Бесплатный фрагмент - Полярный месяц

Предисловие

Путешествия для меня — не «отдых» от какой-то постоянной утомительной деятельности, а бóльшая часть жизни. Путешествую я и зимой, и летом, и по России, и по всему миру, примерно тридцать лет. С самого первого лета, проведённого в поездках — лета 1991 года, и до сегодняшнего дня, до лета 2020, я провёл в дороге почти двести месяцев. Возвращаясь домой в Москву, я пишу рассказы, повести и книги о том, что увидел и узнал.

Каждый выезд и каждая повесть запечатлевает мир в определённую историческую эпоху, которая потом не повторяется. Многие мелкие детали, замеченные мной, например, летом 1991 года, в последнее лето существования СССР, уже стали историей. Так и нынешнее время, лето 2020 года — имеет свою уникальность. В этом году весь мир поразила эпидемия коронавируса, а ещё больше — паника, вызванная этим вирусом и действиями властей по всей планете.

Это было самое непредсказуемое лето со времён распада Советского Союза. Границы между государствами неожиданно закрылись, многие самолёты отменили, поезда стали ходить реже, закрыли школы, библиотеки, музеи, университеты, торговые центры, мечети и церкви, запретили проведение фестивалей, слётов и собраний почти по всей планете. В большинстве регионов России закрыли даже спортплощадки и парки, в регионах и городах ввели режим обязательной самоизоляции — из дома только в магазин, в аптеку или на работу, если чья-то работа оказалась такая важная, что нельзя прекратить её даже в эпоху коронавируса. Настоящий королевский вирус… царь-вирус!

Весной и в начале лета 2020 года, вирус спутал все планы — не только путешественников, но и бизнесменов, и политиков. Настоящий провал произошёл в туристической отрасли — отменены практически все поездки по миру, закрыты многие гостиницы, стоят в гаражах экскурсионные автобусы, не принимают паспорта посольства и визовые центры… Люди, желающие попасть даже в соседнюю, близкую и безвизовую Беларусь, были вынуждены плутать по лесам и полям, чтобы оказаться в братской республике, обойдя российский пост. И только к концу лета наметилось частичное восстановление официального сообщения.

Как будет развиваться мир дальше — это знаешь уже только ты, читатель. Я, как писатель, пишу эти строки в июле 2020 года, и мои мысли 2020 года останутся в тексте — а ты уже будешь знать, как Россия и весь мир миновали это странное время.

Ну, а теперь расскажу об очередном месяце, в котором мы с друзьями устремились в Заполярье. В помощь читателю будут картинки, которые нарисовала Маша Макарова, также участница нашего путешествия.

Подготовка к старту

Давно уже я не ездил автостопом по России — с прошлого года. Причин тому было две. Во-первых, половину года, с сентября 2019 по март 2020 года, я был в заграничном путешествии — ездил в Африку. Меня подвозили по дорогам Европы, Марокко, Мавритании, Мали, Того, Нигера и многих других стран, и я уже начал забывать, как ездится в России. А когда я, наконец, прилетел домой из Чада, в последний день перед закрытием африканских аэропортов, — в России уже началась эта эпидемия. Всех граждан призывали сидеть по домам и никуда не высовываться. Пустые улицы без пробок, пустое метро без «часа пик», пустые электрички, почти пустые трассы. Два с половиной месяца я провёл в Москве, только изредка выбираясь на электричках в соседние области, а что с автостопом — было не совсем понятно. Впрочем, мне на пользу было и домашнее существование — я написал книгу «Дорога в Чад», сверстал и подготовил к печати; тираж прибыл из типографии через 78 дней после моего возвращения из Африки.

В конце марта и в апреле, когда журналисты и политики постоянно нагнетали вирусную панику, некоторым казалось, что никакого автостопа уже больше не будет, отныне все водители будут проезжать мимо, надев на лицо маску или противогаз. А если и удастся попасть в какие-либо соседние области, то тамошние власти сразу посадят незадачливого путешественника в больницу или санаторий-обсерватор, где нужно будет мариноваться 14 дней, пока не обнаружится в человеке вирус или его отсутствие.

Путешествие автостопом, например, из Москвы в Иркутск в таком режиме могло занять, теоретически, целое лето. Сперва путешественник попал бы в Петушки, где был объявлен строгий карантин, и там должны были приезжих забирать и консервировать на две недели. Такую же консервацию нужно было пережить во Владимире, в Нижнем Новгороде и далее на восток. В дополнение к этому, для передвижения по городам нужно было делать разного рода электронные или бумажные пропуска; на въездах во многие города появились посты, пропускающие только жителей этих городов по паспорту и прописке.

По счастью, фактически, исполнение всех этих строгих законов оказалось и невозможным, и необязательным. Транзитный проезд через большинство регионов не был запрещён, а проверки пропусков были и в Москве, и в регионах, редким и случайным явлением. Поток машин и другого транспорта в мае постепенно начал восстанавливаться. 7 июня в лесу, при стечении народа, я сжёг небольшой макет коронавируса, маску и перчатки, и вслед за этим уже 8 июня мэр Москвы Собянин объявил отмену режима самоизоляции, график прогулок в парках, пропускную систему и карантин в Москве. Другие регионы, следя за столицей, тоже начали думать об отмене строгих мер. И хотя на момент нашего старта в некоторых регионах нашего маршрута ещё сохранялись ограничения на въезд, мы, выезжая, надеялись, что благополучно проскочим через посты, если они будут. Так оно и вышло.

Путешествие имело несколько целей. Я планировал посетить своих многочисленных друзей в разных городах к северу от Москвы; проехать по железной дороге между Онегой и Беломорском (этот участок за все годы моих путешествий остался мной не проезженным); проплыть на корабле «Клавдия Еланская» вокруг Кольского полуострова; пройти пешком уже известный мне путь от Чаваньги до Варзуги на южном берегу Кольского (места, по которым я уже прошёл пешком в июне 1997 года); побывать в Доме для всех в Кировске, который должен был открыться вот-вот, в начале июля 2020. И проверить, как работает автостоп и возможны ли вольные путешествия в нашу «вирусную» эпоху!

Путешествуя по тем городам и дорогам, где я уже ездил автостопом, на электричках или ходил пешком 20-25-29 лет назад, я планировал сравнить жизнь и обстановку этих регионах с эпохой 1990-х годов. Сравнить, что изменилось, и рассказать об этом читателям.

Кроме этого, я планировал привлечь в путешествие своих многочисленных друзей, знакомых и ещё не знакомых людей, распространив информацию, в основном о походе и пароходе, через свою страничку ВКонтакте. Таким образом, ещё несколько десятков человек лично познакомятся с красотами Русского Севера, и ещё много тысяч — по нашим воспоминаниям, рассказам и фотографиям в Интернете.

