улыбка.

— Доброе утро, моя красавица, — проговорила женщина, и потрогала лоб девушки, — ну вот, жара нет… Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, только слабость какая-то…, — девушка несмело улыбнулась, — а вы кто? Как я попала сюда?

— Я повитуха, Гвендолин Бакстер, а привез тебя сюда какой-то господин. Я, поначалу, решила, что это твой муж…

— У меня нет мужа…, — Селена осмотрелась по сторонам, — мне нужно попасть домой, моя подруга будет меня искать и забеспокоиться…

— Тебе нельзя вставать, — женщина удержала Селену за плечо, — я отправлю служанку к твоей подруге, чтобы она о тебе не волновалась…

— А что со мной? — девушка прижала руку ко лбу, — и кто привез меня сюда?

— Этот мужчина не сказал, как его зовут, но он тебя знал, — пожала плечами повитуха, — тебе повезло, он приехал вовремя, могла беда случиться…

— Беда? Какая беда? — Селена приподнялась на локте.

— Ты едва не потеряла своего ребенка, — повитуха погладила Селену по голове, и девушка вытаращила глаза.

— Ре… бенка…? — Селена прижала руку к животу, и в ужасе посмотрела вниз, — я… беременна…?

— Ты не знала этого? — женщина приподняла брови, — человек, который тебя привез, тоже был удивлен… Он был не один, я невольно слышала его разговор с его спутниками, кажется, это был отец ребенка…? Ты не помнишь, как он нашел тебя?

— Господи, я с ума сойду! — Селена зарыдала, вцепившись в волосы, — какой отец…? Я вообще ничего не помню! Как выглядел этот человек?

— Он был молодой, высокий, с темными волосами, а на лице его были такие страшные шрамы…. А еще я заметила у него на шее украшение, медальон, в виде ящерки…

— Ящерки…? — Селена шумно задышала, и отодвинулась от женщины, — это был Артур…? Нет…, нет…, Господи, кто угодно, только не он!!

— Милочка, успокойся! — женщина обняла девушку за плечи, — Сандра! Сандра, иди сюда!

Девушка уже бежала к кровати, неся в руках чашку. Женщина поднесла Селене чашку, та судорожно глотнула из нее, и закашлялась.

— Прошу вас, сделайте мне аборт…, — зашептала девушка, в ее голубых глазах застыли слезы, которые дрожали на ресницах, — я не хочу этого ребенка…

— Милая, я не могу! — женщина развела руками, — я всю ночь с тобой провозилась, еле кровотечение остановила, да и мужчина тот обещал скоро приехать…

— Я умоляю вас! — Селена, рыдая, вцепилась в руки женщины, — просто сделайте мне аборт и я уйду, я не хочу видеть этого человека!

— Ты потеряла много крови, и можешь умереть, — покачала головой повитуха, и обняла Селену, — я не могу сделать то, о чем ты просишь, пойми, к тому же это запрещено, если судья узнает…

— Я ничего не скажу судье, обещаю! — Селена схватила женщину за руки, заглядывая ей в глаза, — прошу, помогите мне…

— Отец ребенка тоже не знал, что ты беременна, — проговорила женщина, погладив девушку по голове, — поговори с ним, может…

— Он меня изнасиловал!! — Селена отодвинулась назад, обхватив руками колени, — я не хотела этого, и мне не нужен его ребенок, умоляю вас!!

Гвендолин, поглаживая рыдавшую Селену по плечу, посмотрела на свою помощницу, которая тоже присела на кровать, ее лоб пересекла морщина.

— Теперь я все поняла…, — пробормотала она, — бедная девочка… Но ты очень слабенькая и не перенесешь такого, я же вижу! Хочешь умереть сама? К тому же этот человек предупредил меня, что убьет нас всех, если я что-то сделаю с ребенком, выходит, ребенок ему нужен…?

— Мне все равно, что ему нужно! — Селена подняла голову, и вытерла слезы, — я не буду носить и рожать его ребенка, я сама избавлюсь от него!

— Переубеждать тебя я не вправе, милая, но ты просто можешь оставить ребенка в монастыре. Зачем губить свою жизнь?

— Я не хочу мучиться в родах, чтобы давать жизнь этому ребенку! — зло проговорила Селена, — прошу вас, помогите мне избавится от него, а этому…, скажите ему, что не смогли спасти ребенка!

— Боюсь, милая, он просто мне не поверит, — покачала головой женщина, — он не шутил, когда угрожал мне убийством.

— Он убийца и есть! — Селена протянула руки к женщине, — молю вас, заклинаю, помогите мне….

Повитуха посмотрела на свою помощницу, и та пожала плечами, она не знала, что делать. Селену ей было жаль, но угроза звучала совсем нешутоточно.

— Давай сделаем так, ты отдохнешь, потому что тебе надо набраться сил, а потом мы придумаем, что делать. Он обещал вернуться, но не сказал, когда. Уже почти полдень, может он не приедет сегодня?

— А если приедет?

— Тогда я ему скажу, что тебе плохо, и тебя нельзя тревожить. А когда он уедет…

— А когда он уедет, вы сделаете мне аборт, а потом скажете ему, что я потеряла ребенка! — настаивала на своем Селена, и женщина покачала головой.

— Хорошо, — проговорила она, — об этом мы поговорим с тобой, а пока тебе нужно поспать…

…Третий день турнира, который не входил в планы судьи Грира, снова собрал на ристалище почти весь город. Люди толпами спешили, чтобы занять лучшие места. Аманда тоже приехала к месту турнира в сопровождении стражников, и, с волнением смотрела вниз с высоты кресла, стоявшего возле кресла судьи Грира. Позади девушки стоял Джейсон, он был в доспехах стражника, и своем любимом синем плаще, официально сегодня он отвечал за безопасность девушки, хотя это была для него просто формальность.

По традиции турнир открывался ровно в полдень, и, когда прибыла королева, судье сообщили, что оба участника уже готовы выехать на ристалище.

Слуга немного слукавил — выехать на ристалище готов был только барон Виллфред. Что касается его соперника, барона Дерби, отец силой заставил его надеть доспехи и вытолкал его из шатра. Дерби едва не плакал, и все рвался поговорить с соперником, но по правилам это было запрещено. Его сестра тоже рыдала, обнимая Дерби, когда тот уже стоял у шатра. Свидетелем душераздирающей сцены, к несчастью для Дерби, стал Седрик Кессинджер. Тот, едва сдерживая хохот при виде рыдавшего Дерби, подошел к нему, и отвесил в сторону трусливого барона издевательский поклон. За ним семенила леди Кларисса, что было не удивительно, Дерби уже был наслышан, что девушка ни на шаг от него не отходит.

— Надеюсь, барон, вы не лишите королеву удовольствия танцевать на балу с победителем? — спросил он серьезным тоном, поглаживая руку сестры, которая держала его под руку, но в его темных глазах при этом бесились чертики, — я очень переживал, вдруг, с перепугу, вы нанесете ему смертельную рану?

— Вы пришли посмеяться надо мной, барон? — голос Дерби дрожал так же, как и его подбородок, — в таком случае, вам лучше уйти…

— Я просто хотел дать вам дружеский совет, ведь я уже имел честь сразиться с бароном Виллфредом, и, как опытный воин, могу сказать, что это достойный уважения, смелый и сильный рыцарь. Не знаю, как вас угораздило его обидеть, и почему он не убил вас сразу…

— Я не знаю этого барона! — голос Дерби сорвался, — и не имею понятия, почему мне брошен вызов!

— Может, вы обидели не лично барона, а кого-то, кто близок ему? Невесту, например, или сестру…? Хотя, положа руку на сердце, если бы кто-то нанес обиду моей сестре, он бы ответил за это сразу, на том же месте…

— Я никого не обижал! — Дерби поднял вверх подбородок, и леди Офелия, глотая слезы, посмотрела на Седрика.

— Барон, вы же понимаете его состояние! — воскликнула она, — не мучайте его!

— Я не понимаю, леди, — развел руками Седрик, — мне еще не доводилось плакать перед поединком! Кстати, о сестрах… Барон, до меня дошел слух, что вы хотели просить руки леди Клариссы?

— Д… да…, — запнулся Дерби, — я хотел это сделать…

— Седрик…? — леди Кларисса испуганно посмотрела на брата, но тот сделал ей знак молчать.

— Вам лучше оставить эту затею прямо сейчас, барон! — Седрик перестал улыбаться, — а не то вам придется молиться, чтобы барон Виллфред убил вас из жалости!

Сказав это, он отошел, свирепо сломав в руках ветку. Кларисса успела обернуться, и показала Дерби язык. Дерби посмотрел им вслед и оттолкнул от себя плачущую Офелию.

— Вернитесь к отцу! — приказал он, — и нечего рыдать, слезами мне уже не поможешь!

— Лоренс, может, я попробую поговорить с Амандой? — простонала девушка, — она должна сжалиться если не над вами, то надо мной….

— После всего, что я ей сделал? — фыркнул Дерби, — не глупите, Офелия, и вернитесь к отцу…

— Лоренс! — леди Офелия указала на кого-то за спиной Дерби, и тот, обернувшись, увидел своего соперника — барон Виллфред направлялся в сторону ристалища, даже не обернувшись в его сторону. Леди Офелия выпустила его руку, и, неожиданно для Дерби, бросилась наперерез лошади, и всадник натянул поводья.

— Сударь, умоляю, подождите! — затараторила девушка, вцепившись в поводья, — я сестра барона Дерби…. Молю вас, скажите, за что вы бросили вызов моему брату…?

— Не стоит, Офелия! — Дерби дернул девушку за руку, — барон не желает объяснять за что хочет убить человека, с которым даже не знаком!

Выражения лица соперника Дерби не увидел — его лицо закрывало опущенное забрало, но мужчина наклонил голову к плечу, крепче сжав поводья.

— У вас есть сестра, барон? — голос, приглушенный забралом звучал тихо и с угрожающей интонацией, — тогда пораскиньте мозгами, может, догадаетесь, почему больше всего на свете я мечтаю разодрать вас в клочья!

— Вы… может, я обидел вашу сестру…? — Дерби шагнул вперед, лихорадочно пытась вспомнить фамилию «Виллфред», но на его ум решительно ничего не приходило, — где эта леди? Она с вами? Позовите ее, и я на коленях вымолю прощение у нее, хотя понятия не имею, кто она такая!

— Вы готовы валяться в пыли в ногах женщины, вместо того, чтобы скрестить оружие с мужчиной? — голос соперника зазвучал насмешливо, и Дерби его тон вдруг показался знакомым, — не зря вы прослыли трусом! К сожалению, у меня есть принцип — за обиду я предпочитаю убийство обидчика. У вас есть шанс не умереть, если королева турнира остановит бой, молитесь об этом!

— Королева турнира? — Дерби истерически рассмеялся, — по какой злой иронии вы вчера выбрали королевой эту… эту…

— Продолжайте, барон, но прежде, хорошо подумайте! — голос под забралом зазвучал угрожающе, — кого я выбрал королевой?

Дерби не успел ответить — с ристалища донесся пронзительный сигнал рога — обоих соперников приглашали предстать перед судьей. Что-то подсказало Дерби, что ему не стоит продолжать свою мысль, и он попятился назад, а потом круто развернулся и бросился к своей лошади. Соперник проводил его взглядом, потом объехал рыдавшую Офелию, и пустил лошадь галопом.

… — Я напоминаю правила поединка, ибо на моей памяти он состоиться впервые! — провозгласил судья Грир.

Сейчас он стоял на ристалище, перед ним, лицом друг к другу, застыли оба соперника, а между ними, бросая косые взгляды на обоих, замерла перепуганная Аманда в своей бриллиантовой короне.

— Бой состоиться настоящим заточенным оружием! — судья поднял вверх шкатулку, — в этой шкатулке пергаменты, королева турнира своей рукой выберет оружие для каждого из вас, потом она же подаст сигнал к началу боя! Одновременно с этим сигналом слуга перевернет песочные часы. Если бой не закончит королева, то он прекратиться, когда высыпется песок в часах! Барон Виллфред, вы так и не хотите огласить причину, по которой брошен вызов барону Дерби?

— Он понял причину, ваша честь! — ответил барон, и поклонился судье.

Тот развел руками, и поднял вверх руки.

— Тогда начинаем! — провозгласил он, — прошу королеву выбрать оружие для победителя турнира!

Аманда опустила трясущуюся руку в шкатулку, перебирая в пальцах скользкие свитки. Она не знала, что сейчас будет написано на пергаменте, как и не знала, каким видом оружия лучше владеет победитель. Однако, она точно знала, что барон Дерби не владеет оружием вовсе, ему одинаково можно было вручить и булаву, и меч.

Девушка вытащила свиток и протянула судье, сердце ее бешено колотилось. Сэр Алистер посмотрел на кусочек пергамента.

— Боевой топор! — сказал он, и оруженосец тут же поднес Аманде остро отточенный топор с резной рукоятью.

Лезвие грозного оружия на солнце искрилось. Это был так называемый «клевец», весьмо страшное в умелых руках оружие. Обух топора заканчивался острым шипом, предназначенным для того, чтобы пробивать им шлем противника. Обычно клевец был самостоятельным оружием, но иногда сочетался и с топором, как в этом оружии. Взяв страшный топор в руки, Аманда едва удержала его, настолько он был тяжелым. Барон Виллфред тут же сделал шаг вперед, и взял оружие из рук девушки.

— Благодарю, королева, — проговорил он, и девушка несмело улыбнулась ему.

— Берегите себя, барон…, — шепнула она, — нам вечером предстоит открывать бал…

Рыцарь склонил голову, и шагнул назад, а Аманда снова сунула руку в шкатулку. Выбрав второй пергамент, она протянула его судье.

— Булава! — провозгласил он, и посмотрел в сторону Дерби. Тот растерянно заморгал — булавы у него не было. Судья от досады поморщился.

— Подайте барону мою булаву! — разрешил его соперник, и Дерби вздрогнул.

Оруженосец барона, с поклоном, поднес Аманде булаву — шар с шипами, который был закреплен на деревянной рукояти. Это тоже было весьма страшное оружие — им можно было разбить не только шлем на голове противника, шипы булавы могли пробить и латы. Кроме того, ею же можно было наносить тяжелые увечья — Аманда прекрасно помнила хруст костей казненного сапожника и ее передернуло. Булава, которую она подала Дерби, была искусно сделана и украшена серебром.

Хотя она была достаточно тяжелой, но Дерби не спешил забрать ее у Аманды. Он шагнул к девушке, и его губы искривила ухмылка.

— Королева не желает одарить бедного рыцаря поцелуем на удачу? — спросил он, с удовольствием наблюдая, как в руках девушки дрожит тяжелое оружие, которое она пыталась удержать.

— Возьмите булаву, барон! — громко сказал за спиной Дерби его соперник, и тон его голоса напугал судью — было заметно, что барон Виллфред с большим трудом держит себя в руках.

Дерби выдернул булаву из рук Аманды и та шагнула назад. Ее глаза беспомощно перебегали с одного противника на другого, и она застыла между ними. Оба соперника сделали шаг назад.

— Войдите в круг! — провозгласил судья, — и желаю удачи вам обоим!

Вслед за сэром Гриром Аманда поднялась в ложу, и заняла свое место. Джейсон, который ждал ее там, подошел, и присел рядом с девушкой. Аманда взяла в руку молоточек, и ее дрожащая рука повисла над золотым гонгом, а оба соперника замерли друг напротив друга. Зрители, все, как один, подались вперед, к ограждениям, и выжидательно смотрели в сторону девушки в бриллиантовой короне.

Звонкий удар гонга эхом раскатился над полем. Его мелодичный звук еще не успел затихнуть, как соперник Дерби, перехватив топор в обе руки, замахнулся им, и бросился на противника. Дерби, подняв булаву, и, пользуясь ею в качестве защиты, начал отступать назад. Первый же пропущенный им удар топора угодил в его грудь, смяв панцирь, как бумагу. Дерби зашатался и упал на спину, выронив булаву, и следующим ударом барон Виллфред пробил его шлем, всадив в него зуб «клевца». Зуб прочно застрял в шлеме, и Виллфред сдернул шлем с головы Дерби, отшвырнув его в сторону. Дерби, даже не пытаясь встать, пополз вперед, его рука тянулась к лежавшей перед ним булаве, а дыхание было хриплым и прерывистым. В глазах Дерби застыл смертельный ужас. Его соперник, видимо, решил не спешить. Он постоял на месте, пока Дерби не поднял булаву и встал на ноги, а потом, медленно ступая, пошел к нему. Дерби развернулся, и принялся размахивать перед собой булавой. Его подбородок трясся, а по лицу струилась кровь, удар шипа пришелся по его лбу, содрав кожу. Но ни один лихорадочный удар не достиг цели — барон Виллфред ловко уворачивался от них.

Аманда вскочила, ее трясло, словно в лихорадке. В ужасе девушка наблюдала за разворачивающейся перед ней страшной картиной. Удар топора в этот раз пришелся по плечу Дерби, раскроив металические доспехи, и девушка услышала хруст кости. Дерби выронил булаву и упал на колени, его латы забрызгала кровь. Следующий удар в грудь отбросил Дерби назад, он грохнулся на землю, подняв тучу пыли.

— Бога ради, прекратите это!! — услышала Аманда дикий крик Офелии где-то внизу, а потом она увидела, что девушка бросилась к ложе по ступенькам, но ее остановил стражник, — Аманда, я умоляю тебя, пощади!!

Но Аманда не слушала Офелию. Ее рука, сжимавшая молоточек дрожала над гонгом, а в мозгу молнией вспыхивали воспоминания. Ее собственное похищение, сговор Дерби с Эштоном-Янгом, их план утопить Энрике и лорда Ульриха в болоте, то, что случилось с Френсисом… Ничего этого не было бы, если бы не Дерби. А теперь он там, внизу, корчился под ударами топора, и его соперник нарочно продлевал его мучения, не нанося смертельного удара, хотя девушка понимала, что Дерби не останется в живых. Он уже едва держал в руках бесполезную булаву, доспехи его заливала кровь, а тяжелое дыхание было слышно даже Аманде. Она видела его полные ужаса глаза, которые дико смотрели по сторонам, но не чувствовала жалости.

Зрители бесновались, громко кричали, и девушка словно ощущала, как ярость, с которой расправлялся неизвестный ей барон с Дерби, захватила и толпу. Все словно понимали, что бой закончиться смертью, и ждали этого.

— Аманда!! — голос Офелии вырвал Аманду из состояния ступора и она невольно вздрогнула, — Аманда останови это! Умоляю, пощади моего брата, Аманда!

Не слыша этих криков, и видя перед собой лишь презренного труса, которого он уже давно мог прикончить, раздавить, как червя, барон Виллфред снова взял топор в обе руки, шагнул к поверженному противнику и встал над ним. Какие бы сейчас чувства не побуждали его к расправе, но он не собирался останавливаться. Он прошел весь турнир ради одного этого момента, которого ждал так долго, и теперь наслаждался им. Ударив Дерби ногой, он встал над ним и поднял топор. На секунду острое лезвие, уже бурое от крови, замерло в воздухе, и Дерби зажмурился, ожидая страшный удар. В этот момент над ристалищем разнесся металический перелив гонга.

