Бесплатный фрагмент - Пленница Сапфировых ветров

От автора

Вашему вниманию предлагаются семнадцать детективных рассказов. Они очень разные — политические и военные, с элементами фэнтези, мистики, ретро и просто полицейского боевика. На вкус и цвет товарищей нет…

Приятного прочтения!

Ваш Александр Рыскин

Формула теней

Каждый мах «дворников» по стеклу сопровождался отвратительным скрежетом; Данилова в очередной раз попеняла себе, что забывает заехать в гараж и заменить давно стершиеся щетки. Дорога показалась ей длиною в вечность. «Пробки», дождь… Да и вызов этот к начальству был ох как некстати!

Она наслаждалась вторым днем законного отпуска. Стояла под душем, и тут этот звонок… Впрочем, определенные опасения у нее появились вчера вечером, когда они с Гришей смотрели телевизор, и вдруг прозвучало сообщение о расстреле двумя киллерами сотрудников российско-канадского офиса «Worldwide real estate».

«Черт, неужто накрылись медным тазом мои каникулы?»

Мысль вспыхнула и угасла; а, точнее, тлела где-то на задворках сознания. Пока вновь, спустя менее суток, не вонзилась в мозг гундосыми переливами телефонного звонка.

— Ты уж извини, Александра, что пришлось тебя из отпуска дёрнуть. Сама понимаешь, случай неординарный, — сказал начальник.

— Понимаю, — вздохнула Данилова. — Присесть разрешите?

— Конечно, садись. Чаю, может быть?

— Не откажусь. Ну что там с этими киллерами? Вот так вот просто вошли средь бела дня и всех, кто был в офисе — в расход?

— Не всех. Секретарша выжила. В новостях об этом не сказали, по нашей просьбе, естественно. Она сейчас в больнице, ФСБ ее охраняет. И как это они девицу не добили, ума не приложу.

— Просто торопились. Сколько всего убитых?

— Шестеро. Они их в два ствола, с глушителями… Под камеры не подставились, маски еще в машине надели. Номера грязью залепили. В общем, довольно чисто сработано, если б не эта Ордынцева. Ты, конечно, поговорить с нею захочешь?

— А она в состоянии?

— Ранение несерьезное. Правда, она в шоке. Ну, это как раз понятно. Всё про летучую мышь какую-то бормочет.

Данилова поскребла указательным пальцем бровь.

— Про летучую мышь? Это интересно. Фотографии с места преступления посмотреть можно?

— Нужно, — сказал начальник, протягивая Даниловой тонкую кожаную папку. — Работать, как всегда, одна будешь?

— Точно так, Иван Сергеич. Вы же знаете, я не пою дуэтом…

Длинные, длинные тени…

Чувство такое, будто всё, что происходит, когда-то с тобою уже было. Но не наяву, а во сне. Фрагменты целого всплывают из памяти.

Переполненная тюремная камера, стол посередине… Ночные допросы, лица сменяющих друг друга следователей… Кто поверит, если рассказать, что ты видел это в своих детских снах?..

Афган, Карабах, Косово, Чечня… Люди в «камуфляже», заросшие, неопрятные…

И это было в мальчишеских видениях, которые и снами-то не назовешь.

Лёнька Дергач окунался в свое будущее, не осознавая этого. Окунался постоянно, поперек своей воли. Прилежный школьник и спортсмен — образцовый солдат — наемный киллер — заключенный… Не сказать, чтоб уж очень необычайная биография для современной России. Долгий тюремный срок истек в конце позапрошлого года. И Леонид Дергач вернулся в другую страну.

Той страны, которую он когда-то защищал, ради которой подставлял себя под пули и которую харизматичный, седовласый, беспалый алкоголик с легкостью отдал на растерзание осатаневшим от алчности мафиози — её уже не было. Была другая — раздувшаяся от важности, пухнущая от нефтяных денег и гниющая в нищете, по-детски радующаяся успехам в спорте и перессорившаяся почти со всеми соседями… Страна победившего «…изма» — вот только какого «…изма»?

Леонид Дергач эту страну не понимал. Сорокадевятилетнему киллеру в отставке оставалось лишь доживать свой век в просторной квартире, благо, материальных проблем не было никаких, конфискация затронула лишь половину того, что удалось скопить за недолгую преступную карьеру.

— «Worldwide real estate» — авторитетная компания в области аренды и продажи недвижимости за границей. Ну, теперь-то о ней нужно говорить, наверное, в прошедшем времени… Имеются два соучредителя: с российской стороны — Анатолий Мельник, выпускник нью-йоркских курсов экономики, с канадской стороны — некто Роберт Ли, предприниматель корейского происхождения. Вот, кстати, и он.

На экране ноутбука возникло фото мужчины в костюме, но без галстука. На вид ему было лет сорок-сорок пять (хотя у азиатов не так-то и просто порою определить возраст), длинные волосы зачесаны были назад, на переносице примостились дорогие очки в тонкой оправе.

— Иван Сергеевич, а где сейчас эти двое?

— Мельника оповестили, он через час будет здесь. А вот Ли… Мутный он тип, если честно. Мы пытались с ним связаться, но безуспешно. В его монреальском офисе секретарша отвечает, что он сейчас в Европе, на конференции. Большего выяснить не удалось. Ты вот что… Поезжай-ка в больницу, к выжившей сотруднице. С Мельником я сам побеседую.

Врачи сделали все возможное, чтобы с девушкой можно было пообщаться как со свидетельницей. Но Данилову предупредили, что разговор должен быть коротким.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она, войдя в одноместную палату, у дверей

которой неотлучно находились агенты федеральной службы.

— Спасибо… Уже лучше… Вы кто?

Бледное, испуганное лицо девушки, ее перебинтованное плечо вызвали у Даниловой острый укол жалости. Волевым усилием она заставила себя думать только о работе.

— Александра Данилова, следователь по особо важным делам. Вот мое удостоверение. Да вы не бойтесь, Лиля, вас круглосуточно охраняют. Чужой сюда не войдет. Вы могли бы в двух словах все рассказать? Что именно вам запомнилось?

Девушка нахмурилась. Попыталась присесть. Скривилась от боли и снова откинулась на подушки.

— Было часа три, по-моему. Я решила попить воды. Подошла к кулеру. И тут…

Лиля спрятала лицо в ладонях. Данилова услыхала слабые всхлипы. В надежде успокоить девушку она погладила Лилю по волосам.

— Я увидела тех двоих, в масках… Потом хлопки… Игорь Ильич упал… Потом Женя, наш программист. Я пыталась бежать, куда глаза глядят, и тут — толчок… Все как в тумане… Летучая мышь… Синяя… Мимо меня… Вот так!

Лиля сделала странное движение указательным пальцем, будто изображая качающийся маятник.

— Летучая мышь? — Данилова прикрыла глаза. — Любопытно…

Лилины всхлипы перешли в рыдания. В проеме слегка приоткрывшейся двери палаты показалась голова доктора…

— Татуировка?

— Да, Иван Сергеевич. После выстрела Лиля ничком упала на пол. Киллер прошел мимо нее, покачивая на ходу рукой. Рукава его куртки были закатаны. Значит, на левом предплечье у него наколота клыкастая летучая мышь, сжимающая в лапах кинжал.

Иван Сергеевич пару раз картинно хлопнул в ладоши.

— Браво, Данилова! Ох, не напрасно я тебя из отпуска выдернул. У нас есть база по татуировкам… Посиди-ка минут несколько, я попробую вытащить информацию.

Пока Иван Сергеевич щелкал по клавишам ноутбука, Данилова вновь мысленно вернулась к разговору с Ордынцевой. Все ли рассказала ей девушка? Не упустила ли существенных деталей?

— Вот оно! — радостно воскликнул Иван Сергеевич. — Наколка очень даже характерная. И теперь мы можем утверждать, что знаем имя одного из убийц.

— И кто же это?

— Леонид Дергач.

Диск с записью допроса предпринимателя Мельника Данилова смотрела уже дома, вечером. Она увидела отчаявшегося человека, который поминутно хватался за голову и едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться, как мальчишка.

«- Бред какой-то! Это же бред, вы понимаете?!. Ну кому это было нужно?.. Я их всех лично на работу принимал! Женька Скворцов, светлая голова! Яна!.. Никита Лесин! Игорь!.. Что это были за маньяки, которые их… А?!»

«- Успокойтесь, Анатолий Георгиевич. Я вас прекрасно понимаю. Но нам необходима ваша помощь. Преступление носит явно заказной характер. Поэтому скажите: у вас есть враги? Конкуренты по бизнесу? Кредиторы, может быть?»

«- Да какие, на хрен, кредиторы!.. Наша фирма давно и прочно стоит на ногах… Стояла. И никому мы ничего не должны — вы слышите!»

«- А вам? Вам кто-нибудь должен?»

«- Мы не банк, и в долг не даем. Еще вопросы?»

«- Будут и еще, и немало. Вот, к примеру, партнер ваш, господин Роберт Ли… Что вы о нем можете сказать?»

Данилова остановила запись и вышла на кухню, чтобы сделать себе кофе — ее неудержимо тянуло в сон. Гриша бы, конечно, сумел ее расшевелить. Порою на нее накатывало чувство жгучего стыда за то, что она, сорокачетырехлетняя женщина, встречается с парнем, который почти на двадцать лет моложе нее. Но она никак не могла с собою справиться.

Дальнейший просмотр мало что дал; Мельник отзывался о Роберте Ли сдержанно, однако в положительном ключе. Выходило, что компания существовала именно благодаря финансовому гению канадского азиата, хотя Мельник признавал этот факт с большой неохотой.

Данилова выключила плеер и принялась по привычке набрасывать на бумаге план.

На листке, повинуясь движениям остро отточенного карандаша, стали возникать строчки.

«Евгений Скворцов, программист

Игорь Ерохин, менеджер

Яна Штейн, ведущий специалист

Никита Лесин, финансовый аналитик

Олег Ломов, бухгалтер

Эдуард Ремизов, референт-помощник»

— А Лилия Ордынцева была только ранена. Ей просто повезло. Повезло…

На том же листе, под списком погибших сотрудников фирмы, Данилова вывела крупно:

«ЛЕОНИД ДЕРГАЧ».

— Ясно, что Дергач — исполнитель. Кто же заказчик? Это — вопрос вопросов…

Двое — одетые в темные куртки, пугающе одинаковые с виду — вылезли из стареньких «Жигулей», преградив ему дорогу.

— Дергач Леонид Валерьевич? Пройдемте с нами…

Нечасто Даниловой доводилось видеть шефа таким разгневанным.

— Ну, уроды! Идти на задержание профессионального киллера вдвоем! Там нужен был взвод ОМОНа… блин! Вот что я теперь буду наверх докладывать, а, Саша? Что Дергач сбежал, вырубив двоих оперативников? Э-эх, работнички… Мать их через коромысло…

— Иван Сергеевич, я думаю, поимка Дергача — вопрос нескольких дней.

— Нету! — развел руками начальник. — Нету у меня этих нескольких дней! Ты хотя бы понимаешь, как на меня давят? Шестерых, в центре, средь бела дня!.. Это слишком даже для нашего криминального времени! Ладно, Саш, всё это — эмоции… Версии какие у тебя?

— Сложно сказать (тут шеф двусмысленно хмыкнул). С одной стороны, похоже на месть. Только кому? Роберту Ли? Мельнику? Кому-то из убитых сотрудников? Киллер-профессионал — удовольствие не из дешевых. Причина должна быть для такого вот показательного расстрела. А если все же это — коммерческие разборки…

— Ты, Александра, конкретное что-либо сформулировать можешь?

— У меня пока две основные версии. Первая: ссора между деловыми партнерами. Роберт Ли — темная лошадка. В российском бюро Интерпола на него имеется досье. Он подозревается в финансовых махинациях. Возможно, кореец что-то почувствовал и решил, так сказать, замутить воду. В создавшейся ситуации какое-то время будет не до него. Против этой версии говорит тот факт, что Ли находится за пределами России. Конечно, налет на офис можно организовать и сидя где-нибудь на Каймановых островах. Но в такой вариант мне почему-то мало верится.

— Хорошо. Вторая версия?

Данилова на пару секунд задумалась.

— Со второй версией тоже далеко не все гладко. Эту бойню мог организовать человек, питающий к Мельнику ненависть… скорее, даже не ненависть, а… Не знаю, как это поточней сформулировать.

— Ты уж постарайся! — двинул бровями начальник.

— Возникает вопрос: почему он не устранил самого Мельника, а послал двоих, чтобы поубивали всех его сотрудников?

— Анатолия Георгиевича ты из числа подозреваемых исключаешь?

— Процентов на девяносто. Иван Сергеевич, я же видела запись вашей с ним беседы. На нем лица не было!

Шеф опять хмыкнул.

— Поду-умаешь! Может, он — второй Майкл Дуглас… Изобразил тут вселенскую скорбь! Ладно, Саш, иди, работай. И не забывай докладывать о малейших изменениях в ходе расследования. Кстати, через час журналисты приедут. Ты уж будь любезна, пообщайся с ними. Так, пару общих фраз, как обычно.

На чердаке было неуютно: пыль, грязь… Но Леонид давно научился не обращать на такие мелочи внимания. Главное — не упустить объект.

— Ага, вот и ты…, — удовлетворенно прошептал он, увидев женщину, которая выходила из подъехавшей к тротуару иномарки.

Гриша все-таки приехал, хотя Данилова, погруженная в свои мысли, не слишком-то горела желанием его видеть. Дежурные цветы в подарок, ужин на скорую руку, затем быстротечный секс… И Данилова (впервые за время их знакомства) попросила Гришу уйти.

— Эй, Александра, в чем проблема?

— Не знаю я, Гриш… Если скажу, что дело, которым я сейчас занимаюсь, покоя мне не дает — ты ведь меня не поймешь, правда?

— Не пойму. Ты всегда умела отделять работу от личной жизни.

— Умела, — вздохнула Данилова. — Да, видно, дела разные бывают. Скажи, Гриша — ты же в спецназе служил?

— Да, верно. А что?

— Знаком с армейскими татуировками?

— Немного. Что тебя интересует?

— Летучая мышь с кинжалом в лапах.

Григорий пожал плечами.

— Да вроде не знаю про такое. Хотя постой! Как ты сказала? Летучая мышь? Однажды слыхал от пацанов. По-моему, это снайперы из разведки морпехов. На слух, в полной темноте стреляли. Ножами орудовали как фокусники. Их недолго в Чечне продержали, вывели почти сразу. Но это, как говорится, штучный товар. Лично я живьем ни одного не видел. А ты?

— Да и я тоже…, — рассеянно ответила Данилова, думая о своем.

Она села в машину, вставила ключ в замок зажигания…

Сзади коротко завозился кто-то, и холодная сталь коснулась ее горла.

— Сидеть тихо!

Пауза…

— Послушайте, Дергач…

— Тихо, я сказал!.. Данилова Александра Максимовна, шестьдесят седьмого года рождения, незамужняя, детей нет, образование высшее. Мне продолжать?

Она позволила себе расслабиться; в конце концов, хотел бы зарезать — уже зарезал бы.

— Чего вы хотите, Леонид?

Она специально назвала его по имени, дабы наладить хоть какой-то человеческий контакт.

— Правды. На меня ведь хотят повесить те шесть трупаков, про которые ты по телику говорила?

— Вот, значит, как вы меня нашли. По телевизору увидели.

Лезвие прижалось к коже немного сильнее.

— На вопрос отвечай!

— Да. То есть, вас подозревают в совершении этого преступления.

— Основания?

— Ваша летучая мышь, — после секундного замешательства выдохнула Данилова. — Татуировка на левом предплечье. Спецназ ВМФ?

— Ха! Значит, и ты не лыком шита. Не зря ешь свой прокурорский хлеб.

— Уберите, пожалуйста, нож, — попросила Данилова. — Я вам при ваших умениях абсолютно неопасна.

— Пожалуй, — согласился Дергач и отвел лезвие.

Тогда только Данилова рискнула бросить взгляд в зеркало заднего обзора и натолкнулась на две ярко-синие молнии — уставшие, в обрамлении мелких морщинок, глаза немолодого убийцы…

— Нам с тобой до правды докопаться надо, — произнес он. — Обязательно надо, слышишь? Хватит, набегался я от ментов. Спокойной жизни хочу. Не убивал я этих, из офиса. Завязал…

— Вот как? А татуировка?

