Бесплатный фрагмент - Период шестой

период шестой
Сельские студенты

Часть четвёртая

Во все тяжкие

Выехали из под Воронежа в разгар зимы, а на Кубань попали даже не в слишком позднюю осень. Снег был только когда проезжали Кущёвский район, а дальше снега совсем не было. Зеленели не только поля озимых, но и вдоль дорог и в лесополосах зеленела трава. Видно было, что здесь в этом году ещё не случалось таких морозов, которые бы её заморозили. Даже набежавшие тучки, вызвали не снег, а дождь, помогая нам помыть загрязнившуюся в долгом пути машину.

От самого дома ехали по асфальтированным дорогам вплоть до станицы Саратовской. Дальше по схеме в атласе, до Апшеронска можно было поехать вправо, через город Хадыженск, но это было дальше. А можно сразу из Саратовской, прямо подниматься в горы, и ехать через маленькие посёлки, но там была гравийная дорога обозначенная как грунтовая. Расспросили у местных, как ехать лучше. Нам категорически заявили, что ездят они в райцентр только прямо. И что дорога эта хоть и обозначена грунтовой, но на ней везде гравий, и местами она даже лучше чем разбитый асфальт на Хадыженск.

Мне не хотелось по грунтовой дороге вновь запачкать вымытую дождём машину, но доводы местных оказались убедительными. К счастью гравийка действительно была в отличном состоянии, за всю дорогу нас никто не забрызгал грязью. Зато пришлось познакомиться с горными серпантинами. С непривычки я так снижал скорость, на крутых поворотах, где не видно было чем он заканчивается, что даже грузовики сзади нетерпеливо сигналили нам.

.

Семья Галиного дяди встретила нас радушно. Главе семьи было сорок два года, жене тридцать девять, а их единственный сын ходил в третий класс школы. Нам устроили настоящий банкет в честь приезда. И во время застолья и Сергей и Зина категорически заявили, что не согласны с тем чтобы к ним обращались на «Вы» и называли дядей и тётей. Сергей заявил:

— Не спешите нас старить. Мы с Зинулей хотим побыть ещё молодыми. Давайте за это опрокинем по стаканчику на брудершафт.

При этом мы с Галей впервые увидели, что вино в стаканы наливают не из бутылки, а из стеклянного кувшина. Когда выразил своё удивление по этому поводу — Сергей пояснил, что вино это домашнее, и хранится оно у него специальной бочке, установленной в смотровой яме гаража. А из бочки удобней наливать в кувшин или в банку, но не в бутылку. Вкус у него оказался очень даже приятным, напоминающим сладкий фруктовый компот и холодный лимонад одновременно. Даже крепости спиртной не ощущалось. Поэтому все кроме Гали выпили вина по многу, а я так ещё и с огромным наслаждением. Даже не подумал, что оно может препятствовать моим спортивным усилиям. А наоборот, убеждал, себя, что такой, обязательно витаминный и насыщенный минеральными солями напиток, должен приносить пользу, а не вред.

Но вскоре пришлось убедиться, что хмель ударил в голову, потому, что речь становилась немного путаной, а потом оказалось, что и ноги тоже стали не слишком послушными и устойчивыми.

Хозяева несказанно обрадовались нашим гостинцам. Пояснили, что привезённого хватит им на месяц, беспрерывного питания исключительно мясными блюдами. Беспокоились, только как сохранить привезённое. У них был холодильник, но в него всё не поместится. А вывешивать мясо за форточку, как зимой делают в городах нашей области — здесь не получится из-за погоды. Предлагал им, часть тушек сварить и сделать консервы, но они решили, что поместят сколько поместится в холодильник на сутки. Потом замёрзшее, закутают в полотенца и положат в выварке в гаражную смотровую яму. А остальное будут хранить в холодильнике.

Ещё в пути Галя рассказала, что её родители настаивают, чтобы мы пока не искали работу с предоставлением квартиры отдельной, и пожили бы пару лет на съёмной. А мама с бабушкой, чтобы это время пожили у крестной. А потом возможно и нам с ней и родителям моим понравится жить отдельно, потому как в разлуке люди становятся даже роднее. И потому, что при раздельной жизни появляется много плюсов и для молодых и для стариков. Они об этом оказывается уже и в письме Сергею сообщили.

Но я был категорически не согласен с таким предложением. Во-первых, родителям втроём в небольшой комнате у крёстной было бы не просто. Во-вторых, специалистам полагалось отдельное жильё. А потом, мне глубоко в Душу, запали слова родителей, после того как они переехали ко мне, продав нашу хату, что они теперь в своём будущем полностью положились на меня.

Когда обсуждали перспективы нашего трудоустройства, заявил Сергею, что работу хотел бы найти с предоставлением квартиры. Он не стал возражать, и как мне показалось, даже отнёсся одобрительно к моему не согласию с предложением тёщи и тестя. Он работал начальником районного РСУ. А эта организация, была единственным строительным подразделением района, осуществляющим все ремонтные работы в казённых домах, и строительство для нужд, живущих в таких домах всевозможных сараев, гаражей и даже бань. Как он нам объяснил, все райкомовские руководители и большинство руководителей других учреждений живут в казённом жилье, и все они постоянно добиваются личной с ним дружбы. Он старается не злоупотреблять такой дружбой, но для того чтобы устроить родственников на хорошую работу, постарается использовать все свои возможности.

Сергею хотелось устроить нас в самом Апшеронске, тогда бы Галя могла работать в его управлении, но не находилось подходящей должности для меня. Рядом в Нефтегорске была для меня работа, но там не было жилья и вскоре не предвиделось его появление. Мы не спешили. У меня была уйма времени, для устройства на работу, без нарушения допустимого срока прерывания трудового стажа. А Галя свои сроки всё равно уже давно нарушила.

Пока в райкоме партии и в сельхозуправлении старались найти такие вакансии, которые бы отвечали предъявленными Сергеем условиям, мы наслаждались городской жизнью. Как только хозяева уходили на работу и в школу, я принимал ванну. При этом впервые увидел, что вода которой заполняют ванну может быть такой голубой, как будто в неё насыпали приличное количество синьки. Как потом пояснили хозяева, это происходит потому, что водозабор осуществляется высоко в горах над Хадыженском, и вода проходит через залежи серебра. Поэтому она у них не только чистая и красивая, но ещё и обеззаражена ионами серебра. В будние дни мы ходили в кино на дневные сеансы, гуляли по городу.

Привыкший к бабушкиной выпечке я, по утрам ходил в булочную. Покупал свежий батон или свежие пирожки в кондитерской, сдавал в молочном киоске пустые бутылки из-под кефира и доплачивал за полные.

По выходным хозяева старались нас развлекать. Выезжали в дикие лесные места и устраивали там пикники. На узкоколейной железной дороге ездили далеко в горы в живописное ущелье. Поражала красота скал и обрывов, а меня ещё и поразило, как мотовозы вывозили на грузовых платформах стволы огромных дубов, в несколько обхватов толщиною. Сергей сказал, что местные называют такие огромные дубы «черкесами», потому, что они росли здесь, когда казаков в этих местах не было, а были только черкесские поселения.

При всём старании районных руководителей, вблизи не удавалось найти ничего для нас подходящего. Пришлось согласиться на работу в запомнившейся нам станице Саратовской. Поехали туда с Сергеем. Директор ждал нас. Для меня была предложена должность агронома отделения на центральной усадьбе табак-совхоза, а Гале нормировщика в строй отделе. Мне не слишком нравилось явное понижение в должности, но Сергей предварительно просветил, что на Кубани, все главные специалисты в сельском хозяйстве строго с высшим образованием, и даже к специалистам отделений такие требования предъявляются. Со средним здесь только бригадиры и звеньевые.

Но радовало, то, что в этом совхозе начато строительство двух двухэтажных жилых домов со всеми удобствами. Директор поинтересовался какая у нас семья, чтобы наметить нам одну из тех квартир которые появятся в новых домах.. Галя стала мне шептать, что может всё-таки сделаем заявку на однокомнатную, но я объяснил директору, что у нас ещё мама и бабушка, пенсионерки и возможно дети будут.

В отделе кадров оставили заявления о приёме на работу, а окончательно оформить всё предстояло по приезду. Директор даже послал с нами завхоза показать квартиру расположенную рядом на Парниковой улице, в которой нам предстояло пожить до окончания строительства дома. Квартира представляла собою отдельный домик двухкомнатный с аккуратной печкой дровяной в передней комнате. Хозяйка квартиры жила в этом же дворе, в маленькой кухоньке, объясняя это тем, что не хочет расходовать дрова ни отопление, большого, по её меркам дома.

Прогостили мы в Апшеронске больше месяца и уже собирались выезжать с понедельника домой. Потому, что в предстоящее воскресенье хозяева, запланировали повезти нас посмотреть такую достопримечательность, как горячие источники.

Собрались в кино. Моросил дождь, и мы решили поехать на машине. Когда выезжали со двора, поперёк дороги раскинув руки широко в стороны, дрогу преградила, какая-то полная женщина в шалевом платке. Какое же было моё изумление, когда я узнал в ней крёстную свою.

Когда остановился и вышел из машины она радостно объявила:

— Фу еле нашла. Думала, и найти не сумею?

— А зачем вы нас искали? Что случилось?

— И случиться за такое время могло, что угодно. От тебя же ни слуху, ни духу.

— Так дома же знают куда я уехал.

— Вот и хорошо, что знали. Хоть адрес мне сообщили. А то не знала где бы искать вас.

— А зачем нас было искать никак не пойму?

— Искать, затем чтобы домой тебя отправить. Собирайся сейчас же. Меня завезёте попутно, переночуете, а завтра уже и дома будите.

— Мы и так в понедельник собирались выезжать.

— Не знаю собирались или нет. Даже письма родителям не написал хотя бы коротенького. А так я вас сейчас направлю домой, чтобы не кормили понедельниками.

Пригласили её в квартиру, собираясь дождаться хозяев и всё им объяснить. Но крёстная заявила, что будет сидеть в машине, пока мы не соберёмся. Обсудив ситуацию, решили уезжать, не дождавшись хозяев, чтобы засветло доехать до Донецка. Галя написала им подробное письмо на двух страницах и оставила посреди кухонного стола.

Дома застали родителей грустными. Птицу они забили быстро, и тушёнку закатали в банки литровые и в пол литровые. А у мамы появились приступы неожиданного страха. Как я потом выяснил, она откуда-то узнала, что Галины родители, хотят, чтобы мы несколько лет пожили отдельно. А мы уехали вроде бы не надолго, а пробыли на Кубани целый месяц, и никаких сведений о себе не подавали.

Вот ей и стали приходить мысли о том, что возможно я их совсем бросил. Или может мы попали в аварию по дороге, и нас уже и в живых нет. Бабушке она не говорила ничего, а сама обдумывала, как им устраиваться в жизни, если придётся доживать век без меня.

Как мог успокаивал её. Рассказал, что на новом месте нам предоставят квартиру со всеми удобствами, как у Сергея. Что прямо в доме вода будет холодная и горячая. Что уже сейчас за нами закрепили квартиру в частном доме, в котором мы будем жить без хозяйки. Домашние вещи договорились отправлять в железнодорожном контейнере. После долгих размышлений договорились, что действительно лучше будет, если до заселения в новую квартиру родители поживут у крёстной. Тем более, что контейнер с вещами будет долго идти до Краснодара.

Когда пришла машина с контейнером, мама хотела погрузить в неё и всё содержимое погреба, благо оставалось много места не заполненного. Но мы убедили её что картошка, свекла и морковка пропадут на морозе. А соленья и маринады при погрузках прольются и испортят мебель или телевизор. Магнитофон я оставил, чтобы забрать его с собою в машину вместе с одеждой и постельным бельём. А содержимое погреба оставили будущим жильцам. Казьмины правда пообещали все соления и маринады перевезти к себе домой.

Родителей отвёз в Воронеж на вокзал. Из вещей у них был только чемодан с одеждой. Купил им билеты в купе, которое рядом с туалетом, чтобы бабушке при нужде далеко не идти. С вокзала дали крёстной телеграмму, во сколько поезд прибывает в Каменск. А маме строго-настрого заказал, чтобы из Каменска они ехали до самого крёстниного дома на такси. Они оставили нам четыреста рублей денег, чтобы мы имели возможность подстраховаться если, что-то случится в дороге.