Барон Виллфред замер, а потом медленно опустил топор. Дерби, в ушах которого и без того стоял звон, ошалело мотал головой, не веря, что он жив.

— Королева своей милостью подарила жизнь вашему противнику, сэр Джордан! — громко сказал судья, и тоже встал, — бой окончен!

— Да будет на то воля королевы! — громко ответил рыцарь и отошел, бросив оруженосцу свое страшное оружие.

Дерби, едва держась на ногах встал, шатаясь в стороны. Помятый ударами топора, его панцирь теперь годился только на свалку. Несколько ребер его точно были сломаны, и он прижимал руки к правому боку. Когда он поднялся на ноги, то к нему бросились его слуги, и увели с ристалища, поддерживая с обеих сторон.

Аманда, которую до сих пор трясло, медленно положила молоточек, и вытерла пот, катившийся по лицу от волнения. Корона на ее голове давила на виски, словно обруч.

— Милорд…, — проговорила она, едва ворочая языком, и Джейсон обнял ее.

— Все хорошо, — тихо проговорил он, — ты поступила верно, моя девочка… Этот трус опозорен теперь на всю оставшуюся жизнь, а это, поверь, худшее наказание для дворянина…

— А теперь слушайте меня, жители нашего города! — голос судьи приобрел радостные нотки, — сегодня вечером в ратуше состоится бал, который откроют, по традции, победитель турнира, сэр Джордан, барон Виллфред, и наша королева, леди Аманда Форестер! Праздник будет продолжаться еще неделю, а в последний день праздника состоиться казнь, на костре будет сожжена ведьма! Давайте же веселиться!…

…Селена, всхлипывая, лежала на подушке, прижав к себе край одеяла, ее голубые глаза смотрели в одну точку. Сколько прошло времени, она не помнила, но, наблюдая за солнцем, девушка понимала, что уже перевалило за полдень. Она в ужасе ожидала стук в дверь, хотя повитуха пыталась успокоить ее.

Вернулась Сандра, которую Гвендолин посылала в дом Аманды, по просьбе Селены, но новости были неутешительны. Сандра поведала, что в доме была только старая женщина, назвавшаяся Гертрудой, и она сообщила, что хозяйка провела ночь в доме своего опекуна, начальника стражи города. Это еще больше напугало повитуху, она теперь и не знала, стоит ли выполнять просьбу Селены и избавить ее от ребенка — это деяние в Бристоле каралось смертной казнью и для той, которая сделала аборт, и для той, кому его сделали. Если девушки подружки, то Селена могла нечаянно поделиться своей бедой с подопечной лорда Ульриха, а там уж только гадай, когда весть дойдет до начальника стражи, ведь известно, что держать на привязи язык юные особы не умеют.

Услышав шаги, Селена подняла голову, и увидела пересобой повитуху, которая несла в руке чашку. Сев на кровать, женщина поставила чашку на низкий столик, и провела рукой по волосам Селены, которая села в кровати, обхватив колени.

— Ты успокоилась? — спросила она, — видишь, уже за полдень, а никто не приехал… Вдруг этот мужчина передумал?

— Я не горю от желания его увидеть, — покачала головой Селена, — прошу вас, избавьте меня от этой обузы…

— Дитя это Божий дар, а не обуза, — покачала головой повитуха, — если Господь решил осчастливить тебя этим даром…

— Осчастливить…? — Селена всхлипнула, — та ночь отпечаталась в моей памяти худшим кошмаром! Это было так больно и мерзко, вы и представить не можете!

— Я понимаю, через что тебе пришлось пройти, — покачала головой женщина, — я видела девушек, которые умирали после надругательства, или, не снеся позора, наложили на себя руки… Так что, тебе еще повезло!

— Ах, мне еще и благодарить Господа за это везение! — голос Селены прервало истерическое рыдание, — сначала меня изнасиловал какой-то негодяй, которого я увидела в ту ночь впервые в жизни, он же убил моего жениха, а теперь я должна рожать его ребенка, которого ненавижу всеми фибрами души! Даже не знаю, что делать с таким везением!

— Девочка моя, твоя подружка подопечная начальника стражи города, а ты об этом не сообщила…, — проговорила повитуха.

— Ну да, и что с того?

— А то, что если он узнает, что я промышляю абортами несдобровать будет нам обеим, ты это понимаешь? Аборт карается смертной казнью, женщинам выжигают грудь и все их детородные органы раскаленным металом, а это, знаешь ли, не слишком приятно!

— О, Господи…, — представив ужасную картину, Селена задрожала, — но клянусь вам, я ни слова не скажу Аманде, она даже не узнает, что я была беременна!

— Девчонки болтливы, — погрозила пальцем Гвендолин, но Селена схватила ее за руки.

— Я все равно избавлюсь от этого ребенка! — проговорила она быстрым шепотом, — я не дам ему родиться, понимаете?

Женщина была в растерянности. Она — то понимала решительное настроение Селены, и опасалась того, что сделав это сама, девушка может и вовсе умереть. Сомнения все сильнее терзали ее душу. Процедура займет совсем немного времени, ведь плоду в теле девушки всего пара месяцев… Гвендолин снова задумалась. Она не имела права принуждать девушку рожать ребенка от насильника, тем более, что Селена и не намерена была это делать. Гвендолин с сомнением посмотрела в окно. А что, если угрожавший ей человек приедет в самый неподходящй момент…?

— Прошу вас…, — словно почувствовав ее нерешительность, проговорила Селена, с мольбой заглядывая в глаза женщине, — спасите меня…

— Хорошо, — сдалась женщина, — я думаю, что успею…. Сандра!

Дверь скрипнула и в покои вошла помощница повитухи. Гвендолин, еще раз посмотрев на Селену, обернулась к ней.

— Неси мои инструменты, — тихо сказала она, — горячую воду, и полотняные салфетки.

— Сударыня, вы собираетесь…? — Сандра перекрестилась, и женщина кивнула.

Девушка в ужасе перекрестилась снова и ее губы задрожали.

— Но сударыня, а если этот человек…

— Если он, вдруг, вернется, ты скажешь ему, что у девушки снова открылось кровотечение, и я пытаюсь ей помочь, — сказала женщина, — а теперь не болтай, и неси все, что я велела.

Сандра вышла. Гвендолин присела на кровать, и осторожно провела рукой по волосам Селены, которая сейчас дрожала от страха.

— Мне будет больно…? — срывающимся шепотом спросила она, и женщина кивнула.

— Придется потерпеть, — проговорила она в ответ, — еще не поздно передумать, милая. Подумай, это ведь и твой малыш тоже, Господу было угодно, чтобы ты сохранила его…

— Я не хочу даже думать об этом ребенке! — Селена мотнула головой, и ее белокурые волосы рассыпались по плечам, — не мучайте меня, мне тоже тяжело!

Вернулась Сандра, и подала женщине сверток, завернутый в полотно, который звенел металом. Пока Гвендолин разворачивала его, раскладывая на столике разных размеров и толщины крючья, один вид которых привел Селену в панику, Сандра принесла воду и салфетки, и тоже разложила их на столе.

— Все готово, — тихо сказала она, и Гвендолин кивнула.

Сандра вышла из комнаты. Повитуха вымыла руки, искоса посматривая на Селену. Девушка в свою очередь тряслась от страха. Говорить, что она не желает ребенка было легко. Но теперь ей стало по-настоящему страшно при мысли о предстоящей боли. Селена не спускала глаз с повитухи, наблюдая, как она раскладывает свои крючья.

— Ложись на спину, — велела Гвендолин, не оборачиваясь, но в этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла Сандра.

Женщина обернулась.

— Тебе чего, Сандра? — спросила она и девушка побледнела.

Она ничего не ответила, потому что дверь резко распахнулась, ударив девушку в спину, и в комнату вошел уже знакомый повитухе мужчина в черном плаще с капюшоном Гвендолин на секунду остолбенела, а Селена в ужасе прижалась к стене, натягивая на себя одеяло.

— Что…. Сударь, кто вас впустил? — возмутилась Гвендолин, и мужчина предостерегающим жестом приложил палец к губам.

— Тише, — примирительно сказал он, — я ведь обещал вернуться? Ваша служанка сказала, что девушке снова стало хуже, как вы понимаете, я не мог спокойно ждать за дверью, и решил сам убедиться, что с моим ребенком все хорошо…

— Э-э-э… да, сударь, девушке было плохо, но я дала ей отвар, теперь все хорошо, — запинаясь, проговорила Гвендолин.

Повернувшись спиной к столу, она украдкой заложила руку за спину, и незаметно накрыла свои крючки платком. Бедная женщина старалась улыбаться, но ее сердце колотилось от страха. Сандра подошла к ней и обняла, а Селена наклонилась, спрятав лицо в колени, и обхватив их руками.

— Отлично, — мужчина потер руки, а потом подошел к двери и открыл ее, — Марго! — позвал он, продолжая зловеще улыбаться.

В комнату проскочила шустрая старушонка в драном платке, наброшеном на плечи поверх простого платья из домашнего полотна, и чепце со смешными оборками. Гвендолин и Сандра переглянулись.

— Вы звали меня, ваша милость? — спросила старушка и мужчина кивнул.

— Да, Марго. Убедись в том, о чем я тебя просил, и я забираю ее с собой, — сказал он, и указал на Селену.

— Я никуда с вами не поеду! — завопила Селена, отшатнувшись в угол, а Гвендолин преградила дорогу старушонке, которая, засучивая рукава, направилась к кровати.

— Сударь, что вы себе позволяете? — воскликнула она, — я лучшая в городе повитуха, и сделала все, что сочла необходимым!

— Марго убедиться в том, что ты не сделала то, чего не нужно было делать, — мужчина перестал улыбаться, — не вынуждай меня помогать ей!

Гвендолин отошла в сторону, опустив голову, и старушка подошла к Селене, которая в ужасе смотрела на нее.

— Ложись! — скомандовала она, — а вам, ваша милость, лучше подождать за дверью…

— Я отвернусь! — заявил Артур, и отошел к двери, встав спиной к кровати. Гвендолин бросилась к нему, и схватила за руку.

— Сударь, вы не можете увезти девушку! — пробормотала она, — она очень слаба, потеряла много крови…

— О ней позаботиться лучшая повитуха и самый хороший лекарь, — отрезал Артур, — надеюсь, ты не собираешься мне помешать?

— Все в порядке, сударь! — старушонка, закончив унизительный для перепуганной Селены осмотр, подошла к мужчине и тот кивнул.

— Отлично, — сказал он, буравя взглядом перепуганную Селену, — выйдите все на минуту, нам нужно поговорить. Марго, жди в карете!

— Да, ваша милость…, — Марго взяла под локоть Гвендолин, — давайте выйдем, оставим их наедине…. И не кричите на меня…., — прошипела она уже в самое ухо женщины, — я заметила ваши крючки…!

Гвендолин, у которой при этих словах пересохло в горле, медленно кивнула и вышла, ухватив за руку свою помощницу. Селена проводила их тоскливым взглядом, и забилась в угол кровати, дрожа и всхлипывая.

— Что вы от меня хотите? — простонала она, в ужасе глядя на мужчину — капюшон все так же закрывал его лицо и она не могла его рассмотреть.

— Мне нужен мой ребенок! — Артур присел на шаткий стульчик, — ему не повезло очутиться в твоем чреве, ничего не поделаешь. Поэтому сейчас ты поедешь со мной, будешь жить на ферме, пока ребенок не родиться, а потом можешь проваливать на все четыре стороны!

— И что вы собираетесь делать с грудным младенцем, сударь…? — тихо проговорила Селена, глотая слезы.

— А вот это не твое дело! О ребенке прекрасно позаботиться моя…, — он запнулся, — леди Аманда и кормилица. Ты о нем никогда не услышишь и, тем более, не увидишь!

— Я не буду рожать вашего ребенка! — Селена резко подалась вперед, — вы слышите…? Не буду! Сначала вы надругались надо мной вместо Аманды, а теперь я должна рожать для нее ребенка? Почему же вы сразу не сделали ребенка ей, чтобы потом она заботилась о нем?

— Заткнись! — в два прыжка мужчина оказался рядом, и его кулак ударил в стену над головой Селены.

Девушка пригнулась и взвизгнула, закрыв голову руками. Артур ухватил девушку за ворот рубашки и прижал к стене.

— Никогда, слышишь, дрянь, никогда не смей говорить таким тоном про Аманду! За нее я любого, включая тебя, порежу на куски! — прорычал он. — Еще одно слово, и я вырву твой язык! Чтобы выносить моего ребенка, помело во рту без надобности! Ты поняла?

Вместо ответа Селена только всхлипнула, с ужасом пытаясь рассмотреть лицо под капюшоном, и тут же ее голова ударилась о стену.

— Поняла?!

— Да! — всхлипывая, выкрикнула Селена, — я поняла…

— Вот и хорошо! — Артур наклонился и поцеловал девушку в лоб.

В этот момент Селена, набравшись мужества, и понимая, что бить ее он побоиться, резко протянула руку, и стащила с Артура капюшон. От этого рывка мужчина на секунду опешил, машинально схватившись рукой за голову, и Селена тоже онемела от неожиданности. Несколько бесконечно долгих секунд они смотрели друг на друга, а потом Селена словно пришла в себя от увиденного зрелища, которое повергло ее в шок. Она завизжала не своим голосом, швырнула в Артура подушкой, которую тот отбил рукой, и отскочила назад, прижавшись к стене.

— Господи Иисусе…, — прошептала девушка, осеняя себя крестным знамением, и шумно дыша, — это невозможно…. Нет!! Откуда вы здесь…!?

Мужчина, который снова надел капюшон, не успел ответить — в комнату вбежали Марго и Гвендолин.

— Сударь, ну что же вы делаете…? — умоляюще проговорила Гвендолин, увидев, с каким ужасом в глазах Селена смотрит на стоявшего перед ней мужчину, — хотите убить ребенка? Ей нельзя волноваться!

— Она больше не будет волноваться, — заверил мужчина, и указал на Селену своей спутнице, — забирай ее, Марго, и поехали!

Старушка ухватила девушку за руку, и та, больше не сопротивляясь, покорно поплелась за ней, то и дело оглядываясь на мужчину. Ее лицо побелело, а губы дрожали. Выглядела она так, словно была сильно испугана, но причину этого состояния Гвендолин не понимала, она решила, что девушку напугал разговор с ее обидчиком. Женщина сейчас ничем не могла ей помочь.

— Куда вы ее увозите? — устало спросила она, проведя рукой по лицу, — ее ведь будут искать!

— Это вас не касается, сударыня. За помощь и спасение моего ребенка я вас благодарю, но большего вам знать не положено!

Сказав это, он развернулся и вышел из комнаты вслед за девушкой и старухой. Когда старуха вела Селену мимо Сандры, помощница повитухи услышала, что насмерть перепуганная Селена, которая сейчас, словно оцепенела, шепчет одно слово: «Призрак…»

…Когда уставшая и взволнованная Аманда вернулась домой, ее встретила прямо на пороге такая же взбудораженная Труди. Старушка с порога огорошила девушку новостью о том, что к ним еще вчера приходила служанка повитухи Гвендолин Бакстер, и сообщила, что в доме Гвендолин находиться Селена. Аманда, нервы которой уже были взвинчены увиденным побоищем на ристалище, едва не упала в обморок, услышав это.

— А что она делает у повитухи? — в ужасе спросила она и Труди пожала плечами.

— Я не знаю, — пробормотала она, и девушка в растерянности посмотрела на Джейсона и Энрике, приехавших вместе с ней.

— Милорд, надо ехать к этой повитухе…, — пробормотала она, — вы знаете, где она живет?

— Я знаю, — Энрике обнял девушку за плечи, — Джейсон, я ее провожу.

— Хорошо, — согласился тот, и расстегнул плащ, бросив его в руки Труди, — а я пока побуду здесь. Только не задерживайтесь — через несколько часов в ратуше состоиться бал, и без королевы его не начнут.

— Мы вернемся быстро! — Аманда обняла Джейсона и схватила Энрике за руку, — поехали…!

Гвендолин сидела за столом, приложив ко лбу мокрое полотенце, а ее верная служанка хлопотала возле нее. Им обеим пришлось пережить немало неприятных минут, и Гвендолин, чтобы придти в себя, теперь пила успокаивающий настой.

— Как жаль ту бедную девочку…, — проговорила она, помешивая ложечкой чай, — только я не совсем поняла, почему она так испугалась, когда этот человек приехал второй раз?

— Наверное, он ей что-то сказал? — предположила Сандра, она тоже сидела за столом и пила чай.

— Что такого можно было сказать, чтобы до смерти перепугать бедняжку? — недоуменно пожала плечами женщина, и тут же обернулась, услышав стук копыт во дворе.

— Кого там еще принесло? — Сандра встала и направилась к двери. Когда в нее постучали, девушка сразу открыла дверь и ее глаза расширились, когда она увидела вошедших — мужчину и молодую девушку. На девушку она не посмотрела, потому что сразу узнала плащ с красными манжетами ее спутника.

— Добрый день, — девушка ласково улыбнулась, в то время как Сандра пыталась проглотить подступавший к горлу комок, — это ведь дом Гвендолин Бакстер?

— Д-да…, — запинаясь проговорила Сандра, — а вы к ней по делу?

— Я Аманда Форестер, — девушка прошла вперед, откинув капюшон, мужчина остался у дверей.

Навстречу гостям уже спешила и хозяйка, которая удивилась и испугалась не меньше своей служанки, особенно когда услышала имя гостьи.

— Вы та самая подопечная лорда Ульриха? — спросила женщина и Аманда кивнула.

— Да, моя служанка сообщила, что к вам попала Селена, моя подружка. Где она? Что с ней случилось?

— Вы проходите, миледи…, — засуетилась женщина, — и вы, сударь…. Я вам сейчас все расскажу….

Женщина проводила гостей к столу, и Аманда недоуменно посмотрела на нее, сразу поняв, что случилось что-то плохое.

— Девушка попала ко мне вчера, — сообщила Гвендолин, пока ее служанка разливала гостям чай, — ее привез мужчина, сказал, что подобрал ее на улице. У нее было кровотечение, к утру она могла бы умереть. Вы ведь не знали, что она была беременна?

— О, Господи…, — Аманда беспомощно посмотрела на Энрике, и он взял ее руку в свою.

— Успокойся…, — проговорил он тихо, — ты ведь догадывалась, что такое возможно?

— Стейси уверила меня, что все обошлось, видимо, она ошиблась…. Я убью Артура при следующей встрече!

— Вы сказали «Артура», миледи? — Гвендолин переглянулась с Сандрой, — так вы тоже его знаете?

— Знаю…, — Аманда нахмурилась, — Селена о нем говорила?

— Это он ее привез, мужчина, высокий, с темными волосами, и шрамами на лице, — Гвендолин тяжело вздохнула, и Аманда крепче сжала руку Энрике, подавшись вперед.

