Бесплатный фрагмент - Перстень с Русалкой

Перстень с русалкой

Ритуалы Любви на русалиях — КУПАЛО.

— Эльза, — это не Земля, или на Земле произошёл Всемирный Потоп! Я сидел в кресле пилота, закинув руки за голову, и жадно курил сигареты одну за другой. Навигатор Эльза (моя любимая жена, на первом месяце беременности), сидела на рабочем месте «штурмана» в нашей летающей «тарелочке» с экзотическим названием «Лимпопо», и напряжённо изучала «Землю», высоты 120 километров, с помощью локатора. В кабине царила слабая «лунная» невесомость…. Мы находились на орбите Планеты, которая внешним обликом материков и океанов, была очень похожа на Землю? На электронном счётчике времени упрямо светился 2025 год. — Я не верю этому прибору Эльза, когда мы «пикировали» на Солнце, — он остановился и стоял несколько часов, — нарушил я зловещую тишину, нависшую ощутимым вязким облаком в нашей кабине. Моя молодая 17-ти летняя жена, наконец оторвала свой взор от экрана локатора и уставилась на меня невидящим тоскливым взглядом…. — Кроме того! — я выдохнул сразу три кольца ароматного дыма, — У меня возникли сомнения, что мы правильно летали вокруг Солнца, — продолжал я преподносить ей отвратительные факты…. — С чего ты это взял Сергей — объясни? — спросила она печальным голосом. — Смотри сама — Эльза! Представь, что мы сидим в созвездии «Большой Медведицы», прямо на полярной Звезде — Джурве, и, свесив ножки, смотрим вниз на наше Солнышко! — я многозначительно посмотрел в её синие марсианские глаза, прикрытые косынкой длиннющих ресниц. — Сергей! — прекрати свои эротические намеки, я устала, — она дёрнула плечом и нервным движением поправила упавшую на лоб белокурую прядь волос. — Нет, Эльза! — продолжал я, как говорится «капать на мозги», — Только моя подсознательная память, а не твои Высшие Знания Космоса, позволили нам выбраться из гравитационной ловушки нашего Солнца. — Иначе бы ХАНА, — сгорели бы мы все в термоядерной печке. Сгорели бы! — я печально покачал головой, как китайский болванчик. — Продолжай, — она согласно кивнула своей пушистой головкой, — Убедил! — Не убедил, а победил, потому что это не эротика (как ты вульгарно выражаешься), — а продолжение Рода человеческого, и заповеди наших Великих Предков которые надо чтить, уважать и знать! Поэтому, я повторюсь! — тут мой голос зазвенел закалённым металлом. — Говори же быстрее, — Серёжа, тут каждый час нам дорог, кислорода осталось на 15 суток, — всего ничего, — она вскочила и нервно забегала босиком по кабине пилотов. — Почему ты босая? — спросил я, подходя к шкафу и выбирая среди разноцветных комбинезонов два, — с защитой от радиации. — Не знаю…. наверное, куда-нибудь закинула свои лапти, — ответила она неуверенно. Я пропустил это откровение мимо ушей. — Эльза на картине Сурикова «Боярыня Феодосия Морозова», изображена старухой (хотя ей было всего 25 лет), и она была очень красивой и она показывает народу два перста, которыми нужно правильно выполнять «крёстное знамение». — Ведь так! — я пристально посмотрел на свою жену. Она кивнула головой. — Так вот садист, — Патриарх Никон, в 1666 году (обрати внимание на три шестёрки), произвёл лукавую реформу русской православной церкви, заручившись поддержкой, слабоумного государя Алексея Михайлович Романова (сына первого Романова Михаила Федоровича, который коварно отобрал престол у Князя Пожарского) …. Уму непостижимо? — я покачал головой, — Князь Пожарский собрал дружину и мечом взял власть в Москве. Именно он выгнал поляков из кремля, а на престоле оказался вдруг предатель из бояр, — который открыл ворота кремля полякам? Почему так произошло? История как обычно скромно умалчивает? — Возможно, у Михаила Романова был большой авторитет среди боярского собрания, — задумчиво поправила меня Эльза. Я фыркнул, — Боярское собрание? Ты ещё скажи — «Дума», — я засмеялся. — Земский староста, — я стукнул кулаком по ладони, — Кузьма Минин, отдал на ополчение треть своего имущества, — он создал дружину, которая и вошла в Кремль, поляки с позором бежали, — продолжал я «гвоздить», — Что помешало Князю Пожарскому сесть на московский престол? — Притормози, Сергей, — взмолилась Эльза, — не всё так просто. — Кому сесть на престол решал не Князь Пожарский, — а Церковь, точнее митрополит Филарет (попавший в опалу при Борисе Годунове), и носившего в миру имя Фёдора Никитича Романова….

Я рассмеялся, — Вот ты сама и ответила, Эльза, — я захлопал в ладони, — вот кто посадил на престол своего слабоумного сыночка Михаила Фёдоровича Романова. — Короче, — Духу не хватило Князю Пожарскому сесть на московский престол! — Спаси и сохрани меня, грешного, Господи…. Эльза ошарашенно затихла. — Так вот, при Алексее Романове пришёл к власти, — этот рыжий Патриарх Никон, который и сгубил эту молодую боярыню Морозову в земляной яме! — А она была очень, очень красивой! Я горестно вздохнул, поглядел в обзорный фонарь кабины пилотов, на мёртвую планету — похожую на Землю (но только похожую), и обречённо махнул рукой…. Эльза с сердитым унынием ответила: — Я не понимаю, Сергей к чему ты это всё говоришь, нам жить осталась 15 дней, а там кислород кончится и всё — хана! — Не буди «лихо», — приказа умирать я ещё не давал! — О, кэй? — Окэй! — А что дальше будем делать? — Ну чего ты смотришь, своими красивыми глазами, — не поняла? Эльза отрицательно мотнула головой. — И сегодня все на Земле продолжают креститься во всех церквах «щепотью»? Этот ложный обряд, который ввел Патриарх Никон — от лукавого! Эта рыжая бестия Патриарх Никон всех несогласных с его реформами стал сжигать на кострах и гноить в земляных ямах! Так был живьем сожжён на костре протопоп Аввакум…. — Это так важно сейчас для нас? — она нервно дёрнула плечами. — Да важно, — Эльза! Два перста создают мощный режущий луч в энергетике человека, — которого боится вся нечистая сила, а щепоть, замыкает в «ноль» энергетику человека, — я широко развёл руки и показал две фиги. — И эта «Мудра»! — Я выдержал паузу, — по Станиславскому, — названа Мудрой «Жизни» и она лечит, между прочим, половое бессилие, — и женскую фригидность! Я нервно подошёл к приборной доске пилота и постучал указательным пальцем по прибору, показывающим уровень радиации на этой выжженной Планете, которая проплывала под нашими ногами укутанная мрачной дымкой радиоактивных облаков. — Что ты скажешь на счёт этого, — уровень радиации здесь почти как в Чернобыле? — Я насчитал только на одном этом материке пять воронок от атомных бомб и одну от водородной бомбы, — я зябко передёрнул плечами «Б-р-р-р». — Вот смотри Эльза, тут без всякой эротики! Я сложил второй и третий палец вместе и перекрестился приговаривая: «Север» — прикоснулся ко лбу. «Юг» — прикоснулся к лобку. «Запад» — правое плечо. «Восток» — левое плечо: — меня закрывают! Только после этого крёстного знамения можно браться за штурвал самолёта или за оружие, или, — я затаил дыхание, — и наконец то прелюбодействовать с любимой женой, — заржал я как сивый мерин!

— Так я и спрашиваю, — я закурил новую сигарету. — Почему старообрядцы, вместо того, что бы этого Патриарха Никона не окрестить, как положено, взяли и сбежали в Америку, на Аляску? А это целый миллион человек, сохранивших веру своих предков?

— Сергей ты очень много куришь! — фыркнула как сиамская кошка Эльза.

— Дорогая! Курение помогает мне думать, — сколько можно это тебе объяснять! — Пойми сейчас только мой процессор, — я постучал ладонью по своей голове, — способен нас спасти от жуткой смерти, — удушья! Я смотрел на эту планету обезображенную атомными взрывами. Никакой зари, никакой мягкости рассвета, горизонт обнимало голубое электрическое зарево, первый луч солнца пронзил пилотскую кабину, как огненная стрела. Я отвернулся. Зрачки Эльзы стали вдруг огромными — фиолетовыми. — Разве уже день? — спросила она приглушённым голосом. Я проигнорировал её бессмысленный, нелепый вопрос. — Садись и слушай Эльза. Так вот сидим мы на «Норде», свесив ножки, и смотрим вниз на Солнце. Что мы видим: Земля летает вокруг Солнца против часовой стрелки, делая один оборот за один год! — Так? — Так! — ответила Эльза, — глядя на меня остановившимся взглядом. — Значит, — хмыкнул я, — за год пролетают времена года: Лето, Осень, Зима, Весна, — я почесал свой затылок и задумчиво нажал на кнопку громкой связи: — Люд-а-а! — Принеси кофе (для меня), и чай для — Эльзы. — Пожалуйста! — На чём мы остановились? — Ты остановился на временах года. — Нуда, нуда! — А мы летали вокруг Солнца, по часовой стрелке и значит, времена года менялись наоборот: Весна, Зима, Осень, Лето! Следовательно, мы улетели в прошлое, а не в будущее? — я сел в кресло пилота и, закрыв лицо руками, — дико захохотал. — Какой я Идиот, какой я Идиот! — бормотал я, качаясь всем телом, как китайский болванчик. Эльза и Люда стояли и смотрели на своего командира. Они, наверное, думали, что я рыдаю? Но не тут-то было, ни единой слезинки не выползло из моих голубых глаз. — Я принесла вам кофе, — Апостол Сергей! — услышал я голос Людмилы. — Люд-а-а-а! — не называй меня Апостолом, — пожалуйста, — я стукнул кулаком по штурманскому столу. — Хорошо не буду, — командир Сергей! — быстро ответила она. — Вот так-то лучше! — я отнял руки от лица и улыбнулся Людмиле. — Можешь идти, — Спасибо! — я кивнул ей головой, — А ты Эльза останься! — Что получается Сергей? — мягко спросила она и нежно погладила мою бедную голову своей нежной, прохладной ладонью. — Получается, что мы улетели на 200 лет, — в прошлое Земли! — я тяжко вздохнул. — Это не Земля Эльза! — это абсолютно неизвестная нам Планета! — И здесь всего 15% кислорода, — совершенно не пригодного для дыхания и радиация! — Но я не знаю эту Планету (похожую на Землю), её нет в звёздных картах? — она потрепала меня за мочку уха и пожала плечами. — Да Эльза, я об-ши-б-с-я, — я новый Сусанин, а не Апостол. — Вот ударился бы я головой Обо-стол, да вот шишка мешает! — я криво улыбнулся. Глаза мои были сухими и злыми на самого себя…. — Так что будем делать Сергей? — Эльза смотрела на меня как на бога. — А что есть идеи? Как нам найти родную планету в несметном водовороте звёзд? Попытайся найти похожие созвездия? — тебя же учили этому! — мне хотелось засмеяться. Но когда глухой звук вырвался из моей груди, он явно не был похож на смех, скорее на тяжкий стон. — Мы должны, в конце концов, определить направление, — хмуро прошептала она. — Или время, — пробормотал я больше для себя, чем для неё. Видя её растерянность, я вздохнул: её красивый рот был сжат, складки скорби впервые пролегли двумя бороздками по её бледным щекам…. Не зря я говорил ей давай тормозить, а то улетим в другую галактику. А она, — нет, — летим, пока не увидим Солнце. Но вот сейчас мы видим это Солнце — что? Ни-че-во! Короче прилетели мягко сели, высылайте зап-частя: — фезюляж и лопастя! Хотя бы хоть хронометр, — наш, — правильно показывал….

Но стрелки часов и цифры на счётчике времени остановились, — почему-то, а потом снова пошли? Что это значит? И это многое значило! Это было, когда мы как Юнкерс, с переворотом на крыло, пикировали на Солнце. Может, улетели не на несколько часов, дней или даже веков, а на тысячелетия к чёрту на кулички? Существует ли по-прежнему Земля, колыбель человечества, или эта планета (что под нами), есть её сколок после какой-нибудь внеурочной войны в будущем или прошлом планеты? От таких тяжких мыслей можно просто сойти с ума, или как Геннадий Козлов, — сигануть, — на Солнце. Наверняка этот же чёрт тянул меня в тот же люк, но он (чёрт), не рассчитал, что была невесомость, а я забыл, что масса тела остаётся неизменной даже при невесомости. А вот у Гены невесомости как раз не было, а была перегрузка, и он добрёл до люка и нажал кнопку для его открытия. Да дела, — сгорел он бедняга?

Эльза сидела в каком-то коллапсе, уставившись в одну точку. Обычно так сидят люди провожающие покойника в последний путь…. — Я не могу опознать ни одного созвездия, — наконец она произнесла скорбным голосом, и стала трагически заламывать свои руки. — Эльза не устраивай истерик, — я ладонью взъерошил её пушистые волосы. — Я считаю, что у нас появился шанс. — Шанс? Какой шанс? На что? — На жизнь? — Эльза у нас есть «АРК — 5», приводная радиостанция, — давай попробуем её? А? — Давай Эльза включай, и ищи — рыщи, на всех диапазонах, а я сейчас вернусь, — я повернулся и лунной походкой направился к люку. — Ты куда Сергей? — крикнула она истерично. — НЕ в люк сигать, как Гена, не бойся, — в туалет! — я криво улыбнулся….

Через пять минут, я уже лихо влетел в кабину пилотов, слегка подтормаживая руками о перила лестницы. Все-таки «лунная» гравитация, установленная на борту «Лимпопо», идеальный вариант для путешествий в космосе. Единственный недостаток, что не следует забывать о массе тела, так как Второй закон Ньютона никто не отменял…. Эльза, надув от волнения щёки, сидела на своём «штурманском» кресле и сосредоточенно крутила настройку «гиро-полукомпаса» «АРК — 5». По своей сути это была приёмо-передающая радиостанция «РСБ» (радиостанция бомбардировщика), работающая в широком диапазоне частот — позволяющая слушать все частоты эфира, включая «УКВ»….

Эльза прошлась уже по длинным, средним и коротким волнам и понятно ничего путного не обнаружила кроме «космической музыки»…. — Мы должны уйти из этого гнилого угла…. — медленно процедила она сквозь зубы, и обожгла меня, своим колючим фиолетовым взглядом. — Мы? Нет. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — я, весело спел ей куплет марша военных лётчиков. — На каком канале, Господи?! — простонала Эльза. — Эльза ты смотрела на «Жёлтом канале»? — Нет, ещё не дошла, до этой крайности, — буркнула она и внимательно посмотрела на меня взглядом злого гаишника. — Эльза! Я серьёзно: — «Желтый канал», — частота аварийной радиосвязи в 3000 килогерц. Это международная частота была в наше время, — Ты что, забыла что ли? — я ткнул пальцем в шкалу настройки…. Эльза обиженно встала и уступила мне кресло штурмана. Я молча сел в кресло и занялся приёмником: «Она что не понимает, что средние и длинные волны не проходят через ионосферу (она для них как зеркальная стена). Какого чёрта теряет время — горе моё луковое»? Переключив диапазон, я стал медленно крутить верньер в поисках «жёлтого канала»…. Сквозь потрескивание и шипящий скрип эфира, запели странные ноты, — что-то вроде протяжной морзянки, обрывки голосов, шипящий свист и рёв (чего только нет в этом эфире),и тут случилось чудо? — Эльза ты слышишь? — я включил громкую связь и снял гарнитуру…. Эльза ошарашенно глядела на меня тяжёлым взглядом полицейского у которого порывом ветра снесло с головы форменную фуражку…. — Мама…. — беззвучно сказала она. — Мама моя, что ж это…. — Садись Эльза! Садись, в твоих стройных, изящных ножках правды нет, — я кивнул на кресло пилота. — Нет не так! — я быстро перехватил её за руку за запястье. — Вначале перекрестись, как я учил тебя, — причём, — три раза, что бы никогда не забывала где находится Север, а где Юг, а потом уже садись в кресло….

Эльза перекрестилась под моим жёстким, контролем бормоча присказку…. И тут её печальное «похоронное» лицо растянулось в безупречной, улыбке — осветив шкалу «АРК-5» жемчугом своих зубов…. — Это же скрипка Страдивари? — молвила она с придыханием. — Может быть и Страдивари, я не специалист по скрипкам, — но то, что это Сальери, или Паганини, — однозначно! — Что это значит? — спросила меня Эльза, — задумчиво откидывая копну своих волос назад и приглаживая свои безупречные локоны руками…. — Это значит, — улыбнулся я, — что это «Лягро — Генделя», которое звучит на частоте 3-х мегагерц и прилетело сюда из Лондона! — Лягро — Генделя? — прозвучало в эфире только в 1901 году, — Эльза отшатнулась от приборной доски, и побледнела…. — Почему ты побледнела? — спросил я её, — да это Гульельмо Маркони. — Он, собрал электрическую схему радиостанции, и впервые выпустил в эфир эту музыку, — из Лондона, — полагая, что он этим застолбил приоритет, — открытия Радио, задолго до Попова! Эльза кивнула, соглашаясь, и сугубо по-женски стала осторожно привязываться к креслу пилота. — Но не тут-то было, — хохотнул я, — в 1943 году Верховный Суд США по делу «США против Маркони» вынес вердикт в пользу Николы Тесла изобретение радио с приоритетом 1893 года! — Я не об этом, — она энергично растёрла лицо ладонями, — получается, что это все же Земля? Я пожал плечами и взял в руки микрофон. — Я Эльза! Я Эльза! — кто меня слышит приём, — пробубнил я в эфир, скороговорку и, повернувшись к ней — ухмыльнулся: — Ты счастливая, — вызывай этого любителя музыки! — и сунул ей в руки микрофон, прикреплённый к «витому» проводу. Она мило улыбнулась, взяла в руку микрофон и голосом строгой «пионер-вожатой» начала вызывать абонента…. Я жадно закурил сигарету, прислушиваясь к эфиру. Прошло минут пять ничего пока не происходило. И тут в динамике, наконец, раздался на русском, детский ломающийся голос на выкрике: — Эльза, Эльза, — я Эрик Таубе, — слышу тебя хорошо, — приём…. — О Боже, они мне ответили Сергей! — она протянула мне микрофон, дрожащей от волнения рукой. — Молодец моя красавица, — я скорчил ей весёлую рожицу. — Эрик я борт-18, — слышу тебя хорошо. Я понял, всякий настоящий парень немножко русский, и…. — Обрисуй мне обстановку, — приём…. — Восемнадцатый, — я Эрик, мне 15 лет, а вы откуда и куда, — приём. Я повернулся к Эльзе и подмигнул ей: — Осторожничает, — боится! — Дай я поговорю! — Нет, — ответил я ей коротко, — и снова вызвал Землю. — Эрик, я 18-тый, сейчас не время играть в кошки-мышки, — говори как есть, у нас время уходит, — приём. — 18-тый — я Эрик, нас всего двое (я и сестра), мы в бункере под грунтом, взрослых нет, — приём. — Эрик, — у вас есть кислород, — приём. — 18-тый кислород у нас есть и много, — приём. — Эрик, я 18-тый на втором круге мы вас заберём, ты можешь видеть поверхность земли? — приём. — 18-тый у нас есть перископ кругового обзора, — приём. — Понял тебя Эрик, через 40 минут будем заходить на посадку, — музыку не выключай, — как понял? — приём. –П-о-о-нял вас хорошо 18-тый, музыку не выключать, — до-связи…. — Эрик — до-связи через 40 минут, — наблюдай в перископ с запада, — конец связи. — Уф-ф-ф — вот и поговорили, — я обернулся к Эльзе, — кислород у них есть, а ты боялась! — Я улыбнулся и крепко сжал ей правую руку. — Давай меняться местами, — зря ты моя красавица привязалась. — А вдруг? — она посмотрела на меня настороженным взглядом. — Они не блефуют, — ответил я её на вопросительный взгляд, — включив музыку на «жёлтом канале», они выдали своё место для всех…. — А если это приманка? — судорожно вздохнула она. — У тебя есть другие идеи? Она горестно покачала головой….

