Бесплатный фрагмент - Победить любой ценой!

Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

У. Шекспир, «Гамлет».

Глава 1

Короткий «ввжуухх» снаряда, вспышка, грохот взрыва, высоко в небо взлетают комья земли, чтобы, спустя мгновение, градом осыпать нас… Где-то громко стонет раненый солдат — сегодня нарсы пристрелялись и бьют довольно точно, из орудий и поставленными Западной Коалицией «Гидрами». Я — Дмитрий Александров, «мобик», то бишь, мобилизованный, участвую в боях за город на великой реке, переименованный политическими идиотами, чтобы ничто не напоминало там о нас, словатах.

Я родился в 1912 году, в Горске, на излете проклятой Реформации, уничтожившей мою, великую страну, и возродившей из небытия кадавра, под названием Нарсия.

Все детство, начиная со школы, «независимое», а на самом деле — очень даже зависимое от Запада государство пичкало меня пропагандой, стараясь взрастить истинного «нарса», внушая ненависть к словатам, «лапотным», как они нас называли.

Однако же, дома у меня были папа и мама, а особенно — дедушка с бабушкой, которые дали мне правильное политическое воспитание, и привили отвращение вовсе не к «лапотным», которыми сами являлись, а к зелено-синему флагу псевдонезависимой Нарсии.

А также привили мне любовь к чтению и книгам разных жанров, которые я поглощал в свободное время.

Впрочем, хилым «ботаном», я не был — получился из меня обыкновенный, дворовый пацан, который умел драться, и с девками был не прочь погулять.

Те были от меня в восторге: сочетая острый ум, начитанность, крепкие мускулы, смелость и некоторую безбашенность я, без преувеличения, был мечтой любой из них. Со мной, большинство из девушек готовы были встретить горести, беды и, не побоюсь этого слова, старость.

Вот прошла моя разгульная юность, я отслужил в армии «независимой» Нарсии, затем стал работать и заочно учиться, ну, а потом случился Великий бунт, как его назвали в народе, и началась гражданская война…

Я так и не женился, хотя партии наклевывались очень выгодные, но, считал, что если не убьют, то начну жену искать после войны.

В армию Республики словатов меня забрали в 1941 году, то есть спустя 4 года после начала всей этой катавасии. Так и воевал последующие четыре года. Так и бьюсь, сейчас, в составе десятой штурмовой группы, беря дом за домом.

Надо признать, что нарсы дерутся неплохо, и, я даже сказал бы — отчаянно. Впрочем, после всего того, что они делали с мирным населением и пленными, пощады им ждать было бы глупо.

Как бы то ни было, и как бы жестоко не бились нарсы и помогающие им иностранные наемники, мы все равно продвигались вперед, находясь уже в пригороде.

Закопавшись окопами в плодородную землю Нарсии, мы пережидали беспокоящий огонь врага, ведь давно прошли те времена, когда, велись позиционные боевые действия, в духе Второй Великой Войны – мы постоянно наступали, окапывались, и снова наступали.

И, что нарсам не сиделось со своим Великим бунтом? Так нет, к своим западным покровителям им захотелось, а заодно и отменить все словатское, что было на территории Нарсии.

Управляемое кураторами из западных стран, население бывшей Нарсии, быстро скатилось в самый настоящий нацизм, основой которого стала оголтелая словатофобия, ведь именно Словатия и ее жители, были объявлены главными виновниками того, что из страны, благоденствующей при общем государстве, так и не вышло образцовой «витрины» по западному образцу.

Мои уши резанул свист и рев, и размышления прервались — над головой прошли «Громобои»: будут бомбить артпозиции нарсов, слишком уж те стали досаждать нам. Сидевший в укрытии, рядом со мной, Олег Кошевой, повернул голову и возбужденно прокричал мне в ухо:

— Ух, сейчас там ад будет!

— Будет! — согласился я.

И, в это время, окоп, где мы сидели, накрыло. Нет, не снарядом, а сбитым вертолетом нарсов. Сперва, где-то в вышине, сверкнула вспышка, раздался хлопок, и с неба, прямо на наши головы, отчаянно воя заклинившими движками, полыхая огнем, упал «Па-24». Пламенный ком свалился метрах в двадцати от нас с Олегом. Я почувствовал, как меня приподымает в воздух, а затем с силой швыряет о землю. Пришла жуткая боль, затем, через несколько мгновений — спасительная темнота.

Приходил я в себя мучительно долго: сперва вернулось сознание, затем в нос ударил странный запах, похожий на смесь прелого сена, крови и сгнившей плоти.

Я попытался открыть глаза: получилось с трудом — они были залеплены кровавой коркой. Все же, когда я сумел открыть их, то увидел перед собой лишь подобие слабого, рассеянного света. Сфокусировав взгляд, я понял, что свет исходит из зарешеченного окна, а я, следовательно, нахожусь в камере.

— Твою мать! — пронеслось у меня в голове. — Только в плен к нарсам попасть не хватало!

Все были наслышаны о зверствах, творимых нарсами над мирняком и нашими военнопленными, поэтому попадать в руки к этим тварям никому резона не было.

— Че же делать-то? — я попытался повернуться на другой бок, чтобы поглядеть, что находится с другой стороны.

Удалось мне это только с третьей попытки — уж очень качественно я был связан по рукам и ногам. Кряхтя и напрягаясь, я повернулся и увидел, с обратной стороны, массивную, деревянную дверь, с тяжелой, металлической пластиной замка, и зарешеченным окошком.

На современную тюрьму все это было мало похоже, поэтому пришлось поразмыслить, куда же меня кинули?

Больше всего камера напоминала нечто средневековое, ну, либо сделанное под старину.

На минуту мелькнула шальная мысль: а не переместился ли я в прошлое? Не «попал» ли я?

В свое время, приходилось почитывать книги о попаданцах в прошлое, когда, вооруженные современными знаниями люди, прибыв из будущего, помогали предкам громить разнообразных вражин.

— Да, нет, — отмахнулся я от своих собственных мыслей, — бред полный!

Я оглядел помещение камеры: кроме замеченных двери и окошка, у дальней стены обнаружилось нечто вроде деревянных, гнилых нар; в стену возле них, была вмурована цепь, с колодками, сделанными явно не под размер человеческой ноги.

Я изогнул тело, и смог перевернуться на спину, а затем повернуться к стене, которая находилась позади.

В нос шибанул уже знакомый запах гнилого мяса, и я увидел… Не знаю, даже, как описать тело этого, умершего явно несколько недель назад существа: выше обычного человека, раза в полтора, это чудище, явно мужского пола, обладало некогда массивным телом, с зеленоватой кожей, мощными, прикованными цепью к стене, ногами и не менее сильными руками, огромной клыкастой головой, с ежиком рыжих волос.

Я с изумлением разглядывал неведомого монстра, когда со стороны входной двери послышался топот множества ног, и залязгал проржавевший замок.

Моментально я перевернулся в прежнее положение, закрыл глаза, и притворился потерявшим сознание. Скрипнули петли, и я услышал, как в камеру вошли несколько человек.

— Как он? — в камере словно прозвенели хрустальные колокольчики — до того нежен и женственен был голос.

— Как видите, госпожа, орк все еще без сознания! — раздался по-военному четкий ответ.

— Да не похож он на орка… — пробурчал кто-то по-стариковски.

— Орк? Это они обо мне? Вот, е-мое, точно к нарсам попал! И, почему я слышу их голоса не ушами, а у себя в голове? — эти мысли вихрем пронеслись в моем мозгу, словно табун диких мустангов.

Мягкие шаги приблизились ко мне, и я почувствовал тычок чем-то острым в бок.

— Когда он очнется-то? — спросил женский голос.

— Не знаю, госпожа, — снова четкий ответ. — Другой — полный труп, но, вот оружие их, интерес представляет, безусловно…

Тут я почувствовал, как кто-то разрезает путы на моих ногах.

— Так, пора просыпаться, — подумал я, и открыл глаза.

Я узрел склонившихся надо мной троих людей: прекрасную, светловолосую девушку с серыми глазами, одетую в богато украшенное платье необычного покроя; седого старика с посохом, хмуро глядящего на меня из-под кустистых бровей и статного мужика, на котором был надет… блестящий, стальной доспех, из-под воротника которого выбивался великолепный плащ красного цвета, а на боку был прилажен короткий меч.

Лицо девицы, заметившей, что я очнулся, исказилось гримасой ненависти, и она пребольно ткнула меня под ребра острым носком сапога.

— Тьфу, — подумал я, — так вот, кто это меня…

— Встань, орк! — гневно произнесла девушка. — Встань, ты видишь перед собой королеву остроухих — Зарину.

— Ну, ни хрена ж себе! — вырвалось у меня. — Вот это я попал!

Секундой ранее, приглядевшись, я заметил необычный разрез глаз у всей троицы, и уши — торчащие, остроконечные уши. Все как есть, как было описано в сотнях произведений жанра «фэнтези». Типичные эльфы, и, если это не бред, то я — попал, попал по-крупному.

— Не ругаться при королеве! — взревел военный, пнув меня по скуле вонючим, кожаным сапогом.

Голова моя откинулась вбок и назад, изо рта хлынула кровь, я сдавленно застонал.

