Бесплатный фрагмент - Потомок благородных кровей

Глава I

Строгановы или, как принято еще называть, Строгоновы, считается одной из самых известных российских фамилий России. На протяжении долгих веков она укреплялась и становилась все могущественнее. Представители этого рода смогли создать мощное крепкое генеалогическое дерево, которому суждено было укорениться в истории и культуре России. Существует несколько версий, откуда вели свое происхождение Строгановы. В одной из них говорится, что они вели свой род от татарского мурзы Золотой Орды. В XIV веке то ли сын татарского хана, то ли его родственник, отправился на службу в Москву к великому князю Дмитрию Ивановичу Донскому. Впоследствии он сменил религию, приняв православную веру, и крестился под именем Спиридона. Со временем у князя с новым подданным сложились теплые и доверительные отношения. Дмитрий Донской по достоинству оценил Спиридона и щедро одаривал его, даже отдал ему в жены свою ближайшую родственницу. Таким образом, родоначальнику династии Строгановых удалось породниться с княжеским родом Рюриковичей. Когда об этом известили хана, он вознегодовал и потребовал вернуть родственника (а может, сына), но получил отказ. Тогда хан послал на границы российские множество вооруженных татар и приказал разорить русские города огнем и мечом.

Спустя некоторое время Спиридона все-таки пленили и начали пытать, принуждая отречься от новой веры. Но родственник князя Московского был непреклонен. Спиридон дал твердый отказ, за что и был казнен. Случилось это в 1395 году. Хан повелел привязать его к столбу, тело на нем исстрогать, а после с ног до головы разрубить, а останки разбросать в разные стороны. Спиридон перед мученической смертью успел оставить после себя потомство в виде одного сына, который появился на свет уже после смерти отца. Назвали его Козьмой Строгановым (в память об отце, которого велели «исстрогать»).

У Козьмы было двое сыновей: Петр, умерший во младенчестве, и Лука. Достоверно известно, что с 1472 года Лука проживал в Сольвычегодске. Здесь же провели свой век его дети и внуки.

Один из внуков Луки — Аника Строганов — смог не только оставить после себя большое потомство, но и положить начало обогащению рода и укреплению фамилии, основав в Сольвычегодске солеваренный промысел. В 1558 году царь Иван IV Грозный его сыну Григорию выдал владения по рекам Каме и Чусовой.

С годами финансовое положение Строгановых все возрастало. На своих обширных землях они смогли развить не только соляные, но и охотничьи, рыбные, а также рудные промыслы. Кроме того, они занимались градостроительством, имели собственные военные дружины, с помощью которых им удалось присоединить к России новые территории Сибири, Предуралья и Урала. А когда возникали мятежи, тут же их и подавляли.

От двух браков Аника Строганов имел много детей. Но богатый род продолжился лишь у потомков Семена Аникеевича. Его старший сын Андрей оставил после себя наследника — Дмитрия Андреевича, а тот, в свою очередь, — Григория Дмитриевича. У второго сына Семена Аникеевича, Петра, было много детей, однако до средних лет дожил лишь один из них — Федор, не оставивший после себя наследников. Так Григорий Дмитриевич стал единственным представителем мужского пола, сосредоточив в своем распоряжении весь семейный капитал.

В конце XVII столетия Григорий Дмитриевич предоставлял финансовую поддержку царю Петру I Алексеевичу, выплачивая жалование купцам. К 1700 году в Воронеже Строганов построил два фрегата, которые подарил царю. Корабли были отправлены в турецкий поход, а когда началась Северная война, Григорий Дмитриевич вновь оказал государю существенную финансовую помощь. К тому моменту Строганов имел в своих владениях более десяти миллионов десятин земли (100 000 км²), на которой располагалось более 200 деревень и проживало более 15 000 душ. Между Строгановым и царем велась переписка, в которой крупный русский промышленник осмеливался давать советы самому Петру I. Самодержец имел особое расположение к Григорию Дмитриевичу и подарил ему обширные земли на Урале. Благодаря этому подарку количество крепостных Строганова увеличилось почти в два раза (до 30 000 душ). Однажды Петр I даже подарил Григорию Дмитриевичу свой портрет, украшенный бриллиантами.