Бабушка недаром говорила, что к неприятностям нельзя готовиться заранее. И неприятности стали сопровождать нас с самого начала пути. Погода вреде бы ослабила зимние холода, но потом решила напомнить о зиме с новой силой. Похолодало, и поднялась метели. Дорогу переметало так, что в иных местах приходилось ехать в каналах с высоченными берегами, пробитых в сугробах роторными машинами, далеко отбрасывающими массы снега. В них мы с трудом разъезжались со встречным транспортом.

В Богучаре не оказалось бензина на заправке, и мы решили ехать дальше, отключив в целях экономии печку. Чтобы не запотевали окна, применяли старый способ борьбы с их обмерзанием, который применяли водители тех машин, на которых ещё не были установлены печки. Стёкла протирали чистой тряпочкой, в которую была завёрнута горсть соли. Из-за холода и трудностей, и мы с Галей начали общаться на повышенных тонах. Особенно меня взбесило, когда в сложной дорожной ситуации попросил:

— Протри мне быстрее стекло, а то автобус прётся прямо на нас и я не вижу куда можно съехать.

Галя усиленно протирая стекло со своей стороны со злостью заявила:

— Подожди, тут мне самой совсем ничего не видно.

У Чертково удалось залить полный бак бензина, опять включили печку, но дорога дальше становилась всё трудней и трудней. Грузовики и автобусы с их большими колёсами делали колеи в снегу, а наша машина в них застревала. Приходилось лавировать, пробиваясь через такие колеи вправо и влево, при этом двигатель работал на самых предельных оборотах. Но иногда и это не помогало. Откидывал снег из-под кузова руками потому что не догадался захватить из дому лопату. Галя и едущие сзади помогали вытолкать машину из очередного сугроба, а потом всё повторялось сначала.

Вскоре приключилась беда пострашнее. В моторе стали слышны, резкие и частые стуки, ускоряющиеся при увеличении оборотов двигателя. В ужасе от предчувствия я объявил:

— Кажется, нам не суждено доехать на машине до Кубани.

— Почему?

— Двигатель вроде бы застучал

— А что это значит?

— Это значит, что его нужно заглушить, потому, что со стуком ехать опасно.

— Ну не остановимся же мы посреди полей в такую погоду?

— Сейчас проверю, может масла уровень малый, так у меня есть — могу долить.

Прижавшись машиной как можно ближе к правой обочине включил аварийку и заглушил мотор. Проверил уровень масла. Масла было достаточно. Пока возился с мотором, снега набилось и под воротник и в рукава, потому, что метель усиливалась. Пробовал «проголосовать» попутным, чтобы отбуксировали до ближайшего населённого пункта, но машины шли редко и во всех проехавших за это время четырёх легковых автомобиля водители сделали вид, что не замечают меня. Начинало темнеть, а проезжающие рядом машины и ветер спровоцировали рост сугроба вокруг машины.

Решил попробовать вновь запустить мотор. Вопреки опасениям, машина завелась сразу. Стука в двигателе не было слышно. Подвигавшись взад-вперёд, пробились на накатанную дорогу и двинулись дальше. Пока двигатель был холодным стука не было. Но по мере повышения температуры неприятные звуки усилились. На затяжном спуске вроде бы опять стало стучать тише. Сказал, что может таким способом, временами остужая двигатель, мы доберёмся до ближайшего села, а там будем решать, что делать дальше.

Но на очередном подъёме стук неожиданно перешёл в ужасный грохот и двигатель заглох. Открыв капот, обнаружил, что пробит блок мотора и из отверстия торчит головка шатуна. Ожидая неприятностей, но от произошедшего всё равно был в шоке. Теперь пропала любая надежда сделать ремонт и ехать дальше. Прицепил трос к петле под передним бампером стал «голосовать». Остановился ГАЗ-69, в котором возвращались какие-то районные руководители из колхоза. Объяснил ситуацию.

Они сказали, что едут в Милерово, а это в стороне от трассы. Поэтому они отбуксируют нас до поста дорожной службы, который недалеко впереди. Там есть зал для ночлега, тех которых в дороге застаёт непогода и даже есть мастерская, в которой ремонтируют дорожную технику, приписанную к этому посту. На посту уже стояло три грузовика до Ростова и будка-техничка из Каменска. После нас заехал на площадку ещё и автобус без пассажиров. Машины со встречного направления не появлялись. А вскоре движение по трассе и в южном направлении совсем прекратилось.

Смотритель поста вместе с семьёй жили в квартире, пристроенной к зданию поста со стороны внутреннего двора. Переночевали на топчанах, во множестве установленных по всему простору зала. Утром рабочие пришли запускать моторы автогрейдеров, для очистки их участка дороги, но поступила команда отставить очистку до полного прекращения метели. Смотритель объяснил, что в полутора километрах, находится небольшое село и там есть магазин. Туда через поля тропинка протоптана, её можно ощущать даже если сверху свежего снега намело. Рабочие из села по ней приходят, и его семья ходит в магазин по ней.

Первыми туда сходили, ростовские водители, а после обеда, когда доели те продукты что готовили в дорогу пошли и мы с Галей. Купили две селёдки, пряников, печенья и чая. Жалко было, что в сельских магазинах хлеб не продавался. Потому что у нас собою был прихвачен приличный кусок сала. Когда сказал об этом в зале, водитель из Каменска, вытащил из рюкзака, не начатую буханку хлеба, подарил нам и заявил, что у него остаётся ещё почти целая буханка. А мы щедро поделились с ним салом. Предлагали сало и ростовчанам, но они заявили, что ещё в начале своей поездки, запаслись колбасой, в таком количестве, что ещё и домой останется. Плита в зале топилась углём и не затухала. Смотритель только иногда выбирал шлак из топки. И вода в чайнике была постоянно горячей, или кипящей, если двигали чайник от края к средине плиты.

На следующее утро, рабочие завели оба автогрейдера и принялись расчищать правую сторону трассы в южном направлении. За ними сразу же двинулись и все наши друзья по вынужденной стоянке. Я не знал, что предпринять. Но вскоре, на площадку заехал большой грузовик КРАЗ, чтобы долить воды в систему охлаждения. Ехал он из Богучара на Кубань. Я рассказал ему ситуацию и попросил отбуксировать нашу машину поближе к тому месту, где предстояло жить и работать. Он посмотрел по атласу и сказал, что может отбуксировать нас до Краснодара, потому как потом ему придётся ехать в Белореченск, а нам в другую сторону. Он гонит туда свою машину сдавать в капитальный ремонт, а там получит другую отремонтированную.

Я вспомнил, что в Апшеронске видел указатель направления на Майкоп и на Белореченск. И сказал водителю, что можно попасть в этот город и через нашу станицу. Сверились с атласом, и оказалось, что я прав. Только так ехать было на много дальше. Но добрый дядя согласился поехать, по дальней дороге. Прицепили трос к грузовику и двинулись. Вскоре я пожалел, что не догадался залить в бак омывателя стекла горячей воды. Потому, что снежные вихри от грузовика, быстро стали налипать на лобовое стекло таким толстым слоем, что даже контуры его кузова становились не различимыми. Хорошо стеклоочистители работали. Вначале я даже печку включил. Но потом выключил, опасаясь, что аккумулятор разрядится и «дворники» не будут работать.

Потом я по этой причине даже габариты и сигнал аварийный выключил. На Ростовском посту ГАИ, это нарушение заметил инспектор и остановил нас. Я объяснил ситуацию и инспектор, посоветовал нам найти где-нибудь изолированный провод длиннее троса и соединить клемму заднего фонаря грузовика, с аккумулятором моей машины, тогда он не будет разряжаться, и даже зарядится. Мы пообещали так и сделать, но только если зарядки не хватит до места транспортировки. В Кущёвском районе, снег закончился опять. И дальше мы ехали, уже не пользуясь «дворниками», лишь бы видеть силуэт кузова.

В Саратовскую приехали, после завершения рабочего дня. В отделении был один сторож. Сторож и водитель грузовика помогли затолкать машину во двор отделения. Сказал нашему спасителю, что у нас есть здесь квартира и предложил заночевать у нас, потому, что уже смеркалось. И предложил оплатить его такую щедрую услугу, но он категорически отказался от оплаты. Я тогда сказал:

— Ну, возьмите тогда хоть чисто символически десять рублей. Приедете на место и поужинаете в ресторане, в честь нашей удачи с Вами.

Он ухмыльнулся и заявил:

— Парень прекрати раскидываться червонцами. Ты нашёл себе с твоей машиной такую болячку, которая ещё не один червонец вытряхнет из твоих карманов.

На прощание, показал нашему благодетелю дорогу на Апшеронск и почему-то даже не догадался предупредить, что ему придётся преодолевать на серпантине резкие повороты с крутыми подъёмами.

На следующее утро пошли в отдел кадров совхоза. Сдали трудовые книжки и нам сказали, что приказ будет к вечеру, а наш рабочий день начинается прямо сейчас. Кабинет строй отдела располагался рядом с крохотным кабинетом телефонного коммутатора. За открытой дверью которого сидела модно одетая девушка в наушнике. Когда мы проходили мимо, она окликнула нас:

— Новенькие, неправильно сделали. Если не хотите проблем со связью, должны были представиться мне вначале, а потом уже в кадры идти.

Я тоже пошутил в ответ:

— Нам простительно, мы же не знали местных правил, но готовы исправиться прямо на глазах.

— Вижу специалисты, не рабочие. Куда направили?

— Красавицу жену хочу определить под Вашим присмотром в соседний кабинет. А я буду работать в первом отделении.

— Вот жмот, жену расхваливаешь, а мог бы хоть понарошку сказать, что и я красивая.

— Так это ведь любому видно издалека.

— А вблизи?

— Вблизи тем более, — заверил я.

А весёлая телефонистка накинулась уже на Галю:

— Не пойму тебя. Слушаешь и улыбаешься молча. Если бы я была замужней, и если бы мой, так откровенно заигрывал с посторонними — я бы ему уже глаза выцарапала.

Галя в ответ многозначительно кивнула головой и заметила:

— А я решила предоставить ему полную свободу. А то устанешь следить и ревновать.

— Не знаю, может так и лучше, — согласилась девушка.

Оставил Галю знакомиться с коллегами и пошел к конторе отделения. Управляющий был на месте. Я ещё в кадрах записал и запомнил, что зовут его Поздняков Иван Прокофьевич. Когда зашёл и представился он пожурил меня:

— Что-то ты задерживаешься. Охранник с утра доложил, что твою машину загнали вчера во двор. Так я уже и транспорт твой персональный заставил пригнать сюда. А тебя нет и нет.

— Меня в кадрах задержали немного. А после я сразу сюда.

— Понял. Не знал, что ты не оформлен ещё. Мня уже больше недели как обрадовали, что агронома приняли. Я заколебался уже твою работу выполнять. Отделение у нас в основном растениеводческое, поэтому я привык, чтобы планёрку агроном проводил. А тут уже три месяца вынужден сам это удовольствие расхлёбывать.

— Постараюсь снять с вас такую обузу. Дайте несколько дней познакомиться с обстановкой, войти в курс дела.

— Каких несколько дней? Я тут сплю и вижу, как передаю тебе бразды правления. У нас тут всё рядом. До обеда посмотри всё. Планёрка в час. К часу, думаю, уже будешь готов задать перцу нашим бездельникам.

— Ну, уж нет! Выглядеть посмешищем с первого дня работы я не соглашусь. Поэтому придётся Вам ещё помучится, пока я хоть примерно не пойму что здесь и как.

Потом он подробно расспросил меня о прежней работе, о семье. Одобрил временную нашу квартиру. Повёл в бухгалтерию знакомиться с сотрудниками. Когда он назвал меня и представил всех счётных работников, я обратился к старшему бухгалтеру:

— Мария Григорьевна, поручите, пожалуйста, чтобы та, которая у вас ведёт ведомости, подготовила мне до обеда, полный список с фамилиями, именами и отчествами, всех руководителей, специалистов и счетных работников подразделений отделения.