* * *

Приземлились мы как положено, накрутив 3 круга на «коробочке». Как в курсантской песне поётся:

«Моторчик надрывается, инструктор матом, лается, — Ах жизнь авиационная моя!

Коробочка построена, машина успокоена, — утюжу я воздушный Океан! Но тут беда случилась я, коробка развались я, И из коробки вышел «чемодан»….

Убрал газы, — спланировал, машину низко выравнил, И резко дёрнул ручку на себя! И получил косматую, скотину, Бородатую, — авиационного козла.

За эту огородную, скотину благородную, Схватил наряд на кухню на три дня…. Картошку чищу, маюсь я, с котлами Надрываюсь я, — Ах! Жизнь авиационная моя».

Эрик вполне профессионально «провёл» нас по «коробочке» к бункеру. Стрелка гиро-полукомпаса «АРК — 5», чётко повернулся на 180 градусов, когда мы прошли точно над его радио-приводом! Уровень радиации вокруг бункера был не значительный. Я не знаю, сколько это будет в «Зивертах» (такие размерности, мы не проходили в училище), а вот в Рентгенах (без защиты), это будет как доза на обычной флюро-графии (короче ерунда) ….

Но, «Бережённого, — Бог бережёт», поэтому мы с Людмилой одели защитные скафандры со свинцовыми прокладками, от радиации, а Эльзу оставили на борту, — за старшую! Я взял с собой «ТТ» и десантный нож, и парализующий фонарик, — на всякий случай….

Взявшись за руки, мы с Людой вскарабкались по осыпи к вершине холма (как объяснил нам Эрик). Я держал в правой руке «ТТ», снятый с предохранителя и готовый стрелять. Но врагов не было. Вообще никого не было. Был только обожжённый пологий холм. Ветерок посвистывал, раскачивая пушисто обросшие лишайниками обожжённые чёрные скелеты стволов, — бывших деревьев. Я выжидающе разглядывал черно-слепые бетонные надолбы, обнажившиеся из-за срезанного взрывной волной грунта и понимал, знал, что на нас с м о т р я т. Кожу буквально кололо сквозным, проникающим, прожигающим взглядом. Вокруг было мёртво всё, — как на кладбище! Под ногу попал пустой кроваво-красный баллон «минимакса», и я отшвырнул его сапогом. Баллон с лязгающим дребезгом покатился по гальке к подножию холма. Я проводил его взглядом: кто-то тушил пожар или это взрывчатка (на всякий случай), пусть лежит там внизу под насыпью…. Жуть. Дичь. Смертная безнадёга катастрофы, запустения, погибели…. Гнусно взвизгнула сталь, тоскливо заныли петли, на голову сухо брызнула ржавчина. На холме сдвинулась замаскированная стенка, открыв тёмный зев входного тамбура. Мы шагнули в призывно открытую стальную дверь. Мы стояли с Людой — привыкая к полумраку. Сзади раздался шорох, герметично закрывшейся двери и сразу вверху загорелся красный светильник, и полилась вода, смывая радиоактивную пыль в перфорацию ножных трапов. Я быстро спрятал «ТТ» в нагрудный карман и закрыл клапан. Душ прекратился и сверху подул сквозной теплый ветер сушилки. Мы молча стояли запертые стальными герметичными дверями внутри тамбура…. Бесшумно открылась ещё одна дверь и мы шагнули в тускло освещённый жёлтым светом коридор и бетонные ступени уходящие куда-то вниз…. — Господа снимайте свои скафандры, — и спускайтесь в бункер, — вы наши гости, — раздался хриплый голос Эрика в динамике. Мы расстегнули молнии скафандров, и остались в лётных серебристых костюмах на молниях. — Пошли Люда в гости, — раз приглашают, — «ТТ» и нож я переложил в специальные карманы лётного костюма. Я перевёл дух и отёр рукавом холодную испарину: «Фонарь, нож и пистолет взял»? Ну, пошли что ли? Лестничный марш был тускло, освещён оранжевым светом. Мы шли вниз в гулкую огромную пустоту, затопленную мертвой, стылой чернотой. — Свалкой пахнет, — старательно-живо прокомментировала Людмила. «Ахнет, ахнет!» — глухо прогрохотали наши берсы. — Кладбищем …. — угрюмо буркнул я и распахнул ещё одну незакрытую на замок дверь. — Ладно. Двинули в жилую зону, нам явно туда, потому что больше некуда….

В ярко освещённом зале у круглого стола стояли два подростка: мальчик 15-ти лет и белокурая девочка чем-то неуловимым похожая на Эльзу. Девочка была очень похожа на красивую куклу из сказки «Трёх Толстяков» (отметило моё сознание).

Кажется, ту говорящую куклу наследников Тутти звали «Суок»? Худенькая девочка, — подросток стояла, опёршись на высокую спинку стула, и смотрела на нас своими огромными васильковыми глазами, украшающими её очень миловидное лицо с изящным аккуратным носиком. Глаза у неё были васильковые и грустные. Одета она была в простенький сарафанчик розового цвета. Мальчик, — подросток по имени Эрик смотрел на нас прозрачными льдистыми глазами, которые лучились силой и нескрываемой радостью. — Здравствуйте господа, — сказал я, и протянул свою руку Эрику. — Меня зовут Сергей! — Я командир космического корабля, — прошу любить и жаловать. Моя помощница — Людмила! Люда кивнула головой и слегка присела, как и подобает леди. Эрик крепко пожал мне руку и блеснул прозрачными синими глазами. «Высокий и широкоплечий», — подумал я — как древний «Викинг», чувствуется крепкая как дуб порода! — Мы даже не чаяли, что кто-то нас услышит, — ответил он вместо приветствия. — Это твоя сестрёнка? — спросил я. Эрик кивнул и представил свою сестру: — Моя сестра, ей уже исполнилось уже 13 лет, — знакомься Изольда. Изольда подошла ко мне, сделала «реверанс», присела, и протянула мне руку для поцелуя. Я был вынужден поцеловать её маленькую холодную ладошку. Маленькая изящная головка на длинной лебединой шее, украшенная колье с бриллиантами. В её возрасте девочки, — подростки так и выглядят: стройная как берёзка узкое всё, — таз, запястья, щиколотки. Я редко встречал таких изящных девушек подростков, и имя Изольда ей очень подходило. «Гадкий утёнок», — который скоро расцветёт и превратится в дивного лебедя….

— Изольда? — ты сделана, наверное, изо-льда? — спросил я. Она улыбнулась и жеманно повела худеньким плечиком: — Моё имя означает «холодное золото», или просто «Красавица»! — Ты знаешь Изольда, что «холодное золото», — это есть «белое золото», или Платина и ты так похожа на мою жену Эльзу, что у меня даже голова слегка закружилась. Все натянуто засмеялись…. — Тут раздался громкий и взволнованный голос моей жены в динамике: — Сергей ответь мне немедленно! Как обстоят дела? Эрик кивнул мне на радиостанцию. — Ответьте Эльзе она очень волнуется…. — Эльза мы вошли и у нас пока всё в порядке, — до связи! — До связи, — облегчённо вздохнула Эльза. — Господа прошу садиться за стол, располагайтесь и будьте как у себя дома, у нас с Изольдой всё просто, — Эрик картинно развёл руками. — Кофе, Чай, или что покрепче, — спросила меня Изольда и окатила холодным взглядом, как сквозняком. Уф-ф, — точно изо-льда! Я засмеялся. — Люда будет чай, а я кофе, и ещё где у вас можно будет покурить, если можно — конечно?

Мы сидели за столом, который изящная Изольда украсила изысками и собственными изделиями из муки: золотистый хворост, пряники, блины, пирожки с консервированными фруктами и орехами, в каком-то экзотическом орнаменте украшали наш стол. Кофе много не выпьешь, а вот лечебный чай можно пить вёдрами (промывать почки), что мы и делали…. Первое напряжение от знакомства очень быстро рассеялось в процессе неторопливой обстоятельной беседы напоминающей фантастическую сказку. Важно как принимать новую необычную информацию…. Ведь много легче, — безопасней! — верить в реальность фантастической сказки, нежели признать осознанно очевидную фантастику реально происходящего не где-то, или когда-то, или с кем-то, но именно с тобой. Но и этого мало. Главное же заключается в том, что, признав и приняв, нужно ведь что-то делать! Задача сводилась к дилемме: иди туда, — не знаю куда, и зачем, — не знаю зачем? Жуть! Ужас! Страх! Вот те древние ощущения которые мгновенно до дрожи всплывают из глубин подсознания и как пробку из бутылки вышибают мужество, отвагу, смелость и человек падает на колени перед неизбежным и становится жертвой или трупом…. Но не таков был 14 -ти летний Александр Рюрикович, по прозвищу «Невский», которого три огромные детины пришли убивать: «Младший брат и сестрёнка забились в угол горницы, а Александр, подхваченный сзади удавкой за горло, выхватил за-сапожный нож и мгновенным движение руки „оскопил“ своего обидчика. Как это по-русски „оскорбил“? Дальше проще, схватив со стены меч изящным движением руки отсёк второму громиле буйную голову и стал гонять по терему третьего, пока не поймал и не узнал кто послал наёмных убийц и затем так же отправил его (куда положено) в Аид»…. И как искать того, — врага «Рода Человеческого», которого и в глаза не видел и не знаешь, как он выглядит? И страшишься встретить…. Страшишься, потому что сколько раз обманутый и сам обманывавший теперь поверишь. Поверишь в веру в человека — навсегда Человека! Откуда вдруг эта жутко-счастливая уверенность, откуда убеждённость мгновенного и безошибочного знания? Не важно. Важен следующий шаг. И будет страшно, как бывает страшно на кладбище ночью, или при виде огромной крысы, или шипящей змеи и будет страшно в открывшейся бездне, новом знании в открытии Мира…. Где проявился, пра-пра-внук Александра Рюриковича, чуть позднее? Да проявился он в 1800-х годах, когда Александр II, решил обвенчаться со Светлейшей Княгиней Екатериной Михайловной Юрьевской (княжной — смолянкой из рода Рюриковичей). Да, желал Александр Николаевич Романов, посадить на престол своего сына, Георгия от этой Княгини, что бы далее Россией правил Род Рюриковичей! Великолепный Царь, — правда, зачем он продал Аляску?

П Р И В Е Т И З П Р О Ш Л О Г О.

Да это был ротмистр барон Таубе, Виктор Рейнгольдович, — лучший оперативник, любимец военной разведки. Именно Таубе не единожды уберегал Царя Александра II, от смерти, и как это было, рассказал мне Эрик Таубе, в нашей застольной беседе: «В окнах флигеля горел тусклый свет. Лыков и Таубе бесшумно вошли в незапертые сени и остановились перед дверью. Алексей встал с правой стороны, прислушался; изнутри не доносилось ни звука. Сердце у него билось, как бешенное…. Виктор тоже прислушивался, потом коснулся зачем-то ладонью левого виска и замер так, словно задумался. Неожиданно он схватил Лыкова за рукав и сильно дёрнул на себя. От неожиданности Алексей не удержался, полетел и ударился об левый косяк. Хотел удивиться, но не успел. Внутри загрохотало, и в двери, там, где он только что стоял, появились три крупные дыры. Таубе властно отстранил Лыкова, отступил на шаг. Что-то мелькнуло — Алексей не успел рассмотреть, что именно, — и в двери на месте засова образовалось большое круглое отверстие. Барон всунул в него „смит-вессон“ и разрядил наугад, метя в углы весь барабан. Из комнаты послышались стоны и топот ног. — Бей! — крикнул Таубе. Лыков понял его с полуслова и припечатал дверь кулаком в правый верхний угол, над петлёй. Полотно с грохотом влетело внутрь, они ворвались следом и бросились в гостиную. Слева и справа от входа лежали двое: один, по виду мёртвый, второй корчился, зажав руками живот. Из-за занавески на Таубе кинулся верзила с ножом. Лыков помешать ему, не успел: барон сделал какое-то движение и, не задерживаясь, пробежал мимо верзилы дальше в комнаты. Летевший следом Алексей, увидел изумлённое лицо нападавшего уголовника: тот рассматривал свою руку, держащую нож. Предплечье было пересечено аккуратной трещиной, из которой торчал в сторону ослепительно-белый обломок кости. — А-а-а! — заорал бандит и упал на колени, зажав переломленную руку. Лыков обежал его и помчался дальше за бароном. В следующей комнате, куда он попал с секундной задержкой, ещё один громила тут же дважды выстрелил в них из угла. Алексей пригнулся и инстинктивно замедлил бег. Ротмистр необъяснимо быстро, — глаз едва успевал следить за ним, — перемещался по комнате какими-то необычными рваными рывками. Он сблизился со стрелявшим в доли секунды, — и снова пробежал мимо. А бандит упал. Ничего не понимая и ни в чём, не участвуя, Алексей несся следом. Такое впечатление, что всё вокруг, включая и его, договорились двигаться в замедленном темпе, как в пантомиме, и только барон с этим не согласился. Даже пули, летели словно понарошку, и барон Таубе легко их обходил…. Опять запаздывая, Лыков выскочил за ротмистром во двор и увидел калитку в заборе. Они вырвались в проулок. Саженях в десяти от них, резко брал разгон чёрный возок. На ходу застёгивая полость, откуда высовывался по плечи человек и оглядывался на них. Какой странный у него взгляд, подумал Лыков. Непереносимый! — Виктор, стреляй! Это Блоха! Таубе от бедра, не целясь, всадил веером шесть пуль в заднюю стенку возка. И те, одна за другой, с пересвистом ушли в небо. Стенка оказалась блиндированной! Лошади, испуганные выстрелами, ещё наддали и стремительно от них удалялись. Лыков упал в снег на живот и, стараясь целить под возок, по конским ногам, расстрелял весь барабан. Возок, не сбавляя хода, долетел уже до Полевой и собирался заворачивать. Таубе стоял рядом и торопливо перезаряжался, хотя видел, что бесполезно — уходят. Внезапно левая пристяжная села на круп, возок накатил на неё и завалился набок. — Молодец, Алёшка! Попал всё-таки! — закричал ротмистр и побежал к перекрёстку. Но тут из-за угла вылетела кибитка на полозьях, из опрокинувшегося возка мигом перебрались в неё трое, и лошади рванули. У Блохи был заготовлен запасной экипаж! Алексей в отчаянии сжал кулаки. Таубе остановился, вытянул руку с револьвером. Длинный ствол хищно нацелился, но выстрела не последовало. Кибитка быстро удалялась, до неё было уже более тридцати саженей. — Ну! — крикнул Лыков. Один за другим раздались шесть выстрелов. Несмотря на расстояние, Алексей хорошо видел, куда попали пули: пять, в шахматном порядке, пробили заднюю стенку, шестую барон почему-то положил ниже, вровень с полом. После шестого выстрела „смит-вессон“ переломился, экстрактор вытолкнул гильзы, кибитка скрылась за углом. Таубе оглянулся на Лыкова и пожал плечами: — Бывает…. — Надеюсь, хоть кибитка у них не бронированная, — вздохнул Алексей и свистком вызвал пошевни. Надо было ехать следом: барон мог ранить лошадей, зацепить кого-нибудь из бандитов. Когда пошевни завернули за угол, они чуть не врезались, в умчавшуюся было от них кибитку. Она елозила посреди улицы, лошади переходили, как хотели и тихо ржали. Какие-то темные полосы пролегли за ней по снегу. Лыков и Таубе выскочили из саней и подбежали к повозке. Алексей рывком оторвал полость, и на руки ему вывалился человек; из спины его тонкой струйкой стекала кровь. На облучке спал возница с такой же дырой в шее. Внутри они обнаружили ещё два тела. Белобрысый гигант тихо завалился в угол, он был мёртв, как и те двое. Четвёртый лежал на полу лицом вниз и стонал. Лыков бегло осмотрел его: пуля вошла бандиту в левый бок снизу, а вышла из гортани. Ранение было смертельным, жить уголовнику оставалось недолго. Лыков перевернул бандита лицом вверх и увидел непереносимый взгляд. Блоха — он же, царь уголовного мира России, посмотрел на него с ненавистью — и умер»….

— Что тебе Сергей, в этой исторической хронике, написанной Николаем Свечиным, — показалась странным? — спросил меня Эрик и задумчиво посмотрел мне в глаза. — Хм — я призадумался, — Во-первых, знаю, что означает этот жест, когда барон Виктор Таубе, прикасался ладонью к левому виску. — Ну и что это значит? — заинтригованно спросил Эрик. — Когда я летал на вертолёте МИ — 1, для того что бы разобрать что там бормочет диспетчер, всегда приходилось прижимать наушник ладонью к уху (и не только мне, а всем пилотам, — это профессиональное движение рукой). — А во-вторых? — спросил Эрик, и по-птичьи наклонил голову. — А во-вторых, — многозначительно прокашлялся я, — мне не понятно почему барон Фон Таубе стрелял от бедра, — М-м-м, скорее всего из-за того что этот «колдун — гипнотизёр» посмотрел на него своим «непереносимым» взглядом. — Верно, и что же? — усмехнулся Эрик. — И, барону потребовалось время, что бы снять «сглаз» (прочитав молитву), только после этого он прицельно пристрелил этого пса! — Серебряной пулей? — хохотнул Эрик. — Возможно и серебряной, — я пожал плечами. — Да, царская жандармерия, — Эрик картинно развёл руками, — составляла такие подробнейшие отчёты в своих оперативных сообщениях, что даже спустя столетия, можно по этим документам, — докопаться до истины! — Ведь дьявол скрывается именно в деталях, — Эрик улыбнулся печально. — Хотя? — Что дальше стало с бароном, Виктором Фон Таубе? — прервал я затянувшуюся паузу, — почему он не уберёг Александра II? Эрик задумчиво посмотрел на меня, затем посмотрел на Людмилу, тряхнул головой и, наконец, глухо ответил: — «Виктору тогда было 26 лет и это наш отец! В это мгновение Изольда (сидевшая, напротив — за столом), вздрогнула и подняла на меня свои бирюзовые холодные глаза…. Только на миг, но полыхнуло в них: странный блеск, а потом мгновенное движение губ, всего на миг, не более. Стройная, золотистые волосы до плеч, — я вдруг обнаружил, что с интересом её рассматриваю. До сих пор всерьёз не воспринимал. Не, девочка, не школьница беспечная, нет, и не обволакивающий уют Евы плещется в ней, а испепеляющий жар Лилит бьётся в этом теле, и в какой-то миг он вспыхнул и отразился в её глазах…. Между тем, Эрик Таубе продолжил своё повествование: — Во время второй засады на царя в Нижнем Новгороде, в Соборе Александра Невского, Виктор Рейнгольдович, спасая жизнь императора, был ранен. Пуля террориста попала в область сердца, когда оно сжалось и уменьшилось в объёме; долей секунды раньше или позже — и гроб.

