Бесплатный фрагмент - Покой и не снится

Уважаемые читатели!

Перед Вами новая книга. Тематически она продолжает книгу «Покоя не обещаю». В ней вновь рассказывается о нелегких милицейских буднях нашего маленького городка. Вы встретитесь с теми же героями: В. Чаевым, Г. Пугачевым, С. Панкратовым и с новыми, а иногда и со старыми «антигероями».

Эти истории также все абсолютно достоверны.

Выражаю искреннюю благодарность всем моим товарищам, оказавшим мне помощь в издании этой книги: Г. Пугачеву, В. Лукьянову, С. Панкратову.

Выражаю глубокую признательность моему другу, поэту, члену Российского Союза писателей Владимиру Сорину, оказавшему мне помощь в издании этой книги.

Искренний низкий поклон моему многолетнему доброму ангелу Любови Николаевне Рябинкиной, которая благословила меня на издание этого сборника.

И особая благодарность прекрасной женщине, педагогу Вере Витальевне Макаровой, которая много сделала чтобы этот сборник увидел свет.

И вновь незабвенной памяти моих учителей: Б. Г. Кононова, В. И. Семенова посвящаю.

Итак, предоставляю на Ваш суд эту книгу.

Покой и не снится

Семидесятые годы теперь уже прошлого столетия…

Как это вроде было недавно и так уже страшно давно, что порою не верится и самому.

В ту пору как раз и начиналась моя работа в органах внутренних дел или, попросту, в милиции. Ну а если быть еще более точным, в уголовном розыске. Именно в этой легендарной службе я и начал свою долголетнюю эпопею.

Я не знаю, как сейчас, и не берусь судить, а в ту пору мы, действительно, работали не за страх, а за совесть. Задержания, засады, командировки были обыденным делом. И хотя официально рабочий день заканчивался в 18 часов, я не помню случая, чтобы мы уходили в это время домой. Даже если случались редкие минуты затишья, все равно мы до 20—21 часа находились в кабинетах, занимались «текучкой», пока начальник не заходил в кабинет и не заявлял:

— Ну, чего сидим, давайте по домам.

Однако мы были молоды, крепки, полны сил, готовы были перевернуть мир, и потому подобная жизнь нас вполне устраивала.

И все-таки, однажды, на оперативном совещании у заместителя начальника отдела милиции по оперативной работе, (так тогда называлась нынешняя должность начальника службы криминальной милиции), Владимира Ивановича Семенова, когда вновь прозвучало указание о необходимости выставления засады для задержания преступника, находящегося в розыске, я не выдержал и в шутку процитировал Блока:

— И вечный бой, покой нам только снится…

Владимир Иванович отреагировал на это спокойно, но будучи человеком, обладающим отменным чувством юмора, только заявил:

— А мне вот даже уже и не снится.

Все рассмеялись, а я на всю жизнь запомнил эту фразу, в то время, даже не задумываясь, насколько точно она отражает течение нашей, тогда беспокойной жизни.

И только позднее я решил, что если когда — нибудь рискну написать что — то про работу тех лет, обязательно в качестве заглавия к книге изберу вот эту фразу: «Покой и не снится»…

Как дань памяти многих тех, с кем я начинал службу и кого уже, к сожалению, нет в живых…

Первая командировка

Первую свою командировку я запомнил навсегда.

Точнее, я помню все, что было за годы моей долгой службы, но эта командировка была именно первой, потому, наверное, она и стоит как — то особо в глубине моей памяти.

Я отработал чуть менее года и, таким образом, получается, что это было в один из дней конца апреля, или начала мая середины семидесятых годов, теперь уже прошлого столетия.

Я тогда еще не носил офицерских погон, а был всего лишь младшим сержантом и занимал скромную должность младшего инспектора уголовного розыска.

В одном из микрорайонов города было совершено тяжкое преступление: причинено ножевое ранение молодому парню, едва не повлекшее его смерть (врачам удалось его спасти).

На розыск преступника были брошены все силы уголовного розыска, подключен оперативный аппарат и вот, спустя буквально неделю, лицо, совершившего преступление, было установлено. Им оказался ранее судимый Жуков. Жуков отличался дерзостью, неуравновешенным характером и был давно в поле зрения оперативных работников.

Дело вроде бы осталось за малым — задержать Жукова и все. Однако при проверке по месту проживания, мать последнего заявила, что уже несколько дней не видела сына и где он может находиться в настоящее время, ей неизвестно.

Предпринятые меры, включая и засаду по месту жительства, и проверки по адресам друзей Жукова, местам скопления лиц криминальной направленности, результата не дали.

Жуков словно провалился сквозь землю, и мы предположили, что он мог покинуть пределы города и укрыться, возможно, с помощью старых своих связей.

Жуков был объявлен в розыск, ориентировки с указанием его данных и примет были разосланы во все концы страны.

Однако результат удивил даже и видавших виды «сыщиков».

Где — то примерно через месяц, пришло сообщение с южной Украины, в котором мы уведомлялись о задержании Жукова в одном из городов Донецкой области и нахождении его в камере местного отдела внутренних дел.

Поскольку задержание могло продолжаться не более трех суток, встал вопрос о направлении сотрудников для этапирования Жукова в Вичугу на поезде.

Я был приглашен в кабинет начальника уголовного розыска Б. Г. Кононова, где и произошел очень короткий разговор:

— Завтра едешь в командировку. Задача — доставить в Вичугу Жукова. Парень он шустрый, так что глядеть в оба.

Вместе со мной в эту командировку был отправлен и участковый инспектор А. Далашко, (которого, к сожалению, уже нет в живых), спокойный, внешне даже флегматичный, крепкий парень. В то время ему было уже за тридцать, он был опытным офицером, потому и был назначен старшим группы. Ему же разрешили взять с собой оружие, посчитав, что одного пистолета вполне достаточно.

Следующим же вечером на поезде мы выехали в Москву, а затем уже и в Донецкую область.

Добрались мы без приключений и, прибыв в нужный город утром, решили осмотреться и прогуляться.

Так мы добрались до центрального рынка, достаточно большого и, прохаживаясь по нему, посматривали на дары местной природы. В одном месте рынка нам пришлось проходить мимо большой, (человек десять), группы цыган, которые пили пиво из бутылок, громко разговаривая по-своему и смеясь. И надо же было так случиться, что когда мы проходили мимо, один из них открывал очередную бутылку. То ли пиво было чересчур газировано, то ли что, однако, из бутылки ударила тугая струя, которая попала прямо на плащ и шляпу моему напарнику.

Саша, естественно, возмутился, попросив быть поаккуратнее, но не тут — то было. Окружив нас плотным кольцом, цыгане стали высказывать угрозы в наш адрес, при этом повторяя:

— Еще шляпу надел.

Видимо Сашина шляпа им очень не понравилась.

Дело принимало нежелательный оборот. В конце концов, один из них ударил Далашко, и он, выхватив пистолет, заявил, что будет стрелять.

Привлеченные шумом, видимо дежурившие на рынке или где — то рядом, появились сотрудники милиции, которые, увидев человека с пистолетом, также достали оружие и приказали Саше бросить пистолет. Естественно, он подчинился, после чего нас доставили в местное отделение милиции. Надо сказать, что цыгане к тому времени моментально испарились.

В отделе, конечно, разобрались без последствий с этим инциндентом, так

что все закончилось благополучно.

На другой день мы планировали выехать в Вичугу, но так как город находился на очень оживленном пересечении железнодорожных путей сообщения, билеты, несмотря на все старания местных работников милиции, удалось взять только на вечер уже последующего дня.

Почти два дня мы с Далашко гуляли по городу и, естественно, питались в столовых, так что к моменту отправления домой, денег у нас почти не осталось. Слава богу, что местные ребята нам разрешили еще провести ночь в отделе, пусть не с комфортом, но зато бесплатно.

