Бесплатный фрагмент - Портрет Оливии

Пролог

11 июня, четверг.

Полицейский участок.

Мэтт

— Когда вы в последний раз видели Оливию Торн? — спрашивает офицер, чеканя каждое слово и не отрывая взгляда от моего лица.

— Шестнадцатого апреля. Я провел Оливию до двери ее комнаты и ушел к себе.

Я сижу в комнате допроса, сгорбившись и опустив голову, и больше не смотрю на офицера полиции. Такое ощущение, что она меня не слышит.

— Точное время помните?

— Около двенадцати ночи.

— Где вы были так поздно?

— В заброшенном доме, примерно в километре от школы, — отвечаю без малейшего промедления. Этот допрос длится уже несколько часов, и вопросы постоянно повторяются.

— Как вам удалось незаметно покинуть территорию пансиона? По словам директора, двери закрываются в десять часов вечера.

— Мы спустились с крыши по пожарной лестнице, а затем пролезли под забором. В дальней части школьного двора есть такое место, где это возможно.

— Что вы делали в заброшенном здании? — в очередной раз офицер задает этот вопрос.

Сначала я злился, повторяя одно и то же, но сейчас просто отвечаю, как заезженная пластинка, не выражая никаких эмоций кроме усталости. Чем быстрее мы покончим с этими формальностями, тем быстрее меня освободят. Уличить меня во лжи им точно не удастся.

— Мы встречались, а там можно уединиться. Я устроил пикник: принес пиццу и колу. Банки из-под колы так и остались в здании. Вы можете это проверить!

— Мы их уже забрали для экспертизы, — впервые за весь вечер вступает в разговор второй полицейский, который все это время просто наблюдал допрос со стороны.

— Правильно ли я понимаю, у вас с Оливией был сексуальный контакт? — спрашивает женщина.

Я киваю.

— Добровольный? — уточняет она, пристально глядя на меня.

— Да, — отвечаю грубо. Я все же не выдерживаю и злюсь. — Я ведь сказал, мы встречались! Вы можете узнать об этом у Молли, ее соседки по комнате, или у миссис Смит, ее учителя музыки. Или спросите у директора школы. Он последний, кто ее видел!

— Почему вы утверждаете, что мистер Смит видел Оливию последним, если, по вашим словам, вы расстались с ней у двери комнаты и больше не видели ее? — голос офицера становится строже.

— Я же вам в сотый раз объясняю! — я срываюсь на крик. Мне во что бы то ни стало нужно достучаться до них. — Молли сказала, что они с Оливией поругались той ночью, после чего Ливви пошла к директору. Молли решила, что Лив попросила о переселении в другую комнату, но на уроках она так и не появилась! Тогда мы подумали, что директор перевел Оливию в другую школу.

— Почему вы так подумали?

— Мистер Смит собирался сделать это! Из-за наших отношений. Он был против них, и пригрозил перевести Ливви, ведь он был ее опекуном.

— Мы проверили, — говорит офицер, заглядывая в свои бумаги. — Мистер Смит действительно оформил документы на перевод Оливии в другую школу, но девушка туда не поступила.

— Тогда почему вы до сих пор держите меня здесь? — возмущаюсь я.

— Мэттью, вы снова угнали автомобиль. Мы имеем полное право задержать вас.

— Вы должны арестовать директора! Если он знал, что Оливия пропала, почему не заявил об этом в полицию? — злюсь я.

— Мистер Смит тоже в участке, — уже более дружелюбно говорит офицер. — Мы опрашиваем свидетелей.

— Он не свидетель, — ору я в бешенстве.

Часть 1. Как все началось Глава 1

Ранее. 2 января, четверг.

Оливия

Мы встречаемся с Молли между уроками в столовой, как обычно. Я уже сижу за столом, когда она влетает в помещение, как ураган. Это нас и отличает. Я само спокойствие, невозмутимая скала, а она вулкан эмоций и чувств. Ее рыжие кудряшки весело подпрыгивают от каждого шага. Она бросает сумку на стул и бежит с подносом за едой, бросив приветствие на ходу, хотя утром перед уроками мы виделись в нашей комнате. Через несколько минут Молли устраивается рядом:

— Ты знаешь, у нас в школе новенький! — с воодушевлением сообщает она, принимаясь за свой обед.

— Новенький? — зачем-то переспрашиваю я, хотя и так прекрасно ее расслышала. — В середине учебного года?

— Ты чего, Ливви? — Молли замечает, что мое настроение портится от этой новости. Я действительно не разделяю ее восторгов. Я сама три года назад попала в частную школу-пансион в середине учебного года, и предшествовали этому весьма трагические события. Если бы не Молли, не знаю, как бы я пережила тот непростой для меня период. За это время в пансионе мы стали почти сестрами, которые делятся друг с другом самыми сокровенными тайнами.

— Если ты думаешь, что с ним что-то случилось, — угадывает мои мысли подруга, — не переживай. Говорят, родители выперли его из дома в пансион, потому что не могли справиться с ним. Кажется, он угнал машину, и это стало последней каплей родительского терпения. Молли как ни в чем не бывало продолжает жевать, а мой аппетит, кажется, пропадает окончательно.

— Он старшеклассник? — уточняю я.

— Да, его подселили к Кевину и Ларри.

— К Ларри? Если все это правда про новенького, то жить с Ларри — плохая идея. У него же тоже проблемы с поведением.

— Ну, так поговори с миссис Смит, — ехидно заявляет Молли.

У нас с миссис Смит действительно теплые отношения, но слова Молли немного задевают меня, словно я пользуюсь в школе какими-то привилегиями. Я не понимаю, чем вызвана ее скрытая агрессия.

— Я не собираюсь лезть не в свое дело, — отвечаю я, нахмурившись.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — Молли вытирает рот салфеткой и бросает ее на поднос. — В любом случае, думаю, это временно, пока он не освоится, ведь старшеклассников не селят по трое в одной комнате.

В этот момент в столовой появляется тройка парней. Двух из них я хорошо знаю. Третий, высокий худой брюнет в черных джинсах и черном худи, как позже выяснится — с изображением черепа на всю спину, и адидасовских кроссовках (скорее всего, последней модели, ведь в этом пансионе детишки из бедных семей не учатся), идет впереди, словно возглавляет их группу. Кевин и Ларри плетутся за ним.

Я понимаю, что этот парень в черном и есть тот новенький, о котором только что говорила Молли. Он шествует через всю столовую с таким видом, словно он лидер школьной тусовки, а не новичок. Конечно, все ученики из любопытства пялятся на него.

— А вот и он, — шепчет Молли, кивая в сторону парня.

— Ага, — бурчу я. — Не слепая.

Я тоже глазею на изображение черепа на спине его худи, пока он ставит тарелки с едой на свой поднос. Внутри поднимается странное предчувствие, что нашей школе грозит неспокойная жизнь в ближайшие полгода.