— Господи, это точно был Гонсалес! — воскликнула она, — но… как Селена к нему попала? Где она сейчас?!

— Ох, миледи, тут такое было…, — Гвендолин приложила руку к груди, — мужчина, который ее привез, сегодня вернулся и забрал ее. Как я поняла из их разговора, он был отцом ребенка…

— Да это так…, — Аманда кивнула, и ее руки сжались в кулаки, — но почему она с ним поехала? Он увез ее силой?

— Я бы так не сказала, — женщина покачала головой, — она сама пошла с ним, правда перед этим они громко кричали друг на друга. Я краем уха слышала, как мужчина сказал девушке, что ему нужен его ребенок, и он запрет ее на какой-то ферме, пока она не родит, а потом выгонит прочь. Он даже привез еще одну повитуху, чтобы та проверила, не навредила ли я его ребенку.

— Надо же, в Гонсалесе пробудились отцовские чувства! — Аманда зло сжала кулачки. — А чем он думал, когда надругался над моей подружкой, мерзавец? Значит, он собирается силой вынудить Селену родить его ребенка?

— Миледи, девушка не сопротивлялась, когда он ее увез, — вмешалась в разговор Сандра, — но он чем-то напугал ее…

— Напугал? Наверное, угрожал убить, на другое этот негодяй не способен! — прошипела Аманда и повернулась к Энрике, — как думаешь, дорогой, возможно ли найти ее?

— Не стану в этот раз тебя обнадеживать, — покачал головой Энрике, — в город постоянно приезжают путники, и выезжают отсюда, найти Селену не сможет даже Френсис. Мы ведь не знаем, о какой ферме шла речь, а их по округе множество…

— Простите, миледи, но я говорила не об этом, — покачала головой Сандра, — мы оставили их наедине, этот мужчина сказал, что им нужно поговорить. Дверь была закрыта, и сначала они просто громко разговаривали, но потом мы услышали такой дикий крик, что сами испугались, кричала Селена…

— Я не поняла, что случилось, — поддакнула Гвендолин, — она кричала что-то вроде: «Откуда вы здесь?»

Аманда и Энрике переглянулись. Девушка недоуменно пожала плечами, она, как и Гвендолин, не поняла, что могло произойти между Селеной и Артуром. Девушку сейчас волновало другое — как найти Селену. Она знала, что ее подружка сейчас должна быть в ужасе от происходящего с ней. Вряд ли она горела желанием рожать ребенка Артуру, тем более, что в планах Гонсалеса было избавиться от Селены сразу после родов. Девушка недоумевала, как Артур собирался удерживать Селену силой на ферме целых семь месяцев.

— Аманда, нам пора уходить, — тихо сказал Энрике, взяв девушку за руку, которую приложил к губам, — вечером тебе надо быть в ратуше. Сейчас мы ничего не сможем сделать, если бы мы приехали чуть раньше…

— Ты прав, — Аманда устало провела рукой по лицу, а потом встала, — пошли. Сейчас мы бессильны. Я поговорю с лордом Джейсоном, может, он что-то придумает?

— Хорошо, — Энрике обнял девушку за плечо, и обернулся к повитухе, — спасибо за все, что вы сделали, сударыня.

— Я провожу вас, — Гвендолин пошла вперед, и ее гости последовали за ней…

…Бал в ратуше получился, поистине, великолепным. Приглашенные гости — самые уважаемые люди в городе, уже собирались в просторном зале, освещенном огнем множества свечей, вставленных в огромную люстру. Всех гостей встречали слуги, одетые в праздничные ливреи, они стояли у дверей, распахивая их перед каждым гостем. Кареты подъезжали одна за другой, и площадь перед ратушей была полна народа.

Аманда приехала в одной карете с судьей Гриром, которую сопровождали восемь стражников. Лорд Джейсон тоже был в их числе — он ехал впереди кареты, одетый в серебряный панцирь и шелковый красный плащ, расшитый золотой нитью. Сегодя он лично отвечал за безопасность королевы бала, и поэтому был таким нарядным.

Когда карета сэра Грира остановилась, Джейсон, успевший подъехать к ратуше первым, сам подошел к ней и открыл дверцу, подав руку Аманде. Девушка выбралась наружу, и невольно замерла, потрясенная великолепием увиденного зрелища.

На каждой ступени ратуши стояли все участники турнира, одетые в сверкающие, начищенные до блеска латы. При появлении королевы все они вытащили мечи, подняв их вверх.

— Приветствуем королеву турнира! — громко крикнули они, и, как один, встали на колено.

У Аманды от волнения колотилось сердце. Девушка сейчас ощущала себя настоящей королевой. На ней было надето белоснежное платье, из сверкающего шелка и кружев, верхняя юбка была расшита цветочками из шелковых ленточек с серединкой из сапфиров. Темные волосы, перевитые жемчужными нитями, были аккуратно уложены на голове, и великолепно оттеняли сияние бриллиантовой короны. Девушка, чья рука от волнения дрожала в руке лорда Джейсона, с замиранием сердца смотрела по сторонам, а потом подняла взгляд вверх.

— Как все красиво, милорд…, — прошептала она, и Джейсон улыбнулся девушке.

— Не волнуйся, — сказал он, — а вот и твой спутник!

Девушка посмотрела вверх, не поверила глазам — по лестнице, ей навстречу, спускался… барон Кессинджер. Без доспехов, в бархатном костюме, ярко-зеленого цвета, и в длинном плаще, он выглядел непривычно. Широко улыбаясь, барон Кессинджер подошел к Аманде и поклонился ей.

— Королева, сегодня я буду вашим спутником! — проговорил он, и приложил руку девушки к губам, — я провожу вас в бальный зал!

— А… где…? — Аманда растерянно посмотрела на судью Грира.

— Ваше величество, барон Виллфред просил великодушно простить его, вашей милостью, но он не смог лично принять участие в празднике, он был ранен, как вы помните…

— Господи, он что умер?! — Аманда в ужасе раскрыла глаза, но судья замахал руками.

— О нет, как вы такое могли подумать! Барон был вынужден уехать, только и всего, поэтому вместо него бал с вами откроет его соперник. А теперь прошу, ваше величество, в бальный зал!

Лорд Джейсон вложил руку Аманды в ладонь барона Кессинджера, и Аманда вместе с ним поднялась по лестнице, а вслед за ними пошли и все рыцари. Среди них не было только барона Дерби, но Аманда и не ожидала его увидеть. Среди рыцарей она заметила и виконта Кросби — гордый юноша в блестящих новых доспехах и алом плаще шел среди рыцарей, и выглядел настоящим паладином.

Бал прошел великолепно. Как и полагалось по обычаю первыми в середину зала вышли Аманда и барон Седрик, провожаемые завистливыми взглядами. Правда, девушка не умела танцевать, и сильно волновалась, но опасаться было нечего — барон Кессинджер был не только прекрасным бойцом, но и хорошим танцором, и умело вел девушку по залу под звуки плавной музыки.

Все приглашеные городские красавицы, хоть и не заняли место королевы, все же нашли утешение в танцах. Среди приглашенных была и Мэри Флемминг, счастливая девочка снова кружилась по залу в паре с лордом Шелби. Краем глаза Аманда успела заметить, что виконт Кросби танцует с леди Клариссой, и обратила на это внимание Седрика.

— Посмотрите, барон, как счастлива сейчас ваша сестра! — проговорила она, и Седрик мельком обернулся.

— Вы так думаете, леди?

— Вам стоило обратить внимание на юного виконта, он теперь рыцарь, и вполне подходящая пара для баронессы!

— Я учту ваше мнение, дорогая, — Седрик приложил пальцы Аманды к губам, — а сейчас вам предстоит вручить всем участникам турнира их призы!

И действительно, после того, как смолкли звуки музыки, судья пригласил Аманду к себе, он сидел в высоком кресле на возвышении. Седрик проводил Аманду к креслу сэра Грира, и она взяла в руки поднос с золотыми кубками. Обойдя всех рыцарей, девушка поднесла каждому из них поднос, и все рыцари приняли кубки из ее рук. А потом танцы продолжились. По обычаю первый танец принадлежал королеве бала и победителю турнира, но потом каждый из участников турнира мог пригласить королеву. Поэтому очень скоро Аманду стали приглашать и другие партнеры, а в какой-то момент она увидела перед собой и лорда Джейсона. Остановившись перед девушкой, сидевшей на троне, он чинно поклонился ей и протянул руку, встав на колено.

— Леди не откажет в танце несчастному рыцарю? — шутливо спросил он, и Аманда улыбнулась, вложив свою ладошку в его руку.

— Разумеется нет, милорд! — улыбнулась она, — я с нетерпением ждала этого целый вечер!

Когда заиграла музыка, и продолжилось веселье, Аманда, с удовольствием, отметила про себя разительные перемены в леди Клариссе, за которой наблюдала весь вечер — в кои-то веки баронесса Кессинджер отлипла от своего брата, и теперь ее вниманием полностью завладел виконт Кросби. Аманда уже и не сомневалась, что этот бал закончиться предложением руки и сердца.

— Ты все время следишь за этой девушкой! — заметил Джейсон, и Аманда, улыбнувшись, кивнула.

— Да, я ведь ее знаю, барон Кессинджер ее брат, и, обычно, она все время с ним, прямо ни на шаг не отходит…

— Наверное, она просто сильно к нему привязана? — предположил Джейсон, — такое бывает. К примеру сестра Энрике, Элиза, тоже от него не отходила…

— Может быть, у меня, к сожалению, нет брата и я не знаю, какие чувства можно питать по отношению к нему. Но леди Кларисса иногда вела себя как… не знаю даже, как сказать. Вы ведь заметили шрам на лице Седрика?

— Конечно, и он довольно внушительный. Я думал, что барон получил его на каком-нибудь турнире?

— Не совсем. Седрик рассказывал, что когда он ехал за своей сестрой в монастырь, на обратной дороге на них напали разбойники. Слугам барона и ему самому удалось отбиться от них, Седрик тогда и получил эту рану, а его сестра после случившегося стала всего бояться.

— Тогда и удивляться не стоит, — покачал головой Джейсон, — но, похоже сейчас баронесса уверена в том, что защитить ее может не только ее брат, кажется, молодой виконт покорил сердце красавицы…

Аманда не могла не согласиться с Джейсоном — леди Кларисса и виконт Кросби, которые не расставались весь вечер, выглядели сейчас очень счастливыми и довольными. Не менее счастлива была и сама Аманда, она жалела лишь о том, что на этом балу не было Энрике — без него она ощущала какую-то пустоту, и мечтала скорее оказаться дома, в его объятиях….

Праздник закончился только ночью, и в конце его судья торжественно объявил, что веселье в городе будет длиться еще семь дней. А на восьмой день, в полдень, на главной городской площади состоиться давно намеченная казнь, на костре сожгут еврейскую ведьму. Слова сэра Грира были встречены бурей восторга, и только Аманде стало не по себе. Она вспомнила бедную Этель, и невольно задрожала, услышав слова судьи…

…Селена, которая в очередной раз бестолково трясла прочную решетку, закрывавшую окно ее комнаты, услышав за дверью шаги, отскочила от окна, и прыгнула в кровать, накрывшись периной. Когда дверь отворилась, пропустив в комнату Марго, девушка успела сделать вид, что спит, но старуха за несколько дней, проведенных с Селеной, уже выучила все ее хитрости. По полу прошуршали ее пышные нижние юбки, и на кровать, перед носом Селены, бухнулся тяжелый поднос. Ноздри защекотал запах медовых плюшек и отвара, которым Марго пичкала девушку.

— Ты не спишь! — скрипучий голос старухи резанул ухо и Селена поморщилась.

— Что вам нужно от меня? — дрожащим голосом спросила она и старуха, ухватив ее за руку, вытащила девушку из-под одеяла.

— Нечего пытаться уморить себя голодом! — строго сказала она, — я этого не позволю!

— А я уже и не пытаюсь, — Селена села в кровати, и опустила голову, с ненавистью бросив взгляд на плюшки…

…Девушка ощущала себя настоящей узницей, которую заточили в тюрьму. Дорогу, по которой ее привезли на ферму, она не запомнила — едва карета выехала из Бристоля, как ее спутник пересел на лошадь, привязанную к облучку, но перед этим завязал Селене глаза. Хотя девушка итак ничего бы не запомнила — ее все еще трясло от зрелища, которое она увидела, стащив капюшон с головы Артура. Селена уже сто раз пожалела о том, что сделала это, теперь она понимала, что шансов сбежать у нее нет совсем. Об этом напомнил ей и сам похититель.

Когда девушку привезли на ферму, ее провожатый сам привел ее в комнату на втором этаже довольно большого дома, и бесцеремонно толкнул в спину, от чего девушка упала на кровать.

— Ну вот, здесь ты и будешь жить! — сообщил он, подойдя к окну, — нравиться? Я купил эту ферму надавно, правда, для других целей, но раз уж так вышло, ты пока поживешь здесь.

Селена, прижавшись к спинке кровати, настороженно наблюдала за зловещей фигурой в черном плаще, пытаясь проглотить подступавший к горлу комок. До сих пор она не могла поверить в то, что видит перед собой этого человека. Все происходящее казалось нелепым сном.

— Аманда знает…? — тихо спросила она, и мужчина остановился.

— А ты как думаешь? — насмешливо спросил он, — можешь не ждать, что тебя будут разыскивать, ты Аманде не нужна. Более того, это по ее просьбе я привез тебя сюда.

— Я вам не верю! — голос Селены задрожал, — когда вы успели рассказать ей обо мне? Вы будете убеждать меня в том, что она с легкостью простила вам то, что вы со мной сделали?

— А ты, идиотка, разве не слышала, что любовь творит чудеса? — голос под капюшоном зазвучал насмешливо, — конечно, она все мне простила, это ведь была минутная слабость, я сумел объяснить ей, что просто не сдержался… А вот о ребенке, честно, я не подумал.

— Вот как…? — подбородок Селены задрожал, — а почему вы не пошли прямиком к ней? Уверена, она с радостью заняла бы мое место!

Селене тут же пришлось пожалеть об этих словах, потому что ее внешне спокойный собеседник мгновенно взбесился. В два прыжка он оказался рядом с девушкой, и его пальцы с силой сжали ее горло, прижав девушку к спинке кровати. Ей стало по-настоящему страшно, потому что он едва не задушил ее.

— Никогда не говори этих слов! — прошипел мужчина, — ты, грязная прислуга, ничего не знаешь о том, что связывает нас с Амандой! Он тоже хотел, чтобы мы провели вместе ночь, но этого не будет никогда! Поняла?!

Голова Селены ударилась о стену и девушка едва не застонала. Было видно, что само напоминание о близости с Амандой привело мужчину в бешенство. Селена вспомнила кошмарную ночь, когда этот человек так жестоко обошелся с ней. Тогда, в порыве злости, он тоже выкрикивал нечто, вроде: «Он хотел чтобы это была ты, Аманда, он хотел, чтобы я причинил боль тебе…!» Под словом «Он», видимо, подразумевался старый барон, но почему же это так злило ее похитителя? Селена решила про себя, что он просто сумасшедший.

— Я поняла…, — прохрипела она, — отпустите…

Мужчина разжал пальцы и девушка упала на кровать, громко кашляя.

— Искать тебя не будут, Аманде ты не нужна, — заявил он, — и тебе стоит просто дождаться появления нашего с ней ребенка, которого мы увезем отсюда. Поэтому не пытайся убежать, или что-то с ним сделать, иначе я запру тебя в подвале и ты будешь закована в кандалы.

— Почему Аманда так поступила, если все знала? — Селена всхлипнула, — а как же ее жених? Она любит господина Энрике, и скоро выдет за него замуж! Или вы не знали об этом?

— Разумеется, я все знаю! — презрительно фыркнул ее собеседник, — замуж она не выйдет, я этого не допущу. А что касается ее жениха…. Как любила, так и разлюбит! — мужчина остановился посреди комнаты, руки он заложил за спину, но Селена видела, как нервно сжимаются его кулаки. — Я все сказал, а теперь мне нужно уехать. Будешь плохо себя вести, переберешься в подвал! Марго!

Старуха вошла в комнату, подобострастно поклонившись хозяину, и тот указал на Селену.

— Глаз с нее не спускай! — велел он, — я вернусь, как только смогу.

— Слушаюсь, ваша милость…, — старуха поклонилась, — я провожу вас…

Селена с ненавистью посмотрела вслед человеку, выходившему из комнаты. До сих пор она не верила в его слова. Неужели, Аманда оказалась такой коварной? Она все знала…? Селена не могла в это поверить, но все было слишком очевидно.

И уже спустя несколько дней Селена, с горечью, осознала, что все это правда. Никто ее не искал, а ведь девушка была уверена, что Френсис Маккензи смог бы это сделать, видимо, он не получил нужного приказа. Если бы Аманда захотела, то стражники, по приказу ее опекуна, перевернули бы всю округу. Значит, искать свою подружку она вовсе не собиралась. Ее похититель не солгал, Аманда просто решила забыть о ней.

Селена впала в отчаяние. Мысль сбежать с проклятой фермы она отмела сразу. Стерегли ее так, что позавидовать могли даже тюремщики из Кроу-хилл. Ферма, куда ее привезли, была в лесной чаще, огороженная каменной стеной, и бежать оттуда можно было в любую сторону — кругом был лес и ни одной живой души. Девушку пугало это место, оно больше походило на тюрьму. У всех обитателей фермы был строгий приказ — стеречь пленницу, и не выпускать ее из вида ни на минуту. И слуги хозяина приказ выполняли, прекрасно зная, что наказанием за любую оплошность будет смерть.

С одной стороны Селене грех было жаловаться — с ней обращались очень хорошо, хотя она знала, что это только из-за того, чье сердечко билось сейчас под ее сердцем. Не будь в ее чреве ребенка, человек, который привез ее сюда, убил бы ее уже давно, еще в тот момент, когда она увидела его лицо. А так ее поселили в уютную комнату, с огромной, мягкой кроватью, все ее пожелания было велено строго выполнять, если они не противоречили приказам хозяина. Но с другой, она была пленницей, и ничего не знала о своей судьбе. Селена решила не оставлять мысли о побеге и искала только подходящий случай.

…Когда Марго принесла свои плюшки, она вытащила из-под кровати корзину с вязанием, села в кресло, и проворно заработала спицами. Селене пришлось выпить горький отвар, и теперь она давилась булкой, искоса бросая взгляд в сторону старухи, которая старательно вывязывала крошечную пинетку.

— А ты не хочешь научиться вязать? — спросила она, заметив, что Селена смотрит на нее, — у меня много клубков шерсти, и ты могла бы что-то связать для ребеночка…

— Я не собираюсь ничего вязать для этого ребеночка! — прошипела Селена, — не стоит напоминать мне о нем! Или мне повторить еще раз, что я желаю только одного — чтобы этот ребенок умер!

— Грех желать смерти своему ребенку! — покачала головой старуха.

— Он не мой! — Селена отодвинула от себя поднос и отвернулась, — я хочу только одного, скорее освободиться от этого бремени, и пускай тогда Аманда и ваш драгоценный хозяин делают, что хотят, с этим ребенком!

