Бесплатный фрагмент - Последний дед

Последний дед

Повесть о противоборстве офицера — ярого борца с «дедовщиной» с солдатом, авторитетным «дедом» в одной из воинских частей на Крайнем Севере

Пролог

Над безмолвными просторами Арктики, в гордом одиночестве, кружил вертолёт. Капитан Лужин молча смотрел в иллюминатор. Он летел на своё новое место службы, на один из островов в Арктике, куда был назначен командиром отдельной роты на смену старому командиру, которой уходил на повышение. Это его первая рота, до этого он был только командиром взвода и некоторое волнение присутствовало. Он слышал, что на «точках» сильно развита «дедовщина» и что, говорят, бывали случаи, что дело, иногда, доходило до драки между офицерами и «дедами». Ну уж это «ни в какие ворота»…

Как он не хотел, чтобы жена летела с ним, и, тем более, с пятилетней дочкой, уговаривал, что когда всё обустроится, он сам их вызовет, но так и не смог их переубедить.

Жена Марина и их пятилетняя дочка Рита с любопытством смотрели вниз.

«Господи, что же они там интересного могли увидеть, сплошная белая мгла, ну, ничего, им там быстро надоест, и с первым же вертолётом отправлю их домой, к родителям».

Внизу появились первые строения, вертолёт пошёл на посадку.

Глава первая. Кто?

Рядовой Брагин, а в миру попросту Дед, размышлял над последними событиями. Его насторожил неожиданный приход в рубку старшины, который сначала внимательно осмотрел рубку, потом заглянул под приёмники и начал выдвигать все задвижки у стола.

— Что ищете, товарищ прапорщик? Может я смогу помочь?

— Ты давай, не отвлекайся, пиликай свои точки-тире.

Старшина решил полностью достать задвижки и после этого внимательно осмотрел стены и пол, но ничего подозрительного не нашёл.

— Вообще-то вам здесь находиться не положено, это всё-таки приёмный радиоцентр, — сказал Брагин.

— Ваша рубка, как и весь ПУ находится в казарме, а в казарме мне всё положено, лучше помоги задвижки обратно вставить.

— Нет уж, вы уж как-нибудь сами, а мне надо сигнал передать — и пальцы Брагина забегали по клавиатуре датчика, послышались приятные звуки морзянки.

Старшина не без труда вставил задвижки обратно, ещё раз внимательно осмотрелся, постучал по стене.

— А зачем вы кодировщика вызвали?

— Что? Какого кодировщика? — Старшина ещё не успел ответить, а дверь в рубку уже открылась. На пороге стоял кодировщик ефрейтор Шаров — Шарик.

— Чего вызывал? — спросил он.

— Это не я, это товарищ прапорщик имеет тебе что-то сказать — шутливо ответил Брагин.

— Вообще-то, товарищ прапорщик, Вам тут не положено..

— Ещё один выискался, — буркнул прапорщик, — иди досыпай в своей секретке.

При выходе старшина ещё раз внимательно осмотрел рубку. Осмотрев стены, его взгляд задержался на полу…

«А вот это уже теплее» — подумал Брагин. Он уже понял, зачем приходил старшина, который всё ещё находился на ПУ и теперь уже там заглядывал за оборудование. А искал он брагу, которая находилась в рубке под полом. Но найти её одному старшине не по силам. Это надо сначала вдвоём поднять со стола огромный приёмник, потом отодвинуть стол, убрать плинтуса, задрать линолеум и выложить доски. Этот тайник переходил от поколения к поколению, от призыва до призыва, и за всё это время из радистов не было «стукачей» и об этом тайнике никто из офицеров не знал.

Старшина уже дважды находил брагу. Первый раз — на ПДРЦ — передающий радиоцентр, второй раз — на первой П-14. Все думали, что это случайность, но вот теперь подозрения Брагина подтвердились — среди «черпаков» завёлся стукачок. На последнем «собрании», после того, как старшина обнаружил брагу, Брагин сказал, что новая «закладка» до определённого времени может находиться у него и знали об этом только «черпаки».

«И так десять черпаков и один из них — стукач. Кто? Стоп, стоп, почему десять, Шарика и Лобана — моего сменщика, можно исключить, мы же вместе ставили закладку и, если бы стукач был кто-то из них, старшина знал бы точное место. Слава Богу, стукач не из радистов. Остаётся восемь, Кто? Пойдём по порядку: радиомеханик Гребнёв — Гребень, именно у него на «педераске» в первый раз старшина обнаружил брагу, вряд ли стукач доносил бы на себя. Хотя это может быть такой хитрый ход, который как бы отводит подозрения. Допустимо? Допустимо! Не хотелось бы, чтобы стукач был из нашего отделения, а ПДРЦ относится к нам, хоть и находится далеко от ПУ.

Идём дальше: Высотомер Гончаров — Гончар, хороший парень, а кто сказал, что стукач не может быть хорошим парнем? Часто бывает на ПУ, так как его экран находится там, частенько заглядывает к нам в рубку — поболтать. В принципе может? Не хочется верить, но может!

Дальше: электромеханик Денисов — Денис, парень из глухой сибирской деревни, «сибирский валенок» — это как раз про него! Нет, из этого стукач не получится, стукачество хоть дело и не благородное, но человек должен быть умным, рисковым, который «ходит по лезвию», рискуя быть раскрытым и зная, что за это будет, если такое случится. Нет, Денис для этого не годится. Вычёркиваю!

