Бесплатный фрагмент - Подслушанные сказки

Предисловие

Проснувшись рано утром, медведь вышел на Красную площадь. Дошел до вокзала, надел коньки и заехал в трамвай, который любезно открыл перед ним свои двери.

На расстоянии от себя он увидел свой завтрак. Это был ничего не подозревающий пассажир. Медведь бросился было к нему, но тут коньки предательски разъехались и он поехал направо-налево.

У него сегодня, еще все впереди!

Вот и наши сказки очень похожи на медведя с коньками. Им бы налево или направо, а лучше все сразу.

У них еще — все впереди!

Всем известный парадокс взросления — когда дети хотят повзрослеть, а повзрослев, уже больше дети, хотят вернуться назад. Говорят, дороги назад нет… И я сама эту дорогу обыскалась. Но нашла!

Именно диалог с детьми и есть самый удачный путь попасть в детство и вернуться назад.

Так что, расположитесь по удобнее. Предупреждаю, что на миг вы можете превратиться в ребенка и перестать контролировать ситуацию…

И этому, надо просто позволить случиться!

Первая сказка

Когда я была совсем маленькой, а все вокруг казалось мне огромно-большим, и даже моя бабушка, я решила чуть-чуть подрасти.

Тогда, я достала старые бабушкины калоши из огромного скрипучего шкафа, но они были настолько большими, что я отнесла их к реке, села внутрь и поплыла.

Если я посмотрю мир, то сразу стану большой, — подумала я.

Так я плыла, плыла, плыла…

Как утомительно, оказывается, смотреть мир и взрослеть. Лучше бы сидела я дома! — подумала я.

И вдруг я увидела зайцев. Они совсем не умели плавать, поэтому я взяла их себе в калошу. Хвать одного за уши, хвать другого… — так набралось в моей калоше большая куча зайцев. Беленькие все.

И вот мы плыли дальше, но я взрослела, и нам было тесно. Так что калоша не выдержала, и утонула.

Я где-то слышала, что резиновые калоши не возят взрослых…

Что делать? — подумала я, — нужно срочно на берег.

А пока я еще окончательно не выросла, зайцы превратились в надувных, чтобы мне помочь. Я схватилась за их длинные ушки, так, мы плыли.

Долго ли, коротко ли, а у самого берега все зайцы сдулись. И я осталась одна.

С тех пор я сильно повзрослела. И вода во всей реке мне стала по колено, так что я больше не могу в ней плавать.

Ну, а на берег я вышла уже сильно взрослой.

С тех пор, чтобы окончательно не повзрослеть я избегаю всяких калош, зайцев и рек.

Ксюшины сочинялки

Вторая сказка

— Что рисуешь? — спросила я, заглянув в рисунок.

— Солнце. Оно сегодня злое, — сказал ребенок, не отрывая глаз от рисунка.

— На что же оно злится? — удивилась я.

— Зима его прогоняет с неба. Солнце даже от злости, проткнуло шар человеку на горке. А вон, видишь, Кот идет, — ребенок указал карандашом на нижнюю часть картинки, — шар так громко лопнул, что напугал его. В итоге, он забыл куда шел и так оказался на моем рисунке.

— И что же делать?

— Нужно помирить солнце и зиму, — со знанием дела ответил ребенок.

— Как это сделать?

— А вот пока Кот не вспомнит, по каким делам он шел, ничего не получится.

— Почему же?

— Потому что Кот, как раз то и шел, чтобы помирить Зиму и Солнце. Он один знает как.

— И что же теперь делать?

— Ждать, пока Кот вспомнит, — грустно сказал ребенок.

— Я поняла, — сказала я, задумавшись, — возможно, твой Кот слышал историю о том, как однажды Солнце и Зима поругались. И он-то знает почему.

— Расскажи и мне почему! — попросил ребенок.

— Зима любила лепить из снега фигуры, — начала я свой рассказ. — Когда она была маленькой, это были просто бугры и горки, с которых катались ребятишки. Потом она подросла и стала настоящим художником. Из снега мастерила сосульки, ледяные цветы, деревья, животных, расписывала окна и двери. Даже научилась делать ледяных людей. Так, кстати, и появилась первая снежная баба. Ее зима сделала на выставку, а она возьми и оживи.