Наступила сгустившаяся вокруг тишина, прерываемая только работой кухонной вытяжки и перезвоном серебряной чайной, ложки которой Людмила размешивала сахар в своей фарфоровой чашке.

— Эта доля секунды, в конечном итоге, спасла жизнь Императору Александру Второму (при поездке в Нижний Новгород), когда его жизнь защищал ротмистр Таубе. — Эрик задумчиво помолчал глядя на хрустальную люстру. Затем вздохнул и закончил, как обрезал: — Но в Питере, тяжело раненого барона Таубе, уже не было! Бомбы террористов «народной воли», наконец достигли своей цели….

На глазах Изольды навернулись слёзы но она их быстро смахнула и принялась заваривать третий сорт чёрного чая…. Я встал из-за стола и прошел к кухонной плите, и закурил, — выпуская дым в вытяжной шкаф…. — Так какой сейчас год? — спросил я ни к кому конкретно не обращаясь и выпуская ароматный дым в вытяжку. — 1912 год после рождества Христова, — ответила Изольда ссутулив свою прямую спину. — Отцу исполнилось только 56 лет, маме 46. Бедняжка, во время нашего застольного разговора она не только неважно себя чувствовала, но и явно грустила. Были моменты, когда на её глазах наворачивались слёзы…. Она приготовила чай, и поставила его на стол и попыталась улыбнуться. Но у неё ничего не вышло, и улыбка вышла вымученная (она едва сдерживала слёзы). Она быстро наполнила наши опустевшие чашки чаем и посмотрела на Эрика тяжёлым взглядом. Он кивнул. — Господа, сейчас есть время посмотреть хроникально документальный фильм, о событиях, произошедших на нашей планете, — «SISTER ТЕRRЕ», если не возражаете? — обвёл нас взглядом Эрик. Я встретился взглядом с Людой и кивнул. — Годится! — Изольда включи, пожалуйста, запись, — глухо попросил он.

Мы переглянулись с Людмилой, и Эрик скривился и махнул рукой…. — Пейте чай господа, Изольда прекрасно его заваривает, — у неё отрылся особый талант в кулинарии, — сказал он, весело сверкнув глазами.

«Обывательская фатальность, — вот ваш рок люди, — раздался спокойный голос диктора, в котором узнал голос Эрика: — Тысячелетия рабства сделали вас пассивными. Когда-то, после Потопа, покрытые шкурами, вы верили в роковую неизбежность громов и молний, лесных пожаров, наводнений. Когда-то, одетые в медные панцири, воинственно гремя оружием, вы ждали вражеских нашествий, измен, эпидемий и молились, не веря в свои силы. А потом? «Пронеси, господи»! Сидя в уютном зале кино, вы спокойно глядели на бомбардировки городов, красиво снятые с воздуха, а потом шли в буфеты (бары), пили пиво и лениво обсуждали ошибки любимых футболистов. И вот пришло. Уже не лесным пожаром или локальным отравлением грозит вам судьба, — всеобщим уничтожением. Но вы по-прежнему пассивно ждёте, лицемерно повторяя в своё утешение: «Авось пронесёт», а более пьяные кричали: «После нас хоть потоп»…. Не пронесёт! Как никогда не проносило в прошлом. Три высокоразвитые цивилизации Земли, — закончили свою Историю подобным образом! Четвёртая и Пятая увы, утонули от Вселенского Потопа…. Вы говорите: килотонна в тысячу раз меньше мегатонны, и утешаете себя этой «малой» величиной…. Смотрите! Я показываю вам, что значит взрыв одной «средненькой», всего лишь мегатонной, ядерной бомбы. Огненный шар в тысячу раз ярче солнца выжжет глаза всем, оказавшимся на открытой местности на расстоянии 40 километров. Ослепнут пешеходы, машинисты, пилоты, дети и все кто не спит. А через секунды тяжёлый как стена, воздух уложит дома, искорёжит автомобили и поезда, словно сухие листья, сдует с дорог автомобили. И вспыхнет пожар. И поднимется столб огня в километр высотой и двадцать километров диаметром.

Словно мыльные пузыри лопнут и бездымно вспыхнут подземные нефтехранилища и мгновенно займётся все, способное гореть. Вы, как всегда, лицемерите, утешая себя подлой формулой: «Отсидимся в убежищах». Напрасно! Страшный пожар высосет из воздуха весь кислород, и вы задохнётесь в своих норах. И, умирая, будете проклинать свою былую пассивность. Будете жалеть, когда ваш голос мог что-то значить, вы сидели у телевизоров, а заработанную бумажку отдавали бармену, а не в фонд борьбы за уничтожение атомного оружия, который ВЫ сами должны создать, возглавить и потребовать от властей…. ВЫ не уцелеете в этом пожаре, разве только те из вас, кто заберётся в глубокие убежища с автономным запасом кислорода. Но рано или поздно и оттуда придётся выбираться в хаос радиоактивных развалин, из которого нет ни выхода, ни выезда. А потом начнётся самое страшное: белый пепел ляжет окрест, и те, кто считал себя спасённым, будут умирать в муках…. Я знаю: вас раздражают эти слова. Вы готовы забыть их, чтобы снова окунуться в лицемерие телевизора и интернета, внушающих подлую надежду, что это может случиться не с вами и вам удастся только на экране увидеть атомные взрывы, и увидеть чужие ужасы. Не удастся! Потому что не много, потребуется таких бомб, чтобы выжечь всего 2% кислорода, оставив в атмосфере 18%. Таким воздухом уже невозможно дышать. Всего 2 ничтожных процента, который уже сегодня сжигается в двигателях внутреннего сгорания и в топках котельных и ТЭЦ (за прошлое столетие 1% уже сгорел) ….

Дальше шли кадры совершенно беззвучные, без комментариев. Был показан город, на который не упала атомная бомба, но этот город напоминал — потусторонний мир. Больницы выдерживали настоящие осады. Исчез румянец с девичьих щёк, серые физиономии замельтешили в витринах магазинов, в зеркалах переполненных ресторанов. На каждом углу можно было увидеть сумасшедших. Они глядели на небо и грозили ему кулаком. Образовывались странные сообщества сумасшедших. Они противопоставляли себя остальным людям, которых были лишь жалкие обескураженные группки, и порой трудно было понять Ху из ХУ?

Никому не хотелось умирать. Но люди умирали от радиации. И наконец, наступил день, когда этот город затих….

Это очень страшно остаться одному. Ветер скрипел распахнутыми дверями, загоняя в щели белую радиоактивную пыль. Оператор, одетый в защитный скафандр входил в дома, смотрел фотографии счастливых семейств, бродил вдоль магазинных прилавков, заваленных никому не нужными товарами, с особым злорадством срывал вывески «Посторонним вход запрещён». В переулке «оператор» набрёл на полицейский участок. За оградкой, положив голову на стол «спал» (вечным сном) дежурный. Оператор открыл сейфы, выкинул в окно на ветер розовые папки с секретными списками. В глубине участка нашёл пирамиду с автоматическими пистолетами. Поднял один, нажал на спуск и с удовольствием послушал грохот очередей. Он взял с собой автомат, набил карманы магазинами: не для самозащиты, а для того, что бы убивать тишину, когда она начнёт сводить с ума»….

Кинофильм закончился не обычной фразой, — «Конец Фильма», а целой философской эпитафией:

«Горе без ума? или Безумный, Безумный, Безумный Мир»!

— Позвольте вас спросить, — обратилась Изольда к Людмиле. — Можете, — Люда удивлённо вскинула лунообразные брови. Изольда вежливо улыбнулась и опустила глаза, прикрыв их пушистыми ресницами. Губы её сложились в загадочную улыбку «Моно-Лизы». — Ладно, простите мою бестактность. — Вы, случайно, не родственница Евдокии Урусовой? — Изольда вымучено улыбнулась и побледнела. Тут что-то произошло. Мигнул яркий свет на хрустальной люстре (или я просто моргнул). Воздух сгустился, казалось, времена соединились. Наваждение длилось всего секунду. Я тряхнул головой и оно прошло…. — Вы угадали, — отчего-то смутилась Людмила, — Это моя мама! — Во! Попали, — вскрикнул я от неожиданности и засмеялся. Эрик глядя на меня тоже засмеялся за компанию. Наш безудержный смех перерос в заразительный хохот…. — У нас тут тайны «мадридского двора», — простонал я сквозь приступы смеха, — Как тесен мир, как тесен, — я начал уже всхлипывать, хлопая ладонями по коленям. Разрядка нервов — напряжённых как тетива лука. — Хватит смеяться, — нервно оборвала наш смех Изольда, стукнув кулачком по столу. — Если это так, то Людмила настоящая княжна! Мы с Эриком — огромным волевым усилием, оборвали свой гомерический смех на взвизге иглы, глубоко дыша, и не понимая ещё причины серьёзности лиц наших молодых 13-ти летних прекрасных дам…. Людмила густо покраснела, отхлебнула горячий чай, обожглась, и закашлялась от-чая-н-но. Мы с Эриком продолжали глубоко дышать, как йоги, сдерживая приступы смеха (смех как и зевота ужасно заразительны) …. Между тем, смущённая Люда, молча достала из своего потайного кармашка (что у женщин между грудей расположен), медальон (червонного золота), привязанный на шёлковой нити и раскрыла его. Изольда стремительно, с грацией кошки, подскочила и уткнулась своим изящным носиком в маленький портретик перевитый ниточкой сплетённой из шелковистых русых волос …. — Да это она Великосветская Княгиня Евдокия Урусова, — выдохнула она. Обе наши малолетние дамы стояли, узнаваемо вглядываясь в лица друг друга, чувствуя родную кровь…. Наконец они судорожно обнялись, целуя друг другу щёки, и обе истерично разрыдались…. Что называется смех сквозь слёзы, или радость со слезами на глазах…. Да, подумал я «какая странная судьба, вела нас сквозь долгие года», — уму непостижимо…. У меня появилось странное чувство, будто мы провалились в какую-то параллельную вселенную, и просто не можем пока узнать друг друга, а кровь людская не водица всё чувствует, а интуиция подсказывает, что здесь встретились родные по крови люди! — Эрик, — солдафон, несчастный, жестоко-сердечный! — Изольда бросила на брата свой обжигающий взгляд, — это же наша единокровная сестрица, нашлась, — она закричала звонким дрожащим, почти истеричным голосом…. Бедный, бедный Эрик (чуть ли не Рюрик), — теперь ему точно не поздоровится…. Я глядел на этих двух обнимающихся «совершенно-летних» девочек (как они сами считали), и удивлялся, почему я сразу не заметил в них поразительного сходства. Один типаж, — высокие, очень стройные и тонкокостные девочки, экзотические птички. Лица разные, от замечательной красоты Изольды, до изящной миловидности Людмилы, но фигуры очень похожи как у близняшек…. Я, между тем, подошел к работающей на приём, радиостанции, взял в руки микрофон и вызвал экстренно Эльзу, и сообщил ей, сенсационную новость. Эльза затихла. Притаилась — осмысливая происходящее. А затем истерично потребовала, что бы я немедленно привёл её в бункер. Ну так дело не пойдёт (ишь чего захотела, — нарушать приказы командира), так скоро до анархии дойдём (не путать с монархией) …. На что, я ей строго ответил, что «делу время, а потехи час, и что ответственное дежурство отменить никак нельзя»! Понятно, что она страшно обиделась. Ну, ничего, ничего, больше поплачет, — меньше пописает. С женщинами надо строго (особенно с такими экзотическими «птичками»), иначе мигом на шею сядут! Откуда-то же взялись эти пышные локоны цвета «лунного золота» и сияющие глаза, а бесконечные ноги остались тощими, но приняли такую форму, что язык не поворачивался назвать их макаронинами. А главное они сами осознают своё чудесное превращение из «гадких утят», — в принцесс лебедей, и вероятно, что они сами считают себя, — совершенством, точнее (как это по-нашему) — «Совершенно-Летними»? А Людмила? Кто бы подумал? Спрятала свой талисман в интимном месте и молчит себе, — в тряпочку. И, Гена тоже молчал, — а может, не знал? Хотя? Покончив с поцелуями, Изольда вышла на кухню и дрожащей рукой наполнила хрустальные бокалы (возможно лекарством) и поставила на стол. Я принюхался — и безошибочно взял свой фужер, отличающийся по цвету, до краёв наполненный прозрачной жидкостью. В остальных бокалах был лимонад (точнее тонизирующий, веселящий чай) …. Мо-ло-д-цы — подумал я, принюхиваясь к своему напитку (это было что-то покрепче лимонада) …. Так оно и оказалось!

* * *

Людмила, со слезами на глазах, — рассказала как, и что было, и чем её сердце успокоилось, в конце концов: «В 1666 году Патриарх Никон, извратив всё церковные обряды православной Церкви, стал жестоко преследовать приверженцев «Родной Веры». Начались публичные казни. Что бы спасти свои жизни, от репрессий, 30 000 семей под руководством Великосветской Княгини Урусовой, бросили всё своё хозяйство и бежали на Дальний Восток: в Иркутск и Благовещенск. 10 000 первых переселенцев, знатного рода, опасаясь преследований, закупили корабли и уехали в Америку, где рыжий Никон уже не мог их достать. Обосновались в Форт-Росса, где протекает река Рашен Ривер (Славянка). Кто-то забывает порой, что Аляска принадлежала России, что было русское поселение и в Калифорнии и основали его ещё тогда, когда будущие американцы ещё катили в своих фургонах по прериям Среднего Запада. Подумать только, доплыли, до самой Калифорнии!

В Форт-Росса сохранились портреты этих первопроходцев. Одна испанка, возлюбленная основателя Рязанова. Синеватый размытый колорит, прямая фигура на берегу покрытого барашками моря, глаза глядят вдаль. И второй портрет, — средних лет женщина сидит на камне, всё ещё верна своему долгу, смотрит в воду, — это и есть Княгиня Евдокия Урусова…. С этой картины сняли копии русские художники и сегодня лик этой Великосветской — Княгини, можно увидеть в художественных музеях, под анонимным названием «Девушка на камне»…. Когда русская община разрослась, и основала города: Сан-Франциско, Севастополь, Петербург, Лос-Анджелес, Санта-Роза, Бруклин и другие, тогда и прилетел большой корабль Атлантов (1845 г) и предложил русским поселенцам, владеющим оружием и ремёслами переселиться обживать другую Планету, — названную «Сестрой Земли». Так родители Эрика и Изольды оказались на этой планете, в которой были уже построены города для добычи ценных минералов необходимых Атлантам…. И вот наступил роковой 1911 год, когда на этой планете «SISTER», произошёл рукотворный термоядерный «Конец Света»…. Отец и мать Эрика и Изольды, ушли и не вернулись, но отец, оставил письмо, в котором дал инструкцию, как обслуживать этот бункер, и приказал постоянно держать радиостанцию на передаче этой скрипичной музыки Лягро Генделя, в эфире на «жёлтой волне»…. Как будто он знал? Хотя! Кстати, к вопросу о нумерации волн переселенцев из царской России. Борьба со (старым обрядом), «Родной Верой» продолжалась на протяжении всего периода правления династии Романовых (за исключением правления Екатерины II). Последний поток эмигрантов «Родной Веры», спонсировал «раскольник» Лев Николаевич Толстой, — он отправил в 1899 году 10 000 человек на Аляску…. Больше всех потрудилась в вопросе переселения русских людей в Америку Екатерина II (немка по происхождению), а мыслила она по государственному…. «Основной поток, трудовой эмиграции (царского времени), направляющийся в США, Канаду и страны Латинской Америки, составил, — четыре с половиной миллиона человек! И если учесть, что старообрядцы не смешивались с местным населением, а размножались в геометрической прогрессии, то можно элементарно рассчитать, какое количество русских людей Александр II, приговорил к изгнанию»! Этой информацией я поделился с Эриком, на основании этнографических исследований Галины Башкировой и Геннадия Васильева»…. Впрочем, прирост русского народа в США, можно оценить по факту прироста населения выселка произведённого Львом Николаевичем Толстым. Община из 10 000 человек, спустя 100 лет (2000 год), увеличилась в 2 раза, и сегодня её численность составляет 20 000 человек. Следовательно, выселок исконно русских людей произведённый Екатериной II, спустя 200 лет должен увеличиться в 4 раза, и к 2000 году количество русских людей в США должно составлять по меньшей мере 4,5 х 4 = 18 миллионов человек….

Когда эмоции немного утихли, мы решили провести коллоквиум. Необходимо было решить злободневный вопрос «что делать»? Во-первых «ларчик просто открывался»! Без астрономических карт, и приборов, Эрик мне указал точные координаты радиоактивной «Сестры Земли»: Оказывается, Солнечная система располагает ещё одной планетой. По размерам и массе она немногим уступает Земле, — всего на 12 процентов. Расположена эта планета в зеркальном отношении относительно Земли. Иными словами в «Надире», а Земля в «Зените», но на одной и той же орбите. Скорость обращения «Сестры» вокруг Солнца точно такая же, как и у Земли — 30 км/сек. Таким образом, вопрос о нашем местонахождении решился путём опроса местного населения планеты, о чём я немедленно доложил моей жене и навигатору — марсианке Эльзе Владимировне. Этим «звонком», я снял тяжёлый груз с её маленького, беспокойного сердечка, и пожелал счастливых сновидений…. Остался не решённым вопрос с заправкой кислородом нашего борта Лимпопо. Дело в том, что метрическая система, которой пользовалась цивилизация «Сестры Земли», отличалась от нашей, — бортовой. Иными словами, на Лимпопо накидные гайки имели резьбу треугольного профиля, а на кислородных баллонах «Бункера», — профиль резьбы был трапецеидальный (об остальных параметрах крепежа нет смысла и говорить). Создалась интересная ситуация: кислород высокого давления имеется, а заправиться им невозможно? Слесарный инструмент конечно имелся у нас на борту и в «Бункере» Эрика — тоже, но токарного станка конечно не было…. Так что, этот неприятный факт, удерживал мою руку от постановки победной точки, сбивал мажорную интонацию…. Как говорил один наш горемычный курсант в лётном училище (родом из глухой деревни), перед экзаменом по аэродинамике: «Нет, нынче спать не буду»! Увы, бессонная ночь ему не помогла, и его отчислили из училища, после первого семестра, за неуспеваемость. Уезжая, домой в родную деревню, он горестно пел (под гитару), трагическую курсантскую песню:

«Сумей доказать теорему «килей», Тупиха тобой не доволен. А если не сможешь её доказать то с «КЛУГА» ты будешь уволен. Хотел доказать, а сознанья уж нет, в глазах у него помутилось, Увидел на миг он «икс — игрек плюс зет», упал, сердце больше не билось. Напрасно старушка ждёт сына домой, ей скажут, она зарыдает,

А график как синус волна за волной по оси абсцисс набегает. К ногам привязали ему сопромат и графиком труп обернули, И вместо надгробного слова ему прочли уравненье Бернулли».

