Бесплатный фрагмент - Племя Тула

Вниманию читателей!

Все персонажи и описываемые события сюжета являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми, случайны!

Стиль описания образов и идей сюжета, так же, не имеет цели оспорить чьё-либо мировоззрение или затронуть чьи-либо чувства

ИСТОРИЯ ИСТОИЙ

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, возможен ли мир на Земле? Оо-о да! Тот самый, о котором говорят все — от самого обычного человека до самого невероятного сказочного существа. Ох-хо хо, уверяю вас, многие создания пытались разгадать эту загадку. Древнейшие из них догадались, что знания об устройстве мироздания способны стать ключом от этой двери. Но процесс постижения этих знаний был тернист, ведь когда-то, много времён назад, отдельные осколки истин бытия хранились в разных, по своей природе, мирах и передавались народам, так и не сумевшим найти общий язык.

Прежде чем начать нашу удивительную историю, хочу поведать вам, с чего всё начиналось:

С момента появления, Вселенная развивалась и таила в себе множество истин на протяжении миллиардов лет. В потоке вселенских трансформаций знания разлетались, терялись и, наконец, растворялись в информационном поле мироздания подобно частицам мозаики.

Долгие века крупицы сакральных знаний витали в пространстве Вселенной, пока не образовались они…

— Руфф… Ты имеешь в виду пять царств?

— Ух… Да! Царства пяти элементов… Не перебивай, иначе я собьюсь…

— Руфф… Я молчу! руфф…

— Ух! На чём я остановился?

— На пяти элементах…

— Э-э-э… Да!

Возможно, вы уже слыхали о том, что в природе существуют первоэлементы, которые стали основой земной жизни, не так ли? Пять первоэлементов мироздания миллиарды лет назад пришли к общему взаимодействию, образовав идеальное равновесие, благодаря которому и стали возможными сама жизнь и её дальнейшее развитие.

Так вот: однажды, Собрав все крупицы сакральных знаний воедино, древнейшие существа создали пять царств, каждое из которых было связано с отдельным первоэлементом мироздания. Между царствами был заключён союз и соглашение — беречь великое равновесие. В каждом царстве был назначен царь — тот, кому было доверено соблюдать порядок и оберегать силы стихий, направляя их энергию в нужное русло.

ну что тут сказать?! Пяти царствам удавалось сохранять равновесие в природе долгое время, пока не появились люди.

Ух, эти люди… Как же сложно стало с ними! Развивая своё эго из поколения в поколение, познавая свой творческий потенциал и преимущество перед остальным животным миром, люди развивали в себе не самые благие качества. Всё больше отрываясь от природы, человечество стремилось превзойти само мироздание, пошатнув то, что выстраивалось многие годы пятью царствами. Узрев в человечестве угрозу, древнейшие хранители равновесия, мягко говоря, негодовали, наблюдая за той жестокостью, которую проявляли люди из века в век.

Так, много поколений назад, мир начал погружаться в кровавые войны. Люди враждовали между собой по любому поводу. Ненависть их друг к другу была настолько сильной, что сотрясала равновесие не только в них самих, но и в природе, чем они и притягивали к себе всевозможные катаклизмы, эпидемии и самые страшные природные явления. Чем больше вражды и ненависти было между людьми, чем меньше понимания было между ними — тем страшнее были разрушения, захлестнувшие мир. Бесчисленные бедствия постигали вечно враждующее человечество: воды выходили из берегов, поглощая цивилизации, ураганы сметали всё на своём пути, земля дышала огненным паром, обрушивая свой гнев на людей в ответ на принесённые ими разрушения.

Это было суровое время! Время нескончаемой вражды, хаоса и смятений. Время потерь и страданий, которые охватывали все больше земель. Не было ни одного народа, которому не довелось бы вступить в схватку. Одни нападали, другие защищались… Затем их роли сменялись, но сценарий… сценарий оставался прежним. Даже осуждавшие их проявляли не меньшую жестокость к другим, сами того не замечая! И даже тот, кто верил, что сражается во имя справедливости и мира, изливал свой гнев на невинных.

Однако не только беды сулило это беспощадное время: в потоке страха и смятений начали рождаться и те, кто призван был указать заблудшим душам путь к миру, подарив земле надежду на то, что люди могут жить иначе. Тогда хранители пяти царств увидели, что люди не так уж и безнадёжны, хотя этого было недостаточно для спасения всего человечества.

И вот хранители пришли к согласию, что к союзу пяти царств, стоящих на страже великого равновесия, должно присоединиться сообщество людей, задачей которых будет просветлять остальных, чтобы перестали они разрушать себя и весь окружающий мир.

С тех пор представители стихий начали посвящать различных людей в вечные сакральные знания и велели хранить их, передавая своим народам. Им было необходимо донести вечную науку жизни до потомков, чтобы те в нужное время смогли противостоять тьме внутри себя и спасти землю от окончательной гибели. Так начали зарождаться различные философии жизни и сообщества, которые стремились пронести сакральные знания через поколения. Однако со временем и многие из них начали враждовать, искажая истинные знания. В итоге эта непростая миссия легла на плечи отдельных мудрецов, свободных от предрассудков. Чтобы постичь знания, способные победить истинный мрак, и сохранить их, мудрейшие мира сего проживали жизнь как отшельники. Они тщательно берегли истину для избранных, потому как знали, что мир ещё не готов меняться.

Знающие мудрецы издавна твердили: «Из тысячелетия в тысячелетие замыкается великий цикл природы всего живого, когда настаёт день, и на смену одним силам приходят другие. Те, кому было дозволенно властвовать и разрушать, обращаются в пепел, из которого прорастают те, кому дано перестроить всё заново. Одни теряют всё и становятся ничем, иные всё обретают из ничего. Когда войны сменяются единством земель и народов, тогда настаёт новая эпоха человечества — эпоха духовного возрождения! Лишь единство людей на благо мира и любви может разорвать этот порочный круг и предотвратить ещё большие беды. Потому на пороге сей эпохи предстаёт каждый человек перед искушением. Когда истину сложно отличить от лжи, каждый делает свой выбор, и выбор этот определяет ход истории стран, народов и отдельных людей мира — одни в награду обретают свет и новые возможности очередного витка эволюции, иные погружаются во тьму и живут в ограничениях на протяжении многих лет. И потому, одним людям удаётся увидеть в этом процессе этап построения мира нового, в то время как заблудшие в нём видят лишь конец старого, ибо каждому дано видеть то, частью чего является он сам».

Но мудрейших слушали лишь тогда, когда их проповеди были выгодны властелинам кровавых эпох человечества, и просветлённые замолкали, уходя в вечность.

Ритам — большой мудрец и один из хранителей утерянных знаний того времени, так же отживал свои последние дни в стенах темной пещеры. Старик лежал на рваных тканях, пропитанных потом. Его седая борода содрогалась от беспрерывного движения губ, а на блестящем лбу, сливающемся воедино с гладью его головы, выступали то и дело желтоватые капли. Он уже давно не ел и почти не мог пить. Лишь иногда, содрогаясь в предсмертном бреду, он бормотал из последних сил послания, которые хотел передать своим потомкам. Его правнук смиренно внимал его речам и вырисовывал текст на стенах пещеры. От бессилия старик держал долгие паузы между словами, что позволяло юному ученику успевать записывать за ним.

Уже целые сутки старец лежал, не проронив ни слова. Молодой паренёк сидел, облокотившись о стену и, склонив голову к коленям, ожидал изречений почтенного учителя. Ах… ожидания его казались вечностью! Но вот внезапно учитель закашлялся и попросил воды. Юнец черпнул ковшом мутную водицу из деревянной бочки и поднёс ко рту старца, бережно смачивая его губы тонкой струёй. Старец что-то пытался сказать, шевеля губами.

— Что? — наклонился к нему паренёк, чтобы разобрать слова.

— Пиши! — проговорил учитель хриплым голосом, надрывая всеми силами связки.

Послушный ученик тут же отбросил ковш с водой и, схватив уголь у костра, полыхающего в углу пещеры, встал у стены, прислушиваясь к предку.

Медленно, но на удивление внятно, старик начал вещать в стихах:

«Пройдут года, века, тысячелетья…

Течением кровавых рек.

Настанет день — с сиянием рассвета

Родится мать, дарующая свет.

Кому дано спастись — спасётся!

Созреет общество в народе.

И мощь земли в нем отзовётся,

Чтоб равновесие хранить в природе.

Но вот в пору великих перемен,

Как будто жребий злого рока,

Свершится братьев жертвенный обмен,

И хлынут слёзы неистовым потоком.

Того лишь, кто историю не знал,

Грядущее, возможно, удивит.

О чём глас предков предостерегал,

Потомкам наяву постигнуть предстоит.

Настигнет тьма любого человека,

Не станет более луна светить.

Лишь избранный владыкой света

Тьму эту сможет усмирить».

Старец замолчал и начал жадно хватать воздух губами, как будто не мог надышаться. Ученик был готов броситься к нему, но старик неожиданно продолжил:

«Однако помнить нужно строго,

Чтобы беду предотвратить:

В себе тьму победивший только

Баланс в природе сможет возродить».

С последними словами мудрец вытянул руку по направлению к ученику, и казалось, что он обрёл силы и вот-вот встанет. Но, увы! В одно мгновение его рука обречённо пала под своей тяжестью, столкнувшись с каменной полостью, на которой его бездыханное тело пролежало ещё сутки. Затем все последователи, ученики и родственники этого мудрого старца захоронили его тело со всеми почестями.

Шло время… И ничего в людях не менялось. Но не дьявол был виной этой тьме, а сами люди. Будь то народы, ведомые страхом и гневом, или же вожди, жаждущие власти, — все они были рабами! Рабами своих страстей и своего невежества. И только победа над внутренней тьмой могла положить конец их страданиям и окружающей их мгле. Лишь равновесие в глубине каждого отдельного человека могло зародить истинный мир на земле! Но увы, осознать эту истину был способен не каждый. Потому веками люди пытались создать мир, используя средства, приводящие к обратному явлению. Многие по-прежнему разжигали ненависть, прикрываясь ложными знаниями и ценностями. Иные народы продолжали намеренно проливать кровь беззащитных людей, разжигая войны… а те, каму приходилось защищаться, были вынуждены проливать кров, столь же невинную. Люди не могли понять почему народы, стремящиеся к миру и любви, вынуждены страдать от ненависти тех, чей разум был неспособен выбраться из тьмы… «Возможно ли, в конце концов, обрести мир на земле, когда одни стремятся к нему, а другие подчиняют окружающую реальность лишь злу, поработившему их сердца»?

Многие спасались там, где царила любовь; где на страже стояли знания; где, по праву, орудием мира было милосердие; где каждого принимали, не осуждая за поступки предшественников его, покуда он сам не провинился! Там, где с глубочайшим уважением относились к любой вере и людям любого происхождения; где многогранность мнений не являлась предлогом для бессмысленной вражды… Там знали и чтили предков, чьи знания могли спасти мир…

— Уф фуф руфф…

— В чём дело?

— Ты так нудно рассказываешь, что я вот-вот усну.

— Вздор! Эта история о великих, а все великие истории рассказываются именно так!

— А мне кажется, что этот стиль уже устарел, и вовсе необязательно рассказывать истории таким скучным тоном. Даже если это — самая великая из всех историй!

— Ничего подобного! Ты знаешь её наизусть, потому тебе и скучно. Брраш!

— Неправда! Я могу слушать её миллион раз, и мне совсем не скучно, когда её рассказывает Са…

— Ну хорошо, маленький умник! Твоя взяла — ты будешь рассказывать!

— Как я?

— А в чём проблема? Ты же лучше знаешь, как это нужно делать!

— Эмм… Я… Э-э-э…

— Ну же…

— Ну… Вот… Значит так:

В этом самом месте, где люди находили убежище, и начало зарождаться тайное сообщество, о котором пойдёт наш рассказ. Сообщество людей с особым, секретным предназначением. До этого времени об истории этих удивительных людей не знал никто. Вернее… нет… ну, конечно же, знали! Ну да… о них многие знали. Но только те, кому было суждено узнать! До сегодняшнего дня случайные люди не могли узнать о них… О, нет-нет! Так что вам несказанно повезло! Ведь теперь вы узнаете то, что оставалось тайной много столетий.

Как говорит Са…

— Кхм, кхм!

А-а-а… э-э-э… Как говорится: «Законы мироздания подобны мозаике, но многие из её частиц растерялись с течением времени. Теперь, очень скоро, мир изменится до неузнаваемости, и всё встанет на свои места». Вас, наверное, уже посещало чувство, что мир становится другим, и грядут какие-то важные, ещё неведомые вам перемены? И пусть вы ещё не знаете, что же ждёт вас там за углом, но в глубине души понимаете, что вы уже готовы.

— Ох фоф фофф…

— Ну что на этот раз? Брроц!

— Я не могу… руфф…

— Что не так?

— Я так волнуюсь от мысли, что теперь все… абсолютно все узнают правду, что я… что… я теряюсь.

— Не думай об этом! Просто рассказывай…

— Может, мы будем по очереди рассказывать?

— Хо-хо-хо-хо! Ну, хорошо, трусишка! Будем рассказывать вместе. Только, чур, не перебивать!

— Хи-хи-хи! Не буду, обещаю!

— Так вот… Где мы остановились? Ух… М-м-м… Да!

Да, человечество действительно на пороге перерождения, и теперь уж, как ни крути, пришло время всем частицам мозаики склеиться воедино.

Итак, как уже было подмечено ранее, до сегодняшнего дня молва о людях, наделённых особым предназначением, доходила не до каждого. Впрочем, они и сами поначалу ничего о себе не знали. Но давайте по порядку:

Когда глас Ритама и других мудрецов затих и канул в неизвестность… Когда истинные знания вновь растерялись по миру… На территории бывшей Месопотамии, с первыми лучами солнца, появилась на свет девочка по имени Ума.

— Ума? Руфф… ты ничего не перепутал? Руфф…

— Ты обещал не перебивать! Брраш…

— Ой, да… рруф. Ясно.

Так вот… Ума родилась в разгар очередного хаоса и к двенадцати годам осиротела. Скрываясь от погони, девочка выживала в полном одиночестве в дремучих лесах. Однажды Ума открыла в себе особый дар — общаться с предками и мудрейшими мира, ушедшими из жизни неуслышанными и непонятыми. Получая знания древних духовных учителей, гениальных учёных и целителей прошлого, она помогала каждому, кто попадался на пути, потому как было ей суждено соединить избранных в один народ. Те, кто спасался благодаря Уме и внимал знаниям предков, ещё не подозревали о том, что уготовлено им судьбой. Они лишь хотели обрести мир и помогали другим, с любовью и уважением относясь к каждому, кто присоединялся к их сообществу. Среди них были самые разные люди, и все они мечтали сделать этот мир лучше. Сила единства сплотила множество противоположностей в одну большую семью, где противоречия между ними балансировали на благо единой идеи. Ума заняла почётное место в этой семье — её стали называть матерью в знак благодарности за то, что сплотила членов сообщества в единый народ. О тайном учении, способном изменить ход истории человечества, уже ходили легенды. Только вот многим было неугодно чтобы эти знания распространялись, так как они помогали людям отличить ложь от истины. Несчастными и обозлёнными людьми было проще манипулировать — их заблуждения были на руку кровожадным лидерам, и на тайное сообщество была открыта охота.

Вскоре их лагерь был обнаружен, и сообщество было вынуждено скитаться по земле годами до тех пор, пока силы природы не привели этих людей к берегам необитаемого острова, где никто и ничто не могло боле угрожать их жизни. Там, в лесной чаще, Ума посадила дерево в благодарность предкам за помощь. Вопреки всем известным законам физики дерево начало расти стремительно быстро, превратившись за считаные месяцы в могучее и старое дерево, похожее на те, что существуют тысячелетиями. Его корни тянулись на сотни метров, а листва самых верхних ветвей терялась в облаках. От дерева исходил необъяснимый свет — мощь его освещала весь лес и днём, и ночью. С того времени именно оно стало источником связи с предками всех народов и поколений, и назвали его священным древом предков.

Остров же был окутан особым ореолом, который делал его невидимым для остальной цивилизации: он не существовал ни на одной карте мира, и его нельзя было обнаружить ни одним известным человечеству способом. Океан, охватывающий остров, какой-то чудодейственной силой не давал суднам подплывать к его берегам, сбивая с курса всё, что приближалось к его местоположению. Все силы природы будто бы становились помехой на пути любого, кто оказывался поблизости, и попасть на остров чужак мог только лишь в сопровождении избранных. Даже основополагающие элементы вблизи острова постоянно находились в идеальном равновесии, подчёркивая избранную миссию живущего там сообщества. С того времени таинственное сообщество стало называться племенем Тула, что на одном из древнейших языков земли означало «равновесие».

Тогда поведали предки избранным о том, что прошли они все испытания и достойны присоединиться к союзу пяти царств во имя всеобщего блага и что отныне их прямое предназначение в том, чтобы восстанавливать равновесие во всём человечестве. В то время как царствам пяти первоэлементов предстояло беречь равновесие сил самой природы, от избранного племени требовалось указывать людям путь к новому, более совершенному миру. Члены сообщества дали клятву продолжать чтить предков и идти по пути истинных знаний. Войдя в союз хранителей равновесия, они получили в дар необычайные способности, для того чтобы проникать в сознание людей, неся священные истины всем, кто стоял на пороге прозрения. Знания волшебными семенами проникали в каждого, кто был готов менять образ своего мышления, и сады невероятных чудес прорастали в них самих и их жизни.

В качестве поощрения за верно выбранный путь жизни, силы природы и знания предков даровали избранному сообществу навыки, превосходящие те, которыми владели остальные люди. Учёные и изобретатели племени создавали своими руками то, о чём мировые умы могли пока ещё только рассуждать. Они опережали своё время, и многие из современных открытий и изобретений в мире служили на благо острова избранного племени уже сотни лет. Обзаведясь сверхчистыми и совершенными кораблями, они бороздили океаны с необычайной скоростью. С виду белоснежные судна ничем не отличались от остальных. Люди на их палубах тоже казались весьма обычными: на них была простая, но довольно современная одежда, да и выглядели они совершенно естественно. Даже можно было подумать, что это какая-то туристическая группа людей различных национальностей со всех уголков света собралась в одно путешествие. Праздный интерес вызывал лишь занятный белый флаг, на котором по ветру развевалась ярко-синяя бабочка. Рисунок был настолько живым, что казалось — вот-вот это большое существо взмахнёт великолепными крыльями и упорхнёт вдаль…

— Ам…

— Да?

— Меня всегда интересовало, почему именно бабочка?

— О… хо-хо-хо… Ну, потому что бабочка появляется на свет не бабочкой, а гусеницей… Она рождается ползать по земле, ощущая свою ограниченность в этом огромном и порой беспощадном мире; рыщет в поисках пищи и убежища, проходя через земные испытания. Однако, не всяк рождённый ползать остаётся таковым. Бабочка — это подсказка природы! Она указывает на то, что ты можешь родиться кем-то незначительным и ограниченным, но в один прекрасный день отрастить крылья и стать лучшей версией самого себя. Бабочка — это символ возрождения и мира.

— О… Я хочу быть бабочкой! Хи-хи-хи…

— Я могу продолжать? Брраш. Нам уже пора начинать самое интересное…

— Ой! Хи-хи… Да!

Итак… Перед племенем стояла задача — просветлять человечество. Им предстояло нести знания ненавязчиво, без принуждения, и прежде всего они помогали людям обрести мир внутри себя. Им под силу было растопить даже самое каменное и бесчувственное сердце и изгнать самый сильный страх; донести утерянные знания предков даже до тех глупцов, которые считали себя умнее и хитрее всех. Конечно, это было не так-то просто, ведь донести истину можно было лишь до того, кто был готов её услышать и принять правду, а для этого человеку было необходимо усомниться в своём превосходстве.

Спасать людей, не проповедуя скучные истины, — было задачей не из простых. И тут на помощь избранным пришли многочисленные таланты, которыми их одарила щедрая природа. Племя выплывало за границы острова небольшими группами, посещая ничем не примечательные глубинки и внушительные мегаполисы с особой программой: они были артистами, музыкантами, певцами, сказочниками, кукловодами и даже фокусниками. Устраивая уличные представления, они зазывали к себе людей и осторожно сажали чудотворные семена при помощи своего творчества. Чем бы они ни завлекали публику, жизнь каждого, чьё сознание было открыто принятию древних истин, начинала меняться. Энергия вселенской любви заполняла сердца прохожих, избавляя от беспричинного страха, враждебности и болезней. Но со временем менялись не только обычные люди…

Да, туланянам удавалось восстанавливать равновесие в умах и сердцах людей, однако и они сами подвергались воздействию низких вибраций, становясь свидетелями жестокости между людьми. Им хотелось помочь, следуя не только своему прямому предназначению. Всё больше учащались попытки вмешаться и применить силу. Все чаще члены племени сами осуждали других людей и встревали в уличные беспорядки, используя дар внушения и воздействия на разум, с целью обезвредить враждебно настроенных людей. Многие из них начали чувствовать себя героями своего времени, видя восхищение публики. Ведь люди, живущие в искажённой реальности современного мира, всегда одобряли борцов за справедливость, и сила была, в их понимании, наилучшим и даже единственным орудием в борьбе со злом. Это заблуждение смогло смутить и отдельных представителей племени Тула. Особенно тех, кто думал, что придания мудрецов, возможно, устарели и что идти в ногу со временем — означает подражать современным нравам. Однако чем больше они так думали и подстраивали своё тайное предназначение под нравы современного общества, тем быстрее начали терять свою силу. И это кое-кому пришлось очень кстати.

ГЛАВА 1

Роковой план

Чистый свет раннего утра, как всегда, скользил по зелёной листве, перепрыгивая с листка на листок подобно кузнечику. Ускользая куда-то вглубь лесной чащи, этот свет открывал потрясающие виды дикой природы, а за ним, как за путевым знаком, вдоль извилистой тропинки летели два прелестных птенца с перьями цвета бирюзы.

Тропинка вела в самую глубь острова. Там, посреди деревьев, струился чистый свет. Он исходил не от солнечных лучей и не от отражения зеркальной воды бегущего по склону родника. Свет исходил от могучего дерева, не похожего ни на одно дерево в округе. Это было древо предков. Сила жизни, исходившая от него, наполняла все вокруг своим могуществом.

Оба птенца уселись на одну из ветвей дерева, устремив взгляд к его огромным корням, где сидела седоволосая женщина, облечённая в белые одежды. Упираясь ладонями о землю, она шептала слова благодарности и почтения всему живому, обращаясь к природе и роду племени, чья память была заключена в старинном дереве. После чего она сложила ладони на груди и улыбнулась.

— Иша! — раздался шорох, похожий на эхо.

Мать племени раскрыла глаза и обратила свой взор на священное древо предков, узрев перед собой размытый образ своего покойного мужа.

— Адам… — с мягкой теплотой в голосе поприветствовала она его.

— Предки обеспокоены, Иша, — покачал он головой. — Племя больше не следует своему истинному предназначению.

Мать племени нахмурилась и склонила голову, не проронив ни слова.

— Уже мало тех, кто служит высшему предназначению, — продолжал Адам. — Ваша главная миссия была в том, чтобы открывать миру истинные знания, продолжая путь всеобщего единения! Но, увы, вы и сами начали терять связь с источником.

— Я стараюсь напоминать о нашей миссии, — попыталась оправдаться женщина. — Я по-прежнему доношу племени древние знания, но не могу их заставить, Адам. Ты же знаешь… Они стремятся быть, как все…

— Не могут одни просветлять других, соответствуя их мышлению и образу жизни! — отозвался ещё один силуэт, появившийся рядом с Адамом. — Невозможно сеять свет, когда в разум прокралась тьма! Тьма — это невежество, охваченное страхом и гневом, а свет — это древние знания жизни, несущие гармонию и мир всему живому. Если племя не будет следовать предписаниям, оно потеряет свою силу окончательно.

— Я понимаю это, Дор. Но что же мне делать? — тревожно покачнулась Иша. — Племя пытается помогать людям всеми возможными способами… В их намерении нет ничего предосудительного. — Разумеется, — согласился Дор. — Каждый человек на земле должен быть готов протянуть руку помощи другому. Люди борются со злом вокруг себя веками, побеждая его из года в год, но меньше его не становится. Лишь вам дано сделать нечто большее! Вам дарованы знания и таланты, способные многое исправить. Когда в последний раз вы выполняли свои прямые обязанности? Вы слишком увлеклись борьбой, сестра!

Мать племени с горечью опустила глаза.

— Вернитесь к истокам! Вспомните своё главное предназначение! Вы должны служить примером остальным людям. Лишь так вы сохраните своё членство в братстве великого равновесия. Иначе не миновать беды, Иша… — напутствовал Адам.

— Да, да… да, — тревожно бормотала под нос мать племени.

— Вразуми свой народ, пока не поздно, сестра! — добавил Дор.

Адам и Дор исчезли так же неожиданно, как и появились, а мать племени все ещё продолжала сидеть у дерева и, нахмурившись, качала головой.

Птенцы на дереве переглянулись и начали тревожно щебетать, как будто обсуждали видение почтенной матери племени. Затем они устремились ввысь и отправились вновь вдоль тропинки к морю. Выбравшись из густой листвы, маленькие тропические птички взмыли над сооружением из круглых домиков, выстроенных прямо над прозрачными водами. Воспаряя в воздухе благодаря взаимодействию с магнитным полем земли, эти деревянные домики представляли собой жилище, способное вместить семью до четырёх человек. От каждого жилища прогибался мост полумесяцем, соединяющий, словно ветви, эти домики между собой. Мосты тянулись к центру, воссоединяясь с огромной круговидной террасой, которая была покрыта таким же деревянным навесом и ограждена по краям перилами. Называлась она центральной и служила местом времяпрепровождения для племени Тула, где проводились различные празднования и повседневные мероприятия.