Дергач с досадой вздохнул, засучил левый рукав.

— Повернись, посмотри.

Данилова повернула голову. Все так, как и описывала Ордынцева: клыкастая летучая мышь, с кинжалом в лапах… А над головой мыши — полукругом надпись: «КРСФ».

— Про буквы она ничего не говорила, — машинально пробормотала Данилова.

— Кто не говорил?

— Неважно. Что это означает?

— Контрразведка Северного флота. Получается, там кто-то выжил и описал мою наколку?

— Так и есть, — призналась Данилова.

— Подстава это. Какая-то гнида стрелки на меня перевести хочет. Понять бы, кто…

— А еще у кого-то может быть такая же татуировка?

Дергач почесал затылок.

— Может-то может, но… Чтобы ребята в киллеры подались, в безоружных палили… Нет, не верю.

«Но вы же подались», — едва не вырвалось у Даниловой. Он, казалось, угадал ее мысли.

— Я — особый случай. В семье, как говорится, не без урода. Я вот что предлагаю. Вместе работать будем. Ты мне поможешь. Ну, или я тебе. Найдем мы козлов этих… Ты как?

— Шерлок Холмс и доктор Ватсон? — усмехнулась Данилова.

— Называй как хочешь. А только вместе мы — сила. У тебя возможности. Но и у меня — тоже. Я тебя через дружка моего вычислил. Он дока в компьютерах, в любую базу данных залезет. Имя-фамилию человека назвал — и привет. Так что, пригожусь я тебе, по-любому.

— И с чего начнем?

— Я хочу потолковать с этой… со свидетельницей. Которая якобы меня там видела.

— Невозможно, — отрезала Данилова.

— Не стану я ей ничего делать! Поговорю, да и всё.

— Забудьте об этом. А вот кое-что другое можете попробовать. Ваш гениальный приятель сумеет проникнуть на сервер фирмы «Worldwide real estate»?

— Это на которую напали, что ли? А вы сами что, не изымали их компьютеры после налета?

— Изымали, конечно. Но меня интересует канадский офис. Там своя, независимая сеть. Нужны сведения обо всех недавних сделках с недвижимостью. Особо пусть обратит внимание на Роберта Ли — какие сделки вел лично он. Вы все поняли?

— Понял, не дурак, — проворчал Дергач. — Ты мне, типа, веришь, что ли?

— Типа да, — в тон ему ответила Данилова.

Из дневника следователя Даниловой, раздел — «Беседы с отцом Вениамином»

«Сегодня встречалась с батюшкой. Говорили о разном.

«Почитай отца своего и мать свою», — в который раз процитировал он мне Писание.

«Так мои уже умерли», — напомнила я.

«Но память о них живет в твоем сердце, так? У меня тоже сын был…»

«Был? А где он сейчас?» — позволила себе спросить я.

«Умер», — коротко ответил отец Вениамин.

И больше мы этой темы не касались…»

— Александра?

Голос Ивана Сергеевича, как показалось Даниловой, дрожал от волнения.

— Тут у нас такое… Короче, Мельник в больнице. Инфаркт…

И опять — тени. Эта женщина-следователь… Сделала вид, что поверила. Во всяком случае, навряд ли она станет докладывать о нашем разговоре своему начальству.

Стасик «пробил» контору по недвижимости, взломал их канадский сервер. Ничего путного не нашел. Роберт Ли за последнее время лично не курировал ни одну сделку. Если причина расстрела его сотрудников в Москве и лежит в сфере бизнеса, то докопаться до нее будет непросто.

Но кто-то ведь решил подставить именно его, Леонида Дергача. Кто-то из знакомых (и, скорее всего, не раз) видел татуировку. Надо перебрать всех, с кем общался после отсидки, их не так много. А с криминалом вообще никто не связан, не зря старые связи были обрублены. Надо позвонить Александре…

Отец Вениамин, сидя в глубоком кресле, неспешно перебирал длинные четки.

— Входи, доченька, — произнес он, когда Данилова робко постучала в двери его покоев. — С чем пожаловала?

— Здравствуйте, батюшка. Может, я просто так зашла, вас проведать?

— Ну уж… Лукавить не к лицу тебе. Я ведь слишком давно на свете живу. Господь сподобил меня читать в душах людских. Мыслю так: для того наградил он меня даром этим, дабы мог я помогать ближним наилучшим образом.

Данилова подошла к старцу и почтительно поцеловала его руку.

— Садись, милая. А что Григорий твой? Давненько он ко мне не заглядывал.

— Занят, работает много.

— И опять лукавишь. Небось, денежки у тебя берет, якобы в долг, а на самом деле? Ты прости меня за такие слова, но идешь по неверному пути, Александра. Чувствуешь — молодость позади, и пытаешься удержать ее всеми силами, в том числе и сожительствуя во грехе с парнем, который в сыновья тебе годится. Хотела бы ты доли такой для своей дочери? А?

— Нет, отец мой, — едва слышно пробормотала Данилова.

— Вот видишь… Что же, говори, какая на сердце печаль. Коль смогу, помогу советом. Ну, а нет — все одно тебе легче станет, поделишься.

— Понимаете, отец Вениамин… Я знаю ваши ум и проницательность, и хотела бы услышать ваше мнение. Увы, не имею права раскрывать все подробности дела, над которым работаю…

— Говори, Александра. Речи льстивые можешь опустить. Ближе к сути.

— Простите, отец… Я веду дело об убийстве. Погибло несколько человек. У нас был подозреваемый, мы были почти уверены, что он замешан. Но этот человек сам вышел на меня и заявил, что непричастен. Не знаю почему, но я ему верю. Он хочет помогать мне, чтобы вместе мы нашли истинных виновников. Однако, общаясь с ним, я нарушаю свой служебный долг.

Старец погладил рукою длинную, седую бороду.

— Служебный долг…, — эхом повторил он. — Сколько раз я слышал эти слова. А что они, в сущности, означают? Есть долг перед Богом, долг перед семьей. Твой же долг в том, чтобы найти и покарать убийцу, разве не так?

— Так-то оно так… Просто я по опыту своему знаю, что одно маленькое нарушение закона, как правило, влечет за собою другое. Затем еще и еще.

— Тебе, конечно, виднее. А я вот знаю, что ни одно злодеяние не должно оставаться безнаказанным. И правда всегда выплывет наружу, как бы ни старались ее скрыть…

Они сидели в парке, под сенью деревьев. Со стороны могло показаться, что это просто свидание мужчины с женщиной. Однако между сидящими шел вполне деловой разговор.

— Как они проникли в офис? Там, насколько я знаю, бывают электронные замки с кодами и прочие прибамбасы.

— Код узнать нетрудно. Достаточно понаблюдать за входной дверью какое-то время. Похолодало… Вы не замечаете, Леонид?

Он пожал плечами.

— Мне сейчас как-то не до погоды.

К их скамейке быстрым шагом приблизился высокий, спортивного вида мужчина.

— О-о, кого я вижу! Привет, Саша!

Данилова смотрела на Гришу удивленным взглядом.

— Ты как здесь?

— Мимо проходил. Я, вообще-то, живу неподалеку. На тот случай, если ты забыла. Представишь меня?

Данилова замешкалась с ответом. Положение спас сам Дергач.

— Леонид, — произнес он, протягивая руку.

— Григорий. А вы, я смотрю, мне не рады, Александра Максимовна?

— Гриш… Ты извини. Сейчас у меня мало времени. Вечером созвонимся, окей?

— Окей, — буркнул Григорий и так же, быстрым шагом, удалился прочь.

— Неловко получилось, — сказал Дергач.

— Ничего страшного. Кстати… Вам ведь ничего не говорят такие имена, как Анатолий Мельник, Роберт Ли?

— Ничего абсолютно. А должны?

— Да нет, спросила просто. Стреляю наугад. И с Лилией Ордынцевой вы тоже незнакомы?

— Нет, — покачал головой Дергач. — А вот этого парня я определенно где-то видел.

— Григория?

— Я не утверждаю, но… После тюрьмы у меня резко ухудшилась память. Да и не только память. Сами понимаете, двенадцать лет… Такое впечатление, что мы с ним сталкивались мельком. Но вот где и когда?

— Ну, мало ли… В одном городе живете все-таки.

Дергач поднялся с места.

— Мне нужно идти. Как вы намерены действовать?

— Нужно обратиться в главный штаб ВМФ и получить списки подразделения, в котором вы служили. Возможно, кто-либо из ваших бывших товарищей все же подойдет на роль киллера.

Мельник был бледен, дышал тяжело. Присев на край его постели, она безотчетным движением накрыла своей ладонью лежащую поверх одеяла худую руку.

— Как вы, Анатолий Георгиевич?

Он ответил не сразу. Повернул голову в сторону и, казалось, сосредоточил взгляд на какой-то точке на стене. Когда заговорил, речь его была медлительной, местами невнятной.

— Я, пока лежал тут, все думал — за что мне это? Теперь понял, за что… Исправить уже ничего нельзя. Совсем ничего…

— Это ведь месть, не так ли? Вам лично?

Мельник закашлялся. Прикрыл ладонью рот. В уголках его глаз блестели мутноватые кристаллики слезинок.

— Это не месть. Это — урок. Самый жестокий из всех, какие я когда-либо получал.

— Простите, я не понимаю…

— Уходите, — тихо произнес больной.

— Да, но я бы хотела спросить…

— Уходите! — уже тверже повторил Мельник. — Вам никогда не найти убийцу…

— Не думал, что вы согласитесь. Не стоит волноваться, я просто поговорю с ней.

— Ладно, идемте.

Данилова и Дергач поднялись на лифте на пятый этаж больницы. Стоявшему у дверей палаты охраннику Данилова показала удостоверение.

— Это со мной, — кивнула она на Дергача.

Лиля уже не лежала в койке, а сидела у стола, пила кофе. Увидев Данилову, она улыбнулась. Но тут же напряглась, переведя взгляд на незнакомого мужчину.

Дергач мягко отстранил Данилову, затем шагнул вперед и быстро закатал левый рукав своей куртки.

— Вот это ты, значит, видела?!.

Девушка испугалась. Вскочила, попятилась к кровати.

— Вы кто такой? Вы здесь… зачем? Я… я позову на помощь!

— Успокойтесь, — Данилова, схватив своего спутника за локоть, чуть ли не силой выволокла его из палаты. Они прошли мимо ничего не понимающего агента, и только в лифте Данилова дала волю своему негодованию.

— Что это за выходка, Леонид? Мы о чем с вами договаривались?!

— Извините, я не сторонник долгих психологических игр. Не видала она наколку эту. Ей приказали меня оговорить, не ясно разве?

— Леонид Валерьевич! — повысила голос Данилова. — Позвольте напомнить, что вы по-прежнему подозреваемый номер один. А эта девушка — свидетель по делу. Свидетель, которого охраняет ФСБ. Вам ясно?

— Более чем. И что мне прикажете делать?

— Ждать! И не высовываться…

***

— Роберт Ли задержан в Бельгии.

С такой фразы Иван Сергеевич начал утренний разговор, и Данилова привычно переключилась в режим анализа ситуации.

— Что он говорит?

Начальник принялся рассеянно перекладывать на своем столе всякие канцелярские мелочи.

— Ничего путного для нас. Тамошние его, в основном, на финансовое мошенничество колют. А насчет убийства — твердит, что ни ухом, ни рылом, что сам в шоке, ну и так далее. Это, похоже, правда. Понимаешь, этот Ли — практичный просто до омерзения. Ничего не делает без выгоды для себя. А что ему дает это убийство, кроме лишних проблем? Мотив отсутствует начисто. Так что…

— Иван Сергеевич, мне кажется, я напала на след.

— Вот как? — оживился начальник. — Ну-ка, ну-ка!..

— Еще рано об этом говорить…

— Александра, ты это брось! «Рано говори-ить…» Да для меня каждая минута промедления в этом деле как…, — он выразительно провел ладонью по горлу.

— Короче, это месть. В чистом виде. Не только Мельнику, но и… Дергачу.

— И как прикажешь тебя понимать?

— Сама пока не знаю. Дайте мне еще время. Либо Мельник должен заговорить, либо Ордынцева. Кстати, что там с экспертизой оружия? Почему они тянут?

— Уже не тянут, — Иван Сергеевич выдвинул ящик стола. — Держи. Мелкокалиберные пистолеты иностранного производства. В Россию ввозятся контрабандно, достать не проблема, были бы деньги. Думаю, оба ствола уже где-нибудь на дне реки.

Данилова пробежала документ глазами.

Зазвонил ее сотовый.

Взглянув на входящий номер, она замешкалась.

— Ответь, что же ты? — непонимающе улыбнулся Иван Сергеевич.

Она нажала кнопку принятия вызова.

— Александра? Вы слышите меня? Только что ваш парень попытался поговорить с этой бабой. Подошел к ней на прогулке, в садике больничном. Охранник его спугнул, и он удрал.

— Какой парень? С какой бабой? — не сразу поняла она.

— Григорий. Тот самый, что видел нас тогда вместе.

Внутри у нее все оборвалось. Она едва нашла в себе силы пробормотать:

— Спасибо, я поняла…

— Что случилось, кто звонил? Ты так побледнела, Саша, — обеспокоенно проговорил Иван Сергеевич.

— Это Дергач, — рассеянно сказала Данилова.

— Что-о?!. Какой Дергач? Леонид Дергач, тот самый? Он ведь в розыске! И он вот так, запросто, звонит тебе? Ты не заболела часом?

— Нет, Иван Сергеевич.

Она решительно встала.

— Простите, мне нужно идти. Дайте мне еще пару-тройку дней, и я назову имя заказчика убийства.

Тени…

И среди них одна главная. Тень человека, которого в жизни Леонида Дергача никогда не было. Даже имя его не сформировало, как полагается, одну из частей пресловутого Ф. И. О. — мать не допустила этого.

Человек-загадка, человек-сон…

Ни одной фотографии, ни одного слова, пусть хотя бы проклятья в его адрес.

Ничего…

Дергач долго не отвечал на звонок, и Данилова начала уже беспокоиться. Но всё оказалось проще простого…

— Да? — раздалось в трубке. Она поняла, что он просто пьян.

— Леонид, послушайте… Мне нужно увидеться с вашим гениальным приятелем-программистом. Это очень важно! Вы в состоянии меня понять?

— А?.. Да-да, хорошо. Я перезвоню…

Классическая музыка (не всякая, конечно, а какая-нибудь легкая пьеса, скерцо) всегда ее успокаивала.

Вот и сейчас, когда ей предстояло сделать последний, решающий шаг в расследовании, она сидела в кресле, в наушниках и, прикрыв глаза, слушала… Знала, что преступник никуда не скроется.

Через час с небольшим она встретилась в городе с Дергачом.

— Куда мы едем?

— Вначале в какое-нибудь тихое место. Поговорим. А потом уже решим.

— Не возражаю, — кивнул он.

Они, покинув центр, направились в промзону. Дергач спросил, как бы между прочим:

— Слежки опасаетесь?

— С чего вы взяли?

— Я ж вижу — то и дело в зеркальце поглядываете. Проверяетесь, значит.

Данилова вывернула на грунтовую дорогу, ведущую к большому карьеру.

— Здесь, пожалуй, можно и пообщаться. Вы, Леонид, пожалуйста, не удивляйтесь вопросам, которые я буду задавать. Обещаете?

— Ладно уж… Удивить меня не так просто. Для этого ох как постараться придется.

— Не зарекайтесь…

Она долго не решалась начать этот, совершенно необходимый, разговор.

— В общем, за последние пару дней я узнала немало интересного. И ваш приятель мне в этом, конечно, здорово помог. Откуда вы его, кстати, знаете?

— Он мой родственник. Ближе к делу, Александра. Кто этот ублюдок, который устроил кровавую бойню и решил спихнуть все на меня?

— Вы отца своего помните?

Дергачу показалось, что он ослышался.

— Причем здесь мой отец?

— Вы обещали не удивляться моим вопросам.

— Ну, раз обещал… Нет, отца я не помню. Мать никогда о нем не рассказывала. Вот вроде и не было его совсем. У меня ведь даже отчество — Валерьевич — от имени деда по материнской линии.

— А отца как звали?

— Георгий.

Данилова щелкнула пальцами правой руки.

— И что из этого? — спросил Дергач.