И вот мы уставшие, садимся в поезд Донецк — Москва, сопровождая закованного в наручники Жукова. Надо сказать, что вел он себя спокойно и заявил нам, что осложнений не создаст, так как уже и сам хотел возвращаться. В купе он забрался сразу же на верхнюю полку и, надо сказать, не слезал с нее до конченого пункта.

В купе, кроме нас троих, находился еще какой — то мужчина, явно южной национальности.

По причине отсутствия финансов, мы ехали абсолютно без продуктов питания и, надо сказать, чувствовали себя не очень.

Наш сосед поужинал и, расположившись на полке, смотрел в окно, по ходу рассматривая и нас. В какой — то момент, мой напарник, встав, потянулся к полке, и в эту минуту у него под мышкой стал виден пистолет, который находился в наплечной кобуре.

Наш случайный сосед был этим поражен и, не выдержав, или побоявшись, спросил, кто мы такие. Естественно, мы ему ответили, что мы сотрудники милиции, более ничего не объясняя.

«Южанин» вышел из купе, но буквально минут через двадцать вернулся и предложил нам пройти в соседнее купе. Мы не поняли в чем дело, но Саша пошел с ним. Вернувшись через минуту, Саша сказал, что нас приглашают ужинать.

Поскольку молодой организм об этом мечтал, мы решили не отказываться, но не знали, что делать с Жуковым. Тот же, услышав наш разговор, заявил, что мы можем спокойно идти и, что проблем нам он не создаст. Единственно он попросил нас покормить, если можно, и его, так как тоже давно не ел.

Мы нашли выход из положения, скрепив наручниками руки Жукова со стойкой полки, и ушли в соседнее купе.

Надо сказать, что к сотрудникам милиции тогда относились уважительно, и в купе нас ожидал «царский» прием: мясо, сыр, зелень и даже вино.

Выпивать мы, конечно, не стали, а вот дань еде отдали с большим уважением. Так за разговором мы и просидели часа два, а затем ушли к себе, не забыв попросить еды и для «арестанта». Когда мы вернулись, он так и лежал, скрепленный наручниками.

Весь дальнейший путь прошел спокойно. Жуков, действительно, нам хлопот не доставил, и мы благополучно прибыли сначала в Москву, а потом уже и в Вичугу…

Надо сказать, что много лет спустя, когда я уже был опытным офицером, мне вновь «посчастливилось» встретиться с Жуковым, когда он совершил очередное преступление. Он также меня узнал и тоже, смеясь, вспоминал нашу поездку. Дальнейшая его судьба мне осталась неизвестна…

Вот такой интересной и немного курьезной мне и запомнилась моя самая первая командировка сорокалетней давности…

Инициатива

Конец семидесятых.

Я и мой друг Володя Чаев (уже неоднократно мной упоминающийся и в этой, и предыдущей книге) занимаем две скромные должности младших инспекторов уголовного розыска.

Наша миссия сводилась в помощи более старшим коллегам, а еще нас использовали для розыска, задержания в отдел людей, представляющих интерес по той или иной причине. Кроме того на нас официально была возложена работа по борьбе с карманными кражами, ведение технической документации и тому подобная рутинная работа. А вообще дел было много.

В один прекрасный день мы получили указание — привести в порядок картотеку, хранившуюся в уголовном розыске лет, наверное, сорок или больше того. Надо сказать, что картотека эта была, в сущности, прекрасным архивом уголовного мира города и района и потому представляла достаточно серьезный интерес.

Единственное, что много лет этой картотекой никто не занимался, и, потому в ней скопились сведения со времен «Очаковых и покоренья Крыма».

Достаточно сказать, что в этой картотеке хранились сведения о людях, которые были осуждены, (страшно представить), до войны, людях освободившихся в сороковых — пятидесятых годах. Вообщем, этой картотекой практически не занимались.

Картотека была достаточно обширной и включала в себя сведения, наверное, на несколько сотен человек, когда — либо попадавщих в поле зрения оперативных сотрудников.

Ну, приказ есть приказ, и мы приступили к работе. Мы решили, честно говоря, удивить своих коллег своей работоспособностью и огромным желанием проявить себя. Про себя мы решили, что приведем картотеку в такой надлежащий вид, что достаточно будет лишь захотеть и сведения о подозреваемом будут найдены моментально.

Немного поломав голову над тем, как восстановить картотеку, правильно ее классифицировать, проанализировать и расставить все по местам, мы решили пойти пусть примитивным, но достаточно простым и правильным путем.

А что всего проще и правильней? Естественно, встретиться со всеми, числящимися на учете в картотеке, поговорить с ними и «рассортировать» по нужным направлениям.

Так и сделали. Мы потратили уйму времени, но в течение нескольких дней направили повестки нескольким десяткам адресатов и терпеливо стали ожидать результата, гордясь своей находчивостью и достаточно простым, как нам казалось, способом решения вопроса.

А далее началось то, чего мы не ожидали, хотя, наверное, если отбросить нашу молодую самонадеянность, должны были бы ожидать.

Первой пришла, как сейчас помню, пожилая женщина, которая, протянув повестку, заявила нам:

— Вы вызывали такого — то, а он ведь умер еще в конце пятидесятых.

Потом уже подобное началось каждодневно и нарастало, как снежный ком. Приходили родственники: жены, дети, состоящих ранее на учете осужденных и освобожденных и сообщали об их давней смерти, давнем нахождении в местах лишения свободы, давнем переезде на место жительства в другой регион страны и так далее.

Только тогда мы осознали свою ошибку и поняли, что за 30 — 40 лет столько в жизни, в том числе и криминальной, всего изменилось, а мы по причине молодости и наивности этого не понимали.

Теперь мы уже были не рады приходу по повесткам, но по причине правового воспитания тех лет, когда повестка в милицию воспринималась, как чуть ли не звонок с того света, люди продолжали идти и сообщать об изменениях в жизни бывших «клиентов».

Ну, в конце концов, пусть какую — то часть картотеки нам восстановить удалось, и мы даже заслужили похвалу.

Однако и мы сами, и коллеги, которые знали все обстоятельства этой истории, долго смеялись над нашей инициативой…

«Детки в клетке»

Конец семидесятых годов.

В один из дней лета, мы получили ориентировку. В ней сообщалось, что из одного из специальных учреждений воспитательного типа для несовершеннолетних совершили побег ни много ни мало сразу порядка 10 человек, и,, среди них трое вичужан.

Тогда же они были просто четырнадцати — пятнадцатилетними подростками, которых, тем не менее, надо было задерживать и водворять на место.

Первоначальные проверки по месту проживания результатов не дали. Родственники наперебой уверяли, что ребят не видели и о их нахождении не знают, хотя было ясно, что они где — то в городе.

Не скажу, что весь отдел «стоял на ушах», но, тем не менее, нас уже стали поругивать за то, что до сих пор не можем найти каких — то обыкновенных «малолеток».

И вот однажды, примерно через неделю, после происшедшего побега, я с утра находился дома, поскольку в тот день мне было на дежурство в оперативную группу.

Дежурство в то время осуществлялось по следующему сценарию: группа заступала в 17 часов и дежурила до 01 часа, а затем оперативный работник, в случае спокойной обстановки, отправлялся домой и на следующий день, с обеда, выходил на обычную работу. Таким образом, график того времени был довольно напряженным.

Проснувшись довольно поздно, что случалось не так и часто, я посмотрел телевизор, побездельничал и где — то в обед, начав готовится к службе, решил погладить брюки.

День был жаркий, потому балкон я открыл, и, расположившись на столе, начал не спеша работать утюгом, наводя порядок в форменной одежде.

Надо сказать, что недалеко от моего дома находился достаточно большой пруд, в котором в жаркую погоду обычно плескалась детвора, а иногда и взрослые.

В какой — то момент я услышал за окном громкий смех и. наверное, из простого любопытства вышел на балкон.

Я увидел идущую со стороны пруда группу подростков человек из 7 — 8. По их мокрым волосам было видно, что они только что искупались и, вообщем, радовались солнечному дню.

