Бесплатный фрагмент - Приключения бездомных улиток

Предисловие

Здравствуйте! Меня зовут Татьяна, мы с моим мужем Андреем — политические беженцы из России. В апреле 2014 года мы были вынуждены бежать из родной страны из-за преследования по политическим убеждениям.

На момент начала написания этой книги прошёл почти год с тех пор как мы уехали. За это время произошло столько всего! Столько мы пережили разных эмоций, что, кажется, за всю жизнь до этого с нами столько всего не случалось. И я решила поделиться всем этим с вами.

Я долго думала, как же мне изложить эти события. С одной стороны хочется описать все подробно, без прикрас, все свои чувства и эмоции. Но в таком случае, я абсолютно уверена, кто-нибудь будет недоволен, кто-то обязательно обидится. Мы общались со столькими людьми, очень многие нам помогали. Но если пытаться сглаживать все углы, умалчивать разные неприятные моменты, то книга превратится в сплошное расхваливание. И, конечно, есть за что расхваливать. Что уж говорить, без всех этих людей мы бы просто не выжили.

Я посоветовалась с одной из волонтеров, поделилась своими душевными метаниями. Она посмеялась, говорит: «Пиши все как есть! Книгой своей фурор произведешь, денег заработаете кучу!» Я немного расслабилась, тоже посмеялась. Говорю: «Ну, ок, а деньги эти пошлем волонтерам в помощь, чтобы не обижались». На том и порешили.

Хочу выразить огромную благодарность всем, кто нам помогал. Всех я даже не смогу перечислить, столько замечательных людей встретилось нам на пути за это время. Украинцы произвели на нас огромное впечатление своей отзывчивостью и стремлением к взаимопомощи. Это просто поразительно! Я объясняю это для себя тем, что при такой ситуации в стране, при таких условиях выживания без взаимовыручки никак. Спасибо вам! Желаю вашей стране скорейшего восстановления после этих всех передряг. А вашим семьям спокойствия, любви и тепла.

Если вы узнали себя в этой книге, прошу не обижайтесь на меня за мои мысли о вас. Когда люди много общаются, а тем более живут бок о бок, без мелких трений не обойтись. Впечатления никогда не бывают только позитивными. Здесь я написала все, о чем думала, все свои переживания. А мы ведь часто не произносим вслух все, о чем думаем. Впечатления бывают ошибочными, и многое впоследствии мы пересматриваем. У нас был очень сложный, болезненный период в жизни, все воспринималось эмоционально, не всегда адекватно. Но, я не могу не написать об этом, потому что тогда повествование будет сухим и неполным.

Это не выдуманная история, а часть нашей жизни. В ней нет положительных и отрицательных героев, только обычные люди, с разными положительными и отрицательными качествами.

Это не книга о политике, хотя не затронуть эту тему не получилось. Это книга о жизни, о людях, о настоящих друзьях и взаимопомощи, о любви, о преданности, о семье, о детях. Довольно много в этой книге моих размышлений по теме «естественного родительства». Тему детей не затронуть тоже не удалось бы, потому что они тоже важные действующие лица в этой истории. В общем, это не художественный роман, где можно писать о чем-то одном и не отходить от темы. Здесь о жизни, поэтому обо всем помаленьку.

Но основная мысль книги об улитках. О каких таких улитках? При чем здесь улитки? При том, что очень важно иметь домик. Если улитку лишить домика она становится слизняком, беззащитной сопелькой. И ползет улитка-бомж по свету, прячет рожки от каждого шороха. Скалит свои двадцать пять тысяч крошечных зубок в бессильной злости на свое глупое положение.

Мне хочется показать, что чувствуют люди лишенные крова, помочь вам увидеть жизнь глазами беженца. Здесь нужно заметить, что нам все время просто феноменально везло на каждом шагу на протяжении всей этой истории. Многие, оказавшись в подобной ситуации, живут гораздо хуже, чем мы, им приходится буквально выживать. Мы на их фоне — просто буржуи. Не имея пособия и возможности трудоустроиться, некоторые беженцы вынуждены жить на улице, сдавать бутылки. Нам же не пришлось этого делать только потому, что нам все это время помогали наши близкие и волонтеры.

Я думаю, что почитать эту книгу было бы полезно кому-нибудь из миграционной службы Украины или из правительства. И не только Украины. Процесс получения статуса беженцев может затянуться на годы, при том, что по украинским законам этот срок не должен превышать полгода для самых сложных и запутанных дел. Во многих странах ЕС ситуация с соблюдением сроков не намного лучше, разве что чаще всего соискатели убежища живут в общежитиях и получают пособие, в отличие от Украины.

Я хочу, чтобы чиновники поняли, что беженцы — это живые люди, а не папки с анкетными данными. Беженцы хотят есть, им нужно где-то жить. Им нужно чувство хоть какой-то защищенности. Я хочу, чтобы те, кто пишут законы, увидели, что их система не работает. Законы, призванные упростить жизнь беженцев, ее усложняют. Люди просят убежища в надежде справиться с проблемами, а вместо этого получают новые. Убегая в поисках свободы и безопасности, они не находят их.

Я постаралась сделать эту книгу легкой для чтения, чтобы вы прочитали ее полностью, чтобы вы вжились в нее, почувствовали себя беженцем. И возможно именно вы сможете что-то изменить.

Глава 1. Как мы дошли до жизни такой

Жили мы себе, не тужили. Были мы сперва тихим, мирными йогами, вегетарианцами. Пели себе свои мантры о том что «все есть любовь», занимались благотворительностью по мере сил, в политику никакую не лезли. Мы всегда были небезразличны к другим людям. Вместе с нашими друзьями-йогами помогали деткам из детских домов и приютов. Андрей участвовал в организации праздников для сирот, выступал в качестве актёра в спектаклях для них. Мы покупали подгузники и средства гигиены для крошечных отказников, относили их в детское отделение нашей местной больницы. Варили горячие обеды для бездомных.

Общаясь с нуждающимися мы начали осознавать, что наше общество больно. Мы думали над тем, почему люди спиваются и опускаются до такой жизни. Как такое возможно, что многие работающие люди живут за чертой бедности? От безысходности многие начинают пить, от этого все больше деградируют, вплоть до того, что оказываются на улице. Это один из симптомов болезни общества. Когда человек заболевает, он обычно пытается излечиться, а если это невозможно, то хотя-бы заглушить неприятные симптомы. И мы поняли, что то, чем мы занимались, это как раз «симптоматическое лечение болезни». Без этого никак, это полезно и нужно делать, но лучше все таки постараться избавиться от самой болезни.

Все началось в 2011 году. Когда даже самые далекие от политики россияне поняли, что их обманули на выборах в Государственную Думу. Когда появились сотни свидетельств грубых фальсификаций. Тогда в декабре в нашем городе произошёл первый митинг за честные выборы. Он был самым многочисленным. Все, что были позже, собирали гораздо меньше народа. Тогда же организовалась ячейка активистов, которые назвали себя «декабристы». Они носили на одежде белые ленточки в знак протеста против фальсификаций и пытались участвовать в политической жизни общества: были наблюдателями на выборах, организовывали митинги и пикеты. Мой Андрей стал одним из этих «декабристов». Позже, когда нам пришлось бежать от политического преследования, мы с подружками грустно шутили в интернете, что я прям настоящая жена декабриста: муж в ссылку — и я за ним.

Поначалу пыталась мужа предостеречь от ввязывания в политику. Говорила, что митингами и пикетами ничего не изменишь, что им там в правительстве наплевать на наше мнение. И когда я в очередной раз его пилила, он повалил меня на матрас лицом вниз, сел сверху и отшлепал. И вот так, сидя на мне, он начал объяснять свою позицию. С таким чувством он говорил о том, что если не мы, то кто? «Нужно попытаться! А вдруг получится! Вдруг нас услышат!» И я прониклась: «Ну ладно, он мужик, ему виднее». И с этого дня стала помогать ему, рисовала плакаты для его пикетов, ходила вместе с ним на митинги.

Мы выступали против фальсификаций на выборах (Андрей был наблюдателем на выборах 10 раз), против политических преследований российскими властями оппозиции и эко-активистов (в частности, экипажа гринписовского судна «Arctic Sunrise»), против запрета на усыновление российских сирот иностранными гражданами и т. д. Андрей был организатором нескольких протестных акций, несмотря на давление со стороны властей. В том числе митингов за честные выборы, против коррупции. Выходил с одиночным пикетом в поддержку Украины, против аннексии Крыма. Власти не раз угрожали Андрею, штрафовали в рамках административного законодательства. Однако предъявить ничего конкретного Андрею было невозможно, он всегда был принципиально законопослушен. Но угрозами и штрафами все не ограничилось. Мне казалось, что ФСБ только и ждет от Андрея промаха, чтобы пресечь его общественную активность.

19 февраля 2014 года Андрей на своей странице «В контакте» перепостил чей-то пост с «Двача» (анонимного форума) под названием «Русофобии пост», в котором в очень грубой форме критиковались россияне, которые призывали к силовому разгону Майдана. Пост являл собой эмоциональный порыв и был написан, когда произошли первые убийства активистов Майдана. Он возымел большой резонанс, к нему огромное количество комментариев лайков и репостов. Но и не меньше россиян оскорбились его грубостью, приняв на свой счет.

Один из таких людей Алексей — коллега Андрея по наблюдениям за выборами, практически однопартиец. Он просил Андрея удалить «Русофобии пост», но Андрей его просьбу проигнорировал и ответил: «В полку униженных и оскорблённых прибыло?», а так же процитировал знаменитую фразу В. В. Путина: «Идите в суд». Алексей не заставил себя долго ждать и написал заявление в прокуратуру. Кстати, что примечательно, оскорбленный патриот в это время находился на стажировке в США и отправил заявление через сайт Генпрокуратуры.

Я тоже просила Андрея удалить этот пост, я знала, что многие из-за его грубости не поймут основного смысла. Но Андрей очень упрямый, как и большинство мужчин.

В итоге 17 апреля 2014 года к нам в квартиру вломились полицейские в масках и с ордером на обыск. Они сообщили, что в отношении Андрея возбуждено уголовное дело в связи с его публикацией в соцсети текста под названием «Русофобии пост» (уголовная статья, которую вменяли Андрею, предусматривала до 5 лет тюрьмы). Это было похоже на сцену из дешевого сериала, не верилось, что такое бывает на самом деле. А от этого было весело и почти не страшно. Вот на нашем пороге стоят люди в черных балаклавах. Маски-шоу какое-то. Пришли за «опасным преступником», просто смешно. Мой муж в то утро, как обычно, вышел из дома направляясь на работу. В руке пакет мусора, который он хотел выбросить по дороге. Тут они его и взяли, такого опасного, под белы рученьки. Так пакет с мусором до бака и не донес. Совестно перед бабулями из нашего подъезда, кому-то из них пришлось наш мусор убирать. Они такие, наши бабульки, золотые. Дворника мы в глаза ни разу не видели, жильцы дома сами о прилегающей территории заботились. Вообще подъезд у нас был из ряда вон, образцово-показательный. Мы, когда пришли первый раз смотреть перед покупкой свою малосемейку, были очень приятно удивлены, увидев на лестничных площадках стулья для отдыха, а на подоконниках цветы в горшочках, вместо окурков и бутылок. На тех стульчиках наши бабули сидели и беседовали, когда погода не позволяла сидеть на лавочке у подъезда.

