Бесплатный фрагмент - Первые мгновенья Волшебства

Предисловие

Однажды я встретилась с Феей. Да-да, самой настоящей. Вы скажете: так не бывает. Я тоже так думала. Жила, как все: быт, семья, рутина обыденных дел. Отдых — новостная лента в соцсетях. И вдруг взгляд зацепился за её волшебную палочку и краешек крыла. Она поманила меня за собой и открыла мне свой Волшебный мир Сказкотворчества. У этой Феи есть имя — Наталья Михайловна Стукова. И хоть она скромно именует себя сказкотерапевтом, я-то знаю, что она настоящая Волшебница. Именно под её руководством я научилась сплетать Кружево Волшебных Сказок, а после стала ученицей Высшей Школы Сказкотворчества.

Я словно сама попала в сказку: неудержимый вихрь фантазии подхватил меня и понёс над морями, над лесами… Но каждый миг я чувствовала поддержку моей Феи- наставницы, можно сказать — Феи-Крестной в этом новом для меня мире. Она подарила мне крылья и помогла их расправить. Научила писать самоисполняющиеся сказки, с помощью которых я могу изменять свою реальность.

Я тоже стала Феей. И если когда-нибудь Вы встретите добрую Волшебницу Наталью Стукову — доверьтесь ей, она научит вас мечтать, творить, волшебничать!

А добрый и ответственный Маг Салават Юсупов поможет ей в этом. От всей души благодарю прекрасного сказкотерапевта, учителя и замечательную женщину Наталью Стукову, руководителя Центра Обучения «Сотворение» Салавата Даниловича Юсупова, Галину Фетисову — моего куратора в ВШС — за обучение и помощь в написании сказок. Благодарю моих сокурсниц-волшебниц: Татьяну Кузовкину, Татьяну Бурдюгову, Светлану Зуеву, Эльмиру Кулешову, Галину Аверочкину, Надежду Александрову, Марину Леви, Aniel Dulumier за поддержку, признание, тепло их сердец, которые я ощущала во время обучения. Благодарю свою Судьбу за то, что помогла мне встретиться со всеми этими замечательными людьми!

И, разумеется, я благодарю своих родных и любимых мужа, маму и детей за то, что слушали и читали мои сказки, указывали на ошибки, критиковали, а главное, служили стимулом для их написания.

Пусть наши сказки летят к людям яркими бабочками, знакомят их с красотой и магией мира творчества и фантазии, и обязательно исполняются! Любите, мечтайте, творите!

Сказка о крестьянке, мечтавшей стать трактирщицей

В жаркой широкой степи, где летом гуляют знойные сухие ветра, а зимой воют их родные морозные братья, жила-была крестьянка по имени Золотинка. Была она крепкой, небольшого роста, ни худа, ни толста, ничем особенным не выделялась, кроме разве что копны золотых волос, за что своё имя и получила. Жила она в стареньком домике, покосившемся от времени и продуваемом всеми степными ветрами, имела небольшой надел земли да старенькую самоходную телегу, такую маленькую, что ни сена привезти, ни всей семьёй на ярмарку съездить.

Был у Золотинки любимый муж и двое деток — доченька и сыночек, родительские помощники. День их проходил в трудах и заботах: муж в поле работал, хлеб добывал, а она по дому хлопотала, за детишками присматривала, и за своей мелкой живностью ухаживала. Так и проходили дни за днями: в суете повседневной, небогато, зато дружно и с любовью.

И любила Золотинка помечтать после дня трудового. А мечта её большая была такой: хотелось ей выбраться из знойной пыльной степи и уехать к морю, поселиться в лесу, недалеко от берега, и стать там хозяйкой постоялого двора. Хотелось привечать добрых людей, давать им кров и еду, получая взамен звонкие монеты и умные беседы. Серой и скучной казалась Золотинке её жизнь крестьянки. Да и устала она концы с концами сводить, от урожая до урожая крошки делить. Хотела дом иметь добротный, достаток надёжный и компанию интересную, чтобы было с кем весёлым словом перемолвиться. Да вот загвоздка: не было у Золотинки с мужем столько денег, чтобы постоялый двор себе купить.

И однажды вечером Золотинка загадала: «Пусть мне сегодня приснится, как мне мечту свою заветную исполнить. Дай мне, Небо, ответ — как быть, и что делать надобно?»

Легла она спать, чуть только солнце за край степи скрылось. И приснилось ей вот что: вьется дорога лентой широкой, гладкой, и шагает она по той дороге легко и весело, словно бабочка летит навстречу счастью. Вокруг цветы цветут, пчелы над ними жужжат, вьются, птицы трели выводят. Вдали лес виднеется, а у самого края его яблонька растёт. Всем хороша: и кроной густа, и стволом ровна, да нет на ней яблок. Ствол её большая змея обвивает, душит яблоньку. И слышит Золотинка: «Прогони змею, освободи яблоньку!» Идёт она дальше и видит: мужик лошадь понукает, в гору идти заставляет, а та упирается, шаг вперёд делает, два назад пятится. Снова слышит женщина: «Узнай, отчего лошадь не идёт, на месте топчется?» Дальше путь-дорога её ведёт. И вот на пути поток разливается, берега топит, корни деревьев подмывает. А на самом краешке берёзка малая, уж почти к воде наклонилась, вот-вот сорвёт её с места и унесёт потоком. А на другом берегу дуб стоит, листьями дрожит, за берёзку переживает, а как помочь — не знает. И слышит Золотинка вновь: «Помоги им! Как все три задачи выполнишь — так мечта твоя и сбудется».

Проснулась женщина с первыми лучами солнца, вышла в поле, Небу поклонилась, поблагодарила за подсказки. А после вернулась в дом, мужу про свой сон рассказала, совета спросила: что-де, муж любимый, думаешь, верен ли сон мой или пустое это? Муж, подумав крепко, так ей ответил: «Хоть и боязно мне тебя одну отпускать, но ведь пока в путь не отправишься — к концу дороги не придёшь. Не гоню тебя, да ведь и удержать не смогу. Как сама решишь, так и будет. А коли помощь моя тебе нужна будет, так на то я тебе и муж, чтоб опорой быть.»

Долго думала Золотинка, и так и эдак прикидывала, всё не решалась. Шутка ли, из родного дома-то уйти, от добра, мол, добра не ищут и все в том же духе. Но мечта сильнее сомнений оказалась: как лучи последние скрылись, стала себе в дорогу котомку собирать. Хлеба каравай да молока крынку — чтобы в пути не голодать; свирель, чтобы не скучать; нож большой да огниво — чтобы щепы наколоть, огонь развести; да верёвку крепкую новую — на всякий случай. Едва Зорюшка утренняя облака розовым окрасила, поцеловала Золотинка спящих детей и мужа и в путь пустилась.

Идёт она по дороге, что в поле вьётся, вдруг видит: несётся в её сторону мышь со всех лапок, а за ней лисица гонится, вот-вот настигнет. Подставила Золотинка ладошку, мышка в неё запрыгнула и в рукаве спряталась. Остановилась лиса, человека почуяв, не решилась подойти, фыркнула и убежала другую добычу искать. А Золотинка подождала, пока лиса из глаз скроется, вытряхнула из рукава мышку, хлебцем угостила и отпустила восвояси. Пискнула мышка благодарно и в траве высокой скрылась. Не успела Золотинка и пары десятков шагов пройти, смотрит: сидит на дороге та же мышка, в лапках ключик золотой держит, да женщине протягивает, «на, мол, возьми за спасение и угощение». Взяла Золотинка ключик, на шнурок на шею надела, за пазуху спрятала, поклонилась мышке и дальше пошла.

Много ли, мало ли шла, видит: собака у края дороги лежит, скулит, из лапы обломок щепы торчит. Вытащить не может и встать больно. Присела с ней рядом женщина, заговорила ласково, отвлекла, да и выдернула щепу из лапы. От подола полосу оторвала, лапу перевязала и пошла своей дорогой. Подошла уж почти к лесу, обернулась, а собака-то за ней на трёх лапах скачет. Так и пошли дальше вдвоём.