— Че ж, вы творите-то? — сплюнул я, и попытался приподняться. Получилось у меня это плохо: ноги заскользили по прелой подстилке, и я снова грохнулся на пол.

— От че…! — военный покосился на девушку, и, взяв меня за шкирку, поднял на ноги.

«Мдя! Это не люди, это — эльфы!» — окончательно убедился я, и встал по стойке «смирно».

— Ты, кто такой? — начал допрос эльф в доспехах. Остальные с интересом глядели на меня.

— Я? Я — человек! — сухо произнес я. — И, похоже, я не из этого мира!

— Кто-о-о? Какой еще чилавек? Ты — орк, правда, неизвестного вида! Чилавек… — возмущенно заорал вояка.

— Тише, Линиэль, тише! — мягко произнес седобородый старик. — Я, сейчас, проникну в его разум, и считаю все, что надо… Вы же заметили, что он транслирует свои мысли и считывает наши, а ведь разговаривает на чужом языке…

— Ох, ты, а, и, правда, ведь! — изумился я, подумав, что хоть и говорил, но говорил по-словатски, при этом, понимая эльфов, как и они меня!

Старец встал передо мной, взял мою голову в ладони, и я почувствовал легкое покалывание, в тех местах, где его пальцы касались кожи лба.

Еще через секунду необычайная легкость и сонливость овладели мной, и я провалился в спасительную темноту.

Очнулся я спустя некоторое время, придя в себя от возбужденных голосов, звучащих в тесном тюремном помещении. Голова гудела, словно на нее надели медный жбан и, со всей дури саданули по нему железной колотушкой.

Прислушавшись, и поняв, что это требует от меня слишком большого напряжения сил, я снова погрузился в тягучий омут беспамятства.

Спустя какое-то время, я открыл глаза, и понял, что нахожусь уже не в камере. Я лежал на чистой постели, в уютной комнатенке, сбоку виднелось широкое окно, на противоположной стене был повешен, на фигурной опоре, матовый шар, светящийся изнутри.

Напротив окна, в стене, был встроен резной, дверной проем, возле которого висели мои вещи. Я поднял одеяло и глянул внутрь — так и есть, пока был без сознания, кто-то переодел меня в чистое, хлопковое белье.

Я сел на кровати, зябко поежился, и в то же самое мгновение, снаружи загремело железо, дверь открылась, и в комнату зашла уже знакомая троица.

Существа, так похожие на людей, воззрились на меня, молча и, как мне показалось, удивленно.

Наконец, светловолосая девушка выступила вперед, шурша длинным платьем, и потрясенно произнесла:

— Добро пожаловать в наш мир, человек!

Военный и старик чопорно поклонились, и я ответил:

— И вам не хворать…

Троица переглянулась, затем девушка, певучим, звонким голосом, сказала:

— Я — Зарина, королева этого места, которое издревле называется Зарруд. Это, — она указала на бравого вояку, — Линиэль — мой военачальник…

Девушка умолкла, переводя дух, и встрял старик:

— А я — Трокс, верховный маг города и королевства Зарруд. Про тебя, э-э, Дмитрий, мы знаем почти все, уж извини, полазил я в твоих мыслях…

— А зачем? — тупо спросил я.

— Нам же надо было узнать, кто ты, что ты… — произнесла Зарина, чей тонкий стан навевал ассоциации с легкой, воздушной тростинкой. Впрочем, бедра у девушки были оч-ч-чень даже ничего…

— Тьфу, ты… — я отогнал блудливые мысли, невесть откуда посетившие меня, и вслух произнес:

— Ну, и что же вы выяснили?

— Гм, хм… — на этот раз взял слово Линиэль. — Мы знаем, что ты пришел к нам из другого мира, мира, где идет кровавая гражданская война. Ваша техника, — тут глаза эльфа кровожадно блеснули, — это — чудо. Обладай мы ей, быстро бы загнали орочье отродье туда, где им самое место!

— И, тут война, тьфу! — мысленно я сплюнул и, застонав, откинулся на подушку — жутко заболела голова, и я почувствовал, что мое тело сотрясает сильный озноб.

— Трокс! — услышал я повелительный голос Зарины, почувствовал, как на лоб опустилась сухая, старческая рука, и снова погрузился в благословенный сон.

Следующие шесть дней меня била горячка — сказалось отсутствие иммунитета против местных болезней. Подхватил я, как узнал потом, Красную лихорадку, и пришлось проваляться с температурой и в бреду, почти неделю.

К счастью, магия Трокса, снадобья, приготовленные им собственноручно и бесконечное терпение приставленной ко мне молоденькой, симпатичной сиделки по имени Майлина, сделали свое дело, и спустя полторы недели, я, свежий, как только что сорванный с грядки огурец, уже обедал в главном зале замка города Зарруд, столицы одноименного королевства.

Стены зала, изрядно подкопченные, освещались многочисленными факелами, воткнутыми в фигурные держаки и лучами солнца, проникающими сквозь узкие оконца.

Длинный стол, сделанный из неизвестной мне породы дерева, был сколочен из множества досок и покрыт чем-то вроде темного лака.

На его поверхности стояло множество блюд, с яствами, мне лично абсолютно незнакомыми, кубками и кувшинами с питьем.

За столом, на удобных, красного дерева, резных креслах, располагались я — сбоку, Зарина — с торца стола, Трокс — с другой стороны, рядом со мной сидел Линиэль, рядом с магом — пожилая, благообразная женщина.

Одет я был частью в местную одежду: шелковую рубашку и вишневого цвета камзол, частью — был в одежде из нашего мира: камуфляжные брюки и берцы.

Мы обедали, запивая необычные и вкусные блюда превосходным вином, и это было чудесно — с жестокой войны попасть в мирное время, в тепло, сытость и безопасность.

— Я предлагаю выпить за нашего необычного гостя! — торжественно произнес, встав с места, Линиэль, кинув быстрый взгляд на Зарину.

Та еле заметно кивнула, и мы подняли кубки. А, приятно, черт возьми, когда в твою честь люди пьют вино!

— Так у вас все основано на технике? — задала вопрос Зарина, своим чудесным, напоминающим перезвон колокольчиков, голосом.

— Да, — ответил я, переводя дух после обильной еды, хмель уже шумел в моей голове. — У нас все основано на использовании топлива — в основном бензина и электрической энергии, до этого мы использовали энергию воды, ветра и пара.

— Как интересно! — проворковала Зарина, глядя мне прямо в глаза. — Совсем как наши извечные враги — орки, те тоже используют паровые машины, в том числе и против нас, остроухих. У них есть паровые бронекостюмы и боевые паровые машины, которыми они убивают нашу, высшую расу…

— Так, — я внутренне сморщился, не показывая эмоции, овладевшие мной, — опять — высшая раса…

Но, вслух произнес:

— Но, как вы можете видеть, я вовсе не похож на орка! Я разве также могуч, зеленокож и у меня, разве, рыжие волосы?

Сидящие за столом дружно рассмеялись, и снова выпили за меня и мое здоровье.

Затем Трокс, изрядно захмелевший, задумчиво произнес:

— Не пойму одного — ты, Дмитрий, обладаешь очень сильными телепатическими способностями. Именно они и позволили тебе, буквально за пару дней выучить наш язык, ведь вспомни, когда ты появился у нас, а тебя и труп твоего друга, из вашего мира, принесли крестьяне из Миррейских пустошей, ты с нами общался посредством телепатии, и никак иначе. Откуда это у тебя?

— А, шут его знает! — также задумчиво ответил я, потягивая вино, больше похожее на божественный нектар.

Действительно, выучить язык остроухих удалось очень быстро, и, хотя особой надобности в этом не было — телепатия работала отменно, я предпочел разговаривать с эльфами на их, щебечущем, языке.

— Да, кстати, твоего погибшего приятеля мы похоронили, так что можешь не волноваться… — внезапно сказал Линиэль, и в зале воцарилась неловкая тишина.

— Так, господа, обед закончен! — воскликнула Зарина, и встала из-за стола. В своем снежно-белом платье, с золотым поясом и сверкающей диадемой в волосах, остроухая была ослепительно хороша.

Свет, падающий от факелов и солнечные лучи, пробивающиеся через узкие, стрельчатые оконца, освещали ее великолепную, хрупкую фигурку, с небольшой, но упругой грудью, роскошными бедрами и пышными волосами, цвета спелой пшеницы, волнами, спадающими на спину.

Девушка хлопнула несколько раз в ладоши и, тотчас, как по волшебству, появились слуги, мгновенно очистившие стол от многочисленных блюд.

— Дмитрий, — обратилась королева ко мне, — не хочешь оглядеть столицу нашего королевства?

— Конечно же, хочу! — невольно вырвалось у меня, и я покраснел, словно юнец, а не закаленный в боях воин.

Зарина, несомненно, это заметила, потому что лукаво улыбнулась, и величаво пошла вперед, к выходу из зала.

Вся компания, через тяжелую, окованную железом, деревянную дверь, вышла в длинный коридор, с огромными, пропыленными гобеленами, висевшими на стенах.

Я обратил внимание на изображенные на гобеленах рисунки: эльфы явно поклонялись каким-то гигантским кристаллам. Фигуры были изображены коленопреклоненными перед огромными камнями правильной формы, с бьющими из них лучами.