В тот роковой день с утра я, заспанная, лохматая, проводила мужа и хотела еще вздремнуть. Наша полуторагодовалая малышка Лесана еще спала. Вдруг послышался шум в коридоре, Андрей прокричал мне, что его арестовывают. Я в шоке, как была в ночнушке, так дверь и распахнула: «Что здесь происходит?!» Тут они и ввалились. Первая мысль: «Ого, что творится, надо сфотать, а то никто ведь не поверит». Что я и сделала. Один смазанный кадрик, но щёлкнула на нашу старенькую мыльницу. Один из полицейских сказал, что фотографировать нельзя, попросил достать и отдать карту памяти. Но, я то не лыком шита, незаметно поменяла карту, отдала другую, а ту, что со снимком, спрятала Лесане в подгуз. Потом сижу я на матрасе в уголке с Лесаной на руках и думаю: «Хоть бы она не пописала сейчас, а то ведь карточка-то может кирдыкнуться. Как я потом кому докажу, что мужа задержали? В наши времена могут человека увезти куда-нибудь, и потом пропадают люди без вести».

Тем временем полицейские в штатском проводили обыск, а те что в балаклавах блокировали выход из квартиры. Очень тщательно стражи порядка искали в нашей квартире экстремизм. Разворачивали листы ватмана, на которых Лесана любила возить пальчиковыми красками. Достали из шкафа мои блокнотики, где я в детстве коллекционировала наклейки с «Sailor Moon». Бедные. И тут удача! Книга «Приморские партизаны», ее мужу подарил его знакомый Ростислав (он же и автор книги), когда они вместе были наблюдателями на очередных выборах. Книгу Андрей так и не прочитал. Зато полицейские очень обрадовались, это уже вроде как-то более-менее похоже на экстремизм.

Мы с Андреем бодрились, переглядывались, улыбались друг другу. Я надавила себе на нос и тихонько похрюкала, намекая на поросенка Петра. Андрей меня понял и заговорщически хихикнул.

После того как полицейские перевернули нашу квартиру вверх дном, они забрали наш совсем новенький компьютер, мой нетбук, рабочий ноутбук Андрея, все флешки и диски, смартфон Андрея, а его самого увезли на допрос. Вот тут-то я запаниковала. Не понятно ведь, на сколько увезли, а вдруг запрут сейчас и уже не выпустят? Написала «В контакте» с телефона пост про обыск. Мой телефон только и остался из всей цифровой техники, да ещё фотоаппарат. Кстати, карточку от фотика Лесана не намочила, умница дочка. Потом та памятная фотка долго стояла у Андрея на аватарке «В контакте».

Я написала в личку всем знакомым, которые были близки к политике и, по моему мнению, могли помочь. После этого я немного успокоилась и принялась за уборку. Тем временем Андрея отвезли в отдел по борьбе с экстремизмом и пытались «беседовать» без протокола. Следователь ФСБ, который должен был допрашивать Андрея, был занят, поэтому моего мужа пока отпустили домой. Он купил по дороге на работу самый недорогой телефон и позвонил мне, чтобы я не волновалась. Оказалось, что на работе тоже был обыск, пытались изъять сервера, но коллегам Андрея удалось их «отбить» и откупиться информацией о том, когда и по каким адресам Андрей выходил в интернет с рабочего компьютера в тот день, когда был опубликован злополучный пост. Иначе, если бы сервера изъяли, остановилась бы работа целой торговой сети.

Вечером, когда Андрей вернулся домой, на семейном совете мы решили «стырить сраный трактор».

Глава 2. Первый марш-бросок

Перед сном мы с мужем лежали обнявшись в постели и думали, что же нам делать дальше. У меня ещё во время обыска возникло четкое ощущение, что надо уезжать. Тем более, что мы где-то с полгода как начали задумываться о переезде куда-нибудь за границу.

Мы предполагали, что рано или поздно за Андрея могут взяться серьёзно, что все не ограничится угрозами и штрафами. Мы рассматривали разные варианты и способы переехать в Европу. Но поняли, что с нашими финансами это почти невозможно. В интернете мы нашли информацию, что можно получить вид на жительство в какой-нибудь европейской стране обратившись к ней за политическим убежищем. Однако, веских оснований для обращения за статусом беженцев до этого обыска не было. Да и движение «декабристов» со временем сдулось, на митинги уже почти никто не выходил. Все заглохло. Казалось, что и правоохранительные органы уже перестали интересоваться Андреем.

И мы было успокоились. Решили даже второго ребенка родить. Переезд в другую страну, это неизвестность, а тут вроде пока все было не так уж плохо. Однако Андрей все не оставлял надежду эмигрировать. Окунувшись в политику, он понял, что изменить что-то к лучшему в этой стране очень сложно, в основном потому что большинство людей все устраивает.

У нас все было неплохо, но мы не были уверены за будущее наших детей. В том, что у нас было свое жилье мы обязаны нашим родителям. Больше всего нам помогла моя бабушка. Она сперва подарила мне свой дачный домик, в котором мы жили первое время, а потом мы его продали и купили квартиру с помощью родителей. А что мы могли дать своим детям? У Андрея была хорошая работа, зарплата средняя по Барнаулу, но и на такую зарплату мы бы даже сами себе никогда на квартиру не заработали, не говоря уже про жилье для детей. Зарплаты Андрея хватало только на самое необходимое. Чтобы купить что-то из одежды, экономить приходилось на еде. А если бы пришлось снимать жилье, то непонятно тогда, на что жить.

Я до декрета успела поработать на нескольких работах, везде моя зарплата едва превышала прожиточный минимум. Имея высшее художественное образование, я не смогла найти работу по специальности. Попытки подрабатывать творчеством закончились огромным разочарованием. Обычно заказы звучали так: «Танюшечка, ты такая хорошая, такая талантливая! Ну что тебе стоит нарисовать? Нарисуй то-то и то-то нам бесплатно». Ну или за такие копейки, что едва можно было покрыть расходы. И я решила посвятить себя семье. Мне очень нравилось работать по дому, готовить, шить и заниматься детьми. С рождением Лесаны я стала домохозяйкой, а творчество осталось моим хобби.

Многие наши знакомые говорили: «Зачем Андрей лезет в политику? О детях бы подумал!» Так за детей он и переживал, и когда понял, что изменить что-то не удастся, решил эмигрировать. На счастливое будущее наших детей в процветающей России надежда была, мягко говоря, не большая. Еще Андрей боялся, что нашим детям в школе будут мозги промывать политической пропагандой или навязывать православие, вместо того чтобы учить.

Андрей заполнил анкеты на диверсификационную лотерею (в простонародье — Green Card), которая дает шанс выиграть вид на жительство в США. Конечно, без особой надежды на выигрыш. Я же вообще не верила, что мы сможем куда-то уехать. Однако для перестраховки мы подали документы на загранпаспорта, чтобы если вдруг что-то случится непредвиденное, то улететь в Европу и попросить там статус беженцев, но не успели их получить.

Теперь перед нами встал выбор куда ехать: в Белоруссию, Казахстан или Украину? В эти страны можно было уехать без загранпаспорта. Остановились на последней. Была надежда, что в связи с революцией ситуация в этой стране начнёт меняться к лучшему, и нас, по крайней мере, не выдадут в Россию. По поводу двух других вариантов такой уверенности не было.

Андрей, конечно же, отговаривал меня ехать. Да и сам хотел еще немного подождать, сходить еще на работу на следующий день, уладить некоторые вопросы. Но я абсолютно чётко чувствовала, что нужно ехать именно сейчас и всем вместе. Несмотря на то, что нашей дочери Лесане на тот момент было всего полтора года, а ещё мы совсем недавно узнали, что я снова беременна.

Моя новая беременность не была сюрпризом, мы ее планировали. Мы много чего планировали, хотели покупать новую квартиру (надеялись получить материнский капитал на второго ребенка, другого способа улучшить жилищные условия у нас не было, ипотеку нам бы никто не дал, да и отдавать ее было бы нечем). Недавно купили дачный участок, на случай совсем голодного времени. Со своими овощами всегда можно прожить. Мы были настроены позитивно. Хотя, конечно, мы думали о том, что нам рано или поздно придется уезжать, но не думали, что так скоро и так внезапно. Мы ведь не нарушали закон, мы не делали ничего плохого! Мы просто хотели, чтобы в нашей стране стало жить лучше, дышалось свободнее, хотели, чтобы нас услышали. Мы сами жили скромно в крошечной однокомнатной квартире. Вели строгую семейную бухгалтерию, чтобы покупка какой-то вещи не привела к тому, что в конце месяца не осталось денег на еду. Но мы считали, что живем довольно неплохо, многие наши знакомые жили гораздо хуже. Мы не ходили на митинги с лозунгами: «Дайте нам то-то!» Сердце болело за других людей. Как оказалось, за это в нашей стране могут посадить. Поэтому было принято решение: завтра же с утра мы уезжаем. Каждый день промедления грозил подпиской о невыезде. Андрей все отговаривал меня ехать с ним. Но я себе просто не могла представить разлуку и неизвестность, мы ведь со времени свадьбы не расставались дольше, чем на пару дней, и то очень скучали друг по другу. Я настояла на своем. Глупо? Наивно? Так и есть. А я чувствовала, что все будет хорошо. Была надежда на друзей и единомышленников йогов. Мы были уверены, что они нам помогут. Мы столько пережили вместе с этими людьми. Мы считали их даже не друзьями, а своей семьей.

Мы еще долго говорили, обсуждали как поступим, как будем добираться до границы Украины. Денег почти не было. Был как раз конец месяца. Решили ехать на автобусах от города к городу, останавливаться у друзей-йогов, думали, что нас и покормят и денежкой помогут в наших йога-центрах, которые находятся по всей России. На поезде ехать мы посчитали опасным, потому что не знали, объявят ли Андрея в розыск, а чтобы купить билет на поезд, нужно предъявить паспорт. Когда мы набросали в уме хоть какой-то дикий и абсурдный план, на душе стало спокойнее. Мы поставили будильник на пять утра и уснули.

Утром мы собрали вещи: одну небольшую сумку, в ней документы, детские вещи и смена нижнего белья. У меня на спине был маленький рюкзак, а Андрей нес сумку с вещами и Лесану в эрго-рюкзаке. Мы закрыли за собой дверь нашей квартиры. Так, как будто пошли в гости или в магазин. Мы покидали наше уютное гнездышко, где остались все наши прошлые планы. В комнате детский манеж, матрас на полу набитый гречишной лузгой, который я сама шила (на нем мы втроем спали), вся наша немногочисленная, недорогая, но выбранная с любовью мебель: деревянные стол и два стула, шкаф, крошечный комод для детских вещей, полочки на стенах. На полочках куклы Тильды ручной работы, их шила мне в подарок подруга. Я их очень любила, они создавали уют. На подоконнике в ведерном глиняном кашпо огромный фикус и раскидистый папоротник в горшочке поменьше.

На кухне моя совсем новая духовка, в которой я хотела печь вегетарианские торты и кексы, украшать их кремом и мастикой. Я успела испечь всего один такой торт с мастичными лепными цветами, один пряничный домик и партию вкуснейших апельсиновых капкейков с шоколадным кремом. Я мечтала, что когда у меня начнет хорошо получаться, я буду делать их на заказ. Хотела, чтобы это была моя подработка на дому, пока я в декрете. Мне очень нравилось стряпать вкусняшки. Там же на кухне остался прабабушкин старинный буфет, который я сама отреставрировала, еще когда мы жили на бабушкиной даче. А рядом моя любимая стиральная машинка-автомат и корзина грязного белья, которое я так и не успела постирать.

Мы шли по улице, было солнечно и по-утреннему зябко. Лесана спала в рюкзаке. Она молодец, путешественница. Я с ней в слинге куда только не таскалась, она у нас с двух недель уже светская дама, ездила со мной на медитации.