— Потому что зима была волшебницей?

— Возможно. Про Зиму не знаю, а вот, что ее тетя Метель была колдуньей, знают все, — уверенно сказала я.

— Подожди же, причем тут Солнце? — нахмурился ребенок.

— Очень даже причем! — заявила я. — Потому что Солнце было другим. Оно работало в поле, любило сеять кукурузу, пшеницу, дыни и подсолнухи. Долго перечислять, в общем, любило все желтого цвета и все то, что можно посеять. А когда приходила Зима, и урожай уже был собран и спрятан, Солнцу, становилось скучно. А тут Зима, со своими поделками, да пейзажами.

— А что такое пейзаж?

— Пейзаж? Это песнь Зимы. То, о чем она пела, то и появлялось: заснеженные ели, сугробы вдоль узких улиц, морозная дымка.

Солнце же был обычным и очень любил картинами Зимы любоваться. Да вот только… Они все таяли. И Зима за это на него обиделась. Каждый год она прогоняла его с неба, чтобы Солнце не заглядывался на ее картины.

— Кот начинает что-то вспоминать, — улыбаясь, бормочет ребенок, — это вся история?

— Нет, конечно! Солнце был влюблен в Зиму. Но вместе они быть не могли… Если бы только зима пустила его на небо опять… — в надежде сказала я.

— А, так Кот и хотел их поженить! — засмеялся ребенок, — Только шар лопнул, он испугался и забыл!

Наступила пауза, которую я просто не могла прервать. А потом ребенок сказал:

— Да-да, Кот шел их поженить. Он давно наблюдал за тем, как Солнце злится. И вот это, как раз, был праздник блинный…

— Масленица? — уточнила я.

— Да-да. Кот шел себе, в кармане масло, он хотел Солнцу рот нарисовать и глаза… чтобы Солнце прозрело и призналась Зиме в любви!

— Как думаешь, эта история хорошо кончится? — иронично спросила я.

— Да, конечно, мы ведь помогли Коту вспомнить! Дальше пусть он сам, — уверил ребенок и закрыл тетрадь.

Третья сказка

— Что это за котик? — спросила я, наклоняясь к ребенку.

— Обычный кот.

— С глазами что-то странное…

— Ну ладно. Вот что произошло, — вздохнул ребенок, — Это кот, который посмотрел на солнце и ослеп…

— От красоты, надеюсь, — пошутила я.

— Почему? Просто вместо солнца, утром на небо выкатилась колбаска, видишь какая, — и ребенок указал пальцем на нарисованное небо, — Кот так засмотрелся, что теперь у него в глазах по колбасе. И он ничего не видит.

— Может, он хотя бы видит по ночам? Кошки хорошо видят ночью.

— Да видит. Тоже колбасу, но не целиком, а половинку. Вообще-то, ему ночь не нравится, и он спит обычно.

— Почему? — удивилась я.

— Ну, потому что на небе всего половинка колбасы. А он целую любит, — объясняет ребенок.

— Может его исцелить? — спросила я с беспокойством, покручивая в руке ластик, — а то, что же он… так однажды весь колбасой станет! И съедят его с хлебом, — в ужасе прошептала я.

— Не надо, он сам поправится. Пойдет в поле и траву специальную найдет, ничего, расколбасуется! — заверил ребенок.

На этом мы и решили предоставить кота в заботливые руки судьбы.

Четвертая сказка

На детскую площадку опускается раскалённый за день вечер. Из под кустов торчат длинные тени. А за спиной, из открытого крана льется вода, обдувая прохладным ветерком спину. Глаза слипаются под ее утробное мурчание.

На колени прыгает мокрая Ксюша. И прижавшись ко мне, льет в ботинок холодную воду.

— Ну вот, в кроссовке мокро. Ветер дует северный аж! Нога замерзла. Теперь отвалится… — причитаю я, разглядывая мокрую ногу.

— Не переживай, с тобой Варвара поделится!

— Какая Варвара?

— Ну, ты что не знаешь? Я тебе расскажу историю про Варвару, которой на базаре нос оторвали. Только заправдашнюю.

— Интересно, — хихикнула я, усаживаясь поудобнее.

