Бесплатный фрагмент - Последний тур. История третья

ПРОЛОГ

Пёс лежал на высоком металлическом исцарапанном столе. Он тяжело и часто дышал. В глазах Бейсика уже не было доброты и преданности. В его глазах был испуг и ожидание смерти. Бейсик смотрел на хозяина и будто молил: помоги, помоги. Ветеринар снял резиновые перчатки, вздохнул, сунул перчатки в карман мятого халата и, не отрывая взгляда от Бейсика, сказал:

— Ну что, Валерий Остапович…

Валера схватил ветеринара за запястье и крепко сдавил.

— Нет! Здесь говорить не надо. Он всё понимает. Пойдёмте в коридор.

Ветеринар возражать не стал. Он согласился с хозяином овчарки.

— Надо усыплять, — вынес вердикт ветеринар. — Бейсику уже ничем не помочь.

— А усыплять обязательно?

— Валерий Остапович, он мучается, только сказать об этом не может. Я за то, чтобы и людей в таком состоянии усыплять, чтобы не обрекать их на страшные муки.

— Людей… — Валера зло блеснул глазами. — Я бы добрую половину этого племени усыпил. Они хуже зверей.

Ветеринар не стал вступать в полемику по поводу человеческого племени. Он положил руку на плечо Валеры и, заглянув в глаза, задал немой вопрос: усыпляем или как? Валера всё понял. Недолго размышляя, он кинул коротко:

— Да!

Уже через два часа Валерий Остапович Качинский стоял у небольшого холмика на опушке леса, того самого леса, где они так любили гулять с Бейсиком. Валера смахнул с лица то ли капли пота, то ли слёз и, обстучав лопату о ствол молодой берёзы, побрёл к машине.

— Как некстати ты ушёл Бейсик. Как некстати, — бормотал себе под нос Качинский. — Подвёл ты меня братец-пёс.

Утром Валера созвонился по объявлению с заводчиком. Тот предлагал породистых щенков немецкой овчарки. Валера попросил подождать до вечера. Со своей работы он отпроситься не мог. На его предприятии это было невозможно.

— Если кто-нибудь придёт раньше вас, то выберет лучшего щенка. Тут я ничего поделать не смогу, — хрипел простуженным голосом в телефон заводчик. — Ещё раз простите за голос — простудился.

— Перенесите все встречи на завтра, — убеждал заводчика Валерий. — Я десять процентов сверху дам.

— Ну-у-у… — затянул хитрый продавец.

— Хорошо! Двадцать! — с нескрываемым раздражением поднял планку Валера. — Если нет, то нет!

— Договорились. Жду после восьми.

В этот же вечер Качинский, положив в сумку красивого ушастого щенка с добрыми глазами и крепкими лапами, направился к ветеринару. Валера предупредил заводчика, что если будут какие-нибудь изъяны у собаки, то вернёт и заберёт деньги.

Ветеринар Александр Матвеевич, осмотрел щенка у себя дома и обрадовал Валеру тем, что из этого ушастика вырастет отличный пёс.

— Посоветуйте хорошего кинолога, — спросил, собравшись уходить, Валера. — Мой-то, Сорокин, уехал в прошлом году. Даже не знаю, кому на дрессуру отдать.

Александр Матвеевич ушёл куда-то и, вернувшись через минуту, вручил Качинскому визитку.

— Обратитесь к этому. Хорошие отзывы.

ГЛАВА 1

Василий и Людмила прилипли к окну вагона. От этого завораживающего пейзажа невозможно было оторвать взор. За окном было море. То тут, то там мелкая зыбь оттеняла лазурную поверхность воды. Будто художник, подбиравший нужный цвет, пробовал на чистом холсте разные краски. С самого раннего утра, как только состав вынырнул из длинного тоннеля, поезд шёл вдоль побережья, и с того момента, разве что с перерывом на утренний чай, Василий и Люда не могли оторваться от картины за окном.

Раздался стук в купе. Дверь распахнулась. На пороге стояла проводница с покрасневшими глазами и бледным от бессонной ночи лицом.

— Через двадцать минут Сочи. Вот ваши билеты.

Она положила билеты на столик, забрала стаканы в серебристых подстаканниках, бросила в стаканы ложки и, звякая металлом о стекло, пошла по узкому коридору купейного вагона.

Неделю назад Куприянова вызвал начальник управления генерал Габашидзе.

— Василий Иванович, — начал издалека генерал, — не знаю, будешь возражать или сразу согласишься, но светит тебе дальняя дорога.

— Скажите ещё: казённый дом.

— И казённый дом, само собой. Гостиница, я имею в виду, — поддержал шутливый тон сыщика генерал. — Долго объяснять не буду. Вот приказ. Читай. Если что-то непонятно, спрашивай.

Василий взял из рук Габашидзе бумагу и пробежал глазами. Из содержания стало понятно, что в городе Сочи через неделю состоится важная международная встреча. Для безопасности делегатов формируются специальные оперативные группы. Одну из таких групп и должен возглавить подполковник Куприянов. Прочитав приказ, Василий положил бумагу на стол.

— Яснее ясного, Михаил Ревазович.

— И что, даже возражать не будешь? — удивлённо спросил генерал.

— А чего тут возражать. Если бы в Воркуту посылали, начал бы скандалить. А в Сочи, летом, никаких вопросов.

— Вот и хорошо. Дела передай Фисенко, — Габашидзе пожал руку Василию. — Привези мне оттуда хорошее настроение.

— Это как получится. Но я постараюсь.

— И ещё постарайся там никуда не влипнуть.

«Куда же там можно влипнуть, Миша? — подумал Василий. — Разве что солнечный удар получить. Так на такой случай я кепочку с собой прихвачу». Куприянов и предположить не мог, что слова начальника окажутся пророческими.

Выйдя из кабинета Габашидзе, Василий набрал номер Людмилы.

— Привет, дорогая! У тебя сколько дней отпуска осталось за прошлый год?

— Две недели.

— Пиши рапорт. У меня командировка с Сочи. Поедешь со мной.

Непросто Загурской было убедить прокурора, но в итоге всё срослось — отпуск дали.

Первым делом с вокзала Василий с Людмилой поехали в управление, получили направление в гостиницу и, не дожидаясь пока освободится дежурный уазик, вызвали такси и поехали устраиваться. Гостиница оказалась весьма приличной. Правда, до моря надо было ехать на автобусе несколько остановок, но с этим пришлось смириться. Заполнив анкеты, Василий взял паспорта и подошёл к стойке администратора. Не успел он отдать паспорта, как откуда-то из-за спины, на стойку упал ключ с массивным металлическим брелоком.

— Мы в этом номере жить не будем, — рявкнул мужчина с агрессивным выражением лица.

— Подождите минутку, — сохраняя спокойствие, ответила нервному постояльцу администратор. — Я сейчас оформлю мужчину и займусь вашей проблемой.

— Во-первых, это не моя проблема, а ваша, — не успокаивался гость и, повернувшись к Василию, безапелляционно сказал. — Во-вторых, мужчина меня пропустит.

Куприянов собрался возразить, но не успел. Незнакомец, не дожидаясь ответа Василия, продолжил давить на администратора.

— Там под балконом какой-то гараж. Воняет бензином и соляркой. Идите, понюхайте.

— Да, — согласилась женщина. — Но если вы хотите другой номер, то это двумя этажами выше и он значительно дороже.

Мужчина скорчил недовольное лицо.

— Намного дороже?

— Надо будет доплатить шесть тысяч, — ответила администратор, пробежав пальцами по калькулятору.

— Валера, может быть не надо, — раздался робкий женский голос сзади.

За спиной у Василия стояла миловидная женщина лет тридцати пяти. На ней было скромное платьице устаревшего фасона. Русые волосы были заплетены в тугую косу. На ногах надеты старомодные, но не изношенные закрытые босоножки. Василий, оглядев женщину с головы до ног, поймал себя на мысли, что дамочка явилась в фойе гостиницы прямо из тридцатых годов.

— Лена! — нахмурив брови, строго ответил Валера. — Я же сказал, ждать в номере.

Лена опустила глаза и, повернувшись, пошла к лестнице.

— Ладно, ладно! — остановил Лену Валера. — Посиди здесь, в фойе. Я сейчас всё решу.

Лена плавной походкой поплыла к массивным кожаным диванам в центре фойе и села напротив Загурской.

— Хорошо! — доставая из кармана деньги, сказал администратору Валера. — Надеюсь, этот номер стоит таких денег.

— Да, это полулюкс. Вам понравится.

Администратор положила на стойку ключи от номера и дежурно улыбнулась. Валера запрокинул важно голову и повернулся к Василию.

— Видишь, брат, бабки всё решают, — сказал он с таким выражением лица, будто только что выложил за номер не шесть зелёных тысячных купюр, а пачку рыжих, пахнущих новой краской, пятитысячных.

— Юг, — подыграл Валере Куприянов. — Здесь так!

Мужчина протянул влажную ладонь Василию.

— Валера, — представился он. — Четвёртый этаж. Номер четыреста шесть. Если что, заходите.

— Спасибо! — ответил Василий и улыбнулся через силу.

Валера небрежно махнул рукой, подзывая свою спутницу и, обняв её за талию, повёл к лестнице.

Номер, который был забронирован за Куприяновым, оказался рядом с тем, который только что получил Валера.

— Странная парочка, — сказала Людмила, распаковывая вещи.

— Да, — согласился Василий и о чём-то задумавшись, запустил руку в карман. — Надо же, сигареты забыл купить.

Василий вышел на улицу и увидел в конце аллеи киоск. Купил пачку «Camel», сел на лавочку под раскидистой магнолией и принялся вдыхать аромат табака. Вот теперь всё было на месте. Теперь можно было расслабиться и поразмыслить. В управление надо было явиться завтра. А сейчас надо брать Людмилу, надевать плавки и на пляж. На шелестящую гальку и в прозрачную солёную воду. Василий встал и быстрым шагом пошёл к гостинице.

Шагая по мягкой, песочного цвета ковровой дорожке, Василий увидел, как открылась дверь соседнего номера, и оттуда вышел Валера. Он закрыл дверь своего номера на ключ. Наверное, спутница отдыхала или была в ванной, поэтому сосед не решился оставить дверь открытой.

— О! — воскликнул Валера, увидев Куприянова. — Ты брат тоже на этом этаже поселился?

Василий не очень хотел общаться с этим мужчиной, и решил отделаться от него короткой фразой. Но инициативу мгновенно перехватил беспардонный Валера.

— Это же совсем другое дело, — громко продолжал он. — Это приличный номер. Вид из окна офигительный. Хочешь посмотреть?

— Может быть…

— Ладно, в другой раз, — не дал договорить Куприянову сосед. — А ты в каком номере? В этом?

Валера указал на дверь, рядом с которой остановился Василий.

— Тоже полулюкс?

— Нет, у нас обычный номер.

— Понятно! А ты надолго в Сочи?

— Нет, — Василий решил отвечать односложно, давая понять, что не расположен к разговорам.

— А я надолго. Месяц точно проживу. Ленка моя моря вообще никогда в жизни не видела. Представляешь?

— Представляю. Вас, кажется, Валерием зовут? — Куприянов решил перехватить нить разговора и быстрее его закончить.

— Да не выкай ты мне. Терпеть не могу эти интеллигентские штучки — «вы», «будьте добры», «не подскажите который час?». Тьфу! Столько слов и всё порожняком. Надо быть проще. Как думаешь?

Это уже было через край. Василий пожалел, что не обрезал этот разговор с самого начала. Не поздно было и сейчас грубо оборвать полемику, но настроение было хорошим и грубить не хотелось.

