Бесплатный фрагмент - Представительство по назначению суда в гражданском судопроизводстве

Посвящается моим родителям:

Швидченко Александру Афанасьевичу,

Швидченко Валентине Ильиничне

Предисловие

В Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации 2002 г. (далее ГПК РФ) в статье 50 содержится норма, предписывающая суду назначить представителя ответчику, место жительства которого неизвестно, а также в других случаях, установленных федеральным законом. Четкого правового механизма реализации этой нормы ГПК РФ не предусмотрел, нет его и в других нормативных актах. Между тем потенциал использования этой нормы в отечественном праве может быть очень большим. Норма статьи 50 ГПК РФ призвана среди прочего наиболее полно реализовать конституционное право человека на получение квалифицированной юридической помощи и право на судебную защиту. Введение этой нормы гарантирует соблюдение основных гражданских процессуальных принципов состязательности и равноправия сторон.

Состязательность и равноправие сторон занимают первое место в процессе доказывания. Такое положение выверено классиками и практикой отечественного гражданского судопроизводства. Сегодня оно значительно упрощает работу современных судов, давая им возможность рассматривать дела на основании представленных сторонами доказательств. Однако, как справедливо отмечал Е. В. Васьковский, «принцип состязательности может быть полезен и целесообразен только при том условии, если обе тяжущиеся стороны являются равносильными, одинаково подготовленными и умелыми противниками. Тогда суду остается только молча наблюдать их единоборство и беспристрастно решить, кто из них победил».

Принцип состязательности неотделим от принципа равноправия сторон в гражданском судопроизводстве. Именно равноправие сторон, с одной стороны, уравновешивает состязательность, с другой — создает предпосылки для развития состязательности. Достижение целей и реализация задач судопроизводства возможны лишь при реальном равенстве и равноправии сторон. Равенство всех перед законом и судом должно поддерживаться и правовым механизмом, и экономическими гарантиями, нивелирующими имущественное неравенство. Одним из элементов правового механизма является предусмотренное Конституцией Российской Федерации право на квалифицированную юридическую помощь (ч. 1 ст. 48), которое включает в себя и возможность использования судебного представительства. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно. В гражданском судопроизводстве случаи получения бесплатной юридической помощи и обязательного участия представителя еще являются редким явлением. Одним из них является представительство по назначению суда.

Международное сообщество (ст. 8 Всеобщей декларации прав человека, п. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) понимает право на судебную защиту как справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, что предполагает осуществление состязательности и равноправия сторон, в том числе, предоставление им достаточных процессуальных правомочий для защиты своих интересов, включая право на ведение дела через представителя.

Конституционные положения о праве каждого на судебную защиту и на получение квалифицированной юридической помощи требуют дополнительных гарантий их осуществления.

Введенная ГПК РФ 2002 г. норма о представительстве по назначению суда может также служить (при её широком толковании) такой гарантией получения квалифицированной юридической помощи в гражданском судопроизводстве. Однако сегодня реализация данной нормы сдерживается отсутствием четкого правового механизма. Судебная практика выявила немало проблем в этой области правового регулирования. Требуется доктринальное осмысление и самого понятия представительства по назначению в гражданском судопроизводстве и случаев его применения, а также разработка эффективного правоприменительного механизма, который сделает указанную норму реально востребованной.

В монографии осуществлено всестороннее исследование представительства по назначению суда в гражданском судопроизводстве. Впервые комплексно проведено обоснование определения представительства по назначению суда в гражданском судопроизводстве в качестве самостоятельного вида, выявлено основание его возникновения, пределы и предпосылки существования, дано определение понятия и раскрывается содержание, определены перспективные направления развития представительства по назначению суда. В работе поддерживается точка зрения в отношении представительства по назначению суда в гражданском судопроизводстве как самостоятельного вида судебного представительства. Это обосновывается специфическим основанием его возникновения, в качестве которого выступает факт процессуального права (мотивированное определение суда о назначении адвоката в качестве представителя по гражданскому делу).

К представительству по назначению суда как самостоятельному виду судебного представительства в гражданском судопроизводстве следует относить два предусмотренных действующим законодательством случая: представительство ответчика, место жительства которого неизвестно, и представительство дееспособного лица, которому оказывалась психиатрическая помощь. Назначение судом представителя в случаях, установленных ст. 26 Федерального закона от 31 мая 2002 г. №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в ред. от 31 июля 2020 г. (далее — Закон об адвокатской деятельности), т.е. другим категориям граждан, имеющим право на бесплатную юридическую помощь в соответствии с Федеральным законом от 21 ноября 2011 г. №324-ФЗ «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» в ред. от 28 июня 2022 г. (далее — Закон о бесплатной юридической помощи), не относится к виду представительства по назначению суда, так как в этих случаях представляемое лицо или его законный представитель имеют возможность самостоятельно заключить договор с представителем и определить объем его полномочий.

При назначении судом представителя обеспечивается участие в гражданском судопроизводстве лица, которое не имеет возможности собственными действиями осуществлять процессуальные права и обязанности, через другое лицо (профессионального представителя). Таким образом создается конструкция надлежащего извещения лица, участвующего в деле, через извещение его представителя. Неисполнение судом указанной обязанности не позволяет применить эту правовую конструкцию и влечет отмену судебного решения по основанию рассмотрения дела в отсутствие лица, участвующего в деле и не извещенного о времени и месте судебного заседания.

Автор выражает глубокую признательность и искреннюю благодарность научному руководителю — доктору юридических наук, профессору Елене Ивановне Носыревой за неоценимую помощь и советы при написании автором кандидатской диссертации, которая стала основой настоящей монографии. Автор благодарит коллектив кафедры гражданского права и процесса Воронежского государственного университета и коллектив кафедры гражданского процесса Саратовской государственной юридической академии за оказанную поддержку в подготовке и написании кандидатской диссертации.

Монография будет интересна не только научно-педагогическим работникам и студентам, но и практикующим юристам, в особенности судьям и адвокатам.

Глава I. Общие положения о представительстве по назначению суда в гражданском судопроизводстве

§1. Цели и задачи представительства по назначению суда (исторический и сравнительно-правовой анализ)

В первом разделе работы в результате анализа целей и задач судебного (процессуального) представительства, выявим цели и задачи представительства по назначению суда. Для исследования необходимо, прежде всего, определиться с понятием «судебное представительство».

ГПК РФ 2002 г., так же как его предшественники и Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (далее АПК РФ), не дает определения понятия судебного представительства. Он лишь в определенной мере раскрывает его содержание. Это вызвано, возможно, и неопределенностью в самой теории гражданского процессуального права. До сих пор нет однозначного мнения среди ученых об определении понятия судебного представительства. Его раскрывают через «деятельность», «институт», «правоотношение».

Так, например, С. А. Калачева и Е. С. Калачев под судебным представительством понимают деятельность в суде одного лица от имени и в интересах другого лица в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона, устава или положения либо акта уполномоченного органа, в целях оказания представляемому лицу помощи в реализации своего права на судебную защиту. Согласно этому определению и ему аналогичным, представительством признается само совершение процессуальных действий, деятельность одного лица в интересах другого.

Эту же позицию еще ранее заняли М. И. Штефан, Е. Г. Дрижчаная, Е. В. Гусев. По их мнению «представительство в гражданском процессе — это процессуальная деятельность лица (представителя, поверен­ного), направленная на защиту субъективных прав и охра­няемых законом интересов другого участвующего в деле лица (представляемого, доверителя), государственных и общественных интересов, а также на оказание содействия суду в установлении объективной истины по делу, поста­новлению законного и обоснованного решения».

Согласно другой точке зрения, судебным (процессуальным) представительством считается правоотношение, в силу которого одно лицо выполняет в пределах своих полномочий процессуальные действия от имени и в интересах другого лица — представляемого (стороны или третьего лица), вслед­ствие чего непосредственно у последнего возникают права и обя­занности. Так, например, еще в работе И. М. Ильинской и Л. Ф. Лесницкой судебным представительством было предложено считать отношение, в силу которого одно лицо выполняет процессуальные дейст­вия в пределах имеющихся у него полномочий от имени и в интересах другого лица (стороны, третьего лица, лица, заинтересованного в исходе дела) в целях оказания помощи представляемому в защите его прав в суде и оказания помощи суду, осуществляющему правосудие, в вынесении законного и обоснованного судебного ре­шения.

По мнению Я. А. Розенберга, правильным является определение процессуального представительства как правоотношения. «Представительство в гражданской юрисдикции — это такое процессуальное правоотношение, по которому одно правосубъектное лицо (представитель) выступает в суде от имени другого (представляемого), совершает в его интересах процессуальные действия, оказывает правовую либо деловую помощь представляемому в защите прав и охраняемых законом интересов, содействуя при этом осуществлению право­судия по гражданским делам или выполнению задач арбитража». Из его работы следует, что общественные отношения могут проявляться через действия ре­альных личностей. И эта особенность познания (продолжает он мысль) порождает ошибку восприятия авторами, дающими определение судебного представительства как деятельности, конкретных форм правоотношения за само правоотношение.

Третья точка зрения говорит о судебном (процессуальном) представительстве как о самостоятельном институте гражданского процессуального права. К её сторонникам относится В. М. Шерстюк. По его мнению, давать определение института судебного представительства через правоотношение нельзя, поскольку юридические нормы представляют собой основу, исходную юридическую базу регулирования, а правоотношения являются главным средством, при помощи которого нормы воплощаются в жизнь. Судебное представительство как общий институт гражданского процессуального права представляет обособленную совокупность процессуальных правовых норм, регулирующих отдельные стороны однородных общественных отношений между судом и судебным представителем, выступающим в деле от имени представляемого с целью добиться для него наиболее благоприятного решения, а также для оказания помощи в осуществлении своих прав, предотвращения их нарушения в процессе и оказания суду содействия в отправлении правосудия по гражданским делам.

В последние годы появилась еще одна точка зрения, объединяющая в себе все три предшествующие позиции, а именно: определение понятия гражданского процессуального представительства одновременно как процессуального отношения, процессуальной деятельности и правового инсти­тута. По мнению С. А. Халатова, «определение понятия „представительство в суде“ через систему процессуальных действий, процессуальные отношения, или институт отражает его различные черты, помогает глубже изучить это правовое явление. Понятие процессуального представительства выражает единство трех составляющих: процессуальные действия, процессуальные отношения, объединяющий их правовой институт». Такую же позицию заняли Л. В. Войтович и С. О. Королева.

Полагаем необходимым согласиться с тем, что в определении процессуального представительства через правовой институт, через правоотношение и через деятельность нет противоречий. Основываясь на лексических нормах русского языка, можно прийти к выводу, что понятие словосочетания «судебное (процессуальное) представительство» и слова «представительство» многозначно. Многозначные слова могут иметь значения, связанные друг с другом. В нашем случае «институт гражданского процессуального права», «гражданское процессуальное отношение», «процессуальная деятельность в гражданском деле» — понятия хотя и не тождественные, но тесно связанные между собой в рамках юриспруденции. С позиции либертарно-юридической концепции В. С. Нерсесянца — это разные формы проявления сущности права (принципа формального равенства): «весь этот мир правовых явлений (правоотношения, субъект права, правовая норма и т.д.) — лишь различные проявления принципа формального равенства»; «правовые феномены внутренне однородны, обладают одним и тем же объективным правовым качеством (сущностным свойством), представленным в бытии права и в его принципе. Поэтому различные правовые явления (правовая норма, правовое отношение, правовое сознание и т. д.) — это разные формы проявления одного и того же принципа права, т. е. равноценные модусы (способы осуществления и существования) одной и той же сущности права».

Поэтому последняя позиция по определению процессуального представительства, на наш взгляд, также не совсем безупречна: ведь речь ведется не о разных сторонах одного явления, а о разных (хотя и тесно связанных между собой) правовых явлениях, имеющих одинаковое название. Такие правовые категории, как правовой институт, правоотношение, деятельность в рамках правоотношения являются самостоятельными, хотя и проявляются друг через друга. Так, по уже приведенному мнению Я. А. Розенберга, деятельность является структурным элементом правоотношения, а, по словам В. М. Шерстюка, правоотношение является средством реализации правового института. Так же и в теории гражданского процессуального права существует мнение, согласно которому содержанием гражданского процессуального правоотношения принято считать процессуальную деятельность, совершаемую на основе процессу­альных прав и обязанностей.

Приведенные точки зрения на понятие «судебное (процессуальное) представительство» дают определения разным значениям этого словосочетания, поэтому можно констатировать отсутствие между ними существенных противоречий.

