Бесплатный фрагмент - Подземный бастион

Предисловие

В реальной жизни трем пацанам из неполных семей уготована участь преступников и бунтарей. Но дружеское плечо, непоколебимая вера в себя и жажда приключений выталкивают в иной мир. Через флер старинной легенды открывается цитадель шокирующей цивилизации. В бездне неведомых лабиринтов ведутся эксперименты с разумными существами до и после смерти, моделируются новые формы бытия. Развитие горнорудного края торит дорогу в эти подземные кущи, но свидетели этого феномена сохраняют молчание. Друзья же пробивают брешь в подземном бастионе, обретают недостающее, что примеряет их с действительностью, и знак избранных.

Глава 1. Мокик против джипа

Теплый ветер кружил над городом, как бестелесный чародей исподволь готовил новое чудо. Набухшие почки деревьев дрожали в матовой испарине. Зеленые усики клейких листочков уже увенчали коричневый кокон. Вот-вот брызнет солнце, и весеннее томленье обретет крепкую основу для нового витка возрождения. Одна трехшерстная кошка безучастно дремала на скамейке у подъезда многоэтажного дома. Легкий порыв ветра ударял по её чутким ушам, глаза усатого стража вспыхивали зеленым огнем — мистический покой волнами расходился в умиротворенное затишье воскресного утра.

В этом районе города впритык друг другу громоздились дома разной этажности и разного уровня комфорта. К серым панельным пятиэтажкам примыкал высотный массив кирпичного дома с квартирами на два этажа. Рядом, на просторной придомовой площадке у высотки припаркованы дорогие автомобили. А возле пятиэтажек и дорога намного уже, и машин теснилось намного больше. Аляповатые бюджетные авто да ржавые детища советского автопрома стояли вдоль и поперек проезда, даже на газонах, превратив их в месиво.

Когда по запруженной улочке начинало лавировать четырехколесное транспортное средство, пешеходы боязливо жались к стенам домов. При оглушающем реве мотоциклетного движка они застывали каменными статуями. Так вытягиваются по струнке солдаты на прибытие генерала, так большой начальник строит подчиненных, так парализует страх. Лишь трехшерстная кошка невозмутимо поглядывала на всё это в прищур, сверкая колдовской зеленью глаз.

Зачастую этих шумящих возмутителей общественного порядка называют хулиганами, шпаной, трудными подростками. По ним якобы плачет тюрьма. Они входят в пресловутые десять процентов, что из века в век потрясают мир. И вряд ли граждане понимают: есть нечто, из-за чего пацаны гоняют по двору на двухколесном снаряде. И это нечто не позволит им стать отмороженными бандитами, подонками и подлецами.

Об этом НЕЧТО и получилась настоящая история.

***

Из-за угла дома, не сбрасывая скорость, вынырнули два мокика с тремя наездниками. Это летели три друга пятнадцати лет от роду. Жора, Жига и Жук.

Жора с пелёнок отличался грузным телом: его распирало во всех направлениях. Ноги и руки кажутся несоразмерными култышками. Голова того и гляди втянется в рыхлые плечи, шею уже втянуло. Живот закрывал немногочисленные устройства на приборной панели, подпирая руль. Но это ничуть не омрачало паренька. В классе он верховодил (с позволения Жука!). Одним ударом мог уложить кого угодно. Никто не осмеливался вслух обозвать Жорку жирюгой. Кроме двух старшеклассников, предпочитающих держать язык за зубами.

Жига (для мамы — Гена), напротив, худ и высок. На голову выше друзей. Весь такой нескладный; жесткие волосы взъерошены, точно последние здравые мысли многочисленными пружинами выпрыгнули из головы, лишенной единого центра координации.

Жук (для мамы — Саша) выглядел как нормальный среднестатистический подросток пятнадцати лет. Не толст и не худ, не широк в плечах и не узок. Расческа изредка касалась вихрастых волос. Неисчезающие ссадины на руках подобны мозолям трудяги. Острые глаза с прищуром давали понять: паренек далеко не прост, любое враждебное действие будет немедленно пресечено.

Совершенно разных по внешнему виду подростков объединяла безотцовщина. Так уж сложилось, что у всех троих по разным причинам образ родного отца прорывался смутными воспоминаниями. От живых отцов лет десять и следов не было.

Недостающие кирпичики в собственном мужском воспитании троица вынуждена добывать совместными дружескими усилиями. Но вопрос, как сложить правильно эти кирпичики, пока оставался без ответа. Многолетняя дружба не давала весам социальной оценки опустить их до уровня отбросов общества, хотя порой житейские ситуации подталкивали на тропу опасных маргиналов.

Мокик в дружеской кампании мало чем отличался от навороченного супербайка. Собственные глотки запросто усилят рев от двух движков, всего-то по 50 кубиков каждый. Но вместе будет 100. Жажда скорости троих, помноженная на юношескую горячность, отодвигает планку заявленной мощности на рубеж 1000 кубических сантиметров, а значит, держись мир!..

Жора мчался первым. Движок разогнал квадратное тело до скорости, близкой к отрыву от асфальта. Центнер отборного жира готов произвести мгновенную метаморфозу пищевых калорий в ракетное топливо. Редкие пешеходы держались ближе к стене дома, справедливо опасаясь стать катализатором такой метаморфозы.

Не отставали от форварда и Жук с Жигой. Длинные ноги Жиги, поставленные на подножки, издали смахивали за массивные дуги безопасности. Они чуть притормаживали, не давая вырваться вперед.

Жук выказывал больше мастерства — победа была и будет за их экипажем! Жора кожей ловил нарастающий рокот за спиной, играя ручкой газа. На участке с уклоном вниз он получал хорошую фору. Используя рельеф, остатки мощности и, главное, инерцию тела, держал отрыв нерушимым.

Однако на затяжном подъеме инерция ушла в минус. Мокик Жоры заверещал, словно поросенок на скотобойне. Жук поравнялся с Жорой, прокричал:

— Дорогу королям бездорожья!

— Кораблю бездорожья короли не указ!

— Несчастный, твой корабль берем на абордаж! — Жига коленками уцепился за борт транспортного средства соперника, и два мокика понеслись вперед грозно ревущим четырехколесным монстром.

Вдруг из-за пригорка показался настоящий монстр дорог и бездорожья — сияющий черным лаком JEEP GRAND CHEROKEE. И каково было удивление гонщиков, когда за рулем разглядели наглую харю одноклассника, упитанного Фимы, всегда упакованного в дорогие одежды барчука. Видимо, упросил папаню порулить в утренний безлюдный час.

У мокиков на максимальной скорости штатные тормоза пропадали. Тормозили движком: сбрасывали газ и переходили на пониженную передачу. Подобный маневр мог выбросить байкеров за обочину. С одной стороны дороги — узкий тротуар и стена дома, с другой ­ — длинный ряд припаркованных автомобилей, чьи владельцы досматривали воскресные сны.

Единственный вариант разъехаться без кровавых инцидентов — джипу принять вправо, гонщикам на мокиках перестроиться в одну линию, чуть сбавив скорость, пролететь стрелой у левого борта.

Фима, напротив, взял влево, прижимая пацанов к ряду автомобилей. Презрительная усмешка искривила толстые губы избалованного подростка. Ему за броней гигантского внедорожника наплевать на каких-то мелких дворовых хулиганов, которым никогда не купить такого же крутого автомобиля. И что они супротив навороченного вездехода! Пустое место! Мощный бампер отбросит хилые мокики далеко за обочину. Именно отбросит, а не подомнет.

Фима, скаля зубы, поднажал на газ. А друзья и не думали сворачивать. Еще кто кого возьмет на абордаж! Жук дал команду Жоре отстать и вырвался вперед. Он, завзятый мотогонщик, мог запросто выполнить трюк с заскоком на капот. Тем более такой капот, как у GRAND CHEROKEE, мог стать удобным трамплином. Этого поворота не учел нахальный отпрыск богатого папани.

У Фимы скрежетнули зубы. Он инстинктивно надавил на тормоз. Сидевший рядом отец пробудился от резкого толчка, глянул на дорогу. Глаза съехали на нос вместе с кожаной кепкой. Отборный мат осадил сынка. Толстые руки с густой порослью черных волос перехватили руль.

Черный внедорожник резко взял вправо. Друзья, не отворачивая, неслись навстречу. Образовавшийся коридор в метр шириной давал надежду проскочить невредимыми.

— Береги коленки! — прокричал Жук.

Жига вытянул ноги. Правая нога встала на подножку Жука, левая повисла. Мокик качнуло в сторону внедорожника. Балансируя ногой, Жига ударил стального соперника крепким носком армейского ботинка. Закругленный носок оставил на обшивке с виду грозного авто смачную вмятину с вытянутым хвостом сантиметров на тридцать.

Сила удара армейского ботинка даже велосипедиста сравнима с ударом бейсбольной биты по кузову.

«Автограф» Жиги ногой на кузове получился, как размашистая подпись на обвинительном приговоре. Хотел покуражиться наглый Фима — вот тебе отметина с чертой до голого металла. Потерян и товарный вид дорогого авто.

С трудом удерживая мокик от падения, Жук выскочил из дворовой территории на проезжую часть. Вслед летел Жора. Визг тормозов резанул по ушам. Трое пацанов разом оглянулись. GRAND CHEROKEE круто развернулся на месте. За рулем сидел разъяренный отец Фимы. Похоже, он решил предъявить счет, на худой конец выпороть до кровавых полос.

Гонщики взмокшими руками поддали газу в раскаленные движки. Устраивать гонки по городским улицам чревато опасностью попасть под прицел машин с проблесковым маяком красного и синего цвета. И, конечно, в мгновение быть настигнутыми разъяренным владельцем покалеченной машины.

Жук свернул в первый проулок. В кривых дворовых территориях, заставленных машинами, технические характеристики джипа уравнялись с мокиком. Последний даже выигрывал, пересекая двор по диагонали, легко огибая детские песочницы, качели, клумбы. Водитель внедорожника выказывал хорошее знание дворов — предугадывал маршрут дерзких мотогонщиков. Это походило на охоту за мечущимися зверьками. Когда-то круг сузится, либо крякнет слабый движок мокика. Волосатые руки сгребут хотя бы одного из пацанов, остальные придут сами.

Отец Фимы с умопомрачительной ясностью определил общее направление улепетывающих мокиков — лесопарковая зона, примыкающая клином к городской окраине. Прекратив опасное преследование по внутридомовым территориям, он вырулил на широкую городскую автодорогу, помчался к месту выхода отчаянной троицы.

Расчет прост: заметить первым, рвануть наперерез, скрутить и заставить подписать собственноручно составленный протокол о причинении материального вреда. На всякий случай по мобиле вызвал на подмогу дружка. Такого же бармалея, с которым делали бизнес.

Друган на громадном колесном самурае и пацаны на мокиках появились почти одновременно. Отец Фимы посигналил дружку, включил громкую связь на мобиле. Два джипа рванули к байкерам с противоположных сторон.

Жук, не меняя курса, гнал прямиком в лес. Жора едва поспевал. Если дядьки схватят его, сдачи сдаст однозначно, по крайней мере пару зубов выбьет Фимке. Вдруг Жук развернулся и загнанным зверьком, ощерясь, бросился на джип семейки Фимы. Жоре крикнул, чтобы исчез в лесу. Во всех острых передрягах Жук был за командира, поэтому Жора ревущим снарядом помчался к еловой пади.

— Они что, обкуренные?! — прорычал дружок отца Фимы.

— Борзые, без тормозов. Этого гаденыша, что несется на меня, обязательно надо словить.

— Он че, хочет на таран тебя взять?

— Дорога широкая, увернуться успею. Возьми чуть вправо, я возьму влево. Мы счас его закрутим по асфальту.

— Как бы не размазать их как масло по хлебу. Хлопот не оберешься.

— Лучше бы размазать эту саранчу тонким слоем по асфальту, да свободного времени нет на суды и денег на адвокатов… Э, гляди-ка, что творят…

Жук, предугадав маневр дядек на роскошных внедорожниках, не остановился. Броситься наперерез вслед за Жорой — не хватит мощности движка. Остается схлестнуться в неравном поединке. По его команде Жига ногой поддел глушитель. Кожаные мотоциклетные краги, надетые для форсу, оказались кстати. Крага правой руки легла на выхлопную трубу. Рывком сорвал её с креплений. Треск движка врезал по ушам водителям авто. Не давая возможности опомниться, Жига взметнул над головой глушитель раскаленной дубинкой. Размахивая им, приноравливался для броска.

Жук пригнулся над рулем, концентрируя волю для исполнения смертельного трюка. Жига орал, подобно герою, готовому погибнуть, но выполнить задание. Фима стал белым, как приведение. У отца застряли слова проклятий в глотке. Он представил, как раскаленная металлическая труба глушителя хрястнет по лобовому стеклу, войдет внутрь огненным наконечником. Наэлектризованный салон мгновенно вспыхнет, клубы огня и дыма вынесут стекла кузова, крыша оплавится. И он с полуобморочным сынком выскочит, объятый пламенем, чтобы глотнуть воздуха, перед тем, как ужасная боль остановит сердце…

Отец Фимы, теряя контроль над собой и над управлением супердорогого автомобиля, резко крутанул баранку, увертываясь от предполагаемого удара. Машину крутануло. Жук с Жигой завопили от дикой радости. Не каждый день увидишь, как мощное авто становится неуправляемым. Возможно, автомобиль, напичканный электроникой, всякими стабилизаторами поперечной и продольной устойчивости оказался бессильным в чрезвычайной ситуации, сотворенной отчаянными друзьями.

Вызванный на подмогу японский джип, не менее крутой, натуральным образом раззявил: как ехал наперерез мокику, так и продолжал ехать. Только теперь наперерез выписывающему зигзаги Jeep Grand Cherokee. Видя, что назревает серьезное ДТП двух солидных авто, Жук швырнул глушитель, как кровавую затравку двум взбесившимся псам. И на разваливающемся мокике дал деру вслед за Жорой. Скрежет металла и визг тормозов добавил мощи в крохотный движок. Завершающим аккордом взвыла сирена полицейской машины.

Картина для стражи дорожного порядка предстала заковыристой. Два крутых внедорожника Grand Cherokee и Лендкрузер сцепились мордами радиаторов, как два упрямых быка. Grand Cherokee в этой схватке явно круче: он протащил Лендкрузер метра на три. Оба водителя, отчаянно жестикулируя, срывали глотки. Казалось, кинутся с кулаками друг на друга. На полицейскую машину поглядывали с враждебностью.

Включив проблесковый маяк, офицер расстегнул кобуру, утопил в ладони холодную сталь рукоятки, палец лег на предохранитель. Подмывало сразу направить дуло на сцепившихся водителей крутых авто. Но все-таки здесь не рабочий квартал какого-нибудь Чикаго или Детройта, где полицейский, прежде чем проверить документы у нарушителей правил дорожного движения, готовит к действию личное огнестрельное оружие внушительных размеров.

— В чем дело, командир? — бросил через плечо владелец Grand Cherokee. — Разберемся сами.

— Вы бы разобрались сами где-нибудь в лесу на грунтовой дороге. Встали посередине проезжей части без сигнала аварийной остановки, нарушили правила дорожного движения, создали помеху для движения, — тренированным вежливым голосом ответил офицер дорожной полиции.

— И что?!

— Вы совершили ДТП. Мы обязаны проверить, имеете ли вы права на вождение, и ваше адекватное поведение, то есть не находитесь ли в состоянии алкогольного опьянения, токсического или наркотического воздействия. Я понятно говорю? В любом случае. Даже если не имеете претензий друг к другу. Ваши взаимные претензии — это второй момент.

— Допустим, никакого ДТП не совершали. Просто остановились побазарить.

— Побрататься радиаторами? А этим пыль с пиджака отряхивали? — Офицер кивнул на сорванную с мокика выхлопную трубу.

У мордастого дядьки заскрежетали зубы. Друган из Лендкрузера сжал кулаки.

— Это у вас надо спросить, почему по улицам гоняют отмороженные подростки, у которых на ходу разваливается то, на чем едут?

— Этот вопрос, в первую очередь, надо задать родителям, в том числе и вам.

— Ты, командир, ваще с катушек слетел! — вскричал папаша Фимы.

Налетевший ветерок донес до офицера алкогольный душок. Да и нелицеприятный гонор водителей вполне соответствовал неадекватному поведению пьяного за рулем.