Прошлым летом (2019) у нас было совместное пароходное путешествие на корабле «Родина» от жаркого Омска до полярного Салехарда — мы плыли неделю, и «наших» участников было 58 человек. До этого, зимой (25 декабря 2018 — 2 января 2019) у нас было плавание по экваториальным морям Индонезии — от Сурабайи до Джаяпуры, там мы тоже были неделю в пути, а друзей было 38, включая меня. Сейчас, конечно, было интересно, сколько народу соберётся, потому что призыв поплавать прозвучал от меня неожиданно — в мае.

До этого у меня были другие планы на лето 2020. Предполагалось, что летом откроется Дом для всех в Риге — это такой проект, который реализуется с 2006 года. В каком-то, заранее обозначенном, городе мира на определённый срок снимается квартира или дом, в который могут приезжать и жить в нём любые люди, путешественники, туристы и те, кто интересуются этим регионом. Проживание в Доме бесплатное (а желающие могут внести свободное пожертвование), есть определённые правила, среди которых основные — трезвость и соблюдение конспирации, чтобы соседи и владельцы жилища не были обеспокоены большим притоком гостей.

Однако, Дом для всех в Риге пришлось отменить (перенести на следующий год). Также пришлось отменить и поездку в Исландию, запланированную на это же вирусное лето 2020 — перенесли её на август 2021 года. Все лекции, которые я планировал провести в апреле, мае, июне, июле — тоже отменены: по России действует запрет на массовые мероприятия. А фестивали, на которые я собирался поехать, все перешли в Интернет-режим! Таким образом, совершенно неожиданно в моих планах образовался летний пробел. Обычно все планы я готовлю и объявляю заранее, за три-четыре года, а тут неожиданная отмена, которую нужно было заполнить какой-нибудь интересной поездкой: и мне приятно, и народу тоже.

Среди проектов «Домов для всех», запланированных на это лето, зарубежные Дома были отменены в связи с коронавирусом. Внутрироссийские дома, в теории, могли открыться, если в регионе не был включён режим жёсткого карантина и самоизоляции по приезду. Известная нам Анна Головко, жительница Твери и активная путешественница, уже давно объявила всем, что откроет этим летом Дом Для Всех в Хибинах, в городе Кировск Мурманской области. Дом должен был открыться в начале или середине июня. Но вся Мурманская область была «закрыта», а те, кто в неё официально прибывали, должны были садиться на две недели на карантин. Конечно, забором Кольский полуостров не обнесёшь, и ясно, что фактически меры могли действовать лишь на тех, кто прилетел в Мурманск на самолёте.

В целом же, на карантин садиться никто из нас не хотел. И хорошо, что как раз в ходе нашего путешествия этот режим на большей части Мурманской области был отменён — 22-го июня сняли карантин, а 23-го утром я с друзьями уже въезжал в область — никто к нам не прицепился. Закрытыми оставались всё это время только города Апатиты и Кировск (тот самый, где был всё-таки организован Дом), но о том, как мы туда проникли, вы прочитаете несколькими страницами позже.

Итак, я собрался на север — в те дни, которые у нас в Северном полушарии являются наиболее светлыми. Начиная от Вологды нас ожидали белые ночи, а на Кольском полуострове — и вовсе незакатное солнце: с 22 мая по 22 июля в Мурманске солнце вовсе не заходит за горизонт.

Собран рюкзак. Что я беру с собой? Палатку, спальник, коврик. Ноутбук в прочном чемоданчике, пара флэшек. Фонарик (в условиях полярного дня не понадобился, но мог пригодиться в тёмных помещениях, подвалах и каких-нибудь норах или пещерах). Два пауэр-банка (фактически довольно было бы и одного). Котелок, чтобы готовить еду на нескольких людей, кружка, ложка, нож, кипятильник, бутылочка с сахаром, чайные пакеты, халва. Запасов еды больших не брал, потому что на походную часть закупаться планировал в Мурманске. Несколько своих небольших книг на подарки, несколько книг «Дорога в Чад» и «РППП: Решение проблем по-простейшему» на продажу, десяток бумажных карт для похода. Запасы носков и одежды на случай примерно нуля градусов с дождём (понадобилась не вся), шапка и шарфик (шарф не потребовался). Раздвижная палка для ходьбы, разгрузить колени (можно, конечно, в походе было обойтись и деревянной). Небольшой фотоаппарат (почти не понадобился), мобильник обычный кнопчатый (он дольше хранит заряд) и «буржуйтелефон» (снимал в основном на него). Зарядное устройство. Перчатки от холода, маску от коронавируса (понадобилась несколько раз в магазинах, куда не пускали без маски). Верёвку (сушить бельё и т.д.). Шлёпанцы — переходить реки вброд и для хождения в избах и других помещениях. Маленький городской рюкзачок. Спички. Светоотражающие полосы (не понадобились — полярный день). Полотенце, зубная щётка и паста (всё было утеряно и приобретено заново по дороге в Архангельске). Мыло. Тетрадка для записей, несколько шариковых ручек, скотч. Обзорная карта моих путешествий (показывать при встречах с населением). Визитки, паспорт, деньги, ключ от дома. Конфеты сосательные, для борьбы со сном при передвижении автостопом…

Билеты на пароход «Клавдия Еланская» в распечатанном виде. Атлас автодорог (удобен для планирования маршрутов; для подробной ориентации на местности можно использовать Maps.me). Мусульманский молельный коврик самого облегчённого типа. Компас. Несколько полиэтиленовых пакетов и файлов разной величины для бытовых нужд. Чехол на рюкзак для противодействия дождям. Деньги на дорожные расходы. Ещё у меня при себе был маленький жёлтый флаг нашего клуба АВП (Академия вольных путешествий), сделанный из нашей фирменной футболки и маленькая аптечка с пластырем, активированным углём и пинцетом.

За последние тридцать лет вещей у меня стало побольше. Действительно, среди всех вещей, что есть у меня в рюкзаке в 2020 году, что могло быть в 1991-м или, там, в 1994-м, в год организованного мной первого массового путешествия на Север? Совпадают только компас, одежда, карты, кружка-ложка-ножик, ну и тетрадка для записей. Остальное всё — плоды нынешней сытой жизни. Из-за этого общий вес 80-литрового рюкзака с вещами оказался килограммов пятнадцать. В походе по Кольскому полуострову он увеличился, из-за запасов еды. Потом снова уменьшился… Передвигаться с ним можно было без проблем, не тяжёлый.

Вроде всё взято. Конечно, мы едем по цивилизованному миру, и всегда можно недостающее прикупить — сейчас не 1991-й год. А может оказаться, что нужный предмет есть у твоих друзей, кто едет вместе. Так и вышло: я забыл взять нитку и иголку, но они оказались в рюкзаке одной из участниц поездки.

Старт. Ярославское шоссе

На первый участок пути нас вышло шестеро. До Ярославля мы планировали добираться автостопом тремя двойками. Первую двойку составляли я и моя супруга Катерина Боярова из Пензы. Катерина выбралась с нами всего на два дня, после она возвращалась в Москву — там она работала этим летом в художественном магазине, и не могла выделить месяц на северную поездку. Вторую двойку составлял Тимур Ташпулатов, живущий обычно в Москве (а иногда и во Владивостоке), и Аделина Копыльцова из Иркутска, 19-летняя юная художница, приехавшая к нам, в Западную половину России, на лето. Тимур провожал нас только в первый день, потом вернулся в Москву, там несколько дней поработал и догнал нас уже в Мурманске. Третья двойка включала в себя двух женщин — Киру из Железногорска и Машу Макарову из Москвы.