Кто не знает? — «Тупиха», — это фамилия, (бывшего военного лётчика), преподавателя, по спец-предмету «Аэродинамика»…. Серьёзный предмет, но я лично получил по нему, твёрдую пятёрку и полетел на ТУ — 104, домой на каникулы со скоростью 960 км/ч!

* * *

Ночь прошла спокойно и утром мы с Эриком приступили к работе. Моя концепция сводилась к устройству разделительного узла, путём соединения красномедной трубки с помощью «американки». «Американка» (кто не знает), — это две гайки: на одной наружная резьба, а, на ответной внутренняя. Скручиваясь, вместе они сжимали прокладку и создавали герметичное соединение. Осталось дело за малым, создать ниппельное соединение внутри этих гаек. Я взял две медных трубки, подходящих размеров (для штуцеров Лимпопо и кислородных баллонов), распилил их, и развёрткой развальцевал торцы. От стальных трубок отрезал два колечка по наружным диаметрам медных трубок, которые позволяли с усилием прижать развальцованные концы медных трубок друг к другу, внутри «американки». Но шарик, с отверстием, который должен обжиматься между двумя развальцованными торцами, натяжением накидных гаек, всё не находился. Попробуйте просверлить отверстие в стальном шарике, — можно, но трудновато? Ситуацию спасла Изольда (отличное абстрактно-логическое мышление), она пожертвовала из своих украшений, — алмазную бусинку с отверстием для нитки, карат на 15, которая один в один подошла к развальцовке. Остальное, это детали…. Главное, мы все знали, что нет безвыходных ситуаций, а есть просто необразованные люди…. А кто не знает? Из любой безвыходной ситуации имеется, как правило, как минимум, три выхода…. Эрик предложил не «заворачиваться», с заправкой, а просто взять на борт Лимпопо несколько баллонов с кислородом и «подтравливать» там газ, — периодически, а Эльза вообще предложила пожить нам всем дружной компанией в «Бункере», до лучших времён (растяжка во времени), тоже неплохой вариант, но, — нам нужен был родильный дом на Земле, в нужное время, ведь на борту две беременные женщины (Эльза и Люда) ….

Целый день мы потратили с Эриком, для заправки воздушной системы Лимпопо, чистым кислородом. Нам удалось поднять давление в системе, с 40 атмосфер до 100, что вполне должно хватить на месяц полёта для нашего экипажа. Вторую ночь мы провели так же в бункере….

Ранним утром, когда восходящее Солнце только слегка позолотило горизонт, я проснулся как от толчка: «Кто-то идёт», — эта мысль заставила открыть ещё сонные глаза, а шаги…. Странно, их нет. Ухо с запозданием уловило шаги на лестнице, нет не крадущиеся, а просто бесшумные…. Старец возник так бесшумно, как будто его внесло сквозняком: Чёрный проём входной двери в бункер вдруг обрамил фигуру в долгополом полотняном одеянии. Длинное тело старика казалось столь бесплотным, что его первый шажок к столу лишь переместил его в широких складках одеяния, но это впечатление немощи опровергал твёрдый и яркий блеск пристальных глаз. Тем же невесомым скольжением старик переместился к стулу и легко и плавно уселся положив руки на колени и застыл, так что даже дыхание не вздымало на груди казалось ветхую жизнь…. — Я приветствую вас люди-странники во времени…. — слова пришельца прошуршали, как струйки сухого песка, в песочных часах. Я вздрогнул, когда меня коснулся его пронзительный взгляд, и я сел на лежанке, свесив босые ноги. Все остальные жители нашей берлоги ещё безмятежно спали. Я чутко слышал их спокойное дыхание, через приоткрытые двери в смежные комнаты. — Кто ты? — наконец произнёс я скрипучим как сухая доска голосом. — Я то? Я Йог, хранитель этой планеты, — и ты разбудил меня из состояния «Сома-Дхи», — прошелестел как ветер его тихий голос. — Вы смертные, владеете пятью состояниями психики: бодрствование, сон, со-мышление, человеко-машинное состояние, абстрактно-логическое мышление и всё! Шестое, неведомое вам состояние психики, — вот ключ к иным формам бытия, к той подлинной бесконечности, которая закрыта для вас, — алмазный взгляд старика упёрся в меня. — Как вы спаслись от радиации? — спросил я удивлённо. — Я то? — старец усмехнулся, — Мы йоги знаем как, — он умолк и задумался.

— Но я пришел не за этим! — Ты должен выполнить своё! — он замолчал, как бы взвешивая слова, — Предназначение и в этом поможет тебе, красавица, — Изольда, — он указал пальцем в женскую спальню. — Но она, как и ты, ничего не знает об этом ритуале, — до времени…. — А у нас ещё есть предназначение? — переспросил я как эхо, осевшим голосом. Старец усмехнулся, — Предназначение есть у всех людей, но только мало кто об этом задумывается, — ответил он печальным голосом. — Изольда? эта хрупкая, девушка, — поможет мне? — переспросил я растерянно и развёл руками. — Да именно Изольда, — девушка Марса! — старец сверкнул взглядом. — Изольда марсианка? — переспросил я изумлённо. — Не марсианка, а рождённая под знаком Зодиака этой Планеты!

Старец встал и снял с шеи кинжал, блеснувший холодной узорчатой булатной сталью, — Возьми, он твой и храни его как зеницу ока! — Он беззвучно положил кинжал и ножны на стол. — Помни, ты должен отомстить и за эту погибшую планету и её жителей. — Кому? — глухо спросил я, в миг, пересохшим языком. — Волку в овечьей шкуре, — придёт урочный час, — узнаешь. Старик облизнул свои пересохшие губы. Торжественный голос старца возвысился: — Вам избранным предстоит исправить одну ошибку, — он задумался, словно совещался с кем-то и закрыл свои лучистые глаза. Я захотел что-то спросить, но мой язык мне не повиновался, и я только тихо сопел носом. — Эта ничтожная тварь, урод, маньяк, — голос старца зазвенел булатной сталью, — он завладел сокровенным знанием, — «Золотым Руном» и теперь скрывает книгу Бога от людей, — возомнив себя всемогущим! — глаза старца открылись и они полыхнули молнией…. Но ничего не произошло. — Ты знаешь, кто такой маньяк, и чем он живёт? — Маньяк живёт агонией нежных тел, агонией умирающей женской жизни! И эта тварь считает себя всемогущим! Мы замерли друг против друга, и зрачки наши соединились на одной прямой, на струнной линии, тронь, — зазвенит тетивой. — Организуйте чудо, спасите женщин и Землю от маньяка, — ведь Земля это тоже женщина! Я сидел окаменевший, тело мне не повиновалось, и только мои глаза были, — подвластны мне…. — Теперь мне пора возвращаться, в свою «берлогу», а то кровь уже начала просыпаться, — Помни что только в небе ты смог научился чувствовать нежность женщины и звёзд…. И Йог этой планеты исчез как растворился оставив на столе булат….

* * *

Конечно, я никому ничего не рассказал о встрече, с Йогом, а кинжал из узорчатой булатной стали, рукоять которого была украшена рубинами необычайной красоты, я повесил себе на шею, рядом со слюдяной пластинкой с координатами «Бермудского треугольника» (подарком атлантов) ….

Наши сборы были недолги, и мы одетые в защитные скафандры вышли «на свежий воздух»…. Перед входом, в Лимпопо, мы устроили защитную палатку (почти герметичную), которую раздули чистым кислородом из оставленного для этой цели кислородного баллона. Мы скинули с себя скафандры, стоя в раздутой кислородом палатке. Эльза устроила наддув, в нашем, Лимпопо, и по сигналу открыла входную дверь…. Девушки по очереди скинули с себя всю одежду и полностью обнажёнными забрались внутрь аппарата, затем уже мы с Эриком совершили сей подвиг и я закрыл герметичную входную дверь в Лимпопо. Девушки уже вовсю, полоскались в душевой камере и прихорашивались, а мы с Эриком молча ждали своей очереди у входной двери (мужчины должны всегда уступать женщинам место в шлюпке и спасательный круг). Я сожалел, с горечью, что не приказал побрить у наших женщин в бункере (волосы на голове), так как качественно промыть волосы, — огромный расход воды, а сейчас уж ничего не попишешь (на ошибках учатся) …. Эльза обслуживала нас всех, скромно потупив очи. Мне вспомнился таможенный досмотр перед посадкой в самолёт, когда ответственные девушки индианки металлоискателем быстро и с сугубо женским изяществом проверяют твоё тело и одежду на предмет оружия. Полагаю, что было бы быстрее и надёжнее, если бы людей, перед посадкой в самолёт заставляли бы просто раздеваться догола. Посмотрел бы я тогда на этих террористов умудряющихся пронести на борт пластмассовые ножи и оружие, включая пластид, и тут же подумал, что тогда пришлось бы всё равно прощупывать руками некие принадлежности человеческого тела? А, что издают же приказы типа «полный запрет курения на территории аэропорта». Лучше подумали бы о полном запрете выпуска токсичных выхлопных газов от автомобилей и самолётов, на территории, аэропортов и вокзалов! Это было бы правильно! Хотя, если серьёзно, то только американцы, правильно проводят досмотр багажа у пассажиров. Они не доверяют технике и собакам (к чему эти ухищрения и затраты). Вы сдаете багаж на самолёт, ваше тело тщательно прощупывают руками и металлоискателем, а весь ваш багаж до ниточки проверяется руками. Прибыв домой из США, вы с удивлением обнаруживаете, что замки на чемоданах целые, и закрытые, а внутри чемодана лежит полоска со штрих-кодом, — проверено (мин нет). Кстати, Президент США Трамп, обещал обеспечить население Америки рабочими местами, и он выполнил своё обещание! Немцы не поверили, что это возможно? И провели эксперимент: построили полностью автоматизированный завод по производству «кроссовок», полностью без участия человеческого фактора, с общетехническим ресурсом 10 лет. Сказано, — сделано, — завод заработал! И что? Экономически этот завод оказался не рентабельным? Иными словами «робототехника» потерпела «Фиаско»! Пришлось этот чудо завод закрывать и нанимать рабочих из Малой Азии (так дешевле) …. «Экономика должна быть экономной», — так говорил Генеральный Секретарь СССР — Леонид Ильич Брежнев! Техника безопасности при работе с радиацией превыше всего, поэтому всю воду, которой мы смывали радиоактивную пыль, пришлось слить на поверхность планеты, а это порядка 150 литров воды, — жалко…. Там же была оставлена вся наша одежда, — очень жалко…. Радовало только одно, что Изольда, с присущей женщинам бережливостью заставила нас с Эриком вернуть её алмаз из «американки», закрученной на совесть (вот уж повозились мы с ним без тисков)! Увы, радиоактивная Планета, принимала от нас «подарки», то что принадлежало ей по праву….

В этот же день мы стартовали. Я мягко вывел аппарат на орбиту, без изнурительных перегрузок: вначале на самолётных скоростях поднялся до стратосферы, используя угловую скорость планеты (на экваторе), равную 2,5 км/сек, а затем уже на форсаже набрал первую космическую скорость, не превысив перегрузку — 2,5 G. Дал возможность экипажу попить чай и кофе в условиях «лунной» гравитации, проститься с радиоактивной планетой. Обидно, что эта красивая планета, ещё тысячу лет будет не пригодна для жизни…. Интересно, кто сотворил эту резервную «Сестрицу», о которой земные ученые — астрономы — наверняка даже не догадываются? Хотя?

* * *

Эрик, увидев из космоса воронки от ядерных и термоядерных бомб, с ужасом осознал, что эти удары были нанесены из космоса, так как такими мощными боеприпасами, арсеналы «Сестрицы» не располагали…. Погрустили, и за командирским столом в «кают-компании», я как командир корабля предъявил экипажу ультиматум! Во-первых, мы должны были догнать Землю, которая летит по орбите, со скоростью 30 км/сек, при этом преодолеть расстояние 473 миллионов километров, причём за 10 суток, с постоянной перегрузкой (разгона и торможения), 2,2 G (из-за беременных женщин на борту). Кто забыл? На борту беременная Эльза и Людмила и ради этого я не мог, превысит перегрузку более 2,5 G. Но главное условие ультиматума, которое я поставил, — полный запрет, на использование воды на душевые процедуры и умывание (150 литров мы уже слили на грунт), так что остаток воды только на питьевые нужды. Все женщины экипажа, (включая Эльзу), на меня ополчились и истерично доказывали, что это абсолютно невозможно! «Я же говорил, что с этими „малолетками“, шутить никак нельзя, — сразу на шею сядут». Я, едва сдерживаясь, привёл им в пример женщин, — племени пигмеев живущих в пустыне Калахари. В пустыне воды совершенно нет! Всё равно не доходит! Я выкурил уже половину пачки сигарет (попробуй бросить курить при таких условиях), а к консенсусу мы так и не пришли? Совершенно взбешённый я сказал, что если они не согласны, то я перестраиваю кондиционер Лимпопо, на смесь газов с 3-х процентным содержанием закиси азота (веселящий газ, применяемый для наркоза), и усыпляю всех, женщин на все 10 суток, это будет даже полезно для организма детей! Тут они испугались, в особенности, когда я зачитал им главу из наставления по производству полётов, что даже для беременных это не опасно! Короче женщины взяли «тайм аут», на один час и закрылись в туалетной комнате на совещание…. Не курящий Эрик уже посматривал на мои сигареты, но я отговорил его от этой привычки, сославшись на то, что они с Изольдой, целый год дышали чистым кислородом в бункере, и курение может повредить его лёгким. Так что лучше пока не рисковать, до атмосферы Земли….

Наконец немного успокоенные женщины, вышли на подиум, победоносно сверкая глазами. Изольда, весело напевая какую-то детскую песенку, — заварила тонизирующий чай и крепкий кофе (для мужчин) и началось «безумное» чаепитие. Эльза как самая старшая по возрасту (17 лет), и заместитель командира корабля (навигатор), доложила мне альтернативный вариант принятый женской половиной: «Мы возвращаемся в „Бункер“, на девять месяцев, принимаем там роды и только затем возвращаемся на Землю». Я был готов, к такому раскладу событий и ехидно спросил: — Кто у нас в экипаже акушер-гинеколог? — Я вас спрашиваю? — я повысил голос до звона булатной стали. Зловещая тишина была мне ответом. Эрик вообще не вмешивался в эту безумную дискуссию. Эльза посмотрела на меня тяжёлым взглядом, и я отвёл глаза на Изольду. Изольда с озабоченным видом нервно накручивала на палец свои локоны, а Люда смотрела туманным взглядом…. — Я могу принимать роды, — еле слышно пролепетала Людмила, — Индейцы меня этому научили. — Хорошо, отлично! — покивал я головой и картинно развёл руками и выдержал долгую театральную паузу. — А если придётся делать «Кесарево Сечение»? — Я вас спрашиваю? — Кто будет хирургической сестрой? — мой взгляд упёрся в глаза Людмилы и я с ужасом ожидал её ответа (неужели это всё же Лотта, а не Людмила)? Людмила отвела свои глаза и нервно качнула полненькой ножкой. — Сергей, — взмолилась Эльза, — ты всё можешь, ты умный и за 9 месяцев научишься, — потренируешься на куклах. Я засмеялся, пристально посмотрел на Изольду и вкрадчиво спросил: — Я, конечно, могу потренироваться на куклах, если Изольда мне разрешит разрезать ножом их животики. Эрик засмеялся, а я напряжённо ждал ответа Изольды. — Нет! Я не разрешу! — сквозь зубы процедила она и закрыла своё лицо ладонями. Я нахмурил брови и стукнул кулаком по столу: — Всё! — часовая готовность, женщины принимаются за уборку. Эльза старшая! Всё привязать, закрыть на замки, пыль протереть! — А питание? — вспылила Эльза, — гневным голосом, — Ты, что забыл, что беременным надо хорошо питаться. — Я не забыл, — проворчал я, — все женщины будут питаться бананами (что они не пропали). — Надеюсь, 100 килограммов американских бананов, подарок индейцев вы одолеете? — я сделал очень строгое лицо. — А белки и углеводы? — горячилась Эльза. Я вдруг понял, как тяжело сейчас моей жене, и я обнял её и поцеловал в щёчку, и шепнул на ушко, — Всё наладится дорогая, вот увидишь. Затем, уже обращаясь ко всем, сказал строгим голосом: — Я всё продумал! — Я создам атмосферу в корабле: 155 мм ртутного столба кислорода и 600 мм азота. Ваши организмы будут синтезировать из атмосферного азота до 20 граммов эндогенного белка, за сутки, а жиры и углеводы получите за чаем. — Тут я сделал корпулентную паузу по Станиславскому, — и окончательно обрадовал женщин. — Через каждые 8 часов полёта, я буду снижать перегрузку до земной тяжести ровно на 1 час для чаепития и туалета, — и положил на стол целую пачку аэрофлотовских влажных салфеток. Громкое, и дружное Ура-а-а, разнеслось над радиоактивной Планетой, на высоте 100 километров….

* * *

Мы сидели с Эриком в кабине пилотов. Эрик на штурманском кресле, а я на пилотском. Эльза висела в разгрузочном гамаке над нашими головами. Людмила и Изольда расположились в гамаках в нашей «кают-компании», на нижней палубе. По громкой связи я объявил двухминутную готовность и, улыбаясь до ушей, подмигнул Эрику, пока Эльза не могла видеть наши весёлые, жизнерадостные лица. — Я бы так не смог уломать этих фурий, — наклонившись ко мне, тихо прошептал Эрик. — Поживёшь с моё, — научишься, — так же тихо шепнул я ему, одевая пилотский шлем с забралом, и уже громко приказал: — Эрик одевай шлем и подключай переговорную гарнитуру. — При перегрузках языком сложно ворочать, — только «ларингофонами», и голосовыми связками можно общаться. Эрик кивнул головой, выполняя мою команду.