Подошли они к самому краю леса, видит Золотинка: сидит на бревне старушка, печалится, кручинится, рядом хворост рассыпан. Поздоровалась с ней Золотинка, спросила: «Отчего запечалилась, бабушка, отчего загрустила?» Старушка в ответ: «Ах, дочка, собрала я хворосту вязанку, а верёвка возьми и порвись. Старая, трухлявая. И как быть — не знаю. Донести бы силы достало, да связать нечем.» «Не печалься, бабушка, смогу я твоей беде помочь,» — ответила женщина. Достала она из котомки свою верёвку да накрепко хворост скрутила. Собака тем временем возле старушки села, та ей что-то на ухо шепнула, по голове погладила. «Готово, бабушка. Может, донести тебе вязанку до дому?» «Нет, дочка, донесу уж сама, а ты по своему пути ступай. Сердце у тебя доброе, к чужой беде чуткое. За то открою тебе слова заветные, глядишь — пригодятся. Запомни: как придёт время, так скажи „Дверь отворись, мечта воплотись!“ Благодарю тебя и прощай!» Закинула вязанку на плечо, обернулась к собаке, сказала: «Не хромай!» И исчезла с глаз, словно и не было. Моргнула Золотинка удивлённо, головой помотала: привиделось? Да нет! Вот и бревно, и обрывки веревки старой, и собака на четырёх лапах вокруг скачет, радуется. Подивилась женщина, пожала плечами и дальше они с собакой пошли.

Вошли в лес. Видит Золотинка: яблонька стоит, а её ствол большая змея обвивает, точно, как во сне показано было. Подняла она палку, хотела ударить змею, да встретилась с ней взглядом, и так ей змею жалко стало: увидела, что хвост у той веткой зажало, и рада бы уползти, да не может. Поборола свой страх женщина, подошла и хвост освободила. Сняла змею с дерева, отнесла в сторонку, лист лопуха сорвала и молока в него, как в блюдце, из своей крынки плеснула. Выпила змея молоко, по земле хвостом постучала, благодарю, мол, и уползла прочь. Обернулась Золотинка к яблоньке и замерла, увидев чудо чудесное: нежные цветы на яблоньке распускаются, на иных ветках уже и яблочки появляются, а какие из них и созрели уже! Упало женщине прямо в руки яблочко спелое золотое. И услышала она в шелесте листьев «Благодарю!» Поклонилась яблоньке и пошла дальше по тропинке лесной.

Долго ли шли они, нет ли, да вывела их тропинка лесная к подножью горы. У подножья мужик лошадь кнутом хлещет, за повод тянет, а та пятится, упирается, на дыбы поднимается. Подошла Золотинка ближе, вгляделась в дорогу, в кустах у дороги серую шерсть заприметила: волк-разбойник в кустах схоронился. Достала свою свирель, свистнула громко. Волк от неожиданности подскочил и себя выдал. Бросилась за ним собака и погнала серого в чащу. Увидел это мужик, кнут опустил, совестно ему стало. «Эх, ты! — сказала ему Золотинка. — Кнутом махать — не землю пахать, большого труда не надобно! А разобраться, отчего да почему, ума не хватило!» Сказала так, лошадь погладила и пошла по дороге. Застыдила мужика, опустил он голову, глаз не поднимает. После опомнился, догнал и говорит: «А куда ты, девица, путь держишь?» «Не девица я, а мужняя жена, — отвечает, — а иду счастье искать, мечту исполнять.» «Да как же муж сокровище такое отпустил одну в дорогу опасную?» «А как удержишь, коль Судьба зовёт?» «Ну, давай хоть подвезу тебя в благодарность?» Не стала Золотинка отказываться, подсадил её мужик в седло и лошадь в поводу повёл. А тут и собака из лесу вынырнула, да рядом с лошадью потрусила.

Так и шли они по горной дороге да по лесу, пока не пришли к бурному потоку. Вода ревёт, корни деревьев рвёт, камни ворочает. Видит Золотинка ту берёзку, что во сне ей привиделась. Держится за краешек земли деревце из последних сил, уж почти к самой воде наклонилась, ещё чуть-чуть и унесет её поток неведомо куда, разобьёт в щепу о камни. Видит она и дуб на другом берегу. Да только не знает, как помочь: не перейти поток, не переплыть, слишком сильное течение. Огляделась, увидела посреди потока камень большой и плоский, подумала: самой-то до камня не допрыгнуть, а ну, как на лошади получится? Всего-то два лошадиных скачка нужно, чтобы реку перепрыгнуть. Боязно, да другого-то пути нет.

Достала Золотинка свой нож из котомки, вырыла корни, которыми берёзка за краешек берега держалась. Села на лошадь, нож за пояс заткнула, берёзку в левую руку взяла, поводья в правую, шепнула: «ну, не подведи, милая!» И, немного разогнавшись, направила лошадь прямо к большому камню. Оттолкнулась лошадь от берега, долетела до камня одним скачком, оттолкнулась от камня — и вот они уже на другом берегу стоят. Спешилась Золотинка у дуба, ножом ямку подле него вырыла, да берёзку в неё посадила.

Зашелестел дуб радостно, берёзку ветвями обнял, будто оберечь хотел. И услышала женщина в том шелесте такие слова: " Благодарю! Недолог теперь твой путь к мечте заветной. Завтра к вечеру выйдешь к морю. Увидишь дом над берегом, ждёт тебя там старый волшебник. Но прежде, чем отдаст он тебе ключи -три загадки загадает. Ты с ними легко справишься. А как уйдет волшебник — коснись моим прутиком стены дома. Прощай!» Лег в руку Золотинке прутик дубовый. Поклонилась она деревьям, села на лошадь, да снова в два прыжка на своем берегу очутилась.

Пошли путники дальше, а вскоре дорога надвое разделилась. Хотел мужик Золотинку до этого дома проводить, да она отказалась: мол, это мой путь и должна я его сама пройти. На том и попрощались. Мужик по своей дороге ускакал, а Золотинка своей пошла. Как и говорил дуб, на следующий вечер вышла она к морю. Идут они с собакой по мелкой гальке, справа волны плещутся, слева лес шумит, в гору поднимается. Озирается женщина по сторонам, а дома нигде не видит. Уж было приуныла совсем, да вдруг солнышко закатное последний лучик бросило на тропинку, что в гору вела.

Проследила Золотинка взглядом за лучиком и ахнула: чуть выше берега под сенью деревьев дом большой стоит, крепкий, красивый — стены из белого камня сложены, крыша зелёной черепицей крыта, большие окна, словно глаза доверчивые, настежь распахнуты. И не поймёшь: то ли большой дом, то ли маленький замок. Поднялась женщина по тропинке, огляделась. Вокруг дома клумбы с цветами диковинными разбиты, поодаль деревья плодовые воздух сладким ароматом поят, а перед домом двор большой с резной беседкой. В беседке самовар шумит-закипает, на столе сладости стоят: по всему видно — ждали здесь гостью, готовились.

Вышел из дома старец седой в одежде простой, но чистой и опрятной, бороду густую оглаживает, Золотинку приветливо оглядывает. Поклонилась ему женщина, поздоровалась вежливо. Старец в ответ поздоровался, в беседку к столу пригласил. Села Золотинка за стол, собака у ног легла. Налил старец ароматного чая в чашки, собаке молока в миску плеснул. «А я тебя давно жду, — сказал. — Задержалась ты в пути. Но, главное, что дошла, себя в дороге не растеряла, друга обрела, — кивнул он на собаку. — А помнишь, как не решалась-то из дому выйти? Боязно было самой решать, все мужа пытала. Зато, как за порог вышла, так и смелость откуда взялась! И внимательность, и сострадание появились. Не каждый-то к раненой собаке подойдёт, да змею голыми руками с дерева снимет.

И деревья не все слышать могут, а ты вот дуб услышала. Значит, смогла сердце миру навстречу открыть!» Старец говорил и улыбался, и слова его словно глаза Золотинке открыли: ведь и правда, обычной крестьянкой была, вперёд других не лезла, души много в дела не вкладывала, словно во сне рутинной работой занималась, а теперь… Поняла Золотинка, что и сама немножко волшебницей стала. Совсем чуть-чуть, но малости этой хватило, чтобы до этого дома дойти, мечту свою заветную найти.

Вот только, что там дуб про загадки говорил? «Не стану томить тебя, — усмехнулся волшебник, — загадаю тебе три загадки, как решишь их — дом твоим и станет. Загадка первая такая: у дома три двери: одна настоящая, две других — морок. За настоящей шкатулка стоит, да ключ от неё давно потерян. Надобно тебе шкатулку найти и открыть. Вторая загадка: в шкатулке свиток лежит, но слова в нем не проявлены. Надобно тебе вслух те слова прочесть. Правильно прочтешь — в ту же минуту они на бумаге проявятся. И третья загадка: оглядись вокруг — каких деревьев в моем саду нет? Угадаешь — прорастут они тот час же и дом твой хранить будут.»

