Бесплатный фрагмент - Понимание другого

На обложке:

фото из архива села Давыдово Ярославской области.

Можно ли научить пониманию

Понимание, сочувствие, терпимость, толерантность — всё это качества, очень существенные для современного человека. В будущем их значение будет только расти. И заботиться об их формировании необходимо с детства. Особенно если темперамент или другие органические свойства ребёнка предрасполагают его к конфликтности и неприятию чуждого.

На нашей стороне много союзников. Гуманистическая и религиозная (подлинно религиозная) культура, семья как школа взаимоприятия, да и само свойство детской души с доверием относиться к окружающему миру…

Но и противников достаточно. Культ силы и агрессивности, национальные и политические идеологии, бытовая ксенофобия, пропаганда эгоистической самозацикленности, свойственная потребительскому обществу…

Тем не менее, тихая сказочная педагогика может оказать неоценимую помощь. Она может дать ребёнку спасительную прививку, которая поможет ему в дальнейшем оставаться собой в отношениях с другими людьми, не принимая вражду и конфронтацию за естественный способ существования.

Понимать того, кто не похож на тебя. Уметь перейти от отталкивания к сочувствию. Быть терпимым даже тогда, когда поведение другого человека тебя раздражает. Не стесняться проявлять внимание и уважение к людям с ограниченными возможностями. Уметь замечать положительное в непривычном. Великое дело — вовремя расположить ребёнка к такому стилю восприятия и поведения.

Сказочная педагогика

Все мы знаем, какой занудной и тягостной для ребёнка может быть педагогика. Но, к счастью, это не обязательный её признак. Здесь пойдёт речь о сказочной педагогике в двух смыслах слова. Во-первых, это использование сказки как одного из полезнейших педагогических инструментов. Во-вторых, это волшебно-радостные свойства такого подхода к воспитанию, освобождающие от занудства и подавления.

Сказка — это воображение с соображением

Реальный мир иногда пугает своей сложностью даже повидавших жизнь взрослых. Насколько же трудно ориентироваться в нём ребёнку, который не набрал ещё ни внешнего, ни внутреннего опыта. И часто именно сказка становится наиболее подходящим средством постепенного пополнения такого опыта.

Да, сказка — это такой рассказ о значительности вещей и событий, который позволяет пригасить всё, что не имеет особого значения, и сосредоточить внимание на самых важных сторонах жизни. Самых важных сейчас: для того или для тех, кому сказка сказывается.

В сказке происходит встреча миров. И прежде всего — встреча внутреннего мира человека с некоторой моделью внешнего мира. Сказке свойственна не фантазия во что бы то ни стало, а фантазия при деле, создающая особые условия для понимания.

Русский мыслитель Иван Ильин писал: «Сказка — это ответ всё испытавшей древности на вопросы вступающей в мир детской души». И мы с помощью сказки можем помогать детям искать ответы в собственной душе вместо того, чтобы выдавать их в виде наводящих тоску рецептов и предписаний.

Игра — примерочная души

Дети не случайно любят играть. Как сказала писательница Мария Романушко: «Игра — главная работа ребёнка». В игре они сосредоточенно осваивают мир в виде модели, где выделены некоторые важные для них особенности и оставлено в стороне всё остальное. И то же самое свойственно, как мы говорили, сказке. То есть сказка — это разновидность игры, полезнейшей для ребёнка деятельности, побуждающей его к развитию.

Войти в обычную детскую игру взрослому не так-то просто. Но сказка — другое дело. Это как раз игра, затеянная взрослыми (автором сказки и тем, кто читает или рассказывает её ребёнку), но не нарушающая детского равноправия. Мы вместе входим в сказочный мир, и каждый вправе по-своему воспринимать его, по-своему понимать, по-своему переживать происходящее в нём. Педагог может лишь побудить к обдумыванию, сосредоточить внимание на той или иной подробности сказочного мира. А также на неизбежной перекличке этого мира с реальностью.

Но не только свойства мира осваивает ребёнок с помощью игры под названием «сказка». Он осваивает свою собственную душу. Сознательно или подсознательно примеряя на себя ситуации, персонажей, их поступки, он укрепляет или ослабляет свои внутренние побуждения, по крупице формирует свой характер.

В этой работе может участвовать и педагог. Точнее, содействовать ей. Стараясь не пользоваться лобовой моралью, опираясь на особенности каждого конкретного ребёнка, помогать ему в этом важнейшем деле.