— А это что? — обратился я одновременно ко всем, указывая на изображения.

— А это, друг мой, Дмитрий, показано уважение, которое мы, остроухие, испытываем к этим камням. В каждом городе, каждом, даже небольшом поселении, есть храмы, где мы возносим нашу благодарность кристаллам, причем эта традиция идет из глубин веков, и не умерла даже сейчас, — ответил Трокс, благоговейно глядя на гобелен.

Наша компания, остановившаяся возле полотнища, последовала дальше по коридору, открывая тяжелые двери.

Древние камни здесь также освещались факелами и масляными светильниками, отчего тени метались по замшелым стенам и гобеленам, изредка по коридору быстро шмыгали слуги, шурша мягкой обувью.

Внезапно я заметил небольшую, размером с кошку, шестилапую, смешную ящерку, тащившую в острых зубах какого-то жука.

— А это что? Местная кошка? — спросил я, указывая на животное, которое, не выпустив добычу, юркнуло в щель между кладкой.

— Кош… Тьфу, — поперхнулся Линиэль, — если, ты, Дмитрий, имеешь в виду, домашнее животное своего мира, то ты — прав. Это — лаззи, наши домашние питомцы и любимцы, которые отлавливают зловредных насекомых, уничтожающих запасы зерна. Мы, сейчас, как раз находимся над главным зернохранилищем королевства…

— Ясно… — протянул я, идя рядом с королевой, и исподтишка любуясь ее точеным профилем.

— Я вот, что хотел спросить… В нашем мире подобных вам, правда, гм, выдуманных, называют эльфами, остроухими. И, по легендам, остроухие бессмертны. Это правда?

— Ха, — настал черед Зарины отвечать на мои вопросы, и она мило усмехнулась. — Нет, мы, остроухие, отнюдь не бессмертны, хотя и живем очень долго. Мне, к примеру, уже 50 полных оборотов этой планеты, и возраст этот считается у нас так, молодостью…

— Ого! — подумалось мне. — Лет-то ей полно, по земному счету…

Но, вслух произнес:

— Вы знаете, что живете на планете? Просто, извините, мне казалось, что у вас тут, хм, Средневековье сплошное, дикое и безграмотное…

— Ну, — явно обиделся Трокс, — не стоит из нас делать примитивов. Мы знаем, что живем на шаре-планете, которая обращается вокруг Лорры — местного светила, знаем, что в нашей системе есть еще планеты, а звезды, ночами усыпающие наш небосвод — это такие же Лорры, освещающие другие миры…

— Молодцы! — с уважением произнес я, и тут, Зарина, остановившись перед массивной дверью, торжественно сказала:

— Ну, вот, Дмитрий, мы и пришли! Сейчас я открою эту дверь, и ты увидишь наш мир, и свой, надеюсь, новый дом!

Она, взявшись руками за массивные, железные кольца, потянула их на себя, и дверь, с жутким скрипом, распахнулась на две половинки.

В глаза ударил яркий, белый свет, а уши оглохли от непривычного шума. Полуослепшего меня, подхватив под локоть, вывели наружу Линиэль и Трокс.

Я стоял несколько мгновений, привыкая к свету и гаму, затем огляделся.

Я находился на гигантском крыльце, по бокам ступенек которого, были установлены каменные статуи неведомых мне эльфийских воинов в доспехах и с оружием: кто с классическим луком, кто с секирой, а кто и с копьем.

Позади меня высилась замшелая громада замка, с высокими башнями, впереди был замковый двор, с гигантскими воротами. А во дворе царило настоящее столпотворение: туда-сюда сновали многочисленные слуги; маршировали отряды грозных воинов; крестьяне вели под уздцы странных, фиолетовых животных с клювом и шестью лапами, запряженных в телеги, нагруженных мешками и ящиками; по брусчатке двора деловито сновали юркие лаззи, иногда таща добычу.

Ярко сияло ослепительно белое солнце с необычного темно-синего неба, перистые облака медленно плыли в его вышине. На улице стоял самый настоящий тропический зной.

— Да, млин, прям «Голден Экс», какой-то! — подумалось мне.

В свое, студенческое время, я частенько рубился в этот платформер на ЭВМ «Алмаз-003».

— Ну, что, друг мой, Дмитрий, здесь, как видишь — жарко, поэтому пойдем, лучше, в парк, в тень. Там и поговорим…

Тут Зарина мягко взяла меня под руку и, взглянув на военачальника и мага, произнесла, жестко и с нажимом:

— А вы, господа, вернетесь в замок!

— Но, госпожа… — попытался возразить Линиэль, однако королева метнула на него быстрый взгляд и военный сник.

— Пойдем, Дмитрий! — Зарина настойчиво потянула меня куда-то вбок.

— Можно просто — Дима. Это сокращение моего имени, — ответил я.

— Хорошо… Дима! — лукаво улыбнулась королева, подводя меня к высокой стене, и открывая неприметную дверь.

Мы вошли в нее, и оказались в довольно большом дворике, усаженным необычного вида кустистыми деревьями, с мощеными дорожками и тяжелыми, металлическими скамейками, вкопанными рядом с ними.

Зарина медленно вела меня вперед, жара здесь, кстати, почти не ощущалась — ветви деревьев давали достаточно тени, а налетевший легкий ветерок превратил летний полдень в настоящую благодать.

Мы с королевой подошли к одной из скамеек, и она уселась на нее, подобрав платье, и скромно потупив взор, словно примерная школьница на первом свидании.

— Ну, вот, Дима, мы и одни… — несколько смущенно произнесла Зарина, теребя подол одежды.

— Ну, да… — неопределенно ответил я.

— Тебе, наверно, хочется узнать больше об этом мире? Что ж, я доставлю тебе такое удовольствие.

Зарина вздохнула и начала:

— Мы, остроухие, хоть и живем здесь уже не одну тысячу лет, все равно — пришлые. В наших легендах говорится о каком-то Великом исходе, после неназванной катастрофы из неназванного места.

Придя сюда, наши предки обнаружили поистине райское местечко, к тому же здесь было полно кристаллов, которым мы начали поклоняться сразу после Великого исхода.

По всей этой земле стали строиться поселения, главным из которых стал этот город — Зарруд, вокруг него возникли, сперва хутора, затем деревни, а потом и другие города.

Наше королевство постоянно расширялось, благо воевать приходилось лишь с природными условиями да многочисленными животными.

К счастью, некоторых из них удалось приручить — ты видел уже лаззи и трумов — зверей с клювом, которых мы используем для перевозки тяжестей.

А ведь есть еще летающие флиры, которых мы используем для разведки и быстрые сторны — ездовые животные, которых, в основном, используют наши воины.

Мы мирно жили, воюя лишь с природой, распахивали поля, ловили рыбу, охотились, собирали в здешних лесах вкусные плоды, в общем, дела наши шли неплохо, даже стали развивать науку и магию, придумали многочисленные ремесла…

Но тут, из-за дальних рубежей, наши разведчики принесли страшную весть — на Сорнейских болотах появились орки.

А, надо сказать, что в преданиях рассказывалось об этих безжалостных, зеленокожих созданиях, которые издавна ненавидели остроухих, и вырезали их при первой возможности.

Тогда, а случилось это около пятисот оборотов этой планеты вокруг Лорры назад, мы снарядили небольшой, но хорошо вооруженный отряд, который уничтожил поселение орков подчистую, не щадя ни стариков, ни детей, ни женщин.

— Извини, Зарина, перебью… — ошалело сказал я. — Вы, что же, напали из-под тишка, подло?

— Мы — высшая раса! — несколько чванливо ответила королева эльфов. — Нам позволено все…

— Ну-ну… — только и подумалось мне.

— Так вот, и началась война на тотальное уничтожение. Тут, только мы или они — иного не дано…

И, если мы использовали, в основном, снайперов-лучников, копейщиков и боевых магов, то орки — применяли военную технику, которая использовала энергию пара и огня, хотя колдуны у них тоже были.

Много крови из нас, остроухих, выпили их боевые машины, паровые бронекостюмы и паротанки. В результате, сейчас, мы имеем паритет — ни мы не можем победить, ни они…

Так и делаем набеги на поселения друг друга, убивая и захватывая в плен. Но, надеюсь, с твоей помощью, Дима, мы победим?

Тут Зарина нежно взяла меня за руку, и просительно заглянула в лицо.

— Хм, — только и смог ответить я, — надо подумать…

— Думай, Дмитрий, думай! — неожиданно легко согласилась Зарина, и поднялась со скамейки. — Пойдем, я покажу тебе наш город…

Мы вышли из сада, и пошли по улочкам Зарруда. Сзади, незаметно пристроились два копейщика, шедшие на почтительном, от нас, расстоянии.

Зарина, словно заправский экскурсовод, объясняла назначение того или иного здания, рассказывала о годах постройки того или иного строения, а также о разнообразных смешных и не очень, случаях, произошедших на мостовых Зарруда.

Я глядел на девушку, шедшую рядом, и понимал, что пропал: хотелось бесконечно любоваться ее точеным профилем, тонуть в ее серых глазах, целовать ее пухлые губки, ласкать нежные груди и широкие бедра, зарываться лицом в ее пышные, светлые волосы, ощущать ее всю своей и только своей.