В это утро, как всегда, на террасе выстроилась небольшая толпа: засучив рукава, люди разных возрастов занялись повседневными делами, что-то воодушевлённо между собой обсуждая. Вдали щебетала стая тропических птиц, усердно плетущих гнёзда на соседних деревьях. Двое птенцов некоторое время наблюдали за хлопотами группы женщин, кружа над их головами, пока не выделили из них одну, оживлённо рассказывающую что-то своей подруге. Это была Ходая — единственная дочь матери племени. Она трепетно поглаживала свой выделяющийся округлый животик в то время, как птенцы сели ей на плечи и начали игриво щипать её за чёрные густые волосы.

— Что это? — воскликнула Ходая от неожиданности.

Она начала махать руками, пока её подруга громко смеялась над происходящим.

— Дрисана! — раздражённо обратилась она к хохотушке. — Помоги же мне!

Дрисана подхватила обеими ладонями задиристых птенцов и протянула их Ходае. Та поднесла к ним ладони, растянув на лице блаженную улыбку. Птенцы легко перескочили к ней, и Ходая осторожно приблизила их к себе. Объятия продлились недолго… Неожиданно один из птенцов взмахнул крыльями и улетел прочь. Второй же тревожно потряс перьями некоторое время и упорхнул вслед за первым.

Ещё некоторое время девушки хохотали, обсуждая эту сцену, продолжая готовить завтрак. Поместив еду на большой поднос, Ходая попрощалась с молодой подругой и направилась к своему дому через ведущий к нему мост. Войдя в жилище, беременная женщина бережно поставила поднос с завтраком на обеденный стол.

— М-м-м… какой запах! — с восхищением пробормотал про себя крепкий мужчина, продолжая увлечённо поправлять круглые очки и разливать какую-то жидкость по пробиркам за большим столом в глубине комнаты. Стол перед ним был устелен различными веществами.

Ходая направилась к нему, любопытно заглядывая ему через плечо:

— Ну… и что там опять колдует мой дорогой муж? — спросила она с интересом.

Мужчина молча поднял ладонь правой руки, намекая на то, что занят.

Ходая нахмурилась и встала в позу упрямого ребёнка, не желая ждать:

— Ануман, сейчас же заканчивай свои исследования!

Но тот как будто не слышал ничего. Его глаза сузились в напряжении, и он весь был погружён в процесс творения.

Ануман, как, впрочем, и все мужчины племени, был обладателем длинных волос. Тонкая коса из нескольких прядей тянулась по центру его затылка, в неё были вплетены ещё две узкие косички по обе стороны от висков. Русые волосы под косой спускались чуть ниже широких плеч лёгкой волной. Помимо увлечения наукой, Ануман уделял немало времени физической культуре, потому был хорошо сложен и довольно силён. Их взгляды с женой относительно миссии племени часто расходились, поскольку Ходая, как примерная дочь матери племени, старалась чтить знания предков и следовать им, а Ануман был ярым сторонником новых идей и был убеждён, что соединять их воедино нет никакой необходимости. Однако серьёзных ссор на этой почве у них не было.

— Может, ты хотя бы объяснишь мне, чем ты так занят? — прервала молчание Ходая. — Ты снова всю ночь просидел за этим столом. Не спал, не ел…

— Готово! — воскликнул Ануман и, выдохнув напряжение, снял очки с уставших глаз. Это были не совсем обычные очки. У них был длинный цилиндр, который сужался к концу. А если быть точнее, то очки эти были весьма забавным аналогом микроскопа, превышая его мощь и точность во множество раз.

Ходая молча стояла в ожидании объяснений.

— Это моё новое детище! — таинственно улыбаясь заявил он, осторожно переливая лиловую жидкость из стороны в сторону одной из пробирок. — Это вещество способно мгновенно воздействовать на мозг, временно парализуя человека без всякого вреда. То есть оно действует быстро, эффективно и безопасно!

— Да-а-а?.. — протянула Ходая. На её лице было недвусмысленное недоумение. — И зачем оно тебе?

— Это наше оружие! — пояснил Ануман. — Осталось наполнить им растворимые ампулы, которые я изготовил ночью. Набиль уже заготовил специальные винтовки…

— Оружие? — её недоумение плавно сменилось ужасом.

— Ну да! — подчеркнул Ануман, аккуратно вернув пробирку на место. — В прошлый раз нам стало известно, что неподалёку затеваются массовые беспорядки. Зачинщики собираются применить насилие и расхищение частного имущества. Их нужно остановить! Кого не сможем убедить сдаться, придётся обезвредить и передать властям, пока бандиты не причинили увечья мирным жителям.

— Ты это серьёзно? — встревоженно спросила Ходая, понимая, что вопрос риторический. — Тебе не кажется, что вы перегибаете палку?

— Перегибаем? Ходая, милая, посмотри на это. — Ануман достал из кармана клочок старой газеты, которую прихватил с собой во время одного из путешествий племени в Австралии. Развернув его, он ткнул указательным пальцем в статью, где говорилось о поимке банды подростков, калечивших жителей ради наживы.

Ходая удручённо перебрасывала взгляд с газеты на мужа, пока тот восторженно описывал ей, какую важную роль играет племя в борьбе с преступностью.

— Мы герои нового времени! — воскликнул он с гордостью. — Мы применяем науку и дар племени, чтобы спасти этот мир от беззакония… Скоро без нас уже не раскроется ни одно преступление мира!

Ходая молча вздохнула, обеспокоенно глядя на мужа.

— А губернатор Иллинойса? — продолжил Ануман, не дожидаясь реакции жены. — Да если бы не мы, он так и продолжал бы пускать свои руки в карманы добросовестных граждан!

— Ануман… — Ходая просто не знала, как возразить мужу, ведь он был просто одержим этим наваждением.

— Бандиты, террористы, мошенники, коррупционеры… Никто больше не будет безнаказанно обманывать и угрожать благополучию честных людей! — Ануман уже не мог удерживать свой пыл. — Будь то люди из низших слоёв или высокопоставленные чиновники… никто не скроется от нас, и каждый получит по заслугам!

«БУМ!»

С последними словами он ударил кулаком по столу, словно произнеся приговор.

Ходая лишь стояла, застыв на месте, и смотрела на него, широко раскрыв синие, как океан, глаза. Открыв рот на мгновение, она хотела было что-то сказать, но слов не нашлось.

— Милая, — Ануман встал со стула и обхватил жену за плечи. — Ты же знаешь, что мы все служим предназначению нашего племени и твоего рода, только теперь наша польза намного больше… Ты видишь — мы никому не причиняем вреда, мы побеждаем зло, наказывая его законным путём. К нам присоединяется всё больше влиятельных людей… Скоро у нас будет достаточно влияния, чтобы противостоять злу по всему миру. Что это, если не самая настоящая помощь людям?

— Это помешательство! — выкрикнула, наконец, Ходая, выскользнув из рук мужа.

— Так думаю не только я! — возразил Ануман. — Суман, Кумар, Амир, Набиль, Радомир… Всё больше членов племени поддерживают нас. Все мы, по-твоему, помешанные? Не твой ли дядя отправился за границу с той же целью в своё время? Может, это вы с мамой застряли в прошлом и удобно приняли нейтральную позицию?

— Какую нейтральную позицию? — разозлилась Ходая не на шутку. — Никто из племени никогда не бездействовал! Дядя Дор покинул остров по велению души. Он верил, что будет полезней там, но он никогда не думал, что мы устарели! У нас всегда было чёткое единое убеждение в том, каким образом хранить и восстанавливать равновесие в мире. Предки всегда одобряли то, что мы не останавливались в развитии. Нас направляли на путь образования и изучения наук, но не для того, чтобы воевать, а для того, чтобы просветлять людей. Наше предназначение не в героических сражениях, а в том, чтобы объединить людей в один народ! Народ, живущий в мире с самим собой и природой. Нам нужно повышать человеческую осознанность, чтобы возвращать людей к их корням и открывать им древние знания. Знания принесут истинную победу, а не насилие! Только равновесие спасёт мир! Ты забыл, чему учат нас предки?

— И ты серьёзно думаешь, что это поможет? — ухмыльнулся Ануман.

— До сих пор помогало!

— Да… Так хорошо помогало, что преступность достигает пика изо дня в день!

— Не преступность, Ануман, а невежество людей и неосознанность к тому, что они творят. Пока у людей нет осознанности, они будут жить во зле. Ты посадишь одних, а на их место придут другие! Да, люди должны защищаться и, конечно, злодеи должны знать, что за преступлениями следует наказание, но на одном лишь наказании не построишь мир. Этого мало! А самое главное, что в мире много тех, кто занимается наказанием. У нас, Ануман, совсем другая миссия. Те преступления, о которых ты говоришь, — лишь симптомы массового заболевания! Людям нужно лекарство, и мы можем дать им его. Мир в мире — это результат мира в каждом из нас. Людям следует учиться жить во благо друг другу! Это единственный путь остановить разрушения в природе. Это самый долгий и непростой путь, но он единственно верный. В этом наше предназначение! Борьбу и героизм оставьте тем, кто и без вас прекрасно справлялся с этим занятием.

— Если бы они справлялись, в нас бы не нуждались… — Ануман сел на стул, вероломно махнув гривой.

— Нуждались бы, Ануман! Ты говоришь о преступлениях и наказаниях так, будто это мы придумали законы… Но это всё было и до нас. Сколько в мире людей, которые ненавидят друг друга просто потому, что не могут найти общий язык, или потому, что относятся к разным народам, расе, вере?.. Имея разные предпочтения и точки зрения, люди теряют уважение друг к другу… В какой стране мира есть закон о наказании за то, что один человек молча призирает другого? Люди знают, что за насилие можно получить тюремное заключение, но не понимают, что зло исходит не только от наших поступков, но и от того, как мы друг к другу относимся.

Ходая нервно встала у окна, сложив руки. Ануман, посидев несколько секунд, встал с места и подошёл к ней, обняв за хрупкие плечи.

— Ну, хорошо, — сказал он, не желая спорить. — Мы с тобой знаем, что по-разному понимаем наше общее предназначение.

Он повернул её лицом к себе и погладил по щеке, но Ходая обидчиво уводила взгляд.

— Я не хочу, чтобы утро в нашем доме начиналось с ссоры на эту тему, — пытался помириться Ануман. — В конце концов, у нас общая цель, и каждый из нас по-своему идёт к ней. Не вижу причин устраивать скандал по этому поводу. Давай завтракать, уже все остыло…

— Поешь без меня, — устало сказала Ходая, положив руку ему на плечо. — А я должна кое-что сделать.

Девушка задумчиво вышла из дома, направившись к центральной террасе.

Как обычно, племя было занято делами: где-то были слышны стуки строительной деятельности, а неподалёку, вдоль магнитных дорог, парили экологически чистые контейнеры, переправляющие в хранилища сырьё из зёрен и круп; фрукты с овощами и другие продукты, которые туланяне выращивали на острове.

На террасе то и дело крутились люди, занимаясь бытовыми хлопотами, изготавливали украшения и произведения искусства для продажи за пределами острова. Трое подростков и ещё один юноша постарше играли в популярную на острове игру: они стояли вокруг большой эллипсообразной конструкции, представлявшей собой круглую подставку из меди, от которой тянулся продолговатый стеклянный колпак, высотою около метра. В нём были заключены четыре стихии. Три из них можно было увидеть невооружённым глазом — разумеется, вы уже догадались, что это были стихии земли, огня и воды. Ну а воздух, конечно же, был незаметным. Впрочем, это было совсем не важно. Спросите — почему? Ох, это элементарно! Ведь участникам игры не требовалось их видеть. Они обладали способностью чувствовать каждую стихию и, в определённой степени, контролировать её поток. В начале игры каждая из стихий выбирала своего игрока. Выбор соответствовал характерным качествам избранника и его внутреннему состоянию. Задача игрока была в том, чтобы сохранять равновесие стихии, уравновешивая аналогичные качества в самом себе. При этом необходимо было взаимодействовать с эмоциями и мыслями остальных игроков.

Создавая благотворный союз, участники объединяли силы стихий, образуя природное равновесие, в котором каждая стихия проявлялась в нужных пропорциях. Достигнув цели, они могли наблюдать восхитительное зрелище: игровая площадка под стеклянным колпаком начинала светиться и переливаться всеми цветами радуги. Порой в конце этого невероятного действа туланяне обнаруживали в среде игровой площадки появление новых, не знакомых ранее, химических элементов. Потому каждый раз, когда игра удавалась, игроки бежали прямиком к Ануману, чтобы тот провёл своё исследование. Но это происходило крайне редко, ведь игра эта была легка только на словах. Особенно когда одним из игроков был задира Рам. В процессе игры тот был больше увлечён розыгрышами и постоянно дурачился.

Вот и на этот раз темнокожий шутник напрягся, воздействуя на сознание своего друга. Тот был настолько сконцентрирован на балансе своих эмоций, что совершенно не заметил, как Рам прилагал все свои способности, для того чтобы вывести из равновесия его мысли. Спустя мгновение белокурый подросток потерял самообладание, и красное пламя охватило стеклянные стены. Игра не удалась!

Подросток сперва нахмурился, затем с удивлением посмотрел на друга и тотчас яростно рванул в его сторону.

— Рам! Ты опять это сделал… — кричал на бегу светловолосый мальчик.

— Где твоё чувство юмора, Макс?! — задиристо ухмылялся Рам, ускользая по кругу.

— Я не верю, что ты снова это сделал! — всё ещё пытался достать он до Рама, кружа за ним вокруг террасы. — Данко, Яра… Он снова всё испортил.

Яру, судя по всему, это очень забавляло. Она смеялась над мальчишками, схватившись за живот. Их родство с Максом было очевидно –– они были очень похожи и даже выглядели одногодками.

— Ну, довольно вам! — устало вздохнул Данко. Он был тем, что постарше.

Всё это время мать племени стояла у изгороди на террасе и смотрела в сторону океана, вслушиваясь в происходящее за спиной.

— Я знаю, о чем ты думаешь! — сказала Ходая, подойдя к матери.

— Ты знаешь, — кивнула Иша. — А твой муж? Знает ли он? А другие члены племени? Помнят ли они ещё, кем являются?

Помолчав некоторое время, мать племени склонила голову с долей досады:

— Я боюсь, что дни наши сочтены.

— Что ты такое говоришь, мама? — испугалась Ходая.

— Твой отец и дядя посетили меня сегодня утром… Мне дали понять, что мы на пороге больших бед. Если не вернёмся к выполнению истинного предназначения, мы рискуем потерять членство в союзе хранителей и будем лишены своего дара.

— А может, тем лучше? — проговорила вслух Ходая и уловила на себе удивлённый взгляд матери. — Я хотела сказать… иногда мне кажется, что мы воспринимаем дары жизни как должное, используя их не по назначению. Ведь мы всего лишь люди! Мы не ангелы и не святые… Да, мы люди с необычными способностями, но можем ли мы вечно использовать свои силы во благо людям, если сами являемся такими же людьми? С такими же слабостями…

Ходая взглянула в сторону моря и тяжело вздохнула:

— Ануман и те, кто поддерживают его мировоззрение, стали заложниками славы. Другие испытывают чувство превосходства, используя свой дар для достижения личных целей… — Она окинула взглядом двух юных ребят, которые некоторое время назад носились по террасе. — Как будто это лишь игра…

— Ах, девочка моя! — покачала головой мать племени. — Пока мы все поддерживали связь с потоком, в наших мыслях и намерениях был порядок. Сейчас же воцарил хаос, и он ведёт нас к разрушению. Мы перестали быть единым целым! Мы стали похожими на тех, кого призваны объединять. Но кое в чём ты права…

Иша обхватила деревянные перила ладонями так, будто готовилась к прыжку.

— В чем? — Ходая ожидающе взглянула на мать.

— Племя растрачивает свой дар не на то, для чего он был дан нам. И если вскоре ничего не изменится, настанут тёмные дни…

Иша глубоко переживала за судьбу своего народа. Предупреждение Адама не давало ей покоя, и не напрасно.

***

Пока племя хранителей равновесия теряло силы, Руш — правитель небольшого городка, на другом конце океана, жаждал обрести власть над всем миром, и амбиции его лишь росли изо дня в день. До сих пор все его попытки занять главенствующий пост и единолично управлять всем островом, а затем подчинить своей воле и другие континенты, пока ещё не давали желаемых результатов, однако в любой момент всё могло измениться.

Несмотря на бесконечное высокомерие, Руш был довольно тучным и ленивым человеком. Он предпочитал использовать других людей и не жалел средств на их услуги, лишь бы они сделали всё за него. Стоило же ему потерпеть очередное поражение — и виновных в нём было не сосчитать. Конечно, зная о том, как быстро покидает его боевой дух, он позаботился о том, чтобы поблизости были энергичные и целеустремлённые личности, дабы его в нужный момент подтолкнули к его же цели.

Руш знал, что его час придёт, и он готовился каждый день к тому моменту, когда возможность завладеть миром предстанет перед ним. Он окружил себя самыми странными людьми. И хотя среди них и были выдающиеся экономисты, учёные и военные, на подкуп которых Руш выделял средства, подворовывая частенько из общей казны, но этими связями он не ограничивался. Одной из выдающихся фигур в его окружении была Макта — особа средних лет индийского происхождения. Женщина увлекалась астрономией, психологией, астрологией, эзотерикой и являлась ближайшей советницей Руша то ли потому, что его вдохновлял доступ Макты к неким туманным, на его взгляд, наукам, то ли потому, что в глубине души он верил, что знания и способности этой женщины приведут его к желаемой цели. Порой он и сам не был уверен, может ли он положиться на её слова, но всё же шёл за призрачной надеждой.

Макта жила в его большом дворце, где ей была выделена довольно большая территория, включавшая в себя просторную прихожую, зал для эзотерических сеансов и большой сад, за которым ухаживали двадцать четыре часа. Там же располагалась её комната, где она отдыхала и медитировала в поисках ответов.

Решительный стук раздался в её дверь вслед за тяжёлыми шагами вдоль коридора. Макта открыла глаза, выйдя из медитации в полном спокойствии.

— Я готова! — воскликнула она уверенным голосом, глядя в сторону двери пронзительным взглядом.

Дверь распахнулась — за ней стоял мужчина невысокого роста с блестящими чёрными глазами. Надменность искрами исходила от него.

— Готова к чему? — недоумевая, Руш смахнул пот с выпуклого лба.

— Я подготовила для вас новый прогноз, как вы и просили, — невозмутимо напомнила ему Макта, приподнявшись с коврика для йоги у окна.

— Ах, это! Говори скорее… — Руш так загорелся прогнозом, что всё остальное было уже не столь важно.

Женщина молча взяла с комода бордовую папку и торжественно вручила её хозяину дворца.

— Это что? — недоумённо вытаращил он на неё глаза, после того как не смог сообразить своей тяжёлой головой, о чём там идёт речь.

— Я не могу рассказать всё в двух словах… — пожала плечами Макта.

— Мне не нужно всё! — Руш нетерпеливо вернул смуглой женщине папку. — Мне нужно знать, каков прогноз относительно предстоящих выборов…

— Сейчас не время для этого!

— Что значит не время? — от возмущения Руш прищурил глаза, что было не очень добрым знаком, ведь обычно он это делал, когда менял тон на предупредительный или угрожающий.

— Сейчас время определиться с вашими личными выборами, — загадочно заявила Макта.

— Что ты там ещё понапридумывала? — Руш покрутил кистью руки в воздухе так, будто закручивал невидимую лампочку в люстру. — Какие ещё такие личные выборы?

— Руш! — Макта взяла большой глоток воздуха, словно собралась нырять. — Грядут большие перемены… Мы стоим на пороге новой эры…

— Что ещё за перемены? — махнул рукой Руш и начал скалиться. — Меня не интересует эта чепуха! Я пришёл к тебе за подсказками, а не получать отчёт о земных эрах.

— Послушайте меня, — Макта протянула ладонь к нему, словно пыталась уговорить неподвижного слона встать с бочки с порохом. — Звёзды указывают на то, что на Земле завершаются одни сценарии и запускаются другие. От личного выбора каждого будет зависеть не только судьба отдельного человека, но и всего мира. Сейчас очень ответственный период…

— Ты что, издеваешься надо мной? — рявкнул Руш и, захлопнув дверь, подошёл ближе к Макте.

— Вовсе нет… — попыталась объясниться та.

— Я не просил делать прогнозы для всего мира! — в ярости прорычал Руш, не дав Макте закончить фразу. — Мне нужно знать, когда я, чёрт возьми, увижу плоды своих стараний!

— Я понимаю, но сейчас вам это не нужно, — продолжала твердить Макта.

— Что-что??? — Руш ошарашенно раскрыл и без того большие глаза, и казалось, что из них вот-вот хлынет кипящая кровь.

— Сперва вам стоит внимательно прочитать мой прогноз. — Макта снова протянула Рушу папку, цвет которой уже сливался с цветом его лица. — Вам нужно быть более осознанным к законам мироздания, Руш. Направления меняются, и прежние приоритеты уже не будут приносить былых плодов. Тот, чей выбор и намерения не будут соответствовать новому сценарию, потерпит крах!

— Что ты тут мне голову морочишь? — злобно рявкнул Руш и, выбив папку из рук Макты, снова прищурился. — Ты, что, жизни меня учить вздумала? Ты забыла, для чего ты тут?!

— Я помню, Руш, но вы должны…

— Я??? — Глаза его стали настолько большими, что едва не выпадали из орбит, а голос исказился до неузнаваемости. — Я никому ничего не должен! Это вы все мне обязаны! Ты, что, забыла, кем была, когда я тебя подобрал?

— Я не забыла, — хмуро опустила она голову. — Я всё помню и благодарна…

— Что-то я не вижу твоей благодарности! — снова рявкнул Руш писклявым голосом. — Твоя жизнь изменилась благодаря мне… Твой духовно продвинутый народ брезговал даже твоей тенью! Они даже за человека тебя не считали… Я дал тебе шанс стать личностью…

— Да, Руш… я знаю…

— И это твоя благодарность?! — грозно указал Руш на папку, валяющуюся на полу.

— Да, Руш… именно так! — серьёзным тоном ответила Макта и поспешила объясниться, пока лицо Руша обращалось в огненную массу. — У вас ещё есть шанс уберечь себя от поражений! Скоро большая часть мирового влияния и богатства начнёт скапливаться в руках тех, кто посвящает себя развитию человечества. Стремящиеся же к власти любой ценой только ради личной наживы будут жестоко наказаны природой.

— Что-что??? Природа накажет меня? — внезапно Руш истерично рассмеялся.

— Напрасно вы смеётесь, Руш, — хмуро сказала Макта и осуждающе покрутила головой. — Мы строим планы на десятки лет вперёд, совсем не догадываясь о том, что и мы сами занимаем своё место в сценарии мироздания, а уж оно планирует историю на миллионы лет! Вселенная порождает злодеев для того, чтобы научить человечество причинно-следственной связи, и, подводя итоги, она их утилизирует как отыгравших свою роль. Сейчас время итогов, Руш. От того, с какими приоритетами вы войдёте в новую эпоху, зависит ваша судьба! У вас есть шанс спастись от этой печальной участи…

— Да не смеши меня! — ехидно отмахнулся Руш. — Вселенная строит планы? Что за чушь?! Что вообще представляет собой этот мир без нас?

— Ошибаетесь, Руш… — Макта устало вздохнула и прижала к себе папку, предварительно подняв её с пола. — Мы всего лишь маленькие частички великого механизма, но мы потерялись в нём… Потерялись настолько, что, сами того не подозревая, идём прямиком к пропасти. Единственная надежда на хранителей равновесия.

— Что ещё за сказочки? — снова Руш покрутил кистью над головой. — И вообще, я не понимаю, зачем всё это слушаю…

— Это не сказочки! — гордо воскликнула Макта, когда Руш развернулся к двери, и тот опять обернулся к ней. — Когда-то моя бабушка рассказывала мне об одном необычном племени, с которым ей посчастливилось познакомиться лично. Они способны влиять на сознание других людей, чтобы указывать нам путь к миру.

— То есть как влиять на сознание? — вытаращил глаза Руш. — Опыты делают, как Данияр?

— Природа одарила их такими способностями… — пояснила Макта.

— Интересно, — вдумчиво сказал Руш, потирая широкий подбородок, пока шёл к старинному креслу в углу комнаты. Точнее, у её изгиба, так как по настоянию Макты комнату сделали круглой, без единого угла. — Расскажи-ка мне о них.

Руш уселся в кресло, словно на трон, ожидающе уставившись на женщину.

— Когда-то, очень давно, в цивилизации образовалось сообщество, которое сегодня называют племенем Тула. Первые члены этого племени поселились на необитаемом острове ещё до нашей эры. Они наделены особыми способностями влиять на людей и даже взаимодействовать с силами природы…

— И как же они это делают? — поинтересовался Руш.

— Они живут в соответствии с древними знаниями, благодаря которым стали частью великого служения природе и получили в дар особые полномочия. Бабушка рассказывала мне, что при помощи своих талантов они передают знания другим людям, и тот, кто следует великой науке жизни и начинает жить в гармонии с законами мироздания, становится частью этого сообщества.

— А скажи… м-м-м… Это племя могло бы заставить одних людей подчиниться другим? — спросил Руш, задумавшись о чём-то своём.