— Знаешь начало да? Говорят, любопытной Варваре на базаре нос оторвали… Но это еще не все! — улыбнулась девочка, — еще руку оторвали, потому что она ей покупала что не надо. А еще, ей однажды оторвали ногу, чтобы она ей сильно не ходила где попало.

Вот все эти руки, ноги и носы она сложила в косметичку и пошла раздавать. И тебе даст тоже.

— А как же она жила?

— Ну… Она была не обычной. У нее была одна нога бобренной!

— Как это? — нахмурилась я.

— Это значит, что у нее была одна нога от бобра. Того бобра, которого однажды пустили в речку, чтобы он там шил со своей семьей.

— Шил? — переспросила я.

— Конечно. Шил воду, деревья и дома. Потому что все-все в мире у нас от доброго бобра. Он сшил целый мир. Веришь?

— Верю, — мягко улыбнулась я.

— Но это не все. У Варвары был бок.

— Бог? — Переспросила я, совсем запутавшись.

— Нет не так, у нее был божественный бок!

— Как это?

— Ну, волшебный. Как у твоих богов на Олимпе. И все у нее всегда выходило боком. А еще, когда Варвара шла по базару, а ходила она там каждое утро, все у нее запутывались в волосах. Потому что они были по волшебному запутанные. Вот, как выйдет утром на базар, потрясет волосами, и все что есть на рынке — оп! У нее в голове.

— Ну и Варвара, ай, да молодец…

— Еще не все, — замахала руками девочка, — была у нее коленка, которая слишком заросла деревьями. От этого она ходила медленно. Тяжелая потому что.

И вот однажды Варвара поехала путешествовать на Кубай. Там говорят вода не соленая. И каждый год ее там ждал дед Бабай и бабушка Яга. Они пекли ей пироги. В пироге яблоки. Apple пирог. А на прощание давали сахарок и сказку.

Но это в конце лета.

Ксюшины сочинялки

Пятая сказка

Жила-была Баба Яга. По молодости была она изобретательна и наколдовала дом в виде вкусного кекса.

Дети приходили к дому, и, не удержавшись, сразу же начинали его есть. Тех, кто ел прямо с порога, не поздоровавшись, Баба Яга съедала сразу.

Остальных — попозже.

Все родители на свете узнали об этом и запретили детям ходить в лес и есть кексы. Даже в газетах было. Считалось даже, что в тарелке с кексами может прятаться дом Бабы Яги.

Так, стоял дом-кекс несколько лет, по времени. Зачерствел и стал выглядеть невкусно.

Для Бабы Яги наступили голодные годы. И от безысходности она начала питаться мухоморами, остальные-то грибы от нее убежали. Вот только и мухоморы были не согласны. Ну и укусили ее за длинный нос. Так у нее появилась бородавка.

Сейчас о Яге ничего не известно. В милиции, на стене висит ее фоторобот. Она в розыске, уже как пару тысяч лет. Кто-то говорит, она уехала в теплые страны планировать будущее и греться.

И теперь уже, вряд ли ее найдут. Раньше она была Баба по фамилии Яга. Теперь же, имя ее никому неизвестно. Только отчество она оставила себе свое собственное. Потому что в этом отчестве смерть Яги находится. Да кто его запомнил?

Но я, кое-где была, мед пиво пила, за столами сидела, заморские блюда ела, да слушала внимательно.

Далеко-далеко существует еще Баба, по фамилии Яга. Она тайно торгует мухоморами, детьми и меняет костяную ногу на плюшевую.

Софийкины сочиняки

Шестая сказка

Лесная тропинка вывела маленькую девочку на опушку.

А на той опушке избушка в ступе. Висит в воздухе, посвистывает. Лапки скрестив, на потеху лесной нечисти.

— Вот те на, летающий дом, — разинула девочка рот, и невольно залюбовалась.

Вздрогнула ступа, проснулась, заскрипела недовольно и лес вокруг притих.

А из ступы сама баба Яга выглядывает. Метлой машет, паутину собирает. Сама из себя такая злющая-презлющая. Длинным бантом на голове качается платок. Тут как тут и рыжий кот. Выпустив длинные когти, он пытается поймать платок на голове Яги. А обозленная Яга каааак дернет головой, так у кота, аж хвост трубой.