Я закончил все предполётные операции, положил пусковую карту и включил «авиагоризонт», нажал зелёную пусковую кнопку раскрутки стартёра и вдавил кнопку громкой связи: — Экипаж, проверьте привязные ремни и крепление гарнитуры «СПУ», через две минуты стартуем, — и нажал кнопку секундомера. Стартер выл уже в районе ультразвука, я стал неотрывно глядеть за бегом секундной стрелки. Пошла раскрутка маршевого двигателя, легкая дрожь прошлась по корпусу Лимпопо. Маршевый двигатель прошел критические обороты…. — Экипаж! — снова я объявил по громкой связи, — Мы полетим по орбите Солнца со средней путевой скоростью 550 км/сек, с ускорением 2,2 G, на крейсерском режиме. При экстренной необходимости не забывайте нажимать кнопку «СПУ» и удерживать её во время передачи. — Проверка связи, — всем доложить готовности: — Эльза готова! — Люда готова! — Изольда готова! — раздалось в наушниках дрожащие женские голоса. Я снова нажал кнопку громкой связи и весело пропел: — Мо-лод-цы! — «Всем провожающим покинуть салон, дамы не забывайте своих болонок». — Эльза! Айболит с тобой? — спросил я интимным голосом и бодро процитировал: «И сел на орла Айболит! И одно только слово твердит: «Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо»!

Я бросил взгляд на приборы и под тихий вой стабилизирующих гироскопов, повернул Лимпопо вокруг оси, отыскав на небосводе нужную звезду, и осторожно ввел её в перекрестие прицела. — Внимание экипаж, — Курс установлен, — Взлетаю! — выдал я по громкой связи и повернул рукоятку «РУДА», на себя, — плавно совместил две стрелки прямоточного и инерционного двигателя. Обороты турбины –15 000 об/мин. И плавно, с растяжкой в 30 секунд потянул рычаг газа вверх (как говорится, к подмышке). В этот же миг, заглушая все звуки на корабле, мелодично запела турбина, плавно выходя на номинальные обороты 20 000 оборотов/минуту. В этот же миг внешний мир начал бешено вращаться, каждая звезда превратилась в искривлённую спираль пульсирующего радужного света. Стрелка указателя скорости плавно приблизилась к критической отметке, — 12 км/сек, и корабль Лимпопо устремился в трёхмерном пространстве, ложась на курс — орбиты Земли, но не по дуге большого круга, а по глубокой хорде, срезая в два раза путь (так быстрее) и ближе к Солнцу. Мы мчались в космическом пространстве, как одержимые постоянно наращивая скорость. Гравитация Солнца стремительно ускоряла нас! Перегрузка плавно увеличивалась и перевалила критическую отметку 2,1 G. Корабль одержимый идеей догнать Землю стремительно, ежесекундно ускорялся, плавно и непрерывно наращивал путевую скорость, и я пытался отыскать «защитным» локатором хвост космического корабля под именем Земля, которая, в данный момент, на крутом вираже, пока ещё пряталась от нас за горбом ярко пылающего Солнца…. Солнечный шар, имел цвет расплавленной магмы, окрашивая пилотскую кабину в жутковатый багровый цвет: — «М-да, как говорится, любите, девушки, сюрпризы»…. «Догоним и перегоним Соединённые Штаты Америки! — Ура! — проскрипел я голосом Утёсова девиз Советского Союза 70-х годов (прохрипел я этот лозунг голосовыми связками как робот, абсолютно не напрягаясь) …. Все члены экипажа молчали, одержимые внутренними антагонистическими противоречиями и ощущениями, когда внутренние органы тела пытаются комфортнее улечься друг на друга (в тесноте да не в обиде), и пихают соседей острыми локтями. И я, зная, что особо прислушиваться к этим ощущениям не надо, старался отвлечь не привычных к таким поползновениям новичков, и веселил их, выкрикивая в «СПУ» разную ерунду, что бы (не дай бог), не услышать экстренный вызов испуганного пассажира на острую нужду…. Наши «невесомые и хрупкие женщины», в данный момент при перегрузке 2,2 G, превратились (волшебным образом), в неподъёмных «баб», весом под 120 кг (вот и попробуй, подними такую бомбу)! Самостоятельно девушка выползти из гамака не может. Вот такие пироги! Обычно атланты в разгрузочные гамаки помещали только «спящих в анабиозе», членов экипажа, а у нас они, беременные и увы, — бодрствуют? Я покосился на Эрика, как он там, под защитным лётным шлемом, — счастливый и даже не знает, что без его помощи я один не смогу доставить до туалета ни одну даму….

Коллиматорный прицел, стал плавно поворачиваться, вокруг своей шарнирной подвески, удерживая в перекрестии свою путеводную звезду, и синхронно с ним разворачивался вектор тяги маршевого двигателя. Лимпопо повинуясь центровке, разворачивался «попой», надраенной до зеркального блеска к громадине Солнца (так будет прохладнее) …. Тут же замигали на пульте вспомогательного оборудования сигнальные лампочки контролирующие температуру поверхности наружной капсулы аппарата и сжиженный давлением 80 атмосфер, углекислый газ, с температурой минус 70 градусов, устремился через перфорацию наружу аппарата. Система охлаждения приступила к своей кропотливой сублимационной работе…. Уф-ф, наконец-то огненный солнечный шар исчез за абрисом нашего обзорного купола, фонаря кабины, и звёздные россыпи как разноцветные бриллианты засверкали на небосводе, освещая таинственным светом глубокого космоса — кабину пилотов….

Теперь, самое главное, — усыпить бдительность членов экипажа, отвлечь их от непредвиденных, и острых поползновений в туалет (ищите женщину — как говорят французы), я с ужасом вспомнил длинные женские очереди в туалет на борту Боинга, сразу после взлёта, и начал рассказывать волшебные сказки по «СПУ», особо не напрягая свои голосовые связки: — «Так господа, сейчас мы по касательной падаем на Солнце очень, путевая скорость уже достигла 150 км/секунду, но не бойтесь, солнечной короны мы не коснёмся. Хотя опасаться нам особо нечего, так как температура на поверхности Солнца всего девять тысяч градусов, а всю лучистую энергию, отражает зеркальная «попа» нашего Лимпопо. Так что расслабьтесь и о плохом не думайте! А теперь, — решите мне задачку! Думают все! «После запуска в космос Юрия Гагарина, во всех лётных подразделениях развесили плакаты, на котором Бог в образе комического бородатого старца с клюкой в руке в ужасе шарахался от пролетающей мимо ракеты с надписью «Восток СССР» на борту. Подпись к плакату: «Небо исследовано внутренне и наружно. Ни богов, ни ангелов не обнаружено»! Вопрос к размышлению? Кто придумал этот плакат, так как полковые пропагандисты и замполиты дружно утверждали, что этот стихотворный рапорт придумали советские космонавты? Воздух внутри кабины, как мне показалось, сгустился от напряжённых мыслей, но «молчание котят», — продолжалось. Тогда я поторопил экипаж: — Люда-а-а? — как-ой твой ответ? — Я думаю что это «Никон»! — ответила Людмила басом (так иногда работают женские голосовые связки, при перегрузках). — Ответ почти правильный, на твёрдую четвёрку! — хмыкнул я, а сам призадумался. «Действительно кто-то же назвал отличный японский фотоаппарат этим брэндом»? Тоже загадка? Зачем «язычники» японцы вспомнили древнюю историю про «Никона»? — Изольда? — ты как думаешь? — поторопил я — аудиторию. — Я думаю, что это очень ограниченный, точнее, тупой человек, — ответила она тоже сиплым голосом певца Утёсрва. — Ответ на твёрдую четвёрку! — ответил я голосом строгого учителя. — Эрик? — Ну не космонавты, — это точно, скорее кто-то из жизнерадостных рахитиков! — хохотнул он басом Шаляпина. — Ответ правильный оценка четыре, — ободрил я Эрика, который впервые сам поднялся в космос. — Эльза-а-а? — а ты как скажешь? — Ракшас! — который точно знает, что Бог и Ангелы есть! — Эльза! — ты молодец — учитесь! — Вот что значит марсианская подготовка, — сказал я, и вербально почувствовал как губы моей Эльзы, с большим трудом, но растянулись в улыбке. — Так какой правильный ответ? — спросила заинтригованная Изольда. Я помолчал, — собираясь с мыслями. — Ну, во-первых, ни лётчики, ни космонавты такую чушь не придумают, так как летуны, — народ суеверный и вряд ли стали бы гневить высшие силы. — А во-вторых, — это явный безбожник, — «волк в овечьей шкуре»!

Ладно, теперь изучим вопрос, как точно определить ХУ из ХУ?

— Сергей, а не пора нам пить кофе и чай? — вкрадчиво спросила Изольда. Я быстро пробежался глазами приборы, наша путевая скорость продолжала расти, и достигла всего — 200 км/сек. По бортовому времени, мы летели всего два часа и реально падали на Солнце по касательной…. — Ещё несколько часов надо подождать, — ответил я строгим голосом, — пока скорость не достигнет расчётной! — И добавил, — Время летит быстрее, когда решаешь сложные задачи или спишь. — О-о-о? — голосом капризной Мальвины, с хрипотцой, — простонала Изольда. — Нет, Изольда! — надо терпеть, ты же не хочешь, что бы мы упали на поверхность Солнца? — похолодел я от этого «О-о-о».

В космосе употреблять пищу надо осторожно, а лучше всего голодать. От 10-ти дневного голода ещё никто не умирал…. А эти непослушные обжоры, втихую в туалете (а где же ещё), поедают то что прячут под подушками. Ну не обыск же проводить, на самом деле? Я нажал кнопку «СПУ» и вызвал Изольду: — Изольда ответь командиру? Тишина, ни ответа, ни привета. Затаилась обиженная красавица. Ответила Людмила: — По-моему ей надо в туалет. — И что сказать командиру правду проблема? — вспылил я взбешённый. — Она отвернулась и плачет, — тихо, почти шепотом ответила Людмила. — Что значит, плачет, при такой перегрузке плакать большая проблема. — Мы не садисты, — сейчас придём, — ответил я на весь эфир.

Я вызвал по «СПУ» Эльзу и сообщил, ей, что мы идём вниз. Эрик сидел на месте штурмана, глядел на приборную доску, вероятно, не понимая, что тут разгорались не шуточные страсти (женщины на борту — проблема). Я снял тяжёлый от перегрузки, — шлем и выдернул фишку «СПУ», и постучал по столу штурмана тяжёлой ладонью. Эрик скосил на меня глаза и что-то пробурчал, едва шевеля губами. Я разъединил его фишку «СПУ» и жестом показал снять шлем. Наконец, он сам догадался, что нам нужно куда-то идти. Мы по-рачьи спустились вниз в нашу «кают-компанию», и по стеночке добрались до гамака Изольды (она явно пыталась плакать). Лицо Изольды было распухшим от перегрузки и выглядело плоским как у китаянки (перегрузки сильно обезображивают внешность, так что в зеркало лучше не смотреться). Так что внешность, — это объективная реальность и напрямую зависит от перегрузки. Но зато, когда, гравитация входит в норму, — женщина сразу расцветает как цветок лотоса, и превращается в писаную красавицу, — хоть сразу под венец или на фотосессию. Но что самое главное, что эта необычная красота женского лица, напоминает реальное омоложение и держится несколько месяцев! Значит, перегрузка, как-то эндогенно влияет на мышцы лица и кожу, полагаю, что — это мощная косметическая процедура, и на этом можно сколотить состояние, на Земле! Так размышлял глядя на плоское и огорчённое лицо Изольды, пока мы расстёгивали привязные ремни и молнии, фиксирующие её тело в коконе…. Мы вдвоём с Эриком вытащили нашу 100 килограммовую красавицу из её люльки и поставили на ноги. Она судорожно обхватила руками наши шеи, и мы отвели Изольду в туалетную комнату. Жестами я объяснил, для чего над унитазом закреплена перекладина, в виде турника, и мы оставили девушку в покое. Мы с Эриком сели на откидные кресла и стали ждать. Маршевый двигатель мелодично исполнял мажорную рапсодию Листа, и мы созерцали через иллюминаторы бурлящую, пунцовую, покрытую туманной дымкой поверхность ослепительного Солнца, через тёмные светофильтры. Я докуривал уже вторую сигарету, когда чуткое ухо Эрика услышало осторожный стук в туалетную дверь (с обратной стороны). Молодец Изольда справилась сама…. Уложили мы уже повеселевшую, но немного смущённую девушку, прямо на мягкий пол (она же не беременная, может обойтись и без разгрузочного гамака), пристегнули её ремнями безопасности и сами, на коленках, как годовалые дети, отправились в кабину пилотов (так удобнее и проще перемещаться при перегрузках) …. — Эльза? — вкрадчиво спросил я когда наша путевая скорость достигла 600 км/сек, — Как ты думаешь в каком году мы находимся? — Не знаю, — счётчик времени перед тобой. — Так, он показывает, знаешь что? — Что? — Он явно, всерьёз и надолго, сошёл с ума, обезумел одним словом и крутится в прошлое! — я саркастически засмеялся. Обычно так смеялся Фантомас! — Может быть это и правда? — ответила она осевшим голосом. — Правда? — это газета, которую в народе называли «брехунцом», но зато бумага была очень мягкая, а туалетной бумаги в то время не было, вот её и покупали! — объяснил я эти коммерческие тайны. Я мысленно хохотнул, вспомнив старый анекдот (не в бровь, а в глаз). Конечно, я не рассказал этот анекдот (а только вспомнил), а сам — подумал, что придумать такой остроумный анекдот способен только гений! И вот почему. Как-то мы поспорили на бутылку коньяка с сотрудником по работе (это, чистая правда), который считал себя — гением, и звали его Евгением (он, закончил, институт — почти с отличием) …. Я сказал Евгению, что анекдоты, которые мы рассказываем друг другу в курилке, — придумывают не в ЦРУ, и не народ (на который часто ссылаются), а только истинные гении или высокоразвитые инопланетяне! Женя не поверил и мы поспорили. Я дал ему срок неделю, — придумать смешной анекдот, но такой, чтобы смеялись все!

Ну и что, как я и ожидал, наш присмиревший «гений», — потерпел сокрушительное фиаско. Через неделю, Женя принёс бутылку коньяка (сдался), и мы её естественно распили всем дружным коллективом …. Так что, этот вопрос: «ХУ из ХУ», так и остался не решённым….

Лично я полагаю, что только настоящие гении способны придумывать остроумные анекдоты, а иногда и маленькие дети. Например: «Девочка трёх лет — говорит маме: «Мама, а бабушка морду моет»! Мама шепотом учит дочку: «Так говорить нельзя. У бабушки не морда, а лицо». Девочка ещё раз внимательно посмотрела на бабушку, и говорит: «Нет мама, у бабушки все-таки морда»…. Причём, анекдоты распространяются со скоростью цепной реакции! М-да! А сейчас новых анекдотов очень, очень, мало. Придумывают юмористы, какие-то несуразные (не смешные анекдоты), которые расскажешь в курилке, а никто не смеётся, — так скривятся чуть-чуть….

— Что ты Сергей предлагаешь? — прохрипела Эльза голосом Высоцкого. — Ты о чём, насчёт газеты? — переспросил я, выныривая из воспоминаний. — Годы-то идут на счётчике или нет? — голос Эльзы внезапно сорвался на высокое и звонкое сопрано (о бедные голосовые связки и нервы). Я осторожно покрутил головой и посмотрел вверх на стеклянный колпак «астрокупола», с самой надёжной «картой» звёздного неба над головой, и перевёл взгляд на стрелку гирокомпаса, которая точно сошла с ума, постоянно перемещаясь с одного полюса шкалы на другой…. В авиации тоже, бывало, когда приборы начинают врать, причём по закону пакости, именно в условиях отвратительной видимости и вертолёт может стать для пилота орудием пытки, объектом фобии, и тогда появляются неприятные ощущения внизу живота, — там, где живёт страх. М-да, неприятных ощущений внизу живота пока не ощущаю, но всё пилотажно-навигационное оборудование — «глючит», точнее вышло из строя. Придётся воспользоваться старым «дедовским» методом, — навигацией по счислению, и тут без Эльзы не обойтись….

— Эльза, сейчас у нас путевая скорость достигла — 600 км/сек — пробурчал я в «СПУ», — мы уже летим почти по круговой орбите вокруг Солнца в будущее! Кислород в наличии имеется почти на целый месяц. — И что? — Эльза я гашу маршевый двигатель, и мы останемся в невесомости на солнечной орбите и будем разбираться со временем! — Согласна! — Сергей! — Зависаем! — до связи. — Господа! — я нажал кнопку громкой связи, и выдержал паузу. — Мы вышли на около — солнечную орбиту, полёт нормальный. Всем, приготовиться к невесомости. — Не курить, не кушать, не вставать и пристегнуть привязные ремни, — объявил я строгим, голосом командира воздушного судна (кстати, в больницах так и называются некоторые стеклянные судна).

* * *

Мы вчетвером сидели в нашей «кают-компании» и предавались чревоугодию. Я наслаждался душистым кофеем которое заварила Изольда, и рассказывал интересные истории из нашей жизни…. Эльза занималась наверху штурманскими расчётами…. На борту царила долгожданная «лунная» гравитация, и девочки жадно поглощали фрукты и бутерброды (натерпелись бедные) …. — Где мы сейчас находимся? — спросила Изольда, запивая душистым наваристым чаем горячий завтрак. — Если в двух словах? — я на минуту задумался, — сейчас мы являемся маленькой населённой планетой на орбите раскалённой звезды по имени Солнце, и летим с огромной головокружительной скоростью (уму не постижимой скоростью), на очень низкой орбите и реально выполняем лозунг КПСС: «Догоним и перегоним Соединённые Штаты Америки». — Это как? — И причём тут Штаты? — усмехнулась Изольда. — Штаты конечно не причём, а вот Земля которую мы догоняем и скоро перегоним, это не метафора, а объективная реальность, — засмеялся я.

Девушки и Эрик между тем слушали меня с напряжённым интересом, не забывая поглощать вкусную космическую пищу, изготовленную из «хлебного дерева» и ветчины (в огромных количествах), в строгой зависимости с басней Крылова: «А Васька слушает и ест»….

— Да! — глубокомысленно произнёс я, намазывая сливочным маслом поджаренный хлеб и покрывая его сверху красной зернистой икрой. — Мы сейчас продолжаем падать на Солнце, разгоняясь силой его гравитации, причём почти в полной невесомости, так как ускорение под действием внешней силы происходит в невесомости и это гениально! — засмеялся я. — Так мы же сгорим на Солнце, — ужаснулась Изольда, — и, по-детски испуганно округлила свои выразительные голубые глаза. — Ничего подобного, — пробурчал я уплетая вкусный бутерброд, — боятся вам девочки нечего, притяжение Солнца усилилось, но мы уже достигли расчётной скорости (за счёт той же силы гравитации), и скоро нас закрутит в свободном падении на очень, очень низкой орбите. И я очень довольный произведённым эффектом, весело промурлыкал куплет старинного вальса:

* * *

«Вальс устарел, говорит кое-кто смеясь, Век усмотрел в нём отсталость и старость, Робок, несмел наплывает мой первый вальс, Почему не могу я забыть этот вальс?

Но, смеётся вальс над всеми модами Века, И с нами вновь танцует старая Вена, И Штраус где-то тут сидит, наверно, И кружкой в такт стучит, На нас не ворчит, не ворчит!».