— Да, ты во многом прав, Валера. Знаешь что, давай продолжим наше знакомство вечером, а сейчас я хочу рвануть на пляж. Я тоже море больше года не видел. Хорошо?

— Идёт, братишка, — согласился Валера и, хлопнув панибратски Василия по плечу, пошёл дальше по коридору, напевая мелодию «Белые розы».

Зря Василий Иванович так прямо предложил продолжить знакомство вечером. Он не придал своей фразе значения, в отличие от соседа Валеры. Расплавленные дневным солнцем Василий и Люда добрались до прохладного номера гостиницы. Желание было одно: душ и белоснежная свежая постель. Не успели Люда с Василием принять ванну и одеться, как в дверь постучали. На пороге стоял улыбающийся Валера с гордо поднятой головой, а за его спиной, как бы извиняясь, хлопала ресницами Лена.

— Ну что, как водичка? — запросто спросил Валера.

Василий стоял в проёме с полотенцем на бёдрах, с мокрой головой и с диким желанием захлопнуть дверь перед носом надоедливого соседа. Но Валера свое глупой непосредственностью гипнотически действовал на Куприянова. Вмешалась Загурская.

— Водичка хорошая. Я бы и вам рекомендовала сходить на пляж. Точно получите удовольствие.

Валера переменился в лице. В его глазах бегущей строкой пробежало: «Ты чего лезешь, женщина?! Мужики разговаривают! Помалкивай!» Василий прочитал это сообщение в Валерином взгляде и, не дожидаясь нестандартного ответа, предложил:

— Валера, мы только что вернулись. Нам надо привести себя в порядок. Вы с Леной идите в фойе, подождите там. Мы скоро спустимся и пообщаемся.

Валера тут же переключился на Василия.

— Не! Давайте сразу в ресторан. Мы там займем столик. Только вы недолго.

— Хорошо, — Василий быстро согласился, только бы сосед поскорее оставил их с Людой в покое.

Валера, всё так же высоко задрав голову, пошёл по коридору, а Лена виновато кивнув, посеменила за ним.

— Фух! — громко выдохнул Василий, закрыв дверь. — Хоть гостиницу меняй. С чего он взял, что мы хотим с ним общаться?

— Не мы, — иронично возразила Людмила, — а ты. Ты размяк, Куприянов. Где твоя непревзойдённая ирония? Где твёрдость?

— И правда, Люда! Южное солнце меня растопило. Никуда, ни в какой ресторан мы не пойдём. Не хочу. Я тобой заняться хочу.

Куприянов обнял Людмилу и незаметным движением сбросил с неё большое розовое полотенце, под которым были лишь тоненькие ажурные трусики…

Уже поздним вечером Василий с Людмилой решили прогуляться по ночному городу. Спустившись в фойе, они увидели идущую к ним навстречу зарёванную Лену. Одной рукой она держала платок, а другой придерживала разорванное на плече платье. Людмила тут же направилась к женщине.

— Лена, что случилось?

Лена промычала что-то невнятное и, прислонившись к стене, заплакала ещё громче. Из двери ресторана вывалился раскрасневшийся Валера. Он подбежал к администратору и крикнул:

— Где она!

Девушка-администратор пожала плечами, не понимая, о ком спрашивает мужчина. Валера быстро обшарил глазами фойе и, увидев Василия, крикнул ещё громче:

— Где она?! Ты её видел?

— Валера, успокойся, она здесь, — ответил Куприянов. — Что у вас случилось? Вы поругались?

Валера, не реагируя на вопросы Куприянова, пробежал мимо него и, оттолкнув Загурскую, влепил Лене громкую пощёчину. Лена от страха и боли присела на колени. Василий поняв, что буяна словами не успокоить, схватил Валеру за руку.

— Угомонись, — потребовал Василий.

Но Валера, разгоряченный алкоголем, воспринял слова Куприянова как оскорбление.

— Что!? — взревел он и, вырвав руку, сильно ударил Василия в грудь.

В голове у Куприянова сработал сигнал — опасность. Василию понадобилось мгновение, чтобы принять правильное решение. Он отработанным приёмом подсёк ноги агрессору и, заломив руку за спину, заставил Валеру закричать от боли. Боль в плече должна была заставить соседа протрезветь и понять, что происходит.

— Всё! Всё! Всё! — защебетал буян. — Отпусти! Я всё понял.

— Милицию вызывать? — спросила Василия подбежавшая администратор.

— Нет! — ответил Василий. — Сами разберёмся.

— Вызывай! Вызывай! Он мне руку сломал, сука! — стонал Валера, держась за плечо. — Я тебя грохну, козёл!

— Так вызывать или нет? — ещё раз переспросила Василия девушка.

— Не надо. Он просто пьяный. Я сам справлюсь.

Загурская обняв плачущую Лену за плечи, повела женщину к себе в номер.

— Оставь её! — крикнул Валера и попытался встать. — Ленка, вернись!

Василий прижал коленом к полу лежащего Валеру. Тот дёрнулся пару раз, но поняв, что Василия ему не одолеть, смирился и затих.

Почти всю ночь Лена провела в номере у Куприянова. Напрасно Людмила пыталась добиться от Лены рассказа о том, что произошло вечером в ресторане. Женщина твердила лишь одно: «Это я во всём виновата!». Лишь под утро, извинившись за причинённые неудобства, Елена ушла к себе.

— Вася, ты не сильно его вчера помял? — спросила Люда, когда за Леной закрылась дверь.

— Старался поделикатнее, насколько было возможно. Ты же видела вчера глаза этого бычка.

— Видела. И даже испугалась. Ты сходи утром к нему. Помирись.

— Конечно, — ответил Василий, укрываясь одеялом. — Ещё пару часиков можно поспать. А потом схожу.

В десять утра надо было Василию явиться в управление. На дорогу двадцать минут. До выхода из гостиницы надо зайти в соседний номер и уладить вчерашнее недоразумение. Куприянов подошёл к номеру Валеры. Он занёс руку, чтобы постучаться, но дверь оказалась приоткрытой. Куприянов толкнул дверь, она распахнулась. Потянуло свежим утренним воздухом с улицы. Белая лёгкая занавеска затрепыхалась от воздушного потока.

— Эй! Соседи! Есть кто живой? — Василий спрашивал довольно громко. Ответа не было.

Василий сделал шаг в прихожую. Из ванной послышался шум воды. Значит, кто-то принимает душ. Только Куприянов собрался постучать в дверь ванной, как она распахнулась и оттуда появилась Лена с мокрыми волосами и, прикрывая обнаженное тело большим полотенцем, Лена вышла в прихожую. Василий смутился, опустил взгляд.

— Извините, Лена! — сказал он. — Я хочу поговорить с Валерой. Он, наверное, ещё спит?

— Нет. Он вышел. Сказал, что скоро вернётся.

— А куда он пошёл, не знаете?

— Не знаю. Ему был звонок. С кем Валера говорил, я не знаю. Только сказал: «Сейчас выйду». Я пошла в ванную, а он стал одеваться.

— Хорошо, Лена. Извините, что ворвался к вам.

— Ничего страшного. Если хотите, можете подождать его здесь.

Нет, нет! — сказал Василий, стараясь не поднимать глаза Лену. — Я спешу. Зайду вечером. До свидания.

Василий сделал шаг в коридор, но в самом проёме двери Лена схватила его за руку. Второй рукой женщина прижимала к груди полотенце. Получилось так, что бёдра и ноги Елены оказались обнажены. Это ещё больше засмущало Куприянова.

— Василий, — с придыханием сказала Елена, — я так и не поблагодарила вас за вчерашний ваш поступок. Вы такой сильный и смелый. Спасибо. Валера, когда выпьет, он себя не помнит. Если бы не вы, не знаю, чем кончилось бы.

— Не стоит, — буркнул Василий и, освободив свою руку от тонких пальцев Лены, вышел из номера.

Прикрыв за собой дверь, Куприянов нос к носу столкнулся с горничной, которая, похоже, очень внимательно прослушала разговор Василия с Леной. В глазах горничной было неодобрение. Василий скромно поздоровался и пошёл к лестнице.

Возвращался Куприянов в гостиницу около полуночи. Он попросил водителя не подвозить его к входу, а высадить в начале парка, аллея которого упиралась в гостиницу. Василий присел на лавочку, подышал глубоко влажным ароматным воздухом и направился к входу. Около входа стояли двое молодых людей. Василий сразу узнал в них оперативников. Простому гражданскому человеку не понять, как в обычных на вид людях сразу можно опознать оперативных работников. Куприянов понимал это по едва заметным признакам. Ребята явно кого-то ждали. У каждого из них был свой угол обзора. Василий спокойно прошёл мимо и, войдя в фойе, заметил ещё двоих оперов. Одного рослого, постарше, а другого совсем молодого. От взгляда Куприянова не скрылось резко появившееся напряжение на лице того, который постарше. «Похоже, за мной, — определил Куприянов по острым взглядам, которые оперативники остановили на его персоне. — Что же ты наплёл им, Валера?» Василий не ошибся.

— Оперуполномоченный, капитан Гаврилов, — представился тот, что постарше, махнув удостоверением перед лицом Куприянова.

— Очень приятно, — устало ответил Василий Иванович и полез рукой в задний карман за своим удостоверением.

Никак не ожидал подполковник Куприянов, что сзади ему грубо заломают руки и мгновенно наденут наручники.

— Куприянов Василий Иванович, — уточнил Гаврилов.

— Да, — ответил Василий, видя перед собой лишь ботинки капитана. — Удостоверение в заднем кармане.

Чья-то рука залезла в задний карман брюк Василия.

— Подполковник Куприянов Василий Иванович, — понятно было, что Гаврилов читает то, что написано в удостоверении. — Грузите в машину. В отделении разберёмся, что за подполковник у нас тут людей мочит.

Василия в таком скрюченном состоянии довели до полицейской машины, погрузили и несколько минут куда-то везли по ночному городу. Уже в отделении, когда пришёл чернявый следователь с аккуратно вырезанными на лице усиками, Василий узнал, что произошло и в чём его обвиняют.

А произошло вот что. В ущелье, недалеко от города, было обнаружено тело мужчины. Документов при нём не оказалось, зато в кармане был ключ от гостиничного номера. По этому ключу определили, что этот мужчина постоялец гостиницы, в которой остановился Куприянов. Очень быстро установили личность погибшего. Это был не кто иной, как Валера Качинский. Персонал гостиницы вспомнил вчерашнюю драку в фойе, участниками которой и оказались Куприянов и погибший. Оперативники не стали утруждать себя выяснениями а, упростив всё до первого уровня, «назначили» виновным Василия Ивановича. Тем более, что его, так же как и Качинского, не было в гостинице весь день. Гаврилов, увидев удостоверение подполковника милиции, пытался сделать хорошую мину при плохой игре. Сказать «извините» и снять наручники с задержанного было не в правилах капитана Гаврилова. Оттого он и решил играть партию до конца. Прекрасно понимал, что, скорее всего, проиграет, но отказать себе не мог.

Следователь выслушал Куприянова, подробно всё записал и разрешил сделать телефонный звонок. Он дал Василию свой мобильный, а сам вышел из кабинета. Василий Иванович набрал номер Габашидзе и подробно объяснил ситуацию.

— Всё-таки ты влип, Василий, — с лёгкой иронией в голосе ответил генерал. — Где Людмила?

— Думаю, что в гостинице.

— Она что, не знает о твоём задержании?

— Если только не навела справки у администратора.

— Я всё понял. Ты Василий Иванович там не дёргайся. Попроси следователя, чтобы пока не отправлял тебя в камеру, а я сейчас свяжусь с кем надо. Следователь адекватный, или как этот капитан, дуболом?

— Нет. Этот с понятием. Вежливый.

— Жди!