Было как-то даже весело. Как мы их всех перехитрили! В голове крутилась песенка из клипчика с ютюба «Безысходность! Безысхо-о-одность!». Как будто и не страшно, а в животе иголками кололо от страха. А еще внутри этого моего живота жил еще совсем крошечный малыш. Мы его звали «горошинка». Тогда я ещё не знала удастся ли выносить эту беременность. Вдруг не будет денег, придется ехать автостопом, вдруг будет нечего есть. Но, я знала, что Бог с нами. Мы не сделали ничего плохого, а значит Он не может не позаботиться о нас.

Мы сели в автобус до Барнаула. Первой перевалочной базой по плану должна была стать квартира моей лучшей подруги Кати. Катя об этом пока не знала. Мы боялись, что сообщения в интернете могут прочитать, а телефон прослушать, и не стали ее предупреждать, что приедем. Поэтому когда мы приехали к ней, то вполне логично поцеловали закрытую дверь. Катя обычно спит допоздна, и выключает домофон, чтобы Свидетели Иеговы не беспокоили. Я решила пока сходить в магазин за продуктами. Из дома-то мы ведь поехали без завтрака, да и в дорогу нужно было купить чего-нибудь. Когда я вернулась, Катя уже проснулась и запустила нас. Мы ей рассказали о своих планах, она была просто в шоке, и немудрено. Она чуть не плакала, что мы уезжаем и увозим Лесану, невесту ее малыша Дмитрия. Они всегда так здорово играли вместе. Пока мы беседовали детки носились вокруг нас, верещали от радости, хохотали, обнимались и целовались.

Я оставила Кате наши документы на квартиру и ключи от нее, чтобы она передала все это моим родителям, чтобы они могли сдать или в случае необходимости продать ее.

Мы посмотрели карту с Катиного компьютера и примерно набросали план своих перемещений от города к городу в сторону украинской границы. Следующим пунктом на нашем пути был Новосибирск. Мы попросили Катю, чтобы она купила нам сим-карты на свое имя. Может это и глупо, но мы в тот момент боялись всего, даже того, что нас выследят по симкам. Катя отвезла нас на своей машине на вокзал, купила билеты на автобус, чтобы мы лишний раз не светились в таком людном месте. Мы дождались своего автобуса сидя ее в машине. Когда подошло наше время мы обнялись с Катей на прощание. Эх, дорогая моя Катька, как же я по тебе скучаю! Она что-то говорила, желала нам, чтобы все у нас получилось. Я уже не помню, что именно она говорила, помню только как больно было расставаться. А с родителями мы так и не успели попрощаться и даже не сказали им, что уезжаем.

Мы сели в свой автобус. Сразу на душе стало легче и веселее. Наши места были в задней части автобуса, за круглым столиком. Я в первый раз видела, чтобы в автобусе был столик. Мы порадовались, что поедем с комфортом. Ехали мы, напевали тихонько «Безысходность», хихикали. Тогда мы впервые заметили, что когда движешься к цели, не сидишь на месте, то страх отступает. Приехали мы под вечер. Отошли подальше от вокзала и стали пытаться дозвониться нашим знакомым новосибирским йогам. На наше счастье трубку взял деловой и рассудительный наш друг Вячеслав. Мы встретились, он выслушал нашу историю и планы. Сказал, что затея идиотская, и был, конечно, прав. Он резонно заметил, что если нас объявят в розыск, то далеко мы все равно не уедем, тем более таким макаром, на вокзалах ведь везде камеры наблюдения. Но он разрешил нам пожить выходные в его офисе. Он дал нам ключи, сказал, что в холодильнике есть немного еды для нас.

Еще Вячеслав посоветовал нам изменить внешность. Хотя, мы при любом раскладе были заметнее некуда с Лесаной в рюкзаке. Но все равно на следующий день мы сходили в парикмахерскую, где Андрея обкорнали чуть ли не под Котовского. Мне так нравились его длиннющие волосы аж до середины спины. Еще он сбрил усы и бороду и мне совсем страшно стало смотреть на него. Это был просто кошмар. Совсем какой-то чужой и незнакомый мужик. А самое обидное, что эта мера совершенно не пригодилась, да еще и деньги потратили, которых и так почти не было. Ну ладно, это я на завтрашний день перескочила, а еще не все про этот рассказала.

Офис Вячеслава был очень уютным, имелись кухня и душ, а также раскладной диванчик и плед. На плите мы нашли маленькую кастрюльку с супом, очень обрадовались. Неизвестно сколько теперь придется питаться всухомятку. Так же мы радовались душу, мылись про запас, старались получше отмыться, постирали нижнее белье. Посчитали свои оставшиеся копейки, денег на билет до следующего города нам не хватало. Но мы не сильно переживали, били уверены, что когда друзья узнают в каком положении мы оказались, то с миру по нитке мы обязательно наскребем и на билет и на еду. Я написала в Контакте в общий наш барнаульский йоговский чатик сообщение с просьбой о помощи, и мы легли спать. Мы были так измучены стрессом этого дня, что сразу уснули.

Глава 3. Давайте поедим снаружи

А с утра нас ждало одно из самых больших разочарований всего нашего путешествия. Мы залезли в интернет прочитать, что ответили наши друзья на мою просьбу о помощи. То, что мы тогда почувствовали невозможно описать. Вместо поддержки мы получили лавину упреков и злорадства. Это было похоже на фильм про зомби, где сперва все такие милые вокруг, улыбаются, обнимаются, а потом раз… какой-то вирус (или еще чего) — и весь город хочет перегрызть тебе глотку.

Просила о помощи я, для себя и Лесаны, говорила о том, что мы оказались в очень тяжелой ситуации. А вместо того чтобы обсудить, как можно нам помочь, наши «друзья» принялись осуждать Андрея, причем далеко не в самой мягкой форме. Мы считали этих людей своей семьей и даже подумать не могли о таком повороте событий. Люди, которые совсем недавно нам мило улыбались, теперь писали, что так нам и надо и хоть бы Андрея действительно посадили. Многие из тех людей присутствовали на церемонии нашего с Андреем венчания и давали клятву помогать нашей семье. Они были до глубины души оскорблены тем постом Андрея. А ведь он его даже не сам написал, просто перепостил с двача чей-то текст. Это был эмоциональный порыв, выражение недовольства агрессивными настроениями российского большинства по отношению к украинцам на Майдане. Андрей не хотел оскорбить русских за их национальность. Он осуждал агрессию и необъяснимую ненависть к инакомыслящим. Текст очень грубый, эмоциональный, для двача такие высказывания — норма, это анонимный форум, там можно кинуть какашкой в кого угодно. Я здесь не могу процитировать этот пост, но при желании его можно легко найти в интернете. Если решите прочесть его, прошу, не воспринимайте его как оскорбление российской нации, суть его не в этом. Не за национальность осуждаются в нем русские, а за свои поступки. Если вы оскорбитесь, прочитав это, подумайте, про вас ли этот пост? Может быть, вы зря восприняли его на свой счет? А если вы ненавидите человека только за то, что он думает не так, как вы, то да, это про вас.

Обидевшихся на этот пост можно понять. Не розами от него веет. Но это интернет, дорогие мои, там всегда говна хватает. И Андрей мой, конечно, был нетактичен к патриотам, в том, что это перепостил. Но это его страница, не нравится — закрыли, пошли дальше. Зачем читать? Зачем оскорбляться? Он не писал это никому в личных сообщениях или комментариях, не капал намеренно на мозги.

Это все равно, что вступив в какашку, вместо того, чтобы вытереть ботинок и пойти дальше, взять какашку в руки, принюхаться и с оскорбленным видом размазать ее себе по лицу. Ах, какой хам тот, кто тут насрал! Ай-ай-ай!

Люди, смиритесь, интернет полон дерьма, что-то не нравится — проходим мимо!

Есть одна работа современного художника Дэмьена Херста «Давайте сегодня поедим снаружи» (Let’s Eat Outdoors Today). Она представляет из себя герметичный и прозрачный бокс в котором стоит стол с едой и стулья и который забит живыми мухами. Фотографии можно найти в интернете. Не знаю, что именно хотел сказать автор, но вот о чем я подумала, глядя на инсталляцию: если тебе что-то не нравится, не ешь! Мы ведь обычно пропускаем все через себя, как бы «едим» то, что видим, и оно становится частью нас. Так вот, давайте прислушаемся к напутствию Дэмьена Херста и «будем есть снаружи», выйдем за пределы обычного восприятия и не будем есть этих мух.

Я считаю, что в интернете, тем более на своей собственной странице, каждый вправе писать все, что он хочет. Так же, как и каждый вправе не читать то, что ему не нравится. Это не значит, что я оправдываю тех, кто пишет грубости, но, тем не менее, это их право. «Срать» в интернете, по-моему, это все равно, что чесать жопу в общественном месте, не больший проступок. Некрасиво, но не подсудно. И уж точно я не считаю, что мой муж заслужил пять лет тюрьмы, которые предусматривает статья, по которой его обвинили. Так же, как не считаю, что «Pussy Riot» справедливо осудили на два года.

Глава 4. Индийская стирка

Мы сидели на полу в оцепенении. Вот теперь-то стало по-настоящему страшно. Наш план провалился, наши надежды рассыпались прахом. Неужели наше путешествие закончится, едва начавшись? Теперь нам скорее всего придется возвращаться домой. Какие же мы все таки наивные идиоты! Барнаульские друзья-йоги нам не помогут, да и, как оказалось, они нам вовсе и не друзья. Они возненавидели нас за какой-то дурацкий репост в интернете. И ведь, самое главное, что Андрей изначально не был согласен со всем, что написано в этом посте, он перепостил его из-за общей идеи, что многие русские люди склонны ненавидеть за инакомыслие, желать зла только за отличное мнение. И эта общая идея данного поста подтвердилась в полной мере реакцией многих людей на него.

Когда мы совсем отчаялись в личку мне написал Ростислав (тот самый, что подарил свою книжку про приморских партизан). С этим человеком Андрей пересекался во время наблюдений за выборами, однако Ростислав имел отличную от нашей позицию по Крыму и даже ездил туда наблюдателем на референдум. Но он сам вызвался нам помочь. Мы воспрянули духом и поскакали на площадь, на которой он назначил нам встречу. Дул сильный ветер с песком, капюшон не спасал, песок набился нам и в нос, и в рот, и в уши, одно ухо у меня перестало слышать. Мы пришли на площадь. Ростислав не заставил себя ждать, он вскоре подошел, и мы очень позитивно побеседовали. Он успокоил нас, что в Новосибирске нам скорее всего пока нечего бояться, пока мы интересны только барнаульским спецслужбам, и посоветовал не терять времени и вылетать в Киев на самолете. Сейчас Пасха, контроль на границе ослабили, позже, возможно, уже не выйдет.

Ура! У нас появилась новая надежда. Только вот где же взять деньги на билет? На друзей мы уже не надеялись, а родителям мы даже не сообщили, что уехали, страшно было даже думать о том, как они отреагируют. Но выбора не было.

Совсем недалеко от площади мы нашли авиакассу, узнали, сколько стоят билеты на ближайший самолет в Киев. После этого мы в первый раз осмелились позвонить родителям. Мы рассказали, что на Андрея завели уголовное дело за пост «В контакте», и нам пришлось убежать, сказали, что сообщить, где мы находимся и куда направляемся, мы не можем, попросили денег на самолет. Мама Андрея без лишних расспросов выслала нам деньги, которые копила на операцию на глазах. Мы сняли их в банкомате и купили билеты на утро воскресенья. Когда мы вернулись в офис Вячеслава с билетами, Андрей со слезами благодарности на глазах говорил: «Моя дорогая мама… Она подарила мне жизнь во второй раз». Как все поразительно удачно сложилось, и ведь квартиру нам предоставили как раз на выходные, и за это время мы успели решить свои проблемы и двинуться дальше. Сестра Андрея позже сообщила, что операцию маме сделали, все хорошо.