Педагогика — это психология на службе у любви

Мораль и назидание, пригодные для всех, получают преимущество в арсенале педагога тогда, когда он уходит от главной своей задачи: внимания к отдельному ребёнку. Когда ему не хватает любви именно к этому ребёнку — или хотя бы душевного соучастия. Нормальная педагогика — это, конечно, педагогика внимания и любви. Но самого по себе этого недостаточно, иначе не возникало бы столько серьёзных проблем у родителей, горячо любящих своё единственное чадо.

Психологическая грамотность, соединённая с вниманием и любовью, — вот формула эффективной педагогики. Но не всегда эта грамотность приобретается в университетах. Сказка как педагогический инструмент хороша тем, что она аккумулирует в себя определённый душевный опыт и, не навязывая его жёстко, используя игровую тональность, даёт нам возможность взаимодействовать с ребёнком в том, в чём он особенно нуждается.

Наша задача в этой сфере состоит в том, чтобы уметь искать и выбирать нужные сказки, акцентировать нужные их стороны, вовлекать ребёнка в обсуждение, а иногда организовывать и более активные формы освоения сказки.

Приёмы сказочной педагогики

Здесь мы перечислим несколько важных пунктов, относящихся к возможностям использования сказки в воспитании. Не обязательно тщательно выполнять каждый из них во что бы то ни стало и ровно в том порядке, в котором они стоят. Это лишь материал для творчества. Само педагогическое творчество — в руках каждого из нас.

1. Прочитать сказку

Это не такой очевидный пункт, как кажется. Во-первых, если ребёнок умеет читать, возникает соблазн перевести его на самообслуживание. Вот тебе сказка, прочти её. Это неправильно. Когда ребёнок читает, он тратит энергию сразу на два дела: на сам процесс чтения и на восприятие прочитанного. Читая ему вслух, мы снимаем первую нагрузку (в младшем возрасте она может быть довольно обременительной) и даём возможность свободно погрузиться в мир, создаваемый сказкой.

Моя дочка (которая сама читала уже вполне хорошо) говорила мне: «Когда я читаю сама, у меня в голове всё гудит. А когда ты или мама мне читаете, я думаю о том, что там происходит».

Кстати, уже во время этого чтения у детей могут возникнуть побуждения к обсуждению. Это замечательно. Не побоимся сделать паузу, поговорить о происходящем, а потом продолжить.

2. Поговорить о сказке

Не обязательно, чтобы это было сразу после того, как закончено чтение. Гораздо плодотворнее обсуждение через некоторое время (в этот же день попозже или на следующий день), когда прочитанное устоялось или даже, может быть, немного забылось. Мы одновременно и напомним о сказке, и вернём внимание к ней. Лучше всего, чтобы к такому разговору был бы какой-то житейский повод (но будем избегать соблазна использовать сказку для морализаторства).

Для иллюстрации возможностей разговора после каждой сказки приведён примерный набор возможных вопросов к детям. Сразу следует предупредить, что не надо стремиться использовать подряд все вопросы. Их надо выбирать в соответствии с возрастом, характером и особенностями мышления конкретного ребёнка. А ещё лучше — придумывать свои варианты, свои формулировки, наиболее подходящие для него и для разговорной ситуации. Будем также помнить, что это не экзаменационные вопросы. Мы не должны ожидать каких-то определённых ответов. Наоборот, интереснее всего расслышать самостоятельную реакцию малыша на тему вопроса.

Естественно, к разговору о сказке можно вернуться не раз. Иногда это может быть и не разговор-обсуждение, а просто обращение к изображённой в сказке ситуации, к её персонажам. Лучше всего, если сказка даёт нам ключевой образ-метафору, который может стать своеобразным «словом» в общении с ребёнком. Такими образами могут стать для нас, например, Озорушка и Проказики, или молодые водяные, чьё озорство приводит к успеху там, где бессильна солидная умудрённость.

3. Прочитать ещё раз

Детям нужны повторения прочитанного. Ребёнку трудно за один раз разобраться в сказке, обжить её, усвоить. Прочитать сказку ещё и ещё раз (иногда даже повторить её сразу же) совершенно естественно с точки зрения детского восприятия. И вместе с тем это снова и снова даёт нам дополнительные возможности для обсуждения важных вещей, для привлечения внимания к различным подробностям повествования. Сегодня к одним, завтра к другим.

4. Поиграть в сказку

Для детей важно не только и не столько умственное восприятие, сколько переживание с помощью игры. Поэтому можно воспользоваться сюжетом и персонажами прочитанной сказки в качестве исходного игрового импульса. Так, как это принято у детей: давай я буду тем-то, а я тем-то, а ты кем будешь?..