Наконец, заметив девочку, Яга сказала, подобрев:

— Съем, как пить дать! — и засеменила ей на встречу гостеприимно.

— Как же это можно! — осуждающе покачал головой ребенок, — Ты же руки не помыла!

Задумалась баба Яга о манерах, махнула рукой и исчезла.

Видимо, пошла руки мыть.

Девочка, тем временем, решила осмотреться, да суп Яге сварить, вегетарианский.

Да вот только… печки в доме, как не искала, не нашла.

Ничего не поделаешь, придется суп в стЕрательной машинке приготовить!

Вот так потихоньку, девочка залила суп в барабан, выставила деликатную стирку и уселась на ковер. Бабу Ягу дожидаться.

Долго ли коротко ли, а явилась Баба Яга — руки сверкают, даже лицо умыто!

— Яга, а Яга? Почему у тебя кот не черный? Может и ты не настоящая тогда? — стал расспрашивать ребенок.

Баба Яга, напрочь забыв, что хочет есть, изумленно повернулась к коту, да как закричит:

— Ты по что такой не черный? Я тебя спрашиваю, а? Перед людями стыдно! Брысь отсюдова!

Наступило молчание, девочка с любопытством смотрела то на Ягу, то на кота. Кот не уходил.

— Иди девочка, не докапывайся, кот черный, просто на солнце выгорел. А то съем тебя, ишь, какая! Все ей не так! — расстроено сказала баба Яга.

— Баб Яга, а почему у тебя избушка на курьих ножках стоит?

— А на чем же ей стоять?

— На гусиных, например, — не унималась девочка.

— Избушки и на гусиных ножках есть. Только я не речная Баба Яга, а лесная! В твоем возрасте пора бы знать такие вещи.

У речной Яги избушка на гусиных лапках, потому что ей приходится в воде стоять, а у гусей лапы не мерзнут. Да и по вечерам она летает. Гуськом. А моя летать не умеет. Моя, умеет ко всем задом стоять и только к лесу — передом.

Иди. Иди, девочка, страсть как утомили меня твои расспросы, — говорит Яга, — я вообще-то Ивана жду.

— Я там тебе суп сварила… Только, я печку не нашла, я в машинке стЕрательной сварила.

Охая и ахая, Яга ринулась на кухню.

— Ой, какой маленький… — сетует Яга, встряхивая и растягивая суп в разные стороны.

— Наверное, он неправильно постЕрался и сел… Но зато, ты его быстро съешь. Темнеет, бабушка, пойду я, наверное, домой. Завтра еще приду в гости.

Яга печально посмотрела в след девочке и даже задумалась о переезде.

Разволновавшись совсем, Яга и ночью спала плохо. Мыши суетились вокруг, шумели и беспорядничали.

И вдруг ее любимая печка встала и ушла. Сначала это огорчило Ягу, но потом она насторожилась: ноги-то есть только у избушки! И то курьи! У печки ног отродясь не было. Вот тут-то она и заподозрила, что спит.

Ну и как полагается сразу проснулась. Печка была на месте.

— Фух, просто сон… — пробормотала Яга, облегченно похлопав печку по белым бокам, — Никак Емеля ко мне в гости едет.

От ее бормотания, дом тоже стал потихоньку просыпаться. Откуда-то выполз лохматый и заспанный паук. Он потянул лапки в разные стороны освобождаясь от сна.

— Солнце что ли встало уже? — пробормотала Яга, глядя на паучка.

Она пыталась найти очки, чтобы рассмотреть лучше. Но они, будто тоже куда-то ушли.

— Нет, мне солнце не надо, ступай-ка ты пока в печку, — и проворно смела паука метлой.

К счастью, паучок сбежал вовремя, бросив по пути Бабе Яге: совсем из ума выжила, старая!

И в доме опять стало тихо.

Баба Яга вздохнула от скуки. Потом еще раз. И еще.

— Поиграем Яга? — вкрадчиво предложил мяч, лежавший в углу еще с 1678 года.

— Я вообще-то Ега! — крикнула она ему в ответ, — Я же не называю тебя мечь?