Женская двойка выехала прямо из Москвы автостопом, а мы остальные — две «смешанные» двойки — выехали из столицы на электричке до станции Бужаниново. Там выгрузились из электрички, вышли на трассу Москва — Ярославль… И нас тут же подобрал служебный микроавтобус, в котором уже ехали Кира и Маша! Так все шестеро соединились в одном автотранспорте.

Первая наша цель была — землянка на 106-м километре, в которой обитает известный отшельник. Бывший московский юрист, по имени Юрий Алексеев, восемь лет назад остался без квартиры и решил переселиться на природу, построив себе недорогое жилище своими руками. Сперва он жил в типи, а потом выкопал себе землянку, где живёт, читает книги, принимает гостей и пьёт с ними чай. В землянке имеется обширная библиотека (он не только читает книги, но и обменивается ими), печка, помост для сна и белый толстый кролик Петруха. Прошлый раз я был у Юрия пять лет назад, и составил довольно интересное интервью с ним, почитайте сами в моём блоге: https://a-krotov.livejournal.com/988249.html, «Жизнь упрощённым способом».

С недавних пор Юрий стал ещё и видеоблогером, завёл себе канал на Ютюбе под названием «Хоббит-отшельник», в котором рассказывает о своей жизни, а также ведёт политическую деятельность.

Мы приехали к отшельнику часов в одиннадцать утра. Он, как почти всякий человек, связанный с компьютерами, ложится поздно, и был только пробуждён нашим приездом.

Я уже бывал у него в землянке. Всё там по-прежнему: книги, плита, кролик, картинки и разные артефакты на стенах, добавились ещё политические наклейки «Я увольняю Путина!», изготовленные к предстоящему всероссийскому голосованию. На трассе у него стоял плакат такого же содержания, но недавно его изрезал проезжавший мимо гражданин с противоположными политическими взглядами.

Бородатый отшельник колол дрова, растопил печку и приготовил чай, потом мы все его пили — не в землянке, на улице, среди травы, под шум трассы, вместе с утренним солнцем. Тут пожаловали ещё гости к Юрию — проезжавшие мимо муж, жена и ребёнок. Они присоединились к чаю, ребёнок разглядывал кролика, мы фотографировали друг друга и бюст какого-то древнегреческого философа — то ли Платона, то ли Сократа. Пообщались, в основном на темы политические, потом разъехались: новые гости поехали по своим делам, а мы шестеро вышли на трассу… И опять нас шестерых подобрала одна вместительная машина! Это были жители Переславля-Залесского, ехавшие в свой город.

Переяславцы провезли нас по городу, показали Плещеево озеро, мы сфотографировались неподалёку от него; затем нас вывезли на трассу. Спасибо! На прощанье я подарил им свою книгу «Практика вольных путешествий».

Ещё десять минут — и мы уезжаем и с этой позиции дальше на север, но уже не в одной машине, а порознь. Наша следующая цель — село Семибратово, недалеко от которого живёт наш друг Роман Никулин.

Автостопом по Ярославскому шоссе ездилось всегда хорошо. В 1990-е годы мы нередко ездили из Москвы в Ярославль целыми группами, доезжали, как правило, за четыре часа. В последнее десятилетие я чаще проезжал это расстояние по железной дороге, потому что возил увесистые рюкзаки с книгами; с ними автостопом было менее комфортно. Сейчас едем почти налегке, и машины нас подбирают отлично. И вот, нас двоих подобрал какой-то молодой пролетарий, ехавший в Гаврилов Ям; он и довёз до Семибратово, где мы и выгрузились; остальные четверо подъехали с интервалом несколько минут.

В гостях у Никулиных

Среди жителей Новосибирска есть мой замечательный друг Роман Никулин, у которого я много раз в Новосибирске останавливался в течение минувшего десятилетия. Кроме того, мы с ним искали, снимали и облагораживали Дом для всех в Красноярске в 2012 году, а ещё раньше, в 2010 году — открывали и обживали Дом для всех в Душанбе. Вместе с ним мы посетили самый последний городок России под названием Яя, да и в Москве он у меня бывал тоже.

Такой вот хороший этот Роман Никулин, а работает он в Интернете, рекламу настраивает. И вот решил Роман, вместе со своей женой Сашей, переехать — поближе к центральной части России, и купил себе гектар почвы в Ярославской области. Там не он один, целое поселение людей с хорошим, безвредным мышлением. Поселение новое, довольно пустынное, не как наши дачные товарищества — по одной избе на гектар и даже меньше. Дома, впрочем, приличные — не землянки.

Роман год назад переехал и уже отстроился — используя деньги и платную помощь местного строителя-специалиста. И вот мы посетили его — приехали в Семибратово автостопом, а дальше Роман нас забрал оттуда на машине. Машина у него не очень большая, так что для того, чтобы привезти нас с рюкзаками, ему понадобилось два рейса.

Всё поселение, в котором живёт Роман — новое, и называется оно «Благодарное». Возник этот населённый пункт на земле бывшего колхоза, которую выкупил один предприниматель и уже, в свою очередь, продаёт тем, кто хочет здесь построиться. Впрочем, вступить в ряды поселенцев могут не все, а только те, кто другим поселенцам понравится. Основная часть поселенцев когда-то прочитала книги Владимира Мегрэ — «Звенящие кедры России» и прочие, остальные тоже, по схожести характеров, к ним примкнули. У каждой семьи тут достаточно места, целый гектар. Жить таким поселением удобней, чем покупать избы в уже имеющихся деревнях — где могут водиться пьяницы, воры, охотники за металлоломом. В обычной деревне или дачном посёлке, если оставишь дом на пару недель или на зиму, велика вероятность, что его обчистят; сюда же пьяницы пешком не доберутся (от ж.д.станции 14 км, автобуса нет), а на машине грабить тоже не приедут: въезд в селение защищён шлагбаумом, который открывается только «для своих».

Конечно, в наших широтах и в наш век мало кто обеспечивает себя продуктами и другими необходимостями. Роман зарабатывает при помощи компьютера. Вообще, развитие Интернета в наше время позволил многим людям работать удалённо, практически из любого места мира, лишь бы там был Интернет. А в последние три месяца, в эпоху коронавируса, оказалось, что удалённых профессий ещё больше, чем казалось раньше. Оказалось, что половину дел можно делать удалённо. Так что, в перспективе, ещё некоторый процент населения может переехать из городов в деревню. У Романа дом очень большой, — весьма просторный, с большими окнами, полная противоположность тёмной землянке отшельника, в которой мы побывали этим утром. Внутри все блага цивилизации — электричество, душ, туалет, wifi, стиральная машина, ничем не хуже городской квартиры.