Она уточнила:

— И в животноводстве тоже?

— Конечно, мне же придётся и с ними общаться.

Бухгалтерша обратилась к управляющему:

— Иван Прокофьевич, бойкого Вам помощника направили. Сколько работаем, Вы никогда мне поручений не давали, а всё больше совета спрашивали. А этот с места в карьер.

Он удовлетворённо хмыкнул и заявил:

— Вот и хорошо, заранее привыкайте к дисциплине. К лету Евгений Петрович заступит вместо меня — а вы уже будете как шёлковые.

Его слова для меня не были неожиданными. Он уже пояснил в разговоре, что на предстоящих выборах, его вновь внесут в списки голосования в депутаты сельского совета, и райком будет рекомендовать его кандидатуру для утверждения депутатами на должность председателя сельсовета.

После бухгалтерии поинтересовался:

— Иван Прокофьевич, а о каком персональном транспорте Вы говорили, когда знакомились?

— Я и забыл, с бабами познакомил, а главного твоего помощника и не представил. Пойдём во двор.

Во дворе у коновязи стояли две линейки, Линейки не такие как в Воронежской области были, а модернизированные. Вместо деревянных колёс с чугунными втулками на осях, здесь были установлены резиновые колёса на автомобильных дисках и с подшипниками на осях. И вместо оглоблей было дышло, потому что, запряжены они были парами лошадей. Одна гнедыми, а другая вороными. Разнузданные лошади неспешно жевали овёс из корыт на высоких ножках. Ездовые сидели каждый с левой стороны своей линейки и разговаривали о чём-то. Показывая на гнедых, управляющий пояснил:

— Это лучшая в районе пара, а может и самая резвая на Кубани. На них меня Митрич возит. При этом, я такой ревнивый к лошадям, что никому на них не позволяю прокатиться, разве что своим домашним. А из совхозных никому. Неверно если бы и директор попросил, то и ему исхитрился бы отказать.

— Ничего себе! — удивился я.

— А вороные твои. По сравнению с моими, они не легковые, а грузовые тяжеловозы. Зато ездовый у тебя лучший адыгейский джигит в наших краях. Не чета моему старенькому. Транспорт свой используй хоть днём хоть ночью. Хоть сам, хоть жене куда потребуется, или родителям что нужно будет, когда приедут. Гришка, всё знает, где что находится, и не только в нашей станице а и в соседних, и в половине Адыгеи.

Пока выслушивал объяснения ездовые спешились и поздоровались первыми. Обращаясь к джигиту управляющий пояснил:

— Гриша, теперь и у тебя опять постоянный седок появился. Отвезёшь сейчас Петровича в совет, он там быстро оформит всё и постарайся до обеда показать ему все бригады и рассадное.

В сельском совете действительно быстро поставили штампы в мой и Галин паспорта и в моё приписное свидетельство. Дальше Гриша предложил начать осмотр с первой табачной бригады, поскольку она располагалась на той стороне Псекупса, что и сельский совет. Пока ехали, сумел сориентироваться, что на этой стороне были сосредоточены почти все общественные места станицы. И почта, и библиотека, и столовая, и магазины и школа. А на той где контора отделения, там всё в основном производственное. Станичный дом культуры, находился рядом с конторой совхоза, а рядом магазин продовольственный у перекрёстка.

По пути выяснил, что Гришей ездового называют только в совхозе, а в свидетельстве о рождении, и в родном ауле и в семье его называют Гучипсом. Узнал что в переводе на русский это звучит как железный человек. Решил для себя, что тоже буду его так звать.

В первой же бригаде обнаружил, что людей в сушилке всего трое и бригадира на месте не оказалось. Учётчица объяснила, что люди заняты штукатуркой тепловода, в тех местах, где она потрескалась. Здесь мне впервые довелось, посмотреть, что собою представляет табачная сушилка. Это было просторное помещение, с высокими потолками, в котором вдоль обеих боковых стен, тянулись тепловоды, высотою в человеческий рост. По ним горячий воздух и дым проходил до вытяжных труб, расположенных, на противоположном от топки торце сушилки.

На моё удивление, что бригада такая малочисленная, Гучипс пояснил, что людей в каждой много, все бригады, кроме третьей, уже закончили сортировку и прессование табака, и теперь многие рабочие ушли в отпуска. Оставшиеся с утра появляются на работу — чтобы прогула не было. Потом уходят. Потому что заработной работы в бригадах не осталось, а на копеечной тратить своё время людям не выгодно.

Все подразделения отделения, оказались на небольшом удалении, одно от другого и мы успели до обеда посетить все четыре табачных бригады, тракторную, и рассадное отделение. Чего не понимал, не стеснялся спрашивать. Женщины в рассадном землю из большой кучи, загружали в железные вагонетки и заталкивали внутрь большого костра, из толстых веток. Как пояснила заведующая отделением, рассада табака, подвержена многим заболеваниям. Менять ежегодно землю на безопасную, сложно потому что в округе, мало мест, в которых хоть однажды не выращивали бы табак. А пропаривая прошлогоднюю — они убивают не только, возбудителей болезней, но и вредители заодно погибают.

Пообедали с Галей, яичницей, пожаренной на хозяйской сковородке, и на печке отопляемой хозяйкиными дровами. Она сразу заявила, что дров будет нам давать только первую неделю, а потом мы для себя должны приобрести собственные. А Галя объяснила, что рядом с конторой находится совхозная столовая и гостиница. Почти все конторские обедают там. А желающие могут и ужин заказывать. Предложила, пока не обзаведёмся посудой питаться пока там. Не успели пообедать, как Гучипс уже подъехал и ждал, чтобы отвезти меня на планёрку.

По дороге пояснил ездовому:

— Хозяйка, намекает, чтобы дрова быстрее себе купили, а я не в курсе, где их здесь можно приобрести. Не подскажете?

Гучипс взмолился:

— Евгений Петрович, не говори мне Вы. До обеда один раз так назвал, а мне не получилось возразить. Сейчас опять. У адыгов вообще нет такого понятия. А здесь старым и начальству говорят Вы, но я забываю и по адыгейски говорю ты. На меня пожалуйста за это не ругайся.

— Хорошо, тогда давай договоримся звать друг друга, не по местному, а по адыгейски — на ты.

— Давай. А за дрова не переживай. Здесь же леса кругом. А лес в округе я знаю лучше любого лесника. И бензопила есть. После работы, перепрягу своих в повозку и съежу в лес. Я знаю, где на старых делянках, остались не вывезенные прошлогодние сухие складометры. Попилю прямо там на чурки и до полуночи привезу к тебе на квартиру.

Потом подумав добавил:

— Нет, лучше оставлю в бригаде не разгружая, чтобы ночью не беспокоить, а утром до работы выгружу.

Смущаясь сказал:

— Ну что ты Гучипс, не стоит. Я просто узнать хотел.

— Как это не стоит? Я рад чем-то помочь. Нам может долго придётся вместе работать. Может и мне потребуется о чём-то просить.

— Ну хорошо, я буду иметь это в виду, и возможно даже вскоре воспользуюсь твоим предложением.

На планёрке управляющий представил меня, а потом по очереди назвал всех присутствующих. Молодыми кроме меня оказались механик отделения и бригадир садовой бригады. Остальные оказались пожилыми, или далеко за средний возраст. А заведующая парниковым хозяйством была старше нас, но явно моложе остальных. Вероятно, в связи с межсезоньем вопросов к бригадирам не было, и они не высказывали никаких просьб. Когда Поздняков, заявил что могут расходится по своим рабочим местам, бригадир садоводческой бригады заявил:

— Табачники закончили сортировку. А у меня завал на обрезке. Всю зиму дожди не давали возможности в сад выйти. Сейчас наверстываем, но ветки пока не убираем. Может, из табачных кого направите, на уборку веток?

Управляющий возразил:

— А как я их доставлю к тебе? Автобуса директор не даст. Машин автобаза тоже зимой совхозу не выделяет.

Тут и я решил вмешаться:

— Иван Прокофьевич, я конечно пока совсем не ориентируюсь в обстановке, но успел заметить, что люди в табачных бригадах совершенно не загружены. Перебиваются практически без зарплаты. Может, сможем как-то решить вопрос с их доставкой в сад, если там завал, и есть возможность заработать?

— Какой там может быть завал? Дело обычное. Это Лавренов по привычке хочет на чужих в рай въехать, — отозвался управляющий.

Я с сомнением уточнил:

— Не знаю, я даже пока не успел побывать в этой бригаде. Но если они запоздали с обрезкой, то на Кубани сокодвижение наверно начинается рано и поздняя обрезка может вызвать угнетение деревьев. Если в бригаде есть инструменты запасные, то может и на обрезку следует дополнительных рабочих привлечь.

Лавренов воскликнул:

— Нет, нет на обрезку нельзя не подготовленных. Я своих три года дрессирую, и то какая до того дорассуждается у дерева, что изуродует его как Бог черепаху. А с доставкой можно при желании решить. Если люди будут, закажу сейчас в гужтраспортной три подводы на вывоз веток, они и людей заберут на работу и вечером назад отвезут.

Управляющий согласился:

— Коли так, то можно попробовать. Кто из табачных может направить завтра людей в садовую?

Согласились все три бригадира, у которых, закончили сортировку. Но управляющий решил пока выделить только из четвёртой:

— Сарницкая направляй завтра своих сколько наберёшь. Ездовым будет по пути их забирать. А при желании и пешком не далеко, если вздумают убежать с работы.

Лавренов заверил:

— От нас не убегают. Они потом ещё детишек приведут своих, если узнают, что на сжигании веток садовые любят картошку запекать и сало жарить.

Тут и Карасёва вмешалась:

— Хорошо напомнил про ветки. Ездовым скомандуй, после работы порожняком пусть не возвращаются. Скажи, чтобы нарубили и нагрузили им толстых. А то у нас через неделю нечем будет грунт пропаривать.

После планёрки Лавренов предложил поехать в сад, познакомиться с тем, что там имеется. По дороге, рассказал, что хоть эта отрасль и считается вспомогательной, летом денежные поступления совхозу идут только от реализации плодов и молока. В основном автотранспортом Горячеключевского автохозяйства они ведут поставки в Сочинский «Плодоовощеторг». А при хороших урожаях отгружают ещё и вагоны в северные города. Пояснил, что садом в далёком прошлом, руководил теперешний директор совхоза.

В саду спросил у него, что он имел в виду рассказывая, что женщины неверно рассуждают при обрезке. И тут же получил почти часовую лекцию об особенностях обрезки старых деревьев и об эффективных методах омоложения их кроны. Из техникума и института я хорошо усвоил только способы формирования кроны у саженцев. Поэтому было очень интересно. А Лавренов видя мой интерес, приводил примеры и по семечковым, и по косточковым. Пояснял, что подходя к каждому дереву следует несколько раз обойти вокруг него, отмечая особенности и намечая план обрезки. Показывал на уже обрезанных, какие ошибки допустили рабочие. Утверждал, что приучил своих женщин, вдумчиво рассуждать, приступая к обрезке очередного дерева, но ошибки всё равно случаются. И сокрушался, если видел, что на каком-то дереве, рабочая, в своих рассуждениях не учла все особенности.

Я удивлялся глубине его специальных знаний. А он простодушно признался, что пришёл на эту работу, совсем не имея никаких представлений о плодоводстве, потому что учился в Славянском техникуме, в котором делали акцент на полеводстве и рисоводстве. Просто директор очень переживал, что после его перехода, на высокую должность более старый совхозный сад, из-за некачественного ухода, совсем потерял продуктивность, а в этом ещё не поздно было вывести деревья на максимальную урожайность.

Видя что молодой агроном, принятый на должность бригадира, готов сделать всё необходимое, он в первый год, много уделял времени Лавренову, обучая того секретам производства. А потом уже сам Лавренов настойчиво прививал своим рабочим необходимые навыки.