— Ты пойми, командир, мы — пострадавшие. По городу орудует банда малолеток.

— Вас ограбили, избили?

— Нас?! Чтоб нас ограбили, избили малолетки? Быстрее петух клюнет себя в задницу.

— Кстати, поступил сигнал от жителей, что большой черный джип гоняется за мокиками, как собака за курицами. Получается, сначала за мокиками, потом за подобными себе?

— А ты не думаешь, командир, что сынка приходится защищать. — Папаня дал подзатыльник Фиме. — Вот замордовали детку, в школе проходу не дают. Что молчишь, сын? Так или не так?

— Точно так, — всхлипнув носом, ответил Фима. — Королят в школе, на уроках заставляют поднимать руки, чтобы самих не спрашивали. Не будешь слушаться — запинают в кровь.

— Но мы не видим этих подростков здесь. Мы констатируем наличие двух автомобилей со свежими повреждениями кузова. И водителей с явными признаками употребления алкоголя. И часть выхлопной системы. — Офицер был неумолим, выказывая твердые требования стража порядка, а не плутоватого мздоимщика.

— Ты загнул командир!

— Если отказываетесь пройти тест на алкоголь, будет вызвана вторая патрульная машина на пару с эвакуатором…

Глава 2. Тайга как отчий дом

Лесные дебри начинались сразу за откосом автодороги. Да такие, что можно день-другой шагать по лесу и никого не встретить. В конце концов заблудиться и сгинуть, оказаться в числе без вести пропавших.

Люди прельщались близостью города, утопающего в гуле машин, разъезжающих тут и там, и тех механизмов, что установлены на производственных площадках с многометровыми трубами. Держали гул за ориентир, уходили глубже в лес. Кто за лесными дарами, кто постигать красоту природного мира. Бесплатная кладовая и красоты затягивали, уготовив бездну испытаний.

Местность пересеченная: холмы и пригорки сходились в низине, где талая вода подтапливала обширный лесной массив с березами и осинами, елями и соснами. Лиственные деревья росли в низине. На склонах пригорков и на вершине уходили в небо бронзовые стрелы стволов сосен. Раскидистые ели теснили березы и осины. Кусты жимолости наполовину погрузились в талую воду. Где-то видны шиповник, тонкие стволы поросли черемухи. Стынет в ледяной воде одеревеневший лабазник.

Трое друзей потаенными тропами уверенно пробирались по лесу. Тишину леса не раздирали вопли разъяренных дядек, огретых выхлопной тубой. Значит, полицейский наряд сопроводил их в соответствующее учреждение, где окно в решетку. По крайней мере, так думали пацаны. Хотя, случись погоня, и за спиной стоял бы дикий ор из двух мужских голосов и ломающегося голоса Фимы, они шли бы так же неспешно.

Лес им — родная вотчина. Они угадывали направление, не глядя под ноги. Угадывали по форме просветов лесной чащобе, окутанной хмарью тумана. Путь пролегал по гребням овражков, рукотворных выработок грунта. Летом путь короче, но в половодье местность затапливало основательно. И никто — никто! — не рисковал пробираться по этой части весеннего леса.

Зимой их заповедный край рассекала широкая лыжная трасса с тремя полосами движения. Две — для обычного хода, одна — для конькового. Весной простиралась водная гладь, по которой на байдарках можно устроить сплав. И по талой воде в русле лесных речек войти в широкую многоводную реку, потом пересесть на комфортабельный теплоход…

Жора и Жига вели по мокику. Жук взял роль проводника: выбирал удобный маршрут для друзей, обременённых заглушенными супербайками. Шли тихо, подобно стае волков, что возвращается в логово после удачной ночной вылазки. Как ни крути, но джипы уделаны. Хлипкие мокики в умелых руках при бесстрашном сердце превратились в аналог Dodge Tomahawk мощностью в 500 лошадиных сил.

— Классный номер с глушителем! Зрелищно получилось. Я настоящий кайф словил! — сказал Жига. — Фима вроде как снимал на айфон.

— Лиц не разглядеть. Я спецом натянул спортивную шапочку почти на глаза, — буркнул Жук. — Да пусть и разглядят. Что он, свой позор в ютуб выложит?

— Предъяву пришлет, — не унимался Жига.

— Через суд замаются. У самих рыло в пуху: начали первыми. Станут права качать — плевали мы на них.

— Чего паниковать раньше времени? Посмотрим! — ответил Жора, отдуваясь и обливаясь потом от быстрой ходьбы.

— А кто паникует? Соображения в башке вертятся.

— Жук, что с мокиками теперь делать? У меня ручка газа слетела. Чтоб мокик не заглох, тросик руками натягивал. У тебя без глушителя мокик. Деньги где-то надо искать на ремонт.

— Соберем пока один из двух, — сказал Жук.

— На одном втроем не погоняешь. Я знаю, где задёшево купить мотоцикл с коляской.

— Права нужны… Но присмотреться к мотику стоит. Пока можно сезон-другой и по лесам поездить, а там и права заиметь.

— Давайте эти мокики кинем нафиг в болото! — предложил Жора. Ему страсть, как не хотелось катить мокик по лесной глухомани.

— Их можно отремонтировать, — повторил Жук.

— Опять целыми днями в соляре по локоть?!

Жук не ответил. За себя он решил. Друзья поймут позже, что лучшего варианта заполнения свободного времени пока нет. Он с увлечением разбирал двухтактные моторы, механизмы навороченных велосипедов. Летом по этой части подрабатывал по найму. В позапрошлом весенне-летнем сезоне купил два мокика. Жора с Жигой помогали ему. Этим летом им хотелось другого. Выросли из мокиков, вырастали из острова, куда забирались время от времени.

Остров — это крохотный клочок суши, омываемый вешними водами. В июне он становился полуостровом с узким перешейком по приболоченной гати. Лесное озеро невелико, окружено болотами, как оборонительным редутом.

На острове выстроен вигвам. Почти такой же, как в романах Фенимора Купера. Прочное сооружение размером два на два метра из стволов соснового молодняка. Жук говорил друзьям, что прореживание порослей соснового леса — это дело хорошее и нужное. Но лесников здесь нет, им приходится самостоятельно принимать решения по санитарной вырубке.

И чтобы молодняк даром не пропадал, срубили летнюю хижину, где можно спрятаться от дождя и даже переночевать. Осенью из вигвама могли высмотреть уток, готовившихся к перелёту. Правда, из охотничьего оружия лишь мелкокалиберная пневматическая винтовка да арбалет собственной конструкции. Так что осенняя охота больше походила на тренировку зоркости.

Весной последний десяток метров к острову — тяжелое испытание: идешь по кочкам, балансируя с шестом в руках, потеряешь равновесие — бултыхнешься в ледяную воду.

Мокики оставили на берегу. Взяли по заготовленному шесту и медленно, ногами выискивая в зыбком горбе кочки твердую основу, шестом помогая удерживать равновесие, цепочкой двинулись на заветный остров.

Первым шел Жук. Точь-в-точь попадая в его след, перемещался на длинных ногах-ходулях Жига. Несоразмерность шага вынуждала балансировать несколько иначе, чем впереди идущий. Жига складывался многорычажной пружиной, которая того и гляди выбросит туловище далеко в сторону или вверх-вниз и глубоко в воду.

Жора, напротив, вставал на кочку и застывал на мгновения, ощущая каждой клеточкой, как проваливается в пучину темных вод.

У Жука настороже глаза и уши, ноги и руки. Слыша чавканье топи, кричит:

— Жора не жди, когда засосет, быстрее переставляй ноги!

— Кочки разъезжаются, а шест сгибается.

— Попробуй прыгать, как прыгун с батутом, — сострил Жига.

— Я счас прыгну… Тебе на плечи.

— Ого, будет рюкзачок! Вместе под воду уйдем.

— Ты уйдешь! И будешь ластами двигать, как заводной моторчик.

На минуту представив, как Жора поплывет на Жиге, всколыхнули лес диким хохотом. Встревоженные птицы взмыли в небо. Две черные тени заскользили по глади воды.

Смех тут же стих, и холодок царапнул когтистой лапой. Что это за птицы? Всякий раз, когда неудержимый смех, безудержная радость овладевала друзьями, в бездонной выси возникали две парящие тени. Две пары крыльев, простирающихся на четыре стороны света, черным крестом ложившихся на землю. Прочертив странный знак, они исчезали в чаще леса.

Друзья спорили: это доисторические птицы, не описанные наукой, глобальное потепление пробудило эмбрионы летающих ящеров, или это обитатели параллельного мира, стерегущие вход… Бывало просто цепенели от страха, подсознание заполнялось жуткими впечатлениями.

Страх, пройдя по жилам, по нервным волокнам, двигал в другие сферы, которые на поверку окажутся все тем же миром реальным, но более ярким, сочным. Страх не застилал глаза, а срывал пелену, промывал лицо водой, звенящей кристаллами льда. Перед удивленным взором мир преображался. Дикая вольная красота переносила в древний мир во времена, когда всё только начиналось…

В двух метрах от острова Жора грузным кулем ухнул-таки в ледяную воду. Жук и Жига, оживленно переговариваясь, только сели на сухом берегу, как стена воды накрыла их с головой. Через мгновение, словно водяной из толщи талых вод, восстал Жора. На плечах — ветви ольшаника, спирали лягушачьей икры, с просвечивающими головастиками. В руках — скальп подводной нечисти, странно похожей на верхушку обычной кочки.

Жора рывком выбрался на камни. Протопал к друзьям в брызгах, искрящихся ярким солнцем.

— Жора в балет тебя точно не возьмут! — крикнул Жига.

— Да я последние метры шел точно по головам нечисти. — У Жоры дрожала нижняя губа, отвисшая до подбородка.

— По огромным жабам с брюхами, полными икрой? — спросил Жук и тут же ответил сам: — Нечисть оставили в городе в помятых джипах. Давайте, быстренько разведем костер.

Остров походил на панцирь огромной черепахи, метров десять в диаметре, всплывшей во времена всемирного потопа да так и оставшейся на бренной земле. Под тонким слоем гумуса — отшлифованный временем гранит. Лишь пара-другая сосен пустила корни в расщелины каменной гряды, вытягивая крону в небесную высь.

Как раз между соснами и был устроен вигвам, в полутора метрах от него выложено камнями кострище. Впритык к бревенчатой стенке собрана поленница в метр шириной и такой же высотой.

Огонь разводили тотчас, как прибывали на остров. Полыхающее пламя в полукруге подогнанных друг к другу камней было, как священный огонь, питающий внутренние силы. Сам факт легкого розжига костра говорил, что костер нужен не только друзьям, чтобы обсушить одежду, согреться, испечь в углях картошку, обжарить кусочки мяса, насаженные на шампуры.

Костер нужен духам, обитающим в древнем лесу

Жига проворен. В мгновение охапка дров сложена колодцем, скомканная газета с крохотным язычком пламени брошена внутрь. Сизый столб дыма встал вровень с бронзовыми стволами сосен. Жора сел ближе к разгорающемуся костру.

— Счас бы дичь насадить на вертел, вот кайф! — проронил Жига, посматривая в небо. — Что за птицы только что пролетели над нами? Жирные, как осенние гуси. Может быть, в самом деле дикие гуси?

— Гуси не летают так высоко, — сказал Жук. — Кружили орлы или черные вороны.

— Или ящеры, — брякнул Жора. — Здесь же заповедный лес, всякое может быть.

— Ты видел, куда они камнем рухнули? — спросил Жук.

— Как я мог увидеть, если с головой окунулся в озеро?!

— Птицы камнем ухнули вниз. Я припоминаю, что там есть крохотный остров, куда, возможно, никогда не ступала человеческая нога. Туда просто не добраться. Кругом болото. А с нашей стороны метров двести воды. Скажи, в такой глухомани где взять лодку?

— Надувную можно. Охотники как делают? В огромном рюкзачище у них упрятана лодка. Расправили, надули и вперед, — фантазировал Жора. Он обсох, ему становилось весело.

— Здесь запрещена охота. Только мы можем палить из мелкашек да из арбалета, — заметил Жук.

— Конкретно, там остров. Что такое на нём может быть? Ну, понятно, гнездо пернатых с огромными яйцами, но мы не орнитологи, нам по барабану, известны науке эти орлы-ящеры или нет. — У Жиги загорелись глаза. — Под гнездами хищных птиц бывает россыпь золотых самородков. Потому что те птицы, которыми питаются, глотают блестящие камушки для пищеварения. А блестят по берегам быстрых лесных речек на Урале золотые крупицы размерами от спичечной головки до горошины.

— Сомнительно, но проверить не мешает, — пробасил Жора.

— Хищные птицы всегда гнездятся в недоступных местах. — Жига продолжал растравливать воображение друзей. — А значит, вероятность ценных находок офигенная.

— Найдем по горсти золотого песка, что с ним будем делать? — спросил Жора.

— Продадим пожарнику Лехе, — ответил Жига.

— У него вечно нет денег. Помнишь, прошлым летом притащили ему с разрезов изумрудные друзы с яблоко величиной? Он денег сразу не дал, взял камни на реализацию.

— По осени отдал же.

— Хотелось бы сразу.

— Сложности с продажей. Товар необычный. Ладно, поищем варианты.

Глава 3. Собиратель ценностей

Пожарный Алексей в чине подполковника МЧС достиг первого пенсионного возраста в 45 физических лет. Сам он роста чуть ниже среднего, сухопарый, с живыми глазами, вспыхивающими юношеским задором. На протяжении 25 лет взрослой жизни и непрерывного бдения на посту огнеборца относился с презрением к алкоголю в любых концентрациях и форме. Соответственно ко всему, что с ним связано: застолью, пьяному куражу и приключениям в беспамятстве. Предпочитал приключения иного рода — сбор коллекционного материала по камнерезному делу.

Как гласят хроники незапамятных и современных лет, Урал и Сибирь — неисчерпаемая кладовая природных богатств. Широкая поступь династии Демидовых, мощный блок из заводов и шахт создали крепкий тыл российской Державы. Высококачественная сталь, чугун, цветные металлы стали фундаментом государственной мощи, о которую сломает зубы и хребет любой агрессор.

Наряду с огромными залежами железной руды открыты месторождения золота, серебра и платины, драгоценных и полудрагоценных минералов и поделочных камней. Изумруд, аметист, рубин, александрит, турмалин, топаз, аквамарин, гранат, хризолит, малахит, яшма, родонит, змеевик, агат, опал, оникс — все известные науке самоцветы присутствуют в урало-сибирских недрах.

Регулярно в областном центре Среднего Урала проходит ярмарка поделочных камней, куда съезжаются добытчики и покупатели из многих регионов. Необработанные минералы, готовые камнерезные изделия расходятся влет.

Алексей на ярмарке камней — в числе тех, кто продавал кое-что и покупал кое-что. Бывало, баш на баш. Бывало, продаст больше, а купит совсем ничего. Все зависело от результатов летнего сезона.

Алексей — потрясающий знаток родного края. В его личном архиве собраны ценные были и небылицы, истории и предания, древние легенды, ставшие канвой местного эпоса о несметном богатстве, скрытом в природе. О том богатстве, что открывается не всякому. Алексей хранил вариации предания о Хозяйке Медной Горы, о входе в её владения, о редких мгновениях, когда этот вход разверзается.

И самое главное, Алексей скрупулезно, из года в год, составлял карту заброшенных шахт, штолен, земляных разработок, где можно наткнуться на тот или иной драгоценный минерал. Долгими зимними вечерами работал с архивными документами по горному делу Урала, находил следы и нити, по которым составлял летние маршруты. Летом обходил проверенные шахты, дававшие горсть-другую ценного поделочного материала. И непременно совершал лесную вылазку по новому маршруту.

В старинном поселке, что неподалеку от города, Алексей имел унаследованный дом и камнерезную мастерскую. В стародавние демидовские времена в поселке не пахали и не сеяли — от мала до велика были заняты горным промыслом.

К дому прирезан участок земли в двадцать соток, где вполне можно организовать компактное фермерское хозяйство. Увлечение поделочными камнями не приносило заметного дохода в семейный бюджет. А ведь после официального выхода на пенсию в 45 лет заняться фермерством — отличный способ укрепить материальное благополучие. Так считала его жена.

От поселка до города по отличной автодороге — около двадцати километров. Вокруг поселка плотный зеленый массив, а значит, чистый воздух, чистая почва — все условия для взращивания здорового продукта.