Проведенный анализ приводит к выводу о необходимости формулировать понятие представительства по назначению суда, используя то правовое явление (институт, правоотношение, деятельность), которое позволит максимально выделить его отличительные черты. На наш взгляд, с позиции правового института определение дано быть не может, поскольку нормы о процессуальном представительстве по назначению — это часть комплексного межотраслевого института процессуального представительства. С позиции деятельности субъектов правоотношений определить понятие вряд ли получится, поскольку она одинакова для всех процессуальных представителей. Таким образом, представительство по назначению суда целесообразнее всего определять через категорию правоотношения, что позволит выделить особенности его субъектного состава, объема полномочий представителя, основание возникновения. Такое понятие будет дано после исследования специфики представительства по назначению. Одной из особенностей представительства по назначению может оказаться и его целевая направленность. Для её определения рассмотрим цели и задачи судебного (процессуального) представительства.

В теории гражданского процессуального права в отношении целей и задач судебного (процессуального) представительства, так же как и в отношении самого понятия судебного представительства, до сих пор нет единства мнений. В приведенных ранее понятиях судебного (процессуального) представительства указывается его целевая направленность: 1) оказание представляемому лицу помощи в реализации своего права на судебную защиту (С. А. Калачева, Е. С. Калачев), 2) оказание помощи представляемому в защите его прав в суде и оказания помощи суду (И. М. Ильинская и Л. Ф. Лесницкая), 3) получение для представляемого наиболее благоприятного решения, оказание представляемому помощи в реализации своих прав, предотвращение их нарушения в процессе и оказание суду содействия в отправлении правосудия по гражданским делам (В. М. Шерстюк и другие авторы).

С. Ю. Капранова выделяет цель деятельности судебного представителя, это — защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов доверителя, а также цели судебного представительства — это защита представителем в суде интересов сторон и третьих лиц, помощь сторонам и третьим лицам в осуществлении ими своих прав в суде, помощь суду, рассматривающему гражданское дело.

Л. В. Туманова определяет следующие основные цели процессуального представительства: обеспечение ведения дела в суде при невозможности личного участия в процессе (собственно представительство); восполнение недостающей дееспособности (законное представительство); обеспечение участия в суде юридических лиц; оказание квалифицированной юридической помощи; обеспечение дополнительных гарантий защиты прав в случаях, предусмотренных законом (общественное представительство); обеспечение принципа состязательности при неизвестности места пребывания ответчика (ст. 50 ГПК РФ); при этом отмечает, что в случаях, предусмотренных законом, возможна реализация и иных целей.

Е. Г. Тарло назначением судебного представительства считает юридическую помощь и защиту прав и законных интересов представляемого.

Приведенные мнения некоторых авторов выявляют необходимость отграничивать цель (цели) судебного представительства от его задач. Цель –это предмет стремления, то, что надо или желательно осуществить, задача — то, что требует исполнения, разрешения. В толковом словаре справочной правовой системы «Гарант» указано, что цель в общефилософском и бытовом смысле это то, что представляется в сознании и ожидается в результате определенным образом направленных действий. По мнению Г. А. Жилина, употребление в законе двух понятий (задачи и цели), которые оба выражают целевую направленность процессуальной деятельности, требует последовательное развитие гражданского процесса. Задача как частная промежуточная целевая установка всегда выступает в качестве средства достижения последующей цели на более отдаленном этапе процессуальной деятельности, на другом же этапе задача сама выступает в качестве цели. «Различие целей и задач фактически проявляется в том, что в цели непосредственно сосредотачивается глобальное предназначение той или иной деятельности или общественного явления, а в задачах — путь, тактика достижения указанной цели».

Определяя цель (цели) судебного представительства, следует ответить на вопрос: к чему стремилось человеческое общество и чего ожидало, признавая возможность существования судебного представительства? При этом нужно учитывать, что исторически судебное представительство возникло как две разновидности или формы: непосредственно представительство и правозаступничество. Различие между ними заключалось в том, что поверенный принимал на себя ведение чужого дела, становился на место стороны в деле и брал на себя все ее обязанности, деятельность же адвоката являлась свободным искусством и ограничивалась разъяснением дела с юридической точки зрения как сторонам, так и суду. Представительством можно назвать замену тяжущегося в процессе, правозаступничеством –юридическую поддержку. Существование первого было вызвано необходимостью «отправлять посредством представителей свою юридическую деятельность таким лицам, которые сами не могут этого сделать вследствие каких-либо естественных, юридических и нравственных препятствий (болезнь, отдаленность места деятельности, отсутствие дееспособности, неумение защищать свое дело на суде и проч.). В этом смысле представительство имеет значение замены одного лица другим». Существование правозаступничества было вызвано необходимостью оказания юридической помощи. Необходимость в судебном представительстве обусловлена тем, что, во-первых, не все участвующие в деле лица обладают гражданской процессуальной дееспособностью, во-вторых, любое лицо заинтересовано в получении квалифицированной юридической помощи в суде.

Поскольку современное отечественное судебное представительство соединило в себе непосредственно представительство и правозаступничество, то соединились и цели каждого из этих видов. В связи с этим основными целями судебного представительства необходимо считать, во-первых, обеспечение участия лица в суде через другое лицо (представителя), во-вторых, оказание юридической помощи. При выделении только одной цели, как оказание помощи представляемому в защите его прав в суде, по сути, происходит объединение двух основных названных нами целей в одну. И это понятно, ведь помощь может быть оказана как в форме совершения процессуальных действий от имени и в интересах представляемого, так и в форме юридической консультации (юридической помощи), а также в сочетании обеих форм. Однако с учетом исторических причин возникновения процессуального представительства, его видов, появления представительства по назначению суда, все-таки более правильно различать две основные цели. Кроме того, поскольку в русском языке глагол «помогать» требует физического наличия субъекта, которому помощь оказывается, а в судебном представительстве это не всегда возможно (например, законное представительство, представительство ответчика, место жительства которого неизвестно), то обозначение только одной цели судебного представительства (оказание помощи представляемому в защите его прав в суде) будет не совсем точным. По этой же причине вместо термина «юридическая помощь», обозначающего одну из выделенных нами основных целей процессуального представительства, для большей корректности можно применить названный ранее Е. В. Васьковским термин «юридическая поддержка».

Такая цель, как обеспечение участия лица в деле через другое лицо (представителя), предполагает замещение представляемого лица представителем в пределах совершения от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий, но не замещение лица, участвующего в деле, в материально-правовых и процессуальных отношениях. «Участие представителя не исключает личного участия представляемого лица, оно продолжает занимать то процессуальное положение, которое занимало до момента привлечения представителя к участию в процессе». Отдельное выделение данной цели дополнительно можно аргументировать тем, что к представителям в гражданском судопроизводстве не предъявляется обязательного требования в виде наличия юридического образования, круг лиц, которые могут быть судебными представителями в гражданском процессе, достаточно широк.

По сути, к этим двум основным целям сводятся и цели, названные Л. В. Тумановой. Такие обозначенные ею цели, как обеспечение ведения дела в суде при невозможности личного участия в процессе, восполнение недостающей дееспособности, обеспечение участия в суде юридических лиц, обеспечение принципа состязательности при неизвестности места пребывания ответчика, можно объединить в одну общую цель — обеспечение участия лица в суде через другое лицо. Остальные названные Л. В. Тумановой цели (оказание квалифицированной юридической помощи, обеспечение дополнительных гарантий защиты прав в случаях, предусмотренных законом), а также обеспечение принципа состязательности при неизвестности места пребывания ответчика можно определить как цель юридической поддержки представляемого лица. Классификация целей, представленная Л. В. Тумановой, на наш взгляд, детализирует цели судебного представительства в зависимости от его видов и показывает, что названные нами две основные цели судебного представительства не обязательно должны одновременно иметь место в каждом конкретном случае судебного представительства.

Учитывая, что являющееся неотделимой частью современного судебного представительства правозаступничество необходимо не только для граждан, но и необходимо в интересах общества, государства и суда, призвано содействовать отправлению правосудия, то в качестве факультативной цели судебного представительства можно выделить содействие достижению целей правосудия. «В сфере гражданского судопроизводства публичный и частный интерес в качестве объекта защиты могут сосуществовать друг с другом, имея общую направленность», в связи с этим «защита частного интереса влечет опосредованно к защите публичного интереса». «Защищая права своих доверителей, реализуя тем самым профессиональную функцию, адвокаты-представители содействуют защите прав человека и основных свобод, признанных российским и международным правом». Поэтому определение многими авторами в качестве основной цели или задачи содействия осуществлению правосудия по гражданским де­лам, на наш взгляд, ошибочно. «Целью деятельности судебного представителя является оказание юридической помощи представляемому, и именно таким путем данный институт может способствовать решению задачи правосудия: правильному и своевременному рассмотрению и разрешению гражданского дела». Кроме того, в современных условиях независимости судебной власти вряд ли правильно вообще говорить о содействии суду в осуществлении правосудия. Получается, что суд самостоятельно не может справиться с осуществлением правосудия и ожидает содействия со стороны. В этом смысле предлагаемая нами формулировка цели судебного представительства, как «содействие достижению целей правосудия», более отвечает и сущности судебного представительства, и положению суда.

Теперь определим задачи судебного (процессуального) представительства. Я. А. Розенберг считает, что задачи процессуальных представите­лей состоят в следующем: а) совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий; б) оказание квалифициро­ванной помощи представляемому при совершении им процессуальных дей­ствий; в) содействие осуществлению правосудия по гражданским де­лам.

В. М. Шерстюк утверждает, что перед судебным представителем стоит важная задача — оказать представляемому помощь в осуществле­нии им своих процессуальных прав и исполнении обязанностей. «Судебный представитель призван предотвратить нарушение про­цессуальных прав представляемого […]. Су­дебный представитель вступает в отношения с судом не для защиты своих материальных прав или охраняемых законом интересов, а с целью добиться наиболее благоприятного решения для представляемого».

Как уже отмечалось, определение некоторыми авторами в качестве самостоятельной цели или задачи судебного представительства оказания содейст­вия суду в осуществлении правосудия, на наш взгляд, представляется неверным. С учетом современного понимания роли суда в правовом государстве необходимо внести уточнения в отношении задачи содействия суду в осуществлении правосудия. Аксиомой является конституционный принцип осуществления правосудия только судом. Суд в этой деятельности является самостоятельным и независимым. Вряд ли он нуждается в том, чтобы другие участники процесса ему содействовали в осуществлении правосудия. Поэтому сложившиеся еще в советский период формулировки, например, «лица, содействующие осуществлению правосудия» или «задача содействия суду в осуществлении правосудия», нуждаются в переосмыслении.

Основной конечной целью гражданского судопроизводства в ст. 2 ГПК РФ названа защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод и охраняемых законом интересов граждан, организаций, государства и общества в лице Российской Федерации и ее субъектов, федеральных и региональных органов государственной власти, органов местного самоуправления. Иными словами, основная цель гражданского судопроизводства состоит в объективной защите компетентным государственным органом нарушенных или оспариваемых прав, свобод и интересов субъектов права посредством справедливого разрешения спора, т.е. «в деятельности компетентного государственного органа — суда — по превращению спорных правоотношений в бесспорные, по устранению препятствий в реализации гражданских прав, ликвидации последствий правонарушений».

Деятельность суда независимо, объективно и беспристрастно направлена на защиту интересов обеих сторон, на защиту закона и правопорядка. Г. А. Жилин в своем комментарии ст. 2 ГПК РФ называет укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к закону и суду в качестве факультативных целей правосудия по гражданским делам.

Деятельность представителя обусловлена интересами и правовой позицией представляемого лица, направлена на защиту интересов представляемого лица в суде. По своей целевой направленности деятельность судебного представителя заключается не в том, что он помогает суду непосредственно осуществлять правосудие, а в том, что в конечном итоге участие представителя гипотетически ведет к достижению целей правосудия. «Процессуальные права и обязанности всех участников дела сформулированы в законе таким образом, чтобы в условиях состязательного процесса способствовать выполнению в конечном счете общих задач и целей гражданского судопроизводства». «Судебный представитель, исполняя в суде поручение своего доверителя, должен своей деятельностью способствовать разрешению задач гражданского судопроизводства. При этом он преследует достижение в качестве основной цели своей деятельности защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов своего доверителя». «Судебный представитель, в том числе адвокат, оказывает помощь суду в осуществлении правосудия лишь постольку, поскольку это необходимо для защиты прав, свобод и законных интересов представляемого. Содействие суду в установлении истины по делу и правильной юридической квалификации установленных им обстоятельств дела составляет не цель судебного представительства, а средство к достижению его процессуальной цели».