— Подчиниться? — Макта пожала плечами. — Их способности даны им, чтобы служить на благо человечества! Если это во спасение людей или природы, то, возможно, и так…

Большие глаза Руша снова погрузились в раздумья.

— Если это племя действительно обладает такими возможностями, то я смогу использовать их, чтобы обрести власть над людьми! — воодушевлённо бормотал Руш, хаотично шагая в стенах в своей спальне. — Весь мир будет у моих ног!

Зловещий хохот сотрясал воздух наряду с тяжестью его шагов:

— Пройдёт время жалкого существования. Я запросто смогу создать свою империю! Страны сами будут проситься под моё крылышко.

— И ты действительно думаешь, что бредни этой сумасшедшей — правда? — ухмылялась светловолосая молодая женщина, сидящая на краю огромной кровати с прозрачным навесом.

— Макта не раз была права. — Руш на мгновение остановился, но затем продолжил нетерпеливо маршировать.

— Ну и что? — продолжала ухмыляться дамочка, подтачивая острые коготки.

Уставившись на погружённого в раздумья мужа, она нервно постучала пилочкой по ладони.

— Эта история уже ни в какие ворота не лезет! — отбросив пилочку для ногтей на кровать, она тоже начала ходить вдоль стены, уклеенной обоями с золотистыми узорами. — И вообще… тебе не кажется, что ты становишься слишком зависимым от этой женщины?

— Сарпана… — подозрительно посмотрел Руш на избранницу и направился к ней. — Неужто ты ревнуешь?

— Я? Ревную? Ха! — удивлённо воскликнула она, обидчиво сложив руки. — Чего мне ревновать? Эта несчастная и в подмётки мне не годится! Просто я не могу понять, почему ты так к ней прислушиваешься?

— Она мудра и обладает знаниями, которые мне могут помочь. На войне, как говорится, все средства хороши.

— Милый… — Сарпана надулась и провела щекой по плечу Руша, словно кошка.

— Тебе нечего переживать, — успокоил её Руш.

— Иногда мне и вправду кажется, что у этой женщины над тобой есть какая-то власть… — удручённо сказала Сарпана и вдруг пугающе воскликнула: — А может, она тебя околдовала, а?

— Ты в своём уме?! — Руш раздражённо простучал по лбу кулаком.

— Нет, правда! Она наверняка тебя околдовала, и ты просто как слепой слушаешь её, открыв рот. Даже целое крыло дворца ей подарил…

— Тебе не стоит переживать по этому поводу, Сарпана, ведь большую часть дворца ты разделяешь со мной. Или тебе и этого мало? — Руш нахмурился, глядя на неё.

— Нет, милый, ну что ты!? — Она подошла к мужу и снова наклонила голову к его плечу. — Я всем довольна. Просто я переживаю за тебя…

— Я могу о себе позаботиться, не переживай! — Он чмокнул Сарпану в острый кончик её длинного носа и отправился в сторону двери, но, задумавшись, встал у неё и обернулся. — Если тебя так смущает эта история, ты можешь сама расспросить Макту об этих людях. Заодно и попытайся разобраться, каким образом их найти. Мне такие союзники не помешали бы.

Не дождавшись реакции Сарпаны, он вышел из комнаты, воодушевлённо бормоча себе под нос: «Я буду править человечеством… Весь мир будет в моих руках!».

Сарпана наблюдала за уходящим фантазёром, ожидая, пока захлопнется дверь за его спиной. Затем она выпрямилась и широко раскрыла серо-голубые глаза:

«Просто зло берёт от того, как эта ведьма вертит им!» — прошипела она, словно кобра, и, сжав тонкие пальцы рук в маленькие кулачки, начала разъярённо ходить по комнате в попытке успокоить нервы.

Если и было что-либо, что Сарпана была не в силах сдерживать, так это свой гнев. А он всегда брал верх над её изворотливой натурой, когда ситуация выходила из-под контроля. Больше всего она не могла терпеть сюрпризы, а в особенности — неожиданности, меняющие её далеко идущие планы.

Сарпана подошла к окну, наблюдая, с каким энтузиазмом Руш садился на заднее сидение своего автомобиля, сигнализируя водителю, чтобы тот отправлялся в путь.

«А что если это, всё же, не бред? — задалась она вопросом, прислонив длинные пальцы к тонким губам. — Было бы очень неплохо…». Подумав над этим ещё немного, она отправилась к Макте.

Тихо, словно ползя, вдоль широких коридоров, Сарпана дошла до холла, по левую сторону которого располагались комната и эзотерический зал Макты. Территория была освещена солнечным светом со всех сторон, а полы устелены мозаикой ручной работы. Посреди этого лучезарного зала в солнечных лучах купался большой фонтан, покрытый белоснежным нефритом, и расположенные по кругу зеркала отражали лучи солнца, создавая волшебный отблеск на янтарных стенах. Короткий путь из цветной мозаики вёл от фонтана к огромным стеклянным дверям, выходящим в цветочный сад. Двери были распахнуты, а лёгкие занавеси золотистого цвета развевались в сторону холла по велению тёплого весеннего ветра.

— Как ни приду, ты всё бездельничаешь! — с упрёком в голосе прошипела Сарпана, выйдя в сад, прервав гармонию Макты, вдыхающей аромат у клумбы чайных роз. — Ты, конечно, удобно устроилась… Всё тебе на блюдечке преподносят. Всё даётся без труда!

Макта выпрямилась и не спеша обернулась к хозяйке замка:

— Нет того, кому даётся что-либо без труда! — невозмутимым голосом возразила она. — Просто не всякий труд бросается в глаза! В отличие от некоторых, я не лезу из кожи вон для того, чтобы привлечь к себе внимание.

Смуглая женщина слегка улыбнулась и гордо подошла вплотную к хозяйке, высоко подняв голову, чтобы взглянуть той в глаза:

— У меня слишком много сил уходит на более важные дела. — С этими словами она слегка поклонилась, намекая на важность своей миссии.

— Ну-ну… — с явным сарказмом проговорила Сарпана и перешла сразу к делу. — Я пришла, чтобы понять, что за сказки ты рассказывала моему мужу сегодня?

— Я всего лишь была вынуждена ответить на его вопрос, — развела руками Макта. — И это не сказка, а истина! На удивление людям часто сложно поверить в правду, тогда как очень легко они верят в ложь. Особенно когда истина тщательно скрыта от глаз.

— Ну, допустим, что это всё правда… — отмахнулась Сарпана от философских дебатов Макты, как от назойливых мух. — Я полагаю, что твои способности к ясновидению позволят тебе указать на карте месторасположение этого призрачного острова, не так ли?

— Я не ясновидящая, — поправила её Макта. — Но даже если я и смогу узнать, где они, это ничего не даст! Остров невидим, а силы природы не позволяют приблизиться к нему.

— А эти люди остров не покидают, что ли? — вооружилась логикой Сарпана.

— Насколько я знаю, покидают, — нехотя начала рассказывать Макта. — Племя часто выплывает в долгие путешествия…

— Значит, их можно встретить в нейтральных водах?! — сделала заключение Сарпана, перебив рассказ черноволосой смуглянки.

— Да-а-а… — протянула Макта, пытаясь уловить ход мысли хитрой особы.

— И когда их судно можно встретить поблизости с островом, ты тоже сможешь сказать? — продолжила Сарпана направлять Макту в нужном ей направлении.

— Может быть, — неуверенно ответила та. — А зачем это нужно?

— Хочу посмотреть на этих людей и убедиться, насколько твоему бреду может доверять мой муж, — ухмыльнулась Сарпана. — Вот и увидим, как важны те дела, на которые ты тратишь так много сил и времени!

Сарпана направилась обратно, но у больших стеклянных дверей она снова обернулась:

— Жду твоего отчёта к завтрашнему дню! — поставив ультиматум, она, наконец, удалилась.

Ещё некоторое время Макта ходила вдоль пруда с лотосами, размышляя над заданием Сарпаны. Наклонившись к пруду, она начала водить маленькой ладошкой по глади воды.

«Имею ли я право?..» — спросила она саму себя, устремив пронзительный взгляд сквозь прозрачный пруд.

***

Поток чистых вод колыхался от движения ладони. Листва шелестела на ветру так, словно природа шепталась за спиной.

«Как же мне быть? Как вернуть свой народ на путь истинного предназначения?» — бормотала себе под нос мать племени, прильнув к источнику, бегущему по склону в глубине острова Тула. Из воды волнительно выпрыгивали маленькие красные рыбки, словно отражая её неспокойное сердце, бьющееся в предчувствии надвигающейся бури. Тем временем два тропических птенца кружили над водой и, плавно снижаясь, чтобы испить, бесстрашно прыгнули прямо на раскрытую ладонь женщины. Она с грустью глядела на них, и слова Адама отдавались эхом в её голове: «Вернитесь к истокам, иначе не миновать беды, Иша… Иначе не миновать беды!».

ГЛАВА 2

Последнее предупреждение

Земля дрожала под ногами, остров раскалывался на части… Тьма окутала все вокруг, а Иша всё шла вопреки противостоянию ветра.

— Ходая! — судорожно кричала она в поисках дочери, но никто не отзывался на её голос. Лишь плач новорождённого раздавался вдали. Она торопилась взять на руки долгожданного внука, всеми силами пытаясь удержаться на ногах.

Наконец мать племени добралась до жилища дочери, но ветра сбили её с ног у калитки, и душераздирающий детский крик раздался из дома, отдаваясь эхом со стороны моря. Иша попыталась вновь встать на ноги, однако небывалый вихрь поднялся над нею и закружил её в своём танце.

— Ходая! — продолжала отчаянно кричать мать племени. — Ануман… Спасайтесь!!!

Вихрь продолжал возносить испуганную женщину всё выше и выше, унося её всё дальше от дома.

— Очнись, мать племени! — словно гром, раздалось эхо внутри вихря.

— Кто это? — в ужасе пробормотала Иша.

— Мы те, к кому ты взываешь, — ответил гул голосов, сотрясая воздух. — Очнись, крепись… Тьма овладела твоим народом… Нависли тучи чёрные над родом!

— Что? — Иша не могла собраться с мыслями. Вихрь вскружил ей голову до тошноты, а эхо предков всё продолжало гудеть и вещать:

«Останови сынов своих,

убереги от мрака их.

У ног пригреется змея,

познаете вкус яда вы тогда!

Прибудет суд и до рассвета,

Погаснет в древе пламя света.

Грядёт расплата за забвенье,

А в след за ним придут лишенья…»

— Я не понимаю… — Иша пыталась разобраться, о чём твердят голоса, но мыслями её овладел туман.

— Очнись, мать племени! — повторяло эхо. — Очнись!!!

Иша подскочила в холодном поту, едва открыв глаза. Сердце её бешено стучало, а в горле застрял комок пыли нагрянувшего вихря. Она уселась на край парящей в воздухе кровати и трясущейся рукой подхватила стакан с водой, стоящий на ночном столике. Взахлёб Иша глотала воду, пока не опустошила стакан, затем, отставив его в сторону, задумчиво устремила взгляд в никуда и застыла на месте. Спустя несколько секунд она подхватила со спинки кровати белую накидку и, надев её поверх ночной рубашки, понеслась со всех ног на террасу.

Выбежав за калитку своего дома, Иша услыхала голоса стоящей у перил толпы и бегом направилась в их сторону:

— Подождите! — вскрикнула она, и шум толпы тут же притих.

Иша подбежала к изгороди, умоляюще вытянув руки вперёд:

— Подождите…

Было поздно. Судно племени уже отплыло от берегов острова.

Ходая стояла внизу, на нижней террасе у причала, с грустью глядя вслед кораблю, а Дрисана подбадривала её, поглаживая рукою по спине.

— Мне так не хотелось, чтобы они плыли на это дурацкое задание… — печально сказала Ходая.

— Знаю, знаю, — прижала её к себе подруга. — Теперь и Данко с ними заодно… Сколько я ему не объясняла весь абсурд этого плана, всё без толку! Я надеялась, что как старшая сестра смогу повлиять на него… С Кумаром тоже бесполезно спорить.

Услышав голос матери, Ходая и Дрисана подняли голову в сторону центральной террасы.

Иша в отчаянии качала головой, а люди переглядывались в недоумении, пытаясь понять, что происходит. Но мало кто мог догадываться о неистовой буре в сердце матери.

Сделав вдох после долгой паузы, Иша схватилась за сердце и пошатнулась. Народ в испуге подхватил её.

— Воды! Скорее… Принесите воды! — прокричала темнокожая женщина, поддерживая голову Ише.

Ходая услышала тревожные крики и побежала вверх по лестнице. Ступив на верхнюю террасу, она увидела мать лежащей на полу в полуобморочном состоянии.

— Мама? — с тревогой в голосе произнесла Ходая, взяв Ишу за руку. — Что с тобой, мама?

Иша испила воды, сидя на своей кровати. Передав стакан Дрисане, она кивнула, поблагодарив её за заботу.

— Оставьте нас! — попросила она людей, и взволнованная толпа удалилась из её спальни.

Иша облокотилась на пушистые подушки у изголовья кровати, переводя дух.

— Нельзя было отпускать их в путь… — сказала она, махая головой из стороны в сторону.

— Что произошло? — встревоженно спросила Ходая. — Предки тебе что-то сказали?

— Плохое у меня предчувствие, доченька, очень плохое…

— Не пугай меня, мама! — Ходая присела поближе к ней. — Что ты предчувствуешь?

— Я не знаю, доченька, но ждёт нас какое-то испытание. — Иша оглядела живот дочери, вспоминая плач новорождённого из своего сна, и положила на него свою ладонь. — Близится время…

— Да! — Ходая улыбнулась, положив свою ладонь поверх её. — Давно уже в нашем племени не рождались дети. Пришло время родиться и новому поколению наших предков.

— Да, доченька… — Иша подняла глаза в тревоге. — А ведь, действительно, уже около десяти лет в племени не рождались дети.

Она вновь задумалась о словах голосов в своём сне.

«Неужто род племени в опасности?» — прошептала она про себя и прикрыла синие глаза, не в силах боле думать и говорить.

Оставив мать отдыхать, Ходая вышла к мосту, где её ждала Дрисана.

— Ну что? — спросила та.

— Отдыхает… — ответила Ходая, оглянувшись в сторону дома, и задумчиво вернула взгляд к подруге. — Что-то мне неспокойно, Дрисана.

— А что такое?

— У мамы был какой-то сон… Она что-то говорит об опасности, которая угрожает нашему роду.

— А она не объяснила? — насторожилась Дрисана.

— Туманно… Я даже не знаю, что и думать.

— Может, это просто страшный сон? — предположила подруга, отмахиваясь от приставучих кудрей, взмывающих над её головой с приливом порывистого ветра.

— Не знаю… — вздохнула Ходая.

— Давай не будем переживать раньше времени, — предложила Дрисана и подхватила подругу под локоть. — Скорее всего, это просто сон. А тебе вообще переживать противопоказано!

Девушки направились в сторону моря, чтобы развеять свои тревоги. Но вот Иша успокоиться всё никак не могла, и голова её все ещё кружилась, словно вихрь и не утихал. Мысли её спутались подобно клубку ниток, лежавшему на кресле в углу её комнаты.

***

«Омм… да… да… да… да… — раздавалось едва понятное бормотание под шум торопливого топота. — Ах… нет, нет, нет…». Хриплый суетливый голос перечил сам себе то и дело.

То был неуклюжий карлик, который спешно бегал в стенах просторного кабинета. Он прибегал к длинному столу у окна, потом — к шкафу в другом конце кабинета и, спотыкаясь на ходу, перебирал какие-то бумаги. Ему явно чего-то не доставало. «А может?.. Нет, нет, нет!»

«БАМ!»

По столу ударил тяжёлый кулак, и коротышка вздрогнул на месте, обронив бумаги на пол.

— Довольно, Нич! — Сидящий в кресле за длинным столом у окна повернулся лицом к нему.

— Oх… ом… Упс… — неловко пробормотал Нич, устремив рассеянный взгляд в сторону разбросанных бумаг.

— Хватит бурчать!!! — снова рявкнул Руш. — У меня от тебя уши вянут! Горе-секретарь… Не можешь такую мелочь найти.

— Мы. Ой… Я, я… — начал заикаться Нич. Гнев хозяина всегда доводил его до дрожи в коленках.

Непросто приходилось ему на острове: странноватый вид был не слишком удачным дополнением к его природной рассеянности, что не позволяло ему надолго задерживаться ни на одном месте. И неудивительно, что с тех пор, как Руш взял беднягу на службу помощником, путаницы преследовали того в любом деле. Однажды Нич даже сорвал хозяину важные переговоры, после которых Руш упустил очередной шанс взлететь повыше. Руш и сам не понимал, почему до сих пор не выпроводил этого вредителя прочь. Каждый раз, когда он намеревался это сделать, что-то останавливало его, и всё, что ему удавалось высказать в адрес неуклюжего человечка, это очередное фырканье. Однако несмотря на то, что Руш частенько позволял себе дразнить бедолагу и срывать на нем свою злость, Нич проглатывал обиду от чувства безысходности.

— Мы, ой… Я, я сейчас всё найду… — продолжал бормотать Нич, судорожно собирая бумаги с пола.

— Потом найдёшь! — снова рявкнул хозяин. — У меня на тебя уже нет терпения.

— Но мы… Ом. Но я… — продолжал заикаться Нич.

— Хватит, я сказал! — Руш снова стукнул по столу, и бумаги вновь разлетелись в стороны из неуклюжих рук Нича.

На несколько секунд в кабинете воцарила тишина. Руш испепелял бешеным взглядом никчёмного секретаря, пока тот нервно дёргал глазом.

— Я сказал потом!!! — прорычал Руш.

— Х-хорошо… — Нич нервно шмыгнул носом и, поправив на голове смешной берет, пригнулся к полу.

В больших дверях раздался неожиданный стук.

— Кого ещё там?! — со злостью воскликнул Руш, хлопнув по столу.

— Мы договаривались… — учтиво проговорил пожилой человек в забавных очках квадратной формы, осторожно распахнув дверь в кабинет.

— Ах… да, да, — сказал Руш, обратив внимание на настенные часы, висевшие как раз над теми дверьми, и подозвал седого мужичка взмахом руки.

Аккуратно поправив свой белый халат, тот прошёл к столу, за которым сидел хозяин.

— Как наши успехи, профессор? — поинтересовался Руш.

— О.… не без вашей помощи — всё очень хорошо! — поклонился стареющий учёный.

— Моё дело — сделать вложение, а за вами — дарить миру новые открытия и воспитывать новое поколение талантливых учёных, — выпрямился Руш с чувством гордости. — В том, что в вашем университете рождаются десятки выдающихся профессионалов, полностью ваша заслуга, магистр. — Руш протянул ладони по направлению к учёному, обозначая его персону.

— О-о-о… — довольно протянул тот и зашуршал большим бумажным пакетом в своих руках. — Не так давно я гостил у родственников на родине… Вот — привёз сувениры.

— Сувениры? Интересно… — Руш внимательно смотрел, как профессор достал из пакета какой-то сервиз, красиво оформленный в прозрачную обёртку, и большой прямоугольный сундучок чёрного цвета.

— Это хрустальный графин с изысканными бокальчиками, — Указал он на прозрачную обёртку.

— Интересно, интересно… опробуем! — Руш потёр ладонями.

— Ну а это… — Профессор торжественно открыл картонный сундучок и обнажил красивые ножи старинной формы. Необычная ручка ножей была из прочной стали с изящными цветными узорами, а острие украшено таким же колпачком. Он осторожно снял колпачок одного из ножей и протянул для оценки Рушу.

— Это, что, декоративные ножи? — с удивлением глянул Руш на холодное оружие и скривился. — Лучше передайте это моей жене! Она у меня большой ценитель старинных вещиц.

— Вашей жене? — удивлённо раскрыл глаза профессор. Он неловко положил нож на место и, защёлкнув застёжки на сундучке, вернул его в пакет.

Тут послышалось знакомое шмыганье носом.

— Ты ещё тут? — Руш обратил внимание на всё ещё сидящего на корточках Нича, который как будто прирос к земле.

— Да, да, да, да… — Маленький человечек продолжил суетливо собирать разбросанные по полу бумаги. Небрежно затолкав их в шкаф в другом конце комнаты, он, спотыкнувшись, поспешил к задней двери, предназначенной для рабочего персонала.

— Уважаемый Данияр! — Руш снова протянул большущие ладони вперёд, на этот раз указывая на один из стоящих стульев у его большого стола.

Учёный поправил соскользнувшие очки с горбатого носа и очень аккуратно придвинул к себе стул, чтобы присесть.

Пока тот отряхивал и без того чистый стул и усаживался на него, Руш достал из стоящего на столе сундучка Медаль Почёта с красной лентой и протянул её учёному.

— Это ваша очередная награда, — сказал он, улыбнувшись так, будто вручает её самому себе.

— О… что вы! — Данияр сделал удивлённый вид. — Какая честь!

— Это лишь то малое, чем я могу наградить вас за ваши заслуги в науке. Ваши опыты и открытия заслуживают гораздо большего. — Руш помахал указательным пальцем над своей головой.

— Ну что вы, что вы! — смутился Данияр.

— Да-да, — подтвердил Руш. — Надеюсь, что по мере того, как буду повышать свой статус, я смогу предать ваши труды всемирной славе.

— О-о… — снова произнёс тот, жадно погладив свою седую бороду, и потянул к себе медаль.

— Я собирался передать её вам ещё на церемонии в университете, профессор, — продолжил Руш. — Однако меня огорчило известие о вашем отсутствии.

— Ах, да… — нехотя отвёл жадный взгляд тот от награды. — У меня было лёгкое недомогание… К счастью это длилось недолго.

— Очень рад, что вы вернулись к делам, — порадовался за него Руш и с долей неловкости в голосе продолжил: — К медали прилагается соответствующий документ, но, увы, мой секретарь его так хорошо припрятал, что теперь не может найти.

— Ах, какая досада… — выдавил из себя профессор, поглаживая медаль.

— Обещаю, что на днях я пошлю вам новую грамоту, — поторопился дополнить Руш, нервно поправляя свой воротник.

— Ну что вы, — отмахнулся профессор. — Для меня и без грамоты это большая честь.

— Нет-нет, — настоял Руш. — Я пошлю!

— Хорошо, хорошо… — вновь смутился Данияр.

— А теперь простите, мне нужно сделать несколько неотложных звонков, — сказал Руш, намекая на то, что гостю уже пора уходить.

— Да, конечно. — Профессор резко встал, прихватив с собой медаль и бумажный пакет. — Меня тоже уже ждут очень важные дела.

Попрощавшись, мужчина вышел из кабинета и словно на автопилоте направился вдоль переходов дворца к парадному входу. Трепетно теребя в руке золотую медаль, он пересекал огромную гостиную, устеленную коврами и украшенную старинной утварью: от гигантской люстры на потолке, высотою в три метра, и настенных украшений до метровых кувшинов и статуй.

— Профессор Рантиси? — раздался звонкий голос позади него.

Данияр удивлённо обернулся, отвлёкшись от своего трофея. Он был так увлечён, что не заметил, как промелькнул мимо Сарпаны.

— О… госпожа, я почтён! — он учтиво поклонился, демонстрируя безупречные манеры.

— Как приятно, что вы посетили нашу обитель! — Сарпана подошла к нему ближе. — Неужели вы уже покидаете нас?

— Увы и ах… — подправил профессор очки. Они постоянно скатывались по носу, словно с горки, либо под своей тяжестью, либо оттого, что учёный был слегка сутул. — Дела, дела!

— Ну, нет, — возразила Сарпана и настоятельно указала профессору в сторону мягких диванов, располагавшихся в углублении треугольной формы по центру гостиной. — Неужели вы думаете, что я отпущу вас, зная о том, как вы цените гостеприимство.

Женщина потянула его к диванам, и тот нехотя потащился за ней.

— Тем более, зная о вашей слабости к хорошему кофе, — подмигнула Сарпана, остановившись у спуска к диванам.

— Я бы рад, — пытался он избавить себя от надоедливой хозяйки. — Но мне нужно…

— Свежемолотый с корицей и бергамотом, — прервала его Сарпана, кокетливо улыбнувшись, и добавила слегка поющим тоном: — И чёрным перцем!

— О-о-о… — протянул профессор, ибо вправду был одержим этим напитком. — Ну разве что одну чашечку!

— Сони! — позвала Сарпана управляющего дворцом, словно тот был её личным официантом. — Две чашечки кофе!

Молодой мужчина лишь молча кивнул и отправился выполнять поручение.

Сарпана вновь указала профессору рукой на диваны, и тот покорно спустился на три ступени в треугольное углубление. Мягкая мебель коричневого цвета из кожи прилегала к стенкам по всем его бортам, а в центре этой композиции стоял большой треугольный стол из прозрачного стекла. Усевшись на диван рядом с профессором, Сарпана ожидающе уставилась на него. Однако тот не мог понять, что ей от него нужно. Не успел он и рта раскрыть, как Сони уже принёс серебряный поднос с упоительным запахом ароматного кофе, исходящего от традиционных марокканских чашек на блюдцах.

Ну, конечно же, Данияр знал, что хороший кофе — а именно таким кофе славился мраморный замок Руша — не готовится так быстро, а значит, и Сарпана была готова к его приходу заранее.

— Ох… я почти забыл… — Данияр трепетно начал теребить бумажный пакет. — Не так давно я гостил на своей родине и вот… привёз…

— Да вы шутите?! — подскочила Сарпана, напугав профессора. — Какая прелесть!

Она с нетерпением схватила один из ножей и, обнажив лезвие, начала разглядывать живописные узоры.