Алексей, любитель всякой небывальщины, знаток драгоценных минералов, противился перспективе стать добропорядочным фермером. В то же время не мог продать унаследованную усадьбу. Пока он отодвинул плотное занятие фермерством лет на пять. Этого времени должно хватить на финальный рывок — на обнаружение загадочной пещеры-шахты, которую начали тайно разрабатывать ещё в эпоху Демидова, и которую якобы затопили в страхе перед царским гневом быть уличенным в создании собственного монетного двора.

Как гласят хроники, шахта оказалась соединенной с карстовыми пещерами — целой сетью подземных ходов и каналов, по которым ежегодно проходили талые воды. Во времена Второй мировой войны в ходе масштабной эвакуации заводов и фабрик на Урал рассматривался вопрос о строительстве подземного каскада заводов вдоль и за Уральским хребтом.

Уже были проведены изыскательские работы, но успехи советской армии притормозили строительство. Потом и вовсе проект законсервировали, материалы отправили в закрытый архивный фонд. В перестроечное время, когда широким взмахом снимали гриф секретности, папка с материалами о подземном строительстве, возможно, попала в акт списания, как не имеющий практической ценности проект подземного базирования важных объектов промышленности.

Однако Алексей кое-что сумел вызнать. Это кое-что при тщательной разработке могло вылиться в сенсационную историческую находку. И существенно обогатить в материальном плане. Человек он не тщеславный, поэтому предпочитал второй вариант. В поселке соседствовала с Алексеем родная бабушка Жука. Её странный дом был еще одной примечательностью старинного рабочего поселения…

Глава 4. Заповедный остров

Для плавания сколочен плот длиной метра в три и шириной в два. Только весной озеро подтопляло обширные участки леса и потому казалось необъятным. В июне оно сморщивалось до размера футбольного поля с тем самым островом посередине. Скорее всего, это озеро — воронка затопленной шахты с множеством родников.

Были случаи, когда вода вдруг приходила в движение, затягивая в водоворот несчастных путешественников. Возможно, это было следствием внезапных провалов в толще недр, когда обрушивались карстовые породы.

Подобные глубоководные воронки в народе называют разрезами. В поселке их несколько. Местная обеспеченная молодежь устраивала по их обманчивой зеркальной глади зрелищные гонки на водных мотоциклах. Здесь же глухой лес открывал доступ лишь отважным и отчаянным.

Костёр разгорелся. Пламя обдавало жаром. Разводы грязи на лицах друзей обратились в ритуальную раскраску воинов дикого племени. Бледнолицые враги остановлены на рубеже заповедного леса. Им никогда не пробраться сюда. Даже внедорожные средства станут памятниками чванства, не пройдя и пяти метров. Только проворные ноги, бесстрашное сердце, полное слияние с волнительным лесом открывают дорогу в таинственные кущи.

По прибытии на остров один из друзей обычно следил за костром, двое садились на плот и проверяли ранее установленные жерлицы. Но этим днём на плот впрыгнули втроем. Жук уселся на чурку, закрепленную посередине, определив себя капитаном и лоцманом. За спиной арбалет, колчан полон стрелами. Жора и Жига взяли по шесту. Синхронными точками привели плот в движение.

— Плывем прямиком на орлиный остров. На обратном пути проверим жерлицы, — скомандовал Жук.

— Не до рыбы будет, если золотом карманы набьем, — сказал Жора, мысленно примеряя бремя богатства.

— Пока твое золото обратится в денюжку, с голода подохнем! — ответил Жук. — Золото! Ты хоть в руках его держал? Возьмешь блестящий камень и будешь говорить «золото».

— Я говорить не буду. Я буду орать: пятнадцать человек на сундук мертвеца и бутылку рома! Йохо-хо-хо!

Жук хмыкнул. Может статься, что это лесное озеро было когда-то частью мирового океана, а древние народы, заселявшие эти земли, были не менее богаты, чем исчезнувшая цивилизация майи.

Размеренными толчками, подобно движениям щупалец огромного осьминога, плот удалялся от берега. Плеск воды, игра солнца в ряби волн завораживали, притупляя бдительность. Один Жук проникал взглядом в толщу вод, откуда всплывали огромные коряги, готовые застопорить плот, а то и перевернуть. И что-то бледно-синее проглядывало, то приближаясь, то удаляясь.

Сизая полоса леса укрыта вуалью нежной зелени. С воды проснувшийся от зимней спячки лес казался доброй ратью очарованных существ. Зато в тихом плеске волн чудился вкрадчивый шепот лесной нечисти, готовой в мгновение восстать из пучины бледно-синим истуканом и клешнями расцарапать в кровь…

Так далеко еще не заплывали. Уже и двухметровые шесты погружаются на полную длину. Вскоре они уложены вдоль плота. В качестве двигательного средства в руках появились полутораметровые доски, грубо обработанные под весла.

Орлиный остров окружала странная рябь. Он словно морщил воду, бултыхаясь, вибрируя, разрывая подводные путы. Жук вынул подзорную трубу, навел монокуляр на приближающийся остров. Отчетливо виден горный рельеф. Стена высоченных сосен и могучий приземистый кедр с развесистой кроной отметали сомнения об эфемерности земной тверди. Это самый что ни на есть кондовый остров, это вершина древнего хребта, ушедшего под воду.

Однако что это? Стена сосен с монументальным кедром поплыла вправо. Жук, как одноглазый пират, прилепился подзорной трубой к ускользающему острову, не слушая вопли Жоры и Жигы. Лишь когда повернул тело вслед за головой, в изумлении опустил руку с подзорной трубой.

— Капитан, мы тонем! То-о-онем! — вопила команда.

— Отставить панику! — Жук встал, умело балансируя туловищем. Коротким взглядом оценил обстановку.

Плот закручивало винтом. По всей видимости, они попали в центр воронки. Под этим озером явно существовали пустоты. Таяние снега, половодье подняли уровень воды. Пониженный рельеф не позволял излиться многоводной рекой. Многотонная масса давила на дно. И наступал момент, когда трещина, сквозь которую били родники, расширялась, давление сверху возрастало, темные воды водопадом низвергались, утягивая в пучину стволы, коряги, захватывал крупных болотных птиц, жирующих на озере.

Между тем плот затягивало в пучину по крутой спирали. Вот они уже стоят по колено в воде, доски-весла выбиты из рук. Жора и Жига перебрались на середину, вплотную к Жуку.

Капитан поразительно спокоен. Он готовится достойно умереть?

— Жук, что делать?! — погружаясь в пучину, орали подростки.

Жук снял со спины арбалет, вставил стрелу в направляющий желоб. К наконечнику стрелы закрепил капроновый шнур толщиной в пять миллиметров. Прицелился к стволу дерева с обломанной кроной, торчащему из-под воды. Палец утопил спусковой крючок. Стрела со свистом вылетела из направляющих, утягивая за собой капроновый шнур.

Расчет Жука прост: стрела зацепится за сплетение подводной части дерева. В руках окажется прочный спасательный трос, жестко закрепленный за неподвижную опору. Осторожно натягивая его, убедился: фокус удался. Пусть хрупкая, но появилась нить спасения.

Ребята приутихли, затаив дыхание, наблюдали за манипуляциями пятнадцатилетнего капитана. Плот прекратил вращение, но погружаться не перестал.

— По одному отталкивайтесь и прыгайте в сторону троса.

— Если вообще затянет!

— На плоту быстрее затянет. А так цепляйтесь за трос и гребите потихоньку. Плот надо облегчить, тогда смогу вытянуть его из водоворота…

Пацаны один за другим сиганули в бурлящую воду. Трос в самом деле стал удерживающей привязью. Перебирая руками от узла к узлу, медленно подобрались к стволу. Жук всё это время обеспечивал натяжение троса. Воронка точно дышала: диаметр водоворота то уменьшался, то увеличивался. Волны кругами расходились от центра, осью которого стала коченеющая фигура Жука.

Жора сумел обхватить ствол. Осторожно бултыхнул ногами. Наткнулся на твердь подводной части коряги. Суча ступнями, переместился на ширину тела. Из груди вырвался вздох облегчения, словно нашел безопасное место на шаткой дощечке. Тот же путь проделал Жига; соскользнул со ствола на подводную ступеньку трапа, встав впритык к Жоре.

Они стояли по грудь в воде, как зайцы в ожидании деда Мазая. Если скинуть одежду, то есть шанс доплыть до земной тверди. Правда, температура воды градусов десять. Переохлаждение сведет тело судорогой, и камнем уйдешь под воду.

Жук тем же манером переместился на корягу — отбой плаванию в студеной воде. Втроем по команде начали подтягивать плот, усилием воли собирая силы в коченеющих руках. Не думая, что трос, натянутый в струну, изрежет в кровь ладони.

— Раз-два, тянем! Раз-два, тянем! — командовал Жук. Плот постепенно выходил из воронки. Зашумела вода, схлынувшая с поверхности бревен. Плот всплыл под восторженные крики. Теперь при любом раскладе они спасены! Предусмотрительный Жук закрепил шесты. С их помощью они доведут плот до берега.

Костер еще не успел полностью прогореть, но щедрая охапка дров вновь брошена в багровое пекло. Посиневшие от купания в ледяной воде искатели приключений расселись вокруг костра. Одежда развешана над огнём, сидят нагишом. В глазах — ни тени страха.

— Пообсохнет одежда, надо сплавать на плоту, — сказал Жук.

— Неужели, снова на остров? — Жора выпучил глаза.

— Попробуем подплыть к острову с другой стороны, подальше от воронки.

— Думаю, воронка может появиться, где хошь. Когда мы плыли, тишина да гладь была. А тут, блин, такое. Представляешь, если бы мы втроем так и остались стоять на коряге… А ночью вдруг похолодание. Снег, лед, метель. По пояс бы вмерзли в озеро. Здесь хрен кто спасет. Телефон — на берегу, да и был бы в кармане, давно бы залило водой, — рассуждал Жига.

— Ну и что?! Чему быть, того не миновать!

— Сегодня дважды испытывали судьбу, — заметил Жига, — думаю, нужно поостеречься.

— Да и плот, взгляни-ка, Жук, требует ремонта: бревна в обвязке ходуном ходят. День неудачный: мокики сломали, плот раздолбался, сами чуть не утонули, в городе родичи Фимки ждут, счет, наверно, хотят предъявить.

— Мало ли что хотят. Таких денег нет ни у нас, ни у наших родителей. — Жук усмехнулся.

У всех троих родители в единственном числе. только матери. Отцы сгинули. У Жука отец погиб: несчастный случай на производстве. У Жиги скоропостижно умер. У Жоры лишь обозначен в свидетельстве о рождении. У Жука есть старший брат, у Жиги — младшая сестра. Жора один у мамы, он — её надежда и любовь.

Свободных денег никогда не было. Тщательный учет и планирование — единственная страховка от бедности, граничащей с нищетой. Именно поэтому даже не ставилась задача получить высшее образование. Нужен упрощенный профессиональный курс, пусть колледж, но чтобы через три-четыре года заколачивать деньгу.

Снова нужны финансовые вливания на ремонт мокиков. Эта проблема озаботила Жука больше, чем страхи оказаться в финансовой кабале у богатых родичей Фимы.

— Я вот что думаю, — произнес Жук. — Сейчас начало дачного сезона, время полевых работ. Создаем моторизированную бригаду и оказываем услуги: копаем, пашем, колем дрова, роем канавы, латаем заборы, чиним теплицы.

— Я всё это только теоретически умею делать, — сказал Жора.

— Думаешь, реально можно подзаработать? — спросил Жига.

— Если хорошо будем работать, в месяц по тридцадке запросто заимеем!

Друзья усомнились. Жук стоял на своем. Весенне-летние сезонные работы — это золотая жила для безработных. Ремонт дорог планируется в расширенном варианте, где сразу обозначена острая необходимость в сезонных рабочих.

— Можно завтра же ехать в деревню. В огороде моей бабушки поупражняться с инструментом и приспособами. У меня там и мотоплуг, и бензопила. Топоры разного рода и звания, лопаты и грабли, — сказал Жук.

— А как быть с мокиками?

— Подождем до темноты. Как раз обсохнем основательно. И потихоньку докатим до гаража.

— Мало и покатались.

— Сам видишь, не дают кататься. Расплодилось джипов. Нормальному человеку проехать негде.

— Вот бы нам джип!.. Хочешь, Жук, такой же, как у Фимы.

— Не-а, не хочу! Я бы взял, как у Лехи, УАЗик! Лучшего джипа не сыскать! Восемнадцать будет и возьму.

— Сколько же огородов надо вскопать?!

— Огороды — это всего лишь начало, проба сил. Практическая отработка товарно-денежных отношений. Ты сделал хорошо заказчику — получил за это денежку.

— Вдруг не дадут — кинут?

— Это маловероятно. Кидают такие, как родичи у Фимы. Мы к таким не пойдем подряжаться. Все разговоры о деньгах, расчеты буду вести только я.

Жук помолчал для вескости сказанного. Грудь колыхнулась от глубокого вздоха; желудок резью напомнил, что давно пустой. Командир распорядился:

— Жора, давай за костром следи. А мы с Жигой все-таки вдоль берега проплывем, проверим жерлицы. Жрать хочется! Я видел, как в зарослях плескалась рыба. Явно угодила в капкан.

Жига без лишних слов встал вслед за Жуком. Сегодня пришли в лес с пустыми руками. Раньше хоть собирали котомку: картошки, булку свежего хлеба прямо из пекарни, теплого, ароматного. Бывало, что по пути хлеб уминали. А сегодня хоть лягушек лопай.

У плота чуть постояли в нерешительности. Утлое плавучее средство того и гляди раскатится по бревнам. Если вдруг поднимется ветер, волны точно разобьют плот. Жига поежился, представив себя в ледяной воде. Махнул рукой и перескочил на плот вслед за хладнокровным командиром.

Место установки жерлицы отмечено знаком, издали хорошо видно. По форме знака можно определить, сработал капкан или нет. Но все равно, не полагаясь на внешние признаки, проверяли каждый капкан, их было пять.

В первой жерлице приманка объедена. Хитрая рыба полакомилась. Как будто гостья с руками и ногами пиршествовала. Взвели капкан, оставив объеденного живца — во второй раз подкормленный объедальщик попадется, сколько бы не осторожничал. Вторая жерлица не тронута. Третью подняли с пронзенной насквозь огромной лягушкой. Ошалела лягушенция от весеннего половодья. Оставив её за живца, бросили обратно.

Не успел капкан погрузиться, как раздался характерный металлический щелчок. Жига дал плоту задний ход. Камыши ходуном ходили от бьющейся в агонии крупной рыбы. Жук схватил трезубец гарпуна. Жига потихоньку выводил беснующуюся добычу на чистую воду. Бывало, капкан ударял вскользь, по зубастой пасти, не по голове. И рыба, покалеченная, могла сорваться.

Жук всматривался в воду, стараясь разглядеть добычу. То, что ходило под плотом, более походило на полусгнившее бревно, чем на серебристое тело щуки.

— Это не рыба, — прохрипел Жига. — Это упырь!

— Не болтай ерунды! Упыри бледные, как луна. А здесь что-то темное и лохматое. Похоже на тритона. Но таких больших тритонов не бывает!

— В этом озере все может быть. Режь канат пока не поздно!­

Плот, как на буксире, поволокло вглубь озера, прямиком к воронке. Жук в бешеном ритме вслепую колол острогой водную гладь. Наконец остриё металлической пики вошло в упругую мягкость. Разъяренный рыбак коротким рывком проткнул глубже, застыл с блаженной улыбкой. Добыча в его власти. Только что это?

— Это озерная выдра, — прошептал он. — Тянем вместе. И раз, и раз…

На поверхности показалась черная головешка с тупой, словно обрубленной, мордой. Показался верхний плавник, напоминающий гребень дракона. Да это же налим! Толстый жирный налим. От сердца отхлынуло. Никакой не упырь, и даже не выдра, жарить которую много мороки.

Радостно улюлюкая, подплыли к берегу, где уже поджидал Жора с длинным тесаком-мачете. Затащили плот подальше на берег. Жук ухватился за голову рыбы, где все еще торчал сомкнутый капкан. Жига перехватил капроновым шнуром хвост. И так вдвоем подтащили добычу к костру.