В какой-то момент новенький оборачивается и встречается со мной взглядом. Его светлые голубые глаза с густыми черными ресницами смотрят будто бы с усмешкой, в то время как губы не выдают ни намека на улыбку. Привычным жестом он убирает со лба волосы, которые торчат из-под капюшона худи. Что за идиотизм ходить в капюшоне в помещении? Несколько долгих секунд мы смотрим друг на друга, и мне не удается отвести взгляд. Наш зрительный контакт разрывает Кевин, когда подходит к столику и говорит:

— Мы присядем? — парень открыто улыбается, глядя на Молли. Все происходит словно в замедленной съемке: Ларри и новенький с полными подносами направляются к нам.

— Да, мы уже все равно уходим, — сообщаю я, поднимаясь из-за стола. Но Молли не следует моему примеру и продолжает сидеть на месте, несмотря на то, что уже пообедала.

— Оливия, подожди. Давай хотя бы познакомимся с новеньким, — говорит она, с любопытством разглядывая парня.

И мне кажется, она делает это на зло. Не мне, нет. Кевину. Он второй год оказывает Молли знаки внимания, а она лишь кокетливо от них отмахивается, не принимая, но и нельзя сказать, что явно отказывая.

— Мэтт, — брюнет снимает, наконец, этот дурацкий капюшон и, бесцеремонно ставя поднос на наш стол, протягивает руку для рукопожатия моей подруге.

— Молли, — с глупой улыбкой произносит та.

Я непроизвольно закатываю глаза. Разве можно вести себя так глупо?

— Теперь пойдем, Молли? — я демонстративно беру свой поднос, чтобы унести. Мэтт смотрит на меня, сощурив глаза, словно пытаясь разгадать мои мысли, и улыбается одним уголком губ. У меня по коже проходит холодок от его взгляда. Ощущение, словно я нажила себе врага.

— Мэтт, — он протягивает руку и мне.

— Это Оливия, — отвечает Молли вместо меня, видя, что я не собираюсь возвращать поднос на стол и протягивать руку новенькому. — И она меня прикончит, если мы опоздаем на урок.

Подруга пытается разрядить обстановку и переводит все в шутку.

— Почему ты такая вредная? — возмущается она, едва мы покидаем столовую.

— Ты видела, с каким видом он пришел? Словно он тут уже свой!

— Ну и что? — не понимает подруга. — Наоборот, хорошо, что он быстро вливается в коллектив.

— Просто я не хочу…

Я умолкаю, не зная, что сказать дальше.

— Что, Ливви? — Молли ждет продолжения.

— Не знаю, — признаюсь я. — Просто мне не хотелось знакомиться с ним.

— Как ты можешь быть такой! — возмущается подруга.

— Скучной?

— Странной, Ливви. Странной!

— Ничего я не странная, просто он мне не понравился! Вот и все!

— Да ладно, он же красавчик! — не верит Молли.

— Лучше бы ты на Кевина обратила внимание, он уже давно ходит вокруг тебя, — пытаюсь убедить подругу заняться своей жизнью.

— Я предпочитаю парней постарше. Они надежнее и серьезнее, — в голосе подруги слышится мечтательность.

— Постарше? — удивляюсь я. — Мы же в выпускном классе, здесь нет никого старше нас.

Молли замолкает на некоторое время, а потом отвечает:

— Ну, скоро ведь мы поступим в колледж!

Мы смеемся, хотя от одной этой мысли нам обеим становится немного грустно.

Никого ближе Молли у меня нет, но через полгода наши дороги разойдутся раз и навсегда. Я подала документы в консерваторию, а Молли — в колледж. Конечно, мы будем стараться видеться как можно чаще, но это не то же самое, что жить вместе. Не представляю свою жизнь без подруги.

Глава 2

14 января, вторник.

Оливия

Отыграв свой номер на школьном празднике, я выхожу за кулисы, где как обычно меня ждет Молли. Мы радостно визжим и обнимаемся. После выступления меня всегда захлестывают эмоции. — Пойдем на воздух, — прошу я.

Накинув куртки, мы бежим по пустой школе. Все ученики сейчас в актовом зале на школьном празднике. Руководство школы считает, что важно развивать творческие способности в каждом ученике, поэтому такие праздники в пансионе проводятся довольно часто.

Выскочив на улицу и резко завернув за угол здания, Молли не успевает притормозить и врезается в группу парней.

— Эй, — возмущается один из них, резко разворачивается и скрывается за углом школы.

Мы с Молли, опешив, застываем на месте. Ларри суетливо подбирает с земли самокрутки, которые Молли случайно выбила из рук парней. И я понимаю, в чем дело.

Мэтт стоит с невозмутимым видом, глядя на нас и улыбаясь одним уголком губ, как при первой встрече в столовой, словно мы и не застукали их на месте преступления.

— Что это… травка? — зачем-то я произношу этот вопрос вслух, хотя все и так очевидно.

Мэтт продолжает смотреть на меня, слегка сощурив глаза. Его челка падает на лоб из-под капюшона (куда ж без него!) и почти закрывает темные брови. Парень даже не пытается оправдаться или спрятать улики.

— Не ваше дело, — нервно огрызается Ларри.

— Пошли, Оливия, — Молли приходит в себя раньше, и, взяв меня за руку, уводит оттуда.

Эйфория, которая возникает каждый раз после концерта, когда мне удается сыграть блестяще, тут же улетучивается. На душе появляется какая-то тревога.

— Молли, я же говорила тебе, что этот парень будет плохо влиять на всех! Уже и травку продают в школе. Это же преступление!

— Успокойся, мистер Скотт их быстро вычислит. Вот увидишь.

Уверенность, с которой она произносит эти слова, успокаивает меня, и весь остаток дня я пытаюсь избавиться от неприятного предчувствия.

***

Последний месяц, включая рождественские каникулы, я усиленно занималась музыкой. До прослушивания в консерватории остается слишком мало времени, да и нужно подготовиться к выступлению на музыкальном конкурсе. Из-за этого я совсем забросила свои тренировки в бассейне, которые показаны мне для спины, поскольку я очень много времени провожу за пианино. Обычно я плаваю три раза в неделю по вечерам, но последние несколько недель мне не удавалось попасть в бассейн. Совсем не было времени. Да и сегодня я прихожу поздно, когда все уже закончили заниматься. Тренер не возражает против моего почти ночного заплыва, и я с большим удовольствием погружаюсь в воду.

Через сорок минут мое внимание привлекает звук свистка.

— Все, Ливви, достаточно, — кричит тренер. — Мне уже пора уходить.

Я выбираюсь из бассейна и плетусь в душевую. Халат и полотенце оставляю на вешалке, снимаю купальник и ступаю под теплые струи воды. Когда я выключаю душ и оборачиваюсь, замечаю, что меня нагло разглядывает Ларри.