Этот поворот событий я не могу объяснить иначе, как Божьей милостью. Один наш знакомый уважаемый духовный учитель рассказывал как в Индии стирают белье. Его сперва поднимают высоко над головой, а потом резко бросают оземь, и из него вылетает грязь. Так и в жизни: то вверх, то вниз, то снова вверх, так разум освобождается от грязи. В разных жизненных передрягах происходит переосмысление многих вещей и рост человека как личности.

Глава 5. Самолетом до Киева

Я последний раз летала самолетом, когда мне было кажется полтора года, как Лесане, а для Андрея это было вообще в новинку. Было волнительно, но это уже было совсем другое волнение. Безысходность отступила. Хотя, все равно было много разных страхов, например, что нас не выпустит российская погранслужба. Мы боялись, что Андрея уже могли объявить в розыск. Но все обошлось, мы спокойно сели в самолет, сперва до Москвы, а затем в Москве пересели в другой, до Киева.

В московском аэропорту нам пришлось несколько часов ждать посадки. Это было очень утомительно, очень сильно хотелось есть и пить. У нас с собой не было еды, мы не могли выйти из аэропорта, чтобы поискать магазин, а внутри все было ужасно дорого. Мы купили несколько бананов и маленькую бутылочку воды. Все, что происходило до того, как мы прилетели в Киев, я помню очень смутно. Мы были очень измучены стрессом, поэтому в голове одни обрывки. Помню, как мы с Андреем купали Лесану в раковине в пеленальной комнате московского аэропорта, как по очереди бегали за ней по залу ожидания, ей все было интересно. Она нашла в цветочном горшке монетку в 1 дайм (десять центов США) с надписью «Liberty», мы ее сохранили, нам эта находка показалась знаковой. Значение слова: Liberty is the freedom to live as you wish or go where you want. (Либерти — это свобода жить, как пожелаешь, или идти, куда ты хочешь).

Было, с одной стороны, радостно, что мы уже так близки к своей цели, а с другой, совершенно непонятно, как мы будем выживать на Украине. Мы даже не знали, куда мы пойдем, когда выйдем из самолета.

И вот мы уже в самолете до Киева, настроение снова немного улучшилось. Самое неприятное, находясь в бегах, сидеть на месте, а когда куда-то движешься, то становится легче.

Мы летели над заснеженными полями России, любовались причудливыми узорами рек, а когда пролетали над Украиной, заметили, что снега тут уже нет, и под нами красивое лоскутное одеяло из полей разных оттенков зеленого. На Украине весна уже вступила в свои права.

21 апреля 2014 года. Пост Андрея в контакте:

«Итак, мы в Киеве.

Как только прилетели на Украину, так нам все местные помогают: в аэропорту «Борисполь» девушки-пограничницы в военной форме «сю-сю-сю» с Лесаной, рассказали, где рубли на гривны поменять, где симки купить, на каком автобусе до Киева доехать и как обратиться в миграционную службу для получения статуса беженцев.

Выходим из аэропорта на нас дядечка-таксист набрасывается: «Довезу до Киева по цене автобуса — 50 гривен с человека». Мы рожи скривили, думаем, разводит, как наши бомбилы. А он: «Да разве ж я в такой праздник стал бы обманывать?» Ладно, садимся в такси-минивэн, там уже сидят тётеньки и девушки, говорят, что таксист не обманывает. Как узнали про нашу ситуёвину, так все стали сочувствовать, ахать, какой в России беспредел, а две девчонки схватили свои телефоны и давай звонить, чтоб нам найти хостел, где есть свободная комната для семейных. Нашли, договорились. Одна девочка доехала с нами на метро до нашей станции, а сама поехала дальше. Девочка, которая в хостеле работает, вышла нас встречать на улицу, проводила, оформила, рассказала, где можно недорого покушать (кафе «Пузата хата») и показала на карте, как пройти.

В общем, выходим, спускаемся по ул. Богдана Хмельницкого, выходим на Крещатик — оба-на! а тут баррикады из покрышек, разобранная плитка лежит аккуратными штабелями, пацаны в камуфляже сидят у горящих бочек, курят и разговаривают, а мимо и внутрь баррикад ходят толпы обычного народу, расслабленные, с детьми. Мы наткнулись на самый край территории Майдана, по левую руку от нас, за баррикадами, виднелись ряды больших военных палаток, уходящих вдаль по улице, но нам надо было направо.

«Пузатая хата» оказалась подобием нашей «Вилки-ложки», только с местным колоритом. Цены смешные, мы вдвоём поели за 50 гривен (примерно 150 рублей). Кстати, семейная комната в хостеле обошлась в 200 гривен (примерно 600 р.), в новосибирских хостелах такая стоит 1500 р. Пока не знаем, какие тут зарплаты.

Тётечка, за прилавком, узнав, что мы вегетарианцы, да ещё и не едим лук-чеснок-грибы, не стала прибавлять глаза, а просто показала, что нам можно съесть. В очереди за нами стоял пьяненький вонюченький мужичок, так его не прогнали, но наказали, чтоб сел в дальний уголок, дабы не мешал своим амбре другим посетителям.

Поели мы — сразу веселей стало на душе. Жаль только, Лесана в это время уснула и не покушала. Пошли обратно «домой», вот только Лесана осталась голодной, и нам нужно было купить ей еды. Подходим, такие, к «блок-посту» самообороны Майдана, спрашиваем: «Не подскажете, где тут можно детское питание купить?» Подрывается совсем молодой паренёк: «А вот, в аптеке спросите», — и показывает в ту, «мирную» сторону, откуда мы пришли, на зелёный светящийся крест. Заходим в аптеку, спрашиваем. Красивая аптекарша говорит: «К сожалению, нет, но вы пройдите за баррикады, там по правую руку в „Пассаже“ может быть». Ну и пошли мы на Майдан. Все кафе и магазины на территории Майдана работают в штатном режиме, народ спокойно ходит. Закрылся только Сбербанк, территория вокруг закидана всяким хламом, но в самом здании не разбито ни одной витрины. Вдоль Крещатика импровизированные «алтари», посвящённые «Небесной сотне» перемежались с цивильными рекламными конструкциями «Европа начинается с чистого подъезда». Дошли до самой сцены Майдана, там выступали какие-то украинские народные коллективы. Народа перед сценой было немного. На Грушевского и Институтскую мы не пошли: жутко устали. «Пассаж» так и не нашли и немного расстроенные пошли «домой». В конце концов, нам повезло и у самого «дома» мы обнаружили продуктовый магазин с детскими йогуртами и творожками, закупились и пошли спать.

В миграционную службу пойдём завтра, сегодня выходной, в связи с Пасхой.»

Глава 6. Киев. Эйфория

В первое наше утро в Киеве наз разбудило довольно громкое, но очень красивое птичье пение. Мы долго прислушивались и не могли понять откуда оно доносится, думали, что у кого-то запись играет. Знаете, такие диски есть для релаксации. И были очень удивлены, когда поняли, что это за окном настоящие птицы поют. Это ведь центр столицы, откуда тут птицы? Да еще и чирикают, как оголтелые, будто это лес вовсе, а не город. У нас мы такое разве что в лесу слышали. Мы с Андреем посмеялись, что при тоталитаризме даже птицы чирикать боятся.

Мы позавтракали и пошли гулять. Шли мы по улице и не верили своим глазам. Это было похоже на сказку. Мы убежали! У нас получилось! Еще совсем недавно мы покинули отправную точку и вот уже мы у цели. Не пришлось ехать автостопом, мерзнуть, голодать. Мы уже в Киеве! Я в жизни не видела такого красивого города. Он был потрясающе зеленый. В Киеве уже была настоящая весна, все зеленело, зацветало, пели птицы. Я даже расплакалась от счастья. Была абсолютная уверенность, что теперь-то уж точно все будет хорошо.

Мы решили прогуляться до Майдана, пообщаться с людьми. Мы были уверены, что там нам обязательно помогут. На майдане еще пахло гарью, стояли огромные брезентовые палатки, но они были уже только напоминанием о еще совсем недавних ужасных событиях, которые творились здесь. Мы видели простреленные каски, следы от пуль на стенах зданий и столбах, фотографии погибших, свечи, цветы.

Мы подошли к кому-то и спросили кто тут главный, с кем можно поговорить. Нас отправили в одну из палаток. Мы зашли и чуть не задохнулись от сигаретного дыма. Нас усадили за стол, попросили показать паспорта, записали наши данные. С нами говорили несколько человек, рядом сидела крупная барышня очень важного вида с длинными черными кудрявыми волосами, она курила сигарету за сигаретой. Меня мутило, было страшно, что Лесане приходится этим дышать. В углу кто-то спал, многие были нетрезвы. Никакой помощи нам не оказали.

Ну мы в общем-то не слишком удивились. Это был уже совсем другой Майдан. Все адекватные люди уже разъехались, вышли на работу, занялись волонтерской деятельностью, а остались в основном те, кому некуда было идти. О том, что творится сейчас на Майдане, нам рассказали еще в такси, когда мы ехали из аэропорта, это не стало для нас большим сюрпризом.

На площади было очень много туристов, а соответственно и разных торговцев сувенирами. Продавали ленточки с цветами украинского флага, ободки с цветочками и лентами, брелки в виде золотых батонов. В общем, Майдан стал похож на музей революции. Все вокруг еще помнит о недавних событиях, но уже началась новая эпоха. Мы видели много мам с колясками, они спокойно гуляли мимо баррикад. Жизнь продолжается.

А что же нам делать дальше? Мы вернулись в свой хостел. Мы не сможем здесь долго оставаться. Денег оставалось на пару дней. Я написала единственному знакомому человеку в Киеве, своей давней подруге по интернету Елизавете. Она не отвечала. Но вскоре позвонила ее мама, она сказала, что Лиза в командировке, а мы можем пока пожить у них в квартире, в Лизиной комнате. Вот и снова Божья милость. Все потрясающе удачно складывалось. Мы собрали свои скромные пожитки и вскоре уже были дома у Лизы и ее мамы Ольги. Ольга оказалась очень приятной, заботливой женщиной. Она приняла нас так, как будто мы были не неизвестно кто, а ее родственники. Она накормила нас, забрала нашу грязную одежду, постирала ее в машинке и даже вывела отбеливателем пятна от банана на Лесаниной одежде. Разобравшись с самым насущным, она начала звонить разным знакомым, советоваться по поводу нас. Все в один голос говорили, что оставаться здесь нельзя, нужно двигаться дальше в Европу. Ольга очень убеждала нас так поступить, но мы не видели для этого никакой возможности. У нас ведь не было загранпаспортов, иначе мы бы сразу туда улетели, а идти нелегально через границу с маленьким ребенком мы тоже не могли. Да и по закону о беженцах ответственной за предоставление статуса беженцев является та страна, чью границу человек пересек первой. Поэтому нас бы скорее всего все равно депортировали назад в Украину. В общем, мы были полны оптимизма и решили обустраиваться здесь. Ольга, хоть и считала, что затея эта глупая, но позвонила в «SOS Евромайдан», связалась с волонтерами в поисках временного жилья для нас пока не решится вопрос с нашим статусом. А мы в это время решили озадачиться документами. Нужно было обратиться в миграционную службу Украины за предоставлением официального статуса беженцев.

Глава 7. Квесты

Мы три дня бегали туда-сюда по Киеву с разными бумажками и ничего конкретного не добились. Вообще бюрократия что в России, что на Украине очень часто напоминает сказку про Иванушку-дурачка: «Иди туда, не знаю куда — принеси то, не знаю что». Вот так и мы, «три посоха железных сточили, три хлеба железных изглодали», а толку ноль.

