Бесплатный фрагмент - Поэмы

Две Агафьи

Ч. 1

Крестьянская семья

1

Ей в отца привелось удаться,

Говорили, что к счастью лик,

При крещении, глядя в святцы,

Как положено, нарекли.

Поднималась, росла Агаша,

Из Петровых первая дочь —

И лицом становилась краше,

И крестьянская зрела мочь.

Счастья мало, а лиха много,

На пути набросала жизнь —

Мизер — сладко, а годы — горько.

Ты попробуй в ней разберись..

2

Кровь родимая, моя бабушка,

Богатырского рода дочь,

Одолеешь сто бед, Агафьюшка —

Есть крестьянская в теле мочь.

Называла мужа « Полишенька»,

Всё сработать по дому мог,

Да за счастьем ходило лишенько —

Революций и войн каток.

Запалюч на работу Полишенька,

А не дали взрастить сынов —

По доносу забрали, видишь ли,

Обвинили на всё село.

Грамотей он один на деревне был —

Приказали: «будь полицай».

А когда революцию сделали,

То попал под донос подлеца.

Сгинул бедный на стройках «века»,

Навсегда разлучён с семьёй,

И печник, и столяр, и пекарь —

Работяга, мастеровой.

3

В сорок первом война уводила

Друг за другом сынов на фронт,

В сорок третьем Егора убила,

А второй инвалидом придёт.

Остальные пока недорослые

На плечах у неё с войной.

И держались планы колхозные

Бабьей силушкою одной.

Жизнь, казалось, лишь ею вертится,

Даже Бога забрал супостат.

Всё терпением бабьим мелется,

Видно, так небеса велят.

Впереди счастливая, лучшая

Жизнь. Готовься к ней, не ропща.

Весь народ у нас — запалючий,

Врозь, семейно и сообща.

Кровь родимая, моя бабушка,

Богатырского рода дочь,

Нареченная миру Агафьюшка,

Есть крестьянская в теле мочь.

От тебя одно завещание —

На терпение и доброту,

Чтоб пришло в семью непечальное —

Счастье скромное, по труду.

Ты сегодня в глазах потомков

Богатырша, краса очей,

Коренная — не шла сторонкой,

Ломовая — без помочей.

Для семьи, будто солнца лучик,

Поспевала всегда, везде,

Как и муж, была запалючей,

А свои желанья в узде.

Кровь родимая, моя бабушка,

Богатырской землицы дочь,

Нареченная миру Агафьюшка,

Помогай ей, крестьянская мочь.

Немыслимое испытание

1

Сколько силы ей было «дадено»,

Силы духа — семье послужить,

А за жизнь проявлено, найдено

Драгоценных сокровищ души.

Вот однажды военной ночкою,

После дённых колхозных трудов,

Вышла Гаша корову Дочку

Подоить, напоить сынов.

Обернулась кормилица, слыша

Стук ведра да засова щёлк,

Из проёма дверного вышел

За хозяйкой голодный волк.

Чуть не бросился да наткнулся

На огонь материнских глаз,

Встал, как вкопанный, Дочка грузно

У стены, вздохнув, поднялась.

И застыли против друг друга.

Между ними моргасик тлел.

Будто вздрогнул он от испуга,

Будто, охнув, от страха сел.

И уставились, не мигаючи,

Зверь с крестьянкой, глаза в глаза.

Фитилёк метался над баночкой,

А меж ними молний зигзаг.

Ко всему был готов зверина:

Ведь голодному нет преград,

Он бы кинулся ей на спину,

Да она не отводит взгляд.

Вечность выстроили секунды,

Матерь Божья застыла в углу,

Неподкупные строгие судьи

Поместили весы на полу.

По вражде каждый равно правый,

И победный тут клич ничей!

Он готов для подлой расправы,

А она — ради жизни детей!

Материнской любовью ведома —

Не поддаться, не уступить!

Трое младшеньких спали дома.

Двум досталось фашистов бить.

На смерть дрались её сыночки,

Чтоб фронты не сползали вспять.

И она должна так же точно

Крепостною стеной стоять.

Упиралась взглядом горячим,

Силясь дикому донести:

Не видать ему здесь удачи,

И с добычею не уйти!

Показалось… вдруг зазвонили

Все небесные колокола,

Волка очи её слепили,

Расступалась ночная мгла!

Раньше срока утро вставало,

Потрясённая схваткой, Луна

Небеса заре уступала,

Чтобы зверя спугнула она.

Ветер вполз, шевельнул солому,

Ярость страх унял до конца.