— Это женская душевая! — возмущаюсь я.

Пытаюсь прикрыться одной рукой, второй ищу полотенце на стене у кабины, но его там почему-то нет. Как и халата.

Я нервно сглатываю, понимая, что это явно дело рук Ларри. — Что тебе нужно? — мямлю я.

Вжимаюсь в душевую кабину, пытаясь прикрыть руками оголенные части тела. К счастью, мои длинные волосы полностью скрывают грудь.

— Ну что, Ливви, думаешь, можно было на нас стучать? — сквозь зубы цедит парень.

Я сглатываю, хотя во рту сухо. Совершенно не понимаю, в чем он меня обвиняет.

— Это ведь ты настучала на нас директору! — злится он.

Я отрицательно мотаю головой, чуть не плача.

— Где моя одежда?

— В бассейне! С удовольствием посмотрю, как ты будешь ее вылавливать! — он гадко смеется, а я начинаю трястись: то ли от холода, то ли от нервов. Меня еще никогда так не унижали, а главное — я ведь действительно никому ничего не говорила! Зачем мне это?

— Ларри, — неожиданно в душевой появляется Мэтт.

По его лицу видно, что он зол не меньше своего приятеля. Мне хочется провалиться сквозь землю. Хуже ситуации не придумать: я стою голая перед двумя парнями, которые не питают ко мне никаких симпатий. Мне становится очень страшно при мысли, что они могут сделать со мной что-нибудь плохое. С одним, возможно, я бы еще как-нибудь справилась, а с двумя — вряд ли. Я начинаю трястись еще сильнее.

— Я же сказал тебе не делать этого! — возмущается Мэтт и неожиданно направляется в мою сторону.

Я вжимаюсь в стену и зажмуриваюсь, опасаясь того, что он собирается сделать. Но ничего не происходит несколько долгих секунд. Я медленно приоткрываю глаза. Парень стоит передо мной спиной, заслонив собой от Ларри.

— Это она нас сдала! — продолжает злиться Ларри, только теперь уже не на меня, а на приятеля.

— Это не она, — голос Мэтта звучит твердо.

Парень зачем-то снимает свою футболку, и меня парализует от страха так, что я перестаю дышать. Мэтт протягивает руку назад, передавая майку мне, похоже, для того, чтобы я ее надела. Я понимаю это не сразу, потому немного мешкаю, а потом хватаю футболку и быстро натягиваю ее на себя.

— Это она, Мэтт! Ты просто еще ничего не сечешь тут! Она племянница директора! Это точно она!

Я замираю в нерешительности. Несколько секунд назад я поняла, что Мэтт на моей стороне, а теперь, кажется, единственная надежда на спасение ускользает.

Мэтт медленно оборачивается, пристально изучая мое лицо, словно гадая, правда ли то, что сказал Ларри. К счастью, к этому моменту я уже успеваю надеть майку и чувствую себя менее уязвимой, хотя все еще не могу произнести ни слова от страха.

Внезапно Ларри бросается в нашу сторону с перекошенным от ярости лицом. Мэтт перехватывает его руки и с силой отталкивает назад. Неожиданно для себя самой я замечаю, какие сильные мышцы у Мэтта, высокого и худощавого на первый взгляд.

Ларри едва не падает, но в последний момент удерживает равновесие, со злостью плюет на пол и уходит.

— Где твоя одежда? — спрашивает Мэтт, глядя вслед моему обидчику.

— В бассейне, — мой голос звучит очень тихо, но Мэтту удается расслышать ответ.

Он выходит из душевой в помещение бассейна, а я плетусь за ним, опасаясь, что Ларри вернется.

Мэтт снимает со стены сачок, которым вылавливают из бассейна мячики, и вытаскивает из воды сначала мое полотенце, затем халат. Он отжимает вещи, а я стою, словно приросла к полу, и продолжаю молчать.

— Тебя проводить? — спрашивает он. Не дождавшись ответа, подхватывает мои вещи и направляется к выходу. Я семеню за ним.

Здание нашей школы состоит из трех корпусов. В одном из них — жилые комнаты для девочек, в другом — для мальчиков, а в третьем, самом большом, — учебные классы. На втором и третьем этажах проходят занятия, а на первом — располагаются административные кабинеты, спортзал, бассейн, библиотека и столовая. Учебный корпус соединен с жилыми крытым переходом.

Попасть в жилой корпус из бассейна удобнее всего через холл, где расположен пост охраны, но мы, не сговариваясь, сворачиваем на лестницу, поднимаемся на второй этаж учебного корпуса и переходим в женское крыло через крытый переход. В корпусах в такое время уже безлюдно, и наши шаги отдаются глухим эхом в длинном коридоре здания.

— Спасибо, — благодарю я Мэтта у двери своей комнаты.

Он кивает, передает мои мокрые вещи и, не говоря ни слова, уходит.

***

Молли уже спит, когда я вхожу в комнату. В последнее время она стала рано ложиться, хотя это совсем на нее не похоже. Я даже начала беспокоиться, не заболела ли она, но подруга отмахнулась, списав все на приближающийся весенний авитаминоз. Однако мои всхлипы, когда я наконец даю волю слезам, вырывают Молли из сна.

— Что случилось? — сонно бормочет она.

— Меня подкараулил Ларри в душе… Я даже не знаю, сколько времени он подглядывал за мной.

— Ливви, иди ко мне, — с сочувствием произносит подруга, приподнимая одеяло, приглашая тем самым в свою постель. Но как только я залезаю к ней в кровать, она возмущенно вскрикивает:

— Эй, ты же вся мокрая! Молли тянется к светильнику на тумбочке и включает свет. — Садись на стул, я достану фен, — командует она, окончательно проснувшись.

Поковырявшись в шкафу, подруга протягивает мне полотенце.

Я пытаюсь вытереть волосы, но руки плохо слушаются, тогда Молли помогает мне.

— А что на тебе за майка с нецензурными словами? — вдруг замечает она.

— Мэтт дал мне.

— И он был там? — она включает фен и начинает сушить мои волосы.

— Да, он пришел позже.

— Вот ублюдки, — Молли негодует, как и положено верной подруге.

— Нет, Мэтт прогнал Ларри и дал мне свою майку.

Молли даже отключает фен от такой новости:

— Я правильно расслышала? Мэтт прогнал Ларри?

— Да.

— Хм. Вот видишь, не такой он негодяй, как ты считала, — Молли задумывается, продолжая сушить мои волосы. — А что Ларри от тебя хотел?

— Они считают, что это я рассказала директору про торговлю травкой в школе. Вернее, Ларри так считает.

Я вижу в зеркале, как Молли закусывает губу.