Новое место мне понравилось. Станица выглядела несравненно богаче Воронежских сёл. Можно даже сказать, не уступала обустройству наших райцентров. Смутил вид речки, по имени которой станица называлась до того как её переименовали в Саратовскую. Река имела черкесское название Псекупс, а станица Псекупской, и это не понравилось царскому двору. Мне говорили, что это мощная река, способная затопить половину станицы. Но сейчас она выглядела мелким ручейком. Казалось что Ревчак у меня на родине и то полноводней. Но Гучипс пояснил, что такой речка бывает только зимой или в летнюю жару, когда долго нет дождей.

Через три дня я действительно полностью представлял, как обстоят дела в подразделениях и какие задачи кому следует ставить. Поэтому обязанность проводить планёрки перешла ко мне. С управляющим почти не виделся, он заезжал в отделение только после директорской планёрки или совещаний, чтобы поделиться новостями. Где он был в остальное время не знал и не интересовался. Гучипс утверждал, что ездовой линейки закрепленной за управляющим каждый день, ещё до начала рабочего дня уезжает к дому Ивана Прокофьевича.

А я до последнего скрывал, что Позднякову опять предстоит две недели проводить планёрки. Приближалось время очередной сессии. И я не переживал отпустят ли меня в институт. Начальник отдела кадров, заверил, что с этим в совхозе никаких проблем не бывает. Мне следует написать на имя директора заявление, об отпуске на учёбу, и даже идти к нему не требуется за резолюцией. Кадровик сам всё подпишет и приказ подготовит.

Родителям написал письмо о том, что буду мимо ехать на сессию и возвращаться через две недели назад. Спрашивал, возможно, нужна моя помощь в чём-то, чтобы заехать к ним на денёк. Но мама ответила, что у них всё хорошо, и мне не стоит терять время. Если бы поезд шёл через сам Донецк, тогда бы ещё можно было. А так больше времени уйдёт на дорогу из Каменска и обратно, чем побуду у них.

За результаты экзаменов на этот раз, волновался не меньше, чем на первой сессии. Дело в том, что предстояли итоговые экзамены по ведущим предметам, оценки которых будут в дипломе. Я же, в силу разных причин, можно сказать совсем не готовился к предстоящим испытаниям. Зато два Володи Мельнико и Парамонов договорились за неделю раньше явиться в институт, попросить консультации и посидеть в библиотеке институтской чтобы лучше подготовится к экзаменам. К моему приезду они на удивление выглядели даже увереннее меня.

Тельпов приехал днём раньше и сразу же насел, чтобы я сдал за него растениеводство, агрохимию и почвоведение. Несмотря на понимание той ситуации, в которой оказался мой друг — вынужден был отказать ему. Потому, что возникал серьёзный риск быть разоблачённым и отчисленным их института. Дело в том, что у заочников экзамены по этим предметам принимали одни и те же преподаватели на всех факультетах. Советовал ему найти желающих из очников. Потому, что у них были разные преподаватели. Но он сокрушался, что не может найти среди очников, согласного на подмену, даже за деньги.

Экзамены дались трудно. Даже шпаргалки пришлось готовить. Зато в воскресенье Парамонов стал соблазнять отдыхом, пригласив нас с Мельниковым к себе в гости отведать копченых уток. Их птицефабрика специализировалась на интенсивном выращивании уток. И молодых утят, достигших веса, определённого ГОСТом коптили и отправляли на экспорт во Францию. Он даже хвастал, что упаковывают у них копчёных уток, в специальные ящики подписанные на иностранном языке. Я поспешил заверить, что для меня это не диковина, потому, что мы из Красного Лога тоже отправляли хмель на экспорт и в мешках, тоже подписанных на иностранном.

Но Вовка продолжал неимоверно аппетитно расхваливать вкус этих копчёностей. Уверял, что подобного мы никогда не пробовали и вряд ли где сможем попробовать. Но я нашёл веское возражение:

— Мы согласимся отведать твой деликатес если привезёшь его после выходного. Зато я сегодня и завтра, хоть немного подготовлюсь к экзамену на понедельник.

Но Парамонов и слушать не хотел:

— Да вы поймите, утятина эта горячего копчения. И вся её прелесть именно в горячем виде. Холодная она тоже конечно вкусная очень, но не идёт ни в какое сравнение со свеженькой, тёпленькой.

— А как же французы? — спросил Мельников.

— Лягушатники пусть холодную лопают- им не дано испытать такое наслаждение которое предлагаю вам я.

Короче Вовка уговорил нас и мы, захватив в дорогу книги, отправились в Грибановку. Вечером хозяева выставили много всяческого угощения, но утятины копчёной не было. И водки выставили аж три бутылки. Но мы все трое выпили по чуть-чуть. Не хотелось выглядеть перед Вовкиными родителями забулдыгами. Да и экзамены предстоящие не позволяли расслабляться. Глава семейства возмущался, что столько водки может оказаться не допитой. И в результате сам набрался прилично, несмотря на постоянные предостережения супруги.

Мать Вовкина, только символически пригубила рюмку, а красивая, слегка полноватая его жена, кормила грудью их сына и поэтому к рюмке даже не притрагивалась. Кормила она мальчика грудью даже при нас и совсем этого не стеснялась. Я и то смущался, а она нет.

На следующее утро, не успели мы умыться, как нас позвали к столу, пробовать горячую утятину. Еда действительно оказалась божественной. Отец предлагал к утятине водку, но мы отказались, собираясь успеть почитать немного из того, что предстоит сдавать. Поэтому уезжать решили пораньше. Позавтракав утятиной, перекусили ней и перед отъездом. В результате вышло, что мы одни съели всех трёх уток, которых принёс утром отец. Он даже пошутил, что если бы мы на водку согласились, то ему пришлось бы ещё раз идти на коптильню.

Сдавших все положенные экзамены, собрали в деканате выяснять, кто собирается писать дипломную работу, а кто будет сдавать государственные экзамены. Боясь, что в новых условиях, не смогу качественно подготовиться к экзаменам, выбрал подготовку дипломной работы. Темы предлагали стандартные. Улучшение системы удобрений, в том хозяйстве, в котором работал студент. Мою тему обозначили как «Повышение эффективности удобрений в табачном севообороте Саратовского табаксовхоза, Апшеронского района, Краснодарского края». Руководителем назначили преподавателя кафедры агрохимии, кандидата сельскохозяйственных наук Преснякова. Он сразу же пригласил в свободный кабинет лаборатории на факультете и довольно подробно пояснил как следует писать диплом. Назвал примерный план. Во введении должна обязательно присутствовать политическая оценка важности применения удобрений и желателен эпиграф из слов известных личностей. Следует обязательно обозначить разделы о значении удобрений для нескольких главных культур совхоза.

Для придания научности в работе показать климатические условия местности, дать агрохимическую характеристику почв, показать существующую систему удобрений и предложить новую. Рассчитать её экономическую эффективность, не забывая указать меры по охране труда и технике безопасности при работе с удобрениями. Что в конце необходимо добавить список литературы не менее чем из десяти авторов.

Я внимательно слушал и записывал всё, что он советовал. Пресняков пояснил, что в ходе подготовки диплома, мы ещё не раз встретимся, и он подскажет мне, что нужно добавить к тому тексту, который напишу, или что изменить.

А потом вроде бы как по секрету посоветовал пойти в библиотеку институтскую, попросить пару дипломов подготовленных студентами очного отделения на такую тему и списать там хотя бы списки авторов. Только обязательно найти в текстах, где приводятся данные этих авторов, и скопировать их, чтобы вставить это в свой текст. Даже пошутил, что доступность дипломных работ прежних курсов, делает все темы похожими как близнецы.

Но я не последовал его совету. Подумал, что в Воронежском институте, вряд ли может оказаться работа, связанная с табачными севооборотами. К тому же, пока записывал план диплома, появилось столько интересных мыслей по его написанию, что я уже мечтал, сделать такую работу, у которая не будет близнецом ни одного моего предшественника.

Уже перед самым отъездом обедал вместе с Тельповым в студенческой столовой. И почему-то заговорили о грузинах, которые нигде не работают, и имеют огромные деньги, спекулируя на фруктах и цветах. Неожиданно Виктор предложил:

— Слушай Женя, а ведь теперь и ты перебрался в тёплые края — значит тоже, можешь быстро сколотить состояние на фруктах. Сад ты свой вырастишь, конечно, не скоро, но можно ведь на месте закупить то, что там раньше созревает. И не как грузины в чемоданах поездом, а на своей машине, если успеешь отремонтировать. В выходной день можешь пригреметь с утра, если в субботу вечером выедешь. Привезёшь ко мне в райпо, а у меня по всему району по магазину в каждом селе. К следующему выходному, пока доставишь новый товар — я тебе уже денежки приготовлю. Так в машину сможешь загрузить и полный багажник, и в салон можно навалить в десять раз больше чем в багажник.

Мне идея понравилась:

— Классно! Я почему-то даже не помышлял об этом. А к тому же у меня в подчинении большой совхозный сад. Думаю, не трудно будет выписать в совхозе, что захочу по возможно низкой цене.

— Тем более. Грех будет не воспользоваться такой удачей. Запиши телефоны мои. На работе я на месте могу не оказаться, а домой можно, хоть среди ночи звонить.

— Как я тебе ночью позвоню, если у нас почта закрывается в пять?

— Ну, тогда на работу звони и скажи, что передать мне. Секретарша обязательно передаст, если меня в кабинете не окажется.

— Хотя не знаю, может и ночью получится, мне говорили, что в Горячем ключе, вроде бы есть круглосуточный переговорный пункт, для междугородних переговоров, как на Воронежском почтамте. А в Горячий мимо нас автобусы до полуночи ходят.

Эта наша с ним беседа не выходила у меня из головы. Потому, что Галя часто заводила разговоры о том, как хорошо бы найти дополнительные источники поступления средств. Утверждала, что современные успешные умеют находить возможности извлекать из своих должностей дополнительные доходы, порой значительно превышающие их зарплату. И живут потом припеваючи. И из ресторанов могут не вылезать и что хотят могут себе позволить, не обращая внимания на самые дикие цены у спекулянтов.

Стал строить грандиозные планы, и в мечтах уже видел множество возможностей. Если получится быстро восстановить двигатель на машине. То видимо можно будет каждый выходной делать выгодные рейсы. А это сулит баснословные барыши.

Вернувшись с сессии, оказался загруженным подготовкой к весенним полевым работам. По воскресеньям ездил в Краснодар. Там каждый выходной на огромном пустыре собирался стихийный базар. Продавали и покупали всё, что только можно было представить. Запомнил где были ряды торговцев техническими изделиями и запчастями. Спрашивал блок двигателя на ЗАЗ. Вскоре многие торгующие автомобильными инструментами и деталями уже узнавали меня. Давали советы. Спрашивали, не соглашусь ли приобрести уже отреставрированный блок, который тоже был пробит шатуном. Рассказывали как можно самому залить расплавленным алюминием дырку в блоке.

Но я надеялся найти целый, не повреждённый блок и с официальными документами на него, чтобы можно было перерегистрировать машину, как прошедшую капитальный ремонт. Поэтому с удовольствием давал свой адрес, тем которые обещали сообщить если узнают о подходящем предложении. А я продолжал лично ездить на рынок, почти каждый выходной.

Механик отделения Федченко подсказал, что следует проверить коленвал, возможно у него выработался уже эллипс и его следует проточить, под ремонтный размер вкладышей. Когда мы с ним стали осматривать коленвал механик показал на шейку третьего шатуна, на котором оборвало поршень и заявил, что на нём эллипс огромной глубины. Теперь и я увидел, что поверхность шейки действительно заметно повреждена. А Федченко подсказал, что в мастерской совхоза есть специальный станок, для проточки коленвалов, и на нём работает очень опытный токарь, у которого есть таблицы ремонтных размеров шеек коленвалов буквально для всех возможных двигателей.

В этот же день, мы с Гучипсом отвезли коленвал в мастерскую. Познакомился с токарём. Он заверил, что ремонты совхозной техники практически закончены. Сейчас у него на расточке вал трактора с лесхоза местного и больше заказов нет. Поэтому мне расточить вал он сможет уже в ближайшие дни. Но потом замерил микрометром шейки вала, удручённо пояснил, что коренные совершенно не изношены, а на шатунных есть мизерный износ, но и их бы он не советовал растачивать, если бы не износ третьей шейки. На ней такие повреждения, что вероятно, не получится устранить эллипс, даже расточив до размеров последнего ремонта. Утверждал, что в принципе этот вал уже не подлежит ремонту и советовал искать если не новый, то хотя бы с меньшими повреждениями. Поэтому стал спрашивать на рынке и коленвал.