Сказал так старик и замолчал, смотрит на Золотинку испытующе. А она встала из-за стола и пошла к дому. Увидала три двери, растерялась сперва, да ключик золотой на груди шевельнулся. Как подошла к настоящей, так он сам из-за пазухи на шнурке и выпал. Вошла в дверь женщина, подняла шкатулку, что за дверью стояла. А шкатулка та красоты невиданной: камнями драгоценными да жемчугом украшена, так и горит вся, переливается всеми цветами радуги. Сняла Золотинка ключик с шеи и замочек отомкнула. Заиграла под крышкой нежная музыка, и прямо в руку свиток лег. Задумалась Золотинка, что же в нём может быть написано? Вспомнила старушку на краю леса, да слова заветные, что та ей сказала. Подойдут ли? Да больше ничего в голову не приходит. «Дверь — отворись! Мечта — воплотись!» — сказала женщина громко, и в ту же минуту проявились эти слова на свитке, заиграли золотым блеском.

Вышла Золотинка из дома, старцу свиток отдала, а сама по саду пошла. Много диковинных деревьев там увидала, много и знакомых приметила, да одного не нашла. Достала она из котомки яблоко и говорит: «Много чудных деревьев в твоём саду растет, да вот яблони среди них нет!» Разломила яблоко, семечки из него на ладошку высыпала, бросила их на ветер, разнёс он семечки по четырем углам сада. И моргнуть не успела — выросли из семечек нежные яблоньки, зашумели кронами, вплели свои голоса в хор сада.

Подошёл к ней старец, ключи от дома в руку вложил, заглянул в глаза, улыбнулся. Одно лишь слово шепнул: «Владей!» И растаял в воздухе, словно туман под лучами солнца.

А Золотинка счастливо рассмеялась и пошла комнаты оглядывать, со своим новым домом знакомиться. И в какую комнату ни зайдет — всё-то любо ей, всё-то ладно. Словно под неё этот дом строился, её — хозяйку — ждал. Обошла весь дом Золотинка, во все уголки заглянула, всем довольна осталась. А потом взяла прутик дубовый, коснулась стены и тотчас же за дверью шум услышала и голоса родные — то любимый муж с детками милыми во дворе оказался. Вышла к ним Золотинка, обняла детей, мужа расцеловала. А сама так и светится от радости! Повела их по дому, комнаты показала, рассказала, что с ней в пути приключилось. Огляделись они, осмотрелись и устроили праздник — новоселье.

Вспомнили тёплыми словами и мышку малую, и яблоньку, и старушку со старым волшебником. Добрым словом и дуб с берёзкой помянули, и даже мужика с лошадью. На всех помощников слов благодарности хватило.

А когда звёзды в небе в полную силу засияли, Золотинка с мужем уложили деток, сели на крылечке, да стали судить да рядить, как они свой постоялый двор обустроят, чтобы гостям в нем радостно и уютно было. И казалось, что звёзды слушают их беседу и тихонько звенят: «Всё получится! Всё исполнится!» Подняла Золотинка голову к небу и шепнула звёздам в ответ: «Да будет так!»

Сказка о Принцессе, победившей Черного Дракона

В одной далекой сказочной стране жили-были Король и Королева. Жили счастливо, правили мудро, за что и были любимы своими подданными. В один чудесный год родилась у них дочь. Принцесса была очаровательным ребенком с белоснежной кожей, глазами, цвета молодой листвы и копной огненных волос. Вдобавок, она получала хорошее воспитание, была вежливой и общительной, и у неё было доброе сердце и отзывчивая душа, за что она по праву считалась лучшей девочкой в королевстве.

И жила в их королевстве старая злая Ведьма, уродливая старуха с колючим взглядом, которая завидовала всему доброму и красивому, поэтому всем сердцем возненавидела маленькую Принцессу. Долго думала она, как испортить девочке жизнь. И придумала наконец: она наслала на Принцессу большого Чёрного Дракона, который стал время от времени прилетать во дворец и мучить несчастного ребёнка. Он окутывал голову девочки чёрной пеленой и вонзал свои острые когти ей в виски, вытягивая из неё жизненную силу. В эти часы Принцесса не могла ни есть, ни пить, а нежнейшая музыка звучала в её голове набатным звоном и в глазах плясали огненные искры. Иногда она забывалась коротким тревожным сном, но и тогда она чувствовала когти Дракона в своей голове.

Король и Королева страдали, не зная, чем помочь любимой дочери. Они призвали самых храбрых воинов своей страны, но те ничего не могли сделать, ведь Дракон всегда прилетал неожиданно, и его нельзя было подстеречь, а все хитроумные ловушки он облетал по воздуху или сжигал своим горячим дыханием.

Шли годы. Принцесса подрастала, превращаясь из очаровательного ребёнка в прекрасную девушку. Она много читала и сочиняла стихи, любила людей и животных и охотно помогала им. А ещё она очень любила выращивать диковинные цветы на своей клумбе в королевском саду.

И всё было бы чудесно в её жизни, если бы не Чёрный Дракон, всё так же прилетавший к ней. Он обнаглел от своей безнаказанности и беззащитности Принцессы и прилетал всё чаще и чаще, оставаясь на более долгое время. В эти часы, а иногда даже дни, девушка закрывалась в своих покоях, не желая показывать подданным свою боль и отчаяние.

В один из таких дней Король и Королева собрали в своем дворце самых мудрых и именитых лекарей, знахарей и алхимиков, пообещав тому, кто найдёт способ избавить Принцессу от Дракона, щедрое вознаграждение. Долго думали мудрецы над этой задачей, работали и порознь, и сообща, и наконец придумали для Принцессы маленькую пушку, стреляющую волшебными ядрами. В этих ядрах была заключена пыльца цветов, изгоняющих драконов всех видов.

«В момент, когда Дракон приблизится, — сказали мудрецы, — Принцесса должна будет выстрелить в него этим ядром. Пыльца разлетится и, вдохнув её, Дракон тут же улетит на какое-то время. Но Принцесса должна успеть выстрелить до того, как Дракон вонзит в её виски когти, иначе он будет подпитываться жизненной силой Принцессы, и пыльца не подействует.» Король и Королева щедро наградили мудрецов, и те покинули королевский дворец, оставив запас волшебных ядер.

Принцесса была почти счастлива. Теперь она всегда держала под рукой свою маленькую волшебную пушку и успешно отгоняла Дракона. Но счастье не было полным, ведь Дракон всё равно прилетал, и иногда девушка не успевала выстрелить. К тому же запас ядер начинал истощаться, а где растут волшебные цветы — никто не знал, мудрецы истратили всю пыльцу, которая была в королевстве.

В один из дней Дракон прилетел, когда Принцесса гуляла в саду. Он подлетел так стремительно, что девушка не успела выстрелить, и чёрные когти вонзились в её виски. Свет померк в её очах, и она рухнула, как подкошенная. Спустя время Дракон улетел, а она так и осталась лежать, бледная и прекрасная, рядом со своей любимой клумбой. Там её и нашёл Принц, приехавший из соседнего королевства, чтобы просить руки Принцессы у её родителей. Накинув на спящую девушку свой плащ-невидимку, чтобы её не увидели придворные, он отнёс её на руках во дворец. Там Принцессу уложили в кровать, и Король с Королевой рассказали Принцу о проклятии, насланном злобной Ведьмой.

Принца сопровождал его наставник, Старый Волшебник, который, услышав эту историю, сказал:

«Я знаю, как помочь вашей дочери. Она должна посадить вокруг дворца, в котором будет жить, те цветы, чью пыльцу ваши мудрецы поместили в волшебные ядра. Когда расцветет первый цветок — проклятье начнет разрушаться, с последним Дракон навсегда исчезнет из её жизни. Но есть условие: Принцесса должна сама раздобыть семена этих цветов и посадить своей рукой. А находятся семена у той Ведьмы, что наслала проклятие.» Сказав это, Старый Волшебник замолчал. Молчали и все остальные, задумавшись каждый о своём.

И вдруг тишину нарушил звонкий голос Принцессы: «Я согласна!» Все с изумлением обернулись к ней. «С чем ты согласна, дитя моё?» — спросил Король. «Отец, я всё слышала. Я добуду семена этих цветов и освобожусь от проклятия!» — ответила девушка. «Но, девочка моя, это так опасно!» — всплеснула руками Королева. «Не беспокойтесь, Ваше Величество, если Принцесса позволит, я готов сопровождать её в этом путешествии!» — пылко сказал Принц. Король с Королевой лишь тяжело вздохнули.

Едва наступил рассвет, Принц и Принцесса уже сидели в седлах, готовые отправиться в дорогу. Родители и Старый Волшебник вышли проводить их. «Примите от меня подарок, Ваше Высочество, — сказал Старый Волшебник, протягивая Принцессе небольшой мешочек, украшенный искусной вышивкой и драгоценными камнями. — Здесь лежат: баночка с молодильной мазью, гребень, преображающий волосы и игла-самошвейка, шьющая из любых лохмотьев королевский наряд. Вы поймёте, когда их нужно будет применить.» Поблагодарив Волшебника, Принц и Принцесса отправились в дорогу.