— Это восхитительно, профессор! О лучшем подарке я и мечтать не могла.

Разложив блюдца с чашками на прозрачном столе, Сони уставился на нож в руках хозяйки. Руки его нервно вцепились в пустой поднос и чуть задрожали.

— Что такое, Сони? — оглянулась Сарпана, заметив странную реакцию своего слуги.

Сони просто продолжал стоять, уставившись на нож, в оцепенении.

— Сони! — повысила она голос. — Ты слышишь меня?

— Ах, да… извиняюсь, — проронил он, придя в себя.

— Спасибо, ты свободен! — Она протянула ладонь в сторону коридора, где располагалась кухня, и Сони поторопился туда.

— Что это с ним? — поправил Данияр свои большие очки.

— Я не знаю… — махнула рукой Сарпана так, будто пыталась вырезать этот эпизод из своего сценария, и, отложив подарок профессора на диван, переключилась на первоначальную волну.

Сарпана не отводила взгляда от гостя, что довольно сильно смущало его.

— У моего мужа далеко идущие планы на вас, профессор Рантиси… — начала она, глотнув из своей чашки.

— Мне очень приятно. — Отблеск тщеславия просочился сквозь смущённое выражение его лица.

— Он, разумеется, предупредил вас уже о вашей роли в его планах?! — продолжила она.

— Простите?.. — замешкался профессор. — Э-э-э… Да, он что-то говорил о планах повышаться в статусе.

— Это всё, что он сказал? — сделала удивлённый вид Сарпана.

— У нас был короткий разговор… — пояснил Данияр, подняв чашку в надежде испить свой первый глоток.

— Ну как же так?! — воскликнула она, поставив свою чашку с блюдцем на край стола, и схватила профессора как раз за руку с чашкой кофе, когда тот уже приблизил её ко рту в предвкушении блаженного вкуса.

— Что, как? — не понял профессор.

— Вы простите его, — взволнованно сказала Сарпана. — Руш так занят… Он так утомлён делами, что может легко забыть обо всём на свете. А его секретарь — просто недоразумение!

Сарпана отобрала у учёного чашку с кофе и поставила на стол, а тот недоумённо проследил взглядом за движением её рук, сглотнув слюну.

— Ему очень повезло, что я всегда помню о самом важном и помогаю, как могу, — дополнила она.

— Да уж… — недовольно пробормотал Данияр. — Ему несказанно повезло.

— Профессор! — она обхватила его за плечи и устремила взгляд прямо в его маленькие карие глазки, словно прицелившись в них.

— Да-а-а… — протянул он.

— Мы стоим на пороге великих свершений! — заявила Сарпана многообещающе.

— Да? — удивился смущённый Данияр. Ему было весьма неловко в этой позиции.

— Да, профессор! Мы готовимся к съезду очень важных людей, которые могут положить начало новой империи, во главе которой будет мой муж! — заявила она.

— Да что вы?! — очки профессора снова соскользнули с горбатой переносицы.

— Представьте себе: влияние Руша может стать таким масштабным, что чуть ли ни весь мир будет считаться с нами, — взволнованным голосом сказала она, всё ещё сжимая его короткие плечи.

— Да что вы?! — повторил мужчина, всё больше удивляясь.

— Я не буду произносить имена тех, кого ожидает мой муж, — Сарпана отпустила, наконец, профессора и огляделась по сторонам. — Они слишком известны, чтобы их упоминать.

— Да что вы?! — словарный запас профессора всегда кончался, как только тот начинал нервничать, а когда им овладевало искушение принять участие в какой-либо авантюре, тот и вовсе немел.

— И ваша роль во всей этой истории будет далеко не последней, профессор, — прошептала она, вновь оглядевшись. — Если не сказать — ключевой!

— Да что вы?! — Данияр так взволновался, что очки на кончике его носа запотели от порывистого дыхания.

— Но есть всё же опасение, что что-то пойдёт не так. — Сарпана сменила загадочное выражение лица на кислую мину.

— Да что вы?!

— Нет, мы точно знаем, что наши союзники заинтересованы в славе Руша, — принялась объяснять она. — Но тем не менее нам стало известно, что некие недоброжелатели настраивают этих влиятельных людей против реализации наших планов.

Профессор снова сглотнул слюну, бросив быстрый взгляд на чашку кофе, а Сарпана вздохнула и задумчиво оглядела гостиную:

— Вот если бы вы смогли помочь в этом вопросе…

— А в чём, собственно, дело? — собрался профессор с мыслями.

— Нельзя ли сделать какой-нибудь… м-м-м… Ну, скажем… эликсир, который мог бы помочь нашим партнёрам решиться на заключение сделки? — плавно перешла она к сути.

— Эликсир? — переспросил профессор. В его тоне послышался шум — то были нотки предчувствия возможных неприятностей вперемешку с нотками предвкушения редкой возможности продемонстрировать свои способности.

— Да-а… — Сарпана неловко поёрзала на месте. — Видите ли, я в курсе, что вы проводите много опытов в этой области.

Сарпана хитро улыбнулась ему, но профессор поправил квадратные очки и таращил глаза сквозь толстые линзы желтоватого цвета, потеряв дар речи.

— Ничего криминального, профессор, — успокаивала его Сарпана. — Наши партнёры прекрасно знают, на что идут, и это их искренняя воля! Но, во избежание негативного влияния наших противников, необходимо просто слегка подтолкнуть вторую сторону к решительным действиям. Возможно, приглушить… м-м-м… совсем чуточку… голос сомнений. Вы понимаете, о чём я, профессор?

Данияр продолжал подозрительно таращиться на Сарпану, не проронив ни слова.

— Если бы можно было угостить наших дорогих и влиятельных гостей неким напитком, который помог бы им сделать этот судьбоносный шаг… — Она поднесла профессору его кофе, и тот осторожно взял чашку, устремив взгляд в напиток. — Вы могли бы сделать такой эликсир, профессор?

— Ну… — замешкался он, перебрасывая взгляд с кофе на Сарпану и обратно. — Чисто теоретически…

Профессор поторопился испить долгожданный кофе под прицелом пронзительного взгляда Сарпаны.

— Это бы очень помогло нам, профессор… — смягчила голос Сарпана, а Данияр явно огорчился, не заметив, как опустошил чашку, и поставил её на блюдце.

— Сони! — неожиданно воскликнула она, повторно испугав профессора, и пока тот нервно поправлял очки, Сони уже успел явиться в гостиную на голос хозяйки, молча ожидая её распоряжений.

— Принеси ещё чашечку нашему почтенному магистру. — распорядилась Сарпана не отрывая взгляд от гостя.

— М-да… — разочарованно протянул Данияр.

— Представьте себе! — она вновь обхватила его плечи. — Весь мир будет говорить о вас как о выдающемся учёном столетия! Да что там столетия?! За всю историю человечества!

Профессор выпучил блестящие от восторга глаза, внимая сладким речам Сарпаны.

— Сотни будущих поколений до конца веков будут равняться на вас и боготворить как истинного гения всего человечества! — продолжала она.

— Да что вы?! — смутился профессор, но глаза его ещё больше блестели от предвкушения.

— Да, да! — утвердительным тоном произнесла Сарпана.

Сони молча вошёл в гостиную и, подав чашку свежего кофе, забрал со стола пустую посуду. Хозяйка резко махнула рукой, указывая ему на выход.

— Так вы сделаете эликсир, профессор? — спросила она застывшего на месте Данияра.

— Сделаю ли я? — переспросил он, собираясь с мыслями.

— Да или нет? — нетерпеливо пыталась подвести итог своих стараний Сарпана. — Вы же хотите, чтобы наши ожидания оправдались?

— Хочу ли я? — повторил он вновь за ней.

— Нет, ну… — Она сдвинулась с места на диване и пожала плечами. — Конечно, вы и так очень выдающийся учёный, и, если вас устраивает закончить свои дни именно в этом статусе, это тоже неплохо.

— Я… — профессор задумался, глядя в свой кофе, и поднял чашку со стола.

— Ох! — воскликнула Сарпана, глядя на медаль, лежащую на столе рядом с блюдцем. — Какая прелесть!

Она схватила медаль и начала разглядывать её, пока мужчина застыл с чашкой в руках, пристально следя за своим трофеем.

— Я вас поздравляю, профессор! Вы, как всегда, заслужили эту награду. Хотя, по-моему, она довольно скромна по сравнению с тем, чего вы по-настоящему достойны.

— Я… — словарный запас профессора вновь был вынужден перезагрузиться.

— Но как же так? — покачала она головой.

— Что? — удивился он, широко раскрыв глаза.

— Такую награду стоит хранить в подобающем месте! — твёрдо заявила Сарпана и направилась к выходу, оставив профессора наедине с его медалью и живописной чашкой, из которой исходил упоительный аромат восточных специй.

Пока Сарпана отсутствовала, Данияр торопился насладиться кофе, обжигая язык, лишь бы той снова не удалось отвлечь его от процесса.

Завершив задуманное, он попытался охладить язык, махая рукой, а затем уставился наверх и начал заинтригованно оглядывать люстру, висящую над треугольным столом в центре. Она охватывала по диаметру всё пространство кожаных диванов в глубине треугольной впадины, на которых могло бы поместиться человек двадцать.

Заворожённый взгляд профессора прервали чуть слышные шаги хозяйки дворца. В руках у неё была занимательная шкатулка, вырезанная из цельного дерева, ярко раскрашенная и украшенная драгоценными камнями. На крышке, покрытой золотом, был выделен скарабей из сапфиров различных размеров.

— Интересная вещица, не правда ли? — спросила Сарпана. — Её привёз из своей очередной экспедиции друг Руша, прямиком из Египта.

Она протянула шкатулку профессору.

— О-о-о… — Руки пожилого мужчины задрожали.

— Говорят, она принадлежала самой Клеопатре! — добавила огня Сарпана.

— О-о-о…

— Как ни странно, я не нашла ей применение, — сказала она, приоткрыв крышку. — Я уверена, что у каждой вещи в этом мире, как и у каждого человека, есть своё место. Хоть и не всегда нам получается найти его.

Сарпана взяла медаль и, осторожно поместив её в шкатулку, закрыла крышку.

— А вы, профессор? Вы обрели то место, которому соответствуете в этом несправедливом мире?

— Я?

— Шкатулка нашла своего хозяина, а медаль — своё место, — подытожила она и протянула шкатулку профессору. — С ней гораздо лучше, чем без неё! И справедливее, не так ли?

— О-о-о… Я не знаю, что и сказать. Это такой ценный подарок! — Он засмущался и поторопился взять шкатулку, преодолевая неловкость.

— Так, что мне передать мужу, профессор?

— Что передать? — с сомнением повторил он.

— Да, готовы ли вы стать правой рукой того, кто будет править этим миром? Готовы ли вы править им вместе с Рушем?

— О-о… Это была бы большая честь для меня.

— Значит, вы сделаете эликсир?

— Я… Э-э-э…

— Какая всё-таки магическая вещица! — сказала Сарпана и, вцепившись в шкатулку, начала выдёргивать её из рук профессора.

— Я сделаю эликсир! — выдавил он наконец, протянув руки к шкатулке, которую женщине всё-таки удалось у него отобрать.

— Превосходно! — улыбнулась Сарпана, всё ещё удерживая шкатулку своими цепкими пальцами. — И сколько времени вам понадобится?

— А когда вам нужно? — спросил Данияр и, сняв с себя запотевшие очки, начал усердно тереть линзы тряпочкой из маленького карманчика своего белого халата.

— За месяц, думаете, справитесь? — Вновь навострила Сарпана пристальный взгляд на профессора.

— Ну что же… — Он почесал бороду и натянул обратно очки на кривую переносицу. — Думаю, да!

— Это будет великий шаг на пути к нашему общему триумфу, профессор, — подкрепила она свои труды и вернула шкатулку Данияру. — И это лишь начало! Главное — не останавливаться на достигнутом!

— Несомненно! — поддержал он и привстал. — А сейчас умоляю вас: позвольте мне приступить к делам.

— Конечно, магистр, я не смею вас больше задерживать. — Сарпана улыбнулась и последовала за скрючившимся учёным, пока тот направлялся к выходу.

Неожиданно он обернулся:

— Но вы должны понимать: эликсир, о котором вы просите…

— О котором просит Руш, профессор, — поправила она его.

— Да… Э-э-э… это не имеет значения. Подобное средство — это своего рода наркотик очень сильного действия, поэтому необходимо соблюдать пропорции в его применении, чтобы не было нежелательного эффекта, — предупредил он, махая шкатулкой.

— Разумеется, разумеется, — согласилась Сарпана. — Все ваши рекомендации будут соблюдены. Главное, чтобы средство было действенным!

Закончив на этом, они распрощались у железных ворот дворца.

Профессор Рантиси был весьма неординарной личностью. Проводя множество времени в своей лаборатории, которую спонсировал Руш, он грезил о всемирной славе и не мог смириться с должностью руководителя университета точных наук. Порой он ненавидел свою работу и частенько увиливал от обязательств в рамках университета под любым предлогом, предпочитая им свои опыты и научные исследования. Учащиеся же университета раздражали его. Особенно отличники! Он никак не мог избавиться от тревоги о том, что воспитывает претендентов на место, о котором грезил сам. Теперь же Данияр получил шанс выйти из этого замкнутого круга, ведь он точно знал, как именно создать раствор, о котором теоретически рассуждала Сарпана. Ему предстояло лишь довести до совершенства свою формулу. Разработав её ещё восемь лет назад и добившись неплохих результатов, он отложил свой опыт в долгий ящик, словно знал, что придёт его звёздный час.

Пока профессор, вновь отлучившись от своих прямых обязанностей под предлогом плохого самочувствия, направлялся в лабораторию, которая находилась неподалёку от дворца, за его стенами Макта занималась своими исследованиями: в очередной раз разглядывая свои астрономические чертежи и составляя прогнозы на ближайшее будущее, она застыла в раздумьях. Достав колоду старинных карт из ящика своего круглого стола, она начала раскладывать их на поверхности. «Как так?!» — воскликнула она и, собрав все карты, вновь перетасовала их и повторно разложила. «Не может быть!» — прошептала она про себя и быстрым шагом покинув эзотерический зал, добралась до кабинета Руша.

Взволнованно постучав в большие двери со стороны гостиной, смуглянка затаила дыхание в ожидании, но никто не открыл ей. Набрав воздуха, она постучала ещё раз.

Внезапно из-за спины к ней приблизилась чья-то тень, проскользнув по двери напротив. Макта обернулась в надежде увидеть хозяина замка.

— Руш просил его не беспокоить, — настоятельным тоном поведал маленький Нич.

— Нет… — возразила Макта. — Мне нужно срочно с ним поговорить! У меня есть важная информация для него… Я должна предупредить…

— Мне очень жаль! — Нич хладнокровно покачал головой. — Это невозможно! У хозяина сейчас важные переговоры, а потом он срочным образом уезжает в командировку.

— Как? — Макта была явно встревожена.

— Да! — подтвердил Нич важным тоном. — Он попросил, чтобы всё самое важное передавали через меня!

— Мне нужно поговорить с ним лично! — возразила Макта. — Пожалуйста, передай ему, чтобы навестил меня до отъезда.

Она в полном смятении направилась обратно к себе в надежде, что успеет поведать о своих подозрениях до того, как Руш покинет дворец.

ГЛАВА 3

Вторжение незнакомки

Над островом Тула нависла тень томительного ожидания. Прошло уже два месяца с тех пор, как многие мужчины племени отправились на боевое задание, а мать племени всё ещё набиралась сил в своих покоях, изредка покидая дом. Казалось, последние события очень подкосили не только её, но и остальной народ. Однако в эти дни впадать в уныние не было времени — сезон урожая был в разгаре!

Развитое племя хоть и обладало большими технологическими возможностями, но никогда не пренебрегало благородным трудом. Члены племени сеяли и собирали урожай собственноручно, используя технику умеренно и только при необходимости. Так что в эти дни не было ни одного члена племени, который бы сидел без дела. Ах, нет… кое-кто всё же не принимал участия. Помимо матери племени, которая уже несколько дней не выходила из своего дома, беречь себя приходилось и её беременной дочери. Совмещая приятное с полезным, Ходая ухаживала за ослабленной матерью, сидя у её кровати.

— Тебе уже лучше, мама? — спросила она, поправив подушки за её спиной.

— Не волнуйся, моя девочка, — преодолев бессилие, Иша улыбнулась и похлопала дочь по руке.

— Как же мне не волноваться? Ты слегла… Ануман где-то там… Я каждый раз переживаю за них, когда начинается всё это сумасшествие.

— Да, Ходая, — мать племени удручённо кивнула головой. — Я понимаю. Но ты должна думать сейчас не только о нас.

— Совет предков пришёлся бы сейчас очень кстати. — Ходая посмотрела на мать с искоркой надежды. — Только вот ты сейчас не в состоянии говорить с ними. А я… Я каждый день хожу к священному древу — и ничего… Они выходят на связь только в твоём присутствии.

— Предки уже сказали, что нам нужно делать. — Иша снова коснулась руки дочери.

— Если бы я только могла общаться с папой и Дором, как ты… наедине со священным древом. — Ходая с грустью опустила глаза и погладила живот.

— Всему своё время, моя девочка. — Иша пыталась утешить дочь и лёгким взмахом ладони приподняла её подбородок. — Ты знаешь наши обычаи… Дар матери племени перейдёт к тебе, когда я выполню все свои обязательства перед племенем.

— Ах, мамочка, — воскликнула Ходая и обняла Ишу. — Я вовсе не это хотела сказать…

— Я знаю, дорогая, я знаю. Но дар общения с предками не является волшебным оракулом! Ты же знаешь, духи предков — это всего лишь память. Они помогают нам во многом разобраться, но главная их задача в том, чтобы напоминать нам о нашем предназначении!

— Да, я помню. — засопев, Ходая тоскливо прижалась к матери.

— Как тут у вас дела? — прервала их разговор высокая женщина африканских корней. — Ой! Надеюсь, не помешала вам. Я стучалась… никто не ответил. Поэтому решила проверить, всё ли в порядке.

— Всё хорошо, Имани, — улыбнулась Иша.

— Ну, вот и хорошо, — обнажила белоснежную улыбку бесцеремонная Имани и, выглянув за дверь, махнула рукой. — Рам, сынок, тащи корзину сюда.

Через мгновение в комнату вошёл Рам и, шатаясь на ходу, занёс большую корзину с фруктами.

— Только что собрали, — оповестила Имани. — Всё самое спелое… Э-э-э… Рам, родной, на комод… на комод поставь… Авокадо — просто мёд в этом сезоне! А папайя, мм… пальчики оближешь… Рам, Рам… осторожней!

Чуть не опрокинув корзину, Рам кое-как сумел поставить её на комод.

— Спасибо за заботу, Имани. — Иша снова улыбнулась.

— Да сущие пустяки, мамушка. Вот! — Имани протянула аппетитный персик Ходае. — Кому-то тут нужны витамины.

— Ой! Спасибо… — поблагодарила та любвеобильную женщину и взяла фрукт из её рук.

Ходая повеселела, но в глубине души всё ещё продолжала переживать по поводу того, что не имеет возможности узреть тайны бытия и заглянуть в будущее в надежде предотвратить возможные неприятности.

С известием, о тех самых неприятностях, держал свой путь домой корабль племени. На борту царила тоскливая атмосфера, да и погода была неопределённая. Ануман стоял на палубе и глядел вдаль.

— Скоро прибудем, осталось совсем немного! — крикнул высокий темноволосый мужчина, спустившись с мачты.

— Да, Амир, я знаю, — скучным тоном отреагировал Ануман, взглянув на того через плечо.

— Я уже соскучился по своей Имани и Раму, — вздохнул Амир. Но Ануман ничего не ответил, он лишь смотрел на просторы океана.

— А я как соскучился по Дрисане, — раздался голос человека, поднимающегося на палубу.

— Только вот я, Кумар, совсем не соскучился по её нравоучениям… — с сарказмом заржал Данко, поднявшийся на палубу вслед за Кумаром.

— Эй, Данко! — окликнул парня Амир. — Ты уже выдраил каюту за Суманом?

Амир согнулся от хохота, глядя на юношу, который выглядел так, будто вымывал не одну каюту, а весь корабль.

— Не нужно смеяться над бедолагой, — улыбнулся Кумар. — Ты же знаешь, у Сумана морская болезнь.

— Жаль, что его не стошнило на ту толпу варваров на площади! Может, это бы помогло… — выдал Данко и заржал снова.

Кумар и Амир оценили шутку и расхохотались. Однако, заметив нахмуренного Анумана, все они замолкли и сменили выражение лица.

— Ануман, брат, не переживай… — Кумар хлопнул Анумана рукой по плечу.

Они действительно были похожи, даже ростом Кумар не отставал от брата, хоть и был младше него на четыре года.

— Как мы посмотрим теперь в глаза Ише? — в отчаянии проговорил Ануман, стукнув кулаком по перилам.

— Я уверен, что предки прольют свет на происходящее, брат, — пытался утешить его Кумар. — Мы обязат…

— Помогите! — внезапно отдалённый зов прервал их разговор. — Спасите! Помогите!!!

Голос доносился до них со стороны моря.

— Где это? — спросил Кумар, вертя головой.

— Умоляю… Помогите мне… Я тут!

Амир надел очки, заменяющие бинокль, и вскарабкался на мачту:

— Там! — указал он пальцем. — К юго-западу.

— Всем наверх, — прокричал Данко над спуском в каюты. — Человек за бортом!

На палубу тут же выскочило пару десятков людей, готовых спасти тонущего. Все они устремили взгляд в сторону бескрайнего океана.

Там, на волнах, на обрубленной доске и в полном одиночестве держалась из последних сил Сарпана.

Как только корабль приблизился к месту, на палубу выскочило пару десятков мужчин. Ануман и Кумар прыгнули в воду первыми и помогли женщине подняться на борт.

— Ах… благодарю… благодарю вас! — прерывисто проговорила Сарпана изнеможённым голосом. Она выглядела довольно потрёпанной. — Воды… прошу… дайте мне воды.

Один из членов корабля поторопился принести миниатюрный кувшин с водой.

— Кто вы? — задал ей вопрос Ануман. — Что с вами произошло?

— Ах… — начала и тут же запнулась Сарпана, зажав глаза. — Это было ужасно… ужасно!

Она испила из кувшина и, отдышавшись, продолжила:

— Мы с мужем выплыли в море на торговом корабле по делам… С нами было ещё три матроса и капитан. Из ниоткуда к нам начали подплывать какие-то люди на лодке… Мы думали, что им нужна помощь, и взяли их на борт, но оказалось, что это бандиты… Они были вооружены… — Сарпана снова расплакалась.

Члены племени были удивлены. Возмущённо они начали переговариваться друг с другом.

— Может, это одни из тех варваров? — высказал первую попавшуюся мысль мужчина с азиатской внешностью.

— Неслыханно! — выразил своё негодование Амир.

— Сколько их было? — спросил Ануман.

— Человек семь, может больше… я точно не знаю, — растеряно проговорила Сарпана. — Они связали матросов и капитана, потом подняли свою лодку на судно.

— А ваш муж? — поинтересовался Кумар.

— Его заперли в каюте. — Сарпана всплакнула, опустив голову, а затем продолжила: — потом эти негодяи пристали ко мне, но один из матросов сумел высвободиться… Он хотел меня защитить… Бандиты выбросили нас обоих за борт.

— Где же этот смельчак? — спросил Амир.

— Его ранили… Он… Он утонул! — Она вновь расплакалась.

— Давно это произошло? — продолжал опрашивать её Ануман.

— Сегодня ночью, — ответила Сарпана, вытирая слёзы.

— Как? — удивлённо отреагировали все присутствующие.

— Всё это время вы были в море? — недоумевал Данко.

— Да, — кивнула она. — Без воды, без еды… Я уже не надеялась, что выживу… если бы мне каким-то чудом не подвернулась эта доска…

— Это нельзя так оставлять! — заявил Амир. — Нам нужно найти этих негодяев и освободить заложников!

Члены племени начали шумно возмущаться, соглашаясь с Амиром.

— Подождите! — успокоил Ануман разозлённых собратьев и обратился к Сарпане: — Куда они уплыли? Вы знаете, куда они держали путь?

— Нет, к сожалению… — Сделав короткую паузу, она завыла: — Бедный мой муж!

— Успокойтесь, — попытался утешить её Ануман. — Мы попытаемся найти судно и спасти его!

— П-правда? — заикаясь, спросила она с надеждой в голосе.

— Конечно! — подтвердил Кумар.

Собравшиеся на палубе снова подняли шум, обсуждая ситуацию.

— Но для начала нам нужно будет доставить вас домой! — заявил Ануман, повысив голос, чтобы утихомирить собратьев. — Где ваш дом? Скажите, и мы немедленно отправимся туда.

— Ах, как это благородно с вашей стороны, — пробормотала Сарпана, потирая покрасневшие глаза.

Туланяне собрались вокруг неё в ожидании, однако напрасно — незнакомка неожиданно лишилась чувств, так и не ответив на заданный Ануманом вопрос.

На палубе вновь назрело шумное обсуждение происходящего.

— Тише! — крикнул Ануман. — Думаю, лучше отнести женщину в каюту.

— И что нам теперь делать? — удручённо задался вопросом Амир. — Как быть? Она так и не указала, куда плыть.

— Мы плывём домой! — решил Ануман.

— Что? Как? — опять подняли шум возмущённые люди.

— Ануман, ты отдаёшь себе отчёт? — возмутился и Кумар. — Правила острова запрещают нам приводить, не прошедших проверку!