Мы сперва поехали по адресу, который нам дали украинские пограничники. Когда мы туда приехали нам сказали, что мы «не по адресу», и отправили на другой конец города в другое отделение миграционной службы, которое занимается именно беженцами. Там мы отсидели очередь, после чего нам выдали анкеты, сказали заполнить, сделать фотографии и принести. Мы спросили, есть ли какая-то помощь беженцам. Они сказали, что от государства никакой помощи нет, и направили в организацию под названием «Рокада», это партнер ООН, который занимается материальной помощью беженцам. В «Рокаде» нам сказали, что ничем не могут нам помочь, пока мы не зарегистрируемся в HIAS, это партнер ООН, который оказывает юридическую помощью беженцам. Когда мы туда приехали, мы обнаружили, что это именно тот офис возле которого российские спецслужбы похитили Леонида Развозжаева, который убежал на Украину от преследований по «Болотному делу». Как-то жутковато стало, но мы успокоили себя, что мы не того полета птицы и никто за нами на Украину не поедет. В «Хиасе» мы заполнили анкеты, нам сказали, что позвонят и назначат собеседование, чтобы решить являемся ли мы лицами, которые нуждаются в их защите. А звонка их мы так и не дождались и в киевскую миграционную службу мы уже не успели попасть, потому что Ольга подыскала нам жилье в Ужгороде (Закарпатская область), куда мы и отправились уже в пятницу.

Мы узнали, что там тоже есть отделение по работе с беженцами, и мы можем подать заявление на предоставление статуса беженцев уже там. Получается, что в воскресенье мы прилетели, в понедельник нас забрала к себе Ольга, в пятницу мы сели на поезд, а в субботу с утра уже были в Ужгороде.

Ужгород был не единственным вариантом, нам предложили жилье еще двое волонтеров, один из них жил в Хмельницком, а другой в Черниговской области, 85 километров от Киева. Хмельницкий мы сразу отбросили, а вариант с Черниговской областью был неплохим, тем, что была теоретическая возможность ездить на работу в Киев, хотя Ольга советовала все таки выбрать Ужгород, потому что это «почти Европа». Мы позвонили волонтеру Валентину и договорились, что приедем к нему пообщаться и посмотреть условия, все таки мы же ждали малыша, условия были очень важны. Хотя, на безрыбье мы бы на любой вариант согласились, но тут, раз уж предлагают аж три, решили покрутить носом.

Валентин и его жена Ирина нам очень понравились. Они были такие гостеприимные, что аж неудобно стало. Валентин суетился у мангала, хотел угостить нас шашлыками, и по лицу его было видно, что очень расстроился, когда узнал, что мы вегетарианцы. Ну, все равно усадили нас за стол, напоили чаем с бутербродами с малиновым вареньем. Не помню даже, что нас тогда не устроило. Наверное то, что от города все-таки далековато. Мы добирались от Ольги в целом аж четыре часа, если учитывать и городской транспорт. В общем, решили поехать мы в «почти Европу», нам там и работу для Андрея обещали помочь найти. А Валентин не раз нам звонил, уже когда мы были в Ужгороде, спрашивал как у нас дела, беспокоился, следил за нами в интернете.

Мы еще кое-что успели сделать в Киеве, носились все это время как угорелые. Мы завели себе карточку в местном «ПриватБанке», как оказалось, абсолютно бесполезную, потому что резиденты, то есть граждане Украины не могли отправлять нам на нее деньги, потому что мы не резиденты. А ведь после того, как мой пост с просьбой о помощи перепостило какое-то украинское патриотическое сообщество, мне писало много людей с просьбой дать номер карты «ПриватБанка», готовых помочь деньгами, а перевести их не было возможности. Нам посоветовали попросить кого-то из друзей, чтобы завели карту на свое имя и отдали нам.

Позвонил начальник Андрея, попросил, чтобы он отправил телеграммой заявление на увольнение. Оказалось, что телеграмма стоит аж 500 гривен за каких-то несчастных несколько слов. Мы были в шоке. У нас даже денег столько не было.

Еще мы встречались с волонтерами. Молодая мама, родственница Ольги, отдала нам кучу очень хороших детских вещей на Лесану и игрушек. Кто-то неизвестный привез Ольге для нас пакет с детским питанием и подгузниками. Еще перед самым выездом мы встретились с волонтером Еленой. Она художница, у нее тоже маленькая дочка. Она тоже снабдила нас кучей всего полезного, в том числе беременной одеждой для меня, купила нам недорогой сотовый телефон, и дала немного денег. Тот телефон, что Андрей в день обыска, оказался бесполезным, потому что он работал только с оператором «Билайн», а тут «Билайном» практически никто не пользовался, здесь у всех или МТС или «Лайф», а между операторами звонки получались очень дорогие. Так что прилетели мы в Киев с маленькой сумочкой, а уезжали уже с четырьмя баулами. Снабдили нас по полной программе.

Глава 8. Бандеровцы

Нас в России по телевизору запугивали все бандеровцами, укро-фашистами разными, я так и не поняла кто такие эти бандеровцы, но столкнулась с несколькими людьми, которые называли себя бандеровцами. Вот пост из Контакта, где я писала о своем общении с этими фашистами.

25 апреля 2014 года.

«Про бандеровцев… Покупала сегодня фрукты в дорогу на базаре в Киеве перед отъездом в Ужгород, разговорилась с продавщицей, надо заметить что народ тут очень приветливый и общительный. Так она, когда узнала что мы из России, смеясь спросила: «Ну что, бандеровские фашисты в вас тут еще не стреляли?»

Очевидно с намеком на наше телевидение. Я тоже посмеялась и уверила, что телевизор мы не смотрим, а здесь пока нам попадались только замечательные люди.

Вообще мы видели троих людей которые назвали себя бандеровцами. Одна из них тетенька пенсионного возраста, с которой мы познакомились еще в маршрутке по пути из аэропорта Борисполь в Киев. Она говорила, что и она, и все ее друзья и родные были на Майдане. Мы ей рассказали про свою историю, она поохала, очень тепло пожелала удачно тут устроиться. Вторым бандеровцем была прекрасная молодая мамаша двоих детишек, чуть постарше Лесаны, которая снабдила нас целыми двумя здоровыми сумками вещей для Лесаны и будущего малыша. А третья была художницей, которая дала нам денег, телефон (у нас ведь остался один, и мы не могли между собой перезваниваться). Она же одарила меня беременной летней одеждой, так что теперь мы с Лесаной одетые, Андрею только запасные джинсы еще купим и все, можно жить спокойно. Нам сказали, что купить джинсы можно тут хорошей европейской марки в секондах на наши деньги рублей за 100.

В общем, я не знаю историю, не знаю кто такой Бандера, но пока ничего жуткого от «бандеровцев» мы не наблюдали. Наоборот, они самые солнечные, участливые люди, готовые последнюю рубашку отдать».

Кстати, еще про байки российского ТВ. У нас в России ходили все слухи, что на Украине русских притесняют. Русский язык якобы запрещают везде. Так вот, в Киеве почти все говорят по-русски, а если уж не говорят, то уж точно понимают. Так что сейчас, в тот момент, когда я пишу эту книгу, через год после того, как мы приехали на Украину, я совершенно не говорю по-украински, мне ни разу не пришлось ни с кем заговорить по-украински, хоть и понимаю я украинский уже неплохо. Обычно мы с украинцами общались свободно на русском языке, или, в крайнем случае, если человек по-русски не говорил, то говорили мы каждый на своем языке, и понимали друг друга прекрасно. Вообще, я уже не раз убеждалась, что мы один народ. И как бы разные «патриоты», что с той, что с другой стороны не кричали, что мы отдельно, да мы лучше, да мы круче, а мы все равно братья и сестры. Жаль, что так легко манипулировать гео-сентиментами людей. Очень многие попадаются на эту удочку. Из-за этого началась, наверное, одна из самых ужасных по своей абсурдности война. Простым людям с обеих сторон от нее никаких плюсов, кроме чувства собственной важности, зато куча проблем.

Глава 9. Почти Европа

26 апреля 2014 года. Андрей:

«Сегодня утром приехали в Ужгород (Закарпатье). Тут нас поселили в семейном детском доме, выделили отдельную комнату. Кроме нас, тут проживает ещё одна семья — беженцы из Крыма.

Лесана тут нарасхват: девочки чуть ли не из рук друг у друга её вырывают. Она довольная.

Сейчас Татьяна беседует с родителями по скайпу. Тёща рассказывает про страшных бандеровцев и говорит жене, что надо было искать себе нормального мужика.

Такие дела».

На вокзале в Ужгороде нас встретил пастор методистской церкви Иосиф. Почему у их церкви такое странное название, я не знаю, но вообще это обычные христиане, типа наших баптистов или иеговистов. Интересный такой дядя харизматичный. Большой такой, накачанный как шкаф, шея толще головы, коротко стриженый. Ему бы бордовый пиджак да цепь на шею и такой бандюган бы получился классный, просто рафинированный. А еще он в прошлом милиционер. В общем оригинальный такой пастор, очень колоритный. Но дядя хороший, веселый, хоть и вид у него грозный.

По пути к его приюту мы разговорились. Он рассказал, что у него тоже дочурка Лесаниного возраста. Вообще у него трое своих детей и еще пятеро приемных, и все девочки. Бедный мужик! Это, наверное, просто кошмар, когда у тебя на шее аж восемь девок, а еще и жена. Жена и родные дети правда живут отдельно в квартире, а приемные от 8 до 19 лет живут в трехэтажном частном доме, а Иосиф разрывается между двух огней. Вообще, как я поняла, Татьяна, жена Иосифа, тоже принимала активное участие в жизни приюта до появления младшенькой Кирюши, тогда ей видимо и пришлось обособиться.

Мы приехали совсем ранним утром, но нас ждал на столе горячий завтрак. Девочки встали, чтобы позаботиться о нас и потом снова легли спать. Познакомились мы со всеми, когда девочки проснулись. На то, чтобы всех запомнить по именам, у меня ушло около недели. Я даже всех записала в блокнотик и при случае заглядывала туда, чтобы вспомнить как кого зовут. Родные дети Иосифа: Марица, Даша и Кира, а приемные Герда, Диана, Анжела, Бронислава и Виола. Для меня привычное имя из этого списка было только одно — Даша. Да у жены Иосифа еще имя не сложное, ее зовут, как и меня, Татьяна.

Девочкам очень понравилась Лесана, они все время выпрашивали ее у меня поводиться. Я правда переживала всегда очень. Не всегда я могла находиться рядом, когда они с ней играли, то еду готовила, то уборкой занималась. А девочки-то хоть и взросленькие уже, но иногда были не слишком осторожны с ней. То на верхний этаж двухъярусной кровати усадят, то вообще на полку в шкафу, то иголку она у них в комнате на полу нашла, то бутылку с белизной в ванной схватила. Но я им, конечно, очень благодарна. У меня как раз был самый токсикоз, я очень плохо себя чувствовала, меня тошнило, все время хотелось спать, было тяжело одной справляться. Правда, со временем Андрей все больше стал включаться в процесс заботы о Лесане и вскоре почти полностью взял на себя ее «техобслуживание». А я в основном занималась готовками, уборками, старалась побольше отдыхать, когда мы не носились по городу с очередными документами.