Соображения Романа о выборе места поселения, строительстве дома и пр. — в его блоге «Поместье Никулиных» ВКонтакте: https://vk.com/ nikulindom. Вы там всё почитаете сами.

Огород у него маленький: живут Никулины всё ж не огородом, а Интернетом. Вообще, я пока не видел таких граждан, кто бы в наших широтах в ХХ веке функционировал за счёт продажи сельхозпродукции. (Ну да, есть Герман Стерлигов, продающий хлеб за 600 рублей, но у него, помимо буханок (довольно вкусных), и другие источники денег есть.)

Роман и его жена Саша показали нам селение и его окрестности. А вечером к нам пришли в гости другие жители Благодарного, ещё одно семейство. Они же дали нам координаты своей дочки, живущей в Ярославле, чтобы мы остановились у неё. Мы записали координаты и устремились туда на следующий день.

Ярославль

Ярославль — один из лучших городов России — по моему рейтингу, он находится на десятом месте для удобства моей там жизни. Конечно, рейтинг может быть у каждого свой; главное, учитывать в нём не субъективные мысли, какие пришли в голову («здесь живёт хорошая девушка», «а тут мне завещала квартиру бабушка», «а тут меня облили грязью на светофоре, так что город плохой»), а факторы, которые вы заранее обдумаете, с учётом их значения для себя.

В своём блоге я привёл когда-то пример подобного рейтинга, https://a-krotov. livejournal.com/1028901.html. Для исследования я взял 100 крупнейших городов России и все областные центры, всего 142 города. Лучшие города по моей классификации оказались: Санкт-Петербург, Москва, Владивосток, Иркутск, Екатеринбург, Ниж. Новгород, Новосибирск, Севастополь, Казань, Краснодар, Калининград, Ярославль, Красноярск, Сочи, Астрахань, Рязань, Тула, Ростов-на-Дону.

В Ярославле я бывал десятки раз, начиная с 1991 года. Первые разы приезжал сюда на электричках, потом чаще автостопом, бывал в разных городах Ярославской области, один раз даже улетел с друзьями из международного аэропорта Туношна в «Вертолётный поход» — у нас там был полный вертолёт АВПшников. Жаль, сейчас этот рейсовый вертолёт не ходит. Много раз я выступал здесь с лекциями. Планирую и пожить как-нибудь в Ярославле, хотя бы несколько месяцев. А сейчас мы направлялись в этот город на один день, погулять и провести небольшую встречу с ярославцами в клубе трезвости и здорового образа жизни «Здрава».

Сам тысячелетний Ярославль подробно описывать не буду, он должен быть хорошо известен читателям. Тем же, кто там ещё не был, нужно обязательно туда съездить. Мы гуляли по городу почти целый день, потом пришли в «Здраву» и там ещё пообщались с десятью местными жителями, пришедшими на встречу. Больших лекций устраивать не стали, потому что всё ещё действовал запрет на массовые сборища. Затем заночевали у Анастасии, чей адрес и телефон нам дали жители Благодарного. Анастасия жила за Волгой, недалеко от выезда на Вологду, что было для нас достаточно удобно.

Автостопом на Вологду

На выезде из Ярославля нас было две пары. Прошло много лет с тех пор, как я последний раз выезжал автостопом на Вологду. На этот раз мы уехали не разом. Кира с Машей доехали до Вологды быстро, а мы с Аделиной подзависли на объездной города Данилова. Даниловская объездная узкая и холмистая, машины скапливаются в колонны, в которых первые машины останавливаться не могут (чтобы в них не врезались сзади), а задние авто не успевают нас увидеть.

Долго ли, коротко ли, но нас подобрал районный бизнесмен, ехавший из Данилова в Вологду на легковой машине за покупками для своего магазина. Всю дорогу водитель ругал нынешнюю власть и нищенскую жизнь, в которой граждане, по вине власти, находятся. Можно ли прожить на 13.000 рублей в месяц? — спрашивал он. Самое интересное, что попутно выяснилось, что у него есть свой магазинчик, где работает (на него) женщина, и он ей тоже платит те же 13.000 рублей. За которые только что так эмоционально возмущался.

Вот так смешно получается. Ах, ох, вокруг нищета, все хотят сэкономить на нас, трудящихся! И сам же первый хочет сэкономить на других трудящихся. Замкнутый круг. Но я сильно встревать не стал, продолжал слушать душевные излияния.

На въезде в Вологодскую область машину, как иногороднюю (с ярославскими номерами) остановили на посту. Они должны были проверять, не въезжают ли в область иногородние разносчики коронавируса.

Но водитель сказал, что едет в Вологду всего на полчаса, за товаром, а мы сказали, что едем транзитом в Архангельск. И нас пропустили. Так легко прошёл первый «карантинный» контроль.

И вот, наконец, мы в Вологде. Распрощались с водителем и пошли туда, где нас уже ждали: на вписке. Вторая пара уже гуляла по старинному городу. Мы закинули рюкзаки и отправились наслаждаться Вологдой тоже.

Конечно, я в Вологде не в первый раз. Начиная с 1992 года, я много раз посещал этот северный город. Чаще всего я приезжал сюда по железной дороге. Город по населению составляет примерно половину Ярославля, очень уютен и интересен. С лекциями я выступал и здесь.

Летом 1994 года через Вологду проходил маршрут организованной мной массовой поездки «Русский север». Мы посетили Вологду, Кириллов, Лодейное Поле, Кемь, Соловки, Архангельск, и из Архангельска автостопом поехали обратно на Москву. И через Вологду же вернулись домой в столицу. Тогда с ночлегом в Вологде у нас было плохо — все мои четыре адресата, с которыми я вёл в том году переписку (бумажными письмами), отказали в ночлеге нашему тогдашнему коллективу.

В декабре 1998 года я организовал новую массовую поездку в эти места — мы приехали в Вологду в большом количестве, было нас человек двадцать. Тогда в городе существовал клуб, который назывался «ОСА» (Организация Северного Автостопа). Северные автостопщики собирались на свои тусовки в деревянном выселенном доме, который находился на набережной реки, прямо напротив вологодского Кремля. Река уже замёрзла, и мы могли переходить её по льду.

Деревянный дом официально уже не имел своего освещения, и окна в нём были заколочены наглухо. Но тайно электроток всё же поступал, похищенный со столба. Для отопления дома в нём находился большой металлический «аквариум» — ящик, полный воды. В нём плавали две алюминиевые ложки, к ним шли провода, воткнутые в «нелегальную» розетку. Электричество проходило через провода, ложки и воду, вода кипела, ящик постоянно грелся — такой нехитры обогреватель в холодную вологодскую зиму. Печку топить было нельзя, чтобы дымом не нарушать конспирацию: дом-то выселен.

Когда я рассказываю эту историю, часто спрашивают — было ли в избе сыро, ведь там постоянно кипела вода? Нет, потому что ящик плотно закрывался железной же крышкой. Поэтому вода вся оставалась внутри и пар почти не выходил. Поэтому и подливать воду постоянно не требовалось, и в избе было приемлемо сухо, и температура держалась положительная.