Габашидзе отключился. Василий хотел было позвонить Людмиле, но решил законом и доверием следователя с красивыми усами не пренебрегать.

Хозяин кабинета всё не возвращался. Василий даже начал волноваться. А следователь, тем временем, высказывал капитану Гаврилову своё недовольство.

— Ты зачем его задержал? — выпучив глаза, возмущался следователь. — Гаврилов, это подполковник, который прикомандирован к управлению. Завтра ты будешь стоять раком у начальника в кабинете!

— Хватит, Аркаша! — огрызнулся Гаврилов. — Я задержал подозреваемого в убийстве гражданина Качинского. И мне по барабану, прикомандированный он или просто так, мимо проходил. Поэтому допрашивай его и в камеру до утра. А там мы ещё посмотрим, кто будет раком стоять.

— Ты чего, Гаврилов, берегов не видишь? — Аркадий пытался вразумить опера. — У тебя нет ничего против подполковника. Ничего, кроме того, что он вчера утихомирил пьяного буяна в фойе гостиницы. Ты балбес, Гаврилов.

Гаврилов яростно двинулся в сторону Аркадия и схватил следователя за лацкан куртки.

— Слышь, ты, следак! Я тебе подозреваемого привёз?! Привёз! Чего ты гундишь? Считаешь, он чист? Отпускай! Но я посмотрю, как ты будешь плясать, когда он все концы зачистит. Давай, добренький!

Аркадий аккуратно убрал руку Гаврилова от своей куртки и, уходя, сказал:

— Лечиться тебе надо. В зеркало на себя посмотри. У тебя как у бешеного пса слюна течёт.

— Не рискуй, Аркаша. А то ведь я и укусить могу. Больно!

Следователь не стал слушать дальше угрозы оперативника и поспешил в кабинет. Куприянов всё так же сидел на стуле, а трубка лежала перед ним на столе. Аркадий взял телефон и, включив, посмотрел сколько звонков сделал Куприянов. Увидев лишь один вызов, Аркадий спросил:

— Кому вы позвонили? Если не хотите, можете не отвечать, Василий Иванович.

— Своему начальнику. В этом нет секрета.

Не успел Аркадий убрать трубку в карман, как она заверещала.

— Да! Слушаю, — ответил следователь. — Да, здесь.

Куприянов понял, что разговор идёт о нём. Аркадий долго слушал, не перебивая того кто был на том конце, и в заключение разговора произнёс:

— Я вас понял.

Следователь отключил телефон, достал из стола небольшую бумажку и, что-то написав на ней, протянул Василию.

— Василий Иванович, я приношу вам свои извинения. Вы можете быть свободны.

— Спасибо! — спокойно ответил Куприянов. — До свидания!

Василий, забрав со стола пропуск, вышел из кабинета. Он успел сделать несколько шагов, как вдруг распахнулась дверь, и Аркадий его окликнул.

— Василий Иванович, можно я дам вам один совет?

— Давайте.

— Вы с этим Гавриловым будьте осторожнее.

— Что, беспредельничает?

— Что-то в этом роде. У него дурная слава. Была бы моя воля, он бы уже давно сидел.

— Значит, кроме вашей, нужна ещё чья-то воля. Но её, я так понимаю, нет.

Аркадий кивнул. Глубоко вздохнув и протянув руку Куприянову, добавил:

— Будьте осторожны.

Людмила встретила Василия на лавочке около входа в гостиницу.

— Уже светает, — усталым голосом сказала она. — Где тебя носит?

— Прости, любимая, — Василий присел рядом с Загурской, обнял. — Хотел заделаться убийцей Валеры, соседа, да не вышло.

— Что помешало?

— Вспомнил про статью за дачу ложных показаний. Струсил.

— Слабаком ты стал, Куприянов. Пошли спать.

ГЛАВА 2

— Прудникова Елена Николаевна, — спросил рослый мужчина с надменным выражением лица, когда Елена открыла дверь номера.

— Да, — ответила она.

— Капитан Гаврилов, — представился гость и, развернув мятый лист бумаги, показал его Елене. — Вот постановление на обыск в вашем номере.

Елена застыла в проёме входной двери. Гаврилов отодвинул женщину и вошёл в номер.

— Женя! — крикнул капитан одному из своих подчинённых. — Понятых найди.

Женя, недолго думая, постучал в соседний номер. Он и предположить не мог, что там проживает Куприянов. Открыла дверь Людмила.

— Что вам угодно, молодой человек? — недовольно спросила Загурская.

— Здравствуйте! Мне нужны понятые, — стараясь быть убедительным, сообщил цель визита Женя.

— А мне нужно выспаться, — грубовато ответила Загурская.

— Но я…

— Говорю открытым текстом, — Людмила заговорила громко, — я понятой не пойду. Понятно?!

— Кто там, Люда? — раздался голос Куприянова. — Кто в такую рань?

— Лейтенант… — Людмила заглянула в удостоверение, которое развёрнутым держал в руке Женя, — Белоус Евгений Андреевич. Оперуполномоченный отдела уголовного розыска.

— А чего он хочет?

— Он предлагает мне, старшему следователю прокуратуры, поприсутствовать на обыске в качестве понятой.

Куприянов, застёгивая брюки, вышел в прихожую.

— А где у нас обыск, — спросил он растерявшегося молодого опера.

— В соседнем номере, — ответил тот.

— Это в номере Качинского?

— Да.

— Отлично! Я хочу быть понятым. Пошли, Евгений Андреевич.

Куприянов схватил с вешалки рубашку и, надевая её на ходу, пошёл за Женей. У капитана Гаврилова отвисла челюсть, когда перед собой он увидел Куприянова.

— Я буду очень рад помочь вам, товарищ Гаврилов, в качестве понятого, — с едва заметной иронией произнёс Василий.

Гаврилов увидел довольное лицо Василия и скривил гримасу.

— Где ты его взял? — грубо спросил Женю капитан.

— Неприлично в моём присутствии говорить обо мне в третьем лице. Это вас не красит как честного милиционера, — сделал замечание Куприянов.

Повисла пауза. Гаврилов прищурился, и было видно, что он размышляет. Взвешивает. Куприянов удивительно спокоен. Не приготовил ли он камень за пазухой? И какого сюрприза можно ждать от приезжего подполковника? Вывод Гаврилов сделал однозначный — гнать! И чем быстрее, тем лучше.

— Извините, товарищ, по–моему, Куприянов, — сменил тон хитрый Гаврилов. — Но вас мы пригласить в качестве понятого не можем.

Василий понял, что упорствовать бесполезно. Всё равно присутствовать при обыске ему не суждено, но уколоть соперника надо непременно.

— Жаль! — вздохнув, сказал Василий Иванович. — Хотел посмотреть на работу настоящих иллюзионистов. Так сказать, взглянуть со стороны.

— Смешно! — хмыкнув, сказал Гаврилов. — Прямо не Куприянов, а Владимир Винокур. А с чего вы взяли, что здесь будут фокусы показывать?

— Жизненный опыт. Я сомневаюсь, что вчера, перед тем как меня задержать, вы не были здесь и не обыскали номер.

— Ну, допустим, были. И что дальше? — Гаврилов развалился в кресле давая понять, что совершенно не волнуется.

— Тогда скажите, зачем приходить сюда сегодня? Да ещё и без следователя. И думаю что с липовым ордером. Можно взглянуть?

Куприянов протянул руку, понимая, что никто ему постановление не покажет.

— Вы свободны, товарищ командированный, — встав с кресла и подойдя вплотную к Василию, приглушённым голосом сказал Гаврилов. — До свидания. Советую вам не лезть в это дело.

Куприянов заметил испуганный взгляд сидящей на кровати Елены. У неё тряслась нижняя губа и в глазах читалась безнадёжность. Она, оставшись без мужской опоры, потерялась. Все вокруг для неё были чужие и опасные, лишь Куприянов вселял доверие. Василий понял это.

— Вот ведь как бывает, не хотел лезть в это, но теперь передумал. Женщину не обижайте, — сказал серьёзно Василий Гаврилову. — Ей и так тяжело. Проявите сочувствие.

— Учтём! — сухо ответил капитан. — А теперь покиньте номер. Не мешайте следственным действиям.

Василий едва заметно кивнул Елене, мол, держись, если надо помогу, и вышел из номера, закрыв за собой дверь.

— Вася, — строго спросила Куприянова Людмила, — ты зачем туда лезешь? Это чужая территория. Они сами разберутся. Тебе что, слава Бэтмена покоя не даёт?! Тебе надо весь мир спасти?

— Люда, не узнаю тебя. Откуда такой цинизм?

— Про какой цинизм ты говоришь? Ты поставь себя на место Гаврилова. Как бы ты реагировал, если бы какой–то приезжий опер начал собственное расследование на твоей земле? А?!

— Во–первых: не стал бы этого опера пеленать и отправлять в камеру. Во–вторых: выслушал бы его. А в–третьих: он Лену сделает крайней.

— Ну откуда ты берёшь эти фантазии? — Загурская от досады хлопнула себя ладонями по бёдрам. — Откуда?!

— Оттуда, — Куприянов показал на стену, за которой находился номер Качинского.

— Знаешь что, Куприянов. Ты постарел и стал брюзгой. Тебе не первый раз заговоры мерещатся. Факты. Где факты.

— У меня чутьё.

— Чутьё своё можешь, знаешь куда засунуть?

— Догадываюсь.

— Вот так! Я пошла на море. А ты можешь упиваться своим чутьём. Пока фактов не будет, не смей даже заикаться, понял?!

— Понял.

Но факты появились очень быстро. Когда Василий выходил из гостиницы он увидел, как Елену сажают в милицейский уазик. На руках женщины были наручники. Нет, конечно, всё в этом мире может быть. Вполне может быть, что Елена Прудникова причастна к убийству своего сожителя. Вполне может быть, что Гаврилов честный милиционер и хороший опер. Вполне может быть, что скоро найдут убийцу или убийц. И без участия Куприянова справедливость восторжествует. Всё может быть. Но Василий никак не мог прогнать из головы мысль, что в этом деле не всё так просто.

Этим же днём Куприянов решил встретиться со следователем Аркадием Горкиным. Тем самым, который предупреждал о сложном характере Гаврилова. На удачу, Горкин оказался в своём кабинете. Он хорошо принял Куприянова, предложил чай и стал внимательно слушать.

— Аркадий, то, что я буду вам говорить, может показаться странным, начал издалека Василий Иванович. — Я в этом городе всего лишь командированный. Через четыре дня я уеду. И казалось бы, какое мне дело до того кто убил Валерия Качинского. Но дело в том, что я, не по своей воле, оказался втянут в эту историю. И находясь внутри событий, пусть даже самое небольшое время, вижу, что следствие ведётся для галочки. Гаврилов сегодня задержал сожительницу Качинского. У меня есть внутренняя уверенность, что это путь в никуда. Самый простой путь далеко не всегда самый верный. Он собирается сделать её крайней.

Горкин слушал Куприянова, уткнувшись взглядом в свой рабочий стол. Когда он понял, что Василий Иванович закончил, Горкин встал.

— А он так и сделает.

— Значит, я всё–таки не ошибаюсь?

— Я в этом отделе давно. И Гаврилов тоже. Он из погранцов пришёл в милицию. Я с ним схлестнулся ещё тогда. Гаврилов из хорошего мужика пытался убийцу сделать.

— А поподробнее.

— Возвращается человек вечером домой. Дверь никто не открывает. Заходит в дом, а на полу в спальне лежит жена с ножом в груди. Он сгоряча нож выдёргивает, звонит в милицию. Как вы думаете, стал Гаврилов, он тогда на вызов приехал, разбираться, кто же убил женщину?

— Думаю, не стал.