— Может покупатель и заложил их, — задумчиво говорит она. — С чего они решили, что это ты?

— Я не знаю, но мне было так страшно и стыдно, — слезы снова льются по моим щекам.

— Ливви, ты красотка, и нечего стыдиться! Подумаешь, посмотрели на тебя! Да они теперь твое тело во сне будут видеть каждую ночь! Еще неизвестно, кому от этого хуже! Я бы вообще через всю школу пошла голая в комнату!

— Ты просто так говоришь, — произношу я, понимая, что Молли шутит, хотя уверена, подруга точно бы не растерялась, как я.

— Зато ты улыбнулась! — ласково говорит Молли. — И тогда бы Ларри пришлось объяснять дежурному учителю, почему по школе ночью ходит голая девушка! Кстати, а кто сегодня дежурит в нашем корпусе?

Я пропускаю вопрос подруги. Я знаю, к чему она клонит, но ябедничать не собираюсь. Тем более после такого обвинения в мой адрес. Это наверняка только утвердит Ларри во мнении, что я стукачка.

— Ладно, не буду настаивать, — Молли принимает мое молчание за ответ. — Можешь полежать в моей кровати, пока не согреешься, если, конечно, ты еще не намочила ее окончательно. Иначе мне придется перебраться в твою постель.

Подруга обнимает меня и гладит по сухим волосам.

— Ты лучшая, Молли, — шепчу я. — Спасибо тебе.

— И майку сними, она мокрая насквозь! — командует соседка. — Или ты так благодарна своему спасителю, что и на уроки завтра в ней пойдешь? Англичанка оценит!

Я демонстративно сбрасываю футболку Мэтта и натягиваю пижаму.

— Надеюсь, что стокгольмского синдрома не будет? — зачем-то спрашивает она, а мне очень некстати вспоминается, как напряглись мышцы Мэтта, когда он оттолкнул Ларри. Может быть, он действительно не такой плохой, каким хочет казаться?

Глава 3

Несколькими часами ранее.

Мэтт

Когда нас с Ларри вызывают к директору по одному, я уже знаю, что меня там ждет. У меня было с десяток таких взбучек и даже не от одного директора, а этот мистер Смит при знакомстве и вовсе показался мне слабаком, несмотря на высокий рост и шкафоподобную фигуру. Что он может сделать? Максимум — выгонит из школы. И такое бывало. Ничего нового.

А вот Ларри не разделяет моего спокойствия. Он нервничает и мечется, словно загнанный зверь.

— Это Оливия нас заложила! — вопит он. — Надо было сразу ее припугнуть!

— Да успокойся ты, — говорю я. — Рано или поздно это должно было произойти.

— Но не на первой же партии!

— Да чего ты дрейфишь, у них нет никаких доказательств. Мы были в слепой зоне камер. И вообще говори, что ты просто мимо проходил, а остальное я разрулю.

Ларри смотрит на меня, как на ненормального.

— Я ей все равно отомщу, — рычит он. — Подловлю вечером в бассейне, будет знать!

— Забудь, — отмахиваюсь я. — Вот за такое тебе точно влетит! А может, это вообще была Молли?

Тут подает голос Кевин, который во время нашей небольшой перепалки молча пялился в учебники.

— Молли не могла вас заложить! Сами виноваты, и нечего на девчонок валить.

— Че ты вечно за нее заступаешься? — злится Ларри. — Она все время тебя динамит!

— Успокойся, — одергиваю соседа, а сам пялюсь на Кевина. Он изначально был против нашей затеи немного подзаработать, но отговорить нас не смог, поэтому предпочел не вмешиваться. Хотя кто его знает. Я внимательно наблюдаю за мимикой парня, но он ничем не выдает ни капли волнения.

***

Когда раскрасневшийся Ларри выскакивает из кабинета директора, я спокойно поднимаюсь с кресла в приемной и подхожу к двери, которую боятся все провинившиеся ученики пансиона.

— Мистер Смит? Можно? — спрашиваю.

— Входи, Мэттью, — злобно цедит он, покручивая увесистый перстень на безымянном пальце.

Мистер Смит походит скорее на охранника, нежели на руководителя. Высокий, широкий в плечах, склонный к полноте, но удерживающий вес на грани. Его массивные ладони смотрятся нелепо на директорском столе, заваленном бумажками.

— Ты всего несколько недель у нас, а уже попался, — он сверлит меня взглядом — проверка на вшивость. Я знаю этот прием.

— Не понимаю, о чем вы, — спокойно отвечаю, усаживаясь в кресло напротив директорского стола, хотя мне не предлагали присесть, и легкомысленно закидываю ногу за ногу.

Остается только закурить. От этой мысли я непроизвольно слегка улыбаюсь. Мистер Смит замечает это.

Мое наглое поведение бесит его. Он краснеет на глазах, начинает дышать отрывисто и вполне предсказуемо переходит на крик. Я «выключаю звук» и жду, пока этот гневный директорский припадок закончится.

— Ты хоть понимаешь, какой будет урон репутации школы, если я заявлю на тебя? — разбираю я вопль директора.

Понимаю другое: единственное, что заботит мистера Смита — это репутация его элитного пансиона. Он не хочет разбираться, был ли факт торговли травкой, главное, чтобы об этом никто не узнал. Впрочем, ничего неожиданного. Еще один директор-лицемер.

В итоге я отделываюсь наказанием: запретом на целый месяц уезжать из школы. Вместо отдыха мне предстоит выполнять какие-то работы в выходные и посещать среди недели дополнительный факультатив на выбор. Изощренный попался директор. Зря я его недооценивал. Лучше б сразу исключил. Вот бы отец взбесился.

Я выхожу из кабинета с той же невозмутимостью, с которой заходил, и встречаюсь в приемной с миссис Смит, женой директора и учителем музыки. Она иногда помогает секретарю. В ее взгляде читается укор, но мне плевать.

— Какие у вас тут можно взять дополнительные предметы? — спрашиваю. Она протягивает список. Я быстро пробегаю взглядом и фыркаю:

— Изобразительное искусство? В выпускном классе? Вы серьезно?

— Да, — отвечает она неожиданно мягко вопреки своему взгляду. — Почему бы и нет? Не все же станут юристами, как ты, Мэтт. Миру нужны и музыканты, и художники…

Я морщусь при упоминании своей будущей профессии, которую за меня выбрал отец.

— Да понял я, понял, — говорю.

— Ты рисуешь? — зачем-то спрашивает она.

Я действительно рисовал в начальной школе, и очень даже хорошо, пока отец не решил, что это просто забава и точно не для мальчиков. Вместо этого он отправил меня на бокс. И сейчас я смотрю на список предметов, рассуждая, что лучше: пару уроков изобразительного искусства или актерское мастерство и прочая муть. В моих глазах рисование явно выигрывает.