Знатный получится ужин! По здоровенному куску приберегли для дома. Пусть мамки подивятся. Не все же им сынков ругать да хаять. А тут — добытчики! Знают, как тяжело матерям поднимать их. Каждая копейка на счету, ни один кусок хлеба не попадает в мусорное ведро. Скоро и серьезные деньги начнут сами зарабатывать.

Жора священнодействовал с огнем и богатой рыбиной. А Жук с Жигой развалились у костра. День удался! А завтра будет круче.

Глава 5. Хрущоба

В глубоких сумерках Жук обозрел родную пятиэтажку. Окна чернее стен. Мать, похоже, спит. Чтобы не потревожить её сон, крадучись проник в родную квартиру. В потёмках рука нашла выключатель. Вспыхнул свет. На скулах подростка заиграли желваки. Дыхание замерло, останавливая страх. В прихожей стояла мать со скалкой в руках. Глаза её горели гневом, скалка постукивала по бедру.

— Ты чего? — спросил Жук, непроизвольно пятясь.

— Где был? — мать буравила глазами мужающего сына.

— На рыбалке. Налима вытащили почти метрового. Разделили. Мне от хвоста часть досталась. Смотри, здесь килограмма два чистого мяса.

Сын протянул матери пластиковый пакет с добычей. На мгновение её глаза полыхнули радостным удивлением, но тонко очерченные ноздри затрепетали, точно голову прошила сильная боль.

— Ты мне зубы не заговаривай. Только что был отец Фимы и сказал, что мы ему должны три тысячи долларов на ремонт автомобиля. Вы нахулиганили, тачку его помяли.

— Врет. Рэкет чистой воды… Рыбу положи в холодильник, на рынке такой кусок стоит не менее тысячи. Рублей, правда… Видишь, помогаю тебе. Не болтаюсь без толку по двору, делом занимаюсь.

— Каким же делом нужно заняться, чтобы расплатиться?

— А кто сказал, что обязаны платить? Что, если у нас отца нет, и защитить некому, можно наезжать? Я лично ни копейки не дам и тебе не советую даже разговаривать с ним на эту тему.

— Он сказал, дает ровно неделю на сбор денег, иначе нам не поздоровится.

— Мам, ну что значит «не поздоровится»? Он что стрелку нам забьет?

— Засудит. Тебе, дураку, за хулиганку могут статью дать. Стоит только попасть в тюрьму, всю жизнь себе искалечишь. Нигде тебя с судимостью не возьмут: ни на учебу, ни на работу.

— А зачем мне попадать в тюрьму? Я не вор. Ни разу ничего не украл, ни на кого руки первым не поднял. Мы вообще целыми днями в лесу.

— Интересно бы знать, чем там занимаетесь?

— Как чем?! Рыбу ловим, природу изучаем.

— Мокики откуда взялись?

— Купили на заработанные деньги. Я, например, велики ремонтирую, техническое обслуживание выполняю. Знаешь ведь об этом. Делаю быстро и качественно. Клиенты довольны. На мокиках экономим время на дорогу в лес.

— Что ты заладил: лес, лес. А не в подворотнях ли обитаете?

— Ага, в подворотнях. И рыбу там же ловим. Откуда я на прошлой неделе щуку принес? Около пяти килограмм щука!

— Я на двух работах пашу, чтобы и одеты были и накормлены. И мне такие гости, которые заявляют о каких-то счетах, мне такие гости совсем не нужны. Ты уж давай поосторожней.

— Да ладно, мам, брось тревожиться! Они сами пьяные рулят. Вот и вляпались. Теперь ищут, на кого вину свалить. Не слушай их, и баста! Клянусь, это правда.

— Ладно, иди умывайся да в постель. Весь рыбой пропах и костром. Утром не добудиться. Спасибо за рыбу, добытчик.

Мать, улыбнувшись, пригладила горячей ладонью его русые вихры.

Сын пошел в ванную, совмещенную с туалетом. Фима, гад, хвастал, что у них джакузи установили. В туалете два унитаза. Они же с матерью смеситель не могут поменять. Опять капает вода. Придется завтра прокладку заменить. Старший брат в армии, через полгода вернется. Пока он за старшего.

Матери только-только сорок лет исполнилось, а мужика нет. Говорит, что любила отца, и больше ей не встретить такого. Наверное трудно встретить нового мужчину из-за нас, раздумывал Жук. На самом деле боится, как мы встретим нового «папу». Мы — двое почти взрослых парней. Не уместиться нам в двухкомнатной квартире-малометражке. Представить невозможно, как матерый мужичище поселится у них, с матерью спать будет, права начнет качать.

Старший брат Владимир осенью придет из армии и сразу устроится на работу. Я осенью пойду в колледж. Через три с половиной года запросто могу жить самостоятельно, зарабатывать деньги начну. Всего-то три-четыре года осталось матери помаяться, а там мы начнем ей помогать. Если, конечно, в тюрьму не сядем, как того хотят Фима с отцом.

— Мам, — уже лежа в постели, крикнул Жук, — мы с ребятами придумали подхалтурить немного: весной огороды копать за деньги, летом где-нибудь на стройке устроимся. Ты не против?

— Не против, — донеслось из соседней комнаты. — Спи давай.

— А придет Фима с отцом за якобы долгом, ты сразу в полицию звони. Звони и говори, что среди бела дня деньги выбивают. Это же грабеж!

— Спи. Разберусь сама. Ты смотри, сам в это дело не лезь. Меня точно не посмеют посадить. Я им сама могу конец света устроить.

Жук растянулся в теплой чистой постели. Мамка может устроить конец света хоть кому, она боевая!.. Чувство любви к матери заменяло все, чего не было у них: джакузи, крутую машину, тугой кошелек. Оно было какое-то многогранное, где и благодарность, и жалость, и негодование, и желание защитить, уберечь от чрезмерных невзгод.

Когда он станет взрослым, у него будет всё: особняк с джакузи и несколькими туалетами, около дома крутой автомобиль, денег будет без счета… Иногда перед сном Жук представлял себя в этом будущем рае благоденствия. Так и засыпал с мечтами.

Глава 6. Изба учетчика

Наутро трое друзей встретились на вокзале. Пятнадцать минут на электричке — и они прыгают на влажный от утренней росы гравий железнодорожного полотна. Перед ними старинный кержацкий поселок, из года в год перестраиваемый горожанами. Столетние дома из кондовых сосен сносили напрочь и возводили современные двух-трехэтажные коттеджи оригинальной архитектуры. Кто во что горазд: у кого кошелек туже — у того и дом круче.

Поселку за триста лет. Выстроен на пересеченной местности в чаше горной долины. Приболоченную низину рассекает речка, полноводная лишь во время весеннего паводка и летних затяжных дождей. В ее русло собираются воды с окрестных лесистых гор. Речку триста лет назад запрудили. Плотина с мощным стальным водосбросом до сих пор в исправном состоянии. И старинный завод до сих пор коптит небо, переплавляя лом цветных металлов.

Улицы поселка террасами опоясывают горную гряду под триста метров с покатыми вершинами, ярко-зелеными летом. Проглядывают залысины отвесных скал. За отрогами темнеют еловые пади.

Ближе к реке старинных домов гораздо больше. Есть дома, удивляющие месторасположением. Проселочная дорога упирается прямо в один из таких домов. И зазевавшийся водитель запросто может въехать в рубленый пятистенок, почерневший за добрую сотню-другую лет. Из каких-то непонятных соображений бревенчатое строение суживало проезжую часть.

В этом доме и жила бабушка Жука. Оказывается, по её словам, в дореволюционное время это была изба учетчика. Сидел у окна бородатый старообрядец и дремучим взглядом поглядывал на дорогу. А по ней тянулись телеги, груженные золотоносным песком. Вдоль речки на несколько километров располагались золотоносные породы.

Золотодобытчики подводами доставляли песок в поселок на специальную площадку, где шла ступенчатая промывка. Отработанным песком, из которого извлекли самородное золото, отсыпали огороды. Учетчик в избе считал повозки с песком. Оплата артели шла как по количеству вывезенного песка, так и извлеченному золоту.

Учетчик был правой рукой приказчика. По нынешним временам ответственным помощником исполнительного директора могучей корпорации, собравшей полный цикл горнорудного производства: и шахты, и железоплавильные заводы, и фабрики камнерезных промыслов. И по легенде, имевшей собственный монетный двор.

Как говорил Жук, дому двести лет. Нижняя треть сруба — из кряжей лиственницы, которая с годами лишь упрочняется. Дом выстроен предками Жука. Не менее пяти поколений проживали в этом кондовом строении. Ценные реликвии дореволюционного быта до сих пор в обиходе у бабки. Это и печная утварь (кочерги, ухваты) и медный самовар на углях, лопаты и вилы со старинным клеймом знаменитого горнозаводчика.

Бабка под стать дому — крепка и жилиста. Тяжелая трудовая жизнь не согнула спину, лишь подсушила тело, добавила жил в работящие руки да грубые мужские ноты в родовой командирский голос. На простецком лице боевой бабули здоровый румянец. Раскосые глаза с хитроватым прищуром указывали на присутствие восточной крови, блюли чистоту рода старообрядцы, а вот поди же ты.

Все в династии учетчиков жили особняком. Все они были связующим звеном между власть предержащими и трудовым людом. Когда золотоносный промысел пошел на убыль, дед нынешней бабушки выстроил небольшой постоялый двор с трактиром. По рассказам он был ушлым и вертким, якшался с людьми лихими.

Жук мечтал, что именно он унаследует дом, ценность которого в земельном участке аж в двадцать соток. Какой же здесь можно возвести шикарный коттедж, выстроить конный двор с десятком племенных лошадок!

Он приезжал как будущий хозяин, и Анастасия Ивановна, бабушка по матери, признавала в нем наследника, лишь бы ей нашелся уголок в его будущих шикарных хоромах. Жить в доме, выпирающем к середине дороги, ей, признаться, порядком надоело. Уже не раз зазевавшиеся водители таранили дом. Перекошенный сруб плохо держал тепло. И, главное, протекала крыша.

У бабушки был мобильный телефон, подаренный на семидесятипятилетний юбилей. На удивление, она быстро выучилась им пользоваться, так что всегда была на связи. По звонку внука загодя вышла на высокое крыльцо древней избы.

Из-за поворота дороги показалась троица подростков, бодро вышагивающих в утренней тиши. Старушка помахала рукой. Они в ответ тоже помахали. Вскоре бабуля уже обнимала дорогого внучка. Жора и Жига перетаптывались рядом.

— На целый день к тебе, и, может быть, с ночевкой, — сказал Жук. — Работников тебе привез. Ух какие!

Жора и Жига, как по команде, согнули руки в локтях, демонстрируя мускулы. Не будь руки скрыты рукавами куртки, показали бы — у одного жировую складку, у второго мощный рычаг, обтянутый кожей.

Бабка хохотнула, глядя на дурашливых друзей. Радушно поприветствовала:

— Доброго вам здравия, ребятушки. Сначала, как водится, за стол. Блинов напекла, сметанка свежая, молочко парное.

— Ух, ты! А на работу время останется? — поинтересовался Жора.

— Что конкретно хотите сделать? — спросила бабушка, подперев бока жилистыми руками.

Жук ответил, точно сам выдал указание хозяйке дома:

— Вспашем огород мотоблоком. Ты нам сделаешь рекламу: обойдешь соседей и расхвалишь нас. Я думаю, заказы появятся. Мы вдобавок дров тебе напилим и наколем. Ты, помнится, говорила, старый амбар надо на дрова пустить.

— Управитесь?

— В прошлый год вдвоем с мамкой вспахали. В этот раз смотри, какую бригаду привез! Я буду пахать, они боронить.

Бабка покачала головой. Такую ватагу и не прокормить, если в самом деле на все выходные приехали. За столом всё угощение они смели за десять минут, бабка только взмахнула руками. Аппетит у ребяток прямо-таки зверский.

Из русской печи блины гораздо вкуснее. Их не надо переворачивать: блин сразу жарится со всех сторон. Вынимается сковорода с блином, как в сказке, румяным, тонким, запашистым. Такой блин макаешь в сметану, густую, как созревший мед, и спешишь отправить в рот, уже полный сладкого предчувствия.

Как-то по осени бабушка запекла целого гуся. Он лежал в чугунной жаровне точно поросенок, уснувший в блюде с печеными яблоками. Сочный, нежный, с тонкой хрустящей корочкой. Вкуснее мясного блюда не едали.

— Не знаю, что на обед вам сварганить. Гусята еще с ладошку, ягнята с кошку! — Улыбалась бабушка, глядя на смакующих хлопцев.

— Сделай похлебку из картошки, молока и яиц. Когда она только что из печки — такая вкуснотища!

— А я думаю, какой бы продукт не положить в печку, оттуда он выходит такой, что пальчики оближешь, — сказал Жора, слизывая с пальцев сметану.

— В печке встроенное волшебство! — воскликнул Жига.

— Не волшебство, а мастерство, — поправил Жук. — Сейчас вам покажу, как обыкновенное мастерство встает вровень с волшебством.

После завтрака переместились в крытый двор. Жук выкатил мотоблок. По характеристикам почти мини-трактор. Сам едет, тащит за собой плуг с регулируемой глубиной вспашки. Есть и борона, и целый арсенал приспособлений.

Яркое майское солнце обдавало июльской жарой. Ребята скинули рубашки, ничуть не смущаясь молочной бледности кожи и далеко не атлетического телосложения. Жора весь в складках жира, Жига, наоборот, с торчащими во все стороны костями. Лишь Жук сложен пропорционально с легким очертанием бицепсов.

Дело спорилось. Отвалы тучной земли под граблями превращались в пух. Слой чернозема в полметра. Вспахивать такую землю одно удовольствие, никакого напряга.

Жук поглядывал на соседние участки и примеривался, как в случае заказа будет там пахать. Да, участки плохо спланированы. Посередине пашни громоздятся фруктовые деревья, кустарники. Это собьет ритм и внесёт немало ручной работы.

Упластаешься, а взамен получишь гроши. Хотя, по словам бабушки, за вспашку есть твердая такса с повышающими коэффициентами: за срочность, сложность, повышенное качество. Тут важно правильно подать себя, продать свой труд на взаимовыгодной основе.

Бабка то и дело выходила в огород, поглядывая на работничков. Когда Жук приостанавливал вспашку, она махала рукой. Дескать, получается неплохо, продолжайте в том же духе. Приятно и то, что взрослеет внук в правильном направлении. Не мается дурью, не хулиганит и не приучается к пьянке. Земля — она лучший наставник. В школе не научат столько доброму и хорошему, чем обыкновенная работа на земле.

После обеда бабка попросила первым делом распилить на дрова амбар. Участок земли под картошку вспахан, под морковь вскопала с матерью Жука, засеяли сразу. Под остальные овощи вспахивать рано: от палящих лучей почва пересохнет.

Крышу амбара, полусгнившую от времени, Жук разобрал ранней весной, когда она провалилась от снега. Сруб еще крепок, хотя и почернел, истончал. От длительного воздействия перепада температур потерял надлежащую плотность укладки. На дрова, так на дрова!

Жук рванул кик-стартер, пила вслед за резким движением рук взревела совсем как мокик, когда удирали от джипа. У Жука явно дремлют большие способности в управлении механизмами. Из мокика выжимает сверх заявленных лошадиных сил. Мотоблок у него играючи поднимает пласты тучной земли. Бензопила заводится с первого тычка.

Играя клавишей газа, Жук приступил к распилу. Начал сверху, около венца, и повел пилу вниз. Жора и Жига встали поодаль — их помощь не нужна. А вот когда Жук перейдет к противоположному венцу, нужно будет аккуратно перемещать высвобожденные бревна к месту временного складирования.

Жук, словно пропускал через себя тональность пилы, вгрызающейся в плоть древесины, добивался направлением и силой подачи равномерного басистого гула. Он уже перешел ко второму пилу. Бревна, поддерживаемые напарниками, без проволочек складывались поодаль. Следующим этапом должен стать распил бревен на чурки, которые сложат в поленницу, а в следующие выходные расколют на дрова.

Такая работа по плечу двум крепким мужикам, которые будут то и дело останавливаться на длительные перекуру и балякание о том о сем. Потом еще потребуют по стакану водки с хорошей закуской. Ту же работу делают трое пятнадцатилетних подростков, но без водки и табачного дыма. Бабка нарадоваться не могла. Таких помощников еще поискать! И работают со сноровкой, слаженно и деловито. Заглядеться можно.