— Вы были правы насчет свидетельницы. Лилия Ордынцева не видела никакой татуировки! Ей просто описали вашу «летучую мышь». Она созналась, хотя не сразу — следователям из ФСБ пришлось попотеть.

— Кто? Кто описал?

— Тот, кто ее видел. Но не целиком. Без букв. Позвольте-ка…, — она взялась за левый рукав его куртки и затем медленно стала сдвигать его к локтю. — Вот так примерно. Мышь видна, а надпись — нет.

Дергач принялся тереть рукою лоб, пытаясь сосредоточиться.

— Черт, не вспоминается…

— Не напрягайтесь. Тот, кто собирался вас подставить, твердо знал, что на момент убийства у вас не будет алиби. Идеи есть?

— Нет, — процедил Дергач.

— Подумайте. Вы же тоже профессионал. Он точно знал, где вы будете.

— Погодите… Когда это произошло?

Данилова назвала дату и время налета.

— Так ведь… Нет, не может быть! Но зачем ему это?

— Давайте поедем и спросим.

— Вы серьезно? — встрепенулся он.

— Я вообще всегда серьезна, если дело касается убийства. Ведь вы впервые увидели Григория именно там, правда? А потом мучились, не могли припомнить.

— Звучит как бред. Ладно, поехали.

Перед входом на территорию храма Данилова остановилась и повязала на голову косынку.

— Теперь можно.

Дергач был здесь далеко не впервые, но всякий раз испытывал какой-то трепет. Сегодня к этому чувству примешивалось еще и глубокое непонимание…

— Войдите, открыто! — донесся знакомый им обоим голос из-за деревянной двери.

— Здравствуйте, отец Вениамин, — почтительно поздоровался Дергач с человеком, к которому пришел когда-то сразу же после освобождения из тюрьмы и которому рассказал всю свою жизнь, ничего не утаивая, надеясь на поддержку и понимание…

— Здравствуй, сын мой, — ответил старец, продолжая невозмутимо перебирать свои четки.

— Вот уж воистину… Пути Господни неисповедимы, — тоном, полным сарказма, заметила Данилова.

— Да, дочь моя. И все тайное рано или поздно становится явным. Если бы я знал, что дело это поручат тебе…

— …то что? Приказали бы Григорию убрать меня сразу же?

— Это слово из вашего лексикона. Меня оно коробит, — отец Вениамин поднялся из кресла и отошел к зарешеченному окну. Солнце играло полуденным лучом на его длинных, посеребренных сединою прядях. — «И сказал Господь…» Что же он сказал? Ах, да… «Прощайте врагов своих». А я вот — не простил. Не смог…

Он стоял к ним спиною, и Данилова не могла видеть выражение глаз своего духовника. Как часто эти глаза светились добротой и спокойствием во время их долгих бесед! Но сейчас она отнюдь не была уверена, что найдет в них то же самое…

— В какой же момент вы решили, что враги — это ваши дети, отец Вениамин?

Он, наконец, повернулся к ним лицом.

— Когда вот этот…, — он протянул свой указательный палец в направлении Дергача, -…Когда он явился ко мне на исповедь, и рассказал свою жизнь, а я понял, кто передо мной! Мой сын — убийца… Он убивает за деньги!..

Сейчас престарелый духовник похож был на каменную статую бога правосудия. У Даниловой по спине побежали мурашки. Но она продолжала, то, ради чего сюда явилась.

— И вы решили наказать обоих сыновей?

— И Каина, и Авеля! — звенящим от гнева голосом произнес отец Вениамин. — Хотя — кто из них Каин, а кто — Авель? Я не знаю… Толик, он… Хорошим таким мальчиком был. Пока с дурной компанией не связался. В пятнадцать лет уже получил условный срок, за драку. Вы представляете? Он мать до инсульта довел. Я дневал и ночевал в милиции, в прокуратуре, обивал пороги…

Старик прижал ладони к лицу и вздохнул. По тому, как вздрогнули его узкие плечи, по тонким, жалобным звукам Данилова поняла, что он плачет.

Но слабость его длилась недолго. Он отнял руки от лица и снова заговорил, тоном обвинителя.

— Я ушел из семьи, когда он пересек черту. Во время очередного скандала он меня ударил. Выбил два зуба. Пригрозил, что убьет. Жена к тому времени уже была фактически прикована к постели. Тогда мне казалось, что я поступаю как трус… А теперь… Я все эти годы следил за его жизнью — через знакомых, а потом, когда он стал известным — и по газетам, по телевидению. Бывший уличный хулиган и задира — бизнесмен первой руки. Один раз даже на прием к Президенту попал. Но разве он обо мне вспомнил — хотя бы тогда?..

— Вы хотели, чтобы он ощутил ту же боль? — едва ли не с сочувствием спросила Данилова.

— Да! — выкрикнул в ответ старик. — А этот — чтобы возвратился в узилище, где ему самое место!

Указательный палец отца Вениамина только что не уперся в грудь Дергача.

— А почему вы… ты оставил нас с матерью? — едва слышно спросил Дергач, глядя в пол.

— А разве ты не знаешь? Ну да, ну да… Мы не были женаты официально, но я к ней относился как к законной супруге. Она же — пила, гуляла… Она была шлюхой! Прости, Господи…, — священник перекрестился. — Я вообще не уверен, что ты — мой единокровный сын!

Дергач сделал было шаг вперед, но Данилова решительно удержала его.

— Когда же я ушел — она встала на путь исправления. Мой уход встряхнул ее. Но она все равно не смогла воспитать достойного сына. Ты вырос и стал убийцей… Лёня.

— Все в руках Господа, — сказал Дергач. — Так вы… ты меня учил.

— Того самого Господа, который допустил костры инквизиции, Гитлера и Хиросиму? Не смеши меня… сын!

— Но вы же были моим духовным отцом. И Григория… Почему вы толкнули его на преступление, на смертный грех? — вмешалась Данилова.

— Молчи! — отец Вениамин поднял правую руку, как будто собираясь ударить Александру, и она с ужасом поняла, что не осталось в нем ничего от того милосердного пастыря, которого она знала столько лет.

— Ничего, отец Вениамин. Пусть поговорит… напоследок.

Данилова и Дергач одновременно обернулись, чтобы увидеть того, кто произнес эти слова. Григорий вышел из-за портьеры в дальнем углу комнаты и теперь держал обоих гостей отца Вениамина на прицеле.

— Не допущу!.. В Божьем храме!.. — захрипел священник, простирая руки к своему воспитаннику.

— Успокойтесь, отец мой. Этот грех я возьму на себя.

Шагнув вперед, Григорий встретился взглядом с Дергачом.

— Ну, с кого начнем? С тебя, может быть? Руки за голову и спиной ко мне! Живо!

Дергач покорно исполнил приказание.

— А теперь — на колени!

Дергач опять повиновался. Приставляя дуло пистолета к его затылку, Григорий процедил:

— Ты умрешь быстро!

— Гриша, остановись! — воскликнула Данилова.

Григорий отвлекся — ровно на полсекунды. Но и этого хватило Дергачу. Из своего неудобного положения он ухитрился вывернуться и обезоружить Григория, а затем — отпихнул его от себя, упершись каблуком ему в живот. Дергач вскочил и с ходу вступил в схватку. Которая, впрочем, продлилась недолго — опыт взял верх над молодостью. Прямолинейная атака Григория натолкнулась на какую-то замысловатую защиту Дергача, а через считанные мгновения молодой спецназовец был повержен и ткнулся лицом в пол.

— Вы его убили?! — в ужасе воскликнула Данилова.

— Да ну что вы…, — снисходительно улыбнулся Дергач. — Отдохнет немного, всего и делов. Вызывайте своих архаровцев. Пусть приезжают и забирают всю эту шайку…

— Подождите! — остановил их отец Вениамин. — Дайте мне уйти…

— Это как же? — с сарказмом спросил Дергач. — В бега подашься, что ли? Или на самоубийство намекаешь? Так ведь грех это большой…

— Нет-нет, я просто… уйду. Совсем.

Отец Вениамин медленно попятился к окну. Остановился он только тогда, когда уперся спиною в витую металлическую решетку. Взгляд его остекленел; пальцы левой руки обхватили горло.

— Господи, воля Твоя! Прими душу раба Твоего грешного!!.

Произнеся эти слова, он вздрогнул всем телом, затем как-то обмяк… И повалился набок.

Иван Сергеевич был мрачнее тучи.

— Ох, Александра, с тобою не соскучишься! Значит, говоришь, отец Вениамин, в миру — Георгий Иванович Девятаев, до принятия сана был женат на Тамаре Мельник, а когда их сыну Анатолию исполнилось пятнадцать, ушел из семьи? Мальчик при получении паспорта взял фамилию матери, это понятно… А через пару лет Девятаев познакомился с другой женщиной, Ольгой Дергач. В официальном браке они не состояли… И их общий сын, Леонид, никогда отца не видел. М-да, история… А Григорий твой — он что, тоже исповедовался у отца Вениамина?

Данилова, слух которой слегка царапнуло слово «твой», откашлялась.

— Именно так. Григорий Стручков, бывший сержант спецназа ВДВ, часто навещал отца Вениамина, и тот подговорил его на преступление. В напарники Стручков выбрал своего бывшего сослуживца, Семена Артамонова, которого в тот же вечер, после налета на офис, ликвидировал. Вот сводка происшествий за тот день: труп Артамонова обнаружен в лесополосе. Причина смерти — ножевое ранение. В деле была замешана также и Лилия Ордынцева, которая… которая была когда-то любовницей Стручкова. Он передал ей деньги от отца Вениамина, и девушка согласилась назвать код электронного замка на двери офиса, а также сыграть роль свидетельницы, то есть — оклеветать Дергача, описав его татуировку, летучую мышь с кинжалом в лапах.

— Так-так… А про летучую мышь ей кто рассказал?

— Григорий, со слов отца Вениамина. Но тот, общаясь на исповедях с Дергачом, видел татуировку не полностью. А может, просто не обратил внимания на буквы… И в описании Ордынцевой они не упоминались. Но — и это самое удивительное — ради достоверности картины Ордынцева даже согласилась на легкое ранение. Стручков выстрелил ей в плечо таким образом, что можно было подумать — девушка спасалась от убийц бегством. Лечение опять же обещал оплатить отец Вениамин. Ему нужно было наказать обоих — и Анатолия Мельника, и Леонида Дергача. Последний регулярно являлся к нему на исповедь. Поняв, кто перед ним, Девятаев принял решение и разработал свой план. Убивать сыновей он не хотел — это было бы уже слишком, а вот причинить боль… Анатолия он считал виновным в смерти своей жены, а Леонида рассматривал как убийцу, место которого — за решеткой. В случае чего, алиби Дергача подтвердить было бы некому, поскольку он в этот день и час как раз был на исповеди у отца Вениамина.

— Хм… К сожалению, при приеме в духовную семинарию справку из психдиспансера не требуют. Ну что ж, Александра. Ты молодец. Я в тебе не сомневался. Плохо, конечно, что ты воспользовалась услугами хакера, чтобы выяснить детали биографии наших… хм… фигурантов. Незаконно это. Но что поделать?.. Иди, отдыхай. Отпуск свой можешь догуливать смело.

Они шли по главной аллее больничного парка. Дергач заметно волновался.

— Что я ему скажу? Ведь он даже не знал о моем существовании…

— Это не страшно. Просто познакомитесь, и всё.

— Знаете, Александра… Я ведь унаследовал от отца… некий дар. Мать рассказывала об этом — всего один раз. Во сне я вижу иногда свое будущее. Образы, словно тени… Вам, конечно, сложно понять. Так вот, в этих моих снах была женщина… Очень похожая на вас.

Данилова остановилась. Повернулась к Дергачу.

— Леонид, вы… Торопите события.

Ее рука мягко легла на его плечо.

— Пока я могу сказать только одно: мы с вами славно поработали вдвоем. А сейчас — настройтесь на встречу со своим братом.

Мельник сидел на койке и читал газету. Подняв взгляд на вошедших, он не спеша поднялся.

— Здравствуйте, Анатолий Георгиевич, — улыбнулась ему Данилова. — Как вы сегодня себя чувствуете?

— Благодарю вас, значительно лучше.

— Вот и хорошо. Ну, я вас оставляю.

Данилова покинула палату.

Дергач неуверенно шагнул к человеку в больничной пижаме. Протянул ему руку.

— Добрый день. Меня зовут Леонид.

Мельник ответил на рукопожатие.

— Анатолий. Очень приятно…

Ловушка для Грифона

«Да, девочка… Этот мир — он такой…»

«Но ведь это неправильно, дядя Зенон!»

«Почему неправильно? Враг никогда не станет тебе другом. А вот друг… Как раз друзей и нужно больше всего опасаться».

29.12

Гульнара открыла глаза. За окном проплывали предрассветные сумерки. Через пару часов она окажется дома. Из заснеженной Москвы — на крайний юг…

Совладелица и шеф службы безопасности концерна «Азамат» поезда любила больше самолетов. Она не боялась летать. Просто… Дорога успокаивала, давала возможность и время поразмышлять.

Попив остывшего кофе из термоса («Дрянь, тепло уже не держит, менять пора!»), Гульнара попыталась раскладывать пасьянс на столике, шатающемся в такт движению, потом плюнула и вышла в коридор. Красная дорожка, улыбающаяся проводница (СВ все-таки!) — и однообразный пейзаж за пыльным стеклом…

На вокзале её встретил Роман. Лакированный джип «Тойота Ленд Крузер» повез их в центр. Роман трещал без умолку, но Гульнара слушала его вполуха — во-первых, устала с дороги, а во-вторых, знала, что основные новости, если они есть, помощник расскажет уже в офисе — там, где не будет ненужных ушей водителя и включится система антипрослушки. Она сядет в кресло, развернув его боком, скинет туфли, прикроет глаза, а Роман, опустившись рядом на корточки, примется массировать ей ступни и докладывать о действительно важном…

Нет, любовниками они не были (еще чего!), но отношения у них сложились… вполне такие доверительные. Роман лишь с виду похож был на стандартного офисного недотепу. На деле же он успел повоевать на Кавказе, говорил на четырех языках, владел боевым гопаком и лихо водил гоночный мотоцикл. Гульнара считала его находкой для фирмы.

— Ром, приготовь чаю, хорошо?

— С корицей? — услужливо уточнил Савченко.

— Да. Зайдешь минут через десять.

Оставшись одна, Гульнара выдвинула ящик стола, достала небольшой образок и, поставив его перед собою, принялась шептать слова молитвы. Затем быстро перекрестилась, поцеловала иконку и спрятала ее на место.

А через пару минут раздался осторожный стук в дверь…

— …Вачаевский холдинг, считайте, уже разорен. Олег Иваныч из окна выбросился, с девятого этажа, в новостях передавали. Люди болтают, опять Грифон постарался…

Гульнара обратилась в слух. Умелый массаж стоп в исполнении помощника почти усыпил ее, и тут…

— Грифон? — переспросила она.

— Ага, — подтвердил Роман. — Он самый. Сколько фирм уже к рукам прибрал… А всё мало ему.

— Ладно, об этом потом. Рената не звонила?

— Нет, кажется. Хотя… Не уверен, надо бы у секретарши спросить.

— Все, Ром, спасибо. Иди, отдохни.

Как только Савченко ушел, в дверях появилась секретарша.

— Гульнара Азаматовна, ваш отец на линии.

— Переключи.

На мониторе возникло морщинистое, загорелое лицо хозяина холдинга.

— Здравствуй, Гульнара.

— Здравствуй, отец.

— Ты уже вернулась?

— Да, только что.

— В Москве все в порядке?

— Отлично. Банк Венгерова согласился с нами сотрудничать.

Азамат Султанович едва заметно усмехнулся.

— Иного я и не ожидал. Ладно, извини, у меня много дел. Привет тебе от Мартины.

— Спасибо, — сухо проронила Гульнара.

Сеанс связи закончился. И Гульнара тут же набрала другой номер. Откликнулся автоответчик.

— Ренатик, привет. Я приехала. Заскочишь вечерком? Буду ждать.

Природу этой дружбы Гульнара, наверное, не смогла бы внятно объяснить. Рената Федько была капитаном женской футбольной команды «Стальные амазонки». Концерн «Азамат» оказывал спортсменкам спонсорскую поддержку.