— Рисовал в детстве, — отвечаю я. — Как и все.

— Ну, вот сходи, — уже совсем мягко произносит женщина, протягивая мне расписание факультативов. — Можешь всем говорить, что это я выбрала курс за тебя.

Миссис Смит участливо улыбается, а я не могу понять, почему она так ко мне относится, ведь я ДОЛЖЕН БЫТЬ НАКАЗАН.

Я растерянно киваю и отправляюсь в зал. Сейчас по расписанию у меня бокс. Отец и тут не мог не вписать его в мой график. Зато этот навык — весомый аргумент для сохранения нейтралитета по отношению ко мне в каждой новой школе. Кроме того, битье по груше здорово помогает сбросить напряжение и злость, что мне сейчас просто необходимо.

Следующие сорок минут я колочу грушу, представляя то отца, то директора попеременно. Затем принимаю душ, и меня совсем отпускает и злость на мистера Смита, и растерянность из-за мягкого отношения ко мне миссис Смит.

Ну и что с того, что ближайший месяц я не поеду домой? Меня и так там не сильно ждали. Плохо только то, что придется работать в выходные, и пока непонятно, как именно.

Когда я возвращаюсь в комнату, Ларри там нет. Меня охватывает нехорошее предчувствие.

— Где Ларри? — спрашиваю у Кевина. — Уже поздно.

— Не знаю, он давно ушел куда-то.

— Он успокоился?

— Какое там!

Я быстро выскакиваю из комнаты и мчусь в сторону бассейна. Именно там Ларри грозился подловить девчонку. Сначала я врываюсь в мужскую раздевалку, заглядываю в душевую и в бассейн. Там никого нет. Тогда я приоткрываю дверь в женскую душевую и, едва сделав это, слышу гневный голос Ларри. Я тут же врываюсь внутрь и вижу голую, мокрую, забившуюся в угол душевой кабины Оливию. Ее знобит от холода, и мне становится противно из-за поведения Ларри. Я, конечно, тоже не ангел: могу подраться или продать кому-то косячок, но зажимать слабую девчонку против ее воли… Это как-то подло.

Я машинально заслоняю девушку и пытаюсь вразумить Ларри, что она невиновна. По одному ее виду понятно, что она вряд ли и муху обидит, не то, что на нас настучать. Но Ларри не верит. Я снимаю свою футболку и, не оглядываясь, протягиваю ее девчонке.

— Это точно она, — продолжает твердить Ларри. — Ты не врубаешься! Она же племянница директора!

Я оборачиваюсь и смотрю на Оливию, пытаясь сопоставить ее реакцию и новые факты. И все равно у меня не вяжется. Не то чтобы я мастер читать по лицу, но, думаю, в такой ситуации даже дерзкая девчонка уже призналась бы. А Оливия явно не из их числа.

Неожиданно Ларри бросается на меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не врезать ему. Перехватываю руки парня и отталкиваю его прочь.

К счастью, этот придурок понимает, что я не собираюсь менять свое мнение и, демонстративно сплюнув, уходит.

— Где твоя одежда? — спрашиваю у девчонки. Почему-то я чувствую вину перед Оливией, хотя гадко с ней поступил Ларри, а не я.

— В бассейне, — чуть не плача, сообщает она.

Нет, это не она сдала нас. Совершенно точно. Возможно, ее подружка, но эта девчонка слишком безобидна.

Я бросаю быстрый взгляд на нее, и этого достаточно, чтобы заметить, как чудесно смотрится моя футболка на голом теле Оливии. Мне становится весело от этой мысли, но я стараюсь спрятать улыбку. Отворачиваюсь и иду доставать ее одежду. Оливия плетется за мной, как побитая собачонка, и мое веселое расположение духа пропадает: еще больше становится жаль ее.

Вещи Оливии промокли и опустились на дно бассейна, раздеваться и прыгать за ними мне лень.

«Не хватало в бассейне двух голых и мокрых», — снова озорная мысль пробегает в сознании, и я борюсь с ухмылкой.

Ищу взглядом что-то, что могло бы мне помочь вытащить одежду из воды, и замечаю на стене сачок для инвентаря. Взяв его, вылавливаю полотенце и халат девушки.

— Это все? — спрашиваю.

Оливия утвердительно кивает. Я не могу смотреть на нее, кажется, девчонка вот-вот разревется. Глупая. Нашла из-за кого расстраиваться. Хотя я и сам не в восторге от методов Ларри. Даже злюсь на него. Буллинг девочек — это средство для слабаков, а я к ним Ларри не причислял. До этого момента.

Выжимаю одежду девушки, хочу отдать ей и уйти, но Оливия выглядит такой напуганной, что я решаю проводить ее до комнаты. Хотя и уверен, что Ларри не станет караулить ее. По крайней мере, сегодня.

Во мне борются противоречивые чувства: с одной стороны, неловко из-за поведения соседа, а с другой — короткого взгляда хватило, чтобы понять, что девчонке невероятно идет моя майка, едва прикрывающая аппетитную попку. В иной ситуации я бы непременно озвучил свои мысли вслух, но сейчас это неуместно. Оливия явно еще не отошла от шока, и испугается еще больше, если я скажу что-то подобное. Я пытаюсь пристыдить себя за такие мысли, но глупая улыбка все равно упорно лезет на мое лицо, как я ни пытаюсь от нее избавиться.

Я оставляю девчонку у ее комнаты и сразу же ухожу к себе. С Ларри выяснять отношения не собираюсь, поэтому просто заваливаюсь спать, вспоминая, как сексуально смотрится моя футболка на прекрасном теле Оливии. Так и засыпаю с глупой улыбкой на губах.

Глава 4

15 января, среда.

Оливия

Утром я чувствую себя еще хуже, чем вчера. Как ни странно, за ночь мой стыд не улегся в душе. Молли все еще спит, хотя будильник уже прозвенел. От одного взгляда на майку Мэтта мои щеки заливаются краской. Это же надо было так опозориться!

Футболка уже высохла, и я решаю положить ее в сумку, чтобы отдать владельцу при встрече. Когда я складываю майку, до меня доносится легкий аромат парфюма. Я подношу ее к лицу и вдыхаю свежий и в то же время сладкий запах. Необычный парфюм для парня.

— Этого я и опасалась: все-таки стокгольмский синдром настиг тебя, Ливви, — констатирует Молли, потирая глаза. — Будь осторожна!

Я вздрагиваю от ее слов, складываю футболку и убираю в сумку.

— Я просто собираюсь отдать майку, — зачем-то оправдываюсь я.

— Ага, — соглашается Молли, но по ее тону понятно, что она мне не верит.

— Мне пора, — заявляю я и убегаю из комнаты.

— Рано же еще, — доносится мне вслед голос подруги.