На новой работе, мне очень понравилось правило, чёткой фиксации тех решений, которые принимались на планёрках. Для этого существовали «Книги нарядов», представляющие собой подобие толстых амбарных книг, с пустыми страницами разграфлённых мелкими строками. На отделении было заведено вверху страницы планировать наряд на технические средства, а ниже задания остальным подразделениям. Поэтому Иван Прокофьевич поручил бухгалтерам, заполнить список принадлежащих отделения тракторов по порядку их хозяйственных номеров и закреплённых за ними механизаторов на каждую дату на много месяцев вперёд, не пропуская даже воскресных и праздничных дней. Такие книги хранились в отделении даже за несколько предшествующих лет. И по ним при желании, можно было отследить, что и когда делали в отделении в прошлые годы. Для меня такое новшество было в диковину, но пожилая зоотехник отделения, которая успела поработать и в других хозяйствах, заверила, что на Кубани такой порядок заведён давно, и во всех хозяйствах, а не только в нашем совхозе.

Листая книгу обратил внимание, что наряды на тракторы практически почти не фиксировались уже в течении нескольких последних месяцев. Не понимал, почему так вышло. Ведь не могло же быть, что трактористы отделения не получали заданий, даже в напряжённые периоды полевых работ. А вскоре выяснил причину такой особенности.

Ещё только знакомясь с подразделениями отделения, особенно тщательно изучал наличие техники, и вникал в специализацию механизаторов. Потому что считал такие знания самыми важными для успешной организации. Оказалось что, например, рассадопосадочные машины, умеют качественно буксировать только шесть трактористов. А со стогометателем и КУНом виртуозно работать способен один только Вихрев на МТЗ-50. Посевом пропашных занимаются Кузнецов и Иванов и Шаламов, а Панасенко, специализируется на зерновых. Пометил для себя и какой инвентарь прицепной, закреплён за каким трактористом. Поэтому мне казалось, что подготовился к руководству техническим парком отделения довольно основательно и смогу правильно распределять имеющиеся в моём распоряжении трактора с учётом сложившихся условий.

Но на самом деле оказалось, что почти ежедневно, наряды на тракторные работы выполнялись совершенно не по тому плану, который намечали на планёрке. Суворов добросовестно сообщал, какие трактора неисправны или на техуходе, а на остальные записывал наряды, куда я их направлял по мере возникающей необходимости. Но на следующий день, когда анализировали выполнение предыдущего наряда, оказывалось, что многое поменялось. Меня это возмущало:

— Александр Иванович, как оказалось, что закрытие влаги восьмой КДП начал в четвёртой табачной, а не в первой как запланировали?

Он спокойно пояснял:

— Так оказалось, что в четвёртой земля тоже созрела.

— Но я этого не заметил, да и Сарницкая на прошлой планёрке не давала заявку на боронование.

— Она утром зашла в бригаду и сказала, что поле подошло.

— Не настолько оно подошло, как показалось бригадиру. Трактор два раза застревал в блюдцах, так, что сцепку приходилось тросом вытаскивать в сторону. А у Головко, на буграх суглинок и уже коркой земля покрылась.

— Так мы для первой бригады, вторую сцепку готовим. Завтра к вечеру будет готова.

— Я Вас совершенно не понимаю. На шута было нарушать запланированное? Если подготовите вторую сцепку, её бы мы и запланировали на послезавтра в четвёртую. Тем временем возможно и в блюдцах почва уже созрела.

— Так у четвёртой же поле ближе.

— Ну и что из этого? Давайте договоримся по-хорошему, чтобы впредь наряды не нарушались.

Но похожее происходило ежедневно. Спрашиваю:

— Александр Иванович, почему Вихрев, который должен был навесить КУН и выталкивать ветки из междурядий сада, оказался на подвозе фуража на овчарню.

— Да заведующий примчался, сказал, что если он сегодня не вывезет фураж, его в Бакинскую отдадут.

— А почему, именно Вихрева отправили, ведь по Вашим данным, в бригаде оставались ещё не распределёнными и исправные и двенадцатый МТЗ и ДТ-20.

— Дело в том, что я к этому времени двенадцатый поставил на техуход, а ДТ-20 в горах слабоват с гружённой телегой.

Меня такие нарушения злили, и потому, что нарушался тот порядок и очерёдность работ, который виделся мне. И косвенно подрывался мой авторитет как руководителя. Пробовал убедить Суворова, в ошибочности его подходов. Поясняя, что он не бывает на полях и в подразделениях, поэтому не может знать, что где важнее делать. А он утверждал, что только лишь хочет помочь бригадирам и руководителям, лучше выполнять их очередные задачи.

Советовался и с управляющим, как мне поступать в этой ситуации. Стоит ли писать докладные директору, чтобы наказывать бригадира, за неподчинение. Но тот ничего конкретного не посоветовал, но пояснил:

— Я тоже замучился с этим упрямцем. Худой и невзрачный, а упорный как бык! Вначале записывал в книгу, то что планировали. А потом плюнул. Он всё равно всё перекрутит по-своему. Но я докладные не писал, он вроде бы как лучше старается. Хотя случалось, что от его самоуправства страдали и табачники, и полеводы, и садоводы. Но его за это даже выматерить не получалось. Он ведь старше намного — наверно на пенсию скоро запросится. Вот тогда и вздохнёшь свободней.

Я тоже не стал писать докладных, но вскоре наши разногласия приобрели принципиальный характер. «Сельхохтехника» поставила, очередную партию техники. К тому времени я уже неплохо представлял оснащённость и потребности всех подразделений. Поступила и новая рассадопосадочная машина. Распорядился закрепить её за третьей табачной. Но на планёрке Суворов возразил:

— В третью новую машину никак нельзя отдавать. Они ей ума не дадут. У Крымова всё не слава Богу. Они какой уже год посадку заканчивают в июне. Машина у него больше ремонтируется чем работает.

Я спокойно заметил:

— Потому им и направляю. Их машина не только самая старая, но она уже и проржавела вся. Рассказывают, что во время посадки, пружины прижимные постоянно лопаются.

Но Суворов настаивал:

— Они её и настроить не смогут до посевной. Отдадим её Сарницкой. У неё лучшие специалисты в совхозе. А в третью передам из четвёртой. Она уже отлажена как часы.

Чернявский тоже вмещался:

— Почему в четвёртую? Она только в прошлом году получила новую? А у меня не намного моложе чем у Крымова. И специалисты у меня не хуже чем в четвёртой. Настроят всё за день.

Я вновь обратился к Александру Ивановичу:

— Вот видите, самый опытный бригадир, совершенно не согласен с такими непонятными доводами. К тому же существует давно утверждённый порядок, новую технику вводят в строй, взамен той, у которой уже закончился срок амортизации. Поэтому, новая закрепляется за третьей.

Суворов разозлился не на шутку:

— Если Вы не разбираетесь в наших делах — придётся решать это по-другому! — заявил он.

К моему удивлению ему удалось действительно быстро решить вопрос в свою пользу. К вечеру из коммутатора позвонили в отделение, чтобы я срочно явился к парторгу.

Кобяцкий не стал долго разговаривать и убеждать меня пересмотреть своё решение:

— Ко мне недавно заходили коммунисты Суворов и Сарницкая. Рассказали про новую рассадопосадочную машину. Они по партийному обеспокоены важностью сохранности новой техники и продлением сроков её эксплуатации. А ты только начинаешь свою карьеру в нашем совхозе, и поэтому думаю, тебе не резон выступать против мнения партийного руководителя хозяйства. Хотя если вздумаешь возражать, зайду к директору и потребую, чтобы он своим официальным приказом, произвёл закрепление техники, с учётом экономической целесообразности, а не по твоей прихоти.

Мне ничего не оставалось, как «проглотить пилюлю». Хорошо хоть на планёрках этот вопрос больше не поднимался. Потому что Суворов сразу же после разговора с парторгом переправил машину в четвёртую. А то бы я неловко выглядел перед подчинёнными.

Рассказал о случившемся Позднякову. А он пояснил:

— Всё забываю тебе рассказать какой гадючник представляет наш совхоз. Не знаю как в других хозяйствах, а в нашем, образовались три непримиримые банды. Одна директорская, вторая парторга и третья бухгалтерши. И все воюют друг с другом, чтобы стать главной бандой. Каждая завлекает к себе в команду, и старается покусать тех, которые в чужой команде, доказывая свою силу. В директорскую плановый вошёл. Профком к бухгалтерше примкнул. А Кобяцкий коммунистов, использует как острую саблю. Как только с кем не поладит, сразу партийное собрание с нужной повесткой. Коммунисты его слушают беспрекословно, но и он их защищает в случае необходимости. Меня вот тоже он продвигает на председателя стансовета. Но если честно мне Борис Иванович, не нравится, именно тем, что лезет в те дела в которых не разбирается только чтобы доказать какой он сильный.

Меня поразила нарисованная управляющим картина. С искренним изумлением заявил:

— Не первый день в совхозе, а ничего подобного не замечал.

— Хорошо, что заговорили об этом. А то без предупреждения мог бухгалтерше похвалить парторговых, или директору пожаловаться на его приспешников.

— Похоже теперь вообще придётся держать рот на замке.

— Да так будет лучше. Тем более пока людей путём не знаешь, кто чем дышит. Посоветую вообще подольше держать нейтралитет. Вон Леонтий Иванович, уже какой год в совхозе и никто его к себе не переманил. И строй отдел тоже ничейным остаётся, хотя каждый из трёх мечтает заполучить их в союзники.

— Выходит придётся жить как белорусским партизанам. Ни с кем не разговаривать ни о чём, чтобы не сболтнуть лишнего. А косточки перемывать знакомым только дома.

— Нет, я предложу тебе выход попроще. Сейчас отпускай Гришку до завтра. Поедем на моей линейке к Райскому на сок завод. Мы сегодня у него собираемся. Познакомлю тебя с теми с кем можно откровенно обсуждать все станичные дела, не опасаясь. Наши конторские себя за князей считают. Тех, которые пониже в свои компании не приглашают и в наших считают зазорным участвовать. Они даже на линейке проехать позорным считают. Если у директора легковую не выпросит, и автобуса нет — будет три километра пешком идти, но на лошадях не поедет.

— Правда что ли? Или Вы пошутили?

— А ты предложи, кому-то из начальства проехать с тобою в любую бригаду.

— Что не поедут даже, если что-нибудь срочнее потребуется?

— Ни за что. Побежит к директору автобус просить, или на худой конец в гараже любую свободную грузовую возьмёт.

— Чудачество какое-то не понятное. Даже обидно немного, нас вроде как за второсортных считают.

— А мы не обижаемся. Собрали свою дружную команду руководителей. Но и от народа не отрываемся. Не считаем зазорным и с трудягами посидеть в одной компании, и если причина появиться в свою компанию простых запросто можем пригласить. И в столовой или в закусочной посидеть с народом за рюмкой водки или кружкой пива — не считаем зазорным. А конторские, если и выпивают прилюдно, то только в ресторанах, но больше в своих начальнических компаниях с районными или даже краевыми. Зато у нас без вражды, дружески и откровенно всё обсуждаем, делимся наболевшим.

Директор завода, приглашал своих друзей «обмывать» приобретение мотоцикла. Но просил, чтобы приезжали после обеда, а не в конце рабочего дня, потому, что после работы у него предстояло домашнее застолье по этому поводу, но уже с родственниками. Поэтому собралась только часть их привычной компании. Поздняков, представляя меня, пояснил, что вскоре займу его должность, и присутствующим необходимо заранее, наладить со мною дружеские отношения, потому, что у управляющего отделением в руках, больше возможностей, чем у всех остальных участников их застолий вместе взятых.