Если мать — вся защита дому,

В ней две силы, её и отца.

Вышла Гаша с полным ведёрком,

Под мерцанье последних звёзд,

Молоко было горьким — горьким,

Да седыми пряди волос.

Дадено — просторечие, дано

Пядь — древнерусская мера длины, изначально равная расстоянию между концами растянутых пальцев руки — большого и указательного. 1 пядь = 1/12 сажени.

Агафья Лыкова

Ч. 2

Судьба её семьи

1

По — старинному нареченная,

Родилась в 45 –м году,

А в 30-м семья с отречением

Уходила, почуяв беду.

Жить не дали по-старообрядчески,

От Советов Лыковы в лес

Подались, потому что всячески

Изгалялся над верой бес.

Край безлюдный, глухой,

на Саянах,

Где кедрач осыпается зря,

Берег дальнего Абакана

Обжила для себя семья.

Тут Агаша без сверстниц,

без сверстников,

Приняла от родителей мир,

Заменяли молитвы ей песни,

Лес пугал, развлекал, учил.

Вроде было нехитрое счастье:

Подсмотреть, как резвится зверьё.

Но хотелось кому-то: «Здравствуй»

Ей сказать, когда день настаёт.

И хотелось не только белкам

Протянуть на ладони орех,

А столкнуться с таким человеком,

Чтобы был он прекрасней всех.

В диком мире и зло прямое:

Сильный слабого пожирал,

Ум пытливо и беспокойно

Зёрна доброго добывал.

Всё, что Библия рассказала,

Подтверждало слово отца.

Так доверчивость постигала

Мироздание и Творца.

Было четверо их у родителей:

Саввин, Дмитрий, Наталья, она,

Работящие, домовитые,

На таких бы стояла страна…

Быт со строгостью был налажен,

Только младшенькой больше прав,

Потому что любили Гашу

За весёлый и смелый нрав.

Ей — охотничать, плавать, строить,

Да за шишками на кедрач

Лазать — дело очень простое.

А заплакать? — Не слышали плач.

Век затворничества всё длился,

Где спокойно в таёжном краю,

Абакан, словно время, лился,

И берёг героиню мою.

А когда к концу приближался,

Над заимкой, в таёжной глуши,

Вертолёт урча показался.

Удивились:

— Кто может так жить?

Огород разработан вручную.

На болоте проложена гать.

— Кто же жизнь себе выбрал такую?

— Староверы. Чего тут гадать?

Говорила с пришельцами прямо,

Воспитанье сказалось и дар.

Умерла уже матушка, мама,

Братцы старились, тятя был стар.

Предложили переселение —

Обветшалое бросить жильё.

Братьев мир заразил, заболели,

Отжила и сестрица своё.

Смерть случилась, как водится, просто.

Где покоилась мать, на холме,

Три могилы взошли на погосте,

И отец расхворался к зиме.

Пригласили в деревню Агафью,

Там с родными дорожки сошлись,

Тётки, сёстры, племянники, братья,

Как положено, отозвались.

Так впервые за жизнь побывала

В незнакомой родной стороне,

Поезда, самолёты видала,

И вела себя храбро вполне.

Телевизор смотрела. А в храме

Службу слушала, не дыша,

Да крестилась двумя перстами,

Как привыкла её душа.

Поняла: притеснять староверов

Перестали, готовы беречь.

По-старинному, плавно, напевно,

Словно речка, текла её речь:

А грехи осудила людские —

В воровстве погрязла страна:

— Тяжело Президенту России,

Губернатору не до сна.

Обо всём по-библейски судила —

Да по опыту жизни лесной:

— Нет над душами большей силы,

Кроме Божьей любви одной!

Для газетной братии шумной

Новостей — поспевай, мечи!

Задавали вопросы ей умные:

— Как прожить в лесу? Научи.

Отвечала предельно честно,

Не кривила душой ни в чём,

О себе, что Христова невеста,

И что лес ей — родимый дом.

— Буду жить, как велено тятей,

И, молясь за себя и за всех,

Попрошу у Христа благодати,

Чтоб простил вам невольный грех.

.

Сила духа отшельницы

2

Ещё тятю смерть не скосила,

Он тихохонько угасал —

А она в новый дом носила

Многочисленные туеса.

Всей семьёй их плели из тонкой,

Из берёзовой верхней коры.

Короба, сундучки, плетёнки —

В них запасы для зимней поры.

Всё одна, что под силу бригаде

Настоящих сибиряков,

Рыси, волки — лесные бродяги,

Растерзать бы могли легко.

