Бесплатный фрагмент - Поэт фотографии

Фотохудожник Владимир Белковский

Книга к 90-летию челябинского фотомастера

Так получилось, что радиоинженер по образованию и основной своей работе в ПО «Полет», Владимир Белковский стал фотомастером, оказавшем в 60—90 годы прошлого века заметное влияние на многих фотографов Челябинска и Урала, Он был бессменным художественным руководителем Челябинского фотоклуба, благодаря которому Челябинск называли одной из фотографических столиц Советского Союза.

Фотомастер был участником около 200 фотовыставок и конкурсов во многих странах и, конечно же, всех фотоэкспозиций, проводившихся в родном Челябинске, автором экспозиций которых он был на протяжении многих лет.

ххх

Как-то журналист Ирина Моргулес назвала заметки о фотографе Владимире Белковском «Философ фотографии».

Наверное, тем самым автор хотела подчеркнуть: в «остановленных мгновениях» можно встретить серьезные обобщения о жизни, времени и людях, что свойственно философам.

Отца считали коллеги по челябинскому фотоклубу теоретиком фотографии, не случайно много лет он был художественным руководителем этого знаменитого творческого коллектива, известного далеко за пределами Урала.

В книге, что перед вами, будет немало заметок отца о фотографии и о фотографах. Но назвать книгу решил все же: поэт фотографии.

Уверен, что по мотивам главных снимков Владимира Белковского легко можно написать стихи. Не случайно не раз его фотографии в фотокнигах сопровождались стихами известных поэтов. С особым интересом и желанием отец работал над книгами стихов челябинского поэта Александра Куницына «Яблоко Ньютона» и «О любви», где вместо привычных иллюстраций были фотографии.

Много творческих сил и времени заняла у отца работа над фотокнигой об озере Кисегач. Должен был получиться поэтический рассказ в фотографиях об известном уральском озере.

К сожалению, эта фотокнига не вышла.

Отец любил стихи, любил встречаться и общаться с художниками и поэтами. Остались его фотопортреты певца Магнитки Бориса Ручьева, одного из ярких поэтов-шестидесятников Евгения Евтушенко.

Сам он, его лучшие снимки, стали и остаются отражением того времени, которое вошло в историю нашей страны, как «лирическое» десятилетие.

ххх

Владимир Белковский был радиоинженером, в фотографии — фотолюбителем. Но именно в фотографии оставил о себе память.

От фотомастера остается десять-двадцать снимков, говорил Владимир Белковский, и это хорошо, если столько его работ интересны и живут через десять-двадцать лет после их создания.

16 мая 2023 года челябинский фотомастер отметил бы свое 90-летие. Его не стало 21 ноября 1996 года.

Снимки Владимира Белковского живут и вспоминаются до сих пор. О тех из них, которые сам мастер считал своими главными работами, расскажет эта книга.

ххх

Владимир Васильевич Белковский родился 16 мая 1933 года в Белоруссии в Гомельской области. В начале Великой Отечественной войны семье удалось выехать с линии фронта на Урал, поселились в Златоусте, где Володя закончил школу и уехал в Свердловск учиться на радиофак УПИ.

После окончания института стал работать в Челябинске на радиозаводе и в НИИ измерительной техники. Увлекся по-настоящему фотографией, став активным участником, созданного в 1959 году при газете «Челябинский рабочий» городского фотоклуба. Вскоре стал постоянным художественным руководителем этого творческого коллектива.

Незаконченные фотомемуары

С чего начиналась фотографическая слава Челябинска

Эти воспоминания и заметки Владимира Белковского напоминают о том, как все начиналось, как появилось в культурно-общественной жизни Челябинска явление, на двадцать лет составляющее славу и гордость челябинцев, наряду с вокально-инструментальным ансамблем «Ариэль» и хоккейной командой «Трактор».

Кстати будет сказать, что Челябинский городской фотоклуб появился при редакции областной газеты «Челябинский рабочий» и был удостоен почетного звания — народный коллектив.

Воспоминания ветерана челябинского фотодвижения Владимира Белковского могут быть интересны как историкам искусства, так и «зеленым» фотолюбителям. В них отражены не только судьба конкретного автора, но и начало драматической борьбы советского народа за духовную свободу, выразителями которой в искусстве стали так называемые «шестидесятники».

Эти заметки были написаны отцом в начале 90-х, за несколько лет до ухода из жизни.