— Вы девочки умеете танцевать вальс? — Конечно, умеете! — улыбнулся, я вспоминая, наши праздники на борту Лимпопо, — Так, вот, где-то через час, полтора, мы станцуем все вместе вальс Дунаевского: — «Амурские Волны», но уже вокруг Солнца. Точнее вальс с Солнцем! Здорово? — Бесподобно! — завороженно прошептала Изольда, — И в невесомости? — Абсолютно в полной невесомости! — засмеялся я, пытаясь подвесить свой бутерброд над тарелкой (Увы, не получилось в условиях искусственной «лунной» гравитации). Я задумчиво прожевал свой бутерброд и, кажется, наелся, а девочки уплетают и уплетают и очень быстро. Но Люда то беременная, ребёнок её просит кушать, а Изольда? — Сергей извини меня, — сказала Изольда, — я не думала что это всё так серьёзно. — И, Она бросила на меня кокетливый взгляд с поволокой. — Ты на счёт перегрузок? — хохотнул я.

Я вопросительно посмотрел на Изольду. Белокурые локоны, синие глаза, глубокий вырез коричневой блузки, стройные ноги…. Кукла. Обыкновенная красивая кукла. Дёрни за верёвочку, и она заплачет. Дёрни за другую, закричит. За третью — улыбнётся…. Черты лица вроде бы самые обыкновенные, но в свете этих ярких глаз угадывается нечто магнетическое, завораживающее. Я хмыкнул и улыбнулся: — А если серьёзно, — милые девочки! — я решил немного озадачить молодую компанию, эх «молодо — зелено»: — Всё что кружится друг относительно друга, — обладает магическими свойствами любви! И притяжение друг к другу вызвано силами, которые люди в обиходе называют любовью! Электроны вращаются вокруг ядра атома, и планеты также вращаются вокруг Звёзд. И древние магические обряды, — танцы и хороводы, — это всё ритуалы любви, а не просто веселье! Церковные «крёстные ходы» — всё это то же связано с вращением и превращением влечения (симпатии) в магию любви! А главное запомните:

«Месяц — серебряный шар со свечою внутри, И карнавальные маски — по кругу, по кругу! Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, И — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три …. Раз-два-три»!

Не случайно, нет, не случайно — Бог любит Троицу, а девочки, когда идёт речь о любви сразу становятся серьёзными, — думать начинают? Когда женщина начинает думать, а не мечтать — это всегда опасно! — Командир, — Сергей? Может Эльзе отнести бутерброды и чай с вареньем, пусть позавтракает, — застенчиво спросила меня Людмила, — она уже два часа что-то пишет и пишет. — Ну, ещё чего, — фыркнул я, — Наша Эльза производит штурманские расчёты и, питание ей сейчас категорически запрещено! — Это ещё почему? — искренне удивилась Изольда и всплеснула руками. — Потому что, — штурманские расчёты это вопрос жизни или смерти, и пока она их не закончит, — будет голодать. — Это мой приказ и стимул, и она это знает! — Я оборвал фразу на середине и многозначительно посмотрел на девушку. — Это волюнтаризм какой-то, а не приказ, — фыркнула, как кошка Изольда подняла к потолку свои глаза с поволокой и удивлённо вскинула брови. — Ты командир сам поел вкусненький бутерброд с икрой, а бедную Эльза мучишь своими приказами, — Эрик как это слово называется, — Изольда изящно пощёлкала тонкими пальцами. Эрик явно был шокирован ощущениями полёта, перегрузок (невесомости), и задумчиво пожав плечами промолчал. — Чревоугодие, — подсказал я это таинственное слово. — Нет! — фыркнула как кошка Изольда и жеманно повела плечами и тряхнула головой — А-а-а! — радостно вскрикнула она. — Вспомнила, — «заморить червяка», — ведь так? И она жизнерадостно засмеялась.

Девушки переглянулись и почему-то засмеялись. Как два колокольчика зазвенели: золотой и серебряный и получился малиновый звон…. Они что издеваются надо мной, — считают меня ретроградом, хмыкнул я, и усмехнувшись прочитал этим хохотушкам назидательную лекцию: «Ставлю вас в известность, дорогие мои, дамы, что головной мозг питается исключительно глюкозой, а не сахарозой, то есть не сахаром. Атомный вес сахарозы в два раза больше чем у глюкозы. В два раза! — я поднял вверх указательный палец и выдержал долгую театральную паузу. — Стоит девочке покушать, как в течение нескольких часов она глупеет в два раза! — Я понятно объяснил (я ещё не сказал, что у беременных в два раза снижено кровоснабжение мозга, но это уже будет явный перебор)». Изольда и не думала сдаваться и весело засмеялась: — А где мозг берёт глюкозу, если не из пищи? — спросила она, победоносно сверкнув глазами. Я, конечно, начал было «закипать», но сдержался, и спокойно объяснил: — Ну, это вы должны знать, биохимию в школе изучали? — Из гликогена берётся глюкоза, а гликоген содержится в печени и мышцах. — А когда человек, — я щёлкнул пальцами, — «набил пищей желудок», ему сразу хочется спать! — потому что кровь приливает к желудку, а мозг сразу обескровливается, — я потёр лоб ладонью и картинно засмеялся.

На сей раз (как мне показалось), пристыженные девочки замолчали, переваривая съеденные бутерброды и здравые мысли….

Я поднялся из-за стола и подошёл к иллюминатору и открыл шторку. Потолок нашей «кают-компании», сразу окрасился пунцовым светом, термоядерного огромного Солнца! Как оно всё-таки очень низко. — Вот посмотрите на этот огненный Океан, над которым мы сейчас порхаем как мотыльки! — я выдержал паузу и постучал пальцем по стеклу в иллюминатора, — Вы же не хотите, как мотыльки опалить свои нежные крылышки, ведь так? Тут на счастье этих весёленьких девочек, по громкой связи раздался взволнованный, если не панический голос Эльзы: — Командир! Сергей! — срочно поднимись в кабину пилотов. — Ничего, потом поговорим, — улыбнулся я своей мерзопакостной улыбкой, и лунной походкой поспешил к лестнице в пилотскую рубку.

Да, у меня, уже было предчувствие чего-то неприятного и опасного. Устроил глупые споры как на рынке, и вот получил, — пилюлю, так думал я, — влетая, как шершень в кабину. — Сергей нас облучают дальномером, — крикнула Эльза, — севшим голосом. Я плюхнулся в кресло пилота, рефлекторно застёгивая привязные ремни, и пробежал глазами приборную доску. Вот оно предчувствие, — когда нюхом чуешь, что что-то должно случиться. Первый признак, — дискомфорт под ложечкой. Да сработала система предупреждения о радиолокационном облучении. Звук аварийной сигнализации, — это всегда шок, как и звонок телефона ночью. Хотя узнать, что тебя кто-то «прощупывает» своей бортовой РЛС, даже по страшней будет, чем пожар на борту. Пожар можно ещё потушить, то когда тебя берут на мушку, выбор небольшой, — бежать либо мгновенно контратаковать, — резким боевым разворотом…. Только чем мы можем защититься, — бутылкой водки? — Боевая тревога! — нажал я кнопку громкой связи. — Эрик упакуй девочек в «люльки», одень им кислородные маски, но кислород не открывай, и быстро ко-мене. — Повторяю тревога! — девочек в люльки, кислород не открывать! Сигнал дальномера внезапно исчез, табло погасло? Можно только догадываться, насколько силён твой враг, ибо прицельные радиодальномеры позволяют пилоту наводить ракеты на расстоянии многих километров до цели….

— Ложная тревога? — обрадованно вскрикнула Эльза. Я покачал головой и одел гермошлем. — Какое удаление было? — спросил я, застёгивая ларингофоны. — Практически с орбиты Земли, кто это может? — она развела руками. — Понятно! За сколько минут мы проходим вкруг Солнца? — Семьдесят минут! — Эльза глубоко вздохнула и промокнула вспотевшее лицо гигиенической салфеткой. В пилотскую кабину буквально влетел, через люк, — запыхавшийся Эрик. — Эрик, — помести в гамак Эльзу и садись за штурмана, гермошлем одень, «СПУ» подключи, — как понял? — Всё понял командир! — Вначале повтори мои команды, получи подтверждение, а затем уже выполняй, — нудил я, и шарил глазами по куполу звёздного неба через обзорное стекло фонаря кабины, ища силуэт своего врага. Кто-то там есть по нашу душу, но передышка минут на сорок, — подумал я включая секундомер «АЧХО». И что делать? Пора вспомнить тактику ВВС. В голове мгновенно пронеслись чёткие воспоминания лекций на военной кафедре лётного училища…. Информация по тактике «ВВС», немного с «бородой» (применительно к вьетнамской войне 70-х), но ничего…. В принципе ничего радикального не изменилось, за эти годы…. Хотя? «Лётчики перестали быть кастой избранных небожителей. Пилотов гражданской авиации, вообще „опустили“ и цинично стали обзывать омерзительным словом, — „Перевозчик“ (чуть ли не извозчик): — Эй! Извозчик? — Чего там? — Да какой я тебе извозчик? — А кто ты такой? — Я водитель кобылы»! А вообще, — «перевозчик», — это мифический гребец, который на лодке, перевозит души покойничков через реку «Стикс», отделяющую мир живых, от мира мёртвых. И за это ему надо заплатить пару «целковых», или «червонцев», которыми обычно закрывали глаза покойнику! Вот так, даже настоящий «Извозчик», — Обижается, а тут лётчики? А форма лётчика, сегодня, практически не отличается от формы швейцара в ресторане? Красивых галунов, птичек и, шевронов, на форме практически нет, одни лишь «птички» на фуражках остались. Великий ужас я испытал, когда знакомая стюардесса, спросила меня, что означает буква «С», на крылышках, которые совсем недавно с гордостью носили на груди все воздушные принцессы. «Техно-Авиа» стала шить мешкообразную спецодежду…. Лётный демисезонный костюм «Шевро», на молниях, раньше был изящно приталенным, — хоть на танцы ходи, а сейчас стыдно пройти по улице (как грузчик в робе). Разучились шить, что ли, или фасон берут от «кардана»?

О самолётах (сегодня), всё чаще стали говорить лишь как об «идеальной платформе для размещения современных типов вооружения». На поршневых самолётах, в ходе «собачьих свалок» с «мессерами», пилот мог на мгновение поймать полный ненависти или страха взгляд противника. Это была настоящая рукопашная с сильным врагом, достойная настоящих мужчин. А что сейчас? Пилот запускает ракету за десятки километров до цели, — по отметке на экране бортового радара или по наводке с земли. Человека в кабине всё больше подменяют «э-вэ-э-мы». Лётчик превращается в приложение к бортовой электронике, — типа оператора котельной на жидком топливе? Зато шоферов (водителей), стали сегодня почему-то обзывать «пилотами», и кто? — Очкастый мальчик из телевизора (пилот формулы один)? Есть очковая змея, — это правильно! И Максим Горький молодец, — сто лет прошло, а его крылатая фраза «Рождённый ползать — летать не может», актуальна и сегодня! Вот она истинная подоплёка откровенной ненависти, — всех очкастых, ботаников, к летающим мальчикам, обладающих орлиным зрением! «Острота ощущений не та, у очкастых»! Тут полётные очки «кошачьи глаза» оденешь, и то сразу меняется мироощущение, а у очкариков «очки с отрицательным фокусом», уменьшают Мир, а в мозгах всё видится наизнанку, — отсюда и комплекс неполноценности…. Ну да ладно, вернёмся к нашим лайнерам….

Правда перегрузки, скорость и грузоподъёмность современных самолётов никто не отменял, но что это даёт? Расход топлива увеличился в 3 раза! Керосин льётся рекой через форсунки в газо-турбинный двигатель «ГТД». Вертолёт МИ — 4, берёт 17 пассажиров, сжигая 250 литров бензина за час! МИ — 8, берёт в 30 пассажиров и сжигает 1 000 литров керосина за час? А главное МИ — 8 (бочка с керосином), очередь с «УБТ» и горит? А МИ — 4? Ты его «прошей» с «УБТ» (12,7 серьёзные заряды), а он не горит? Почему не горит? Так топливный бак (2,5 тонны), — гуммированный…. Приёмистость движков у МИ — 8, — 30 секунд, — а это «очень много» (это цена жизни пилота), и плюс «помпаж», и проблемы с «авторотацией»! На второй круг? «О-о-о-о-о»? Горим всего за 2 минуты! На МИ — 4, приёмистость 3 — 5 секунд (это уже целая жизнь). На МИ — 4, авторотация, — без проблем — а это уже ещё одна жизнь, ведь сверху винт о четырёх лопастях вращается…. А на МИ — 8 (кто не знает), — пять лопастей (одна точно лишняя). Помню, кто-то рассказывал как американский лётчик на вертолёте R — 40, капитана на Миг — 21, чуть в «ящик» не отправил (во Вьетнаме)? В тактике ВВС, вертолёт, для реактивных машин считается неподвижной целью? Между тем вертолёт летит 250 км/час (такие же вещи, со стрельбой устраивали и опытные пилоты и во Вторую Мировую) …. Сам держится на дистанции огня (300 метров), прикрываясь скольжением на крыло, и пропускает снаряды «Эрликонов», над головой…. А тут пара Мигов возвращается домой, и тут американский вертолёт с «мегафоном» ведёт агитацию над позициями. Капитан развернулся, решил срезать «вертушку» (неподвижная же мишень), и снаряды мимо полетели (вертолётчик, раз и поднырнул). Заходит на второй круг Миг, и опять мимо…. А тут раз, пара Ф — 4 (Фантом), выскакивают из засады, а у капитана с ведомым, и топлива уже не осталось (доигрался). Подловили! Спаслись только тем, что ещё пара мигов возвращалась на базу. Выручили! Короче, вертолёт R — 40, был приманкой, для Мига, и попробуй его сбей? Под самым носом крутился, а сбить никто не может (цель то неподвижная), а поправку к прицелам, «на скольжение» никто не сделал? Дальше, больше: «Летит Боинг на высоте 10 000 метров — разрушает «ионосферу», своим выхлопом. Везёт сотню пассажиров со скоростью 800 км/час, — сжигает 100 тонн керосина (реактивный же)? Или ТУ — 114 (турбовинтовой), везёт 150 пассажиров на высоте 7 000 метров (не разрушает «ионосферу»), с той же скоростью 800 км/час. А главное сжигает 50 тонн керосина (турбо-винтовой), и главное, надёжный, и безотказный (все системы управления дублированы)! Сам Никита Сергеевич Хрущёв на таком самолёте летал в Америку!

Был ещё в ВВС самолётик уникальный, И — 16, так и не оценённый по достоинству. А вот, фашистские пилоты, И — 16, сразу оценили, и неспроста, назвали его «Rata», — «Крыса», за его крысиную вёрткость и способность совершать стремительные броски, словно выпрыгивая на жертву из норы. Да, И — 16, был строг в управлении (так это из-за задней центровки, так доработайте)? Пару пушек — «ШВАК» 32-го калибра, повесьте на центроплан. А кабину пилота, надо сделать герметичной и обтекаемой (с бронеспинкой). А, пулемёты (калибра 7,62 мм), вообще надо демонтировать, и всё! Тогда, И — 16, сразу будет практически на равных по лётно-техническим характеристикам, с Мессером (BF — 109 G). И — 16, это же истребитель Поликарпова! На его «У — 2», 17-ти летние девочки громили фрицев всю войну, и немцы уже не смеялись над этой «швейной машинкой» (ПО — 2), — зауважали! Да и как не уважать беззвучную машину смерти? Кто не знает: ПО — 2, сбрасывал бомбы прицельно точно и главное беззвучно! Экипаж ПО — 2, выходя на боевой курс, отключал мотор, самолёт как планер, «шелестел» в воздухе (как осенние листья), выбирая цель, и прицельно сбросив бомбы, переводил «ПМ — 1» (переключатель магнето), в положение 1 +2, и мотор сам запускался. Ведь пропеллер в полёте крутился на авторотации (стартёр был не нужен).

Единственный серьёзный недостаток И — 16 «Ишачка», — двигатель М — 25, являющимся лицензированным аналогом американского мотора «Райт-циклон», с карбюратором АК — 25. Вот этот карбюратор часто подводил на отрицательных перегрузках, мотор глох, и запустить его в полёте, без стартёра, практически невозможно. Но это, впрочем, болезнь всех карбюраторных двигателей….

Но зато это был самолёт — необъезженный мустанг, диких прерий…. Он был и похож на степного жеребца даже тем, что, чтобы забраться на его седло, нужно взяться за специальный ремень, словно за конскую уздечку, подтянуть себя на крыло и «вскочить в кресло». На И — 16 был впрыск воды в цилиндры двигателя, — на форсажном режиме! А это уже чудо («паровоз в воздухе»)! Двигатель работает на чистой воде? Почему бы его не модернизировать, для экологически чистого мотора, умеющего частично работать на воде как паровая машина? Избыточное тепло, которое перегревало двигатель, позволяя работать на форсаже всего 5 минут, на М — 25, уходило на парообразование, а главное увеличивало мощность на 25%! Обидно, только, что форсаж на И — 16, не включали, из-за отсутствия в лётных частях дистиллированной воды (не было самогонных аппаратов) …. Фриц пропустив снаряды над своей головой на ВF 109 G, врубал форсаж и помахав рукой кричал: — «До-свиданья мол» (попробуй, догони). При форсаже на «Мессере», чёрный дым на выхлопе (богатая смесь), и кажется, что самолёт уже горит, особенно на пикировании? — Ура сбил! — кричит Иван, и горько ошибается, так как мессер уже сзади висит, и берёт поправку в коллиматорном прицеле….

А если бы был дистиллят, залил бы в форсажный бачок водички, и врубил бы свой «паровозик», который создаёт облака, и не даёт дыма и легко бы догнал своего противника, и проверил бы: «А, вдруг я его все-таки не сбил»? И был бы жив…. Вспомнились учебные фильмы по боевому применению реактивной авиации во Вьетнаме. Пилоту просто шла информация по дисплею, которую, если перевести на разговорную речь, гласила так: «К вам с такого-то азимута, на такой-то высоте и с такой-то скоростью движутся цели, возможно перехватчики».

И в ответ цифирная симфония: «Вас поняли, дайте разрешение на уничтожение»? И снова отзывалась аппаратура несколько раз модернизированного «Хокая»: — «Цель — противник. Уничтожить на дальней дистанции», — и тут же дополнение: «По вам запущены ракеты! Как поняли»? — «Вас поняли. Производим манёвр, — уклонение». — «Ракеты на приближении, скорость 700»! — «Запускаем «Спарроу»! — «Видим ваши ракеты!…. — Цель не поражена, как поняли? Повторяем, запущенные по вам ракеты не поражены»! — «Что советуете»? — «Уходите! Немедленно уходите»! — «А как же противник»? — «К чёрту эти перехватчики, ими займутся другие». Однако всё происходит гораздо быстрее, чем разговорная речь. Кроме того осуществляется ещё несколько параллельных диалогов — типа: — «На вашем азимуте крупный надводный корабль противника….», и старый диалог между прочим: — «Ракеты на приближении»! — «Сам вижу. Ухожу»! — «Отметки ракет и ваши — неразличимы, как поняли? Отметки слились»! В этом усложнённом бытии аппараты, несущие в чреве робото-образных людей, продолжают сближаться. Можно сказать, внезапно поднялась волна напряжения, форсажной мощности, перехлёста информации, ужаса, боли и радости. В эти несколько минут проявлялись все качества, накопленные пилотами за годы тренировок и боёв, все достоинства и недостатки технических решений и тактических находок, и ещё, конечно наложило лапу везение-невезение! Через несколько минут небо очищается от управляемого людьми и автоматами железа. Всё остальное уже утонуло в воде, либо скользнуло туда же, оседлав парашюты…. Ну и на закуску конечно вездесущие акулы!