Мне он тоже представил всех присутствующих. Первым называл директора завода, в кабинете которого мы собрались. Затем собравшегося на пенсию, пожилого председателя совета, тучного председателя станичного сельпо, молодого директора ДК, солидного директора лесничества и начальника почты с ампутированной левой рукой. Пояснили, что завсегдатаями в их компании являются ещё и директор школы, и заведующий табачным складом, и даже старшина с Саратовского артиллерийского полигона, штаб которого находился не в нашей станице, а в Молькино.

В компании пояснили, что встречаются очень часто, не всегда всеми вместе, а отдельно, потому, что всегда помогают один другому в делах по работе. Рассказали, как их дружба и взаимовыручка помогают каждому в тех отраслях, которыми они руководят. Но Иван Прокофьевич, со смехом, перебил их повествование:

— Не слушай их, они один другому в основном советами помогают, а делом редко чем могут помочь. Зато каждый ко мне обращается: то трактор занарядить, то лошадей выделить, а то и рассаду цветков вырастить в наших парниках, или для школьных клумб, или совету, чтобы посадить у памятников. А как собираемся хоть по делу, хоть без дела — без выпивки не расходимся. При этом заметь, у Райского мы привыкли баловаться самым чистым продуктом.

Оказалось, завод был образован специально, для заготовки семян дикой груши, которыми этот завод снабжал все плодопитомники СССР, занятые выращиванием таких деревьев. Построили его в этой станице, потому, что она располагалась, на границе горных лесов. А в лесах, предгорий Кавказа встречалось очень много диких грушевых деревьев. В период созревания диких груш, в окрестные леса приезжали сотни заготовителей. Приезжали специально за большим заработком, даже из других республик. В заготовке участвовали и местные станичники, доставляя плоды из леса на велосипедах и тачках. Но масштабные поставки закрепились за приезжими.

В соседней Адыгее, в далёких Грузии и Армении, родственники собирали команды из молодых мужчин и парней, вскладчину дёшево покупали старенький мотоцикл с коляской, или машину старую ржавую, и они на них каждый день привозили на приёмный пункт, тонны плодов. В тот же день получали плату за заготовленное, но деньги не тратили, и даже питались бедно. Зато в конце сезона они покупали уже вполне приличную легковушку, одному из родственников. Но сбор груш не прекращали до самых заморозков, и даже увеличивали поставки благодаря новому дополнительному транспорту. А на следующий год эта группа уже обеспечивали покупку двух легковушек другим членам команды.

Для получения семян, тщательно промытые плоды груши давили на специальных прессах. При этом побочным продуктом получали витаминный и полезный сок. Сок отгружали в специальных пищевых железнодорожных цистернах, в районы крайнего Севера. Чтобы сок не забродил и не прокис, его консервировали чистым пищевым спиртом. Потом на Севере, по мере необходимости, пищевики спирт выпаривали без остатка, и северяне могли пить вкусный и целебный натуральный фруктовый сок. На заводе так организовывали производство, чтобы запасы спирта на площадке переработки плодов, к концу сезона были полностью израсходованы. Для того, чтобы законсервировав технологические линии, не тратить лишних денег, на организацию охраны.

Зато на территории дирекции, имелась трёх кубовая цистерна, почти полностью заполненная резервным количеством пищевого спирта. Цистерна, была замурована в землю, а опломбированный люк запирался на два запора. От одного ключ хранился у директора, а от второго, у заведующей лаборатории. Но при необходимости им не составляло труда, пойти к цистерне вдвоём и специальным мерным черпаком достать нужное количество напитка.

В новой компании постарался мобилизовать все свои таланты, чтобы понравиться этим значимым для станицы людям. Даже когда пояснили, что спирт они, для профилактики всяческих заболеваний выпивают не разведённым, и что я могу, если хочу разбавить его — заявил, что хотя и впервые попробую такой крепкий напиток, но выпью его тоже не разбавленным. Естественно внимание присутствующих было сосредоточено на том, как у меня это получится. А я сконцентрировал всё своё внимание, на том, чтобы с честью преодолеть предстоящее испытание. В два глотка выпил содержимое стопки, на долго задержал дыхание и потом осторожно вдохнул, даже не поморщился сильно. И водой запивал тоже не спеша. Мой успех оценили высоко, а заведующий почтой, даже высказался о том, что я наверно уже давно приспособился употреблять спирт.

Пришлось им рассказать свою историю о том, как студентом на спор стакан водки с хлебом съел в качестве тюри. Вообще в этот день я оказался в центре их внимания. И постарался этим воспользоваться. Рассказывал анекдоты вызывающие их бурный смех. Делился особенностями студенческих забав. Описывал достопримечательности Воронежа и демонстрировал примеры особенностей диалекта в Новоусманских сёлах и непривычные представления староверов.

Наливали спирт примерно в третью часть стопки, но всё равно вскоре заметил, что изрядно захмелел. Остальные выглядели вполне трезвыми. Видимо сказывалась их большая практика. Боясь оконфузится, попросил управляющего, чтобы его Митрич отвёз меня домой. Тот вначале было возразил:

— До конца рабочего дня ещё больше часа. Жена твоя ещё на работе. Что дома будешь делать?

Я пояснил, что с непривычки к такому напитку меня может так развести, что им вскоре наверно придётся грузить меня на линейку навалом. Все посмеялись моим утверждениям, но насильно задерживать не стали.

С этого дня Поздняков, не забывал приглашать меня на все подобные застолья. Собирались обычно по выходным ближе к вечеру или на сок заводе, или в конторе лесничества, или в зале заседаний совета, или в кабинете управляющего в конторе нашего отделения. Неспешные беседы вели порой до полуночи. Выпивки и закуски приносили, столько, что всё не могли употребить. При этом если алкоголем служило домашнее вино, которое у всех было примерно одного вкуса и качества. Но у Бориса, заведующего ДК вино было особенно вкусным и довольно крепким. Когда он угощал выпивали с большим удовольствием и больше обычного, не забывая хвалить его и за качество и за то, от его вина на утро голова никогда не болит. А он постоянно подчёркивал, что вино готовит не сам, а родители. Он им только собирает виноград, которым у них засажен почти весь огород. И помогает поднимать и перекатывать бочки да заливать сусло, если требуется. Не допитое спиртное оставалось в том, помещении, где собирались, в запас для следующего раза.

А с закуской поступали по-другому. Потому, что в качестве закуски приносили всевозможные деликатесы домашние. Порой даже поводом, для внеочередного сбора, было то, что кто-то из компании объявлял, что недавно забил кабанчика и приглашал отведать свежих домашних колбасок. Или что у другого созрел вяленый окорок. Хвастали кулинарными талантами своих жён. Один приносил запечённую в кабыце утку, смазанную для аппетитной корочки мёдом. Другой гуся фаршированного перловой кашей со шкварками. Поздняков однажды притащил ещё горячего молочного поросёнка зажаренного на вертеле. А Борис, как завзятый охотник приносил вяленых лысух и мясо тура. И почти каждый считал важным принести низку вяленой рыбы.

При этом, недоеденные деликатесы забирали по домам, чтобы угостить вкусностями своих родных. Мне тоже постоянно предлагали взять что-то из остающегося, но я стесняясь отказывался. Хотя остальные не считали такое зазорным. Иной раз кто-то даже остерегал:

— Не налегайте на закусь! Хочу детей угостить такой диковиной. Или сразу мне отрежьте кусочек получше, или реже мечите!

Чтобы не выглядеть «белой вороной», когда наметили собраться в отделении я купил две бутылки водки, пол килограмма варённой колбасы, двадцать сырков плавленых и съездил специально в Горячий ключ, купить маринованной турши. Но мою инициативу дружно осудили всей компанией.

Во-первых, откровенно и даже грубо разобрали все мои ошибки. Вино и водку мешать не положено, а двух бутылок может не хватить. Колбасу покупную варёную следует жарить, а в таком виде в станице не принято её кушать. Сырками по их мнению закусывают совсем нищие пьяницы. Хотя за то, что съездил за туршой похвалили:

— А что турши догадался купить — молодец! К водке лучшей закуски сложно придумать. К тому же горячеключевские армянки, приловчились классно её готовить.

Во-вторых, дружно, настойчиво и категорически запретили мне, приносить, что-либо на наши посиделки. Объяснили что я ещё не оперился собственным хозяйством. И к тому же трачусь на поиски блока двигателя, а когда найду ещё больше придётся тратить. А не имея собственного хозяйства домашнего, я пока выгляжу на их фоне сущим бедняком. Поэтому мои усилия обижают их. Хотя в перспективе, может и я достигну их уровня:

— Землю хоть под огород получил?

— Получил, и посадили уже и картошку и лук и под овощи грядки поделал, — заверил я.

— Вот когда вырастит твоя хозяйка огурчиков не горьких, да намалосолит их — тогда и будем считать тебя равноправным вкладчиком в закуску. А выпивку разрешим приносить, когда свою лозу вырастишь, да вина надавишь собственного.

Мне очень нравились такие собрания. Обсуждали всё наболевшее и интересное. В вопросах политики и международной обстановки я был чуть ли не самым сведущим. Только директор школы имел более полные знания и о современных политических событиях, и особенно об их недавних или исторических предпосылках. Зато в житейских делах, в особенностях нашего региона, в нюансах их профессий я разбирался слабо. Компания сложилась очень дружная, добрая готовая поддерживать друг друга и советом и делами.

Похожая дружба специалистов была у нас в Красном Логу. Только там дружили семьями, а здесь была чисто мужская компания. И собираясь у Андрея, мы выпивали очень редко, в основном по значимому поводу. А здесь, получалось, что именно выпивка служила поводом для сборов. Но мне почему-то казалось, что на Кубани, в казачьей станице, и сборы без остальных членов семьи, и выпивки постоянные полностью соответствовали местному укладу и особенностям. И потому, что у них вина домашнего как воды, и потому что они постоянно подчёркивали, что казак должен быть строгим с домашними, но справедливым и хозяйственным.

Ещё радовало, что в нашей компании, даже когда кто-то выпивал лишнего, все вели себя пристойно и культурно. Это наверно было результатом того, что на Кубани, как и в моём родном селе, употреблять матерные слова считалось неприличным. Здесь даже в бешенстве, в жестоком споре казак не заругается матом, на своего противника, если рядом будет женщина или дети. Поэтому в любом состоянии мои коллеги общались вежливо, были внимательны, участливы и предупредительны.

Очень дружеские сложились у меня отношения и с бригадиром садовой бригады Лавреновым. Он был всего на четыре года старше, но уже был давно женат и даже сыном успел обзавестись. Я не стесняясь, и с удовольствием черпал у него знания по особенностям плодоводства. Хотя он всего лишь техникум закончил, а я учился на последнем курсе института. Но он за годы бригадирства, через практику, увлекаясь специальной литературой и регулярно посещая курсы повышения квалификации — получил такой багаж специальных знаний, которому могли позавидовать и выпускники плодовоовощных факультетов институтов.

Часто бывал у него в гостях. Жили они в собственном доме рядом с станичной столовой. Жена его не работала, пока ребёнок был маленьким. В армии он служил в погранвойсках, и дома с гордостью демонстрировал способности, выдрессированной им немецкой овчарки. Собака чётко выполняла команды: ко мне, сидеть, лежать, рядом, охраняй и голос. При этом без команды пёс не лаял, даже если на него замахнуться палкой или кинуть комок земли. Ещё его важной особенностью было то, что он не препятствовал никому заходить к ним во двор. Зато без команды хозяев никого со двора не выпускал. Вставал на пути к калитке, грозно рычал и даже мог покусать, если пробовать уйти против его воли. Даже их соседа и друга семьи Володю Кильганкина, который постоянно бывал у Лавреновых, когда пёс был ещё щенком — он без команды не выпускал из двора. А однажды почтальон, который не осторожно подошёл к их крылечку отдать извещение на посылку, полдня был вынужден просидеть на этом крыльце, пока хозяйка не вернулась домой.

Всё у нас с ним складывалось хорошо, кроме обращений. Вначале я настойчиво добивался, чтобы мы с ним как и с Гучипсом называли друг друга на «ты». Но он категорически противился, утверждая, что поскольку я являюсь его непосредственным начальником, он должен звать меня на «Вы» и по имени отчеству. Что всем другим бригадирам и специалистам он покажется вульгарным, если на планёрке скажет мне «ты». Как я не настаивал, он так и не согласился. Тогда и я принципиально стал обращаться к нему только как к Василию Петровичу.