Перед уроками очень хочется заглянуть в музыкальный зал. Едва пальцы прикасаются к клавишам пианино, неизвестная мелодия наполняет все пространство вокруг, успокаивая меня.

***

На уроке я не слушаю учителя, пытаюсь по памяти записать новую мелодию, которая родилась утром. После смерти родителей со мной такое часто случалось: вместо того чтобы плакать, я садилась за пианино и играла те ноты, которые приходили в голову и отражали мои чувства. Но за последний год ни одной новой композиции не появилось. Наверное, боль притупилась. Я стала привыкать к своей утрате.

Сегодня же мне удалось вылить свою обиду и отчаяние в музыку. Мелодия получилась тревожной и динамичной, почти как те, которые я писала после гибели родителей.

***

Мэтт

После уроков приходится плестись на факультатив по рисованию. Хорошо хоть учительница, мисс Эйприл, оказалась молоденькой и симпатичной, а не какой-нибудь злющей грымзой. И все равно мне не хочется ее слушать. Я беру карандаш и машинально начинаю рисовать от скуки.

Несколько лет я не держал карандаш в руках, но, кажется, мои пальцы помнят, что делать. Мышечная память. Я просто наношу штрихи на бумагу, и с каждой новой линией все отчетливее вижу, как на листе появляется портрет мисс Эйприл.

Закончив свою короткую лекцию, учитель подходит ко мне.

— Мэттью, мне кажется, ты совершенно не слушаешь меня, — укоризненно говорит она. — Если тебе что-то непонятно, давай… — заметив мой рисунок, мисс Эйприл замолкает и начинает внимательно рассматривать его.

Я довольно улыбаюсь: ей явно льстит мое внимание, хотя она пытается этого не показывать.

— Мэттью, где ты учился? — спрашивает учитель, все еще разглядывая портрет.

— Ой, это было сто лет назад, — отмахиваюсь я.

— У тебя хорошо получается, хотя технику, конечно, нужно подтянуть, — задумчиво произносит она. — Останься после занятия на пару минут.

— Вы ко мне пристаете, мисс Эйприл? — спрашиваю я, приподняв одну бровь.

В классе становится тихо, все ученики с любопытством наблюдают за разыгрывающейся сценой.

— Мэтт, — строго одергивает меня учитель, при этом густо краснея. ­– Я просто хотела сказать, что у тебя очень хорошо получается, только нужно устранить некоторые недочеты.

Она берет карандаш и начинает уточнять мой набросок, попутно комментируя, как выявить форму при помощи светотени и где поставить блики на зрачках, чтобы глаза стали более выразительными. И хотя я вовсе не собираюсь заниматься этим серьезно, почему-то слушаю ее и внимательно слежу за движениями карандаша и ластика.

В конце концов мисс Эйприл поднимает взгляд на меня:

— Мэтт, это очень здорово. Правда.

— Да ладно, — отмахиваюсь я, забрав наконец свой альбом. — Все так умеют.

— Не все, Мэтт.

Когда урок заканчивается, я быстро собираю свои вещи и направляюсь к выходу. Ура, на сегодня я свободен!

— Буду ждать тебя на следующем уроке, — бросает мне в спину мисс Эйприл.

Глава 5

18 января, суббота.

Мэтт

Это полный отстой! Теперь каждые выходные я должен убирать мусор на территории школы. К счастью, в эти дни почти все ученики уезжают домой, и никто не может стать свидетелем моего позора.

Ближе к обеду, когда отвожу тележку для мусора на склад, я нахожу плюс в сложившейся ситуации: в дальнем углу школьного двора, за хозяйственными постройками, участок настолько неровный, что под забором вполне можно пролезть и незаметно выбраться за территорию школы. Ученики там не бывают, а потому не знают о такой чудесной возможности. Вероятно, по этой причине директора не волнует данный момент. Зато я вижу отличную перспективу — смыться можно в любой момент.

До этого мне приходилось прятать косяки в комнате, и это, конечно, очень, очень рискованно, особенно после того, как нас с Ларри сдали директору. Перед встречей с мистером Смитом я избавился от всего, но риск проверки комнаты теперь висит над нами постоянно. Основную часть товара я храню в своей машине, которая стоит на стоянке, за воротами пансиона, и возможность в любой момент оказаться по ту сторону забора очень сильно меня вдохновляет. Теперь бы найти способ незаметно покинуть здание школы.

Вход и выход из корпуса происходит по именным карточкам, поэтому имя любого, кто не возвращается в пансион до десяти вечера, сразу высвечивается на компьютере охраны. Исключения составляют выходные дни — ученики подают информацию о том, что они уезжают к родителям, и тогда их отсутствие не вызывает проблем.

Если бы у меня была возможность выйти из школы незаметно в любое время, я мог бы хранить товар в машине постоянно и ходить за ним по мере надобности.

На окнах пансиона в целях безопасности установлены замки, и открыть их без ключа можно только на проветривание. Пожарные выходы есть во всех корпусах, но на них стоят электрозамки, открывающиеся автоматически в случае пожара. Мое внимание привлекает пожарная лестница, идущая с крыши учебного корпуса как раз с той стороны, где расположены хозяйственные постройки. Лишь эта дверь на крышу заперта на обычный замок: я убедился в этом еще в первую неделю пребывания в школе, когда искал места, где можно заныкать травку в случае чего.

Добыть ключ и сделать дубликат гораздо проще, чем иметь дело с электронным замком, открытие которого вполне может высвечиваться на пульте управления охраны. Кроме того, эта лестница находится в слепой зоне камер, ведь никто и не думает, что ученик сможет попасть на нее.

План в моей голове начинает вырисовываться.

***

25 января, суббота.

Всю неделю я наблюдаю за охраной: на ночь остается только один охранник, который обычно уходит из холла в пункт наблюдения. По звукам, доносящимся оттуда, я могу судить, что он смотрит спортивный канал или спит (в зависимости от того, кто на смене), а не пялится в мониторы, как должен бы. Проще всего с мистером Барром: он засыпает к двенадцати, поэтому в это время я уже в холле, дожидаюсь «условленного» храпа и крадусь к стойке охраны. Тут я непременно попадаю в поле зрения камеры, но этого, к сожалению, нельзя избежать. Охранник спит. Если все пройдет гладко, пересматривать записи не станут. Да и в полумраке холла узнать фигуру в безликой черной одежде и капюшоне будет непросто.

Я нахожу на стенде нужный ключ (к счастью, они подписаны) и уверенно иду к лестнице. Поднимаюсь и открываю дверь на крышу. Порыв прохладного воздуха достигает моего лица, ветер треплет волосы. Я, улыбаясь, направляюсь к краю крыши. Всего тремя этажами ниже — земля. Вот она свобода. Спустившись вниз по пожарной лестнице, иду к хозяйственным постройкам, а там пролажу под забором.