— Конечно! Зачем? Вот около трупа сидит убийца. Одежда в крови, на ноже отпечатки. Надо только найти мотив и если получится свидетелей.

— Чем закончилось?

— Тем, что я на следующий день этого мужчину отпустил. А Гаврилов, со своим дружком, опером из его отдела, встретили меня около дома и прозрачно намекнули.

— Даже так!

— Да! Я же вам говорил, будьте осторожны. Я–то местный. Меня начальство поддержало. Гаврилова тогда чуть не уволили. Но он как–то удержался. Теперь старший опер. Но как был подонком, так и остался.

— И все об этом знают?

— Он раскрывает. Он показатели даёт. И ещё мне кажется, что где–то лапа у него есть. Но в этом я не уверен.

— Я так понимаю, что Прудникова станет очередным раскрытием?

— Не исключаю.

Куприянов на минуту затих. Он очень сожалел, что всё это происходило не в его городе. Там, на своей земле, Василий докопался бы до правды. А что делать здесь? «Звонить Габашидзе? — обдумывал свои дальнейшие действия Куприянов. — Вряд ли разумно. Михаил просил никуда не вляпаться. Не поддержит. Написать прокурору? Несерьёзно. Да и долго. Надо искать связи. Елене надо помочь. Но самый короткий путь, это разговор с Гавриловым. Попробую».

— Спасибо вам, Аркадий, — поблагодарил следователя Куприянов. — Я ещё больше убедился, что Прудниковой надо помочь.

— Пожалуйста! Если что, звоните, — Аркадий протянул Василию визитку.

— А вы я так понял, Гаврилова не боитесь.

— Не боюсь. У меня тоже есть прикрытие. Но это мой секрет. Ещё раз, Василий Иванович, будьте осторожнее.

— Буду.

У дежурного Куприянов узнал, где находится кабинет Гаврилова. Без труда его нашёл и, постучавшись, открыл дверь. В кабинете у стола сидел мужчина. Он обернулся и посмотрел на Василия маленькими колючими глазами. Посетитель был крепкого телосложения, невысокого роста, брюнет с волевым загорелым лицом. На голове кепка в стиле «милитари». На ногах высокие армейские ботинки, в которые заправлены брюки цвета хаки, с обилием нашивных карманов.

— Здравствуйте! — обратился к незнакомцу Василий. — А капитан Гаврилов где?

— Не знаю! Сам жду, — ответил мужчина и отвернулся.

— А вы кто, — продолжал расспрашивать мужчину Василий, — тоже оперативник?

— Нет! — с недовольством буркнул мужчина, не поворачиваясь в сторону Василия.

— А кто?

— Посетитель.

— Свидетель или потерпевший? — Куприянов не оставлял затеи разговорить незнакомца.

Но посетитель повёл себя странным образом. Он резко встал и, отодвинув Куприянова, вышел из кабинета. Даже не вышел, а вылетел. Василий хотел вслед убегающему задать ещё вопрос, но тот так стремительно шмыгнул на лестничную клетку, что Куприянов не успел. Василий закрыл дверь кабинета и стал ждать Гаврилова в коридоре. Ожидание затянулось. Когда Куприянов уже решил уйти, в конце коридора появилась рослая фигура опера.

— Чего вы хотели, — спросил Василия Гаврилов, подойдя к двери своего кабинета.

— Я хочу с вами поговорить как опер с опером.

— А! Это типа мы одной крови, — с ехидной ухмылкой сказал Гаврилов.

— Насчёт крови не знаю, но служим одному делу. Может, пригласите в кабинет? Не в коридоре же разговаривать.

— А мы, подполковник, не будем разговаривать. У меня нет времени на пустые разговоры.

Смотря в глаза Стасу Гаврилову, Василий почувствовал жгучую неприязнь собеседника к себе. Чем она была вызвана неясно. Скорее всего, тем, что Куприянов представлялся Гаврилову в виде грозного препятствия к быстрому раскрытию дела об убийстве Качинского. Бессмысленно было искать путь к налаживанию контакта.

— Ладно, — Василий сбросил с лица маску вежливости, — тогда коротко и о главном. Прудникову я в обиду не дам. Если сомневаешься в моих способностях — наведи справки. Поступи с ней по совести.

— А то что?!

— А то я вернусь. И радости тебе от этого не будет. Пока, капитан!

Василий не дал возможности Гаврилову бросить последнюю реплику. Он, так же как и посетитель, быстро удалился.

Вечером, возвращаясь в гостиницу, Василий думал, рассказать обо всем, что происходило сегодня Людмиле или промолчать. С одной стороны Загурская всегда может дать дельный совет, с другой — Василий и так считал, что уже испортил ей отпуск. Людмила сама пошла на разговор. Она уже научилась по пластике тела Куприянова определять, какого рода мысли бродят в его голове. Василий, ничего не скрывая, рассказал Людмиле о своих сегодняшних похождениях.

— Тебя невозможно переделать, Куприянов, — резюмировала Загурская. — Что собираешься делать? Надеюсь, у тебя хватит ума не устраивать в этом городе революцию?

— Понимаешь, Люда, я бы спокойно ко всему отнесся, если бы ни эта особь Гаврилов. Он закроет Прудникову надолго. А женщина ни в чём не виновата.

— Я уже начинаю ревновать тебя к ней, Вася.

— Люда, я серьёзно. Она совершенно беспомощное существо. Мы же с тобой это видели. Система её раздавит. А убийца, настоящий убийца, будет спокойно поджидать следующую жертву. Ты со мной согласна?

Конечно же, Загурская была абсолютно солидарна с Василием. Она сама ревностно относилась к справедливости. И, несмотря на то, что впереди должно было быть ещё три беззаботных дня у моря, решила следующим днём пожертвовать.

— Я попробую тебе помочь.

Загурская взяла телефон и ушла на лоджию. Куприянов слышал лишь обрывки фраз, доносящиеся оттуда. Так и не дождавшись Людмилу, Василий заснул.

Проснулся Куприянов рано. Людмила ещё спала. Василия так и подмывало разбудить любимую и узнать о результате вчерашних телефонных разговоров. Но благоразумие взяло верх. Василий налил себе утренний кофе и вышел на лоджию наслаждаться хрупким сочинским утром.

— Вася! — позвала Куприянова проснувшаяся Людмила. — Если ты сейчас сделаешь мне кофе, то я расскажу тебе интереснейшую новость.

— Сию минуту, моя госпожа!

Сев на кровать и наслаждаясь ароматным напитком, Людмила рассказывала Василию то, что узнала вчера. Первым делом, Загурская позвонила Веронике, старосте своего курса в юридическом, и навела справки. Вероника поддерживала связь со многими однокашниками. Она могла знать, если кто–нибудь в данный момент работал в Сочи. Но Вероника ничем не помогла, только из–за своей болтливости отняла уйму времени. Дальше Людмила сделала ещё несколько звонков, но всё оказалось напрасно. И только звонок в адвокатскую контору, в которой до возвращения в следствие работала Загурская, дал положительный результат. Таким образом, Людмила связалась с адвокатом, которого назначили для защиты Прудниковой.

— Ну и что она тебе рассказала? — торопил Люду Куприянов.

— Она ничего по телефону говорить не стала. Но назначила на сегодня встречу. В час в ресторане «Горный приют». Это где–то далеко. Поэтому ты оплатишь мне такси. Согласен?

— Без вариантов. Я бы поехал с тобой, но меня не отпустят.

— Я и сама прекрасно справлюсь. Вечером всё тебе доложу. Спасибо за вкусный кофе.

Людмила протянула пустую чашку Василию. Василий потянулся за ней, но Люда схватила его за руку и озорным взглядом дала понять, что хочет мужской ласки. Прямо сейчас…

Ресторан «Горный приют» действительно находился далеко от города. Адвокат Прудниковой Светлана Шевченко, опасаясь лишних глаз и ушей, назначила встречу следователю Загурской подальше от города. Полненькая официантка с детским лицом проводила Людмилу в отдельный кабинет. Там её уже ждала Светлана.

— Я бы не стала с вами встречаться, — после приветствия сказала Шевченко, — но вас рекомендовал Коцкий. А этому человеку я верю.

— Да, — подтвердила Загурская. — Владимир Петрович личность авторитетная.

— Будете что–нибудь заказывать? — прервала разговор улыбчивая официантка, обращаясь к Людмиле.

— Мне чай и какое–нибудь пирожное. На ваш вкус. Если можно быстрее.

Официантка кивнула и пропала за занавеской.

— Светлана, — сев напротив адвоката, начала говорить Загурская. — Вы имеете полное право мне ничего не рассказывать. Я лицо неофициальное. Здесь я в отпуске. Так что если вас что–то смущает в просьбе Коцкого, можете отказаться. Я пойму.

— Скажите Людмила, эта Прудникова, она вам кто?

— Никто.

— Тогда зачем она вам? Личный интерес? Или кто–то в чём–то заинтересован.

— И да и нет. Попробую объяснить.

Людмила подробно рассказала Шевченко обо всем, что случилось с момента их с Василием приезда в гостиницу.

— То есть, вас даже никто не просил за Прудникову? — с нескрываемым удивлением спросила адвокат, выслушав рассказ Людмилы.

— Нет.

— Хорошо! Хотя я давно не встречала подобной мотивации. Косвенные улики против Елены есть. Первое: сразу после того как Прудникова узнала о смерти Качинского, она сняла все деньги с его карточки. Второе: накануне Прудникова встречалась с неустановленными мужчинами в сквере около гостиницы. Есть свидетели. Третье: в день убийства, вечером Прудниковой поступил звонок с неизвестного номера. После звонка этот номер был заблокирован. Вероятнее всего сим–карта уничтожена. Вот это пока вся информация.

— Да, вы правы. Улики на самом деле есть. Тут надо разбираться.

— Да, я забыла сказать: сим–карта была куплена в Якутске.

— В Якутске?

— Да. А почему вы так удивились? Качинский и Прудникова оттуда, из Якутска.

— Я не знала об этом. Спасибо, Светлана.

Загурская допила чай и, оставив на столе купюру, вышла.

— Послушай, Люда, я в розыске не один десяток лет, — сказал Василий после рассказа Загурской о встрече с адвокатом. — Если собирать в кучу, то это похоже на улики. А каждая по отдельности — пшик. Деньги Лена могла снять потому, что понимала — карту немедленно заблокируют. Это не преступление. Звонок тоже мог сделать любой человек. Необязательно, что он причастен к убийству. Он может вообще не знать Качинского. Двое мужчин могут быть просто прохожими. Мало ли, сколько мужиков пристаёт к женщинам на улице.

— Я тоже не вижу, Вася, в этих уликах повод для ареста Прудниковой. Хотя эти вопросы надо прояснять.

— Я уверен, что никто ничего прояснять не будет. Гаврилов тупо отрабатывает галочку. Ему нужно раскрытие.

— Знаешь, дорогой, что мне показалось, когда я говорила со Светланой?

— Что?

— Она боится. Она взвешивала каждое слово. Не хотела сказать лишнего.

— Уверена?

— Не знаю. Возможно, показалось. Несмотря на рекомендацию Коцкого, я для неё человек незнакомый.

Василий вынул из кармана пачку «Camel». Выудил оттуда сигарету и по своему обыкновению принялся нюхать. Загурская улыбнувшись, сказала:

— Задумал что–то подполковник Куприянов. Обдумываешь, как устроить побег бедной женщине?

Куприянов многозначительно поднял указательный палец, давая понять, что нужна тишина. Он вышел на лоджию, затем вернулся обратно.

— Мне надо с ней встретиться, — наконец сказал он.

— С кем с ней? С Прудниковой?

— И с Прудниковой тоже. Но прежде с адвокатом.