— А что ты предлагаешь? — развёл в ответ руками Ануман. — Сидеть и ждать, когда она очнётся? Ты разве не слышал, что она сказала?

— Я слышал…

— А если ей требуется помощь? Прикажешь рискнуть и ждать непонятно чего? Или, может, бросить её тут?

— Я не знаю… — в отчаянии выдохнул Кумар.

— Зато знаю я! — подчеркнул Ануман. — Плывём домой, и там будем разбираться.

— Ануман, — Протиснулся сквозь толпу мужчина азиатской внешности. — Амир прав! Это не по правилам. Кабы не навлечь беду на остров, учитывая то, что с нами произошло…

— Ладно, Суман! — обратился к тому Ануман. — Что ты можешь предложить?

— Я думаю, что мы должны проголосовать, — высказался белокурый мужчина.

— Хорошо, Радомир… Я принимаю твоё предложение, давайте голосовать! — развёл руками Ануман.

Поскольку других идей действительно не нашлось, то мужчины сошлись во мнении, что нужно подождать немного, и если незнакомка вскоре не придёт в себя, то продолжать путь домой, как и предложил Ануман. Спустя пару часов не произошло никаких изменений, поэтому судно начало своё движение в сторону острова Тула и через три часа прибыло на причал.

— Эй, люди! — раздался по системе громкой связи голос мужчины, сидевшего на маяке у бухты. Его радостное оповещение прозвучало эхом в каждом доме. — Наши герои вернулись!

Седовласый мужчина на маяке протрубил в рог пять раз, пока судно причаливало. Первым шагнул на сушу Ануман, приветствуя спустившегося с маяка крепкими объятиями.

— Отец, я так рад тебя видеть, — признался Ануман.

— Мы ждали вас! — сжал тот плечо сына. — Как всё прошло? Рассказывай…

Ануман замолчал, оглядываясь в сторону судна, с которого уже спустился Кумар, направляясь в их сторону.

— Папа! — поднял руку Кумар, а затем крепко обнял отца.

— Дельмар! — поприветствовал мужчину Амир, присоединившись к троице.

Не успел Дельмар задать вопрос повторно, как с корабля уже спускались мореплаватели, осторожно держа на плечах носилки, на которых без сознания лежала светловолосая незнакомка.

— Это кто? — с долей тревоги спросил ещё один мужчина, подошедший к ним со стороны террасы.

— Здравствуйте, Ивар, — обратился к мужчине Ануман. — Эту женщину мы обнаружили за бортом. Их парусник атаковали бандиты… Выбросили за борт бедняжку, а мужа её взяли в заложники.

— Но… — Дельмар явно был смущён происходящим. — Сынок, вы же нарушили правила! Вы не должны были брать её с собой на остров.

— И ты туда же, — удручённо проронил Ануман. — Наша главная задача — помогать людям! Эта женщина упала в обморок… Мы были посреди океана, нам некуда было деваться…

— Ты прав, Ануман… — нехотя сказал Ивар и оглядел прошедшего мимо него Данко, который помогал нести носилки в сторону центральной террасы. — Ну, здравствуй, сынок.

Данко молча улыбнулся отцу.

Все поднялись наверх. Сарпану переместили с носилок на мягкий шезлонг. Вокруг начала собираться толпа.

— Кумар! — радостно выскочила на террасу Дрисана и обняла мужа. — Мы так ждали вашего возвращения.

— И мы ждали, красавица моя, — крепко обнял её Кумар.

— А кто это? — заприметила вдруг она женщину, всё ещё лежавшую без чувств. Раздвинув толпу, Дрисана наклонилась к ней.

— Мы спасли эту несчастную в море, — подойдя ближе, рассказал Кумар.

— Но зачем вы взяли её с собой? — недоумевала девушка, осматривая зрачки женщины и прощупывая пульс.

— У нас не было выбора! — прервал разговор Ануман, явно раздражённый необходимостью объяснять свои решения. — А где Ходая?

— Она отдыхает у себя, бедняжка, — пожала плечами Дрисана. — В последнее время ей стало тяжеловато.

— Как? Что с ней? — взволновался мужчина.

— Ничего страшного, — успокоила его девушка. — Это обычное недомогание в её положении. Но вот мать племени…

— А что с Ишей? — удивлённо спросил Кумар.

— С того дня, как вы отплыли, она очень ослабла. Почти не выходила из дома… Очень переживала за вас.

Ануман ничего не ответил, лишь нахмурил брови и задумчиво направился к себе домой.

— Что ты думаешь обо всём этом, Ивар? — спросил Дельмар, наклонив голову к другу.

— Ну, что я могу сказать?! — Ивар хмуро наблюдал за происходящим. — У Анумана не было выбора! Предотвратить это наши мальчики смогли бы, только если бы не отправились на это задание. Нужно поговорить с Ишей!

— Я возьму это на себя! — решительно сказал Дельмар.

Ходая открыла сонные глаза, и глубокая радость отразилась на её лице при виде Анумана.

— Ты вернулся! — она неуклюже пыталась привстать, торопясь обнять его.

— Не спеши! — Мужчина помог ей присесть, заботливо подложив подушки под спину. — Как ты себя чувствуешь?

— Теперь уже лучше… — с облегчением вздохнула Ходая.

— Дрисана сказала, что тебе не очень хорошо…

— Обычное недомогание… До рождения нашего первенца остались считаные дни. — Она восторженно погладила свой живот.

— Ого! — удивился Ануман. — Как вы подросли!

— Как всё прошло? — поинтересовалась осторожно Ходая.

Непринуждённая улыбка Анумана сменилась хмурым выражением лица:

— Всё было не так, как мы планировали…

Ходая села удобнее и внимательно посмотрела на мужа.

— Беспорядки не удалось утихомирить, — удручённо вздохнул он.

— А как же твоё оружие?

— Оно было к месту, нас не слушали… Пришлось обороняться от разъярённой толпы.

— Почему не слушали? — изумилась Ходая. — Разве вы не пытались применить наш дар?

Ануман снова вздохнул и прошёл к окну.

— Ануман?

— Нет больше нашего дара! — Он не мог смотреть в глаза жене и всячески избегал встречи с ней взглядом.

— Что значит нет? — недоумённо переспросила Ходая.

— Всё пропало. Как будто и не было!

— Как? — Ходая удручённо наклонилась вперёд настолько, насколько ей позволял большой живот.

— Похоже, мы потеряли дар, милая. — Он всё же заставил себя обернуться.

Несколько секунд Ходая смотрела на мужа, словно впала в ступор, но затем резко встала с кровати и начала обуваться.

— Ты куда? — Ануман подошёл к ней.

— Нужно поговорить с мамой… — заявила она, направившись к выходу.

— Ходая, тебе нельзя волноваться! — попытался он перегородить ей дорогу. — Я сам пойду к Ише.

— Она знала, что так и будет… — Ходая схватилась за голову в отчаянии. — Она спешила вас остановить.

— Ходая, милая… — Ануман обхватил её за щёки. — Всё будет хорошо… Вернись в постель. Я навещу Ишу, и мы найдём решение.

— Она очень огорчится… — не могла успокоиться Ходая.

— Предки помогут нам, — уверял Ануман. — И нам нужна её помощь ещё кое в чём…

— В чём? Что ещё произошло?

— Я прошу, не волнуйся! — Он посадил жену обратно на кровать и присел на корточки напротив. — Ничего страшного не произошло. Просто нам пришлось взять с собой на остров женщину, которая чуть не погибла в море от рук бандитов и потеряла сознание прежде, чем мы выяснили, откуда она. Она до сих пор не пришла в себя. Возможно, ей нужна помощь…

— Ты хочешь сказать, что вы привезли домой незнакомую женщину? — изумилась Ходая.

— А что мне было делать? — Ануман резко встал и развёл руками. — Не бросать же её там.

— Срочно иди к маме! — приказала Ходая серьёзным тоном.

Пока Ануман направлялся к дому Иши, собирая по пути всю свою храбрость, там уже находился Дельмар, который поспешил поведать матери племени о происходящем.

Иша с хмурым лицом качалась в кресле-качалке и хлопала ладонями по коленям.

— Что скажешь, Иша? — прервал молчание Дельмар. — Как нам быть?

Женщина окинула его взглядом, полным смешанных чувств:

— Мне нужно поговорить с предками. Когда все уснут, я пойду к священному древу рода. Давно я не ходила — силы не те были в последнее время… Теперь уже ждать нельзя!

— Я буду сопровождать тебя! — вызвался помочь Дельмар.

— Нет, нет! — Иша уверенно опёрлась ладонью в воздух и перестала качаться. — Я должна сама!

— А что нам делать с этой женщиной? — спросил он.

— У Тары найдётся для неё место. Пусть побудет там пока.

Дельмар был весьма озадачен ситуацией и задумчиво потирал свой затылок, теребя длинные, но тонкие седые волосы. Он ещё не был стариком, однако болезнь жены несколько лет назад изрядно потрепала его, а после её мучительной смерти он стал седым, одиноким и отстранённым.

Он устремил серо-голубые глаза вдаль, погрузившись в свои воспоминания:

— Если бы остановил их ещё тогда, может, Виту можно было спасти…

— Ты думаешь, её болезнь была первым предупреждением? — задумалась Иша.

— Я в этом не сомневаюсь, — закивал он головой.

— Возможно, ты прав, Дельмар, — допустила его мысль Иша. — К великому сожалению, мало кто сейчас понимает предупредительные знаки природы.

— О чём это вы? — взволнованно встрял в их разговор Ануман, пройдя на крыльцо через открытую калитку. — Причём тут мама?

Дельмар опустил глаза, а Иша пристально взглянула на молодого мужчину.

— Притом, Ануман! — твёрдым тоном заявила она. — Всё взаимосвязано в нашем мире.

— Вы что, серьёзно думаете, что болезнь мамы связана с нашим мировоззрением?

Иша посмотрела на Дельмара, ожидая его реплики.

— Я тебя ни в чём не виню, сынок… — сказал Дельмар. — Ты же знаешь, что мы в племени Тула не осуждаем других. Мы все — люди, и все совершаем ошибки. Ты не знал…

— Значит, по-вашему, мои решения были ошибкой? — настороженно спросил Ануман.

— Я не хочу говорить об этом! — Дельмар встал и собрался уходить.

— Нет, постой! — Ануман встал у него на пути. — Посмотри мне в глаза и скажи, так ли ты думаешь?

— А что думаешь ты? — Дельмар ответил вопросом на вопрос, подняв глаза, но Ануман молча смотрел на него, не зная, что ответить.

— Я не виню тебя, Ануман. И не виню твоего брата… Вы молоды и импульсивны! — Он вновь опустил глаза. — Я виню лишь себя, что не остановил вас.

Дельмар похлопал по плечу сына и вновь попытался отправиться куда глаза глядят.

— Я хотел как лучше… — сказал внезапно Ануман, задумавшись над словами отца.

Дельмар встал на месте и молча оглянулся.

— У меня ощущение, что ты хочешь рассказать нам ещё о чём-то, — продолжала пристально смотреть на Анумана мать племени.

— Хочу! — признался он. — Похоже, мы лишились наших способностей.

— Как, лишились способностей? — удивлённо спросил Дельмар, подойдя к сыну.

— Нам не удалось воздействовать на людей, как раньше, и пробудить в них осознанность.

— Вы потеряли дар! — подытожила мать племени, качая головой.

— Очень похоже на то… — виновато сказал Ануман.

— Как это возможно? — огорчился Дельмар. — Что же теперь нам делать? Как сохранять равновесие?

— Я знала, что этим всё и закончится, — вздохнула Иша. — Уходите! Мне нужно подготовиться к встрече с предками.

Мужчины оставили мать племени наедине с её раздумьями и отправились к центральной террасе.

— Отец! — окликнул Ануман Дельмара за его спиной, и тот остановился, не оборачиваясь. — Прости нас, отец! Мы хотели как лучше…

Дельмар обернулся к сыну и окинул его жалостливым взглядом.

— Ты хотел быть принятым обществом… Хотел быть героем, — сказал он с долей досады в голосе. — Разве признание обществом делает тебя более значимым?

— Нет, отец. — Ануман опустил голову. — Я выбирал общепринятые методы в надежде, что это будет более эффективно.

— Но выбор, сделанный миллионами, не говорит о том, что он единственно верный, сынок, — пояснял Дельмар. — Я столько раз тебе пытался это сказать, а ты не хотел слушать! Даже если ты одинок в своём выборе, это не повод думать, что ты не прав или что твой путь неверен. Единственное, что может указать на верность выбора, — это время и итоги, Ануман. Но даже тогда результат измеряется не количеством, а качеством. За одну лишь мою жизнь к нашему племени присоединились десятки людей. Людей, которые приняли истину и получили в дар силу нашего братства. Мы одни из немногих на земле, чьей целью никогда не была власть над людьми и природой. И благодаря этому мы обрели дары, данные немногим в этом мире.

— И теперь мы лишились их… — с грустью подытожил Ануман.

— Сынок! — Дельмар продолжал делиться наболевшим, не оставляя сыну возможности что-либо добавить: — Я видел тех, кто шёл за нами и исцелялся… тех, кому удавалось спастись чудом. Да, их было немного… но лишь потому, что это дело не из простых. Мы большие умельцы побеждать других людей в спорах и драках, но часто не способны победить самих себя! Этому мы должны не только обучать других, но и практиковать сами, если хотим сохранить то, чего добились наши предки. Лишь те, кто обуздал себя, может помочь другим. Тот, кто служит своему тщеславию, способен лишь погубить себя и других. Твоя ошибка не в желании помочь людям иным способом, а в том, что ты запутался в себе. Ты решил, что наши знания даруют тебе понимание того, что правильно для всех остальных… Ты вёл себя так, будто наши таланты делают тебя всемогущим!

— Нет… я не… — пытался возразить Ануман, но отец по-прежнему не давал ему сконцентрироваться на отрицании очевидного:

— Ты не можешь заставить людей измениться силой! Каждый человек прозревает тогда, когда он готов к этому. Мы не имеем право принуждать, Ануман! Принуждение — это орудие тех, кто хочет властвовать, а мы можем лишь попытаться помочь людям измениться тогда, когда придёт время.

— И что нам делать теперь? — спросил, наконец, Ануман.

— То, что мы так не любим делать, сынок, — сказал отчаянным голосом Дельмар, глядя в сторону толпы, собравшейся вокруг незнакомой женщины на террасе. — Пожинать плоды своих заблуждений!

— Она приходит в себя! — оповестил голос сына Имани и Амира.

Толпа замерла в ожидании, пока молодая женщина поднималась.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Дрисана, которая всё это время пыталась привести её в чувства.

— Я… — на лице Сарпаны прослеживалось замешательство, пока она оглядывала толпу людей вокруг себя. — Где это я?

— Не беспокойтесь, вы в безопасности, — сказал Кумар. — Вы меня помните? Мы достали вас из воды…

— Да… да! — смутно ответила она. — А где я сейчас?

— Вы потеряли сознание, и нам пришлось взять вас с собой, — вступил в разговор Ануман. — Это наш дом. Мы племя Тула.

— Тула? — удивлённо проговорила Сарпана. — Племя??

— Да, нас называют племенем, но мы, скорее, общество благодетелей, если можно так выразиться, — попытался пояснить Амир.

— Правда?.. — вновь сделала удивлённое лицо она. — Никогда о таком не слышала.

— А кто вы? — настороженно спросила Дрисана, протягивая гостье стакан воды.

— Меня зовут Сарпана, мы с мужем… — Женщина запнулась и начала плакать. — Ах, где же сейчас мой муж?..

— Мы найдём вашего мужа! Мы же обещали, — сказал Ануман. — Вот только бы понять, куда могли направиться эти бандиты с вашим мужем на борту?..

— Может, вы слышали, о чём они говорили? — спросил Кумар, опередив брата.

— Эм… — Сарпана нахмурилась, как будто пыталась что-то вспомнить. — Я не знаю… Я так переживаю, что мысли все запутались…

— Оставьте расспросы на потом! — раздался позади голос Иши. — Нашей гостье наверняка нужно отдохнуть после такого потрясения и подкрепиться.

— Разумеется, разумеется! — согласилась Имани. — Сейчас я что-нибудь ей приготовлю.

— Вот и славненько, — поддержала Иша. — Проводите нашу гостью к дому Тары. Сегодня ночью предки подскажут нам решение, и завтра мы будем думать, что делать. Сейчас уже поздно, скоро начнёт темнеть.

Имани вызвалась провести Сарпану, и они отправились к указанному домику.

— Ну, надо же! — восторженно воскликнула Сарпана, оглядывая необычные домишки, причудливо воспаряющие над водой. — А что это за фокус такой?

— Это не фокус, — ухмыльнулась Имани. — Это чистая наука! Просто чуть более развитая, чем та, к которой ты привыкла.

— Да-а-а…

— Вот здесь живёт Тара, она приютит тебя до завтра. — Имани указала рукой на домик, к которому они подошли.

— А… хорошо, — неуверенно проговорила Сарпана. — А кто была та женщина?

— Какая женщина? — переспросила Имани.

— Ну, та, которая распорядилась отвести меня сюда.

— Это мать нашего племени, — прямо ответила женщина.

— У вас, что, у всех одна мать? — удивлённо спросила Сарпана.

— Нет, конечно! — посмеялась Имани. — Иша зовётся матерью племени в духовном смысле. Она не генетическая мать.

— А-а-а… — протянула Сарпана.

— Я пойду приготовлю тебе что-нибудь поужинать. А ты располагайся, — закончила Имани и оставила гостью на пороге.

— Проходи, не робей, — внезапно послышался из дома женский голос.

Сарпана прошла внутрь, осторожно ступая по деревянному полу.

На входе от калитки находилось просторное крыльцо со столиком и диваном. Внутри дома от входной двери тянулся маленький коридор, ведущий на кухню. А слева от неё были две двери, ведущие в спальню, одна из которых была приоткрыта.

— Ты идёшь? — снова раздался голос женщины из спальни.

Сарпана вошла в просторную и довольно светлую комнату, где из мебели была лишь односпальная кровать, швейный стол и комод.

— Я тут успела подкроить сарафан для тебя, — сказала женщина с огненно-рыжими волосами, заплетёнными в косу. Она отдёрнула прозрачные шторы, пока швейная машинка самостоятельно строчила на столе возле окна.

— Нет, что вы, — попыталась Сарпана проявить благодарность, больше похожую на брезгливость. — это совсем не обязательно! Я могу и в своём остаться.

Тара обернулась и окинула взглядом смятую одежду гостьи.

— Ну, как хочешь, — сказала она и подошла к двери. — Идём, я покажу тебе твою комнату.

Женщина вышла из спальни и приоткрыла дверь соседней комнаты. Она была поменьше. Односпальная кровать парила в воздухе у большого окна с видом на центральную террасу.

— Если всё-таки тебе что-нибудь будет нужно, обращайся, — сказала Тара.

— Можно задать вопрос? — спросила Сарпана до того, как та удалилась.

— Конечно, задавай… — Тара встала в ожидающую позу.

— Почему вы называете одну из женщин матерью племени, если она вам не мать?

— Ха-ха… — посмеялась полноватая женщина. — Мать племени — наша наставница и единственная связь с предками.

— Как это связь с предками? — в удивлении сморщила лоб Сарпана.

— Иша наследница особого дара, с которым родилась первая мать нашего сообщества. Она как посредник между нами и памятью предков.

— Ой, как интересно! — сказала Сарпана, присев на кровать с осторожностью, боясь, что та пошатнётся в воздухе, словно качели, но на её удивление кровать не двинулась. — А можно послушать вашу историю?

— Ну… если недолго, конечно… — неловко скукожилась Тара. — На самом деле я прошла обряд посвящения только пятнадцать лет назад, спустя год после того, как потеряла смысл жизни вместе со своим мужем и четырнадцатилетней дочерью. Я изучила историю с уст почтенной матери и книги истории племени.

— Ох… — Сарпана продемонстрировала сочувствие.

— Да… — Тара печально сдвинула стул, стоящий у комода, и приняла удобное положение на нём. — Всё началось много тысяч лет назад. Во времена древней Месопотамии…

— Месопотамии? — переспросила Сарпана. — К какому народу же вы относитесь?

— А… ну… — на долю секунды Тара сбилась с мысли. — На самом-то деле, все мы — потомки разных народов, создавших своё общество, как доказательство того, что нет одного отдельного народа и отдельных предков, которых можно назвать избранными. Избранным человека делают состояние его ума и уровень осознанности. Каждый из нас является частью единой миссии независимо от цвета кожи, происхождения или веры… Происхождение может быть разным, но души наши связаны одной силой.

— А религия? Какая у вас религия? — с интересом наклонила голову Сарпана и потёрла кончик носа.

— У нас нет одной религии на всех… — Тара прижала плечи к короткой шее. — Я же говорю: все мы разного происхождения! В нашем племени живут люди всех возможных религий. Возможно, о некоторых ты даже и не слышала… Но вся прелесть в том, что при всём при этом мы не видим повода враждовать. Большинство религий на земле — это всего лишь разные версии одной истории и различные способы сохранить сакральные знания. Не всегда эти методы помогали людям уберечь учения от искажений… Чем дальше люди уходили от первоисточника и пытались возвыситься над другими, тем больше искажений появлялось. Мы чтим память предков, поэтому все вместе празднуем национальные праздники всех народов нашего острова. Одна традиция не отменяет другую — это дань уважения предкам каждого из нас. Но это не обязует нас быть религиозными.

— Но подождите-ка… — замахала рукой Сарпана. — Вы же всё равно следуете каким-то особым правилам?! У вас точно есть общие традиции или ритуалы… Вы же это как-то называете?!

— Нет-нет-нет… — запротестовала Тара, мотая головой. — Мы следуем законам мироздания! Это древнейшие науки… У этих законов нет религии, так же как нет религии и у закона гравитационного притяжения. Просто есть изученные и не изученные современным миром законы… Если они не изучены, то что же теперь, делать из них культ? Нет-нет-нет, религий и так очень много… Мы должны быть как можно ближе к первоисточнику, чтобы не искажать истинную науку жизни. Люди должны перестать враждовать друг с другом… Только так мы сможем спасти мир.

— Не поняла… Как это вы собираетесь спасать мир? — Глаза Сарпаны выкатились от услышанного.

— Знания помогут! — подвела черту Тара. Вздохнув, она начала рассказывать: — Многие из мудрейших нашего сообщества в прошлом отсоединялись и уходили жить среди обычных людей как проводники знаний, чтобы проповедовать истины и сеять их… Э-э-э… Так мы называем между собой процесс передачи знаний… Истинные науки мироздания мы называем плодородными семенами. Некоторые уходили выполнять своё предназначение в одиночку, а некоторые парами и семьями жили среди различных народов. Но, после того как некоторые из посланников племени были обсмеяны, а некоторые даже казнены за наше учение, в сообществе началось негодование. Люди, которых посланники племени пытались направить на путь истинный, порой понимали учения настолько искажённо, что коверкали переданные знания и шли в совершенно ложном направлении. Оставшиеся проводники и остальные члены сообщества собирались в своём тайном лагере, чтобы придумать, как выполнять свою миссию, не смущая людей и не провоцируя насилие… В те времена было очень легко потерять жизнь из-за любого пустяка. А потом… э-э-э… потом лагерь нашли, и после долгих скитаний они приплыли на этот остров и поселились тут. С тех пор уже почти никто не избирался жить отдельно. Мы просто путешествуем, а знания передаём в виде творчества.

— Интересно… Так кто же такая мать вашего племени? — всё пыталась понять Сарпана.

— Как я уже говорила, — Тара, наконец, вернулась к первому вопросу. — Началось всё очень давно. В то смутное время на территории южной Месопотамии обосновался один народ… Никто тогда не знал, откуда они взялись. И были у них некие знания… С их помощью они очень быстро развивались. Со временем их потомки обрели большие почести, у многих народов тогда они вызывали зависть. Их знаниями хотели завладеть… Только вот они не делились ими. Им было запрещено! Нужно было лишь передавать потомкам, поэтому они шифровали их особым языком. Когда местные поняли, что знания им не заполучить, от этого народа просто решили избавиться. Но их недооценили! Знания и навыки этих людей сделали их очень умными и дальновидными… Предки рассказывали, как они внедрялись в те народы, которые их хотели истребить, и со временем настолько слились с ними, что сумели убедить всех в том, что их народ исчез с лица земли. Многие из легенд о том, почему они внезапно исчезли, сочиняли они сами, чтобы запутать людей. В итоге один из них стал очень могущественным царём и создал великую династию. Тайные знания передавались по наследству в царском роду, и из поколения в поколение власть их только росла. Вот только с каждым поколением их потомки всё больше злоупотребляли этими знаниями и своей властью, поэтому лишились поддержки своих предков. И в один мрачный день они лишились всего. Все их владения завоевал другой, не менее великий царь. Новоявленный царь положил конец династии и взял в жёны двух молодых принцесс из этого знатного рода. Одна забеременела и боялась за жизнь своего ребёнка, потому что у того царя была ещё одна жена — та не допустила бы наследника от другой. Поддержки от того царя не было –он был в разъездах годами, одержимый целью завоевать мир. Царевне пришлось скрывать свою беременность от чужих глаз, ей помогали в этом преданные слуги, которых ей позволили оставить при себе. Когда же на рассвете она родила дочь, по её приказу слуги скрылись из дворца с ребёнком. Первая жена царя узнала о случившемся и приказала найти наследницу, но девочку так и не нашли. Ревнивая царица всё же не успокоилась и жестоко расправилась с обеими царевнами. А малышку и слуг искали ещё много лет, скрывая от истории и царского рода рождение ребёнка… Девочку отдали на воспитание бездетной паре, чтобы замести следы. Однажды с ней начали общаться духи предков… Они сообщили ей о её миссии… Так и начало свой путь сообщество Тула.