К концу своей жизни Строганов поставлял государству уже более 60% всей реализуемой соли. В начале XVIII столетия во владениях Григория Дмитриевича проживало более 45 000 душ только мужского пола. Влияние Строганова возросло до того, что иногда он даже позволял себе не выполнять царские указы. На протяжении всей своей жизни он активно строил церкви и поддерживал монастыри. Его любили и ненавидели, боялись и боготворили. Таким Григорий Дмитриевич запомнился русскому народу.

Он был женат два раза. Брак с Василисой Ивановной Мещерской оказался бездетным, а вот Марья Яковлевна Новосильцева родила супругу трех сыновей — Александра, Николая и Сергея, тем самым продлив его род.

Григорий Дмитриевич скончался в возрасте пятидесяти девяти лет, став последним носителем звания «именитого человека» в роду. Все накопленные им богатства достались его детям в конце 1715 года. Они стали придворными людьми и получили баронское звание за заслуги их предков перед государством. Произошло это в 1722 году.

Старший сын, Александр Григорьевич, наследников после себя не оставил. В 1720 году он уехал в пермские вотчины, где ознакомился с состоянием наследственных имений и солеварниц. Александр Григорьевич убедился в убыточности солепромышленных промыслов и, с согласия матери и младших братьев, ликвидировал эти промыслы, остальные же значительно улучшил, построив новые и отремонтировав обветшавшие к тому времени варницы.

Средний сын, Николай Григорьевич, имел шесть детей, среди которых было три сына. Одна из его дочерей, Мария Николаевна, вышла замуж за Мартына Карловича Скавронского — племянника императрицы Екатерины I. В связи с этим Строгановым удалось вновь породниться с монаршим домом, только на сей раз уже не княжеским, а императорским.

Младший сын, Сергей Григорьевич, известен тем, что на Невском проспекте воздвиг Строгановский дворец, строительство которого велось на протяжении двух лет (1752 — 1754). Архитектором этого сооружения стал, известный в России, Бартоломео Растрелли. На содержание дворца тратились огромные, по тем временам, суммы. Но Строгановы могли себе это позволить. Их финансовое положение позволяло жить им на широкую ногу с самого рождения и до смерти. Барон Сергей Григорьевич Строганов был человеком добрым и благонамеренным. Он женился на дочери Московского губернатора, Софье Кирилловне Нарышкиной.

А вот ведь интересно получается… Мать Петра Великого — Наталья Кирилловна, тоже была Нарышкиной. Выходит, Строгановы в очередной раз породнились с династией Романовых.

Софья Кирилловна родила барону Строганову сына, которого нарекли Александром. Этого мальчика ожидало великое будущее. Его отец не поскупился на лучших учителей, дав сыну прекрасное образование. В возрасте шестнадцати лет Александр Сергеевич отправился за границу, где, помимо изучения физики, химии, металлургического дела, смог прикоснуться к миру западного искусства. Сергей Григорьевич охотно давал деньги наследнику на покупку картин европейских художников. Помимо западных полотен, им были приобретены и шедевры отечественных мастеров.

Когда в 1754 году Сергей Григорьевич окончил постройку своего дворца, он поторопил сына, находившегося за границей, вернуться на родину, намереваясь женить его на дочери вице-канцлера Российской империи, Анне Михайловне Воронцовой. Как выяснилось в дальнейшем — это было желание самой императрицы Елизаветы Петровны и всего клана Воронцовых. Свадьбу сына барону Строганову не удалось застать, так как он скончался в 1756 году в возрасте сорока девяти лет.

Спустя два года, в 1758-м, барон Строганов женился на графине Воронцовой. В день свадьбы он получил звание действительного камер-юнкера. В 1760 году Александр Сергеевич вместе с женой был командирован в Вену для зачтения приветствия венскому двору по случаю бракосочетания эрцгерцога Иосифа. Там 1761 году барон Строганов получил титул графа Священной Римской империи, благодаря покровительству знатного и влиятельного тестя. По возвращении в Россию чета Строгановых вели светский образ жизни. Анна Михайловна блистала на балах. Но их счастье продлилось недолго. Супруги жили счастливо, но скоро политические события (низвержение Петра III) резко повлияли на их семейную жизнь. Анна Михайловна, как и ее отец, была сторонницей свергнутого императора, в то время как Александр Сергеевич оказался в числе приверженцев новой императрицы Екатерины II. Начался семейный разлад, который перерос в открытую вражду. У обоих супругов постоянно возникала мысль о разводе. И в ноябре 1764 года Строгановы окончательно разъехались: графиня Aнна Михайловна возвратилась в родительский дом и стала именовать себя по-прежнему Воронцовой.