И вдруг, среди этой группы я увидел двоих из троих наших беглецов. В то время мы их уже, естественно, знали. Я, конечно, сразу задался целью принять меры к их задержанию. Телефонов, а тем более мобильных, тогда не было и я, быстро одевшись, закрыл квартиру и вышел на улицу.

Но пока я оделся, пока спустился с четвертого этажа, (квартира, в которой я проживал с семьей, была на четвертом этаже), ребята уже ушли далеко вперед и подходили к магазину.

Я не знал, что мне делать, поскольку понимал, что если они случайно обернутся, то увидят меня, знать они меня знали, так же как и я их

На мое счастье они всей толпой зашли в магазин, и тогда я ускорил шаг, и, подойдя к магазину, встал у двери.

Вскоре ребята вышли из магазина и сразу же увидели меня.

Надо сказать, что реакция у них оказалась молниеносной, и они, как воробьи, прыснули в разные стороны.

Я сделал, наверное, единственно в тот момент правильный ход — побежал за одним из беглецов, понимая, что задержать обоих мне не удастся.

Парень оказался достаточно шустрым, несколько минут бежал от меня, но в то время я был молод, тренирован и достаточно скоро догнал его. Сопротивления он мне не оказал, да и какого сопротивления можно было ожидать от четырнадцатилетнего мальчишки.

Мы вернулись к магазину, причем я придерживал его за руку, подошли к стоящей грузовой машине, и я, представившись сотрудником милиции, попросил доставить нас в отдел.

Надо еще раз подчеркнуть, что в то время отношение к милиции было такое, что водитель, ни слова не сказав, посадил нас в кабину и доставил в отдел.

Доложив о происшедшем, получив устную благодарность, я в кабинете сел писать, как этого требовали, рапорт.

И тут вдруг.… Все всегда случается вдруг. Я с ужасом вспомнил, что охваченный азартом предстоящей «операции», я не выключил утюг, оставив его на столе.

Пулей я влетел в кабинет начальника и, быстро все изложив, попросил разрешения воспользоваться служебной машиной. Надо сказать, что начальник проникся моим беспокойством, и я машину получил.

Я уже плохо помню, как я примчался к дому, как вихрем влетел на четвертый этаж, в душе представляя самое страшное.

Однако когда я влетел в комнату, утюг все также стоял на столе, рядом с разложенными брюками. Был он включен и, казалось что шипел, как рассерженный кот.

Слава богу, что тогда все закончилось вот так нормально, однако обстоятельства вот этой своей «операции» я почему — то вспоминаю до сих пор.

Кстати сказать, остальные два беглеца были задержаны моими коллегами в течение нескольких дней по месту своего проживания.

Их вернули в учебное заведение, тем эта история и закончилась.

Забегая вперед, скажу, что все трое беглецов впоследствии «заняли» достаточно высокие места в преступной иерархии нашего города, прочно связав жизнь с криминалом. Впоследствии мне неоднократно приходилось встречаться с ними на этой почве, но это уже совсем другая история…

«Эхо войны»

Борис Геннадьевич Кононов.

Говорить об этом человеке можно бесконечно, и я не раз о нем рассказывал еще в первой книге. Каждый день работы с ним был уроком для молодых оперативников.

Середина семидесятых. Я не проработал в уголовном розыске еще и года и, одним словом, был пока не в своей тарелке.

И вот в один из дней осени Борис Геннадьевич пригласил меня в свой кабинет:

— Вообщем, слушай. Завтра утром тебе предстоит доставить ко мне человека.

Борис Геннадьевич назвал мне адрес проживания фигуранта.

— Работает он водителем, на работу уходит к восьми часам, так что тебе нужно до работы его аккуратно встретить и привезти ко мне. Парень он спокойный, ранее, правда, отбывал наказание, но это было уже давно. Сейчас у него семья, двое детей. Никаких сюрпризов не будет.

Выяснять, зачем и почему нужен этот человек, не принято, и я, приняв лишь к сведению задание, ушел.

В душе я был горд. Как же именно поручено задание начальником, пусть какое — то ординарное, но все — таки.

Где — то в 6 — 45 я пришел к нужному дому, зашел в подъезд и встал на лестничной площадке, этажом выше нужной мне квартиры.

Приблизительно через полчаса дверь щелкнула, и из квартиры вышел мужчина. Я прижался к стене, и он меня не заметил.

Следом за ним я вышел на улицу и на выходе из двора дома догнал его. Передо мной был среднего роста коренастый мужчина лет 30.

Я окликнул его и, когда он остановился, спросил:

— Вы такой — то?

Мужчина ответил утвердительно, и тогда я, предъявив ему удостоверение, предложил мне проследовать со мной в отдел.

— Зачем?

Я на это ответил, что его приглашает начальник уголовного розыска.

— Кононов что ли? Ну, пошли.

Мы спокойно пешком дошли до отдела, благо было недалеко.

Борис Геннадьевич был на месте и, войдя в его кабинет с доставленным, я повернулся, чтобы уйти.

Однако начальник попросил меня задержаться. Полагая, что будет еще какое — то задание я обернулся и неожиданно услышал:

— Присядь, поприсутствуй.

Я был буквально поражен. Мне, мальчишке, предлагают присутствовать при беседе начальника уголовного розыска с задержанным. Я был на седьмом небе от гордости.

Дальнейший разговор показался мне поначалу странным:

— Ну как живешь, Владимир?

— Да нормально.

— Как работа, семья.

— Все хорошо.

— Куда ездить приходиться?

— Да много куда. Весь Союз объездил: Украина, Казахстан, Сибирь.

Я уже откровенно ничего не понимал. Стоило тащить человека в такую рань в отдел, что бы расспрашивать о его житье — бытье.

И вдруг:

— Если все хорошо, зачем тебе автомат?

Я буквально оцепенел от такого неожиданного вопроса, а задержанный немного изменился в лице:

— Какой еще автомат.

Но в голосе Кононова уже звучала жесткость:

— Вот что Владимир. Мы с тобой знакомы давно, и я в прятки играть не буду. Я тебе предлагаю два пути. Первый: ты мне все рассказываешь об оружии, выдаешь его, и мы думаем, как тебе помочь. Второй: ты молчишь, как партизан, однако, я все равно найду это оружие, и тогда ты вполне опять можешь оказаться в колонии. Времени на раздумье много не дам, решай.

На лице парня было буквально написано его состояние. Однако надо сказать, что раздумывал он недолго.

— Геннадьич, сам посуди. Едешь на «дальняк» — чего только не случается. За мной раз легковушка километров тридцать ехала, сигналила, пришлось специально к «гаишникам» подъезжать. Я нож все с собой возил, а чем он поможет. А тут на Украине был, предложили автомат немецкий недорого с рожком патронов. Ну, я и взял.

Я был буквально ошарашен. Это надо же так усыпить человека, чтобы затем одним вопросом вывернуть его наизнанку.

Борис Геннадьевич продолжал:

— Автомат принесешь сам. Скажешь, что нашел его вчера вечером и принес, чтобы выдать.

Задержанный молчал, лишь как механический робот кивал головой в знак согласия.

После этого он ушел.

И я вновь был удивлен таким решением.

То ли Кононов был хорошим психологом, то ли был уверен в уважении к себе, наверное, и то и другое.

Дальнейший результат этой истории мне неизвестен. Слишком я был молод и неопытен, что бы посвящать меня в тонкости оперативной работы. То, что это была именно какая — то оперативная комбинация, я понял лишь позднее.

Но вот урок мастерства, преподнесенный мне и, длившийся несколько минут, я запомнил на всю жизнь.

К слову сказать, Владимир в поле зрения больше не попадал. Видимо это был действительно случайный эпизод в его жизни…

«Нестойкий»

Уголовный розыск.