Поэтому целью или задачей судебного (процессуального) представительства не может являться содействие суду в осуществлении правосудия, но факультативной целью судебного (процессуального) представительства является содействие достижению целей правосудия.

Обобщая мнения авторов и учитывая обозначенные нами цели судебного (процессуального) представительства, определим следующие задачи судебного (процессуального) представительства: во-первых, совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, во-вторых, оказание представителем юридической помощи представляемому при самостоятельном совершении последним процессуальных дей­ствий, в-третьих, достижение вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого, в-четвертых, предотвращение нарушений процессуальных прав представляемого лица.

При выполнении такой задачи, как получение (достижение) вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого, можно говорить о предотвращении нарушений материальных прав представляемого лица, содействии достижению цели гражданского судопроизводства — защите материального права и охраняемого законом интереса.

Соглашаясь с И. А. Табак в том, что совершение от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий — это осуществление процессуальных прав и обязанностей, принадлежащих представляемому лицу, все же указываем его в числе задач судебного (процессуального) представительства. Наличие такой цели, как обеспечение участия лица в деле через другое лицо, требует от представителя реализации задачи совершения от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий. Таким образом, совершение представителем действий от имени и в интересах представляемого лица само становится задачей судебного представителя.

Следует отметить, что со дня начала деятельности кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции, т.е. с 1 октября 2019 г. нормы главы 5 ГПК РФ, регулирующей представительство в суде, действуют в редакции Федерального закона от 28 ноября 2018 г. №451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». В соответствии с новой редакцией ч. 2 ст. 49 ГПК РФ представителями в суде, за исключением дел, рассматриваемых мировыми судьями и районными судами, могут выступать адвокаты и иные оказывающие юридическую помощь лица, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности. Указанные требования не распространяются на патентных поверенных по предусмотренной категории споров, а также на иных лиц, указанных в федеральном законе (ч. 4 ст. 49 ГПК РФ).

Законодатель не воспринял предложенную в законопроекте Верховного Суда РФ от 3 октября 2017 г. №30 для гражданского судопроизводства идею о разделении судебного представительства на два вида (две формы) в зависимости от их целей: оказание квалифицированной юридической помощи (институт профессиональных представителей, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности) и непосредственно представительство (институт поверенных). Возможно, эта идея была недостаточно четко выражена в законопроекте, в частности, весьма ограниченными полномочиями предлагалось наделить поверенных и предлагалось допускать их к участию в судебных заседаниях только вместе с представителем-юристом. Однако её реализация помогла бы неискушенному участнику гражданского дела определиться в том, что он ожидает от своего представителя — юридической поддержки или физических действий, а равно стала бы дополнительной гарантией получения квалифицированной юридической помощи.

Профессиональное представительство введено для участия в судах не ниже уровня судов субъектов РФ. В качестве профессиональных представителей наряду с адвокатами, в соответствии с новой редакцией ст. 49 ГПК РФ, могут выступать «иные оказывающие юридическую помощь лица, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности». Эта формулировку можно толковать только так, что именно для цели оказания юридической помощи (юридической поддержки, правозаступничества) могут представительствовать адвокаты и иные юристы. «Иным оказывающим юридическую помощь лицам, имеющим высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности» не потребуется предоставлять доказательств того, что они на профессиональной постоянной основе оказывают юридические услуги.

По наблюдениям автора, само по себе наличие у судебного представителя диплома о высшем юридическом образовании не гарантирует качественного оказания юридической помощи. В практической деятельности автора встречались случаи, когда и юристы с высшим образованием, и адвокаты недостаточно тщательно подходили к выбору правовой позиции и способствовали тому, что их доверители действовали вопреки своим собственным интересам. Встречались и другие ситуации, когда представитель, имеющий среднее юридическое образование, тщательно и добросовестно выполнял указанные в определении суда о подготовке дела действия, скрупулезно подходил к формированию доказательственной базы в обоснование позиции своего доверителя и способствовал защите интересов представляемого лица в суде. Не только наличие диплома, но добросовестность представителя, его личная ответственность перед своим доверителем, установленные законом либо договором требования к деятельности судебного представителя будут способствовать повышению качества юридической помощи. Такие требования сейчас существуют для адвокатской деятельности. Для установления гарантий качества юридической помощи проект Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи предлагает два варианта упорядочения системы оказания профессиональной юридической помощи: введение института саморегулирования части рынка, для которой правила предоставления юридических услуг не установлены, или объединение всех участников рынка на площадке модернизированной адвокатуры. Дополнением любого из указанных вариантов с целью повышения качества юридической помощи судебными представителями может стать предложенное Верховным Судом РФ разделение судебного представительства на два вида — непосредственно представительство (поверенные) и правозаступничество (представители). Отсутствие разграничения непосредственно представительства и правозаступничества при отсутствии в качестве обязательного требования к представителю образовательного ценза не способствует повышению качества оказания юридической помощи в гражданском судопроизводстве. В настоящее время даже квалификационные требования к должности секретаря судебного заседания, консультанта районного суда и других сотрудников аппарата суда требуют наличия высшего юридического образования.

Теперь рассмотрим, как общие для судебного (процессуального) представительства цели и задачи соотносятся с целями и задачами представительства по назначению суда.

Согласно ст. 50 ГПК РФ, суд назначает адвоката представителем в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно, а также в других случаях, предусмотренных федеральным законом. На наш взгляд, появление этой нормы обусловлено, прежде всего, общими (как основными, так и факультативными) целями гражданского судопроизводства. Статья 50 ГПК РФ порождена требованием процессуальной практики –необходимостью рассмотреть гражданское дело в суде при невозможности участия в деле ответчика и соблюсти при этом процессуальные гарантии осуществления правосудия. Как рассмотрение дела судом в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте судебного заседания, так и разрешение судом вопросов о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, нарушают принципы равноправия и состязательности сторон и не позволяют считать судебное разбирательство справедливым. «В состязательном процессе суд во всяком случае не вправе поменять собой одну из сторон». Назначение адвоката в соответствии со ст. 50 ГПК РФ, с одной стороны, способствует защите прав истца непосредственно на отправление правосудия и в установленные сроки, а с другой стороны, служит обеспечению прав ответчика на судебную защиту, процессуальное равенство сторон, на получение квалифицированной юридической помощи.

Участие в гражданском судопроизводстве назначенного судом представителя делает возможным защиту интересов отсутствующего ответчика профессиональным представителем. Тем самым обеспечивается и возможность самого осуществления гражданского судопроизводства, что особо важно для соблюдения интересов истца. Однако среди специалистов в области гражданского процессуального права возникли разногласия о целесообразности введения ст. 50 ГПК РФ. Критика этой статьи некоторыми авторами обоснована следующими утверждениями.

1. Гражданское процессуальное законодательство РФ и без нормы ст. 50 ГПК РФ позволяет суду рассмотреть гражданское дело в ситуации, когда фактическое место нахождения ответчика неизвестно. Здесь применима ст. 119 ГПК РФ.

2. Назначенный представителем адвокат не обладает в полном объеме полномочиями процессуального представителя, что не позволяет ему эффективно защищать интересы лица, участвующего в деле, и зачастую делает его присутствие в процессе формальным.

3. С учетом первого и второго утверждения не оправданы и расходы федерального бюджета на оплату услуг такого адвоката.

По мнению Н. П. Капустиной, достижение позитивной цели введения ст. 50 ГПК РФ не оправдывает нарушение применением этой статьи принципа состязательности. Она считает, что здесь столкнулись две нормы законодательства, одна из которых провозглашает состязательность сторон как неотъемлемую часть процесса, а другая позволяет рассмотреть дело без участия ответчика. Её сомнения вызваны вопросом, сможет ли адвокат эффективно защищать права ответчика, не имея возможности воспринимать информацию от самого представляемого им лица.

Е. Николаева также пишет о том, что в случае назначения адвоката судом у него возникнут проблемы с формированием правовой позиции по делу, неясно, какой объем прав он получает, поэтому защита прав и законных интересов ответчика не будет гарантирована в полной мере. В связи с этим она делает вывод, что в сегодняшней формулировке ст. 50 ГПК РФ не имеет права на существование, поскольку «во-первых, в случае назначения адвоката последний не в состоянии выполнить все необходимые функции. Во-вторых, адвокат не вправе признавать иск, заявлять встречный иск, подписывать процессуальные документы и т. д. Невозможно вынесение законного и обоснованного решения, так как ненадлежащее оформление полномочий адвоката существенно затрудняет сбор доказательств в пользу ответчика».

На наш взгляд, приведенные критические утверждения вызваны непониманием целей и задач представительства по назначению суда. Назначение судом адвоката представителем призвано обеспечить право представляемого лица на судебную защиту, гарантированное ст. 46 Конституции РФ, и осуществление гражданского судопроизводства на условиях состязательности и равноправия сторон, как того требует ст. 123 Конституции РФ и ст. 12 ГПК РФ.

Статья 119 ГПК РФ позволяет суду при неизвестности места пребывания ответчика приступить к рассмотрению дела после поступления в суд сведений об этом с последнего известного места жительства ответчика. Здесь презумпция соответствия адреса места жительства адресу места регистрации ответчика, презумпция неуважительности причин неявки в судебное заседание лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного заседания, если ими не представлены сведения о причинах неявки (ст. 167 ГПК РФ), фикция надлежащего извещения лиц, участвующих в деле, по последнему известному месту жительства (ст. 118, 119 ГПК РФ) служат возможности рассмотрения гражданского дела в отсутствии «якобы извещенного» ответчика. Аналогичные фикции имеются и в арбитражном процессуальном праве.

Фикция доставления юридически значимого сообщения установлена и ст. 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации Часть 1 от 30 ноября 1994 г. №51-ФЗ (в ред. от 25 февраля 2022 г.) (далее — ГК РФ Ч.1), согласно которой юридически значимые сообщения, с которыми закон или сделка связывает гражданско-правовые последствия для другого лица, влекут для этого лица такие последствия с момента доставки соответствующего сообщения ему или его представителю. Сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому оно направлено (адресату), но по обстоятельствам, зависящим от него, не было ему вручено или адресат не ознакомился с ним. Эти правила применяются, если иное не предусмотрено законом или условиями сделки либо не следует из обычая или из практики, установившейся во взаимоотношениях сторон. В п. 68 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» рекомендовано применять правила указанной статьи и к судебным извещениям и вызовам, за исключением тех случаев, когда гражданским или арбитражным процессуальным законодательством установлено иное. При установлении надлежащего извещения следует учитывать терминологические различия между понятиями «доставление» извещения адресату и «получение» извещения адресатом. Норма п. 1 ст. 165.1 ГК РФ является общим правилом определения даты фиктивного «надлежащего извещения». Фиктивная дата получения — это дата доставления извещения по надлежащему адресу, т. е. сам законодатель предложил при применении правовой фикции надлежащего извещения отождествлять понятия «доставление» извещения адресату и «получение» извещения адресатом при условии отсутствия не зависящих от адресата обстоятельств, которые препятствуют получению извещения.

Однако такое сочетаний презумпций и фикции порождает упречность итогового судебного акта. Если ответчик объявится после вынесения решения, то по одному только основанию нарушения его права на судебную защиту он может требовать отмены судебного решения. О. Н. Диордиева правильно отмечает, что сложилась такая судебная практика, по которой суд переходит к рассмотрению дела по существу в порядке ст. 167 ГПК РФ лишь при повторном возврате судебного извещения. В то же время кассационная инстанция отменяет такие решения судов, указывая на необходимость получения расписки от ответчика, подтверждающей, что ответчик должным образом извещен о времени и месте слушания дела, полагая, что при возврате повестки с указанными пометками (нет дома, не явился за извещением) говорить о надлежащем извещении ответчика не приходится. Основания для отмены судебных решений вышестоящими судами только при применении ст. 119 ГПК РФ еще более весомы: заведомая недостоверность извещения ответчика.

По мнению М. А. Фокиной, фикции и презумпции оправданны там, где нет достоверного знания, они значимы для современного состязательного процесса. «Закрепление в гражданском процессуальном законе презумпций и правовых фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела». Таким образом, судебное решение, вынесенное без участия в судебном заседании ответчика и его представителя с применением только ст. 119, ст. 167 ГПК РФ, всегда будет подвергаться риску отмены вышестоящими инстанциями в связи с нарушением прав ответчика на защиту, поскольку изначально оно основано на фикции надлежащего извещения. Основанием отмены может служить п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ (дело рассмотрено судом в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте судебного заседания). Применение же ст. 50 ГПК РФ, гарантируя право ответчика на судебную защиту, дополнительно обеспечивает и стабильность судебного акта при применении юридических предположений (юридических презумпций и фикций) и не позволит отменить решение суда по безусловному основанию, установленному п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ. Для отмены судебного решения потребуется дополнительная мотивировка нарушений норм материального и / или процессуального права.