Если дети «заведутся» на игру в сказку, мы не будем тут же пытаться эксплуатировать её в педагогических целях. Сначала нужно привыкнуть к этому сказочному пространству, освоить его. А потом, при случае, обменяться мнениями о том, что в нём происходит.

5. Показать сказку

Речь идёт не о сценической постановке прочитанного. Но почему бы не попробовать сыграть короткий импровизированный спектакль, посвящённый сказке или какому-то её эпизоду, если дети готовы к этому?

Можно устроить игру в сказку с помощью кукол — просто как игру или как кукольный спектакль (соорудив ширму из любого куска ткани).

Можно пойти на прогулку, считая, что мы отправляемся туда, где происходило действие прочитанной сказки. И много других «можно» ожидают нашей изобретательности.

6. Изобразительное творчество

Наверное, «изобразительное творчество» звучит слишком громко, но вполне можно настроить детей на то, чтобы нарисовать героев сказки или какие-нибудь из понравившихся эпизодов. Нарисовать фломастерами, карандашами или красками. Или другим способом, который им по силам. Например, мелками на асфальте. Или с помощью аппликации.

Если вы лепите с детьми из пластилина или из глины, можно и в этой форме откликнуться на сказку. Пригодится и всякое другое рукоделие.

Но самое главное, что во время этого творческого взаимодействия со сказкой продолжается её внутреннее освоение. Происходит закрепление образа, принятие его в багаж внутренних ассоциаций. Даже самое краткое взаимное обсуждение работ способствует этому и углубляет восприятие.

Понимание, сочувствие, терпимость

Чем хороша сказочная педагогика — это тем, что она сводит к минимуму моральную проповедь. Она смещает акцент с нотации на изображение, с предписанных правил поведения на игровые ситуации, где в принципе всё возможно, но что-то вызывает симпатию, а что-то наоборот. Это даёт возможность расставлять дополнительные ударения и воспитателю, который имеет дело с конкретными детьми и с определёнными свойствами каждого из них.

Проблема понимания другого человека требует именно такой тонкой настройки. Можно узнать, с чем сталкивался малыш в своей короткой жизни, но трудно предугадать, с чем именно он встретится завтра или послезавтра. Поэтому нуждается в одобрении всякое движение, направленное навстречу другой душе, особенно если привычных предпосылок для сближения мало или вовсе нет, а вместо них действуют силы отторжения.

Переводить негативную энергию восприятия в позитивную трудно даже взрослому человеку. Но, может быть, трудно именно за счёт того, что в детстве он не получил обратного навыка. Поэтому постараемся, чтобы наши дети этот навык вовремя получили.

Понимание — освоение другой жизни

Слово «понимание» ни в коем случае не должно создавать у нас впечатление, будто ребёнок должен рационально, логически понять любого другого человека. Ведь далеко не всякий взрослый на это способен, а тот, кто самоуверенно считает, что ему это удаётся, чаще всего предаётся иллюзии.

Скорее речь идёт не об умственном понимании, а о понимании душевном, располагающем нас к доброжелательному признанию права другого человека быть таким, каков он есть, даже если нас что-то задевает в его поведении. Но и здесь у ребёнка, пока что лишь постепенно выходящего из периода начального эгоцентризма, больше трудностей, чем у взрослых.

Нам надо стремиться переводить ощущение «он другой» из негативной тональности в позитивную. Другой — значит враждебный, чуждый? Нет, другой — значит дополняющий картину мира своей особой краской.

Сочувствие — готовность помочь

Ещё одной стороной восприятия другого человека является способность не только отстранённо понимать его, равнодушно признавая за ним право на существование, но понимать его с сочувствием. То есть с готовностью при необходимости помочь, принять участие в улучшении его судьбы.

Возможности ребёнка к практическому сочувствию деятельному и соучастию в жизни другого человека, естественно, невелики. Но чаще всего важен сам импульс, сам порыв к какому-то действию. Или даже чисто эмоциональная реакция.

Особенно важно сочувствие к тем, кому должно помогать общество. Ведь сегодняшняя социальная жизнь складывается из наших взрослых способностей к сочувствию, а завтрашняя будет складываться из будущих настроений сегодняшних детей. Внимание к старикам, к больным, к инвалидам, к детям, лишённым нормального детства, сочувствие нищим и бедным, к тем, с кем случилось несчастье, к лишённым свободы (заслуженно или нет, не так важно) — всё это необходимо ребёнку, и мы вовремя должны позаботиться об этом.