Долог ли, короток ли был их Путь — про то мы не скажем. Много мест повидали Принцесса и Принц, много людей повстречали, добрых и не очень. И, наконец, привела их дорога в Темный лес, лежавший у подножья высокой горы. В этом лесу росли страшные деревья с искривлёнными стволами и сухими корявыми ветвями, напоминавшими иссохшиеся руки, готовые схватить любого неосторожного путника. Посреди леса на выжженной поляне стоял покосившийся мрачный дом, на пороге которого сидела старуха в грязных лохмотьях. Её злое лицо было покрыто густой сеткой морщин, а седые спутавшиеся волосы торчали клоками в разные стороны. Она злобно посмотрела на девушку и что-то пробормотала под свой крючковатый нос.

«Здравствуйте, бабушка!» — вежливо поздоровалась Принцесса. «Что тебе здесь нужно? Убирайся!» — грубо ответила старуха. «Я пришла попросить у Вас семян волшебных цветов для моей клумбы», — не испугавшись ответила девушка. «Нет у меня никаких цветов. Разве не видишь? Вокруг только проклятые деревья да голые камни!» «Мне очень Вас жаль, бабушка! — искренне сказала Принцесса. — Наверное, тоскливо жить в таком неприветливом месте. Но, может быть, я могла бы Вам чем-нибудь помочь?» «Разве что отдала бы мне свою красоту и молодость!» — злобно рассмеялась старуха. «А давайте попробуем вернуть Ваши?» — предложила девушка, доставая из мешочка волшебный гребень и отпуская его. Тот подлетел к голове Ведьмы и начал бережно и нежно расчёсывать её спутанные космы. И там, где он проходился по волосам, вместо жидких седых прядей появлялись густые блестящие тёмно-каштановые локоны и сами укладывались в изысканную прическу.

Принцесса достала из мешочка мазь и густо намазала ею лицо старухи. И оно начало молодеть прямо на глазах: морщины разгладились, кожа посветлела, на нежных щеках заиграл румянец, а глаза засияли, как два сапфира. После этого пришла очередь иглы-самошвейки, которая легко и сноровисто заплясала по лохмотьям, превращая их в элегантное воздушное платье. Уже через несколько минут перед Принцем и Принцессой стояла прекрасная молодая женщина в роскошном наряде, а за спиной у неё трепетали большие радужные крылья.

«Благодарю тебя! — воскликнула женщина, взмахнув крыльями и чуть приподнявшись над землёй, как бы проверяя их силу. — Ты смогла расколдовать меня. Какое счастье, что я — это снова я!»

«Так Вы — Фея?» — удивлённо протянула Принцесса. «Да. Когда-то очень давно я обидела одного мудрого Старого Волшебника, и он наложил на меня заклятье: я стала видеть только самое злое, уродливое и отвратительное в мире, а хорошее, доброе и красивое — не замечать. Вскоре я и сама превратилась в уродливую злобную старуху, ведь чем себя окружаешь — тем и становишься. Но ты помогла мне!» «Тогда помогите и Вы мне, — попросила Принцесса. — Снимите с меня Ваше проклятие!» «Прости меня! Но боюсь, что смогу выполнить твою просьбу лишь наполовину, — погрустнела Фея. — Я сниму свои чары, но не могу изгнать Дракона. Он так долго прилетал к тебе, что уже привык питаться твоей жизненной силой. Его тебе придется победить самой. Но я знаю, чем смогу помочь тебе!»

С этими словами Фея поднялась высоко в воздух и начала летать по спирали, центром которой был дом, всё больше и больше расширяя витки и рассыпая сверху золотую пыльцу. В тот же миг пространство вокруг начало меняться: старый покосившийся дом превратился в маленький замок с башенками и причудливо украшенными балкончиками; вместо корявых деревьев зашумел прекрасный сад, в котором идеально сочетались фруктовые деревья с ягодными кустарниками и яркими цветами, источающими дивные ароматы. Вместо выжженной поляны появился чистый просторный дворик с красивыми статуями и звонко журчащими фонтанчиками.

Фея подвела Принцессу к одной из клумб с алеющими там крупными цветами, наклонилась, протянула руку, и на её ладонь упали чёрные блестящие семена. Она достала прямо из воздуха золотой мешочек, ссыпала в него семена и протянула Принцессе. «Вот те цветы, что навсегда изгонят Чёрного Дракона. Посади их там, где будет твой дом, и он больше никогда не будет прилетать к тебе.»

А ещё в благодарность за то, что Принцесса расколдовала её, Фея подарила ей маленькую изящную корону, украшенную волшебной красоты камнями, то и дело меняющими свой цвет. «Пусть эта корона станет дополнением к твоему свадебному платью. У неё есть волшебное свойство: любая невеста, надевшая её, будет самой прекрасной невестой в мире. А ещё она исполнит одно самое заветное желание, которое невеста загадает во время свадьбы.» Девушка поблагодарила Фею и тепло попрощалась с ней. Волшебница взмахнула руками, и Принц с Принцессой очутились во дворе замка Короля и Королевы.

Ах, сколько было слёз радости, смеха, объятий и расспросов об их путешествии! Молодые люди рассказывали о своих приключениях, а Старый Волшебник, слушая, хитро улыбался в свою густую белую бороду. Принц сделал Принцессе предложение руки и сердца, и она с радостью согласилась, ведь за время путешествия молодые люди успели сильно полюбить друг друга. В тот же день Король и Королева устроили большой праздник по поводу благополучного возвращения Принца и Принцессы, и их помолвки.

А вскоре влюблённые уехали в замок принца, чтобы девушка могла познакомиться с его родителями и посадить цветы вокруг своего нового дома. И пока цветы подрастали, в обоих королевствах вовсю шли приготовления к свадьбе.

И вот настал долгожданный день. Принцесса была прекрасна в своём золотом свадебном платье, расшитом драгоценными камнями и в волшебной короне, подаренной Феей. Но даже если бы она была в обычном платье — Принц не отвел бы от неё влюблённого взгляда, ведь она сама светилась от счастья, а её глаза лучились любовью. И когда он вёл невесту к алтарю мимо клумбы с волшебными цветами, раскрылся первый бутон, и распустившийся цветок разлил вокруг себя алое свечение и дивный аромат.

Стоя у алтаря, Принцесса загадала своё самое заветное желание: чтобы ни к одному члену её Рода никогда не прилетал ни один злобный Дракон! И корона на её голове вспыхнула яркими цветами радуги, исполняя желание. И с тех пор так и было!

Волшебные крылья фантазии

Жил-был Бог. Ни молодой, ни старый, ни злой, ни добрый — просто Бог, вечный и изначальный, как все Боги. Творил Он миры и звёзды, из звёзд складывал созвездия, законы для миров устанавливал — для каждого свой. И вот однажды решил Он создать Душу, и вложить в неё всё самое прекрасное, что можно придумать: доброту и любовь, смелость и жажду познания, умение сочувствовать и сопереживать, видеть красоту и творить её, ценить, беречь и приумножать Его творения. На диво хороша Душа получилась: светилась мягким светом радости, горела огнем стремления, переливалась радугой самоцветной талантов и способностей.

И вот настал момент, когда попросила Душа своего Создателя отпустить её на Землю, чтобы проявляться Он мог там через неё во всей красоте своей божественной.

Вздохнул Творец, задумался ненадолго и сказал: «Знаешь ли ты, что Человек, в котором ты поселишься на Земле, не будет знать, как ты прекрасна? Родившись, он забудет все качества, которыми я тебя наделил, чтобы заново вырастить их в себе. Не будет знать обо мне и о том, как хорошо тебе было рядом со мной, чтобы найти меня в себе, и чтобы другим было хорошо рядом с ним. Человек не сможет видеть свет, который исходит от тебя, чтобы научиться светить другим людям. И ты согласна лететь?»

Теперь задумалась Душа. И так ответила Богу: «Да, Создатель! Я готова лететь. Но позволь мне помочь моему Человеку, если станет ему совсем невмоготу, если он заблудится среди жизненных дорог и не сможет сам найти дорогу к себе, если свет совсем померкнет в нём, и он окажется в полной темноте отчаяния. Позволь мне говорить с ним. Оставь мне три знака, по которым я буду знать, что мой Человек на верном пути.»

«Хорошо! — ответил Бог. — Я буду напоминать тебе светом звёзд о том свете, что вложил в тебя. Облака будут напоминать тебе о полёте и о моих, вечно изменчивых, формах. А ветер напомнит тебе о свободе, с которой ты создана!» С этими словами Творец отпустил Душу, и она рванулась к Земле изо всех сил.