Бывший вице-канцлер, нынешний канцлер Российской империи Михаил Илларионович Воронцов начал отзываться нелестно о своем зяте. Он осуждал графа Строганова за то, что тот все промотал, продав, как Михаил Илларионович считал, лучшие деревни. Канцлер неоднократно упрекал Александра Сергеевича в легкомысленности.

В конце февраля 1769 году Анна Михайловна внезапно скончалась в возрасте двадцати пяти лет. Высший свет считал, что причиной столь раннего ухода графини было убийство. Поговаривали, что ее отравил князь Петр Никитич Трубецкой — сенатор Российской империи, желавшей породниться со Строгановыми.

Не прошло и года, как в конце июля 1769-го граф Строганов женился на дочери сенатора Екатерине Петровне Трубецкой. Разница у супругов была в одиннадцать лет. Можно ли сказать, что этот брак был по расчету? Отчасти, да. Тем не менее любовь между Строгановым и Трубецкой имела место быть.

Сразу после свадьбы супруги решили отправиться в заграничное путешествие. Они планировали объехать всю Европу, увидеть все достопримечательности, города с красивой архитектурой. Но больше всего Екатерина Петровна хотела побывать в Париже. Супруг исполнил ее желание. Во Франции чета Строгановых вращалась в блестящем кругу молодого версальского двора и, в то же время, в среде философов и энциклопедистов.

В 1770 году у графа Строганова на свет появился долгожданный ребенок. К сожалению, родительское счастье не продлилось долго: в следующем году их дочь София Александровна умерла. Для четы Строгановых это стало большим горем. Однако спустя три года на свет появился мальчик, которого назвали Павлом. Этому ребенку была уготована особая судьба. Среди его предков по материнской линии можно выделить его прапрадеда графа Головкина Гавриила Ивановича — первого канцлера Российской империи, и прапрадеда барона Шафирова Петра Павловича — вице-канцлера Российской империи.

Спустя еще два года родилась девочка, которую в честь покойной дочери назвали Софией.

Семейная жизнь Строгановых текла спокойно и счастливо. Маленький Павел радовал отца с каждым днем все больше и больше. И так продолжилось бы и дальше, но однажды жизнь каждого члена семьи кардинально изменилась. Причиной тому стал один случай…

Глава II

21 октября 1777 года чета Строгановых вместе с трехлетним сыном возвращалась в свой парижский дом. Улицы окутал густой туман. Извозчик едва мог разглядеть, что находится в пределах десяти шагов. Вдруг он что-то заметил и внезапно остановил карету.

— Неужели мы приехали? — тихо спросила Екатерина Петровна.

Посмотрев в окно, граф ответил:

— Вряд ли.

— Тогда почему карету остановили?

— Извозчик, почему мы стоим?

— Тысяча извинений, — воскликнул мужчина, — но на дороге лежит девушка.

— Господи! — перекрестившись, промолвила графиня.

Наступила небольшая пауза. Приобняв уставшего сына, Екатерина Петровна произнесла:

— Александр Сергеевич! Сделайте что-нибудь! Решите как-то это недоразумение.

С досадой вздохнув, граф вышел из кареты. Увидев девушку, лежащую посреди улицы, он наклонился над ней и спросил:

— Вам помочь?

Но ответа не последовало.

— С вами все в порядке?

И тут граф Строганов заметил, что ноги девушки были босы и походили на черные угли. Не успел он подумать о том, что могло довести несчастную до такого состояния, когда заметил рядом с незнакомкой плетеную корзинку, а в ней — младенца, лежащего с закрытыми глазами. Строганов хотел дотронуться до ребенка, чтобы понять — жив он или мертв. Но не успел это сделать, так как внезапно девушка схватила его руку. Ее лицо выглядело встревоженным и взволнованным. Граф хотел что-то у нее спросить, но она его опередила, проговорив слегка дрожащим голосом:

— Слава богу, что вы здесь. Я уже потеряла надежду…

— Кто вы?