По прибытии в Ужгород мы подали заявление на регистрацию в «Нике», это тоже партнер ООН, который оказывает беженцам юридическую помощь, там нам помогли правильно заполнить анкеты для миграционной службы на получение статуса беженцев. Для этого нам пришлось поехать в Мукачево, это городок неподалеку от Ужгорода. А в самом Ужгороде мы подали заявление в миграционную службу на получение статуса беженцев. Этот статус дает те же права, что и у граждан Украины, с возможностью проживания в течении пяти лет, официального трудоустройства, получения пособия на детей и всех других прав, которыми пользуются украинцы, кроме права голосовать. В миграционной нас отправили проходить медосмотр, в том числе флюорографию, сдавать общий анализ крови и из вены на ВИЧ. Еще мы обратились за налоговыми номерами, у нас, в России, это называется ИНН, а здесь — идентификационный код. Он нужен был для устройства на работу. Потом мы ходили несколько раз в миграционную по разным вопросам. С нами провели интервью, записали все факты политического преследования, которым мы подвергались. Нами занималась замечательный специалист Виктория. Если бы все такие чуткие люди в миграционной службе Украины работали, то у беженцев вообще бы проблем не было. Нам рассказали, что в Мукачево есть общежитие. Чтобы туда попасть, нужно было написать заявление, потом дождаться разрешения из Киева, чтобы туда заселиться, и только после этого можно узнать какие там условия. А еще нам сказали, что в Мукачево с работой плохо, а мы надеялись, что в Ужгороде Андрей сможет трудоустроиться. Еще и в интернете мы прочитали, что в том общежитии творится кошмар. Там держат людей, которых задержали на границе, не выпускают, еды и питьевой воды не хватает, они дерутся за еду. Не знаю, насколько это соответствует действительности, может и сплетни какие-то бредовые, но мы решили остаться у Иосифа. Иосиф даже сделал нам временную регистрацию по месту жительства у себя в приюте на полгода.

С этими всеми бумажными вопросами нам приходилось очень много ходить, целыми днями мы ходили пешком по всему городу. Нам подарили старенькую коляску-трость, в ней мы катали Лесану. С транспортом в Ужгороде дела обстояли просто ужасно. Его приходилось ждать и полчаса и час, бывало под дождем, дожди в Ужгороде шли часто и очень сильные, ливневые. А ездили эти автобусы по каким-то заковыристым маршрутам, что часто ехать получалось дольше, чем идти. В жару окна в автобусах не открывались и внутри люди просто варились заживо. Я едва в обморок не упала там пару раз. Лесана орала, ей тоже было не сладко. Кому же такое понравится? Вот и ходили мы везде пешком, не представляю, сколько километров мы намотали. У меня даже вены на ногах повздувались, левая нога ниже колена была сплошь синяя. А еще мы, сразу как приехали, все заболели чем-то вроде гриппа. Лесана тяжело его перенесла, у нее было столько соплей, что мы не успевали ей их отсасывать аспиратором. Сморкаться она еще не умела тогда. Плакала целыми ночами. Это было ужасно. Ухо мое, которое мне продуло еще в Новосибирске, болело и не слышало еще около месяца или даже больше, после того как мы приехали. Когда я вставала на учет по беременности в местную поликлинику, меня отправили на медосмотр, там был и лор, он выписал мне капли в ухо, которые сам же и наболтал при мне и отдал пузырек. Правда, Лесана умудрилась разлить полбутылька, но оставшейся половины мне хватило, чтобы вылечить мое ухо.

В той же поликлинике забавный случай был. В первый раз, когда я только пришла вставать на учет я встретила единственного человека (ну или одного из очень немногих, с кем нам довелось общаться на Украине), который по русски не говорил совсем, и это был мой врач гинеколог. Тогда я по украински еще ничего не понимала и мы с ней общались «как пьяный с нерусским», она мне: «Є питання?», а я думаю: «Чего это она меня про питание спрашивает?» «Да есть», — отвечаю, она на меня смотрит вопросительно, а я стою как дура и понять не могу чего от меня требуется. «Можно идти?» — спрашиваю, она возвела глаза к небу, «Да», — отвечает. Оказалось, что «Є питання?» переводится как «Есть вопросы?» Какие там вопросы?! Я вообще почти ничего не поняла чего она мне говорила. Ну мне выдали бумажки с направлениями на медосмотр. Я вышла и у других беремяшек в коридоре спросила: «Куда мне с этим?» Одна мне с каким-то европейским акцентом, но на русском, рассказала, какая бумажка к какому доктору. Все украинцы, кому рассказывала про это «питанье», хохочут. А мне не смешно было. Ну, хорошо, что это был единственный случай, когда у меня возникли проблемы в общении с украинцами.

Медицина в Ужгороде мне очень понравилась. Амбулатория по месту жительства была очень уютная, никаких очередей, по телефону звонили и приглашали к определенному времени на анализы по беременности. Местами Ужгород действительно был похож на Европу, архитектурой своей, например. Однако было и многое такое, что сравнение с Европой казалось или сарказмом или шуткой. Например, в этом городе была огромная проблема с канализационными люками, их просто не было, большую часть своровали и сдали в металлолом. Правда позже, когда мы уже покинули этот город, в новостях мы прочитали, что в Ужгороде положили везде новые канализационные люки из каких-то полимеров, которые смысла не было воровать. Порадовались за ужгородцев, похвалили про себя местные власти.

Вообще Ужгород очень красивый город. Почти везде дороги не асфальтированные, а выложенные из камня. Архитектура в центре города очень красивая, именно благодаря ей он больше всего похож на Европу. Это туристический город, то и дело на улицах старого города мы встречали группы туристов с экскурсоводами и «грели уши».

Ужгород очень зеленый, не менее зеленый, чем Киев. Вдоль дорог очень много деревьев, в том числе плодовых. Вскоре это все начало поспевать и падало на тротуары, и сердце кровью обливалось идти по спелым сливам, а местами просто ступить было негде от них. Зато улиткам радость. М-м-м… Сколько нямки! Улиток в Ужгороде было просто тьма. И с домиками и слизняков. Во дворе у Иосифа большие такие слизняки жили, откормленные. С утра выходишь во двор, а там весь тротуар в блестящих дорожках, так красиво. Слизняки ведь это те же улитки, только без домиков, бомжи, прям как мы. Такие милые, с рожками, такие уязвимые. Наступил, и только мокрое пятнышко осталось. Сложно жить на свете без домика, тяжело.

Где-то в середине мая мы вспомнили, что год назад заполнили анкеты на диверсификационную лотерею «гринкард», решили зайти на сайт и проверить. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что анкета Андрея выиграла, а это значит, что у нас есть возможность получить вид на жительство в США. Мы еще подумали, стоит ли ехать в Америку, вроде и тут хорошо. А там чужая страна, чужой язык, но все, с кем мы советовались, стоит ли ехать, уверяли нас, что, конечно, стоит! Говорили, что все их знакомые, что уехали в США, ни разу об этом не пожалели. В общем, мы решили пока свою квартиру не продавать и не покупать тут жилье, а пытаться собрать все необходимые документы и уехать жить в Америку.

Глава 10. Гуманитарная помощь

На следующий день после нашего приезда в Ужгород Иосиф устроил для нас прием в гостиной на втором этаже приюта. Приехали жена Иосифа Татьяна с его родными детьми. Татьяна очень красивая, утонченная дама, была одета в платье до пола из плотной мягкой ткани. Его дочери были очень воспитанные и приветливые. А младшенькая Кирюша — просто настоящий херувим, сладкая плюшка со светлыми кудряшками и румяными щеками.

Были приглашены разные влиятельные люди и молоденькая журналистка из какой-то газеты. Среди них был Василий, владелец целого торгового переулка. Переулочек был маленький, очень уютный, в европейском стиле, в нем ресторанчики, бутички, а на верхних этажах — офисы.

Иосиф накрыл стол: мясо, кофе, печенье. Очень хотелось есть, мы могли только пожевать печенюшки и хлеб с кетчупом. Василий когда узнал, что я беременна наковырял мне лучших кусочков мяса на тарелку. Мне было так не по себе отказываться, это был жест заботы. Я сказала, что мы вегетарианцы и покраснела как помидор. Василий был тоже очень смущен и не знал, что делать с этой тарелкой. Не первый раз уже чувствую себя неловко из-за нашего вегетарианства. Очень абсурдная ситуация, вроде я не сделала ничего плохого, а мне стыдно.

Василий был тронут нашей историей, и с этого дня стал нам помогать. Он несколько раз покупал нам продукты в супермаркете и подгузники для Лесаны. Мы попросили завести нам карту в «ПриватБанке», чтобы украинцы могли нам переводить деньги. Он завел, передал ее нам. Мы опубликовали номер в интернете. А когда решили проверить баланс в банкомате, карту банкомат съел. Это был кошмар, как неудобно перед Василием, но пришлось снова звонить ему и просить восстановить карту. Спасибо ему, он отнесся с пониманием, карту восстановил. Но мы так и не узнали прислал нам кто-то деньги на нее или нет, эсэмэски нам не приходили, карта то была оформлена на Василия.

Тем временем мои родители начали помаленьку присылать нам деньги на мою российскую карту Сбербанка от продажи нашей бытовой техники, сдали нашу квартиру, Катя продала наш детский манеж и хипсит, которые брала у нас попользоваться. Даже некоторые друзья йоги прислали нам денег. Один наш очень хороший друг из Барнаула прислал нам пять тысяч рублей. Даже одна девушка из числа тех, кто нас ругал, прислала нам семьсот рублей с подписью «для Лесаны». Спасибо, мои дорогие!

Время от времени мне в личку писали разные люди, готовые помочь деньгами. Правда, были и другие письма, многие с анонимных аккаунтов оскорбляли меня, называли предательницей Родины. За что? Что я такого сделала? Вот одно из писем, которое я получила В контакте от совершенно не знакомой мне девушки Ксении (может ее и не так на самом деле звали, имя то можно написать какое угодно):

«Не поверишь, как я рада, что вы выехали из этой страны. Прозябайте, где хотите. Рожай в бараках. Даже желать ничего хорошего не хочу. Я так ждала, когда твоего агитатора закроют и, наконец, случайно сегодня наткнулась на запись. Надеюсь, остальных агитаторов недалеких такие же преследования ждут. Справедливость восторжествует всегда».

Ну, так или иначе, многие помогали нам. Появился хоть и небольшой, но стабильный доход от сдачи квартиры. Мы немного расслабились. Было лето, жара, мы находились в чудесном туристическом городе. На работу Андрея никто брать не хотел, и в те дни, что не носились по бюрократическим вопросам, мы сидели дома и скучали. И решили, что сидеть и страдать не стоит, нужно расслабиться и получать удовольствие. Мы много гуляли по булыжным мостовым чудесного зеленого города, любовались восхитительной архитектурой. Однажды, проходя мимо, узнали, что в городе есть прекрасный аквапарк под открытым небом в десять раз дешевле, чем у нас в Барнауле (закрытый), и гораздо лучше. И мы решили на время забыть, что мы беженцы, и представить, что мы туристы. Как было здорово! Лето, солнце, вода. Вход оплачивался один раз, выдавался билет, и с ним можно было отдыхать в аквапарке весь день, выходить и снова заходить. Мы плавали, загорали лежа на пледе посреди огромного зеленого газона. Лесана плюхалась в мелком детском бассейнчике, бегала босиком по мягкой травке. Нам так понравилось! В обед мы дошли до супермаркета, купили хлеба, плавленого сыра, печенье и сок, пообедали. Вернулись домой уже поздно вечером. А через несколько дней решили повторить вылазку. Однако, в этот раз мироздание решило нам напомнить, что мы никакие не туристы, а бомжи. В аквапарке кто-то украл у нас мой рюкзак. В нем были оба наших сотовых телефона, кошелек, подгузники Лесаны, ее бутылочка. Хорошо, что там были не все наши деньги, мы взяли с собой немного. А еще там была карточка, которую завел нам Василий. Когда мы позвонили ему и сказали об этом он ответил: «Как несерьезно», и не захотел больше иметь с нами дело. После этого он нам больше не помогал.