Вдруг под бешено вращающейся цепью скрежетнуло. Сноп ярких искр вырвался вместо опилок. Такое ощущение, что цепь уткнулась в незамеченную металлическую скобу, утопленную в бревно сруба. Жук моментально сбросил обороты и выдернул из пропила шину с цепью.

— Гвоздь? — спросил Жора, подскочивший на помощь. — Я видел гвозди длиной в тридцать сантиметров и толщиной в палец. Возьми чуть правее.

Жук взметнул глаза, дескать, не учи ученого. Но правее взял. С предельной осторожностью ввел шину с острой цепью в коварное тело древесины.

Распил старых построек всегда таит неожиданность, вследствие чего может слететь цепь или погнется шина. Ремонт встанет в копеечку. Лучшее, что может быть, затупятся режущие кромки. Заточка цепи — операция рядовая, больших денег не требует, но время теряется.

Не пройдя одной четверти толщины бревна, цепь вновь со скрежетом выбросила фейерверк искр. Жук поспешно вынул пилу. Нет, это не гвоздь и не скоба. Это нечто объемное.

— Может быть, для жесткости забили трубу? — предположил Жига.

— Тогда с торца её должно быть видно. — Жора быстро обогнул угол сруба, глаза уперлись в торец. — Смотрите, сердцевина трухлявая!

Жора отковырнул от торца гнилушку сердцевины, рука смело вошла вовнутрь.

— А-а-а! — завопил Жига. — В таких расщелинах селятся змеи!

Жора быстро выдернул руку. Со среднего пальца капала кровь.

— Я что говорил? Быстрее отсасывай кровь и выплевывай. Это яд!

— Счас змеюку перережу пополам, — сказал Жук, потрясая пилой. — Жига, стой напротив торца. Как появится змея, бей топором. Я и вправду прошлой весной загнал гадину под амбар. Черная гадюка больше метра длиной.

Жора побледнел. Смерть не входила в его планы. Страшнее смерти — паралич, страшная аллергическая реакция, от которой тоже помрешь, но не сразу. Прежде боль разорвет тело на кровоточащие части. Жора сунул палец в рот, губы зачмокали, точно у годовалого карапуза, получившего соску-пустышку,

Пила взревела. Соприкосновение с металлом не прошло бесследно. Жуку требовалось больше усилий для распила. В полуметре от неудавшегося пила сделал второй. На этот раз успешный. Следующий пропил — у противоположного венца. Жига придерживал бревно. Как только Жук отошел в сторону, он легким титановым ломиком поддел кругляк, аккуратным рывком спихнул его с верхнего ряда сруба. Метровый остаток венца остался белеть свежим распилом.

Жук отложил пилу. Вдвоем с Жигой ухватились за култышку бревна. Жора, невзирая на сочащуюся кровь, взял топор, занес стальной клин над головой, приготовившись к сокрушительному удару. Жук вместе с Жигой рванули остаток венца. Раз, второй… култышка вышла из угла сруба. С грохотом что-то серебристое ухнуло под ноги. Жук с Жигой успели отскочить.

Жора не растерялся. Хлобыстнул что было сил и злости. Эмоциональное воздействие сделало удар сокрушительным, но слепым и неточным. Чурка превращена в щепки. Но то, что предстало перед удивленным взором, заставило разом вскрикнуть.

В куче щепы, трухи, в налете свежих опилок, поблескивая старинным серебром, стоял ларец сантиметров тридцать в длину и пятнадцать в ширину.

— Вот тебе и змея, — прошептал Жора и, сплюнул остатки крови, вытер покалеченный палец о штанину.

— Это что — клад?! — вскричал Жига.

Жук присел на корточки, обе руки ухватились за ларец и переместили его на коленки.

— Тяжелый, — пробормотал он.

— Из чистого золота! — воскликнул Жига.

— Какое золото? Из серебряных пластин сделан. Пластина по пластине. Одни расклепаны в каркас, другие — точно чеканка. Или гравировка. Непонятно…

— Что же внутри? — прошептал Жора. — Дай подержать.

Жук, протянув ларец, сказал со смешком:

— Держи. А лучше ставь его на чурбак.

Ребята уселись вокруг, разглядывая находку и не решаясь открыть. Елы-палы, настоящий клад! Этому амбару, который пилят на дрова, не менее двухсот лет. Когда-то вокруг него ходили бородатые кряжистые старообрядцы, опальные золотодобытчики. Да и сам прадед Жука крестил лоб двумя перстами, серебро и золото утаивал от царской власти, перешедшей на троеперстное крестное знамение.

— Красивая коробочка! — Жора причмокнул языком. — И очень тяжелая. Открывай быстрей, Жук. Что медлишь?

— В этой коробочке, скорее всего, упрятан клад, значит, это принадлежит государству, — произнес Жига с видом знатока.

— Ты уверен, что это клад? — усомнился Жук. — Это сейф. И принадлежит нашей семье: бабуле, мамане и мне.

Друзья скисли: что так сразу обламывать? Одному бы Жуку ни за что сейф-ларец не заполучить.

— Смотрите, вместо ключа три поворотные ручки, — продолжал развивать мысль наследный отпрыск. — Это кодовый замок.

Жук взялся за крышку, рванул её. Вместе с крышкой приподнялся и сам ларец. Тогда обеими руками взял за торцы. Резко потряс. Звук странный. Совсем не металлический звон. Глухой и вязкий, словно ларец залит монолитом, треснувшим от времени и от удара топора-колуна.

Жора предложил:

— Поставить ларец на торец и хрястнуть обухом топора.

— Ларец сам по себе представляет ценность, а внутри, быть может, драгоценными камнями набит, — возразил Жук. — Будем открывать, как положено. Поспрашиваю у бабушки. Ей все равно придется показать находку. Не будем же мы скрывать то, что нашли в её доме!

— Эх, а так хотелось разбогатеть, — Жора вздохнул, как печальный слон в зоопарке.

— Я сказал «покажем», это не значит отдадим. Если что-то ценное есть в ларце, всем хватит. Главное в жизни — справедливо делиться, разве не так?

Друзья кивнули.

Бабушка сготовила обед. Стол почти накрыт. Картофельная бульба на молоке с яйцом дымилась в чугунке. Маринованные огурчики выложены в чашу, рядом шматок копченого сала, порезанный на тонкие ломтики, ароматный хлеб с хрустящей корочкой из местной пекарни. Вторым блюдом значились магазинские голубцы, доведенные в русской печи до нужной вкусности. Современные пищевые технологии удачно переплетались с исконной деревенской кухней.

Жук, ни слова не говоря, водрузил на стол ларец, пытливо вглядываясь в лицо бабушки. В бороздках её морщин сокрыты глубокие переживания от жизни, заполненной тяготами и лишениями, на чем зиждется бесценная человеческая мудрость.

— Наконец нашелся ларец! — воскликнула бабушка.

— Что значит «нашелся»? Кто-то о нем знал?

— В каждой семье тайны есть. И в нашей есть, жуткая история о беглом каторжнике, что пригрелся у нас, а потом сгинул. Тебе потому и не говорилось, что мал был.

— Ничего себе мал! — Жук расправил плечи, дескать, смотри: и ростом удался, и сложен неплохо.

— Умом мал, — пояснила бабушка. — Не кипишись. Всему свое время. Это длинная история. Давайте-ка со стола всю снедь в животы переместите. Кушайте на здоровье. Потом и расскажу.

Ребята рассредоточились по столу, замелькали вилки-ложки. В точности исполняя поручение бабушки, опорожняли одну тарелку за другой. Здоровый аппетит превращал обед в соревнование: кто быстрее и кто больше.

Бабушка присела, глаза потеплели. Хорошие ребята, жизнь готовит им непростые испытания, и никто им особо не поможет: безотцовщина — корень грядущих бед. Но, быть может, судьбой уготованы и счастливые находки, и берегов своих обретение.

Серебряный ларец, скорее, проклятие их семьи, чем посыл капризной удачи. Предания, передаваемые из поколения в поколение, переместили в 1870 год. Во власти наплыва ощущений далекого прошлого Анастасия Ивановна оставила гостей-помощников, проковыляла в комнату, отделенную от горницы дощатой перегородкой.

Это и было рабочее место учетчика. До сих пор тут стоит дубовый шкаф двухсотлетней давности, стол у окна, за которым сиживал её прадед. Этакий бородатый, степенный поселенец из братчины старообрядцев. В меру грамотный и шибко умный от природы. Начальное образование деда составили четыре класса церковно-приходской школы. До высших знаний довёл природный ум, бездна жизненного опыта и трепетно чтимые старообрядческие святыни.

Самобытный раскольник был взят заводчиком на ответственную работу, как самый грамотный, уважительный и уважаемый. Работа непыльная, и сопряжена со многими скрытыми моментами, вникать в которые крайне опасно. Хитрый заводчик взял государевы земли для извлечения природных богатств, чтобы в одном темпе полнилась и царская казна и его собственная.

Степенный прадед, макая гусиное перо в чугунную чернильницу, вписывал в учетную книгу количество подвод с песком и количество отмытого золота. Ежемесячно отправлял депешу в управу. В назначенные дни прибывал приказчик. Ему сдавали золото в обмен на деньги. Утаивать золотишко строжайше запрещено. Понятное дело, утаивали самые ушлые — в надежде получить настоящую цену. Сколачивали капиталец, финансовую подушку, как сейчас принято говорить.

Учетчик был в курсе многих тайных делишек, поползновений на хозяйскую собственность, как и хозяина — на царскую. Знал темную человеческую природу, все грани лавирования между тотальной зависимостью от власти царевой и власти заводчиков и собственным нежеланием стать навеки холуем и рабом.

Глава 7. Задание предков

Из старинного шкафа бабушка извлекла семейный альбом — толстую папку с кармашками для фотографий. Едва ли не на первой странице ткнула пальцем в пожелтевшее фото, где запечатлено семейство учетчика.

— Смотрите, — сказала бабушка. — На коленях у моего деда как раз найденная вами шкатулка.

Подростки сгрудились у дубового стола, пожирая глазами фотокарточку. Сомнений нет: между ларцом, найденным сегодня, и ларцом на фото незапамятной давности отличий нет. Если, конечно, не учитывать налет времени — желтизну и размытость контуров. Из всех старинных фотографий эта сохранилась великолепно. Это настораживает.

— А теперь посмотрите на задний фон. Часы показывают или раннее утро, или поздний вечер.

— Точно, — произнес Жук. — В те времена фотографировались при дневном свете. Значит, часы просто-напросто остановлены. Маленькая стрелка на семи, большая на единице — вот тебе цифры для кода замка.

— Но цифр две: 7 и 1. У замка трехзначный код, — сказал Жора.

— Час после полудня… это же 13! Значит, цифру будут 7 и 13. Или 7, 1, 3. — Жук заулыбался, глотка того и гляди исторгнет победный клич.

— Бабушка, — вкрадчивым тоном сказал Жук, — признайся, ты что-то знаешь про этот ларец.

— Ну конечно! Эта история передается от деда к внуку. Дед наш трагически погиб, а перед смертью он мне рассказал…

Помню, стоял летний душный день. Темнело небо, собиралась гроза. В последние дни жизни боль не отпускала его. А тут он словно просветлел, словно что-то тяжелое ушло из жизни. Он подозвал меня так громко, что я удивилась: ведь в последние дни он очень ослаб, кормили из ложки… Он схватил меня за руку, велел сесть, голос его дрожал и срывался, и не от слабости. От страшного волнения, от понимания, что сам он уже не сможет разгадать родовую тайну. Сначала извинился, что вверяет мне эту тайну, потому что с этим знанием жить будет тяжелее.

Он сказал, что в доме нашем спрятан ларец, который он искал и не нашел. В этом ларце ключ от богатства. Когда золотые прииски у нашего поселения обеднели и старатели перенесли промысел за много верст от нас, прадед потерял место учетчика. Тогда, пользуясь тем, что дорога оставалась столбовой, а дом создан, чтобы обращали на него внимание, наш далекий предок основал известный на всю округу трактир с постоялым двором. Возможно, кое-какие деньги сколотил, якшаясь с золотодобытчиками, поэтому трактир и постоялый двор получились знатными. Готовыми принять как богатого, состоятельного заводчика в отдельных палатах, так и голытьбу, беглых из лихого народца. Из учетчика стал приказчиком собственного дела.

Как-то раз случилось, что поселился у него под видом работника беглый каторжанин родом из наших краев. Имел он некую карту заброшенных шахт, где тайно велась добыча драгоценных камней и серебра.

— Вы, наверное, слышали загадочные истории о несметных богатствах первого Демидова, — продолжала бабушка. — Он выстроил уйму заводов, где плавили чугун и сталь. И тайно выплавляли серебро, из которого чеканили серебряные монеты. Выходит, основал у себя в таежной вотчине второй по значимости монетный двор. Царские наместники, шпионы и дознаватели никак не могли найти место, где плавили серебро и чеканили монету. Им не пришло в голову, что существовали подземные заводы. Монетный двор упрятан в таежных дебрях, в секретных штольнях, замаскированных под обычные шахты. Большей частью в такой Тмутаракани селились нелюдимые раскольники. Искали монетный двор в подвалах Невьянской башни, а искать следовало в таежной глухомани.

Здесь у нас в те времена была крепкая старообрядческая община и свой храм. Но работы на всех не хватало, поэтому расселялись по дальним погостам, где кой-какое горное производство. Царева власть каторгу меняла на поселение вблизи шахт и заводов, и старообрядцев не трогали. С рабочей силой у Демидова не было проблем. Условия работы — зверские. Хорошо трудиться понуждали плетью и кандалами. Это потом, и даже не он сам, а его потомки построили школы и больницы для рабочего люда.

Сам Акинфий возвысился сильно, его приказы по вотчине главенствовали над указами царскими. И, надо думать, в его владениях с каторжным трудом нашлись смельчаки — они умело сглаживали тяготы рабского труда утаиванием серебра и золота.

Вслед за слухами о тайном монетном дворе в далеком уральском краю выплыли доказательства. Нагрянули инспекторы и взяли Демидова, фигурально выражаясь, за горло. Чтобы не случилось этого в реальности, по его указу открыли шлюзы, и все подземные сооружения, связанные с подпольной чеканкой монет, якобы затопили. Ревизоры уехали ни с чем. Но всё ли затопили?

— Не всё! — гаркнул Жора. — Дубль два остался!

— Ага, чтобы попасть в секретный монетный двор, нужен водолазный костюм. Причем теплый. Подземные воды холодные. Вспомни холод родниковой воды — в таком не поплаваешь рыбой.

— Фигня, с моим хорошим слоем подкожного жира никакой холод не страшен, — возразил Жора.

— Главное — где взять акваланг?

Спор разгорался. Ребята перекрикивали друг друга, представляя себя аквалангистами, дайверами по-нынешнему. А может быть, ларчик подскажет? О чем спор, когда ларец еще и не открыли!

Эта мысль ошеломила.

Ребята сгрудились у ларца. Теперь он стоял на дубовом столе, как стоял, быть может, лет двести назад. И высоченный бородач, прадед Жука, в задумчивости перебирал драгоценности. Самому не удастся воспользоваться несметным богатством. В Российской империи зрели беды из-за непродуманных или запоздалых реформ. Это и коммунистическая проказа в умах. И предощущение ужасных мировых войн.

Он оставит баснословный дар потомкам, которым удастся пережить ужас и кошмар века глобальных перемен, каковым стал ХХ век. Век двух самых кровопролитных войн, век пролетарской революции, ставшей грандиозной попыткой построить справедливое общество реально равных граждан на одной шестой части суши. Это и создание ядерного оружия Апокалипсиса. Это и выход в Космос.

Жук ладонями провел по ларцу: металл его теплее жара рук. Пальцы легли на резную крышку, поочередно покрутили ручки кодового замка. Каждое положение серебряного цилиндрика напротив метки фиксировалось легким щелчком, осязаемым лишь пальцами.

— Все четко работает, — прошептал Жук.

— В некоторых древностях встроен механизм саморазрушения при неправильном наборе кода. — Жора осмелился накрыть пухлой ладонью крышку ларца. — Предлагаю перепроверить, тот ли шифр.

— Как ты проверишь? Здесь только догадки на интуиции.

— Что такое интуиция? — недоумевал Жора.

— Интуиция — это когда понимаешь без слов. Это что-то вроде телекинеза.

— С чего ты решил, что ларец, фотография и часы на ней связаны между собой?