«Из искры возгорится пламя…»

В конце 50-х годов, насколько мне известно, в стране было два фотоклуба — во Львове и Ленинграде, при Выборгском районном ДК (оттуда вышли Г. Копосов и О. Макаров, начинавшие как обычные фотолюбители). В 1959 году в Челябинске при местной партийной газете «Челябинский рабочий» был создан фотоклуб, ныне один из клубов-ветеранов. Там встретились несколько молодых энтузиастов: Евгений Ткаченко, ставший позже корреспондентом ТАСС по области, покойный уже Юрий Теуш и другие. Пожалуй, из числа действующих ветеранов я остался один.

Очень способствовал фотографическому движению журнал (впервые появившийся в нашей подписке в 1959 г.) «Ревю Фотография». Тогда назывался он «Фотография-59». Это был ежеквартальник под редакцией Вацлава Йиру, издававшийся в Праге на чешском и русском языках. Цена его была 2 руб. 40 коп. по нынешним ценам, т.е. 60 коп. за номер.

Пришел первый журнал, он был огромного размера, больше, чем сейчас. Это было просто потрясение!

Я думаю, что развитию советской фотографии в 60-е годы во многом способствовало появление этого журнала. В Чехословакии он выходил уже с 1957 г., вначале на чешском языке.

Что можно сказать о Вацлаве Йиру, первом редакторе «РФ»? Родился он в 1910 г., стал фотографом в 30-х, публиковался, уже встретился с такими личностями, как Судек, Гайек. Во время фашистской оккупации был в концлагере.

Йиру оказался и непревзойденным редактором, настоящим композитором, потому что создал уникальный журнал. «РФ» выходит и сейчас, но то прежнее качество журнала было превосходное.

Йиру был очень демократичен, для него не существовало никаких имен, все были равны перед фотографией.

Однажды, в 1962 или 1963 г., я послал ему несколько фотографий и буквально через месяц получил ответ: «Мы отобрали для нашего архива столько-то фотографий, остальные возвращаем. С сердечным приветом, Вацлав Йиру».

Через полгода были опубликованы два снимка, да еще фрагмент моего письма.

Кроме того, у него было великолепное чутье на снимок, а ведь в те годы ежемесячно в журнал приходило до 500 пакетов, в штате же было только трое. Это, кроме Йиру, переводчица на русский Тамара Шевченко и ответственный секретарь Йозеф Новак.

Журнал, распространявшийся по всему миру, эти люди делали буквально на чердаке.

Моя любовь к «РФ» в какой-то степени выдержала испытание в 1968 г., когда августовские события спутали все в этой стране и усложнили фотографические дела в целом.

К примеру, почти невозможно было посылать работы на выставки, даже из Москвы. Был поставлен какой-то заслон и перед «РФ». Надо учесть, что журнал «Советское фото» (хотя его редактор Бугаева ездила в Прагу, гостила у Вацлава Йиру) был к тому же конкурентом «РФ».

В какие-то годы чешское издание распространялось в СССР большим тиражем, чем «СФ» — порядка 70—80 тысяч. Я не получил третьего номера «РФ» за 1969 г. Прождал месяц, два, три. Получил от Йиру письмо с вопросом: «Получили ли Вы журнал?»

Через некоторое время он выслал мне недостающий номер, известил об этом в письме, но я опять ничего не получил.

Лишь в 1972 г., будучи в Праге, я получил этот журнал: Вацлав Йиру снял его со своей полки и сказал, что это последний экземпляр от всего тиража на русском языке.

Остальные десятки тысяч журналов были отосланы в Союз, но о судьбе их можно только догадываться… То ли изрезали на макулатуру, то ли сожгли. Жаль, конечно.

Эти журналы достаточно редки теперь, я не встречал никого, кто бы имел его на русском языке. А владельца журнала на английском языке я знаю лишь одного.

На обложке и на вкладках журнала были снимки, сделанные американцами на Луне. Были там несколько фотографий, связанных с волнениями, под названием «Молодежь-68» и, пожалуй, больше ничего.

Была и обнаженная натура, беседа с натурщицей Мирослава Стибора: как она к этому относится и т. д.

Особой политики в журнале не было, но сочетание материалов, видимо, было какое-то… неудобное. Кстати, никакой компенсации подписчики не получили.

Что я еще сделал после августа 1968 г.? Написал Вацлаву Йиру письмо, продолжал посылать фотографии. Он ответил, что в это время им очень важна поддержка и т. д.