Наверное, самая элитная служба милиции. По крайней мере, так считалось всегда. Работать в этой структуре было почетно, хотя и далеко не так просто. Естественно, что работа уголовного розыска — раскрывать преступления. Но только человек далеко не сведущий будет считать, что все так легко и просто. Видимость эта обманчива.

К сожалению, система отчетности или, точнее сказать, процентности и в то время, да и думаю сейчас, накладывала на эту работу свой отпечаток.

На первый план вместо реального состояния дел выдвигались проценты раскрытия, и тогда за цифрами, нередко и «дутыми», пряталось истинное положение дел.

И шли подсчеты: насколько процент раскрытий выше или ниже среднего по области или по состоянию в других регионах, и тому подобное.

Естественно, что и оперативные работники, в какой — то степени, становились «заложниками» этой системы.

Середина семидесятых лет прошлого столетия ознаменовалась ростом краж транспорта. Тащили буквально все: велосипеды, мопеды и даже мотоциклы. Причем отовсюду: из гаражей, от домов, от магазинов.

Сообщение о краже очередной единицы транспортного средства действовало на руководство как красная тряпка на быка. Громы и молнии сыпались на головы! сыщиков». Но что поделать! Они и так крутились, а преступления подобного рода всегда раскрывались тяжело. В большинстве случаев похищенные «железные кони» разбирались, меняли свой облик и тому подобное.

По каждым фактам хищений, конечно, возбуждались уголовные дела, а толку…

Однако надо сказать, что по инструкциям того времени каждому уголовному делу о нераскрытом преступлении, должно было соответствовать параллельное розыскное дело, заводимое оперативным работником. И почему — то этим розыскным делам должны были присваиваться наименования. Например, украли корову или овцу, значит, появлялось розыскное дело «Пастух». Совершена квартирная кража без взлома, значит дело, к примеру, «Ключник» и тому подобное.

И вот представьте себе. В разгар летнего дня в дежурную часть приходит мужчина и заявляет о краже мопеда от магазина. Заявление передали одному из опытных оперативников. Тот буквально застонал от досады. Как раз, накануне, Б. Кононов учинил ему «разнос» за самое большое количество подобных дел и заявил:

— Еще одна кража на твоей земле и пойдешь на производство.

Подобная угроза обозначала возможное увольнение из органов. Все, конечно, понимали несерьезность этой угрозы, но тем не менее, приятного мало.

Что же делать? Но выход, кажется, найден.

Вместе с потерпевшим «сыщик» прошел на задний двор отдела Там, как я уже рассказывал не раз, хранилась техника, изъятая при различных обстоятельствах: рейдах, облавах, обысках и не имеющая хозяев. Достаточно часто там находились довольно хорошие экземпляры. Потерпевшему было предложено выбрать то, что ему понравится. Сравнительно быстро он выбрал себе мопед в хорошем состоянии и был весьма доволен.

После этого оперативник пояснил ему, что для того, чтобы стать владельцем этой техники, нужно принять решение по его заявлению. Вариантов было предложено несколько: он мопед свой нашел, ему его подкинули, оставил у знакомых и забыл. Вообщем, на любой вкус.

Получалось убийство двух зайцев: потерпевший становился владельцем почти такого же транспортного средства, а оперативный работник избавлял себя от очередного «темного» дела. Поскольку мопед на месте, то и уголовное дело возбуждать не стоит.

Но тут необходимо пояснить. В подобных случаях работники прокуратуры, которых хлебом не корми, а дай выявить «оборотня в погонах», иногда прибегали к проверке. То есть, они вызывали потерпевшего и выясняли, действительно ли он нашел именно свою похищенную единицу транспорта.

Поэтому оперативник предупредил. потерпевшего, что в подобном случае тот должен быть крепок и твердо стоять на своем — нашел свое и все.

И надо же, по «закону подлости», именно этот потерпевший стал объектом подобной проверки. Однако будучи вызванным в прокуратуру, он, несмотря на клятвенные обещания, струсил и рассказал о сделке с оперативным работником.

Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было тут же отменено и было возбуждено уголовное дело. «Сыщику» был объявлен строгий выговор, чему он был рад (могло быть и хуже).

По данному же факту он завел розыскное дело, которое получило у него название «Нестойкий».

Когда он пришел к Б. Кононову, который регистрировал подобные дела, Борис Геннадьевич был удивлен таким странным названием и спросил:

— -Почему нестойкий — то? Потому что перед прокурором, не устоял что ли?

На что ушлый сыщик, глядя на начальника кристально честными глазами, ответил:

— Да что Вы, Борис Геннадьевич. Я имел в виду, что не устоял долго у магазина.

Начальник розыска только усмехнулся. Опытный оперативник прекрасно понял истинную подоплеку названия…

Своя рубаха ближе…

Об отношениях сотрудников милиции и прокуратуры всегда писали и говорили много. Надо сказать, что эти службы всегда немного не ладили, мягко говоря, между собой. Это, конечно, стало следствием разности поставленных перед ними задач и необходимостью составления различных, далеко не всегда «умных», отчетов.

Тем не менее, это не мешало всегда в личном плане прекрасно общаться, и я с огромным уважением относился и отношусь к старым работникам прокуратуры и вспоминаю о них с теплотой.

Я помню тот вечер, о котором пойдет речь. Стояла довольно теплая осень конца семидесятых годов.

В тот вечер я находился на дежурстве в оперативной группе и потому, когда дежурный дал команду на выезд, был готов. Согласно поступившему звонку речь шла о совершении убийства где — то в микрорайоне «Гольчиха».

Поскольку на преступления подобного рода обязан был выезжать дежурный сотрудник прокуратуры, мы, вначале, поехали к нему домой, потом намеревались сразу выехать на место происшествия.

Дежуривший в тот день прокурорский работник был человеком не плохим, далеко не глупым и работу свою знал отменно.

Однако по мнению сотрудников милиции, был у него один недостаток, который давал им право достаточно скептически относиться к нему.

Дело в том, что он в спорных ситуациях не любил вставать на сторону милиционеров. Так, если, например, кто — то совершал правонарушение в отношении сотрудников милиции, он заявлял примерно так, что, мол, это ваша работа и ничего страшного, нсли вам нагрубили или оторвали погон, не случилось. Вы, дескать, и получаете зарплату именно за подобные неудобства. Вот потому и было к нему отношение двоякое.

Дождавшись его выхода из дома к машине, группа отправилась по адресу, указанному дежурным. В машине шел непринужденный разговор, или как говорил один из коллег «дежурный треп».

Мы следовали мимо вокзала, когда услышали какие — то крики на привокзальной площади.

Взглянув в окно, мы увидели следующую картину: двое пьяных парней, лет 17—18, пытались наносить удары какому — то крепкому, коренастому мужчине лет 30. Именно пытались, потому, что мужчина держал их обоих за легкие куртки на вытянутых руках и не давал, таким образом, возможности ударить себя, но и сам ударов не наносил. Кричали какие — то находящиеся рядом женщины.

В парнях мы сразу же узнали Долгова и Соломина, поскольку оба состояли на учете в милиции, привлекались к уголовной ответственности, имели условные сроки наказания.

Мужчину мы также узнали, поскольку им оказался достаточно известный в городе спортсмен, тяжелоатлет. Именно этим и объясняется то, как легко он справился с двумя пьяными «охломонами».

Мы вышли из машины, из сбивчивых рассказов очевидцев поняли, что эти двое парней приставали к людям на привокзальной площади, грубили, а мужчина пытался их урезонить. Однако они, видимо только того и ожидая, сразу кинулись на него, рассчитывая, видимо, на легкую победу, но не тут — то было.

Отправив мужчину в отдел для составления заявления, мы водворили двух «героев» в заднее, зарешеченное помещение автомобиля, которое почему — то все называли «стаканом». После этого проследовали в сторону отдела, чтобы, оставив их в дежурной части, проследовать, наконец, к месту происшествия.

И тут произошло то, над чем потом очень долго смеялись все: и в милиции, и в прокуратуре.