И в этот момент на Земле родилась девочка. Нелёгкая судьба поджидала её. Девочка росла яркой и любознательной, доброй и ласковой. Но отец исчез из её жизни, а его место занял колдун, который заколдовал мать девочки и пеленой беспечности закрыл ей глаза, оморочил женщину. Всей душой ненавидел он падчерицу, и старался сделать её жизнь невыносимой. Как только ни издевался он над ней, когда матери не было рядом: и высмеивал девочку, и оскорблял, и бил. А она и ответить-то не могла, лишь пожаловалась матери пару раз, да напрасно: не поверила та ей, глаза-то пеленой прикрыты, голова мороком затуманена. Сбегала девочка из дома, да ненадолго: разве могла она матушку родную оставить одну с колдуном недобрым? Вдруг изведет её до смерти? И придумала девочка себе мир-кокон, словно бы оболочку из своих фантазий и мечтаний соткала и научилась отгораживаться этой оболочкой от недобрых людей. Разозлился ещё пуще колдун и надел на девочку кандалы волшебные, невидимые, из страха, тоски и безысходности выкованные, чтобы никуда сбежать не могла.

И однажды она услышала шёпот в своей голове: «А ты знаешь, что рождена свободной?» Девочка вздрогнула от неожиданности, а потом тихо спросила: «Кто ты?» «Я — твоя Душа! — услышала она в ответ. — Скажи, что ты чувствуешь, когда всматриваешься в ночное небо?» «Мне хочется лететь к далёким звёздам, чтобы поближе увидеть их свет, но мне очень страшно, когда я представляю, как много их и как велика вселенная.» «А если это не страх, а восторг? Ведь и в том и в другом случае дух захватывает? А свет, который ты видишь, это напоминание Творца о твоём свете, о том, что ты можешь светить ярче, чем звёзды над твоей головой.» «Если я рождена свободной, значит могу сделать всё, что захочу?» «Конечно! Ты можешь лишь пожелать, и кандалы упадут с твоих рук и ног! А ещё ты можешь летать, ведь у тебя есть крылья — это твоя фантазия!» Девочка слушала, затаив дыхание, боясь, что этот голос в голове внезапно замолчит, исчезнет от неосторожного вздоха, а ведь она хотела ещё так много узнать.

Душа продолжила: «Ты пришла в этот мир, чтобы сделать его лучше, светлее, добрее, и у тебя есть для этого инструменты — это слова, рифмы, образы. С их помощью ты можешь показать людям, как прекрасен этот мир! В этом твоё предназначение: нести людям Красоту мира!» «А как мне воспользоваться моими инструментами? — спросила девочка. — как стать хозяйкой своего вдохновения?» «Танцуй у огня, — ответила Душа. — Пусть это будет зажжённая свеча, костер, или пламя в камине. Твой танец откроет тебе дорогу к вдохновению.» «Я знаю, как исполнить моё Предназначение: мои стихи и сказки покажут людям красоту и полноту мира, замысленную Творцом!»

Долго думала девочка, что же вело её по жизни к исполнению этой задачи. Одиночество было необходимо, чтобы услышать Душу. Трудности — чтобы понять, как легко и свободно можно лететь на крыльях фантазии, ведь чем тяжелее жить — тем легче мечтать. А отсутствие нежности и ласки — чтобы научиться дарить их другим, понять, как необходимы они всем живым существам.

И девочка начала писать. Она писала много и вдохновенно, но люди не оценили порывов её творчества, не увидели красоту мира, не слышали музыки звёзд в её стихах. Одни равнодушно пожимали плечами, другие вежливо улыбались, третьи крутили пальцем у виска, мол, какая красота? Очнись, кругом помойка, и мы все здесь — мухи.

«Может быть, это не мой Путь? — задумалась девочка. — Или мои слова недостаточно сильны, чтобы разбудить их? Или в моих словах так мало огня, что они не могут зажечь огоньки людских душ?» И она перестала писать. Она забросила подальше свои инструменты, но всё так же по ночам смотрела на звёзды и жаждала полёта. Она не могла сломать свои крылья, заглушить зов фантазии. Ей так хотелось той свободы и радости, что даёт творчество, что она плакала по ночам от бессилия и разочарования.

В один из дней она сидела на своём любимом месте у реки и слёзы катились по её щекам, а сердце щемила непонятная тоска. Вдруг лёгкий ветерок ласково коснулся её волос, словно нежной рукой перебирая волнистые пряди. Солнечный лучик мягко поцеловал в щёку, высушив на ней дорожку от слёз. А белые облака развернули перед ней свои прекрасные картины, как иллюстрации в любимой книжке в детстве. И девочка услышала: «Смотри, чувствуй, твори и люби!» и сердце её забилось часто-часто, и стало светло и радостно, словно весь необъятный мир лёг к ней в ладонь яркой бабочкой и шепнул: «Любуйся мной! Наполняй мной своё сердце, вдыхай меня, как волшебный аромат, и опиши меня, нарисуй, покажи всем, каким я могу быть прекрасным!» И девочка взяла ручку и листок, и вдохновение захлестнуло её безудержным потоком. Это были самые чудесные стихи в её жизни! Она поняла, почувствовала всем своим существом, что для того, чтобы показать людям красоту мира — нужно увидеть её самой. И она смогла! И крылья фантазии с мягким шелестом развернулись за её спиной.

С тех пор прошло немало времени. Девочка написала много чудесных стихов и сказок, и каждое её творение открывало людям сияющие грани мира. Она показывала им, каким мир может быть ярким, волшебным, неповторимым. Она зажигала огонь в людских сердцах и заставляла звучать струны их Душ, касаясь их смычком своего творчества.

А её Душа напоминала ей о том, что Творец всегда рядом, и девочка знала, что она — часть Его и этого дивного мира, сотворённого Им. Никогда больше не забудет она об этом, и крылья за её спиной всегда будут ловить этот чудесный ветер — ветер Свободы, Радости и Чуда!

Сказ о том, как Василиса Премудрая суженого выручала

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была Василиса Премудрая с мужем Еремеем-царевичем. Всё у них было ладно: дом — полная чаша, в царстве спокойно, детушки-ягодки подрастали на гордость отцу да матери, добрым людям на любование. Василису народ Премудрой называл, да уважение ей оказывал: за лёгкость, с которой она вопросы разрешала, за сердце её доброе, за стремление к свободе, да к чужой неволе нетерпимость. Жили они, не тужили, да однажды стряслась беда лютая: гуляли как-то Василиса с мужем во зелёном саду, да налетела вдруг туча черная, подхватила Еремея-царевича и унесла незнамо куда. Остались дети сиротами при живом отце, осталась Василиса ни женой, ни вдовой, горемыкою неприкаянной.

Забилась в плаче Василиса, в крике зашлась, да плачем и криком горю не поможешь. Собрала она зверей и птиц, наказала им по миру рыскать да летать, Еремея искать. Разлетелись, разбежались птицы и звери, да через время вернулись ни с чем — нет вестей нигде о царевиче. Ещё больше Василиса запечалилась. Глядит на милых детушек, а у самой их батюшка перед глазами стоит.

Вот бродила она как-то по берегу моря, вдаль глядела, да мужа любимого вспоминала. Набежал слёзы непрошенные, и упали в морскую воду. Подхватила их волна морская, жемчугом перекатным обернула и под ноги Василисе выбросила. Подняла Василиса жемчужины да взмолилась: «Ты волна, моя подруженька! Ты возьми себе эти жемчужины, а взамен принеси ты мне весточку о моём-то муже возлюбленном, о славном Еремее-царевиче!» Унесла волна жемчужины, а взамен бутыль на берег выбросила, в той бутыли свиток лежал, перевязанный шелковой ниточкой. Вынула Василиса свиток, ниточку шелкову разорвала, да прочла в том письме весть недобрую: «Не ищи ты своего царевича ни в высоких горах, ни в широких полях, а ищи его в пещере на краю земли. Он прикован к камню цепью прочною, и не разорвать ему той цепи, камня тяжкого с места не сдвинуть». Обрадовалась Василиса весточке, да опечалилась, что муж родной в подземелье томится. Поняла: выручать его надобно.

Вернулась она в хоромы свои, созвала своих детушек, поведала им о том, где их батюшка, сказала и о том, что вызволять его пойдет, а на время своего отсутствия велела мамок да нянек слушаться. И пошла собираться в путь-дороженьку неблизкую. Собрала она котомочку, да кроме прочего положила в неё три вещицы волшебные: сапоги-скороходы, лампу да зеркальце. Взяла каравай хлеба белого, да из ключа, что в саду зеленом их бил, набрала водицы живительной. На рассвете в путь-дороженьку отправилась.