После общения, вологодцы разошлись по своим вологодским квартирам, а нас, гостей, оставили ночевать в «штабе», то есть в этой избе. Спали мы в спальниках, на ковриках, на полу (это уже не 1994 год, спальные мешки у всех были). Настала длинная северная ночь, довольно холодная — было градусов двадцать мороза. И вот, в один интересный момент две ложки в «аквариуме», возможно, соприкоснулись, или же что-то стало с проводами, идущими к ложкам. Возник громкий электрический разряд, и изба внутри мгновенно осветилась. Небольшой шар огня, подобный маленькой шаровой молнии, возник на розетке, пластмассовая розетка сразу начала таять, как мороженое на сковородке, а шар тут превратился в огонь и через секунду-другую пополз по тонкой шторе (типа «тюль»), которая закрывала заколоченное окно. Я уже быстро выскочил из спальника и, взяв что-то во мраке из попавших под руку предметов, стал «заколачивать» огонь (удобно для этого использовать ботинок). Пять-семь секунд, и огонь был потушен — на память в избе осталась лишь выжженная дыра на шторе, расплавленная розетка и «пластиковый» дым в избушке. Свет уже не включался — электрический разряд уничтожил неправедно похищаемое электричество.

Мои товарищи в спальниках и ковриках зашевелились, некоторые даже начали выглядывать из спальника, спрашивая друг друга, что происходит, ища фонарики. Эта неторопливость вставания меня всегда удивляет. Если бы я тоже провалялся ещё пять секунд в спальнике, огонь уже невозможно было бы потушить. А в темноте, в незнакомой избе с заколоченными окнами, среди дыма и угарного газа, найти выход на ночную улицу удалось бы далеко не всем. Так что позднее, читая всякие страшилки в Интернете, как люди сгорают заживо во всяких домах, торговых центрах, избах или клубах, я прекрасно знаю, с чего всё начинается: с того, что всем лень встать и тушить огонь: приятней лишних пять секунд поваляться, и потом уже быстро угореть и попасть на «тот свет». А вы ещё спрашиваете, почему я так чутко сплю временами. Не спал бы чутко, все были бы жареные.

Итак, в ту зимнюю ночь пожар был потушен, и мы вновь легли спать, на пол быстро охлаждающейся избушки. Утром в ней стояла уже совсем не комфортная температура. Собрали рюкзаки и пошли гулять с друзьями по заснеженной Вологде…

Это было двадцать два года назад. Избы этой давно нет, она, кажется, всё же сгорела, но уже без людей. Нет и её соседей, на их месте — новые цивилизованные строения. Город неплохо починен, появились новые памятники, набережная улучшилась, по окраинам тоже стало меньше разрухи. Вписываемся мы теперь не в выселенной избе, а в квартире.

Весь следующий день девушки гуляли по Вологде, а я остался в квартире, чтобы побыть за компьютером, поотвечать на письма и поредактировать свои тексты. Этим можно заниматься в любое время. Когда меня спрашивают, какую книгу я сейчас пишу, я затрудняюсь ответить. Книги ведь — как огород: посадишь одновременно несколько разных кустов, деревьев, семян, постепенно их пропалываешь, поливаешь, выращиваешь; что-то вырастет, что-то и засохнет. Одновременно на огороде зреет несколько или много разных овощей в разной стадии готовности. И книги тоже одновременно сидят у меня «на огороде», то есть в компьютере, пишутся, редактируются, исправляются, созревают. Или консервируются, как огурцы в погребе, до того момента, как их случается откупорить, посмотреть, попробовать на вкус. Иногда одна книга, как многолетнее дерево, даёт несколько урожаев — несколько редакций, изданий в течение многих лет (типа «Практики вольных путешествий» или «Вопросы и ответы»). Иногда какой-то текст подсыхает и лежит, недописанный, ожидая, когда всё же или оживёт, или вырастет в настоящую книгу, или, как перегной, войдёт частями в состав других разнообразных произведений.

Так что я сидел, писал свои тексты, ну а дамы гуляли по Вологде. Всем нам понравился этот город. Настанет момент, когда и я поживу здесь какое-то время. А если кто-то захочет организовать здесь Дом для всех, но не в выселенной избе — я с удовольствием приеду туда погостить.

Шелоты: новая жизнь в древнем селище

Настало утро 17 июня. Мы собрались и выехали на трассу М8. Встали за околицей Вологды, в районе поворота на аэропорт… Наш путь лежал в Шелоты, Верховажского района, Вологодской области.

За долгие тридцать лет путешествий, изредка проезжая и по трассе М8 из Вологодской области в Архангельскую или обратно, я не обращал внимания на указатель «Шелоты», находящийся примерно на полпути от Москвы до Архангельска. Мало ли деревень, живых и не очень, можно встретить по сторонам трассы. Не замечал я и Шелоты — совокупность из двадцати трёх мини-деревушек среди лесов и холмов севера Вологодской обл.

Когда я готовился к поездке на север, и написал в своём блоге, что принимаю приглашения в гости в Ярославль, Вологду, — мне написала некая женщина Ирина, приглашая посетить Шелоты, Верховажского района (самый северный район Вологодчины). Я, подумав, согласился — ведь интересно познакомиться с сельской жизнью. А на деле оказалось всё ещё интереснее.

Мы ехали из Вологды автостопом вчетвером, двумя парами. Первую пару, в составе меня и Аделины, забрали очень быстро — подхватил парень, ехавший из Вологды в Вельск. До поворота на Шелоты ехали часа два, с ветерком. Вторая пара отстала от нас минут на сорок.

На повороте на Шелоты мобильная связь работает плохо — Теле2 и Билайн не ловит, а про МТС мы забыли, только он и добивает сюда через леса и овраги. Выгрузившись на повороте, мы не смогли выяснить, где находится наша вторая пара. Но координаты, куда идти, у всех были. И мы направились пешком — пять километров в самую крайнюю деревню шелотского куста, деревню Макаровская. Там, возле Троицкого храма 1792 года постройки, нас и ждали обитатели этих мест — уже упомянутая Ирина 25-ти лет и Светлана Анатольевна, тётенька раза в два постарше. Она-то и оказалась главной в этой ситуации.

Начали общаться, а вскоре подошли и Кира с Машей, они также прошли пешком от поворота. И они тоже присоединились к чаепитию и выведыванию секретов шелотской жизни. Четыре года назад Светлана переехала из Петербурга жить в Шелоты и рассказала нам следующее. (Приведено в уплотнении и в сокращении — для удобства чтения.)

— Шелоты известны тем, что здесь, возле храма, каждое лето проходит праздник (православный «день святой Троицы»). И сюда съезжаются многие, проходит всё рядом с храмом, на этом лугу. Тут танцуют хороводы, поют песни, качаются на качелях, делают братчину (угощение на всех), местные женщины в сарафанах… Я приехала сюда 11 июня 2016 года. 19-го июня были Троицкие гуляния, и тут же поняла, прямо в хороводе: «Всё, переезжаю сюда!». И 1 сентября того же года уже мой сын Лёва пошёл в школу здесь, в Шелотах.