В общем, по возвращению в замок, в свою комнату, я понял, что безнадежно влюбился, влюбился, как школьник, как мальчишка, в прекрасную эльфийскую королеву.

И, я думаю, что своим, женским чутьем, Зарина также это поняла…

Глава 2

На следующий день, в мою дверь аккуратно постучали, и вошедший слуга, вежливо попросил меня одеться и пройти с ним в покои королевы.

Я быстро собрался, и последовал вслед за остроухим. Мы снова шагали по длинным коридорам замка, и я не переставал удивляться грандиозности его постройки.

Циклопические камни, образующие нижний ряд кладки, замшелые и сырые, сменялись булыжниками поменьше, переходя, затем, в обычный кирпич.

Кроме факелов и вездесущих гобеленов с изображением странных кристаллов, в коридоре встречались и статуи, изображающие различные стороны жизни эльфов.

Вот прелестная остроухая, грациозно изогнувшись, набирает кувшином воду в бьющем ключе; вот отважный воин, верхом на сторне, пронзает копьем гигантского орка; вот охотник выцеливает из арбалета в лесу дикого зверя…

Все статуи были сделаны очень искусно, и я бы сказал — изящно. Поражали воображение плавность и тонкость линий, вырезанных в камне. Я так думаю, в нашем мире, на Земле, все это стоило бы целого состояния!

Мои размышления были прерваны — мы подошли к покоям королевы и, постучавшись, слуга доложил, что привел меня.

Он вышел из комнаты, поклонился мне, и сделал приглашающий жест рукой.

Я не заставил себя ждать, и прошел в спальню, которая представляла собой довольно просторное помещение с гигантской кроватью, освещаемое факелами, большими окнами и великолепным камином, украшенным витиеватой лепниной.

В углу опочивальни скромно притулились кресло, столик с зеркалом и разнообразными баночками, расположившимися на нем, рядом стоял исполинских размеров платяной шкаф.

В комнате никого не было, и я недоуменно стал оглядываться в поисках Зарины.

— Я здесь, Дмитрий! — раздался позади меня звонкий голосок, и, обернувшись, я увидел королеву, свою королеву, одетую по-походному, в зеленый камзол, коричневые штаны, блестящие сапожки; ее прекрасные волосы были убраны под зеленую же шапочку.

— Здравствуйте, Зарина! — вежливо произнес я, внутренне восхищаясь девушкой.

— А сегодня… Дима, я проведу для вас, э-э, как это у вас, называется, экскурсию по нашему королевству…

— Откуда вы слово-то это знаете — экскурсия? — недоуменно пожал я плечами.

— Трокс… — только и ответила остроухая, затем, озорно подмигнув и рассмеявшись, сказала: — Ну, так что, Дмитрий, согласны прогуляться со мной?

— Ну, отчего же, нет? — ответил я, и мы вышли из спальни.

Пройдя коридорами и ходами замка, мы, как и вчера, вышли во двор. На этот раз на улице стояла довольно прохладная, пасмурная погода, и я не пожалел, что накинул поверх камзола свой старый камуфляж.

У ступенек стояли двое слуг, державших под уздцы ездовых сторнов, чем-то похожих на древних, двуногих ящеров, ну или, на современных страусов.

— Ну, Дмитрий, как тебе наш транспорт? — лукаво улыбнулась Зарина, глядя на меня.

— Е-мое! — пронеслась в голове мысль. — На этом мне ехать придется!

Но виду не подал, взял из руки слуги ремешок уздечки, и похлопал животное по клювастой, фиолетовой морде. То довольно заурчало, словно обласканный котенок, а я решил посмотреть, что будет делать Зарина.

Королева подошла к своему сторну, ласково огладила клюв зверя, проверила уздечку и подпругу, затем легким и изящным движением, запрыгнула к животному на спину.

— Сегодня, ни Трокса, ни Линиэля не будет! — весело сказала она, и в глазах ее мелькнуло нечто, заставившее мое сердце радостно и гулко забиться. — Только мы вдвоем…

— Йэха! — я, словно заправский ковбой, будто на крыльях, взлетел на спину сторна, отчего животное недовольно заревело и попятилось, пытаясь скинуть нерадивого седока.

Но я сумел обуздать строптивого сторна, глядя, как Зарина покатывается со смеху, смотря на наше с ящером единоборство. Спустя буквально десяток минут, сторн покорно позволял направлять себя в нужную мне сторону, и я, подъехав к остроухой, спросил:

— Куда сейчас, моя королева?

Зарина стрельнула в меня глазками, и, поведя плечами, воскликнула:

— За мной!

Ее сторн, распугивая прохожих и слуг, рванул вперед, и мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Довольно скоро мы очутились у гигантских, деревянных ворот, окованных железом.

Зарина наклонилась к сторожевому окошечку в крепостной стене, и что-то сказала, ворота стали открываться.

Спустя некоторое время, когда ворота открылись уже на достаточное для проезда расстояние, мы медленно проехали сквозь арку в крепостной стене, и очутились снаружи.

Песчаная дорога от крепости вела вдаль, туда, где виднелась синяя кромка леса, через небольшую деревню и поля, полные наливавшейся силой пшеницы.

— Зарина, послушай, я хотел спросить, а откуда у вас, здесь, в другом мире, вполне земная пшеница растет?

— Интересный вопрос, Дима… Вроде, в наших легендах, есть упоминание, что это растение мы привезли сюда со времен Великого исхода…

— Хм, любопытно, что же, все-таки случилось у ваших предков?

— Не знаю, никогда об этом не думала… — ответила королева, и внезапно спросила:

— Тебе нравится у нас?

— Очень! — искренне ответил я, внимательно оглядывая окрестности.

Мы, как раз проезжали деревеньку: главная дорога шла по ее краю, оставляя дома жителей справа, слева же было бескрайнее, желтое, пшеничное поле.

Домики жителей были, большей частью, каменные, выкрашенные в белый цвет, с добротными, деревянными крышами. Огороженные низенькими заборами, они являли собой тот, мой идеал, деревенских домов, который я всегда представлял себе. Позади домов возвышалась ветряная мельница, чьи руки-крылья, сейчас, были застопорены и не вращались.

Иногда, за занавеской окна мелькала любопытная мордашка эльфийки. Старики, сидевшие на крыльце и курившие гигантские трубки, степенно приветствовали нас.

Да, именно в подобном месте мне всегда, подсознательно, хотелось жить. И, если бы не проклятые нарсы со своим нацизмом, давно бы переехал в сельскую местность, нашел бы хорошую жену, завел бы живность, да и жил бы себе…

— Дмитрий, Дима! — я очнулся от окрика Зарины.

Та смотрела на меня удивленно и строго.

— До тебя не докричишься… — произнесла она. — Что, прошлое вспомнил?

— Да, — неохотно признался я, — всегда хотелось жить в сельской, э-э, глубинке…

— Хм, — удивилась Зарина, — так живи, кто не дает? Дом тебе выделим, — тут она хитро прищурилась, — жену найдем, все равно, в свой мир, вряд ли уже попадешь…

— Не надо мне никакой жены, кроме… — тут я запнулся и, густо покраснев, мысленно выругал сам себя. И, что, я, в самом деле, как мальчишка?

Королева звонко рассмеялась, и весело сказала:

— А, мы уже и к лесу подъехали!

Действительно, позади остались и деревенька, и поля, и крестьяне, идущие и едущие на нагруженных трумах в замок. Мы вплотную приблизились к лесной чаще, вглубь которой и уходила удивительно ровная, песчаная дорога.

На сторнах, перемещаясь, бок о бок с Зариной, я мог вблизи рассмотреть необычные деревья, растущие в этом лесу. Мощные стволы, с пятнистой, фиолетово-зеленой, чешуйчатой корой; широкие, темно-зеленые с синими прожилками листья — ничто не напоминало о земных елях, березках и липах.

Тем не менее, несмотря на необычность местной флоры, запах, она источала приятный, и вообще, в лесу было очень хорошо.

Шумел тихий ветерок, качая высокую траву и крепкие сучья, где-то в вышине опять выглянула Лорра, разогнав, видать тучи, и ее лучи пробивались сквозь листья, создавая вокруг волшебный пейзаж.

Навстречу нам попались двое остроухих охотников с длинными луками, едва увидевших Зарину и моментально сдернувших шапки. Они тащили за плечами тушки каких-то шестиногих, пухлых животных. Мы проехали мимо, и Зарина лишь легким кивком дала понять, что увидела старания эльфов.

— Это наши, замковые охотники. Они добывают дичь для кухни, — пояснила девушка.

— Да, Зарина, как же у вас здесь замечательно! — я прикрыл от удовольствия глаза, и внезапно почувствовал, как нежная ладошка взяла меня за руку. Теперь сторны шагали вплотную друг к другу, и мое бедро тесно прижималось к жаркому, округлому бедру Зарины.

Желание пожаром охватило мое тело, и я попытался обнять королеву, но та, лукаво улыбнувшись, ловко отстранилась. Сторны недовольно заревели, а я растерянно произнес:

— Зарина, я теб…

— Вот видишь, Дима, как на тебя действует наша благодать! — смеясь, перебила девушка. — Это все цветы кресс — их запах так влияет на мужчин. Вернемся же в замок, пора тебе увидеть живых орков!