Прокурорский работник решил прямо в машине вдруг заняться с задержанными «воспитательной» работой.

Он начал им объяснять, что их действия являются злостным хулиганством, растолковывать ответственность за это. Однако при этом, он как бы отечески еще и журил их, указывая на молодой возраст, недопустимость подобного поведения и так далее.

Однако все это произвело вдруг обратный эффект. Задержанные, помолчав немного, вдруг обрушились на него с такой бранью и угрозами, что тот опешил.

За несколько минут пожилой уважаемый работник узнал о себе столько, причем в экстравагантной форме, чего не узнал бы, наверное, еще долгие годы. Кроме того все эти слова сопровождались угрозами, попытками, тщетными, оторвать решетку, отделяющую салон автомобиля с задним отсеком.

Отойдя от шока, полученного в результате этой «беседы», прокурорский работник буквально возопил. Суть его гневного монолога звучала примерно так:

— Немедленно возбудить уголовное дело по ст. 206 УК РФ (злостное хулиганство), обоих поместить в камеру и в течение трех суток предъявить обвинение и доставить в прокуратуру для избрания меры пресечения в виде ареста.

Конечно, в тот момент мы не смеялись, хотя и было над чем, все это пришло уже позднее.

Надо сказать, что действительно было возбуждено уголовное дело, Долгов и Соломин были заключены под стражу, а в дальнейшем оба были осуждены к лишению свободы. Это был первый срок этих ребят, в дальнейшем связавших, к сожалению, свою жизнь с криминалом.

Над этим происшествием долго смеялись и пришли к выводу, что если бы сотрудники прокуратуры чаще попадали в подобные ситуации, наверное, вели бы себя несколько по — другому.

Видимо действительно своя рубаха к телу ближе…

Жили — были дед да баба…

Начиналось все, действительно, как в старой доброй сказке, известной всем с далекого детства.

В одной из деревень района проживала пара преклонного возраста. Жили они вдвоем, поскольку дети, будучи взрослыми, давно покинули родное гнездо и если приезжали, то только изредка, чтобы навестить стареньких родителей.

Жили они, в принципе, обыкновенно, как и другие старики. Вместе занимались хозяйственными делами, благо имели свой дом, вместе делили беды и радости. Да, собственно, что и нужно двум доживающим свой век людям.

Греха таить нечего, иногда старики и выпивали по рюмке — другой, опять же это не страшно, а иногда, подвыпив, даже и ссорились.

Тот зимний вечер, конца 70-х, я запомнил надолго. На улице было достаточно морозно. Я находился на дежурстве в оперативной группе, будучи уже достаточно опытным оперативным сотрудником. Часа в 22 дежурный сообщил о совершенном якобы убийстве в одной из деревень района.

Группа в полном составе, включая и судебного — медицинского эксперта выехала к месту происшествия, заехав по дороге за дежурившим от прокуратуры старшим следователем Киселевым Е. Н. Забегая вперед, должен сказать, что замечательный человек и работник Евгений Николаевич Киселев, к сожалению, очень рано ушел из жизни. Уехав из нашего города, в дальнейшем он стал заместителем прокурора Ивановской области, а, затем до конца дней, занимал должность прокурора Чукотского Автономного округа.

По прибытию в деревню, нас встретил староста, который и проводил нас к дому. Оказывается именно он и сообщил о случившемся. Ему же в свою очередь об этом сообщила виновница.

Да, уважаемые читатели. Выяснилось, что не дед убил бабушку, а как раз наоборот.

Когда мы, вместе с понятыми, вошли в дом, нашему взору представилась следующая картина. За столом, в слезах сидела старушка, лет 75, которая к тому же находилась в состоянии «подпития». Рядом с ней, на столе, лежал небольшой хозяйственный нож, на лезвии которого имелись следы крови.

На печи, свесив ноги в валенках и прислонясь головой к стенке, сидел дед. На полу под ним было несколько капель крови. Картина была настолько обыденной, что мы подумали о какой — то ошибке.

Однако подошедший судебный медик все наши сомнения развеял. Немного покопошившись около старика, он снял с одной из его ног валенок. Когда же он его перевернул, из валенка буквально хлынула кровь. Валенок почти полностью был наполнен кровью.

Доктор завернул брючину, и мы увидели крохотный порез в районе коленного сустава, но с обратной стороны. Мы еще удивились как из такой маленькой ранки могло натечь столько крови.

Однако как пояснил эксперт, как раз в этом месте проходит очень крупный кровеносный сосуд, и старушка умудрилась буквально перерезать его полностью, и дед, попросту, истек кровью.

На наши вопросы прямо на месте женщина пояснила:

— Выпили немного, дед залез на печь и сидел. Слово за слово, поругались, не помню уж из за чего. Я нож взяла со стола, подошла к нему, а поскольку сидел — то он высоко, я еле дотянулась и ткнула его острием чуть выше валенка. Ткнула — то вроде несильно и крови не видела. Когда он сказал, что ему плохо, побежала к старосте, рассказала. Он уж вызвал милицию.

Закончив осмотр места, допросив старушку, мы вернулись в город. С собой, конечно, мы ее не повезли. Не заключать же под стражу старого человека, хоть и совершившего преступление. Да она себя, похоже, и так наказала, что дальше некуда.

Наверное, хуже всего встречать старость в одиночестве, да еще и с таким грузом на всю оставшуюся жизнь…

«Спортсмены»

Конец семидесятых — начало восьмидесятых лет прошлого столетия.

В один из летних вечеров я, молодой оперативный работник, находился на дежурстве. Из приемного покоя больницы поступило сообщение о доставлении молодого человека с тяжелым ножевым ранением брюшной полости. Причем доставлен он был из ресторана.

Когда назвали его фамилию, я сразу понял о ком речь. Владимир Комлев был нам известен. Судим он не был, но любил «прожигать» жизнь в кафе и ресторанах, в компании таких же, как и сам, друзей. Эта компания была хорошо знакома оперативникам. Все они немного позанимались спортом, причем его силовыми видами: боксом, тяжелой атлетикой, поэтому вели себя нагло, любили устроить драку по любому поводу.

Группа выехала в ресторан.

Работники ресторана пояснили, что компания, в которой был Комлев, сидела за одним из столиков, а за соседним сидел незнакомый мужчина. Комлев подсел к нему, они о чем — то говорили, затем встали, и мужчина, взяв со стола нож, ударил Комлева в живот. Рядом с рестораном как раз находились работники патрульной службы милиции, которые и задержали ударившего и отправили его в отдел.

Вернувшись в отдел и выяснив по телефону, что с потерпевшим говорить нельзя, я пригласил в кабинет задержанного, находящегося в дежурной части.

Тот назвался Сергеем Киреевым, но от дачи каких — либо показаний, отказался.

Утром на оперативном совещании Б. Г. Кононов сказал мне:

— -«Земля» твоя, (имея в виду, что ресторан находился на обслуживаемом мной участке), разговаривай этого задержанного.

Где — то к обеду мы уже знали, с кем свела нас судьба.

Киреев ранее оказался трижды судимым. Причем после первого срока, полученного в 16 лет в городе Вичуга и освобождения, он проживал за пределами Ивановской области, и уже дважды осуждался там. К этому моменту к своим 30 годам, он пробыл более 10 лет в местах заключения. Так что «калач» попался тертый.

Я вновь в камере встретился с Киреевым, и тут он выдвинул неожиданную версию.

Он зашел в ресторан поужинать, и к нему подсел незнакомый парень, лет 25. Они познакомились, выпили, разговорились. И тут, в ходе разговора, парень сказал, что они с друзьями спортсмены: боксеры, борцы и предложил на спор выбить у него, Киреева, из руки нож. Тот отнекивался, затем согласился. Они встали, и Киреев, по требованию парня, (которым и оказался Комлев), взяв со стола нож, ударил его в область живота. Однако тот, видимо по причине опьянения, отбить нож не смог и таким образом получил ранение. Он, Киреев, даже не пытался скрыться, а ждал прибытия сотрудников милиции.