— Мой сын… Прошу, помогите ему. Не оставьте мое дитя умирать на улице. Не такая участь должна быть у него.

— Как вы здесь оказались? Вам кто-то угрожал?

Но незнакомка как будто не слышала вопросов графа. Перед тем, как издать последний вздох, она промолвила:

— Не дайте моему сыну погибнуть в этом жестоком мире.

После этих слов девушка навсегда закрыла свои глаза…

Александр Сергеевич был в ужасе. Он не знал, как поступить в этой ситуации. С одной стороны, его не должен волновать чей-то малыш. С другой, он понимал, что если сейчас ничего не предпримет, то ребенок попросту погибнет от голода и холода. Недолго думая, граф взял корзинку с младенцем. Когда он подходил к карете, извозчик спросил:

— Что случилось?

— Вези нас домой, — ответил граф.

— А как быть с девушкой?

— Она умерла. Ей уже ничем не помочь.

— Но не оставлять же ее здесь?

— Делай, что тебе велят.

Александр Сергеевич открыл дверцу кареты и серьезно посмотрел на супругу и сына.

— Что это такое? — спросила Екатерина Петровна.

— Ребенок.

— Я вижу, что это ребенок. Но что он здесь делает?

— Приедем домой, расскажу. Этот разговор не предназначен для детских ушей.

— Ну, как знаете.

Через полчаса извозчик привез графа с семьей к дому. Все это время супруги молчали. Их сын дремал рядом с матерью и не замечал происходящего.

Уложив сына спать, супруги уединились в спальне, где между ними произошел серьезный разговор.

— Может быть, теперь вы мне объясните, что происходит?

Корзинка с ребенком стояла на полу между ними. Александр Сергеевич задал встречный вопрос:

— Как это — что происходит? Я спас жизнь этому малышу и выполнил последнюю просьбу умирающей матери.

— Вы не должны были этого делать!

— Но я так решил.

— И что же вы намерены делать с этим… ребенком?

— Пока не знаю.

— Быть может, от него стоит избавиться, пока еще есть такая возможность?

Услышав эти слова, граф поменялся в лице. Нахмурившись, он стремительно подошел к супруге и дал ей пощечину.

— Если еще раз услышу что-либо подобное, я клянусь…

Графиня, не дав договорить мужу, заявила:

— Делайте с ним, что хотите.

С этими словами Екатерина Петровна покинула спальню.

Александр Сергеевич наклонился над корзинкой, чтобы посмотреть, какого пола ребенок, как вдруг заметил письмо. Взяв его, Строганов вскрыл конверт и начал читать. Письмо было следующего содержания:

Я не знаю, кто прочитает это письмо. Но когда это произойдет, скорее всего, меня уже не будет на этом свете.

После себя я оставила одно драгоценное сокровище… моего сына. Имя я ему не успела придумать. Родился мальчик 21 сентября 1777 года. Это был самый счастливый день в моей жизни. Отцом ребенка является русский дворянин, граф Михаил Григорьевич Светлов. Познакомилась я с ним в предместьях Парижа совершенно случайно и… все произошло так быстро, что я не в силах всего описать. У нас возникла любовь, но ей не суждено было долго продлиться. Граф Светлов познакомился с другой девушкой, гораздо моложе меня, и они уехали в Париж. Я осталась одна, а спустя пару месяцев узнала о том, что беременна. Михаил Григорьевич был единственным мужчиной в моей жизни. К счастью или нет, но он не знает о рождении сына.

Я не знаю, как Вы поступите с моим ребенком. Молю, не дайте ему умереть. Я не прошу Вас взяться за его воспитание, но… Отдайте его в хорошие руки. Пусть у моемо мальчика сложится жизнь гораздо лучше, нежели у его глупой матери. Надеюсь, Бог услышит мои молитвы и не даст моему ребенку умереть раньше времени.

— Значит, отец ребенка — граф Светлов… Думаю, мальчика следует отдать отцу… Да, я так и сделаю.

В этот момент Александр Сергеевич заметил, что ребенок проснулся. Мальчик не плакал и не кричал, а улыбался. В это мгновенье граф Строганов испытал неведомое ему доселе чувство, в котором вместе смешались — радость, уверенность и спокойствие. Он улыбнулся ребенку в ответ. Он чувствовал, как от этого малыша исходит тепло и доброта. На какой-то миг граф представил, что смотрит на родного сына, и понял, что готов сделать все, лишь бы ребенок не плакал.