Немалых трудов стоило Людмиле уговорить Светлану на встречу с Куприяновым. На этот раз адвокат ждала Василия в Хосте, в небольшом ресторанчике около вокзала. Василий использовал все свои приёмы и в итоге добился того чего хотел. Шевченко согласилась взять с собой Куприянова в качестве помощника на встречу с Прудниковой.

— Но есть одно «но». Вы когда уезжаете? — спросила Светлана.

— В воскресенье.

— Мне надо позвонить.

Шевченко взяла из сумочки телефон и отошла. Разговор был недолгим. Когда адвокат вернулась, она сказала:

— Вам везёт, Василий Иванович. В воскресенье утром на смену в изоляторе заступает человек, который не будет задавать лишних вопросов.

Светлана рассказала Куприянову, куда и во сколько надо будет приехать в назначенный день. А вечером этого же дня, Шевченко позвонила Людмиле и сообщила, что Прудникова дала признательные показания. Якобы она заказала убийство Качинского, чтобы завладеть его деньгами. По фото она опознала тех двух мужчин, которым она заплатила за заказ.

— Гарри Гудини отдыхает, — возмутился Василий, услышав эту новость. — Как у них тут всё складно. Не удивлюсь, если завтра узнаем, что этих мужиков задержали, и они тут же признались.

— Это да, — поддержала Василия Загурская. — И никто не будет задавать вопрос: где в незнакомом городе Прудникова нашла этих головорезов и как смогла с ними договориться.

— Теперь воскресная встреча приобретает совершенно иной смысл. Если, конечно, Светлана её не отменит.

На следующий день опять позвонила Шевченко.

— События развиваются бурно, — сказала она в трубку. — Сегодня ночью исполнителей оперативники Гаврилова пытались задержать.

— Пытались, значит, не задержали? — сделала вывод Загурская.

— Одного убили, второй скрылся.

— Всё идёт по предсказуемому сценарию, — заметила Людмила. — Света, завтра всё остаётся в силе?

Светлана какое–то время не отвечала. Пауза заставила Людмилу поволноваться.

— Если Василию Ивановичу это надо, то всё в силе, — ответила Светлана.

В воскресенье в половину девятого утра Василий ждал Шевченко в условленном месте. На самом деле никто не задавал лишних вопросов. Стандартные процедуры и Куприянов с Шевченко в комнатке, пахнущей свежей краской, ожидают Прудникову.

Крупная, с мощной грудью женщина–конвойный завела Елену в комнатку и вышла в коридор. Прудникова выглядела подавленной. Лицо землянистого цвета, немытые волосы и покрасневшие глаза. Когда Елена увидела в помещении Куприянова, она машинально выпрямила плечи и на устах появилась тень улыбки.

— Здравствуйте, Лена, — тихо произнёс Василий. — Не удивляйтесь. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Лена взглянула на адвоката и тут же погрустнела. Василий понял.

— Не опасайтесь Светлану. Она друг.

Прудникова всё равно продолжала смотреть на Шевченко с недоверием.

— Лена, — обратился к женщине Василий, — зачем вы взяли на себя то, чего не делали?

Куприянов смотрел в упор на Прудникову. Он своим взглядом призывал её к честности. Лена опять посмотрела на Шевченко, опустила глаза и прошептала:

— Я призналась. Это я сделала. Я… я… — Лена не договорила и расплакалась.

Василий достал из кармана брюк носовой платок и протянул Прудниковой.

— Возьмите! Вы никого не убивали и никого не заказывали. Вас заставили признать вину, да?

Елена плакала и не отвечала.

— Вас запугали? Это капитан Гаврилов?

При упоминании фамилии Гаврилова, Елена вздрогнула и закричала:

— Нет! Никакой не Гаврилов. Это я… я сама. Я заказала.

— Предположим, — Куприянов решил зайти по–другому. — Значит вы, Елена, заказали Валеру. А где вы нашли исполнителей? Где вы с ними познакомились?

— В ресторане.

— Когда?

— Не помню!.. В этот день или раньше… Я всё сказала следователю. Не мучайте меня. Я ничего не хочу. Не хочу!

— Лена, почему вам безразлична ваша судьба? — Василий не терял надежды расположить к себе Прудникову. — Я уверен. Нет, я знаю, что вы не виноваты в смерти Валерия. Зачем вы добровольно идёте на эшафот? Я хочу вам помочь.

Елена перестала всхлипывать. Она опустила голову и смотрела в пол. В руках нервно теребила носовой платок.

— Зачем я вам, Василий Иванович. Меня никто не любит. Я никому не нужна, — Лена говорила ослабшим хрипловатым голосом. — Валера тоже меня не любил. Он Бейсика любил.

— Кто такой Бейсик? — спросил Василий.

— Собака. Овчарка. Он ведь выгнал меня. Выгнал на улицу. А собаку положил с собой в постель. Пользы, говорил, от неё больше чем от меня. А потом и Бейсика предал. А вместо него взял сюда меня. Наверное, здесь от меня больше пользы. Конечно, Бейсик ему детей не родит. А я могла. Но не хотела.

Елена замолчала. Она аккуратно сложила платок и положила его не стол. Потом посмотрела на адвоката. Взгляд её стал колким и смелым.

— Я рада, что его убили, — продолжила Лена. — Рада. Валера был плохим человеком. Не надо мне помогать, Василий Иванович. Если я сама не хочу себе помогать, то вам тем более не надо это делать. А от вас я отказываюсь, — сказала Прудникова Светлане. — Мне не нужен адвокат.

Света пожала плечами, и было хотела переубедить подзащитную, но впервые увидев решительность в глазах Прудниковой, передумала.

— Ваше право. Я настаивать не буду, — ответила адвокат.

Куприянову в этот момент показалось, что Шевченко обрадовалась заявлению Елены.

Светлана вызвалась подвезти Куприянова до гостиницы, но Василий отказался. Времени до отъезда было ещё много и он решил ещё раз увидеться с Гавриловым. Дежурный сообщил, что капитан у себя в кабинете. Он сегодня дежурит. Куприянову как всегда повезло, а то пришлось бы добывать номер телефона опера. Василий поднялся по уже знакомой лестнице и, постучавшись, резко открыл дверь кабинета.

— Какого чёрта! — крикнул Гаврилов, но увидев перед собой Куприянова, осёкся. — А-а-а, это вы. Я думал вы давно уехали. Что вам ещё надо?

— Здравствуйте, капитан, — Василий без приглашения взял стул и, развернув его спинкой к Гаврилову сел, оперевшись руками на спинку. — Мне надо чтобы вы разобрались в деле Прудниковой. Я понимаю, что там всё очень легко складывается, но она не убийца.

— Правильно, она не убийца. Она заказчик.

— Ты же знаешь, Гаврилов, что это не так.

— Это ты не знаешь, подполковник, что она призналась во всём. Она выдала исполнителей.

— Да?! — Василий сделал удивлённое лицо. — И вы их задержали? И они дают показания?

Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.

— Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.

— А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

— Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

— Ничего не боишься, да?

— Может быть, чего–то и боюсь, но не тебя. А тебе, — Гаврилов перешёл на шёпот, — бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.

ГЛАВА 3

Обратная дорога домой была уже совсем не весёлой. Куприянов молчал весь вечер, а ночью то и дело выходил в коридор и стоял у тёмного окна. Людмила понимала, что происходит с её мужчиной. Знала, что в такие минуты лучше ему не мешать, потому что именно сейчас в голове сыщика складываются пазлы. Утром за завтраком Загурская всё–таки спросила:

— Что–нибудь придумал?

— Ничего, — по слогам произнёс Василий.

— Значит, оставляешь свою затею?

— Оставляю, — утвердительно кивнул Василий, но после непродолжительной паузы добавил. — Но ненадолго. На пару дней.

— Что изменится за пару дней?

— А то ты не знаешь? За пару дней или появится хорошая идея, или что–нибудь произойдёт, или в мою голову, либо в твою, придёт гениальная комбинация.

— Ты не допускаешь того, что ни одно из твоих «или» не случится?

— Допускаю.

— И что тогда?

— Тогда случиться четвёртое «или».

Куприянов пересел на полку к Загурской и обнял её.

— Людочка, — нежно шепнул он на ухо женщине, — ты же меня знаешь. Я всё равно дойду до конца.

— Это я знаю. Я только желаю, чтобы этот конец был счастливым.

— По–другому и не будет. Можно я доем твой бутерброд?

Люда подвинула тарелку с бутербродом к Василию и поцеловала его в щёку.

У Загурской ещё оставалось несколько дней отпуска. Она собиралась съездить к дочери, в область. Там Маша была на практике. Но за день до отъезда позвонил прокурор и просил срочно выйти на работу. Печально, но личным просьбам прокурора города отказывать не принято.

Молчанов принял Загурскую сразу после окончания утреннего совещания.

— Вижу по выражению лица, — идя навстречу Людмиле, говорил прокурор, — что нарушил твои планы.

— Да. Хотела дочь навестить. Теперь не получится, — без радости в голосе ответила Загурская.

— Сколько дней у тебя ещё осталось?

— Пять.

— Клянусь, дам тебе пять дней. Отдохнёшь.

— Я всё понимаю, Анатолий Богданович. Когда восстанавливалась в прокуратуре, знала на что иду.

— Вот и хорошо. Теперь к делу.

Молчанов достал из ящика стола папку и положил её перед Людмилой.

— Серёжу Безуглова на операцию положили вчера. Больше, кроме тебя, Людмила Валентиновна, специалистов по таким делам у меня нет.

— Что же это за дело такое?

— Похоже маньяк.

— Батюшки! Загурская специалист по маньякам.

— Не прибедняйся, Люда! Ты с этим справишься. Бери и срочно начинай. Имей в виду дело на контроле.

— Что, всё так серьёзно?

— Очень! Прочитаешь — поймёшь. Все возможности какие у меня есть в твоём распоряжении.

Людмила села за стол в своём кабинете и, не медля, открыла папку с делом. «Анисин Николай Николаевич. 1956 года рождения. Уроженец города Рубцовск, Алтайского края. Судим…» Дальше перечислялись все «регалии» матёрого уголовника, суть совершённого преступления и… когда Загурская прочитала откуда в их город прибыл Анисин, она привстала со стула и потянулась за телефоном, чтобы позвонить Куприянову. Но потом решила не торопить события. Положила телефон и сказала:

— Ну Куприянов, ну колдун!

Вечером Василий позвонил сам.

— Ненаглядная, ты куда запропастилась? — спросил он.

— Твой друг Молчанов вызвал меня на работу. Так что отпуск мой скоропостижно накрылся.

— Сочувствую. Во сколько тебя ждать?

— Я уже закончила. Скоро буду.

Людмила намеренно не стала по телефону говорить Василию о том, что увидела в деле Анисина. Она хотела видеть глаза сыщика, когда он узнает эту новость.

— Сядь на диван, колдун Куприянов, — строго сказала Загурская, войдя в квартиру.

Василий прищурился, предвкушая что–то интересное, и послушался.

— Меня из отпуска выдернул Молчанов, — издалека начала Людмила, — из–за дела одного залётного маньяка. А залетел этот маньяк знаешь откуда?

— Из Сочи! — выпалил в надежде Василий.

— Нет, Вася! Это было бы совсем просто. Попытка номер два!

— Из Якутии, что ли?

— Вот теперь угадал.

— И, я так понимаю, что там у него тоже есть эпизоды?

— Пока не знаю. Сделала запрос. Завтра с утра я еду его допрашивать в ИВС. Может быть, что–нибудь проясниться.

— А здесь он на чём попался?

— Два эпизода. Первый — банальнее некуда. Утро, парк, девушка–спортсменка. Анисин напал на неё, но изнасиловать не смог. Девчонка крепкая оказалась, сломала ему нос и убежала.