Много ли, мало ли прошла, вошла Василиса в лес, да села перекусить на полянке. И видит: старичок вокруг пенька бегает-суетится, росточком не больше локтя и одет чудно — башмачки на нем зелёные, штаны с рубахою белые, дивными узорами расшиты, а на голове шапка с полями широкими. Ни дать, ни взять гриб боровик. Пригляделась Василиса, и видит — бороду старичку расщелинкой пенька зажало, дергает он её, а освободиться никак не может. Поздоровалась она вежливо, предложила помощь старичку, а тот и не стал отказываться. Нашла Василиса колышек крепкий, да поленце потяжелее, вставила колышек в расщелинку, поленцем по нему пристукнула, расклинила щелочку да бороду старичку высвободила.

Обрадовался Старичок-Боровичок, поблагодарил Василису, в пояс поклонился. А после и говорит: «Знаю я, Василисушка, о беде твоей, знаю, куда путь держишь. В благодарность за помощь твою задавай любой вопрос — отвечу.» Говорит ему Василиса: «Коль ты всё знаешь, дедушка, подскажи: в какую сторону мне направиться? Я иду по дорожке, незнамо куда, лечу, как листок, ветром сорванный, а того я и не ведаю, где томится мой муж возлюбленный?» «Еремея-царевича Баба Яга в своё подземелье утащила. Вход в подземелье лежит через пещеру в горах высоких, а выход через дверь в подвале замка старинного, что построил колдун великий, дед Яги. Войти туда не сложно, а вот выход большой Змей сторожит. Придумаешь, как его одолеть — спасёшь своего Еремея, нет — навсегда в том подземелье останетесь. Ступай, доченька, по этой тропке, никуда с неё не сворачивай, она тебя к пещере и выведет, сама тебе под ноги стелиться будет.» Поблагодарила Василиса Старичка-Боровичка, поклонилась ему на прощание и пошла по тропке указанной.

Много ли мало ли времени прошло, вывела её тропка на берег морской да в воду и скрылась. Задумалась Василиса, как же ей море переплыть? Нет на берегу ни кораблика, ни лодочки, ни плотика малого. Огляделась вокруг, видит: на берегу большая щука лежит, хвостом по песку бьет, а до воды добраться не может. Жалко стало ей рыбину, отнесла она её к морю, в воду бросила. Плеснула щука хвостом, да исчезла из глаз. Села Василиса на камешек, закручинилась было, да тут снова щука из воды голову высунула, подплыла к Василисе, и в ладонь ей перстень положила. А после говорит ей человеческим голосом: «Благодарю тебя, Василиса, за то, что пожалела меня, на погибель не оставила, отпустила к малым детушкам-щученятушкам. За то возьми этот перстень волшебный. Как захочешь в кого оборотиться — поверни его вокруг пальца. А обратно захочешь человеком стать — лишь подумай об этом. Ну, прощай!» Сказала так щука и уплыла в глубины морские. Вошла в воду Василиса, перстень надела, повернула его вокруг пальца и обернулась резвым дельфином. Переплыла она море синее, подплыла поближе к бережку и вновь человеком оборотилась. Ступила вновь на тропинку, да пошла дальше.

Шла она, шла, и вывела её дорожка на поляну в дремучем лесу. Смотрит Василиса: на поляне могучий дуб растёт, кроной небо подпирает, на ветвях его гнездо свито, а в нем птенцы громко пищат, словно о помощи просят. Пригляделась она, а к дубу три змеи подбираются, съесть птенчиков хотят. Оборотилась Василиса ежихой, бросилась на змей, за хвосты искусала да от дуба разогнала. Прилетела тут птица большая, одно перо у неё серебряное, другое золотое, а глаза, словно два изумруда. Обняла птенчиков крыльями, начала у них выспрашивать: «Как вы, мои птиченятушки, живы остались? Кто вас спас, кто змей от гнезда отвадил?» А те на Василису кивают, мол, она вот нас спасла. Спустилась птица к Василисе, поблагодарила: «Сколько лет я пыталась птенцов вывести, но всякий раз приползали змеи да ели их. Ты моих птенцов спасла — буду служить тебе верой и правдой!» «Благодарствуй, птица добрая, да нет пока нужды в твоей помощи. Оставайся ты пока в гнезде родимом с малыми своими птенчиками, расти их да на крыло ставь, береги их от злых ворогов!» «Что ж, запомни ты, Василисушка, коль во мне-то нужда появится, лишь подумай обо мне — я тот час прилечу на подмогу к тебе, на выручку!» С тем они и распрощались.

Сколь ещё Василиса шла, нам не ведомо, а привела её тропинка к высокой горе, к глубокой пещере. Вошла в неё Василиса, а вокруг тьма кромешная, не видать ничего, хоть глаз коли. Но она не унывает, достала из котомки лампу волшебную, словечко заветное шепнула, огонёк в лампе сам собою зажёгся и горит ровным светом. И пошла Василиса вниз по спуску каменному, что вёл в самое нутро горное. Идёт она, назад не оглядывается, всё вперёд глядит: где же здесь её Еремеюшка? В какой клетке её сокола держат, из-за какой двери на волю не пускают? И чем глубже спускалась, тем больше дивилась.

Вначале-то стены из серого камня её окружали, и ползало и бегало по ним всяко зверьё мелкое: пауки да ящерки, крысы да мыши летучие. Дальше прошла — стены из чёрного мрамора вверх потянулись, и бегут по ним тени причудливые, и зовут, и бормочут, и стонут по-всякому. Не испугалась Василиса ни теней, ни зверья, лишь повыше лампу свою подняла, чтоб светила подальше.

Через время поднялись вкруг неё стены серебряные, а потом и золотые. Идёт она, красотой любуется, огонёк её волшебный от стен отражается, узоры на них дивные сплетает. И вышла наконец в залу подземную. У той залы-то стены каменьями самоцветными усыпаны, отражают свет, словно искры летят, глаза слепят. А в углу этой залы Еремей-царевич к огромному валуну прикован, цепями опутан. Да непростые те цепи, волшебные: силушку они из царевича вытягивают, да того, кто приковал его, подпитывают.

Вскрикнула Василиса, бросилась к мужу, начала обнимать, целовать, ласковыми именами называть. А у того едва силы достало её имя шепнуть. Вынула тогда Василиса из котомки флягу с ключевой водою живительной, влила мужу в уста три глотка. Ожил он от той водицы, румянец на щеках заиграл, глаза заблестели. Дала ему ещё три глотка — разум у царевича посветлел, в руки-ноги силушка возвращаться стала. А как дала ему испить три глоточка последних — встал Еремей на ножки резвые, плечами могучими повёл, и рассыпались в прах цепи тяжкие, раскололся тот камень надвое. Обнялись они крепко-накрепко, да пошли из подземья выход искать.

Много ли, мало ли прошли, подошли они к лестнице каменной, что вела из подвалов на волюшку. Одна беда: лестница та за дверью кованой лежит, а ту дверь Змей сторожит, обвился вокруг прутьев решётки, ни пройти мимо него, не пролететь даже мухою. Вспомнила Василиса слова Старичка-Боровичка: «Придумаешь, как его одолеть — спасёшь своего Еремея, нет — навсегда в том подземелье останетесь.» Задумалась она крепко, да вот что придумала: а не спеть ли Змею колыбельную? Полился её голос нежный, словно ручеёк ласковый, отразился от стен каменных.

«Змеюшко, ты, Змеюшко! Пусти нас с Еремеюшкой. И сам ползи на волюшку, да во широко полюшко. Ждёт тебя там матушка, да малые змеятушки. Чешуёй своей шуршат, да тебе уснуть велят!» лишь закончила петь, глядь — уснул Змей под песню-то, закрыл свои глаза алые, застыли его кольца пёстрые, превратился он в камень-змеевик. Полетела душа змеиная на волюшку, откуда колдун её много веков назад забрал. А дверь под тяжестью камня рухнула, да с ним на куски и рассыпалась.

Поднялись Василиса с Еремеем по лестнице на волю вольную, под синее небушко. Присели отдохнуть на камушек, вдруг откуда ни возьмись Баба Яга появилась. Бросилась на Василису, пальцами костлявыми ей в косу русую вцепилась, закричала страшным голосом: «Не видать тебе Еремея-царевича, не видать вашим детушкам отца родимого! Не пущу я его в родную сторонушку!» Махнула рукой в его сторону, и превратился он в глыбу ледяную. Закричала тут Василиса: «Ты лети ко мне, Птица-помощница! Подхвати ты Ягу на крылышки, отнеси ты её в море синее, да оставь там её на острове, пусть живёт себе там в одиночестве! Чтоб чужого боле не смела брать, чтобы добрым людям не пакостила!» Прилетела Птица на зов василисин, схватила Бабу Ягу в когти, унесла в море-окиян, на остров Буян, да там и оставила.