Введение ст. 50 ГПК РФ продиктовано, прежде всего, конечно, принципами состязательности и справедливости, а также принципами процессуальной экономии и судейского руководства. Предписывая суду назначить представителя, закон предусматривает основание для процессуальной активности суда. По мнению Е. Чесовского, основанием процессуальной активности суда, реализуемой в его инициативных действиях независимо от волеизъявления лиц, участвующих в деле, является прямое указание процессуального закона, его смысл либо возникшая в ходе рассмотрения дела необходимость, обусловленная задачами гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК РФ).

Результат судейской работы должен быть не только юридически выверенным, но и отвечать требованиям справедливости и разумности. Именно требованиями разумности, осмотрительности и заботливости объясняется необходимость применения ст. 50 ГПК РФ с целью выполнения задач гражданского судопроизводства. По мнению В. М. Шафирова, «реализация норм права без опоры на принципы, цели, задачи права ведет к искажению смысла законодательства, нарушает требования добросовестности, разумности и справедливости при решении юридических дел».

Таким образом, ст. 119 ГПК РФ и ст. 50 ГПК РФ — это не альтернативные процессуальные конструкции, позволяющие суду рассмотреть гражданское дело в случае неизвестности фактического места нахождения ответчика, а две дополняющие друг друга нормы, гарантирующие осуществление правосудия и стабильность судебного акта.

Конституционный Суд РФ также отметил, что ст. 50 ГПК РФ направлена на обеспечение осуществления правосудия на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 123 ч. 3 Конституции РФ) и не может рассматриваться как нарушающая конституционные права.

Второе критическое замечание (о неполном объеме полномочий представителя по назначению, не позволяющем ему эффективно защищать интересы представляемого лица) выявляет специфику этого судебного представительства и связанную с ней проблему устранения негативных моментов невозможности взаимодействия представителя и представляемого. Способы снятия остроты этой проблемы будут рассматриваться при дальнейшем исследовании. Однако сейчас отметим, что представительство отсутствующего ответчика может быть эффективным и при пассивной позиции представителя, не говоря уж об активном возражении против иска. Ведь если исходить из общего правила доказывания о том, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, то, по сути, и ответчик, и его представитель могут бездействовать в состязательном процессе, пока истец не представит достаточно доказательств основания его требований. «Бремя доказывания возлагается на ответчика, когда бездействие угрожает ему возникновением неблагоприятных последствий в виде признания истинности заявленных истцом утверждений». Также, не затрагивая сущности материально-правовых притязаний истца, активные процессуальные возражения представителя могут повлечь прекращение производства по конкретному иску или прекращение участия представляемого лица в качестве ответчика по делу. Таким образом, участие назначенного судом представителя может быть эффективным и при отсутствии его взаимодействия с представляемым им лицом путем простого слежения им в процессе за ненарушением прав представляемого лица. Здесь наблюдаем наиболее отчетливо такую названную В. М. Шерстюком задачу процессуального представительства, как предотвращение нарушения прав представляемого лица в процессе.

Следует согласиться с мнением О. Н. Диордиевой о возможности адвоката давать пояснения по делу, если его доверитель в деле не участвует. «Представитель, в том числе и адвокат, участвует в деле для его участия, а не для простого присутствия». О. Н. Диордиева отмечает, что адвокат, назначенный в порядке ст. 50 ГПК РФ, может заявить о сроке исковой давности, если он пропущен, что влечет отказ в иске, обратить внимание суда на спорность доказательств, которые представил истец, истребовать иные доказательства, дать правовую оценку исковых требований. Разрешение вопроса о возможностях адвоката по назначению «скорее всего, в правовой природе участия адвоката в процессе и обеспечения им соблюдения всех процессуальных прав ответчика. […] Права адвоката будут ограничены, но это не должно мешать ему отстаивать права отсутствующего ответчика. При таком рассмотрении дела исход его напрямую зависит от активности назначенного судом адвоката». О. К. Высоцкая также считает, что адвокат может активно участвовать в деле путем предъявления обоснованных возражений против требований другой стороны по делу, участвовать в доказательственной деятельности, подвергая сомнению доказательства, на которые ссылается другая сторона, опровергая мнение другой стороны и обращая внимание суда на недоказанность существенных для дела обстоятельств.

Судебная практика сегодня имеет немало примеров решений об отказе в удовлетворении исковых требований по делам с участием представителя ответчика, назначенного в порядке ст. 50 ГПК РФ.

Целесообразность и эффективность нормы ст. 50 ГПК РФ можно рассматривать и с точки зрения возрастания роли судебного представительства в целом в современном процессе, а также как еще один способ борьбы со злоупотреблением процессуальными правами.

По мнению судьи Верховного Суда Республики Татарстан Р. В. Шакирьянова, «в связи с переходом от следственной к состязательной модели гражданского процесса и снятием с суда обязанностей по доказыванию в исковом производстве и возложением бремени доказывания на стороны процесса возросло значение судебного представительства».

Толкуя норму ст. 50 ГПК РФ в широком смысле, И. В. Решетникова считает её важной по своей сути нормой. «Важным аспектом состязательности является обеспечение всех лиц, участвующих в деле, квалифицированной юридической помощью. Однако расслоение населения страны по имущественному признаку не позволяет значительной части граждан оплачивать услуги адвокатов. В этой связи ГПК РФ ввел ранее не существовавший институт — назначение представителей судом (ст. 50)». «Введение в гражданский процесс нормы, сходной с нормой о бесплатном оказании юридической помощи, существующей в уголовном процессе, вполне понятно и необходимо, поскольку продиктовано стремлением обеспечить конституционное право граждан на юридическую помощь. […] Для обеспечения реализации комментируемой статьи необходима разработка как порядка привлечения адвоката к участию в процессе, так и компенсационного механизма».

Случаи, когда ответчик, зная о судебном процессе, не принимает судебные извещения, отказывается от получения судебных повесток и вводит в заблуждение представителей почтовой службы, которые пришли вручить судебную повестку, можно рассматривать в качестве злоупотребления правом со стороны ответчика. В этих случаях было бы целесообразным предусмотреть применение ст. 50 ГПК РФ с целью пресечения злоупотреблений процессуальными правами, направленных на затягивание сроков рассмотрения дела. По мнению А. В. Юдина, в некоторых уважительных случаях (невозможности явки ответчика в суд вследствие длительной болезни, нахождения в командировке, а равно других обстоятельств, относящихся к уважительным причинам неявки) также было бы целесообразным применение ст. 50 ГПК РФ. Однако закон этого не предусматривает. В тоже время, применение нормы ст. 50 ГПК РФ в случаях невозможности извещения ответчика под его личную роспись в повестке или в случаях невозможности личного присутствия лица, участвующего в деле, в судебном заседании могло бы снизить количество отмененных решений по основанию нарушения прав юридически заинтересованного лица на участие в деле.

История процессуального права также показывает потребность гражданского судопроизводства в механизме, позволяющем суду назначить представителя. Институт процессуального представительства зародился из тех редких случаев, исключавших по объективным причинам возможность соблюдения принципа личной явки сторон, господствовавшего в древнем праве. Представитель мог быть назначен компетентным органом. Так, например, Н. Боголепов в своей работе приводит те немногие первоначальные исключения в римском праве из правила о недопустимости процессуального представительства, связанные с невозможностью личного присутствия в суде. К таким исключениям относились следующие:

1) представление в тяжбе частного лица с римским государством или муниципальным образованием интересов последних магистратом,

2) представление интересов лица, в отношении которого решается в суде вопрос о его свободе (либо само это лицо, находясь фактически в рабстве, требовало признания себя свободным, либо кто-то иной требовал признания этого лица рабом),

3) представление интересов лиц, страдающих психическим заболеваниями, и малолетних их опекунами и попечителями.

И. Б. Новицкий и И. С. Перетерский также отмечали, что только в период республики и в самых крайних случаях стало возможным действовать через представителей. В Институциях Юстиниана давался краткий очерк таких исключений. «Допускалось выступление представителей pro populo — за народ (выступал magistratus), pro libегtate — за свободу (assertor libertatis) и pro tutela — по опеке. Закон Гостилия (около 175 г. до н.э.) допустил представительство на суде за лиц, попавших в плен или отсутствующих по делам государства».

Необходимость осуществления судопроизводства с участием лиц, которые не могли юридически или фактически присутствовать в процессе, привела к возникновению в Древнем Риме института процессуального представительства. Причем во всех перечисленных случаях защитники (представители) назначались самим претором.

В России возможность назначения представителя в гражданском судопроизводстве отчетливо прослеживается после принятия Учреждения судебных установлений (далее — Учр. суд. уст.) и Устава гражданского судопроизводства (далее — Устав гражд. судопр.) 20 ноября 1864 г.

В соответствии со ст. 390 Учр. суд. уст., присяжные поверенные могли быть назначены для участия в гражданском деле советом присяжных поверенных на основании п. 4 и п. 5 ст. 367 Учр. суд. уст. (т. е. по просьбе самих тяжущихся, «пользующихся на суде правом бедности», и тяжущихся, обратившихся в совет с просьбою о назначении им поверенных согласно ст. 392 Учр. суд. уст.) или председателем суда на основании ст. 254 Устава гражд. судопр.

Согласно ст. 252 Устава гражд. судопр., поверенный имел право отказаться от принятой на себя обязанности представлять интересы другого лица в суде. Однако, если представляемый жил не в том городе, где находится суд, поверенный обязан был заявить об этом суду и самому представляемому в одно время. Суд определял срок, с которым связывал получение самим представляемым лицом извещения от поверенного об отказе. До истечения этого срока поверенный не был освобожден от своих обязанностей. Однако, руководствуясь ст. 254 Устава гражд. судопр., председатель суда мог освободить поверенного от его обязанности до истечения установленного судом срока и назначить вместо него присяжного поверенного, который и должен был представлять интересы отсутствующего участника дела до момента избрания последним себе нового представителя.

А. М. Нолькен, анализируя толкования этой статьи Сенатом, писал, что по существу содержащихся в ней правил она должна применяться ко всем случаям отказа поверенного от ведения дела; при этом из совокупности ст. 394, 390 Учр. суд. уст. и ст. 254 Устава гражд. судопр. следовало, что новый поверенный назначался председательствующим непосредственно, а не через Совет присяжных поверенных.

Существовал и третий, схожий с предписанием ст. 50 ГПК РФ, случай назначения представителя. Согласно ст. 390 Учр. суд. уст. и ст. ст.967¹–96714 Устава гражд. судопр., суд назначал представителей при исполнении судебных решений и принудительном исполнении по актам против ответчиков, место жительства которых неизвестно. «Если место пребывания должника не было обнаружено и по этой причине повестка не была ему вручена, взыскатель мог просить суд о назначении защитника для охраны (представления) интересов ответчика. Такое право было предоставлено сторонам Законом от 12 марта 1914 г., согласно которому обязанности защитника должника, место пребывания коего не обнаружено, исполнял присяжный поверенный, назначаемый судом».

Статьи 967¹–96714 были внесены в Устав гражд. судопр. значительно позднее, в 1914 г., и действовали непродолжительное время до принятия Декрета о суде №1, упразднившего всю существовавшую до него судебную систему. В связи с отсутствием достаточной практики применения рассматриваемой нормы в то время, сложно определить насколько это нормативное предписание было эффективно. Е. В. Васьковский в своем учебнике гражданского процесса отмечал следующее. Если место пребывания должника не удалось обнаружить, «взыскатель может просить о назначении защитника для охраны интересов ответчика (закон 12 марта 1914 г.). Защитник назначается из числа присяжных поверенных, а в случае затруднительности такого назначения — из числа частных поверенных, кандидатов на судебные должности или следующих лиц: заведующих имуществом или делами ответчика, имеющих доверенность его относительно имущества, против которого будут приняты исполнительные меры, состоявших поверенными ответчика по делу, по которому последовало исполняемое решение, а также родителей, супругов, детей и соучастников ответчика по процессу». Устав гражд. судопр. предусматривал особое расследование судом места пребывания ответчика, которое также могло быть поручено прокурору или возложено на взыскателя, назначенный судом защитник тоже обязан принять меры к разысканию должника.

Норма о назначении судом представителя должнику в исполнительном производстве существовала и в советском процессуальном законодательстве.