Как-то раз после победы на областном турнире Гульнара сняла банкетный зал в ресторане, чтобы отметить событие. За столом они оказались рядом — черноволосая, смуглолицая азиатка в деловом костюме и бритоголовая, смешливая уроженка Украины в красном «Адидасе».

Рената держалась раскованно, шутила, а к спиртному не прикасалась категорически. И быстро расположила к себе Гульнару. Вскоре они стали подругами, начали делиться маленькими женскими тайнами. Гульнара всегда выкраивала время, чтобы посетить матчи «Амазонок». Но в том, что Рената ей нравится по-серьезному, она долгое время боялась признаваться даже самой себе.

Как-то в межсезонье «Амазонки» отправились на серию товарищеских матчей в Прибалтику. Привыкшая уже к ежевечерним, хотя бы телефонным, разговорам с подругой, Гульнара не находила себе места. А когда через две недели девушки-спортсменки возвратились домой, всё и случилось впервые…

Гульнара, поскучав немного в офисе, спустилась на лифте в тренажерный зал. Переодевшись в кимоно, сделала разминку, села на шпагат, а затем поработала на «макиваре». К концу тренировки в зале появился Леон Лазар, он же Ленька Лазарев, гражданин Швейцарии, который владел глянцевым журналом, чья редакция находилась двумя этажами выше офиса «Азамата».

— О-о, Гуля, привет! Когда вернулась? Сегодня?

— Скучал, небось?

— Еще бы! Слушай, ты в этом кимоно такая… такая…, — Ленька не мог подобрать слов, но взгляд его был красноречивее всяких эпитетов.

— Ну? Какая я? — поддразнила его Гульнара.

— Э-эх!.. — выдохнул разочарованно молодой человек. — Знаю я вас… Кофе выпьешь?

Гульнара задумалась на секунду.

— Ладно, переоденусь только. И Ромку предупрежу, чтобы знал, где я нахожусь.

Кафе расположено было через дорогу от высотного здания, где работали Гульнара и Леонид. Их тут уже знали как постоянных клиентов. Официант без слов принес два двойных «Эспрессо», а Гульнаре — еще и свежевыжатый апельсиновый сок.

— Грифон, говоришь? Слышал, слышал. Но Вачаева мне, честно говоря, не слишком жаль. Жадный был мужик. Грубоватый. Да и, опять же, с бандитами знался…

— «Огонь сначала на себе испробуй. Не обожжет — тогда уж на другом…", — тихо и задумчиво произнесла Гульнара.

— Что-что?

— Туркменская пословица. Если представляешь себя на месте того, кому причинили боль, то не захочется быть палачом…

— Ты — идеалистка!

— Да нет. Просто пытаюсь осознать всю несправедливость этого мира.

Леня махнул рукой.

— Нам-то чего жаловаться? Помнишь слова Дональда Трампа?

— «Есть много способов сделать карьеру, но самый надежный — родиться в нужной семье»? Это правда. К сожалению… Те, кто говорят о равных возможностях людей, о том, что надо просто трудиться не покладая рук — либо глупцы, либо… Разве у мальчишки, родившегося в трущобах Дели, и у сына арабского шейха — равные возможности? Бред!..

— Да что с тобой сегодня? Какая муха тебя укусила?

Гульнара устало провела ладонью по лицу.

— Не знаю, Лёнь… Просто иногда я перестаю понимать законы бытия. А Грифон — он меня беспокоит не на шутку. Мне кажется, что…

Гульнара не смогла закончить свою мысль — сидевший напротив Леня показал большим пальцем в сторону окна; Рома сломя голову несся к кафе через дорогу. И Гульнара поняла — что-то стряслось.

…Бегом, бегом — по больничному коридору. Та самая больница, где много лет назад довелось оказаться и самой Гульнаре. А теперь вот — Рената…

Когда Роман ворвался и выпалил: «В Ренату стреляли!», Гульнара оцепенела на миг, а затем подумала — ну все, теперь Новогодний кубок точно проиграем. Порою происходит большая беда, а человек почему-то сосредотачивается на малых ее последствиях. Защитная реакция психики, что ли?..

— Она вас не слышит.

Гульнара перевела взгляд с лежащей на койке Ренаты на врача-реаниматолога. И спросила хрипло, не узнавая собственного голоса:

— Какие у нее шансы?

Врач мягко взял ее под локоть, вывел из палаты.

— Ближайшие часы решат всё. Она молодая, у нее сильный организм, но… Четыре пули, сами понимаете.

Общую картину произошедшего Гульнаре удалось восстановить далеко не сразу. По словам следователя, покушение случилось ранним утром («Я как раз была в поезде», — отметила про себя Гульнара).

Рената вошла в подъезд своего дома и стала подниматься по лестнице — она жила на четвертом и лифтом не пользовалась принципиально.

На площадке второго этажа она столкнулась с киллером, который начал стрелять в нее практически в упор. Рената скатилась по ступеням вниз, а стрелявший скрылся. Соседи вышли на шум и вызвали «Скорую» и полицию.

В больнице девушка ненадолго пришла в себя и попросила позвонить в офис «Азамата». В суматохе это сделали не сразу, а спустя лишь пару часов…

Гульнара стояла в больничном коридоре, в накинутом поверх костюма белом халате, и задумчиво смотрела в окно. Кто-то подошел сзади и обнял ее за плечи; она обернулась.

— Дядя Зенон!.. А вы-то как здесь?

— Рома позвонил, сообщил. Как она?

— Плохо. Может потребоваться еще одна операция. О спорте ей можно забыть…

— Да лишь бы выкарабкалась, — вздохнул Зенон Венцеславович.

Азамат Фаритов планировал встретить Новый год в Европе. Мартина категорически воспротивилась: она давно мечтала съездить в страну Восходящего Солнца. Мартине недавно исполнилось тридцать два года, и она была почти вдвое моложе мужа. Азамат Султанович познакомился с будущей супругой на одном из бизнес-семинаров в Праге — Мартина работала там как репортер. Фаритов, похоронивший первую жену, почему-то тешил себя мыслью, что молодая, стройная блондинка с ним не только из-за его денег.

Потянувшись через стол, Фаритов взял фотографию в позолоченной рамке. Двое мужчин в полевой форме цвета хаки, положив друг другу руки на плечи, улыбались в камеру. Азамат Султанович прикрыл глаза и откинулся в кожаном кресле…

Гульнара открыла полированную дверцу бара и, подумав пару секунд, достала непочатую бутыль виски. Забралась с ногами на диван, включила DVD. Финальный матч прошлого Новогоднего кубка… «Стальные амазонки» против «Столичных львиц». Рената «тащит» на себе всю игру, и уже на первых минутах забивает со штрафного. Затем, в начале второго тайма, судья назначает спорный пенальти в ворота «Амазонок». 1:1… Напряжение растет, трибуны волнуются… И тут, на последних секундах… Навес во вратарскую, прыжок, удар головой!..

Фантастический гол в исполнении Ренаты! Гульнара увидела и себя на записи — среди тех, кто выбежал на поле, чтобы поздравить счастливых победительниц.

— Я узнаю, кто это сделал, — прошептала Гульнара, сглотнув подступивший к горлу комок. — Обязательно узнаю. И накажу…

Валенский был другом отца Гульнары; когда девушка приехала из Узбекистана поступать в вуз, он взял на себя заботы о ней. Фаритов-старший намеренно отправил дочь не в Москву, а в областной центр на юге России, дабы уберечь ее от опасностей и соблазнов столичной жизни. Увы, не получилось…

На пьяной вечеринке по поводу окончания вуза Гульнаре подсыпали наркотик, а затем изнасиловали — ее же однокурсники. Фаритов-старший обрушил свой гнев на голову лучшего друга — за то, что не уследил… И хотя Валенский, в ту пору уже влиятельный бизнесмен, отыскал и сурово покарал каждого из обидчиков Гульнары, хотя он дневал и ночевал в больнице, куда угодила Гульнара после трагедии, Азамат Султанович его так и не простил.

Несмотря на всё, Гульнара после получения диплома приняла решение не возвращаться на родину. Замужество по родовым традициям было уже для нее невозможно. Какое-то время она вообще не могла смотреть на мужчин. А потом поняла, что ей гораздо комфортнее общаться с представительницами своего пола — во всех смыслах…

Много лет спустя Азамат Фаритов принял решение основать в России филиал своего концерна и назначил Гульнару ответственной за безопасность.

30.12

— Ты извини, Успат… Мне сейчас нужна правда. Откуда Рената могла возвращаться к себе рано утром?

Успат Халилов, менеджер и, по совместительству, главный тренер «Стальных амазонок», старательно прятал взгляд.

— Гульнара Азаматовна… Понимаете, какое дело… Я думаю, в ночном клубе она была.

— В ночном клубе? А что ей там делать? Она не пьет, не танцует. Чего она туда поперлась?

Халилов прикрыл рукой лицо.

— Успат, ты понял мой вопрос?

— Понял…, — вздохнул тренер, блуждая взглядом по стенам кабинета.

— Так отвечай. Кстати, в полиции с тобой уже беседовали?

— Да, говорили. Я сказал, что не знаю ничего.

— А на самом деле?

Успат угрюмо молчал.

— Посмотри мне в глаза, — мягко произнесла Гульнара. — Ты ведь наш родственник, пусть и дальний. Мы тебе первому предложили место тренера, хотя могли бы нанять иностранца. Концерн опекает твою команду, твоих девочек. Думаешь, Азамату Султановичу будет приятно узнать, что ты покрываешь преступника, который поднял руку на лучшего игрока «Амазонок»?

Аргумент подействовал. Успат побледнел и даже достал платок, чтобы вытереть пот со лба. Но Гульнара не собиралась давать собеседнику передышку.

— А то, что ты спишь с одной из девушек, с Галей Скворцовой… Это, по-твоему, нормально? У тебя ведь в Ташкенте — жена и двое сыновей.

Успат откинулся в кресле.

— Я все понял… Гульнара-ханум. Это тотализатор…

— Подробнее, пожалуйста, — попросила Гульнара, переходя на родной язык.

— Есть люди, которые… принимают ставки на наши матчи. И Рената… Она знала… Участвовала в этом. Я думаю, в клубе она встречалась с Хромым Арсеном.

— С Арсеном Багировым? Вы что, связались с уголовниками?

Гульнара с досадой ударила ладонью по столу, заставив Успата нервно вздрогнуть.

— И о каких суммах идет речь?

— Десятки тысяч… Долларов, — выдавил из себя Халилов.

— А ты?.. Ты тоже в этом замешан?

Успат лишь слабо кивнул.

— Мы что, мало тебе платим? Опомнись, Успат!..

— Простите…, — только и смог вымолвить тренер.

До открытия клуба было еще много времени, но Гульнара знала, что хозяин на месте. Да и охранник был с нею знаком давно…

— Кого я вижу! Гуля, салам!

Шкафообразный, бородатый, с волнистыми седыми волосами и в роговых очках, Арсен Багиров, как всегда, лучился дружелюбием. Уперев толстый конец бильярдного кия в ботинок, он посматривал на свою гостью так, будто и вправду ужасно рад был ее появлению.

— Арсен Витальевич, нам бы поговорить…

— Поговорить? Это можно. Но вначале, может быть — партейку, а?

Не дожидаясь согласия гостьи, Арсен быстро уложил тяжелые шары в деревянный треугольник и предложил:

— Разбивай!

Цветные снаряды раскатились по зеленому сукну, а один свалился в лузу.

— От двух бортов — в середину! — объявила Гульнара и положила еще один шар в цель.

Проиграв, Багиров с довольным видом поднял вверх большой палец.

— Браво! А теперь скажи — ты пришла из-за Ренаты?

— Да.

— А я тут ни при чем. Я просто принимаю ставки, и всё.

— Так вы в курсе, что произошло?

— Ну, разумеется. Это ведь мой город. Какой-то отморозок решил пострелять, и выбрал твою подругу… Но поверь — если бы я нанял того киллера…

— …То он бы не промахнулся, верно? — продолжила за него Гульнара. — А на кого Рената ставила вчера ставила? На какую игру?

— На финал Новогоднего кубка, разумеется. На победу «Стальных амазонок».

«Итак, Багиров…»

Гульнара раскрыла блокнот и принялась задумчиво рисовать в нем замысловатые узоры.

«Арсен намекнул, что в Ренату стрелял дилетант: четыре пули — а жертва жива. Похоже, что так. Мотив? Зависть кого-то из девчонок, ревность к успеху… Нет, не верю. Тогда что? Может, это личное?..»

Размышления ее прервал Рома Савченко.

— Извините, я тут… По поводу Нового года. Корпоратив отменять или как?

— А сам как думаешь? — не очень любезно отреагировала Гульнара. — Распорядись, пожалуйста, насчет круглосуточной охраны в больнице… Ну, ты понял.

— Думаете, они попытаются… снова? — тихо спросил Роман.

— Откуда я знаю — попытаются-не попытаются… Но наши люди там быть должны.

Едва помощник прикрыл за собою дверь, раздался звонок телефона.

— Гульнара Азаматовна? Это Рыбников, из полиции. Я веду дело о покушении на гражданку Федько. Нам бы встретиться и поговорить…

— Хорошо. Давайте завтра, часа в четыре. Вас устроит?

— Вполне. Договорились.

Уснуть не получалось. Гульнара ворочалась с боку на бок.

«Если это из-за тотализатора… Рената ведь поставила на „Амазонок“, значит, это не договорная игра. А если… Всё же договорная, но только не мы, а соперницы решили „слить“ финал, чтобы подзаработать?.. В принципе, схема не такая уж сложная. И, к тому же, навряд ли кто заподозрит… Всё, хватит! Спать! Спать!..»

31.12

Гульнара поняла, что день не задался, когда утром в приемной увидала Леона-Лёньку, сидевшего у стены с убитым видом. Чтобы у жизнелюбивого Лазарева было такое лицо, требовалась более чем веская причина.

— Ну, проходи.

Лазарев протянул ей листок формата А4, который до этого сжимал в руках.

— Час назад, по факсу получил… подарочек новогодний, — выдавил из себя Леон. — И до меня, значит, гад, добрался…

Гульнара внимательно вглядывалась в изображение грифона, пытаясь поймать ускользающую мысль.

— Лень, успокойся. В конце концов, это может быть чья-то неудачная шутка.

— Шутка? Да ты сама в это веришь? Ему нужен мой бизнес, мой журнал! Он не успокоится, пока меня не угробит!

— Ладно, Леня. Иди, я подумаю, что можно сделать. Держи меня в курсе.

Раскрыв ноутбук, Гульнара принялась за поиски.

— Грифон… Мифическое крылатое существо с туловищем льва и головой орла… Объединяет Добро и Зло… Согласно легенде, грифоны охраняли сокровищницы в Древней Индии. Символизируют могущество, власть и силу… Силу и власть…

Гульнара смежила веки и помассировала кончиками пальцев виски, пытаясь сосредоточиться. Помешал стук в дверь.

— Рома? Что там? Я же просила меня не беспо…

— Простите, Гульнара Азаматовна. Тут… Вот…

Савченко протянул ей листок, такой же точно, как лежал сейчас перед нею на столе. С таким же самым желтым грифоном, с красной головой и белыми крыльями.

— С какого номера пришло? — быстро спросила она.

— Уже проверяем. Наверняка левый какой-нибудь.

— Хорошо, Рома, иди. Но пока никуда не отлучайся из офиса.

Положив два листка рядом, Гульнара снова попыталась размышлять.

«Если это предупреждение, то почему двоим сразу? Все-таки Лёнькин журнальчик не сравнить с концерном „Азамат“. У того, кто нам угрожает, должны быть или большие возможности, или… Или личный мотив. Но тогда выходит, что я знаю этого Грифона. А он за что-то мстит. Кому? Отцу? Мне?..»

Гульнара набрала мобильный номер Фаритова.

— Алло, папа? Ты где? В Токио? Вот это да… Ну, и как там? Я хотела… Хотела поздравить тебя с наступающим Новым годом. У меня все хорошо. Звони, когда вернешься.

Визит Рыбникова был краток и носил формальный характер. Дело о покушении на Ренату было для него очередным «висяком», и даже перспектива сделать карьеру и получить «звездочку» не могла сподвигнуть этого «Пинкертона» на активные следственные действия.

Попрощавшись с майором, Гульнара решила ехать домой: предстояло еще нарядить елочку и приготовить хотя бы салат к новогоднему столу.