А Василиса на глыбу ледяную взглянула, руками всплеснула, достала из котомки зеркальце волшебное и с мольбой обратилась к Красному Солнышку: «Ты Ярилушко, ясно Солнышко! Ты по небу плывёшь, как в кораблике. Видишь явное, видишь скрытое, видишь ты и мою беду! Помоги ты мне, Солнце красное, злые чары снять с мужа милого, да из плена ледяного вызволить!» И откликнулось на мольбу её солнышко, послало свой лучик жаркий, подхватила Василиса его зеркальцем да на глыбу ледяную направила. В тот же миг задрожал лёд, не выдержал он луча жаркого, рассыпался мелкою крошкою, а после и вовсе растаял, как и не было. Глядит Василиса, а на камне её Еремей сидит, словно от долгого сна отряхивается и потягивается.

Надел тут Еремей сапоги-скороходы, Василиса перстень на пальце повернула, оборотилась голубкою, и отправились они в путь обратный. Как вернулись они на свой широкий двор, во родимый дом, скинул царевич сапоги волшебные, Василиса себе облик человечий вернула, лишь тогда они вздохнули свободно и спокойно. А из дома уж бегут к ним навстречу детушки родимые, а за ними мамки да няньки, а за теми вся челядь высыпала. Голосят да хохочут от радости, что Еремей с Василисой живы-здравы вернулись.

А они обняли своих детушек, людям ласковы слова молвили, отдохнули с дороги да закатили пир на весь мир. Был на том пиру и Старичок-Боровичок, и Птица с птенцами подросшими, даже щуку в бочке на пир доставили. И все пировали да веселились, да Еремея с Василисой славили.

А после пира вышла Василиса на берег, поклонилась Солнцу Красному, Морю синему да Земле-Матушке и попросила их Род её охранять, Бабу Ягу да прочую нечисть к нему не допускать, чтоб ни словом злым, ни делом лихим не могли её Роду напакостить. И жили они с Еремеем долго и счастливо, деток растили, уму-разуму учили, а после и внуков в любви и радости нянчили.

Сказка о джинне

Каждому человеку от рождения положено иметь семью, где он будет любить и быть любимым, дом просторный, чтоб создавать в нём уют и творить красоту, дело любимое, в котором он Мастером станет, землю плодородную, что кормить его будет пищей сытной и здоровой, и Богов поддержку, чтоб чувствовать себя свободным и могучим. В том числе и денег в изобилии.

Однако, не все об этом помнят, да и есть тому причины: захватила людей суета, заморочила голову. Вместо семьи дружной — карьера успешная ценится, вместо домов просторных и земли плодородной — квартиры престижные, как конурки собачьи, вроде и чисто, да суть в них свою хозяйскую не проявишь, да пищи себе здоровой не вырастишь. Рукоделие и Творчество не в чести, баловством считается, люди даже модное слово для него придумали иностранное — «хобби», да и Мастеров настоящих, что душу в своё дело вкладывают, по пальцам пересчитать можно. Про Богов родных, предков наших, и вовсе промолчать можно — некогда людям стало на небо смотреть, да о Вечном думать, одна мысль о том, чтобы в сутках побольше часов было. Не знают порой люди и о том, что есть у каждого из них свой счет в Банке Вечности, и что можно с него «виртуальные» средства в реальный мир вывести.

Так и наша героиня, назовём её Лика, билась в жизнь, словно в стену стеклянную, да всё пробить никак не могла. Вроде бы всё за этой стеной есть: и дом новенький, уютный, и сад плодородный, и достаток изобильный, кажется, протяни руку и возьми. Ан нет, как говорится: видит око, да зуб неймёт. Уж кем только Лика ни была в своей жизни, сколько профессий ни сменила, от поломойки до хозяйки бизнеса дошла, да толку — чуть. Нет дохода достойного, нет прибыли, одни траты и долги.

Не выдержала она однажды, подняла голову к небу и закричала: «Ну, сколько можно уже? Бьюсь и бьюсь в эту стену, как бабочка в стекло, а деньги, как заколдованные: то в руки не даются, то сквозь пальцы водой утекают!»

И вот приснилось ей однажды, что сидит она на большом камне на берегу горной речушки. Несет речка мимо неё ветки и шишки, и прочий лесной мусор. Вдруг что-то блеснуло в воде на миг да у самых ног звякнуло. Пригляделась Лика, а это кувшинчик медный волной на берег к самым ногам её выкинуло. Сам он маленький, в ладошке спрятать можно, да красивый, а сбоку то ли камешек драгоценный, то ли стекляшечка какая блестит. Подняла женщина кувшинчик, от грязи оттереть попыталась, только провела по нему пальцами, а из кувшинчика дымок тонкий повалил. И появился из этого дымка худой изможденный джинн, такой же маленький, под стать своему жилищу.

«Ты кто такой?» — удивленно спрашивает Лика, а сама себя незаметно пощипывает, понять пытается: явь это или сон. «Джинн я, сама не видишь?» — ответил недавний дымок. «А чего такой маленький?» — подозрительно спросила Лика. «Болел в детстве, — мрачно отшутился джинн. — А если серьёзно — меня Царь Джиннов в этот маленький кувшинчик запечатал и всей силы лишил, оставив лишь столько, чтобы жизнь во мне поддерживать. И до той поры я свою тюрьму покинуть не мог, пока женщина из твоего Рода этот кувшинчик своей рукой не согреет. Ты меня освободила, теперь желай!» «А чего желать-то?» — растерялась Лика. «Ну, чего вы там, люди, обычно желаете? Дворцы белокаменные, власть безграничную, сундуки с добром всяким… Любовь не запрашивай, я не по этой части.» «Да есть у меня любовь, — отмахнулась Лика, — большая она, светлая, другой и не надобно. Остальное заманчиво, да как-то не то всё. Я вот чего хочу: чтобы все дела, мною задуманные, выполнялись без всяких загвоздок и доход щедрый приносили.» «Эк, завернула: и без загвоздок, и доход… — протянул джинн. — Для этого нам надо в прошлое вернуться да с Царём Джиннов сразиться, чтоб силу мою обратно забрать. Решишься ли?» Задумалась женщина на минуту, а потом рукой махнула. «Хуже уже не станет, а лучше может. Наверное, не зря тебя мне речка под ноги выбросила. Я согласна. Вот только, — спохватилась она, — как же я попаду в прошлое?» «Надень вот это, — джинн протянул женщине золотой браслет с четырьмя разноцветными камнями — алым, зелёным, прозрачным и синим. — Это не простые камни, они особое волшебство имеют — многократно усиливают любой свет, что сквозь них проходит, а потом обратно его вбирают. Придёт время, может пригодится.» Сказал это джинн и обратно в свой кувшинчик дымком тонким втянулся. «Я готов. Надевай браслет.» — послышалось изнутри.

Зажала Лика в ладошке кувшинчик, браслет на запястье защелкнула, и в тот же миг закружилось у неё всё перед глазами, завертелось, и оказалась она в огромной подземной зале, украшенной резными колоннами и прекрасными статуями. Стены залы были затянуты дорогими шелками, а вдоль них стояли открытые сундуки с золотом, серебром и драгоценными камнями. Посреди залы стоял высокий трон из человеческих черепов, заключенных в золотую оправу. На троне сидел сам Царь Джиннов. На его чёрном, как ночь, лице горели злобой рубиновые глаза, и не было в этом взгляде ни жалости, ни пощады. Грозно смотрел он на стоящего перед ним джинна, и его слова падали, словно тяжелые камни, на голову несчастного: «За то, что ты выбрал служить людям, а не мне, твоему Царю, за то, что нёс богатства им, а не мне, я навеки…» «Постой! — выкрикнула Лика, сама удивившись своей смелости. Оставь его в покое. Он служил моему Роду и не делал ничего дурного! Всё, что давал джинн моим предкам, шло только во благо, и никогда не служило злу.» «Вот именно! — злобно прошипел Царь Джиннов. — А с чего ты взяла, что мне добро по душе? Это у вас, людишек, чувства, душевность, сострадание во главе угла. А у нас, джиннов, только сила и власть имеют значение.