Смущенный, я развернул свое животное, и мы отправились в обратный путь.

Спустя какой-то час, мы с Зариной уже проходили через главные ворота города-замка Зарруд.

Наши сторны процокали когтями по булыжной площади, и мы добрались до основной лестницы замка, где уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу Трокс и Линиэль.

— Моя королева! — поприветствовал Зарину военный, маг ограничился лишь коротким кивком.

— Так, Линиэль, распорядись отвести сторнов в стойло, а мы с Дмитрием, пойдем в подземелья замка, — тут лицо королевы исказилось от гнева, — пора ему увидеть этих… этих грязных, зеленых животных, этих вонючих земноводных!

Лицо Зарины так перекосило от переполнявших ее чувств, что я чуть не отшатнулся, и подумал:

— Фига себе, ненависть! А я ведь в нее влюблен…

— Пойдем, Дмитрий, пойдем Трокс! Линиэль, ты нас догонишь!

И Зарина, громко топая сапожками по ступенькам, стала подниматься наверх.

Мы вошли в замок, прошли по коридору, свернули раз, другой, затем, пройдя мимо двух стражников в широкую дверь, стали спускаться по уходящей спиралью вниз, каменной лестнице.

Сразу стало сыро, тьму разгоняли лишь укрепленные на стенах, в железных кольцах, смоляные факелы, приходилось постоянно следить, чтобы не поскользнуться на мокрых ступеньках.

Впрочем, шли мы недолго — спустя какое-то время, открыв очередную дверь, мы оказались в достаточно теплом, сухом и хорошо освещенном помещении, в котором находился тяжелый стол с бумагами, чернильницей и перьями какой-то птицы.

За столом, на деревянном кресле, восседал пузатый эльф, одетый в нарядный камзол, из помещения вела еще одна дверь, запертая на засов, которую также охраняли двое остроухих копейщиков.

Увидев нашу компанию, пузан выпучил глаза, и вскочил, сдвинув животом стол, отчего бумаги, разложенные на нем, разлетелись по всей комнате.

— Так, Ордан, первое — нам надо в тюрьму, второе — прекращай набивать себе брюхо, скоро в дверь не пролезешь… — строго сказала Зарина, но глаза ее смеялись вовсю.

— Есть, моя королева! Здесь распишитесь, — он подал ей толстую книгу в кожаном переплете, и подвинул чернильницу с перьями.

Зарина быстро что-то написала на странице книги, и вернула ее пузатому Ордану.

— Пропустить! — рявкнул тот страже, и один из них открыл засов и распахнул дверь.

Ордан же, кряхтя, принялся поднимать с пола разлетевшиеся листки.

Мы, то есть, я, Зарина, Трокс и догнавший нас Линиэль, вошли в тюремный коридор.

В нос ударил влажный воздух, перемешанный со зловонными испарениями давно немытых тел, мочи и испражнений.

Тюрьма оказалась такой, какой я и представлял себе подобные места в давно канувшем в забытье Средневековье: мрачный коридор, освещаемый лишь неверным светом факелов, каменный, склизкий пол, покрытый, кое-где мхом, ржавые решетки камер…

В камерах находились оборванные существа, явно покрупнее эльфов, и, когда я приблизился вплотную к решетке, на меня мрачно взглянула зеленая харя с красными глазками и торчащими из уголков рта, недлинными клыками.

— Дима, осторожней! — тихо воскликнула Зарина.

Но, я и не думал приближаться к чудовищу, с интересом разглядывая его. Орк представлял собой довольно уродливую и массивную копию утонченных остроухих.

Покрытый зеленоватой кожей, с похожими на эльфийские, такими же острыми ушами, с ежиком рыжих волос на голове и мускулистым телом, орк представлял бы собой достаточно грозное зрелище на поле боя, но не здесь.

В тюрьме, одетый в какое-то рубище, ослабевший, этот представитель разумного вида, не казался чем-то страшным и достойным уважения, скорее вызывая брезгливость и жалость.

— Пить… дайте воды… вы, изверги… — внезапно прохрипел орк густым басом.

— Ого! — подумал я. — Он еще и разговаривает!

— Пить захотел! Ишь, ты, отродье! — раздалось позади шипенье Линиэля, зазвенел металл, и груди орка коснулся кончик меча.

Зеленокожий отскочил от решетки, и, отвернувшись, уселся на грубо сколоченные деревянные нары.

— Пойдемте дальше! — прозвенел в зловонном воздухе голос Зарины.

— Как видишь, Дима, здесь мы содержим пленных орков, где по одному в камере, а где и по несколько особей! — продолжила она.

— Вижу! — кратко ответил я, идя по коридору, и рассматривая узников подземелья.

Действительно, в одних камерах находилось по одному орку, тогда, как в других — по несколько зеленокожих, в том числе и женского пола.

Мы дошли до развилки, и я почувствовал, что мне надо на свежий воздух, уж слишком душная атмосфера царила в тюрьме.

— Зарина! — я тронул королеву за плечо. — Мне надо на улицу, задыхаюсь я здесь…

— Хорошо! — согласилась девушка. — Отложим вторую часть экскурсии на потом, тем более, что скоро намечается еще один наш набег на поселение орков. Ну, как тебе они?

— Отвратительные рожи! — честно признался я. — Более уродливых тварей мне еще не приходилось видеть…

— Во-о-от! Молодец, Дмитрий! — меня по спине хлопнула кожаная перчатка Линиэля. — Так держать!

Мы прошли к выходу из тюрьмы, миновали караулку с Орданом, уже собравшим с пола все документы, прошли по винтовой лестнице, и вышли к главному залу замка.

— Линиэль! — обратился я к военному. — Где вы похоронили моего товарища? Мне надо взглянуть…

Военный хмыкнул, бросил взгляд на королеву, та утвердительно кивнула, и, сделав взмах рукой, он сказал:

— Что ж, пошли, молодой человек!

Распрощавшись с Зариной и Троксом, мы медленно направились по мощеной улочке, в южную сторону города Зарруд, ведя неспешную беседу.

По небу плыли легкие, кучевые облака, напоминающие маленькие кораблики, стояла тишь да благодать.

Вскоре мы подошли к внушающему уважение огромному, огороженному пространству, за забором которого виднелись ровные ряды камней.

Пройдя сквозь ажурные ворота, охраняемыми двумя мечниками, мы очутились на гигантском поле, уставленном вырезанными из неизвестной породы, стилизованными под давешние кристаллы, обелисками.

Они располагались ровными рядами, выложенными, словно по линейке, и была здесь их явно не одна сотня.

— Здесь, Дмитрий, покоятся остроухие, погибшие в боях с орками и зверями… — благоговейно произнес Линиэль, отдавая вполне земное приветствие рукой.

— А где же покоятся эль.. остроухие, умершие естественной смертью?

— На другом кладбище, в другом конце Зарруда. — ответил военный, затем произнес: — Иди за мной, на могилу своего друга.

Мы пошли мимо бесконечных рядов могил, и я все удивлялся, как Линиэль ориентируется здесь?

Наконец, спустя минут двадцать, мы подошли к одиноко стоящему камню, вырезанному уже из огромного куска гранита в той же манере, что и предыдущие.

— Здесь! — коротко сказал военный, и тактично отошел в сторону.

Я присел на корточки у могильного камня, и вгляделся в непонятные мне надписи на эльфийском.

Несмотря на то, что я довольно свободно разговаривал на языке остроухих, читать, и соответственно, писать, я не умел.

— Что ж, друг, позывной «Барс», вот ты и нашел покой, пусть и в чужой для тебя земле. Пусть она будет для тебя пухом! — подумал я, и, посидев у могилы еще немного, резко поднялся.

Вечернее небо над Заррудом очистилось от облаков, дышалось после подземелья, удивительно легко, но я, отдав дань уважения павшему товарищу, сказал Линиэлю, что хочу пойти к себе.

Военный вывел меня с территории кладбища, довел до лестницы у главного входа в замок, а сам отправился куда-то по своим делам.

Я постоял немного на ступеньках, оглядывая суету вечернего города. Вот из ближайшей таверны появилась подгулявшая компания сменившихся стражников; влюбленные парочки не спеша шли по мостовой, о чем-то воркуя; крестьянин, понукая своего, тяжело нагруженного трума, торопился к главным воротам, очевидно идя домой…

На небе высыпали миллиарды звезд, образуя неизвестные мне созвездия, спутник планеты — зеленого цвета, ущербная луна, поднялся над горизонтом. Я вздохнул, и только повернулся, чтобы идти к себе в комнату, как о мои ноги что-то потерлось.

Я нагнулся и, посмотрев вниз, увидел одного из лаззи: животное умильно глядело на меня своими фиолетовыми глазами и издавало нежные звуки.

— Ну, иди, иди сюда! — я похлопал себя по плечу и зверек, юрко, по ноге, а затем и по телу, добрался до места назначения.

— Ну, и как тебя звать, дружок? — спросил я лаззи. Тот лишь издал горлом неопределенный звук, и снова посмотрел на меня.