Глава III

Александр Сергеевич Строганов имел обширные связи в Париже. И найти человека в городе, равному ему по социальному статусу, не доставило ему большого труда. Встретившись с Юрием Александровичем Скалоном, человеком, знавшим весь высший свет Парижа, граф Строганов спросил:

— Вам что-нибудь известно о графе Светлове?

— Безусловно. Михаил Григорьевич происходит из знатного рода. Его родители были очень богаты. Но все в одночасье изменилось: все, чем владело его семейство, перешло во владения императрицы.

— Вы знаете, где его можно найти?

— Где именно живет граф Светлов, мне достоверно не известно. Но один мой старый знакомый говорил, что его часто можно встретить возле Люксембургского дворца. А вам, собственно, это зачем?

— У меня есть то, что должно принадлежать ему по праву, — неохотно ответил граф. — Юрий Александрович, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Мне в самое ближайшее время нужно не только узнать, где живет граф Светлов, но мне также нужно с ним встретиться и кое-что рассказать. Вы меня знаете, за любую помощь я готов щедро отблагодарить.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Премного вам благодарен.

— Я дам вам ответ в течение двух или трех дней.

Спустя два дня Юрий Александрович Скалон явился в дом графа Строганова и рассказал следующее:

— Мой старый знакомый узнал местоположение графа Светлова. Но говорить категорически отказался.

— Это еще почему? — удивился Александр Сергеевич.

— Видите ли, граф, Михаил Григорьевич очень дорожит своей жизнью. И он опасается, что императрица отправит из Санкт-Петербурга в Париж человека, который убьет его.

— Господи, неужели все так серьезно?

— Я предлагаю вам альтернативу. Напишите письмо. Уверен, прочитав его, граф Светлов не откажется встретиться с вами.

— Очень на это надеюсь.

Сев за стол, граф Строганов взял чернила, бумагу, перо и принялся писать. Через десять минут он отдал письмо Юрию Александровичу Скалону, а вместе с ним — увесистый кошель с деньгами, в знак своей благодарности. Проводив мужчину до порога, Александр Сергеевич промолвил:

— Не заставляйте же меня долго ждать, мой друг!

Спустя еще два дня Юрий Александрович Скалон вновь встретился с графом Строгановым. Александр Сергеевич не находил себе места. Для него один час проходил как целая вечность. Чего уж говорить о медленно тянущихся днях.

— Ну, и?.. Вам удалось передать письмо графу Светлову?

Мужчина, улыбнувшись, кивнул головой.

— Он просил передать вам ответное письмо.

Вскрыв его, граф Строганов обрадовался.

— Слава богу, он согласился встретиться.

— Замечательно, я рад.

— Юрий Александрович, вы мне очень сильно помогли. Позвольте мне еще раз вас отблагодарить.

— Но вы мне и так уже заплатили.

— Я настаиваю.

— Ну, если вы настаиваете…

Перед уходом Юрий Александрович Скалон сказал:

— Если вам еще понадобится моя помощь, вы знаете, где меня можно найти.

Все это время за внебрачным сыном графа Светлова ухаживали служанки графа Строганова. Они его кормили, одевали, убаюкивали. Иными словами, делали все то, что должна делать любая женщина, имея на своем попечении малыша. Ребенок рос в тепле и уюте и ни в чем не нуждался. Супруга Александра Сергеевича, Екатерина Петровна, наблюдала за этим и злилась. Она не желала видеть подкидыша в своем доме, поскольку с самого начала возненавидела младенца и стремилась как можно скорее избавиться от него.

Вечером того же дня граф Строганов решил поговорить со своей супругой. Они не разговаривали с того момента, как Александр Сергеевич дал ей пощечину. Зайдя в комнату сына, граф увидел, что графиня сидит рядом с кроватью ребенка, рассказывая ему какую-то сказку. Увидев мужа, Екатерина Петровна изменилась в лице. Граф, стоя в дверях, сказал:

— Нам нужно поговорить.

— Я занята! — ответила графиня, избегая смотреть на мужа.

— Вы можете на меня злиться… Но давайте не будем показывать эти эмоции нашему сыну.