Заплясали седые метели,

И мороз затрещал круговой,

Всё одна там, где рыскали звери,

Нависал леденящий вой.

Но работающий умело

От беды всегда защищён,

И участье людское грело,

Да одна молитва ещё.

И при солнышке и под звёздами,

По-старинному, искони,

Клала крест и молилась:

— Господи,

меня, грешную, сохрани.

Не скопила вины никакой

3

Когда тятя был призван Богом

В лучший мир, отслужив своё,

Рядом с ней геолог безногий

Тоже выстроил зимовьё.

Ерофей стал её собеседником,

А с речами короче зима.

Предлагал помочь по-соседски,

Не позволила — всё сама.

На двери своего жилища,

На листе «а — четыре» — формат

Написала для тех, кто отыщет,

Что её здесь постройки стоят.

Слову верила. Ведь не знала

Ни предательств, ни лжи людской,

И обиды не собирала —

Не скопила вины никакой.

Богатырша

4

Волонтёры в тайгу глухую

Приезжают из года в год,

Будто жилу нашли золотую —

Интерес имеет народ.

Да, сокровищ в лесах немало

Но дороже людским сердцам:

Как ты, женщина, устояла,

Человеком осталась там?

Богатырша… Никак иначе

Невозможно её назвать

На Руси такие не плачут,

И таких там не сосчитать.

Две Агафьи в моём сердце (Послесловие)

Это имя — Агафья, Агата,

К нам на Русь от греков пришло,

В нём такие значения спрятаны:

«Хороша и мудра». Что ещё?

Сердце, дивное, золотое,

Героиням моим дано,

Бескорыстием обжитое

В том, что свято и что грешно.

Потому и судьбой хранимы,

Как времён ни менялся бег,

Под защитой жили незримой

Две Агафьи отпущенный век.

Никаким заблужденьям не отданы,

Не съедала их ржа — печаль.

Драгоценные дочери Родины

Соли соль и начало начал.

Не таким ли наследством выпрямить

Можно наших судеб черты,

Нам бы только в себе не вычернить

Душ потомственных чистоты.

Две реальные героини поэмы: Моя бабушка Шевченко (по мужу Ряполова) Агафья Петровна, вторая — Лыкова Агафья Карповна, отшельница, родившаяся и выросшая в Саянской тайге, в

Хакассии, 1945 г. р., в семье староверов Лыковых, Акулины и Карпа, которые в 30-е годы прошлого столетия убежали от мирской жизни и нашлись только в 1978

Семейное предания о великой любви

Члену Православного Воинства

иерею Павлову Ивану Андреевичу

и другим родным посвящается

Предисловие

Когда наступят времена взросления,

к проблемам жизни, проявляя рвение,

пусть  внуки обнаружат  мой рассказ,

давным-давно мне матерью изложенный,

без добавленья малой капли ложного,

без всяческих затейливых прикрас.

Хочу, чтобы вниманье было пристальным

к суждениям моих героев  искренним,

людские чувства не огульно вдруг

предстали  перед  ними  жизни знаменем,

неугасимым, чистым, вечным  пламенем,

сомкнула память рода общий круг.

1

Моя бабушка Анна Андреевна,

из купцов от корня материнского,

в книгу вписана храма

симбирского.

перед церковью тороватого,

а порою за жадность клятого.

В их роду отличались нравами,

были добрыми, да и лукавыми,

не чурались купецкой скупости,

нищеты боялись да скудости.

Посылали девиц в монахини,

я подумала, не от страха ли,

отрывали от быта налаженного,

быта сытного, купле-продажного?

В Новодевичий отдана Полюшка,

монастырская выпала долюшка.

К многотрудию невольготному

сын Иван настроен охотою.

На такое его иерейство

уповало немало семейство.

Да, видать, припозднился зарок:

уродился последний сынок —

ни себе послужить, ни отечеству —

дурачком — за грехи купечеству.

Третья Аннушка, уж на выданье,

обеспечена вдосталь приданым.

А четвёртого не видать — растить,

тут отец Андрей приказал долго жить.

Революция тогда совершилася,

власть советская укрепилася.

И не стало быта привычного,

люда — в тысячу горемычного.

2

Молода была Анна, послушная,

а ко игрищам равнодушная.

И не ждали от неё непотребного,

замуж прочили не за бедного.

Жениху отказали непрошеному,

хоть и сватался по-хорошему.

Люб ей Ваня был, да не ко двору.