— Ха, буду звать тебя Рыжиком! — подумав, торжественно сказал я новому другу, и тот, словно понимая меня, закивал своей оранжевой головкой. Я погладил животное по голове, и оно доверчиво прижалось к моей шее.

Мы с Рыжиком прошли по ступеням к главной двери замка, и вступили в его сумрачные коридоры.

Освещаемые неверным светом факелов, каменные полы терялись во мраке, но лаззи, внезапно, быстро спрыгнув с меня, топоча своими маленькими ножками, куда-то убежал, только длинный хвост мелькнул.

Не успел я удивиться, как Рыжик вернулся, чем-то аппетитно хрустя.

— Ну, вот, — усмехнулся я, — и о кормежке для тебя, заботиться не надо.

Рыжик, тем временем, снова забрался ко мне на плечо, и, свернувшись в комочек, уютно устроился на нем, вцепившись коготками в одежду.

Мы пошли дальше, и тут, в боковом ответвлении коридора, я услышал свое имя, произнесенное с явной неприязнью.

Аккуратно, стараясь не шуметь, я пошел в сторону говоривших. Пройдя несколько десятков метров до поворота, я заметил языки света, на противоположной стене, и, спрятавшись за пыльным гобеленом, стал прислушиваться…

— …к Зарине клинья подбивает, сынок! — услышал я глухой голос Линиэля.

— Да, появление пришельцев здорово расстроило наши планы, отец! — ответил ему молодой, зычный бас.

— Так-то, я бы уговорил королеву выйти замуж за тебя, да и бабка Людриэлла помогла бы с приворотным зельем, но тут этот… образовался! Некстати, ой, некстати… — сокрушался Линиэль.

— Так, как я понимаю, завтра мы организуем небольшой поход против зеленокожих мразей, может, тогда и… — вкрадчиво ответили ему.

— Нет! — рявкнул голос Линиэля. — Человека, да, надо убирать, но делать это по уму… Надо разработать план…

— Тихо! — вдруг прошептал его сын. — Кто-то идет!

Парочка развернулся и прошла прямо мимо того места, где я спрятался. Как они меня не заметили? Ума не приложу! Тем более, что кончики берцев таки торчали из-за гобелена…

Как бы то ни было, но эльфы прошли мимо, затем протопала спугнувшая их стража, и лишь потом я рискнул вылезти из-под ткани и отправиться к себе.

Я зашел в комнату, снял с плеча уснувшего Рыжика, и положил его на кровать. Животное, перебирая всеми шестью лапками, тотчас перебралось на пышную подушку, и уютно там свернувшись, снова заснуло.

А я, присев на краешек кровати, стал думать:

— Ну, вот, и первые враги в этом, чужом мире… Понятно, что дорогу я перешел не только Линиэлю, а скорее всего и еще кому-то. Что делать? Ведь уберут, и глазом не моргнут…

Что ж, пока просто буду вести себя осторожнее, чаще, так сказать, оглядываться по сторонам… А, пока, пока можно и на боковую.

С этими мыслями я стал раздеваться, как вдруг, в дверь постучали.

— Да, да, войдите! — крикнул я, снова натягивая уже было снятую рубашку.

Скрипнув, открылась дверь, и вошел, поклонившись, слуга. Рыжик, лежавший на подушке, открыл глаз, лениво взглянул на вошедшего, и снова улегся спать.

— Ваше… э-э, благородие, господин Димитрий! Госпожа Зарина велела передать, что завтра намечается вылазка против орочьей деревни, за Ганейской степью. Просит вас присоединиться. Что прикажете ей передать?

— Хм, — я, для вида, выдержал паузу, — передай королеве, что я буду.

— Хорошо, — ответил слуга, — тогда ранним утром, с ударами колокола, ждем вас на площади.

Он повернулся, и еще раз поклонившись, вышел, а я, подвинув Рыжика, улегся спать.

Спалось тревожно, мучили кошмары, какой-то монстр, липкий, с щупальцами, утягивал меня в глубину болотного омута, а Линиэль, со стоящим рядом молодым человеком, довольно усмехался мне с берега в лицо.

Что-то разбудило меня, какой-то звук, и я, весь в поту, вскочил с кровати, нечаянно сбив Рыжика на пол. Оттуда донеслось недовольное шипение, край одеяла натянулся, и по нему на постель вскарабкался лаззи, его глаза обиженно и недоуменно глядели на меня.

— Извини, извини, дружок! — усмехнувшись, произнес я, поглаживая ящера по головке.

Тот недовольно пискнул, еще раз взглянул на меня, и, внезапно, убежал через еле заметную щель в двери.

— Хм, — не понял я, и стал одеваться. Еще раз прозвонил колокол, именно его звук, одновременно глухой и громкий, и разбудил меня.

Я быстро оделся, зашнуровал берцы, и вышел в коридор. Там царила суета: туда-сюда бегали слуги, отряд копейщиков быстрым шагом направился к главному выходу из замка, я последовал за ними.

Через некоторое время я оказался на площади перед замком. Там уже выстроились ровные ряды остроухих, вооруженных до зубов, верхом на боевых сторнах, чуть поодаль виднелись нагруженные тюками трумы.

Лорра уже поднялась достаточно высоко над горизонтом, и ее лучи сверкали на шлемах и доспехах эльфов.

Королева, вместе с Линиэлем и Троксом, также была здесь, и я подошел к ним.

— Здравствуйте, Ваше Величество! — поздоровался я с Зариной, затем — с Линиэлем и Троксом.

Военный вел себя, как обычно, ничем не выдавая своего отношения ко мне, я предпочел вести себя также.

Серые глаза Зарины сверкали от возбуждения и ненависти: она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, изредка похлестывая сапог небольшим кнутиком.

— Ну, где же мой сторн? — она оглядывалась по сторонам, кусая губы. — Дмитрий, ты, как, готов к походу?

— Да, я-то готов, только мне бы оружие… — сказал я, глянув, украдкой на Линиэля.

— Госпожа, оружие пришельцев еще изучается, и будет отдано Дмитрию в ближайшие дни! — ответил Линиэль, глядя на Зарину.

— Но, сейчас-то ему, что-то надо? — удивленно сказала девушка.

— Дмитрий, — обратился ко мне военачальник, — ты умеешь обращаться с мечом?

— Приходилось… — я вспомнил детство, когда палкой вырубал целые полчища крапивы, и юность, когда пару раз бывал на сборищах реконструкторов и бился на деревянных мечах с такими же, как я, участниками.

— Меч Дмитрию! — гаркнул Линиэль, и буквально, спустя пару секунд, я уже держал в руках увесистый, острый клинок.

Отойдя в сторону, я сделал пару взмахов и выпадов, с досадой увидев, что на меня все глазеют, кто удивленно, кто с сочувствием, кто с плохо скрываемым злорадством. Линиэль лишь усмехался в густую бороду.

— Так, Дмитрий, — строго глядя на меня, сказала Зарина, — сейчас, ты едешь с нами, но старайся не лезть в гущу свалки. Потом, после вылазки, возьмешь уроки у Линиэля…

— Есть, моя королева! — молодецки ответил я, краем глаза заметив, как скривился военачальник.

Мы сели на сторнов, и поскакали, если можно так выразиться, уже знакомым мне путем: через деревеньку и лес.

Деревья, густые и мрачные, в середине леса, скоро стали редеть, пока совсем не расступились, и лесная чаща плавно перешла, в степь, поросшую какой-то блеклой травой да чахлыми кустиками.

Открывшийся простор даже меня, обитателя степной зоны, поразил: до самого горизонта тянулось однообразное, желто-серое пространство, и лишь очень далеко, там, где небо смыкалось с землей, виднелось нечто, похожее на горный хребет.

Мы без устали скакали по степи, не давая отдыха уставшим сторнам и трумам, и стали разбивать лагерь, лишь, когда Лорра закатилась за край земной поверхности.

Спешившиеся солдаты установили палатки, зажгли костры и принялись готовить пищу. А мы, то есть я, Зарина и Линиэль, уселись ужинать в королевском шатре.

Линиэль все расспрашивал меня о моем мире, устройстве общества и о технике — военачальника интересовало все, что могло бы помочь ему разгромить орков. Зарина тоже слушала мои ответы очень внимательно, изумляясь и ахая, когда надо.

Наконец, ужин закончился, и Линиэль, откланявшись, ретировался, хотел уйти и я, но Зарина мягко взяла меня за руку, и проворковала:

— Дмитрий, прошу, останься!

Я покорно уселся на прежнее место — мягкую, вышитую подушку, отодвинув подальше, с походного столика, тарелки с остатками еды.

— Это правда, что на… рсы, я правильно, назвала? — я утвердительно кивнул. — Что они называют вас, словатов, орками?

— Да, это так! — сказал я, глядя прямо в глаза девушке, которую полюбил всем сердцем.

— Но, ты же совсем не похож на орка! — потрясенно воскликнула Зарина.

— Хм, — усмехнулся я, — вспомни мой первый день в вашем мире: ты, да и остальные сперва приняли меня за зеленокожего… А нарсы, ну, что ж, чем бы дитя не тешилось…

— Да… — задумчиво произнесла Зарина. Ее удивительные глаза, освещенные колеблющимся светом масляных ламп, таинственно блестели в полумраке шатра.