Это письмо у меня хранится до сих пор. Дальше он постепенно начал отстраняться от журнала, но очень хорошо, что какое-то время редактором была известная Даниэла Мразкова (теперь она руководит журналом «Ческословенска фотография»).

Когда я в 1972 г. встретился в Праге с В. Йиру, то он чувствовал, что его дни как редактора уже сочтены, поскольку вся пресса была под контролем партии. Он занялся организацией выставок как председатель Союза чешских фотографов. В частности, организовал несколько выставок авторов-женщин.

Йиру умер в 1980 г., накануне своего 70-летия. Его вклад в фотографию, конечно, огромен.

Мы не сдавались

30—35 лет назад оптимизм был всеобщим. Поскольку недавно закончилась война и жизнь казалась прекрасной.

Но были и сложности из-за полной идеологической монополии. Тот же Гунар Бинде, который начинал в 1963—1964 гг., как и остальные рижане, долгое время не мог выставлять акты.

Как ни странно, приезжая в Челябинск, они удивлялись, что уже в конце 60-х годов на наших отчетах и персональных выставках появлялся жанр акта. Мы, конечно, дозировали самоцензурой их количество.

А Бинде провел свою выставку, где было достаточно актов, лишь в конце 70-х годов, в Риге.

Трагедия была в том, что ряд снимков, в том числе и мои актовые фотографии, публиковались в «РФ» в 1964 г., но в советской печати это было невозможно. Известен случай, когда «Журналист» представил творческий портрет Бинде и поместил маленький снимок акта «Девушка у окна», весьма скромный и идеально чистый снимок, но и этим поводом воспользовались, чтобы убрать редактора.

В начале 70-х годов в Вильнюсе мне довелось встретиться с Виталием Бутыриным. Там тоже было очень сложно, и он не мог устроить свою выставку, хотя уже получил много наград. Человек был просто на грани. Т.е. в те годы авторы, идущие своим путем и не вписывающиеся в официальную идеологию, как Бинде или Бутырин, находились в очень трудном положении.

А мы, возможно, от того, что были при газете и связаны с обкомом партии, просто учитывали конъюнктуру, делали безукоризненные с этой точки зрения выставки.

Ведь перед открытием каждую выставку надо было показать комиссии, куда входила цензура из обл- или горлита. Проверялась прежде всего, конечно, высокая точка съемки или что-то подозрительное в смысле секретов или нестандартных ситуаций.

Немыслимо было показать трагедию, катастрофу, пожары и, тем более, опубликовать такой снимок. Даже лежащего пьяного — боже упаси: считалось, что только в Америке безработный может так лежать.

В общем, авторам, имеющим свой стиль, было нелегко. Но нет худа без добра: шло сопротивление, накопление материала.

Журнал «СФ» был единственным фотографическим, и публикации в нем тщательно сортировались. Но при этом, в те годы, журнал был демократичнее. Работники редакции обязательно выезжали на крупные межклубные вернисажи, _ например, в Ленинград, Севастополь. Потом появлялись достаточно большие материалы, где представлялось слово организаторам, авторам. Словом, редакция работала.

«Фотографируйте свое чадо со всех сторон»

Такой совет давал фотохудожник Владимир Белковский

Как-то, накануне 21 ноября, когда должно было исполниться 25 лет, как не стало моего отца, вспомнил тот страшный день.

Вечером отцу стало плохо, стал задыхаться, была очень сильная одышка. Я побежал в аптеку. Вызвали скорую. Бригада скорой помощи вызвала реанимацию. Но спасти отца им не удалось.

Видимо, почувствовав приближение смерти, за два часа до этого, папа мне сказал: «Я сегодня умру».

Отцу было 63 года. Хоронить его пришли многие из городского фотоклуба, где отец много лет был художественным руководителем. После похорон мне передали пленку и видеозапись, запечатлевшие прощание с отцом.

Никогда не печатал снимки с той пленки, не смотрел видеозапись с похорон.

Хочется вспоминать другое. Хочется видеть и показывать людям снимки отца. В них — радость жизни, спокойствие и теплота, которые были и остались — сквозь годы — в его снимках.

В тот день, с которого начинаю эти заметки, накануне печальной даты, взял с полки несколько номеров журнала «Фотография» — издавался он в Чехословакии и был «настольной книгой» фотографов того времени, в конце шестидесятых годов.

В этих номерах были публикации снимков отца. А в одной — разворот, посвященный челябинскому фотолюбителю.