— Я, в отличие от некоторых, стараюсь каждую свободную минуту проводить с ребенком. А вы? Когда вы в последний раз уделяли время Павлу? Зато с подкидышем…

Графиня возвысила голос. Граф Строганов громко оборвал ее начатую фразу.

— Не смейте так со мной разговаривать, тем более при сыне!

Трехлетний ребенок, наблюдая за ссорой родителей, спрятался под одеяло, надеясь, что они перестанут ругаться. Графиня заметила, что сын от них спрятался.

— Посмотрите, что вы наделали! Напугали собственного сына.

— Я…

— Уходите, прошу вас. Оставьте меня с Павлом наедине. Вижу, что чужой ребенок для вас важнее собственного сына.

Понимая, что спокойно поговорить не удастся, граф повернулся, чтобы выйти, и заявил напоследок:

— Вы не правы!

Медленно прикрыв дверь, Александр Сергеевич отправился в свои покои. Скорее бы наступил завтрашний день! Ведь именно завтра он должен был встретиться с отцом ребенка, которому не дал умереть от голода и холода 21 октября 1777 года.

Глава IV

30 октября 1777 года, около 16:00 часов, граф Строганов отправился на остров Сите. Этот остров расположен на реке Сена в самом центре Парижа. Здесь, возле конной статуи короля Франции Генриха IV, Александр Сергеевич должен был встретиться с графом Светловым.

Явившись к месту встречи, граф Строганов вспомнил, как в свое время царь Петр I благоволил его семье. «Вот бы и нашему императору установили в столице конную статую», — подумал он. В этот момент к нему подошел незнакомец, на вид лет сорока с небольшим.

— Осмелюсь предположить, что вы граф Строганов?

Обернувшись, Александр Сергеевич ответил:

— Верно… А вы…

— Михаил Григорьевич Светлов.

— Вы хотели сказать, граф Светлов?

— Граф, князь, император… какое это сейчас имеет значение! — с грустной улыбкой проговорил мужчина.

— Рад нашей встрече.

— Итак, о чем вы хотели поговорить?

— Даже не знаю, с чего и начать… Буквально неделю назад я возвращался со своей семьей домой. По пути нам дорогу преградила лежащая молодая женщина, рядом с которой была корзинка. А в ней — ребенок. Я попытался ей помочь, но она попросила меня лишь об одном, чтобы я спас ее младенца. После этого она умерла. Привезя корзинку с ребенком домой, я обнаружил в ней письмо. Оно было запечатано. Я прочитал его. Там написано, что именно вы — отец этого ребенка.

— Не может быть. Где письмо?

— Оно при мне.

— Будьте так добры.

Прочитав письмо, граф Светлов поменялся в лице. Оно стало куда менее приветливым.

— А та женщина… она сказала свое имя?

— Не успела.

— Даже не знаю, что и думать…

— Послушайте, все эти дни мои служанки с утра до ночи ухаживают за вашим сыном. Я выполняю последнюю просьбу умершей. И теперь, я считаю, наступил момент, когда ребенок должен воссоединиться со своим родным отцом.

— А с чего вы взяли, что этот ребенок — действительно мой?

— Ну как же? Ведь в письме покойная указала ваше имя.

— И что с того? Разве это доказывает то, что я — отец этого ребенка?

— Я так понимаю, вы отрекаетесь от мальчика. Неужели вам его совсем не жалко?

— Почему мне должно быть жалко чужого ребенка?

— А если это ваш ребенок? Неужели у вас не было женщин, с которыми вы делили ложе?

— Я не собираюсь делиться с вами подробностями своей личной жизни, граф!

— И все же. Вы считаете, что та несчастная, указывая ваше имя, солгала?

— Конечно.

— Но зачем? Почему она указала именно вас, а не кого-нибудь другого?

— Только одному Богу об этом известно.

— Неужели вы не хотите увидеть этого ребенка? Ведь, возможно, это ваш сын.

— Вы меня ставите в неловкое положение, Александр Сергеевич… Вы лучше посмотрите на эту конную статую Генриха IV. Прекрасный монумент! Он символизирует величие и славу Франции. Сила, власть, уверенность, свобода, спокойствие — это то, что представлял из себя Генрих IV. Воистину, в какой-то степени его можно сравнить с нашим Петром Великим… Сейчас Францией правит его потомок, Людовик XVI. И поверьте мне… Нынешнему монарху до величия своего предка очень далеко… Александр Сергеевич, вы давно в Париже?