* * *

Я взглянул на бортовые часы. Прошло ровно 10 минут, а столько разных мыслей мелькнуло в голове, появилась вдруг надежда, что старинная тактика введения боя может пригодиться нам сегодня. А что, даже МИ — 8, ухитрялись увернуться от зенитных ракет с телевизионным наведением, — типа «Стрингер», в Афганистане…. Тут необходимо пояснение. В авиации есть унифицированный набор силовых элементов конструкции летательных аппаратов. Во-первых, это лонжероны, нервюры и стрингеры. Стрингеры, — это продольные силовые элементы крыла, лопастей и фюзеляжа и т. д…. Во-вторых зенитные ракеты призваны разрушить этот силовой каркас летательного аппарата и в первую очередь — стрингерный набор, после чего летательный аппарат разрушается в воздухе. В честь стрингера и назвали американцы свои зенитные ракеты. Есть правда ещё одно интимное женское бельё, с похожим названием — «Стринги», которые тоже чем-то напоминают (даже по форме), авиационный «Стрингер». Вообще по форме сечения стрингеры бывают: П — образные. Г — образные, а также с «бульба-уголком» (эту форму трудно объяснить описательным методом) …. Так вот угадайте с двух раз, почему в телевизоре, и даже в книгах, эти жутковатые ракеты обзывают абсолютно новым словом «Стингер»? А что, одна неправильная буква имеет огромное значение!

Например, «Интернет», или «Интернат» (вполне понятно, что, для умственно отсталых)? Какое слово все-таки будет правильным? Тоже загадка?

Вполне понятно, что в далёком 1941-м, когда американские «аэрокобры» поступили в красную армию по ленд-лизу, их фезюляжи были красочно разрисованы девушками в эротических купальниках, напоминающих «стринги». Кстати, Александр Покрышкин, как сел в кабину «Кин-кобры», (с высотным нагнетателем), так и летал всю войну на этой технике…. Не думаю, что свой выбор самолёта будущий «АС» сделал именно из-за нарисованной на фюзеляже самолёта почти голой девушки. Хотя? Как знать, вполне возможно, что во время воздушной «акробатики», противник вполне может на доли секунды отвлечься, на почти обнажённое женское тело и этим дать шанс на победу. Но данным вопросом учёные пока не занимались…. Но то что в Индии, и сегодня обнажённое тело, — «табу», — это точно! Даже муж и жена не должны видеть друг друга голыми. Хотя именно в Индии в храмах можно увидеть всё это вполне натурально. Но это совсем другое. Это — божественное олицетворение жизни…. Между тем, в школе в 10-м классе, преподаватель по литературе (профессор), нам говорил, что девочкам в семейной жизни запрещено обнажаться перед мужем! Якобы любовь исчезнет из семьи!? Как знать? Наверняка эта информация о женском теле у нас замалчивается, так как при Сталине, за распространение порнографических открыток (которые распространяли «глухо-немые», в вагонах дальнего следования), закон предусматривал реальный срок — 4 года? Безусловно, в этом что-то есть, так как Сталин все-таки закончил Духовную Семинарию, ещё при царе! А в те времена, конкурс в эту академию, — был огромным, и лекции там читали настоящие академики царской школы…. Кстати, 16-ти томное собрание сочинений И. В. Сталина и сегодня, в период гласности находится под запретом? А ведь правда, тема любви между мужчиной и женщиной находится под запретом? Наверняка есть труды древних (по этой теме), так как на Руси, — в праздники божества — Купало, — предусматривались магические ритуалы и обряды, связанные с красотой и «платонической» любовью. Почему молодые люди ради своей любимой готовы жертвовать жизнью, а спустя пару лет становятся чужими друг для друга? Загадка? А вот в животном мире это не так! Собака любит хозяина, так как будто готова выпрыгнуть из собственной шкуры. А мангусты, — отважные охотницы за змеями, любят человека так, что не представляют жизни без хозяина и умирают объятые тоской на его могиле. И никогда не предают?

И отдают свои жизни, защищая хозяина не задумываясь? Получается, что с годами человек не только приобретает, — но и утрачивает многое и что-то такое именуемое любовью. Это страшно, по-настоящему страшно! Человек (с возрастом), приобретает опыт, знания, характер. И между тем вдруг, утрачивает что-то очень важное, утрачивает, особое, не детское, нет, свежее восприятие мира. Между «было» и «есть», такая лежит граница, такая преграда, которую перейти невозможно. А наши воспоминания лишены плоти? В них солнце светит, но тепла его не ощутишь. Видишь заросшее кувшинками озеро, но не слышишь, как плеснулась рыба. Ветер воспоминаний не приносит с полей запахов свежескошенной травы. Это прошлое. А будущее? Разлюбил, — значит, позабыл запах весны? Так уже теплее! Ну что же мы можем сказать о своём будущем? Оно тоже без звуков, запахов, всего лишь плоская умозрительная схема, словно чёрно-белая фотография памяти. Значит любовь к женщине, к любимой женщине, базируется на ослаблении органов чувств у человека: ухудшается слух, зрение (точнее цветовое ощущение), а главное обоняние! А ведь точно, в животном мире это так, — запах хозяина, запах нет, не духов, а внутренний запах тела меняется, — человек стареет и знакомый запах притупляется…. — Сергей? — придумал что-нибудь? — раздался тихий вкрадчивый голос Эльзы в наушниках, и я вынырнул из своих грёз. — Кажется да, — любовь держится на остроте ощущений, и внутренних запахов кожи! — ответил я и чертыхнулся. — Думаю! — Не поняла? — переспросила она. Я не ответил и посмотрел на часы. Пора! — Эльза, я меняю вектор тяги на 180 градусов (на Запад) и врубаю маршевый двигатель. Попытаюсь, всё-таки использовать «стрингер» эффект, с «буль-ба-уголком», — озадачил я её своим ответом. — Тебе плохо? — Серёжа? — зачем на Запад? — её голосок взволнованно зашипел как на старой изъезженной пластинке. — Эльза, если это те, о ком я думаю, — то мы сможем только увернуться от стрелы летящей во дни, и спрятаться сзади, и чуточку в прошлом, — ответил я расстёгивая замки привязных ремней. Я встал, бросил быстрый взгляд на звёздное небо и, не колеблясь, развернул коллиматор вектора тяги на 180 градусов, — на Запад и снова угнездился на пилотском кресле: «Что ж, кажется, действительно пришла пора прощаться. Ну что ж! Надежда есть, есть, несмотря ни на что…». — Внимание всем, запускаю маршевый двигатель, — тормозим! И я, оповестив экипаж по «СПУ», нажал пусковую кнопку раскрутки стартёра. — Ну? — эхом отозвалась в наушниках Эльза. — Баранки гну, малышка, — раскрутка пошла. Мелкая дрожь прошла по фюзеляжу Лимпопо и стихла (прошли критические обороты). Маршевый двигатель, — запел бравурный марш гладиаторов…. — Сейчас! Чего ты, право, запорол горячку?…. — Эль-за, — помолчи родная! Эрик сидел тихонько, как мышонок, будто впервые очутился в кабине пилотов. Я тоже сосредоточенно затих, опустив голову. Экипаж терпеливо, молча ждал, не мешая. Впрочем, эти минуты никому не были лишними. Каждому было что с к а з а т ь, или подумать…. Неожиданно истошно заревела сирена и загорелся красный сигнал на табло: «по вам запущены ракеты — sidewinder»…. Началось! Рукояткой коррекции я совместил стрелки прямоточного и инерциального двигателей и плавно потянул рычаг газа вверх к подмышке, плавно наращивая обороты и наддув. Есть перегрузка, — дрогнула стрелка гравиметра. Стрелка путевой скорости, так и осталась на цифре — 600,5 км/сек, но чуть колебнулась книзу. Яркая вспышка за стеклянным куполом обзорного фонаря кабины? — как вспышка молнии. Качнуло Лимпопо как на огромной волне и ухнуло вниз. Пол и стены кабины начали вибрировать, дрожать мелкой дрожью. Перегрузка чётко держится на 2, 3 G. Взгляд постоянно «рикошетит» от приборной доски на обзорный фонарь. Мелькнул серпик солнечного диска на абрисе купола и исчез, — провалился. Стоп газу? — чуть назад и на стопор его? — так держать (режим крейсерский). Больше нельзя, — беременные на борту и пока все живы…. Злобно вдавил фиолетовую кнопку сброса звукового сигнала. Сразу стало спокойнее и тише, лишь маршевый двигатель пел свой мажорный марш авиаторов…. Путевая скорость упала на одно деление, — опасность падения на Солнце (мелькнула мысль и пропала). Ладно! Снимаю газ со стопора и плавно вывожу обороты на малый газ и развожу стрелки, — наддув упал до желтой черты. Красный, жарко горящий глаз «Fry» погас (исчезло облучение дальномером) …. Уф-ф! Я открыл забрало шлема и рукавом вытер пот, — заливающий глаза. Лимпопо, знай себе летит вокруг Солнца пофыркивая хитрым газом….

— Кажется, пронесло! — раздался в наушниках неразборчивый и явно женский голос, — но голосом Левитана (которого Гитлер желал расстрелять, в своё время). — Кого пронесло? — гаркнул я в «СПУ», — Имя говорите чётче! Я щёлкнул пальцем по шлему Эрика. Он правильно меня понял и открыл своё забрало, — показав своё красное, вспотевшее лицо. — Эрик спустись вниз посмотри как там девочки, может в туалет кому надо срочно! Минут тридцать невесомости у нас пока есть, а там видно будет…. Эрик спустился на нижнюю палубу и тут же (какое совпадение), исчез небосвод. Только что мерцали разноцветные звёзды, — как бриллианты и на тебе, — блестящий солнечный диск залил нашу кабину багряным ослепительным заревом…. — Что это? — испуганно вскрикнула Эльза. Я нажал кнопку и затемнил бронированное стекло обзорного купола светофильтром и пригляделся. Вначале подумал, что нас опрокинуло, но нет, авиагоризонт даже не шелохнулся. — Эльза это зеркальное брюхо «океанического кита», над нами, милая. — Такое огромное? — Да уж, не маленькое. И дистанция огромного размера. Чёрт! — Да пошёл ты «ХУ» из «ХУ», — чертыхнулся я. — В упор бы я тебя не видел — козёл! Я потянулся к щитку управления и не глядя включил преобразователь радиостанции «РСБ» на «желтой волне», и включил громкость на максимум. Над нами неподвижно висело круглое, в половину обзорного купола брюхо неизвестного летательного аппарата (точнее «Гада», который выпустил по нам свои ракеты, — на поражение). Прищурившись, я внимательно посмотрел в его сторону. Диск неподвижно висел в непосредственной близости над нами, как бы раздумывал. По его гладкой, — зеркальной поверхности струилась тонкая плёнка тумана (углекислый газ наверняка) …. Что ж, это справедливо. Если обитатели какого-то провинциального городишки, чуть ли не ежедневно встречая пришельцев, каждый раз приходят к полному пониманию, то чем мы хуже? Я лично всегда верил в летающие тарелки и прочие НЛО…. Диск приблизился и висел уже прямо над нашим обзорным куполом фонаря кабины. Струистый туман растекался по его обтекаемому зеркальному днищу, как пар вдоль бортов готовой к старту ракеты…. Внезапно в динамике радиостанции что-то щёлкнуло.

— Как тебя звать, приятель? Или у тебя номер? — прозвучал нежный девичий (где они такие берут?) голосок…. Я опешил, — синтезатор наверное, и говорит по-русски? — Я, то Сергей, — усмехнулся я от неожиданности — А ты кто? — Я? Джема! — Ну, тогда здравствуй Джема! — ответил я охрипшим голосом. — Ну, ты молодец Сергей, — я тебя даже зауважала. Такой кульбит мне продемонстрировал, — кто научил? — Жизнь научила, — глухо ответил я. — Ж-и-и-и-з-н-ь? — красивое слово! — Затем что-то неразборчиво хрюкнуло и снова, щёлкнуло. Затем раздался плаксивый голос и неразборчивая фраза: А-а-а-и- и-и. — И затем, что-то или кто-то неразборчиво рыдало в динамике…. Связь прервалась и мы с Эльзой молчали прислушиваясь к космическим трескам, протяжной морзянке, писку, и музыке небесных сфер…. Затем динамик снова неожиданно прорезался: — Устала я как собака. Нервы не к чёрту. Нелепое совпадение? И снова тишина в эфире. Мы тоже молчали ошарашенные…. — Ладно, Сергей! — раздался уже спокойный голос Джемы, — Давай по делу! Сейчас разгоняемся до 630, там будет прохладнее, у меня система охлаждения не справляется, — она всхлипнула совсем по-женски и повторила уже спокойным голосом, — Я сама к тебе подойду: «На тоненьких кривых ножках», — И, она засмеялась как-то истерично….

Опять тишина в эфире. В кабину поднялся Эрик и сомкнул два пальца в кольцо, показал, что всё «Окэй». Я приложил палец к губам и пальцем же, показал ему на кресло штурмана (садись мол) …. — Так Сергей! — вновь щелкнула рация, — приготовь скафандр, через час встречаемся у меня, — я пока угощенье приготовлю! — До связи! — уже весело промурлыкала Джема мелодичным голосом и хохотнула, как хохочут ведьмы, но прямо в эфир. — До связи, — хмуро ответил я глухим голосом. Резко отвалив, тарелочка ушла изящным разворотом, и залихватски перевернувшись уже в боевом развороте, ушла ввысь, вмиг превратившись в метеор, а затем в голубую мерцающую звёздочку и исчезла на небосводе. — Да-а-а! — Это же, какие там у неё дикие перегрузки, — двадцать G, не меньше. — Невероятно! — пробурчал я осевшим задумчивым голосом. — Ты пойдёшь к ней? — вспылила истеричным голосом Эльза. Я пожал плечами и развёл руки: — А что делать Эльза? — надо идти, — здесь мы в её власти! — Я с тобой пойду! — проронила она шипящим голосом.

— Нет, Эльза, ты должна остаться здесь. Если со мной что-то случится вы с Эриком, сможете добраться до Земли, — я огорчённо развёл руками.

* * *

Наверное, со стороны это выглядело эффектно. Две колоссальные машины среди пустоты, над огромным бушующим огненным океаном Солнца. Ну а в действительности это просто очень опасная работа. Чужой корабль закрывал полнеба. Я облачённый в мягкий утеплённый скафандр, закрыл входной люк Лимпопо, и оказался один на один, с «Открытым» Космосом. Я стоял, и не решался сделать первый шаг, к подсвеченному зелёными огнями открытому люку, корабля так называемой Джемы. И вот я стою рядом с Лимпопо почти в центре плоской равнины (корабль-то круглый, но большой, — диаметром метров триста), напротив сферической кабины «чужого», корабля, расположенной в центре этого «футбольного поля». К моему поясу приторочена катушка от спиннинга, с толстой леской на крупную рыбу. Но такая привязь, на земле точно не выдержит вес человека, но тут в космосе веса нет, есть только масса, так что опасны только сильные рывки. Полная невесомость, несмотря на то, что мы летим в тандеме, со скоростью 630 км/сек. Вопрос, как мне идти к открытому люку «чужого» корабля, до которого всего метров 60? В невесомости это нелёгкая задача. В подошвах башмаков скафандра, есть магниты, но что-то они не «цепляют» обшивку этого космического монстра. Стою я на плоской равнине, до горизонта метров сто или двести, а дальше обрыв, а внизу огненная бурлящая пунцового цвета — бездна. Огненный Океан (так будет точнее), и до него, — высоковато! Над головой звёзды. Под ногами тоже звёзды, только размытые, они в обшивке отражаются (она матовая), а металл немного изъеден…. Когда видишь это, понимаешь, что время состоит из событий. Каждое пятнышко на обшивке, — это след столкновений с пылинкой, отсюда и матовость поверхности. Я стою и размышляю над этим, а нужно идти к люку. И немного жутко. Звездолёт похож на замок с приведениями. Страшные истории рассказывают об этих кораблях…. Ладно делать нечего, оттолкнулся от корпуса Лимпопо и медленно полетел к открытой двери. леска разматывалась на импортной катушке, и притормаживала мой полёт. — Полёт нормальный! — неловко пошутил я в микрофон. Знаю, что сейчас все четыре молодые головки смотрят через бронестекло обзорного купола кабины пилотов на меня, и переживают…. В общем попал я точно в люк и притормозил свой полёт тормозом катушки, а затем руками…. Леска натянулась, но не порвалась, — прочная однако! Зная, что входной люк хозяева звездолёта наверняка закроют (для декомпрессии), я снял свой пояс с леской, и эту нить Ариадны закрепил карабином снаружи за рукоятку рядом с входной дверью. Порядок! Получилась у меня то ли посадка, то ли швартовка…. Цепляясь руками за стены, я наощупь переместился вглубь коридора и тут вспыхнул свет и на стене появилась светящаяся зелёным светом стрелка указывающая путь в недра корабля и вяло натянутая веревка, цепляясь за которую руками можно было двигаться в обоих направлениях…. Собственно, дальше я мог не идти а ползти по стене. Нашу маленькую олимпиаду я и так выиграл, входная дверь явно соединялась с рубкой управления…. Я не спешил, воздуха в скафандре было на три часа. Никакого движения не замечалось даже в боковых коридорах, — дорогах, вглубь корабля. Правда, из боковых туннелей, как мне казалось, за мной кто-то следил. Это было как наваждение, от тишины, полумрака, и ритма моего движения. Я был естественно вооружён пистолетом «ТТ», десантным ножом и боевым фонариком, но всё же я на чужой пиратской территории, и между тем был приглашённым гостем…. Неожиданно раздался механический скрежет, и шипение воздуха, и впереди замаячил свет в конце туннеля….

Входная, герметичная дверь с иллюминатором, была открыта, и я вошёл в кабину пилотов (рубку) и немного ошалел, от увиденного. Единственное кресло стояло перед пультом управления. Привязной ремень был один, только поясной (как в пассажирском лайнере), как же лётчица выдерживает перегрузки без подголовников и плечевых ремней. Невероятно? Ещё три кресла для экипажа, вероятно: штурмана, борт-инженера, и надо полагать, для стрелка-оператора, были демонтированы. На рифлёном полу торчали только кронштейны от кресел. В противоположной стороне рубки торчала полураскрытая дверь в миниатюрный санузел, сочетающий в себе душевую кабину, клозет с вакуумным гидроциклоном и умывальник. В углу командирской рубки, на винтовой ноге был смонтирован миниатюрный круглый обеденный столик, снабжённый полукруглым диваном (с привязными ремнями), и портативная, то ли печь, то ли микроволновка (или что-то вроде этого) …. Что-то очень скромно для такой огромной боевой машины. В подводных лодках (дизельных), бытовое оборудование гораздо комфортнее и удобнее. Слава богу, что я не увидел валяющихся бутылок из-под спиртного, впрочем, ампул, шприцов, «табачных смесей», и прочих сувениров (угрюмого мира из быта наркоманов), то же не было видно. Это меня очень обрадовало и даже вдохновило! Посередине стола был установлен и закреплён в углублении исходящий паром кофейник. Рядом с ним стояла чашка, накрытая белой бумажной салфеткой и фарфоровая чашка для кофе, причём в единственном экземпляре…. Самое удивительное, что в рубке меня никто не встретил (Летучий Голландец, да и только) …. Осмотревшись, в растерянности я сел за обеденный столик и стал ждать командира этого «космического судна», или, с «моря погоды»…. — Приветствую тебя, — командир «счастливой тарелочки», на борту «Марии Целесты»! — совершенно неожиданно и динамика раздался громкий, но нежный, девичий голосок…. Этот голосок был, как бы с простуженной хрипотцой, с крючочками, которые сразу же зацепили в моей душе что-то, заставив сердце невольно сжаться, непонятно от чего (похожее чувство: — жалость и сострадание) …. «Не случайно Мишель Монтель, — отмечал, что «Голос — цвет красоты». Такое странное чувство создал тембр её голоса, что сразу возникла ассоциация. М-м-м: когда видишь на снегу и на ветру страшненького маленького котёнка (или щеночка), который плачет от голода и холода, а бессердечные люди проходят мимо, неся в своих авоськах сардельки и прочие вкусности, а этим одиноким малышам нужна только ласка и тепло. Есть хорошая, детская сказка по нашу душу: «Тили — тили — тили — бом, — загорелся кошкин дом». Или: «Тётя — тётя — кошка — выгляни в окошко»…. У меня, моментально в голове, всплыла картинка, когда на центральном рынке в общественном туалете (с выгребной ямой), раздался жалобный писк ребёнка (это сущая правда — я это видел и слышал) …. Кто ещё помнит, этот жуткий (общественный) туалет, который был на городском центральном рынке ещё до «Перестройки»…. В Хабаровске вообще проблема с туалетами. На центральной улице города вообще нет ни одного. Вот и мечутся люди (особенно женщины, — особенно приезжие), в поисках туалета. Проще сказать, — «не знаю», чем объяснить как найти это крайне-необходимое место…. Так вот из под железобетонного, загаженного пола сквозь миниатюрные круглые отверстия раздался крик младенца…. Вызвали «МЧС», ребята в спец-костюмах, спустились в этот «АИД», и достали не ребёнка, а маленького котёнка? Удивительно, этот малыш так жалобно кричал, что спутать его панический голосок, с голосом ребёнка было невозможно! Очень надеюсь, он вытребовал себе право на жизнь! Такие мысли каким-то шершавым комком прокатились по моему горлу, когда я услышал этот жалобный голосок командира «НЛО» — Джемы. — Сергей! Извини, что я не встретила тебя, я кажется, немного приболела и у меня сейчас ужасный вид. Но все вопросы мы решим так, как бы виртуально. — Не возражаешь? Я кивнул головой в своём скафандре. Вероятно, это было смешно, и она засмеялась. — Ладно! — она откашлялась, — Ты находишься на борту космического корабля «Мария Целеста». Этот корабль уникальный, — самая последняя модель, но об этом позднее. Надеюсь, ты знаешь, — кто был предшественником «Марии Целесты»? О боже какая я глупая, я так волнуюсь, — извини!

Я не мог ей ничего ответить, скафандр не пропускал звук моего голоса, и у нас получался монолог. Но вероятно Джему это ничуть, не беспокоило. Как же нам устроить диалог? Даже моё лицо, через видео камеры, скорее всего, не было видно? Глупая ситуация…. Но, хозяйка космического корабля, сама решила эту проблему. — Сергей! — Атмосфера в нашей «пилотской кабине», совершенно земная и даже лечебная, — она хмыкнула, — так что ты можешь перекрыть свой кислород, и даже снять скафандр, или хотя бы шлем, так как наш «договор» потребует некоторого времени! — голосок кашлянул и затих.

Я кивнул головой в шлеме (как бы поклонился ей в пояс), и, выпрямившись, соединил над головой обе руки, — как бы приветствовал хозяйку этой «крылатой квартиры». — А впрочем, Сергей! — тебе всё-таки придётся снять скафандр, что бы ты смог напечатать на компьютере пару слов, — это вопрос вашей жизни. Ты же не один на борту — ведь так? — в динамике возникла шипящая пауза, и затем вновь раздался щелчок, — Или вашей смерти? — продолжила она, уже печальным голосом. — Но ты ничего не бойся, — будь как дома, — у меня здесь все бытовые удобства есть, и всё чисто и стерильно. Моя болезнь не заразна, — считай что это последствия от перегрузок…. — Джема хрипло засмеялась, — И ещё, о комфорте. — она фыркнула: Кислорода в рубке, — ровно 20,5%, азота — 79%, углекислого газа — 0,5%, так что дыши себе на здоровье….

Я начал раздеваться (понимая что, за мной, пристально наблюдают). Под скафандром у меня был лётный комбинезон серебристого цвета, украшенный множеством карманов с блестящими (не пластмассовыми) молниями, но, увы: «ТТ», фонарик и нож, остались в карманах скафандра». Да и ладно, если она захочет нас убить, то зачем ей вообще эти сложности? Поэтому я не стал мудрить с оружием, и первым делом открыл стеклянное забрало и вдохнул воздух пилотской кабины: «Действительно смесь газов была идеальная и даже пахла озоном, как в сосновом лесу (не иначе работал навороченный ионизатор)».

А впрочем, оружие у меня всё же имелось, — это миниатюрный, но очень острый кинжал (напоминающий офицерский кортик), но украшенный бриллиантами и изготовленный из булатной стали (подарок Йога). Этот кортик висел в кожаных ножнах у меня на шее, так как по форме, и размеру, он один в один, был как нательный крест, которые носят на службе священники. Имелся у меня на среднем пальце перстень с рубином на 12 карат, который мне подарил сам Зевс, и я знал, как им можно пользоваться — как оружием…. Я немного повеселел и начал раздеваться под пристальным взглядом женских глаз…. Пока я раздевался, в голове вертелась мысль о «Марии Целесте», помню что я когда-то читал эту историю, но сейчас мысли путались, а спрашивать об этом Джему было неудобно (мол дебил что ли) …. Короче пришёл к выводу «Мария Целеста» и «Летучий Голландец», из одной оперы, только разные партии и партитура. Но что озадачило, что «Летучий Голландец», — это корабль Принцессы Марса Иоланты, а здесь корабль, командиром которого так же является женщина, таинственная как капитан «Немо» (чуть ли не «Нио» из кинофильма «Матрица») …. Что-то здесь есть? Единственное что я вспомнил со всей чёткостью (а я доверяю этим посылам подсознания), три истории которые произошли совсем недавно на планете: «На столицу Мадагаскара опускался вечер. Жара понемногу отступала. Роланд Айнтрайб пытался унять непроизвольную дрожь. Сидя на веранде летнего кафе в Тананариве, этот человек упорно возвращался мыслями к событиям, случившимся тридцать лет назад, в декабре 1960 г. «Я больше не могу там летать, — говорит Айнтрайб, мысленно обращаясь к просторам индийского океана, до сих пор, скрывающих странную загадку. — Я боюсь совершать полёт даже как пассажир. Там воздух загустевший, океан кипит…». Удивительная вещь, бывший военный лётчик, прошедший огни и воды, сотни раз, глядевший в глаза «…..», и вдруг боится летать? Совершенно непонятно? И вторая история: «В 1935 г, неподалёку от Бермуд бороздило море судно-призрак. Это была «Ла-Дахама». Сломанные мачты, разбитые световые люки, почти нетронутый запас продовольствия и воды, целые спасательные шлюпки и никаких следов команды, — такой увидел её подошедший «Ацтек». Забрав судовой журнал «Ла-Дахамы», экипаж «Ацтека» продолжил путь в Англию, где моряки поведали об увиденном. Но каково же было их изумление, когда они узнали, что за несколько дней до их встречи с «Ла-Дахамой» итальянский лайнер «Рекс» спас команду этой яхты и она на глазах к всех — погрузилась в пучину…». Таким образом: Бермуды, Индийский Океан и что ещё? А? Ещё? — море дьявола: «Это к юго-востоку от Японии, между японским архипелагом и островами Огасавара, а точнее между островами Иосима и Маркус. В 1955 году этот район официально объявлен властями Японии опасным, и по своей дурной славе он даже превосходит Бермудский треугольник. В СССР этот район объявлен опасным в 1975 году, после гибели в нём теплохода «Тикси». Здесь постоянно исчезают самолёты и суда, но самым трагичным стал период с 1950 по 1954 года, когда бесследно пропало 9 современных судов. И как Бермудский треугольник, «море дьявола», тщательно укрыло свои жертвы: несмотря на тщательные поиски, в обширном районе не было обнаружено ни-че-во, никаких следов исчезнувших судов…. В связи с непонятными исчезновениями в 1955 году по распоряжению японского правительства были проведены тщательные исследования этого района. Учёные на борту судна «Кайе-Мару» курсировали по морю дьявола, проводя измерения и сбор данных, а потом вдруг и это судно исчезло вместе с командой и учёными. Навсегда…. Вот такие пироги — господа хорошие, думал я — тщательно моя свои руки в бортовом сан-узле…. Теперь кофе и сигарета если хозяйка разрешит?

Кофе был горячий и изумительный на вкус, в фарфоровой чашке были сливки, но я люблю натуральный кофе без сахара…. — Джема, поделитесь рецептом вашего кофе? — спросил я выпив первую чашку. — Вам нравится мой метод? — искренне удивилась Джема. — Очень понравился! — ответил я совершенно искренне. — А курить у вас можно? — Можешь курить, хотя это и запрещено инструкцией, — ответила Джема спокойным голосом. — Мне дым не мешает. Ну а если возникнет пожар, — она хмыкнула, — мы с вами его просто потушим! — она весело засмеялась, — хотя тушить пожары на борту — мало приятного. — Спасибо Джема, — поблагодарил я хозяйку, закуривая сигарету. — Кофе в невесомости готовится так! — сказала Джема голосом строгой учительницы младших классов: «Жидкость слегка намагничивается. Или электризуется. Это раз. Джезва тоже электризуется. Или намагничивается. Это два. Теперь это уже не джезва, а магнитная ловушка. Магнитная чашка. Это кофе я сварила по-турецки из магнитных чашек», — она засмеялась. — Спасибо за рецепт! — поблагодарил я Джему. — Намагниченная вода вероятно и даёт такой изумительный вкус! — Покурил Сергей? — воскликнула она обрадованно, — а теперь давай займёмся формальностями, — садись к компьютеру. Я сел в кресло пилота, развернул к себе плоский экран компьютера, по которому бежал ряд цифирей. — Закрой эту картинку и открой «архив», — молодец похвалила она меня, когда я безупречно выполнил её распоряжение. — Теперь ищи строку со словами «Луна Сироты» (английский шрифт). — Нашёл! — ответил я, сосредоточенно листая страницы рапорта. — Теперь в этой строке ищи слово «Tartar» (английский шрифт), зачерни и сотри его. — Готово! — Мо-ло-дец (добрый молодец), — пошутила Джема с лукавой интонацией. Я улыбнулся и подмигнул видеокамерам (она была явно сексуально озабочена, только бо-ле-ет, — подумал я), и ещё раз улыбнулся в глазок «камеры», своей самой чарующей улыбкой. — Печатай английским шрифтом два слова «Гаванская Сигара», — голос её вдруг зазвенел металлом, — теперь поставь цифру 2 и буквы М.Т.

Я напечатал два английских слова «Havana Cigar». — 2 М.Т. — Отлично пойдёт, — сухо произнесла Джема шипящим голосом. — И что это значит? — спросил я заинтригованный этим шифром. — Это значит, вы будете жить долго и счастливо, — программа приняла этот фотомонтаж! — А я? — она всхлипнула и отключилась….

Прошел, наверное, час не меньше, а Джема всё не объявлялась. Я допил весь кофейник и выкурил почти пол пачки сигарет. Попробовал сливки, — гадость! Заглянул в обзорный купол, — наш Лимпопо также стоял как «ванька-встанька», на краю обрыва, и четыре головки всё также печально смотрели (как мне казалось), на меня…. Наконец динамик щёлкнул и бодрый, немного удивлённый голос Джемы заполнил кабину пилотов: — Ты выпил весь кофейник — Сергей? — Правильно — молодец. Когда я была человеком, — сказала она, — я тоже предпочитала кофе. Мой слух резанула фраза: «Когда я была человеком»? Шутка конструкторов, или синтезатора речи? Нет. Что-то жуткое было в словах, произнесённых из динамика. На меня повеяло холодом из чужого, скрытого прошлого…. — Ты не огорчайся Сергей. Не думай, что меня можно обидеть. Не думай, что я о чём-то жалею. Все (даже эти муравьи), — она фыркнула как дикая кошка, — считают, что я лишь потеряла. Потеряла что-то большое, а приобрела немногое. Наоборот! Я почти ничего не потеряла, а приобрела очень много. Мозг, очищенный от эмоций, чистое мышление без примеси унижающих человека страстей…. Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы, — раз программа разрешила вам жизнь! — она засмеялась беззаботно, и тут же внезапно умолкла, но не отключилась…. Я тоже молчал. Я уже понял: что Джема — киборг — кибернетический организм, человек, сращённый с машиной. Такие уже сто лет разгуливали по страницам романов. Но что они есть в действительности, я не слышал…. — Собственно, я киборг, — продолжила она, — Знакомое слово? — Да. — Считаешь что это трагедия? — спросила она настороженным голосом, и продолжила. — Если человек на это пошел, то добровольно. Как он сам признаёт, его положение ему нравится. Да я могу работать на дне океана, и в Космосе. Одна во веки веков.

Я почти бессмертная, — она уже почти кричала, — нервные клетки ведь не делятся, — но зато постоянно обновляются!!!!! Я настороженно молчал. — Для тебя, наверное, всё равно, что я робот, кусок металла, состоящий из диодов и триодов, — она захохотала, — мой мир не только примитивный компьютер (как у всех вас живых людей). — У меня есть планеты и живой беспредельный Космос, — ну разве это не человечно? Тут Джему прорвало, и она разрыдалась как живая, настоящая женщина. А я не могу терпеть женских слёз, они меня заводят! От неё исходили вполне ощутимые, горячие волны обиды, и возмущения. Я почувствовал себя жертвой испанской инквизиции…. — Ёлки-палки! — Я вскочил на ноги, и принялся носиться по кабине пилотов, отталкиваясь руками и ногами, от предметов (как теннисный шарик метался по кабине в полной невесомости), как ещё не травмировался, находясь в полёте, от двери к туалету и дальше к обзорному блистеру. Я так метался пока Джема не прекратила свои рыдания и не начала всхлипывать…. — Для вас, наверное, всё равно, что я, робот, — судорожно вздохнула она. — Все вы в чём-то правы. Все правы. Только не думайте, что я об этом мечтала, что добровольно пошла на это. — Она уже почти успокоилась и только её девичий голосок жалобно дрожал. — А, сей час, пожалуйста, ответь своим девчонкам, — они мне здесь такую истерику закатили, — мама не горюй! Раздался щелчок, — переключился канал связи и в кабину влетел истеричный охрипший крик Эльзы. — Сергей! Почему ты молчишь, мы уже думали, что у тебя кончился кислород! — истерично взвизгнула она и зарыдала. — Эльза потерпите ещё немного у нас очень много работы, — ответил я, стараясь успокоить своё глубокое и частое дыхание после своей безумной «пробежки» по стенам пилотской рубки. — Знаю я эту тяжёлую работу, — секс в невесомости на потолке, — она окончательно сорвалась с резьбы. — Ответь! почему ты так часто дышишь? — Эл-ь-за! Прекрати немедленно, подумай о нашем маленьком, — ты делаешь ему больно! — я уже практически кричал на весь Космос. — Помаши мне рукой, — я хочу посмотреть на тебя в бинокль! — никого уже не стесняясь, кричала моя единственная и любимая Эльза.

Делать нечего я подпрыгнул вверх к обзорному куполу и там зацепился за какой-то кронштейн и энергично замахал рукой. Четыре головки вооружённые оптикой внимательно следили за моим лицом, — я явственно ощущал эти взгляды усиленные пятидесяти кратно, германской оптической системой Цейса. — Всё конец связи Эльза, — нам надо работать…. — Сколько ей лет? — спросила Джема. — Всегда вам смотрит кто-то вслед в семнадцать лет! — пропел я куплет песни вместо ответа. — Я была точно такой же, как и она, — твоя Эльза, — Джема глубоко и судорожно вздохнула. — А теперь, удели мне на прощанье полчаса времени, а затем выполни мою последнюю просьбу и вспоминай хоть иногда мою пропащую душу. Я кивнул головой, сел за обеденный столик, и выцедил в чашку из кофейника остатки холодного кофе. — Смерть — это одиночество. Ты ни разу случайно не умирал? — Нет, не приходилось, хотя один раз был близок к этому, и видел себя со стороны, — я тряхнул головой, прогоняя дурное воспоминание. — Значит, ты никогда не ощущал, как замедляется и останавливается время. Вечность проходит в этом состоянии — больше чем за всю остальную жизнь. Но интересно ли это тебе знать? Или я зря стараюсь? — Да говори же Джема, не томи, — ведь это состояние мало кто проходил, а кто проходил, — не спешит об этом рассказывать.

Пока мы так говорили, наш тандем, созданный из двух космических кораблей, которые как близкие, родные люди стояли на перроне вокзала, обнявшись, не в силах расстаться друг с другом, соединённые между собой пока тонкой капроновой нитью. И эта нить, мне сейчас казалась финишной символической траурной ленточкой, всё ещё уже протянутой между нами. Ведь мы встретились так странно и прощались уже, вероятно навсегда. Но моя интуиция шептала мне, что это неправда, мы не можем так просто расстаться. Ну, просто не можем и всё! Наверняка мы уже пару раз облетели вместе вокруг Солнца, а это значит, — мы танцуем «Солнечный Вальс» и уже породнились с Джемой, — этим магическим ритуалом! Мы сейчас стремительно мчались в будущее (на время я не смотрел), а как говорится, я хмыкнул: «Влюблённые часов не замечают»! Но мы с Джемой отнюдь не влюблённые, а просто люди, попавшие в страшную беду, и я не могу просто так её бросить одну, страдающую от одиночества душу в таком трагическом состоянии…. Ну просто не могу и всё! Это всё равно, что пройти мимо человека истекающего кровью и не оказать ему первую медицинскую помощь (поставить жгут) или просто пережать фонтанирующую артерию….