Вот вроде ситуация смешная, все, что украли было недорогое. А я очень переживала. И мир поблек, солнышко стало не такое теплое, а Ужгород перестал казаться таким гостеприимным. Мой рюкзак был последней частичкой моего личного пространства, единственным, что я взяла из дома. А теперь у меня и этого не осталось. Мне так нравился мой старенький смартфон, мне его подарил Андрей еще до того, как мы переехали в квартиру, мы с этим телефоном столько пережили вместе. А они (эти воры) его даже продать не смогут, разве что за три копейки. Как все относительно. Для кого-то кучка хлама, а для другого человека часть жизни.

Мы были в шоке, у нас ни разу в жизни никто ничего не воровал. А потом мы вспомнили какие здесь зарплаты у простых людей. Все логично. Как людям выживать?

Иосиф крутился как мог, чтобы содержать приют. У него был поразительный талант находить спонсоров. Он все время кому-то звонил, о чем-то договаривался, в том числе для нас. Только странные такие были эти спонсоры, несколько раз разные люди привозили для нас «еду», и все эти три раза это были гречка и рис в пачках по килограмму. Много таких пачек! У нас их накопилось наверное с пол центнера, мы уже не могли есть гречку, а рис мы всегда терпеть не могли. Мне интересно, эти люди серьезно полагали, что можно питаться одним рисом и гречкой? И зачем нам их так много?

В супермаркетах стояли корзины для сбора помощи украинской армии. Мы спросили у Иосифа: «Может отправить эту крупу военным?» Мне казалось, что там ничего не пропадет, сварят с тушенкой и съедят за милую душу. На что Иосиф ответил: «Своим пригодится». Вот интересно, а им куда столько? У них и так все шкафы были забиты крупой, которую с аппетитом кушала моль. Регулярно девочки наводили ревизию и все испорченное выбрасывали. И в этом доме все было так. Никакой логики. Хлеб закупали по несколько булок, он плесневел, выбрасывался. Еда варилась в огромных кастрюлях, которые не влезали в холодильник, и одна летняя ночь делала всю эту еду опасной для здоровья. На следующий день все это кипятилось с молитвой: «Господи, очисти эту пищу», и употреблялось. И все были живы и здоровы. Воистину, Господь милостив!

Еще время от времени кто-то привозил в приют по несколько мешков ношеной одежды. Одежда была хорошая, вся европейская или американская. Некоторое было почти новое. Иосиф с женой все это сортировали. Выбирали все, что нужно девочкам, обновляли их гардероб, а старую одежду выбрасывали. То что оставалось в мешках складировалось на чердаке.

Нам разрешили тоже себе выбрать одежду на чердаке. Я нашла много неплохих вещичек для Лесаны и будущего малыша. Себе нашла осеннюю куртку, а Андрею зимнюю. Получалось, что я и дети одеты с ног до головы. А у Андрея были до сих пор из штанов были только одни джинсы, которые даже постирать было нельзя, потому что ему было не во что переодеться. На чердаке все брюки были огромных размеров, на моего стройнягу ничего не нашлось. Вообще я заметила, что с мужской одеждой среди секондхенда всегда проблемы. Мужчины все обычно носят до дыр. Мы решили, что стоит разориться и купить ему джинсы. Обошли весь город и не нашли нормального недорогого одежного магазина. Спросили у девочек, где одеваются люди, они ответили, что на базаре. Но мы на базар не поехали, предпочли еще поискать в нормальных магазинах и таки нашли один бутичок, где симпатичный молодой человек, похожий на гея, подобрал для Андрея просто обалденные джинсы. Без лишних финтифлюшек, недорогие, но очень качественные. Они идеально сели на его фигуру и я еще долго не могла спокойно смотреть на попу моего мужа в этих джинсах, без желания ущипнуть. Ой, ну ладно, что-то я от темы отошла.

На огромном приютском чердаке некуда было ступить от гуманитарной помощи. Там была целая гора одежды. Ее Иосиф планировал вывезти на грузовике в цыганский табор, но денег на грузовик не было, поэтому все пылилось на чердаке. Еще в коробках там были разные перевязочные материалы, пластыри, вата, одноразовые пеленки. Это все было покрыто толстым слоем пыли, многое было открыто и брошено так. Столько полезных вещей, для кого-то необходимых, стало просто мусором. Там же валялись в пыли несколько прекрасных шерстяных вязаных пледов ручной работы, больших и маленьких. Их радостно кушала моль. У меня сердце кровью обливалось видеть, как столько хороших и нужных вещей превращаются в ветошь. Я спросила можно ли взять плед, мне разрешили взять один маленький для будущего малыша.

Конечно, все это было совершенно не мое дело, но однажды я не удержалась и предложила Иосифу раздать эти вещи нуждающимся, на что получила снова ту же сакраментальную фразу «Своим пригодится».

Там же, на чердаке валялись игрушки, много новых, не распакованных. Нам разрешили взять оттуда набор из нескольких баночек теста Play-doh. А еще подарили коробку, как из под обуви. Она была запечатана и на ней было написано по английски «С рождеством!» и указан возраст от трех до пяти лет. Там были разные мелкие игрушки, машинки, восковые мелки крайонс, детская зубная паста, маленький мячик. А еще там было трогательное письмо на английском языке от маленького американского мальчика, он поздравлял неизвестного другого малыша с рождеством. Мы даже прослезились с Андреем. Кто-то устраивал такую милую акцию в Америке. Дети дарили неизвестным другим детям, по видимому сиротам или нуждающимся, подарки на рождество. На чердаке таких коробок было много. В каждой коробке было такое трогательное письмо. Все они были написаны от руки разными маленькими американскими девочками и мальчиками.

Иосиф как-то организовал на площади большой праздник для детей, была приглашена христианская музыкальная группа. Мы правда, не смогли послушать концерт, музыка орала так, что пришлось перейти по мосту через реку, чтобы у Лесаны не разболелись ушки, а оттуда было не разобрать слов. Те рождественские подарки Иосиф с девочками распечатали, а игрушки раздали детям на площади.

А на том мосту через реку стояла женщина с коробочкой, она собирала деньги для организации помощи бездомным. Мы подошли к ней, разговорились. Они так же кормят бездомных и помогают им, как мы делали в Барнауле. Спросили нужна ли помощь не деньгами, а крупой. Она ответила: «Конечно!» И мы договорились, что мы ей позвоним и они с мужем подъедут и заберут это у нас. Мы конечно же планировали отдать только то, что привезли лично для нас, но на всякий случай мы спросили у Иосифа разрешения. Было видно, что он обиделся, но разрешил.

В приюте было много еды. В прихожей стояли штабеля коробок с макаронами, печеньем, джемом, консервированными овощами и фруктами. Все этикетки на английском языке, по-видимому, гуманитарная помощь. Когда мы только приехали, нам сказали, что мы можем брать это и есть. Но мы постеснялись. У нас было немного своих денег, и мы решили, что воспользуемся предложением только в крайнем случае. И, как оказалось, правильно сделали.

В том же приюте жила еще одна семья беженцев, только из Крыма. Они были в гораздо худшем положении, у них не было совсем никакого жилья, которое они могли там сдавать и здесь жить на эти деньги, поэтому они были очень рады помощи Иосифа и питались вместе с девочками. Мы же в первый же день стали готовить себе еду отдельно. Старались, чтобы все у нас было свое, не пользовались даже общей посудой. Наоборот, по мере сил старались вкладывать свои деньги для помощи приюту. Раз в две недели мы откачивали канализацию на свои деньги. Мы начали это делать после замечания, что мы якобы много стираем. Хотя мы сразу предложили платить коммунальные за себя, но нам ответили, что ничего не надо. Еще мы купили в туалеты щетки, большую хорошую не дешевую мусорку на кухню. А то мусор просто лежал в углу в мусорном пакете, который вонял и тек. Потом кто-то из девочек эту жижу вытирал, а тряпку грязную мокрую бросал в коридоре в ведре. Еще мы купили нормальную швабру, тряпочки на кухню, чтобы вытирать со стола. В общем, старались заботиться об общественной гигиене и санитарии.

А ту вторую семью выгнали, сказали: «Вы стали для нас тяжеловаты». Ирина, мама семейства, очень переживала, плакала. Им дали две недели на сборы и попросили уехать. Мы, правда, не слишком расстроились. У них был очень шумный, невоспитанный восьмилетний мальчик Марк, который терроризировал всех в приюте. Но Ирина была хорошая, любила своего мальчика всей душой и обижалась, что все вокруг его не любят. Муж ее устроился на работу официантом, но его зарплаты едва бы хватило, чтобы снять жилье. Они были вынуждены вернуться туда, откуда приехали. Иосиф сказал, что им сразу сказали, что готовы принять их только на три месяца. А Ирина говорила, что не помнит такого. В общем, сложная ситуация, неоднозначная.

Мы много общались с Ириной, гуляли с Марком и Лесаной. Объедали черешню и вишню с придорожных деревьев, ходили на пикники к реке. Ирина мечтала, как они с мужем купят себе дом в деревне, будут жить сельским хозяйством, ей хотелось жить на природе. Надеюсь, что у них все сложилось. Когда мы с ней общались в последний раз, она по секрету сказала мне, что беременна. Она очень хотела маленькую девочку.

Как-то Ирина гуляла с Марком в частном секторе и познакомилась с людьми, которые торгуют клубникой на базаре. И договорилась, что мы придем пособирать для них клубнику на продажу, а они за это разрешат нам набрать и для себя. Конечно, было тяжело на карачках собирать клубнику в поле на солнцепеке, зато мы потом объелись ею от пуза. Еще мы собирали мелкие дикие сливы возле поля. Нас окружала очень красивая природа. Мы даже устроили фотосессию там в поле в колосьях, еще до того, как украли наш рюкзак, в нем был и фотик. Хорошо, что фотки мы успели выложить в интернет.

Фрукты, овощи на базаре стоили копейки по сравнению с сибирскими ценами, так чего бы их не покупать — и мне, беременной, и Лесане витамины очень нужны — а не питаться одной гречкой.

В общем, жилось нам в Ужгороде неплохо. Единственным минусом были голубиные клещи. Прямо над балконом, куда вела дверь из нашей комнаты, было голубиное гнездо, оттуда сыпались эти клещи. Они пролезали даже через москитную сетку и щели в окнах, такие они были мелкие. Зато кусали ощутимо, и потом место укуса очень чесалось. Мы не нашли в магазине ни одного безвредного для маленьких детей средства, которым можно было от этих клещей избавиться. Единственный способ был — обработать пол в комнате ядом, но там ползала Лесана и облизывала руки, это был совсем не вариант.

Да еще с Иосифом мы не всегда общий язык находили.

5 июля 2014 года, мой пост «В контакте»:

«Сегодня я почувствовала себя каким-то Томом Сойером. Я совершила очень глупый, но такой важный и даже героический поступок. Хозяин дома, где мы живем, накануне наловил рыбы на рыбалке и принес несколько карасей и маленького сома. Караси уже были снулые, а сомик шустрый такой, живой. Мы посадили его в тазик, он там плавал целые сутки и не умер, и мы решили вознаградить его героическое мужество и жажду жизни… В общем, мы пошли на речку и отпустили его :)»

Про сома этого отдельная история. Иосиф наловил эту рыбу, принес. Девочки ее почистили, пожарили всю, кроме сома, потому что он в тот момент плавал в тазике, и младшие дети играли с ним. Но есть никто эту рыбу не стал. Анжела съела маленький кусочек, но у нее сразу воткнулась кость в горло, все вроде обошлось, косточку достали, или протолкнули хлебом, не помню, но после этого эту рыбу больше никто не ел. Так она и пролежала в холодильнике недели три до самого нашего отъезда.