Ну, сказка, да и только.

Однако каково же было мое удивление, когда через несколько дней, пришедший в себя и получивший возможность говорить Комлев, тоже подтвердил эту версию.

Мы прекрасно понимали, что это все бред, но…

Тем более, что и поступившая оперативная информация говорила совсем о другом.

Действительно, Киреев, недавно освободившийся из мест лишения свободы, зашел в ресторан, где как раз отдыхала компания, в которой и был Комлев. Поскольку те, как всегда, искали развлечений, Комлев подсел к столику Киреева и стал искать повод для ссоры. Однако тот вел себя спокойно, на провокацию не поддавался, и тогда Комлев, переступив грань, высказал оскорбления, не принятые в той среде, в которой долгие годы находился Киреев. Тот, не мудрствуя лукаво, взяв нож, ударил обидчика в живот.

Все банально и просто…

Ну, а дальше все еще проще. Оказалось, что Киреев, уже к тому времени, был авторитетным человеком, и потому в дело включилась уголовная «братия».

Кто придумал эту версию, мы, конечно, не установили, так же как и то, каким образом ее довели до Киреева.

Впрочем, передать информацию в КПЗ для этих людей всегда почему — то труда не составляло. А в то время, когда ежесуточно в помещении КПЗ содержалось по 35 — 40 человек, наверное, и тем более.

Ну, а Комлева в больнице навестили соответствующие ребята, которые объяснили ему далеко не радужную дальнейшую перспективу и продиктовали показания, которые он должен дать.

Как бы ни казалась глупа и наивна выдвинутая ими версия, тем не менее, состоявшийся вскоре суд вынес приговор Кирееву за «неосторожное причинение тяжких телесных повреждений и назначил ему небольшой срок лишения свободы, (по — моему 1,5 года), вместо положенных бы ему лет 7—8.

Киреева это вполне устроило, и он спокойно уехал в «дом родной».

Ну, а нас, в принципе устроило то, что преступление было раскрыто…

«Добрые» люди

Этот случай по милицейским меркам рядовой, но он почему — то остался у меня в памяти. Впрочем, как, наверное, и все, что происходило за долгие годы службы.

Был теплый летний день начала 80-х лет, я возвращался с работы в прекрасном настроении. Да и как могло быть иначе. Я полон сил, молод, впереди еще столько всего. Именно в таком возрасте жизнь, должно быть, и кажется в ярком свете.

Я проходил мимо одного из магазинов и вдруг, меня как будто кольнуло в бок. Возле магазина я увидел Геннадия Малова, который уже на протяжении нескольких недель находился в розыске за совершение целой серии краж.

Малова я знал хорошо и поэтому не ошибался. В ту пору ему было примерно около 40 лет. Он и ранее был «не в ладах» с законом, неоднократно отбывал наказание в местах лишения свободы. Причем осуждался он в основном за кражи, был достаточно спокойным и уравновешенным и потому каких — либо сюрпризов от него ожидать, по моему мнению, не приходилось.

Я подошел к находящемуся рядом телефону — автомату и решил позвонить, чтобы прислали автомобиль для задержания и доставления Малова в отдел.

Однако не успел набрать номер, как увидел, что Малов резко свернул за угол, в сторону расположенного рядом многоквартирного дома.

Объяснялось все очень просто. Видимо, не только я увидел и узнал Малова, а и он меня тоже. Все просто, город маленький, и потому не только мы знали о людях из криминального мира, но и они нас тоже знали прекрасно. Встреча со мной не входила в планы Малова, а увидев, что я зашел в телефонную будку, он сразу же все понял.

Ну а кому же хочется в тюрьму, даже если она, по сути, является почти «домом родным».

Я, бросив трубку аппарата, пошел за Маловым и увидел его уже двигающегося двором дома.

Поскольку времени было где — то между 17 и 18 часами, людей во дворе было много. Тут были и женщины, сидевшие на лавочках у подъезда, и молодые мамаши, прогуливающиеся с колясками, и мужики, азартно стучащие костяшками домино за столом посреди двора.

Я быстрым шагом догнал Малова, придержал его за руку и, хотя он меня и прекрасно знал, представился ему и предложил следовать за мной.

И тут произошло неожиданное. Малов резко вырвал у меня руку и, оттолкнув, попытался бежать. Я успел схватить его за руку, завернул ее ему за спину, и, другой рукой придерживая за ворот пиджака, намеревался каким — то образом доставить к телефонной будке.

Но обычно спокойный Малов пытался вырваться, крутился и был просто разъярен.

А дальше произошло еще интереснее. Поняв, что вырваться так просто ему не удастся, а люди, находящиеся во дворе, с интересом наблюдали за нами, ничего не понимая, Малов вдруг громко закричал:

— Да что же это делается. Отпусти гад, что я тебе сделал. Чего ты мне руки крутишь. Люди, посмотрите, что делает, я ему ничего не должен, а он меня куда — то тащит.

Народ у нас всегда был и есть добрый. Вокруг нас буквально образовалась толпа. Даже мужики побросали домино и подошли к нам. А Малов продолжал «устраивать концерт» в том же духе.

Буквально через минуту уже послышались голоса:

— Чего пристал к человеку. Чего ты ему руки крутишь. Отпусти его немедленно.

И даже советы вот такого рода:

— Мужики, чего вы смотрите. Оторвите его от человека — то.

Я вынужден был, обратившись к людям, объяснить, что я сотрудник милиции, а задержанный мной человек является преступником, и мне необходимо доставить его в милицию.

Однако и после этого Малов продолжал взывать к толпе, упрашивая о помощи и, заявляя, что я вру, а «добрые» люди требовали, чтобы я отпустил его.

Ситуация была достаточно интересная, и я, честно говоря, даже не знал как выйти из нее.

И тут вдруг пожилая женщина сказала:

— Чего вы расшумелись. Может человек — то и правду говорит.

И на мое счастье, я увидел, что возле угла соседнего дома остановилась машина медицинского вытрезвителя (была тогда еще такая организация).

Я, обратившись к этой женщине, попросил ее дойти до машины и сообщить о случившемся работникам милиции, находящимся в ней.

Она, молча повернулась, пошла к машине и, буквально через пару минут,, я увидел, что к нам бегут сотрудники вытрезвителя. Малова поместили в машину и доставили в отдел, я поехал вместе с ним.

В машине он очень спокойно объяснил мне свое поведение:

— Ты не обижайся, Матюшин. Посмотри, погода какая, лето. Так не хотелось в такое время в тюрьму. Осенью бы я и сам пришел.

Лукавил, конечно. Прийти бы он, не пришел никогда, но…

А вот женщину, так умно поступившую и практически помогшую мне я, к сожалению, не запомнил, хотя и не забыл.

Вот такой разной порой бывает доброта…

Иголка в стоге сена

Подросток был доставлен в больницу с ножевым ранением, не смертельным, но достаточно серьезным.

Из его сбивчивого рассказа мы только поняли, что когда они с группой друзей проводили время возле одного из молодежных общежитий, к ним подошла тоже компания неизвестных подростков примерно такого же возраста. Подошедшие сразу стали вести себя агрессивно, провоцировали конфликт. Они, не желая вступать в драку, решили уйти, но один из вновь подошедших, судя по всему лидер компании, ударил его ножом.

Подросток не мог описать нападавшего даже примерно, настолько был испуган и растерян. Единственное, что он запомнил — это рисунок красителем белого цвета в виде оскаленной морды тигра на спине куртки.

Было возбуждено уголовное дело по факту причинения телесных повреждений и особо злостного хулиганства. Преступление достаточно серьезное, связанное с применением оружия и требовало, как можно быстрейшего раскрытия.

Вот такое задание мы и получили с Володей Чаевым. Ни много ни мал, — в сорока тысячном городе найти подростка по морде тигра нарисованной на спине.