Первый Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1923 г. в ст. 15 устанавливал виды процессуального представительства. Однако в ней не было отдельно выделено представительство, вытекающее из ст. 259 ГПК РСФСР 1923 г., согласно которой «Если место жительства или место занятия должника неизвестно, и повестка в порядке ст. ст. 257 и 258 вручена быть не может, взыскатель может просить суд по месту исполнения о назна­чении официального представителя должника». Эта статья была расположена в части 5 ГПК РСФСР «Исполнение судебных решений и постановлений». Согласно ст. 257 ГПК РСФСР 1923 г., приступая к исполнению решения, судебный исполнитель доставлял должнику повестку об исполнении по общим правилам вручения повесток. В том случае, если должник принимал лично или че­рез представителя участие в деле, то в соответствии со ст. 258 ГПК РСФСР 1923 г., повестка об исполнении могла быть в течение месяца со дня решения послана по имеющемуся в деле суда адресу должника и считалась врученной, хотя бы должник в этом месте и не находился.

Под официальными представителями, упоминаемыми в ст. 259 ГПК РСФСР 1923 г., следовало понимать лиц, в установленном порядке назначаемых судом, а не лиц, занимающих какие-либо официальные должности. При этом суд мог назначить в качестве представителя должника любых граждан, не лишенных или не ограниченных в дееспособности, с соблюдением только ограничений, установленных ст. 208 Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, согласно которой не могли быть назначены лица, сами состоящие под опекой; лица, лишенные по суду гражданских прав (доброго имени, общественного доверия, семейных и имущественных прав); лица, интересы которых находятся в противоречии с интересами подопечного, и в особенности те, которые находятся с ними во враждебных отношениях.

Назначение официального представителя возможно было не только в стадии исполнения судебного решения, но и при разрешении споров в суде в тех случаях, когда суд, разрешая дело с применением ст. 72 ГПК РСФСР в связи с неизве­стностью места жительства ответчика, считал необходимым в интересах наиболее правильного и всестороннего выяснения всех обстоятельств дела при­влечь кого-либо к защите интересов отсутствующего ответчика. Назначение такого представителя отсутствующего ответчика или должника суду следовало производить из лиц, наиболее близких к представляемому, определяя их в случае необходимости через соответствующие органы. Полномочия этого представителя, действующего не по доверенности, а по назначению, ограничивались пределами, установленными ст. 18 ГПК РСФСР 1923 г, дающими достаточно средств для защиты интересов отсутствующего ответчика и должника. Согласно ст. 18 ГПК РСФСР 1923 г. представитель имел право на совершение всех процессуальных действий, кроме окончания дела миром, пере­дачи спора в третейский суд, признания, отказа полностью или частично от исковых требований, передачи полномочия другому лицу и получения имущества или денег.

ГПК РСФСР 1964 г. не содержал подобных норм о назначении представителя как ГПК РСФСР 1923 г. Но не только это обстоятельство позволяет говорить некоторым авторам о новизне ст. 50 ГПК РФ. Статьи 967¹–96714 Устава гражд. судопр. 1864 г. и ст. 259 ГПК РСФСР 1923 г., прежде всего, были рассчитаны на защиту должника уже при исполнении судебного решения, хотя и могли быть применены судом при рассмотрении гражданского дела; ст. 50 ГПК РФ имеет своей первичной целью обеспечение действия принципов состязательности и равноправия непосредственно в гражданском судопроизводстве. Данное обстоятельство позволяет говорить, что рассматриваемая в работе норма ст. 50 ГПК РФ должна быть более востребована в современных условиях развития экономики и законодательства России по сравнению с предшествующими, схожими с ней нормами отечественного гражданского процессуального права. Норма ст. 50 ГПК РФ «в условиях фактического отсутствия в процессе одной из сторон направлена на обеспечение реального действия принципов состязательности и равноправия сторон (ст. 123 Конституции РФ, ст. 12 ГПК РФ) путем восстановления баланса процессуальных сил за счет соответствующей активности адвоката».

Зарубежное законодательство имеет примеры назначения судом представителя. В английском гражданском процессе «в тех случаях, когда лицо или лица, участвующие в деле, не могут быть найдены или их трудно обнаружить, производство осуществляется с привлечением представителей интересов этих лиц, которые назначаются судом по ходатайству лица, желающего выполнять функции представителя, либо стороны. Это положение применимо в том числе в делах о доверительном управлении недвижимостью (п. 19.7 ПГС Англии). Тем самым обеспечивается состязательность процесса, являющаяся в гражданском судопроизводстве Англии основным гарантом полноты и объективности исследования обстоятельств спора».

Намерения законодателя при установлении нормы ст. 50 ГПК РФ и краткий исторический анализ существования схожих с ней предписаний показывают, что в представительстве по назначению суда отчетливо проявляются обе основные и факультативная цель судебного представительства.

Не изменились каким-либо существенным образом ни по качественным, ни по количественным характеристикам полномочия назначенного представителя по сравнению с представительством в целом. Наоборот, ограничилась возможность использования общих полномочий (как будет показано далее) по сравнению с законным и договорным представительством. Эти же обстоятельства не позволяют говорить, что у представительства по назначению суда появились какие-то иные новые цели. Законодатель не ставит представителю по назначению цель замещения ответчика в материально-правовых отношениях или восполнение процессуального статуса ответчика, не ставит целью фактическое замещение лица. Иными словами, представитель по назначению суда не замещает ни субъекта права, ни субъекта правоотношения, если исходить из концепции Е. В. Михайловой «субъект права — есть человек определенного вида и качества — гражданин, апатрид, коллектив граждан, государство. Субъект правоотношения — есть истец, ответчик, третье лицо».

Замещение отсутствующего участника процесса профессиональным представителем с распространением на представителя всего объема процессуального статуса представляемого участника, на наш взгляд, невозможно. Это подтверждает и теория доказательств и доказывания. Представитель не является источником доказательств, его объяснения нельзя приравнять к объяснениям представляемой им стороны. Он не обладает сведениями о фактах в том объеме, которым владеет сам участник спорного материального отношения. Фактическое замещение представляемого в процессе, т. е. простое присутствие одного лица вместо другого, лишено процессуального смысла, поскольку не отвечает целям судебного профессионального представительства.

Итак, представитель по назначению, так же как и всякий процессуальный представитель в отсутствии доверителя, может совершать от имени и в интересах представляемого лица процессуальные действия. Более (далее) этого предела замещение невозможно. Представитель по назначению суда не замещает участника материального правоотношения, не замещает участника процессуального правоотношения, т. е. не становится процессуальным ответчиком, и его роль не сводится к фактическому формальному присутствию вместо отсутствующего ответчика. Представитель по назначению, кроме совершения от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий, так же как и всякий процессуальный представитель, следит за ненарушением процессуальных и материальных прав представляемого, пытается добиться для него наиболее благоприятного судебного решения. В связи с фактическим отсутствием представляемого лица, невозможности взаимодействия представляемого и представителя, представитель по назначению не может оказать представляемому такой вид юридической помощи как юридическая консультация, совет. Само слово «помогать» требует наличия субъекта (кому помогать) и объекта (в чем помогать). Поскольку в рассматриваемой ситуации представляемое лицо никаких процессуальных действий самостоятельно не совершает, то и задача оказания ему юридической помощи в виде консультации здесь не преследуется.

Отсюда можно сделать вывод, что задачи судебного представительства по назначению сокращаются. Задачами представительства по назначению суда остаются: во-первых, предотвращение нарушений процессуальных прав представляемого лица, во-вторых, совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, в-третьих, достижение вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого.

В качестве итога по данному разделу можно отметить следующее. Понятие «судебное (процессуальное) представительство» юридически многозначно. Его можно определять и через институт гражданского процессуального права, и через понятие правоотношения, и через саму деятельность представителя. Для целей дальнейшего исследования наиболее предпочтительным является понимание представительства как правоотношения, поскольку это позволит максимально выделить его отличительные черты.

Появление в гражданском судопроизводстве представительства по назначению суда вызывает необходимость уточнения сложившихся взглядов о целях судебного представительства. В качестве основных целей судебного представительства предлагаем выделять обеспечение участия лица в суде через другое лицо (представителя) и юридическую поддержку (оказание юридической помощи), в качестве факультативной цели — содействие достижению целей правосудия. Все эти цели отчетливо проявляются в представительстве по назначению суда и определяют следующие его задачи: во-первых, предотвращение нарушений прав представляемого лица, во-вторых, совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, в-третьих, достижение вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого.

§2. Установленные законодательством Российской Федерации случаи назначения представителя

ГПК РФ называет только один случай представительства по назначению — представительство ответчика, место жительства которого неизвестно, но поясняет, что он не единственный, делая отсылку на иные федеральные законы.

К таким другим случаям, по всей вероятности, следует относить все установленные федеральным законодательством случаи обязательного участия представителя в гражданском судопроизводстве, если участник процесса его не имеет. В настоящее время количество их незначительно. С учетом изложенного вполне определенно можно выделить лишь два случая для назначения представителя судом в гражданском судопроизводстве:

1) по делам искового производства в случае неизвестности места жительства ответчика;

2) по отдельным делам особого производства при наличии обстоятельств, вызывающих сомнение в дееспособности лица.

Кроме этого, некоторые авторы полагают, что назначение представителя судом может иметь место по любому гражданскому делу в соответствии со ст. 26 Закона об адвокатской деятельности, т. е. гражданам, имеющим право на бесплатную юридическую помощь. Например, по обоснованному мнению Р. В. Шакирьянова, если гражданин, принадлежащий к одной из перечисленных в ст. 26 этого закона групп, в судебном заседании по делу выразит желание иметь представителя, суд обязан обеспечить его адвокатом на основании ст. 50 ГПК РФ. С учетом изменения ст. 26 Закона об адвокатской деятельности Федеральным законом от 21 ноября 2011 г. №326-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» полагаем, что теперь речь может идти о категориях граждан, перечисленных в ст. 20 Закона о бесплатной юридической помощи.

Более того, Р. В. Шакирьянов и другие авторы утверждают, что в юридической литературе обоснованно существует мнение о том, что суд должен применить правило ст. 50 ГПК РФ по любому делу, если необходимо обеспечить стороне квалифицированную юридическую помощь и реальное действие принципа состязательности в случае отсутствия у стороны средств на оплату услуг адвоката. Обоснованием этого является как ст. 48 Конституции РФ, так и Закон об адвокатской деятельности, а также возможность применения судом аналогии закона (ч. 4 ст. 1 ГПК РФ). С такой позицией сложно не согласиться. «Суд обязан не только исполнять выраженные в прямой форме императивные предписания закона, но и в полной мере использовать предоставленные ему полномочия для осуществления возложенных на него функций, когда этого требуют права и законные интересы участников процесса, а также других лиц».

Как справедливо отметила А. В. Малюкина, в науке отсутствует единство взглядов на область применения ст. 50 ГПК РФ. Полагаем, что формулировка ст. 50 ГПК РФ позволяет толковать рассматриваемую норму и в узком смысле, и в широком смысле. В узком смысле ст. 50 ГПК РФ требует назначения судом представителя только в случаях, прямо оговоренных в законе. Широкое толкование в аспекте ст. 48 Конституции РФ, ч.4 ст. 1 ГПК РФ позволяет суду назначить представителя лицу для обеспечения его права на квалифицированную юридическую помощь во всех случаях, в том числе и если это лицо не имеет средств к оплате услуг адвоката.

Рассмотрим указанные случаи подробнее, чтобы выяснить, действительно ли все они могут относиться к представительству по назначению суда.

Первый случай охватывается ст. 50 ГПК РФ — представительство ответчика, место жительства которого неизвестно. Каким образом складывалась практика применения этой нормы? В Информационном письме по результатам обобщения Верховным Судом Республики Татарстан рассмотренных в 2003 — 2004 годах гражданских дел с участием адвокатов, назначенных судом в качестве представителей ответчиков на основании ст. 50 ГПК РФ, судами общей юрисдикции Республики Татарстан приводятся следующие данные. Адвокаты в качестве представителей ответчиков назначались судами лишь в связи с неизвестностью фактического места жительства последних. Судами общей юрисдикции Республики Татарстан в 2003 году и за 8 месяцев 2004 года рассмотрено 861 гражданское дело с участием назначаемых судом адвокатов. С применением ст. 50 ГПК РФ рассмотрены дела следующих категорий: жилищные — 774 дела (из них 762 дела — о расторжении договора найма жилого помещения); о возмещении материального ущерба — 11 дел; о лишении родительских прав — 49 дел; о признании безвестно отсутствующим — 5 дел; о взыскании долга — 17 дел; об установлении отцовства — 2 дела; о расторжении брака — 2 дела; о взыскании недоимки по земельному налогу — 1 дело.