Марго покачала головой, неодобрительно глядя на Селену. Девушка замолчала, укрывшись с головой одеялом. Ее душили слезы, которые она молча глотала. Селена даже молилась про себя, чтобы на эту ферму забрели разбойники. Пускай бы они лучше убили ее, нежели так страдать. Но девушка понимала, что это невозможно — ферму хорошо охраняли. Машинально она уставилась в окно, на котором были расставлены горшки с камелиями — красные и розовые цветы, похожие на звезды, были единственным утешением для девушки.

— Хочешь, сходим на улицу? — предложила Марго, но Селена только мотнула головой.

— Не хочу! Я буду спать! — сказала она, — а если приедет ваш господин, скажите ему, что я умерла!

— Я ему такого не скажу! — покачала головой старуха, — и ты не зли его лишний раз. А на улицу мы все равно сходим. Ребенку нужен свежий воздух. Тебе лучше принять все, как должное, и смириться. Ты ведь хочешь жить после рождения ребенка?

— О чем это вы…? — запинаясь, спросила Селена, и ее обдало холодом.

— Тебе наш хозяин ничего не сказал? Странно…, — старуха хитро прищурилась, — как думаешь, захочет ли леди Аманда видеть тебя, как напоминание о том, что произошло между ним и тобой?

— Ваш хозяин уверил меня, что Аманда все ему простила! — фыркнула в ответ Селена.

— Ему-то она все простила, а как насчет тебя? — Марго хитро улыбнулась, и девушке стало не по себе. — Пойми, эта парочка, леди Аманда и наш хозяин, они все равно поймут друг друга и помирятся, что бы плохого он не сделал. А ты встала между ними, леди Аманда не простит тебе этого!

— Я все равно ему не верю! — Селена едва не зарыдала, — если бы Аманда знала правду о нем, она бы вела себя не так! Я думаю, что он солгал, и Аманда ничего не знает!

— Тогда почему она не ищет тебя? — старуха наклонила голову к плечу, и Селена закрыла глаза, в отчаянии сжав в руках край одеяла, — ответ прост — она этого не хочет!

Селена всхлипнула. Та крохотная надежда, которую она еще лелеяла в своем сердце, таяла с каждой минутой. Девушка легла на кровать и глубже зарылась под одеяло, сердце ее разрывалось от отчаяния….

…Бристоль, несколько дней спустя…

…Не успев забыв о великолепных торжествах, горожане уже жили ожиданием казни — зрелище, когда на костре сжигали ведьм, было едва ли не самым излюбленным, и собирало народу больше, чем на любую другую казнь. Напоминанием о предстоящем кровавом зрелище теперь стал дубовый столб — его уже установили в центре эшафота.

Аманда, которая последние несколько дней жила, словно в прострации, наоборот, старалась выкинуть из головы мысли о казни. Ей было до слез жаль Этель, хотя она понимала, что не сможет ей помочь, сейчас ее мысли занимала Селена.

Узнав об исчезновении девушки и о том, что ее, по-видимому, похитил Артур Гонсалес, Джейсон все же предпринял безуспешную попытку разыскать Селену, но она успехом не увенчалась. Слишком много карет и путников выезжали из четырех городских ворот, и стражники не смогли припомнить белокурую девушку и мужчину со шрамами на лице. А Аманда даже и понятия не имела, куда мог поехать Артур.

Аманда с горечью поняла, что сейчас оставалось лишь уповать на то, что Гонсалес побоиться причинить вред своему ребенку, и Селена пока вне опасности, нерожденный младенец был гарантией ее жизни. Девушка надеялась и на благоразумие подружки.

Кроме волнений за Селену, Аманду сильно беспокоила предстоящая поездка в Саутхемптон, но своими опасениями девушка не делилась ни с кем, опасаясь, что ее сочтут сумасшедшей. Время отъезда уже было назначено — Аманда и лорд Джейсон собирались уехать через три дня после казни, но, чем ближе был этот день, тем сильнее сердце Аманды терзала тревога. Несколько ночей подряд она видела один и тот же сон — вначале с неба, освещая все огнем, летела яркая звезда, потом небосклон закрывали крылья множества воронов, и девушка вскакивала в ужасе, явственно слыша в голове голос Долли: «Голубая звезда несет смерть…! Смерть…!» Аманда уже извелась от волнения, но никому не решилась рассказать о своих опасениях.

Энрике тоже замечал, что девушка переживает, и старался не оставлять ее одну надолго. В их жизни произошли некоторые перемены — теперь молодые люди жили вместе, а Джулиана, к неудовольствию Энрике, перебралась в домик Аманды вместе с Сюзи и Лаурой. Энрике до сих пор не понимал такой привязанности двух женщин друг к другу, но ничего не мог поделать, зная упрямый характер матери. Он был рад только тому, что Джейсон позволил Аманде поселиться у него, и теперь он мог заботиться о девушке.

…До намеченой казни остался один день. Вечером Энрике и лорд Джейсон, как обычно, должны были уехать в ратушу, где проводили ночь накануне казни, поэтому Аманда, с разрешения Энрике, отправилась к Эмме — она не хотела оставаться одна, к тому же давно не встречалась с Эммой.

Трактирщица приняла девушку, как всегда, радушно. Новостей у нее было предостаточно, поэтому весь вечер девушки провели за непринужденной болтовней, чтобы отвлечься от горьких мыслей. Но все равно по их поведению было заметно, что девушки переживают за Этель. Незаметно для себя они вновь вернулись к разговору о несчастной еврейке.

— Бедная Этель…, — Аманда тяжело вздохнула, — как же все-так несправедливо обошлась с ней судьба… Сначала она потеряла родных, а теперь…

— Да уж, оказаться в тюрьме страшно, но ждать казни… Даже не представляю, что она сейчас чувствует, — Эмма вытерла слезы, — Аманда, я не хотела тебе говорить, не знала, как подойти, но я даже рада, что ты пришла ко мне…

— О чем ты хотела поговорить?

— Ко мне сегодня утром пришли люди из еврейского квартала, они знают Этель, и знают, что мой жених помощник господина Кортеса. Они просили Робина отвести их к господину Кортесу, но он сказал им, что не станет этого делать, потому что заранее понял, о чем они будут его просить…

— Я тоже поняла…, — Аманда невольно вздрогнула, — ты хочешь, чтобы… чтобы я сама поговорила с Энрике? Боюсь, я не успею, он уже уехал в ратушу, а туда не пустят даже меня.

— Тогда просто забудь наш разговор, — Эмма вздохнула, ее пальцы нервно переплетались, — прости, мне вообще не стоило начинать его… Хочешь подняться наверх и поспать? Завтра у нас такой тяжелый день…

— Нет, я посижу с тобой, — Аманда откинулась на стуле и провела рукой по лицу, — может, приготовим что-нибудь…?

…Вечерняя прохлада вовсе не помешала горожанам провести ночь на площади. Люди спешили к эшафоту, и по площади снова бегали торговцы, а у фонтана развлекала горожан обезьянка старого шарманщика.

По узкой улочке, в сторону площади, сейчас торопилась и одинокая девушка, которая шла, перепрыгивая через лужи. Она была одета в широкий голубой плащ с капюшоном, завязанный на груди лентами, который не скрывал от постороннего глаза выпуклый живот девушки. В руке она несла корзинку, в которой лежало несколько пирожков и яблок. Девушка напевала песенку себе под нос, и настороженно посматривала по сторонам, все-таки время было позднее.

Внезапно девушка услышала позади себя осторожные шаги. Она обернулась, и увидела, что из-за деревьев вышел какой-то мужчина, одетый в темный плащ. Он остановился, и окликнул девушку.

— Грейси!

Удивленная тем, что незнакомец позвал ее по имени, девушка остановилась, и ее глаза расширились от удивления.

— Вы меня звали, сударь? — спросила она, и мужчина подошел. Девушка невольно шагнула назад, и ее пальцы нервно стиснули ручку корзинки.

— Да, тебя, — мужчина осторожно взял из рук Грейси корзину, — давай я помогу, негоже носить тяжести в твоем положении…

Грейси послушно выпустила из рук корзину, и мужчина взял ее в руку, а другой рукой сжал локоть Грейси, и повел ее за собой, но не в сторону площади, а к густым зарослям кустов у бетонного парапета. Девушка все еще не пришла в себя от неожиданности, и во все глаза смотрела на своего спутника.

— Простите, сударь, а мы с вами знакомы? — спросила она, сдавленным голосом, и мужчина повернулся к ней. Под его капюшоном, который закрывал лицо, тускло сверкнуло что-то блестящее.

— Разве ты меня не узнала? — голос его звучал удивленно, — странно, я думал, у тебя дар узнавать людей, которых ты и в глаза не видела.

— О чем вы? — Грейси нахмурилась и вырвала руку, но мужчина снова ухватил ее за локоть.

— О чем это я? — проговорил он, — наверное о том, что год назад ты тоже тыкала своим пальчиком в незнакомого человека, и убеждала себя, судью и начальника стражи в том, что ты его знаешь!

— Что…? — Грейси обернулась назад, и ее лицо побледнело, — что вы говорите…?

— Не надо притворяться, Грейси, — мужчина покачал головой, — притворство тебе не к лицу, ты все равно выглядишь жалкой, трусливой курицей, которая согласна на любую ложь, даже зная о том, к чему она приведет. Ты ведь ходила на площадь в день казни Джо?

— Какого Джо…? — Грейси в отчаянии пыталась вырвать свою руку из цепкой хватки незнакомца, и на ее глазах выступили слезы, — отпустите меня, прошу вас!

— Неужели ты не помнишь даже имени человека, которого послала на смерть? — в голосе незнакомца послышалась угроза, — это и неудивительно, ты ведь не знала его…

— Кто вы такой? — едва не плача прошептала девушка, прижав одну руку к животу, — прошу, отпустите меня, вы не видите, я жду ребенка!

— Прекрасно вижу, — мужчина зловеще улыбнулся, и девушка увидела, что в его руке сверкнула сталь, — жаль, Грейси, но рожать ребенка тебе не придется…

…Занятые своими разговорами, Эмма и Аманда не сразу поняли, что за шум доносился снаружи, и обратили на него внимание, только когда в дверь трактира громко постучали, и она открылась от толчка. Девушки вскочили, с недоумением глядя на ввалившихся в трактир людей — двое мужчин втащили за собой девушку, держа ее под руки.

— Хозяйка, нужна помощь! — воскликнул один из них, — скорее!

— Несите ее сюда! — Эмма указала на огромный сундук, — что произошло?

— Нужен лекарь, — сказал один из мужчин, вытерев пот, — я сейчас пришлю его сюда. Девушка ранена, мы с приятелем нашли ее по пути на площадь!

— Хорошо, идите за лекарем, мы посмотрим, что с ней! — Аманда, которая первой взяла себя в руки, бросилась к девушке, и Эмма последовала за ней.

Оба мужчины выбежали из трактира, а Аманда и Эмма наклонились над девушкой, которая сейчас тяжело дышала, хватая ртом воздух. С ужасом они увидели, что девушка беременна, но ее убийцу это не остановило — Аманда заметила, что три раны он нанес в живот несчастной, еще два удара кинжала пришлись ей в грудь. С первого взгляда Аманда поняла, что не сможет помочь.

— Мой малыш…, — стонала девушка, пытаясь встать, но Эмма удерживала ее, — что с моим малышом…? Помогите…

— Господи, скорее бы привели лекаря! — из глаз Эммы струились слезы, и она держала девушку за руку, — я ее знаю, это Грейси Каллахан…!

— Это ведь ее мамаша отдала Этель в руки Френсису…? — прошептала Аманда и Эмма кивнула. Говорить она не могла — горло душили спазмы.

— Грейси, кто это сделал? — Аманда приподняла голову девушки, и та закашлялась, выплевывая кровь. Пальцы ее, перепачканные липкой жидкостью, сжали рукав платья Аманды и Грейси привстала. Ее голубые глаза, которые уже заволокла пелена, уставились на девушку.

— Я не хотела этого говорить…, — прошептала она, с хрипом втягивая в себя воздух, — но он мне заплатил…

— Грейси, тебе нельзя разговаривать…, — прошептала Эмма, гладя девушку по волосам, но та замотала головой.

— Джо…

— Это ее муж? — спросила Аманда Эмму но та покачала головой.

— Нет у нее мужа, умер он…, — пробормотала она, — Грейси, потерпи, сейчас придет лекарь!

— Я не знала Джо…, — прерывающимся шепотом проговорила Грейси, и из ее рта снова выплеснулась кровь, — я наврала судье, я не знала… не… знала… Джо….

Рука девушки медленно разжалась, а взгляд словно застыл. Голова несчастной Грейси запрокинулась назад, и она медленно свалилась на мягкую перину, расстеленную на сундуке. Эмма и Аманда посмотрели друг на друга, и Эмма опустила ладонь на лицо Грейси, закрыв ее глаза.

— Все кончено…, — прошептала она, — Господи, кто мог сотворить такое? Каким нужно быть зверем, чтобы ударить ножом в живот беременную женщину…?

— О чем она пыталась сказать…? — Аманда, которую трясло от ужаса, отодвинулась назад, — что значат ее слова «Я не знала Джо?»

— Теперь и мы это не узнаем…, — Эмма тяжело поднялась, — надо сообщить ее матери о том, что произошло…

Дверь со стуком распахнулась — в трактир вбежал тощий лекарь, которого Аманда уже видела раньше, а за ним оба мужчины, которые принесли Грейси в трактир. Остановившись на пороге, он сдвинул назад свою шапочку, и осмотрел сидевших на сундуке девушек.

— Кому нужна моя помощь? — громко спросил он, и Аманда вытерла катившиеся по лицу слезы.

— Уже никому…, — проговорила она, и без сил опустилась на скамью, — она умерла…

— Жаль, не успели…, — хмуро проговорил один из мужчин, — и мерзавца, который напал на нее, мы тоже догнать не смогли, шустрый оказался…

— Вы видели, кто на нее напал? — спросила Эмма и один из мужчин кивнул.

— Видели, только издалека, да не разглядели толком, темно было. Сбежал сразу, как нас увидел, а мы возле девушки задержались, вот и не поймали его.

Эмма украдкой вытерла слезы.

— Спасибо, что пытались помочь, — проговорила она, — к сожалению, ей уже нечем помочь…

— Жаль девушку, — один из мужчин покачал головой, — простите, сударыни, нам пора…

Оба мужчины тихо вышли. Аманда, едва ли слушая, что они говорили, вытерла слезы и посмотрела на Эмму.

— Я пойду в ратушу, — тихо сказала она, — мне нужно увидеть Энрике и лорда Джейсона, расскажу милорду, что случилось…

— А я сообщу новость Сэнди Каллахан, — Эмма взяла плащ, и посмотрела на лекаря, — вы побудете здесь, сударь? Ваша помощь может еще понадобиться…

— О чем речь, конечно, побуду, — грустно кивнул лекарь, — только поторопитесь, сударыня…

…Капли воды, которые капали с потолка, нарушали зловещую тишину, царившую в камере, где доживала свои последние часы еврейка Этель. Девушку привезли в ратушу еще засветло, по самым глухим закоулкам, и теперь она сидела, забившись в угол камеры, и с ужасом смотрела на светлеющее небо. Синеву ночи постепенно сменял серый рассвет, и Этель ожидала того момента, когда удары колокола возвестят горожанам о том, что скоро состоиться казнь.

За время, проведенное в тюрьме, Этель страшно похудела и напоминала скелет, обтянутый кожей. Ее лицо стало похоже на застывшую маску, только черные большие глаза лихорадочно горели на желтом, бескровном лице.

По обычаю, вместе с Этель в камере находился и отец Джозеф, тюремный священник, который перед казнью исповедывал и утешал несчастных, ожидавших своей участи людей. Но Этель не нуждалась в его утешениях, они уже ничем не могли помочь ей. Несмотря на это, отец Джозеф никуда не уходил.

— Скоро это закончиться, святой отец? — тихо шевеля бескровными губами, спросила Этель, — я не могу больше ждать, ожидание хуже смерти!

— Не стоит так ждать смерти, Этель, — покачал головой священник, — все, что мы заслужили, придет к нам само, на все воля Господа…

— А чем я не угодила Господу? — Этель всхлипнула, прижавшись головой к холодной каменной стене, — я не сделала ничего плохого, а меня сожгут…!

Священник хотел что-то сказать, но Этель зажала руками уши, и он покорно замолчал.

В другом помещении ратуши, где по своему обыкновению ночевали Энрике и Джейсон, оба они сейчас сидели за маленьким столом. Энрике уже был одет в ту одежду, в какой выходил на эшафот, только красный капюшон был откинут на спину. На Джейсоне поверх одежды тоже были надеты латы стражника, а его синий плащ с вышитым львом висел на спинке стула. Спать никому из них не хотелось, да и рассвет уже был близок — небо начинало сереть. Разговор между ними был словно ни о чем, оба не знали, чем занять себя, пока длилось ожидание.

— Вы с Амандой уедете через три дня? — спросил Энрике, и Джейсон кивнул, отхлебнув из кружки вина.

— Да. Я уверен, что найду одну из «повитух», что-то мне подсказывает, что я не ошибаюсь. Я уже спросил судью, но он так и не разрешил тебе уехать.

— Спасибо, Джейсон, но я тебе полностью доверяю, — Энрике хлопнул своего друга по плечу, — к тому же я никогда не занимался поисками ведьм. А Аманда хочет навестить могилу матери, я только буду ей мешать.

— Может, ты и прав…, — Джейсон хмуро бросил взгляд в окно, — скоро рассвет. Ненавижу такие дни, больше всего мне сегодня хотелось оказаться в другом месте, только не здесь.

— Мне бы тоже этого очень хотелось, — Энрике откинулся на спинку стула и обеими руками провел по лицу, перед его мысленным взором словно появилась сейчас Аманда, с которой он простился несколько часов назад.

Джейсон хмуро наблюдал за своим другом, вертя рукой кружку с вином. Он понимал, что сейчас тревожит Энрике, но не приставал к нему с утешениями.

За дверью послышались осторожные шаги, а потом кто — то постучал.

— Войдите! — не оглядываясь, крикнул Джейсон, и дверь скрипнула, пропустив стражника из ночного дозора. Он растерянно бросил взгляд на Джейсона и поклонился.

— Милорд, там…, — он указал назад, — пришла миледи Форестер, требует, чтобы я проводил ее к вам…

— Аманда? — Джейсон и Энрике одновременно вскочили, и посмотрели друг на друга, — хорошо, веди миледи сюда, — велел Джейсон и стражник вышел.

Джейсон и Энрике тоже вышли вслед за ним, чтобы встретить девушку. Долго ждать не пришлось — в коридоре снова послышались шаги и стражник вернулся, ведя за собой Аманду. На девушку страшно было смотреть — она шла, шатаясь, и мужчины в ужасе увидели, что ее платье забрызгано кровью. Энрике опомнился первым, он бросился к девушке, и обнял ее, прижав к себе. Джейсон тоже подошел, и махнул стражнику, который, поклонившись, удалился.