— На коленях прадеда ларец, сомнений нет. Теперь смотри, правой рукой он придерживает ларец, а левой поправляет волосы у виска полусогнутыми пальцами с одним указательным оттопыренным. Палец направлен на часы. Вот и разгадка. Кто будет поправлять волосы во время съёмки, особенно в те времена, когда фотографирование — это совсем не рядовое событие.

Бабушка молчала, пряча всезнающую улыбку.

— Итак, представление начинается. Слабонервных прошу не смотреть.

— Ты посерьезней, Жук.

— ОК!

В полной тишине раздались три щелчка. Рука сползла на торец ларца, захватила край крышки. Из приоткрытой щели вырвался запах древности: невидимое облачко сублимации твердых веществ, чей возраст намного превышает цикл человеческой жизни.

Лица подростков дрогнули. Все они ощутили дух бронзового жука-скарабея. Брякнула посуда в буфете. Жук смелее потянул крышку ларца вверх. Она за собой потянула спицы по бокам, похожие на фиксаторы. Джинн не вырвался, он спокойно дремал в серебряном хранилище. И первое, что явилось взору, — это сверток прямоугольной формы. Руки подростка медленно вынули прямоугольную вкладку в холщовой обертке и раскрыли её.

Глазам предстала книга с твердой и толстой обложкой, со страницами из плотной бумаги, вшитыми в переплет шелковыми нитями. Страницы исписаны красивым витиеватым почерком. Сходу не разберешь: написано на старославянском наречии.

Отложив рукописную книгу в сторону, Жук убрал из ларца прослойку ткани. Все пространство в серебряной окантовке предстало как запечатанные воском пчелиные соты. Только в ячейках — мешочки из той же холщовой ткани, туго набитые и крепко завязанные. Содержимое слаще меда.

Один мешочек лег плашмя на ладонь. Жук качнул рукой вверх-вниз.

— Тяжелый, — сказал он, — килограмма два.

— Золото, братаны, золото! — завопил Жига. — Завтра же покупаем по джипу с водительскими правами в придачу. Ведь деньги могут всё! Анастасия Ивановна выстроит терем вот такой высоты и вот такой ширины!

Жига выхватил из рук Жука мешочек, быстро развязал тесёмку, глянув вовнутрь, подкинул находку. Да так рьяно, что мешочек, шмякнув в потолок, рухнул вниз дождем из монет.

Ребята оторопели — от сумасбродства товарища, от звона старинных монет. Каждый присел на корточки и загреб ладонями сколько смог.

— Жига, ты с ума сошел, — ругнулся Жук и скомандовал на правах наследника дома. — Собираем все золото и кладем на стол.

— Это не золото, — проронил Жора, рассматривая монету и так и эдак. — Монеты серебряные!

— Серебро тоже в цене, — заметил Жук.

Жига воскликнул:

— Эх, было бы золото! Представляете, оканчиваем школу, и нам выдают выпускной аттестат, а жизнь во главе с госпожой Удачей преподносит на блюдечке с голубой каемочкой выходное пособие, подъемные так сказать, на которые сразу можно купить все то, ради чего пашут всю последующую жизнь: дом, автомобиль, банковская карта с многомиллионным счетом.

— Например, Фимке, это все батяня преподнесет, — заметил Жора.

— У нас, к сожалению, нет таковых, — сказал Жук.

— Зато есть госпожа Удача, которая любит смелых и отчаянных! — парировал Жига.

— Это ты про кого. — Жора округлил глаза.

— Про нас. Представляете, у нас теперь все есть, зачем тогда работать? — Жига не унимался. В голове стучало: деньги-деньги-деньги…

— Наоборот, когда работаешь не за деньги, а по желанию — это в кайф! — заметил Жук.

— Вы, смотрю, размечтались шибко! — сказала бабушка посмеиваясь. — А вот как не дам?!

— Да ну, тут деньжищ всем хватит! — Жига опасливо глянул на бабулечку, ей-то куда столько денег одной?

— Смотрите, как плотно уложены мешочки. Это значит… — Жук сделал паузу.

— Что?! — вскричали друзья в один голос.

— Это значит, что где-то серебра гораздо больше, где-то сокрыта главная сокровищница, откуда черпали вот в такие мешочки.

— Точно! Бабушка, мы готовы у тебя распилить весь дом и перекопать весь огород, и даже просеять всю землю.

— Ловлю на слове, — сказала Анастасия Ивановна.

— Мне подсказывает интуиция, основная сокровищница не здесь. Где-то в дремучих лесах, в потаенной шахте. Путь туда описан в этой рукописной книге. Сейчас бы её назвали дневником. Дневником искателя древней сокровищницы. — Жук взял в руки книгу, стал листать.

Красивый каллиграфически правильный почерк. Каждую запись предваряет календарная дата, как правило, последние числа месяца: подводился итог, столько-то повозок с песком вывезено, столько-то унций золота намыто. Далее шло перечисление по каждому работнику. Это, быть может, интересно в познавательном плане для историка-краеведа. Ребята искали другое, листая страницу за страницей.

Вдруг в книге почерк сменился с филигранного на корявый. И пошел уже в повествовательном духе о мерзавце уряднике, о каком-то следе из Сибири. Жук читал вслух, поминутно сбиваясь, отчего смысл терялся…

Сердце заколотилось, когда увидели схему, аккуратно вычерченную в развороте книги на двух листах. Показан участок железной дороги, по-видимому, в качестве основного ориентира. Две железнодорожный станции нанесены с ятями и етями: дореволюционный шрифт требовал перевода, а его рукописная версия затрудняла понимание.

На прогоне между станциями указан верстовой столб, какой-то полустанок. Тонкая красная нить потянулась в глубину леса. Есть знаки в виде наименований горной гряды (Стылый Камень, Киндарейка и т.п.). Красная линия упирается в жирно обведенный большущий круг, с его границы линия пошла пунктиром со странными пометами.

— Блин, не понять, где это и что это, — сказал Жук, отрываясь от книги.

— Ну как не понять? Это шахта, где добывали золото и чеканили монеты.

— Читай текст… там сказано о каменьях, излучающих свет.

— Такие камни называют бриллиантами!

— Вот это удача! Серебро и бриллианты — это круто!

— А смотрите, как написано… получается, что среди бриллиантов есть знаменитые. Бриллиант на слоне?.. Вот где тайна! Ну понятно, серебряные рудники были, серебро плавили, монеты чеканили. Вспомнить про Невьянскую башню с её затопленными подвалами, где по преданиям и по историческим свидетельствам деньги штамповали. Сколько бы ни говорили, что это всего лишь слухи, но нет дыма без огня…

Жук призадумался: причем тут бриллианты? И заключил, как рубанул шашкой:

— Надо добраться до шахты и на месте разобраться.

— Ну хорошо, а что делать с этими монетами?

— Самый простой способ — заявить о находке в органы и получить процент.

— Ага, самый простой, блин! Тогда придется и дневник отдать с картой. И займутся поисками основной сокровищницы другие: дяденьки с погонами.

— Здесь еще один момент, — заметил Жук. — То, что мы нашли, это не совсем клад. И не то, чтобы не совсем — вообще не клад. Это пришло по наследству. Смотри на фотку: вот прадед, вот шкатулка и вот монеты. Правда, куда с этими монетами пойдешь? Арестуют на месте.

— Я что предлагаю, ребята, — сказал вдруг Жига. — Монеты оставляем бабушке. А дневник забираем. Кто про него может вызнать? А про серебряные монеты вообще забываем, пусть сама бабушка распорядится. Хочет, пусть властям отдаст и поделится потом с нами; пусть припрячет, пусть…

Зычный голос с улицы показался громом среди ясного дня.

— Ивановна, выйди. Разговор есть.

Ребята прильнули к окнам. На дороге близ дома стоял коренастый мужчина, немолодой и нестарый. Одет в синий комбинезон и белую футболку. Открытые улыбкой, сверкают белые зубы. Широкая ладонь с тонкими длинными пальцами прикрывает глаза от яркого солнца.

Жук мигом захлопнул ларец, сверху накрыл рукописной книгой. Двойное сокровище задвинул в шкаф. Бабушка потопала на крыльцо, ребята гурьбой шли следом.

На улице они по-взрослому пожали руку гостю. Хотя хорошо знал его один Жук. Это был Алексей, бравый пожарный в чине подполковника. У Алексея через два участка дом, доставшийся по наследству, который он третий год перестраивает.

— Бригада — что надо, — сказал Алексей, похлопывая Жука по плечу. — А что, не слабо будет и у меня огород вспахать?

— Плата наличными? — поинтересовался Жора.

— Естественно!

— Тогда какие проблемы, заканчиваем здесь — начинаем у вас.

— Гляжу, поставлено у вас на широкую ногу! — Хохотнул Алексей. — А чего такие загадочные лица?

— С чего ты взял? — спросил Жук.

Алексей мог бы помочь, кое в чем просветить. Жука восхищала его кустарная мастерская. Бывало, он подолгу наблюдал, как Алексей распиливает алмазным диском валуны камней, как шлифует, наносит гравировку, мастерски выполняет инкрустацию. К ежегодной ярмарке камнерезного промысла всегда готовит партию отличных поделок.

— Загадочные, потому что ощутили вкус денег в придачу с удовольствием от хорошо сделанной работы, — ответил Жук.

— Вам, уважаемый, случаем, какие-нибудь старые постройки разобрать и распилить не требуется? Это тоже можем, — сказал Жора.

Под гневным взглядом Жука он закашлялся. Это не ускользнуло от внимания Алексея: из-под изогнутых бровей блеснул пристальный взгляд. Что такое скрывают пацаны?

— Работа найдется всякая, — заверил Алексей.

— Вот тебе и деревня, — воскликнул Жига. — Золотая жила!

— Пойдемте, покажу фронт работы, или зайдем к вам обсудим детали?

— Нет, лучше прогуляться к тебе. — Замотал головой Жук. — Камнерезным делом продолжаешь заниматься?

— Ну а как иначе?! Я уже в том возрасте, когда из прежних увлечений начинают извлекать выгоду. Что ж, идемте ко мне…

Глава 8. Косят под мажоров

Фима с тремя корешами развалились на диванах в фойе кинотеатра. Не так давно тут прошла реконструкция. Советское учреждение кульпросвета превратили в развлекательный центр с двумя зрительными залами, малым и большим. В просторном фойе поместили бар с безалкогольными напитками, попкорном и чипсами. Тут же за стойкой установили сверхбыструю кассу на основе компьютерных технологий. Две шустрые работницы успевали мигом выдать вкусности в калиброванной упаковке и билеты в кинозал.

Вдоль стеклянной стены, напротив комбинированного бара, напоминающего терминал трансгалактического портала из фильма, — вереница диванов и столиков, экзотических деревьев. Из массивных горшков, похожих на греческие амфоры, тянутся к потолку пальмы, разновидности древовидных фикусов, лианы и бамбук.

Вторую неделю крутят разрекламированный блокбастер. Фима с корешами удостоили киноновинку своим вниманием специально в последние дни просмотра — не по рангу толкаться среди чмошных сверстников, сидеть в переполненном зале.

Фима ощущал себя героем своего блокбастера. На столике — пепси и попкорн. А перед вылазкой в кино высосано по бутылке пива. Как бы он хотел столкнуться здесь с командой Жука! После сеанса, когда основательно стемнеет, он с корешами смог бы жестко отметелить их. Жук, Жига и Жора еще никогда не были уложены лицом в грязь, поэтому и творят беспредел. Денег и на жратву не хватает, а лезут в переделку с теми, кто может их купить с потрохами.

Четверо подростков выглядели отпрысками одного отца: откормленные, толстозадые, с наглыми глазами, поминутно ржавшие, готовые осмеять всё, что попадало на глаза. Фима скупо сообщил о недавнем происшествии:

— Пару дней назад батя дал утречком на джипе проехаться. Навстречу летит Жучара с Жирным и Оглоблей. Думаю, проучу их, чтобы не создавали нам помех. Ваще по асфальту размазать мог… Они, гады, по дверце ногой ширканули. Батя меня отодвинул, устроил классную погоню… Че удумали эти засранцы-голодранцы?! Жук на ходу отломил с мокика глушитель и швырнул под колеса в наш Grand Cherokee. Батя ещё не отошел от пятничной сходки в кабаке. Менты на нас вину свалили, что батя будто пьяным сел за руль, не заметил, бляха-муха, мокик и раздавил его нахрен.

— Фима, че ждем?! Когда Жука пойдем мочить? — спросил Борька, рыжий детина, чей отец был директором в местной энергосбытовой компании.

— Скрываются гады. Отец с юристом пробили, чем владеют. Оказывается — ничем! Одна квартира-двушка. Гараж, правда, от отца достался. Но стоит копейки. В рублях это тысяч пятьдесят. Пара колес у нашей машины столько стоит.

— А у мокиков, мопедов и прочей подобной фигни разве нет идентификационных номеров? — поинтересовался Антошка. Его отец владел сетью магазинов по продаже цифровой техники. Антошку считали самым продвинутым в интеллектуальном плане.

— Жук, он ушлый, гадёныш. Все, с чем его могли идентифицировать, прихватил с собой. С дороги прямо в лес сиганули, и пропали там. Батю тогда менты увезли на медосвидетельствование. Ваще оборзели. Когда-то, говорил батя, вся власть в наших руках была, с наших рук кормилась.

— Тебе, Фима, пора валить из пролетарской школы, где в основном такая голытьба и учится, вроде Жука и его недоделанных дружков. Разве мало в городе спецшкол. Шел бы в мою, со спортивным уклоном, — сказал Кеша, сын директора этой школы, рыхлый подросток с поросячьими глазами. Он играл в юношеской хоккейной команде вратарем, и считал, что лучшим вратарем станет, когда разнесет его шире ворот.

— В пролетарской школе учиться проще. Аттестат точно такой же дадут. Нахрен мне школы со всякими уклонами: математическим, культурным, спортивным. Да и вообще, нахрен мне лишние знания. По стопам бати пойду — строительным делом займусь. Он говорил, что сначала меня устроит у другана каким-нибудь прорабом. А как пооботрусь немного, практики хлебну, к себе возьмет.

— Если не произойдет очередная пролетарская революция. — Борька загоготал.

— Не дадим! — Скрипнул зубами Фима. — Стрелку бы им забить.

— Хорошая идея! — поддержал Борька. — Вы как насчет того, чтобы рыло почистить чмошникам?

Антошка и Кеша пожали плечами: если только за компанию.

— У нас в школе, — сказал Фима, — есть чуваки, которые за деньги мочат всех. Их двое, мы их викингами зовем. Мочат аккуратно, чтобы не покалечить, бьют по болевым точкам. Мечтают сделать себе имя в контактных боях, ну и вот практикуются на заказанных.

— Это, точно, хорошая идея, — ответил интеллектуал Антошка. — Викинги сломят жучков-недоносков. А мы потом чуть попинаем, и поссым на них.

— Тогда надо так замочить, чтобы отрубились, — сказал Кеша.

— Не знаю, спрошу у викингов, такого рода услуги делают? Хотя вряд ли, дело подсудное — бить до полной отключки и топить в дерьме. Пожалуй, ограничимся классным мордобоем.

Глава 9. Забили стрелку

Жук возился со швейной машиной. Года три назад мать купила на распродаже имущества трикотажного ателье по символической цене солидную машину для шитья толстых тканей. Слабым местом в мощном и надежном изделие советского происхождения оказались иглы, давным-давно снятые с производства. Какой-то запас был, и мать вечерами подрабатывала на дому — шила спецодежду.

Вскоре оригинальные иглы пришли в негодность. Вызов мастера не входил ни в какую статью расходов. Денег просто-напросто не было. Мать, бывало, и сама чинила домашнюю технику. Зачастую с половинчатым успехом — все-таки, есть чисто мужская работа. Благо, что подрастали сыновья. Им уже по плечу то, что раньше делал муж.

Осенью старший сын придет из армии. Мать молила, чтобы он без промедления нашел работу в городе. Не где-то за тридевять земель, а в городе, и деньги приносил не кому-то, а в родительский дом. Нынешняя свободная жизнь полна опасных казусов. Столько подлых завлекаловок, что сбиться с правильного пути — как подхватить заразу в душном вагоне в разгар гриппозной эпидемии. Алкоголь, наркотики, социальные сообщества с полным отсутствием здравого смысла…

Старшего сына соседи уважительно звали Владимиром, младшего — Санькой, Александром в будущем. Если это светлое будущее для него состоится. Какое-то состоится, больше причин, что плохое. Из этого плохого лучшее — повторит судьбу матери, полную материальных тягот, а доля отца, преждевременно умершего от душевных неурядиц, его не коснется.