Терпимость — амортизатор отношений

Встречаются и достаточно сложные случаи взаимоотношений. Такие, когда ребёнку пока не даются ни понимание, ни сочувствие, потому что их место занято ненавистью или озлоблением. И тогда нам остаётся попробовать расположить его хотя бы к минимальной форме восприятия другого человека — к тому, что называют толерантностью или терпимостью.

Сказочная тональность — с её удивительными метаморфозами чужого в близкое — даёт особые возможности для различных подходов к этой теме. Но всё остальное зависит от воспитателя. Живые примеры из реальной детской жизни, создающие параллели сказочным ситуациям и персонажам, приложение образов сказки к реальной жизни, побуждение детей к тому, чтобы проиграть, а значит и пережить прочитанное, — здесь сказочное творчество переходит в педагогическое.

Сказки в действии

В этом разделе собраны десять сказок (одна из них является фрагментом сказочной повести, но представляет собой сюжетно законченную сцену), рекомендуемых для использования в рамках темы этого выпуска. К каждой из сказок приводится два комментария: один до сказки, другой после. Однако эти комментарии ориентированы не только на конкретную сказку, но и намечают общую методическую канву принципов и возможностей сказочной педагогики.

Особое значение имеют вопросы к сказке, которые предназначены для общения с детьми на затронутую в ней тему. О том, как пользоваться этими вопросами, подробнее сказано выше.

Где найти мешочек со смехом

Одно время эта игрушка, фигурирующая в сказке, — хохочущий мешочек — была в моде. Особенно когда такое появилось впервые. Но не имеет большого значения, встречал ли её ребёнок в реальной жизни. Если не встречал, пусть остаётся для него сказочным образом. Если встречал — так ведь, может быть, как раз после случая с Ваксиком-плаксиком и начали делать такие игрушки…

Главное, что этот мешочек есть в сказке. Здесь он не потеряется и не испортится, а будет смеяться до тех пор, пока наш Ваксик (или Максик, или Светик…) не перейдёт в категорию смеяксиков.

Ваксик-плаксик

Где-то когда-то жил-был у мамы с папой Ваксик-плаксик. Он всё время плакал. Если плохо ему — плачет. Если хорошо ему — плачет. Если ни хорошо, ни плохо — тоже плачет. На детской площадке, где с ним мама гуляла среди других мам, все уже к этому привыкли и не удивлялись.

Иногда только какая-нибудь новенькая мама, появившаяся на детской площадке с новенькой коляской и новеньким малышом, услышит плач без остановки и забеспокоится:

— Кто это плачет?

— Да это Ваксик-плаксик, — скажут ей.

— А-а-а, ну если Ваксик-плаксик, тогда понятно…

И вот однажды сидел Ваксик-плаксик на скамейке под каштаном, поодаль от других детей. Светило солнышко на голубом небе. Цвели одуванчики, сверкая желтыми глазками. А на каштане цветы стояли высокими пышными пирамидами, как маленькие цветочные деревья. Дул лёгкий ласковый ветерок. Порхали разноцветные бабочки.

А Ваксик-плаксик плакал.

Вдруг одна из бабочек, крылышки которой сверху были красными, а снизу жёлтыми, села на землю прямо перед Ваксиком-плаксиком и превратилась в крошечную красивую фею. Даже не в фею, а в феечку — такой она была крошечной.

Феечка была одета в волшебное платье: жёлтое спереди и красное сзади. На голове у неё была волшебная шляпка, на ногах волшебные башмачки, а в руке она держала, разумеется, волшебную палочку.

— Почему ты плачешь, мальчик? — спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик был занят плаканьем и ничего не ответил.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик расстроился, что феечка не знает его имени, и заплакал ещё громче.

— Тебе чего-нибудь не хватает, мальчик? — спросила феечка.

Ваксик-плаксик не знал, чего ему не хватает, но на всякий случай огорчился и заплакал с новой силой.

— Подожди плакать, мальчик, — сказала феечка, — посмотри вокруг. Небо голубое, солнышко светит, цветы цветут, ветерок дует, бабочки порхают. Разве можно плакать в такую чудесную погоду?

Но Ваксик-плаксик продолжал плакать, показывая этим, что плакать можно в любую погоду.

Феечка немного опечалилась, но потом что-то придумала и снова повеселела.

— Я тебе подарю, мальчик, волшебный подарок. И всё будет в порядке.

Ваксик-плаксик заинтересовался и почти перестал плакать. Совсем перестать он не мог, потому что слишком привык к этому занятию. Он тихо хныкал и ждал, что сделает феечка.