— Гульнара Азаматовна! — окликнул ее Савченко у самого выхода из офиса.

— Да, Рома?

— Извините, вы не подбросите меня до дому? Понимаете, у моего «корейца» движок забарахлил…

— Конечно, Ром, какой разговор…

Они спустились на лифте на подземную стоянку. Сигнализация «Ленд Крузера» откликнулась на нажатие кнопки пульта характерным звуком. Водителя Гульнара отпустила еще утром: он спешил закончить праздничные приготовления и порадовать семью.

— Сто лет сама не водила, — смущенно улыбнулась Гульнара, заняв место за рулем.

— Гульнара Азаматовна, вы… простите меня, — тихо произнес Савченко, не глядя ей в глаза. — Но в данном случае я даже не могу сказать эту идиотскую фразу: «Ничего личного»… Потому что личное — есть…

— Что-что? — не поняла Гульнара. — Рома, ты это о чем сейчас?

Вместо ответа Роман внезапно выбросил вперед правую руку с зажатым в ней продолговатым предметом, вроде авторучки. Ощутив укол в шею, Гульнара удивленно глянула на своего помощника и провалилась в чернильную тьму.

…Помещение было большим и напоминало гостиную. Стоявший посередине стол ломился от яств, а в углу переливалась цветными огнями новогодняя елка. Гульнара присела на кожаном диване (на котором до этого лежала) и, оглядевшись, поняла, что она тут не одна.

Голова не болела, но кружилась изрядно. А еще во рту был противный, кисловатый привкус.

— Чем же это меня угостили? — пробормотала она.

— Черт, где мы вообще?

Недовольный голос принадлежал Леньке Лазареву, который полусидел, привалившись к стене, и растерянно озирался. В комнате был еще и третий, но он пока помалкивал.

— И вы здесь, Арсен Витальевич? — спросила его Гульнара.

Багиров, который находился в большом кресле в углу салона, снял очки и сильными движениями стал растирать щеки.

— Да хрен его поймет… Похоже на похищение. Я домой ехал, на трассе менты тормознули. Заставили из машины выйти. Пока один документы проверял, второй зашел за спину и… по голове меня, видать, шарахнул.

— Леня, тебя тоже похитили?

— Я на стоянку на лифте спустился… блин, как голова трещит!.. Короче, там трое меня поджидали… Больше ничего не помню.

Гульнара внимательным взглядом прошлась по помещению. Окон не было; наличествовали две двери, и одна была полуоткрыта.

— Я проверил, это туалет, — ехидно заметил Багиров, перехватив направление ее взгляда. — Вы как хотите, а я выпью. Новый год все-таки…

Он взял со стола графин с водкой и наполнил один из бокалов, явно предназначенный для вина. Только сейчас Гульнара догадалась взглянуть на наручные часы.

— Девять-двадцать пять…, — задумчиво произнесла она. — А из офиса я вышла в четыре-пятнадцать. Накинем еще минут пять на лифт и на разговор с Ромой в машине… Получается, я пробыла без сознания около пяти часов… Извините, а кто первый в себя пришел?

— Похоже, что я, — откликнулся Багиров. — Увидал вас двоих, решил не пороть горячку, прошелся туда-сюда… А тут и этот… зашевелился. Ну, и вслед за ним ты, Гуля.

— Меня, между прочим, Леонидом зовут, — обиженно проворчал Лазарев из своего угла.

— Очень приятно, — насмешливо хмыкнул Арсен. — Ничего. Как только я узнаю, кто это все замутил, я им устрою! Эти пи… Эти дебилы дебильные у меня попляшут!

«В комнате наверняка видеокамеры, и за нами сейчас наблюдают», — подумала Гульнара. А вслух сказала:

— А я знаю, кто за этим стоит, Арсен. Это Грифон. Слыхал про него?

— Кто-кто? — презрительно скривил губы «авторитет». — Какой еще… Грифон, мать его?

— Тот самый. Который отжал уже несколько крупных фирм у серьезных людей. Про вачаевский холдинг знаешь?

Багиров поскреб в затылке.

— А я думал, это всё байки. Мало ли что коммерсы напридумают… Думал, Олег Иваныч того… умом тронулся и из окошка сиганул.

— Его разорили. А теперь вот и за других принялись.

— Ну это уж дудки! — Багиров опрокинул в себя бокал водки и быстро наполнил его вторично. — Не родился еще тот фрайер, который у Хромого Арсена что-то отжать сумеет!

Азамат Султанович открыл глаза и резко присел на постели.

— Что случилось, дорогой? — сквозь сон пробормотала Мартина.

— С Гульнарой беда, я чувствую. Мне позвонить надо…

«Эх, Рома, Рома, змей ты позорный…, — едва сдерживая себя, думала Гульнара. — Но ты, при всем своем сволочизме, Грифоном-то быть не можешь. А кто мне тебя рекомендовал? Дядя Зенон. Значит, что ж это получается?..»

Гульнара нервно заходила по комнате, и даже скинула пиджак. Развалившийся в кресле Багиров отреагировал мгновенно:

— Продолжай-продолжай, мы не против.

Гульнара, не обратив внимания на пошлую шутку, вдруг остановилась как вкопанная посередине зала.

— У нас два часа, чтобы что-то придумать. Думаю, Грифон решил сделать себе новогодний подарок и отжать бизнес у троих сразу. И время выбрано не случайно — впереди десять выходных дней, нас никто не хватится.

— У троих сразу? — скривился Арсен. — Что ты плетешь, Гуля? Какой-то клоун вздумал тягаться с Багировым? Да я его!..

— Арсен! — резко оборвала его Гульнара. — Ты же не дурак, в конце концов! Раз он на такое решился — значит, все рассчитал.

В этот момент дверь приоткрылась, и на пороге возник Рома Савченко собственной персоной, почему-то в маске зайца. Сдвинув эту маску на лоб, Рома расстегнул пиджак и достал из плечевой кобуры пистолет с глушителем.

— Нет у вас двух часов, голуби мои. Грифон ждать не любит. Условия просты — отдаете свой бизнес и остаетесь в живых. А кто будет кочевряжиться… Всем все понятно? И, кстати, дом хорошо охраняется.

— Мне непонятно. Да кто ты есть, козёл?!. — поднялся со своего кресла Хромой Арсен. — Что себе вообразил?

Вместо ответа Савченко преспокойно расколотил выстрелом бутылку шампанского на столе, заставив присутствующих вздрогнуть.

— Следующую всажу тебе в колено, жирная свинья! Наслаждайтесь праздником, правда, уже без шампанского. Банкет засчёт Грифона!

С этими словами он удалился.

— Ты видела? — возмутился Багиров, обращаясь к Гульнаре.

— Погоди, Арсен… Я, кажется, начинаю понимать…

— Что понимать-то?

— Взаимосвязь… Прежде всего, вопрос: где мы находимся?

— Да какая разница? Гостиница или… пансионат какой-нибудь.

— Не уверена. А ты, Лень, что думаешь?

Гульнара повернулась, ища глазами Лазарева. Тот сидел в углу комнаты, обхватив голову руками и, похоже, впал в прострацию.

— Ясно, — махнула рукой Гульнара. — Понимаешь, Арсен… Он мне так и сказал тогда, на стоянке — «в данном случае это личное», я про Рому. Грифон ведь просто отжимает бизнесы, верно?

— Верно, — согласился Багиров.

— А что может быть личного у Грифона ко мне? Только если… Я его знаю, и где-то перешла ему дорогу. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — честно признался Арсен.

— Я пока тоже еще не все понимаю, но… Не исключено, что и тебе он мстит. А отжать фирму — это уже так… Прикрытие одного мотива другим.

Багиров вновь почесал в затылке.

— Думаешь? Но тогда получается…

Их с Гульнарой взгляды одновременно обратились на съежившегося в углу Леньку. Хромой Арсен заковылял к парню со сжатыми кулаками. Лазарев, почуяв недоброе, выпрямился и, вытянув вперед руки, запричитал:

— А что — я? Что — я? Он меня заставил! Понимаете — за-ста-вил! Я не виноват!..

Багиров схватил Леньку за грудки.

— Я тебе сейчас…

Услыхав угрозу, Лазарев побледнел, выпучил глаза.

— Я не… Ну не мог я отказать ему, понимаете? Он бы меня просто убил…

— Отпусти его, Арсен, — твердо приказала Гульнара, подойдя поближе. — Леня, ты знаешь, кто такой этот Грифон?

— Откуда? Со мною говорил этот твой… хлыщ.

— Ромка, что ли?

— Он…, — потупился Леонид.

— И чего он хотел? Чем конкретно тебя прижал?

Лазарев засопел на манер обиженного ребенка.

— Чем-чем… Банкрот я, вот чем. Пролетел со своим журналом… Продавать все придется за бесценок. А тут — он… Я, говорит, тебе хорошую цену дам. Помоги только чуток.

— Значит, этот спектакль — часть их плана? И тебя никто не похищал? — возмущенно сверкнул глазами Арсен.

— Теперь это очевидно, — сказала Гульнара. — И где же мы находимся?

— Я… Я не знаю, правда… Меня сюда с мешком на башке привезли.

— Врет, — убежденно заявил Арсен. — Слушай, Гуля, давай я ему рыло начищу, и он сразу все расскажет!

— Погоди. Арсен, скажи — у тебя с кем-то были «тёрки» за последнее время? Ну, там, деньги не вернули, или еще что?

Багиров насупился, вспоминая.

— Вроде нет. Хотя, постой… Да нет, не может быть!

— Говори, Арсен! Сейчас не до секретов. Скорее всего, нас просто собираются убить.

— Ну… Короче, полгода назад пришла ко мне одна из твоих футболисток, и сделала большую ставку на матч. Двадцать тысяч баксов. Она была уверена почему-то, что ваши выиграют, а мне «жучки» донесли, что шансов нет, и ставки я принимал десять к одному.

«Полгода назад… Кубок Причерноморья, финал», — пронеслось в голове у Гульнары.

— Кто приходил? Рената? — быстро спросила она.

— Нет. Другая. Как же ее?.. Шатенка такая, с короткой стрижкой, глаза большие…

— Вот черт!.. — вырвалось у Гульнары. — И что случилось? Мы ведь проиграли…

— Ну да, проиграли. А она притащилась ко мне и стала умолять вернуть деньги, хотя бы половину. Мол, она их в долг взяла, и всё такое.

— А ты? Вернул?..

Арсен замялся.

— А я что, не рисковал, что ли? Если бы вы выиграли тогда — дяде Арсену пришлось бы двести штук выкладывать. Соображаешь?

— Соображаю, ближе к делу.

— Ну… Дядя Арсен-то — добрый. Иногда даже себе в убыток. Половину я ей вернул, конечно. Жаль было девчонку…

— Просто так вернул? — наседала Гульнара.

— Да считай — просто так, — развел руками Арсен. — В любом случае, это самое дело десяти «косарей» уж никак не стоит! Мои красотки в клубе и за двести «бакинских» рады…

— Ну ты и!.. — Гульнара схватилась за голову. Перевела дух. — Я знаю, где мы находимся, и кто нас сюда привез. Первым делом надо вырубить камеры наблюдения.

— Какие камеры? Я никаких камер не вижу. Так что первым делом я выпью.

Арсен закосолапил к столу.

— Хорошо, хоть в водку не выстрелил, падла. Интересно, а ее тортом можно закусывать?

Гульнара поставила у стены стул и вскарабкалась на него.

— Что ты там нашла? — оскалился Арсен.

Запустив руку в вентиляционное отверстие, Гульнара извлекла небольшую черную коробочку с проводком.

— Вот она! А теперь, Арсен, нужно сделать так…

Два человека в камуфляжных комбинезонах, лежа у раскаленных Солнцем камней, следили за пыльной дорогой сквозь оптические прицелы винтовок. Из-за поворота вот-вот должна была показаться машина, которую они ждали уже несколько часов, изнывая от жары и нервного напряжения. Оба надеялись, что цель того стоила. На рукавах их комбинезонов, ближе к плечу, красовались одинаковые шевроны с изображением мифического существа — льва с орлиной головой.

Наконец, до чуткого слуха лежащих в засаде людей донеслось слабое урчание двигателя.

— В водителя и по колесам, — напомнил один другому. Второй лишь кивнул, не отрываясь от прицела…

Едва открылась дверь — Багиров попытался огреть Романа коньячной бутылкой. Но Савченко удалось отскочить, Арсен промахнулся и, в свою очередь, получив удар ногой под колено, грузно осел на пол.

Рука Романа нырнула под борт пиджака; однако Гульнара не зевала и тоже вступила в схватку. Роман, с трудом парируя ее атаки, стал отступать. В какой-то момент он и сам с криком взвился в воздух. Но его удар прошел мимо. Гульнара старалась не снижать темпа, чтобы не дать Роману времени вытащить пистолет. Савченко же, будучи непредсказуемым противником, справлялся с ее выпадами и в какой-то момент точным ударом кулака в район диафрагмы заставил Гульнару согнуться пополам. Мастерская подсечка завершила дело — Гульнара рухнула навзничь у стола, а Роман достал-таки ствол.

— Вот и все… Хозяйка, — нехорошо усмехнулся Савченко. — Мне тебя будет не хватать…

Бутылка со звоном разбилась об голову Романа, и он, закатив глаза, повалился на бок.

— С Новым годом… козёл, — не злобно, а, скорее, растерянно проговорил Леня Лазарев, глядя на «розочку», зажатую в кулаке.

Подоспевший Арсен помог Гульнаре встать. Первым делом она обезоружила поверженного Савченко.

— Что это было? Парень дерется необычно…

— Боевой гопак, — ответила Гульнара. — Опасная штука, если кто понимает.

— И что теперь? — покосившись на входную дверь, поинтересовался Багиров. — Прорываться будем?

Гульнара ответить не успела — до них донеслись звуки стрельбы; вскоре в комнату ворвались несколько человек в черных комбинезонах, с оружием наперевес. А вслед за ними появился и их главный — в сером плаще и модном белом кашне.

— Дядя Зенон! — воскликнула Гульнара, бросаясь ему на шею.

— Ну всё, девочка, всё… Теперь ты в безопасности. А что это у тебя за пистолет?

— Это его…, — кивнула Гульнара на лежащего у стола без чувств Савченко. — Думаю, из него и стреляли в Ренату… Дядя Зенон… Вы его… взяли?

— Взяли, взяли. Он в кабинете, наверху.

— Можно мне?..

— Пойдем, — вздохнул Валенский. Они поднялись по лестнице на пару этажей и вошли в комнату, где под охраной автоматчиков сидел на стуле сгорбленный человек.

— Здравствуй, Успат, — сказала Гульнара. — Новогоднего сюрприза не получилось?

Халилов поднял глаза. Но ничего не ответил.

— Пойдем, Гуля, — произнес Валенский, мягко беря ее за плечи. — Ни к чему тебе с полицией объясняться.

Уже в дверях она услыхала отчаянный вопль Успата:

— Правду, дядя Зенон! Скажи ей правду!..

Пару дней спустя Валенский и Гульнара встретились в городском парке. Выпавший накануне снег быстро растаял, и детишки не успели даже налепить традиционных снеговиков.

— Отец, значит, вам позвонил. Представляю, чего ему это стоило. И как он только почувствовал?..

— Интуиция, наверное, — пожал плечами пожилой бизнесмен.

— Ну, а вы как узнали, что меня надо искать именно на новой базе нашего клуба?

— Этого я, конечно, знать не мог. Зато знал, от кого может исходить угроза. Хотя… Эта его идея прислать тебе факс и перевести стрелки на Грифона…

— Сама не знаю, почему поверила, что он и есть Грифон. Ведь для того, чтобы разорять крупные компании, нужны, прежде всего, финансовые возможности. А Успат… Нет, он, конечно, не бедствует, но… Все, что сумел — это нанять нескольких мазуриков с «травматами», которых ваши ребята уделали за пару минут.

Они подошли к павильону с надписью «Кафе-Мороженое».

— Зайдем? — предложил Валенский.

Беседа продолжилась за столиком.

— А Рома? Ему-то чего от меня надо было? Что за личная неприязнь?

Валенский рассеянно помешивал свой кофе.

— Я немало удивился, когда узнал. Мои ребята, прежде чем сдать его в полицию, чуток с ним пообщались. Роман воевал в Чечне и там познакомился с симпатичной журналисткой. Опасность, горы… Романтика, одним словом. А потом она…

— Вышла замуж за моего отца?