— Ну что, мистер Смит, плевать я хотел на ваш запрет покидать школу, — говорю я вслух.

Моя машина стоит в темном углу парковки. Я специально паркуюсь там, вдали от камеры над воротами, чтобы не светиться каждый раз, когда хожу за товаром. Сажусь в тачку, едва сдерживая ликование, и выезжаю со стоянки. Врубаю музыку и несусь по ночной дороге в Лондон.

В навигаторе я ищу круглосуточные мастерские, где смогу сделать дубликат ключа, и еду по адресу.

— Выкуси, мистер Смит, — хихикаю я и радуюсь, как ребенок.

Сделав дубликат, заруливаю на не самые безопасные улочки Лондона. Всматриваюсь в темные дворы между убогими муниципальными многоэтажками в надежде увидеть своих поставщиков, поскольку небольшую пробную партию травы я успел продать, а из-за запрета покидать школу не мог купить новую.

Парень, у которого я приобретаю товар, не берет трубку, поэтому я паркуюсь у круглосуточной забегаловки, чтобы перекусить и немного подождать, вдруг он все же ответит. Было бы идеально решить оба вопроса за одну поездку. Время до рассвета еще есть.

Не успеваю выйти из машины, как ко мне подходит дама неопределенного возраста. Одета в короткую юбку, волосы собраны в хвостики по бокам, как у девчонки. Огромное количество косметики на лице бросается в глаза даже в темноте.

— Хочешь девочку? — хрипит она прокуренным голосом.

— Послушай, детка, — отвечаю я с ехидной улыбкой. — Я еще в состоянии добыть себе «девочку» сам.

Я специально делаю упор на слове «девочка», которое она напрасно использует в отношении себя.

Та обиженно надувает губы.

— Давай, иди отсюда, — брезгливо говорю я и запираю машину.

Через час ожидания я сдаюсь. Мне так и не удается дозвониться до поставщика, и к этому моменту мое ликование испаряется. Начинает клонить ко сну, поэтому я завожу мотор и направляюсь в пансион. Мне еще предстоит вернуть ключ на место.

К счастью, все проходит гладко.

Глава 6

14 февраля, пятница.

Оливия

Я стараюсь избегать Мэтта, несмотря на то, что каждый день ношу его майку с собой. Едва завидев парня в коридоре, я сворачиваю за угол, если это возможно, и убегаю. Либо залетаю в туалет и отсиживаюсь там несколько минут.

К счастью, у нас с Мэттом нет общих уроков. По обязательным предметам он попал в другую подгруппу, а по дополнительным мы тоже не пересекаемся. Все свободное время я готовлюсь к конкурсу, на котором буду играть в марте, поэтому случайные встречи почти исключены.

Единственное место, где мы рискуем столкнуться, — это столовая, поэтому каждый раз я быстро обедаю и убегаю, уверяя Молли, что спешу на репетиции. Что почти правда. И все же эта хитрость не всегда мне удается. Пересекаясь с Мэттом в столовой, я не решаюсь подойти, да и не представляю, как это будет выглядеть, если отдам ему футболку при всех. Что подумают остальные? При каких обстоятельствах я могла позаимствовать ее?

***

Сегодня пансион стоит на ушах. День святого Валентина любят все: на уроках можно подбрасывать любовные записки друг другу, и учителя лишь улыбаются при этом, а вечером в спортивном зале, как обычно, будет дискотека.

Я не люблю этот праздник, наверное, потому, что мне не пишут записки, разве что Молли присылает парочку, чтобы мне не было обидно. Я не уродина, но еще в первый год моего пребывания в школе парни поняли, что они меня не интересуют. Сначала я очень сильно переживала трагедию, из-за которой оказалась в пансионе. Потом я всю свою боль вложила в музыку и решила, что поступление в консерваторию — цель всей моей жизни, поэтому у меня есть время только на занятия.

— Это последний год в школе, — говорит Молли. — Отказы не принимаются, Ливви. Сегодня мы пойдем на вечеринку и оторвемся! Больше такой возможности у нас не будет.

— А как же выпускной? — напоминаю я.

— Выпускной — это совсем другое дело! — Молли непреклонна.

Подруге легко говорить: сегодня она только от Кевина получила пять записок, и он явно будет ждать ее на дискотеке, чтобы пригласить на танец. А что мне делать в это время? Стоять и смотреть на парочки?

— Ливви, — Молли понимает все по моим глазам. — Если хочешь, мы даже попросим специально для тебя включить Бетховена.

Мы смеемся. Ее шутка разряжает обстановку, но я все равно не горю желанием идти на праздник.

Подруга перебирает одежду в своем шкафу и вытаскивает вешалку с нежно-розовым платьем на бретельках.

— Это я купила специально для тебя, — говорит Молли, протягивая мне наряд. — И сегодня ты его наденешь!

— Нет, Молли, — сопротивляюсь я.

— То есть ты отказываешься от подарка лучшей подруги?

Она притворяется обиженной, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы поверить.

— Спасибо, Молли, но ты не должна дарить мне такие дорогие вещи!

— Я хочу, чтобы ты выглядела сногсшибательно! — улыбается подруга, а мне становится неловко. Молли хорошо знает, что я стараюсь экономить деньги и ничего лишнего себе не покупаю. Совсем скоро мне придется покинуть пансион и начать жить отдельно, а я не знаю, сколько сбережений осталось у моих родителей после смерти, ведь завещание огласят только после того, как мне исполнится восемнадцать.

— Ливви, ты же знаешь, что розовый мне не идет!

И это правда. Моей яркой рыжеволосой подруге совсем не походят бледные цвета. Совсем другое дело я — на светлокожей блондинке нежно-розовый наряд смотрится отлично.

Надев платье, я чувствую неловкость из-за подарка, ответить на который тем же я вряд ли смогу. Платье наверняка стоит неимоверно дорого.

Я крепко обнимаю Молли, едва не плача от нежности к ней. Мы поворачиваемся к зеркалу, и у меня перехватывает дыхание. Я не в силах оторвать глаз от своего отражения. Мы почти одного роста с Молли, но у меня более худощавое телосложение в отличие от округлых форм подруги, и слегка расклешенная юбка платья делает мою фигуру женственнее и привлекательнее.

— Я не могу надеть эту красоту на какой-то школьный праздник, — говорю я. — Платье достойно выпускного бала!

— Нет уж, Ливви! Ты пойдешь в нем сегодня! — безапелляционно заявляет подруга. — Привыкнешь, и, если захочешь, наденешь его на предстоящий концерт. Я буду этому очень рада.

Я соглашаюсь с Молли, хоть и чувствую себя слишком расфуфыренной в этом наряде. Мне и раньше не удавалось переспорить подругу.

Глава 7

14 февраля, пятница.