Среди этого перечня дел вызывает сомнение использования представительства по назначению в делах о признании гражданина безвестно отсутствующим (а также об объявлении его умершим). На это обращает внимание Р. В. Шакирьянов, мотивируя тем, что на основании ст. 50 ГПК РФ адвокат должен представлять интересы ответчика, т.е. стороны в исковом производстве, в других видах гражданского производства — производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений, особом производстве –ответчик как процессуальная фигура отсутствует, поэтому применение ст. 50 ГПК РФ в таких случаях необоснованно.

На наш взгляд, по этим двум категориям дел особого производства (признание гражданина безвестно отсутствующим или умершим) назначение представителя не требуется, поскольку они уже сами по себе вызваны неизвестностью места нахождения физического лица. При этом речь идет не о каком-то конкретном праве лица, признаваемого судом безвестно отсутствующим или умершим, а об установлении правового статуса этого лица, который может повлиять на широкий круг разнообразных прав и обязанностей. Цель защиты прав и интересов лица, в отношении которого не только неизвестно его местонахождение, но и неизвестно: жив ли вообще этот человек, достигается не назначением ему в процессе представителя, а самой процедурой особого судопроизводства.

По таким категориям дел назначаемый представитель лишен возможности выразить свою позицию равно как «за», так и «против» заявленных требований о признании гражданина безвестно отсутствующим (умершим). Адвокат, участвуя в деле, мог бы исследовать доказательства и решать вопрос об обоснованности требования, но в этих случаях он дублировал бы роль суда в установлении факта, что вряд ли оправдано с точки зрения процессуальной экономии. Так, в 2009 году в суде Железнодорожного района г. Воронежа было рассмотрено дело по заявлению ГУЗ «Воронежский областной специализированный дом ребенка» в интересах несовершеннолетнего С. Ф. о признании гражданина (матери несовершеннолетнего С.Т.) безвестно отсутствующим. Заинтересованным лицом указан отдел образования администрации Борисоглебского городского округа Воронежской области. С.Т. заключила договор о временном пребывании ребенка в специализированном доме ребенка, однако впоследствии с заявлениями о продлении срока такого пребывания не обращалась, несмотря на неоднократные её извещения администрацией детского дома по месту жительства. Как указал заявитель, розыск её органами милиции результата не дал. Определением суда о подготовке дела С.Т. был назначен представитель, поскольку место жительства заинтересованного лица С.Т. неизвестно. Исполнение определения в этой части было поручено адвокатской консультации Железнодорожного района г. Воронежа. В судебном заседании, заявляя свою позицию, и впоследствии в судебных прениях, адвокат по назначению С. Е. полагался на усмотрение суда. Из протокола судебного заседания следует, что представитель в процессе вел себя пассивно: вопросов не задавал, ходатайств не заявлял, свое мнение по существу заявления не высказывал. Решением суда заявленные требования были удовлетворены, и С. Т. признана безвестно отсутствующей. По заявлению адвоката С. Е. об оплате труда за один день в размере 1100 руб. с учетом индексации в 1,085%, суд вынес определение об оплате за один день занятости адвоката в размере 1100 руб. На примере этого дела видно, что роль адвоката сводилась к формальному присутствию и затраты на оплату труда адвоката не были оправданы.

Прежде чем применить ст. 50 ГПК РФ в каждом конкретном гражданском деле, суд должен установить факт неизвестности места жительства (места пребывания) ответчика и лишь потом назначить ему представителя. Возвращение судебного письма, направленного ответчику, с отметкой почтового органа «истек срок хранения» само по себе не подтверждает факт неизвестности места жительства ответчика. Признание лица безвестно отсутствующим в порядке особого производства, в силу преюдициальности судебных актов, может служить основанием для назначения этому лицу представителя в ином гражданском деле.

Однако, что касается иных категорий дел особого производства, то здесь, на наш взгляд, не следует спешить делать выводы о нецелесообразности назначения представителя заинтересованному лицу. Нельзя не учитывать, что в особом производстве, несмотря на отсутствие спора о праве гражданском, возможно наличие иного спора, например, спора о юридическом факте.

По мнению Д. М. Чечота, особое производство нельзя характеризовать как «бесспорное». «Поскольку устанавливаемый в порядке особого производства факт не является очевидным, постольку на рассмотрении суда могут оказаться противоречивые доказательства, противоположные суждения относительно существования факта и т. п. Во всех подобных случаях суд должен убедиться в существовании или несуществовании фактов, проверив и сопоставив доказательства, выявив противоречия в суждениях спорящих заинтересованных лиц, т. е. фактически устранив „спорность“ искомых фактов и обстоятельств».

С этим согласен и А. Т. Боннер: «Анализ гражданского процессуального законодательства и практики его применения показывает, что многие дела особого производства заведомо носят двусторонний, а поэтому спорный характер». Двусторонними и спорными являются дела, связанные с изменением правового статуса гражданина (глава 31 ГПК РФ), дела об объявлении несовершеннолетнего полностью дееспособным (эмансипация), дела о внесении исправлений или изменений в записи актов гражданского состояния (глава 36 ГПК РФ), дела по заявлениям о совершенных нотариальных действиях или об отказе в их совершении (глава 37 ГПК РФ). Спор может возникнуть по делам об усыновлении (удочерении) между потенциальными усыновителями и родителями (родителем) ребенка по поводу наличия фактов, сформулированных в ст. 130 Семейного кодекса Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. №223-ФЗ (в ред. от 2 июля 2021 г.) (далее — СК РФ), и их юридической оценки, т.е. спор о факте, неразрывно связанный со спором о праве на усыновление. «С процессуальной точки зрения, а порой и по существу спорными являются дела о признании гражданина недееспособным и о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар или о продлении срока принудительной госпитализации гражданина, страдающего психическим расстройством (главы 31, 35 ГПК РФ)». Глава 35 ГПК РФ ныне утратила силу в связи с введением в действие Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации (далее — КАС РФ). Не бесспорный характер могут приобретать и традиционно представляющиеся бесспорными дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение, о признании гражданина безвестно отсутствующим или объявлении гражданина умершим.

Таким образом, заведомо двусторонний и спорный характер дел особого производства, а также преюдициальная связь судебных актов являются аргументами целесообразности назначения представителя по иным категориям дел особого производства (за исключением дел о признании гражданина безвестно отсутствующим или умершим).

По мнению Р. В. Шакирьянова, с применением ст. 50 ГПК РФ не могут быть рассмотрены и дела в порядке заочного производства. Основанием для заочного производства, согласно ст.233 ГПК РФ, является неявка в судебное заседание ответчика, извещенного о времени и месте судебного заседания, не сообщившего о причинах неявки и не просившего о рассмотрении дела в его отсутствие.

Следует согласиться с мнением Р. В. Шакирьянова в части отсутствия необходимости и возможности назначения представителя ответчику в заочном производстве. По этому вопросу прослеживается официальная позиция судебных органов. Так, в Справке обобщения практики рассмотрения судами Астраханской области дел по спорам, связанным с охраной прав и интересов несовершеннолетних в 2006 году, приводится случай вынесения заочного решения Черноярским районным судом по иску администрации дома-школы №2 к Г., место нахождения которого установить не удалось, и дело было рассмотрено с назначением адвоката. Применительно к этому случаю разъяснено, что «рассмотрение дела в порядке заочного производства подразумевает обязательное извещение ответчика и неизвестность места нахождения ответчика исключает возможность рассмотрения дела в заочном порядке».

Автором ранее было проведено анкетирование мировых и районных судей Воронежской области по вопросам применения ими в 2007 году ст. 50 ГПК РФ, а в 2010 году было проведено анкетирование только мировых судей по делам 2009 года. Анкетирование осуществлялось путем направления списка вопросов по электронной почте в адрес районных судов и мировых судей. К сожалению, в нем в 2008 году приняли участие всего только 37 судей, из которых 12 — мировые судьи и 25 — судьи федеральных районных судов. Из всех участников анкетирования в 2007 году лишь 18 судей назначали представителей в порядке ст. 50 ГПК РФ (4 мировых судей и 14 районных судей). Но, обобщая результаты проведенного анкетирования, можно сделать определенные выводы по категориям рассматриваемых дел, активности и позиции назначенных представителей, о результатах рассмотрения дел.

Так, мировые судьи в 2007 году назначали представителей (адвокатов) в исковом производстве по делам о взыскании недоимки по налогам (7 дел), о расторжении брака (3 дела), о взыскании долга (1 дело), о возмещении материального ущерба (1 дело). Судьи федеральных районных судов в 2007 году назначали представителей в исковом производстве по делам, вытекающим из жилищных правоотношений (25 дел), по делам о лишении родительских прав (4 дела), по делам о взыскании долга (4 дела), об установлении отцовства (1 дело), о возмещении материального ущерба (2 дела). Назначение представителей в производстве по делам, вытекающим из публичных правоотношений, по делам особого производства (о признании гражданина безвестно отсутствующим или об объявлении гражданина умершим, о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар и принудительном психиатрическом освидетельствовании, о признании лица, страдающего психическим заболеванием, недееспособным, по жалобам лиц в связи с оказанием им психиатрической помощи), по делам, рассмотренным в порядке заочного производства, а также малообеспеченному участнику процесса (ст. 26 Закона об адвокатской деятельности) по результатам анкетирования не выявлено.

В анкетировании мировых судей в 2010 году по вопросам практики применения ст. 50 ГПК РФ в 2009 году приняло участие большее количество мировых судей: 27 человек (всего в Воронежской области на тот момент было 110 мировых судей). По результатам было выявлено, что мировые судьи в 2009 году (14 человек из 27 участвующих) назначали адвокатов в исковом производстве по 32 делам, в том числе по делам о взыскании коммунальных платежей (6), о расторжении брака (11), о взыскании долга (9), о взыскании недоимок по налогам (4), по делам, вытекающим из жилищных правоотношений (1), по иным категориям дел (1). Из указанного количества одно дело было рассмотрено в заочном порядке. Назначение представителя малообеспеченному участнику процесса по результатам анкетирования за 2009 год не выявлено.

Рассматриваемый случай неизвестности места нахождения ответчика необходимо отличать от иных случаев неизвестности места нахождения лица, которые также влекут за собой необходимость представительства его интересов. В ч. 2 ст. 52 ГПК РФ предусматривается, что в гражданском деле, в котором должен участвовать гражданин, признанный в установленном порядке безвестно отсутствующим, в качестве его представителя выступает лицо, которому передано в доверительное управление имущество безвестно отсутствующего.

Здесь неизвестность нахождения лица влечет более серьезные последствия, связана с юридической неопределенностью правового положения этого гражданина и закрепляется в судебном решении. Представителем является доверительный управляющий, определяемый органом опеки и попечительства. Им может быть не только адвокат и даже не обязательно юрист. В данном случае, действительно, имеются признаки законного представительства. Однако действует доверительный управляющий на основании договора о доверительном управлении, заключаемого им с органом опеки и попечительства и решения суда о передаче ему имущества гражданина, признанного безвестно отсутствующим. В случае возникновения необходимости судебного разбирательства в отношении имущества безвестно отсутствующего лица (что часто возникает по его обязательствам), его представителем в деле должен быть доверительный управляющий. Поэтому можно усмотреть сходство представительства интересов гражданина, признанного безвестно отсутствующим, назначенным органами опеки и попечительства доверительным управляющим с представительством интересов ответчика, местожительство которого неизвестно, назначенным ему судом адвокатом. Однако первая ситуация находится в области материальных правоотношений, тогда как вторая — в области процессуальных правоотношений.

К представительству по назначению в материальном праве можно отнести и случай представительства интересов наследника, который еще неизвестен, в отношении открывшегося наследства. Здесь не только неизвестно место жительства наследника и его статус, но неизвестно само лицо. В этом случае, согласно п. 1 ст. 1173 Гражданского кодекса Российской Федерации часть третья от 26 ноября 2001 г. №146-ФЗ (в ред. от 1 июля 2021 г.) (далее ГК РФ Ч.3), если в составе наследства имеется имущество, требующее не только охраны, но и управления (предприятие, доля в уставном (складочном) капитале корпоративного юридического лица, пай, ценные бумаги, исключительные права и тому подобное), нотариус в соответствии со ст. 1026 ГК РФ Ч.3 в качестве учредителя доверительного управления заключает договор доверительного управления этим имуществом. Доверительный управляющий и будет выполнять функции судебного представителя.

Таким образом, можно говорить о существовании представительства по назначению и в материальном гражданском праве, которое в свою очередь может служить основанием возникновения отношений процессуального представительства. В то же время представительство по назначению суда, относящееся к сфере процессуального права, обладает своей спецификой и поэтому требует отдельного исследования.