Валенский кивнул.

— Роман был влюблен в Мартину Коштелову. Решив отомстить, познакомился со мною через Общество ветеранов локальных войн. Ненавязчиво так попросил устроить его к тебе в концерн. Ты как раз искала помощника, помнишь? Я проверил его, конечно. Он показался мне надежным человеком. Как видишь, я ошибся…

— Не вините себя, Зенон Венцеславович. Рома действительно хороший актер. Он изучил мои привычки, во всем старался угодить…

— Четкого плана мести у Романа не было. А вот у Халилова он был. Первым делом он перевербовал Савченко, который весьма обрадовался, узнав, что у тебя есть еще один враг. С согласия Успата он и совершил покушение на твою подругу. Мы исходили из предположения, что убийца — скверный стрелок, а оказалось — совсем наоборот; задачей Романа было не убить Ренату, а тяжело ранить, заставить страдать ее, а значит, и тебя. Что и говорить, психолог…

— Значит, забрав мою долю в концерне «Азамат», Успат бы все равно меня убил?

— Да, Гуля. Руками Савченко, конечно. А что касается Багирова… Его он тоже приговорил к смерти.

— Еще бы! Галя Скворцова наверняка рассказала ему, как Арсен, чтобы скостить часть долга, потребовал от нее интима… Идиот…

Она помолчали какое-то время. Гульнаре было трудно затрагивать эту тему, но и обойти ее тоже не получалось.

— Скажите, дядя Зенон, а… У вас с отцом тогда и вправду не было иного выхода?

— Не знаю… Шла война. Таджикское правительство попросило у Ташкента помощи, и нас прислали как военных советников. Мы подчинялись местному штабу, который и принял решение ликвидировать одного из лидеров исламистов. Но перед этим необходимо было изъять документы, которые при нем находились. Мы организовали засаду. Стреляли по колесам и по водителю. УАЗик занесло, он перевернулся. Мы вытащили из машины пассажира…

— И им оказался Рахим, отец Успата?

Валенский кивнул.

— Важных бумаг при нем не оказалось, зато были бриллианты, которые он вез главарю исламистов шейху Хамидулло. Азамат… Отец твой поступил благородно, насколько мог себе позволить. Он предложил Рахиму честный бой на ножах. Отцу твоему в этом не было равных, он нанес свой коронный удар и не стал добивать врага. А Рахим выжил… Его подобрали жители ближайшего кишлака, они сочувствовали исламистам. Рахим вскоре скончался. Но перед смертью попросил рассказать его сыну всю правду. Много лет спустя один из жителей кишлака выполнил последнюю просьбу умирающего…

— А бриллианты?

— Ну, а бриллианты… Они стали основой будущего концерна «Азамат». Да и мне помогли поднять свой бизнес, когда я уехал сюда из Средней Азии.

— Последний вопрос, дядя Зенон. Грифон — чья это была идея? Ваша или отца?

Валенский пожал плечами.

— «Грифон» — так называлось подразделение военспецов, куда входили мы с Азаматом. Не помню, кому первому пришла в голову эта мысль… Отец твой, как ты знаешь, был зол на меня. Условие моего прощения он назвал четко: я должен был помочь тебе стать самой богатой и влиятельной женщиной города. Вот я и сделался Грифоном… Который принялся разорять коммерсантов одного за другим, используя самые разные методы. Ты знаешь, мой ЧОП — лишь вершина айсберга. Есть еще структуры, которые принадлежат мне, но я этого не афиширую. Я старался выбирать одиозных, нечистых на руку дельцов, вроде Олега Вачаева… Кстати, никто его не убивал: он сам решил умереть, узнав, что разорен, и что его фирма теперь — не его.

— Так вы все это делали ради меня?

— Получается так. Компании, отобранные Грифоном, перешли бы в твою собственность.

— Нет, дядя Зенон. Я не могу принять такой подарок…

— Как знаешь. Ты — взрослая. Прошли времена, когда я учил тебя всему. Поговори со своим отцом. Возможно, вместе вы придете к какому-то решению…

Гульнара не заметила, как задремала, сидя на стуле. Ладонь Ренаты по-прежнему покоилась в ее руках. Только вот…

— Не может быть, — прошептала Гульнара. — Ренатик, ты… очнулась?

Лежащая на больничной койке девушка слабо (очень слабо!) сжала ее кисть.

— Доктор! — громко позвала Гульнара. — Она пришла в себя!

Королевская рысь

— А сейчас, дамы и господа — наш главный лот! Полотно неизвестного автора под названием «Королевская рысь»! Как вы видите, на нём изображена огромная рысь в золотой короне, а на заднем плане — мрачный силуэт замка в горах и несущиеся во весь опор всадники. Начальная цена лота…

***

Монастырь, куда они держали путь, затерялся высоко в горах, на границе двух некогда враждовавших друг с другом, а ныне состоящих в добром соседстве, государств.

Добираться пришлось долго — автобус довёз их только до подножия горы, а остальную часть предстояло преодолеть пешком. Пару раз казалось, что они сбились с дороги, но, к счастью, им, благодаря компасу, удавалось отыскать нужную тропу, даже в наступающих сумерках. А затем их встретили…

Провожатых было трое. Один выступил вперёд и откинул с головы монашеский капюшон.

— Боже! — воскликнул Фредерик.

— Не поминайте всуе имя Господа нашего, — негромко произнесла черноволосая девушка с тонкими чертами лица.

При слабом свете факелов они рассмотрели и двух других провожатых, которые выглядели пугающе одинаково в своих плащах-балахонах; оба держали за колючие ошейники огромных псов… Очень странных псов.

— Это же волки, — поморгав, пробормотал Николя.

— Не волнуйтесь, — сказала девушка. — Волки — для защиты. Для нашей с вами защиты.

1419-й год, где-то в горах Европы

Окрестности владений князя Венцеслава

— Мы настигнем её! Я не отступлюсь!.. — цедил сквозь зубы князь, без устали настёгивая коня. Его охотничья свита едва поспевала за ним, и мало кто уже верил, что погоня завершится удачно.

Наконец, владыка на полном скаку осадил жеребца — дорога уходила круто вверх.

— Лошади здесь не пройдут, — сказал главный егерь, подъехав к своему господину.

— Сам вижу, Манфред! Проклятье!..

— Преследовать её в темноте, пешими…, — засомневался старый охотник.

В досаде князь сплюнул и натянул поводья. Конь завертелся на месте.

— Пустите вперёд собак.

— Тогда мы лишимся гончих… Как в прошлый раз.

— И что ты предлагаешь?

— Вернуться в замок, мой господин. Это самое лучшее, что мы сейчас можем сделать…

***

— Этой легенде почти шесть сотен лет, молодой человек!

Йозеф слушал внимательно — так внимательно, как никогда в жизни. Ему важна была каждая деталь…

— История противоборства князя Венцеслава и Королевской рыси началась — вы не поверите — с банальной любовной размолвки. Князь поссорился со своей возлюбленной, дочерью местного богатея, а она, как условие примирения, потребовала у него, ни много-ни мало, шкуру Королевской рыси!.. Вместо того, чтобы умерить аппетиты возлюбленной, Венцеслав, не подумав, согласился доставить ей ценный трофей. И началось… Со всего края согнали лучших загонщиков, прикупили элитных борзых собак и лошадей…

Скрипучий голос старика в инвалидной коляске оживлял перед молодым сыщиком картины давно минувших лет: замок в горах, пылающий от любви молодой князь, гордая красавица и огромная рысь — таинственная хозяйка мрачных лесов…

— …Ну, а что касается самоубийства на аукционе неделю назад… Старик Ройзман уже лет десять как свихнулся на почве этой картины. «Железная душа» — так его все когда-то называли. Но время, знаете ли, берёт своё.

— И кто же купил полотно? — задал вопрос Йозеф.

— Дама, пожелавшая остаться неизвестной. Что ж, это её право… У вас ко мне всё, молодой человек?

— Э-э… Да-да, пожалуй. Спасибо вам за очень познавательную лекцию, господин Штольц. Мне пора.

Дело, которым всю последнюю неделю занимался частный детектив Йозеф Штрангль, обещало быть интересным и довольно прибыльным. Клиентка, госпожа Эрика Ройзман, попросила сыщика раскрыть инкогнито некоей особы, которая приобрела на аукционе картину неизвестного автора под названием «Королевская рысь». Отец госпожи Эрики, художник и искусствовед Самуэль Ройзман, также участвовал в аукционных торгах, но, в конце концов, уступил первенство вышеупомянутой особе, после чего вышел из зала в вестибюль и снёс себе из пистолета полчерепа.

«Интересно, кто платит за картину неизвестного художника два с половиной миллиона евро, и кто от расстройства, что не смог купить холст, способен покончить с собой?..» — спрашивал себя Штрангль.

Однако гонорар, предложенный дочерью погибшего, был таков, что Йозеф решил взяться за дело… За что впоследствии не раз себя и проклял.

Поскольку Штрангль специалистом по искусству не был, то он, по совету владельца аукциона, обратился к признанному эксперту по творчеству неизвестных авторов господину Карлу Штольцу, который за символическую плату согласился поведать историю создания дорогостоящего шедевра.

Если верить Штольцу, то впервые полотно упоминалось в критических статьях русских искусствоведов-эмигрантов, приблизительно в начале пятидесятых годов двадцатого века. Поэтому возникла гипотеза, что автор картины — русский художник, путешествовавший по горам Европы и услыхавший от местных легенду про князя и рысь. Многие коллекционеры хотели заполучить картину (которая до поры хранилась в запасниках одного из заштатных европейских музеев), но начальная цена, заявленная на аукционе, отпугнула почти что всех. Кроме Самуэля Ройзмана. Он вступил в торги и прибавлял по сто тысяч на каждом шаге, но, когда дама, одетая во всё чёрное, провозгласила цифру в два с половиной миллиона, старик сдался. С несчастным видом покинул он зал торгов, а через минуту все услышали грохот выстрела…

***

— Значит, на месте княжеского замка сейчас монастырь…, — пробормотал Йозеф себе под нос. — Монахом стал наш князь, после того, как…

В дверь квартиры тихонько постучали. В этот поздний час Йозеф Штрангль не ждал гостей, а потому предусмотрительно достал из ящика стола револьвер.

— Кто там? — спросил он, ибо дверной «глазок» демонстрировал одну лишь черноту.

— Откройте, я от госпожи Эрики, — ответил женский голос.

Спрятав правую руку за спину, левой Йозеф снял дверную цепочку…

Очнулся он уже ближе к полудню, на смятых простынях, и к тому же голый.

— Что за?.. — выдавил он, глядя на следы вчерашнего банкета — пустую бутылку из-под шампанского на столе, два бокала и блюдо с фруктами.

— Чёрт, револьвер!..

Йозеф вскочил и принялся носиться по комнате в поисках своего оружия. Револьвера нигде не было…

— Гипноз…, — резюмировал детектив. — Точно — гипноз.

А иначе чем объяснить внезапно вспыхнувшую страсть к незнакомке, которая перешагнула вчера вечером порог его квартиры… чтобы остаться до самого утра?

Зазвонил телефон. Не сотовый — обычный.

Штрангль схватил трубку.

— Ты снова меня увидишь, — произнес приятный, но чуть властный голос. — Для этого ты отправишься в монастырь Сен-Леонард. Карту найдёшь в своей электронной почте. И тогда… Я открою тебе тайну Королевской рыси…

Растерянно слушая отбойные гудки, Йозеф осознал, что он всё ещё не одет…

Дорога была долгой. Сидя на заднем сидении автобуса, Йозеф внимательно изучал карту проезда к замку-монастырю. В своём «почтовом ящике» сыщик нашел не только файл с картой, но и видео. Ролик длился всего пару минут, но не узнать себя Штрангль не мог. Себя и… ту незнакомку, что заявилась к нему вчера на ночь глядя.

«Получается, что в комнате был ещё и третий. Которого я вообще не помню… Точно — гипноз».

***

Голос Магистра гулко и весомо звучал под сводами церемониального зала.

Его слушали четверо в темно-вишневых плащах. Младшие адепты Ордена…

— Итак, братья! Нам удалось заполучить три главные реликвии. Осталась четвертая… до прибытия её осталось совсем немного времени. И тогда можно будет провести ритуал. Мы ждали этого не один десяток лет. Верю, что наш Орден — на пороге новой эры, что мы снова обретем былую славу и могущество.

Осень 1944 года, где-то в горах Европы

Штаб-квартира тайного нацистского общества «Аненэрбе»

— Молчите, господин художник? Напрасно. У меня время есть. А вот у вас… Не уверен.

Сидящий на колченогом стуле человек в изорванной рубахе провел рукою по многодневной, с проседью, щетине.

— Герр штурмбанфюрер, я… Я не спал трое суток. Если вы… Если вы дадите мне отдохнуть, я…

— Что? Не слышу! Говорите громче! — хозяин кабинета перегнулся через стол, нависая над своим собеседником. — Дать вам отдохнуть? Даю слово — как только вы пообещаете мне, что напишете полотно, я тут же распоряжусь накормить вас обедом и предоставить чистую постель. Спите хоть неделю!

— Ка… Какое полотно?

— Не притворяйтесь идиотом!.. — мужчина в эсэсовской форме с силой ударил ладонью по столу. — Вы прекрасно знаете, что мне нужно от вас! И я не отступлюсь, пока не получу это!

Человек на стуле опустил взгляд в пол. Внезапно плечи его заходили ходуном. И штурмбанфюрер не сразу понял, что его пленник… смеется.

— У вас… У вас чертовски хороший русский, герр Штрангль!

Едва Йозеф сошел с автобуса, как зарядил ливень. Молодому детективу едва удалось добежать до дверей гостиницы. Впрочем, гостиницей это обшарпанное двухэтажное строение можно было назвать лишь с натяжкой.

— В такую погоду вы провожатых к монастырю не найдёте, — заверил Йозефа администратор — седой подвижный старичок в видавшей виды жилетке. — Оставайтесь пока что у нас, почти все комнаты свободны. Вероятно, вы устали с дороги. Вот вам ключ, в номере есть всё необходимое.

Странный сон приснился Йозефу. Будто бы преследует его огромная рысь в королевской короне. А за рысью несутся всадники — княжеская охота. И плывёт по небу желтоватая Луна, едва ли не касаясь чёрных замковых башен. А девушка, одетая в чёрное, поднимается перед ним призраком, словно из-под земли, и направляет на него его же револьвер…

Проснулся он оттого, что почувствовал на себе чей-то взгляд. И точно — в номере был посторонний. Молодой парень в свитере грубой вязки расположился в кресле у стола и преспокойно листал какой-то журнал.

— Можно поинтересоваться, кто вы и как вошли?

— Я — Гуго, ваш провожатый, — улыбнулся визитер. — Собирайтесь. Позавтракаем — и в путь.

Погода, на удивление, исправилась — от вчерашней грозы не осталось и следа, если не считать редких лужиц там и тут. Вначале идти было легко, подъём вверх как-то не ощущался. Но в один момент Йозеф стал отставать…

Его предупредительный спутник останавливался, выжидая. Затем сказал:

— Не волнуйтесь, мы уже близко.

Но прошло еще около часа прежде, чем перед ними во всей красе возник замок Сен-Леонард.

«А это действительно монастырь?» — вспыхнуло в мозгу у Йозефа.

По обеим сторонам длинной каменной лестницы высились постаменты, увенчанные каменными же совами в человеческий рост. Но самое главное, на что обратил внимание Штрангль — ни на одной из башен замка не было видно ни колокольни, ни католического креста.

Между тем провожатый, застыв в почтительном полупоклоне, жестом пригласил Йозефа подняться по ступеням.

«Какая тишина…, — подумал молодой человек. — Тишина, помноженная на страх».

Входить внутрь ему почему-то не хотелось. Но выбор был уже сделан…

— Добро пожаловать в нашу скромную обитель! — гулко прозвучало под сводами замка, едва Йозеф переступил порог.

По лестнице, покрытой ковровой дорожкой, спускался человек в одеждах изумрудного цвета. Лицо его скрывал капюшон, а в руке зажат был позолоченный посох, украшенный фигуркой совы.

Йозеф услыхал за спиной скрежет и, обернувшись, увидал, как сама собою закрывается громадная, окованная железом входная дверь…

***

— Занятная история, — сказала госпожа Эрика. — Так, получается, Йозеф Штрангль был у вас, и вы ему всё это рассказали?