Лавреновы постоянно предлагали, чтобы приходил к ним с Галей, но она отказывалась. Утверждала, что ей очень сложно даются новые знакомства. А я и не настаивал. Зато она сдружилась с Алисой — молодой телефонисткой. Они и на работе часто судачили о каких-то интересных для них делах. А после работы чуть ли не каждый день проводили вместе.

Родители Алисы когда она была ещё школьницей работали в Саратовской. Отец заведующим сельпо, а мать заведующий магазином хозяйственным. Они успели домик здесь поставить, небольшой, аккуратный, но оборудованный по-городскому. Небольшой, потому, что уже получили должности в Краснодаре. Он — заведующего складом, а она товароведом в универмаге.

Строительство затеяли, чтобы приезжать на выходные в станицу и не стеснять семью бабушки и дедушки Алисы, которые были родителями её мамы. А отец Алисы был греком, и его родители жили в Грузии. Усадьба стариков была недалеко от вновь построенного домика, и у них было множество сараев, загонов и большущий огород.

У Алисы же и приусадебный участок был небольшой. Родители посадили на участке сад молодой, а сама Алиса даже огород не захотела сажать. Междурядья сада засеяли травой, которую, регулярно, на захват косили сосед для своих кроликов или родственники мамы для коровы и овец. А картошку, овощи, соления, молочные продукты и мясо внучке в избытке поставляла бабушка.

Родители настаивали, чтобы она и школу заканчивала в Краснодаре. Но она категорически отказалась. Доучивалась последний год, живя у стариков. А когда достроили домик, перешла жить туда. Отец устроил ей на не пыльную работу телефонисткой на совхозный коммутатор. Но не ради зарплаты, а чтобы не бездельничала. Несколько раз она пробовала поступить на заочное обучение в Кубанский университет, но не проходила по конкурсу. Теперь и поступать передумала.

Галя поражалась тому, что в сельской местности, в частном доме можно создать совершенно городские условия. Алисе даже зимой не приходилось печку топить, потому, что в обеих комнатах и в кухне, и в ванной были установлены батареи водяного отопления, которые обогревались за счёт котла, расположенного в пристроенной сзади котельной. На потолке котельной был установлен бойлер с такой теплоизоляцией, что в нём даже в сильные морозы вода не остывала. Рядом с котельной был просторный дровяной сарай со штабелями колотых дубовых дров. Но Алисе даже котёл не приходилось топить. Этим занимался, живущий на их улице пожилой сторож сельпо. Он топил котёл зимою в течении всего дня, и даже ночью, приходил подбросить дровишек. А летом разжигал котёл всего на несколько часов, чтобы вода в бойлере была горячей.

В домике на кухне, тоже была устроена печка с плитой. Но её топили, только если зимой, приехавшая на выходной мама Алисы, хотела что-то приготовить на плите или в духовке. Алиса же и зимой и летом готовила и разогревала себе еду на электроплитке. Зато у неё прямо на кухне из крана можно было набрать холодной воды, и в раковине помыть посуду горячей водой. В домике был оборудован санузел, в котором стоял настоящий унитаз со смывом и чугунная эмалированная ванна.

Погода установилась тёплая, Гале и дома не хотелось готовить есть на плите. Уговорила тоже купить электрическую плитку. Хозяйка вначале стала возражать. Но когда я объяснил, что за электричество мы будем платить полностью и за дом и за её кухню, потому что счётчик всё равно общий, так она тоже стала брать у Гали плитку и чтобы себе еду разогревать.

Зато с благоустройством тех домов, которые предназначались под наши квартиры, возникли проблемы. Там где собирались построить очистные сооружения, чтобы проложить канализацию от самой больницы и до конца нашей улицы — район, согласно решению крайкома об увеличении посевов риса, утвердил строительство рисовой системы. И котельную угольную не разрешили строить, там, где совхоз планировал. Галя пояснила, что директор поручил их отделу добиваться изменений в проект, с тем, чтобы можно было использовать в них печное отопление. И возмущалась этим до истерики. Твердила, что люди могли в частном доме устроить городские условия, а совхоз в двухэтажных домах, не может обеспечить обогрев без печек. В связи с этой неопределённостью, затягивалось и строительство нашей будущей квартиры.

А Галя, благодаря подруге, по возможности наслаждалась городским комфортом. Она даже в баню по субботам не ходила, а в любой день могла принимать ванну у Алисы. Они и меня не раз приглашали прийти на помывку. Но я любил парную и предпочитал баню. Они и в Краснодар часто ездили к родителям Алисы. На коммутаторе работало всего два оператора. И пожилая напарница с готовностью соглашалась поменяться сменами если её молодой сменщице предстояла поездка, или другие мероприятия. Она даже соглашалась дежурить несколько дней кряду в две смены, при условии, что Алиса с зарплаты вернёт ей деньги, за замещённые смены.

Поэтому почти каждую субботу, после работы подруги уезжали в Краснодар, а возвращались в воскресенье вечером. Ходили в кино, на спектакли и в рестораны. Они и меня настойчиво приглашали с собой, особенно когда собирались провести вечер в ресторане. Но мне не хотелось ночевать у чужих людей, которые по словам Гали, считали себя очень важными. И к тому же почти каждую субботу происходили сборы нашей мужской компании, участие в которых мне не хотелось пропускать. А рано утром я обычно уезжал на рынок, в поиске блока на двигатель.

Заметив такую закономерность, Гучипс обратился ко мне с неожиданной просьбой. Рассказал, что в городе у него, есть как он сказал, вторая жена. Я пытался поправить его, что у русских это называется любовницей, потому, жена положена человеку одна. Но он долго объяснял, что у них не запрещается иметь и две жены, если в состоянии обеспечивать им достойные условия жизни. Что он находит много способов дополнительного заработка, и мог обеспечивать достойную жизни и Фатиме, и детям, и второй жене. А теперь она уехала из аула, и он почти не имеет возможности видеться с ней. Поэтому он просит, чтобы я сказал Михайленко, что в субботу и в воскресенье я хочу, чтобы он помог моей жене носит, те громоздкие вещи, которые она якобы собирается купить в Краснодаре. А лошадей, если буду куда-то ездить, он попросит распрячь, дежурного конюха. И в воскресенье, если решу куда ехать, дежурный запряжёт наших коней в линейку.

Я пояснил, что сам успешно справлюсь с такими делами. А в воскресенье уеду на рынок. Михайленко не возражал, но сказал, что не поставит Гучипсу, в субботу рабочий день. Пришлось заступиться, и объяснять, что ездовой с утра будет со мною, а после обеда я поезжу один. Так, что его функции будут исполнены в полной мере, и бригадир согласился со мною. Показалось, что он и не собирался лишать ездового заработка, а высказался, чтобы продемонстрировать свою формальную строгость и наличие дисциплины в гужтранспортной бригаде.

Договорились с ездовым, что он поспешит на двухчасовый автобус, чтобы демонстративно уехать в город, в одном автобусе с Галей. Обедал я в этот день в столовой, и чтобы не заставлять Гучипса, который дома переодевался в чистое, ехать ко мне, решил зайти к нему. Лошади были привязаны во дворе их дома, но я зашёл в квартиру, предупредить его, что уеду на них. Не успел, переступить порог, как Фатима, кинулась собирать на стол угощение. С огромным трудом убедил её, что я только, что из столовой и не смогу даже притронуться к еде. А она искренне переживала, что нарушает их обычаи, по которым гостя непременно следует угощать самой лучшей едой. Хотел как-то обеспечить алиби своему ездовому, но сразу же выяснилось, что Фатима, знает о любовнице мужа, и о том, что помощь Гале, является формальным оправданием перед бригадиром, за его поездку. При этом меня поразило, что Фатима, переживала не опоздает, ли муж на автобус. Потому, что сама настояла, чтобы он помылся перед поездкой, и сейчас спешно гладила ему рубашку.

Я не выдержал и спросил у неё:

— А ты что, даже не ревнуешь мужа? Выходит тебе не обидно, что он едет встречаться с другой женщиной, если заставила его искупаться и рубашку ему гладишь.

— Почему не обидно? Обидно. Но не хочется и чтобы она думала, будто у Гучипса жена плохая, если он приедет грязный и в мятой одежде.

Галя демонстративно наслаждалась той свободой, которая нам представилась в отсутствии родителей. Мы собирались забрать их когда получим квартиру в новом доме. Но крёестна неожиданно нарушила наши планы. Получили телеграмму, чтобы встречал родителей в шестнадцать часов на вокзале в Краснодаре. Когда приехал на вокзал и дождался поезда, увидел маму и бабушку с помощью пассажиров пытающуюся спуститься по ступенькам на низенькую платформу. Пока шли к автовокзалу мама успела мне по секрету пошептать, что сестра настояла чтобы они ехали к нам, пообещав рассказать подробности позже.

Бабушка плохо перенесла поездку и я вернулся к вокзалу, чтобы не ждать автобуса и взять такси. На квартире, почти всё пространство кухни было загромождено теми домашними вещами, которые пришли в контейнере и в спальне тоже много вещей было сложено у стенки. Быстро собрали, с трудом разместили койки родителей и достали их постельные принадлежности. Галя предложила вынести нашу кровать, во двор и спать под тёплым одеялом, чтобы родителям было просторней.

Так и сделали. А на следующий день, я договорился с заведующей током взять во временное пользование большой брезент и мы с Гучипсом соорудили из него подобие небольшой палатки над кроватью. Мама рассказала что сестра, как-то в разговоре, спросила у неё, не было ли у неё подозрений в том, что бабушка изменяла дедушке. Потому что бабушка была признанной красавицей, а дедушка хромой. Но она заявляла, что родители жили дружно. А потом вспомнила, что однажды, когда уже родился я, ей показалось странным, что придя на обед, обнаружила как не пошедшая на работу в колхоз бабушка, выходила из сарая вместе с Петром Ильичём и они выглядели смущёнными.

Неожиданно этот рассказ взбесил сестру. Она заявила что не может простить матери измену. Что ей до слёз обидно за покойного отца. Что ненависть настолько сильна, что ей стало противно даже разговаривать с бабушкой и смотреть на неё. Мама пробовала образумить её. Напоминала что бабушка всегда и во всём защищала её. Что бабушка и Пётр Ильич раньше вместе служили в церкви, и славились своею набожностью, и скорее всего, их встреча была вызвана религиозными делами. Но сестра была непреклонной и почти насильно отправила их на Кубань.

С приездом родителей наша жизнь поменялась. Появились приятные моменты. По утрам нас всегда ждал горячий завтрак. И отпала необходимость заниматься огородом, на который у меня не хватало времени, а у Гали желания. Мама с удовольствием, занялась прополкой, раздёргиванием и окучиванием. Нашла что посадить на не занятой части огорода. Даже бабушка с удовольствием проводила время на нашем участке. Появились поручения по хозяйству и для Гали и для меня. Но я постоянно оправдывался, что в разгар полевых работ, в светлое время суток у меня совершенно нет свободного времени.

Разрешилась это проблема совершенно неожиданным способом. В наш совхоз весной и осенью направляли на производственную практику учащихся межреспубликанской Краснодарской школы табаководов. Такая привилегия выпала нам, потому что в совхозе была построена просторная гостиница и столовая. Думаю, что их, особенно пустующую в другое время гостиницу и строили, специально, чтобы получить дополнительную и дармовую рабочую силу. Учащимся зарплату не платили. За практику они получали стипендию. А я каждый день давал указания сколько учащихся направлять в какую табачную бригаду или в рассадное отделение и на какие работы.