— Девочка моя, кто тебя обидел? — встревоженно спросил он, но Аманда в ответ только качала головой, говорить она не могла.

— Аманда, что случилось? — Энрике осмотрел девушку, и понял, что кровь не ее, но это его не очень успокоило.

— Грейси Каллахан…, — Аманда прижалась головой к Энрике и протянула руку Джейсону, — Грейси Каллахан убили… Ее принесли в трактир Эммы, а я как раз была там.

— Как убили? — Джейсон нахмурился, и переглянулся с Энрике.

— Какой-то мужчина напал на нее, и ударил ножом, прямо в живот, а ведь она была беременна…

Аманда всхлипнула, и протянула руки к Джейсону, обняв его за шею. Пока девушка бежала к ратуше, она вспоминала о письмах с угрозами, поэтому сейчас ей было очень страшно, ведь имя Грейси Каллахан убийца тоже упоминал.

— Милорд, мне страшно…, — прошептала она, — а если это был тот убийца, который угрожал вам в письмах?

— Успокойся, — Джейсон провел рукой по волосам девушки, — мы не знаем этого…

— Милорд…, Энрике…, — Аманда подняла голову, обняв второй рукой Энрике, которого тоже прижала к себе, — обещайте, что с вами ничего не случиться… Я очень боюсь за вас обоих…, даже за троих, ведь имя Френсиса тоже было в том письме!

— С нами ничего не случиться, я тебе обещаю, в конце концов, я не Грейси Каллахан, да и Энрике тоже, мы умеем постоять за себя, — Джейсон легонько поцеловал Аманду в лоб, — ты говорила, что девушку принесли в трактир какие — то люди? А они не видели убийцу?

— Видели, но не смогли его догнать, — Аманда вытерла слезы, — говорили, что не разглядели его, он был в плаще с капюшоном, и сразу сбежал, когда их увидел…

— Герой, нечего сказать, — Джейсон покачал головой, и Аманда посмотрела на него.

— Милорд, Грейси перед смертью успела что-то сказать, но я не поняла, что означали ее слова. Она говорила: «Я не хотела это говорить, он мне заплатил» и еще сказала, что не знала Джо. А не о Коллинзе ли она говорила?

— Почему ты так решила? — Джейсон нахмурился, — она была при смерти, вот и бредила. В городе ночью частенько бродят оборванцы с правого берега, Грейси легко могла стать жертвой грабителя.

— Вы думаете, это совпадение? — Аманда тоскливо вздохнула, но ее темные глаза беспокойно смотрели на обоих, стоявших перед ней мужчин, — но почему она вспомнила именно это имя?

— Может, так звали ее мужа? — предположил Энрике, — имя «Джо» не такая уж редкость…

— Ее мужа звали Эрик, Эрик Долан, — покачал головой Джейсон, — я его помню, он помогал нам в поисках Грейси.

— А как он умер?

— Эрик Долан был кузнецом, его ударила лошадь копытом в голову, несчастливая случайность. Так что, Джо Коллинз ни при чем, его к тому времени уже казнили.

— Милорд, Энрике, прошу вас, пообещайте мне, что с вами ничего не случиться! — взмолилась Аманда, и Джейсон поцеловал ее в лоб, грустно улыбнувшись.

— Обещаю, — проговорил он, — а теперь я вас оставлю ненадолго, но не задерживайся здесь, я прикажу стражникам отвести тебя к Джулиане.

— Хорошо, милорд…, — Аманда улыбнулась Джейсону и тот отошел.

Девушка повернулась к Энрике и обняла его за шею, легонько гладя одной рукой по плечу. Глаза ее смотрели на него с какой — то пронзительной нежностью.

— Любимый мой…, — прошептала она, и Энрике обнял ее, прижав к себе, — почему ты не остался дома, со мной…?

— Я всегда провожу ночь в ратуше перед…., — Энрике тяжело вздохнул, словно не решившись произнести роковое слово, — прости, но в такие ночи мне не хочется, чтобы кто — то видел меня в этом состоянии.

— Я не стану лукавить, говоря, что понимаю твои чувства, — Аманда всхлипнула, продолжая ласкать его рукой, — это будет враньем. И все равно, со мной тебе было бы спокойнее…

— Я знаю, родная…, — Энрике едва сдержал стон, продолжая крепко обнимать девушку, — как же сильно я люблю тебя…

— Я тоже тебя люблю…, — Аманда подняла голову и их губы слились в поцелуе. Энрике, хоть и с трудом, все же смог остановиться, и прижался лбом к макушке Аманды, которая обнимала его обеими руками.

— Тебе пора…, — прерывисто дыша, проговорил он, — я провожу тебя.

— Погоди, Энрике…, — ладонь Аманды прижалась к его груди, — может, я лезу не в свое дело…. Тебе Робин что-нибудь говорил?

— Робин? — Энрике нахмурился, — нет, а что он должен был мне сказать?

— Сегодня к Эмме приходили евреи, из квартала, где жила Этель. Они просили Робина отвести их к тебе….

— Даже не продолжай, — Энрике покачал головой, — в такие дни ко мне могут придти лишь с одной просьбой. Так евреи сами придти не решились, и Эмма послала тебя?

— Она не посылала, — ответила Аманда, — но… мне и самой жаль эту еврейку…

Сказав это, она умоляюще посмотрела на Энрике и тот провел рукой по волосам, взгляд его стал пугающе ледяным. Аманда восприняла это по — своему, и снова провела ладошкой по его груди.

— Я не буду ни о чем просить, — проговорила она тихо, и Энрике осторожно коснулся ладонью щеки девушки.

— Ты ведь понимаешь, что если теперь я не сделаю того, о чем ты хотела просить, то буду чувствовать себя последней сволочью?

— Спасибо тебе, — Аманда прижалась головой к его плечу, — обещаю, больше я ни с кем не буду это обсуждать!

…Ночь прошла быстрее, чем того ожидала Этель. Она неотрывно смотрела в окошко, и ее глаза с ужасом наблюдали, как небо постепенно сереет, принимая розоватый оттенок. Звезды постепенно бледнели, и вот уже по стене побежали солнечные зайчики — рассвет наступил. Этель в ужасе бросала взгляды то на священника, то на дверь, ожидая, что она вот — вот откроется.

— Святой отец, почему мне так страшно? — прошептала она, — прошу вас, не отдавайте меня палачу…

— Я не вправе мешать исполнению наказания, дочь моя, — проговорил отец Джозеф, — могу лишь молить Господа о том, чтобы он дал тебе сил очистить свою душу.

— Моя дуща чиста, святой отец…, — Этель всхлипнула, ее побелевшие губы дрожали, а в глазах застыл страх, — я ни в чем не виновата, мой отвар не мог убить ребенка…

Она на договорила — за дверью послышались тяжелые шаги, а потом в замке повернулся ключ. Почти одновременно с этим в тишину утра грубо ворвался заунывный колокольный перезвон. Этель затряслась еще сильнее, и бросилась к священнику, обхватив его обеими руками. Отец Джозеф обнял ее за плечо, и провел ладонью по волосам.

Дверь со скрипом отворилась. В камеру вошла монахиня, с подносом в руках, а за ней трое мужчин. Двоих Этель узнала — это были начальник стражи и Робин Нестлинг, жених ее подружки Эммы. Лорд Джейсон, вслед за монахиней, подошел к Этель, а Робин, одетый сейчас в одежду мрачного черного цвета, и его спутник, в такой же одежде, остановились у двери.

— Этель Эрнандес, сегодня будет приведен в исполнение приговор, назначенный для тебя судьей Бристоля, сэром Алистером Гриром, — негромко сказал лорд Ульрих, в то время как Этель тряслась от ужаса. — В обычаях города, законы которого ты грубо нарушила, связавшись с нечистой силой, приговоренному полагается последняя трапеза, которую принесла для тебя монахиня.

— Милорд, я ни с кем не путалась…, — по лицу девушки покатились слезы, когда она в ужасе смотрела на троих мужчин, — прошу вас…

Но Этель никто и не думал слушать. Волнение читалось лишь на лице Робина, хоть тот и старался выглядеть невозмутимым — это был первый день, когда он поднимется на эшафот, заменив Криса Веласкеса, тот старался сейчас не оставлять надолго свою семью.

Монахиня, мягко ступая, подошла к Этель, и поставила перед ней поднос. Когда она сняла прикрывавший его платок, Этель увидела пшеничный пирожок, политый медом, и кувшинчик молока. Но, хотя девушка и страдала от голода в тюрьме, но сейчас вид еды не вызывал у нее даже всплеска эмоций, и она только тряслась от страха. Священник подошел к ней, и положил на голову ладонь.

— Поешь, — тихо проговорил он, — тебе нужно подкрепить силы…

— Силы для чего, святой отец? — по лицу Этель покатились слезы, — для того, чтобы подольше тешить толпу видом моих мучений в пламени костра…?

С трудом выговорив эти слова, Этель все же взяла пирожок, и попыталась откусить от него, но мед словно склеил ее язык, и тот с трудом ворочался во рту. Давясь и кашляя, девушка все же заставила себя съесть пирожок, запивая его молоком. Она не ощущала вкуса сладкого теста, только бы еще потянуть время. Хотя девушка и понимала, что долго ждать ее не будут. Взгляд ее то и дело обращался на окно, за которым ярко светило солнце — погода сегодня была на диво прекрасная, словно издеваясь над ней.

Как ни старалась Этель, но пирожок закончился быстрее, чем ей бы этого хотелось. Монахиня убрала свой поднос, а потом вытащила из полотняного мешочка ножницы, и несколькими ловкими движениями состригла длинные волосы девушки, которые собрала в узелок. Коротенькие жалкие пряди неприятно защекотали затылок, но Этель уже ни на что не обращала внимания, застыв, словно статуя. Лорд Джейсон махнул рукой, и к Этель подошел Робин, держа в руках веревку.

— Дай руки, — тихо сказал он, и девушка покорно подчинилась.

Когда жесткая веревка прочно обвила запястья, Этель задрожала сильнее, и ее жалобный взгляд упал на священника и монахиню, но святой отец только осенил ее крестом, а потом набросил на голову капюшон сутаны. Лорд Джейсон шагнул в сторону и указал девушке на дверь.

— Выходим, — проговорил он, — и да поможет тебе Господь, от которого ты отвернулась.

— Ваша милость…, — Этель протянула к нему руки, но Джейсон даже не вздрогнул.

— Выходим! — громче сказал он, и девушка, спотыкаясь на каждом шагу, первой вышла в мрачный темный коридор, где уже ожидали стражники.

Шатаясь, она шла по коридору, но ее взор застилала темнота. Она только слышала свои шаги, и звук шагов за своей спиной, которые отдавались в ее мозгу ударами молота по наковальне. Мысль о том, что сейчас она окажется посреди беснующейся толпы, которая будет проклинать ее, заставляла девушку невольно замедлять шаг, но ее толкали в спину, и она продолжала идти вперед. Разум словно застыл, и девушка даже не заметила, как оказалась на улице, на ступеньках ратуши. Словно в тумане, она видела подъехавшую повозку с клеткой, запряженную парой лошадей с черными перьями на головах, и мрачную фигуру человека в алой маске — капюшоне, которая закрывала его лицо, он стоял чуть в стороне. Кроме него у ступенек собрались стражники, а среди них мелькала тощая, хлипенькая фигурка помощника судьи, Брендона Роско, со свитком в руках.

Этель невольно остановилась, и сделала движение, словно хотела броситься назад, но ее схватили под руки оба помощника палача, и потащили к клетке. Не чуя под собой ног, Этель завизжала, и рванулась в сторону.

— Я не виновата! — голос девушки эхом разнесся по улице, — пощадите, умоляю, пощадите!

Но никто не слушал ее. Подтащив девушку к повозке, Робин запрыгнул наверх, а его спутник, это был Лукас Ортега, легко поднял почти невесомое для его мощного сложения тело девушки, и перекинул ее через бортик повозки. Втолкнув Этель в клетку, Робин запер ее, и спрыгнул на землю. Старичок с серебристыми волосами, сидевший на облучке, махнул вожжами, и лошади медленным шагом пошли вперед, разворачивая повозку в сторону площади, где уже ревела толпа.

Лорд Джейсон вскочил на лошадь, которую ему подвел стражник, и пнул ее в бок, обогнав повозку. Как всегда, он уехал далеко вперед, проверяя, свободен ли путь. Три стражника последовали его примеру, она поехали впереди повозки, которая покатилась за ними, стуча колесами. За ней медленным шагом пошел палач, в сопровождении своих помощников, они немного отстали. Последними замыкали мрачный кортеж Роско и священник…

…Толпа на площади, окружив эшафот, с нетерпением поджидала появление «эскорта смерти», как в народе называли клетку и сопровождавших ее людей. Сожжение на костре ведьмы было самым любимым зрелищем горожан, площадь бурлила народом, как жерло вулкана. Все с нетерпением подпрыгивали, ожидая появление на площади начальника стражи города, что предвещало и скорое прибытие к месту казни клетки с ведьмой. Все уже знали, что приговоренная к смерти ведьма была еврейской повитухой, но о причине казни каждый говорил по — разному. Старухи, с заговорщицким видом, шептались о том, что ведьма вырезала нерожденного младенца из живота матери, и пила его кровь. Женщины помоложе клятвенно заверяли, что ведьму схватил охотник, когда она только шла к своей жертве, чтобы забрать ее ребенка, его она хотела вытащить из чрева матери с помощью колдовских заклинаний. Впрочем, кое — что во второй истории было правдой, в частности то, что охотник схватил еврейку у дома ее жертвы. Но все сплетницы, в итоге, пришли к одному выводу — если бы не расторопность охотника, неизвесто, сколько еще младенцев хотела угробить ведьма. Всеми ненавидимый Френсис Маккензи сейчас был едва ли не героем в глазах местных кумушек.

Среди этой толпы, почти у самого эшафота, стояла женщина, которая сейчас вряд ли обращала внимание на то, что происходило вокруг нее. Она вообще не понимала, зачем пришла сюда. Еще вчера она была вполне счастлива и довольна своей жизнью, но ночью жизнь эта рухнула в один миг, когда к ней прибежала Эмма Холмс, и сообщила, что ее дочь, Грейси, умерла в ее трактире.

Женщиной этой была Сэнди Каллахан. Кутаясь в шаль, она стояла среди толпы, более похожая на призрак, чем на живого человека. Женщину толкали со всех сторон, но она даже не шевелилась. Она стояла неподвижно, опустив голову. Лишь ее глаза, которые заволокла пелена, смотрели на эшафот, окруженный стражниками. В центре его высился дубовый столб, а возле лестницы, ведущей наверх, стояла повозка, нагруженная хворостом и дровами. Сэнди смотрела на эту повозку, и ее губы едва заметно шевелились.

Толпа зашумела громче, потому что на площадь выехал начальник стражи, его люди узнали по его синему плащу. Спустя совсем немного времени появился и кортеж, везущий ведьму. Стражники, которые сопровождали кортеж, проскакали вперед, разделив толпу на две стороны, чтобы освободить дорогу повозке.

— Ведьма! Ведьма! — вопли толпы разносились над площадью, сотрясая воздух.

Слыша эти вопли, девушка, которая съежилась на полу, в отчаянии закрыв руками голову, дрожала все сильнее, и ее умоляющий голосок: «Пощадите!» не был даже слышен в свирепом гуле толпы. Стражникам, которые сопровождали повозку, в этот раз пришлось ехать по обе ее стороны — женщины в толпе, когда мимо ехала повозка, пытались дотянуться до ведьмы, чтобы оторвать клок одежды, которая, по местным повериям, могла исцелить любую хворь.

Когда повозка подъехала к эшафоту, оба помощника Энрике подошли к ней, и Робин снова вспрыгнул наверх, а потом отпер клетку. Ему пришлось применить силу, чтобы вытащить девушку, та в отчаянии цеплялась за прутья клетки. Ему помог Ортега, и вдвоем они подняли девушку под руки и повели к лесенке. По ней уже поднялись наверх Энрике, священник и Роско, а Джейсон занял свое место у правого угла эшафота, развернув лошадь так, чтобы быть лицом к толпе. Судья Грир, который уже был на своем месте, кивнул ему.

Пока Роско, пыхтя, разворачивал свиток, помощники Энрике очень быстро перебросили на эшафот связки хвороста, с помощью дядюшки Сэма, который подавал им эти связки снизу, а потом Ортега поджег угли в маленькой жаровне. Факелы лежали рядом но он пока их не трогал. Робин, который остановился рядом с Энрике, нащупал у себя за поясом тонкий шнурок, который ему было велено сунуть в нарукавник Энрике, когда он будет надевать их ему на руки…. Ортега переглянулся с ним, и едва заметно кивнул. Свою часть поручений он выполнил еще ночью, когда полил водой несколько вязанок хвороста…

— Славные жители нашего города! — громкий голос Роско приглушил шум толпы, — сегодня, по приговору милосердного и справедливого судьи нашего города, сэра Алистера Грира, будет сожжена ведьма! Она хотела обманом получить нерожденного ребенка, чтобы готовить зелья из его крови, и в этом она призналась! Приговор будет приведен в исполнение немедленно!

Роско свернул пергамент и отошел назад, опасливо косясь на столб. Лукас и Робин, не дожидаясь приказа, быстро перебросили дрова и хворост к столбу, и начали складывать их вокруг него, сооружая костер. Пока они это делали, к Этель, которая в диком ужасе озиралась по сторонам, подошел священник, и положил руку на ее голову.

— Господь простит тебе все твои прегрешения, дочь моя, ибо сотворила ты их не по злому умыслу, а по собственной слабости. И скоро ты предстанешь на суд Божий, когда свершиться над тобой суд человеческий!

— Я не виновата…, — бормотала Этель, не слушая священника, — я не виновата! Не виновата!

В толпе народа, которая бесновалась у эшафота, Сэнди, услышав этот крик, подняла голову, словно очнувшись от удара. Она тоже затряслась, прижав руки к вискам, а потом медленно двинулась вперед, отталкивая недовольных людей. Глаза ее смотрел вверх, на эшафот, где помощники палача уже привязали девушку к медным кольцам, вбитым в столб, и Робин надел на Энрике нарукавники, незаметно вложив в левый нарукавник шнурок, кончик которого он оставил торчать снаружи. Когда задымится подмоченный хворост, Энрике хватит пары минут, чтобы незаметно вытащить шнурок и придушить девушку…

Этель с плачем дергала руками, чтобы освободиться от веревки, и судорожно кашляла — дым от горящей жаровни ветер нес ей прямо в лицо. Еще громче девушка заплакала, когда заметила, что судья Грир вытащил платок и поднял вверх руку. Джейсон, сидя на лошади, обернулся, чтобы отдать приказ начинать казнь. Он заметил, что толпа ближе к эшафоту недовольно гудит, потому что какая — то старуха явно мечтала быть ближе к нему, и пробивалась вперед, расталкивая людей, а им это, явно, пришлось не по вкусу. Но Джейсон не обратил на это внимания, сейчас он смотрел на судью. Белый платочек взметнулся вверх. Судья сейчас ничего не ждал — на эшафоте казнили не мужчину, и закон, именуемый «Милосердием невесты» не мог быть применим.