А того сома мы отпустили в реку. Андрей предлагал спросить разрешения у Иосифа, но я отговорила. Иосиф взрослый, занятой человек, я подумала, что не стоит лезть к нему с такими глупостями. Оказалось, что я ошибалась. На следующий день Иосиф пришел к нам в комнату и долго и серьезно беседовал с нами. Пастор очень обиделся и рассердился, что мы отпустили его сома, не спросив у него разрешения. «Это моя собственность», — говорил он. — «Я заплатил деньги, чтобы половить рыбу, наловил, а вы ее отпустили!» А мы совершенно не раскаялись, что спасли рыбку. Жизнь живого существа несоизмеримо дороже, чем любые испорченные отношения. Иосиф процитировал слова из Библии про то, как Бог якобы создал всех животных человеку в пищу. А я те слова понимаю иначе. Бог доверил человеку свое творение в разумное пользование, в надежде, что он станет заботливым хозяином и будет его оберегать. Как люди обычно к своему огороду относятся: вырастили, съели, запасли на зиму, постарались, чтобы все пошло впрок, чтобы ничего не пропало. И как обычно относятся к природе: пришли, взяли (не доели, выбросили), нагадили, ушли. Я считаю, что ко всей нашей планете нужно относиться так, как будто это наше собственное, заботиться, не уничтожать без необходимости. Ну, этого всего я Иосифу не говорила, какой смысл?

Он вообще считал, что наш Бог не Бог вовсе и пытался обратить нас в правильную веру. Я ему говорю: «У нас с вами один Бог, только мы его по-разному называем и разными путями к нему идем», а он не соглашался. А еще мне вспомнилось другое место из Библии, про манну небесную, и про то, как Бог учил людей не быть Плюшкиными. Манна небесная падает, ее кушают, а на следующий день падает новая, а вчерашнюю есть уже нельзя, она портится. Хотя, пусть делают что хотят, конечно, не наше это дело. Наше дело постараться не повторять чужих ошибок.

Глава 11. Бабушка

Однажды папа позвонил мне в скайпе и сообщил, что моя любимая бабушка в реанимации. Он рассказал, что она пила капли от давления, нечаянно капнула на каплю больше и давление сильно понизилось. Она упала в узком коридоре и потеряла сознание. При этом у нее неестественно завернулась голова об стену и травмировалась шея, так что позвонки защемили какие-то важные сосуды. Она через какое-то время очнулась и поняла, что не может пошевелиться, так она пролежала несколько часов. Она кричала и звала на помощь. Соседи услышали и вызвали спасателей. Взломали дверь, бабушку увезли в больницу. Там ее прооперировали, удалили позвонки, которые передавили сосуды. Бабушка перенесла операцию хорошо, была в сознании. Кто был в реанимации знает какой это кошмар, все эти капельницы, катетеры. Потом ее перевели в обычную палату, папа часто приходил ее навещать. Мы с ней даже поговорили по скайпу один раз. Она неисправима. Сама лежит после операции, а все обо мне заботится. «Танюша, кушай творожок, тебе сейчас нужен кальций. А еще я тут недавно по телевизору услышала, что очень полезная трава есть — руккола, ее тоже ешь». Попросила папу снять пять тысяч рублей с ее счета и отправить мне. Моя дорогая бабуленька. Наверное, никто так не заботился обо мне, как она. Она воспитывала меня с года до четырех лет, пока родители учились в институте. А потом я жила с ней, когда училась в старших классах школы. Помню, как она всегда старалась мне приготовить что-нибудь вкусное. Стряпала мне мои любимые вареники с творогом. Как-то в мой день рождения бабушка нечаянно пересолила мне вареники и очень расстраивалась, извинялась. А я ела их, и они были самые вкусные на свете, потому что были сделаны с любовью и заботой. Я часто вспоминаю этот случай. Как бы я хотела сейчас позвонить бабушке и сказать: «А помнишь, как ты пересолила мне вареники в мой день рождения? Они были все равно самые вкусные на свете!», и мы бы посмеялись с ней. Она просила меня звонить ей почаще, а я все забывала. Как я сейчас жалею об этом.

Бабушка пошла на поправку, папа забрал ее домой, ухаживал. У нее постепенно начинали снова двигаться руки и ноги. Папа приободрился. А я уже мечтала как заберу ее к себе в Америку, когда мы переедем, там медицина очень хорошая.

А через несколько дней папа позвонил мне в скайпе и сказал, что бабушка умерла, сердце отказало.

Мне часто снится во сне моя бабушка, мы с ней разговариваем, смеемся. Она была самая лучшая бабушка на свете. Ее смерть меня подкосила. Я уже столько всего потеряла: дом, друзей, а теперь и одного из самых близких мне людей. Она была мне как мама, мне кажется, и она любила меня, как родного ребенка. После этого я стала часто плакать по любому поводу. Как сосуд наполненный водой, качни его и вода польется через край. Бывало, что подолгу рыдала и не могла остановиться.

Глава 12. Отъезд из Ужгорода

Мы сразу постарались обговорить с Иосифом все важные вопросы, чтобы избежать недопонимания. В самом начале мы договаривались, что проживем у него минимум полгода, а там посмотрим. Мы планировали получить статус беженцев, найти Андрею работу, продать квартиру в России и купить свое жилье. А когда узнали, что выиграли гринкурту, то решили, что будем собирать документы и улетать в Америку. На все это требовалось время. Мы рассчитывали, что получение статуса беженцев займет два-три месяца. Время шло, статус беженца все не давали, а живот мой рос. Я начала беспокоиться по поводу будущего гнезда, куда я принесу из роддома своего новорожденного ребенка. Иосиф нас уверил, что мы можем жить в его приюте сколько потребуется. Мы расслабились, уже подыскивали кроватку для будущего малыша, хорошо, что не успели купить.

УЗИ показало, что будет мальчик. Мы решили, что назовем его Семеном. Это имя мы придумали еще в первые дни нашего знакомства, еще тогда, когда мы друг друга даже в глаза не видели.

Раз уж разговор зашел, расскажу вкратце историю нашей семьи. Познакомились мы по интернету. Андрей увидел мою анкету на сайте знакомств, а там ссылку на мой блог на ли.ру, там мы и стали общаться. Жили мы тогда очень далеко друг от друга (12 часов на поезде). А как-то одним прекрасным вечером он позвонил мне, и мы проболтали по телефону всю ночь. Мы с самого первого разговора почувствовали невероятную душевную близость и захотели непременно быть вместе. А следующей ночью 28 мая 2007 года мы признались друг другу в любви. Еще спустя пару дней мы уже придумали имя для нашего будущего сыночка (первой родилась у нас, правда, дочь). Как только у Андрея появилась возможность вырваться с работы он приехал ко мне… и похитил меня, увез к себе без разрешения моей мамы. Она до сих пор мне это припоминает. А я не жалею, что сбежала тогда, это было самое счастливое лето в моей жизни. 18 марта 2008 года мы начали жить вместе у моих родителей, а в сентябре переехали в наш первый крохотный улиточий домик. Это была дача моей бабушки, она мне ее подарила. 1 августа 2009 года мы поженились. В ноябре 2010-го мы переехали в квартиру. А 30 октября 2012-го у нас родилось наше маленькое счастье — Лесана. Мы были самыми счастливыми! Кажется, что все это было в прошлой жизни. Хотя, так и есть. Жизнь разделилась на «до обыска» и «после обыска».

Так спокойно и счастливо мы жили, и совсем не ожидали, что наша жизнь может так внезапно измениться. Очень хочется снова нормальной, спокойной жизни, своего стабильного заработка.

Но Андрей никак не мог найти работу. Никто не хотел трудоустраивать его без украинского гражданства. Зарплаты здесь у людей просто смешные, совершенно не понятно, как люди с такими зарплатами выживают. Поговорив с разными людьми, мы выяснили, что в основном живут неплохо тут только те, у кого свой успешный бизнес или подработка в Европе, а простые люди выживают своим огородом. Благо климат к земледелию очень располагает.

И даже на самую низкооплачиваемую работу Андрея никто не хотел брать. Он каждый день проверял вакансии в интернете, каждую неделю покупал газету с вакансиями, обзванивал все подряд, отправлял резюме на электронную почту. Несколько раз ходил на собеседования, но везде ему говорили одно и то же: «Мы вам перезвоним через неделю», и никто ни разу не перезвонил.

Ну, хотя бы у нас была крыша над головой. Уже не так страшно, не пропадем. Деньги за нашу квартиру мои родители присылали нам регулярно, родители Андрея тоже помогали, чем могли.

И тут совершенно неожиданно звонит Татьяна, жена Иосифа, по телефону мне и говорит: «У вас есть две недели, чтобы собрать вещи и уехать». Я была в шоке, у меня затряслись руки. Нас тоже выбрасывают на улицу, как собачонок, так же, как ту семью? Мы прожили у них три месяца, а договаривались на полгода. В чем проблема? Мы ведь старались доставлять как можно меньше неудобств. Может, все из-за того несчастного сома? Бред какой-то.

Татьяна объяснила, что девочки жалуются, что мы много стираем в машинке-автомате, девочки не могут постирать свое белье из-за нас. Тоже бред. Мы уже обсуждали этот вопрос, и тогда договорились до того, что будем на свои деньги откачивать канализацию. Мы предлагали оплачивать часть коммунальных, нам сказали, что не нужно. Мы даже сказали, что если они не хотят, чтобы я стирала в их машинке, то мы будем стирать в прачечной. На руках стирать мне было очень тяжело. Я в жизни на руках раньше не стирала. Сразу после свадьбы мы купили машинку-автомат. Когда я попробовала перестирать руками кучу Лесаниных вещей, то руки у меня заживали неделю от мозолей. Да и в наклонку беременной было тяжело, сразу начинало тянуть живот, а я очень боялась выкидыша, и так ведь постоянный стресс, угроза невынашивания, я даже пила таблетки от угрозы. Однако нам сказали: «Нет, что вы, не надо в прачечной, просто стирайте не чаще раза в неделю по одной закладке в машинку». Я сразу сказала, что это для меня не вариант, потому что маленький ребенок все время пачкается, мы целыми днями носимся по городу с документами, по пыли, по грязи, по дождю. Я совершенно не представляю, как можно стирать раз в неделю. Еще и вещи-то все разных цветов: белые, черные, цветные, их нужно стирать отдельно. Хотя девочки так и стирали, забрасывали все кучей, и не мудрено, что через две недели вещи становились похожи на половую тряпку и нужно было менять весь гардероб. Ну, с логикой у этих людей было не очень.

Я все высказала Татьяне, что я думаю по этому поводу. И то, что такие вопросы по телефону не решаются, что несмотря на то, что мы беженцы, мы хотим, чтобы к нам относились по человечески. Я сказала, что мы всегда были готовы к диалогу и мирному решению любых проблем. Однако, если мы в тягость, то конечно мы уедем.

Потом Татьяна звонила и извинялась, говорила, что это было недоразумение и мы вовсе не в тягость. Но осадочек, как говорится, остался. Мы решили, что все-таки пора уезжать. Клещи еще эти заели, собаки.

У нас ведь все еще было два других варианта. Мы позвонили Валентину, он сказал, что будет рад нас видеть. В тот же день мы пошли в супермаркет, где на днях как раз приглядели недорогие хорошие чемоданы. Купили три здоровенных на колесиках, чтобы упаковать наши вещи. Вещей прибавилось. Часть переслали родители из России, часть я нашла на чердаке. Посмотрели в интернете габариты багажа, которые предусмотрены авиакомпаниями, чтобы эти чемоданы можно было потом взять и в самолет, когда мы полетим в Америку.