— Заявила в милицию, — продолжил Куприянов, — и супостата поймали.

— В точку! Я говорю — ясновидящий.

— Ты говорила колдун!

— До колдуна мы ещё дойдём. Слушай дальше: за несколько дней до нападения в парке, Анисин забрался на дачу одного высокопоставленного человека и изнасиловал его жену. Нанёс ей серьёзные увечья и обчистил дом. Женщина до сих пор в реанимации.

— Значит дело на контроле? — спросил Василий.

— Да.

— А почему не прислали бульдогов из Москвы?

— Это ты у Молчанова спроси, — парировала Загурская. — А вот теперь про колдуна. Прокурор сказал, что наделяет меня неограниченными полномочиями. Анисин должен сесть если не навсегда, то очень надолго. И я полагаю, что это ты, подполковник Куприянов наколдовал.

— Так и есть. Я же обещал Гаврилову, что вернусь, и сделаю ему козью морду. С утра иди к Богдановичу и проси меня командировать с тобой в Якутию.

— Уже! — лукаво посмотрела на Василия Людмила. — Я живу с колдуном, и научилась тоже некоторые вещи предвидеть. Утром согласуй с Габашидзе, и летим в Якутск.

— Отлично, гражданин следователь! Фитиль, конечно, мне Миша завтра вставит, но с Молчановым воевать не пойдёт. Так что летим. «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам…» — запел известные строчки из песни Василий. — А что туда надевать? Я никогда там не был.

— Валенки точно брать не надо, — засмеялась Людмила. — Там, так же как и здесь лето.

Добирались до Якутска долго. Пересадка в Москве, потом многочасовой перелёт в далёкий северный край. Почти пять тысяч километров. В аэропорту Василия и Людмилу встречал Иннокентий Егоров. С Кеном, так просил называть себя Иннокентий, Василий познакомился несколько лет назад. Тогда Егоров приезжал в южный город, где Куприянов помогал ему в розыске и аресте опасной банды. Бандиты ограбили инкассаторов. Один из инкассаторов погиб. Егоров шёл по их следу и привёл след банды на юг. Тут и подключил Габашидзе к якутским операм Куприянова со своим отделом. Банда была обезврежена. Теперь Егоров и Куприянов поменялись местами. Кен, когда ему позвонил Василий, сказал что организует всё в лучшем виде.

— Всё равно, Василий Иванович, что–то странное в вашем приезде есть, — говорил Егоров по дороге в гостиницу.

— Что тебя смущает, Кен? — спросил Куприянов.

— Зачем ехать в такую даль? Дали бы мне поручение, я бы тут со своими ребятами всё отработал и результаты вам по почте.

Людмила вопросительно посмотрела на Василия. Егоров это заметил.

— Я чего–то не знаю? — хитро спросил он.

— А ты что, — обратилась Загурская к Василию, — не сказал своему товарищу главную цель своего приезда?

— Было мало времени, — оправдывался Куприянов. — Думал, приеду и введу в курс дела. Вот прямо сейчас и введу.

— Так! — протяжно сказал Егоров, — Что за тайны мадридского двора? Про свадебное путешествие в тундру я не поверю. Про то, что золотишка хотите без лицензии намыть — тоже.

— Не гадай, Кен, сейчас расскажу, — сказал Куприянов.

Василий во всех подробностях рассказал Егорову про убийство Качинского, и про то, как это дело развернул Гаврилов. Егоров внимательно выслушал и после паузы сказал:

— Слушай, Василий, а тебе не кажется, что ты занялся не своим делом?

— И ты туда же, Иннокентий.

— Конечно туда же! Я уверен, что ты и начальству своему не докладывал о своём самовольстве.

Василий поймал на себе взгляд Загурской. Людмила как бы спрашивала: ну что, Куприянов, ты этого хотел? Я же говорила, предупреждала!

— Послушай, Василий, — продолжал Егоров, — как бы ты отнёсся, если бы кто–то пришёл со стороны и начал стричь твоих овец? Думаю, ты бы не обрадовался.

— Прав ты, Кен. Сто раз прав. Но Гаврилов знает, понимаешь, знает, что женщина не виновата, и всё равно делает гнусное дело.

— Он делает то, чего от него ждут. Будто ты первый день в нашей системе. С Гавриловыми бороться бесполезно. Это мелко. Придут другие Гавриловы, ещё хуже, чем этот. Бороться надо с системой. А для этого мы с тобой, Василий, пешки. Нас фигуры постарше сожрут.

Куприянов достал пачку сигарет и замолчал. Загурская тоже молчала, задерживая свой взгляд то на Куприянове, то на Егорове. И тот и другой был по–своему прав. Куприянов был жаден до справедливости, а в последние годы помешан на ней. Что касается позиции Иннокентия, то она прагматична и вписывается в общие правила. Пренебрегать нельзя ни тем, ни другим. Людмила решилась вмешаться.

— Послушайте, мужики, давайте попробуем найти золотую середину. Для борьбы с системой вашего ранга точно недостаточно. Иннокентий прав. Но хотя бы от одного Гаврилова избавиться не мешало бы. Здесь я Василия поддерживаю.

— Кен, ты же здесь не пешка, — продолжил рассуждения Загурской Куприянов. — Найди варианты, как собрать информацию о Качинском.

Теперь задумался Егоров. Он отвернулся к окну автомобиля и смотрел на проплывающий за ним городской пейзаж.

— Не по мне всё это, — наконец обдумав все «за» и «против» ответил Кен. — Не люблю я самодеятельность. Дешёвым детективом попахивает. Но если по–человечески, то с Людмилой не поспоришь. Хоть от этого Гаврилова надо избавиться. Не будем изобретать велосипед. Сегодня плотно занимайтесь Анисиным, а я дам команду своим ребятам, чтобы нарыли все, что можно про этого вашего…, как там его фамилия?

— Качинский Валерий, — напомнил Куприянов.

— Ну да, про него.

Уже через день Загурская обладала информацией о более чем двух десятков случаев нападения на женщин, схожих по почерку с нападениями Анисина. Теперь Людмиле предстояло опросить каждую жертву и представить им фото Анисина для опознания. Работа небыстрая. Как ни странно, именно этот факт обрадовал Куприянова. У него появилось время спокойно заняться персоной покойного Качинского, историей его пребывания в Якутске.

Два дня понадобилось подчинённым Егорова, чтобы собрать достаточно информации о Валере. И вот утром третьего дня Егоров встречал Куприянова у двери своего кабинета с широкой улыбкой.

— Заходи, Василий Иванович, — распахнув дверь, пригласил подполковника Егоров.

Куприянов пожал крепкую жилистую руку друга и прошёл в кабинет.

— Я тебе скажу, Василий, непростой человек этот твой Качинский.

— И чем же?

— Всё по порядку.

Иннокентий раскрыл пухлую записную книжку и, заглядывая в неё как в шпаргалку, начал рассказ:

— Качинский Валерий Остапович. Шестьдесят четвёртого года рождения. Родился в городе Чимкенте, в Казахстане.

— Интересно. Почему там? Родители военные или спецы?

— Не то и не другое. Отец ссыльный.

— Подробнее.

— Осуждён за пособничество фашистам на Западной Украине. Бандеровцам помогал. Остап Бандура. Осуждён в сорок девятом, освободился через десять лет и сослан в Чимкент. Там женился на Татьяне Качинской. В шестьдесят четвёртом родился Валера. У него ещё две старшие сестры. Но где они сейчас неизвестно.

— Значит, Валера взял фамилию матери? — уточнил Куприянов.

— Да! Когда паспорт получал. Остап умер, когда Валере было десять лет. Сам понимаешь, с фамилией Бандура в России непросто жить. Наверное, мама подсказала. Слушай дальше. Поступает Качинский на химфак института лёгкой промышленности. После второго курса бросает, идёт в армию, а после армии приезжает сюда, в Якутию. Здесь сразу устраивается на золотоизвлекательную фабрику. И всё то время пока Валера жил здесь, он работал на этой фабрике. Дошёл от разнорабочего до начальника лаборатории. В этом году внезапно уволился и уехал.

— Как–то всё в общих чертах.

— С минуты на минуту, — Егоров посмотрел на часы, — должен подъехать один интересный человек. Вот он тебе и расскажет всё подробно.

— Это кто? Его друг?

— Нет, Василий. Это самый опытный наш участковый. Человек уважаемый. Он очень хорошо знал этого Качинского. В десять должен подъехать.

Ровно за минуту до десяти в кабинет постучались. Зашёл мужчина лет пятидесяти, в форме майора милиции. С круглым смуглым лицом, узкими, широко посаженными глазами и с глубокими морщинами в уголках глаз.

— Познакомьтесь, — сказал Егоров Василию, вставая навстречу вошедшему, — Мурунов Матвей Эргизович. А это, Василий Иванович Куприянов.

Василий встал и протянул руку майору.

— Очень приятно, — сказал он.

Участковый пожал руку Василию и молча кивнул.

— Ну, Василий, задавай вопросы.

— А чего тут задавать? — вдруг сказал Мурунов, — Вас интересует Качинский и всё его окружение?

— Да.

Мурунов снял фуражку, положил её на стол и, присев на стул напротив Василия, начал рассказывать.

— Тихий был человек, скрытный. Я бы, наверное, так его и не узнал, если бы не его собака. Вы же понимаете, что в поле зрения нашего брата попадают люди, которые либо сами совершают что–то незаконное, либо становятся потерпевшими.

— Я уже второй раз слышу про его собаку, — прервал участкового Куприянов. — Бейсик, так его кажется кличка?

— Правильно. И первого, и второго.

— Так у него не одна собака была?

— Не одна. Об этом потом. Так вот, стал бы наш Валера потерпевшим, если бы не его овчарка. На Качинского напали двое мужчин. Место необычное. Даже так скажу, такое место не для прогулок. Это рядом с фабрикой, со стороны леса.

— Там же болото кругом, — удивился Егоров. — Маленький пустырь и дальше болото.

— Я и говорю, место не для прогулок. Качинский утверждал, что собака сама его повела туда. Он решил ей не мешать. С натяжкой, но поверить можно. Но эти двое, они как там оказались?

— Как они объяснили? — спросил Василий.

— Так и объяснили — гуляли. Шли по тропинке, тут навстречу мужик с собакой. Попросили уступить дорогу, он послал их. Они в драку. Бейсик бросился защищать хозяина. Один из мужчин, Хайрулин фамилия, достал нож и ранил пса. Но собака сильная, погрызла его. Второй убежал.

— А второго как фамилия?

— Сейчас посмотрю, — Мурунов достал из нагрудного кармана маленький блокнот и принялся листать. — Нет. Это у меня в старом блокноте записано. Я к себе вернусь, посмотрю и позвоню. Но тоже судимый был, как и Хайрулин. Фамилия на «а». Анохин, Анихин, боюсь соврать. Позвоню. Словом, дело было запутанное.

— Чем закончилось?

— А ничем. Примирились эти мужики с Качинским и всё. Раны у Бейсика зажили. Но после этого случая, примерно через полгода, Качинский уволился с фабрики и уехал.

— А собаку куда дел?

— Продал.

— Продал?

— Да. Продал. Новый хозяин недавно дом приобрёл в частном секторе, недалеко от фабрики. Он и купил. Дом охранять, я так думаю.

— А мужики эти где сейчас? — спросил Куприянов.

— Не знаю. Они не с моего участка. Хайрулин раньше жил в посёлке с родителями. Потом бараки в посёлке снесли, они переехали. Куда не знаю. Поэтому я его помню. Мерзавчик. Первый раз на гоп–стопе попался. Не могу сказать, где они сейчас. Но узнать не проблема.