В нем он рассказал, что повлияло на увлечение фотографией. Это — занятия рисованием в школьные годы. Это — начало издания на русском языке издания «Фотография-59». Это — основание в Челябинске фотоклуба. И — женитьба, а потом рождение двух сыновей.

«Три члена семьи и стали моими первыми фотообъектами, — написал тогда Владимир Белковский. — К моему большому удивлению, эти семейные снимки были опубликованы в прессе, экспонировались на выставках и даже были удостоены премиями».

Спустя много лет, фотожурналист, председатель Челябинского фотоклуба Евгений Ткаченко заметит, что творчество Владимира Белковского показало: чтобы сделать яркую фотографию и получить за нее награду не всегда нужно оказаться в «гуще событий» или в каком-то экзотическом месте.

Часто Владимир Белковский снимал своих детей и их друзей по двору. Так появились снимки «Космонавт №…», «Первая высота» и «С мамой не страшно».

В той же публикации чешского журнала за 1969 год челябинский фотохудожник советовал, делясь своим опытом: «Если хотите, чтобы снимок Вашего ребенка понравился другим и был опубликован или показан на выставке — фотографируйте свое чадо со всех сторон, даже и сзади. Не стесняйтесь делать постановочные кадры. Ведь дети — хорошие актеры».

Снимки отца есть в семейных альбомах тех, с кем мы росли в одном дворе. Знаю, что они берегутся, как семейная реликвия и передаются уже следующему поколению семьи.

Так стало и в семье Николаевых, давно живущей в Москве. Любовь Николаева и ее первая дочь Марина стали героями фотографии «Уральская мадонна». Этому снимку уже полвека, а его до сих пор можно встретить в книгах и публикациях, посвященных теме материнства.

Отец считал, что от хорошего фотографа может остаться — через двадцать лет — 10 или 15 снимков.

Время показало, что живут многие работы Владимира Белковского. Живут, как образы своего времени, некоторые — как символы, напоминающие о шестидесятых годах, которое многие считают «лирическим» десятилетием в истории нашей страны.

Оставить для потомков образ времени

Повод вспомнить друзей своего детства

Как-то накануне Дня защиты детей зашел во двор своего детства. Бываю здесь редко. Зашел специально — после того, как дома перебирал фотографии отца.

Сделаны все они были в этом дворе, когда я еще не держал в руках фотокамеру, зато вместе со своими друзьями по двору, соседскими мальчишками и девчонками мы становились героями этих фотографий. Они много публиковались в газетах и журналах, выставлялись в Челябинске и других городах и странах.

Двор стал меньше. Во всяком случае, в моем восприятии. Чтобы от первого подъезда до последнего дойти, нужна всего одна минута.

Минута и — столько мгновений всплывает в памяти на этом пути.

То время хорошо описано в «Денискиных рассказах» Виктором Драгунским. То время хорошо передано на снимках челябинского фотографа Владимира Белковского.

Как-то отец заметил, что фотограф должен суметь в моменте жизни увидеть и оставить для потомков образ времени.

Думаю, что такой образ времени моего поколения оставил в своих работах мой отец. Спустя годы, это ощущение только усиливается.

Мне хочется сделать — пусть на час — выставку из этих работ в «стенах» двора детства. Сколько новых моментов, сколько эмоций это может дать его прошлым и настоящим обитателям. Только собрать друзей моего детства не просто — брат Игорь живет в Москве, Саша Смирнов — в Иваново. Володя Кокшаров, Леня Рублев — где они сейчас?

Может быть, все же соберусь и сделаю такой вернисаж из детских снимков.

А пока — несколько мгновений из конца 60-х, лирического десятилетия, как его часто называют.

А еще отыскал в стене дома кирпич, сохранивший рисунок брата, когда ему было четырнадцать. Дожди и ветра, жара и морозы сделали свое дело, но все же от него след остался на стене.

Как и в этих снимках — след в душе, моей и ребят из нашего двора. Ведь — это были не только выставочные фотографии, но и снимки из наших семейных альбомов.

«Космонавт №…»

Челябинский мальчик облетел на почтовой марке планету

Снимок этот не сразу нашел свое название.

Вначале он назывался «Сережка-космонавт».

А потом уже — «Космонавт №…», который «приземлился» на почтовой марке в Германии, которая приклеенной на конверты побывала во многих и многих уголках планеты.

Речь идет о марке, выпущенной в ГДР к 25-летию создания при ООН Фонда помощи детям. «Лицо ребенка», символизирующее детство было взято со знаменитого уже к тому времени снимка челябинского фотомастера Владимира Белковского.