«Не к чужому ли приставал добру?»

Женишка напрасно обидели,

не родная мать — прародители.

Непрощённой любовью отмечена,

убежала замуж не венчана.

Дед да бабка грозятся, строжатся:

— В тихом омуте черти водятся!

— Отлучить от родительской благости —

пусть живёт с Иваном без радости.

Был у деда характер с порчею,

а язык с ядовитой корчею:

— Не блюла срамница обычаи,

завела семью в неприличие.

А за ним и бабка сварливая,

по богатству и горделивая:

— Нарушать закон не позволено!

Будет жить павек опозорена.

С посажёными Анну сватали,

а в родной семье её прокляли.

Деду с бабкою в ноги падали

младший брат да мать. Но для проку ли?

Не склонили прощать, подчинилися,

перед старшею волей смирилися.

3

Знала Аннушка грамоту русскую,

хорошо читала по-церковному,

без расчёта ушла, за чувствами,

захотелось ей жить по-новому.

Взял Иван себе в жёны учёную,

сердцем верную да толковую.

Она юбку носила клешеную.

Она блузку носила шелковую.

Светло-русой косой приметная,

а любовь у неё беззаветная.

Лишена родительской благости:

бедовать ей до самой старости.

Порассыпались — не собрать родни,

одной строгостью не слепить семьи.

4

Как весна пришла, свадьбу справили.

Жениха друзья не оставили.

Собирало депо гроши медные —

мол, не жадные, хоть и бедные.

Их венчала церковь придорожная,

дети шлейф несли, как положено.

Из родных — один младший братушка —

не побрезговал дурак-сватушка.

Чистым сердцем разве кто судится?

Молодых с паровоза — да в улицу.

Под гармошечку — с песней, плясками,

с прибаутками да побасками.

А наутро к ним — мать с иконою,

на дому благословила Николою

и сказала: " От Бога не бегайте,

православие исповедайте.

Испрошу для вас милость Божию,

помолюсь за долю хорошую.

Мать не может быть постороннею,

и оставить дочь не прощёною,

чтобы вороны над потомками

не закрыли бы жизнь потёмками.

А по слову братца, иереюшки,

ты молиться должна Параскевушке,

и не день, не два, а всю жизнь свою,

по любви согласие вам даю.

В городке поселились Алатыре,

благодарные Анниной матери.

5

Мчалось времечко веретённое,

революцией разметённое.

Вот и стали о быт нищий битися,

вместе жить-поживать, любитися.

Нелегко пришлось моей бабушке:

не умела она печь оладушки,

ни борща наварить, ни капусту солить,

а про хлебы и вовсе, чего говорить.

Первый хлеб испекла, так запрятала,

был по виду лепёшкой примятою.

Из депо является муж на обед —

суп сварила, а хлебушка нет.

Побежала к соседке кусочка просить:

— Надо мужа Ивана обедом кормить.

Ну, а свой за сундук засунула.

— Не заметит Ваня, — подумала.

Он прилёг отдохнуть, отобедавши,

да увидел испорченный хлебушко.

Смех и грех с этой жизни прозою —

самокритикой Анны слёзною:

— И невестой была погорелою,

и жена-то я, Вань, неумелая.

— Ни о чём ты, Анна, печалишься,

с моей помощью в кухне справишься.

Да глаза в глаза — жарким пламенем,

против бед — любовь жизни знаменем.

Он от юности был внимательным —

научился всему у матери.

У любви его тьма терпения,

передал жене те умения.

Он хорошим в депо был слесарем,

паровозным звали «профессором».

Та работа, железнодорожная,

помогла пережить время сложное.

6

По согласию обоюдному —

Было трудно им — не печалились.

Бытию своему простолюдному

подчинились, да не отчаивались.

Молодая семья прибавляется,

в ней дитя, что ни год, нарождается,

обрастает сынками да дочками,

как желалось, будто грибочками.

Братцем все крещены родимые,

Называли по святцам именем:

Виктор — старший сынок союза,

А вторая доченька, — Му-за!

Маргариточка — третья девочка,

А четвёртый сын — Эля, Элечка,

Детским именем звали хором,

в полноте — Эль-пи-ди-а-фором.

Не росло их благосостояние,

Ребятишки — всё достояние.

Всё ту же пелёнку —

четвёртому ребёнку.

7

В небеса подались тут дед с бабкою.

В гости матушка — не украдкою

со Степаном-братишкой приехали,

слишком поздно. Не на потеху ли?

Привезли для дочки подушек,

да шкатулок пять… побрякушек.