Он посмел ослушаться меня, помогал людям, пошёл против самой сути джиннов, а значит должен быть наказан!» «Нет!» — спокойно и твёрдо ответила Лика, став перед джинном и закрыв его собой. «Ах так? Смелая, значит? — Царь Джиннов сверкнул глазами в её сторону. — посмотрим, как ты справишься с моим родом.» Он махнул рукой, и из-за трона начали появляться джинны с маленькими коронами на головах. «Позволь представить тебе: Царица Перфекциона, моя супруга, мои дети — царевичи Страх и Однообраз, царевны Забвения и Апатия. Взять её!» — коротко приказал Царь джиннам, и те двинулись вперёд, окружая девушку. И чем ближе они подходили, тем сильнее билось и сжималось её сердце, тем меньше хотелось что-либо делать, тело словно опутала мягкая паутина, хотелось завернуться в неё, лечь на пол и забыться навсегда. Мысли путались, Лика уже почти не помнила: кто она и что здесь делает. Вдруг на границе сознания мелькнула яркая мысль-вспышка: джинн… браслет…

«Джинн, — прошептала Лика непослушными губами, — отдай мне свою силу. Всю, сколько можешь, пока Царь не забрал её!» И он отдал. Женщина почувствовала, как в её тело хлынул неудержимый золотой поток. Разрывая серую паутину сонливости и безразличия, омывая и возвращая к жизни каждую клеточку, он заполнил её тело до краёв. И когда сила джинна уже готова была литься через край, Лика подняла вверх руку с браслетом и звонко крикнула: «Рубин Любви, Бриллиант Прощения, Изумруд Милосердия и Сапфир Мудрости! Послужите моему Роду! Развейте силы алчности и злобы! Наполните мой Род силой процветания и изобилия!» И она направила из руки в браслет силу джинна, усиленную стократно силой своего желания. Мощный поток энергии хлынул из камней, сливаясь и закручиваясь в одну разноцветную воронку, затянувшую и растворившую в себе Царицу и Царя Джиннов вместе со всеми их царевнами и царевичами. Когда никого из царской семьи не осталось, воронка разделилась на отдельные лучи, которые втянулись в камни на браслете.

Лика обернулась к сидящему на полу джинну, бледному и обессиленному, но улыбающемуся светлой улыбкой. Она сняла с руки браслет и защёлкнула его на запястье джинна. «Вот твоя сила, — сказала она. — Теперь ты станешь намного сильнее, чем раньше, ведь к твоей добавилась и сила царского семейства. Носи этот браслет, не снимая, чтобы не потерять её, и всегда быть наполненным и могучим!» «Благодарю тебя! — прогрохотал джинн. — Отныне и навеки я буду служить твоему Роду! А теперь бери кувшинчик и отправляемся обратно.» «А зачем тебе теперь кувшинчик? — спросила Лика. — Ведь ты свободен.» «Ну, мне же надо где-то жить, — рассмеялся джинн и…

Она проснулась. «Это был всего лишь сон!» — простонала женщина. Она разочарованно обвела глазами свою комнату, где всё оставалось по-прежнему, и вдруг заметила стоящий на полке над кроватью кувшинчик. «Не сон! Не сон!» — возликовала она. И в тишине её комнаты раздался голос джинна: «Я всегда буду в твоей жизни, только позови! Однако ты должна выполнить три условия:

1. Никогда не бойся начинать новое.

2. Все твои начинания должны служить Добру, и никогда — Злу.

3. Никогда не забывай: ты рождена, чтобы быть счастливой и достойна изобилия!

А теперь подпиши наш Договор».

В руки женщины опустился листок с тиснёнными золотом письменами, где были указаны три пункта, озвученные джинном. Внизу красовалась витиеватая подпись: Джинн. Она протянула руку, и в воздухе перед ней появилась чернильница с такими же золотыми чернилами и перо. Лика поставила свою подпись, и листок с мягким шелестом сам свернулся в свиток и обвязался золотой ленточкой. Женщина убрала Договор в шкатулку и счастливо рассмеялась.

С тех пор жизнь Лики изменилась в самую лучшую сторону. Все дела, что она задумывала, исполнялись с первого раза и без запинок. Она открыла гостевые дома, обустроила их со вкусом и уютом. Они приносили женщине большую прибыль, а поток гостей никогда не иссякал. Номера в этих домах были расписаны круглый год, и люди заранее бронировали их, чтобы остановиться именно у неё. А ещё Лика создавала одежду. И хотя это не было её основным видом заработка, но также приносило ей немалый доход. Всё дело в том, что надевая эту одежду, люди чувствовали себя защищёнными от всякого зла, у них появлялись силы жить и творить, а если её надевали на больного человека — он вскоре выздоравливал. Одежда эта так и звалась — «обережной», а Лику люди стали звать Мастерицей-Берегинюшкой.

Мастер багетов

В одном небольшом, но и не маленьком городе жил да был Мастер багетов. Звали его Эрик, он был не стар, но уже и не юн, хорош собой и скромен, но главным его достоинством было умение сделать такой багет, что любая картина, обрамленная в него, начинала играть новыми красками, оживала и говорила с теми, кто на неё смотрел, а любое зеркало в раме, сделанной Эриком, показывало самые лучшие качества человека, который в него смотрелся. Мастер, был очень талантливым, но считал, что ему недостаточно опыта и из-за этого был крайне неуверен в себе. Он боялся брать дорогие заказы, так как боялся испортить материал, который ему приносили заказчики, а ещё он боялся не угодить, сделать не так, как хочется заказчику, и от этого частенько испытывал раздражение и досаду. «Не то я, видно, ремесло себе выбрал. Эх, не то…» — ворчал он иногда себе под нос, когда в очередной раз ложился спать голодным.

И вот как-то раз ему на глаза попался свёрток, завёрнутый в старый пыльный холст. Он давно лежал в дальнем углу мастерской, доставшись Мастеру в наследство от деда. У Эрика всё никак не находилось времени, чтобы взглянуть, что же там?

Он развернул старую ткань и увидел три картины: на одной из них рукой талантливого художника был изображён закат над рекой, на второй — летний сад с деревьями, увешанными разнообразными плодами, а на третьей — прекрасная девушка, глядящая на своё отражение на тихой глади озера. Картины были чудесными, но все их объединяла одна деталь: у них не было достойного обрамления. «Что же я за мастер такой, — воскликнул Эрик, — если у самого картины без рам в пыльном углу стоят?» И он взялся за дело.

К концу третьего дня все картины стояли в рамах. Да в каких! Картина, на которой был изображен закат, получила чёрную, как ночь, раму с сияющими серебряными звёздочками. Казалось, что эта рама стала завершением самого заката. Даже сами краски на картине стали ярче, и закат выглядел так, словно глядишь на него в чисто вымытое окно. Картина, где был изображён сад, получила зелёную раму, сплошь сплетенную из резных листьев, словно деревья с холста вынесли наружу свои ветви. Сад выглядел таким настоящим, что казалось, даже цветы и фрукты начали источать дивные, сладкие ароматы. Картина с девушкой получила золотую раму с причудливо перевитыми узорами и сидящими по углам нежными, резными бабочками, прилетевшими посмотреть на красоту девушки, выглядевшей, словно отражение в хрустальном зеркале, такой живой и тёплой, что казалось: стоит окликнуть её, и девушка повернёт голову и посмотрит тебе прямо в душу.

Эрик повесил картины на стену, немного полюбовался ими, лег на маленький диванчик, стоявший за ширмой в углу мастерской, служившей также ему и квартиркой, и уснул крепким сном человека, довольного своей работой.

Наступила глубокая ночь. На небо вышла луна, и её лучик, заглянув с любопытством в окно мастерской, упал на картины. Краски ожили, изображения на картинах зашевелились, (может быть, это была всего лишь игра теней?), и в ночной тишине послышался негромкий разговор: «Ах, как же Вы хороши, милочка, в этой восхитительной раме! Вы словно отражение живой прекрасной девушки!» — это шелестела листьями картина с садом, и её шелест складывался в слова. «Не скрою своего восхищения! — подала голос картина с закатом. — Вы, душенька, и раньше были хороши, а теперь — истинная Богиня!» «Благодарю вас! — учтиво ответила девушка с картины. — Вы тоже выглядите такими живыми и настоящими. Но вы ведь знаете, что в этом чудесном преображении нет нашей заслуги, это всё благодаря труду и таланту нашего Мастера.»

«Несомненно, он необычайно талантлив! — прошелестел „фруктовый сад“. — Жаль только, что совсем не верит в это и поэтому беден!» «Мы должны помочь ему!» — полыхнул жаром «закат». «Но как? — задумчиво протянула девушка. — Мы ведь только картины.» «Мы что-нибудь придумаем, — горячо отозвался „закат“, а „сад“ согласно прошелестел. — Нужно только дождаться случая и показаться людям во всей своей новой красе! Мы вложим в свои краски столько свежести и яркости, сколько это возможно, и люди заметят его работу!»