Пока в качестве мужской опоры лишь младший сын. Мать попросила разобраться со швейной машиной. Не по годам ответственный Жук сконструировал иглодержатель, чтобы подходили современные иглы. Теперь аккуратно подгонял новое устройство под существующее посадочное место.

Саша рукастый, весь в этом плане в отца. К умелым рукам дана изобретательная голова. Сам сконструировал иглодержатель! И мастерски воплотил техническую идею. Результат потрясающий — отлажена работа промышленной швейной машины!

Быстренько поужинав, Жук бережно раскрыл рукописную книгу предков. Вот уже с неделю вечерами он разбирал уникальный текст. Он впервые ощущал то, что называется мистическим трепетом. Как ещё иначе назвать необыкновенный подъем в душе! В руках — бесценное сокровище, нить в таинственное прошлое.

Чуткие пальцы листали толстые пожелтевшие страницы, каждая из них — ступенька в немыслимые сферы разума, источник редких знаний, которых не найдешь ни в одном школьном учебнике. Через портал старинной книги хотелось ощутить мистический мир, но Жук преследовал и чисто практическую цель. Из книги он переносил схему пути к таинственной шахте на геодезический профиль, скачанный с Яндекс-карты.

Пришла с работы мать. Жук глянул в правый угол монитора — около семи вечера. Быстро спрятал книгу предков в ящик письменного стола; повернул голову на стремительные шаги за спиной.

Мать потрепала рукой вихры его волос. Стройная фигура никак не вязалась с шершавыми ладонями и обветренным лицом. Мать работала обходчицей железнодорожных путей. Физическая работа на открытом воздухе добавляла мужской силы в женское тело и нагромождала морщины вокруг светлых и прекрасных глаз.

— Я машинку сделал. Квартиру пропылесосил и поел, — доложил сын.

Он жалел мать. Эта жалость — глубоко в сердце, и выливалась не словами, а всяческим желанием помочь по хозяйству и не грузить школьными проблемами.

— Отлично! Тебе осталось сделать на пятерку домашнее задание.

— Пятерку, кроме как по труду и по физре, мне никогда не поставят. Что толку назубок учить уроки?

Мать прикусила губу от взыгравшего негодования. На одном из школьных собраний классная руководительница определила сыну незавидную участь простого работяги как лучший вариант.

— Не интересно в школе?

— Не-а!

— Знания — они вроде как свет в нашей жизни, — попробовала возразить мать.

— Общих знаний мне хватит. Этот учебный год закончу и пойду в колледж на механика.

Короткий вздох вырвался почти из сердца матери.

— Ты хоть веди себя подобающим образом, а то вышибут из школы.

— Постараюсь не вляпываться в какашки, пусть хоть вся дорога будет ими усеяна.

— Ну и лады. Что за карту вычерчиваешь?

— Двойку по географии исправляю. Реферат пишу по истории добычи в наших краях серебра. Карта будет иллюстрацией в реферат.

Мать расправила плечи, убрала заколку, и волосы тут же раскрылись за спиной красивым веером. Глаза вспыхнули радостью. Совсем не разгильдяй сынишка, каким его хотят представить в школе. Погладив его по волосам, чмокнула в лоб, словно благословляя на постижение книжных премудростей.

Как только мать переместилась на кухню, Жук мигом вынул мобильник: когда она стояла рядом, краем глаз приметил, как вспыхнул дисплей. Прилетело сообщение от Жоры: «Срочно сбор у стола». Даже не думая, что же может быть такого срочного, Жук выключил комп. Уже на пороге крикнул матери, что выйдет ненадолго подышать свежим воздухом.

Две параллельные линии пятиэтажек отсекали клин векового леса, изрядно поредевшего и превращенного в дворовую территорию с яркой детской площадкой, с новомодным воркаутом и деревянной беседкой в древнерусском стиле — «столом». Друзья жили в одном дворе, но в разных домах.

Жора и Жига сидели в беседке, как две телесные противоположности, Жук был именно той спайкой, что соединяла внешние неправильности в устрашающий для недругов кулак.

— Что такого сверхсрочного может быть, когда ключ к будущему богатству у нас в руках? — спросил Жук, усаживаясь на скамью в беседке.

— Ключ есть, но дверь не знаем где, — буркнул Жига.

— Этим как раз и занимаюсь, — ответил Жук. — Сличаю нашу карту с картами Яндекса. Тут кропотливая работа. Горнозаводской округ разбил на окружности с одним центром. Получился пирог из обручей. Потом через центр провел шесть линий — получились пазлы-трапеции, каждый из них пронумеровал и по очереди рассматриваю через лупу. Ищу похожесть с нашей картой.

— Маманя капитально меня отругала, — сообщил Жора. — Сегодня нам Фимка с батяней отмороженным предъяву с угрозой выдал: в десятидневный срок лимон рубчиков в лапу выдать. Иначе спалят квартиру. — От негодования у Жоры блестели глаза. — Мать до смерти напугали. Она, бедная, поначалу не вздохнуть, не ойкнуть. Потом давай расспрашивать, что да как. А я что скажу? Как машину их повредили?

— Ничего не надо говорить, — процедил Жук, — кто и повредил, дак это я. Кто с глушителем попер на зажравшихся барыг? Я! Пусть ко мне бы заявились, мать даже на порог не пустит. И разговаривать не будет. Один раз они попробовали… На твою маму переключились, значит! Это же, блин, что-то вроде запрещенного приёма коллекторов.

— А мне, точнее нам через меня, стрелку забили, — сказал со вздохом Жига. — В восемь нуль-нуль быть на лыжной базе.

— И мне такое же Фимка шепнул, уходя. Дескать, не придете, на дверях квартиры напишем матюгами, — сказал Жора.

Жук глянул на мобильник:

— Осталось двадцать минут. Отсюда до базы минут десять хода. Что творят беспредельщики! Главное, меня не трогают! А начинать надо с меня.

— Начинают с того, кто послабее. Как раньше пытали: откусывают по пальчику, отрубают по ноге, по руке. И сердце разрывается от боли.

— Но мы непобедимая команда! — Жук вскинул открытую ладонь. Две ладони друзей хлопнули по ней, соединившись в мощный клинок возмездия.

За лыжной базой, одноэтажным каменным строением у кромки леса, блестел асфальт конькобежной кольцевой трассы. Её в летнюю пору использовали как беговую дорожку, а в темное время суток как площадку для недетских разборок.

Вечерело. Весенний воздух в лесу сгущался туманом. Город словно исчезал за горизонтом, таял в дымке сизой гари. Подростки переминались с ноги на ногу, недоумевая. Где Фимка со сворой подонков? Сплошным потоком от него идут нечестные приёмы.

Конькобежная трасса вытянута эллипсом. Внутри чахлые осины и березы топорщатся корявыми кронами. Корни заливает талая вода, к середине лета образуя темные омуты, подернутые ряской. Как раз из этой низины, как нечисть из преисподней, цепочкой вышли недруги.

Их пятеро. Фимка с парой дружков-ровесников и два патлатых кореша, на голову выше толстозадой троицы. Ба! Эти двое из выпускного 11 класса. Некоронованные короли школы.

Друзья переглянулись, словно спрашивая: не дать ли деру? Пока дистанция позволяет это сделать. Как гласит китайская мудрость: бегство — лучший вариант защиты. Если бы трое на трое — без проблем. Но с двумя старшеклассниками меряться силой?.. Хотя известно, у человека три центра силы. Это тело, ум, воля. Удастся сразу три центра задействовать, сцементировать подобно бетону, тогда рать увеличится втрое.

— Блин, сейчас летать будем! — проронил Жига с прерывистым дыханием. Страх змеёй вползал в сердце.

— Подумаешь, полетаем немного, — сказал Жук.

— Летать как футбольные мячики, — уточнил Жига

Жора повел плечами. Такой мячик, как он, летает снарядом. Фугасным или бронебойным. Жига понимал, если он с Жуком даст хорошего деру, то Жора не сможет поспеть за ними. Получится, что оставят на растерзание подонкам. Сомнений нет: все пятеро — конченные гады, могут запинать до серьезных физических увечий.

Жук оглянулся, наметанным взглядом приметил холм листвы. Рядом сломанный хозинвентарь: лопаты, метла, есть даже металлический щит без ручки для уборки снега. Чем не арсенал! Кивнул друзьям на счастливую находку, словно разрешая сомнения. Будут биться в кровь. Бегство исключено.

Пацаны с топотом ринулись вооружаться. Жук и Жига схватили по черенку от лопаты для снега с остатком фанеры, смахивающей на трезубец копья легионера. Жора интуитивно вознес перед собой движок для снега из оцинкованной стали, рабочая часть которого длиной в метр и высотой в половину длины. Создатели этого устройства для чистки заснеженных территорий явно родом с производства с двойными технологиями.

Минимум переналадки — орудие труда превращается в оружие защиты. Металлический лист с ребрами жесткости закреплен в прямоугольном овале из стальной трубки. Верхняя часть овала отломана, нижняя держится крепко. В щель между листом и сегментом дуги Жора просунул руку — щит готов!

Жук немедленно взял на себя командование боевым звеном. Его внятные команды стали волевым импульсом для тел, разгоряченных праведным гневом. Щит целиком закрывал Жору. Массивный подросток стал приводом брони. По бокам пристроились Жук и Жига, вооруженные черенками с трезубцами. Грозно потрясая ими, медленно двинулись на вражескую орду. Жук на ходу разрабатывал тактику боя.

Противники с гоготом выступили навстречу, в руках держали клюшки для хоккея с мячом. Крепкая дубинка с дугообразной ударной частью покрепче бейсбольной биты, диковинной в таежных городках. Один из варягов картинно метнул лыжную палку. Жора с доблестью отреагировал: щит склонил так, что нешуточное копьё рикошетом ударило в асфальт беговой дорожки, скакнув по тверди как камень по глади воды. Жига схватил копье. Энергично разбежавшись, вложил заряд ярости в углепластиковое древко с металлическим наконечником.

Обратный лет копья имел лучший результат. Настолько стремительно пришло возмездие, что Фима и сотоварищи не сумели увернуться. Копьё прошило насквозь фалды модной куртки варяга и разорвало штанину недешёвого спортивного костюма Фимы.

Победный вопль вырвался из глоток тройки отважных. Со стороны Фимки прогремел рык взбешенного зверя. Жора поднял щит, друзья крепче прижались к его бокам, точно слились воедино. Набирая скорость, понеслись навстречу. Расстояние между армадами таяло, как снег на раскаленных камнях кострища.

Разогнавшись до хорошей скорости, ударили в лоб в лоб. Стокилограммовая туша Жоры, помноженная на разгон и возведенная в многократную степень ярости, обрушила оборону недругов. Удар щита подмял варягов и Фимку, двое других подельников бросились врассыпную.

Из-за щита Жоры вынырнули Жук и Жига. Древки от лопат схлестнулись с клюшками. Молниеносный выпад — и лопата Жука огрела по спине варяга, вторым ударом выбила клюшку из рук второго. Высокий, длиннорукий Жига с черенком лопаты дал хорошего пендаля варягам. Оба старшеклассника пресмыкающимися гадами поползли к обочине. Все это время Жук трамбовал их лопатой. С воем Фимка ударил в спину Жиги. Чуть поодаль Жора отбивался от двух корешей Фимы.

Рассредоточение друзей сыграло на руку недругам. Старшеклассники, пришедшие в себя, с диким ором полосовали клюшками Жука и Жигу. На руках Жиги кровавые полосы. У Жука кровь заливала лицо. Пятясь, пацаны примкнули спинами друг к другу, стали ядром непокоренных. Во внешнем круге встали пятеро подлинных бандитов.

Минута передышки. Головы вздрагивали от бешеного стука сердца. Воздуху не хватало. Выпученные глаза застил багровый туман. Кровь затекала за ворот разорванной рубашки.

— Совсем нюх потеряли, щенки? — спросил старшеклассник, сплевывая кровавую слюну. — Да мы щас вас тут уроем. Землю жрать будете, ботинки наши вылизывать!

— Как бы вам друг у друга не пришлось слизывать, — сказал Жук.

— Оборзели в корень, как будто не в нашу школу ходите.

— Ходили! — хихикнул Фима.

— Точно! — сказал старшеклассник с погонялом Джон.

От природы он наделен недюжинной силой, широкой костью, пудовыми кулачищами и физиономией свирепой гориллы, ребром ладони, похожей на тесак палача. В знак одобрения Джон чуть турнул Фиму.

Казалось, кровавый мрак сгустился. Безусловно, лучшим вариантом было бы сигануть от ослепленных недетской ненавистью подростков, мощным напором пробить окружение, броситься врассыпную. Жору настигнут первым. И, распаленные дикой злобой, запинают до отключки.

Хотя — Жук расправил плечи — чем не вариант? Бросаются врассыпную, Жора принимает на себя весь удар. Жук и Жига вооружаются чем-то увесистее, например скребками для очистки тротуаров от льда. Ведь когда подходили к лыжной базе, Жук приметил открытую металлическую будку, где дворники хранили основной хозинвентарь. Там целый арсенал. Штыковые и совковые лопаты, ломики, скребки…

Жук чуть слышно скомандовал:

— На счет три я с Жигой бегу к будке дворника, ты, Жора, — в противоположную сторону. Тебе, Жора, продержаться минут десять, мы вернемся с тем, чего у них нет.

Жора, вздохнув, согласился. Стать боксерской грушей на 10 минут — тяжкое испытание. Спины друзей напряглись. Жук словно чувствовал за троих и сам управлял нарастающим порывом разорвать круг блокады. Вдруг запах гари ударил в лицо. Горела прошлогодняя трава на обочине дороги. Пляшущие огни приближались, смыкая огненное кольцо, второе по счету кольцо со зловещими намерениями. Первое — с дикой жаждой насилия на пару с буйством молодых сил и сниженной ответственностью за содеянное зло.

Улыбка выползала на лицо — ликование росло в сердце Жука. Высшее в природе — за них!.. Вот и ветерок пришел на подмогу, огонь вставал в человеческий рост, едкий дым щипал глаза. На обочине полно мусора, пластиковых бутылок — основы для горения. Ядовитый газовый коктейль шел плотной стеной.

Внутренний накал достиг высшей точки. Жук проорал: «Раз, два…»

«Три» выкрикнули вместе. С воплем Жора ринулся в рукопашный бой. В чаду огня и дыма он бил недругов, падал, вставал, прятался за стену огня, полз, извивался под ударами. Сумел одного ухватить за ногу и подмять под себя, крепко ухватить за горло, прикрыть себя его обмякшим телом. Пинки без разбору сыпались на обоих.

Тем временем Жига и Жук добежали до будки дворников. Ворвавшись в приотворенную дверь металлической кладовки, схватили по штыковой лопате. Чем не боевой топор на длинной рукоятке! Галопом помчались к бедному Жоре, из которого делали кровавую отбивную. Жук прокричал: «Бить только по ногам!». И тут вой сирены остановил действие, словно прозвучала команда «Стоп!».

С проблесковым маяком на конькобежное кольцо выехала красная машина. Выскочили пожарные в брезентовых робах, похожие на десант инопланетян. Одно звено спасателей мигом раскатало пожарные рукава. Из толстенного дула брандспойта, точно из гигантского флакона с монтажной пеной, полезла белая плотная масса, пухнущая на глазах. Второе звено сомкнуло в кольцо кровавую сечу.

Жук с Жигой подбежали на подмогу Жоре почти одновременно со спасателями в огнезащитных комбинезонах. Командир огнеборцев снял шлем.

Жук оторопел. Это же Алексей, сосед бабушки по дому в поселке.

— Привет-привет, — проговорил басом Алексей, хлопая по плечу Жука. — Что за драка не по правилам. А ну, всем встать! И руки по швам!

Фимка с друганами и варягами невольно подчинились. Зычный командирский голос Алексея и сам он внушали жуткий страх.

— Это что за бойня? Пятеро на троих?! Одного уже запинали.

Жора кое-как сел, голова легла на колени. Алексей перевел взгляд на Жука, спросил с прищуром: «Для чего вам штыковые лопаты?».