— Ну почему же всё? — пожал плечами старик Штольц. — Окончания он так и не услышал. Как видно, торопился куда-то. А вам, как дочери… э-э-э… моего старинного приятеля я поведал немного больше.

— Ведь это же очень важно…, — Эрика щелкнула пальцами. — Орден Совы основал никто иной, как тот самый князь Венцеслав, и именно после того, как погибла его возлюбленная. И картина… Кто, вы говорите, её написал?

— А я не говорил, кто её написал, — улыбнулся старик. — Скорее всего, какой-нибудь русский художник. Символический смысл полотна до сих пор не разгадан. Как видно, ваш батюшка кое-что знал об этом, вот и решил приобрести… м-м-м… шедевр. Но кто-то его опередил…

— От Йозефа второй день никаких известий. Думаю, мне следует обратиться в полицию.

— А я думаю, что нет, госпожа Ройзман. Хотите ещё чаю?..

На каменном балконе одной из замковых башен стояли двое. Мужчина и женщина, чей разговор навряд ли был бы понятен непосвящённому.

— Завтра он всё узнает, — сказал Магистр. — Уверена, что выдержит? Вспомни, как легко он поддался простому гипнозу…

— Это другое, — возразила женщина — та самая дама в чёрном, что несколько дней назад инкогнито купила на аукционе полотно работы неизвестного мастера. — Впрочем, у нас есть и простой выход.

— Да? Какой же?

— Избавиться от него.

Они помолчали.

— Луна нынче странная, — произнес вдруг Магистр. — Ты предлагаешь убить того, кто должен помочь возродить Орден?

— Ну, если ты не хочешь делиться властью… А ты ведь не хочешь, верно?

— Сова не спрашивает, хочу я или нет, — глухо пробормотал Магистр. — Таков закон Ордена. Иначе это противостояние никогда не закончится.

— Ты сам веришь в то, что говоришь, Оскар?

Не ответив, Магистр повернулся и шагнул в черноту дверного проёма…

Старик Штольц долго сидел у стола, раскладывая пасьянс. Затем, убедившись, что все карты сошлись как надо, он включил ноутбук и набрал текст письма. Отправил его; потом отъехал на своей коляске в коридор, аккуратно снял цепочку с двери и повернул ключ. Вернулся в кабинет, отпер ящик стола и взял оттуда ручку и лист бумаги. Медленно вывел два слова на своем родном языке. И под ними — ещё два. Тех же самых, но с маленьким изменением, всего в одной букве.

Снова полез в ящик и бережно извлёк крохотную склянку. Вздохнул глубоко, отвинтил крышечку и залпом выпил содержимое…

***

— Как спалось? — участливым тоном спросил Магистр.

— Да так… Ничего вроде, — Йозеф окинул взглядом огромную обеденную залу.

За завтраком им прислуживал тот самый парень, который был его проводником к монастырю. Впрочем, Йозеф с каждым часом всё более сомневался, что это место можно называть так. Казалось, Магистр угадал его сомнения.

— Вы правы, мой друг — это не совсем монастырь. То есть, князь Венцеслав когда-то задумал создать именно обитель для монахов, отменив, впрочем, для них обет безбрачия. Но… Орден быстро переродился и стал тайной организацией, влияющей на политику, экономику и вообще все области жизни соседних стран. А затем — и не совсем соседних… Да вы ешьте, не смущайтесь. Сейчас подойдет ещё один участник нашей беседы.

Йозеф повернул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как в залу входит дама в чёрном одеянии. Молодой человек застыл с открытым ртом…

— Доброе утро, герр Штрангль! — насмешливо улыбнулась она. Этот голос Йозеф, конечно же, узнал сразу.

— Знакомьтесь, — сказал Магистр. — Рената Викторски, графиня де Сен-Леонард.

— Графиня?.. — только и смог вымолвить Штрангль.

— А что вас удивляет? — пожал плечами Магистр. — Садитесь, Рената, мы как раз вас ждали.

— Послушайте…, — глухо пробормотал Йозеф. — Разве обязательно было… Устраивать весь этот… Снимать это… Это… действо? Тогда, у меня дома? И где, в конце концов, мой револьвер?

Графиня молча выложила оружие на стол.

— Успокойтесь, герр Штрангль, — мягко посоветовал Магистр. — Мы вам всё объясним. Вы ведь хотите услышать наш рассказ, не так ли?

«Если они опять применят гипноз, я…»

— Не надо нервничать. Гипноз нам более не понадобится. Во всяком случае, я надеюсь, — произнесла графиня. — Расскажите-ка лучше про своего деда.

— Что-что? — не понял Йозеф.

— Иоахим фон Штрангль, скончавшийся недавно в Венесуэле в возрасте девяноста девяти лет — это ведь ваш дед по отцу?

— Ну и что? Я с ним никогда не виделся и не разговаривал.

— Это понятно. Ваша семья отказалась с ним общаться, когда выяснилось, кем он был во время войны. Второй мировой, я имею в виду. Но в его завещании упомянуты именно вы.

— Вот как? Я что, теперь — миллионер? — Йозеф даже не скрывал недоверия и сарказма.

— Если быть точным — миллиардер. Но не это главное, — продолжила Рената. — Отныне вы — один из двух Магистров Ордена Совы. Человек, обладающий немалыми возможностями и властью.

— Вы что, издеваетесь? — Йозеф сделал попытку встать, но… ноги его в момент сделались ватными. Под взглядом прекрасных глаз графини он снова опустился на свой стул.

На этот раз заговорил Магистр.

— И опять вы торопитесь, герр Штрангль. Понимаете, всё, что с вами произошло за последние дни — не случайность. Мы организовали так, чтобы Эрика Ройзман обратилась именно к вам за помощью. Кстати, я думаю, она уже мертва.

— Что?!. — вскричал Йозеф, весь подаваясь вперед.

Рената выбросила перед его лицом руку с растопыренными пальцами и как бы «толкнула» воздух… Йозеф опять откинулся на спинку стула, чувствуя полный упадок сил.

— Вы начинаете утомлять нас, Штрангль, — тихо и с едва уловимой угрозой проговорил Магистр.

В обеденную залу тихо вошел парень, прислуживавший только что за трапезой.

— Что тебе, Гуго? — раздраженно спросил Магистр.

Парень приблизился и что-то прошептал Магистру на ухо.

— Вот как? Спасибо, Гуго, можешь идти. Итак, уважаемый герр Штрангль… Мы даем вам сутки на раздумья. Гуго ждет за дверью, он вас проводит. И запрёт на замок — для вашей же пользы. Не волнуйтесь — вас обеспечат всем необходимым. Дело в том, что решение заступить на должность Магистра вы должны принять добровольно. Однако, учитывая, что вы здесь сегодня от нас услышали… Просто так отпустить вас мы уже не сможем. Не повторяйте ошибок своего отца, Йозеф. Идите. До встречи, ровно через двадцать четыре часа!

***

Конец лета 1944-го года

Москва, Главное Управление НКВД

— Понимаешь, Королёв… Задание у тебя… ну, прямо скажем, необычное. На смерть мы тебя посылаем, Королёв. И не просто на смерть. Героем тебя считать не будут. А совсем даже наоборот, Королёв. Ты меня понимаешь?

Голос генерала Шалимова доносился до него словно издалека. Откуда-то сверху, что ли… И смысл сказанных слов ускользал.

Усталость… Вот что он сейчас чувствовал.

Перейти через линию фронта, сдаться немцам… А потом… Любым путем, чего бы это ни стоило — добиться встречи со штурмбанфюрером Иоахимом фон Штранглем, куратором организации «Аненэрбе» в Западной Европе. Рассказать ему свою биографию. И совершить невозможное… Внедриться в сверхсекретную нацистскую организацию — Орден Совы…

«Не повторяйте ошибок своего отца… Что, интересно, он имел в виду? Отец погиб в автокатастрофе, во время гонок. Возможно ли, чтобы они… Чтобы дед?..»

Йозеф поймал себя на том, что впервые — пусть даже в мыслях — назвал Иоахима фон Штрангля дедом. Отец Йозефа, Юрген Штрангль, воспитанный матерью, презирал и ненавидел нацизм. Бывший штурмбанфюрер СС сбежал в Аргентину, оставив семью в советской зоне оккупации. А семья, в свою очередь, постаралась забыть о нём навсегда…

Йозеф лежал на широкой двуспальной кровати, глядя на расписной потолок и думая о том, что же ему теперь делать. Он — пленник каких-то сумасшедших людей, плетущих чушь про тайные организации, непонятных магистров и завещание покойного эсэсовца. Ясно одно — просто так ему от них не вырваться. И зачем он вообще потащился в горы, в этот монастырь?.. Сожалеть поздно, надо действовать. Согласиться для вида? А потом?.. Дать знать властям? А если власти с ними заодно?..

В соседних апартаментах на такой же точно кровати и почти в такой же позе — подложив под голову руки — лежал другой молодой человек. Звали его Гуго Штольц… Он только что прочитал письмо, присланное ему по электронной почте, стёр его, но в памяти осталось каждое слово…

«Дорогой внук! Если ты читаешь это — значит, меня уже нет. Неисчислимы грехи мои на этой земле. Последний я совершил буквально за полчаса до того, как отправил тебе послание. Эрику Ройзман необязательно было убивать, но я сделал это, подсыпав яд ей в чай. Ты же знаешь, старик Ройзман, ее отец, полжизни проработал в Центре Симона Визенталя, преследуя таких, как я. А ещё — его целью было найти и уничтожить мой шедевр… Прощения мне нет, и я ухожу… Но осталось одно неоконченное дело, и только ты сумеешь поставить в нём точку, устроить так, чтобы я там, на том свете, пусть даже горя в аду, горел спокойно и с чувством исполненного долга. Магистра можешь не трогать — его вскорости и так сожрет рак. А вот Ренату… Она — порождение Тьмы. Именно ей удалось возродить проклятый Орден, после стольких лет забвения. Она выкупила замок и получила титул графини Сен-Леонард, поскольку, как и Магистр, ведёт свою родословную от самого князя Венцеслава (ох, не липовые ли у неё родовые грамоты?!.) Её ты должен казнить. Как и младших адептов — графа де Равэ и барона де Шуданса. Они такие же убийцы, какими были их предки. Что же касается этого молодого человека, Йозефа… Поступай так, как подскажет тебе совесть.

Твой любящий дед Генрих Штольц (Станислав Королёв)»

***

Подойдя к окну, Йозеф отодвинул занавеску и увидал двух монахов, которые прогуливались по внутреннему двору с собаками на поводках.

«Овчарки, что ли? Здоровые уж больно…", — подумал детектив.

Повернулся ключ в замке. В комнату вошли Магистр и Гуго.

— Пора, герр Штрангль, — произнес глава Ордена. — Поскольку я более чем уверен, что ответ ваш — положительный, не будем терять времени. Вам нужно кое-что увидеть.

Втроём они спустились в обеденную залу. По знаку Магистра Гуго приблизился к стене и раздвинул чёрные шторы. Йозеф увидел полотно…

— Да, это она. «Королевская рысь».

— Что-что? — не понял Йозеф.

— Ах, простите… Я произнес название картины по-русски. Вам этот язык незнаком. Knigliche Trab, если угодно. Автор картины — русский художник по фамилии Королёв. Символично, не правда ли? Он долгие годы сотрудничал с Орденом, а этот холст заказал ему ваш дед. Согласно уставу Ордена, одним из его талисманов должна была стать картина, написанная потомком придворного художника князя Венцеслава. Королёв был большевистским агентом, которого попытались заслать в ряды Ордена. Но ваш дед блестяще разоблачил его и перевербовал. Правда, писать картину Королёв поначалу отказался. Но затем дал согласие… После убедительного разговора со штурмбанфюрером фон Штранглем.

Магистр подал Гуго ещё один знак, и тот надавил на какую-то потайную кнопку в стене. Картина на стене… перевернулась на сто восемьдесят градусов, то есть — стала «вверх ногами».

— Вглядитесь-ка повнимательнее, Йозеф, — сказал Магистр. — Что вы видите?

— Полотно перевёрнуто…, — неуверенно протянул молодой человек.

— Вы слыхали про оптические иллюзии Сальвадора Дали? Вот и здесь — то же самое. Только для этого нужно смотреть на картину именно так. Морда рыси вам ничего не напоминает?

Йозеф прищурился…

— Вот черт! — вырвалось у него. — Сова…

— Ну конечно! Родовой герб князя Венцеслава. Сова — покровительница нашего Ордена. Сова, победившая Рысь…

В этот момент в залу вошли трое в тёмно-вишневых монашеских одеяниях. Рената (при виде которой Йозефа аж передернуло) была в сопровождении двух молодых людей — высокого брюнета и рыжего типа со смешными усами.

1419-й год, где-то в горах Европы

Окрестности владений князя Венцеслава

— Погоди, проклятая рысь…, — хрипел князь, продираясь сквозь колючий кустарник. — Ты от меня не уйдёшь!..

Всего полчаса назад Венцеслав, прогуливаясь у ручья, узрел страшную картину: его возлюбленная, его Катрин, лежала растерзанная на земле, и кровь её смешивалась с прозрачными водами.

Упав на колени, князь поднял глаза к небу и издал крик, полный душевной боли…

— Я же тебе говорил — никогда, никогда не ходи одна к этому ручью!!.

Сбросив оцепенение, князь, будто охотничий пёс, бросился вверх по горной тропе, надеясь настичь зверя-убийцу. Он чуял — рысь где-то поблизости.

…Преодолев ещё один участок горной тропы, князь наконец-то очутился лицом к лицу со своим врагом. Рысь стояла на камне и смотрела на него голодными, злыми глазами. Никакой золотой короны, о которой гласила древняя легенда, у нее не было. А вот свежая кровь на морде была… Зверь облизнулся и стал изгибаться всем туловищем, готовясь к прыжку. Князь выхватил из ножен кинжал…

***

— Знакомьтесь, Йозеф — это Фредерик де Равэ и Николя де Шуданс, младшие адепты нашего Ордена. Отныне — ваши верные братья и подданные. Ренату вы уже знаете. Гуго, принеси наши реликвии.

Гуго удалился. Вернулся он через пару минут, неся в руках позолоченный посох и небольшой ларец. Оба предмета он бережно выложил перед Магистром на стол.

— Ларец возлюбленной князя Венцеслава — убиенной Катрин, посох самого князя, а также картина — три из четырёх наших святынь, Йозеф. Наши талисманы для ритуала…

— А… четвёртая? — спросил Штрангль.

— Вы, — просто ответил Магистр. — Человек, в чьих жилах течёт кровь Манфреда Свирепого, главного егеря князя Венцеслава. Того самого Манфреда, который и убил королевскую рысь…

***

Зверь прыгнул. Князь успел согнуть левую руку в локте, защищаясь. Но под тяжестью тела рыси упал и ударился головою о камень. В последний миг Венцеслав всё же успел нанести зверю удар в бок своим охотничьим кинжалом…

Князь пришел в себя от того, что кто-то заботливо протирал ему лицо тряпицей, смоченной в воде.

— Манфред?.. — прошептал Венцеслав.

— Да, владыка. Лежите, лежите. Вам нельзя двигаться. Я уже послал в замок за подмогой.

— Как… как ты здесь оказался?

— Я беспокоился о вас, князь. Простите, но я дерзнул последовать за вами к ручью и прихватил с собою своего сына, Отто. Его я и послал в замок.

— А… где она?

Князь чуть приподнял голову… и увидел рядом с собою мертвую рысь, пронзенную стрелою егеря.

— Так это ты её, Манфред? Ты спас мне жизнь…

***

— Подойдите ко мне, Йозеф, — властно потребовал Магистр. — Возьмитесь за посох левой рукой.

Штрангль обхватил святыню Ордена, сомкнув пальцы чуть ниже того места, где держал посох сам Магистр. Остальные адепты взяли двух главных действующих лиц ритуала в полукольцо.

— Правую руку — на ларец.

Йозеф выполнил и это.

— Поверните голову и смотрите на картину. Вот так.

Магистр набрал побольше воздуха в грудь.