— Угу… Значит, девочка… Она и была той самой первой матерью вашего племени?

— Да, — подтвердила Тара. — С тех пор все женщины этого рода идут по её стопам.

— А ну-ка заканчивайте с рассказами! — скомандовал голос Имани. — Ужин готов.

— Ты перекуси, — распорядилась Тара. — А я после захода солнца уже не принимаю пищу, пойду спать.

ГЛАВА 4

Суд предков

Сарпана долго сидела у окна на мягкой кровати в скромном домишке гостеприимной рыжеволосой женщины. Размышляя о рассказе Тары, она чесала кончик своего острого носа и бормотала про себя, прищурив глаза: «Значит, племя и вправду есть… м-м-м… неплохо, неплохо». Она протянула руку к подносу и вцепилась в лежащее на нем яблоко длинными пальцами. «Знать бы, на что способны эти люди и как можно их использовать?» — подумала она и вкусила красный плод, уставившись в окно. Несмотря на глубокую ночь, лучи света просачивались к самому причалу со стороны зарослей. Вдруг на горизонте Сарпана уловила силуэт женщины: та шла по центральной террасе, затем начала спускаться на нижнюю.

Сарпана вспомнила, как мать племени сказала, что ночью будет общаться с предками, и хитрость подзывала следовать за ней. Недолго думая, Сарпана отправилась на зов. Спустившись на нижнюю террасу по стопам женщины, она оказалась перед выбором между двух противоположных мостов: один вёл к причалу, а другой — на сушу вглубь острова.

Сарпана, словно ищейка, шла за своим чутьём к тропинке в лесную чащу, пересекая магнитную дорогу, предназначенную для транспорта. Прокравшись вглубь листвы, она уловила тень Иши. Ступая за ней, Сарпана кралась, словно хищница, пока не вышла к сердцевине леса. Притаившись за кроной деревьев, она замерла в изумлении. Её глазам открылось нечто невероятное: необыкновенное дерево стояло в центре леса, окружённое цветами и листвой, словно все растения природы кружили вокруг него. Ствол его был настолько велик, что объять его можно было лишь хороводом из сотни людей. Дерево светилось светом как будто бы изнутри, какая-то магическая сила исходила от него.

Перешагнув через мощные корни, мать племени села на землю перед деревом, начав издавать какие-то звуки, похожие на мычание, будто пытаясь настроиться для общения с предками подобно музыкальному инструменту. Спустя несколько минут этого действа дерево издало странный гул, который плавно переходил в шелест листвы на его ветвях и в конце стал похож на отголосок человеческой речи.

— Иша, — отчётливо послышалось эхо, исходящее от дерева, и тут же перед женщиной начала проявляться картина стоящих вокруг неё силуэтов. — Явилась ты на суд!

— Суд? — одновременно произнесли про себя вопрос Сарпана и мать племени.

— Не слышали потомки глас предостерегающий! Не ведали, что творят! Не чтили дар преподнесённый!

— Мне жаль, что я не смогла выполнить свои обязательства как мать племени, — начала каяться Иша.

— Все будут нести ответственность! — заявил отголосок предков.

— Чего нам ждать? — со страхом в голосе спросила она.

— Не следовали сыны своему предназначению… — продолжил вещать отголосок стоящих вокруг Иши. — Заблуждение затмило разумы ваши, и отныне не владеете дарами предков.

— Как же теперь племени вернуть свои способности? — спросила женщина. — Что нам делать?

— Теперь всем вам, ныне живущим в племени, предстоит познать страдания и лишения. Никто из вас боле не сможет воздействовать на людей и общаться с природой, ибо пошли вы по ложному пути! Нет боле силы вашей, и даров природы боле не будет у вас, пока не искупите вы свои ошибки.

— Как же нам теперь быть? — разнервничалась Иша. — Как искупить свою вину и вернуть дар?

— Жертву надо будет принести, чтобы вновь себя спасти…

— Жертву? — вновь проговорили про себя одновременно Иша и Сарпана.

— Сперва всё ныне живущее племя познает страдания.

— Нет! Прошу… — поспешно прокричала Иша. — Я готова принести себя в жертву за всех! Заберите меня и примите мою жизнь во спасение моего народа.

— Нет, мать племени, — отказались предки от предложения. — Не нужна нам такая жертва! Ты нужна своему народу. Народу Тула следует вернуться к истокам. Иную жертву вам предстоит принести. До той поры, пока вы не очнётесь от своего забвения, не быть вам хранителями равновесия! Прошли те времена, когда одни люди могли пожертвовать собой во благо спасения других.

— Но тогда какую жертву нам предстоит принести? И каким образом нам теперь выполнять своё предназначение? Мы даже с помощью своих способностей затруднялись… Как же мы продолжим делать это теперь?

— Лишь тот, кто ещё не родился, будет обладателем силы!

— Наши будущие поколения? — предположила Иша.

— Нет, мать племени, — возразили предки. — Не будет у вас дальнейшего продолжения рода до тех пор, пока не искупите свои ошибки!

— Как так? — возмутилась женщина. — Но моя Ходая… моя дочь… У меня должен родиться внук!

— Кто уже был зачат, родится, и лишь эта невинная кровь получит шанс всё исправить. Лишь этот плод отныне избирается нами, чтобы пройти последний экзамен. Коль пройдёт и одолеет он истинный мрак, получит всё остальное племя ещё один шанс. Но если же не пройдёт — обрушится небо на землю!

— Обрушится небо? — в смятении пробормотала Иша.

Пока мать племени супилась в попытке переварить сказанное духами предков, Сарпана стояла, притаившись за её спиной, и впитывала каждое слово, произнесённое отголоском предков, раскрыв рот, то и дело выглядывая из-за зарослей, чтобы убедиться, что это всё ей не привиделось.

— Обернись, мать племени! — раздался гул дерева. — Обернись и узри последствия вашего заблуждения!

Мать племени непонимающе оглянулась назад. Сарпана едва успела скрыться из виду, чтобы та не обнаружила её. Почуяв, что пришло время уходить, она начала ползти в обратную сторону. Выйдя из гущи листвы, хитрая женщина направилась по тропинке к нижней террасе и, поднявшись наверх, остановилась. Обходя мостики, ведущие к домам, Сарпана пыталась определить дом матери племени, вспоминая, куда та направлялась после того, как дала распоряжение Имани отвести гостью к дому Тары. Чутьё не подвело её и на этот раз. Калитка к дому Иши была приоткрыта, и Сарпана проскользнула внутрь. Обойдя просторную прихожую, она приоткрыла дверь в спальню. На тумбочке у кровати посреди комнаты стоял хрустальный графин с водой, накрытый стаканом.

«Значит, нужно принести жертву», — пробормотала себе под нос Сарпана, сняв с шеи длинную цепочку, на которой висел продолговатый кулон в виде капли. Она открутила верхушку кулона и, открыв графин с водой, прокапала внутрь прозрачное вещество. Услышав шорох снаружи, Сарпана не растерялась. Поторопившись вернуть стакан на место, она ловко спряталась за длинную штору у окна.

Иша вошла в спальню в ощущении, что что-то не так. Тем не менее, встревожившись от полученного известия, она не придала значение своей интуиции и просто опустилась на край кровати от бессилия. Спустя некоторое время она сняла стакан с графина и налила в него воды. После чего отставила графин и, задумавшись, прислонила стакан ко рту. С окна подул порывистый ветер, развевая штору за её спиной. Фигура Сарпаны показалась на мгновение, но та, не растерявшись, ухватила кусок ткани, вернув её на место, как раз в тот момент, когда Иша обернулась на шорох. Мать племени вновь отвлеклась от странных ощущений и выпила до дна воду из стакана. Поставив его на край тумбы, она вышла на крыльцо, усевшись в своё кресло.

Сарпана, всё ещё стоя за шторами, считала про себя: «1, 2, 3…» Ветер вновь и вновь поднимал шторы. «29, 30!» — закончив считать, она начала медленно красться к выходу, окинув взглядом пустой стакан.

Выйдя на крыльцо, Сарпана приблизилась к креслу, в котором находилась мать племени.

Иша, похоже, находилась в трансе: взгляд её был неподвижно направлен в одну точку. Единственное, что подавало признаки жизни, это непрерывное и быстрое дыхание. Сарпана обошла её по кругу, убедившись, что та пребывает под воздействием вещества из кулона.

— Мать племени… — начала шептать Сарпана, приблизившись к её уху. — Ты слышишь меня, мать племени?

— Да, я слышу! — пробормотала в ответ Иша, как во сне.

— Готова ли ты принести жертву во спасение своего рода и своего народа?

— Да, я готова!

— Ты сделаешь всё, что я тебе скажу! — утвердительно заявила Сарпана, продолжая шептать в ухо женщины.

— Да… — продолжала бормотать Иша.

— Тогда готовься совершить свой подвиг во имя высшей цели! — Сарпана положила ладони ей на плечи.

— Да… Я готова!

Ещё до того, как взошло солнце, Сарпана покинула дом матери племени, направившись к причалу. Взяв там моторную лодку, она выплыла за границы острова и остановилась неподалёку от той зоны, где остров исчез прямо на её глазах.

— Я слышал шум мотора, или мне показалось? — спросил Суман, подошедший к причалу, где уже стоял Кумар и ещё несколько членов племени.

— Да, Суман, ты не ошибся! — отозвался Кумар и подозрительно глянул в сторону океана, потряхивая свою шевелюру. — Одной лодки не хватает.

— А я видел в окне, как на лодке уплывала та странная женщина, которую вы привезли вчера, — сообщил Рам, спустившись вприпрыжку.

Те одновременно обернулись, таращась на парнишку.

— Ты уверен? — переспросил его Кумар.

— Мой сын всегда уверен в том, что говорит! — заявил с сарказмом Амир, спускаясь вслед за сыном. — Только почему-то я узнаю обо всём последним…

— Не нравится мне всё это, — сказал про себя Кумар.

— Думаю, стоит проверить, что происходит. — добавил Суман.

— Я за! — присоединился Амир.

Мужчины отплыли на паруснике в поисках лодки. Обнаружив её на волнах океана без Сарпаны, они были в замешательстве.

Амир пересел в пустующую лодку, за тем они принялись осматривать воды в округе. Но, не найдя ни одной зацепки или судна, в которое могла перебраться женщина, они молча глядели друг на друга, пытаясь сообразить, в чём дело.

— А может, нам всем это привиделось? Может, её вообще не было? — начал рассуждать Суман.

— Да… — протянул Амир и захохотал. — И лодки тут тоже нет.

— Ну, не могла же она испариться! — воскликнул Суман. — Она появилась из ниоткуда и исчезла в никуда. О-о-о… Может быть, это было привидение?..

— Хватит бредить! — вышел из себя Кумар. — Тут что-то не так. Нужно вернуться и собрать наших на совет.

— Согласен! — сказал Амир.

Вернувшись на берег, мужчины направились на центральную террасу.

— Отец, труби в свой рог, — прокричал Кумар Дельмару, который стоял уже на нижней террасе, дожидаясь их вместе с Рамом. — Я отправлюсь за Ануманом.

Дельмар начал созывать совет, а Кумар прошёл через мостик к дому старшего брата и позвонил в колокол над его калиткой.

— Что случилось? — Сонный Ануман вышел на крыльцо, прищуривая глаза от света восходящего солнца.

— Хорош высыпаться, у нас непредвиденные обстоятельства, — оповестил его Кумар и, не добавив ничего больше, пошёл в обратную сторону.

— Эй! Да что случилось-то? — прокричал вслед младшему брату Ануман и направился за ним. По пути он столкнулся с матерью племени, которая как раз шла к его дому.

— Иша, вы в порядке? — спросил Ануман, заметив в её взгляде что-то неестественное.

— Со мной всё в порядке, — хладнокровно ответила она.

— Вы хотите навестить Ходаю? — предположил он, окинув взглядом расписной глиняный кувшин в её руках.

— Да, я иду к ней, — продолжила она без всяких эмоций.

— У нас произошла странность, — подошёл к ним с известием Кумар. — Наша гостья поспешно покинула остров… Мы отправились вслед, но обнаружили лодку пустой в море.

— Как так? — удивился Ануман.

— Представь себе! — хмуро сказал тот и снова обратился к Ише: — Мы собираем совет на террасе. Было бы неплохо, если бы вы…

— Потом… всё потом! — безразлично пробормотала она, направившись к дому.

— Что это с ней? — спросил Ануман.

Кумар молча пожал плечами, и они отправились созывать людей, чтобы попытаться выяснить, что произошло с незнакомкой, покинувшей остров так внезапно.

Иша вошла в дом и прошла в спальню дочери. Ходая стояла у большого комода, расчёсывая длинные чёрные волосы. Увидев мать, она обрадовалась и подошла к ней:

— Мама, тебе лучше? — спросила она, но каменное лицо Иши не проявляло абсолютно никакой реакции.

— Да, Ходая … — сказала она монотонно.

— Ты какая-то странная, — заметила девушка. — Тебе точно лучше?

— Я принесла тебе отвар, — проигнорировала она вопрос дочери. — Сделала его специально для тебя.

— Спасибо, — сказала Ходая, неуверенно взяв в руки кувшин, протянутый матерью.

— Нужно пить каждые два часа.

— Это, что, так важно? — засомневалась Ходая, вдохнув запах отвара. — Что там?

— Это очень важные травы для тебя сейчас, — пояснила женщина. — Очень важно, чтобы ты пила каждые два часа.

— Хорошо, я поняла.

— Пей! — приказала Иша.

— Что, сейчас? — не понимала Ходая спешку матери.

— Да, сейчас! — настойчиво подтвердила мать.

— Ну… хорошо.

Ходая отправилась к кухонному шкафу. Вынув из него стакан, она налила отвар и выпила, пока Иша пристально наблюдала за ней.

— Фу-у… — скривилась Ходая, сделав последний глоток. — Ну и гадость!

— Нужно пить каждые два часа! — вновь напомнила Иша и ушла.

— Мама… — девушка пыталась окликнуть её, но та как будто и не слышала.

Тем временем на центральной террасе Ануман пытался выяснить обстоятельства загадочного происшествия.

— Может, всё-таки она что-то рассказывала? — спросил он у Тары. — Может, странно себя вела?

— Да вроде нет… — отвечала та, пожав плечами. — Она только задавала вопросы… Хотела узнать, кто мы такие. Вполне естественное поведение для человека, который очнулся на незнакомом острове в обществе чужих людей.

— А может, что-то в твоём рассказе её напугало? — продолжал выдвигать теории Суман.

— Ну… — недоуменно вытаращила глаза Тара. — Что я такого могла рассказать?

— Может, она не поверила в нашу историю или сочла, что мы психи? — рассмеялся Амир, однако, уловив на себе пристальный взгляд Анумана, закашлялся. — Ну, всякое же может быть!

— До такой степени?! — поразился его версии Кумар. — Да даже если и так, остаётся вопрос: как именно она это сделала?

— Это точно! — согласился Амир. — Мы отправились вслед за ней спустя достаточно короткое время… Она не могла просто исчезнуть.

— Кто-нибудь замечал за этой женщиной что-нибудь необычное? — обратился Ануман к собравшимся на террасе членам племени. В ответ послышались лишь шорохи и отдельные бормотания, говорящие о недоумении толпы.

— Надо, чтобы Дельмар опросил остальных, — предложил Суман.

— Что-то мне подсказывает, что и они ничего подозрительного не видели, — сказал Кумар.

— Да, мне тоже так кажется! — согласился с ним Ануман. — Может, Амир прав в том, что она сочла нас ненормальными…

— Мне показалось, что её смутил тот факт, что все мы называем матерью одну и ту же женщину, — вспомнила Имани.

— Кстати, о матери, — задумчиво перевёл разговор Ануман. — Она как-то неважно выглядела сегодня.

— Бедняжка, — сочувствующе поцокала Дрисана. — Ей сейчас тяжелее, чем нам всем, ведь она в ответе за всё племя. Как бы это ещё больше её не подкосило.

— А что сказали предки — кто-нибудь знает? — поинтересовалась Имани.

Скопившийся народ начал переглядываться и что-то бормотать между собой, пока порывистый ветер, то и дело приходящий со стороны океана, подбрасывал ввысь прозрачные волны.

***

Из-под колыхающихся волн выплыла подводная лодка у берегов острова, на горе которого красовался мраморный дворец внушительной величины. Открыв люк, Сарпана выползла из лодки, и ступив на причал, прошла на стоянку, где её ждал автомобиль с водителем Руша. Мужчина учтиво открыл ей дверь.

— Домой? — спросил он у хозяйки.

— Да, едем! — распорядилась она.

По прибытии, пройдя в дом через внутреннюю дверь гаража, Сарпана направилась в сторону территории, отведённой для Макты.

— Скажи Рушу, что я жду его у этой женщины, — приказала она на ходу Ничу, который поприветствовал её на пути, и указала рукой в сторону коридора, тянувшегося к обители Макты.

Сарпана вышла в цветочный сад, но Макты там не оказалось. Развернувшись, она прошла по коридору к эзотерическому залу и распахнула большие двери, даже не постучав.

— Чудовищные манеры… — вздохнула Макта, отложив в сторону карты.

— Я тут хозяйка! — Сарпана высокомерно направила кончик острого коготка в свою сторону. — Мне решать, как, когда и куда мне заходить.

— Ты запуталась, Сарпана! — сердито ответила Макта, продолжая демонстративно сидеть за круглым столом. — Я не рабыня и советую тебе уважать моё личное пространство.

— Нич наверняка уже позвал Руша. Вот и разберёмся — кто ты! — ехидно заявила Сарпана.

— Разве он уже вернулся с командировки? — удивилась Макта.

— О-о-о… — удовлетворённо протянула Сарпана. — Неужто мой дорогой муж даже не наведался к тебе до сих пор?

— Не понимаю, на что ты намекаешь? — Макта явно обиделась.

— Маленькая птичка по имени Нич нашептала мне, что ты хотела о чём-то лично поговорить с Рушем перед тем, как он уехал. — Сарпана властно шагала по залу с чувством собственного превосходства.

— Да, у меня было очень важное дело к нему, — подтвердила Макта.

— Ах, какая жалость… — ухмыльнулась Сарпана. — Видимо, у него были дела поважнее тебя, но если это до сих пор актуально, ты сможешь поговорить с ним сейчас в моём присутствии, если ты не против, конечно.

Разговор двух женщин прервали тяжёлые шаги Руша.

— Что тут у вас? — нетерпеливо спросил тот. — Опять что-то не поделили?

— Дорогой! — Сарпана распахнула объятия и прижалась к Рушу. — Наконец-то! Я так скучала…

Макта наблюдала это представление, молча закатывая глаза.

— Как прошли твои переговоры, дорогой?

— Могло быть и лучше, — раздражённо вспомнил он о поездке.

— М-м-м.… — протянула Сарпана. — Не огорчайся. Я уверена, что скоро твои старания увенчаются успехом.

— Надеюсь, — недовольно прорычал он.

— А разве твоя верная советница не смогла подсказать тебе, как лучше всего покорить сильных мира сего? — ехидно спросила она, оглядываясь на Макту, пока та молча следила за спектаклем хозяйки замка, словно зритель в первом ряду.

— Сарпана, не начинай! — раздражился вновь Руш.

— Нет, подожди… — продолжила она. — Ты помнишь, что она говорила о таинственном племени?

— Разумеется, — установил Руш.

— Так вот, мой дорогой, пока ты был в отъезде, я всё-таки сумела побывать на острове этого племени. И к своему удивлению обнаружила, что это не миф!

— Кто бы мог подумать?! — с наигранным удивлением прокомментировала Макта.

— Так-так-так… — пробормотал Руш. — Какая ты у меня молодец.

— Да, я такая! — самодовольно улыбнулась Сарпана. — Но, к сожалению, не могу сказать того же о твоей советнице.

— Почему? — возразил Руш, устремив указательный палец в сторону Макты. — Она же сказала правду!

— Есть маленькая неувязочка. — С сарказмом указала она меру указательным и большим пальцами.

— Какая же? — спросила Макта, сложив руки в ожидании очередного акта.

— Ты можешь, наконец, говорить прямо? — раздражённо поторопил Руш.

— Дело в том, дорогой мой муж, что избранное племя, обладающее даром влиять на людей, уже, как бы это сказать…

— Ну, говори же! — Руш начал терять терпение.

— У этих людей нет уже таких способностей! — сказала, наконец, она.

— Как нет? — возмутился Руш. — Ты же сказала…

— Да, легенда о племени — правда, но они лишились своих особых способностей.

— Как это? — спросил Руш, глядя на Макту.

— Я подозревала, что что-то не так, — признала Макта. — Что-то резко изменилось. Я хотела вам сообщить о своих подозрениях до того, как ваша жена решится на какие-либо действия, но вы уехали, так и не поговорив со мной.

— Значит, и этот шанс для меня потерян… — огорчился Руш. — Жаль, очень жаль!

Нервно фыркнув, он оглядел Макту грозным взглядом и ушёл.

— Ну вот, — грустно сказала Сарпана, приблизившись к Макте. — Теперь Руш вряд ли сможет доверять твоим прогнозам.

— Я намеревалась предупредить его! — попыталась возразить та, вскочив со стула.

— Надо было предупреждать меня, милочка! Разве ты не поняла ещё, что со мной лучше дружить? А за моей спиной пытаться выслужиться перед Рушем не получится.

— Я не пыталась ни перед кем выслужиться, — хлопнула Макта ладонью по столу. — Не нужно впутывать меня в свои интриги.

— Ты сама впуталась, да так, что теперь не распутаешься! — исказила рот в подобие улыбки Сарпана. — За что я тебя и благодарю.

— Ты благодаришь меня? — удивилась Макта.

— Да, ведь благодаря тебе я не только смогла наглядно показать Рушу, что ты бесполезна, но и продемонстрировать ему, как незаменима я.

— Я не понимаю твоих намёков, — с неприязнью взглянула она на каверзницу.

— Благодаря мне Руш всё-таки сможет использовать это племя, — захихикала Сарпана. — Но это пока ещё сюрприз.

— Какой ещё сюрприз? — настороженно спросила Макта. — Что ты уже успела натворить?

Та не ответила и, лишь таинственно продолжая хихикать, покинула её апартаменты.

Пройдя на другой конец замка, Сарпана пришла в кабинет Руша.

— Дорогой, ты так поспешно оставил нас, что я не успела сказать тебе главного. — Она села напротив него.

— Что ещё? — недовольно прорычал он, нервно вертя пальцами шариковую ручку.

— Дело в том, что не всё племя потеряло свой дар.

— Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь, дорогая, — с сомнением он нахмурил лоб. — Разве ты не сказала, что племя лишилось силы?

— Да, но есть одна маленькая поправка… — Опять указала она меру пальцами.

— Что, ещё одна неувязочка? — Раздражённо Руш шлёпнул ручкой по столу.

— Эта поправка тебя обрадует. — Сарпана приподнялась со стула и, самодовольно обойдя стол, встала за спиной мужа.

— Ты перестанешь, наконец, ходить вокруг да около? — Больше всего Руш не выносил её привычку создавать интригу во всём.

— Мне удалось выяснить, что в племени вот-вот родится ребёнок, который унаследует былой дар этих людей. Только он один будет счастливым обладателем особых способностей.

— Хм… — промычал Руш. — Даже так?

— Да! — хитро улыбнулась она и погладила его плечо. — И ты знаешь, дорогой, у меня сложилось впечатление, что к ним стоит ещё присмотреться… Я бы даже сказала, устроить круглосуточное наблюдение.

— Каким образом? — спросил Руш, подозревая, что Сарпана, как обычно, подразумевает что-то из ряда вон выходящее.

— Ну… — кокетливо протянула она, теребя его воротник. — Позволь мне арендовать ещё раз подводную лодку на дней семь или…

— Ты с ума сошла? — возмутился Руш. — Ты в курсе, сколько это стоит?

— Ну, дорогой… — протянула Сарпана, словно ребёнок, просящий игрушку. — Доверься мне! Я уверена, что ты не пожалеешь.

— Нет! — отмахнулся он, решив ответить на телефонный звонок.

— Ну, пожалуйста… — взмолилась она, удерживая его руку.

— Три дня! — твёрдо решил он. — И ни дня больше!

— Хорошо, — вздохнула она. — Три так три.

— Надеюсь, это вложение окажется выгодным, — нахмурил лоб Руш.

— Будь уверен, — сказала она и чмокнула его в лоб. — Спасибо, дорогой, обещаю, ты не пожалеешь!

— Посмотрим! — отмахнулся он нетерпеливо.

Сарпана самодовольно вышла из кабинета, послав мужу воздушный поцелуй. После того как дверь захлопнулась за ней, в стенах кабинета послышалось громкое рычание. На этот раз то был не Руш, а его верный доберман Демон. Выйдя из своей берлоги, находящейся прямо в стене кабинета, он начал жадно поедать свои лакомства в миске под столом хозяина.

Иногда Руш завидовал этому псу. Ведь он был бесстрашен и, в отличие от своего хозяина, всегда получал то, что хотел. О, как мечтал Руш, чтобы и перед ним весь мир так же дрожал от страха. Именно поэтому он был готов идти на любую авантюру. Правда, у Демона всё же было слабое место: он не мог совладать со своим дьявольским гневом при виде жёлтого цвета. Из-за этого никто из домочадцев не решался носить ничего, что могло взбесить животное. Как-то Руш решил отомстить Ничу за то, что тот потерял важный документ, заменив все его папки на жёлтые. С тех пор бедняга вынужден прятать их в те дни, когда Демона отпускают гулять в садах дворца. К великому сожалению, бедолага нередко путал дни, и об этом сложно было не узнать, поскольку визги убегающего от зверя секретаря были слышны по всему дворцу.