— Тушить пожар, — ответил Жук.

— Или колбасить кого-то?

Жук пожал плечами.

— Похоже, придется вызвать наряд полиции, — сказал напарник Алексея. — Пусть они разбираются с этой бойней… Баланды тюремной захотелось похлебать?

Восемь подростков напряженно молчали.

— Этих пацанов знаю, — сказал Алексей, кивнув на Жука, Жигу и Жору. — Им в тюрьму нельзя — матерей не на кого оставить. А вот этим пятерым явно уготовано место на шконке… Стоять смирно!

Алексей грозным генералам заглянул каждому в лицо, на мгновение всматриваясь в мутные зрачки.

— На этот раз вас отпустим. Но если ещё устроите подобный бои без правил, я лично вас за ухо отведу в обезьянник. Понятно говорю?

— Понятно, — промямлил Фима.

— Громче, и по очереди — каждый.

Пятикратное «понятно» вошло в мозги тормозом, табу на кровавые разборки. Пусть на время.

— А теперь — бегом отсюда… Бегом!

Подростки ринулись с пожарища, залитого тающей пеной.

— А вы останьтесь, — сказал Алексей, ухватив Жука за рукав. — Рассказывайте из-за чего сыр-бор.

— Алексей Степаныч, а можно в другой раз. Много что придется рассказать.

— Хорошо, завтра у меня выходной, приходите. Придете?

Жук кивнул.

Полевой госпиталь разместили в квартире Жоры. Мать на работе во вторую смену, придет поздно вечером. В запасе два часа на лечебно-восстановительные процедуры. Нужные медикаменты в наличии: бинт, вата, пластырь, йод. Еще картонная коробка из-под чайника, доверху заполненная коробочками с таблетками. Жук только в аптеке видел столько разнообразных лекарств. От кашля, от рвоты и поноса, от боли в голове и суставах, БАДы…

Жора пояснил:

— Маманя пашет и пашет на двух работах, толком и полечиться не может. Прихватит какая-нибудь болячка, таблетку проглотит — и на работу.

— Знакомая картина, — вздохнул Жук. — У меня мать больше народными средствами лечится.

— Если эти отморозки так будут лупить каждый день, тогда нам чемодан таблеток понадобится, — сказал Жига с горькой усмешкой.

Жора скинул рубашку, и друзья примолкли. Нежно-розовое тело сплошь в синяках и ссадинах. На спине явственный отпечаток ноги: когда на миг Жора был обездвижен от боли, варяг с гиком прыгнул на спину.

— Что матери скажешь? — спросил Жук. — По любому увидит.

— Не знаю. Врать не хочется, как и говорить правду. Она сама не отошла от наезда отца Фимки.

— Как бы в полицию не стукнула. Начнут раскручивать, и мы кое в чем будем уличены, — отметил Жига.

У Жука короста запекшейся крови на голове, под глазом здоровенный фингал. С такими боевыми отметинами приходил и раньше. У Жиги лишь руки в ссадинах. Это сойдет за обычные отметины в дворовых играх. Если бы не покалеченное тело Жоры, то никаких опасений, что уличат в кровавых разборках.

Жук заявил:

— Предлагаю посвятить в нашу тайну Леху-пожарника. Я точно знаю, что Алексей сам искал клад, до сих пор шастает по лесу, собирая поделочные камни.

— Вдруг кинет нас. Все выложим, все покажем — он нам фигу под нос сунет.

— Леха мужик! Такие друзей и компаньонов не кидают.

— Делиться придется, — сказал Жора.

— Пусть! Хватит всем.

— Мне много надо, — сказал Жига, тут же представив себя богатым. — Очень много, чтобы и матери хватило, чтобы работу нашла полегче.

Мечты о будущем богатстве заглушали телесную боль от побоев. А чувство гордости, что сумели выстоять в неравной схватке, уносило в небеса. Друзья любили помечтать вслух.

Глава 10. Тайна на четверых

Следующим днем в загородный дом Алексея прибыли юные держатели тайны. Предварительно наведались к бабушке, взяли в ларце холщовый мешок, туго набитый серебряными монетами. И как только Алексей усадил пятнадцатилетних искателей приключений за разметочный стол в камнерезной мастерской, Жук развязал тесемки мешочка, приподнял увесистый кулечек на уровень загипнотизированных глаз, резко перевернул. Серебряный звон обволок сердца внезапным блаженством. Сам по себе звук приятен и чист, его хотелось слушать бесконечно.

Ребята, как и Алексей, загребали монеты ладонями, пробуя на вес. Из растопыренных пальцев серебро лилось звенящими потоками. Загорались глаза, улыбки летали вперемежку с громким смехом. Счастье было рядом.

— Откуда? — спросил Алексей.

— От моего предка. Случайно обнаружили ларец, набитым монетами.

— Та бойня с малолетними отморозками не связана с этими монетами? — Алексей всмотрелся в рисунок чеканки, поместив монету под лупу.

— Никто не знает, кроме нас троих, бабушка, теперь — ты. Как думаешь, сколько стоит одна такая монета? — спросил Жук.

— Серебряный рубль императрицы Елизаветы. Как будто вчера отчеканены. Обычно монеты трехсотлетней давности здорово поистерты. Бывает, что и мелкие детали чеканки, например эти перья на двуглавом орле, сглажены в ноль. Профиль Елизаветы выполнен идеально. В каждой монете по 25 грамм высокопробного серебра.

— Все-таки, сколько стоит?

— Коллекционная стоимость одной монеты может доходить до ста тысяч.

— С ума сойти! У нас их двести!

— Не привираешь?

— Сам посуди, Алексей, зачем нам врать? Нас, по чеснаку, не интересует их коллекционная стоимость. По мне, в этих монетах не много художественной ценности. Что, если продать как серебряный лом?

— Как серебряный лом — это будет по деньгам немного. В разы меньше…

— Облом! Нам деньги нужны сейчас. Когда станем взрослыми, сами будем зарабатывать столько денег, сколько захотим.

Алексей присвистнул, юношеское самомнение умиляло. Он сам ощутил себя таким же. Груз прожитых лет слетел как балласт, оставляя самое бесценное: знания, опыт, умение. Вдруг грянула возможность еще раз прожить юность и взросление, но уже на другом уровне, где будут исключены многие ошибки, недочеты.

— Как ни крути, это клад. А значит, делаете заяву в поселковый совет. Приезжает комиссия из областной управы. Оценивает вашу находку. Забирает! И возвращает денежный эквивалент — 25 процентов от стоимости.

— От какой стоимости: коллекционной или по весу?

— По усредненной.

Ребята переглянулись. Жук подтвердил сказанное мимикой:

— Нас не устраивает. Потому что это не клад — это дар предков, это наследство.

— И наследство нужно соответствующим образом оформить, запротоколировать. И заплатить государственную пошлину. Как минимум 13 процентов. По времени будет заморочено. К тому же придется воспользоваться услугами юристов. Они берут вдвое больше, чем государство, потому как и с их гонорара, полученного от вас, также нужно платить налог.

Жук решил идти ва-банк.

— Будь только ларец с монетами, мы бы точно сразу объявили куда следует. Пусть, блин, черепашьим ходом денежки возвращаются, поцапанные и обкромсанные. Но есть еще у нас то, что никому не хотелось бы показывать. Это тоже пришло с ларцом.

Алексей с интересом поглядывал. Жук набрал полную грудь воздуха, коротким взглядом обвел друзей, тихо произнес:

— Короче, у нас старинная карта. На ней маршрут к секретной даже во времена Демидова шахте, где добывали и плавили серебро и золото.

— Так прям серебро и золото, — хмыкнул Алексей, веря и не веря услышанному.

— Из серебра чеканили монеты. Рассыпное золото, что добывали в округе нашей, плавили в брикеты.

Алексей покачал головой. По лицу блуждали призраки давних юношеских мечтаний. Лет тридцать назад он тоже был захвачен поиском сокровищ, каких немало сокрыто в Уральском горном краю. О несметных сокровищах ходят многочисленные легенды, предания, написаны исторические хроники. Вспомнить только историю рода Демидовых и житие старообрядцев, проклятых и гонимых царскими властями.

— Решили помечтать вслух? — спросил Алексей с едва заметной улыбкой.

— Я лишь пересказываю, что прочитал в дневнике моего дальнего предка. Он искал сокровища и нашел. К дневнику приложена карта. Вот копия. — Жук из внутреннего кармана куртки вынул сложенный вчетверо листок бумаги, протянул старшему товарищу.

Взяв за уголок, Алексей встряхнул конвертик. Листок раскрылся. Глаза полыхнули любопытством, через мгновение преображенного в захватывающую страсть.

— Такие карты видел, — сказал Алексей чуть слышно.

— Как?! — вскричали разом подростки.

— Не то чтобы конкретно эту… — Алексей оторвался от карты, глаза дозором прошлись по обескураженной троице, губы излили бальзам: — Подобную видел… Эта карта выполнена в картографическом стиле той далекой эпохи, что может быть свидетельством её подлинности. Те же условные обозначения, та же манера. Я видел не один десяток таких карт… Значит, говорите, в ней указан маршрут к некоей подземной мастерской, где тайно чеканили монету, отливали золото в стандартные слитки?

Жук кивнул.

— Кстати, у меня есть реестр заброшенных шахт демидовского времени. Мы ежегодно летом добираемся до одной-двух. Обследуем, спускаемся и кое-что находим. Не сказать, чтобы шибко много и богато, но заготовки для моей камнерезной мастерской нахожу именно таким образом. Веду альбом маршрутов… очень ценная книга! Я могу сличить вашу карту с моими схемами. Сдается мне, что уже бывал в этой шахте. По крайней мере, в радиусе трехсот километров все известные старинные шахты нами обследованы.

— Эта неизвестная, — заявил Жук.

— Возможно. Надо еще составить маршрут. Сличить указательные знаки, что на вашей карте с нынешними ориентирами. Вот что надо! Может быть, эта шахта за тридевять земель от нас.

— Не-а. Она рядом. В той рукописной книге, что была в ларце, есть описание, как ходил хозяин книги за драгоценностями, как раз в эту подземную мастерскую. Я понял, что он там работал какое-то время и сбежал.

— Что же ты молчал?! — воскликнул Алексей. — Тогда задача по разработке маршрута упрощается. Тащи сюда дневник твоего предка.

Жук почесал затылок:

— А ты нас не кинешь?

Алексей обвел взглядом троицу друзей. Таких попробуй-ка кинь! Отеческая улыбка разгладила морщины.

— Не по-соседски такое кидалово. Мы теперь заединщики, в одной, значит, команде. К тому же собираюсь окончательно выйти за заслуженный отдых. Четверть века оттрубил на посту огнеборца. Пора пожить для себя, теперь, получается, отчасти для вас и с вами.

Алексей поднял ладонь на уровне плеч, предлагая взглядом скрестить руки в едином кулаке. Три подростковые ладони сомкнули кольцо вокруг взрослой, бывшей во многих передрягах. Мощная ось опыта и три лепестка юношеского запала — чем не рычаг, которым сдвигают твердь, пробивают путь в золотую долину, заполненную несметными богатствами.

— Итак, — взял слово Алексей, — вы оставляете на недельку-другую карту и дневник. Я сличаю старую топографию с новой и прокладываю маршрут. К этому времени у вас начнутся каникулы. В июне прощаюсь с пожарной службой. В огороде все будет посажено, с легким сердцем отправимся в экспедицию. Пойдем в лесные дебри, где до сих пор живут дикие звери, полно неведомого конкретно для вас, и, быть может, для меня. Я не раз совершал подобные походы, так что безопасность будет обеспечена. Если, конечно, не случится нечто сверхнеординарное.

— С нами случится это самое неординарное, — сказал Жук. Друзья хохотнули: «Мы из тех, кто притягивает необычное».

Алексей ничуть не смутился:

— Это же хорошо! А я из тех, кто из необычного извлекает ощутимую выгоду в обычном виде!

Дружный хохот прозвучал аплодисментами. Как деньги идут к деньгам, так и удачи выплывают одна за другой. Облик нового клада вспыхнул яркой звездой.

Глава 11. Гангстеры и миллионеры

Среднюю школу №54 облетела сенсационная новость. Трое девятиклассников в одночасье стали миллионерами. Оказывается, для этого не важно, обладаешь одаренностью, как в шоу «Гениальный ребенок», придёт ли наследство далекого дяди-холостяка. А важно сделать что-то не так, как все, сделать что-то раньше срока, обозначенного традиционным укладом, и в измененное пространство вплывает богиня удачи.

История уральского края хранит наряду с легендами и преданиями реальные зацепки в чудесный мир.

Кто бы мог предположить, что обыкновенный распил двухсотлетнего сруба выдаст на гора серебряный ларец, наполненный редкими монетами из благородного металла! И эта находка пришлась на канун выпускных экзаменов девятиклассников.

Пожалуй, только Фима с двумя корешами и двумя старшеклассниками напрочь не разделяли всеобщее ликование и взлетевшую популярность тройки любимчиков Фортуны, где центровым выступил хитрый парень Жук.

У Фимы претензий больше. Если его разновозрастная шайка жаждет реванша и готовит ситуацию, где в кровь исполосует везунчиков, то папаша его намерен собрать с каждого по миллиону. В качестве компенсации за поврежденный джип, за лишение прав, за сынка, который второй или третий раз приходил домой битым и морально, и физически…

Старшеклассники назначили сбор за школой, где громоздилась среди кустов акации трансформаторная будка. Специально сбежали с последнего урока.

Джон по-блатному сплевывал через плечо:

— Эй, Фимка, уверен, что они не слиняют с урока.

Друган с погонялом Туля, такой же с виду крупногабаритный, как шкаф с ногами, поигрывал нунчаком, сделанного из твердого бука. Джон и Туля третий год верховодили в школе. Настало время передать корону. Фима — первый претендент, если смогут низложить Жука.

Фимка шмыгнул носом:

— Они счас сделались примерными учениками. Видно, нужны хорошие свидетельства об окончании девятилетки. На все уроки ходят, исправляют отметки. Куда-то собрались поступать.

— Получат диплом в колонии для малолеток, — хохотнул Джон. — Очень просто делается.

— А как? — вякнул Фима.

Джон с Тулей переглянулись. Джон поманил пальцем. И как только толстая физиономия приблизилась, схватил за ухо, рванул к себе. Зловещий шепот ударил по мозгу:

— Мы тебе говорили прийти не одному, взять еще одного пацаненка.

— После того, как нас они отметелили на лыжной базе, никто не хочет с ними связываться. Боятся, сволочи.

— А ты не боишься?

— Мне деваться некуда, задружиться с ними не смогу. Они батяне и мне по гроб должны.

— И чё?

Фима пожал плечами, рука его сжала в мольбе пальцы Джона, крепко державшие мясистое ухо.

— Чем раньше с ними покончим, тем меньше будет для нас проблем, — внушил Джон.

— Неужто убивать?! — струхнул Фима.

— Дебил, как их здесь забьешь, как баранов?! Кровищи будет море. Сделаем по-хитрому. Как говорится, на всякую хитрую задницу найдется пробка по размеру. Ха-ха!

— Не понял.

— В общем, план таков. Пока мы мутузим троицу, заметь, вдвоем, ты берешь вот эти пакетики, — Джон вынул из внутреннего кармана куртки два полиэтиленовых пакета, размером с пятидесятиграммовую пачку чая. — Понимаешь, что это? Это маруся, малая дурь. Ты эти мешочки затолкаешь им в сумки. И бегом за угол звонить в ментовку. Скажешь, дескать, наркокурьеры устроили разборки. Ментовка приедет, повяжет поначалу всех. Обшманают и травку найдут только у них. И в столыпинском вагоне плацкарт им обеспечен!

Джон с Тулей заржали, похлопывая друг друга по спине. Фима потирал ухо. Сердце то колотилось, то замирало. Вдруг да не сумеет подсунуть травку, и сцапают его с карманами, набитыми опасной уликой. Попробуй объясни, кто курьер, а кто жертва.

Урок географии завершал школьное расписание на сегодняшний день. За окном погожий майский день, заполненный весенней разноголосицей. А в классе необычная тишина, где голос почтенного учителя раскрывал секреты мироздания. На последних партах в первом ряду от окон — три ученика: полный Жора, обыкновенный с виду Жук и высоченный Жига. Они явно решили напоследок порадовать учителей примерным поведением и рвением к школьным наукам.