— Хорошо. Иннокентий узнаем? — обратился к Егорову Василий.

— Узнаем, — ответил тот.

— А скажите, — продолжал Куприянов расспрашивать Мурунова, — вначале вы сказали, что Качинский был человек скрытный. Почему?

— А вы с соседями его поговорите, — предложил Матвей Эргизович. — Они вам про него ничего не расскажут. Как будто не было человека. Друзей у него нет. Жены и детей нет. В гостях никто из соседей у него не был. Если бы мне сказали, что Качинский иностранный шпион, я бы поверил.

— Кстати, — захохотал Егоров. — Надо рацию и шифры у него дома поискать.

— А почему нет? — на полном серьёзе сказал Мурунов. — Я утром, перед тем как идти сюда позвонил в БТИ. Квартиру–то он не продал.

— Похоже на то, что хотел уехать тихо, — сделал вывод Куприянов. — А про Прудникову вы что–нибудь знаете?

— Прудникова?

— Да, Елена Прудникова, — повторил Василий.

— Нет! — после небольшой паузы ответил участковый. — Фамилию где–то слышал, но я её не знаю. Вам надо на фабрику идти. Качинский там проработал много лет. От подмастерья до начальника лаборатории дошёл. Там наверняка есть люди, которые вам расскажут больше чем я.

— Спасибо тебе, Матвей Эргизович, — поблагодарил участкового Егоров. — Если что–нибудь вспомнишь, звони.

— И про фамилию второго нападавшего не забудьте, — напомнил Куприянов.

Мурунов ушёл. Егоров поднял трубку и стал кому–то звонить.

А в это время в следственном отделе Загурская беседовала с женщинами, на которых были совершены нападения. И чем дальше, тем Людмила отчетливее понимала, что это дело рук одного и того же преступника. Почерк идентичен. К сожалению не все из пострадавших запомнили преступника в лицо, но пятеро опознали Анисина. В поле зрения Загурской попали ещё два эпизода, которые были очень похожи на случай с женой высокопоставленного чиновника. На обеих женщин напали в их домах, на территории коттеджных посёлков, ночью. Одна из женщин, жена крупного местного бизнесмена, погибла, дом ограблен, пропали дорогие ювелирные украшения. Другая осталась инвалидом. Из дома тоже пропали деньги и дорогие вещи. Эти преступления были до сих пор нераскрытыми. Но этими эпизодами Людмила решила заняться только завтра. А сегодня надо опросить ещё четверых. Потом в гостиницу, отдыхать.

Егоров с Василием ехали на золотоизвлекательную фабрику. Иннокентий договорился о визите. Подготовил необходимые документы. На фабрике милиционеров уже встречали. Замдиректора по режиму Славский лично провёл оперов через все кордоны и вёл их прямо в лабораторию, где несколько лет начальствовал Качинский.

— Да, — сокрушался по дороге Славский, — жаль Валеру Колбасу. Такой аккуратный был. Кому он помешал? Жаль мужика.

— Как вы назвали Качинского? — переспросил Василий. — Колбаса?

— Да!

— Почему такая странная кличка?

— Так он каждый день на работу приходил с куском сырокопчёной колбасы.

— Интересно.

— У нас нельзя проносить никакую еду. И не еду тоже, — пояснял Славский. — Всё личное остаётся в раздевалке. Так Качинский достал и меня и директора. Он, видите ли, не может без колбасы. Ничего кроме неё не ест.

— Бред какой–то, — сказал Куприянов.

— Бред, конечно, но директор разрешил. Охрана каждый день эти куски проверяла. Всё чисто. По камерам лично смотрел. Никакого криминала. Садится в обед, нарезает, ест. Поэтому и прозвали его — Валера Колбаса.

— А ещё кто–нибудь приносит свою еду? Проносит её внутрь?

— Запрещено. Но если честно, — Славский перешёл на шёпот, — есть такие. Но только проверенные люди и с разрешения. Ну вот и пришли.

Славский достал электронный ключ и открыл дверь, на которой висела серебристая табличка с надписью «Лаборатория». В лаборатории гостей встретила женщина лет сорока — сорока пяти. Худощавая, почти без макияжа, с русыми волосами, собранными в конский хвост. Руки она держала в карманах халата голубого цвета, который был ей явно велик.

— Эльвира Юрьевна, — представил молчаливую женщину Славский, — начальник лаборатории. Это товарищи из милиции. У них есть вопросы.

Эльвира никак не реагировала на представление её милиционерам, лишь немного нахмурив брови, с недоверием разглядывала Куприянова и Егорова.

— Эльвира Юрьевна, — продолжал замдиректора, — приняла должность после Качинского. Она ответит вам на все вопросы.

Женщина продолжала молчать. Повисла странная пауза. Славский красноречивым взглядом подталкивал Эльвиру на ответ, но она, как упрямый ребёнок в детсадовской группе, набычилась и молчала. Ситуацию разрядил Куприянов. Он протянул руку заведующей.

— Здравствуйте, Эльвира Юрьевна! Меня зовут Василий Иванович, я хочу вас расспросить о вашем предшественнике.

Похоже, до Эльвиры стало доходить, что она сама не интересует «товарищей из органов», так она окрестила гостей в своём сознании.

— Эльвира Юрьевна, — продолжая держать протянутую руку, ещё раз сказал Василий, понимая, что женщина «тормозит», — вы меня слышите?

Эльвира, будто очнувшись, вложила в крепкую ладонь сыщика свою тоненькую кисть.

— Да, конечно, — прощебетала тонким голосом заведующая, — О… очень приятно. Простите, я не поняла… так неожиданно.

— А мы всегда приходим неожиданно, — без тени улыбки на лице сказал Егоров. — Нас так учили.

Эльвира побледнела. Егоров понял, что переборщил. С этой дамой юмор должен быть иного уровня.

— Не беспокойтесь вы, Эльвира Юрьевна, — поспешил исправить положение Иннокентий. — Шучу я. У вас всё в порядке. Мы по другому вопросу.

— Так! — сказал в этот момент Славский. — Вижу, контакт налажен. Я пошёл по делам. Когда закончите, позвоните. Я вас выведу.

Не прощаясь, замдиректора вышел из лаборатории.

— Эля, — раздался немолодой мужской голос откуда–то из–за стеллажей, чего ты держишь гостей в дверях. Приглашай их в кабинет. Я сейчас чай заварю. Вы чай будете?

Из–за высокого, под самый потолок, металлического стеллажа, забитого какими–то склянками, формами и коробками вышел пожилой мужчина в таком же, как у Эльвиры голубом халате.

— Чай спрашиваю, будете? — повторил вопрос мужчина.

— Да, спасибо, — нашёлся Куприянов, — но сначала хотелось бы поговорить. А вы кто?

— Простите, не назвался, — сказал мужчина, разведя виновато руками. — Игнат Игоревич Куваев, лаборант. Эльвира, — опять, но уже более настойчиво сказал Куваев, — пригласи офицеров в кабинет. Ты чего оторопела?

Василий и Кен переглянулись. Им стало понятно, что Эльвира лишь номинально начальник, а фактически дело стоило иметь именно с пожилым лаборантом.

— А знаете что, — сказал Егоров Куваеву, — чай подождёт. Пойдёмте вместе с нами, Игнат Игоревич. Я так понимаю, что вы тоже хорошо знали Качинского.

— Вы сказали: «знали». Что это значит? — настороженно спросил лаборант.

— Это значит, Игнат Игоревич, что Валерий Качинский погиб, — сухо сообщил Василий.

Эльвира вскрикнула и побледнела ещё раз. Её губы посинели и затряслись. А Игнат, услышав эту новость, глубоко обречённо вздохнул, снял очки и, достав из кармана халата платок, стал протирать стёкла.

— Эх! Валера, Валера, — тихо сказал Игнат. — Я всё–таки заварю чай и к вам присоединюсь. Идите в кабинет.

Куваев указал рукой на дверь в углу комнаты, а сам скрылся за стеллажами.

Эльвира ничего толком рассказать не могла. Всё время всхлипывала, говорила обрывками фраз, и в итоге убежала в туалет.

— Не давите на неё, — сказал, проводив взглядом женщину Куваев, — толку не будет. Объективно она ничего оценить не в состоянии. Влюблена она была как кошка в Валеру. А он на неё никакого внимания. Будто нет здесь Эльвиры. Пусть плачет. Всё что надо я вам расскажу. Но учтите, расскажу со своей колокольни.

— Нам всё равно с какой колокольни, — согласился Куприянов. — Нам факты нужны. Вы давно знали Качинского?

— Давно. Очень давно. Он приехал сюда и сразу устроился на фабрику. Поработал год и поступил в техникум на вечернее. Там, до недавнего времени я преподавал. Попал Валера в мою группу. Парень смышлёный, толковый, но прагматизма в нём было через край. Прагматизм это неплохо, но вот когда он вперемешку с пренебрежением к окружающим, это недобрая смесь. У Качинского это было. Он и женщин то не очень жаловал. Считал их существами низшего уровня.

— Простите, — перебил при этих словах Куваева Василий, — это он вам говорил или вы сами сделали такой вывод?

— Он говорил. Я часто с ним беседовал. Мы в общежитии тогда встречались почти каждый вечер. Я в ту пору развёлся и перешёл жить в рабочее общежитие. Пришлось мне на полставки в эту лабораторию устроиться. Кстати, это я сюда Валеру устроил.

— Он просил?

— Да, он просил посодействовать.

— Извините, что перебиваю вас, — извинился Василий.

— Я понимаю. Вы перебивайте, если что–то вас особо интересует. В общем, вы понимаете, что собой представлял Валера Качинский. У него была какая–то цель. Не знаю какая, но шёл он к ней невзирая ни на что. Жёстко шёл. Дисциплинированно. В этих стенах он был безупречным работником. Он ни разу за много лет не опоздал на работу.

— А за этими стенами? — спросил Василий.

— А за этими стенами он вёл себя иначе. Он был как будто в какой–то оболочке. Если кто–то пытался проникнуть внутрь его мира, он грубил, унижал, мог кинуться в драку. От его интеллигентности не оставалось и следа. Он не любил никого. У него не было близких людей. Разве что его собаки. И то, последнюю он продал.

— Получается, он дружил только с вами?

— Не дружил он со мной. Он со мной разговаривал и учился у меня. Но только тому, что ему нужно было. Лишнее он отбрасывал. Я же говорю — прагматизм.

— И вы ничего не знаете о его друзьях?

— Нет! Разве что Зина.

— Какая Зина?! — хором спросили Куприянов и Егоров.

— Не какая, а какой. Зиновий. Зиновий Бабурин. Он тоже поступил в техникум вместе с Валерой. Они вместе приехали сюда после армии. Но Бабурин потом перевёлся на экономический курс. Тогда это было странно.

— Почему?

— Парень — бухгалтер. Поэтому его студенты и стали звать Зиной.

— И что, он никак с этим не боролся?

— Боролся. Зиновий парень крепкий, здоровый. Раз его за драку отчислить хотели. Но оставили. Тогда Валера мне рассказывал про эту ситуацию. У меня сложилось впечатление, что Качинский имеет очень серьёзное влияние на Зиновия.

— А где Бабурин сейчас.

— Вот этого я не знаю. Валера мне о нём больше не рассказывал. Фамилия, имя есть. Найдёте.

— Найдём, найдём, — что–то записывая в блокнот, сказал Егоров.

— И ещё вопрос, вы Елену Прудникову знаете? — поинтересовался Куприянов.

— Я её никогда не видел, но знаю, что она какое–то время жила у Качинского.

— Откуда вы знаете?