А почему переехала именно сюда? Про эти места я знала раньше. Первым сюда, в Верховажский район, переселился ещё пятнадцать лет назад такой бизнесмен, Владимир Владимирович Жигалов. Он купил и отреставрировал огромный дом 1850-х годов, в нём было целых семь печек. Там жил и он сам со своей женой и детьми, и был как дом-музей, а часть комнат сдавал приезжающим. В августе 2016 года ночью этот дом сгорел, и сам Жигалов и вся семья спаслась, но они остались без жилья. Сейчас у них уже другой дом, но уже не такой большой. И вот с этим Жигаловым знаком мой бывший муж, он переехал в эти места, а потом и я тоже переселилась.

Сперва было непонятно, где жить, но тут продаётся много домов, нужно просто узнать в сельсовете. Объявления на домах не висят — спрашивать надо. Оказалось, что этот дом, прямо рядом с храмом, пустой. Его жители умерли, а наследники выставили дом на продажу. Дому лет двести, но по бумагам он 1900-го года постройки: тут все дома, год постройки которых не известен, записаны как 1900-го года. Дом обошёлся недорого, а заплатила я в рассрочку. И он был прямо годен для жизни, нам нужно было только отодрать старые обои, и всё.

Дом стоит прямо рядом с храмом. В советские годы он был в запустении, а колокольня была снесена. Батюшки тут своего нет, приезжает в определённые дни. Я подумала: «Буду восстанавливать колокольню. Буду лепить из глины кирпичи, обжигать их тут, и постепенно построю колокольню для храма».

Но потом подсчитала, сколько для этого нужно кирпичей, сколько обжигов, оказалось, что это я до конца жизни буду строить колокольню таким методом. Но мне посоветовали: может быть, начать с колоколов? Можно же поставить колокола внизу. Решила начать с колоколов, спрашивала, где изготовить их, мне посоветовали мастера в Тутаеве Ярославской области, там делают самые лучшие колокола. Это стандартный набор колоколов, он стоит 180 тысяч рублей. У меня таких денег не было, но тут случаются чудеса, появился человек, который дал денег на эти колокола, я съездила на машине в Тутаев и привезла их. Поставили их рядом с храмом. А с колокольней будем думать постепенно. Кирпичную колокольню строить очень долго, вот я теперь думаю, что тут можно было бы соорудить современную колокольню из металла, ну… как Шуховская башня.

Вообще, я сама керамист, и решила проводить керамические фестивали здесь, в Шелотах. Первый фестиваль провела в августе 2017, потом 2018, 2019 и сейчас проведём уже в четвёртый раз. Фестиваль у меня международный. Приезжали даже граждане Сирии, Ливана и Йемена. Они у нас в стране учились, по-русски разговаривают. После того, как к нам приезжали арабы, я четыре месяца писала отчёты во все инстанции, все меня спрашивали: что за арабы, что делали, с кем разговаривали, о чём разговаривали… Такой переполох получился в Верховажском районе — наверное, никогда у них арабов не было. Также приезжали из Германии и другой Европы, но это здесь не так удивительно.

Гости керамического фестиваля живут прямо здесь, в Шелотах. Приезжают на несколько дней. Близкие друзья ночуют у меня тут в избе, другие под навесом, третьих забирают к себе местные жители, есть ещё и гостевой дом в центре Шелот, кого-то селим туда. Глину я привожу из Питера, уже подготовленную к лепке. Все вместе лепим, потом обжигаем. В этом году будем строить особую дровяную печь, уже получили грант на это. Да, даже с помощью дров можно достичь нужной для обжига температуры. С дровами тут проблем нет — вокруг лес, есть лесопилка и отходы дерева они вынуждены просто сжигать, чтобы не накапливались. Им проще отдать нам эти древесные отходы.

Наш шелотский фестиваль — не единственный керамический фестиваль в России, их несколько — есть в Гаврилов Яме, есть на Байкале, проводится и ещё где-то. Наш фестиваль небольшой, потому что тут негде размещать большое количество народу. Массового туризма здесь нет, и массовый туризм тут не хотят люди развивать. Но вот ещё художники приезжают рисовать. Мы всех художников просим оставить в селе по одной картине, и они висят в нашем сельсовете.

С работой тут, в Шелотах, не очень хорошо — рабочих мест всего пару десятков: два магазина, учителя, почтальон… Но я как приехала, мне предложили стать зам. главы сельского поселения, я проработала на этой должности три года, с зарплатой 15 тыс.руб.. Тут есть глава сельского поселения, Светлана Валентиновна, она тоже примерно столько же получает. Всё тут, кстати, уже много лет на ней держится. Она и организовала этот праздник — Троицкие гуляния, сделала так, что люди приезжают сюда на этот праздник. Но денег не хватает, многое делается только на энтузиазме. Продавцы тут получают по 13 тысяч, начинающие учителя — столько же, ну а опытные немногим больше. Конечно, это не московские и не петербургские зарплаты. Хорошо, что я ещё и бухгалтер, дистанционно работаю, по Интернету. Для Интернета установила «тарелку», иначе он здесь плохо ловит.

Картошку и овощи тут все выращивают себе сами, никто не покупает овощи в магазине, да их там и нет. Но я пока не привыкла, посадила себе только маленькую грядку. Тут летом в селе светает рано, местные уже с пяти утра на ногах, что-то делают в огороде. Огурцы, молоко, творог на столе — это всё от местных жителей, сметана здесь хорошая, очень густая, можно хоть ножом резать. Во внешний мир эти продукты из Шелот не продаются, но можно приобретать тут, по знакомству.

Всё, что мы в Шелотах производим, продавать непросто — только на ярмарках ремёсел, которые иногда бывают, или высылать по почте. Хорошо, почта у нас есть. Керамику, рукоделия, ну вот ещё открытки напечатали с видами Шелот, можно их продавать на Троицких гуляниях, но они только один раз в год, и в этом году всё отменили, чтобы не занести коронавирус. В Верховажском районе не было ни одного случая вируса, но на всякий случай в районе был карантин. Школу весной перевели на дистанционное обучение, но это вызвало большие проблемы: во многих семьях вообще Интернета нет, ни компьютера, ни смартфона. Клуб тоже закрыт пока на карантин.

У меня двое детей. Старший, Яков, работает в магазине (в райпо), младший только что окончил школу, девятый класс. Больше тут нет классов, школа — девятилетка. В ней всего учится 32 человека. В некоторых классах пять человек, где-то всего один. Учителей человек десять. Была вакансия, не было учителя английского и французского языка. У нас нововведение — нужно в школах изучать два языка [я так и не понял, по всей России теперь так или в некоторых школах? — А.К.]. Школу могли закрыть, но вот появилась Ира, и теперь с 1 сентября у нас в Шелотах — новый учитель французского и английского языка. Чудеса случаются!