— Да… — повторила она, тряхнув пышными, белыми, завитыми волосами. — Дима…

— Что, моя королева? — спросил я.

— Поцелуй меня… — тихо сказала девушка, опустив голову.

Дважды меня не пришлось упрашивать: через мгновение я сидел подле Зарины, обнимая ее за тонкую талию, и наклоняясь к ней.

Мои губы коснулись ее мягкого, сладкого рта, и два дыхания слились в одно. Спустя секунду мы целовались, целовались страстно, покусывая губы друг друга, обнимаясь, и прижимаясь друг к другу. Зарина постанывала от наслаждения, ее глаза, затуманенные поволокой, глядели на меня с нежностью и любовью.

Словно в бреду повторял я слова любви, о желании, о нежной страсти к девушке, к эльфийке, к остроухой, и… слышал ответные слова о любви к себе…

Я принялся целовать Зарину в шею, постепенно спускаясь все ниже, и оглаживая ее крутое бедро, но, она тут же отстранилась от меня, и глухо произнесла:

— Не сейчас, и не здесь, Димитрий! Все, уходи!

Ошарашенный я встал, молча поклонился, повернулся и вышел из шатра.

Холодный, ночной воздух степи, остудил мой пыл. Я отошел от королевского шатра, и, сорвав былинку, и засунув ее в рот, стал бродить по становищу.

Было тихо, лишь негромко переговаривались часовые, где-то всхрапывали сторны, ветерок легонько колебал траву, с неба на меня глядели миллионы звезд.

Внутри меня все пело, я был пьян от любви, и я был счастлив, ибо только сейчас понял, что мои чувства не остались без ответа. А с Зариной, я готов был пойти на край света, и за нее убить любого.

Побродив немного по лагерю, я зашел в свою палатку, и улегся на жесткую циновку. Долго ворочался, не мог уснуть, но, все же, спустя какое-то время, Морфей сморил меня.

Проснулся я ранним утром от чистого звука рога, разносившегося по лагерю.

Быстро натянув обмундирование и подхватив меч, я выскочил наружу: кругом царила суета, воины седлали животных, снимали шатры, укладывали вещи; Зарина, в стороне, отдавала какое-то распоряжение пожилому человеку, очень похожему на Трокса, рядом с ними стоял и Линиэль.

Над выхоложенной степью стоял молочный туман, сквозь который пробивался жалкий свет Лорры, утренний холодок забирался под одежду и доспехи остроухих, заставляя недовольно поеживаться.

— По сторнам! — раздался, наконец, зычный голос, когда палатки и шатры были убраны и навьючены на трумов.

Я, сев на своего сторна, подъехал ближе к королеве, и она мило улыбнувшись, кивком головы поприветствовала меня.

Также со мной поздоровались Линиэль и старик, которому отдавала распоряжение Зарина.

— Вот, знакомься, Дмитрий — это Зонн, один из придворных магов. Он, конечно, не так силен, как Трокс, однако дел тоже может натворить… много, — сказал Линиэль, представляя меня старцу.

— Зонн, — чопорно сказал маг, глядя на меня.

— Дмитрий, — ответил я, слегка поклонившись.

Мы ехали уже пару земных часов, судя по моему наручному хронометру, благо, что сутки земные и сутки этой планеты фактически не различались, разве, что здесь они были приблизительно на час длиннее.

Внезапно, к Зарине и Линиэлю подскакал на мускулистом сторне дозорный, высланный вперед.

Он что-то прошептал военачальнику, и тот довольно улыбнулся. Линиэль натянул поводья, тормознул свое животное, и, обернувшись к отряду, проорал:

— Впереди орочья деревня!

— Хурра! Хурра! — нестройно послышалось в ответ.

— Так, воины! Действуем по заранее оговоренному плану! Главный отряд бьет по деревне в лоб, два других — охватывают ее с флангов. Ни одно орочье отродье не должно уйти! — снова закричал Линиэль.

Снова послышалось знакомое «Хурра!», и мы медленно двинулись вперед.

Наш отряд шел по степи уже полчаса, когда вдалеке, показалось множество дымков, столбами уходящих в небо.

Линиэль остановил солдат, подняв вверх кулак в кожаной перчатке. Затем сделал три знака: указал вперед ладонью, затем его рука, словно рыба, скользнула влево и вправо.

Отряд разделился: две его части стали обходить нас с флангов, а мы, ударный кулак, снова двинулись вперед.

Зарину окружили крепкие ребята, в количестве десяти штук, масса эльфов переместилась вперед, и я заметил, что Линиэль и Зонн, остались позади отряда.

Я дернул поводьями, и оказался возле мага и военачальника.

— Вот, Димитрий, гляди, как мы учим зеленокожую мразь жизни… — высокомерно сказал Линиэль, прищурясь, и поглядывая на меня.

Лорра давно разогнала туман, и сейчас, пригревала, давала волю своим лучам; на небе летали лишь легкие клочки облаков — остатки давешней мглы. Да, если бы это происходило на Земле, то можно было бы сказать, что начинается теплая и солнечная осень.

Но, увы, это была не Земля… Маг, тем временем, отъехал в сторонку, и что-то забормотал, глядя на деревню, чьи необычно круглые крыши привлекли мое внимание.

Сперва ничего не происходило, и я даже отвлекся, глядя на невозмутимых остроухих солдат, стоявших, как один человек, в строю.

Внезапный удар грома заставил меня подпрыгнуть на сторне, а животное — недовольно на меня покоситься. Что-то изменилось — над деревней, и только над ней, висела гигантская сизо-черная туча, откуда били молнии и слышалось ворчание грозы.

Даже отсюда было видно, как по деревне заметались маленькие, на расстоянии, силуэты, подхватывая еще меньшие фигурки и затаскивая их в дома.

Внезапно колдун взвыл что-то трубным голосом, и прямо из центра тучи в землю, ударил столб электрического огня. От столба по домам зазмеились огненные плети поменьше, поджигая жилища орков.

Не успел я, ошеломленный зрелищем первый раз увиденной магии, придти в себя, как седобородый волшебник, снова что-то проорал, и тучу прорвало.

Прямо на несчастную деревеньку, сверху, посыпались натуральные куски льда, величиной с хороший апельсин. Они сыпались сверху, проламывая крыши домов и построек, уничтожая все, всех и вся.

Линиэль сидел на сторне, со злорадной ухмылкой глядя то на разрушаемую деревню, то на явно уставшего мага, то на меня.

Я же поглядел на Зарину: лицо ее не выражало особой радости, но не было и гневным или печальным — оно было сосредоточенным и серьезным.

Наконец, камлания колдуна прекратились, прекратился и чудовищный град, туча над деревней, уничтоженной пламенем и льдом, наконец, рассеялась буквально на глазах. Через минуту только дым над развалинами поселения орков напоминал, что здесь случилось меньше десяти минут назад.

— Вперед! — заорал Линиэль, картинно указывая вытащенным мечом на деревню.

Наш отряд, и два фланговых, ринулись в сторону руин. Мы скакали меньше двадцати минут, когда в нос мне шибанула непередаваемая смесь из запаха горелого мяса и древесины.

Сторны и плетущиеся позади трумы прошлепали лапами по неглубокому, на удивление прозрачному ручью, и мы въехали за разваленный градинами частокол деревни.

Некогда чистые улицы, сейчас, представляли собой труднопроходимую грязевую ловушку из сажи и земли, кругом валялись обломки заборов и строений, таяли гигантские обломки льда.

Дымились дома, где-то относительно целые, где-то уничтоженные напрочь, в лужах валялись погибшие орки и их дети.

Я шел среди этого хаоса и вспоминал, как тогда, уже давно, в прошлой жизни, тоже шел по похожему поселку Восточной Нарсии, «зачищенному» нарсами: также по улицам валялись убитые дети, старики и взрослые; девушка в разорванной одежде висела в самодельной петле на сосне — по ее ногам струились змейки засохшей крови; с немногих уцелевших домов были сняты железные крыши и кованые ворота…

Я отвернулся — не было сил глядеть на все это… Внезапно, рядом со мной раздался короткий свист, словно пролетела пуля, и тупой удар, я оглянулся — выпучив глаза, пуская изо рта кровавые слюни и держась руками за копье, глубоко вонзившееся в грудь, со сторна медленно сползал Зонн.

— Твою мать! — заорал я, передвигаясь поближе к Зарине и ее охране. — Засада!

Впрочем, телохранители Зарины среагировали практически мгновенно: в одно из разбитых окон ударили луки и полетели копья — через мгновение из провала выпал орк, больше похожий на огромного ежа, то того он был нашпигован стрелами и пиками.

Мы отправились дальше, но, вдруг, раздался странный звук: нечто похожее на пыхтение старого паровоза, так знакомое мне по черно-белым фильмам, и тяжелый топот. Телохранители королевы взяли ее, меня и Линиэля в кольцо и ощетинились луками и пиками.

Из-за ближайшего, самого высокого в поселении, здания, внезапно, вышло что-то. Существо было… немаленьким, оно было заковано в тяжелую, темную броню, вместо рук у него было нечто вроде пулемета Гатлинга.

