Бесплатный фрагмент - Первая любовь бандита

Первая любовь бандита
1999
ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Мила, хватит крутиться у окна. На улице — мороз, а у тебя — слабые легкие, — строгий голос мамы пробился сквозь толщу моих мыслей.

— Свежий воздух полезен для легких, и для здоровья в целом, — продолжая ловить губами морозный ветерок, ответила я.

Не то чтобы я бунтовала, просто мне нравилось стоять вот так — наслаждаясь видом из окна и приятной прохладой.

Пока у меня еще было время на это.

Взгляд мой зацепился за синичку — она как раз села на мохнатую, густо усыпанную снегом, сосновую лапу.

Интересно, осмелится ли подлететь к кормушке?

— Нет, вы только послушайте её! — возмутилась мама. — Стоит, как ни в чем не бывало! Будто не она сегодня выходит замуж!

Мама подошла ко мне и схватила за локоть, а потом потянула вбок. Пальцы у неё были теплыми и давящими.

— Ты что, хочешь свалиться с болезнью во время свадебного путешествия? Будет тебе не Италия, а уколы и таблетки!

— Да ладно, мам, — я улыбнулась ей, хотелось немного успокоить её, — не переживай ты так.

— Как тут не переживать, когда выдаешь замуж свою дочь? Вот будут у тебя свои дети — может, поймешь.

Мама принялась кружить вокруг меня и поправлять мое свадебное платье.

Облегающий лиф, белоснежное кружево на руках, корсете, пышная юбка, а в волосах моих — полупрозрачная фата, которая доходила до самого пола.

Любая невеста, наверное, была бы счастлива на моем месте.

Ведь к роскошному платью прилагались богатый жених, пышное застолье, свадебное путешествие заграницу, а по возвращению — квартира со свежим ремонтом в благополучном районе нашего города.

Но я совсем не чувствовала счастья.

Даже предсвадебный мандраж, и тот не коснулся меня.

Я ощущала спокойствие и, может, смиренность.

Прочие чувства — волнение, грусть — я старалась не пускать в свою душу.

— Девчули, карета подана, — распахнув дверь, в комнату ворвалась тетя Валя.

Щеки её были красными, глаза сверкали, на алых губах — улыбка.

Звонкая и веселая брюнетка, бесконечно любящая яркие вещи, она являлась противоположностью моей мамы — строгой блондинки, предпочитающей классику.

Они были родными сестрами, но как часто бывало, очень отличались друг от друга.

— Валь, ну что ты кричишь, — мама замахала руками возле своего лица, которое на глазах стало краснеть.

— Да не кричу я, — продолжая громко говорить, отвечала тетя Валя, — идемте уже? Или ты, племяшка, может, передумала?

Вопрос, заданный в шутку, заставил мое сердце непривычно сжаться.

— Типун тебе на язык, Валя! — приходя в себя, рявкнула мама. — Какой «передумала»?! Эдик — то, что нужно для Миланы! Как можно с таким перспективным мужчиной передумать? Милана, идем! Шубку не забудь! Дай я сама!

Мама, опередив меня, схватила с кровати белый полушубок и накинула его на мои плечи.

Мы спустились на первый этаж, где нас ждали отец и родственники. Все начали нахваливать меня, я кивала головой, улыбалась, но делала это на автомате.

Наконец, можно было рассаживаться по машинам.

Да, я знаю, что по обычаям, жених должен был заехать за мной, невестой. Но разве обязательно соблюдать все обычаи, тем более, если удобнее сделать иначе?

Наша церемония бракосочетания должна была пройти в ресторане, на той же улице, где был папин завод.

По такому случаю в сам ресторан были приглашены сотрудники ЗАГСа.

Эдуард, мой жених, должен был встречать меня уже там, в ресторане.

— Вот, карета для невесты! — указывая рукой в сторону беленького мерса, значок которого закрывала кукла в свадебном платье, довольно протянул папа.

Мы расселись по машинам, украшенным белыми воздушными шариками. Их было так много — на крыше, по бокам, сзади, что это выглядело по-детски смешно.

Мама с тетей Валей сразу начали поправлять мое платье, затем принялись обсуждать кого-то из родственников.

Я их почти не слушала. Уставившись в окно, я наблюдала за мелькающими картинками и думала, всё думала…

Ехать было недалеко — каких-то десять минут, и машина завернула на территорию ресторана.

— Ничего себе, какие люди важные со стороны жениха, — удивленно протянула тетя Валя, прилипнув к окну.

— Одни иномарки! Да еще новехонькие! Живут же люди! Миланка, считай ты выхватила у судьбы счастливый билет!

Наша машина остановилась, водитель поспешил открыть мне дверь, и я, ощущая себя зефиркой на каблуках, с трудом выбралась наружу.

— Ой, не испачкайся только, — забегала вокруг меня мама.

— Дай-ка подол поправлю! — не отставала от неё тетя Валя.

Я окинула территорию ресторана беглым взглядом.

В глаза бросались черные внедорожники, стоявшие по всему периметру. Рядом с ними стояли какие-то бугаи.

Родственники Эдика?

Странно, он не рассказывал мне о них. Или я что-то упустила? Желудок почему-то противно заныл, но я не придала этому значение.

Надо было с утра нормально завтракать!

— Ну, давай уже, пошли. Папка уже в зале должен быть. Все ждут только тебя, — мама накинула мне на лицо фату, сжала мне руку, словно желая этим жестом поддержать.

— Готова? — заглянула мне в глаза тетя Валя.

Я сглотнула. Медленно втянула в себя морозный воздух. Расправила плечи и ответила:

— Да.

Осторожно, опасаясь упасть, я шла по красной дорожке. Каблук то и дело проваливался, но я продолжала идти.

Шаг за шагом. Сердце в груди неровно стучало, отчего мне приходилось учащенно дышать.

Воздух обжигал, но я не могла им насытиться.

Когда я сделала очередной вздох, то почувствовала в нем перемены.

Еле уловимые, для кого-то вообще незаметные, но только не для меня, нотки, заставили мое сердце пропустить удар.

Что это за издевательство?

Почему прямо сейчас, подсознание решило сыграть со мной жестокую шутку и оживить тот самый аромат?

Вальс Мендельсона, звучавший все эти минуты, оборвался в тот самый момент, когда я перешагнула порог ресторана.

Стоило мне только оказаться внутри, как мой взгляд мгновенно припечатался к высокой мужской фигуре, стоявшей возле отца и моего жениха.

О, этот взгляд!

Никогда, ни один человек в мире не способен был так смотреть на меня!

Будто я одновременно стояла перед ним обнаженной, и словно я была каким-то сокровищем, принадлежащим лишь ему.

Только вот я не его.

— Здравствуй, милашка-очаровашка, — с холодной улыбкой произнес Борз.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тело предало меня.

Меня затрясло, горло сдавило, и вместо того чтобы четко сказать что-либо в ответ, я жалобно пропищала:

— Ты?

Взор мой заметался между папой и женихом.

Оба были привязаны к стулу, между ними стоял Борз, а по бокам от них — два амбала.

Всё происходящее напоминало кадры из какого-то боевика.

Только я вот совсем не хотела участвовать в нем.

— Что тут такое происходит? — мама, было, ринулась к отцу, но один из мужчин перехватил её и усадил за стол.

Тетя Валя осталась рядом со мной.

Я медленно обвела зал взглядом.

Гостей тут не было. Ни со стороны Эдика, ни с нашей.

Зато незнакомцев, многие из которых тоже выглядели, как амбалы, было полно.

Кто эти люди?

— Не ждала? — Борз криво усмехнулся и окинул меня оценивающим взглядом.

— Вижу, что не ждала, — выразительно изогнув бровь, холодно добавил он.

У меня перехватило дыхание от его заявления.

Не ждала?!

Что значит «не ждала»?

Кого я должна была ждать и почему?

Все эти вопросы горьким комом встали в горле, и как нарочно, у меня не хватило сил озвучить их.

И всё, на что я была сейчас способна — разглядывать в ответ Борза.

Он изменился.

Стал шире в плечах, и фигура стала более мощной.

Черная водолазка, распахнутый пиджак и брюки выглядели на нем мужественно, делая его образ одновременно сексуальным и воинственным.

Борз и прежде обладал этими качествами, но теперь они стали вызывающими, провокационными.

Как это называется?

«Заматерел»?

Описание его внешности было довольно близко к этому слову.

— Как ты поняла, свадьбы не будет, — улыбнулся Борз, и его смуглое лицо превратилось в хищную маску.

— Я щас ментов вызову, ублюдок ты эдакий! — выплюнул папа и, силясь разорвать веревки, начал напрягать свои плечи.

Лицо его покраснело, ноздри начали стали раздуваться.

На него было больно смотреть.

Мой папа — всегда такой деловой, важный, сейчас выглядел так, словно его вот-вот хватит удар.

— Успокойтесь, Сергей Александрович. Сегодня менты вам уже не помогут. Поздно пить боржоми, так что расслабьтесь и получайте удовольствие, — голосом отъявленного циника ответил Борз.

Но папу было не остановить.

— Думаешь, тебе всё можно, тебе всё спустят с рук?! — брызгая слюной и становясь красным, как перезрелый томат, продолжал выкрикивать папа.

— Мне теперь можно всё, — Борз вышел вперед, так, что папа с Эдиком остались на заднем плане, и вновь посмотрел на меня.

— Теперь о тебе, Милана.

Его взгляд остановился на моем лице.

Я почувствовала, как запылали мои щеки.

Уверена, даже пудра не спасала — и всем был виден мой румянец.

Нарочито медленно, с грацией опасного зверя, Борз стал приближаться ко мне.

Тук-тук.

Сердце, реагируя на его приближение, забилось еще чаще.

Это было похоже на засаду.

Когда дикий зверь, выследив свою добычу, осторожно подкрадывался к ней, чтобы потом, сделав резкий прыжок, сомкнуть на её шее свои челюсти.

Наконец Борз остановился напротив.

Господи…

Я даже забыла, какой он высокий! И эта его неповторимая энергетика, от которой все дрожало внутри, сводила меня с ума.

— Ты поедешь со мной, — властно произнес Борз.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Никуда она с тобой не поедет!

Я удивленно посмотрела в сторону Эдуарда.

Подумать только, на какой-то временной отрезок, я даже забыла, что он здесь!

Чувство вины неприятно кольнуло где-то в груди.

Вот тебе невеста! Забыла про жениха!

— О, несостоявшийся жених заголосил, — Борз полуобернулся в его сторону.

Темная усмешка пробежалась по его смуглому лицу, и я почувствовала — он что-то задумал.

— Переживаешь за Милану? А знаешь — я тоже. Переживаю, что ты не сможешь её защитить. Хотя, может, я зря? Давай — сразимся за неё!

На пару секунд в воздухе повисла тишина, а затем раздался голос Эдика:

— В смысле — сразимся?

Я заметила, каким напряженным стало лицо жениха.

Мне стало его жаль. Понятное дело — Эдуард не из тех, кто любил драться.

Да и не умел, наверное.

Зато он был правой рукой папы — образованный, умный, исполнительный…

— В прямом, — рявкнул Борз и круто повернулся на пятках, лицом к Эдику.

— Если духу, конечно, хватит, — с издевкой добавил Борз.

Он обернулся и окинул меня откровенным взглядом.

Нарочито задержав его на моей груди, Борз посмотрел мне в глаза.

Его взгляд…

Смесь злости, издевки, желания и чего-то темного, вбуравливалась в меня.

— За такую можно и подраться, не так ли, Эдик? — вновь поворачиваясь к Эдуарду, вопросил Борз.

— Да, — обменявшись взглядом с моим отцом, качнул головой Эдик.

— Ну, тогда поехали. Развяжите его, — небрежно стягивая пиджак, скомандовал Борз.

Я задержала взгляд на его спине.

Такая широкая!

— Держи, — Борз, сняв часы, протянул их мне.

Не задумываясь, я обхватила пальцами стальной браслет и замерла.

Серебристый металл хранил в себе тепло Борза.

Пальцы мои заныли, сердце, как безумное, заколотилось в груди.

Борз и Эдик вышли в центр зала…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Несмотря на то, что Эдуард тоже был высоким, я видела, что на фоне Борза он выглядел, как мальчишка перед взрослым мужиком.

Ну не было у жениха ни такого разворота плеч, ни этой пружинящей, хищной походки, ни устрашающего блеска глаз…

Я вновь испытала чувство вины перед Эдуардом.

Я не хотела, чтобы он пострадал из-за меня, а то, что тот пострадает — я не сомневалась.

Эдик, присматриваясь к противнику, не решался атаковать первым. Пальцы его рук то сжимались, то разжимались, а лицо приняло нервное выражение.

Таким я видела Эдика лишь когда папа требовал от него какой-то отчет.

Видимо, Борз счел это утомительным, потому что он с вызовом прогремел:

— Что-то долго!

И следом кулак Борза врезался прямо в лицо моего жениха.

Раздался хруст, кровь хлынула из его носа и алым потоком начала заливать его накрахмаленную, белоснежную рубашку.

Мама заверещала, стоявшая рядом со мной тетя Валя начала ойкать, папа взревел и стал материться, а Борз с довольной ухмылкой глядел на валяющегося на полу Эдуарда.

— Ну, хотя бы попытался, — дерзко улыбнулся Борз. — Пять очков за попытку, двойка за подготовку. Не готов ты еще жениться, парниша. Не обижайся, если что. Не для тебя Милана — теперь ты и сам понял это.

Борз подошел к моему отцу и, впечатав в него взгляд, угрожающее произнес:

— Сергей Александрович, мой тебе совет, хотя я знаю, что ты меня не послушаешь, сиди смирно. Мы сейчас уедем с твоей дочкой, а ты, если будешь хорошо себя вести, возможно как-нибудь увидишься с ней.

— Сережа, сделай что-нибудь! — голос мамы сорвался на крик.

Я обеспокоенно посмотрела на неё — её лицо было бледным, губы дрожали.

Бедная мамочка, всегда такая собранная, строгая, сейчас была похожа на испуганную, маленькую девочку…

Сердце сжалось от сочувствия к ней.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Лида? — папа качнулся на стуле. — Ты что, не заметила, что я привязан?!

Голос папы был злой, настолько злой, что это добило маму.

Она, всхлипнув, достала носовой платок и принялась промакивать им глаза.

— Борз! — позвала я.

Громко, может даже, с вызовом.

— А я всё ждал, когда ты позовешь меня, очаровашка, — Борз одарил меня многообещающей улыбкой, от которой я почувствовала странный жар в груди.

— Весь во внимании, говори, — продолжил Борз, буравя меня взглядом.

Понимая, что бездействие лишает меня сил, я сделала несколько шагов и остановилась почти в центре зала.

Грудь моя тяжело подымалась-опускалась, меня трясло, но я все еще была полна решимости высказаться.

— Зачем всё это?! — я взмахнула рукой. — Зачем весь этот цирк? Что тебе нужно?

— А ты не поняла еще, Милашка? — Борз выразительно изогнул темную бровь.

— Что я должна была понять? Ты уехал, бросил меня, а теперь заявился на мою свадьбу, избил моего жениха, связал папу, напугал моих маму и тетю… Зачем, что тебе нужно?!

Взгляд Борза помрачнел, и сам он стал каким-то холодным.

— Придет время — узнаешь, — ледяным тоном произнес он.

В два шага оказавшись рядом со мной, Борз схватил меня за локоть.

— Поехали, очаровашка!

— Я никуда не поеду с тобой! — я вырвала руку из его пальцев и сделала шаг назад.

— Не поеду!

— Ну, как знаешь, — по губам Борза пробежалась издевательская улыбка, и не успела я понять, что происходит, как он быстро схватил меня и перекинул через свое плечо…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я задохнулась от его наглости, а еще — от того, что наши тела оказались так близко друг к другу.

Повиснув вниз головой, я смотрела на удаляющиеся лица отца, матери и тети Вали.

Они становились все меньше и меньше.

Не было ни криков, ни попыток отбить меня.

Судя по всему, мама с тетей Валей были настолько шокированы происходящим, что не могли сдвинуться с места.

А может — они просто понимали, что у них ничего не получится…

Последним, на кого я посмотрела — был Эдуард.

Тот сидел на полу.

Прижимая к разбитому носу окровавленный платок, он щенячьими глазами наблюдал за тем, как Борз уносит меня.

Сердце наполнилось жалостью, обидой и разочарованием.

И непонятно было — в ком больше я была разочарована.

В себе или же в Эдике…

Затем за нами двинулись несколько мужчин из охраны Борза. Они старались сохранять непроницаемое выражение лица, но я успела заметить, как губы у двоих из них несколько раз дрогнули.

Предполагаю — от сдерживаемой усмешки.

Мне стало стыдно.

Это ощущение усилилось, как только мы вышли наружу.

Кругом были мужчины, они что-то возбужденно-весело там говорили, на непонятном мне языке, Борз дерзко отвечал, и в ответ слышался одобряющий смех.

Стыд обдал мое лицо жаркой волной.

Не спасал даже морозный воздух — щеки защипало от румянца, в ушах загудело, и желудок сжался в тугой узел.

В эти секунды радовало одно — что утром я почти не ела, и значит, меня не должно было вырвать.

Борз чуть замедлил шаг и через пару секунд перевернул меня так, что я оказалось у него на руках.

От новой позиции тела меня затошнило, голова еще сильнее закружилась и я, чтобы окончательно не впасть в дурноту, зажмурила глаза.

Над моим лицом раздался грубый смех.

Я не выдержала.

Тут же открыла глаза и встретилась с насмехающимся взглядом Борза.

— Тебя так забавляет то, что я страдаю? — упрекающим тоном поинтересовалась я.

— Не-а, — Борз опустил взор мне на грудь, обтянутую кружевом, — просто заметил, что у тебя сиськи выросли. Мне нравится, как это выглядит.

— Ты, ты… — повторяла я, пытаясь отыскать подходящее слово, но как нарочно, ничего нужного не шло мне на ум.

— Что, никак не придумала? — Борз наклонился и начал заталкивать меня в салон машины.

— А теперь-ка, будь хорошей девочкой, Милашка, посиди тут.

С последним словом он отпустил меня и захлопнул дверь.

Я тотчас потянулась к ней, чтобы открыть её, и увидела, как дверь заблокировалась.

Борз включил блокировку.

Что делать? Как быть?

Прильнув лицом к прохладному стеклу, я наблюдала за тем, как Борз о чем-то беседует с другими мужчинами.

Затем они обменялись рукопожатиями, и Борз вернулся к машине.

Сняв блокировку, он открыл дверь и сел рядом.

В салоне резко стало слишком мало места, и еще меньше воздуха — потому как Борз давил всем своим видом, и энергия, что он источал, делала воздух тяжелым.

Мне нечем было дышать.

Я демонстративно сдвинулась вбок, но Борз, заметив это, собственнически положил руку на мою ладонь и сжал её.

Его горячие пальцы вызвали у меня дрожь по всему телу.

Я помнила эти прикосновения.

Они сводили с ума.

— Трогай! — властно бросил Борз.

Машина плавно покатилась вперед.

Я заметила, что за нами потянулась вереница из других авто.

Минут пять я сохраняла молчание. Борз не настаивал на разговоре, а я была только и рада этому.

Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, хотя бы чуть-чуть успокоиться, но рука, сжимавшую мою, физически напоминала, что о спокойствии можно позабыть.

Невозможно было оставаться равнодушной, быть прежней — рассудительной, вдумчивой, сдержанной, когда пальцы Борза то поглаживали мое запястье, то сжимали ладонь, то переплетали наши пальцы.

Мое волнение достигло пика, когда наша машина остановилась, и я увидела это.

— Что это? — не выдержав, вопросила я.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Огромный белоснежный лимузин предстал моим глазам.

Неужели?…

На фоне остальных машин он выглядел как лайнер, каким-то странным образом появившийся здесь, на городской улице.

Лихая мысль обожгла мне сердце, и я невольно вцепилась в ладонь Борза.

— Это — лимузин, Милашка, — наклоняясь ко мне и обдавая мое лицо щекочущим дыханием, сообщил он.

Моя кожа заколола в ответ на эту близость.

Горло сдавило, и я, сглотнув, поспешила ответить:

— Я вижу, что это лимузин, но зачем он… Здесь?

— Малышка, ты очаровательна в своем невинном неведении, — Борз обезоруживающе улыбнулся, — этот корабль доставит нас прямиком в ЗАГС.

Бах!

И сердце рухнуло куда-то вниз.

— В ЗАГС? Зачем?!

— Ну ты даешь, зачем люди едут в ЗАГС? Чтобы жениться. Вот и мы поедем туда с такой целью.

— Это невозможно! — ощущая грохочущее сердце где-то посреди горла, отвечала я. — Мои документы… Мой паспорт и…

— Милашка, расслабься, с документами уже давно решили. А теперь выгружаемся.

Борз выбрался из машины и протянул мне руку.

Я не спешила ухватиться за неё.

— Если ты снова будешь вредничать, то в ЗАГСе ты появишься в таком же виде, в каком я забрал тебя с ресторана, — холодно предупредил Борз.

Его угроза возымела действие.

Я схватила Борза за ладонь, и он аккуратно вытянул меня наружу.

Сохраняя молчание, я прошла с ним до лимузина.

И так же молча — залезла внутрь.

Стоило мне только усесться на белом сиденье, как Борз сел рядом, и следом салон наполнился романтичной мелодией.

Как фокусник, Борз достал откуда-то букет (хотя, возможно, я просто не заметила его сразу) и протянул его мне.

Я опустила взгляд на алые, напоминавшие мне кровь, розы.

Алые…

Не белые, не розовые, а именно алые.

Наверняка в этом цвете скрывался особый смысл.

Моя рука дрогнула, но я все же приняла букет.

Я наклонилась и вздохнула полной грудью. Изысканный аромат роз заполнил мои легкие.

Слезы подступили к моим глазам, и я поняла, что еще немного — и расплачусь.

— Держи, — Борз протянул мне носовой платок.

Я ухватила его. Тонкая ткань хранила мужское тепло.

— Как ты догадался? — я нерешительно посмотрела на Борза.

Он, вальяжно откинувшись назад, снисходительно улыбнулся:

— У тебя всегда краснеет кончик носа, перед тем, как ты расплачешься.

Почему-то это замечание разозлило меня, может потому что довольно больно задело тонкие струны моей души, тем самым всколыхнув воспоминания.

— Я не хочу за тебя замуж, — скомкав платок, выдохнула я.

— Ты смиришься с этим.

— Я скажу «нет» в ЗАГСе, — сжимая платок до боли в пальцах, продолжала я.

— Ты скажешь «да», если захочешь чтобы твой папочка остался жив.

Сердце в груди пропустило удар.

— Ты чудовище, — взгляд мой заметался по смуглому лицу Борза, — монстр!

Он наклонился так, что наши лица оказались напротив друг друга.

На долю секунды мне показалось, что Борз поцелует меня.

Но я ошиблась.

— Я гораздо хуже, Милашка, — зло процедил он.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Словно как по заказу, когда лимузин плавно остановился возле центрального входа в ЗАГС, с неба повалил снег.

Огромные белые хлопья, кружась, как в танце, медленно падали вниз.

Их было так много, что воздух стал белым, и дальше вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть.

На миг позабыв обо всем, я запрокинула голову и подставила лицо снежным поцелуям.

Раньше, я делала так всегда и называла это действие «приветствие снежинок».

Знаю, звучало глупо, но я обожала это делать.

Вот и сейчас я вновь ощутила себя той беззаботной, счастливой Милашкой.

Снежинки, падая, чуть задерживались, а потом таяли, оставляя влажные следы на моем лице.

Совсем как тогда…

Воспоминания нахлынули на меня, сердце дрогнуло, откликнулось, и слезы, не спрашивая разрешения, побежали по моим щекам.

Не сразу я поняла, что мое «приветствие снежинок» затянулось.

Лишь ощутив, как что-то давяще сомкнулось на моем запястье, я пробудилась и, оторвав взор от неба, перевела его на источник этих непередаваемых ощущений.

На меня мрачным взглядом глядел Борз.

Только теперь, когда он не улыбался и молчал, я внезапно осознала, каким взрослым было его лицо.

Черты стали более острыми, словно…

На ум пришла популярная фраза, используемая в зарубежных романах для описания внешности героя.

«Его лицо было словно вырезано из скалы».

Что ж, как бы эпично это не звучало, подобное сравнение идеально подходило для Борза.

— Твои слезы меня не остановят, очаровашка, — глухим голосом произнес он, — ни сейчас, ни когда мы останемся одни в спальне.

От последней фразы я ощутила сдавленность в груди.

Я совсем забыла, что ожидает меня дальше, как жену.

— Идем, нас ждут, — он властно потянул меня вперед, и мне ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Ведь я совсем не хотела появиться в ЗАГСе в такой позорной позе, в какой была недавно — на плече Борза, ягодицами вверх.

Как какой-то товар…

У дверей ЗАГСа собралось много мужчин.

Одетые в дубленки и кожанки, высокие, темноволосые, они шумно общались.

Кто-то курил, кто-то с энтузиазмом что-то рассказывал, не забывая при этом эмоционально жестикулировать.

Но все разом умолкли, когда заметили наше приближение.

Взгляды мужчин устремились в нашу сторону, и я ощутила физический дискомфорт.

Кожа стала гореть, ноги потяжелели, будто к ним привязали гири, а во рту появилась такая сухость, создававшая впечатление, что я очень долго была без воды.

В попытках успокоиться я занялась подсчетом мужчин.

Всего я насчитала 20 человек.

— Борз, дорогой, поздравляем с невестой, какая красавица! — вперед выступил один из мужчин.

Он выглядел чуть младше Борза, но был почти одного роста с ним. В целом, у них имелись общие сходства, что наталкивало меня на мысли, что они являлись друг другу родственниками.

— Спасибо, Аслан, — Борз пожал ему руку, а затем и еще некоторым мужчинам.

— Время! — Борз кивнул в сторону дверей.

Как-то стремительно мы оказались внутри.

Налипший на подошву снег сделал мои туфельки скользкими.

Стоило только сделать пару шагов, как моя правая нога перестала ощущать под собой мраморный пол, а сама я начала откидываться назад.

Я едва не упала, но Борз не позволил этому случиться.

— Стоять, — хватая меня за талию сперва одной рукой, а затем и другой, скомандовал он.

Взор его демонстративно опустился на мои ноги.

Властно подхватив меня на руки, Борз решительным шагом двинулся в торжественный зал.

Когда мы все — я, Борз и гости, оказались в зале для росписи, в мои глаза бросилось, какой напуганной выглядела сотрудница ЗАГСа.

Думаю, слово «шок» наиболее подходило для её состояние.

Огромные глаза, немигающий взгляд, застывшая фигура.

Бедная…

Я понимала её состояние и испытывала сочувствие.

— Может, мы уже начнем? — вызывающе громко вопросил Борз.

Раздался мужской смех.

Женщина вздрогнула и часто-часто заморгала.

— Да-да, конечно, — затараторила она.

Алый румянец залил ей лицо, глаза взволнованно заблестели.

Наконец, она начала процесс бракосочетания.

Я стояла, слушала её и чувствовала себя так, будто оказалась во сне.

Мне не верилось, что всё происходит на самом деле.

— А вы, Милана Сергеевна, согласны?

Согласна ли я?…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Согласна ли я?

7 лет назад, я, не дрогнув, решительно сказала бы «да».

Но 7 лет назад мне было всего 16, я была девчонкой, нетерпеливо ожидавшей своего восемнадцатилетия и свадьбы с Борзом, а теперь…

Я, кажется, даже не знала человека, которому обязана была, ради отца, ответить «да».

— Милана Сергеевна? — сотрудница ЗАГСа выразительно посмотрела на меня.

И, кажется, взгляды всех мужчин устремились в мою сторону. Я ощутила покалывание на спине и на затылке.

Все смотрели, но не Борз.

Он глядел куда-то прямо перед собой. На его губах покоилась полуулыбка, и все в нем — поза, выражение лица, даже то, как Борз дышал, источало спокойную уверенность.

Он не сомневался в моем ответе.

— Да, согласна, — с трудом шевеля губами, ответила я.

Облегченная улыбка пробежалась по лицу женщины.

Предполагаю, что она беспокоилась, что ей придется делать, если я скажу «нет».

— Поздравляю, теперь вы — муж и жена! Жених может поцеловать невесту, — торжественно выдохнула она и в ту же секунду приложила ко лбу носовой платок.

Мужчины довольно заголосили, Борз заулыбался, а я…

Я всё еще не могла поверить, что это случилось.

Я стала женой Борза.

— Милашка, — он повернулся ко мне всем корпусом.

Его горячие ладони по-хозяйски легли на мои бедра.

Он развернул меня к себе и наклонился.

Я застыла. Замерла. Перестала дышать.

И, кажется, даже сердце — и то замедлило свой ход.

Несколько секунд Борз гипнотизировал меня взглядом темно-карих глаз, а затем совершенно неожиданно, обхватил за затылок, толкнул на себя и впился в мои губы собственническим поцелуем.

Его жесткие губы не целовали, а атаковали.

Будто желали сломать преграды, что были между нами.

Влажный, горячий язык, продолжая напор, заставил мои губы приоткрыться и пустить его внутрь.

Я задрожала, ощутив, каким бесстыдными оказались движения языка внутри, и непроизвольно попыталась прервать поцелуй, но получила обратное.

Борз, сильнее сжав мой затылок, с удвоенной силой продолжил свой мучительный поцелуй.

У меня не осталось сил сопротивляться.

Силясь не расплакаться, я сомкнула веки.

Перестав реагировать, я просто позволяла ему целовать мои губы.

Но как только это произошло, поцелуй переменился. Губы Борза начали нежно ласкать мои, а его язык теперь старался быть куда аккуратнее.

Теперь его поцелуй так напоминал мне по-настоящему романтичный, тот самый, первый, что я, позабыв обо всем, робко ответила на него.

Как только мои губы неуверенно зашевелились, я почувствовала, как Борз чуть улыбнулся.

Что это было?

Самодовольство?

Или искренняя радость на мой отклик?

Не успела я понять, что это, как наш поцелуй закончился.

Еще пару секунд губы Борза просто прижимались к моим, и ощущалось это, будто он ставил свою печать.

— Погнали, — отстранившись от меня, громко скомандовал Борз.

Ощущая уязвимость, в том числе и от поцелуя, я опустила взгляд.

— Эй, Милана, — Борз, обхватив мой подбородок горячими пальцами, вынудил посмотреть на него.

— Мы едем отмечать нашу свадьбу в ресторан. Но если ты хочешь поскорее остаться наедине, скажи, и эта гулянка не затянется надолго.

Наедине?

С ним?

Я понимала, что рано или поздно, это случится, но пока была возможность, я всей душой желала оттянуть этот момент.

— Нет, зачем обрывать торжество? — глядя прямо в его потемневшие глаза, ответила я.

— Ты права, очаровашка. Отметим нашу свадьбу по полной, — Борз, рывком подхватив меня на руки, быстрым шагом направился на выход.

Рядом — впереди, по бокам, сзади, шли мужчины.

Их громкие голоса гулом стояли в моей голове.

Как же хотелось оказаться в тишине!

Стоило только нам выйти на улицу, как мужчины начали говорить еще громче. Казалось, они о чем-то спорили, но когда я осторожно посмотрела в их сторону, то обнаружила, что это был вовсе не спор, а очень эмоциональное, дружеское общение.

Мне трудно было это понять, потому что и папа, и Эдуард никогда не выражали свои эмоции столь ярко.

Наконец Борз остановился возле лимузина.

Дверь открылась, и он аккуратно усадил меня на сиденье. Как только это случилось, я отодвинулась от него как можно дальше.

Борз заметил это, но ничего не сказал.

Лишь усмешка тронула его губы, и я, вдруг, вспомнила, как эти губы совсем недавно целовали меня.

Смущенная, я прижала к себе букет роз и зарылась лицом в алые лепестки.

Через пару секунд лимузин, как лайнер, медленно поплыл вперед.

А затем воздух загрохотал от выстрелов…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Испуганный крик вырвался из моей груди.

Я дернулась, букет вывалился из моих рук и упал вниз, а я завалилась на левый бок, зажала уши ладонями, а потом и вовсе зажмурилась.

Но страх не отступал, и выстрелы не прекращались.

Пот липкой струйкой побежал меж лопаток, меня затошнило и начало трясти.

Казалось, я скоро умру.

— Милашка, ты чего? — горячие пальцы сжали мои плечи, а потом потянули так, что я выпрямилась.

— Что с тобой, тебе, что плохо? — голос Борза гремел где-то рядом, но я не могла разглядеть его лицо из-за пелены, застилавшей мне глаза.

— Ты что, испугалась? Да это же свои… — он встряхнул меня, моя голова качнулась, совсем как у куклы, а потом я каким-то странным образом оказалась у него на коленях.

— Успокойся, — шершавая ладонь обожгла мне левую щеку.

Только теперь я поняла, что, оказывается, снова плакала.

Столько слез за один день!

День, который, по сути, должен был быть счастливым!

Что-то кольнуло в моей груди, и я поняла — это совесть.

Она подсказывала — день свадьбы с Эдуардом никоим образом не мог стать счастливым. По крайней мере, для меня.

Спокойным, предсказуемым — да.

Но не счастливым.

— Вот так лучше, — Борз откинул с моего лица прядь, выбившуюся из прически.

Выстрелы, наконец, прекратились, и я немного успокоилась.

— Свои? То есть? — стараясь не подавать виду, как беспокоит меня вынужденная близость с Борзом, прошептала я.

— Конечно, очаровашка. На чеченской свадьбе любят пострелять.

Тон Борза смягчился, я почувствовала это.

Но я не доверяла этой секундной перемене.

Я еще хорошо помнила, как Борз недавно избил Эдика, как взвалил меня на плечо, как угрожал жизнью папы…

— Зачем стрелять на свадьбе? Не понимаю… — пробормотала я.

— Обычай такой, не парься.

— Странный, я бы даже сказала — опасный обычай, — я потянулась за упавшим букетом, и Борз, заметив это, наклонился вместе со мной.

На какой-то миг его мощное тело вдавилось в мое, и я испытала…

То, что не должна была испытывать.

— Держи, — Борз вернул мне букет, — а про опасно… Жизнь, Милана, сама по себе опасная штука. Потому что в любой момент она может оборваться, и ты ничего не можешь поделать с этим. Ни предугадать, ни изменить время, дарованное тебе.

— Откуда это? — я впилась взглядом в лицо Борза.

— Что именно? — он выразительно изогнул бровь.

— Эти размышления. Они как-то не вяжутся с тобой.

— Да? А что ты ожидала? Чтобы я гнул пальцы и говорил по фене с тобой?

— Что? — мое непонимание, кажется, достигло предела.

Дразнящая улыбка скользнула по губам Борза.

— Потом, может, расскажу, — его руки сильнее сжали меня, — если будешь хорошей девочкой.

— Так тебе нужна хорошая девочка? Я разочарую тебя — той хорошей девочки Миланы больше нет, — я нервно заерзала, когда Борз запустил ладонь под шубку и принялся поглаживать мой бок, совсем рядом с грудью.

— О чем это ты, Милашка? — горячий шепот обжег мне щеку, я задрожала, предательские мурашки побежали по моей коже, и такая реакция тела разозлила меня.

— А ты подумай сам, Борз. Тебя не было шесть лет. Подумай, что могло перемениться. Я ведь была обручена с Эдиком, а ты все думаешь, что я хорошая девочка, — делая акцент на «девочка», нарочито вызывающе ответила я.

Но внутри я дрожала от страха.

— Ты сейчас про что? — вопросил Борз, и я спиной почувствовала, как напряглись его мышцы.

— А ты догадайся, — глупо-бесстрашно продолжала я, игнорируя все нарастающее напряжение, — мне же уже не 17, а 23.

Борз резко развернул меня так, что я оказалась лицом к нему.

Колени уперлись в спинку сиденья, мужские руки опустились на мои бедра…

Как же неприлично! Стыд обжег мне щеки, но я не стала отводить взгляд в сторону и уставилась прямо в потемневшие глаза.

— Я не понял, ты что, провоцируешь меня? — испытывающее глядя, протянул Борз.

Что-то в его тоне должно было меня предостеречь, но в эти секунды глупость и обида перевесили мою рассудительность.

— Думай, как хочешь, я сказала, как есть, — я беззаботно пожала плечами.

Реакция Борза была молниеносной.

Правая рука взвилась вверх и властно обхватила мой затылок, а левая надавила на мою спину так, что я вплотную прижалась к нему.

— Если ты просто провоцируешь меня, я поржу потом вместе с тобой, а если нет… — жаркое дыхание Борза обожгло мне губы, и я почувствовала себя настоящей дурой.

— Если нет, — рука еще сильнее надавила, и теперь я буквально вплющилась в Борза, — то хер с ним, Милашка. Но я прострелю Эдику-педику яйца, а может, даже грохну, посмотрим, как дело пойдет. Но знай — у тебя будет теперь только один мужик. Я.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Хочешь еще салатик? — Борз заботливо подвинул ко мне тарелку с салатом.

Говяжий язык, помидоры, орешки, картошка, майонез…

Странное сочетание, но удачное.

Вкусно, пробовала, для приличия, потому что гости поглядывали в мою сторону, но желудок отказывался принимать очередную порцию.

— Нет, спасибо, в меня больше не влезет, — стараясь не подавать виду, как я устала за этот бесконечно долгий день, ответила я.

Мы сидели в ресторане уже два часа.

Огромный зал, столы — по периметру, шары, официантки в таких узких юбках, что я невольно задавалась вопросом — как они умудряются в них ходить, а еще куча голодных, орущих мужиков и шансон вперемешку с попсой…

Музыка гремела, голоса смешивались со звоном столовых приборов и прочими звуками, характерными для веселого застолья.

Мне было тошно, хотелось плакать, но больше всего, пожалуй, я желала оказаться подальше отсюда, в тишине и спокойствии.

Но как там говорилось?

«Покой нам только снится».

— Ну и правильно, Милана, оставь место для шашлыка, — довольно заявил Борз и захлопал в ладони, когда заиграла особая, чеченская музыка.

От пронзительной композиции, заполнившей весь зал, у меня защемило сердце, а на глаза навернулись слезы.

Я не понимала, что со мной происходит, но сегодняшний день будто сорвал с меня какие-то цепи, и всё то, что я годами выдрессировывала в себе, стало рушиться.

Загремели стулья и столы.

Мужчины стали выходить в центр, и я не сразу поняла, по какой причине, но когда увидела, что они стали танцевать (хотя их движения нельзя было в привычном смысле назвать именно танцем), мне захотелось наблюдать за ними без отрыва.

Было в этом что-то воинственное, мужественное, завораживающее, то, что, кажется, мы окончательно утратили.

На фоне всех этих пьянок, развала и разврата, наркоманов, которые заполонили город и утопающих в жалости к себе и тонущих в алкоголе неработающих мужчин, эти выглядели совсем иначе!

Глядя на эти резкие движения рук и повороты, я чувствовала — еще не все потеряно.

Рядом раздался скрежет.

Не сразу я поняла, что то был звук ножек стула по полу. Борз, одарив меня многозначительной улыбкой, вышел из-за стола и направился прямо в центр танцующих.

У меня екнуло сердце, а потом и вовсе принялось стучать, как безумное, когда Борз затанцевал.

Мощь. Сила. Мужественность и страсть.

Каждое его движение дышало этим.

Он был хорош.

Нет, не так.

Борз Ахметов являл собой воплощение женских мечтаний. Сексуальный, красивый, дерзкий…

Мой муж.

Словно понимая, какой эффект он производит на меня, Борз продолжал вышагивать-вытанцовывать.

А я, как дурочка, во все глаза глядела на него и чувствовала себя вновь влюбленной, глупой девчонкой.

Но так неправильно, так не должно было быть!

Где моя женская гордость?!

Неужели я позабыла о тех горьких, холодных ночах, которые я проводила в слезах? Тех страшных днях, когда мне совсем не хотелось жить?…

Чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь, я вышла из-за стола и поспешила к дверям. Спрячусь в туалете, проревусь, приведу себя в порядок, а потом вернусь в зал.

— Милашка, куда собралась? — Борз догнал меня уже когда я потянулась к дверной ручке.

— Никуда… Вернее, в туалет, — пряча глаза, ответила я.

— Тебя обидел кто-то? — его смуглые пальцы сомкнулись на моем локте.

Только теперь я заметила, какой темной была мужская ладонь на фоне белоснежного кружева.

Ты обидел. Ты. Вырвал мое сердце, прожевал и выплюнул. А теперь, видимо, решил снова повторить этот ад.

Но, разумеется, вслух я не осмелилась этого сказать.

— Нет. Мне просто нужно в туалет.

— Я провожу. Идем, — Борз обвил мои плечи.

Я снова задрожала.

Его прикосновения были такими родными!

И я ненавидела себя за то, что вот так чувствовала их!

Мы вышли в коридор, Борз, крепче обняв меня, потянул в сторону.

— Там туалет, — пояснил он, и я вяло кивнула в ответ.

Мы уже почти дошли до белой двери, которая казалась мне сейчас самым ярким пятном в помещении, как до слуха донесся мужской голос.

— Борз! Там менты приехали!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Менты?

То есть — милиция?

Я нервно дернулась и посмотрела на Борза.

Выражение его лица было нечитаемым, а вот глаза как-то странно поблескивали.

Только я совсем не поняла, что это значит.

Я и прежде не всегда понимала его, а теперь, кажется, вовсе утратила эту способность.

Взгляд мой скользнул по коренастому мужчине, принесшему нам новость о незваных гостях.

Он, с напряжением глядя на Борза, ждал его решения.

— Пусть подождут, — Борз продолжил идти, увлекая меня за собой.

— Борз! — мужчина потер свою широкую, бычью шею. — Их там несколько машин привалило. Пять бобиков.

Бобики?

Что за?

Я быть может, хохотнула, потому что внешность мужчины никак не вязалась с этим словом, но Борз резко рявкнул в ответ:

— Подождут! У нас дело важное!

— Понял, — мужчина попятился назад, а мы дошли до туалета.

Борз рывком открыл дверь, окинул взглядом туалетом и пропустил меня вперед.

Как только я зашла внутрь, закрыл дверь.

Вернее, запер. То есть, он остался со мной.

— Ты чего? — я, цокая каблуками по плитке, попятилась назад, благо пространства было здесь достаточно.

— Ничего, — Борз кивнул в сторону кабинки, — иди. Журчи.

Я нерешительно глянула на дверку.

— Может, помочь тебе? Платье подержать?

— Нет, не нужно… — я сглотнула. — Выйди, пожалуйста.

— Нет.

— Пожалуйста, — повторила я, нервно комкая гладкий атлас платья.

— Я отвернусь, если хочешь. Но я останусь тут.

Тон Борза не терпел споров. Понимая, что проиграла, я закрылась в кабинке.

В туалет мне совершенно не хотелось, но для виду, я, выждав некоторое время, спустила унитаз и вышла наружу.

Стараясь не смотреть на Борза, я тщательно вымыла руки, а потом принялась вытирать их.

Движения мои были резкими и нервными, и это еще больше выводила меня из себя. Потому что я почти всегда была собрана, сдержанна, рассудительна.

Такое состояние пугало меня.

Мне не нравилось терять контроль — то, чему я так долго училась.

— Я кое-что забыл, — смуглые пальцы, обжигая, сомкнулись на моем узком запястье.

Не успела я сообразить, что происходит, как что-то прохладное скользнуло по моему безымянному пальцу, и я увидела золотое кольцо на нем.

Блестящий обруч надежно обнимал мой палец.

Ни узкое, и ни вызывающе широкое, кольцо поразительно гармонично смотрелось, так, словно было сделано на заказ.

— Ты серьезно? — моя рука предательски задрожала, и снова слезы подступили к глазам.

Пора вести счет — сколько раз за этот день я была на грани!

— Серьёзней не бывает. Ниче, что я в туалете одел тебе колечко? Хотя у нас с туалетом много приятных воспоминаний, да, очаровашка? — расплываясь в самодовольной улыбке, протянул Борз.

— Ничего… — я медленно втянула в себя воздух. — Наверное, нужно идти? Там ждут.

— Идем, — рука Борза сползла вниз, и он властно обхватил мою ладонь.

Мы вышли наружу, и, сохраняя молчание, пошли по коридору. Цоканье каблуков, смешавшись с гулом в ушах, наполняло мою голову странной какофонией звуков.

Я осторожно поглядывала на Борза.

Но ни один мускул на смуглом лице не подсказывал о ходе его мыслей.

Уж не знаю о чем именно думал Борз, зато я то и дело возвращалась в воспоминания.

Они, не спрашивая разрешения, начали пробуждаться, обрастать формами, и сердце, откликаясь на них, стало биться совершенно иначе.

Но когда я увидела людей форме, рядом с которыми стоял мой родной человек, я совершенно забыла о том, что думала секундами ранее.

— Папа? — потрясенно выдохнула я.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— О, тесть пожаловал! Какой нежданчик! Не могу только понять — приятный или нет, — демонстративно обнимая меня за плечи, громко произнес Борз.

— Я тебе не тесть! — папа, полоснув взглядом Борза, глянул на меня.

В его глазах мелькнуло недовольство.

Еще бы, ведь я была в объятиях Борза!

Мне стало не по себе.

Чувство вины забулькало где-то меж ребрами, отчего меня слегка затошнило.

— Дочка, я приехал за тобой. Сейчас наша доблестная милиция поможет мне в этом, — папа выразительно посмотрел на сотрудников милиции, стоявших по бокам от него.

Всего — 10 человек.

Нахмуренные, серьезные.

Готовые работать. Но пока не спешащие делать это.

Почему?

— Как интересно! — вызывающая улыбка изогнула губы Борза. — А из чего ты решил, что её нужно спасать? Какая причина?

Лицо папы снова начало краснеть.

Господи, бедный…

Сердце разрывалось от сочувствия к нему и страха за его жизнь.

— Похищение! — зло выплюнул папа. — Ты похитил мою дочь!

— Сергей Александрович, ты что-то путаешь. Никакого похищения нет. Твоя дочь тут по доброй воле.

— Ты меня за дурака, что ли держишь? — выкрикнул папа и нервно дернул ворот своей рубашки.

Так, что оторвал пуговицу.

Гладкая, блестящая, она покатилась по полу и остановилась возле небольшой лужицы от подтаявшего снега.

— Папа, пожалуйста, успокойся! — я попыталась вырваться к нему, но Борз еще сильнее сжал мои плечи.

— Сергей Александрович, повторяю — твоя дочь тут по собственной воле. Да и как иначе могло быть? Мы ведь с ней теперь — муж и жена. Так что можешь поздравлять.

Я перестала дышать.

Папа покачнулся и уставился на меня шокированным взглядом.

Кажется, за эти секунды папа как-то резко постарел…

На какой-то миг он показался мне и вовсе — беспомощным стариком, и казалось, еще чуть-чуть — и папа свалится замертво.

Сердце мое защемило сильнее, чем прежде.

— Это правда, Милана? — надломленным голосом вопросил он.

Что мне ему ответить?

Я ведь понимала, что если этот конфликт продолжит разгораться, случится, то, чего я так боялась.

— Да, папа, это — правда, я вышла замуж за Борза, — я говорила, а мой голос словно звучал где-то со стороны.

В воздухе повисла тишина.

Такая гнетущая, что даже дышать стало трудно.