…Такие вот сведения я узнал у Светланы. Она создала некоммерческую организацию, для проведения фестивалей и участия в грантовых конкурсах (https://vk.com/nkofestival — Центр культурных проектов Фестиваль). И тут, действительно, в селении имеется своя жизнь. Два магазина, маленький ДК, в основном закрытый. Очень маленький будущий парк с двумя скамеечками. Какая-то женщина там убиралась — водила граблями по земле.

Треть населения Шелот и окрестных деревень — пенсионеры. Уже много лет снижается численность жителей. Но в последние годы есть и люди, которые переезжают в вологодскую глубинку — надолго или насовсем. Про одного я уже упоминал, это предприниматель В.В.Жигалов, потом бывший муж Светланы, Эдуард, сама Светлана… А недавно появился ещё один шелотинец — Ирина. Она-то и позвала меня в Шелоты, живёт она со Светланой в одной избе. Оказалось вот что:

Ирина жила в различных странах. Жила и училась во Франции, потом три года жила в Монреале (Канада). И вот вернулась на историческую родину, приехала в Петербург. Стала там искать работу, но работы предлагали максимум по 50 тыс.рублей в месяц. Она очень удивлялась — что за такие небольшие деньги, по канадским меркам, нужно ещё работать! А потом, пообщавшись со Светланой, поехала в Шелоты и осталась тут, устроилась на работу учительницей французского и английского языка за 13 тысяч рублей. Вот такую эволюцию она претерпела: Франция — Канада — Петербург — Шелоты. Трудно предсказать, останется ли навсегда в вологодской глубинке новая учительница, или вернётся обратно в Канаду, или в Петербург, но на ближайший сентябрь шелотская школа была спасена от закрытия.

Вот такие дела. Практически весь ХХ век шла урбанизация, люди переезжали из деревень в города и только, то сейчас, в XXI веке, наметился небольшой антипоток, из городов в деревни. Развитие Интернета помогает этому. В этой поездке я посетил уже три разных места, где живут люди, переселившиеся из городов в сельскую местность — деятельность их всех связана с Интернетом. Каждый человек может сознательно выбрать место для жизни, выбрать себе любимое дело в этом мире и заниматься им, может окружить себя людьми, которые ему интересны — а Интернет помогает это делать. И жизнь Светланы Анатольевны Степановой — интересный пример этого! Пожелаем Светлане продолжения чудес, которые случаются в Шелотах, а если из читателей есть керамисты — то приезжайте в Шелоты на керамический фестиваль. Он происходит в августе.

Средь полей, лесов, болот постигаем жизнь Шелот!

Мы провели в Шелотах два дня. За это время пешком обошли несколько деревень, составляющих основу Шелот. Два магазина. Сельский музей, где нам показали предметы быта, начиная от сохи и кончая партбилетами и портретами Маркса, Энгельса и Ленина. Музей открывается по договорённости с тётечкой — хранительницей старины. Есть в селе автобусная остановка, но автобус уже не приходит. Небольшая спортплощадка. Школа, но сейчас закрытая (карантин + каникулы).

Особо интересной достопримечательностью является полуразру­шенный подвесной мост через речку. Тут часть селений отделена от остальных рекой — река называется Вага. В центре Шелот есть обычный автодорожный мост, а на окраине другой, пеший, подвесной, который подвесили только в прошлом году.

И вот, весной 2020 года было большое половодье, вода реки поднялась выше этого моста, и он был испорчен. Теперь он стоит наклонившийся, к нему прицепились брёвна и палки, которые принесло половодье, а опоры, за которые мост был прицеплен, треснули. Официально мост использовать нельзя, и чинить тоже официально нельзя, так как с треснувшими опорами он не соответствует. Но и денег на новый мост в селе тоже нет. Теперь гражданам положено ходить несколько километров в обход, а мы всё же перешли по остаткам моста и в ту, и в обратную сторону.

Нам показали и внутренность храма, и его верхнюю часть — сводили на кровлю. Храм тоже не в лучшем состоянии — как и в опорах моста, в нём образовались трещины. Большое население было в сёлах в прошлые века, когда люди могли ухаживать за такими большими храмами и поддерживать их.

В XIX веке во многих сёлах было по нескольку церквей. Сейчас и население уменьшилось, и религиозность. А вот в мусульманских селениях до сих пор продолжается активная жизнь. Я был в Пензенской области в селе Средняя Елюзань — там десять тысяч жителей и одиннадцать действующих мечетей! Все в отличном состоянии, верующие ежедневно посещают их, молятся там, учатся религии и водят детей. В Мордовии есть село Белозерье — там три тысячи человек и девять мечетей. Конечно, это уникальные сёла.

Но найти русское село такого размера, где было бы девять действующих церквей, новых или старых, я думаю, довольно трудно. Пока не встречал! Если и есть такое, то где-нибудь на юге, на Кубани, может быть.

На второй день, вечером, в избу Светлана пригласила друзей-товарищей, и все там сидели, пили чай за большим столом, я что-то рассказал о жизни далёких африканских мест. Несколько моих книг осталось в Шелотах. А ночевали мы на деревянной веранде под навесом, в палатках — без палаток нас быстро съедали комары. Мошка, комары и другие насекомые чувствуют себя хозяевами Шелот. Их тут очень много. Странно, что учёные России и мира не изобрели какой-нибудь метод массового истребления комаров. Человек истребил мамонтов и сотни других видов животных, а комары вот остались.

Я не являюсь другом кровососущих гадов. Хорошо, что в палатки они не могут пролезть. Заперлись в палатки и улеглись спать. Конечно, непривычно, что так светло ночью. Но ничего, нас ждут ещё более светлые ночи в полярных регионах.

Заперлись в палатки, улеглись спать под звуки «ззззз» миллионов комаров. Хорошо, комарики, отдыхайте до утра!

Трасса на Архангельск

Рано утром 19 июня мы встали, собрали палатки (комары нас ждали всю ночь, хмурые и отсыревшие), попили чай — Светлана вывезла нас на машине на трассу. Девушки были так заинтригованы керамическим съездом, что наметили приехать сюда ещё раз, в августе. Я про фестиваль ничего не обещал, хотя тоже интересовался керамикой в детстве: у нас дома даже была муфельная печь, в которой обжигали все глиняные изделия. Мой отец, Виктор Кротов, а также мама, Мария Романушко и другие родственники тоже когда-то лепили. Это были далёкие 1980-е годы. Сейчас уже, в XXI веке, пальцы у всех применяются для другого — для компьютеров, но смотрю, в Шелотах ещё живо древнее умение.

Попрощались. Остались на трассе. Опять двумя парами, и вот нас с Аделиной забирает прямая машина до Архангельска. Водитель оказался женского пола. Женщина, работающая управляющей некоторыми сетевыми магазинами, готовится к переезду из Архангельска в Ярославль и туда-сюда по делам сейчас курсирует.