Когда судья махнул рукой, Джейсон привстал на стременах.

— Начинайте! — крикнул он, и Энрике в ответ кивнул.

Робин поднял два факела, и сунул их в жаровню. Пропитанная смолой пакля моментально вспыхнула, и факелы затрещали. Он вытащил их, и подал Энрике. Подняв факелы вверх, Энрике быстро обошел столб, поджигая хворост. Пламя весело затрещало и поползло вверх. Энрике сунул факелы Робину, который бросил их в ведро с водой, и обернулся к столбу. Этель визжала, отчаянно бросаясь в стороны, веревки резали ее запястья и по коже потекла кровь. Пламя еще ее не касалось, но девушку душил отчаянный кашель. Подмоченный хворост начал дымиться, ветер сменил направление, погнав густую завесу дыма в сторону площади. Энрике решил, что уже пора. Он отошел назад, заложив руки за спину, и вытащил шнурок…

— Нет!!!

Внезапный крик из толпы заставил Джейсона, который закрывал нос плащом от едкого дыма, подпрыгнуть, и он увидел старуху, на которую успел обратить внимание. Пробившись через толпу, она бросилась к лошади судьи, указывая рукой на эшафот.

— Прекратите это! — громко выла она, и Джейсон узнал в старухе Сэнди Каллахан, по чьей жалобе Френсис и выслеживал еврейку, — прекратите! Она не виновата, это я пыталась убить ребенка Грейси!! Это я!!

— Уберите эту сумасшедшую! — судья дернул поводья, и лошадь встала на дыбы.

Стражники, стоявшие возле судьи, схватили старуху под руки, но она продолжала рваться к сэру Гриру. Джейсон понял, что твориться что-то неладное. Понял это и Энрике, который слышал и видел все происходящее с высоты эшафота. Он замешкался всего на несколько секунд, не зная, что делать, в то время как пламя уже подбиралось к ногам девушки.

— Она не виновата! — старуха с невероятной для ее возраста силой, вырвалась из рук стражников, — я оклеветала ее! Оклеветала!

— Ваша честь! — Джейсон обернулся назад к эшафоту, где в дыму уже не видно было еврейки, только слышались ее дикие вопли, а потом посмотрел на судью. Сэр Грир, едва сдержав ругательство, тоже обернулся назад.

— Тушите огонь! — закричал он, и оба помощника Энрике, как и он сам, бросились к костру.

Схватив уже потушенные факелы, и, пользуясь ими как баграми, трое мужчин принялись разбрасывать горящий хворост, топча его сапогами. Вытащив из — за пояса кинжал, Энрике бросился к столбу, откидывая в стороны горящие сучья. Густой дым повалил еще сильнее, и Энрике едва не задохнулся, его ноздри и глаза отчаянно щипало, а горло резало от едкого дыма. Девушка молчала, обмякнув на веревках — она потеряла сознание. Энрике нащупал веревку, перерезал ее и подхватил на руки упавшую Этель, которую отнес в сторону. Он положил девушку на доски, а Ортега, схватил ведерко, в котором тушили факелы и облил ее водой. Этель застонала, и ее снова начал душить кашель. Толпа на площади недовольно гудела, люди были не рады тому, что сейчас происходило.

— Арестуйте эту женщину! — кашляя, приказал сэр Грир, указав на Сэнди Каллахан, и стражники, повинуясь приказу, бросились к старухе и схватили ее под руки.

В этот момент Энрике и Робин уже смогли привести Этель в чувство, и она, дико озираясь по сторонам, присела, опираясь на руку. На эшафот уже взбежал и лорд Джейсон, а также несколько евреев.

— Как она? — спросил он, и Энрике провел обеими руками по волосам.

— Знаешь, могло быть и хуже…, — пробормотал он, — Джейсон, я не понимаю, что происходит?

— Я сам ничего не понял, но сейчас придется разбираться, — ответил Джейсон.

— Исполнение приговора судья Грир отменяет! — визгливый голос Роско, который тоже кашлял от дыма, разнесся над площадью, и люди недовольно зароптали.

Невзирая на действующий в городе закон «Милосердие невесты» исполнение приговоров отменялось по приказу судьи очень редко. Жители Бристоля давно не могли припомнить, чтобы желание какой-нибудь девушки выйти замуж заставило судью помиловать приговоренного, и еще реже на их памяти исполнение наказания отменялось для ведьмы. Точнее, такого не было ни разу, и люди были не рады, что им не удалось увидеть излюбленное зрелище…

…Три дня спустя…

…Аманда была взволнована так, как никогда раньше она не переживала. Предстоящая поездка все больше беспокоила ее. Она ловила себя на мысли, что тоже хотела бы посмотреть в глаза повитухи, которая задушила ребенка по приказу ее приемного отца. Несмотря на все заверения Эштона-Янга, Аманда никак не могла поверить в то, что это правда, и убеждала себя, что повитуха с красивым именем «Жасмин» раскроет ей настоящую правду.

Джейсон же, в свою очередь, не сомневался, что найдет одну из сбежавших ведьм. Происшествие на площади несколько дней назад выбило его из колеи, но не лишило цели.

Аманда уже знала о том, что Этель не сожгли, и в последний момент судья отменил исполнение приговора. Об этом ей поведала Эмма — Робин привез еврейку в ее трактир. Все произошедшее не прошло бесследно для несчастной Этель — ее волосы, как и волосы Аманды, «украсила» седая прядь, и она до сих пор не могла говорить. Эмма оставила Этель у себя, и теперь заботилась о ней. Она уже узнала о том, что Аманда передала Энрике просьбу евреев и долго благодарила Господа за то, что Энрике не успел выполнить ее.

Джейсон рассказал Аманде, что Сэнди Каллахан призналась в том, что оклеветала еврейку. Он успел допросить старуху в тюрьме, куда увезли Сэнди, и та поведала ему, что сама поила дочь травами, вызывающими выкидыш. Муж Грейси умер, а лишний рот для Сэнди был помехой, и она решила, что ребенок не должен появиться на свет. Когда старуха узнала, что новая приятельница дочери повитуха, то решила, что это знак судьбы. Коварная старуха успела дать дочери настой два раза, но потом передумала избавляться от внука. К сожалению, это не помогло — травы уже успели подействовать, и Грейси едва не потеряла ребенка. Испугавшись, старуха позвала повитуху, ею оказалась уже известная нам Гвендолин Бакстер. Опытная повитуха сразу поняла причину недомогания, но ей удалось спасти ребенка и остановить кровотечение. Сэнди поняла, что ее могут обвинить в попытке убийства ребенка и испугалась. Она тут же поведала повитухе о еврейке, которую обвинила в колдовстве и, пылая праведным гневом, отправилась к Френсису Маккензи. Коварной старухе оставалось только пригласить в гости Этель, и все получилось, как нельзя лучше.

Но перед лицом смерти Сэнди Каллахан оказалась бессильна. Смерть Грейси и ее нерожденного ребенка подкосили женщину, и она приняла это за кару небес. Поэтому, она и пошла утром на площадь, зная, что сегодня состоиться казнь. О том, что ее накажут, что за клевету отрезают язык, она не вспоминала, она думала лишь о том, как спасти душу своей дочери.

В разговоре с ней Джейсон вспомнил слова Аманды, и осторожно расспросил старуху, что могли означать слова Грейси о каком-то Джо, но Сэнди больше ничего ему не рассказала, она словно лишилась речи. Как ни пытался Джейсон все выяснить, у него ничего не вышло. А к ночи обрушилась новая напасть — умерла и сама Сэнди, ее сердце не вынесло удара, полученного от гибели дочери.

Все произошедшее не изменило планов Джейсона и Аманды. И сейчас девушка заботливо укладывала в полотняную седельную сумку кое-что из содержимого сундучка, она решила взять его с собой, вспомнив слова Джаффара. С ней была и Дженн — девушка пришла к Аманде, чтобы помочь ей.

— А вы скоро приедете? — спросила она, и Аманда пожала плечами.

Отодвинув сундучок, девушка села рядом с подружкой, теребя в руках вышитый шелковый мешочек, последний подарок Джаффара.

— Я не знаю, — пожала она плечами, — если мы сразу найдем эту Жасмин, то вернемся быстро. Мы даже придумали, как это скорее сделать, чтобы не вызвать у Жасмин никаких подозрений.

— И как же? — полюбопытствовала Дженн.

— Как думаешь, я и милорд Джейсон похожи на встревоженного папочку и его беременную дочь? — хитро спросила Аманда, и Дженн рассмеялась.

— Очень похожи! — сказала она, и подвинула Аманде ее полотняную сумку, — а ты собираешься все свои мешочки и кувшинчики взять с собой?

— Что? — Аманда посмотрела на сундучок, — нет, конечно, возьму только то, что может пригодиться…, — с этими словами она подбросила в руке шелковый мешочек, который мяла пальцами.

— А это пригодиться? — Дженн кивнула на мешочек, и подставила ей сумку, — если да, бросай в сумку, а то протрешь в нем дырку!

— Слава Богу, нет…, — Аманда потянула шнурок из золотистых нитей, высыпала немного порошка на ладонь и с любопытством принялась разглядывать его.

Порошок имел серо-белый цвет, и напоминал муку тонкого помола. Аманда взяла щепотку между пальцами и растерла, заметив, что порошок слипается в комочки.

— А это что? — Дженн потрогала порошок пальцем, — мука, что ли?

— Нет, — Аманда поднесла ладонь к носу, но порошок не имел никакого запаха, — это не мука… Мне его дал господин Джаффар, когда мы уезжали из замка, помнишь?

— Конечно, помню…, — Дженн поморщилась, — а он для чего?

— Господин Джаффар сказал, что этим снадобьем он лечил больных чумой еще в Персии…, — понизив голос до шепота проговорила Аманда, и Дженн вздрогнула.

— Ничего себе…, — пробормотала она, — это трава?

— Я не пойму, что это, — Аманда положила мешочек и потрогала порошок на ладони пальцем, — ясно, что не мука, но и на траву тоже не похоже, слишком тонкий помол… Его надо с водой размешивать. Сейчас попробую…

— Погоди! — Дженн схватила Аманду за руку, — ты… ты уверена?

— Раз его пили, значит, он не ядовитый, — Аманда пожала плечами, — я капельку, только узнать, горький он, или нет…

Сказав это, Аманда осторожно прикоснулась кончиком языка к порошку. Вкус его тут же взорвался во рту смесью вони самой гнилой сточной ямы, плесени, и мяса, которое неделю пролежало на солнцепеке. Из глаз Аманды градом хлынули слезы, и она выплюнула мерзопакостный порошок прямо на пол, вытирая язык обеими руками. Но порошок прилипал к языку как смола, поэтому Аманду едва не стошнило, пока она пыталась отплеваться. Дженн протянула ей кувшинчик с водой, и Аманда сделала большой глоток, но тут же снова ее едва не вырвало.

— Невкусно…? — сочувственно спросила Дженн, и Аманда ошалевшим взглядом посмотрела на нее, по ее щекам текли слезы, а по подбородку серо-зеленая каша.

— О, Боже…, — едва переводя дыхание, прошептала она, вытерев рот платком, — я точно могу сказать, что это лекарство я бы выпила только на грани смерти… Что это за дрянь?

— Я не знаю… — Дженн пожала плечами.

За окном послышался стук лошадиных копыт, и скоро в дом вошел Энрике, откинув на спину капюшон. Увидев Дженн, он улыбнулся ей, и обнял подбежавшую к нему Аманду.

— Как вы тут? — спросил он, и девушка постаралась улыбнуться.

— Все хорошо, — ответила она, — я собираю все, что может пригодиться.

— Господин Энрике, раз уж вы вернулись, я пойду домой, — Дженн подошла к Аманде и обняла ее.

— Хорошо, я тебя провожу, — ответила Аманда, — проводите нас завтра? Мы уедем утром.

— Мы придем, — пообещала Дженн и помахала Энрике.

Тот тоже махнул ей, и девушки вышли из дома. Энрике подошел к столу, аккуратно закрыл сундучок, а потом поднял валявшийся мешочек из шелка, повертел его в руке, и сунул в седельную сумку Аманды…

…Селена с хмурым видом возилась во дворе — она вынесла из дома горшочки с камелиями, и теперь пересаживала самые большие кустики из маленьких горшков в горшочки побольше. Она не собиралась заботиться о растениях, просто ей нечем было себя занять, к тому же камелии всегда нравились ей.

Марго, которую Селена про себя обзывала цепной собакой, тоже была с ней. Обе женщины расположились в саду позади дома. Пока Селена возилась с цветами, Марго вязала очередную пинеточку, которые уже до смерти раздражали Селену.

— Видишь, как тебе полезен свежий воздух, — проговорила старуха, — румянец появился, и какой же ты стала красавицей! Беременность всегда к лицу женщине! Ты уже примеряла новые платья, которые вчера привезли?

— Замолчите! — зло крикнула Селена, выдрав из горшочка красно-белую камелию, — как вам не понять, что мне плевать на мою беременность, на мою красоту, на вашего хозяина и его ребенка вместе взятых! И платья эти я надевать не собираюсь!

— Ты несправедлива к хозяину, — покачала головой Марго, — он о тебе заботиться! Наряды, сладости, свежие фрукты, все для тебя!

— Он заботиться только о своем ребенке! — возразила Селена, — меня он бы уже давно задушил и утопил в болоте… Марго, прошу вас, передайте для Аманды письмо, я уверена, она ничего не знает…!

— Тебе не надоело еще так глупо себя вести? — Марго покачала головой, — говорю тебе, Аманда уже давно все знает, просто она притворялась, что ей ничего не известно!

— Так хорошо притворялась, что полюбила другого человека, и хочет выйти за него замуж? А этому… похоже, ему все равно, он уверен, что Аманда будет с ним!

— Уверен, потому что так оно и есть! — Марго помахала пальцем, — а ты бы вообще не вмешивалась в их дела, они-то разберуться сами, а вот ты лишняя!

Селена опустила руки, и тяжело вздохнула. С яростным ожесточением она принялась наполнять горшочки землей, чтобы пересадить цветы, а Марго заработала спицами. Краем глаза Селена увидела, что по дорожке, посыпанной песком, к ним идет один из слуг хозяина, хмурый и малоразговорчивый мужчина по имени Гарри.

— Там путник у ворот, требует хозяина, — тихо сказал он Марго, — это какой-то барон, говорит, что заблудился….

— Какой еще барон? — старуха вскочила, уронив клубок шерсти, — ты приказа хозяина не слышал? На ферму никого нельзя…

— Добрый день! — послышался позади них насмешливый голос.

Гарри, Селена и Марго, все обернулись, и сердце Селены камнем упало вниз — она увидела перед собой ухмыляющуюся физиономию барона Дерби, видимо, он и был тем самым путником. Селену он тоже сразу узнал, поэтому его физиономия и расплылась в улыбке. За ним подбежал еще один слуга.

— Гарри, я сказал ему, что входить нельзя, — растерянно проговорил он.

— Я желаю поговорить с хозяином! — в голосе Дерби послышалось раздражение, — я барон Лоренс Дерби, и вон та девка меня знает!

Палец барона уперся в Селену, и та невольно отступила назад, побледнев от страха, что не ускользнуло от пристального взгляда слуги.

— Ваша милость, мы не можем пустить вас на ночлег, — с поклоном проговорил Гарри, — наш хозяин не любит гостей, и на ферму велено никого не впускать…

— Вы прогоните барона ночью в лес? — прищурился Дерби, — нечего сказать, хорошее гостеприимство! Так где же, все-таки хозяин? Хочу высказать ему свое недовольство! Или здесь я увижу твою хозяйку?

Вопрос был адресован Селене, которая в замешательстве стискивала пальцы, от волнения у нее пересохло в горле. Девушка тупо покачала головой, и Дерби потер руки.

— Вот и хорошо! — заявил он, — а то я уж боялся, что кучка крестьян и грязная прислуга осмеляться выкинуть меня на улицу! Раз уж хозяина здесь нет, значит, я останусь здесь до утра! Я случайно сюда заехал, а до моего замка очень неблизкая, и небезопасная дорога!

— Вы не можете здесь остаться, ваша милость! — воскликнула Селена, но Дерби злобно ухмыльнулся.

— С каких пор я должен спрашивать разрешения у прислуги? — спросил он, — ты не знаешь, что грозит крестьянам за нападение на барона? Хватит болтовни, и проводите меня в дом, я устал, и хочу есть!

Круто развернувшись, он направился к дому. Гарри растерянно посмотрел ему вслед, и указал пальцем за свое плечо.

— Марго, что делать? — спросил он, — я не могу вышвырнуть отсюда барона…!

— Бери лошадь, и скачи к хозяину! — решила Марго, — если уж кто и может вышвырнуть этого барона с фермы, то только его милость…. Ох, и разозлиться же он…

Гарри сплюнул, и бегом бросился к конюшне. Селена все так же стояла на месте, руки ее дрожали. Марго подошла ближе и обняла девушку.

— Он тебя знает…?

— Я была служанкой леди Аманды, а он сватался к ней, разумеется, он меня знает…, — Селена всхлипнула, — Господи, что сейчас будет…

— Тебя это не касается, — заявила Марго, — этот барон не твоя забота… Пойдем-ка в дом, не нужно так пугаться его, в конце концов, он тут не имеет права командовать!

Селена и Марго вернулись в дом, где барон Дерби уже расположился у камина. Он вытянул к огню руки, и, услышав шаги, обернулся.

— А вот и прислуга! — улыбаясь, проговорил Дерби, — давай-ка, стащи с меня сапоги, и поставь их на решетку сушиться, да подай ужин! Пока я блуждал по лесу, здорово проголодался!

— Я не ваша служанка! — Селена гордо подняла голову, — и вы не можете приказывать мне!

— Что ты сказала? — Дерби встал, и подошел к женщинам.

Марго быстро шагнула вперед, заслонив Селену, которая схватила ее за руку.

— Не смейте ее трогать! — выкрикнула она, — я не знаю, как вы попали сюда, но здесь вы не имеете права отдавать приказы, а Селена не должна их выполнять!

— Я впервые слышу, что барон не может отдавать приказы служанке! — сказал он, злобно прищурившись, — или она теперь стала леди?

В дом вошли еще трое слуг, которые были на ферме, и хмуро посмотрели на незванного гостя.

— Марго, кто это? — спросил один из них, — как вы попали сюда, сударь?

Дерби обернулся к ним, и его физиономия скривилась.

— Я барон Лоренс Дерби! — ответил он, — а тут, похоже, живут не очень гостеприимные крестьяне! Я должен вымаливать позволение переночевать на этой ферме на коленях? Или вас не учили, как разговаривать с бароном?

— Сударь, сейчас сюда приедет хозяин фермы, уверяю вас, он будет очень зол, — проговорил один из слуг, но Дерби лишь ухмыльнулся в ответ.

— Вот с хозяином я и поговорю, — заявил он, — а пока подайте мне ужин! А вы убирайтесь отсюда, тут хватит и служанок!