Надо сказать, что в конце 70-х годов, а это было как раз в тот период, была именно такая мода. Молодежь сплошь и рядом, по трафаретам, рисовала на куртках, телогрейках изображения львов, тигров, рысей и прочих представителей животного мира. Так что в принципе в успех нашего предприятия вряд ли верил кто — либо из коллег.

Надо сказать, что мы пошли по простому и давно известному пути. Мы стали банально обходить подростков, известных нам в силу различных обстоятельств и, проверяя их куртки, заодно исподволь выяснять, — кто еще имеет одежду с подобными рисунками, кто помогает наносить изображения, где берут трафареты и тому подобное. Кроме того попутно устанавливали, какие компании проводят время возле общежитий и, конкретно, у того, где произошло преступление.

Сколько за это время перед нами промелькнуло «хищников», сейчас даже уже и не вспомнишь. Однако время шло, вернее даже летело, а мы не продвинулись ни на шаг. К тому времени наши попытки найти «иголку в стоге сена» длились уже недели две.

И вдруг… Мы, закончив работу с подростками одного из микрорайонов города, перешли в другой. И тут, в ходе беседы с одним из «трудных» ребят, тот сказал нам, что последнее время особо дерзко ведет себя компания подростков, проживающих на одной из улиц района. Они ведет себя нагло: хамят, провоцируют драки и чувствуют себя «королями» района. Кроме того, по словам парня, у их лидера на спине куртке белым красителем нанесена оскаленная морда тигра.

Но и это еще не все. Опрашиваемый вспомнил, что на днях был разговор о конфликте этой группы с другой компанией подростков и данный конфликт был у общежития.

Мы сразу же интуитивно почувствовали, что попали, как говорится, именно в цвет.

Найти эту компанию на улице, указанной нам, и установить ее лидера труда, естественно, не составило. Им оказался Невкин, ранее уже попадавший в наше поле зрения.

Он был доставлен в отдел, и, причем как раз в куртке с нарисованной на спине мордой тигра.

Разговор начался издалека и касался всего понемногу. Подросток изначально вел себя вызывающе и развязно, потому и разговаривать с ним было нелегко. Когда же речь зашла о происшествии, виновность свою он категорически отрицал.

Он был передан для дальнейшей работы следователю К. Б. Тихову, и хотя продолжал вести себя также, где уж было мальчишке тягаться с таким «зубром», каким был Константин Борисович.

Не удивительно, что к концу дня он уже начал давать признательные показания.

Да и потерпевший, к слову сказать, уже оправившийся от первого шока, все же вспомнил и во время проведения опознания твердо указал на него, как на человека, ударившего его ножом.

В дальнейшем, по результатам рассмотрения дела, несмотря на 16- летний возраст Невкин, с учетом дерзости и тяжести преступления, был осужден к лишению свободы.

Это была первая судимость человека, ставшего в дальнейшем одним из известных лиц в преступной иерархии нашего города.

Ну, а мы с Владимиром Борисовичем лишний раз убедились в правильности, на собственной шкуре, поговорки: «Терпенье и труд все перетрут»…

Гвозди бы делать из этих людей…

Наверное, Н. Тихонов в своей знаменитой балладе был прав сотни раз, хотя явно писал и не для этого случая.

Л. Махов был доставлен в больницу летним утром с проникающим ножевым ранением брюшной полости. По крайней мере, так это звучало на официальном языке протокола. И именно так на оперативном совещании, на котором озвучивалась сводка происшествий за прошедшие сутки, дежурный по отделу доложил о случившемся.

Подобного рода преступления всегда относились к категории тяжких, поскольку ранения такого характера причиняли тяжкий вред для здоровья потерпевшего. Именно поэтому раскрытию подобного рода преступлений, всегда придавалось особое значение.

С чего начинать в таком случае- всегда вопрос. Но самое простое и правильное- начинать с опроса потерпевшего.

Л. Махов был известен нам хорошо. Это был конец 70-х лет, и к тому времени ему уже было лет около 50. Причем большинство из своих отпущенных господом лет, он провел в местах не столь отдаленных, поэтому рассчитывать на то, что он сразу расскажет нам о происшедшем, не приходилось.

Как бы то ни было, но мне и моему извечному напарнику Володе Чаеву,

(да простит он меня сейчас за такую вольность), буквально сразу же, после поступления указанного сообщения, было поручено выяснить обстоятельства происшедшего. С этой целью мы и направились в больницу, где намеревались поговорить с Маховым и постараться узнать у него хоть что — нибудь. Мы рассчитывали, что пока еще ему не сделали операцию, успеем переговорить с ним.

И, именно с этой целью мы и появились в хирургическом отделении больницы.

Мы, возможно, думали увидеть Махова в тяжелом состоянии, а возможно и при смерти, однако то, что нас ожидало, если и не повергло нас в шок, то удивило, безусловно.

Дежурная медицинская сестра приемного покоя больницы пояснила нам, что Махов был доставлен бригадой «скорой помощи» от ресторана. Однако после доставления, он, вместо благодарности, обругал весь персонал, после чего, не дожидаясь какой — либо помощи, из больницы ушел. Причем, со слов дежурных медиков, ранение у него было очень серьезным, и они опасались за его жизнь.

Честно говоря, о жизни Махова мы беспокоились меньше всего, а вот выяснить обстоятельства происшедшего было необходимо, ибо перспектива нераскрытого тяжкого преступления никого не прельщала.

Именно поэтому перед нами стояла весьма четкая и определенная задача: найти Махова, так как начинать плясать, как говорится, можно было только «от печки».

Мы вышли из больницы, и пошли в сторону центра города, еще в принципе не думая, где мы можем найти этого «пострадавшего».

Проходя мимо пивного павильона, расположенного в то время в городском парке, в районе стадиона, мы решили, на всякий случай, зайти в него, чтобы просто проверить обстановку.

Какого же было наше удивление, когда, войдя, мы увидели Махова. Тот, зажав рукой живот, спокойно поглощал из кружки пиво и, судя по его, хотя и довольно бледному лицу, этот процесс доставлял ему поистине огромное удовольствие.

Надо сказать, что на наше предложение проследовать с нами в отдел, он отреагировал довольно спокойно. Мы, вызвав машину, привезли его в милицию, где буквально сразу он пояснил, что ранение причинил себе по неосторожности, при падении. Собственно чего — то подобного мы и ожидали.

Все же, вызвав работников медицинской службы, мы передали Махова им, предоставив решать его судьбу в дальнейшем. Кстати сказать, именно в этот раз все для него, в плане здоровья, обошлось благополучно.

Мы же довольствовались тем, что у нас не появилось лишнего нераскрытого преступления и удивлялись крепости русского человеческого организма…

Кошки — мышки

Младший инспектор уголовного розыска. Наверное, нынешнее поколение оперативных работников и не знает о такой должности. Но, тем не менее, она существовала в 60 — 80 — х годах прошлого, теперь уже, столетия.

Именно такие должности и занимали мы с моим извечным напарником и товарищем В. Чаевым.

Само понятие «младший» уже, наверное, разъясняет смысл этой должности. Мы считались как бы помощниками более опытных товарищей, на нас лежала рутинная работа. Кроме того мы были некоей мобильной группой и использовались для задержания кого — либо, постоянно участвовали в проведении засад, рейдов и различных тому подобных мероприятий.

Но была на нас возложена официально и еще одна специфическая задача: мы считались группой по борьбе с карманными ворами, «щипачами», как их обычно называли.

Надо сказать, что в то время этот вид преступного промысла в нашем городе, если и не процветал, то был все же хорошо известен. Большинство карманных воров состояли на учете, мы их знали, но эта «армия», безусловно, пополнялась и неизвестными нам лицами.

В один из летних дней конца 70 — х мы с В. Чаевым, с утра, после проведения оперативного совещания, направились в город, или, как мы называли, ушли «в свободный поиск».