До Архангельска — шестьсот километров. Сейчас всё это расстояние удалось проехать на одной машине. Что касается карантина, то пост по проверке коронавирусов, в виде большой палатки, стоял на въезде в райцентр, село Верховажье. Проверяли там не сам вирус, а местную прописку для тех, кто ехал в это самое село. Возможно, эти меры и дали результат: Верховажский район остался, на момент нашего визита, совершенно чист от заразы. Но также возможно, что просто случайно никто туда не привёз этот вирус, потому что Верховажье, Шелоты и другие местечки находятся на самой окраине Вологодчины. А вот на въезде в Архангельскую область никаких постов не было.

Миновали Вельск, этот древний город сейчас проходится по объездной. Раньше, помнится, дорога шла прямо через город. Потом поворот на Шенкурск. Вдоль самой трассы деревень очень мало, они все в стороне. Потом город Березник — вот он стоит прямо на трассе, там зашли в магазин, затарились продуктами (и водитель, и мы). Граждане, которые восклицают «у нас самые плохие дороги в мире» — или мало путешествуют по миру, или берут для примера лишь удалённую Колымскую или якутскую трассу, или какую-нибудь районную дорожку, соединяющую две дачи соседних областей. Тут нормальное магистральное шоссе, дорога вся асфальтовая, ухоженная. Транспорта достаточно.

Первый раз я добрался до Архангельска летом 1993 года, тогда же побывал ещё и в древнем Каргополе. Спустя год, летом 1994, мы с друзьями приплыли в безденежном режиме сюда с Соловков, морским автостопом, на корабле «Юшар». Он тогда ходил не только на Соловки, но и на Терский берег Кольского полуострова, а также в Мезень; второй теплоход, «Клавдия Еланская», тоже плавал похожим маршрутом, но без Мезени. Спустя пару лет теплоход «Юшар» был выведен из эксплуатации.

Сейчас я вспоминал, как ехал по этой трассе автостопом из Архангельска летом 1994 года. Когда выехали автостопом на Москву, подбирали нас не очень хорошо, ехали мы от деревни до деревни. Я был в паре с белорусской попутчицей Татьяной Харук. К вечеру мы добрались до села Почтовое, всего в 210 километрах от Архангельска, и стали ходить там по домам местных жителей — искать ночлег. Поначалу нас не хотели принимать, только может быть в пятом или седьмом доме нас оставили на ночь. Тогда у нас ещё не было спальников и ковриков, палатки тоже не было — палатка у меня появилась только весной 1996 года. Машин на трассе было меньше, чем сейчас, сетевых магазинов не было — одни сельпо, а выглядели мы несколько бомжово, ну впрочем как и вся Россия тогдашняя. Про Интернет и мобильные телефоны и мыслей не было. Тогда, с трудом, на следующий день нам удалось дотащиться до Вельска на юге Архангельской области, там пересели на пригородные поезда…

А сейчас легко и просто движемся на север, и параллельно едет вторая пара, Кира с Машей — они тоже довольно быстро застопили и свою машину.

В Архангельске мы были в совсем не поздний час. Пошли на две разные вписки: мы с Аделиной пошли в гости к моему товарищу Александру Варакину, а Кира с Машей забазировались у другой нашей знакомой — Анны. Обе вписки находились в одном районе — это Соломбала, километрах в пяти к северу от центра города. И нас, и их водители довезли прямо до места. Спасибо!

Архангельск: первый русский морской порт

Северный Архангельск раскидан на огромной территории, почти как Петербург! От центра города до северного района, который называется «Экономия», нужно ехать двадцать пять километров, больше часа трястись на «ПАЗике». Есть и другие районы, в которые так же долго добираться. Город находится примерно на двенадцати островах в устье Северной Двины, точное число островов непросто понять — некоторые соединены мостами, некоторые разделены протоками, в некоторые районы можно попасть только на катере летом или зимой — по льду. Есть очень далёкие посёлки, например Конвейер, которые тоже считаются городом Архангельском, откуда поездка в центр города и обратно — экспедиция на целый день!

Архангельск — первый международный морской торговый порт в России. С середины XVI века именно через Архангельск осуществлялись сношения с Англией, именно через Архангельск добирались к нам в Московию первые английские послы в 1554-м году. Полтора века Архангельск процветал, как торговый порт, но потом Пётр вырубил новое окно в Европу — верно, через Питер ездить и возить товары гораздо выгодней. От Архангельска до Лондона 2060 миль (3800 км), а от Питера до Лондона — всего 1400 миль. От Архангельска до Гамбуга (Германия) 1930 миль (3500 км), а от Питера до того же Гамбурга вдвое короче: 868 миль.

Да и из Москвы или других центральных городов до Петербурга везти грузы значительно ближе, чем до Архангельска.

Так что, как изобрели Санкт-Петербург — так Архангельск ослабел, потерял своё монопольное значение. И из ворот в Европу он стал простым внутрирегиональным портом. Что там возили — лес да рыбу, перегружали с реки, с Северной Двины, на морские суда, или обратно, что-то развозили по окрестным городкам и сёлам. В советские годы, как понаделали ледоколов, город стал базой для освоения Северного морского пути. И сейчас отсюда ходит, например, теплоход «Михаил Сомов», снабжающий топливом наши арктические станции, военных и метеорологов. Но и для Севморпути значение Архангельского порта не так велико — ведь уже сто лет как существует более северный, но при этом незамерзающий порт Мурманск. Архангельск южнее, но замерзает. Бананы в него из Эквадора не привозят.

Хотя город является морским портом, но само море из центра города не видно. Чтобы увидеть Белое море, а не просто воды Северной Двины, нужно или подняться на единственный небоскрёб (он находится на площади Ленина, советская офисная 23-этажка, самое высокое здание тут), или выбраться на северный край острова Бревенник и подняться на бастионы Новодвинской крепости, основанной при Петре. Но так как до неё очень далеко, многие жители Архангельска никогда и не бывали на ней!

Сегодня Архангельск — не самый процветающий город. Население, начиная с 1991 года, равномерно уменьшается. Архангельский трамвай, переживший революцию, гражданскую войну и ВОВ, дожил до 2004 года и был ликвидирован. А спустя четыре года, в 2008-м, был ликвидирован и троллейбус. Сейчас городской транспорт — в основном автобусы-ПАЗики. И ещё немногочисленные катера, соединяющие центр города с некоторыми окраинными районами и далёкими островами. Пассажирского сообщения по Северной Двине сейчас нет, большой речной вокзал находится на ремонте, пассажирских морских рейсов из города тоже уже нет.

Архангельская застройка известна своими деревянными бараками, их очень много. И если в центре и в районе Соломбала всё ещё более-менее нормально, есть и обычные советские девятиэтажки, то на окраинах бараки преобладают, многие из них покосившиеся, тёмные, старые, с деревянными мостовыми, лужами и болотами между ними. На мой взгляд, это самый барачный город России, и хотя идёт постепенно замена бараков на современные дома, но процесс этот может затянуться ещё на десятки лет.

Потом я ещё несколько раз бывал в Архангельске по разным поводам. Город в чём-то становится лучше, в чём-то хуже. Окраины загнивают, новостроек немного, транспорт деградирует, но в центре всё выглядит сносно, число магазинов растёт.