К чему это я? А к тому, что этот день был как раз одним из тех самых дней.

— А… Руш… Ом… вам только что звонили… — начал Нич, войдя в кабинет через дверь для обслуживающего персонала, но не закончил.

Краем глаза он заприметил хвост Демона под столом Руша. Тот, словно учуяв коротышку с жёлтой папкой в руках, вынул морду, и их глаза встретились.

ГЛАВА 5

Как свет и тьма

Дни начали выдаваться всё тяжелее в племени Тула — странная напасть посетила их: все они начали испытывать странные недомогания. Да и внешне они стали как-то заметно меняться — то ли заболевать, то ли стареть быстрее обычного. Странности замечали и за матерью племени, что приводило всех в замешательство.

Тяжелее всех было Ходае по известным причинам. Этим вечером она не могла даже заставить себя поесть.

— Ходая, я тебя прошу. — Дрисана сидела напротив неё на крыльце, пытаясь накормить ужином. — Ещё чуть-чуть…

— Нет… Дрисана… Я больше не могу! — тяжело вздыхала Ходая между словами. На её лице появились возрастные морщины, которых ещё вчера не было.

— Но ты же ничего не поела… — возмутилась подруга.

— Я не могу… — шептала Ходая.

— Так нельзя! — продолжала возмущаться Дрисана. — У тебя и так сил нет никаких оттого, что почти не спишь и не ешь.

— Я правда не могу, — жалостно смотрела Ходая на подругу.

— Ты о малыше подумай, — пыталась та вразумить упрямицу.

— Не могу!

— Милая, — корявой походкой вышел к ним Ануман. На его лице тоже появились признаки старения.

— Она опять почти ничего не съела, — пожаловалась Дрисана.

— Дорогая, ты должна себя заставить, — хриплым голосом проворчал Ануман, но обессиленная Ходая лишь покачала головой в ответ.

— Я уже не знаю, что делать… — отчаянно стукнула тарелкой Дрисана по столу, и в то же мгновение Ходая завизжала, схватившись за живот.

— Что такое? — испугались Дрисана и Ануман.

— Что? — Ануман приблизился к жене, чтобы понять, что с ней, но та лишь выла в ответ.

— Похоже пришло время! — предположила Дрисана.

— Что делать? — растерянно спросил Ануман.

— Мама… — прожужжала сквозь зубы Ходая.

— Нам нужна Иша, — сказала Дрисана.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — усомнился Ануман.

— Мама, — прошептала Ходая. — Отведите меня к ней.

— Она в последнее время сама не своя, — пытался пояснить Ануман.

— Но она наш главный врач, — твердила Дрисана.

— Быстрее… — Ходая почувствовала себя лучше, но понимала, что ненадолго, и попыталась встать.

— Хорошо, — согласился Ануман и ткнул пальцем в Дрисану. — Я буду рядом с ней! И ты тоже! Ты же обучаешься медицине у Иши…

— Конечно же, я буду рядом! Но без Иши я не справлюсь…

— Тогда решено! — твёрдо прервал её Ануман.

Ходая с трудом передвигалась, время от времени падая на коленки, пока Дрисана и Ануман пытались довести её до дома матери.

Хоть Иша и жила на параллельной ветви от центральной террасы, но путь к ней казался нескончаемым. На полпути к ним присоединилась Имани, чтобы помочь Ходае в очередной раз подняться на ноги.

Пройдя ещё пару шагов, на этот раз на колени скатился Ануман.

— Ануман! — прошептала Ходая, испугавшись за мужа. Но он лишь взмахнул рукой, указывая тем продолжать.

— Идите! — Ануман начал тяжело дышать. — Со мной всё будет хорошо, идите…

— Что происходит? — подбежала Тара и попыталась помочь Ануману встать, но эта задача оказалась неподъёмной. К ней поспешила брюнетка средних лет.

— Тара, позови кого-нибудь на помощь, — распорядилась Имани и спешно подошла к Ануману. — А ты, Анна, помоги Дрисане отвести Ходаю к матери!

Тара быстрым шагом направилась к дому Дрисаны и позвала Кумара на помощь.

— Что-что? — не понимал тот со слов женщины, в чём дело. В этот день его внезапно накрыла какая-то странная рассеянность.

— Идём, идём… — твердила она, устав объяснять одно и то же.

Рассеянный мужчина что-то бубнил себе под нос, пока Тара тащила его за собой.

— Смотри! — указала она на Анумана, пытающегося привстать при помощи других, таких же ослабевших членов племени. Едва им удавалось помочь несчастному подняться, как все они падали врассыпную один за другим.

— Ануман! — понял, наконец, Кумар, о чём говорит Тара, и, хлопнув себя по лбу, стал помогать брату подняться на ноги вместе с остальными.

Встав, наконец, Ануман едва мог передвигаться.

— Помоги мне, — всё тем же хриплым голосом сказал он брату.

Кумар подхватил его под руку, чтоб увести обратно домой. Остальные следовали за братьями, подталкивая их вперёд, будто бы тачку с мешками.

— Вот так дела! — снова покачала головой рыжеволосая Тара, в недоумении глядя на происходящее. Её внешность тоже начала меняться не в лучшую сторону.

Пока Кумар помогал брату, Ходаю кое-как довели до дома матери племени и стали стучать в дверь.

— Да, да… — раздался голос Иши.

Дождавшись, когда та отопрёт дверь, Дрисана и Анна вошли в дом, волоча её обессиленную дочь.

— Ходая! — спокойным тоном сказала она, явно не удивившись визиту дочери и её состоянию.

— Малышу не терпится увидеть свет, — заявила Дрисана.

— Да… — Вновь глаза матери племени помутнели. — Наследник идёт.

Обе спутницы переглянулись с неким сомнением, задумавшись о том, способна ли Иша помочь дочери.

— Что нужно делать? — вырвалась вперёд Дрисана.

— Посадите её пока на свежем воздухе, — распорядилась Иша. — Мне нужно всё подготовить.

Женщины помогли Ходае присесть в кресло у входа.

— Теперь идите! — указала мать племени на калитку.

— Нет! — возразила Дрисана. — Я останусь помочь.

— Мне не нужны помощники, я справлюсь сама! — бурчала Иша, копаясь в большом сундуке в прихожей, выгребая из него какую-то утварь и устилая дно одеялом.

— Я обещала Ануману, — настояла Дрисана. — Я никуда не уйду!

Иша оглядела девушку и снова указала на калитку, в которую тотчас вошла и Имани:

— Остальные должны уйти!

— Ты уверена, что справишься? — положила Анна руку на плечо Дрисаны.

— Надеюсь… — неуверенным голосом проговорила Дрисана, и Анна с Имани покинули дом.

Мать племени готовилась, пока Ходая пыталась успокоиться, сидя в кресле, а Дрисана держала её за руку.

— Не волнуйся, я с тобой! — подбадривала её подруга, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — Очень скоро ты встретишься со своим первенцем…

— Я бы не сказала, — возразил голос Иши, доносящийся из дома. — У нас впереди вся ночь!

— Вся ночь? — удивилась Дрисана, продолжая держать Ходаю за руку.

— Да, если повезёт. — Иша подошла и начала щупать дочери пульс.

— А быстрее никак не получится? — в надежде спросила Дрисана.

— Я же сказала, что справлюсь сама! — словно уговаривала ту передумать мать племени.

— Нет! — не отступала кудрявая упрямица. — Я буду ассистировать.

Дрисана решительно направилась в дом Иши.

— Что нужно делать?

— Я сама всё сделаю, — поторопилась обойти её Иша и встала на проходе. — Вы лучше пройдитесь немного. Я позову.

— Пройтись? — удивилась вновь Дрисана.

— Да, пройдитесь!

Пока мать племени копошилась в доме, Дрисана и Ходая гуляли по набережной в компании других членов стареющего на глазах племени.

Лишь Ануман не мог выйти к ним. Он находился в своём доме в окружении брата и Амира, переживая за жену.

— Надо пойти проверить, всё ли в порядке, — пытался он встать с кресла.

— Не нужно никуда идти! — остановил его Кумар. — Мать племени и Дрисана справятся.

— Конечно! — согласился Амир. — Чем ты там поможешь?

— В последние дни мне не нравится состояние Иши, — объяснился Ануман. — Она не в себе.

— Ты себя-то видел? — спросил Кумар.

— Д-а-а… — снова согласился Амир и печально вздохнул. — Мы все в последние дни не те, что были раньше.

— И Ходая ещё больше будет переживать, — дополнил Кумар.

— Возможно, — тяжело вздохнул Ануман. — Вы правы! Проклятие предков обрушилось на наши головы.

— Нет, брат! — возразил Кумар. — Это мы обрушили его на свои головы.

Мужчины переглянулись в отчаянии и замолкли в раздумьях. Вскоре Амир распрощался с друзьями и вернулся к своей семье. Ануман и Кумар продолжили ожидать новостей, сидя на крыльце, но вечер длился необычайно долго, и с наступлением ночи они заснули.

Время шло, огни домов гасли, поочерёдно погружаясь в ночные сновидения. Лишь тусклый свет в домике матери племени по-прежнему горел.

Иша вышла из комнатки, оборудованной под больничную палату –– такая комната была в каждом доме племени. Стерильная палата представляла собой домашнюю больницу и была оборудована медицинскими приборами.

Голова Иши вскружилась, словно вихрем, и голоса начали шептать ей:

«Ты готова спасти свой народ, мать племени?»

— Спасти… Да… да… — бормотала она им в ответ.

«Ты принесёшь жертву для спасения племени!» — указывали ей голоса.

— Да! — продолжала она бормотать под нос. — Жертву… Я принесу жертву и спасу своё племя.

— Что вы там говорите? — откликнулась на её бормотание Дрисана, выглянув из комнатки в стерильном халате цвета индиго.

— Ничего, — судорожно ответила Иша. — Ничего! Да… Жертву нужно принести… нужно спасти…

«Иначе весь народ твой погибнет!» — продолжался гул в её голове.

— Нет… нет! — шептала про себя Иша. — Нужно спасти!

Продолжая бубнить, мать племени потопала в палату дочери как лунатик.

Ночь близилась к середине. Небо словно затянулось пеленою туч, а тень укрыла от глаз лунный свет, и даже звёзды не освещали маленький островок. Только тусклый свет из лесной чащи протягивал лучи к дому Иши. В ночной тишине, наконец, раздался детский плач.

— Это мальчик! — с дрожью в голосе оповестила Дрисана, держа малютку, и передала его в руки Ходае.

— Мальчик… — повторила Ходая. В глазах её появились слёзы.

— Нужно осмотреть малыша! — прервала момент Иша. Окутав новорождённого, она прошла к весам и положила его на них.

«Ты помнишь, что ты должна сделать, мать племени?» — раздавались голоса в голове Иши.

— Д-да! — заикаясь, говорила она, прижав малыша к себе дрожащими руками. — Да, да… Я знаю, что должна сделать.

— Что-то не так? — подозрительно спросила Дрисана, подойдя к ней со спины.

— Что? — вздрогнула Иша в ответ.

— Я спросила, всё ли в порядке? — заглянула она через плечо матери племени.

— А… да. — Иша крепко держала малыша в руках, отводя мутный взгляд.

— Может, лучше я?.. — Дрисана протянула руки, чтобы взять новорождённого. Намеренью кудрявой упрямицы помешал неожиданный крик Ходаи.

— Иша! — позвала на помощь Дрисана, но та уже не слышала и не видела ничего вокруг себя. Лишь голоса в её голове становились всё громче, пока она шагала к выходу с младенцем на руках.

«Ты должна это сделать, мать племени!» — шумел хор в её ушах, приглушая голос зовущей её Дрисаны. — Это единственное спасение для твоей дочери и твоего племени. Ты должна!»

— Иша, вы нужны мне! Где вы? — напрасно звала Дрисана из комнаты.

Иша шла по направлению к калитке и смотрела как заворожённая на небо, когда вдруг из дома вновь раздался детский крик. Растерявшись, она обернулась к дому. На порог выскочила Дрисана со свёрнутым полотенцем в руках и протянула его вперёд трясущимися руками.

— Их двое! — оповестила она дрожащим голосом.

— Двое… — машинально повторила Иша, перебрасывая мутный взгляд с одного малыша на другого.

Дрисана поспешила вернуться в палату, а мать племени последовала за нею в дом на зов второго мальчика.

— Мама! — подозвала Ходая Ишу, когда та вошла в палату к дочери. — Смотри, мама, у нас близнецы.

Оставив Ходаю наедине с малышами, женщины вышли на свежий воздух.

— Иша, я не хотела говорить при Ходае, — раздражённо обратилась Дрисана к матери племени, пытаясь сохранять уважение. — Я звала вас на помощь, разве вы не слышали?

Мать племени лишь беззвучно шевелила губами, уставившись в ночное небо.

— Иша… Вы меня слышите? — Дрисана коснулась её руки.

— Да… — сухо ответила та, продолжая находиться в каком-то трансе.

— Так почему вы не пришли?..

— Мне нужно было… Я… — с виду казалось, что та борется сама с собой. — Я не могла.

— Я проверила все рефлексы, как вы учили… мне показалось, что у второго малыша что-то не так с правой ножкой… — голос Дрисаны снова задрожал. — Вам лучше осмотреть мальчиков ещё раз!

— Я осмотрю! — монотонно сказала Иша, не отрывая глаз от полной луны.

— Странно, — сказала вдруг Дрисана, посмотрев туда же. — Луна сегодня такая большая и тёмная…

— Затмение… — отстранённо прокомментировала мать племени и вдруг схватила девушку за руку. — Ты можешь идти к мужу.

— Но… — удивилась Дрисана, не зная, что сказать.

— Дело сделано! Им нужно отдохнуть, и тебе тоже, — убедительно настаивала Иша. — Я позабочусь о них.

— Э-э… — неуверенно протянула девушка. — Ну, хорошо.

Дрисана ещё раз заглянула в комнату, чтобы убедиться, что всё в порядке. Попрощавшись с подругой и матерью племени, она закрыла за собою калитку.

— Вот, выпей это! — поставила Иша стакан с чаем возле дочери. — Он придаст тебе сил.

Она переложила на устеленный мягкими одеялами стол малышей и принялась пеленать их. Едва она закончила, Ходая заснула.

Иша долго ещё сидела напротив, перебрасывая взгляд с дочери на спящих мальчиков, и голоса по-прежнему сводили её с ума.

«Ты должна это сделать!» — твердило эхо внутри её головы.

— Я должна… — повторяла она. — Но кого из них?

«Принеси жертву, мать племени!» — хор в ушах Иши лишь повторял одно и то же, не давая чёткого ответа на её вопрос. Из навязчивых указаний было отчётливо ясно, что нужно принести в жертву родившегося малыша… «Но их же было двое!» Иша в смятении приблизилась к мальчикам. Неожиданно один из новорождённых проснулся и закричал, словно сделав выбор за неё. Машинально подчиняясь указаниям, она взяла ребёнка и, поместив его в деревянный сундук, понесла с собой на причал.

Первые отблески рассвета уже касались зеркальной воды, остров всё ещё был бесшумен. Лишь два тропических птенца, как обычно, кружили в небе, купаясь в бликах зори. Сев на край лодки, они наблюдали за тем, как Иша перебралась внутрь и, отвязав лодку, начала грести за пределы ореола, окружавшего остров.

— Что теперь? — спросила девушка, всматриваясь за горизонт из подводной лодки.

— Всё то же самое, Анрита, не нуди! — раздражительно ответила Сарпана.

— Завтра нам нужно возвращаться, — напомнила та.

— Я в курсе, — процедила Сарпана. — Гляди в оба!

— Подожди-ка… — Анрита заприметила лодку вдали. — Там что-то есть!

Отплыв от острова, Иша остановилась и взглянула на мирно спящего малыша, укутанного в плед. Продолжая пребывать в трансе, она опустила сундук в воду.

— Ничего себе! — воскликнула Анрита, уставившись на Сарпану.

— Что там? — Сарпана не выдержала и, оттолкнув девушку в сторону, начала высматривать в подзорную трубу. — Так-так-так… — пропела она звонким голосом и рассмеялась. — Вот и приплыла рыбка в руки рыбака.

— Что за рыбак? — не поняла метафору Анрита.

— Да это образно… — недовольно махнула на девушку рукой Сарпана.

С застывшим лицом и отстранённым взглядом Иша стала отплывать в обратную сторону. Птенцы нервно чирикали над её головой, словно пытаясь пробудить ото сна. Они тянули её седые волосы, щипали за руки и даже клюнули в нос, но мать племени лишь машинально отмахивалась от них, продолжая плыть к острову. Один из птенцов отлетел к сундуку и присел на край рядом с малышом, второй же остался в лодке, тоскливо глядя в сторону первого. Дождавшись, когда лодка скроется из виду, Сарпана издала зловещий смех.

— Наверх, Таскар! — приказала она машинисту подниматься.

Всплыв на поверхность, субмарина поплыла по направлению к месту, где женщина оставила новорождённого.

Сарпана осторожно вылезла на поверхность и потянулась к сундуку. Ловко сумев ухватиться и удержать его за ручку, она начала спускаться внутрь, как вдруг лицо её подверглось яростной атаке: нападая со всех сторон, храбрый птенец клевал Сарпану что было мочи, но та вцепилась в сундук, как удав в полевую мышь. Чуть не выколов женщине глаза, птенец был готов бороться до последнего.

— Ай… ух… ах… — раздавались визги Сарпаны.

Анрита подбежала и встала у подножия лестницы под Сарпаной.

— Что такое? — спросила она.

— Ай! — выкрикнула та. — Не… за-да-вай глу-у-пых во-про-о-сов!

Сарпана вытянула одну руку вниз, держась за железный ободок сундука, а второй укрывалась от агрессивного птенца. Тот, не отступая, начал вырывать её волосы.

— Яй! — вскрикнула Сарпана, и ручка сундука выскользнула из её руки. — Держи его!

Анрита успела подхватить сундук перед тем, как он перевернулся, плюхнувшись копчиком на пол. Малыш проснулся и закричал от испуга.

Воспользовавшись тем, что боевой птенец куда-то пропал из виду, Сарпана быстро захлопнула люк.

— Ой! Какой маленький… — растрогалась Анрита, глядя на новорождённого мальчика.

— Маленький, да удаленький! — рявкнула Сарпана, спрыгнув вниз. — Этот детёныш необычный.

— Это он и есть? — удивилась Анрита.

— А-а-а… — завыла Сарпана, промакивая кровавые следы от клюва бешеной птицы. — Домой!

Субмарина тронулась с пятью пассажирами на борту: Сарпана, Анрита, Таскар, младенец в деревянном сундуке и птенец, который успел незаметно влететь внутрь лодки перед тем, как Сарпана захлопнула люк.

Иша вернулась на берег острова и сидела в лодке, уставившись в одну точку, как безумная.

— Иша? — удивлённо окликнул её Дельмар. — Иша, что ты там делаешь?

Мать племени молча сидела и смотрела в никуда. Дельмар пытался привлечь её внимание, но та всё молчала и молчала.

— Что происходит? — недоумевал Дельмар.

— Отведи меня домой! — наконец, произнесла она.

Дельмар довёл мать племени до крыльца и уставился ей вслед.

— Скажи Ануману, что у него родился сын, — передала она неживым голосом.

— Мой внук… — взволнованно пробормотал он.

Развернувшись в обратную сторону, Дельмар начал бежать по мосту и кричать на все стороны о своей радости.

— Внук, у меня родился внук! — поднял он кверху руки, ступая по террасе.

— Дельмар! — окликнула его Дрисана.

— У меня родился внук, Дрисана! — объявил он, обхватив её плечи.

— Внук? — переспросила она и захохотала. — Внуки, вы хотели сказать!

— Почему внуки? — не понял он. — Мальчик, Дрисана, у моего сына родился мальчик… Мой внук.

Девушка нахмурилась, глядя вслед весело скачущего Дельмара, и поторопилась к дому Иши.

Ануман и Кумар проснулись от криков отца, когда тот влетел на крыльцо с этой радостной вестью.

— Ануман? — удивлённо проговорил Дельмар, глядя на него, и улыбка на его лице сменилась тревогой. Руки его стали медленно опускаться.

— В чём дело, отец? — спросил Ануман, смущённо глядя на него.

— Кумар… — с ужасом произнёс Дельмар, взглянув на младшего сына.

Ануман и Кумар изумлённо взглянули друг на друга и испугались увиденному: волосы обоих стали абсолютно седыми, а лица сморщились так, будто за ночь они постарели на десятки лет.

Дельмар в ужасе попятился назад, спотыкаясь, вышел на центральную террасу и взвыл, схватившись за голову.

— Что случилось? — переспрашивали члены племени, подбегая к нему.

— Что же это такое? — качал головой Дельмар.

Иша вошла в дом и заглянула в комнату к дочери. Ходая всё ещё спала, а кроха, укутанный в пелёнки, моргал и двигал губами. Голоса по-прежнему шумели в её голове, а разум всё ещё был порабощён ими.

— Мама? — окликнула Ходая Ишу, когда очнулась и увидела, что перед матерью лежит только один ребёнок. Иша вздрогнула и обернулась к дочери.

— А где второй малыш? — спросила Ходая, но каменное лицо Иши не издало ни звука.

Ходая подскочила с кровати, почувствовав неладное. Она поторопилась взять ребёнка на руки, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Иша же по-прежнему стояла как истукан.

— Что происходит, мама? — Молчание матери только усиливало её тревогу. — Где мой второй сын?

— Я… я… — начала бормотать мать и схватилась за голову.

«Только так ты спасёшь своё племя!» — продолжал гул голосов дурманить её.

— Мама? — Ходая замерла на месте в ожидании. — Скажи мне, что происходит!

«Ты знаешь, что должна сказать!» — напоминали голоса.

— Почему ты молчишь? — закричала Ходая, держа ребёнка дрожащими руками, и слёзы невольно выступили на её синих глазах.

— Второй малыш не выжил, — монотонным голосом прошептала Иша.

— Что ты такое говоришь??? — выкрикнула Ходая, испугав малыша, и тот заплакал.

— Мне очень жаль, Ходая… — тем же монотонным голосом сказала мать племени. Она забрала ребёнка из дрожащих рук дочери.

— Нет! — упорно махала головой Ходая. — Нет… нет! Я не верю…

— Мне жаль… — Иша стояла, словно робот, и не проявляла ни капли эмоций. Она просто водила руками то вверх, то вниз, укачивая ребёнка.

— Доброе утро! — сказала Дрисана, войдя в дом Иши, и тут же услышала дикий рёв подруги.

Ходая сидела на полу, облокотившись на кровать, не в силах произнести и слова.

— Что произошло? — Дрисана подошла к матери племени, машинально качающей малыша на руках у окна.

— Второй малыш не выжил, — ответила Иша даже не обернувшись к девушке.

— Как? — ужаснулась Дрисана. — Я же его видела… Всё было в порядке!

— Второй не выжил! — без всяких эмоций повторила мать племени. — Это жертва за наши ошибки. Это наше наказание…

Неуёмный плач малыша раздавался в доме матери племени несколько часов. И словно эхом тот крик отдавался во дворце Руша.

***

— О боги! — причитала Сарпана, схватившись за голову, пока Анрита пыталась успокоить малютку. — Да сделай же ты что-нибудь, чтоб он уже замолчал!

— Наверное, он хочет есть… — пожала плечами та.

— Тогда накорми уже его чем-нибудь! — раздражённо приказала Сарпана.

— Но… чем я его накормлю? — ошарашенно выпучила глаза девушка.

— О боги! — снова прикрыла уши Сарпана и зажмурила глаза от невыносимого крика. — Сони… Сони!

Сони, как обычно, явился на голос хозяйки довольно быстро и встал рядом, в ожидающем молчании уставившись на ребёнка.

— Сони, сейчас же сходи в магазин и купи всё, чем питаются новорождённые дети! — распорядилась она.

— А-а-а… Простите, но я не совсем разбираюсь в этом вопросе, — смущённо сказал тот.

— Ой, я вспомнила! — озарённо воскликнула Анрита. — Его можно накормить специальной смесью! Я видела в рекламе, как…

— Хорошо! — нетерпеливо прервала её Сарпана, сделав несколько нервных вдохов и выдохов. — Тогда в магазин пойдёшь ты, а эту сигнализацию отдай Сони! У меня сейчас мозги вскипят! Анрита торопливо передала малыша и побежала в лавку.

Пока Сарпана топала туда-сюда по гостиной, крепко зажав уши руками, Сони обхватил длинными руками малютку и прижал к себе. Тотчас малыш открыл маленькие глазки и, уставившись в глаза Сони, успокоился.

— Да что тут, чёрт возьми, творится? — недовольный крик Руша, вышедшего из себя и в то же время из своего кабинета, звучал как никогда громко в этой, внезапно воцарившейся тишине. — Что за крики?

— Эм… Сони, выйди с мальчиком, мне нужно поговорить с мужем! — распорядилась Сарпана, и тот поторопился выполнить указание хозяйки. Поправив взъерошенные волосы, она воодушевлённо продолжила, обратив свой взгляд на мужа: — Ты даже не представляешь себе! В твоём доме избранный племени Тула. Тот самый, кто сможет заставить весь мир и даже природу пасть к нашим ногам.