Идём дальше: П-12 оператор Корольков — Кроль, почти год сидел на своей станции, так как не было сменщика, и только недавно стал частенько появляться в роте и, как раз в это время старшина и обнаружил первую закладку, совпадение? Скорее всего — да, совпадение. Он так рад, что стал часто видеться со всеми и радость, по-моему, искренняя! Но исключать пока нельзя.

Дальше: П-14 (1) операторы Рахимов — Рахим и Колодин — Кол. Рахим — единственный узбек среди «братьев-славян», он так горд, что его приняли как своего и даже своим землякам-первогодкам никаких снисхождений не делает, всегда так преданно и с восхищением смотрит мне в глаза, нет, этот не может — исключаю из списка «подозреваемых». Кол — из интеллигентной семьи — родители педагоги, наверное, с детства приучали, что ябедничать нехорошо, хотя есть противоположный пример — Павлик Морозов, ради хорошего дела можно и…

П-14 (2) операторы Воронин — Ворона и Бондаренко — Бандера. Ворона — весельчак и балагур, не стесняется в открытую пошутить над офицерами, такой весельчак обязательно должен присутствовать в каждой роте, трудно его представить в роли стукача, но всё может быть, исключать нельзя. Бандера — украинец, для меня кандидатура номер один, единственный, кто всё время печётся о своих лычках и всё требует, когда же он их получит, личность прямолинейная, не обижается на кличку «Бандера», а, наоборот, гордится! Для стукача простоват, но всё же смахивает на него, и уж если стукач существует, то пусть это будет он.

Итак, из десяти черпаков, (а через месяц они уже станут дедами) ….

[Брагин усмехнулся, «Господи, через месяц я буду дембелем, может на фиг мне этот стукач, пусть сами разбираются, но нет, это дело принципа] … я исключаю четверых,

остаётся — шесть. Кто? Кто ты, Иуда?»

Глава вторая. Два капитана

Капитан Лужин находился в кабинете командира роты вместе с капитаном Трофимовым.

— Ну вот, капитан, с завтрашнего дня можешь приступать к своим обязанностям, дела принял, с личным составом ознакомился, рота у нас замечательная, по боевым дежурствам одна из лучших, а на мой взгляд, самая лучшая, за всёвремя не было ни одного ЧП. И кстати, если супруга твоя заскучает, можешь оформить её на работу — или к радистам записывающей, или планшетисткой, всё хоть при деле будет, да и лишняя копейка семье не помешает, по штату всё равно положено.

— А дочь с кем останется?

— А что дочь? Рядом с ПУ есть ленинская комната, надоест сидеть с мамой у радистов, может посидеть там, порисовать что-нибудь или поиграть. Да и у записывающего не так уж много работы, в принципе, она может и не ходить каждый день, да что я тебе говорю, сам решай!

— Да нет, к лету я своих собираюсь отправить на землю, думаю, скоро они сами домой запросятся.

— Как сказать, как сказать! Север завораживает многих!

Капитан Трофимов обращался к Лужину на «ты» и это его немного коробило, сам он на «ты» перейти не мог и всё время «выкал».

— Эх, капитан, скажу по секрету, мне жаль отсюда улетать, привык, бойцы отличные, да ты сам всё видел!

— Да, видел, видел, как уборку по казарме делают одни и те же бойцы, снег таскают на все объекты — столовую, кочегарки, баню, — тоже они.

— Ах вот ты о чём? А что же ты молчишь о том, кто на дежурствах днями и ночами сидит? А? Кто? Молодых бойцов в роте двадцать человек и для них не в тягость поработать, старослужащих всего одиннадцать и именно на них всё и держится!

— Есть устав и по уставу…

— Ах, оставь ты устав в покое, — капитан Трофимов уже начал выходить из себя.

— Я считаю, что работать должны все, — стоял на своём Лужин.

— Да они своё уже отработали, — перешёл на крик Трофимов

— Да у вас ротой, практически, командует рядовой, — впервые повысил голос капитан Лужин.

— Ты Брагина имеешь ввиду? Он не просто рядовой, он командир отделения!

— И почему у вас командир отделения — рядовой?

— А ты не заметил? У меня все командиры отделения — рядовые! И, не потому что они не заслуживают, а, потому что сами не хотят, у солдат есть такое выражение «чистые погоны — чистая совесть», боюсь тебе этого не понять, у нас только рядовой Бондаренко бредит лычками, а для него и рядовой — слишком много.

— А ефрейтор Шаров?

— Шаров уже сюда прибыл ефрейтором, кстати у меня был подготовлен приказ на него, на младшего сержанта, да замотался, не успел…

— И всё же это «дедовщина», а с «дедовщиной» надо…

— Да какая, к чёрту, «дедовщина»? Тебе кто-то жаловался? Кого-то избивают? А ты знаешь, что пережил тот же Брагин, его призыва было только два человека, понимаешь?

Два? Не двадцать, как сейчас, а два! И вся работа легла на их плечи, они, в прямом смысле, не спали неделями и после работы шли не спать, а в рубку тренироваться на приём в помехах. На таких «Брагиных» вся наша армия держится! Да и наша рота одна из лучших, во многом, благодаря ему! А у нас всего два радиста и они меняют друг друга через каждые шесть часов, когда им работать?

— Со мной прилетели два новых радиста и они готовы прис…

— Да какие это радисты, капитан? Ты с ума сошёл? Это заготовки для радистов, а радистами они будут, как минимум, через полгода.

— Позвольте с вами не согласиться, я считаю что…

— Всё, хватит! — Трофимов встал из-за стола, — ты Брагина лучше не трогай, зубы сломаешь, я бы ему не то что роту, а полк бы доверил, в отличии от тебя — и перед тем как хлопнуть дверью, выкрикнул, — «Щенок!»