— Властью, данной мне Орденом Совы, и по праву крови, назначаю тебя, Йозеф фон Штрангль, вторым Магистром нашего Ордена и моим преемником…

Едва отзвучала эта фраза, Магистр внезапно дёрнулся, весь подаваясь вперед, и медленно стал опускаться на колени. Йозеф не сразу понял, что произошло, и лишь с удивлением смотрел на струйку крови, которая вдруг побежала из уголка рта главы Ордена. Рената, стоявшая у Магистра прямо за спиной, сорвалась с места и понеслась через всю залу, к противоположной стене.

Откуда-то сбоку до Йозефа донесся отвратительный хруст; одним движением сломав шею Фредерику де Равэ, Гуго тут же ударил ногой под колено де Шуданса и ребром ладони поразил его в кадык…

— Стой, тварь!.. — зычно крикнул он, бросаясь в погоню за графиней.

Выхватив из складок своего балахона кинжал, Гуго метнул его в Ренату, но промахнулся: клинок врезался в деревянную обшивку. А Рената, на бегу выставив вперед руки, буквально… прошла через стену; одна из панелей оказалась вращающейся потайной дверью. Пропустив графиню, панель крутанулась и захлопнулась перед носом у Гуго, которому оставалось лишь в досаде садануть по ней кулаком…

Магистр лежал лицом вниз. Из спины его торчал изящный стилет с рукояткой, увенчанной фигуркой совы. Йозефу послышалось, что за окнами залы что-то происходит. Звук был довольно странным…

Отодвинув портьеру, молодой детектив увидел вертолёт, зависший над монастырским двором. Спешно десантировавшиеся из него на страховочных фалах люди в чёрных комбинезонах и масках укладывали монахов-охранников на каменные плиты. Трое волков в колючих ошейниках лежали тут же, сражённые автоматными очередями…

***

— Вот так и получилось, Йозеф, что твой дед и мой были по разные стороны баррикад, а мы, вроде как — по одну…, — задумчиво проговорил Гуго Штольц, подбрасывая хвороста в костёр. — Хотя, с другой стороны, чему тут удивляться? Мир-то меняется. И мы меняемся вместе с ним. Согласно Уставу Ордена, женщина не могла быть членом братства, но Ренате удавалось влиять на Магистра, и ради неё он сделал исключение. Что же касается моего деда, то он… Он просто сломался. Когда его куратора из Москвы генерала Шалимова репрессировали, то оказалось, что он как агент никому не нужен. Более того, его объявили предателем. И ему ничего не оставалось, как начать сотрудничать с нацистами по-настоящему.

— А какова его роль во всей этой истории? — спросил Йозеф.

— Его роль — главная. Так, по крайней мере, было задумано в КГБ. Когда-то у Ордена было четыре святыни — ларец, посох, картина и, собственно, сам Магистр. Но не главный, а Магистр-преемник. Им становился лишь прямой потомок княжеского егеря Манфреда, о котором ты уже слышал.

— То есть, у Ордена было два Магистра?

— В том-то и дело — принцип равновесия. Возглавлял Орден потомок князя Венцеслава, а его преемником был отпрыск из рода Манфреда.

— А в случае смерти кого-либо из них?..

— Если умирал глава Ордена, то преемник занимал его место, но при первой же возможности передавал свой пост потомку Венцеслава по мужской линии. Право крови…

— А Рената? Она откуда взялась?

— Она тоже из княжеского рода. С Магистром они родственники. Возможно, её влияние на него объяснялось гипнозом, которым она владеет в совершенстве.

— Но для чего ей было убивать Магистра?! — воскликнул Штрангль.

— Сам не понимаю. Картину на аукционе она выкупила по его заданию. Автор полотна — мой дед, Станислав Королёв, которого ты знал под именем Генриха Штольца. Когда-то у князя Венцеслава был придворный художник, русский по происхождению. Он написал полотно, ставшее реликвией Ордена. Но оно было утрачено — то ли похищено, то ли испорчено. А художник скончался. Изготовить дубликат, по правилам Ордена, мог лишь тот, кто состоял с художником в кровном родстве. И потому долгое время у Ордена не было этой, четвертой, реликвии. Из-за чего между членами братства вспыхнуло противостояние, которое привело, в конечном счёте, к распаду организации. Твой дед, Иоахим фон Штрангль, решает возродить Орден, и тут ему подворачивается молодой художник Станислав Королев… Операция по его внедрению была задумана аналитиком советской разведки генералом Шалимовым, к которому попали материалы допросов пленных членов организации «Аненэрбе». Кто-то из них рассказал об Ордене Совы — тайной структуре, использующей оккультные обряды и готовившей переход нацистских лидеров на нелегальное положение. Деду сочинили биографию, согласно которой он был потомком того самого живописца. Не прямым, но всё же…

— М-да. Рискованная игра…, — задумчиво произнес Йозеф Штрангль.

— Более чем, — согласился Гуго. — Дед перебежал к немцам и на допросе выложил эту вот легенду — что основатель их рода был членом Ордена Совы, и так далее. А у нас, немцев, всё делается аккуратно и на совесть — через какое-то время информация дошла до штурмбанфюрера Штрангля. Который, в свою очередь, вёл своё происхождение от Манфреда Свирепого, егеря князя Венцеслава.

— То есть, был Магистром-преемником?

— Именно. Кто был на тот момент главой Ордена, неизвестно. Да это и не суть важно. Всеми делами заправлял твой дед.

Они помолчали немного.

— Ночью в горах хорошо, — сказал Гуго. — Завтра за нами пришлют вертолёт. Скорее всего, мы больше не увидимся. Замок Сен-Леонард принадлежит графине Викторски. А вот полотно… Я бы хотел, чтобы ты взял его себе на память. Теперь ты знаешь автора. Да он особенно и не шифровался — достаточно было знать о наличии в русском языке определённой буквы.

— Да, но с совой-то фокус похитрее, — заметил Йозеф.

— Я и сам удивлён, почему за это время никто — никто! — не догадался перевернуть полотно вверх ногами. Вот тогда бы искусствоведы наверняка обнаружили связь шедевра с княжеским гербом. А особо пытливые могли даже найти упоминание и об Ордене в каких-нибудь средневековых манускриптах. Но… Не случилось.

— Спасибо тебе, Гуго. Спасибо за всё. Я за эти несколько дней… Ну, будто бы прожил целую жизнь.

— Понимаю, — грустно улыбнулся Штольц. — Стать Магистром тайного Ордена, наследником миллиардов… Миллиарды, кстати, настоящие. Иоахим фон Штрангль был ещё и казначеем Ордена. Так что теперь у тебя начнётся совсем другая жизнь. И, боюсь, другие проблемы…

Несколько дней спустя

Москва, Главное Управление ФСБ

— Разрешите, товарищ генерал?

— Входи, Королёв, — отозвался усталый голос.

Переступив порог хорошо знакомого ему кабинета, Гуго остолбенел — напротив кресла шефа, спиною к нему, сидела, как ни в чём не бывало, Рената Викторски собственной персоной.

— Чего смотришь, Королёв? Вот, знакомься. Твоя коллега из Бюро Девять, специального подразделения Интерпола. Её заданием было ликвидировать Магистра Ордена, Оскара фон Хагена.

У Гуго невольно слетела с уст непечатная фраза на русском.

— Я знаю ваш язык, — улыбнулась графиня. — Но, несмотря на то, что вы меня чуть не убили там, в замке, работать нам предстоит вместе. Ведь у Ордена Совы теперь есть новый, действующий, Магистр.

Каргастеры

«Я, барон Иоахим Пауль фон Каргастер, милостью Божией Верховный магистр ордена Розенкрейцеров, со всей ответственностью принимаю на себя руководство тайным Союзом борьбы с чернокнижием и ведовством и обязуюсь исполнять свои обязанности честно, не жалея сил; обязуюсь хранить в секрете все деяния Союза и самоё его существование; обязуюсь защищать каждого из своих собратьев по борьбе и, если потребуется, не щадить для этого собственной жизни…

Подписано: декабря семнадцатого дня тысяча пятьсот пятьдесят пятого года от Рождества Христова».

Тяжело вздохнув, Сергей Сергеевич Саратовский махнул рукою и полез в карман пиджака за сигаретами.

— Можете снимать.

Его помощники из следственной бригады тем временем аккуратно перерезали короткий шнур и извлекли из грубо сколоченного шкафа тело молодой девушки, облаченной в серое одеяние — да и не одеяние даже, а так, большой кусок ткани с вырезом для головы.

— Четвертая за полгода…, — прошептал кто-то совсем рядом, и Саратовский обернулся.

— Выйдем, Михаил, — велел он своему заместителю.

И уже во дворе дома, глубоко затянувшись и выпустив сизую струю дыма, спросил, не чинясь:

— Ты думаешь, я считать не умею, да?..

— Извините, Сергей Сергеевич…

— «Извините…», — Саратовский в сердцах бросил на землю недокуренную сигарету. — Вот что мне Кароевой докладывать? Что кто-то регулярно вешает в шкафах юных девиц, а мы как ходили впотьмах, так и ходим?!

— Вы, Сергей Сергеевич, поймите меня правильно, — проговорила Кароева, размеренно вышагивая по кабинету. — Четыре случая у нас по городу! А результатов у вашей группы — ноль. Журналисты всех на уши подняли, да что там журналисты — уже и дети в этих самых… каргастеров играть начали. Что вы намерены предпринять?

Саратовский сидел, опустив голову и теребя в руках видавшую виды кепку. Казалось, он и не слушал начальницу. Однако…

— Мозговой штурм, — внезапно выдал он. — Да, именно мозговой штурм.

***

— Итак… Что мы с вами знаем наверняка, о чем только догадываемся и чего не знаем вовсе?

В отличие от своей непосредственной начальницы, Саратовский по кабинету не расхаживал, а стоял — во главе стола, слегка наклонившись и уперев в полированную поверхность внушительные кулаки. Его следственная группа состояла из трех человек (если быть точным — из четырех, но эксперт Видинич на совещаниях почти никогда не присутствовала).

— Начинай ты, Михаил.

Вязов откашлялся.

— Ну… Кто-то убивает молодых девушек. Вешает, точнее. При этом одевает их в какое-то тряпьё и… Использует шкафы для одежды. Затем следует анонимный звонок в отделение полиции, с сообщением об очередном убийстве, с указанием имени жертвы. Места, где мы обнаружили тела, расположены на окраинах города. Следов практически никаких. По нашему городу зафиксированы четыре случая. Всё…

— Нет, не всё! — многозначительно поднял указательный палец вверх Сергей Сергеевич. В старомодных очках, с усами и в твидовом пиджаке он напоминал провинциального школьного учителя, но никак не шефа отдела убийств городской полиции. — Не забывайте про детали, друзья. Имеете что дополнить, Маргарита Ивановна?

Майор Бирюкова, недавно переведенная к Саратовскому из аналитического сектора, кивнула и принялась излагать «детали» — как всегда, сухо и монотонно.

— Первые два тела обнаружены на территории бывшего химкомбината, третью жертву нашли у старого кладбища и четвертую — в заброшенном частном доме. Дом принадлежал семье алкоголиков, нигде не работавших. Соседи говорят, что незадолго до убийства видели там парня лет тридцати, с бородой, длинноволосого. Явная маскировка. Теперь по шкафам… Шкафы новые. Похоже, сделаны на заказ. В верхней панели просверлено отверстие, через которое продевалась веревка. Точнее — альпинистский шнур, весьма прочный. Судя по всему, убийц несколько: один человек со всем этим бы не справился.

— Вывод? Банда психопатов? — быстро спросил Саратовский.

— Но маньяки ведь действуют в одиночку…, — подал голос Вязов.

— Не всегда. Каргастеры — это секта. Во всяком случае, журналисты, которые расследуют это дело параллельно с нами, считают: наши убийцы копируют манеру средневековых германских борцов с ведьмами, а те расправлялись со своими жертвами именно так.

— «Каргастеры»! — с презрением пожала плечами Бирюкова. — Не много ли себе позволяют эти… акулы пера? Разве можно делать из убийц героев?

— Мы отвлеклись от темы, Маргарита Ивановна. Я бы хотел, чтобы вы с Вязовым еще раз опросили возможных свидетелей, а также подняли архивы и поискали схожие случаи за последние… ну, скажем, лет пятнадцать-двадцать. Справитесь?

— «И опереточная прима, погибшая во цвете лет…» Вы, Серж, не стесняйтесь. Пейте чай.

— Спасибо, Александр Вильгельмович. Мы так давно с вами знакомы… Скажите, вы ведь помните всех своих учеников?

— Ну уж! Всех… Вы знаете, сколько их было, Серж, за эти годы?

— Представляю. Но хотя бы самых лучших — помните?

— А это смотря кого считать лучшими. Те, кто у меня на экзаменах «отлично» получали, далеко не всегда потом карьеру делали. А вот иные «двоечники», знаете ли…

Профессору Кригеру было немного трудно говорить из-за одышки; но в свои восемьдесят пять он еще продолжал работать, писать статьи, правда, почти уже не покидал пределов квартиры.

— Понятно. А как часто вы в своих лекциях упоминали про каргастеров?

Александр Вильгельмович в удивлении шевельнул седыми бровями.

— Про каргастеров? Почти никогда. Это, знаете ли, не входило и не входит в стандартный курс германистики. Если мне не изменяет память, я всего лишь один раз, но довольно подробно, рассказывал о Союзе каргастеров. Но было это не на моих университетских лекциях.

— А где же?

— В девяносто втором году меня приглашали в Ригу, на семинар по германской культуре. Там я прочитал большую лекцию, в которой и упомянул про Союз и его основателя, барона Иоахима фон Каргастера. Помню еще, сразу после лекции ко мне подошла девушка… Она так заинтересовалась этой тематикой, что… Эх, будь я тогда помоложе, Серж!.. — профессор мечтательно прикрыл глаза. — Так вот, она подробно расспрашивала меня о каргастерах. Но теперь я ни имени, ни лица ее не вспомню…

К вечеру Саратовский появился и в лаборатории, у эксперта Видинич.

— Чем порадуете, Елена Евгеньевна? — устало спросил он, садясь в потертое кожаное кресло.

— Ох… Боюсь, Сергей Сергеевич, что ничем. Ну, или почти ничем. Следов эти ваши таинственные убийцы стараются не оставлять. Лично мне это напоминает работу профессионалов из спецслужб.

— Вы серьезно? Неужели совсем ничего?

— Похоже, что девушек предварительно усыпляли — в двух последних случаях я обнаружила места уколов. Что же до остального, то работать практически и не с чем. Вы ведь не обнаружили на квартирах убитых девушек ничего интересного?

— Да, вы правы. Похоже, кто-то успевал вынести всё — и компьютеры, и личные бумаги, если они были… Спецслужбы, говорите? Не знаю, не знаю…

***

Саратовский в задумчивости шел знакомой дорогой к своему дому, по привычке беседуя сам с собой и старясь, чтобы это не было заметно для окружающих.

— «Дети в них уже играют!..» Надо же, придумала…

Словно бы в подтверждение слов начальницы, мимо Саратовского промчалась стайка ребятишек лет девяти-десяти; на двоих из них были какие-то странные темные капюшоны с прорезями для глаз.

— Я — каргастер!

— Нет, я!..

Сыщик в удивлении обернулся, провожая взглядом пацанов, и в досаде покачал головой.

— Журналюги, мать их… Вот ведь что наделали! Надо будет встретиться с этим… Который пишет про убийства.

Дома Саратовского никто не ждал. Он уже давно был в разводе, а дети выросли и жили отдельно. Заварив себе чаю, он присел за кухонный стол и развернул газету со статьей журналиста Николадзе.

— Интересно, откуда он все знает? И про способ убийства, и про каргастеров? Неужели кто-то из наших сливает? Зачем?..

— И когда мы ему скажем?

Саратовский покрепче обнял лежавшую рядом с ним женщину.

— Не знаю, Лиля. Это так… Непросто. И потом вспомни — ты сама на первых порах просила меня сохранять всё в тайне.

— Да, но сейчас вижу, что была неправа.

Саратовский усмехнулся.

— Женщина признала свою неправоту! Где бы записать это, а?

— Не умничай…, — она встала и набросила на плечи халат. — Схожу за соком. Тебе принести?

Наутро Саратовского ждал неприятный сюрприз. У дверей его кабинета стояли трое мужчин в дорогих костюмах. Одного из них Сергей Сергеевич знал как Лёву Сыча.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — поздоровался старый знакомец. — Мне нужно с вами поговорить. Я не отниму много времени.