Второй случай, с которым законодатель связывает необходимость назначения представителя, вызван субъективными факторами, связанными с сомнением судьи в дееспособности лица. Анализируя законодательство, можно усмотреть, что обязательное участие представителя необходимо также в делах по жалобам лиц в связи с оказанием им психиатрической помощи; о принудительной госпитализации в психиатрический стационар; о признании лица, страдающего психическим заболеванием, недееспособным (ст. 304 ГПК РФ (действовала до 15 сентября 2015 г.), ст. 277 КАС РФ; ч. 1 ст. 48, ч. 3 ст. 34 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» от 2 июля 1992 г. №3185—1 (в ред. от 30 декабря 2021 г.) (далее — Закон о психиатрической помощи). В настоящее время, согласно ч. 6 ст. 277 КАС РФ при отсутствии у гражданина, в отношении которого решается вопрос о госпитализации в недобровольном порядке или о продлении срока госпитализации в недобровольном порядке, представителя суд назначает ему адвоката в качестве представителя в порядке, установленном ч. 4 ст. 54 КАС РФ. Последняя указанная норма является аналогом нормы ст. 50 ГПК РФ. В соответствии с ч. 4 ст. 54 КАС РФ в случае, если у административного ответчика, место жительства которого неизвестно, либо у административного ответчика, в отношении которого решается вопрос о госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке или о психиатрическом освидетельствовании в недобровольном порядке, нет представителя, а также в других предусмотренных федеральным законом случаях суд назначает в качестве представителя адвоката.

Практику применения ст. 50 ГПК РФ при рассмотрении конкретных дел о принудительной госпитализации в психиатрический стационар судами Саратовской области приводит в своей работе И. А. Табак. По её мнению, такая практика оправдана и очевидна целесообразность применения ст. 50 ГПК РФ в неисковых видах судопроизводства.

Объективным обстоятельством, определяющим необходимость представительства в гражданской юрисдикции, служит отсутствие или ограничение дееспособности участника процесса. Бесспорно, например, что для недееспособных и ограниченно дееспособных граждан, участвующих в деле в качестве стороны или третьего лица, представительство в гражданском судопроизводстве является обязательным. Отсутствие дееспособности у этих участников процесса восполняется дееспособностью их законных представителей. Однако в некоторых случаях, на наш взгляд, основанием назначения представителя могло бы служить сомнение суда в способности лица самостоятельно представлять свои интересы в суде. Это касается лиц, хотя официально и не признанных недееспособными, но страдающих психическими заболеваниями. Таким образом, вторая причина обязательного участия представителя (следовательно, и его назначения в случае отсутствия у участника процесса), которую можно вывести из анализа законодательных актов, связана с вопросом о дееспособности лица, страдающего психическим заболеванием. В отношении лиц, страдающих психическими заболеваниями, но не лишенных дееспособности, можно определить следующие случаи участия в гражданском или административном судопроизводстве:

— обжалование лицом, которому оказывалась психиатрическая помощь, действий медицинских работников, иных специалистов и органов, связанных с её оказанием;

— решение вопроса о принудительной госпитализации лица в психиатрический стационар;

— решение вопроса о признании лица, страдающего психическим заболеванием, недееспособным.

Согласно ч. 1 ст. 48 Закона о психиатрической помощи, жалобы на действия медицинских работников, иных специалистов, работников социального обеспечения, а также врачебных комиссий, ущемляющие права и законные интересы граждан при оказании им психиатрической помощи, рассматриваются судом в порядке, предусмотренном законодательством РФ. При этом участие в рассмотрении жалобы представителя этого лица обязательно. Расходы, связанные с рассмотрением жалобы в суде, несет государство. Следовательно, если у этого лица отсутствует представитель, в том числе законный, и это лицо не выражает намерение иметь по делу своего представителя, суд должен назначить адвоката в качестве представителя указанного лица.

Помощь профессионального представителя особенно требуется при рассмотрении заявления о принудительной госпитализации. Согласно ч. 3 ст. 34 Закона о психиатрической помощи, участие в рассмотрении заявления представителя лица, в отношении которого решается вопрос о госпитализации, обязательно. Преображенский районный суд г. Москвы 13 февраля 2012 г. принял решение о госпитализации И. в психиатрический стационар — Психиатрическую больницу №4 г. Москвы без ее добровольного согласия для обследования и лечения с участием назначенного ей в порядке ст. 50 ГПК РФ представителя. Решение было оставлено в силе апелляционным определением Московского городского суда от 27 апреля 2012 г. Представитель по назначению может обжаловать в апелляционном порядке решение суда о принудительной госпитализации. Адвокат Ф., действующая в качестве представителя по назначению суда, обжаловала в апелляционном порядке решение Симоновского районного суда г. Москвы от 1 марта 2012 г. о принудительной госпитализации Г. в Психиатрическую клиническую больницу №1 им. Н. А. Алексеева. Апелляционным определением Московского городского суда от 26 апреля 2012 г. по делу №11—4817 жалоба была оставлена без удовлетворения.

Представляется, что рассмотренными случаями право лица, которому оказывается психиатрическая помощь, иметь представителя по назначению не ограничивается. В ч. 2 ст. 5 Закона о психиатрической помощи установлено право лица, страдающего психическими расстройствами, при оказании ему психиатрической помощи на получение помощи адвоката, законного представителя или иного лица в порядке, установленном законом. Часть 3 ст. 7 Закона о психиатрической помощи предусматривает возможность осуществления защиты прав и законных интересов гражданина при оказании ему психиатрической помощи адвокатом, а также работником государственного юридического бюро или иного лица, уполномоченных государственным юридическим бюро оказывать бесплатную юридическую помощь. А в ст. 16 рассматриваемого Закона государство гарантирует консультации по правовым вопросам и другие виды юридической помощи в психиатрических и психоневрологических учреждениях. На основании рассмотренных норм, на наш взгляд, можно прийти к выводу, что если в судебном заседании при рассмотрении перечисленных выше дел возникает сомнение в психической полноценности лица, то при отсутствии у него представителя ему судом должен назначаться профессиональный представитель.

Как уже отмечалось, аргументом назначения представителя лицу, страдающему психическим заболеванием, является заведомо двусторонний и спорный характер дел особого производства. По мнению А. Т. Боннера, спорность многих дел о признании гражданина недееспособным судом не выявляется вследствие неудачной формулировки ч. 1 ст. 284 ГПК РФ (речь идет о первоначальной редакции этой нормы). «В результате такой формулировки граждане, страдающие психическими расстройствами, вызываются в судебное заседание крайне редко, что в конечном итоге порой приводит к нарушению их интересов. Между тем вопрос, стоящий перед судом, слишком важен, чтобы без крайней к тому необходимости его можно было решать в отсутствие заинтересованного лица».

А. Т. Боннер считал более удачно сформулированной ч. 1 ст. 304 ГПК, которая позволяла безотносительно к состоянию здоровья гражданина участвовать или хотя бы присутствовать ему в судебном заседании по делу, касающемуся его правового статуса и личной свободы.

Еще в 2009 году это справедливое положение нашло свое отражение в постановлении Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. Конституционный Суд РФ также отметил двусторонний и спорный характер дел о признании гражданина недееспособным. «Дело о признании гражданина недееспособным отнесено к делам, рассматриваемым в порядке особого производства (глава 31 ГПК РФ). Хотя в таких делах, с учетом их специфики, стороны в обычном процессуальном смысле отсутствуют, тем не менее, интересы участников разбирательства могут быть разнонаправленными и как таковые подлежат защите и отстаиванию посредством универсального принципа состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве (статья 123 часть 3 Конституции Российской Федерации)».

Конституционный Суд признал необходимость дополнительных гарантий судебной защиты для лиц, страдающих психическими заболеваниями. Лицо, страдающее психическим расстройством, может быть лишено свободы в целях принудительного лечения только по судебному решению в порядке, установленном законом. Данное положение «предполагает, что предоставляемая такому лицу судебная защита должна быть справедливой, полной и эффективной, включая обеспечение ему права на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе права пользоваться помощью выбранного им самим адвоката (статья 48 Конституции РФ), а ограничения, связанные с процедурами признания лица недееспособным, должны отвечать критериям разумности и соразмерности». На наш взгляд, здесь, по правилам логики, следует вывод, что если сам гражданин не выбрал себе адвоката (представителя), то представитель должен быть ему назначен судом.

Конституционный Суд отмечает, что «закон не устанавливает, в какой процедуре и на основании каких критериев определяется, возможна ли (или невозможна) личная явка гражданина в судебное заседание, извещается ли он о времени и месте слушания дела, должен ли суд обеспечить гражданину возможность использовать иные средства для распоряжения на равных основаниях с другими лицами, участвующими в деле, процессуальными правами, например путем назначения ему адвоката для обеспечения квалифицированной юридической помощи». Такая неопределенность допускает неоднозначное истолкование и, следовательно, произвольное применение положения ч. 1 ст. 284 ГПК РФ, тем самым нарушается общеправовой принцип формального равенства, закрепленный статьей 19 части 1 и 2 Конституции РФ.

Изложенное не позволяет согласиться с мнением Н. Ф. Никулинской о том, что «установление судом того, что имеется предположение о наличии у человека психического расстройства, не является установлением факта или состояния, поскольку такое предположение само по себе не порождает никаких правовых последствий». В гражданском процессе установление психического расстройства у лица, участвующего в деле, согласно позиции Конституционного Суда РФ, требует предоставления такому лицу дополнительных гарантий обеспечения его права на справедливый состязательный процесс.

Федеральным законом от 6 апреля 2011 г. №67-ФЗ «О внесении изменений в Закон Российской Федерации „О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании“ и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» в ст. 284 ГПК РФ были внесены изменения, суть которых в повышении гарантий на участие в судебном разбирательстве лиц, в отношении которых решается вопрос о признании их недееспособными. Теперь гражданин, в отношении которого рассматривается дело о признании его недееспособным, должен быть вызван в судебное заседание, если его присутствие в судебном заседании не создает опасности для его жизни или здоровья либо для жизни или здоровья окружающих, для предоставления ему судом возможности изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей. В случае, если личное участие гражданина в проводимом в помещении суда судебном заседании по делу о признании гражданина недееспособным создает опасность для его жизни или здоровья либо для жизни или здоровья окружающих, данное дело рассматривается судом по месту нахождения гражданина, в том числе в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, или стационарном учреждении социального обслуживания для лиц, страдающих психическими расстройствами, с участием самого гражданина. Нормативно также закреплено право таких граждан лично либо через выбранных им представителей обжаловать соответствующее решение суда в апелляционном порядке, подать заявление о его пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам, обжаловать соответствующее решение суда в кассационном и надзорном порядке, если суд первой инстанции не предоставил этому гражданину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей.

Таким образом, назначение представителя судом во втором случае выводится из анализа правовых норм. Такая позиция может быть не всегда очевидна для правоприменителя и поэтому требует четкого закрепления.

Примером, на наш взгляд, спорного толкования указанных норм права является решение Мотовилихинского районного суда г. Перми от 10 января 2013 г., которым удовлетворены исковые требования открытого акционерного общества «Сбербанк России» в лице Пермского отделения о взыскании задолженности по кредитному договору с О., который на момент судебного разбирательства находился на принудительном лечении в психиатрической больнице. Это решение было оставлено в силе определением Пермского краевого суда от 10 апреля 2013 г. по делу №33—3107/2013, указавшему, что ст. 7 Федерального закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» касается защиты прав и законных интересов гражданина при оказании ему психиатрической помощи и не содержит прямого указания на обязанность суда назначить адвоката лицу, находящемуся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре при рассмотрении гражданского дела в порядке ст. 50 ГПК РФ.

В названном случае ответчик, проходящий принудительное лечение в психиатрическом стационаре, так же как и в ранее приведенных примерах дел о принудительной госпитализации и в следующем примере рассмотрения гражданского дела, независимо от вида судопроизводства и категории гражданских дел не имеет реальной возможности участвовать в гражданском судопроизводстве по независящим от его воли причинам.