Мужчины переглянулись. Они прекрасно понимали, что перед ними стоит вельможа, и просто так выбросить его за ворота они не могут. То ли дело их хозяин, но ему нужно время, чтобы добраться до фермы…

— Вы не понимаете приказов? — заорал Дерби, и Селена невольно подпрыгнула от его крика, — я велел вам убираться!

Мужчины снова переглянулись, на их лицах явно читалось недоумение. Один из них пожал плечами, и все трое, развернувшись, вышли во двор. Дерби обернулся к стоявшим перед ним женщинам.

— Неси ужин, старуха! — приказал он, и, подойдя к креслу, обитому бархатом, сел в него, а потом указал Селене на свою ногу.

— А тебе было велено помочь мне снять сапоги! — велел он, и девушка отступила назад, — а если я захочу, то ты разделишь со мной и постель!

— Я не буду выполнять ваши приказы! — подбородок Селены гордо поднялся вверх, — повторяю, я вам не прислуга!

— Значит, ты не понимаешь по-хорошему? — Дерби встал, и его глаза прищурились.

Селена, всхлипнув, попятилась, и машинально обхватила себя за талию обеими руками. Девушка внезапно ощутила страх за жизнь того, чье сердечко билось под ее сердцем, и она словно пыталась защитить его от опасности.

— Не смейте меня трогать! — дрожа, прошептала она, — иначе вы пожалеете об этом…

— Что я слышу? Грязная прислуга будет мне возражать? — он схватил Селену за руку, и дернул ее к себе, — или ты сейчас снимешь мои сапоги сама, или я силой тебя заставлю! Ну!

С этими словами он оттолкнул девушку, и та вскрикнула, обняв Марго. При виде этой сцены Дерби пришел в еще большую ярость.

— А тебе я приказал принести мне ужин, старуха, или ты глухая?! — заорал он.

— Марго, принеси ему ужин, Бога ради! — взмолилась Селена и женщина, нехотя, кивнула.

Она вышла в кухню, все время оглядываясь, а Селена отошла от Дерби, прижавшись спиной к стене, ноги ее подкашивались от волнения. Дерби медленным шагом подошел к ней, и прижал к стене, схватив за горло.

— А что же ты бросила свою любимую хозяйку? — спросил он, шумно дыша в самое ухо девушки, и та затряслась, потому что язык Дерби провел по ее щеке, и барон улыбнулся.

— Отпустите…, — прошептала она, крепче прижав руки к животу, и зажмурилась, — не трогайте меня…

— Значит, выполнять мои приказы ты не будешь? — Дерби наклонил голову, — ты, разве, не знаешь, что прислуга на то и нужна, чтобы исполнять прихоти хозяина?

— Вы не хозяин здесь…, — голос девушки срывался от волнения, — а настоящий хозяин никогда так не ведет себя!

— Уже сгораю от нетерпения его увидеть, но, похоже, его тут нет?

Из кухни прибежала Марго, и Дерби отпустил девушку, которая осталась стоять у стены. Он снова сел в кресло, и налил вина в кружку, а потом схватил жареного цыпленка и впился в мясо зубами. Марго подошла к Селене обняла ее.

— Вкусно! — похвалил Дерби, — добавь-ка в канделябры свечей, старуха, а то темно уже!

Он оказался прав — уже близился вечер. Не обращая на женщин внимания, Дерби продолжал жадно есть, запивая мясо вином, а Марго и Селена все так же стояли у стены.

— Иди ко мне! — указал Дерби на Селену, и похлопал по своему колену, — мне скучно сидеть за столом одному!

— Оставьте ее в покое! — вмешалась Марго, гладя Селену по голове, девушка обнимала ее обеими руками, — вам лучше покинуть ферму, потом будете жалеть, что не послушались меня!

— Хватит мне угрожать! — Дерби ударил по столу кулаком, — а ты иди ко мне! Быстро!

Селена в ответ только замотала головой, и Дерби медленно поднялся. Отпив вина из кружки, он отодвинул кресло, и медленным шагом направился к девушке. Марго снова заслонила ее, встав перед ней, но Дерби, который уже подошел, оттолкнул ее, а сам схватил за руку Селену.

— Я приказал подойти ко мне! — рявкнул он, и толкнул девушку в другое кресло, — сиди здесь, пока я буду ужинать!

Сказав это, он вернулся в кресло, и снова накинулся на еду. Он не старался соблюдать приличия, высказывая этим свое крайнее пренебрежение к обитателям фермы. Он обсасывал цыплячьи косточки, бросая их на пол, и пил вино, громко прихлебывая. Селене казалось, что время тянется бесконечно долго, и она в панике смотрела на Марго, которая тихо села на сундук.

Уничтожив трех жареных цыплят, Дерби с удовольствием облизал жирные пальцы, и вытер их о край тонкой льняной скатерти, которую заботливо застелила на стол Марго. Покончив с ужином, он выглядел довольным.

— Как мне повезло, что я оказался в такой милой компании! — сказал он, погладив свой живот, — сегодняшняя ночь мне запомниться надолго, я это чувствую! Ты поможешь мне скоротать ночь, правда?

Сказав это, он протянул руку, схватил девушку, и перетащил ее к себе на колени. Селена закричала, и обеими руками уперлась в его грудь, попытавшись отстраниться.

Марго бросилась к ним, и схватила Селену за другую руку, дернув ее к себе. Селена прижалась к старухе, по ее щекам покатились слезы.

— Не прикасайтесь к ней! — выпалила старуха, — Богом клянусь, вы пожалеете, если не уберетесь отсюда до того, как приедет хозяин!

— Я же предупреждал, хватит мне угрожать, старая перечница? — голос Дерби задрожал от гнева, он грубо схватил Марго за руку, оторвал ее от Селены и толкнул так, что Марго упала на пол и почти без чувств прижалась к стене.

— Марго! — Селена бросилась к ней, но тут Дерби шагнул вперед, ухватил ее за волосы, намотав их на свою руку, и рывком поднял на ноги.

От страха и боли из глаз девушки брызнули слезы, и она взвизгнула. Дерби прижал ее к стене, и его рука опустилась на грудь Селены, грубо сжав ее. От этого прикосновения девушка затряслась еще сильнее и лицо ее побелело. Она рванулась в сторону, но Дерби крепко держал ее.

— Не стоит упрямиться, красавица! — прошипел Дерби в ухо Селены, и его язык снова провел по ее щеке, — будешь вести себя хорошо, и я тебя не обижу!

— Не надо…, — голос Селены срывался от ужаса, и она снова обхватила живот обеими руками, — умоляю вас, не трогайте меня…

— Ну вот, уже лучше! — Дерби ухмыльнулся, и грубо сжал подбородок Селены, подняв ее голову вверх, — пока мне нужен только поцелуй, а там посмотрим…

Девушка, едва дыша от ужаса, отвернулась в сторону, когда ее губ коснулись липкие, тонкие губы Дерби, по ее щекам катились слезы. Но она даже не могла пошевелиться, скованная страхом. Она молилась только об одном: чтобы хозяин фермы поскорее приехал, ведь сейчас прекратить это безумие мог только он. Разум ее словно отключился, бедная девушка даже не ощущала липкие прикосновения к своим губам, она словно окаменела. Страх за ребенка был сильнее всех остальных чувств, и Селена была готова на что угодно, лишь бы ей сейчас не причинили вреда. Дерби воспринял ее покорность по-своему.

— Оказывается, ты можешь быть послушной! — проговорил он, его отвратительное, изрытое оспой лицо словно нависло над Селеной, — я очень рад этому!

— Селена! — Марго пришла в себя и медленно поднялась, протянув руку вперед, — отпустите ее!

— Убирайся прочь, пока я не убил тебя! — прорычал Дерби, — если ты сейчас надумаешь мне помешать, тебе конец, поняла? Я прикончу тебя, если скажешь еще хоть слово!

— Марго…, — девушка, глотая слезы, тоже протянула к старухе руку, и ее голос прозвучал так сдавленно, что Марго едва услышала ее, — не надо, он ведь сделает это… Не трогайте ее, умоляю!

— Так уж и быть, пускай живет! — Дерби зло ухмыльнулся, — мне и самому противно марать руки в ее гнилой крови! А с тобой, красотка, я поговорю по-другому!

С этими словами он сдернул платье с плеча девушки и припал к ее шее, присосавшись к ней липкими губами. Селена всхлипнула, тело ее колотила крупная дрожь, и она прикусила губу от боли, настолько грубым был ненавистный негодяй. В сознании ее все замутилось, поэтому она не сразу услышала за окном бешеный конский галоп. Зато посторонний звук услышал Дерби и обернулся к окну. Со двора донеслись взволнованные голоса. Дерби опустил руку и старуха, пользуясь его замешательством, бросилась к нему, оттолкнула от девушки и встала перед ней, заслонив ее от барона.

По ступенькам крыльца прошагали тяжелые шаги и дверь распахнулась. Дерби на секунду оторопел, увидев вошедшего мужчину — на нем был надет длинный, до пола, черный плащ с капюшоном, который закрывал его лицо. Выглядел он так зловеще, что Дерби онемел. Вслед за хозяином вошел Гарри, который ездил за ним. При их появлении Селена едва сдержалась, чтобы не броситься навстречу, но она только прижалась к стенке, по ее щекам заструились теперь уже слезы радости.

— Слава Богу…, — прошептала она.

— Вот он, ваша милость…, — проговорил Гарри, указав на непрошенного гостя, в то время как Дерби, разинув рот, рассматривал вошедшего. То, что слуга обратился к хозяину «ваша милость», удивило Дерби, но он взял себя в руки.

Между тем приехавший мужчина беглым взглядом осмотрел Селену и Марго, которые все так же стояли, обняв друг дружку.

— Почему она плачет? — резким тоном, который показался Дерби знакомым, спросил он, но за Марго и Селену ответил Дерби, удивленный тем, что приехавший хозяин не поздоровался с ним.

— Я барон Лоренс Дерби, — сказал он, шагнув вперед, и мужчина обернулся к нему. Скрытое капюшоном лицо хозяина Дерби не мог рассмотреть, и ему стало жутко, но он не подал вида. — Я заехал в это место случайно, понял, что заблудился, и попал на ферму. Вместо того, чтобы предложить мне ночлег и еду, эти крестьяне пытались выгнать меня, а прислуга совсем распоясалась!

— Он пытался заставить Селену ему прислуживать, — встряла Марго, — и сказал, что ночь она проведет с ним!

— Даже так…? — мужчина медленно подошел, и Дерби невольно попятился назад, поняв, что хозяин был явно недоволен таким ответом, — а кто дал вам право отдавать приказы в чужом доме? Разве вам не было велено уйти отсюда!

— Мне это велели жалкие крестьяне! — голос Дерби задрожал, — вы позволяете им разговаривать с дворянином подобным образом?

— Мои люди выполняли мой приказ! — ответил мужчина, — и, коль уж вы считаете ниже своего достоинства выполнять приказы моих слуг, то убираться отсюда велю вам я сам! Более того, я покажу вам дорогу!

— Сударь, вы всегда выгоняете на улицу, на ночь глядя, ваших гостей? — спросил Дерби, и, к его удивлению, мужчина кивнул.

— Да, — коротко ответил он, и подошел к Дерби, — уйдете сами, или вам помочь?

Дерби понял, что возражать не имеет смысла. Неизвестный ему человек, который даже не сказал свое имя, пугал его до смерти. Барон прошипел какую-то угрозу, взял свой плащ и вышел из дома. Мужчина посмотрел на Марго и Селену.

— С моим ребенком все хорошо? — спросил он и Марго кивнула.

— Да, ваша милость, все в порядке…

— Сударь, если вдруг на эту ферму приедет кто-то еще и захочет меня убить, я попрошу его не трогать вашего ребенка! — добавила Селена, но мужчина не обратил на нее внимания, вместо этого он развернулся, и вышел вслед за Дерби.

Дерби был зол, как никогда. Мало того, что он заблудился в лесу, решив прогуляться, как ему велел лекарь, которого привез из Редклиффа его отец. Так он еще и умудрился очутиться на этой ферме буйнопомешанных, видимо, обитавшие тут наглые и беспринципные крестьяне были под стать своему хозяину. Его слова о том, что он имеет обычай выкидывать на улицу всех гостей явно покоробили Дерби, а присутствие здесь служанки Аманды, и вовсе, убило. Но Дерби не собирался выяснять, что она тут делает, чутье подсказывало, что ему лучше поскорее уехать.

К счастью для него, здешние обитатели оказались более неуважительными, чем он подумал. Никто даже не позаботился о лошади барона, и она стояла во дворе под седлом там, где он ее оставил. У коновязи барон заметил вороного жеребца, тоже под седлом, который при его появлении злобно зафыркал, видимо, на нем приехал хозяин фермы. Жеребец показался Дерби каким-то знакомым, но подойти к нему ближе он не рискнул — тот вел себя очень агрессивно. Отвязав свою лошадь, Дерби направился к воротам, ловя на себе сочувственные взгляды слуг.

— Барон!

Услышав окрик за своей спиной, Дерби обернулся, и увидел вышедшего на крыльцо хозяина. Дерби недовольно поморщился.

— Что вам еще угодно, сударь? — спросил он, — как видите, я в восторге от вашего гостеприимства, и уже покидаю вашу ферму!

— Я обещал проводить вас! — голос из-под капюшона звучал с такой интонацией, что Дерби стало не просто страшно — по его спине от волнения побежали струйки пота.

— Не утруждайте себя, я найду дорогу! — пробормотал он, но мужчина ничего не ответил.

Вместо этого он что-то крикнул на незнакомом Дерби языке, и барон с ужасом увидел, что от дерева, росшего у ворот, отделилась фигура еще одного мужчины. Его смуглое, худощавое лицо, окаймленное тонкой бородкой, напоминало зверскую рожу морского разбойника. Дерби посмотрел на него и затрясся.

— Сударь, я не знаю, кто вы…, — начал он, обращаясь к хозяину, но тот в ответ лишь мрачно молчал, вытянув перед собой руку, и рассматривая свой рукав, — но, клянусь Богом, в вашем неуважении ко мне вы переходите все границы!

— Правда? — голос мужчины зазвучал спокойно, но в нем явно слышалась угроза, — вам ведь по-хорошему предложили отсюда убраться? Но это вы решили проявить неуважение…

— Я?! — Дерби задохнулся от возмущения, — я барон, а какие-то крестьяне хотели вышвырнуть меня вон, в лес!

— Повторяю, барон, мои люди выполняли мой приказ, но вам этого не понять. Вы покините мою ферму, а мы вас проводим, уже ночь, и ехать одному может быть опасно…

В это время на крыльцо выбежала Селена, которая в окошко наблюдала за тем, что происходит во дворе. Она прекрасно понимала, что добром эта поездка не закончиться, и рискнула вмешаться.

— Сударь, — обратилась она к хозяину, — вы останетесь здесь…?

— Иди в дом! — не оборачиваясь, ответил мужчина, — на улице холодно! Я сам решу, что мне делать!

— Уже поздно, вам лучше остаться на ферме…, — не сдавалась Селена, и мужчина обернулся к ней.

— С каких пор ты стала обо мне тревожиться? — спросил он, — повторяю еще раз, иди в дом!

Вслед за Селеной выбежала и Марго, она слышала весь разговор, и тоже решила вмешаться. Обняв девушку за талию, она мягко увлекла ее за собой, опасаясь навлечь на нее ненужный гнев хозяина.

— Пойдем назад, милочка…, — проговорила она ласково, — негоже тебе встревать в разговор мужчин, они сами во всем разберуться…

— Марго, ты не понимаешь! — в голосе Селены послышалось отчаяние, но старуха покачала головой.

— Я понимаю, что этот барон зря приехал, — сказала она, — но это только его вина, ему сказали, чтобы он уезжал…!

Пока женщины разговаривали, скрывшись за дверью, Дерби, понял, что дело принимает какой-то скверный оборот и попытался отделаться от ненужной компании, словно предчувствуя неприятности.

— Сударь, я благодарю вас за заботу, но я попробую сам найти дорогу до своего замка, — сказал он, но странный хозяин не менее странной фермы покачал головой.

— По вашему разумению, я проявил к вам неуважение, поэтому проводить вас до замка мой долг, — сказал он и подошел к своей лошади.

К нему тут же рванул слуга, заботливо поддержав стремя, пока хозяин садился верхом. Тоже самое сделал его спутник. Дерби стало понятно, что оба мужчины явно намерены ехать за ним, и его спина повлажнела от пота. Но сделать он ничего не мог: он был посреди глухого леса и звать на помощь было некого. Ему оставалось лишь одно — подчиниться. Дерби вскочил в седло, дернул поводья и выехал за ворота.

Далеко, однако, барон не уехал. Он торопливо понукал лошадь, чувствуя на себе злобный взгляд своего провожатого, но, едва они оказались в лесной чаще, как Дерби услышал окрик.

— Барон!

Дерби натянул поводья, в то время как его провожатый пустил лошадь галопом, и обогнал его, преградив дорогу.

Дерби невольно застыл на месте, и обернулся, заметив, что мрачный спутник хозяина фермы остановился позади него. Барон сглотнул невольную слюну, ему стало еще страшнее. Хозяин фермы подъехал ближе, и Дерби затрясся от страха, который буквально сковал его.

— С-с-сударь, что вам еще нужно от меня? — дрожащим голосом спросил он.

— Дело в том, барон, что до меня дошли неприятные для меня новости, вы собирались жениться на леди Форестер, причем, против ее воли? — в голосе незнакомца засквозила сталь.

— Уже не собираюсь! — буркнул Дерби, — а вам, простите, какое до нее дело? Вы что, тоже хотели этого? Если да, то она ваша, забирайте, и пользуйтесь, на здоровье, если она не выцарапает вам глаза!

— Я уверен, что этого не произойдет! — ответил мужчина, и его левая рука опустилась на эфес короткого меча, — и мне до нее есть дело. Вы нанесли оскорбление леди Форестер, а любое оскорбление в ее сторону я принимаю, как мое личное. Вам придется ответить за это, и прямо сейчас!

— Ответить…? Вы что, сударь, с ума спятили? — Дерби затрясся еще сильнее, — вы кто такой? Мы с вами знакомы?

Вместо ответа мужчина махнул своему спутнику. Тот подъехал к Дерби, и резким ударом в спину столкнул его с лошади. Дерби не удержался на ногах и упал, взвыв от боли в ушибленной руке. Его странный собеседник тоже спрыгнул, выдернув из ножен меч. Сидя на земле, Дерби пополз назад, дико озираясь по сторонам.

— Помогите! — завопил он, но мужчина в черном плаще только покачал головой.

— Мне не нужно помогать, с таким отребьем я в состоянии справиться сам! Вы спросили, знакомы ли мы, барон? Думаю, вы меня узнаете!

Сказав это, он откинул капюшон, тряхнув головой, и Дерби, раскрыв рот, уставился на него, ошалело протирая глаза.

— Боже…, — прошептал он, яростно щипая себя за руку, — нет…, нет…! Это неправда, это мне сниться! — шепот сорвался на крик, и Дерби попытался вскочить, но его сбил с ног спутник хозяина фермы. Дерби упал навзничь, и его тут же схватили за шиворот.