А феечка помахала своей волшебной палочкой, и возле неё появился маленький оранжевый мешочек. Точнее, мешочек был маленьким для людей, но не для феечки. Он был такой же высоты, как и феечка вместе со своей волшебной шляпкой.

— Это тебе, — сказала феечка.

Она была очень довольна тем, что придумала. Весело засмеявшись, она закружилась, замахала волшебной палочкой — и снова превратилась в бабочку. Бабочка порхнула туда, порхнула сюда, и скоро уже невозможно было отличить её от других разноцветных бабочек.

Ваксик от удивления даже замолк на секунду, но тут же спохватился и снова заплакал.

И в то же самое мгновенье оранжевый мешочек, подаренный феей, начал смеяться.

Сначала он тихонько хихикал, потом засмеялся громче, потом ещё громче, потом захохотал — и так заразительно, что Ваксик не успел опомниться, как стал смеяться вместе с мешочком.

Ваксик потрогал мешочек, потом взял его в руки. Мешочек казался туго набитым, но был удивительно лёгким. Ясно было, что в нём совсем ничего нет — кроме смеха и хорошего настроения. Он был завязан пёстрой блестящей ленточкой, и Ваксик не стал её развязывать. Он смеялся и радовался.

С тех пор Ваксик стал самым весёлым мальчиком во дворе. Он смеялся так заразительно, что вместе с ним начинали смеяться и радоваться все вокруг. Теперь его так и звали: Ваксик-смеяксик.

А феечкин оранжевый мешочек лежал у Ваксика-смеяксика дома. Просто лежал и помалкивал (хотя, наверное, улыбался про себя). Ведь фея велела ему смеяться только тогда, когда Ваксик плачет. Но этого больше почти никогда не случалось.

Почему «почти»?.. Ну, знаете… Разве вы сами совсем никогда не плачете?..

Вариант для разыгрывания

Между прочим, если разыгрывать эту сказку в лицах, роль мешочка со смехом вполне может исполнить какой-нибудь общепризнанный хохотун-смеяксик (или хохотушка, их ещё больше), завернувшийся с головой в кусок материи. Ничего, что в сказке мешочек маленький, а здесь может оказаться больше и самого Ваксика-плаксика, и феи. Дело ведь не в размере, а в способности смеяться.

Возможные вопросы

— Почему дети часто плачут? Чаще по какой-то причине — или чаще без причин?

— Из-за чего расстраивался Ваксик-плаксик?

— Кому случалось встречать мешочек со смехом? Он улучшает настроение?

— Почему Ваксик-плаксик так и не сказал феечке, из-за чего он плачет?

— В чём разница между «плакать» и «реветь»? А между «плакать» и «хныкать»?

— Что было бы, если бы Ваксик-плаксик развязал мешочек?

— Почему мешочек улыбался про себя? Интересно, как он это делал?

— Чем мешочек помог Ваксику-плаксику?

— На кого больше похож ты сам? На Ваксика-плаксика, на мешочек со смехом — или, может быть, на феечку?

— Может ли человек измениться так быстро? Или всё дело в волшебстве?

Обижаться или радовать

Часто ребёнок обижается потому, что это самая простая реакция на неприятное. Малыш может обидеться даже на шкаф, об который он ударился (то есть, понятно, который его ударил). Он пока просто не знает альтернатив. Наше дело — показать ему, что есть другие возможности. Например, прощение. Или — вместо того, чтобы обижаться на того, кто огорчил тебя, найти того, кого ты сможешь порадовать. Об этом и сказка.

Червячок с пониманием

Червячок Игнатий — это не просто дождевой (то есть земляной) червячок, а очень понимающий. Ему есть о чём поговорить с каждым, кого он встречает в жизни. И все, кто с ним общается, чувствуют, что он их понимает.

Всё дело в том, что червячку Игнатию любой собеседник ИНТЕРЕСЕН. Он любит расспросить его, посочувствовать, подумать, чем можно помочь в затруднительной ситуации. Он может обнаружить кого-нибудь необычного даже там, где мы и не заметим. Как раз это и произошло в сказке, которая идёт ниже.

Червячок Игнатий рыхлит не только землю. Он рыхлит ещё и почву нашего общения — как и все мы, когда интересуемся друг другом, стараемся друг друга понять и друг другу посочувствовать.

Дождевой, земляной, воздушный, солнечный

Наработавшись, червячок Игнатий решил передохнуть. Весной, летом и осенью у него было много работы. Ведь он был дождевым червячком и занимался очень важным делом. Он рыхлил землю.