Баба Ега пару раз, с досады, пнула забывчивый мяч и пробормотала:

— Почему меня все называют Баба Яга? Что за мода пошла…

Наконец, она вновь легла досыпать эту ночь.

— Может я сошла с ума? — Сонно бормотала она. — Ладно, подумаю об этом завтра.

Седьмая сказка

В некотором царстве, в некотором государстве, пропала русалка и лягушка.

А дело было у берегов одной чудесной лужи, посреди бескрайнего леса.

Русалка появилась там, будто с неба упала, или из земли вышла. Ноги в косы, волосы — в ноги.

А тут, по счастливой случайности мимо проплывала одна принцесса. Встретились они глазами, а та ей и говорит, безмолвно:

— А ты, стало быть, русалка? — и, не дождавшись ответа, важно так окинула ее своими выпученными лягушачьими глазами, и тут же поспешила добавить, — а я знала, что ты существуешь!

Оторопев от неожиданности, русалка молча расплела свой хвост в ноги, показывая что две, и спрос с неё никакой.

— Почему же русалка? — обиженно выпятила она губу.

— Ну и дела, отрастят ноги, а потом голову морочат, — плюнула лягушка, уже погружаясь в лужу.

— А ты кто? — спросила вдруг бывшая русалка.

— Я? — негодуя, ткнула себе в грудь перепончатой лапой лягушка. — Я тут принцесса во всех местных лужах!

— Так тебя же принц поцеловал? Стало быть, и нет тебя вовсе.

— Это все враки, и козни врагов престола. Не бывает принцев на свете, а если и есть, то лягушку целовать не станут! — уверила она.

— Ну, раз так, то и принцесс нет никаких.. — задумалась бывшая русалка, — ну сама подумай, если принца нет, то откуда взяться принцессе?

— Может, ещё скажешь, что и лягушек нет тоже? — возмутилась принцесса.

— Получается так… — вздохнула бывшая русалка.

Задумалась лягушка, а когда все поняла, то куда-то подевалась. А после неё, туда же подевалась и русалка.

И говорят, что этого разговора не было тоже.

Восьмая сказка

Давным-давно, когда ночи были тёмные и тихие, у одного, богом позабытого сарая, готовились ко сну Ковш и Топор.

Топор, перед сном любил репетировать посапывание, а Ковш перебирать, да переворачивать капли с одного бока на другой, как оладушки.

В такую-то мирную ночь луна родила свою первую звёздочку. А потом, уткнувшись в облачное покрывало, уснула непробудным сном.

Юная звездочка, оставшаяся без лунного надзора, сверкая пятками, стала, что есть силы, барабанить по небу.

Топор от шума проснулся и начал всматриваться в густые чернила, которыми раскрасила ночь все вокруг. Ковш тоже, позабыв свои капли, затих — прислушиваясь. Наконец, оба поняли, что шум слышится не с земли, а с неба.

— Как тебе некультурно! — наморщившись, крикнул Топор.

Но шум все нарастал. Не допуская никаких пауз, он становился невыносимым.

Топор, который всю свою жизнь рифмовался со словом спор, щёлкнул зубами от злости.

— А давай на считалочку? Кто победит, тот звезду ловить будет!

— Давай, — раздосадовано согласился Ковш.

Ковш не знал, как изловить нахальную звезду, да ему и не хотелось. В крайнем случае, можно же заткнуть уши каплями?

— Ковш, топор, булыжник, нож.. — начал топор.

— Цу-е-фа, — шёпотом закончил Ковш.

Ковш вытянул нож, а вот топор, как был топором, так им и остался.

— Я выиграл! — радостно закричал Топор, и, переобувшись поострее побежал наверх. И от злости все небо порубил. Мокрые щепки облаков так и сыпались Ковшу на голову. Это продолжалось до тех пор, пока небо не кончилось.

— Нечего делать, — вздохнул Ковш, — пока солнце не встало надо обратно раскрасить небо.

И перед самым рассветом, поднялся Ковш, небо скрасить.

А на утро, согнулся в крючок от усталости и даже не смог спуститься на землю. С тех пор, висит Ковш на небе, и видно его только ночью.

Совместно с детьми

Девятая сказка