Бесплатный фрагмент - Притчи-6

Время повозок уже далеко:

Коней, экипажей, уздечек, кнутов.

Машины сменили те силы кобыльи.

Но так же прекрасны? И так же красивы?

Эти покрытые лаком кабины?

Только в одном они не уступают:

Так же противно и вредно воняют.

Конных заводов хоть время ушло,

Но появился на свете футбол.

Тренер гоняет своих подопечных:

«Ходу! Пошёл!» — он орёт бессердечный.

Но как увидит «табун» подысдох

(А поменять можно только лишь трёх),

То что б на поле не сделать лепёх,

Он замолкает и кнут уберёт.

*********************

Куски мяса не первой свежести

Шепчут о любви, о нежности.

Тянут свои конечности,

Тянут к своей промежности.

Я не хочу в своей старости

Помнить про все эти гадости.

Как я в своей глупой младости

Соль променял ради сладости.

Глупые злые животные

Голые грязные, потные

Знают друг друга без знания,

лЮбя жить без понимания,

Любят продаться за дёшево,

Будто одежда поношена…

***********************

Страна отупевших жидов от разврата,

Страна, что заёмами стала богата.

В стране той нет нации

Без оккупации

Все туда ринулись

Совокупляться.

Мамону прозвали свободой народы.

Науку назвали венцом всей природы.

Жить что б не работать и есть до блевоты —

Вот что составляет умов их заботы.

Жестокость без меры, — всё ради той веры,

Что тот кто богат в преимуществе, первый.

А тот кто украл — значит что заработал.

И кто обманул — дипломат, а не лодырь.

Эта страна всему Миру видна,

Столицею Мира прозвАлась она.

Добро, если б не было кровосмешенья,

Тогда бы народ весь смотрел с изумленьем

На то что достиг де великий народ.

Но в ней только сброд, что разинул свой рот,

Увидев как сладок порок, будто мёд.

Душа захотела ни «скать своё дело,

А жить на валюту, на курсы, на евро.

Продать чтобы глупый не смог заподозрить,

А после как купит, что б было уж поздно.

В Холодной войне победит хладнокровье,

В горячих умах отзовётся то болью.

Без выстрелов пушек и прочих орудий

В плен сладостной глупости сдалися люди.

Песня

На одной стройке работали два напарника. Один из напарников был мелкого роста мужик с чёрными усишками. Этого мужика все ненавидели, если сказать прямо. А причина была в том, что он постоянно ворчал. Он готов был материть любой предмет, неважно одушевлённый он или нет. Работать с ним было сущей пыткой. Начиная с утра он мало-помалу распалялся и к обеду из него лилась брань, как из канализационного стока. Один раз бригадир поставил с ним работать похожего на него человека, — тоже нервного, — дескать «родственные души, сработаются». И что же? Через несколько дней эта «родственная душа» поколотила усатого сквернослова, не вытерпев каждодневного экзорцизма.

А недавно, по случаю, на стройку были направлены студенты из местного училища. И естественно бригадир этому весьма был рад, направив их на тяжёлые труды и не копейки им не собираясь за то платить. Таким образом с усатым и оказался мирный парнишка восемнадцати лет от роду. Надо сказать усатый вовсе не был угрюм, а даже наоборот. И поэтому с молодым отроком он можно сказать сработался. Отрок, будучи несмышлённым, терпел ежечасно брань, а усатый, ощущая разницу между невинным существом и грубыми обыкновенными соратниками своими, тоже был весьма доволен.

— Ах, чёртова земля, будь она проклята! Как же я её ненавижу! — вместо приветствия прорычал усач, встречая студента поутру. А причиной ненависти была размытая дождём дорога, которая и испачкала в весьма ещё неплохом состоянии ботинки усатого.

Студент поздоровался.

— Эти черти приехали уже? — имел ввиду усач, спрашивая студента, коллег по цеху.

— Да, там, в вагончике.

— И сыч тоже? — имел ввиду усач своего бригадира.

— Ну да. — покраснел студент, не желая быть обвинённым в таком наименовании со стороны бригадира, если бы каким-нибудь образом тот узнал.

— Что сегодня на кучу фекалий с тобой пойдём? — имел ввиду кучу песка усач.

— Мне всё равно. Куда пойдём туда и пойдём. — несколько уже недружелюбно ответил студент. Усач это заметил и принял серьёзный вид.

После того как все переоделись, усач со студентом пошли возить песок тачкой; студент накладывал лопатой, а усач, громко матерясь от тяжести песка и от неудобно изобретённой тачки на одном колесе, громко матерился и возил. Студент как-то раз даже расфилософствовался в мыслях об усаче: «Неужели у него совсем нет дна в душе? Обычно человек выпустит пар и успокоится. А этот как-будто состоит из одного гнева…»