Тварь испускала из-за спины клубы черного дыма и белоснежного пара, и тяжело шагала в своих, железных сапогах, по грязи.

— Е-мое! — в голосе Линиэля, неожиданно я почувствовал страх. — Это же орочий паробот!

Паробот, тем временем, остановился напротив нас, и я смог рассмотреть красноватые глазки и полоску зеленой кожи, под массивным шлемом.

Внезапно, орк, в своем, хм, экзоскелете на паровой тяге, взревел, и стволы пулеметов на концах его рук, пришли в движение.

Одним быстрым прыжком я очутился возле Зарины, и сорвал ее хрупкое тело со сторна, вдавив в землю и навалившись сверху.

Раздался свист раскручиваемых стволов, и нас накрыл кровавый ад! Пули неслись у меня над головой, вырывая куски плоти у не успевших пригнуться эльфов, калеча и убивая трумов и сторнов.

Но, вот рукотворная преисподняя, сперва, умерила свой пыл, а затем смолкла вовсе.

Я приподнялся на локтях, и огляделся: кругом валялись изрубленные и истерзанные останки остроухих, ездовых и вьючных животных.

Паробот стоял на том же месте, и изнутри неслась грязная ругань и странные постукивания. Я поднялся, мельком отметив, что Зарина жива и пытается шевелиться.

Из паробота заметили меня, и ругань и металлический лязг усилились: видать что-то разладилось в механизме, и орк пытался починить свой экзоскелет, причем делая это совершенно в словатской манере.

Я вытащил меч из ножен, и быстро, не отрывая взгляда от пыхтящего паробота, пошел к нему.

— Мать твою, да заводись, ты! — взревел орк, чувствуя свой скорый конец.

У него ничего не получилось — паробот так и не завелся, а я просто ткнул мечом в смотровую щель экзоскелета, окрасив клинок багровым, и упокоив чудище навеки.

Вокруг стали собираться остроухие, с восхищением глядя на меня. Подошла Зарина, в грязном, измятом костюме, но живая и счастливая, откуда-то вынырнул целый и невредимый Линиэль.

Подошли еще солдаты, уже и с фланговых отрядов — они вели за собой скованных цепью орков: детей, мужчин, женщин. Те, в отличие от остроухих, понуро молчали, лишь изредка, орк-мужчина или орчиха, кидали на нас злобные, полные ненависти взгляды.

Гомон царил невероятный, все хотели поздравить меня со спасением королевы и победой над пароботом — ведь мало кому удавалось завалить такое бронированное страшилище. Впрочем, мне нужна была благодарность только одной, и я ее получил…

Зарина, подойдя ко мне, взяла меня за руки, и высоко подняла мои ладони к Лорре — это был знак высочайшей признательности со стороны остроухих. Весь отряд встретил его с ликованием, лишь по лицу Линиэля пробежала язвительная, тут же исчезнувшая, кривая улыбка.

Всего наш отряд потерял одного мага, двенадцать солдат, из которых восемь были личными телохранителями Зарины и несколько трумов да сторнов — небольшая плата за пленение нескольких десятков зеленокожих аборигенов…

Мы развернулись, и пошли прочь из разоренного поселения, оставив паробот, с трупом внутри, пыхтеть, выпуская дым и пар, на одной из улиц.

Я ехал рядом с Зариной, и сердце мое сжималось от страха того, что мог ее потерять сегодня, и от гнева на орков, хотя, в глубине души я понимал, что не прав, и что, что-то здесь… неправильно.

Внезапно я почувствовал на себе чей-то взгляд, взгляд полный презрения и отвращения. Оглянувшись назад я увидел Линиэля, что-то говорившего статному, смуглому эльфу с офицерскими нашивками. Тот взглянул мне в глаза, и ощерился, плотоядно ощерился, нагло улыбаясь мне, и совершенно не скрывая своих чувств.

Линиэль, увидев, что я смотрю на них, тотчас отстранился от офицера, легко улыбнулся и поклонился мне. Я отвернулся, и снова поехал рядом с королевой, которая недоуменно взглянула на меня.

Да, врагов здесь я начал наживать с каждым днем, пусть и не без помощи местных…

Глава 3

До Зарруда мы добрались аж с двумя ночевками — сказывалось то, что пленным оркам приходилось идти на своих двоих. Зеленокожие показали себя довольно выносливыми ребятами: они безропотно шли вперед, гремя своими оковами, и не жалуясь, а вечером, поужинав сухим мясом, выдаваемым им походным интендантом, и запив его водой, о чем-то тихо переговаривались, сбившись в небольшие кучки.

Речь орков была чрезвычайно похожа на речь остроухих, лишь иногда проскальзывали незнакомые слова, да зачастую, зеленокожие неправильно применяли падежи.

В целом же, на удивление, орки произвели на меня скорее благоприятное впечатление: весь негатив от их вида в тюрьме, и гнев на них, растворились словно дым, особенно, когда я увидел, как взрослые орчихи, подкармливают, отрывая от себя еду, детей, чьи родители были убиты при налете…

Кстати, женщины-орки, или орчихи, как их здесь называют, представляют собой нечто похожее на наших, земных культуристок, или, скорее, накачанных «фитоняшек», только с зеленой кожей, острыми ушами и небольшими клычками, торчащими из ртов.

Орчихи не лишены привлекательности, а их волосы — рыжего или черного цвета, поистине великолепны. Обладая высоким ростом, статной фигурой, широкими бедрами и большой, крепкой грудью, с водопадом волос, льющихся за спину, они вполне могли бы понравиться и мне, если бы я не полюбил Зарину.

Одежду орки носят довольно незамысловатую: дети бегают голые по пояс, одетые лишь в меховые шорты да кожаные сапоги; мужики их, кроме всего прочего, носят крепкую, кожаную кирасу, да украшения в виде витиеватого медальона, ну а орчихи, и старые и молодые, — вдобавок ко всему, носят и лифчик из кожи трумов, который, впрочем, только подчеркивает привлекательность их фигур. Да-да, я не оговорился — даже пожилые женщины среди орков сохраняют долю былой красоты, а особей с лишним весом я не видел от слова совсем.

Но, я отвлекся…

В Зарруд наш отряд вернулся лишь на третьи сутки, после разгрома деревни. Остроухие — крестьяне, рабочие и воины, встречая наш отряд, дружно приветствовали нас, посылая проклятия и кидая камни в колонну орков, шагающих посередине.

Те угрюмо молчали, лишь иногда взрыкивая от ярости и боли, когда камень попадал в чувствительное место.

Я ехал рядом с королевой, как почетный гость, спасший ее от неминуемой гибели. Кстати, Зарина так и не пригласила меня в свой шатер на ночевках, хотя надежда на это у меня и была…

Тем не менее, девушка была мила, она улыбалась мне, и, иногда, чуть дольше, чем следовало бы, задерживала ладонь в моей руке.

Мы въехали в Зарруд, после того, как Линиэль переговорил со стражей у ворот. Тяжелые створки распахнулись и мы, освещаемые уже не севшей за горизонт Лоррой, а зажженными факелами, попали, наконец, на мощеную площадь столицы.

Там наш отряд разделился: орков увели в нижние этажи замка, в тюрьму, ну, а мы, уставшие, но довольные, отправились отсыпаться…

Я зашел к себе в комнату, и не глядя, кинул смятую одежду на деревянный стул, стоящий в углу.

Оттуда послышалось недовольное шипение, и одежда зашевелилась, словно оживая.

Я осторожно, памятуя о недоброжелателях, подошел к стулу, и аккуратно приподнял одежду кончиком меча.

Из-под тряпок на меня недовольно глядели два фиолетовых глаза со сдвоенным зрачком. Рыжик потянулся, возмущенно шикнул на меня, и, соскочив с места, быстро утопотал куда-то по своим делам.

Я усмехнулся, разделся до трусов, и, потушив факел, нырнул под теплое, шерстяное одеяло, практически моментально заснув.

Проснулся я утром от звона колокола, призывающего к трапезе. Я быстро оделся, сходил в отхожее место (в комнате был особый закуток), умылся из стоящего в помещении кувшина и, глянув на мирно спящего лаззи (и, когда, он успевает туда-сюда бегать?), прицепил меч и отправился в обеденный зал.

Там я хотел уже усесться на свое обычное место с краю, но слуга, под недовольным взглядом Линиэля, указал мне на стул в торце стола, где, обычно, находилась Зарина.

Королева, кстати, по своей, женской привычке, задерживалась, и в зале висел легкий гул от ведущихся разговоров.

Я огляделся — обычное средневековое застолье. На столах, в глиняных и серебряных блюдах: яства на любой вкус, но на еду мало кто обращает внимание — каждый занят разговором с соседом.

Вот некоторые поглядывают украдкой на меня, чуть улыбаясь, кто иронично, а кто и с восхищением. Изредка взгляд людей падает и на мрачного Линиэля…

— Внимание, господа! Королева Зарина! — внезапно возвестил старший страж, вошедший в зал. Следом за ним шла остроухая, шла так гордо и величаво, что и без объявления было понятно, кто здесь главный.

Она прошла к столу, поклонилась всем по очереди, и уселась рядом со мной.

Не вставая, Зарина начала свою речь: