Бесплатный фрагмент - По зову Большой Медведицы

Пережить полярную ночь

На самом севере далекой и холодной Якутии с весьма недружелюбным климатом, за полярным кругом, на побережье Северного Ледовитого океана находится поселок Тикси. Туда и лежит мой путь в длительную командировку. Булунская земля встретила меня неприветливо — сильный, почти штормовой ветер. Но пилоты виртуозно посадили АН-24, за что были заслуженно вознаграждены аплодисментами пассажиров. Через час после посадки аэродром был закрыт по метеоусловиям почти на неделю. Началась сильная метель с почти нулевой видимостью. Так что нам очень повезло. Со мной летели туристы из Японии, неплохо говорят по-русски, как оказалось, что они в эти места приезжают не в первый раз. Меня удивило, зачем они едут сюда зимой. Оказалось, чтобы увидеть полярную ночь — для них это экзотика.

Тикси — в списке самых северных поселений в мире, и четвертый по удалённости от Северного полюса населённый пункт России. Севернее только Диксон, Хатанга и Сындасско, все они находятся в Красноярском крае. История Тикси тесно связана с историей создания и развития Северного морского пути.

Раньше, в советское время, попасть на работу в Тикси, так же, как и на Диксон, и в Амдерму было очень сложно и престижно. Высокие зарплаты, особое снабжение. Население поселка насчитывало почти 12 000 человек. Местные старожилы до сих пор с тоской вспоминают, как они хорошо жили и что «относились напрямую к Москве».

Сразу при выходе из аэропорта нас встречает типичный пейзаж Арктики — сопки, тундра и простор в любом направлении, куда не посмотришь, а на север бескрайний Северный Ледовитый океан.

Стоит отметить, что кроме Тикси в этом районе есть также Тикси-3 — аэродром и военный городок. Есть также и Тикси-2, расположенный между Тикси и Тикси-3. Вы никогда не догадаетесь, что это такое, поэтому я сразу скажу, что это кладбище. У местных даже есть несколько черных шуток на этот счет. Когда кто-то спрашивает:

— А где Иван Петрович, что-то я его давно не видел.

То в ответ можно услышать:

— Иван Петрович переехал в Тикси-2, просил его не беспокоить.

Если посмотреть на карту нашей необъятной Родины, то можно увидеть, что поселок Тикси расположен к востоку от устья Лены на берегу одноимённой бухты в море Лаптевых. Впервые ее описал в 1739 году русский полярный исследователь Дмитрий Лаптев. Тогда ей дали название «Губа Горелая». Почти через сто сорок лет, в 1878 году эти пустынные берега посетили знаменитые пароходы «Вега» и «Лена». И именно тогда один из участников экспедиции Норденшельда и Сибирякова, действительный член Императорского Российского Географического общества, гвардии лейтенант Оскар Нордквист, очарованный красотою бухты, выразил свое мнение о неуместном названии ее «Горелой». Он считал, что сама бухта как бы говорит о новой встрече с ней. Узнали у переводчика, как звучит на местном наречии слово «пристань, встреча», оказалось — «Тикси». Членам экспедиции и Норденшельду понравилось это приятное на слух слово, но с особым значением, и бухта получила свое нынешнее название. А в 1932 году тут была основана метеорологическая станция.

Полярная ночь, ее еще называют «полярка», в Тикси начинается с 17 ноября, и до конца января местные жители солнышко не увидят. В это время небо, как чёрный купол покрывает весь посёлок, и только фонари да северное сияние вносят разнообразие в световую гамму.

Быть может, мои дальние предки были родом с арктических берегов, поэтому так манят меня эти бесконечные белые горизонты, поющие льды океанов, северное сияние и нехоженые просторы тундры. С самого детства, когда я грезил об Арктике, образ полярных дней и ночей интересовал моё воображение. Все пытался себе представить, как это выглядит, когда всё лето постоянно светло, а всю зиму темно. Впоследствии, когда попал служить на Кольский полуостров, я стал понимать, что, на самом деле, всё не совсем так: полярные дни и ночи на Крайнем Севере, где живут люди, длятся не настолько долго, да и зимняя полярная ночь — это вовсе не постоянная темнота. На деле, такая ситуация наблюдается только на совсем высоких широтах, близких к полюсам.

В период полярной ночи бесполезно смотреть в окно: все равно невозможно определить время суток — космос, да и только. Так что рекомендуется всегда иметь при себе часы. Светлеет на пару часов в день, в остальное время темно. Но эта темнота на улицах не пугает: вокруг много белого снега, в котором отражаются свет фонарей и огромная Луна. Романтично, в общем-то, но смотреть на эту красоту лучше из окна теплого дома.

Люди в возрасте двадцати — тридцати пяти лет почти не замечают на себе влияния «полярки». Энергия молодости позволяет работать эффективно даже в условиях близких к экстремальным, когда тебя захватывает романтика Севера, и ты называешь полярную ночь «уютным» периодом. Но, все знают, что нехватка солнечного света приводит к различным заболеваниям, слабеет иммунитет. Именно поэтому на Крайнем Севере люди должны есть морскую жирную рыбу, чтобы нивелировать нехватку витамина D.

Полярная ночь не лучшим образом сказывается и на морально-психологическом состоянии северян. Кроме того, в этот период высока периодичность магнитных бурь, что приводит к обострению шизофрении, а число самоубийств и их попыток среди местных жителей сильно увеличивается.

Однако больше всего страдает сердечно-сосудистая система, именно поэтому на январь-февраль (при выходе из «полярки») приходится пик инсультов и инфарктов.

Универсального средства от синдрома полярной ночи не существует, но есть несколько советов: правильное сбалансированное питание, соблюдение режима сна, занятие физкультурой (не спортом).

Ну, а вообще полярная ночь — не такое страшное время, каким его малюют. Главное — не сидеть, сложа руки и ждать появления солнышка, а найти интересное занятие и наслаждаться жизнью. Тогда и не будут глаза постоянно закрываться, и хандра покинет.

Еще одно неприятное метеорологическое явление Крайнего Севера — метели. Местные жители их называют пУрги. На побережье Северного Ледовитого океана, они могут иногда продолжаться неделями. Скорость ветра часто достигает 30 м/с, на ногах удержаться тяжело, снег в кровь режет незащищенное лицо. В это время, на радость детворе прекращаются занятия в школе, не работают детские сады, женщины не ходят на работу, только работников метеослужбы это не касается. Но жизнь в поселке никогда не останавливается, просто немного замирает.

А самое интересное зрелище, доступное всем, кто здесь живет — это северное сияние, свечение солнечного ветра. В небе можно наблюдать огромные, нарисованные самим космосом столбы, дуги, ленты. Увидеть в северном сиянии можно многое, на что хватит фантазии.

В Тикси до сих пор осталась советская традиция разукрашивать дома символикой прошлых лет. Фасады многих зданий хранят воспоминания о Советском Союзе. Есть среди рисунков и современные изображения, посвящённые Якутии и жизни на Севере. В Интернете ходит миф — это для того, чтобы не заблудиться в метель: по очертаниям домов найти путь назад. Но местные меня разуверили: в пургу с трудом видно и через два метра, а про очертания домов вовсе можно забыть.

Белое безмолвие, царство льда и холода. Сам себе ты здесь кажешься таким маленьким, мизерным, песчинкой в огромных просторах Арктики, но люди живут и любят этот край. Это кажется довольно странным — как можно любить эту землю, когда большую часть года тепло не навещает этот регион, пурга и холод мешают обыкновенному походу в магазин, а авария на котельной в зимний период является не временным неудобством, а реальной угрозой для жизни? Оказывается можно, Крайний Север влюбляет в себя, и не отпускает даже тогда, когда люди в силу обстоятельств перебираются в центральную полосу России, их почему-то манит и снится эта могучая и суровая часть континента, этот северный край, где, казалось бы, нет ни места, ни условий человеку для полноценной жизни. Но… может, она только тут и начинается — эта полноценная жизнь? На грани выносливости, инстинктов, пронизывающих ветров и крепких морозов. Только тут ты понимаешь, каким волшебным может быть этот мир, настолько далёкий и настолько родной. И только тут ты начинаешь ценить все маленькие прелести жизни, которые обычно не замечаешь на Большой земле.

Море Лаптевых

Далеко-далеко, на краю света, там, где зимой всегда ночь, а летом — день, есть земли, куда до сих пор не ступала нога человека. Казалось бы, человечество уже давно изучило все места на земле, но то, что находится за полярным кругом в Якутии — совсем другая планета.

Помню в детстве, мы катались на плоту, на одном из лесных озер близ поселка Воля, что в Воронежской области, которое к лету почти полностью пересыхало. Рядом с нами остановился грузовик, водитель ЗИЛа с ведром подошел к нам набрать воды, чтобы залить в радиатор:

— А как ваш водоем называется?

Я ему без улыбки, на полном серьезе ответил: «Море Лаптевых».

— Ну, ну! Желаю вам, мореплаватели, там побывать по-настоящему!

Было в тот момент мне 10 лет, и мог ли я представить себе, что через несколько десятилетий, мне придется тут не только побывать, но и жить на самом берегу этого моря.

Вроде бы тысячу раз зарекался, говорил себе, что всё уже, буду дома с семьей, хватит уже, наездился. И опять наступает пора, поступают интересные предложения от различных экспедиций и организаций, опять меня тянет в мир Белого Безмолвия.

Чем ценен Крайний Север? Тут ведь ничего не скроешь. Здесь, как под увеличительным стеклом видно про тебя вообще всё: кто ты есть, что ты есть, что у тебя за душой, какие у тебя ценности, насколько ты порядочный, насколько ты искренний, насколько ты можешь поддержать, насколько ты безотказный. Вот это как раз ценится.

Здесь, в Арктике, тебя никогда не оставят в беде. Особенно это проявляется в дороге. Стоит только остановиться в пути — мимо проезжающие люди всегда остановятся и спросят, все ли в порядке, не сломалась ли машина, не нужна ли помощь. Взаимовыручка — не просто хорошая черта местного населения, а непременный и жизненно важный критерий, основа основ выживания на Крайнем Севере. А гостей местные жители любят принимать больше всего: по сложившейся традиции, гостя посадят на лучшее место и предложат самые вкусные лакомства…

Море Лаптевых с полным правом можно считать самым далёким и труднодоступным из арктических морей, относящихся к бассейну Северного Ледовитого океана. Простирается от островов Северной Земли на западе до Новосибирских островов на востоке. Крайняя северная точка — остров Комсомолец. Южная граница моря проходит по материковому берегу от вершины Хатангского залива до мыса Святой Нос. Площадь акватории моря составляет 662 тыс. км2, средняя глубина 533 м, хотя имеются впадины до 3534 м. Море Лаптевых полностью находится за Полярным кругом, климат — арктический континентальный, более девяти месяцев в году оно покрыто льдами разной толщины и возраста.

Исторические названия: Татарское, Ленское (на картах XVI–XVII вв.), Сибирское, Ледовитое (XVIII–XIX вв.). В 1883 году полярный исследователь Фритьоф Нансен назвал море именем Норденшельда. Это имя сохранялось за ним до 1935 года. В 1913 году по предложению океанографа Ю. М. Шокальского Императорское Русское географическое общество утвердило нынешнее название — в честь двоюродных братьев Дмитрия и Харитона Лаптевых, которые исследовали эту суровую территорию еще в XVIII веке. Официально оно было закреплено только решением ЦИК СССР от 27 июня 1935 года. На языке коренных жителей, якутов, название звучит как Лаптевтар.

Эпоха Великих географических открытий давно завершилась. На наш век остались только маленькие. Но это ничуть не умаляет их. Однажды во время полёта из Тикси на аэродром Темп (на острове Котельном) в сентябре 2013 года экипажи двух вертолётов Ми-26 под командованием полковника ВВС России Владимира Рукавишникова случайно обнаружили в море неизвестный остров. Александр Матвеев, командир одного из экипажей, дал задание штурману поставить метку на GPS-навигаторе, и во время следующего полёта экипаж вертолёта целенаправленно искал остров и подтвердил его существование.

После обнаружения острова решили назвать его сначала Баунти, поскольку очертаниями он очень похож на тот, что в известной рекламе. Но когда начали решать, кто первый его обнаружил, все начали говорить: «Я, я, я!» Ну и было решено назвать остров Яя.

В апреле 2014 года, с увеличением светового дня, был совершён облёт острова на вертолётах и вновь сделаны его фотографии. 23 сентября 2014 года на остров впервые высадились люди в ходе кругосветной экспедиции исследовательского судна Балтийского флота России «Адмирал Владимирский». Ученые, работающие на борту судна, выяснили, что остров образовался на месте расположения ледникового острова Васильевский, который растаял в середине двадцатого века.

Остров представляет собой песчаное образование 370 на 125 метров, высотой менее метра над уровнем моря, находится в районе Новосибирских островов, которые хорошо изучены. Картографические измерения здесь проводились профессиональными астрономами, летчики много раз пролетали над архипелагом. Нельзя сказать, будто остров Яя никто не замечал. Его не могли увидеть лишь по той простой причине, что островок появился по геологическим меркам недавно, максимум 50 лет назад. Из-за его малой высоты, он практически сливается с ледяным покровом моря, которое только на короткие два-три месяца освобождается от ледяных оков.

Остров Васильевский существовал в этом месте до 1936 года. Он был впервые замечен и нанесен на карты в 1814 году якутскими промысловиками, которые добывали в этих местах бивни мамонтов. По материалам Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, в 1912 году длина острова Васильевский составляла 2,5 мили, он имел берега высотой 15—16 метров. Однако даже такая высота берегов не спасла остров, и он со временем был размыт волнами. Описанное явление носит название термоабразии, т.е. разрушения мерзлотных грунтов под сочетанным действием солнечного тепла и морских волн. При этом береговая линия моря Лаптевых является типичным термоабразионным прибрежьем, где надводные и подводные геоморфологические процессы крайне интенсивны. Изменения очертаний островов, полуостровов и мысов в этой области тщательно исследовались такими классиками полярной геоморфологии, как Б. А. Вильнер, Н. Ф. Григорьев, К. Л. Митт и др.

Вообразите себе остров, сложенный вечномерзлой толщей, где содержание льда в породе доходит порой до 80%. Летом на протяжении 2–3 месяцев эта суша прогревается, сцепление частиц грунта ослабевает из-за его протаивания. А морские волны все по-прежнему ударяют в берег, отчего его линия оказывается прорезана бесконечными промоинами, распадками, оврагами. Если берег не имеет пляжа или террасы, способных смягчить работу разрушителей, то скорость абразии значительно возрастает, достигая максимальных значений 4–5 м за год (в теплые годы — до 7 м). Многолетние измерения показали, что в море Лаптевых средняя скорость разрушения берегов составляет 4 см/год. В Карском море также катастрофически быстро исчезает остров Визе, в Белом море — остров Моржовец. Обломочный материал разрушения уносится течениями в море и отлагается на дне, в т.ч. местами формируя многочисленные кошки, отмели и новую сушу. В результате появляются молодые острова и исчезают старые. Таким же образом, вероятно, погибла легендарная Земля Санникова.

Трагическая история полярной экспедиции

Вторая половина XIX века и начало XX века — период «полярных гонок» и дальних путешествий, но на картах Крайнего Севера оставалось еще много «белых пятен». Центральной проблемой исследования Арктики стало достижение Северного полюса, в то время был выдвинут целый ряд проектов достижения заветной точки. Французский гидрограф Г. Ламбер полагал, что известная «сибирская полынья» представляет собою не что иное, как южную часть открытого полярного моря, он предложил предпринять плавание к Северному полюсу со стороны Берингова пролива.

Этим проектом весьма заинтересовался меценат географии и издатель американской газеты «New York Herald» Гордон Беннетт-младший, который и выделил деньги на его осуществление, конечно, под американским флагом. Начальником экспедиции был назначен лейтенант Джордж Вашингтон Де-Лонг. В конце 1876 года Де-Лонг приступил к подготовке экспедиции. Было куплено судно «Пандора», испытанное в арктических условиях, и имевшее ледовую обшивку. Почти три года ушло на подбор членов экспедиции, подготовку снаряжения и переоборудование судна, названного «Жаннеттой» в честь сестры спонсора экспедиции.

Экспедиция состояла из 31 человека. Кроме Де-Лонга, на судне находилось пять офицеров: лейтенанты Чипп и Даненовер, инженер Мельвилль, врач Амблер, лоцман Денбар. Команду подбирали очень тщательно. В одном из писем к лейтенанту Чиппу Де-Лонг писал, что зачисляемые в экипаж должны быть «холостые, совершенно здоровые, обладающие физической силой, умеющие читать и писать по-английски, непьющие, веселые, первоклассные матросы, если можно музыканты, предпочтительно норвежцы, датчане и шведы. Избегайте англичан, шотландцев и ирландцев. Отказывайтесь совершенно от французов, итальянцев и испанцев…»

Наконец, все дела и формальности были закончены, и 8 июля 1879 года «Жаннетта» под военно-морским флагом Соединенных Штатов покинула Сан-Франциско. Она направлялась к Берингову проливу, где экспедиция должна была постараться выяснить судьбу экспедиции Норденшельда, отправившейся в плавание из Атлантического в Тихий океан Северным морским путем летом 1878 года и не подававшего с тех пор о себе никаких известий. Затем Де-Лонгу разрешалось направиться к Северному полюсу.

На Аляске был пополнен состав экспедиции двумя индейцами Алексеем и Анегиным, которых взяли как каюров и как переводчиков.

Закончив погрузку угля и снаряжения, «Жаннетта» продолжила свой путь на север. 25 августа она прибыла в бухту Лаврентия, где Де-Лонг от местных жителей узнал радостные новости о Норденшельде — экспедиция, успешно перезимовав, двинулась на юг. Однако чтобы еще раз удостовериться в полученных сведениях, он решил идти в Колючинскую губу и сделать остановку у мыса Сердце-Камень. 29 августа экспедиция была у назначенного места. Сведения подтвердились, и теперь Де-Лонг мог смело плыть на север.

Путь экспедиции лежал в таинственный и заманчивый своей загадочностью район Северного полюса. За полосой дрейфующих льдов многие исследователи Арктики видели свободное море и предполагали, что стоит проникнуть за эту полосу, как полюс будет достигнут. Так начала создаваться легенда о ледяном барьере и об открытом море в районе Северного полюса. В нее верили полярные мореплаватели и, хотя их суда останавливали льды, они утверждали, что видели за дрейфующим льдом открытые пространства чистой воды. То была не мистификация. Они действительно видели открытое море, простирающееся до горизонта, не подозревая, что за горизонтом находится все тот же непроходимый лед…

Однако природа Арктики оказалась значительно более суровой, чем это предполагали и организаторы, и участники экспедиции. Уже первые дни плавания на пути от Колючинской губы к острову Врангеля показали, что дальнейшее продвижение вперед будет очень тяжелым и что следует думать не о стремительном походе к полюсу, а о подыскании подходящего места для зимовки.

6 сентября «Жаннетту» плотным кольцом окружили льды. Де-Лонг надеялся, что ледовый плен продлится недолго и судно получит возможность двигаться к острову Геральда, где он намеревался провести зиму. Но вскоре капитан судна убедился, что лишь сильный шторм может разбить окружавшие льды. Дрейф начался, но никто не подозревал, что льды пленившие судно, уже не выпустят его на волю. Де-Лонг постарался сделать все возможное, чтобы невольное плавание с дрейфующими льдами не оказалось бесполезным для экспедиции. Они приступили к метеорологическим и магнитным наблюдениям. Одновременно при всякой возможности измерялись глубины, определялась температура воды на различных горизонтах, брались пробы грунта.

Судно между тем дрейфовало в районе к северу от острова Врангеля, берега которого часто видели путешественники. В конце марта экспедиция находилась на той же широте, где побывало четыре месяца назад, и так же далеко от полюса, как и в тот день, когда она выходила из Сан-Франциско.

В мае дрейф к северу несколько усилился, и «Жаннетта» снова пересекла 73-ю параллель. К концу месяца экспедиция была за 74° с. ш., продвинувшись за месяц на 160 километров в северо-западном направлении. В середине июня дрейф к северу прекратился, и «Жаннетту» снова понесло на юг. Через месяц «Жаннетта», продолжая медленно продвигаться с дрейфующими льдами к югу, находилась на 73°42» с. ш. и 178°1» в. д. Полярное лето вступило в свои права. Наступил август. Задули сильные ветры. Казалось, что они взломают льды и судно сможет самостоятельно плыть к далекому полюсу, но надежды Де-Лонга снова не оправдались. Оставалось ждать счастливой случайности или необыкновенного чуда.

Экспедиции предстояла вторая зимовка во льдах. Зима наступила очень рано. Уже в первых числах сентября появился новый снег, но Де-Лонг не хотел сдаваться, ему казалось, что через неделю-другую положение экспедиции изменится к лучшему. Однако вскоре наступило разочарование. Температура воздуха резко упала, и мороз накрепко сковал льды, словно стараясь убедить путешественников, что все их попытки тщетны.

Окончательно убедившись, что вторая зимовка неизбежна, Де-Лонг, словно предчувствуя скорую гибель судна, занялся, прежде всего, аварийными запасами и их подготовкой к быстрой выгрузке на лед в случае катастрофы.

Как ни медленно и однообразно тянулось время, но наступил 1881 год. В марте дрейф «Жаннетты» ускорился. Об этом говорили определяемые координаты и все увеличивавшаяся глубина. Надежда на успех с новой силой загорелась у начальника экспедиции, но, в то же время его угнетала безрезультатность экспедиции. За полтора года невольного плавания во льдах они еще не сделали ни одного географического открытия.

Путешественники надеялись, что извилистый дрейф льдов принесет «Жаннетту» к берегам неизвестного острова. Но сколько, ни всматривался Де-Лонг в горизонт, он ничего не видел, кроме льдов.

17 мая 1881 года случилось то, что так давно ждали — льды принесли «Жаннетту» к острову, который тут же был назван ее именем. А через 8 дней — к другому острову, названному островом Генриетты, в честь матери спонсора экспедиции. Часть ее команды под командой Д. Мельвилля обследовала скалистый остров, соорудила здесь из камней гурий и вложила записку о посещении острова (эту полуистлевшую записку в 1938 году нашли советские полярники). Но совсем скоро «Жаннетта» попала в смертельную ловушку, начались частые мощные ледовые сжатия. Верный помощник начальника экспедиции инженер Мельвилль бросился в машинное отделение и там обнаружил нечто, заставившее его ужаснуться. Угольные бункера быстро затоплялись водой, в корпусе был виден разрыв, говоривший о том, что «Жаннетта» начинает раскалываться на две части и никакого спасения ждать не приходится. Узнав об этом, Де-Лонг распорядился выгружать на лед заранее подготовленное для эвакуации снаряжение, продовольствие и документы. 12 июня 1881 года «Жаннетта» затонула. Экспедиция оказалась на дрейфующем льду.

Это произошло в координатах 77°15» с.ш. и 178°07» в. д. Около недели ушло на подготовку к путешествию на юг по дрейфующим льдам. Все имущество было распределено на пять саней, по 600–500 килограммов груза на каждые. Кроме того, экспедиция брала с собой два больших катера и китобойный вельбот.

18 июня экспедиция двинулась в путь. Американские путешественники приняли решение идти пешком к Ляховским островам, а оттуда — пробираться на материк. На восьмые сутки похода Де-Лонг определил положение своего лагеря. Вопреки его ожиданиям оказалось, что они находятся на 77°46' с.ш., т. е. на 50 километров севернее места гибели «Жаннетты». Проверили вычисления, снова взяли высоты солнца, но результат был тот же. Ошибки не было. Дрейф относил экспедицию к северу. Судьба словно издевалась над путешественниками. Когда они стремились к полюсу, льды стояли на одном месте и спускались к югу. Теперь, когда экспедиция, напрягая все силы, стремилась достичь берегов Сибири, льды шли с большой скоростью на север, сводя на нет все труды. Это был новый страшный удар. К счастью, вскоре задули северные ветры. Они отжали льды к югу, по направлению к Новосибирским островам. 12 июля экспедиция заметила «что-то, похожее на землю». 16 июля Де-Лонг определил, что экспедиция находится на 76°41' с.ш. и 153°30' в. д. Данные были утешительны. Путешественникам удалось продвинуться более чем на градус к югу. Об этом свидетельствовал и приближающийся остров. Достичь неизвестной земли и высадиться на южную оконечность (мыс Эммы по имени жены Де-Лонга) удалось лишь 29 июля, и вскоре путешественники кричали «ура» в честь открытия острова, который был назван именем Беннетта, снарядившего экспедицию на свои средства.

Здесь отряд пробыл восемь дней, посвятив их не только столь необходимому отдыху и ремонту изрядно потрепанного снаряжения, но и исследованию острова. Де-Лонг и его спутники провели наблюдения за приливами и отливами, собрали многочисленные коллекции геологических образцов, растений и птиц. Были обнаружены выходы бурого угля, который прекрасно горел. Можно только удивляться самоотверженности этих людей. Измученные перетаскиванием уже имеющихся у них грузов они, тем не менее, желая принести пользу науке, пополняли их новыми. А впереди был многосоткилометровый тяжелейший переход в неизвестность. Перед отправкой Де-Лонг сложил гурий в районе мыса Эммы, в котором оставил записку с кратким описанием проделанного и планами последующих действий.

От острова Беннетта, который Де-Лонг оставил 6 августа, курс был взят на Новосибирские острова. Открытой воды стало много больше, и, пользуясь разводьями, путники продвигались на шлюпках. Время от времени шлюпки приходилось перетаскивать через ледяные перемычки.

После долгих блужданий они достигли Семеновского острова, а затем снова двинулись в путь по направлению к устью Лены. 12 сентября участники похода вышли к открытой воде и пересели в лодки, одной из которых командовал Де-Лонг, второй — лейтенант Чипп, третьей — лейтенант Мелвилл.

Неподалеку от берега материка участников экспедиции ждало еще одно тяжелое испытание — шторм разметал лодки, и они потеряли друг друга из виду. Судьба членов экипажа лодки лейтенанта Чиппа осталась неизвестной, по всей видимости, они утонули в штормовом море.

Де-Лонг с товарищами высадился на пустынный берег в дельте Лены и направился на юг. Запасы продовольствия группы закончились, болезни и голод остановили поход. Командир отряда отправил за помощью двоих наиболее здоровых членов экипажа — матросов Ниндеманна и Нороса.

Ниндеманн и Норос были обеспечены продовольственными запасами не лучше, чем их товарищи. Багаж их был необременителен. Они имели с собой одеяло, ружье, четыре десятка патронов, неполную бутылку спирта. В первый день пути они застрелили куропатку, которая в жареном виде послужила обедом, на ужин Ниндеманн и Норос поджарили подошву от сапога и сосали ее, пока не уснули у костра от усталости и истощения.

Утром они попали в незамерзшую трясину и едва выбрались из нее, а ночь провели в снежном сугробе. На третий день пути Ниндеманн и Норос встретили хижину промышленников, где нашли оленьи кости.

Путь с каждым днем становился труднее. Есть было нечего. Бутылка со спиртом разбилась. На этот раз обед состоял из оленьей кожи с брюк Ниндеманна. Бушевали метели, дул пронизывающий ветер, лед на протоках часто проваливался, и матросы купались в ледяной воде. Огонь костра уже не согревал продрогших до костей путешественников. Выспаться не было ни малейшей возможности, так как они ночевали большей частью в снегу под открытым небом.

19 октября Ниндеманн и Норос увидели хижину и в лодке около нее нашли заплесневелую рыбу. Они с жадностью набросились на нее. На следующее утро они заболели и остались в хижине. На третий день вынужденной остановки дверь хижины открылась, и на пороге появился якут. Матросы пригласили его отведать рыбы, но он ответил, что ее нельзя кушать, и, снабдив несчастных путешественников сапогами, одеждой и оленьими шкурами, умчался на своей упряжке. Спустя несколько часов он вернулся с двумя товарищами и привез свежей рыбы. В этот же вечер матросов доставили в якутское становище, накормили их вареной олениной и устроили на ночлег в юртах.

На следующее утро якуты двинулись на юг. Попытки Нороса и Ниндеманна объяснить трагическое положение отряда Де-Лонга не имели успеха. Якуты не понимали американцев. Изучая подробно историю этой трагической экспедиции, я до сих пор не могу понять, как можно было не объяснить, что их товарищи погибают? Жестами, рисунками, мимикой, да как угодно. Помощь была очень близка, если бы… Но история не терпит сослагательного склонения.

Вскоре матросы вместе с якутами прибыли в селение Ки-Марк-Сурку. Здесь они встретили ссыльного Кузьму Еремеева, который взял от них записку и сказал, что доставит в Булун, куда вскоре направились и путешественники. Якуты снабдили их упряжкой, одеждой и продовольствием. В Булуне Ниндеманн и Норос встретили теплый прием. Они были сильно больны и почти не выходили на улицу.

Вечером 2 ноября из окна избы они увидели, что к их жилищу приближается человек в меховой одежде, какую носили только члены экспедиции на «Жаннетте». Это был инженер Мельвилль, который рассказал, что его группе очень повезло. Они быстро повстречали местных жителей-якутов, которые оказали им помощь. Узнав маршрут Ниндеманна и Нороса, не раздумывая, Мельвилль отправился на розыски своих товарищей. Однако поиски капитана и остальных моряков не дали результатов, а вскоре метели окончательно похоронили надежду найти их живыми. Лишь в марте 1882 года Мельвилль и его поисковая экспедиция нашли последний лагерь капитана и членов экспедиции, что были с ним в лодке. Рядом с телом Де-Лонга лежал его дневник, который он вёл до конца. Этот дневник нельзя читать без содрогания. Судя по всему, тот ушел из жизни последним, как и полагается настоящему капитану.

Замерзшие тела Де-Лонга и его спутников Мелвилл перенес на высокую скалу Кюегель-Хая и похоронил там. Над братской могилой соорудили из камня и дерева высокую пирамиду и над ней укрепили крест с надписью на английском языке «Памяти 12–ти офицеров и матросов американского полярного парового судна „Жаннетта“, умерших от голода в дельте Лены в октябре 1881 года».

Затем Мельвилль отправился на поиски экипажа катера Чиппа, но никаких следов обнаружено не было. По-видимому, группа под командованием лейтенанта погибла во время шторма 12 сентября 1881 года на пути к берегам Сибири. Из 33 человек, отправившихся на «Жаннетте», назад вернулось лишь 13.

В августе 1882 года лейтенанты флота США Гербер и Шютце на построенной ими в Витиме яхточке пришли на полярную станцию Сагастыр. Они детально осмотрели всю дельту и никаких признаков гибели шлюпки Чиппа не обнаружили. Не видели их позже ни местные жители, ни последующие экспедиции.

В 1883 году тела погибших были отправлены в США и перезахоронены на Вудлонском кладбище, стараниями вдовы Де-Лонга установлен мемориал «Жаннетты». Следует отметить, что русские власти на местах оказывали всю посильную помощь американским полярникам. Американское правительство оценило вклад жителей Восточной Сибири. В 1885 году лейтенант Шютц прибыл снова в этой суровый, но гостеприимный край с благодарной миссией. Ему было поручено вручить награды всем людям, кто принимал участие в спасательной операции американской полярной экспедиции. К сожалению, генерал-майор губернатор Якутска Георгий Черняев не дожил до этого момента, и шпага, предназначенная в подарок от вашингтонского правительства губернатору Якутска, была передана российскому императору.

Вот ее описание «Черенокъ изъ прекраснѣйшей стали, ножны и эфесъ изъ золота. На первомъ вырѣзаны сани, запряженныя собаками и оленями, и «Жаннетта» и подписано: «подарена президентомъ Соединенныхъ Штатовъ генералъ-маіору Георгію Ѳедоровичу Черняеву, губернатору Якутска въ Восточной Сибири за значительныя услуги, оказанныя имъ оставшимся въ живыхъ послѣ арктическаго изслѣдованія парохода «Жаннетта» и ѣздившимъ на поиски лицамъ». Эта великолепная шпага сейчас хранится в запасниках Эрмитажа, жаль только, что ножны были утеряны после октябрьского переворота.

Я думаю, что этот раритет стал бы прекрасным экспонатом, который бы украсил экспозицию Тиксинского музея, а не находиться в запаснике. Нужно только немного усилий, чтобы руководство музея преодолело ряд бюрократических процедур…

Лейтенант Шютц настолько хорошо изучил русский язык во время своего пребывания при поисках экипажа «Жаннетты» в Сибири, что ездил уже без проводника и переводчика. Шютц возвратился из Якутской области только через 8 месяцев, так как ему пришлось посетить отдаленные места устья Лены и разыскать в снежной тундре кочующих якутов для раздачи им наград…

Потомков спасителей группы Мельвилля американской полярной экспедиции автору статьи удалось обнаружить спустя почти 140 лет после известных печальных событий. Большинство из них проживают в наслеге Быков Мыс, что недалеко от Тикси. А селение Зимовьелях, жители которого спасли погибавших от голода, и о котором упоминает Д. Мельвилль, находилось как раз в нескольких километрах от Быкова Мыса. Как оказалось одна из наград американского правительства серебряная медаль «За мужество и человеколюбие», врученная Алексею Ачикасову за активную помощь в спасении членов экспедиции экипажа «Жаннетты» была случайно найдена при разборе старого родового дома Ачикасова в селении Тумат. Некоторое время эта медаль находилась на хранении у Председателя местного РГО Александра Гукова. Затем ее забрал один из потомков и после ее следы потерялись. Мне пришлось приложить немало усилий для ее поисков, и наконец-то положительный результат был достигнут.

Уникальная именная медаль, на аверсе которой написано «В подарок от президента Соединенных Штатов Америки», на реверсе «Алексею Ачикасову за мужество и человеколюбие и за оказание помощи выжившим с «Жаннетты», т.е. такая медаль в единственном экземпляре. Да и всего их было изготовлено немного — 12 золотых и 17 серебряных.

Сейчас идут переговоры о передачи этого раритета в местный музей. В 2017 году в Якутию прибыл праправнук Де-Лонга, который был приятно удивлен, что в этом суровом краю так хорошо знают и помнят капитана Де-Лонга и историю экспедиции «Жаннетты».

В музее истории и развития Арктики в Тикси находится подлинник перекладины креста с Кюегель-Хая (сейчас ее уже называют Американской горой), и есть отдельная экспозиция, посвященная той трагической экспедиции.

Стоя у креста, невольно вспоминаются его записи в дневнике, звучащие с некоторой долей иронии. «О зимовке в полярном паке хорошо читать у камина в уютном доме, но перенести такую зимовку — достаточно, чтобы преждевременно состариться». То ли Де-Лонг, посмеивался над своей судьбой, то ли предупреждал идущих за ним…

Раз ступить ногой и умереть…

Кто из нас не смотрел великолепный фильм по мотивам фантастического романа Владимира Обручева «Земля Санникова»? А песню «Есть только миг…» напевали у костра или в палатках тысячи туристов и путешественников. Многое в этом фильме просто фантастический вымысел. Но есть в нем и то, ради чего известный полярный исследователь барон Эдуард Васильевич Толль положил на алтарь арктической истории свою жизнь. Эта история началась задолго до его рождения.

Предисловие

В начале XIX века, точнее, в 1810 году, путешественник и промышленник Яков Санников отправил в Императорское Русское географическое общество донесение об очередном открытии новой земли. В один из ясных солнечных дней, добывая песца на северной оконечности острова Котельный, он ясно видел на горизонте землю. К тому моменту Яков слыл уже известным путешественником, на его счету были три открытых острова, поэтому в словах Санникова не усомнились. Тем более это открытие подтверждалось начальником экспедиции коллежским регистратором Матвеем Матвеевичем Геденштромом. Через 10 лет с конкретной целью исследовать Землю Санникова была снаряжена экспедиция под началом лейтенанта флота Петра Федоровича Анжу. В марте 1821 года экспедиция под его руководством приступила к работе на Новосибирских островах, а в первых числах апреля он отправился на поиски Земли Санникова. Путь был очень трудным, но вот, у самой черты горизонта показались еле различимые контуры гор. Постепенно они становились все более четкими. Уже никто не сомневался в открытии нового острова. Прошло еще несколько часов, и вместе с изменением освещения, лежащий впереди остров пропал. Остались только причудливые нагромождения ледяных торосов. Безрезультатными оказались и все последующие поездки Анжу, но загадка этой Земли стала еще более интригующей.

Знаменитые путешественники того времени — Пайер, Вейпрехт, Де-Лонг, Нансен, Амундсен и другие — стремились достигнуть высоких широт Севера и в результате обогатили науку географическими открытиями, которые стерли много «белых пятен» с карты полярных стран.

В отличие от большинства путешественников, проводивших односторонние географические исследования, Толль, как и Нансен, положил начало комплексному изучению природы Арктики.

В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.

Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.

Принимая участие в международной геологической экспедиции, мы с большим удовольствием посещали лекции член-корреспондента РАН профессора В. А. Верниковского, который проводил их на борту НЭС «Михаил Сомов». Именно тогда, впервые, я услышал рассказ о Русской Полярной экспедиции.

Весной 1886 года на остров Котельный приехал молодой геолог Эдуард Васильевич Толль. За лето он собрал чудесные образцы горных пород, остатки древних животных организмов. Приходило время возвращаться на материк, а ему не хотелось уезжать в Петербург. Перед ним вдруг возникло столько загадок из далекого прошлого Новосибирских островов. Он готов был провести в этом далеком пустынном краю зиму, весну и, быть может, еще несколько лет, лишь бы внести свой хотя бы малый вклад в разгадку тайн природы.

Ход мыслей Толля был нарушен криками мальчика якута — Васи Горохова — и старого эвенка Джергели:

— Земля! Земля!

Мальчик и старик показывали рукой на север. Толль всмотрелся в ясный горизонт и далеко-далеко на его краю увидел контуры четырех гор, соединявшихся на востоке с пологой низменной землей.

Вася Горохов, Джергели и Толль долго смотрели на этот, явившийся вдруг из морской пучины остров. Эдуард Васильевич опытным взглядом изучал горы. Ему казалось, что они, как и горы расположенного на востоке от этой земли острова Беннетта, были сложены из базальтовых скал. Толль прикинул расстояние. По его расчетам, таинственная, не открытая никем земля лежала в 150—200 километрах от берегов острова Котельного.

Так и стояли путешественники, пока туман не скрыл это далекое и прекрасное видение.

Эдуард Толль много слышал об этих таинственных синих горах к северу от острова Котельного. Всегда они неожиданно являлись среди серых волн или белой снежной пустыни на несколько минут и потом снова бесследно исчезали в туманной дали.

И маленькому Васе Горохову в эту торжественную минуту хотелось вместе со взрослыми отправиться в трудное и далекое путешествие к неведомой земле.

— Мы ее непременно достигнем! — взволнованно сказал Эдуард Васильевич, ласково трепля Васю по плечу.

Очарованный и взбудораженный этим событием, Толль больше уже не думал о своих чудесных находках и геологических открытиях. Его манили к себе синие загадочные горы.

Поздно вечером у костра, который любовно разжег Вася Горохов, Эдуард Васильевич записал в своем дневнике:

13 августа 1886г: «Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-урях, в направлении на северо-запад 14 — 18° ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединились с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и надписать на ней: Земля Санникова». Картина была настолько четкой, что Толль не только определил расстояние до гор (около ста пятидесяти верст, или полтора градуса по широте), но и заключил, что они сложены трапповыми породами подобно островам Земли Франца-Иосифа.

В 1893 году, снова оказавшись на Новосибирских островах, Толль опять зафиксировал на горизонте горы, и это укрепило его веру в существование Земли Санникова.

В том же 1893 году другой знаменитый исследователь Фритьоф Нансен прошёл на легендарном «Фраме» севернее Новосибирских островов как раз там, где должна была находиться Земля Санникова, но ничего не обнаружил. Нансен предположил, что, если Земля Санникова и существует, то это всего лишь небольшой остров. Таинственная земля не желала быть открытой.

Проводник Эдуарда Толля эвен Василий Джергели, которого Толль очень любил и часто вспоминал в своих статьях, на вопрос барона: «Хотел бы ты там побывать?» — ответил ему о Земле Санникова: «Раз ступить ногой — и умереть!» Эти слова старого друга барон Толль воспринял как завет и как напутствие…

В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати с активностью, доходящей до фанатизма, пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. В это же время стал известен и план Канадской полярной экспедиции под руководством Бернье, который своим опорным пунктом выбрал «Землю Санникова». Возможно, подстегнутые этими сообщениями правительственные круги поддержали инициативу Академии об организации экспедиции.

Подготовка экспедиции

Подготовка Русской Полярной экспедиции велась с размахом, с широким освещением в прессе: это должно было символизировать интерес властей к отдаленным арктическим владениям России и охладить аппетиты иностранного капитала. Министерство финансов сначала отпустило сто пятьдесят тысяч рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно «Harald Harfager» грузоподъемностью четыреста сорок три тонны. Впоследствии сумма, затраченная на экспедицию, составила более пятисот тысяч рублей. Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорская Санкт-Петербургская академия наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.

Судно переоборудовали под новые задачи: усилили ледовый пояс, установили паровые лебёдки, ввиду малочисленности команды была демонтирована часть парусного оборудования. «Harald Harfager» превратился с точки зрения парусного вооружения в шхуну-барк, или баркентину. По совету президента Императорской академии наук, великого князя Константина Константиновича барк переименовали в шхуну «Заря». Во многих исследованиях и документах судно также называется яхтой, так как оно ходило под флагом Невского яхт-клуба. Без ходатайств великого князя экспедиция могла и не состояться, и отнюдь не случайно его портрет украшал кают-компанию яхты.

Толль, который считался одним из ведущих специалистов в области практического исследования приполярных территорий, прекрасно подходил на роль руководителя экспедиции. Он с большим интересом искал разгадку тайн недавнего геологического прошлого: существовал ли материк в районе современных Новосибирских островов, когда и почему он распался, почему вымерли мамонты? При этом он не отступался и от стремления наконец-то сделать сплошной пунктирную линию, гипотетически очерчивающую контуры Земли Санникова. У него было множество объяснений того, почему ни одна из экспедиций не сделала географического открытия. Практически все случаи неудач Толль сводил к сильному туману, укрывавшему берег от взоров путешественников. Также в ход шли и «несовершенные навигационные инструменты», и «неопытность капитанов», и злокозненность фортуны.

Барон Толль лично подобрал специалистов не по послужному списку, а по способностям, умению, энтузиазму, и укомплектовал экспедицию лучшим отечественным и зарубежным снаряжением, аппаратурой, продовольствием…

В научном отряде экспедиции участвовали: барон Э. В. Толль — начальник экспедиции, геолог, зоолог. Н. Н. Коломейцев — лейтенант, командир «Зари». Ф. А. Матисен — лейтенант, помощник командира и старший офицер судна, геодезист, картограф, минералог, метеоролог и фотограф экспедиции.

А. В. Колчак — лейтенант, второй офицер шхуны «Заря», гидрограф, гидролог, магнитолог, гидрохимик, топограф и картограф. А. А. Бялыницкий-Бируля — старший зоолог и фотограф. Ф. Г. Зееберг — кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог. Г. Э. Вальтер — доктор медицины, врач-бактериолог и второй зоолог экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли. К. А. Воллосович — геолог. О. Ф. Ционглинский — студент, политический ссыльный. М. И. Бруснев — инженер-технолог, политический ссыльный. В. Н. Катин-Ярцев — врач, политический ссыльный (некоторые присоединились к экспедиции на Новосибирских островах).

Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе: Н. А. Бегичев — боцман. Эдуард Огрин — старший механик. Семён Евстифеев — матрос рулевой. В. А. Железников –рулевой старшина. Алексей Семяшкин — матрос рулевой (заменён впоследствии П. Стрижёвым). Иван Малыгин — матрос рулевой (заменён впоследствии С. И. Расторгуевым). Николай Безбородов — матрос рулевой. С. И. Расторгуев — каюр, матрос рулевой. Пётр Стрижёв — каюр, матрос рулевой. Сергей Толстов — матрос рулевой. Эдуард Червинский — второй машинист. Иван Клуг — старший кочегар. Гавриил Пузырёв — второй кочегар. Трифон Носов — третий кочегар. Фома Яскевич — повар.

Перед самым началом экспедиции Толль получил от Нансена пакет с документацией и материалами по сибирской Арктике: координаты отдельных островов, рукой Нансена сделанный набросок бухты Колина Арчера, где скандинав советовал Толлю перезимовать, рекомендации уточнить расположение долин рек северо-восточной части Таймыра и наличие их следов на морском дне, что могло объяснить происхождение огромного сибирского подводного плато-шельфа. Также Нансен рекомендовал изучить встречающееся только в Северном Ледовитом океане явление «мёртвой воды», когда вслед за кораблём над тяжёлым слоем солёной воды образуется затрудняющая движение волна опреснённой воды. Вот эту «мёртвую воду» и предстояло изучать лейтенанту Колчаку. Материалы, касающиеся этого интересовавшего Нансена вопроса, Толль сразу передал гидрографу экспедиции, чтобы тот подумал над ними и взял в экспедицию все необходимые для соответствующих исследований приборы.

«От всего сердца желаю Вам всего доброго и прекрасного в Вашем долгом и важном путешествии, — писал в эти дни Фритьоф Нансен, с которым Э. В. Толля связывала многолетняя дружба. — Желаю Вам удачи и благополучного положения со льдом, чтобы Вы, нашли хорошую гавань для зимовки. Мне нет надобности говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я, преданный Вам друг — Фритьоф Нансен… На прощание мы скажем, как эскимосы на восточном берегу Гренландии: «Чтобы Вам всегда плыть по свободной ото льда воде!»

29 мая готовящуюся к отправлению шхуну посетил Император Николай II. Командир судна писал: «Его Величество подробно осматривал „Зарю“ и в конце обратился к начальнику экспедиции барону Толлю с милостивым вопросом, не нужно ли чего-нибудь для экспедиции. А нужда была обстоятельная. Нам не хватало угля. Вследствие монаршей милости уголь нам отпущен из складов морского ведомства, так же как и много материалов, которых нельзя было достать в продаже. Морское ведомство открыло нам свои магазины, чем мы и воспользовались»…

Впоследствии я занялся изучением и анализом этой знаменитой экспедиции более детально. Неоднократно, перечитывая дневник Э. Толля, искал моменты, которые были неуловимы с первого прочтения. Искал причины гибели начальника экспедиции и его спутников. Особенно после того, как приехал в длительную командировку на самый север Якутии, в поселок Тикси. Тут, буквально каждая пядь земли пропитана духом арктических исследований. Именно здесь нашла свое последнее пристанище яхта «Заря».

Плавание «Зари»

21 июня 1900 года, в теплый ясный летний день, красавица «Заря» снялась с якоря, и капитан Коломейцев вывел ее с большим мастерством без помощи буксира из устья Невы мимо множества судов. Из глаз путешественников мало-помалу исчезали друзья, собравшиеся на набережной и на окружавших «Зарю» пароходах и лодках. Они долго еще посылали им вслед прощальные приветствия и кричали «ура».

Толль писал в своем дневнике: «После того как мы оставили за собой северную оконечность Европы, ландшафт морского побережья изменился. Характерные горы Норвегии с их гротесковыми зубцами уступили место плато. Пересекаем Варангерфиорд и находимся снова в России, у северных берегов которой нам предстоит отныне провести от двух до Икс лет».

Это сейчас пройти Северным морским путем не представляет больших трудностей даже для маленьких парусных яхт, а тогда, сто двадцать лет назад — это было экстремальным плаванием, настоящим подвигом. Не было радиосвязи, арктические берега восточнее Югорского полуострова были практически безлюдны, да и ледовая обстановка того времени сильно отличалась от сегодняшней. Хотя начальник экспедиции Э. Толль отмечал в дневниковых записях, что временами их путешествие «кажется увеселительной прогулкой, особенно, если настоящее плавание сравнить с плаванием первой русской Великой Северной экспедиции. Не говоря о таких преимуществах, как сила пара, которого не было в той экспедиции».

12 августа 1900 года «Заря» достигла гавани Диксон, тут на берегу, в домике, сооруженном командиром барка «Скуратов» в 1894 году для наблюдений за качанием маятника, Э. Толль оставил документ об экспедиции. На деревянной дощечке было написано: «Сообщение о Русской Полярной экспедиции». Под дощечкой укреплена на стене запаянная жестяная коробка с кратким письмом. На обложке он написал: «Просьба передать хранящийся здесь документ Енисейскому губернатору для дальнейшего сообщения по телеграфу президенту Академии наук в С.-Петербург». На вложенном в конверт бланке с напечатанным по-русски и по-немецки заголовком: «Начальник Русской Полярной экспедиции», он составил следующее сообщение: «Русская Полярная экспедиция пробыла в гавани Диксон с 12.VIII до 18.VIII 1900г. Сегодня „Заря“ направляется к мысу Челюскина. Надеюсь в течение нескольких недель прибыть к намеченной мной зимней гавани у восточных берегов Таймырского полуострова. Работы успешно продолжаются. Все участники экспедиции здоровы. „Заря“. 18 августа 1900г. Эдуард Толль».

Целый месяц яхта «Заря» пробивалась на восток к мысу Челюскина, но не смогла его достичь из-за сильного сплоченного льда, и первая зимовка состоялась не у восточного побережья Таймыра, как планировалось. Толль очень переживал, что эта попытка форсировать льды может им дорого обойтись в будущем, зря было потрачено около двадцати тонн угля — на борту яхты его осталось только на 20 дней плавания, т.е. едва до мифической Земли Санникова и ни шагу дальше.

Первая зимовка

Первая зимовка в Таймырском проливе продолжалась с 01 октября 1900 года до 25 августа 1901 года. Ф. Матиссен установил метеорологическую будку с необходимыми приборами. Э. Толль предложил проводить метеорологические наблюдения за погодой ежечасно. Это предложение все единогласно поддержали. Кроме того, проводились магнитные наблюдения, хотя устройство магнитной станции задержалось из-за пурги, была построена снежная астрономическая хижина, совершали многодневные санные экспедиции. Во время санных экспедиций были заложены несколько складов с продовольствием и уточнена карта Таймыра.

В закладке продовольственных депо у Эдуарда Толля был уже большой опыт. Еще в 1893 году по собственной инициативе Толль решил заложить на Новосибирских островах три продовольственных склада на случай, если с «Фрамом» случится несчастье и экспедиция будет вынуждена возвратиться: на западном берегу острова Котельный в стане Дурнова, в 100 километрах южнее, у реки Урассалах, и на южном берегу Малого Ляховского острова.

Известный промышленник М. Санников, не раз бывавший на Ляховских островах, взялся устроить лишь один из них — самый южный. Тогда, полный желания помочь Нансену, Толль сам отправился в опасное путешествие. В письме жене Эммелине Эдуард Васильевич пишет: «Раз Санников испугался и пошел на попятную, некому было выполнить дела, кроме меня самого».

В случае гибели «Фрама» и высадки экипажа на остров Котельный первое депо обеспечило бы Нансена на 8 дней. Пройдя 100 километров на юг вдоль берега, экипаж «Фрама» нашел бы запасы на месяц. Наконец, третий склад содержал продукты на два месяца. С ними норвежцы могли перебраться на материк.

«Депо были заложены с большой предусмотрительностью, — писал позднее Ф. Нансен, — и о нашей участи настолько позаботились, что, если бы судьба бросила нас туда, мы, несомненно, не испытали бы никаких лишений».

Два последних склада были, по-видимому, позднее полностью использованы, а вот депо в стане Дурнова, возможно, сохранилось до сегодняшних дней.

«В яме, вырытой на 90 см в глубину, — писал Толль, — был поставлен ящик со следующими припасами: 12 ф. шоколада, 6 жестянок с гороховыми консервами, 3 плитки кирпичного чая, 10 ф. масла в жестянке, 6 ф. сахару, 1 ф. соли, 5 пачек спичек, 1 ф. сушеных кореньев, 2 ф. дроби, 7 ф. пороху, 280 пистонов. Яму закрыли возможно плотнее, чтобы защитить от разграбления медведями. Сначала мы положили обледеневшую доску, на нее снег, который поливали водой, пока он не превратился в лед, сверху наложили еще бревен, глины, снега, опять полили водой и еще положили глины. Над всем этим воздвигли небольшой деревянный сруб. Рядом вогнали в землю мачту-ствол, которую можно было видеть издалека, и прибили к ней доску с надписью „Депо Нансена №1. Стан Дурнова“. К мачте приставили кирку и лопату»…

Экипаж и члены экспедиции весело отмечали праздники, ставили театральные сцены. Режиссер и директор театра Огрин творчески подошел к первому театральному представлению: на переделанной им театральной афише были нарисованы два белых медведя, которые смотрят изумленно на плакат, оповещающий полярные страны о первой зимовке «Зари», на заднем плане силуэт «Зари». Ниже была отпечатана на пишущей машинке программа.

Кубрик был превращен в подлинный театр. Там был партер с креслами, откидными стульями и скамейками, даже ложи стоимостью 3 рубля 50 копеек — койки команды, которые действительно походили на ложи первого и второго яруса. Сцена отделена от зрительного зала занавесом из больших флагов. Позади сцены флагдуком были отделены уборные и гардероб артистов. Мужской хор под управлением старшего механика Огрина исполнил после национального гимна несколько хоровых песен. Потом номер — комическое интермеццо кока Фомы, весь текст и отдельные сцены представляли собою творчество драматурга Таймырской земли — Огрина. Обладая мимическим талантом, Огрин хорошо провел сцены с монологами и исполнил на цитре народные мелодии. Также хорошо выступали музыкальные клоуны: Шервинский выглядел комично в роли клоуна-щеголя, а Пузырев получил полное признание всей команды за свой музыкальный номер. Наивысший успех выпал на долю исполнителей последнего номера — «Камаринской», во время которой Фома изображал указанный в программе кордебалет. После громких рукоплесканий артистам были переданы «букеты» — две бутылки рома, завернутые в бумагу в виде больших букетов цветов.

Почему я так подробно описываю такие подробности? Чтобы показать, что в условиях тяжелой зимовки команда и члены экспедиции не теряли чувства юмора и присутствия духа.

Вскоре в судовом журнале появляется надпись: «Вместо лейтенанта Н. Н. Коломейцева я назначил лейтенанта Ф. А. Матисена командиром яхты «Заря». Таймырский залив, 76°8» с. ш., 95°6» в. д. 21.1 — 3.II.1901. Э. Толль».

Причиной этому послужил конфликт начальника экспедиции и командира «Зари». Во время зимовки в отношениях между Толлем и Коломейцевым обострились прежние дисциплинарные проблемы. Некоторые подробности этого конфликта мне удалось узнать из письма барона своему дяде, академику, генералу Федору Богдановичу (Фридриху Карлу) Шмидту, который был в то время директором Минералогического музея Императорской Академии наук и отвечал за организацию Русской Полярной экспедиции.

Этот конфликт касался ряда важных дисциплинарных вопросов. Н. Н. Коломейцев заявил Э. В. Толлю, что команду в повиновении можно удержать только с помощью телесных наказаний (которые в то время уже были отменены на флоте), и что он должен постоянно иметь в своем распоряжении обоих офицеров на судне. Одновременно с этим он требовал отмены дежурств ученых по судну, так как это противоречило Морскому уставу. В свою очередь, Э. В. Толль считал, что «если же руки путешественника будут связаны различными инструкциями, и он не будет, поэтому в состоянии пользоваться обстоятельствами и завоевать для науки хоть часть „terra incognita“ северной Сибири, то, конечно, все труды и деньги на подобную экспедицию будут потрачены даром…»

Уставу противоречил и тот факт, что матросы вместо обращения «Ваше Высокоблагородие» стали звать их просто по имени и отчеству. Это было важно Толлю для сплочения делающего одно дело коллектива, однако прежний капитан примириться с таким положением дел не хотел. Коломейцева Толль направил на Енисей, причем официально — доставить почту на материк и подготовить склад на острове Котельном. За сорок дней Коломейцев в сопровождении каюра Расторгуева прошел по заснеженной тундре 768 верст и благополучно прибыл в Гольчиху на Енисее. По дороге открыл впадающую в Таймырский залив реку, которая сейчас носит его имя — река Коломейцева.

Составляя инструкцию для Матисена, начальник экспедиции натолкнулся у Норденшельда в его книге «Плавания на «Веге» на фразу, особенно его заинтересовавшую: «Из птиц мы видели (у мыса Челюскина) множество плавунчиков, очень многочисленную стаю казарок, перелетавших, по-видимому, на юг с какой-нибудь полярной земли, расположенной севернее мыса Челюскина…». Поведение птиц и маршруты их полетов, геологические и гидрографические наблюдения убедили Толля в существовании островов севернее мыса Челюскин. «Мне кажется, что к северу от мыса Челюскин должны быть еще острова, — отмечал Толль. — Наклон пластов на мысе Челюскин указывает на север, так что следует предположить существование островов и в этом направлении и, может быть, не в меньшем количестве, чем в шхерах Таймыра».

Эдуард Толль был так близок от величайшего открытия XX века — архипелага Северная Земля, которое совершила экспедиция на пароходах «Вайгач» и «Таймыр» спустя 12 лет. Но мысли начальника экспедиции были заняты только Землей Санникова. Только она одна манила его.

Снова в путь

29 августа 1901 года гидрограф А. В. Колчак пришел к начальнику экспедиции с радостной вестью, что ледяной барьер между островами Нансена и Боневи взламывается все дальше. Лед выносится через рейд «Зари» и через пролив Фрама. После почти годового ледового плена «Заря» была снова свободна. В ночь на 30 августа экспедиция продолжила свой путь и вышла в открытое море.

Уже на следующий день «Заря» достигла долготы мыса Челюскина. Барон Толль поспешил высадиться на берег, чтобы ознакомиться с этим мысом и произвести со своими специалистами комплексные наблюдения: астрономическое наблюдение пункта, магнитные, зоологические, ботанические и геологические наблюдения и сборы. Был установлен гурий, который издали, казался довольно внушительным, команда проявила большое мастерство, ловкость и хороший вкус. Толлю особенно понравилось, что был использован имевшийся на месте материал: цоколь построили в виде правильного «руга из вертикально поставленных плит сланца, а столб сложили из горизонтально наслоенных плит и сверху водрузили кварцевый валун ослепительного белого цвета, который красиво контрастировал с темно-серым сланцем.

После возвращения на яхту, к завтраку начальник экспедиции поставил на стол бутылку перцовки и помянул героя, именем которого назван этот мыс, пожелал всем участникам экспедиции счастья в связи с достижением этого пункта, офицерам — бодрости и сил повести «Зарю» дальше к цели. Когда после вахты Матисен спустился к ним, Толль чокнулся с ним за здоровье первого капитана русского корабля, обогнувшего под русским флагом северную оконечность Азии.

Чуть позже выяснилось, что «Заря» прошла истинный мыс Челюскина до того, как высадились на берег, и который, согласно пеленгованию, выполненному астрономом Зеебергом и гидрологом Колчаком, лежит приблизительно на 2 минуты» севернее «мыса Зари», где экспедиция установила гурий…

Вот тут мне придется сделать небольшое отступление. В начале семидесятых годов прошлого столетия поисками гурия «Зари» занялся известный полярный исследователь и гидрограф Владилен Троицкий. Вначале безуспешно, но через год ему снова довелось побывать на мысе Челюскин и уговорить группу полярников повторить поиски. С ним поехали начальник РМЦ «Мыс Челюскина» Н. Д. Тюков и трое энтузиастов. Поиск начали с северо-востока мыса Чекина и двигались вдоль самого берега на запад.

И вот на северо-западной оконечности мыса Чекина они еще издали увидели искомый «пьедестал». Когда подъехали близко, сомнений уже не было. Нашли даже отдельные вертикально стоящие камни и трещины, которые были видны на фотографии. Всем им стало ясно, что найдены пьедестал и разрушенный знак «Зари» 1901 года.

Сфотографировав пустой пьедестал, принялись восстанавливать гурий на прежнем месте. В 1918 году норвежцы стремились добраться до основания знака, и, снимая плиты, клали их от центра к бокам, а мы сложили из них новый знак — гурий высотой 2,5 метра, в ширину у основания до 1,5 метра. Вверху под кусками кварца в банке из-под кофе оставили записку: «Гурий яхты „Заря“ восстановлен, на месте разрушенного гурия Русской полярной экспедиции 1901 года… Был разрушен в 1918 году экспедицией Амундсена. Найден путем сличения фотографий с местностью 31 августа 1972 года инженером-гидрографом В. А. Троицким, начальником РМЦ м. Челюскин Н. Д. Тюковым, радиоинженером А. Г. Лопатиным, гидрологом В. Б. Тихоновым и радиотехником А. В. Зятевым, которые и восстановили гурий»…

Уже через неделю экспедиция достигла района, где по предположению Э. Толля должна была находиться Земля Санникова. «Малые глубины говорят о близости земли, — пишет Толль в своем дневнике, — но до настоящего времени ее не видно». На следующий день сгустился тяжелый туман. Дальнейшие поиски были бессмысленны, Толль неожиданно почувствовал облегчение: «Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее».

Определение положения судна показало, что они находятся юго-западнее мыса Эммы. Если бы не густой туман над паковым льдом, это можно было бы заметить и раньше. В тот момент, когда при мысли о досадной потере времени и лишнем расходе угля Толль произносил унылым голосом: «Все же надеюсь, что благоприятный оборот наступит раньше», доктор воскликнул:

— Посмотрите, не земля ли это?

Все поспешили с биноклем на левый борт и увидели, как на их глазах опустилась пелена тумана и над ней показалась высокая, величественная стена скалистого мыса Эммы. Но до острова было не менее десяти миль, а путь им преградили льды толщиной до трех метров. О высадке на остров Беннетта и о возможной зимовке на нем можно было забыть. Толль отдает приказ, скрепя сердце, двигаться к острову Котельному.

Утром 16 сентября показалось побережье Котельного. Вечером «Заря» зашла в бухту Нерпичья. В глубине Нерпичьей бухты имеется гавань, защищенная отмелью от любого натиска льдов. Через отмель тянется канал 23 метра шириной. Когда «Заря» проходила по каналу, яхта была отброшена ветром и течением к берегу. Это произошло в 3 часа. До 5 часов 30 минут продолжались тщетные попытки доставить вельботом на отмель завозной якорь и манильский канат. На вельботе находились четыре матроса под командованием Александра Колчака. Шли против штормового северо-западного ветра при приливном течении и сильном прибое. Попытки оттянуть яхту остались безрезультатными. Вскоре ветер резко усилился, и вельбот оказался среди плавучих льдов. Только благодаря своевременному распоряжению гидрографа перерубить канат и выбросить за борт тяжелый якорь вельбот был спасен…

Когда мне удалось узнать этот факт, то я очень обрадовался. Ведь, вероятность найти артефакт экспедиции очень большая, я неоднократно бывал на острове Котельном и прекрасно знал место зимовки «Зари», но радость была преждевременной. Углубившись дальше в изучение документов, узнаю, что гидролог Александр Колчак смог обнаружить и достать этот якорь буквально через несколько дней.

Только 18 сентября яхта стала на якорь у места своей второй зимовки. Толль все еще грезил достигнуть острова Беннетта, но, взвесив все за и против, смирился с неизбежным. Он принимает решение использовать вынужденную зимовку для исследования Новосибирских островов.

В течение зимы «Заря» работала как стационарная метеорологическая и геофизическая наблюдательная станция. Осуществлялись кратковременные маршруты на собаках. В ноябре каюр Стрижев с Брусневым покинули яхту и направились в район Святого Носа, чтобы забрать там почту и отправить свою. Кто ждал в тундре почтовый самолет, тот легко поймет, почему начальник экспедиции решил отправить людей в трехмесячный поход на материк.

Утром 3 января 1902 года во время дежурства на метеостанции на берегу лагуны Нерпалах доктору Герману Вальтеру стало плохо. Сдававший вахту попытался уговорить его уйти на «Зарю». Доктор категорически отказался. Вальтера так и нашли мертвым за столом перед открытым журналом метеонаблюдений. Не допустив ни одной смерти за две тяжелые зимовки, он сам стал первой жертвой Русской Полярной экспедиции. Похоронили его в полуденных сумерках воскресного дня на вершине мыса Вальтера. Одно время мыс называли Могильным. Крест был сделан из запасной мачты «Зари», сейчас его подлинник находится в музее «Горностай» поселка Тикси, на могиле установлена точная копия.

В своем дневнике Толль 9 января 1902 г. описал эпизод, случившийся через 6 дней после смерти доктора Вальтера: «…ко мне пришли Огрин и Шервинский (старший механик и 2-й машинист „Зари“). Последний передал мне в подарок, выкованный им зимой охотничий нож с острым стальным клинком и красивой точеной рукояткой из мамонтовой кости. Наконечник и верхняя часть ножен были сделаны из металла, а боковые стороны — из шкуры оленьих ног. Я догадался, что он выковал нож для милого доктора и теперь передал его мне на память о моем близком друге».

Вскоре после этого барон решил сам съездить за почтой на материк. Как только Толль достиг цивилизации, если можно так назвать небольшое поселение Айджергайдах, он с жадностью накинулся на прессу. Не первый раз он получал в сжатой форме обзор мировых событий сразу за целый год, так как проводил в высоких широтах Арктики уже пятую зиму. При просмотре газет у него создавалось впечатление, будто он с птичьего полета обозревает суету Вселенной. Спустя несколько дней прибыл старый друг барона — Василий Джергели, в праздничной меховой одежде, украшенной всеми регалиями: нагрудной медалью за участие в экспедиции 1886г. и большой медалью 1893г. на шее. Встреча с ним и взаимные приветствия были очень трогательны. Перешагнув через порог, он перекрестился и поблагодарил Бога, что ему довелось снова увидеть отважного исследователя Арктики, глаза у него увлажнились.

Уже в марте прибыл Бруснев, благодаря его приезду и доставке нового продовольствия и чая Толль получил возможность отблагодарить своих гостей за подарки и обеспечить их продуктами на обратный путь. Также Бруснев привез из Булуна сообщение, что пароход «Лена», имеющий осадку 2 м 13 см, прошел по Быковской протоке, не сев на банку. Бухта Тикси является хорошей гаванью, в которой «Лена» могла бы ожидать экспедицию, не подвергаясь опасности. Еще передал барону письмо от Торгерсена, который предлагал свои услуги, если бы тот захотел зайти в эту гавань. Толль поручил Брусневу ожидать «Зарю» у мыса Караульного. Также ему нужно было обследовать побережье и по возможности фарватер, расставить знаки, произвести, кроме того, ботанические, зоологические и другие сборы.

В конце марта Толль двинулся в обратный путь, к месту зимовки «Зари». Вот он, как об этом пишет в своем дневнике: «Джергели провожал меня еще некоторое расстояние, стоя на полозьях нарты. Затем мы обнялись в последний раз и крикнули друг другу: „Прости, прости, прости!“ Я долго еще видел его маленькую ловкую и гибкую фигуру, видел, как он махал своей шапкой, обнажив седую восьмидесятилетнюю голову, этот необычно круглый череп, в котором были скрыты поразительная память, острый ум и верная, детски чистая душа».

Какая любовь и привязанность читается в последних словах! В этом весь Эдуард Толль. Барон и простой охотник, а как они сблизились. И это «прости, прости, прости!»

Толль в лагуну Нерпалах добрался уже 11 апреля 1902 года. Астроном Зееберг по прибытии барона заявил, что готов вместе с ним идти на остров Беннетта, чему Толль был несказанно рад. Решено, что кроме них проводниками пойдут Николай Протодъяконов по прозвищу Омук и Василий Горохов по прозвищу Чичаг.

Время подготовки к экспедиции на остров Беннетта пролетело незаметно. Ранней весной, когда было еще далеко до освобождения «Зари» из ледового плена, было принято решение направить в дальний маршрут экспедиционную партию под начальством зоолога А. А. Бялыницкого-Бирули, они вышли на Новую Сибирь.

Из записей дневника ясно, что Толль рассматривал два варианта развития событий. «Среда 21 мая. Покину „Зарю“ спокойно. Только бы мне достигнуть цели! Если за нами придет „Заря“, то наша яхта быстро помчится с попутным ветром обратно на юг, после того как на севере будут обретены сокровища науки; если же „Заря“ не придет и мы останемся зимовать, то приложим с Зеебергом все силы к тому, чтобы как можно лучше использовать этот год!».

Из этого следует, что начальник экспедиции был готов к тому, что «Заря» не сможет подойти к острову Беннетта, и в этом случае ему и его спутниками придется зимовать до лета 1903 года.

3 июня 1902 года Толль передал Матисену запечатанное письмо с надписью: «Вскрыть, если экспедиция лишится своего корабля и без меня начнет обратный путь на материк, или в случае моей смерти».

Командиру яхты «Заря» лейтенанту Федору Андреевичу Матисену.

Поручаю Вам весь личный состав Русской Полярной экспедиции, ученый персонал и судовую команду доставить на яхте «Заря» или другим, указанным мною в инструкции от 19 мая путем до сибирского берега и дальше на родину и передаю Вам на тот случай, если Вам не удастся снять меня с острова Беннета, или в случае моей смерти, все права начальника экспедиции. Э. Толль.

5 июня Эдуард Толль, астроном Фридрих Зееберг и двое промышленников — Василий Горохов и Николай Дьяконов — взяли старт похода по маршруту Котельный — Фаддеевский — мыс Высокий на Новой Сибири — остров Беннетта.

Покинув лагуну Нерпалах, барон Толль объехал на собаках северный берег острова Котельного. Через месяц, 4 июля, отряд достиг мыса Высокого на острове Новая Сибирь, а оттуда направился 13 июля к острову Беннетта. Преодолевая трудности продвижения по битому льду и перетаскивая байдары волоком по плавающим льдинам, Э. В. Толль со своими спутниками прокладывал путь на север…

Яхта «Заря» оставалась зажатой льдами в лагуне Нерпалах до 14 июля, когда смогла, наконец, выйти по свободной воде во внешнюю полынью и стать там на якорь. Однако ее сейчас же затерло льдом, в котором она беспомощно дрейфовала. Только 17 августа «Заре» удалось пробиться обратно в Нерпичью губу. Там команда занялась ремонтом машины, а 21 августа судно снова вышло в море. Увы, попытки обогнуть Котельный остров с севера, а также подойти к острову Новая Сибирь окончились неудачей. Не удалось приблизиться и к острову Беннета: «Заря» встретила к юго-востоку от этого острова тяжелые льды. Матисен писал в своем отчете: «Мы стояли, упершись носом в торосистый многолетний мощный лед, все проходы между взломанными полями, границ которых не было видно, были плотно забиты обломками. Мы подошли к границе непроходимого пака. Надо было немедленно выбираться, или мы были бы неминуемо затерты. Стоять на месте у пака, и ждать изменения ветра было немыслимо: мы не имели никаких данных на его перемену и располагали слишком коротким сроком для такой пассивной и томительной деятельности».

После вторичной неудачной попытки подойти к острову Беннетта со стороны острова Котельного капитан «Зари», не надеясь на улучшение в состоянии льдов и имея весьма ограниченный запас угля, решил отказаться от снятия остававшихся на Новой Сибири и на острове Беннетта людей.

4 сентября на «Заре» осталось 9 тонн угля — всего на два дня хода. Пытаясь пробиться к острову Беннетта, капитан нарушил инструкцию Э. В. Толля, которая предписывала уводить корабль к устью Лены после того, как на нем останется меньше 15 тонн угля. Положение яхты стало критическим, и Ф. А. Матисен повернул на юг.

Выполняя приказ начальника экспедиции — доставить ученый персонал и команду яхты «Заря» на сибирский берег для следования на родину — Матисен взял курс к устью реки Лены в бухту Тикси. Искалеченная льдами «Заря» еле достигла устья Лены и подошла к бухте Тикси. Отсутствие угля не позволяло даже провести третью зимовку.

Как жаль, что Матисен не знал, что неподалеку, в устье реки Сого, находится месторождение угля, которое он сам обнаружит в первой советской экспедиции 1920г. Ведь данное обстоятельство дало бы ему возможность бункеровки топливом, и произвести еще бы одну попытку достигнуть о. Беннетта. Но история не терпит сослагательных склонений…

Через несколько дней в бухту Тикси вошла «Лена», тот самый вспомогательный пароход, что обогнул когда-то мыс Челюскин вместе с Норденшельдом. Опасаясь ледостава, капитан парохода дал экспедиции на сборы всего три дня. Колчак отправился на «Лене» на поиски более удобной стоянки для «Зари», и нашёл его за маленьким островом, который он назвал именем Бруснева. Туда и отвели «Зарю», где с нее на борт парохода были перегружены все наиболее ценные коллекции и оборудование. Отсутствие угольной базы в устье реки Лены, как и на острове Котельном, лишило Русскую Полярную экспедицию возможности провести третью зимовку, согласно указаниям Э. В. Толля…

Советский ученый В. Ю. Визе в своей работе «Моря Советской Арктики» пишет о том, что «это решение стоило жизни Толлю и его спутникам», тем самым фактически обвиняя Матисена. Ему возражает моряк и ученый Н. Н. Зубов: «Такое мнение не совсем обоснованно. Рисковать зимовкой в открытом море среди льдов, притом рисковать после уже проведенных двух зимовок с недостаточным запасом угля и провизии, было нельзя. Да и сам Толль оставил Матисену приказание идти в Тикси после уменьшения запасов угля до пределов, необходимых для возвращения. Никто из современников, знавших обстоятельства дела, Матисена не осуждал».

В бухте Тикси команда «Зари» была встречена Брусневым и старым Джергели, который сильно огорчился, когда узнал, что на борту судна не было его друга. Старик изъявил желание ехать за начальником экспедиции на оленях, как только замерзнет море.

13 октября на пароходе «Лена» участники экспедиции были доставлены в Якутск и в декабре 1902г. вернулись в Петербург, пробыв два месяца в пути.

Вспомогательную экспедицию Матисен поручил организовать Брусневу. По окончании полярной ночи, т.е. не ранее 1 февраля 1903г., тот намеревался выехать на север по морскому льду на собачьих упряжках с тем, чтобы объехать северные и северо-восточные берега Новосибирских островов, где он рассчитывал встретить Бялыницкого-Бирулю и Толля, в противном случае предполагал оставить последнему письмо у экспедиционного склада. По плану одна партия должна была остаться в ожидании Толля в Нерпалахе до весенней распутицы, а другая с двумя собачьими упряжками ожидать его на острове Новая Сибирь.

По прибытии в Петербург Ф. А. Матисен доложил Комиссии по снаряжению Русской Полярной экспедиции Академии наук, о ходе работ экспедиции Э. В. Толля и сообщил о его последней поездке на остров Беннетта. Матисен передал, что принятые меры к снятию партии Толля из-за тяжелых льдов и отсутствия угля оказались безрезультатными.

Спасательная экспедиция А. В. Колчака

Рискованная поездка Толля чрезвычайно встревожила Академию наук. Комиссия постановила принять быстрые и решительные меры для оказания радикальной помощи. Воспользоваться для этого яхтой «Заря» не представлялось возможным, так как избитый ее корпус нуждался в капитальном ремонте, и не было угля. Было решено направить спасательную экспедицию на остров Беннетта на вельботе, во главе с гидрографом экспедиции А. Колчаком

22 февраля 1903г. экспедиция выехала из Петербурга в Иркутск и через Якутск дальше на север, в ее составе было 17 человек, в том числе восемь каюров. В день отъезда (из Петербурга) пришла телеграмма от Бялыницкого-Бирули, что он 5 декабря 1902г. оставил Новую Сибирь и 28 декабря прибыл в Казачье, оттуда выехал в Петербург. В телеграмме сообщалось, что до ухода Бирули, т.е. до 5 декабря 1902г., партия Толля не появлялась на острове Новая Сибирь. Это послужило основанием думать, что партия Толля зазимовала на острове Беннетта.

На Новосибирские острова вельбот пришлось везти за тысячу верст на двух нартах, запряженных тридцатью собаками. Во время перехода по морскому льду дорогу для вельбота приходилось прорубать в торосах и общими силами перетаскивать 36-пудовую шлюпку через льды.

31 июля, как только тронулся лед, шесть участников экспедиции направились на вельботе через Благовещенский пролив к северо-западному берегу острова Новая Сибирь. Это был ближайший пункт, с которого следовало выйти в открытый океан на остров Беннетта. Спасательная экспедиция 15 августа взяла курс на остров Беннетта. Двое суток шли на вельботе то греблей, то под парусами, встречая в открытом море редкие мощные льды. Под высоким берегом острова Беннетта плавало множество мощных льдин.

Подойдя ближе к берегу, обнаружили у уреза воды блестящий предмет, оказавшийся крышкой от алюминиевого котелка, принадлежавшего партии Толля.

На берегу находился небольшой гурий с лежащей под ним медвежьей шкурой. Вблизи виднелись следы стоянки: обугленные куски плавника, оленьи и птичьи кости, пустые патроны, сломанные черенки охотничьих ножей, отрезанные бронзовые наконечники палаточных колышков и т. п. Факт пребывания здесь Толля был, таким образом, установлен.

На другой день экспедиция отправилась на мыс Эммы, где, как было условлено, Толль хотел установить свой знак. По пути к мысу Эммы были найдены в двух местах следы пребывания партии Толля: остатки костра, рубленое бревно плавника, оленьи рога со следами топора и обрывки медвежьей шкуры, вероятно съеденной другим медведем. На мысе Эммы, на россыпи, на высоте около 18 метров над морем виднелся гурий с воткнутым однолопастным байдарочным веслом. У его подножия лежала бутылка с тремя записками:

«21 июля благополучно доплыли на байдарках. Отправимся сегодня по восточному берегу к северу.

Одна партия из нас постарается к 7 августа быть на этом месте.

25 июля 1902г., остров Беннета, мыс Эммы. Толль».

Вторая записка: «Для ищущих нас», содержала план острова Беннета с указанием, как найти жилище партии. Документ датирован 1/14 сентября 1902г.

Третья записка:

«23 октября 1902г., четверг.

Нам показалось более удобным выстроить дом на месте, указанном здесь на этом листке. Там находятся документы. Зееберг».

Перебравшись через два ледника, участники экспедиции спустились к берегу острова, где лежало много плавника. Здесь нашли четыре ящика с геологическими коллекциями. За полуостровом, который был назван именем академика Чернышева, увидели небольшую поварню. Поварня оказалась до половины наполненной снегом, смерзшимся в твердую ледяную массу, из-под которой торчал кусок дерева и куча камней от полуразобранного камелька…

Подо льдом и камнями были найдены испорченный фотоаппарат, коробка с нетронутыми фотопластинками и обшитый парусиной ящик, в котором лежала четвертая и последняя записка Толля:

«Прошу представить настоящий документ президенту Академии наук в С.-Петербурге.

В сопровождении астронома Ф. Г. Зееберга и двух промышленников — тунгуса Николая Дьяконова и якута Василия Горохова — я отправился 23.V/5.VI из зимней гавани «Заря» (губы Нерпичьей о. Котельного). Мы шли по северным берегам островов Котельного и Фаддеевского к мысу Высокому о-ва Новой Сибири. 31.VI/13.VII взяли курс на о-в Беннета. Лед был в довольно разрушенном состоянии. 12/25.VII. в расстоянии 3 миль от мыса Высокого лед был окончательно разломан ветром. Приготовляясь к плаванию на байдарах, мы убили здесь последних собак. Отсюда нас понесло на льдине нашего лагеря в течение суток 48 миль по курсу. Заметив затем удаление нашей льдины на 10 миль к югу, оставили ее 18/31.VII. Проплыв благополучно на двух байдарах оставшиеся 23 мили до о-ва Беннета, 21.VII/3.VIII высадились у мыса Эммы.

По съемке астронома Зееберга, определившего, сверх того, здесь, как и по пути, магнитные элементы — всего в 10 пунктах, о-в Беннета не более 200 квадратных верст. Остров Беннета представляет плоскогорье не выше 1500 футов. По геологическому строению о-в Беннета является продолжением Средне-Сибирского плоскогорья, сложенного и здесь из древнейших осадочных пород (кембрийских), прорезанных извержениями базальтов. Местами сохранились под потоками базальтов флецы бурого угля с остатками древней растительности, именно хвойных. В долинах о-ва изредка лежат вымытые кости мамонтов и других четвертичных животных

Ныне живущим обитателем о-ва Беннета, кроме белого медведя и временного гостя моржа, оказался олень; стадо в 30 голов водилось на скалистых пастбищах о-ва. Мы питались его мясом и шили себе необходимую для зимнего обратного пути обувь и одежду. Следующие птицы жили на этом острове: 2 вида гаг, один вид куликов, снегирь, 5 видов чаек и среди них розовая.

Пролетными птицами явились: орел, летевший с S на N, сокол — с N на S и гуси, пролетевшие стаей с N на S. Вследствие туманов, земли, откуда пролетали эти птицы, также не было видно, как и во время прошлой навигации Земли Санникова.

Мы оставили здесь следующие инструменты: круг Пистора с горизонтом, инклинатор Краузе, анемометр и фотогр. аппарат «Нора» и др.

Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14–20 дней. Все здоровы. 76°38» 149°42»,

Губа Павла Кеппена о-ва Беннета 26.X/8.XI 1902г. Э. Толль».

Считая продолжение дальнейших поисков безнадежным, спасательная экспедиция Академии наук покинула остров. Перед уходом у места стоянки был сложен большой гурий с доской, на которой написаны даты посещения острова Э. В. Толлем.

22 августа, на десять дней ранее назначенного срока, спасательная партия Академии наук прибыла с острова Беннетта на Новую Сибирь.

8 декабря 1903 г. все прибыли в Айджергайдах, а 2 января 1904г. спасательные партии, направленные на поиски Э. Толля и его спутников, вернулись в Якутск. Железняков был отправлен с отчетом и найденными на острове Беннетта документами Э. В. Толля в Академию наук, а Колчак с Бегичевым отправились на театр военных действий, на Дальний Восток.

В столице на благоприятный исход безумного предприятия почти не надеялись. Тем не менее, семимесячный поход с 90-дневным арктическим санно-шлюпочным переходом завершился без потерь. Занимаясь поиском группы Толля, Колчак открыл и описал ранее неизвестные географические объекты, уточнил очертания линии берегов. Храброго офицера с тех пор стали неофициально именовать Колчак-Полярный.

Русское географическое общество наградило А. В. Колчака Большой Золотой медалью, поставив молодого лейтенанта в один ряд с такими корифеями, как Нансен, Пржевальский, Норденшельд. Спасательная экспедиция на остров Беннетта была отмечена как «выдающийся и сопряженный с трудом и опасностью географический подвиг». А. В. Колчак был четвёртым из полярных путешественников, награждённых этой почётной наградой, и вторым из русских. До него этой медали удостаивались лишь трое знаменитых полярных исследователей: иностранцы: Ф. Нансен, Н. Норденшельд и русский офицер Н. Д. Юргенс.

Комиссия по снаряжению Русской Полярной экспедиции пришла к убеждению, что партия погибла во время перехода во мраке арктической ночи. Вечно движущиеся, прерванные широкими полыньями и загроможденные высокими, труднопроходимыми торосами льды океана, отделяющие остров Беннетта от Новосибирских островов, стали местом гибели Э. В. Толля и его трех спутников. Ввиду полного отсутствия, каких бы то ни было указаний, где следует искать партию, дальнейшие поиски были оставлены. Комиссия Академии наук назначила премию за нахождение партии Э. В. Толля, или ее следов.

«Ввиду безуспешности подать помощь начальнику Русской Полярной экспедиции Э. В. Толлю и его спутникам: астроному Ф. Г. Зеебергу и якутам Василию Горохову, по прозвищу Чичаг, и Николаю Диаконову, по прозвищу Омук, ушедшим с острова Беннета, лежащего к северу от Новой Сибири, 8 ноября 1902 г. по направлению к югу, но отнесенных, по-видимому, льдами, за отыскание всей партии или части ее назначается премия в размере 5000 рублей, а за первое указание несомненных следов ее — премия в размере 2500 рублей»

Разгадать тайну, которой покрыто трагическое завершение этого смелого предприятия, так и не удалось.

Александр Колчак полагал, что мотивом для оставления острова Беннетта в конце октября могло быть только сознание полной невозможности перезимовать на нем и дождаться хотя бы светлого времени в конце февраля или марте. Невозможность же зимовки обуславливалась главным образом недостатком пищи, так как жилищем и топливом, партия была обеспечена. Можно зимовать и по-эскимосски в снежном доме, и обходиться минимальным количеством топлива, лишь бы располагать достаточным количеством пищи.

Изучив внимательно дневниковые записи и отчеты, стало ясно, что по какому-то недоразумению партией барона Толля не было использовано удобное для охоты время и не было сделано никаких запасов. Достаточно сказать, что А. В. Колчаком были найдены на острове Беннетта три медвежьих шкуры — мяса трех медведей хватило бы партии на большую часть зимовки — это минимум 600 кг мяса. Что же касается птиц, на которых рассчитывал барон Толль еще до своего отправления, то количество их совершенно оправдывает этот расчет, летом птичий базар насчитывает на острове десятки тысяч особей. Об этом упоминает и капитан шхуны «Жаннетта», первооткрыватель острова Беннетта — Де-Лонг, который первым ступил на этот остров. И тем более непонятным является присутствие в поварне брошенных снаряженных тридцати дробовых патронов. На переход в конце октября они, конечно, были не нужны, но это показывает, что охотой на птиц в смысле заготовки экспедиция не занималась. Присутствие оленей на острове Беннетта в связи с надеждой на приход «Зари» послужило причиной этой кажущейся непредусмотрительности. Запасов в течение августа не готовили, и мясо убитых на льду медведей не перенесли на берег, а взяли только шкуры. Отсутствие запасов было связано, по всей вероятности, с тем, что в ожидании прихода яхты «3аря» Толль и Зееберг спешили обойти весь остров, чтобы изучить его природу и геологическое строение. Толль не допускал мысли вернуться из экспедиции, не осуществив всей программы научных работ. Но все равно меня терзают сомнения, почему Толль отличный руководитель и организатор, когда занимался научными исследованиями на острове с астрономом Зеебергом, не поручил заниматься заготовкой провианта опытным каюрам-охотникам, которые сопровождали их?

Когда выяснилось, что яхта «Заря» не сможет пробиться сквозь льды, оказалось, что небольшое стадо оленей перебралось на юг. Птицы к тому времени улетели. Готовить запасы было поздно. Не оставалось иного выхода, как идти морем на Новосибирские острова, чтобы не ждать голодной смерти на острове Беннетта.

Очевидно, Толль полагал, исходя из того факта, что олени перебираются на остров Беннетта, что в полынье имеются проходимые места — ледяные мосты, и это могло его заставить решиться на отчаянный шаг. Уже после наступления полярной ночи он решил попытаться пройти через полынью, когда температура понизилась до — 40°, и море даже в открытых местах покрылось льдом. Но оказалось, что продвигаться было совершенно невозможно ни на шлюпках, ни пешком. Отсюда легко себе представить ту печальную участь, которая неизбежно должна была постигнуть отважных путешественников, когда они преодолевали Великую Сибирскую полынью…

Научно-практические результаты экспедиции оказались очень важными, поскольку предыдущие экспедиции под руководством Нансена и Норденшельда систематических съемок и промеров глубин не вели и составленные ими карты берегов и островов были лишь приблизительными. Русская Полярная экспедиция положила начало комплексному исследованию арктических морей и побережья. По результатам работ экспедиции была составлена геологическая карта полуострова Таймыра и островов. Краткий физико-географический и биологический очерк северного побережья Сибири содержит сведения о климате, гидрографии, геологии, животном и растительном мире Таймыра и Новосибирских островов. Личность Эдуарда Васильевича Толля и нераскрытые загадки его полярных экспедиций вошли в историю освоения Арктики…

Исчезающие острова Арктики

Но многих интересовал вопрос: «Так куда же мог пропасть огромный остров, который видел барон Толль вслед за Санниковым?» И видел настолько ясно, что ни секунды не сомневался в его реальности и не пожалел для его поиска самой жизни.

До сих пор в научной среде не стихают споры о Земле Санникова. Многие ученые пришли к выводу, что Земля была миражом, огромным обломком шельфового ледника, которые годами или десятилетиями дрейфуют в Арктике, задерживаясь на мелководье. Другие утверждали, что открытая Санниковым земля была сложена ископаемым льдом и растаяла после вторжения в Арктику теплых вод Гольфстрима.

Скорее всего, она была остатком древнего материка Арктиды, находившегося в Северном Ледовитом океане. Более или менее точное время исчезновения Земли Санникова науке неизвестно. Очевидно одно: в течение десятилетий ее планомерного поиска не велось. Как тут не вспомнить строки из стихотворения Владимира Высоцкого «Белое безмолвие»: «Почему ж это птицы на север летят, если птицам положено только на юг?» Это и хотел выяснить Эдуард Толль.

Кстати, в 50-е годы XX века с карт пришлось стереть немаленький объект. В 1770 году купец Иван Ляхов открыл остров в море Лаптевых, названный Семеновским. Его размеры в 1823 году составляли 15 км в длину и 5 в ширину. В 1912 году длина его уже была всего 4630 метров, а ширина уменьшилась до 926 метров. В 1936 году подошедшим гидрографическим судном была зафиксирована длина в 2315 и ширина в 463 метра, а в 1952 году остров полностью растаял. Также исчезли острова Васильевский, Фигурина, Меркурий и Диомида, Возможно, Землю Санникова постигла та же участь. А на том самом месте, где когда-то видели неизвестную землю, современным ученым удалось обнаружить лишь отмель, которая получила название банка Санникова, а над ней периодически возникают полярные сияния одной и той же формы. Форма эта, как полагают некоторые ученые, означает контуры легендарной Земли.

Кстати, в 50-е годы XX века с карт пришлось стереть немаленький объект. В 1770 году купец Иван Ляхов открыл остров в море Лаптевых, названный Семеновским. Его размеры в 1823 году составляли 15 км в длину и 5 в ширину. В 1912 году длина его уже была всего 4630 метров, а ширина уменьшилась до 926 метров. В 1936 году подошедшим гидрографическим судном была зафиксирована длина в 2315 и ширина в 463 метра, а в 1952 году остров полностью растаял. Также исчезли острова Васильевский, Фигурина, Меркурий и Диомида, Возможно, Землю Санникова постигла та же участь. А на том самом месте, где когда-то видели неизвестную землю, современным ученым удалось обнаружить лишь отмель, которая получила название банка Санникова, а над ней периодически возникают полярные сияния одной и той же формы. Форма эта, как полагают некоторые ученые, означает контуры легендарной Земли.

Гипотезу, что Земля Санникова погрузилась в свое время под воду, проверить очень просто. Надо только опустить батискаф в море в точке с известными координатами. Этим уже всерьез заинтересовался Университет океанологии и океанографии Сан-Франциско (США). И кто знает, может, в скором будущем на столь неуловимую и столь манящую Землю Санникова все же ступит нога человека. Пусть даже и под водой.

Арктика медленно открывает свои тайны порой даже ценой жизни ее исследователей. А птиц, летящих гнездиться на север, изловили, окольцевали и выяснили, что летают они не на север, а через север. Выводят птенцов в Канаде и США, а потом возвращаются обратно. Просто так короче путь. Но это не для настоящих исследователей Арктики. Для них легких и коротких дорог не бывает.

Гипотезу, что Земля Санникова погрузилась в свое время под воду, проверить очень просто. Надо только опустить батискаф в море в точке с известными координатами. Этим уже всерьез заинтересовался Университет океанологии и океанографии Сан-Франциско (США). И кто знает, может, в скором будущем на столь неуловимую и столь манящую Землю Санникова все же ступит нога человека. Пусть даже и под водой.

Арктика медленно открывает свои тайны порой даже ценой жизни ее исследователей. А птиц, летящих гнездиться на север, изловили, окольцевали и выяснили, что летают они не на север, а через север. Выводят птенцов в Канаде и США, а потом возвращаются обратно. Просто так короче путь. Но это не для настоящих исследователей Арктики. Для них легких и коротких дорог не бывает.

Благодаря поискам этой легендарной земли было сделано немало географических открытий, шло освоение арктических широт. Главное же — выковывалась порода воистину железных людей, перед которыми отступал даже Северный Ледовитый океан. А нам, потомкам, дан пример безграничной веры в себя, твердости и мужества.

Автору статьи неоднократно приходилось бывать на Новосибирских островах и на островах Де-Лонга. И знаете, первое впечатление во время высадки в этих местах у меня была гордость… Гордость — за силу духа настоящих полярных исследователей Арктики, слезы наворачивались у меня на глаза, когда я впервые ступал на землю, над которой витал дух самых великих и знаменитых путешественников. Казалось бы, что и я, дыша этим воздухом, приобщаюсь к их клану. Касаясь бревен, из которого была построена поварня экспедиционного отряда Эдуарда Толля, я ощущал частичку его души.

Летом 2021г научной Арктической Якутской комплексной экспедицией (НАЯКЭ) будет предпринята еще одна попытка приоткрыть завесу тайны гибели экспедиционного отряда Э. В. Толля, провести новые исследования о. Беннетта с использованием новых научных методик. И как знать, возможно, нас ждут новые открытия?

Вспоминая слова верного друга и проводника Эдуарда Толля Василия Джергели: «Раз ступить ногой — и умереть!» — я задумывался, а сколько найдется сейчас людей таких, как Эдуард Толль, готовых на все, даже ценою собственной жизни пойти ради науки, ради новых открытий? И что с того, что Земля Санникова оказалась фата-морганой: «Призрачно все в этом мире бушующем»…

Однажды океанологу Александру Першину (Москва) пришла идея провести мемориальную экспедицию в честь 100-летия спасательной экспедиции А. Колчака: дойти до о. Беннетта и установить там мемориальный знак.

Друг Першина Олег Волынкин, опытный водник из г. Иваново, предлагает отправиться по Северному Ледовитому океану на тримаране. Сначала это казалось безумием, но идею поддержал Александр Леванов (один из опытных ивановских водников), который предложил свой тримаран «Русь» (размеры 2,5 х 5 м) и позже стал капитаном экипажа необычного для северных морей судна. Поддержали идею ещё 7 человек. А когда столько людей верит в безумную идею, она таковой уже не кажется. Экспедицию назвали «Беннетта-2003». Ещё одна причина, по которой привлёк внимание именно этот остров — с него Э. Толль хотел увидеть легендарную Землю Санникова.

Когда участники экспедиции изучили карты ледовой обстановки, то решили, что добраться до острова будет проще в августе, когда льды тают (в это же время плыл и А. Колчак). Начались тренировки. Чтобы представить себе, каково будет идти на тримаране среди льдов, устроили тренировочный поход по Баренцевому морю, причём в период штормов. И в результате выяснили две вещи: тримаран «Русь» для похода не пригоден, т.к. слишком мал (пришлось его усовершенствовать), а 10 человек на его борту — это очень много. Поэтому сократили команду до 6 человек: капитан Александр Леванов, руководитель экспедиции Олег Волынкин, боцман Евгений Летков — турист-водник, у которого на счету 28 путешествий по Полярному Уралу, Камчатке, Алтаю, врач Ильдар Айсен, 29 лет проработавший на «Скорой помощи», путешествовал по Таймыру, Полярному Уралу, механик Александр Драгунов — заместитель начальника управления МЧС по Ивановской области; матрос Николай Давыдовский — про него было сказано коротко: «Он всё может». Как видим, команда подобралась достойная.

Зимой 2003 г. тримаран был перестроен и затем прошёл испытания в течение 15 дней среди весенних льдов Нижегородского водохранилища. Некоторые элементы конструкции судна позаимствовали у древних мореплавателей-полинезийцев (скажем, устройство парусов).

Многое из нужного снаряжения предоставили спонсоры — заводы и предприятия Ивановской области. Тримаран представлял целую научную станцию, оснащённую спутниковой связью, ноутбуками, Интернетом и пр. Вся электроника размещалась в палатке, которая служила единственной защитой аппаратуры от влаги, холода и ветра (забегая вперёд, скажу, что техника исправно работала весь маршрут). Сыпучие продукты хранили как обычно в походах: в пластиковых бутылках. Большую часть пути был либо штиль, либо встречный ветер, поэтому шли при помощи мотора. В Тикси рассказали, где можно пополнить запасы топлива, эта информация очень помогла, т.к. везти на небольшом судне топливо на две недели было невозможно.

Официальные бумаги в Департамент туризма Минэкономразвития РФ были поданы за полгода. Как сказал А. Першин, часто пишут, что туристов куда-то не пустили, а иногда надо просто заранее позаботиться о том, чтобы грамотно подготовить все документы.

После обсуждения, какой мемориальный знак устанавливать в честь арктических исследователей, решили, что это будет православный крест. Для этого обратились в Ивано-Вознесенскую и Кинешемскую епархию. Там предложили не только сделать крест, но и отрядить в экспедицию священника для сопровождения креста до Тикси. Из двух предложенных кандидатур выбрали отца Павла (Малышева) — он бывший военный, инструктор по парашютному спорту, занимался альпинизмом на Тянь-Шане, дайвингом.

12 июня 2003 г. подготовка закончилась, в Ивановском монастыре освятили 5-метровый крест, вырезанный послушниками Свято-Успенского мужского монастыря. Груз в 5 тонн (тримаран, крест, два мотора, снаряжение, продукты и др.) отправили товарным вагоном в Усть-Кут. Вещи перегрузили в порту р. Лены и с перевалкой на разных судах доставлен в Тикси (г. Киринск — пос. Визирный — Якутск — Тикси). Всего дорога из Москвы заняла больше месяца. Четыре человека из команды прибыли в Якутск на самолёте.

— Я вас на этом резиновом матрасе в океан не выпущу! — возмущённо сказал капитан порта Тикси, глядя на готовящуюся к отплытию команду. Но запреты были не в его компетенции, поскольку команда заранее оформила все разрешения, пропуска и прочие документы. Так что капитану оставалось только волноваться за полярных «водников», которые собирались пересечь море Лаптевых на надувном тримаране.

После Божественной литургии шесть человек отправились в плавание, а трое — отец Павел и Евгений Веселов (штатный фотограф) во главе с А. Першиным — остались в штабе, организованном в Тикси, чтобы поддерживать с судном связь, переправлять мореходам фотографии ледовой обстановки, снятые со спутника, и др. Постоянно поддерживали связь с Москвой, Иваново, Мурманском. Команду «страховал» ледокол, находившийся в районе Новосибирских островов.

Экспедиция барона Э. Толля пришла на о. Беннетта в июле 1902 г. А экспедиция «Беннетта 2003» стартовала 31 июля 2003 г. Вскоре путешественники вошли во льды. Не имея опыта передвижения в них, новоявленные полярники поначалу несколько растерялись. Интуитивно приняли решение двигаться на юго-восток. В плавании команда научилась расталкивать льды, делать 6-7-метровые проходы. Иногда за сутки проходили лишь 1,5—2 км, представьте себе, какое это небольшое расстояние для Северного Ледовитого океана. Как рассказывал Олег Волынкин: «В районе моря Лаптевых мы научились понимать океан, мы научились разговаривать с ним на „ты“, а не на „Вы“. И только поэтому смогли пройти этот маршрут».

13 августа в 18.40 по московскому времени тримаран подошёл к о. Беннетта и пристал к берегу в бухте Кеппена рядом с мысом София. И здесь, когда основная часть экспедиции была завершена, команда на собственном опыте поняла, какой героический поступок совершил отряда А. Колчака: на вельботе, без навигационных средств, без современных спутниковых телефонов нашёл о. Беннетта и вернулся домой. «Только когда проделаешь этот путь, по настоящему отдаёшь должное морякам, которые без специальных приборов дошли до цели и вернулись», — сказал Олег Волынкин.

На острове были найдены остатки поварни (избушки). Несколько фрагментов брёвен взяли для дальнейшего исследования. Установили крест, мемориальную плиту, провели видеосъёмку и др. Затем ледокол «Вайгач» забрал путешественников с полярной станции Санникова в проливе Санникова и доставил их в Мурманск (сентябрь 2003 г.).

На острове были найдены остатки поварни (избушки). Несколько фрагментов брёвен взяли для дальнейшего исследования. Установили крест, мемориальную плиту, провели видеосъёмку и др. Затем ледокол «Вайгач» забрал путешественников с полярной станции Санникова в проливе Санникова и доставил их в Мурманск (сентябрь 2003 г.).

Как признался Александр Першин, эта экспедиция прибавила ему седых волос: «Ведь это была моя идея. Я отвечал за этих людей. Но они справились, установили крест в честь Колчака и его товарищей».

Впервые в мире парусно-моторный тримаран пересёк море Лаптевых и достиг о. Беннетта (76 грд. 40 мин. северной широты), расположенного в Восточно-Сибирском море, установив мировой рекорд для судов данного класса. Катамаран прошёл 1147 морских миль в сложных ледовых условиях. Как сказал капитан тримарана А. Леванов: «Тримаран показал себя хорошо, а команда — ещё лучше».

Перед плаванием многие пессимисты считали, что у путешественников ничего не получится. Когда А. Першин после окончания экспедиции подошёл на VII Международном конгрессе по истории океанографии к одному такому пессимисту и сказал всего три слова: «Мы сделали Беннетту!» — у того был шок. Сам Першин считает, что экспедиция удалась только потому, что команда была хорошо подготовлена. К тому же повезло с погодой, хотя путешественники уверены, что океан отступил перед их желанием победить.

До самого последнего момента полярные мореходы надеялась, как и Э. Толль, увидеть с о. Беннетта Землю Санникова. Увы… Многие учёные считают, что такой земли вообще нет, это легенда, многие предполагают, что она была, но стояла на ископаемых льдах, и её смыло на дно океана. Впрочем, есть и те, кто сочли эту арктическую землю уже найденной. Так, например, в одной из газет статью об экспедиции «Беннетта 2003» озаглавили «Находка легендарной Земли Санникова». Сами «беннеттовцы» уверены, что Земля Санникова есть, и находиться она в душе у каждого полярника.