Пройдя по центру, посмотрев обстановку, мы продолжали движение, как вдруг на автобусной остановке увидели Н. Пенкина

Он то, как раз и был из плеяды карманных воров и хорошо был нам известен. Ранее уже неоднократно отбывал наказание за совершение как раз краж.

Мы вполне логично решили, что Пенкин вышел «на охоту», и вот тут в нас взыграл азарт.

Мы уже представляли, как задерживаем его «на кармане» и гордые доставляем в отдел.

Смешавшись с толпой на остановке, (а людей было много), мы сели в автобус, куда также вошел и Пенкин. Мы умудрились пробраться к нему поближе и смотрели во все глаза, ожидая, когда он начнет «работать».

Однако Пенкин, проехав две или три остановки, из автобуса вышел и остался на остановке. Мы, незаметно для него, сделали то же и встали на другой стороне остановки.

Вскоре Пенкин сел в подъехавший автобус другого маршрута, аналогичным образом поступили и мы.

Нас уже охватил азарт, и мы были уверены, что рано или поздно, но он совершит задуманное и вот тут мы будем начеку.

Однако Пенкин вновь совершил то же самое. То есть вышел из автобуса через 2 — 3 остановки, но на этот раз перешел на остановку встречного направления. Мы, естественно, незаметно проделали те же действия.

В душе мы уже недоумевали: «К чему ему такая шифровка, уж больно что — то он осторожен».

Пенкин проделывал этот «трюк» еще несколько раз, чем полностью обескуражил нас.

Наконец, в очередной раз, выйдя из автобуса, он не стал садиться в другой, а пошел по одной из центральных улиц. Мы незаметно следовали за ним, полагая, что возможно он надумал совершить кражу где — то в другом месте, например, в магазине.

В какой — то момент Пенкин зашел за угол одного из многоквартирных домов. Мы немного ускорили шаг, но когда вышли из за угла этого же дома, его нигде не было.

Мы стали растерянно оглядываться по сторонам и вдруг услышали легкое покашливание. Обернувшись, мы увидели Пенкина, который сидел на лавочке, укрытой в кустах расположенного рядом сквера и с легкой усмешкой смотрел на нас.

Вот только тут до нас и дошла суть всего происшедшего. Мы поняли, что опытный вор «срисовал» нас быстрее, чем мы его, и решил таким образом поиздеваться немного. Все наши потуги провести «слежку», были для него не более чем игрой в кубики для пятилетнего ребенка.

Так что в роли «мышки» на этот раз, как раз наоборот, оказались мы с Володей.

Вот и пришлось теперь уже не солоно хлебавши возвращаться в отдел.

Вот только о своей «операции» мы никому не рассказали…

Не было бы счастья…

Рабочий день уже подходил к концу. Стояла теплая летняя погода конца 70-х.

Мысленно мы уже были дома, мечтали об ужине, отдыхе в кругу семьи. Лично я любил перед сном окунуться в расположенном неподалеку пруду. Так что планы были самые радужные.

Но.… Как говорят, человек предполагает, а господь располагает. Так произошло и на этот раз.

Из дежурной части поступило сообщение о доставлении в больницу от ресторана с ножевыми ранениями сразу двух человек. Причем, если у одного ранение было в область плеча и угроз для жизни не представляло, то у другого ранение было в шею, точнее в горло и представляло опасность для жизни.

Когда мы приехали в больницу, чтобы переговорить с ранеными и узнать подробности случившегося, то сразу поняли, что нашим надеждам не суждено сбыться.

Раненым в плечо оказался ранее неоднократно судимый Новиков.

С раненым в горло разговаривать было нельзя, так как ему шла операция, но и без этого результат был очевиден. Этим раненым оказался также ранее неоднократно судимый Перов.

Сразу же возникла версия о каких — то «криминальных» разборках. Об оказании нам «помощи» со стороны этих двух «достойных» лиц, естественно речи идти и не могло.

У нас еще теплилась мысль, что они порезали в ходе ссоры друг друга, и поэтому разобраться в этой ситуации труда не составит.

Однако и эта наша версия рухнула, как карточный домик. Оказалось, что все это произошло на глазах бригады «скорой помощи», и они видели, как ударивший убежал в сторону частных домов.

Мы сразу же всей группой проследовали в ресторан. Однако и официанты света нам пролили немного. Они лишь пояснили, что трое молодых людей сидели за столиком, громко разговаривали, потом поссорились, и все вместе вышли на улицу. Более с их слов им ничего не известно. Никого из этой троицы они не знали и смогли лишь только описать их внешность.

Вечер на этом и закончился, а уже с утра мы вновь начали анализировать ситуацию. Преступление было серьезным и требовало быстрейшего раскрытия.

Все — таки самой перспективной казалась версия о каких — то «разборках». Уж больно смело и дерзко был применен нож для разрешения конфликта.

Правда, справедливости ради, надо сказать, что уже через несколько дней была получена информация о причастности к этому преступлению ранее судимого Теплова.

Однако задержать Теплова для выяснения этого факта не удалось, поскольку дома он не появлялся, да и более каких — либо доказательств у нас не было.

И тут еще, буквально через 2 — 3 дня, мы получаем сообщение от оперативных работников одной из исправительных колоний области. К сообщению было приколото письмо, адресованное одному из заключенных его братом, тоже, хотя и молодым, но уже имеющим отношение к криминалитету.

В том письме, кроме, естественно, приветствий и различных пожеланий, содержалось следующее:

— Тут у нас, брат, такие дела. В «кабаке», в ходе разбора Теплов порезал Новикова и Перова (правда, вместо фамилий он указал прозвища, но сути это не меняло). Перов еле выжил, прямо в горло угодил.

О такой удаче можно было мечтать. Наивный молодой человек, видимо, не предполагал, что поступающая в колонии почта контролируется, а связь с коллегами из мест лишения свободы была тогда поставлена отлично.

Все — таки усилия даром не прошли и Теплов, в конце концов, был задержан.

Надо сказать, что на удивление он практически сразу же рассказал о случившемся. И версия его выглядела весьма убедительно и правдоподобно.

Оказалось, что в тот вечер они втроем сидели в ресторане. В какой — то момент они поссорились, поскольку Новиков и Перов стали обвинять Теплова в нарушении каких — то «воровских» правил. Ссора переходила нормы просто ссоры, и они вышли на улицу.

Возле ресторана Новиков и Перов стали наносить побои Теплову и тот, опасаясь дальнейшей расправы, убежал.

Однако злость переполняла его. Поскольку проживал он рядом с рестораном, Теплов забежал домой, взял нож и вернулся. Новиков и Перов сидели на лавочке у ресторана, когда он подбежал к ним. Новиков успел среагировать и немного увернулся, потому и получил удар в плечо. А вот Перов опасность заметил поздно, потому и получил удар прямо в горло. После этого Теплов убежал.

Однако напротив ресторана как раз стояла приехавшая по вызову в один из многоквартирных домов, расположенных рядом, автомашина «скорой помощи», бригада которой и была свидетелями происшедшего.

Работники медицинской службы не растерялись, оказав экстренную помощь Перову, они доставили его и Новикова в приемный покой больницы.

Надо сказать, что именно эти слаженные действия, может быть, и спасли жизнь Перова.

Вот уж воистину не было бы счастья, да несчастье помогло…

Черная кошка в темной комнате…

Молодой человек был доставлен в больницу с тяжелым проникающим ножевым ранением от одного из магазинов. Было это в один из теплых летних дней конца 70 — х лет.

Выехавшая к магазину группа свидетелей не нашла. С молодым человеком, по причине тяжелого ранения, говорить было нельзя и оставалось только уповать, чтобы он не скончался, а что — либо пояснил о происшедшем в тот день.

Врачам удалось спасти его жизнь. Через несколько дней он пришел в себя, но, когда оперативники пришли к нему, их ждало разочарование.