Мэтт

Сегодня последний день моего заточения. Завтра начинаются весенние каникулы, и держать меня в пансионе директор больше не имеет права.

Я дорисовываю заключительные штрихи портрета мисс Эйприл.

— Мэтт, это потрясающе.

Мисс Эйприл замирает на некоторое время, любуясь результатом, а я не понимаю, что в этом такого удивительного. Детская забава, как сказал бы отец.

Звенит звонок. Я с радостью подрываюсь с места.

— Прощайте, мисс Эйприл, — говорю я, небрежно хватая свои вещи. — Сегодня был последний урок моей отработки.

Она смотрит на меня с разочарованием.

— Ты мог бы продолжать посещать мой факультатив, — говорит она.

— Нет уж, — улыбаюсь я. — Теперь я свободен!

— Жаль, Мэтт, — бросает учитель мне в спину. — У тебя есть потенциал.

Не хочу ничего слышать, бегу в свою комнату, чтобы приготовиться к праздничному вечеру в школе.

***

— Дискотека — отличное место для того, чтобы толкнуть товар, — зачем-то говорит Ларри, хотя мы еще вчера с ним обсудили все плюсы школьных мероприятий для нашего дела.

— Я понял, не надо мне повторять это каждые пять минут, — отрезаю я, переодеваясь.

Мы с Ларри не возвращаемся к теме буллинга девчонок в женском душе, но и нельзя сказать, что простили друг другу тот конфликт. Впрочем, друзьями мы не были с самого начала: просто я привожу травку в школу, а он получает свой процент от продажи.

Конечно, меня не прельщают дурацкие школьные мероприятия, но там действительно можно подзаработать. Я беру с собой несколько косяков и отправляюсь в спортивный зал, слащаво украшенный воздушными шарами в форме сердец.

Я еще не успел стать своим в пансионе, поэтому наблюдаю в стороне, как парни и девушки флиртуют и веселятся. Многие ученицы нарядились в платья, словно это не школьная вечеринка, а конкурс красоты, в то время как парни не стали усложнять и пришли в повседневной одежде. Замечая это, я невольно ухмыляюсь.

— Мэтт, — неуверенно окликает меня красивая брюнетка с длинными волосами.

— Да, это я, — улыбаюсь ей одной из своих дерзких улыбок.

— Говорят, у тебя есть кое-что для веселья? — робко намекает она.

— Угу, — подтверждаю.

— Давай встретимся в женском туалете через минуту, — говорит девушка и выходит из зала. Я отсчитываю тридцать секунд и следую за ней.

У женского туалета, нервно оглядываясь по сторонам, стоят две девчонки. На шухере, решаю я. И не ошибаюсь.

— Она там, — тихо говорит одна из них и кивает в сторону двери.

Я вхожу в туалет, где меня ждет брюнетка.

— Тут больше никого нет, — сообщает она. — Девочки предупредят, если что.

Меня забавляет ее поведение. Словно мы играем в шпионов.

— У тебя все с собой? — вдруг спохватывается она.

Я киваю, улыбаясь.

— Сколько? Три будет? — спрашивает она, нервно облизывая губы, накрашенные яркой красной помадой.

Миленькая крошка, но очень уж очкует. Очевидно, делает это впервые.

— Будет, — я лезу в карман своей байки, но в этот момент в дверь врывается одна из подружек брюнетки с воплем:

— Директор идет!

Она выскакивает наружу, а брюнетка с перепугу забивается в кабинку. Я выглядываю из-за двери, но ретироваться уже поздно: мистер Смит подходит к туалетам.

— Пусти, — я стучусь к девчонке.

Та неуверенно открывает, а я забираюсь на унитаз с ногами, чтобы меня не было видно, если директор зайдет в туалет. Я все еще надеюсь, что ему не хватит наглости сделать это.

— Что нам теперь делать? — в испуге шепчет брюнетка.

— Это женский туалет, ты вообще можешь выйти отсюда прямо сейчас без проблем, — говорю я ей, но она застыла от страха. Вот дура.

Адреналин разливается по венам, и я лихорадочно соображаю, как избавиться от травы. Пытаюсь дотянуться до вентиляции в надежде спрятать там косяки, но даже моего роста недостаточно для этого. Я не сдаюсь и продолжаю искать выход: самокрутки не утонут в унитазе, а если спрятать их в бачке, директор может проверить. Конечно, остается вариант засунуть марихуану в белье брюнеточке: вряд ли кто-то станет ее обыскивать. И вариант беспроигрышный, на мой взгляд, хотя, уверен, девушку придется уговаривать достаточно долго, слишком уж она напугана. Но на уговоры нет времени, да и моя гордость не позволяет попросить девчонку об этом. Я должен выкручиваться сам. Нацепил маску бесстрашного хулигана — тяни, если хочешь оставаться и дальше в этом облике. Иначе превратишься в местного клоуна. Конечно, сейчас на карту поставлено нечто большее, чем мой авторитет в пансионе, но я стараюсь не думать об этом.

В дверь туалета стучат, и голос мистера Смита отлетает эхом от стен:

— Есть здесь кто-нибудь?

— Выходи, — говорю я брюнетке одними губами.

Но она не двигается с места.

— А ты? — тихо спрашивает она наконец. Похоже, приходит в себя. — Если он тебя обыщет, я пропала…

Получать от директора мне не привыкать, хотя и не по такому серьезному поводу, а девчонка, видимо, еще не попадалась даже по мелочи, поэтому сейчас дрожит от страха. В одном она действительно права: сейчас моего провала будет достаточно, чтобы потянуть и ее за собой. Надо было ей сразу выходить. Одно дело получать за курение в туалете, и совсем другое — за продажу косяков. За первый раз мне, скорее всего, грозит только выговор при условии, что брюнетке уже исполнилось восемнадцать. А это вряд ли. Тогда все может закончиться гораздо хуже. Но метаться поздно. К тому же я почти на сто процентов уверен, что директор побоится раздувать скандал.

— Выходите все, кто там есть, — гремит голос мистера Смита.

Девчонку начинает трясти. А я неожиданно понимаю, что нужно делать: прижимаю брюнеточку к стене и впиваюсь поцелуем так, что ее красная помада размазывается по нашим лицам. После чего выталкиваю ее из кабинки.

Испугавшись моей наглости, девчонка выбегает из туалета, как ошпаренная, а мистер Смит проходит внутрь и начинает проверять кабинки.

Когда директор распахивает дверь, за которой прячусь я, его сосредоточенные глаза мгновенно загораются яростью. Светлая кожа тут же покрывается багровыми пятнами. Я же, демонстративно вытирая губы, перепачканные помадой, выхожу из туалета. Вслед мне летят гневные реплики, но мистер Смит настолько обескуражен моей наглостью, что даже не думает проверять карманы. Я ликую. Мне снова удается перехитрить его.