— Если я сон, то вам нечего бояться, барон! — прошипел ему в ухо тихий голос, а к горлу прижалась холодная сталь, — просто проснитесь, и дело с концом!

— Я уже не хочу ни видеть, ни знать леди Форестер! — сдавленным голосом прошептал Дерби, тараща глаза, — и жениться на ней уже не хочу, правда! Я же ничего не знал….

— Это вы сейчас говорите, барон! — лезвие меча провело по щеке Дерби, — а ведь вы даже позвали священника! Были уверены, что Аманда скажет вам «Да!»?

— Прошу вас, не убивайте меня…, — по щекам Дерби потекли слезы, он трясся от дикого ужаса, и все еще не мог поверить в происходящее, считая это дурным кошмаром, — пощадите! Забирайте свою леди Форестер, даром она мне не нужна…!

— Правда? — в голосе его собеседника послышалась насмешка, — к сожалению, барон, сегодня у меня очень плохое настроение!

Резкий рывок стали обжег кожу Дерби, и он захрипел, издавая булькающие звуки, и схватившись за горло обеими руками. Кровь, хлынувшая из страшной раны, облила одежду Дерби, и забрызгала его убийцу, который отшвырнул от себя тело и встал над ним. С потрясающим хладнокровием убийца вытер лезвие об одежду Дерби, и спокойно наблюдал, как его жертва хрипит в агонии. В темных глазах мужчины застыла ничего не выражающая пустота.

— Ваша милость, нам пора! — окликнул хозяина его спутник, и тот спокойно кивнул.

— Поехали! — велел он, — вернемся на ферму, уже очень поздно…

Угасающий взор Дерби еще какое-то мгновение пытался поймать удаляющиеся силуэты двух всадников. В мозгу билась мысль о том, что это был кошмарный сон, потому что видеть убийцу наяву он просто не мог, это казалось бредом. И лишь хлеставшая из раны кровь напоминала, что бред был правдой. Дерби, уже ощутивший дыхание смерти, макнул в кровь палец, и вытянул руку к песчаной тропке. Его сил хватило лишь на то, чтобы провести пальцем по песку, а потом его рука тяжело упала на землю….

…Селена не находила себе места. Марго отвела ее в комнату, заперла дверь, и теперь девушка металась по комнате, то и дело бросаясь к окну. Сегодня она впервые поймала себя на мысли, что по-настоящему испугалась за ребенка, а вот появление хозяина фермы ее успокоило. Но сейчас, когда он уехал, Селену снова охватил ужас — она знала, какая участь может ожидать барона Дерби.

Когда между деревьев мелькнули тени, а потом в воротах показались два всадника, Селена вскрикнула, бросилась к двери, и замолотила в нее кулаком.

— Марго! — закричала она, — Марго, открой дверь, выпусти меня!

В замке повернулся ключ. Дверь скрипнула, и в проеме показалось недовольное лицо Марго.

— Чего шумишь? — спросила она, — хозяин уже вернулся…

— Я видела, поэтому и прошу тебя, выпусти меня, я хочу с ним поговорить!

— Не будет он с тобой разговаривать! — отрезала Марго, и втолкнула Селену в комнату, закрыв за собой дверь, — лучше угомонись, и спокойно жди ужина, или ложись спать!

Селена поняла, что старуха не выпустит ее. Она отошла от двери, села на кровать, и ее руки на коленях судорожно сжались в кулаки.

— Марго, мне нужно знать, что он сделал с бароном Дерби…?

— Зачем тебе это? — старуха пожала плечами, — ты все равно ничего не сможешь изменить!

Селена, между тем, с тоской прислушивалась, ей показалось, что внизу она слышала какие-то крики, но звук приглушали толстые стены и тяжелая, дубовая дверь.

Ей, как выяснилось, вовсе не показалось: вернувшийся хозяин, собрав внизу всех слуг, теперь орал на них, потому что его приказ не был выполнен, и на ферму забрел посторонний человек.

— Ваша милость, мы не хотели впускать этого барона! — оправдывался Гарри, — он сам въехал в ворота…

— Гарри, я не спрашивал, как этот барон попал сюда! — хозяин подошел к слуге, но тот мужественно остался на месте, — я знаю лишь то, что моему ребенку угрожала опасность! А если бы Дерби надумался ударить девчонку в живот?

— С чего бы он стал бить ее, ваша милость…?

— А я откуда знаю?! — кулак хозяина взметнулся над головой слуги, и тот зажмурился, но удара не последовало, — с завтрашнего дня я поручу охрану фермы другим людям, вам, олухам, ничего нельзя доверить! А сейчас приготовьте ванну, я остаюсь здесь на ночь!

Гарри уже и сам успел увидеть, что одежда его господина вся забрызгана кровью, но не стал ничего спрашивать. Слуги, получив нагоняй, бросились выполнять новый приказ, а их хозяин подошел к своему любимому креслу, на котором до этого сидел барон Дерби, и сел в него. Его спутник подошел к нему.

— Прикажете моим людям приехать на ферму завтра, ваша милость?

Его господин мрачно кивнул, положив подбородок на сцепленные пальцы.

— Да. Так уж получилось, что жизнь и здоровье моего ребенка я могу доверить только тебе…

— А как насчет его матери?

— Его матерью будет Аманда! — мужчина обернулся, и поймал на себе снисходительный взгляд, — ну, хорошо, жизнь и здоровье этой… я могу доверить только тебе, доволен?

— Вполне, ваша милость. Прикажете мне вернуться в поместье?

— Расположись на ночлег здесь, мы вернемся домой завтра…

В комнату вошел слуга, робко остановившись у двери.

— Ванна готова, ваша милость! — сообщил он.

— Хорошо, — мужчина медленно встал, — позовите ко мне Марго!

— Да, ваша милость…

Марго не заставила себя долго ждать — едва ее господин, скинув окровавленную одежду, с явным наслаждением опустился в горячую воду, как старуха вошла в маленькую комнатку, прикрыв за собой дверь.

— Селена хотела с тобой поговорить…, — старуха подошла, присела на край бронзовой ванны, и взяла в руку мочалку, — ее волновала судьба барона, который сюда заехал…

— Этого барона привел ко мне Господь, значит справедливость, все же, есть, — ответил ей мужчина, опустив голову на край ванны, — сейчас никто не помешал нашему разговору…

— Разговору? — Марго осторожно бросила взгляд на забрызганную кровью одежду, которая красноречивее слов говорила о том, каким был этот разговор, — я скажу Селене, чтобы судьба барона ее не беспокоила….

— Ее вообще не должна волновать ничья судьба! — мужчина кисло поморщился, — скоро родиться мой ребенок?

— Месяцев через семь, — пожала плечами старуха, осторожно орудуя мочалкой, — если все будет хорошо. Придется тебе потерпеть…. Но ты ведь скоро уедешь? Ты собираешься увезти Селену с собой?

— Мне придется это сделать, но я даже рад, потом мне легче будет избавиться от нее. Она же пока должна думать, что проживет здесь до родов.

— А ребенок? Ему нужна мать…

— Начнем с того, что этой матери ребенок не нужен. Аманда лучше позаботиться о ребенке, чем эта служанка. Мы найдем кормилицу и няню, и все будет хорошо.

— А когда она родит, ты ведь отправишь ее домой?

— Недосуг мне с ней возиться, — мужчина покачал головой, — я уже проклял себя за ту ночь, и свою несдержанность, мне совестно только перед Амандой, я чувствую себя предателем….

— И что ты намерен делать с этой девушкой? Выгнать ее на улицу? А что скажет Аманда?

— Аманда будет уверена в том, что эта девка сама бросила ребенка и уехала. Я смогу убедить ее в этом.

— А что будет на самом деле?

Мужчина ничего не ответил, но его мрачный взгляд был красноречивее всяких слов. Старуха тоже все поняла, и ей стало страшно. За время, проведенное с девушкой, она успела привязаться к Селене, и ее незавидная судьба не могла не волновать Марго. Женщина опустила руку с мочалкой, и ее глаза заблестели от слез.

— Нет, ты не сможешь это сделать…, — прошептала она, — я не верю, что твоя жестокость перейдет даже эти границы! Она же родит твоего ребенка!

— Мне встать перед ней на колени за это? Женщина и нужна только для того, чтобы рожать!

— А Аманда? Поставь ее на место этой девушки! Тебе бы понравилось, если бы кто-то так поступил с ней?

— Я смогу защитить ее от этого, никто и никогда не посмеет ее обидеть! И хватит уже говорить мне об этой девке!

— Ее имя Селена…

— Я знаю ее имя! — мужчина недовольно нахмурился, — ты помогать пришла, или надоедать мне своими разговорами? Дай полотенце, и не вынуждай меня тебе нагрубить, поверь, я этого не хочу…!

Когда он вернулся в трапезную, Селена, к его удивлению, уже была там, видимо, Марго выпустила ее из комнаты. Слуги накрыли на стол на двоих, и теперь все убранство трапезной словно говорило о том, что стол готов для тихого и милого семейного ужина. Правда, мужчина и женщина, которые сели за стол друг напротив друга, меньше всего напоминали семью. Когда они расселись на свои кресла, слуга наполнил два кубка вином и отошел.

— Сударь, вы быстро вернулись…, — дрожащим голосом проговорила Селена, — могу я спросить…

— Не можешь! — перебил мужчина, нарезав мясо, которое положил в свою тарелку, — ешь и не болтай!

Селена опустила голову, и на ее глазах заблестели слезы. Она поняла, что о судьбе Дерби узнать ничего не сможет, да и узнавать было нечего — все было слишком очевидно.

— Когда Аманда узнает, что вы натворили….

— Когда Аманда меня увидит, поверь, ей будет все равно, что я натворил, — ответил ее собеседник, — надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

— Вы же сказали, что она давно все знает! — Селена опустила дрожащие руки, — значит, я была права, и Аманда ни о чем даже не подозревает?

— Тебе еще раз повторить, чтобы ты не лезла не в свое дело? — вспылил мужчина, поняв, что допустил грубую оплошность в разговоре, — знает она, или нет, тебя это не касается! Твоя забота, это мой ребенок!

Селена тяжело вздохнула, но от этих слов ей стало легче — она поняла, что Аманда не приказывала избавиться от нее. На что же надеялся ее тюремщик, Селена только догадывалась. Ей было до слез жаль подружку — бедная Аманда, она сейчас так счастлива с Энрике, и даже не подозревает, что ее ждет. В одном Селена могла согласиться со своим собеседником — неизвестно, что будет, когда Аманда его увидит….

…Имение барона Дженсена, два дня спустя…

Али Джаффар Салек вышел в сад после полудня, он нашел несколько видов трав, которые могли еу пригодиться, и хотел собрать их семена. Иногда компанию ему составлял управляющий, но сегодня Смита не было в имении — он поехал в деревню, чтобы узнать, есть ли какие-либо жалобы у крестьян. Как и прежний хозяин, Али Джаффар заботился о них.

Погода стояла отличная. Лекарь взял свою плетеную корзинку, в которую сложил шелковые мешочки, и вышел во двор. Встретив по дороге кухарку, он распорядился насчет обеда, и, с удовольствием вдыхая напоенный ароматом меда воздух, направился в сад, по выложенной камнем дорожке.

Когда он вышел во двор, то увидел всадника, тот только что въехал во двор, и спрыгнул с лошади, бросив поводья подбежавшему слуге. Заприметив Джаффара, он подошел к нему, и лекарь остановился.

— Я думал, ты вернешься раньше, Хасан, — негромко сказал он, — все хорошо?

— Да, — Хасан кивнул, — сейчас я переоденусь, и присоединюсь к тебе. Ты будешь в саду?

— Я подожду тебя здесь, — лекарь улыбнулся, — поторопись, скоро станет совсем жарко, и я хочу успеть разложить все семена на солнце, чтобы просушить, их нужно сушить сразу, после сбора…

— Я знаю человека, который будет в восторге от твоих уроков! — Хасан улыбнулся, и Джаффар ласковым движением провел рукой по его щеке, — жди, я приду быстро!

Хасан быстрым шагом поднялся по лестнице, и скрылся в доме. Джаффару не пришлось ждать долго — очень скоро он вернулся, в своем неизменном тюрбане и привычном глазу лекаря восточном наряде. Джаффар поднял корзинку, и они пошли вперед по дорожке.

Росшие по обе стороны деревья хорошо защищали от солнца, и в их тени было очень прохладно. Широкие листья ласково шелестели от легкого ветерка, а в воздухе носились стайки пчел — сейчас цвела акация, и трудолюбивые труженники торопились собрать мед. Нужные Джаффару травы росли в самом дальнем углу сада, поэтому лекарь и его спутник пошли туда.

— Хасан, я хотел поговорить с тобой…, — Джаффар отдал корзину своему слуге, и присел на колено — он нашел нужные травы, — я получил письмо от капитана Свенсона, «Восточный ветер» будет в порту Саутхемптона через два месяца.

— Ты хочешь сказать, что через два месяца мы покинем Британию?

— Все верно. И покинем мы ее втроем, как и хотели этого.

— Я все успею, — Хасан кивнул, но Джаффар покачал головой.

— Я прошу тебя остановиться, — тихо сказал он, — твой друг погиб, и ты не вернешь его, и чем быстрее ты это поймешь, тем лучше будет для нас всех. Мне тоже предстоит тяжелый разговор, не забывай об этом.

— Я не остановлюсь, и не проси об этом, уже слишком поздно отступать назад, — Хасан покачал головой, — я вернулся из ада не для того, чтобы всем и все прощать!

— Я не смогу тебя убедить? — в голосе Джаффара послышалась горечь, и его спутник неумолимо покачал головой.

— Нет, и не начинай снова этот разговор. Ты даешь мне два месяца, отлично, я все успею! А пока…

Он не договорил — на дорожке показался слуга, который подошел к господину Джаффару и поклонился ему.

— Господин Джаффар, у нас гости, — радостно доложил он, — приехала леди Форестер и ее опекун, лорд Ульрих!

— Аманда? — Хасан невольно вздрогнул, и посмотрел на Джаффара, — а почему она приехала с этим…?

Джаффар предостерегающе погрозил ему пальцем, потом взял у него из рук свою корзинку, и выпрямился, глаза лекаря засветились нежностью.

— Пойдем, скорее, нужно встретить гостей, — проговорил он, и оба мужчины поспешили вернуться во двор…

…Аманда и Джейсон уехали из Бристоля, едва рассвело. Ночь прошла тревожно для обоих — девушку снова мучил ночной кошмар, а к Джейсону приехала Джулиана, и тоже уговаривала его не уезжать, всю ночь ему пришлось успокаивать женщину. Поэтому прощание получилось очень тягостным, и путешественники, покидая Бристоль, испытывали одно чувство на двоих: им хотелось развернуть лошадей, и вернуться назад.

О том, что по дороге они навестят господина Джаффара, Аманда и Джейсон договорились заранее. Девушка предложила своему спутнику остановиться в имении на ночь, чтобы отдохнуть и он согласился. До леса, через который вела дорога в имение барона Дженсена, путешественники добрались за полдень. По дороге они сделали всего одну остановку, у небольшого озера, Джейсону захотелось искупаться. Они вели с собой двух запасных лошадей, и, после остановки, пересели на них.

Аманда была уверена, что господин Джаффар будет рад ее увидеть, что касается Джейсона, то его угнетала предстоящая встреча с Хасаном, чью неприязнь к своей персоне он чувствовал на расстоянии. Впрочем, Аманда «успокоила» его, сказав, что Хасан хорошо относился только к ней и к господину Джаффару.

Девушка оказалась права — господин Джаффар был очень рад приезду гостей. Едва увидев его, Аманда почувствовала волну тепла, окутавшую ее при виде лекаря.

— Аманда-ханум, господин Джейсон, я не ожидал увидеть вас! — проговорил он, подойдя к гостям первым, — как вы оказались в наших краях?

— Мы едем в Саутхемптон, — ответил за девушку Джейсон, — Аманда предложила заехать к вам, остановиться на ночь, если вы не будете возражать…

— Разумеется, не будем! — господин Джаффар улыбнулся, — мы рады вам, и в любое время вы наши желанные гости!

— Благодарю, господин Джаффар, я тоже был уверен, что мы не найдем более гостеприимного крова, — ответил Джейсон, настороженно наблюдая за Хасаном.

Даже по выражению его глаз в прорези тюрбана, было заметно, что тот едва скрывает радость при виде девушки. Подойдя к Аманде, он опустился перед ней на колено.

— Аманда-ханум…

— Здравствуй, Хасан, — девушка улыбнулась, — я рада видеть тебя…

— Я тоже очень рад, что вы здесь…, — туарег прижал ладонь Аманды к своему лбу, а потом медленно поднялся, и его черные глаза, теперь уже со злобой, уставились на Джейсона, но все же он поклонился ему, приложив руку к груди, — приветствую вас, господин….

Джейсон в ответ склонил голову, от взгляда слуги по его спине пробежали уже привычные мурашки. Он до сих пор не понимал причину столь жгучей ненависти, и, наугад, склонялся к мысли, что туарег ревнует Аманду и к нему, и вообще, к любому мужчине. Это не могло не беспокоить Джейсона, ведь неизвестно, какие мысли могли бродить в голове странного слуги. Больше никак нельзя было объяснить столь жгучую неприязнь.

Хасан лишний раз доказал, что он прав, когда жестом собственника обнял Аманду рукой за талию, прижав ее к себе. Девушка смущенно посмотрела на своего спутника, криво улыбнувшись ему, она не хотела сейчас злить непрошенного защитника, чтобы тот снова не начал перепалку с ее опекуном.

— Прошу вас, пойдем в дом! — Джаффар приглашающе поднял руку, и Хасан тут же пошел вперед, таща за собой Аманду.

— Я провожу вас в покои, где вы сможете отдохнуть! — сказал он девушке, даже не глядя в сторону Джейсона, — скоро подадут обед, а пока я принесу ваши любимые лакомства!

Пряча улыбку, господин Джаффар пошел вслед за ними, придержав за руку Джейсона, который хотел, было, возмутиться подобным обращением с его подопечной.

— Оставьте их, милорд, — примирительно проговорил он своим мягким голосом, — уверяю вас, Хасан не опасен для леди Форестер. Пускай они идут, а я покажу ваши покои…

— Мне будет гораздо спокойнее на душе, если эти покои будут рядом с покоями Аманды. Я надеюсь, ваш слуга не решит провести ночь в ее комнате, чтобы охранять от придуманных им же опасностей?

— Не волнуйтесь, господин, я прослежу, чтобы Хасан не очень переусердствовал в своем желании защитить Аманду-ханум, — с улыбкой пообещал Джаффар…

Несмотря на все опасения Джейсона, обед прошел спокойно. Правда, Аманда не дождалась его окончания, и попросила у мужчин разрешения уйти. Хасан хотел, было, пойти за ней, но девушка остановила его.

— Нет, Хасан, я хочу побыть одна…, — тихо сказала она, — простите, господин Джаффар, я скоро вернусь…