Запечатлен был на нем старший сын фотохудожника Сергей, то есть автор этих строк. Сам я про эту историю вспоминаю с легкой иронией, ведь, собственной заслуги в том, что стал «космонавтом» нет. Впрочем, в семейном архиве хранится «космический талисман» — настоящая почтовая марка с автографом действительно живой легенды отечественной космонавтики Алексея Леонова. Как-то встретились с ним в Музее космонавтики в Москве. Рассказал историю про марку, Алексей Архипович улыбнулся и поставил рядом с маркой историческую надпись «Космонавту №…» от…

А история самой фотографии очень проста: мама привела меня с зимней прогулки. Папа увидел лицо сына и сказал: подождите, не раздевайтесь. И пошел за фотокамерой «Зенит С», которой тогда снимал.

А привлекло его вот что — белый платок под шапкой, как делали тогда, чтобы ветер не поддувал во время прогулок на морозе, напоминал шлемы первых советских космонавтов.

Так снимок, который мог оказаться просто карточкой для семейного альбома, стал символом своего времени, много выставлялся в стране и мире, публиковался в различных изданиях. И вошел в число самых знаменитых работ челябинских фотомастеров.

Кстати, в юном возрасте, как и многие мои сверстники, тоже собирал марки. А «свою» неоднократно получал по почте от взрослых коллекционеров из разных уголков Советского Союза. В конверт они вкладывали «мою» марку, а в письме просили поставить на ней автограф и отправить им обратно. А в виде гонорара присылали марки на разные темы.

Я выполнял их просьбу. А сам стал ее обладателем, когда, наконец, встретил в магазине «Филателия», был раньше такой в Челябинске специализированный магазин.

В конце 2022 года вышла книга «Челябинская область. 50 фактов о культуре», в которой одна из историй посвящена рассказу о фотографии «Космонавт №…» Владимира Белковского и связанной с ней почтовой марке.

«Уральская мадонна»

История знаменитой фотографии и ее героинь

Главным своим снимком фотограф Владимир Белковский считал работу «Мать» или «Уральская мадонна», как окрестили это произведение за рубежом.

Женщина, держащая младенца на руках. Мадонна. Возможно, это один из лучших снимков в мировой фотографии на вечную тему материнства. Не случайно в начале 70-х годов прошлого века за него челябинцу была присуждена одна из самых престижных наград в мире — «Золотая роза».

Снимок этот вошел в золотую коллекцию работ челябинских фотомастеров. Много раз публиковался в разных изданиях и демонстрировался на выставках в стране и за рубежом.

В одном из фотоальбомов об Урале «Мать» оказалась на одном развороте со стихотворением Людмилы Татьяничевой.

Наперекор

Изменчивой молве

Художники

Прославили в веках

Не девушку

С венком на голове

А женщину

С младенцем на руках.

Такие строки в этом стихотворении. И дальше:

Девичья красота

Несовершенна:

В ней нет еще

Душевной глубины.

Родив дитя,

Рождается Мадонна.

В ее чертах — Миры отражены.

Отец никогда не рассказывал историю рождения этой фотографии, а сам я в юности не догадался об этом спросить.

Разгадал «тайну» знаменитой фотографии, обнаружив как-то в семейном архиве снимок, из которого, видимо, и выкристаллизовывалась «Уральская мадонна».

Скажу лишь одно: женщина на нем — в полный рост, и надо было быть истинным художником, чтобы разглядеть в снимке для семейного альбома будущий фотошедевр.

Фотография эта со временем стала своеобразным талисманом. Уже несколько десятилетий она живет и в квартире нашей семьи, и в Москве, в семье Николаевых, прекрасная половина которой и стала «уральской мадонной».

Снимок был сделан полвека назад и до сих пор живет и публикуется. Как-то написал в Москву Сергею Николаеву.

Сергей Николаев в прошлом профессиональный военный. Он был одним из тех, кто оказался в Афганистане с начала там боевых действий, затем был переведен в Москву, где служил в Генштабе вооруженных сил.

Так что семья давно живет в Москве, там выросли дети.
Любовь Николаева, та самая Мадонна с фотографии Владимира Белковского, заслуженный тренер России по художественной гимнастике. Она 29 лет проработала в ЦСКА, затем перешла в частный спортклуб художественной гимнастики.