— Достаточно, чтобы его обойти вдоль и поперек.

— Пойдемте, прогуляемся вдоль набережной Сены. Я хочу вам кое-что рассказать… Я родился в знаменитой семье. Мы были знатны и уважаемы в Санкт-Петербурге. На Васильевском острове у моего отца было имение, которое принадлежало ему вплоть до 1740 года.

— Я слышал об этой истории. Ее долго обсуждали наши аристократы. Государыня Анна Иоанновна конфисковала у вас имущество за то, что ваш отец Григорий Николаевич состоял в кружке Волынского, который намеревался свергнуть императрицу.

— Мой отец был великим человеком, граф! Он хотел изменить Россию! Он хотел для России светлого будущего.

— С каких пор убийство монарха влечет за собой светлое будущее?

— Вам этого не понять. Мой отец хотел искоренить в стране немцев, чтобы у власти были только свои… русские люди, а не иностранцы, которым наплевать на наш народ. Моя жизнь должна была сложиться иначе, не так, как сейчас. Я не должен был оказаться во Франции в юном возрасте… Александр Сергеевич, у вас есть дети?

— Да, сын.

— Позвольте узнать, сколько ему лет?

— Три года.

— Представьте картину: пятилетний мальчик, ничего толком не понимающий, несколько лет не видевший родную мать, прощается с отцом, покидает навсегда свой дом и страну. Только потом, повзрослев, я узнал, что же произошло на самом деле… Итак, я прибыл во Францию… в чужую для меня страну. Мне пришлось учить чужой язык, делать то… чего не должен был делать сын графа, отпрыск знатного семейства. Понимаете?

Граф Строганов промолчал.

— У меня есть сестра, Полина, которая в конце сороковых годов вышла замуж за французского аристократа. С первого взгляда он мне не понравился. Да и сестре, по правде говоря, тоже. Но она это сделала… Она вышла за него замуж, чтобы жить в достатке. Если бы наш отец не был арестован, ей не пришлось бы так поспешно и не по любви выходить замуж. У нее есть сын, мой племянник, которого я ни разу не видел. Да и сестру я не видел почти тридцать лет.

— Где же она живет?

— В Марселе. Согласитесь, очень далеко отсюда, учитывая местоположение Парижа на карте.

— Но вы с ней хотя бы переписываетесь?

— О, да. Одно письмо раз в год… Я лишился всего: дом, богатство, положение, семья… Я здесь никто. Мое имя здесь ничего не значит.

В этот момент оба графа подошли, пожалуй, к самому известному в стране католическому храму. В предзакатных лучах солнца Нотр-Да́м-де-Пари́ предстал во всей своей зловещей красоте, украшая изысканной архитектурой центр города.

— До чего же он красив… Нотр-Да́м-де-Пари́. Иной раз смотрю на него — и мне не верится, что человек способен создать такую красоту. Александр Сергеевич, а вы знали, что на его месте, еще бог знает когда, находился языческий храм, посвященный Юпитеру и построенный по велению Цезаря?

— К моему сожалению, нет.

— Этот собор построен в готическом стиле. До чего же он мне нравится! Сколько ни смотрю, а все никак на него не налюбуюсь.

— Это все, конечно, интересно и замечательно. Но, Михаил Григорьевич, ответьте, вы готовы, уж если не забрать, то хотя бы увидеть ребенка?

Оторвавшись от созерцания собора, граф, повернувшись к собеседнику, заявил:

— Пусть меня трижды проклянет Бог, если это мой сын! Я уверен, что это несчастное дитя не имеет ко мне никакого отношения, так что я вынужден вам категорически отказать.

— А когда ребенок подрастет и спросит: почему отец от меня отказался? Что мне ему ответить?

— Уверен, вы сумеете подобрать правильные слова, Александр Сергеевич. Это наша последняя встреча. Не ищите меня! Так будет лучше для всех. Для меня, для вас, и для этого ребенка… Знаете, если я и являюсь его отцом, уверен, что такой родитель ему уж точно не подойдет. Всего доброго.