Решением Суздальского районного суда Владимирской области от 10 октября 2011 г. удовлетворены исковые требования Суздальского межрайонного прокурора: прекращено действие права К. на управление транспортными средствами и действие водительского удостоверения категории «A, B, C», выданного РЭО ГИБДД ОВД по Суздальскому району Владимирской области. В рассмотрении дела участвовал адвокат, назначенный судом в порядке ст. 50 ГПК РФ ответчику К., находящемуся на лечении в Костромской психиатрической больнице специализированного типа с интенсивным наблюдением. Представитель по назначению — адвокат О. возражала против удовлетворения иска, указывая на то, что К. имеет большой водительский стаж, и его состояние здоровья не является препятствием к правлению транспортными средствами. В последующем представитель по назначению — адвокат О. подала на судебное решение кассационную жалобу, в которой просила решение суда отменить, полагая его незаконным и необоснованным, основанным лишь на заключении комиссии экспертов и без установления других доказательств. В кассационной инстанции интересы ответчика К. представлял уже другой адвокат, назначенный в соответствии со ст. 50 ГПК РФ уже судом кассационной инстанции. Определением Владимирского областного суда от 22 ноября 2011 г. №33—3908/2011 решение Суздальского районного суда Владимирской области от 10 октября 2011 г. оставлено без изменения, кассационная жалоба — без удовлетворения.

Считаем, что ограничиваться только исследованными нормативными предписаниями, связанными с дееспособностью физических лиц, недостаточно. Предложения по расширению этой группы будут изложены в главе четвертой.

Из практики судов можно сделать вывод о возможности сочетания в одном деле двух оснований для назначения ответчику представителя судом. Решением Надымского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа от 23 июля 2013 г. удовлетворен иск Надымского городского прокурора, поданный в интересах неопределенного круга лиц к М. о прекращении права на управление транспортными средствами. Ответчику М., место жительство которого установить не удалось, судом был назначен представитель в порядке ст. 50 ГПК РФ. А основанием для удовлетворения иска послужило ухудшение здоровья водителя, препятствующее безопасному управлению транспортными средствами (ч. 1 ст. 28 Федерального закона от 10 декабря 1995 г. №196-ФЗ «О безопасности дорожного движения»): с 1997 г. М. неоднократно помещался в медицинский вытрезвитель; в 2003 году был взят под диспансерное наблюдение, снят в 2008 году в связи с ремиссией; в 2013 году на основании заключения врачебной комиссии вновь взят под диспансерное наблюдение в связи с диагнозом «синдром зависимости от алкоголя начальной стадии».

В качестве самостоятельных, как уже отмечалось, могут быть выделены случаи назначения судом представителя на основании ст. 26 Закона об адвокатской деятельности, т. е. гражданам, имеющим право на бесплатную юридическую помощь. Хотя здесь речь также ведется о назначении представителя судом, не следует забывать, что малообеспеченный участник процесса может самостоятельно выбрать себе представителя, определить объем его полномочий, согласовать с ним правовую позицию. Несовершеннолетний всегда имеет законных представителей. Здесь, в отличие от первых двух групп, может и должна проявляться воля самого представляемого, законного представителя несовершеннолетнего. И это существенное отличие ведет к отнесению случаев назначения судом представителя на основании ст. 26 Закона об адвокатской деятельности к договорному виду судебного представительства.

При толковании ст. 50 ГПК РФ в широком смысле с учетом положений ст. 48 Конституции РФ и ст. 26 Закона об адвокатской деятельности имеется возможность назначить адвоката в качестве представителя малообеспеченному лицу и иным лицам, которым государством гарантируется бесплатная юридическая помощь. Как уже отмечалось в первом параграфе, аналогичное положение существовало и в дореволюционном судопроизводстве. Согласно п. 4 ст. 367 Учр. суд. уст., совет присяжных поверенных имел право назначения поверенных по очереди для безвозмездного хождения по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности. На основании п. 5 ст. 367 и ст. 392 Учр. суд. уст. совет присяжных поверенных мог назначить поверенных и иному тяжущемуся, обратившемуся в совет с просьбою об этом, если тяжущийся не мог сам прибыть в город, где должно производиться его дело, или же не успевал сам договориться с местными присяжными поверенными на счет хождения по его делу.

Согласно п. 3 ст. 26 Закона об адвокатской деятельности (в ред. Федерального закона от 11 июля 2011 г. №200-ФЗ), а в настоящее время в соответствии с п. 6 ч. 1 ст. 20 Закона о бесплатной юридической помощи, право на получение всех видов бесплатной юридической помощи имеют несовершеннолетние, содержащиеся в учреждениях системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, и несовершеннолетние, отбывающие наказание в местах лишения свободы. Хотя назначение адвоката этой нормой не предусматривается, но нельзя и исключить такую возможность. При рассмотрении в судебном порядке самого вопроса о помещении несовершеннолетнего в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа или в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органов внутренних дел в соответствии с п. 2 ст. 28, п. 2 ст. 31.2 Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24 июня 1999 г. №120-ФЗ (в ред. от 14 июля 2022 г.) установлено обязательное участие адвокатов, а, следовательно, суд должен назначить несовершеннолетнему в качестве представителя адвоката, если у несовершеннолетнего его нет. Такие дела раньше рассматривались как судебные материалы по заявлению уполномоченных лиц, в настоящее время они рассматриваются путем обращения с административным исковым заявлением.

Оплата труда такого адвоката производится за счет средств федерального бюджета, тогда как оплата юридической помощи несовершеннолетним, содержащимся в учреждениях системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, и несовершеннолетним, отбывающим наказание в местах лишения свободы, производится за счет средств субъекта РФ.

Еще до появления КАС РФ Верховый Суд РФ в Обзоре судебной практики в ответе на вопрос об источнике оплаты юридической помощи адвоката, оказываемой им бесплатно при рассмотрении судом материала о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, указал о возможности назначения адвоката несовершеннолетнему в порядке ст. 50 ГПК РФ. «Совершивший общественно опасное деяние или административное правонарушение несовершеннолетний, в отношении которого решается вопрос о помещении в ЦВСНП, не является субъектом уголовно-правовых отношений. Вопрос о его временной изоляции решается в порядке гражданского судопроизводства с участием адвоката, назначаемого судом на основании ст. 50 ГПК РФ, что в данном случае является процессуальной гарантией, обеспечиваемой государством». В обоснование этой позиции, сославшись на ст. 31.2 Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24 июня 1999 г. №120-ФЗ, Верховный Суд РФ пояснил: «В целях соблюдения прав детей, не достигших совершеннолетия, материалы о помещении их в центры временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органов внутренних дел (ЦВСНП) рассматриваются судом. Наряду с несовершеннолетним, его родителями или иными законными представителями, прокурором, представителями центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органа внутренних дел, в судебной процедуре обязательно участвует адвокат».

За первое полугодие 2022 года в Панинском районном суде Воронежской области адвокаты назначались представителями ответчиков по 10 гражданским делам (о признании гражданина недееспособным (5), о взыскании кредитной задолженности (3), о лишении родительских прав (1), о возмещении вреда в порядке суброгации (1)) и по 1 административному делу о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей, случаев назначения представителя лицу, имеющему право на бесплатную юридическую помощь не было.

Назначение судом представителя на основании ст. 50 ГПК РФ в случаях, установленных ст. 26 Закона об адвокатской деятельности, возможно, но они не относятся к исследуемому самостоятельному виду процессуального представительства по назначению суда. В данной работе они будут рассматриваться в ограниченном объеме в аспекте возможности применения ст. 50 ГПК РФ для реализации конституционного права граждан на квалифицированную юридическую помощь в гражданском судопроизводстве.

В последнее время появилась тенденция лиц, обжалующих процессуальные акты в уголовном судопроизводстве, заявлять ходатайства о назначении им представителем адвоката в соответствии со ст. 50 ГПК РФ. Судебная практика находит такие ходатайства не подлежащими удовлетворению. Так, например, Верховный Суд РФ отклонил ходатайство заявителя, отбывающего пожизненное лишение свободы, о назначении ему адвоката в качестве представителя судом, поскольку закон, предусматривающий назначение адвоката по делам об оспаривании указов о помиловании, отсутствует.

В качестве вывода по данному разделу отметим следующее. Действующее законодательство позволяет суду на основании ст. 50 ГПК РФ (ст. 54 КАС РФ) назначить адвоката представителем в гражданском (административном) деле в следующих случаях:

— ответчику, место жительства которого неизвестно,

— дееспособному лицу, которому оказывалась психиатрическая помощь (по обжалованию действий медицинских работников, иных специалистов и органов, связанных с оказанием психиатрической помощи; для решения вопроса о принудительной госпитализации в психиатрический стационар; для решения вопроса о признании лица недееспособным),

— в случаях, установленных ст. 26 Закона об адвокатской деятельности, т. е. гражданам, имеющим право на бесплатную юридическую помощь в соответствии с Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации».

Таким образом, формулировка ст. 50 ГПК РФ, позволяет толковать рассматриваемую норму и в узком смысле, и в широком смысле.

В первых двух случаях представляемый лишен возможности самостоятельно заключать договор с представителем, либо такой договор может оказаться с пороком. Указанные лица не могут самостоятельно выбрать представителя, определить характер, объем и пределы его полномочий, и на себя эту обязанность берет государство. В последнем случае может и должна проявляться воля самого представляемого лица или его законного представителя, поэтому не имеется оснований для объединения этого третьего случая с первыми двумя. В связи с этим дальнейшее исследование строится с учетом выявленных двух случаев представительства по назначению суда.

Глава II. Представительство по назначению суда как самостоятельный вид судебного представительства

§1. Субъективные и объективные пределы представительства по назначению суда

В научных работах и статьях, посвященных судебному представительству, часто рассматриваются вопросы субъектного состава представительства, категорий гражданских дел и стадий процесса, где оно допустимо. Я. А. Розенберг использовал эти правовые явления для определения пределов процессуального представительства. Представляется интересным тезисно изложить эту концепцию и применить её в частном случае представительства по назначению суда.

По мнению Я. А. Розенберга, существуют субъективные и объективные пределы процессуального представительства, определяемые предпосылками (предварительными условиями) процессуального представительства.

Субъективные пределы процессуального представительства определяются кругом представляемых лиц и обуславливаются двумя предпосылками. Первой предпосылкой является обладание представляемым лицом статусом субъекта процессуального права. Вторая предпосылка — это допустимость наделения представителя полномочиями, что зависит от характера функции участника процесса, которая должна допускать действие через представителя, и от характера процессуальных прав и обязанностей, которые также должны допускать их осуществление представителем.

Объективные пределы процессуального представительства определены кругом гражданских дел и стадий, по которым допустимо представительство. Единственной предпосылкой здесь является природа субъективных материальных прав, являющихся предметом спора. По общему правилу представительство допустимо по всем делам и на всех стадиях процесса. Исключение из этого правила вызвано недопустимостью представительства в самих материальных правоотношениях. Однако это исключение не категорично, оно допускает процессуальное представительство, но только в форме правозаступничества, а также требует по таким делам личного участия представляемого (явка сторон здесь необходима для совершения распорядительных действий). Такова в общем виде концепция предпосылок и пределов процессуального представительства Я. А. Розенберга. Посмотрим, как эта концепция выглядит в представительстве по назначению.

Субъективные границы рассматриваемого нами частного случая представительства по назначению суда уже границ общего процессуального представительства. На названные Я. А. Розенбергом две предпосылки здесь существенно влияет дополнительная, выделяемая лишь для нашего частного случая, третья предпосылка — наличие особого состояния субъекта процессуального права, требуемого по закону, а именно: состояние неизвестности места нахождения участника процесса и возникшее у суда сомнение о состоянии психического здоровья участника процесса.

Как уже отмечалось, возможность назначения судом представителя при наличии такого юридического состояния лица как неизвестность его места нахождения предусмотрена законом только для ответчика. Ответчик, местонахождение которого неизвестно, не получает уведомления о начавшемся процессе и о своем положении в нем и поэтому не может реализовать свою процессуальную дееспособность, аналогично как и определить себе представителя. Складывается ситуация, в которой формально (поскольку лицо указано в иске ответчиком) лицо является участником процесса, но фактически оно не может участвовать в судопроизводстве.

Также уже отмечалось, что формально юридически дееспособное лицо, но страдающее психическим заболеванием, может оказаться без надлежащей защиты своих прав и интересов в гражданском судопроизводстве, только по той причине, что никто из уполномоченных на это лиц не инициировал процесс о признании его недееспособным. Достаточно сказать, что имеется большое число психически больных или страдающих слабоумием людей, которые получают психиатрическую помощь, следовательно, их психическое состояние известно обществу, однако недееспособными они не признаны, поскольку ни у кого из лиц (организаций), имеющих на это право, не возникло необходимости обратиться в суд с соответствующим заявлением. В этой ситуации лицо, страдающее психическим заболеванием, хотя и может присутствовать в процессе, но это присутствие, как лишенное сознательной деятельности, будет являться формальным. Такая, по сути формальная, дееспособность не позволяет лицу реально воспользоваться принадлежащими ему процессуальными правами.