Марина, тот самый ребенок на руках Мадонны на снимке, работает в сборной России по художественной гимнастике у Ирины Александровны Винер — советского и российского тренера, педагога, доктора педагогических наук, президента Всероссийской федерации художественной гимнастики.

За свою спортивную карьеру Марина стала чемпионкой мира в групповых упражнениях, обладательницей кубка мира по художественной гимнастике, мастером спорта международного класса.

Она — кандидат педагогических наук. Уже в качестве тренера подготовила нескольких призеров чемпионатов России и мира.
Сергей Николаев сообщил, что тоже, хоть и отметил 72 года, продолжает работать.

Вся семья живет в Москве.

«У меня остались хорошие воспоминания о Владимире Васильевиче, о наших съемках, общении и встречах у вас дома», — вспоминала Любовь Николаева.

«Как долго меня ваш папа уговаривал на эти съемки. Наверное, он видел во мне что-то красивое. Я этого тогда не понимала и стеснялась. А он мне говорил: «Если сейчас не сделаем фото, потом будешь жалеть». На самом деле это так.

А первая встреча наша произошла в спортивном зале рядом с площадью Революции, во дворе магазина «Ритм». Я там тренировалась. Там Владимир Васильевич меня и увидел. А у него уже была модель среди нас, гимнасток.

Сначала были съемки с тренировок. Потом произошло мое знакомство с женой Владимира Васильевича, Светланой и показ его прекрасных фотографий у вас в квартире. Атмосфера искусства и интересные беседы меня поражали. Я из простой рабочей семьи и мне это все было ново», — вспоминала Любовь Николаева.

На тот момент Люба с Сергеем только поженились (это был конец лета 1969 года), Люба училась на 4 курсе пединститута.
«Сергей через 20 дней после свадьбы попал на службу в Чехословакию, а я продолжала учиться и тренироваться.

В Челябинске. Потом произошло знакомство Владимира Васильевича и с моим мужем, когда он приезжал на Новый год в отпуск.

Съемки продолжались, так появились все эти прекрасные фото нашей семьи — «Два кольца» и «Уральская мадонна».
«Как-то Владимир Васильевич прислал нам серию фотографий Марины с ее тренировок. Так совпало, что я с ней приезжала в Челябинск к родителям, и мы ходили тренироваться в зал. Он приходил и снимал ее на тренировках. Я этот конверт с ее фото как то подарила Марине», — рассказала Любовь Николаева.

Одна из первых «книжных» публикаций снимка «мадонны» была в книге «Урал в век Ленина». Эта книга есть в семье Николаевых.

Дома у Николаевых висят на стене снимки, сделанные Владимиром Белковским. Они для них — «из семейного альбома». А для всех нас они — произведения художественной фотографии, воспевающие любовь, материнство, семейные ценности.

На фотографиях Владимира Белковского Любовь и Сергей Николаевы стали героями нескольких известных работ — «Ожидание» и «Два кольца».

Марина стала бабушкой. Когда Любовь Николаева приезжала в Челябинск, мы встретились, спустя много лет. Сделал фотографию с знаменитым снимком и подарил свою книгу «Разные судьбы», в которой есть и история про «Уральскую мадонну».

«Два кольца»

Фотографии о любви и семейном счастье

Любовь Николаева написала мне как-то из Москвы, где семья давно живет, что фотографии «Мать» и «Два кольца» висят в квартире на стене в рамках, как самая добрая память.

Уже рассказал историю создания снимка «Уральская мадонна», который в 1973 году получил Золотую розу в Чехословакии — высшую награду в художественной фотографии того времени.

Любовь Николаева с дочкой Мариной — героини знаменитого снимка «Уральская мадонна».

Снимку этому исполнилось уже полвека.

Полвека исполнилось и другой фотографии Владимира Белковского — «Два кольца». Мужчина и женщина — вечная тема. На снимке Любовь и Сергей Николаевы.

Фотография эта стала символом семейного счастья в фотоискусстве, а еще она — символ семейной жизни ее героев.

Николаевы отметили полвека совместной семейной жизни.

Мне хотелось узнать подробности создания этой фотографии. Но как появились этот и некоторые другие, так же ставшие знаменитыми снимки Владимира Белковского, ни Любовь, ни Сергей вспомнить не смогли.

«Это было в те недолгие приезды в Челябинск во время наших отпусков. Мы пробыли в Чехословакии, где служил Сергей, до октября 1975 года, и у нас уже был сын. По окончании службы Сергея в ЧССР, мы сразу переехали в Узбекистан, — сообщила Любовь Николаева. — Там начался совершенно другой период жизни, и мы уже реже приезжали в Челябинск».