— Слышал телефонный разговор. Валера грубо разговаривал с Леной. Он так называл женщину на другом конце провода. Тогда он сказал. Чтобы она убиралась из его дома. Я так понял, что что–то произошло с собакой. То ли Лена что–то не то сделала, то ли собака, но Валера взбесился и выгнал её. Потом ещё раз через несколько дней он около проходной ответил на звонок и сказал так: «Не звони мне больше. От Бейсика толку больше чем от тебя. Всё, Лена!». Я не знаю её фамилию. Вероятно это одна и та же Лена.

— Вероятно. Спасибо за разговор, Игнат Игоревич, — поблагодарил лаборанта Василий.

Когда возвращались в отдел, Василий всю дорогу молчал и раскладывал в голове по полочкам полученную информацию. А информации было уже предостаточно. «Цель, друг и собака, — размышлял Василий. — Чтобы вычислить цель, о которой говорил Куваев, надо найти друга. Если он ещё здесь, в Якутске, это хорошо. А если нет? Тогда всё сложнее. Теперь собака. Чувствую, что Бейсик тоже нужен был для достижения какой–то цели. Иначе бы Качинский верного пса тут не оставил. Нового хозяина собаки найдём. Наверняка что–нибудь расскажет. Да, забыл. Двое мужчин, те, что напали на Валеру, их обязательно надо найти и опросить. Случайная это была встреча на болоте или нет?»

— Ты чего молчишь, Василий? — окликнул Куприянова Егоров.

— Обдумываю план.

— Пока ты обдумываешь, мои ребята нашли нового хозяина собаки. Едем к нему, или сначала на обед?

— Сначала к хозяину собаки.

Егоров назвал водителю адрес и водитель, развернувшись на светофоре, повёз оперов в посёлок около золотоизвлекательной фабрики.

— Посмотрите на его глаза, — говорил хозяин собаки, мужчина средних лет Олег Бельков.

Бейсик лежал к углу гостиной на коврике. Морду он положил на скрещенные перед собой большие лапы. Глаза у пса действительно были грустные. Он безучастно смотрел на гостей. Ему было всё равно кто приходит в дом и что это за люди.

— Он не гавкает, не рычит, — продолжал рассказывать Олег. — Ест плохо. Александр Матвеевич, ветеринар наш, сказал, что всё пройдёт, но уже больше месяца Бейсик у меня, всё по–прежнему.

— И что, — спросил Куприянов, — так и лежит здесь целыми днями?

— Оживает только, когда идём гулять. Или когда жена купит сырокопчёную колбасу. Тоже начинает хвостом вилять. Валера его приучил к колбасе. Но дешёвую не ест. Только хорошую.

— Когда жена принесёт хорошую колбасу и я хвостом виляю, — добавил Егоров. — А гулять, мне кажется, все животные любят. Или нет?

— Понимаете, он ведь не просто гуляет. Он что–то ищет.

— Вот как! И как вы думаете, что? — заинтересовался Куприянов.

— Не знаю. Но всегда ведёт меня к фабрике.

— Это туда где маленький пустырь и болото начинается? — уточнил Егоров.

— Да! — удивился Олег. — А вы откуда знаете?

— Служба такая.

— Олег, — вдруг предложил Куприянов, — а пойдёмте с Бейсиком сходим туда. Вдруг поймем, что он там ищет.

Видно было, что прогулка не входит в планы Белькова, но противиться милиционерам он не стал. Как только Олег стал собираться, Бейсик повеселел и уселся около двери. Собака тянула Олега в сторону пустыря. Там Бейсик принялся обнюхивать каждый кустик, каждый холмик. Куприянов и Егоров внимательно наблюдали за псом и никак не могли понять, что же он ищет.

— И вот так каждый день, — пояснил Олег.

— Именно в этом месте? Больше он никуда не ведёт? — уточнил Василий.

— Только здесь. К болоту не идёт. К дороге тоже не идёт. Вот тут ходит по кругу и нюхает. Сейчас сделает пару кругов, поскулит и успокоится.

Так оно и случилось. Бейсик поняв, что того, чего он ищет, здесь нет, опять погрустнел и улёгся на траву. «Чего же ты ищешь, друг сердешный, — думал Василий. — Как жаль, что у тебя нельзя спросить. Придётся доходить до всего самому». Василий встал рядом с лежащим на траве Бейсиком и стал внимательно осматривать окрестности. Строго впереди высокий забор фабрики. Справа болото, слева дорога, к которой ведёт тропинка. Видимо именно на этой тропинке и подрались Качинский с Хайрулиным и неизвестным, фамилию которого предстояло ещё узнать. Сзади лес. Лес и стена гнуса. Всё, больше ничего здесь нет.

— Может быть, — выдвинул версию Иннокентий, — Качинский дрессировал тут собаку. Подальше от посторонних глаз. А при дрессуре используют лакомство. Вот пёс и ищет пожрать.

— А что, — согласился Василий. — Как вариант.

Куприянов ещё раз внимательно оглядел всё вокруг. Раздался звонок мобильного телефона Кена. Иннокентий взял трубку и слушал молча около минуты. Затем переспросил:

— В какое отделение? Понятно. Спасибо, Матвей Эргизович, — и выключив телефон, широко заулыбался. — Редко такое бывает, но бывает.

Василий Иванович понял, что звонил участковый и, судя по улыбке Егорова, сообщил что–то очень важное.

— Что?! — коротко спросил он.

— Во–первых: Мурунов вспомнил Прудникову. На неё, так же как и на Качинского было совершено нападение. Она писала заявление в местный отдел.

— А во–вторых?

— Во–вторых, знаешь как фамилия второго участника драки на этой тропинке?

— Да не тяни уже ты!

— Анисин. Николай Анисин.

Куприянов чуть не выругался. Если бы это происходило не с ним тут и сейчас, он бы никогда не поверил, что такие совпадения возможны.

ГЛАВА 4

— Я же тебе говорила, что ты, подполковник Куприянов, колдун, — сказала Людмила, когда вечером Василий рассказал ей о событиях сегодняшнего дня и об участие Анисина в нападении на Елену и Качинского.

— Ты понимаешь, что теперь Прудникова является фигурантом твоего расследования. Теперь ты…

— Погоди, торопыга, — перебила Василия Загурская. — Заявление она забрала. С этим придётся повозиться.

— Ты же повозишься. Ты же у меня умница.

— Куда же я денусь. Придётся возиться. Но ты с Егоровым мне всё подготовишь. Договорились?

— Так точно, мой генерал, — вытянувшись по стойке «смирно», шутя, ответил Куприянов.

— А теперь расскажи, Вася, что ты там видел на этой золотой фабрике. Слитки золотые видел?

— Ты чего, Людмила Валентиновна! Кто же меня подпустит к золотому запасу. Там такой режим, комар без досмотра не пролетит. Мы с Кеном только в лаборатории были.

— А чем там занимался Качинский, в этой лаборатории?

— Чем? — Василий посмотрел на Людмилу и задумался. — А не знаю чем!

— Нормально! — удивилась Загурская. — Тогда зачем вы туда ходили?

— Как зачем. Люди там работают. Они нам рассказали о Валере. Что за человек, чем дышал.

— А с чем работал и что делал на работе это неважно?

— Люда, что он мог делать в лаборатории. Наверное, качество проверял.

— Качество чего? Золота?

— Думаю да.

— Куприянов, ты становишься старым. У тебя все мозги повёрнуты не в ту сторону. Ты поставил цель найти убийцу Качинского и вытащить Прудникову. Так?

— В целом так, — согласился Василий.

— Ты практически уже знаешь кто такой Валера Качинский, что за человек, на что способен.

— Знаю.

— И ты хочешь сказать, что не думал над тем, почему Качинский столько лет проработал на такой фабрике, но вдруг уволился, бросил всё и уехал.

Василий в этот момент «отмотал» как на плёночном магнитофоне всё назад, и зарядил пленку снова. Он достал сигарету и принялся измерять комнату гостиницы шагами. Людмила молчала. Она решила не мешать.

— Не может быть, — остановившись посреди комнаты, воскликнул Василий. — Этого не может быть. Там невозможно воровать золото. Там даже воздух не своруешь.

— Нет ничего невозможного, и ты знаешь это лучше меня, — возразила Загурская. — Ну, давай! Шевели мозгами, Куприянов. Этот старый лаборант не мог быть сообщником?

Если Качинский что–то выносил, он не мог делать это один. Думай, Чапай! Думай!

Куприянов позвонил Егорову.

— Кен, мне надо завтра опять пройти на фабрику, — выпалил Василий без всяких предисловий.

Славский встречал сыщика у проходной. На этот раз Куприянов приехал один. Егоров был занят своими делами. Василий долго расспрашивал Славского о том, можно ли даже самым фантастическим образом вынести золото с фабрики? На что Славский сначала возмущался, а потом просто смеялся. Он показал Василию, как осуществляется контроль и подполковник разочаровался. Версия рушилась.

— Ну тогда последняя просьба, — сказал Василий.

— Ради Бога. Вы же не из праздного любопытства. Вы же дело делаете, — с пониманием ответил Славский.

— Мне ещё раз надо осмотреть лабораторию.

На этот раз Василий ни Эльвире, ни Куваеву особого внимания не уделял. Он просто ходил по лаборатории, иногда задавая работникам вопросы. Когда Василий увидел перед собой массивную металлическую дверь, он спросил:

— А там что?

— Там хранилище.

— Что вы там храните.

— Ничего там не храним. Это просто так называется, — пояснял Куваев. — Туда приносят материал…

— Золото? — уточнил Куприянов.

— Песок, золотой песок. Там мы его переплавляем и сдаём готовый слиток. Вот и всё.

— Кто переплавляет?

— Заведующая лабораторией, в данный момент Белова Эльвира Юрьевна и я. Здесь нет жёстких инструкций.

— Мне нужно осмотреть это помещение, — твёрдо заявил Василий.

— Пожалуйста, — спокойно ответил Игнат Игоревич. — Сейчас там нет материала. Дверь, как видите, не опечатана. Эльвира, открой товарищу милиционеру.

Перед Василием небольшая комната. Под потолком узкое окно с решёткой. В углу муфельная печь. В другом углу большой стол. У стены, напротив двери, металлический шкаф, рядом массивный сейф. И ещё узкая дверь.

— А это что за дверь? — спросил Василий.

— Это туалет, — пояснил Куваев. — Когда тут идёт работа с материалом, наружная дверь опечатывается охраной. Выходить нельзя. Поэтому туалет прямо здесь.

Подполковник открыл дверь в туалет. Маленькое помещение с унитазом и умывальником. Над унитазом окошко, тоже с решёткой. Но выходит это окно уже к другой стене здания.

— А куда выходит это окно? — поинтересовался Куприянов.

— На забор фабрики, — ответил Куваев.

— А за забором что?

— Да ничего там. Лес и болото.

— Значит проходная с другой стороны?

— Да, — видно было, что Игнат Игоревич удивляется странным вопросам милиционера.

Лаборант, после того как Василий вышел из туалета, посмотрел на маленькое окошко под потолком и пожал плечами.

— А после Качинского какие–нибудь вещи остались? — продолжал Василий.

— Там в кабинете в шкафу коробка. Но в ней ничего интересного.

— Пошли, посмотрим, — и Куприянов быстро направился в кабинет. Его не покидало ощущение, что он подбирается к разгадке.

В коробке действительно на первый взгляд не было ничего интересного. Блокнот с записями, номерами телефонов, днями рождения каких–то людей. Старая книга по дрессуре служебных собак. Книгу Василий пролистал. На страницах были пометки и какие–то тёмные пятна, как будто от грязных рук. На задней обложке записанные карандашом цифры, похожие на номер телефона, но записанные столбиком. На дне коробки лежали две железки. Они были странной изогнутой формы. По тому, как отшлифован металл, было понятно, что их часто держали в руках.