Серебро- то её потратили,

У богатства пропали гарантии.

Потеряло купечество могущество,

И деньгами, и в виде имущества.

Через битвы, через тьму

Жизнь текла не по уму.

Кровь в стране лилась без меры,

свет погас любви и веры,

и народ совсем зачах

на случайных-то харчах.

Мать Мария обнимала,

дочь слезами обливала.

— Ой, худая, худоба,

для матушки стыдоба.

Пелена упала с глаз у Марии,

страшным кашлем дочь зашлась… не впервые.

Не прогнать её болезнь даже плёткою,

быт тяжёлый наградил да чахоткою.

8

Анна старшеньких взяла, сына с дочкою,

да направилась в Москву за отсрочкою.

В Новодевичий, к Полюшке приезжала,

сердобольная Музу к себе прижала;

— Помолюсь за маму, родная,

чтоб пропала болезнь дурная.

Анна к брату пришла, иерею:

— Смерти не боюсь — детей жалею.

Как помру я от злой напасти,

не оставь сироток в несчастье.

Расстарались монахиня да иерей,

да не вымолили матери для детей.

9

Пала печаль на семью неутешная,

плачет четвёрка сироток безгрешная,

брат — дурачок изошёлся слезою,

до срока пришла и за ним с косою —

на могиле нашли бездыханного,

бесталанного, необманного.

Сам Господь пожалел убогого,

от страданья избавил долгого.

Вот лежит Иван среди детушек.

Их не чует душ в тьме загнетушек.

С горем каменным не прощается,

всё утратою тяжкой мается.

Ухо ловит вздохи не детские,

пробудились чувства отецкие,

прогремели громом небесными,

и родились мысли полезные:

вот кому горе в сто раз горее,

да не будет отец детей слабее.

10

Брат перед Анной сдержал обещание,

взял всё семейство на пропитание,

приехал в Алатырь, где служба назначена,

строительство храма им начато.

Из столицы доставили утвари,

с превеликой любовью купленной.

Вот иконы, кадила, подсвечники —

всем о Боге они собеседнички.

Он Ивану в глаза заглядывает.

Что, мол, сердце твоё загадывает?

— Будем с радостью жить отныне мы,

Не велит Господь быть в унынии!

Целый свет хранит, не печалится,

нам с твоим семейством управиться!

Полюбили все, без исключения,

дядю мудрого за поучения,

за походочку, такую задорную,

да за проповедь, к месту, Нагорную,

за весёлый смех с ребятишками,

за кулачные битвы с мальчишками.

Не гнушался он детского общества,

про своё им поведал отрочество,

про монашество, верой чистое,

да служение Богу истовое.

Заронил зерно веры крепкое,

чтоб росло оно древом с ветками.

11

Год тридцатый принёс изменения —

шла на церковь волна гонения,

накатила она, ох, безбожная,

твёрдым в Вере — дорогой острожною.

— Уезжать пора тебе, Ваня.

Я за Веру приму страдания.

Помогу открыть тебе кузницу.

Что положено Богом — то сбудется.

Мастерством не случайно тебя наградил,

знать, достанет тебе и умений, и сил!

Больше нечем помочь. Напоследок

помолюсь за тебя и за деток.

Ты устрой им жизнь, тёзка, прочную,

да и сам держись за веру Отчую.

12

Сгинул бедный один из многих

не признал безбожной дороги.

Как и все, без вины виноватый.

Со святым Христом сораспятый.

Кратки страницы его пребывания

Да на таких и стоит мироздание.

Муки прошёл, не роняя достоинства

Воин в рядах Православного Воинства.

13

Матушка Анна, добрая женщина,

детушкам счастье тобою завещано

вместе с любовью, надеждой и мукою,

раннею смертью да горькой разлукою.

Бог в небесах да печаль твоя вечная,

в них сотворили мягкость сердечную,

души в юдоли отнюдь не пустые

радости жизни любили простые,

правою веру считали святую,

Дядю иерея всегда помятуя.

Кратки страницы его пребывания

да на таких и стоит мироздание.

В Царстве Небесном — с Христом сораспятый,

а у властей без вины виноватый.

14

Кузня Ивану стала спасением,

крестьяне его оценили умение,

и незлобивость, и здравомыслие.

Дети мужали с ним в поисках истины.

Братья — в отца удались, между прочим,

с раннего возраста к делу охочие,

токари оба по первой профессии.