«Спасибо что навеяли отличные воспоминания 50-летней давности», — добавила героиня знаменитых фотографий.

Вспомнились слова одного фотографа о том, что люди забывают свою жизнь. «Будут снимки, будут и воспоминания. Причем, эти воспоминания могут быть именно такими, какими они остались на фотографиях».

Сергей Николаев в прошлом профессиональный военный. Он был одним из тех, кто оказался в Афганистане с начала там боевых действий, служил в Чехословакии. Позже был переведен в Москву, где продолжил службу в Генштабе вооруженных сил.

Так что семья давно живет в Москве, там выросли дети.

Сергей Николаев отметил, что снимок «Два кольца» — своеобразный талисман их семейной жизни, с женой Любой они прожили вместе уже полвека.

«У меня остались хорошие воспоминания о Владимире Васильевиче Белковском, о наших съемках в Челябинске, общении и встречах у вас дома», — вспоминает Любовь Николаева.

Есть у отца еще один знаменитый снимок — «Вечная тема». Ему тоже уже полвека. Он тоже стал символом «вечной темы» — взаимоотношений мужчины и женщины, символом любви.

Снимок много публиковался и экспонировался на выставках. Был он на обложке книги, посвященной секретам семейного счастья.

Но вот, кто его герои — это не известно. Не знал их и сам автор фотографии. Известно только, что фотография была сделана как-то в детском парке на Алом поле. Мужчина и женщина сидели на скамейке.

Фотограф заметил их издалека. Сделал кадры — на них мужчина и женщина сидят на скамейке в полный рост.

Фотохудожник потом уже увидел этот кадр –лица мужчины и женщины, запечатленные в предчувствии поцелуя. Лица на известной фотографии оказались размытые слегка «зерном» — это от того, что нужный фотохудожнику фрагмент кадра пришлось сильно увеличить.

Но это-то добавило нужную «краску» — кажется, что люди в кадре стали символами «вечной темы».

«Жизнь бесконечна»

Как семейный портрет армянского художника Мартироса Сарьяна стал фотошедевром

В начале 70-х челябинский фотохудожник Владимир Белковский сделал снимок «Жизнь бесконечна».

Героями фотографии стали три человека — великий армянский художник Мартирос Сарьян, его внучка Катя и правнучка Маша. Белковский был в Армении и пришел в гости к Мартиросу Сарьяну.

Снимок много печатался и выставлялся в СССР и за рубежом. За него и еще за фотографию «Уральская мадонна» челябинский автор был удостоен «Золотой розы» в Чехословакии, высшей тогда награды в мировой художественной фотографии.

Стоит отметить, что в семидесятые годы Чехословакия была законодателем моды всего фотографического процесса.

Любопытный факт: Мариам Петросян — это та самая маленькая девочка, что на снимке «Жизнь бесконечна». Она — армянская писательница и художница, пишущая на русском языке, автор романа «Дом, в котором…» и сказки «Сказка про собаку, которая умела летать».

А Катя, еще одна героиня фотографии, написала книгу о своем дедушке. В нее вошли и сделанные тогда фотографии Владимира Белковского.

Такая вот история. Жизнь бесконечна — хочется в это верить и находить этому подтверждения. Одно из них — перед вами.

В гостях у Сарьяна отец сделал еще один портрет художника, ставший знаменитым. Художник сидит за столом, на котором стоит тарелка с фруктами.

В книге «Фотожурналист и время», вышедшей в 1975 году в московском издательстве «Планета», где был напечатан этот портрет, сказано, что в нем фотограф стремится сосредоточить все внимание на голове изображаемой личности и руках.

«Здесь творческий метод художника ищет и находит способы выявления психологически устойчивого и душевно значительного в человеке, поэтому художнику не нужна конкретизация обстановки действия, не нужны какие бы то было аксессуары, не нужны смысловые и композиционные сопоставления», — читаем в статье этой книги, названной «Творческий метод и стиль». Ее автор — доктор философских наук Моисей Каган.

Главный герой снимка «Жизнь бесконечна» Мартирос Сергеевич Сарьян родился 28 февраля 1880 года, народный художник СССР, Герой социалистического труда, лауреат Ленинской и Сталинской премий. Один из самых знаменитых людей Армении.

Кроме снимков, сделанных в доме художника, осталась книга Сарьяна с его автографом, а еще несколько небольших постеров с его картин, подписанных знаменитым художником.