— Ты в своём уме, Сарпана? — возмутился Руш. — Зачем ты принесла его? Мы договаривались, что ты будешь просто наблюдать за этим племенем…

— Дорогой, ты сам говорил, что на войне все средства хороши! Не бойся — его никто не станет искать. Они будут думать, что его просто нет в живых! Зато в наших руках теперь…

— В наших руках младенец, безумная! — не выдержал Руш. — Как младенец мне поможет?

— Но он же не вечно будет младенцем…

— Сарпана! — раздражённо взмахнул обеими руками Руш. — Дети не так быстро растут.

— Но, дорогой… — пыталась она уговорить его.

— Хватит! — недовольно рявкнул он. — Я не нанимался в няньки.

— Ты вовсе не обязан. О нём может заботиться… ну… Макта, например, — пыталась убедить его Сарпана, но Руш не хотел ничего слушать. Не так он представлял себе всё это.

Мысленно отведя мужу пару дней, чтобы тот успокоился и передумал, Сарпана запаслась дюжиной, не свойственного ей, терпения и, подхватив сундук с пола, направилась к Сони за младенцем.

Войдя в комнату к Макте без стука, Сарпана застала ту за расчёсыванием волос у большого старинного зеркала.

— У меня для тебя подарочек! — оповестила она женщину.

— Что это? — Макта удивлённо встала со стула и подошла ближе к сундуку в руках Сарпаны. — Это, что, ребёнок?

— Какая ты сообразительная, — усмехнулась Сарпана.

Макта застыла на месте от неожиданности и лишь немой вопрос отражался в её глазах.

— Объясняю для особо одарённых, — саркастично начала Сарпана. — Этот новорождённый мальчик — избранный племени Тула, единственный, кто обладает даром племени!

— Как? — новость поразила Макту до дрожи в голосе. — Откуда?

— Оттуда! — продолжала издеваться Сарпана. — Так ты возьмёшь его?

Макта в замешательстве вынула ребёнка из сундука и с подозрением посмотрела на Сарпану.

— Что ты натворила? — спросила она обвинительным тоном.

— Я? — Сарпана самодовольно упёрлась ладонью в грудь. — Я спасла несчастного ребёнка! Если бы не я, он бы стал прекрасным завтраком для падальщиков!

— Ты действительно думаешь, что я поверю в это? — спросила Макта.

— Это твои проблемы, — отмахнулась Сарпана. — Теперь мальчик в твоём распоряжении. О любых странностях докладывать мне незамедлительно! Анрита проследит, чтобы так и было.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? — в смятении спросила Макта, отказываясь поверить в происходящее.

— Всё, что делают матери, — пояснила Сарпана, разводя руками. — Корми, воспитывай…

— А как же его родители? — продолжала пребывать в растерянности смуглянка.

— Они бросили его на съедение рыбам, я же сказала! — раздражённо размахалась руками Сарпана и ушла.

Решив искупать малыша, Макта набрала тазик с тёплой водой. Она осторожно развернула пелёнки и собралась окунуть малютку, как внезапно вода под ребёнком начала бурлить, словно та ожила и приветствовала его. Женщина замерла на месте, не веря своим глазам.

В ту же минуту в комнату вошла Анрита с кучей покупок для малыша и застала это невероятное зрелище.

— Мама родная! — проговорила она про себя, и покупки выпали у неё из рук. Пребывая под впечатлением от увиденного, Анрита выбежала из комнаты.

— Мама родная! — не переставала восклицать она.

— Что там ещё? — уставился на неё Руш, собравшийся приступить к обеду за большим столом на веранде.

— Вы не поверите! — Глаза девушки были широко распахнуты, а руки тряслись. — Там такое творится!

Не поняв ни слова, Руш и Сарпана встали из-за стола и направились за ней.

Войдя в комнату Макты, все трое встали, раскрыв рты. Вода под младенцем изливалась ярким светом и переливалась, словно горный хрусталь. От бликов, бурлящей в тазике воды, в комнате стало значительно светлее.

— Я же говорила, что это необычный ребёнок, — утвердилась в верности своих решений Сарпана. — И это только начало!

Руш подошёл к малышу и неуклюже обхватил его большими ладонями.

— Необычный, говоришь? — задумавшись, он поднял малыша над головой. — Ну что ж… Я дам ему шанс проявить свою силу. Пусть остаётся!

— Мальчику нужна семья! — осуждающе сказала Макта. — Верните его племени. Он вам не принадлежит!

— Дорогой, — подошла Сарпана к мужу и встала между ним и Мактой, игнорируя вызов той. — Это твой трофей! Он твой пропуск к безграничной власти над человечеством.

— Вы не имеете права использовать дар этого мальчика со злым умыслом! — Макта не отступала и приблизилась к Сарпане. — Вселенная накажет…

— Я же сказала, что они его бросили! — злобно рявкнула Сарпана и оттолкнула её. — Как мы назовём его, милый?

— Руш? — Макта подбежала к нему с другой стороны. — Руш, вы помните, о чём я вас предупреждала?

— Если этот трофей обладает мощью, с помощью которой я смогу подчинить себе мир… — начал рассуждать тот, фыркнув на Макту.

— Вы на ложном пути, Руш, одумайтесь же! — продолжала Макта. — Вы лишь обрушите беды на себя самого.

— Что-что?? — злобно проскрипел он зубами. — Беды будут у тех, кто встанет на моём пути! Каждый из них познает тьму.

— Похоже, тьма уже овладела вами обоими, — в отчаянии признала Макта своё бессилие.

— Кстати, — снова задумался Руш. — Как там на твоём старинном языке называется тьма?

— У тьмы много имён! — ответила Макта с долей осуждения в голосе. — Но та, что овладела вашим умом, называется Тамас.

— Неужто?! — рассмеялся Руш в унисон с Сарпаной и протянул малыша Макте. — Тогда отныне имя твоего подопечного будет Тамас! Потому что либо с его помощью я стану властелином мира, либо мир погрузится во тьму!

— А, что, есть разница?! — хмуро прокомментировала Макта, взяв ребёнка, и с горечью продолжала глядеть на хозяина.

***

Струи воды будто фонтаном поднимались кверху и падали обратно, а малыш весь светился в лучах света, исходящего от священного древа. Ходая держала кроху над поверхностью живого источника, то поднимая его ввысь, то опуская к воде.

— Как вода стекает, так и беды пусть обходят тебя стороной, — приговаривала она, сдерживая слёзы.

Иша поднесла чистое полотенце и пелёнки для малыша. Укутав ребёнка, Ходая поднесла малыша к дереву предков:

— Благодарю за этот дар.

— Вам нужно выбрать имя мальчику, — сочла нужным напомнить мать племени, отводя взгляд от дочери и стоящего позади неё Анумана.

— Мы уже давно знаем, как его зовут, — призналась Ходая, бросив взгляд на мужа, и тот одобрительно кивнул. — Мы назовём его Илай — светлый. Пусть принесёт он с собой свет, который был дан нам первой матерью племени. Свет, который мы утеряли…

Ходая снова подняла сына к свету, исходящему от древа предков. Неуклюжим шагом к ней подошёл Ануман и обнял за плечи трясущимися руками.

— Хорошо, — печально прошептала Иша, всё так же пряча свои глаза. — Теперь идите домой, чтобы малыш не простыл.

Дождавшись, пока дочь с мужем и внуком оставят её одну, мать племени завыла и, упав на колени, начала рыдать у подножия древа предков, вымаливая прощение.

Иша не сразу осознала, что же с ней произошло. Дни пролетали, один за другим, а она всё никак не могла найти в себе храбрость признаться в содеянном никому больше, кроме как себе и священному дереву. В тайне от всех она выплывала в океан в надежде, что сундук с новорождённым внуком всё ещё там. Не обнаружив его, она не отчаивалась, и каждый день, с наступлением ночи, садилась в лодку и часами кружила в окрестностях острова до самого рассвета. Она держала посты, молясь о спасении новорождённого, и давала клятвы, но, как назло, в ответ была тишина. Адам уже несколько дней не отзывался, а сама Иша, как и остальное племя, стремительно теряла силы и здоровье.

Не сумев выплыть в океан в очередной раз из-за плохого самочувствия, она вновь пришла к священному древу на рассвете и взвыла от беспомощности.

— Не плачь, Иша, — раздался знакомый голос из недра могущественного дерева. — Слезами теперь уже не поможешь.

— О, Адам! — отозвалась мать племени на голос. — Это ты, Адам, или я снова брежу?

— Ты не бредишь. Это я!

— Это так ужасно, Адам! Что я наделала?! — вытирала слёзы Иша и вздыхала между словами. — Что я натворила?

— Нет, Иша! Это не только твоя вина, это результат вашего отречения от истинного предназначения народа Тула. Вы свернули с верного пути и заплутали…

— То, что сделала я, гораздо хуже! — эмоционально завопила мать племени, сжимая кулаки.

— Ты уже не могла остановить это, — продолжал сочувствующий голос Адама. — Механизм был запущен. Это было уже неизбежно.

— Я мать племени! — возражала Иша. — Я должна была остановить… Это моя ответственность!

— Теперь ты всего лишь звено в цепи неизбежных последствий, — вещал голос Адама. — Ищите путь к истине! Осмыслите свои заблуждения, чтобы вернуться к своему первоначальному предназначению! Иной ответственности вы больше не несёте.

— Как мне быть? — со страхом спросила она. — Как я смогу смотреть в глаза дочери после того, как принесла в жертву её дитя? Моего собственного внука…

Иша отчаянно качала головой и била по ней своими ладонями.

— Всё не так, как ты думаешь, Иша.

Мать племени остановилась и уставилась на сияние дерева и едва видный глазу силуэт Адама.

— Мальчик жив! — шокировал её тот. — Тобой управляла хитрость заблудших людей, им нужен был этот ребёнок для того, чтобы обрести власть.

— Как это возможно, Адам? — Иша сидела напротив дерева, не веря своим ушам. — Значит… значит, наш внук жив?

— Жив, Иша, — подтвердил голос.

— О… хвала предкам за то, что не позволили мне совершить такое страшное преступление. — начала причитать она. — Ты снял с моего сердца такой тяжкий груз… Главное, что мальчик жив, а мы… мы обязательно найдём и вернём его.

— Рано ты вздыхаешь, Иша! Не найти вам теперь покоя! Ни сил, ни возможности вернуть мальчика вы не найдёте.

— Но почему? — снова воскликнула умоляющим тоном она, обратив ладони к небу. — Позвольте мне исправить…

— Вам останется только ожидание! — грозно заявил силуэт. — Время само расставит всё по местам.

— Что нас ждёт? Скажи, Адам, не томи. Что нам нужно делать? — испуганно молила она.

— В ваших руках только одно спасение: растите оставшегося мальчика в истинных знаниях и традициях предков племени. Обучайте его тем ценностям, которым обучали нас мудрейшие. Старайтесь укрепить в нём свет, потому как слепцы будут вести второго по ложному пути, и он сам станет таковым.

— Как же так, Адам?

— Одна-единая сила была дана вам во спасение, но разделили вы её на части, и отныне брат брату злейшим врагом станет! — ошарашил голос.

— Что? — испуганно воскликнула Иша и, шатаясь, подскочила на ноги. — Неужели из-за меня братья будут враждовать?

— Не из-за тебя, Иша. Те, кто поработили твой разум, не остановятся! Ослепнув ещё больше от тщеславия своего, они будут вести мир к разрушению, и опасность конца всему живому нависнет над землёй. Потерянный мальчик станет орудием в их руках, зло станет исходить и от него самого… Вам же нужно беречь оставшегося мальчика и дать ему необходимые знания. Избранник сыновей могущества должен будет найти в себе силы, чтобы узреть своего истинного врага! Узреть и победить. Лишь он один спасёт всех вас. Это всё, что я могу сказать тебе, Иша. А теперь, прощай… — с этими словами голос Адама пропал и уже не отзывался.

— Адам? — пыталась Иша выйти на связь с ним. — Адам! Поговори со мной…

— Не услышите вы более наяву напутствий наших, — донеслись голоса из недр могучего дерева. — Пока не усвоите уроки и не вернётесь на путь истины!

— Ай-яй-яй… — махала головой Иша, схватившись за неё обеими руками. — Что же мы наделали?!

Отголосок предков плавно превратился в гул несвязных звуков, и свет, исходящий от дерева предков, начал увеличиваться, пока не осветил весь остров. На мгновение тёмная ночь стала днём. Члены племени проснулись от яркого, ослепляющего света, они выбежали из своих домов, озираясь вокруг. Словно взрывной волной свечение вырвалось из священного древа и, собравшись в большой светящийся шар над островом, подобно солнцу, исчезло. Ночь вернулась, и темнота поглотила всё вокруг.

С тех пор Древо предков больше не светилось, а отголоски мудрейших больше не давали о себе знать. Они молчали, но их наставления остались в памяти.

Теперь племени предстояло пройти испытания наравне с другими, обычными людьми. Жить наугад, пытаясь найти внутри себя те самые подсказки, которые могли бы направить их в верном для них направлении.

ГЛАВА 6

Без роду и племени

Илай, сын Ходаи и Анумана, рос смышлёным ребёнком. В свои шесть лет он уже рассуждал как вполне сформировавшаяся личность. Однако вопросов у мальчика было немерено, и знать хотелось всё здесь и сейчас.

— А что было потом? — жадно слушал Илай рассказы матери племени о том, как началась эпоха племени Тула, сидя у родника в глубине острова.

— Скрывшись от погони, пожилая пара с новорождённой Умой на руках обжилась в лесу и растила девочку в бедности, но любви, — продолжала рассказ она.

— А сколько ей было тогда, когда предки стали с ней разговаривать? — поинтересовался мальчик.

— В писаниях старейшин сказано, что это произошло в возрасте двенадцати лет. — Мать племени одобрительно кивнула своим воспоминаниям. — Потому мы и придаём особое значение этому возрасту. Долгие годы Ума была лишена дара речи. Её приёмные родители делали всё возможное, чтобы девочка заговорила.

— О-о… И что дальше? — продолжал он расспрашивать бабушку.

— Дальше сказано, что Ума сильно заболела… Она была между жизнью и смертью некоторое время. Когда она уже чуть было не отправилась в мир иной, явился девочке ангел и оповестил о том, что ей суждено положить начало избранному сообществу, которому будет дана в дар необычайная сила, с помощью которой они смогут спасти всё человечество. Ума дала обет служить своему предназначению и передавать знания предков дальше, исцелять знаниями их тела и души. И только потом она начала разговаривать. Помогая людям, девочка стала создавать сообщество из множества народов, живущее по законам мироздания. Так и начало зарождаться племя избранных людей — людей, чья избранность не в происхождении, а в состоянии их сознания, чистоты намерений и особом уважении к предкам и ко всему живому на Земле как к части самих себя. Древние знания и образ мышления, мой милый малыш, способны даровать людям особую силу и возможность сделать этот мир лучше, добрее, мирнее…

— А как это? Мы один народ, в котором есть много народов? — удивился Илай.

— Да, мой хороший, наше сообщество объединило в себе очень много народов мира, — засмеялась Иша. — Наверное, нет на Земле другого такого места, где одни и те же люди празднуют вместе национальные праздники самых разных культур. Мы уважаем веру предков каждого, кто стал частью нашего сообщества.

— А, что, у нас одна вера не против другой, как в остальном мире?

— Нет, малыш, — покачала головой бабушка. — Наше племя появилось с целью объединить всех. К этому стремились все поколения нашего сообщества. Чистая и истинная вера никогда не отменит право на существование другой веры до тех пор, пока одним людям не вздумается превзойти других. Вражда одной философии жизни с другой — это противостояние двух разных мировоззрений и стремление одного индивидуума уверить остальных в том, что именно его версия единственно верная. Как только человек перестаёт вовлекаться в эту теневую сторону своей личности, исчезает и необходимость подавлять и обесценивать других. на смену вражде приходит любовь и принятие.

— Значит мы всем этим отличаемся от остальных?

— Наши предки отличались от остальных готовностью познавать новые знания, мой малыш! Открываться новому восприятию того, что ты уже знал, или думал, что знаешь — это мастерство, приобретённое человеком в процессе само-исправления. До это нужно дорасти своим сознанием.

— Значит мы доросли, да? — не унимался Илай.

— Мы получили возможность дорасти, Илай! — Иша нахмурила седые брови. — Наследие наших предков стало нашим потенциалом, но наличие одного лишь потенциала мало что даёт если человек не продолжает познавать себя и исправляться.

— Как же предки поняли, что доросли сознанием? Они стали выше? Или может у них начали прорезаться зубы мудрости? — начал перебирать варианты проявления это го процесса, Илай.

— Нет, мальчик мой, — засмеялась Иша над версиями ребёнка. — Переход на новый уровень осознанности проявляется в особых плодах: это результаты образа мышления и наших поступков. Предки познали новые истины об устройстве нашего мира и предназначении каждого из нас в нём. Подстраивая образ своей жизни под новое видение, они притягивали к себе людей, готовых освободится от устаревших предрассудков и начать жить по-новому. Они сплотились в сообщество, и в процессе их взаимодействия начали проявляться плоды, указывающие на верность их выбора.

— И что это за плоды? ­ — выпытывал он.

— Ну… — Иша задумалась о том, как объяснить внуку глубокий смысл сказанного, и бросив быстрый взгляд в сторону цветущего дерева по близости, она тут же указала пальцем на него. — Смотри: у одного и того же дерева могут расти ветви разной толщины или длины. Иногда они отличаются даже цветом… Но это не важно, Илай. Важно то, что их объединяют одни и те же корни, один ствол, по которому поступает пища, и что на них растут одни и те же плоды — плоды любви, уважения, осознанности, сострадания… Качество плодов и является показателем качества выбранного образа мышления. Эти плоды прорастают в нашем окружении, когда мы начинаем осознавать нашу связь друг с другом и служить благородным целям. Нам нужно было учиться единству и уважению друг к другу, а затем обучать этому других… Мы должны были стать примером для всех.

Иша опустила голову и загрустила.

— А как же научится всему этому? — Илай нахмурил свои бровки, пытаясь копировать бабушку.

­ — О, это не просто, солнышко, — Иша улыбнулась стремлению внука походить на неё. — Истинное познание образуется лишь когда теория воссоединяется с опытом жизни. Знания нужно прожить!

— И причём здесь мои способности общаться с силами стихий? почему только у меня есть этот дар? — Илай резко перескочил на тему, давно интриговавшую его. — Почему всё племя не играет со мной с водой, воздухом и землёй?.. Э-э-э… только огнём мне мама не разрешает.

— Огнём пока ещё рано, — оправдала Иша свою дочь. — Илай, твой главный дар не в том, чтобы ощущать тонкую энергию стихий — эти способности мы обрели благодаря союзу с пятью царствами первоэлементов. Твоё истинное предназначение в другом! Ты — проводник света в мир потерянных и испуганных людей. Людей, которые много поколений были жертвами злых намерений и жажды власти… Твой свет — их путеводитель к истинной свободе от страданий. Так уж вышло, что мы лишились наших способностей и дара слышать предков. Мы утеряли свою силу по глупости.

— Я не понимаю, — Илай снова нахмурил брови, на этот раз по инерции. — Почему я тогда не лишился всего этого?

— Ты избран предками, чтобы исправить то, что натворили мы, — пояснила Иша. — Тебе предстоит вернуть то, что было утеряно нами.

— Ты опять мучаешь бабушку своими расспросами? — объявилась престарелая Ходая, обхватив руками бока.

— Ну, мама… — жалобно протянул Илай. — Ну, ещё чуть-чуть, пожалуйста…

— О боже! — сказала Ходая, закатив глаза. — Только учти, что обед скоро будет готов, и я не буду искать тебя по всему острову. Будешь есть холодное.

— Замётано! — важно заявил Илай и с нетерпением ждал, когда мама вновь оставит его наедине с бабушкой, чьи рассказы он так любил слушать. — Бабушка, а почему, когда мама переживает, она всегда говорит «о боже»? Это такая молитва, да?

— Это такое выражение, — улыбнулась Иша. — Люди часто упоминают бога, когда о чем-то переживают.

— А бог — это имя? — вновь задумался мальчик.

— Нет, мой внучок, это, скорее, определение, — размышляла вслух Иша над вопросом внука. — То же самое, как если бы я сказала «О человек!»

— Тогда я не понимаю, что значит бог? — нетерпеливо пожал плечами Илай.

— Чаще всего, упоминая Бога, люди имеют в веду творца. А творец — это наше восприятие той силы, которая явилась причиной всего, что было, есть и будет. Всё живое во Вселенной — часть этой могущественной силы подобно множеству лучей, исходящих от одного солнца.

— А имя у него есть? — поинтересовался Илай.

— Имён много. Один народ упоминает одно имя, другой — другое… Сколько народов, столько и имён. Иногда во всех этих образах человеку свойственно терять истинный смысл.

— А-а-а… Я понял! — озарился и воскликнул мальчик, сбив с мысли бабушку. — Как в Древней Греции, да? Папа рассказывал мне про греческую мифологию… про Зевса, Афину и Посейдона… и…

— Да, внучок, — подтвердила Иша. — Но тебе нужно понять, что множество образов — это всего лишь многогранное проявление одной и той же силы.

— А в каких богов верит наше племя? — раскрыл рот малыш в ожидании.

— Каждый видит то, что близко образу его мышления. Как бы то ни было, всех нас объединяют одни и те же силы. И память наших предков! А во что тебе верить, мой малыш, — решать только тебе.

— Это значит, что мне нужно решить — верить в одного бога или в нескольких? — уточнил Илай.

— Это значит — тебе выбирать во что тебе верить в принципе, — дополнила мать племени. — Не мы давали тебе право на выбор, и не нам его отбирать. Каждый человек должен самостоятельно сделать выбор своим сердцем, только тогда это решение будет искренним!

— А как же я смогу понять, что мой выбор правильный? — огорчился ребёнок отсутствию инструкций.

— Ты поймёшь, когда придёт час. — Бабуля утешительно похлопала внука по хрупкому плечику и улыбнулась. — Дело даже не в вере, а в твоём желании приблизится к истине. Никогда не переставай познавать мир… Тогда перед тобой будут открываться знания и пути. Главное, малыш, выбирая свой путь, никогда не отнимай у других право на свой выбор. Много веков люди шли на зов своей веры, подавляя веру других людей и не понимая, что многогранность убеждений является отголоском той многогранности, которая породила их самих.

— Но это же нехорошо, правда? — подметил мальчик.

— Просто люди любят усложнять самые простые истины и хотят быть оригинальными, поэтому каждый народ испокон веков старался подчеркнуть свою индивидуальность.

— А если люди разных народов говорят на разных языках, видят разные образы… верят по-разному… как они поймут, что говорят об одном и том же? — подметил Илай.

— В том-то и дело, мой милый, что мы — люди — не всегда понимаем. — Иша погладила внука по голове. — Мы часто говорим одно и то же разными словами, даже когда общаемся на одном и том же языке, а затем конфликтуем друг с другом. Это то же самое, если бы сыновья одной матери спорили, чья мать лучше.

— Да? Я и не знал, что люди такие глупые, — поспешил судить мальчик.

— Не нужно осуждать других людей, Илай. Не забывай, что ты один из них, несмотря на то, что имеешь доступ к знаниям, которые многие утеряли, и обладаешь особыми способностями. Люди не глупы! Просто мы все имеем слабости. Все мы имеем право на ошибку, и в попытках разобрать запутанный клубок информации часто запутываемся в нём сами. Когда нами овладевают невежество, страхи или гнев, мы пребываем в смятении и теряем рассудок. Это свойственно каждому.

— Об этом тоже написано в нашей книге? — поинтересовался любопытный мальчик.

— Да, внучок. — Иша вновь погладила ребёнка по голове. — Многие из этих знаний были переданы посланниками пяти царств людям более десяти тысяч лет назад. На протяжении веков они посещали избранных людей в разных регионах, передавая истины, а те передавали их своим потомкам. Судьба сводила их с Умой и, собирая по крупицам все сакральные знания, первые члены сообщества Тула написали эту книгу.

— А я уже достаточно большой, чтобы прочитать её?

Иша с интересом оглядела мальчика и кивнула головой:

— Да, Илай, думаю, ты уже готов прочесть её.

— Значит, я могу попросить маму?

— Да. — Иша посмеялась.

— Мама! Мама… — кричал Илай на бегу в сторону центральной террасы.

Мать племени думала о чём-то своём и смотрела вслед внуку с грустью в глазах, которая словно отражала грусть всего племени.

Непростых шесть лет довелось прожить им. Все члены племени, за исключением Илая, ослабели и постарели. Кое-кто не мог уже говорить, а кто-то не мог ходить.

Традиции на острове соблюдались с натяжкой, и на традиционных сборищах утренней благодарности природе было всё меньше народу. Да и длинный обеденный стол на центральной террасе был уже не так полон при совместных трапезах. В этот раз члены племени выставляли на него блюда и напитки к обеду.

Ходая сидела у края стола и кормила из ложки немощного старика, чьи седые волосы разбрасывал ветер, хлестав ими по его лицу.

— Тебе не горячо, дорогой? — спросила Ходая, убирая то и дело тонкие волосинки с его лица морщинистыми руками.

— Нет, — хриплым голосом ответил Ануман. — Всё очень вкусно… Спасибо, что заботишься обо мне.

Ануман сжал губы, глядя на жену, и в глазах его выступили слёзы.

— Мама, бабушка сказала, что я могу взять у тебя книгу предков! — звонко заявил Илай, прискакав на террасу, и удобно устроился рядом с родителями.

— Ты ничего не забыл? — грозно взглянула на него Ходая.

— Забыл? — недоумевал Илай.

— Забыл! — тяжело вздохнув, подчеркнул Ануман.

— Ах… — выдохнул Илай. — Ну да… омовение!