Девочки тоже напрасно не грезили

Время содеяло их активистками,

выбрали дело по духу им близкое:

Та — на заводе, другая в селе —

Бог приспособил их жить на земле.

Богом исполнились все предпочтения:

Душам сиротским нет запустения.

Коротко очень скажу о дальнейшем,

чтоб подвести к временам вас новейшим.

15

Война в сорок первом с безумною сметою,

Назначила подать кровавую, смертную,

страшней не видало ещё человечество,

Грудью поднялся народ за Отечество

Виктор прошёл ту войну победителем,

вернулся и обнял сердечно родителя.

Он, как солдат, покорил это адище.

И вот всё семейство на стареньком кладбище.

Проведали матушку, брата поблизости.

Вспомнили дядю, помогшего вырасти.

Всё им отцом в полной мере поведано.

Благодарили защитника светлого.

Не позабыли имён и событий —

память благая резцом на граните.

Послесловие

                Времена в историю уходят,

                прошлое становится преданием,

                но хранят потомки в каждом роде

                имена, события, деяния.

                Есть в них место доброму и светлому,

                судеб и характеров истоки.

                Нам быть отражением их бледным

                или продолжением высоким!

В 2016 году в интернете я отыскала имя брата моей родной бабушки Павловой Анны Андреевны, Павлова Ивана Андреевича, в списках Православных духовных воинов, который имел чин иерея и был арестован и расстрелян 28 ноября 1937 года в Кйбышеве. День памяти — 28 ноября теперь станет днём его поминовения в нашей семье. Все крошечные воспоминания, сведения о его поступках, словах, характере я взяла из рассказов своей матери, в девичестве Кувакинской Музы Ивановны. Семьи жили в Симбирске, затем её мать Анна Андреевна и отец Иван Андреевич в городе Алатыре.

Была Вторая Мировая…

(Поэма-разговор с православным историком

о превращении Второй Мировой войны

в Священную Отечественную))

…если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками.

«Деяния Святых Апостолов» гл. 5. (38,39)

Вопрос к православному историку

1

— Война. Вторая Мировая!

Будь в ней, Историк, — честный гид

И словопренья остуди,

Для истин факты выбирая.

Глаза туманятся слезами,

Не умаляет время суд,

Когда могильными рядами

Сквозь годы жертвы вопиют.

Кто в общей замяти событий

Предусмотрел беды разгул?

И почему не упрекнул

Тогда же гений наш за прыть их?

Как настоящий православный

Заявишь ли перед Творцом,

Что жизнь вращается исправно

Вражды извечным колесом?

«Духовный Богом путь назначен…»

2

Он свой ответ не с битвы начал —

Так, не похоже на других:

— Духовный Богом путь назначен —

Вольны мы в тысяче земных!

А чтоб понять… (Кому угодно?)

Пройдём дорогами войны,

Пусть будут нам до подноготной

Её превратности видны.

Есть у истории занозы,

И книжный ширится завал,

Но я тому, кто шёл сквозь грозы,

Ещё и сердцем доверял…

Бог дал свидетеля- солдата,

В его словах живая правда.

Здесь совмещаю для ответа,

Как и в сознанье, то и это.

И, погружаясь в ту сумять,

Вот что могу вам рассказать:

Из предыстории войны

3

— «Фаши (О) ди комбАт (тимЕнто)»

В Италии союз такой

Участник  Первой Мировой

создал.

Ему — аплодисменты!

По формуле  соблазн приближен:

Власть, сила, слава…

                воля — выше

морали…

Мир живёт войной.

То был  Бенито  Муссолини,

Масштабный, как Наполеон —

Вообразил имперский  трон

Узлом ударных точных линий.

Корфу агрессор  захватил,

Фашизм Франко благословил,

в Испании…

И следом  дружно

Отозвались бодрящим  «хайль»

германцы.

Их мечты — не  уже —

Арийский обустроить  рай.

Вождь ¬ Гитлер — новый предводитель,

Второй  войны второй родитель.

«Не только Божье Слово — Дело»…

4

— Научно во главу угла

Война поставлена была,

«Прогрессу открывает дали, —

Мужи учёные сказали.

Пути другого к счастью нет,

Глуп, кто отвергнет раритет».

И оправдательно низложен

Вновь в человеке образ Божий.

Слабо ли райский плод сорвать?!

«Не только Божье Слово — Дело!»

Европа массово радела

Жизнь «здравомыслию» отдать,

Своей практичности высоты

В котёл вражды кладут народы.

Нашлись ораторы — вожди

Сменить молитву на присягу,

И убедить, и повести