Название снимка — «Жизнь бесконечна» — стало названием выставки трех Белковских — живописца Игоря Белковского, фотографа Владимира Белковского и его внучки Анастасии, юного тогда модельера и графика. Эта выставка с успехом прошла в 1997 году в Центральном доме художника в Москве.

Год до нее Владимира Белковского не стало.

Эти снимки «вылежали время»

Евгений Ткаченко — о Владимире Белковском

Эти строки были написаны много лет назад. Хочется их вспомнить и сегодня, спустя почти полвека с той поры, как они были написаны.

«Владимир Белковский любит оценивать свои снимки с позиции творчества фотомастеров различного направления. Он стремится посылать их на конкурсы и выставки во многое страны и нередко добивается успеха.

Наиболее крупный из них — главный приз «Золотая роза», полученный в 1973 году на международной выставке в Чехословакии.

Этого приза удостоены три работы — «Мать», «Жизнь бесконечна» и «Ожидание».

Они и другие фотографии автора показывают, как любит и уважает человека Владимир Белковский. Он очень хочет, чтобы зрители относились к его героям так же тепло, как он сам.

Ведь каждый снимок у него вылежал время, осмыслен автором и лишь после этого получил право на обозрение».

Эти слова об отце написал несколько десятилетий назад фотожурналист Евгений Ткаченко.

Прошло немало лет. Снимки отца «вылежали время» и стали выразителями своего времени — шестидесятых и семидесятых годов.

Они часто вспоминаются, потому что гармония, любовь к человеку, доброта — вечные ценности.

Лев Головницкий — о фотографиях Владимира Белковского

Документальность — основная ценность фотографии

Одно время в среде живописцев и скульпторов бытовало самое оскорбительное для этих видов изобразительного искусства определение — «фотографично».

Поводом для этого служила чисто натуралистическая, ремесленная фотопрактика под девизом — «Спокойно. Снимаю», а также постановочно-сюжетные «картины» не столь отдаленного прошлого, которые делались подражательски живописи в пору становления искусства фотографии.

Одно из самых молодых видов творчества, оно за свою короткую историю, шагнув навстречу жизни, добилось выдающихся образцов, обогатив мир бесценными произведениями.

Документальность — основная ценность фотографии. Фотография ценна не только историческим прошлым, но и сеюминутным образным и точным откликом на события и явления сегодняшней жизни со всем ее многообразием. И этот материал служит в информационных, познавательных, воспитательных, эстетических целях.

Это летопись нашего времени.

Фотоаппарат — это орудие производства, и если за ним не стоит художник, то это просто предмет — подобно кисти, резцу и скрипке.

В руках творца вещи эти оживают и дают нам то, что называется искусством, обогащают нашу духовную культуру.

К таким мастерам относится творчество Владимира Белковского. Творчество, полное лиризма, человечности, гражданственности и индивидуальности.

Эти слова почти полвека назад написал знаменитый челябинский скульптор, Народный художник, академик Лев Головницкий.

Отец хорошо был знаком с ним. Не раз снимал его в мастерской. Наверное, в творческом наследии отца — собралась самая большая фотоколлекция об этом скульпторе.

Льва Головницкого знают все челябинцы, если даже не знают его имени. О нем напоминают памятники и монументы в Челябинске и Магнитогорске — «Орленок», памятник Ленину на площади Революции, монумент «Танкисты-добровольцы» на Кировке, памятник Пушкину в горсаду, монумент «Тыл-фронту» в Магнитогорске.

Зеркало души

Что главное в портрете — глаза или рот?

Лицо удивительно точно передает самые разнообразные состояния человека.

Оно во все времена служило неисчерпаемым источником вдохновения художников, основным содержанием многих произведений изобразительного искусства.

Художник М. В. Нестеров говорил, что у портретиста должен быть особый глаз на лицо человеческое, зоркий и чуткий, должна быть особая любовь к человеческому лицу, как сосредоточию всего человеческого в человеке.

Фотограф-портретист М. С. Наппельбаум писал: «Надо любить людей, человеческие лица, с глубоким сердечным вниманием вглядываться в них — в глаза, в каждую черточку этого лица, стремясь по ним распознавать тайники души. Тогда придет умение „читать“ человека. И портретист добьется не внешнего, а подлинного сходства».

Глаза нередко называют зеркало души. Казалось бы, какая деталь лица может сравниться с ним по выразительности психологической характеристики.