Можно было, при острой необходимости, даже направить и в другие подразделения, как возможность знакомства с общим порядком выполнения работ в сельском хозяйстве. Но главный агроном, просил не злоупотреблять такой возможностью. Учащимися были в основном молоденькие парни и девушки, закончившие семилетку. Но были и те которые имели уже солидный трудовой стаж. В основном это были мужчины из республик Средней Азии. В рассадном отделении, когда проверял работу, учащихся на электрифицированных парниках, ко мне обратился один их таких взрослых учащихся. Он пояснил, что давно уже работает в табаководстве и все операции ему хорошо знакомы. Поэтому не целесообразно использовать его на такой работе. Зато у него красивый подчерк и он хорошо знает русский язык. И если у меня есть работа связанная с документами, то ему лучше поручить такую работу. Она принесёт ему полезный опыт, а меня избавит он нудной писанины.

Предложение оказалось как нельзя кстати. Предстояло заполнять множество сортовых документов и заполнять бланки отчётов. И я на следующий день потребовал, чтобы Наримона, прислали в контору отделения, для составления агрономической документации. Узбекское имя звучало непривычно и я первым делом, постарался выяснить, что оно означает. Но мужчина не мог толком объяснить:

— Я лучше всех в школе умел говорить и писать на русском. Но не придумаю как это сказать не на узбекском. Может это связано с исламом. Это вот как человек, который всё может.

— Богатырь, что ли? — уточнил я.

— Нет, богатырь у нас по-другому называется. А это как не руками сильный, а головой.

— Мудрец наверно.

— Нет мудрец у нас тоже по-другому называется.

Мне так и не удалось понять, что же значило его имя в переводе на русский.

За два дня он, действительно красивым подчерком, заполнил все бумаги. Но уходить на полевые работы ему не хотелось и он стал уговаривать не отправлять его вместе со всеми. Спрашивал, нет ли у меня работы домашней, по которой он соскучился, и в которой считает себя профессионалом. Вот его я и отправил вместо себя, выполнять мамины поручения. Он с удовольствием пилил, строгал, приколачивал и переставлял, всё, о чём меня уже давно просили родители. А они старались вкусно кормить его, поэтому он даже не ходил в столовую. Родителям и нам с Галей в обед он много и интересно рассказывал об особенностях жизни в их республике.

Там очень ценились грамотные люди, хорошо знающие русский язык. Он уже не один год руководит единственной табачной бригадой в их хозяйстве. Но для дальнейшего продвижения теперь требуют специального образования. Получив свидетельство об окончании школы табаководов, он обязательно получит должность управляющего или ещё более высокую, потому что у них многие руководители вообще без специального образования.

Убеждал, что если бы мы захотели переехать в их республику, которая даже богаче Кубани, мне бы обязательно предложили должность директора совхоза. А учитывая, что у меня и жена со специальным образованием, возможно, позвали бы и в районные начальники.

Мама вспомнила, что тётя Люся ещё раньше нас приехала на Кавказ и попросила организовать поездку к ним. Когда стал узнавать, как можно туда добраться, выход предложил Гучипс. Муж сестры Фатимы имеет собственную легковую машину и в субботу заедет к ним в гости. Оставит жену гостить с сестрой, а сам с сыном поедет в Джубгу на море. Но у него в горах, в том ауле, в котором живут Копачёвы, работает родной дядя. Можно договориться, чтобы он навестил дядю и отвёз нас к нашим друзьям. А на следующий день заберёт и привезёт в станицу.

Предложение было заманчивым, но казалось неприличным, доставлять столько хлопот незнакомым людям. Но Гучипс решительно взялся за организацию этой поездки. Понимая, что принимать оплату они откажутся, я заранее заготовил канистру бензина, с которым у частников были сложности. А потом, на совхозной нефтебазе налил трёхлитровую банку автола и заправил бензином до полного бака их машину. Водитель был безмерно счастлив от такого подарка.

Поехали вдвоём с мамой — Галя естественно отказалась. Копачёвы обрадовались очень. Они даже не знали, что мы тоже переехали на Кубань. И у них была для нас новость. Во дворе у них стоял новенький, «Запорожец» ярко красного цвета. С виду машина ничем не отличалась от нашей. Только на крыше у неё был укреплён багажник. Но внутри она оказалась совершенно другой. Она была устроена так, что нею можно было полностью управлять с помощью одних только рук. Евгений Стефанович говорил, что она напичкана такими приспособлениями которые раньше применялись только в авиации. Машина у них была только второй месяц. Но он её освоил в совершенстве. Тётя Люся говорила, что в первую неделю он с ней, как ребёнок с любимой игрушкой, не хотел расставаться даже и ночью.

Убедилсь в совершенстве его навыков вождения, когда они пригласили нас посмотреть аул, потому что им потребовалось поехать в магазин и заехать в школу, чтобы Людмила Ивановна отдала какие-то срочные распоряжения. Ездил он лихо, как гонщик, на скорости чётко вписывался в повороты. А когда разворачивался у магазина, но площадке перегороженной грузовиком, не оглядываясь, а только глядя в зеркала, так виртуозно, задним ходом втиснулся в очень тесное пространство — я понял, что не смог бы совершить такой манёвр, несмотря на приличный стаж вождения.

Дома он с воодушевлением, рассказывал, как жизнь преобразилась после того как ему выделили эту машину. Водительская дверь открывалась так, что он свободно, без посторонней помощи маг пересесть с коляски на сидение машины. И если собрался куда-то ехать, где придётся передвигаться на коляске, он мог сам сложить её и поднять в багажник. Но обычно этим занималась жена. Если же не планировал выходить из машины, то просто отъезжал от коляски, а вернувшись опять подъезжал к ней вплотную и пересаживался.

Он пояснял:

— Знаешь, я с ней сроднился, как лётчики роднятся со своими аэропланами. Она превратилась из железяки подо мною, в часть моего тела. В моё продолжение. Порой даже забываю, что это машина. Когда, еду в гору и подъём заканчивается, часто ловлю себя, что пытаюсь руль тянуть на себя. Как штурвал на самолёте, чтобы оторваться от дороги, и взмыть повыше.

Тут я вспомнил о той аварии, в которую попал в Воронеже. И подробно рассказал ему, как мне показалось, что сидя в кабине, держась за руль, вроде бы отодвинул машину свою из-под колеса грузовика. И как даже потом нашёл на снегу следы, подтверждающие такие мои предположения. К удивлению он заявил, что такое видимо, произошло на самом деле, а не показалось мне. Но я возразил, что в чудеса не верю. А он пояснил:

— Это не чудо, а одна из многих естественных возможностей, которыми обеспечила нас природа. Просто люди по разным причинам, потеряли многие важные знания. Но во время концентрации своих возможностей, мы интуитивно способны использовать, то, что в нас заложено. И надёюсь, скоро всё это опишут наши учёные. Ты ведь видишь, сколько огромной важности открытий и изобретений уже сделано. Жаль, только, что науку люди стали делить, на нашу, на капиталистическую, на религиозную. Отделяют ботанику от физики, а историю, привязывают к политике. И каждый пытается использовать особенности свое науки, для доказательства исключительности именно своих подходов. А необходимо просто восстановить истинные знания, которые существуют для всеобщего блага, а не для доказательства, чьих-то преимуществ.

Потом, когда мы с ним опять уединились, он рассказал, что своими методами смог многое постигнуть о свойствах и возможностях людей. Что люди даже не подозревают, как много заложено в наших организмах. Из которого, люди сейчас умеют использовать крохотный мизер. Что возможно, если бы ему удалось постигнуть больше, то он видимо смог бы на деле поднять свой «Запорожец» высоко в небо и полететь на нём туда, куда захочет. Но у него совсем другие цели. Преследуя их, он нашёл те знания истинные о Природе и предназначении людей, которые очень важны для решения сложнейших для страны вопросов.

Этой теме мы с ним посвятили остаток дня, весь вечер и большую часть ночи. Эти, как он назвал, истинные знания, позволили ему заключить, что жизнь каждого из нас, возможно бесконечна, но, во всяком случае, невообразимо продолжительней от того, что мы можем себе вообразить, даже при максимальном напряжении ума. Но она оказывается, чётко разграничена на этапы. Он видел, и даже утверждал, не понятную мне возможность присутствовать на четырёх этапах. Знает о существовании пятого, и уверен, что их больше. Но что силой нашего разума не возможно даже представить, то состояние, в котором пребывают люди на тех невообразимо далёких этапах.

Самым первым этапом является этап зачатия. В момент зачатия (слияния яйцеклетки с самым активным сперматозоидом) Человек получает от родителей и из природы свои совершенно особенные качества. Которые формируются в результате передаваемого от родителей, и в результате обретения того дара, который в этот миг генерирован Духом. С этого момента он обретает личную Душу. Под влиянием этих составляющих формируется его тело.

С момента зачатия предопределено новому Человеку прожить жизнь, несопоставимо более длительную, чем существование тех органических соединений, которые представлены телесными составляющими этого Человека. Даже если телесный организм плода (возможно уже в первые дни его существования) будет уничтожен Природой, или матерью при помощи медикаментов, или акушером при помощи инструментов — этот Человек обязательно проживёт свою, неимоверно длительную (с позиций наших обыденных представлений) жизнь. Только «судьба» и предназначение тех людей, которые прошли свой путь полной телесной формы и тех которые даже не успели родиться, или умерли в младенчестве — заметно различаются.

В русле глобального предназначения людей на нашей планете, Человек при зачатии наделяется в этот миг и конкретным талантом или талантами. Получает он свойства, позволяющие ему быть гениально талантливым в одном или нескольких направлениях человеческой деятельности полезной людям и соответствующей нашему предназначению. Природа способствует развитию в нём возможностей совершать штучные свершения огромного масштаба.

Но общество выбрало неверный путь формирования личностей, стремясь до совершеннолетия осуществлять такие «обработки» подрастающего поколения, которые преследуют цель превратить каждого Человека, в изделие промышленного образца, выпущенное по стандарту, установленному нашими несовершенными законами и порочными представлениями. Попутно заглушая те не выявленные таланты, развивать которые Природа предполагала в Человеке при его формировании в детстве, и в юношестве, и в период активной трудовой деятельности.

Природа создала все предпосылки к тому, чтобы каждый Человек, оставаясь свободным, способен был осуществить огромные свершения, быть безмерно счастливым в жизни земной и предопределить своё радостное участие в делах реализуемых после земной кончины. Но реализации этого нашего предназначения мешают созданные современным обществом, которое люди называют развитым, мощные препятствия, ограничения, и почти полное отсутствие свободы. Все люди в развитых странах находятся в жесточайшем плену: политики, традиций, представлений, религий, общественного мнения, средств информации и моды. Люди оказались в жесточайшем плену современных представлений и принципов.

Пребывание наше, на каждом этапе кажется нашему телу и даже нашей Душе, блаженством. И они категорически не согласны с переходом на следующий этап. Наличие Души позволяет тому целому, той клетке, которая образовалась из материнской и отцовской половинок испытывать безграничное блаженство от самого процесса образования новой, совершенно особой единственной, по своим характеристикам, особи. Особи, которую он предлагал именовать высоким званием Человек, вкладывая в это слово огромное моральное значение.

При этом клетке категорически не хочется прерывать такой сладострастный и творческий процесс, слияния, объединения в целое, роста и совершенствования, и приступать к сложному, ответственному, непостижимо длительному внутриутробному периоду строительства человеческого плода. Но Природа непоколебимо принуждает к последующему делению первичной клетки Человека, переводя его жизнь в состояние второго этапа.

Этот период имеет значительные последствия не только для телесного состояние после рождения, но вносит уже некоторые коррективы и в духовные качества Человека. На этом этапе очень заметное влияние на его будущее пребывание в других периодах оказывает мать и прослеживается небольшое, но все же влияние, тех и того которое окружают мать. Сам же плод изменяется только по программе заданной Природой, слегка корректируемой влиянием посторонних. Личного вклада в происходящее Человек-плод на этом этапе не осуществляет.

Человек рождается, получает имя, обретает свои индивидуальные телесные черты для жизни и важнейшей деятельности на третьем этапе. Вначале этого, довольно большого периода (большого в сравнении с двумя первыми) он полностью зависим от окружения. Естественная, ненасильственная телесная смерть младенца, в период его полной зависимости от посторонних лишает его Душу важного опыта познания земных горестей и радостей, важного этапа личного участия в сотворении жизни, наделяющего Человека важнейшим опытом для дальнейших этапов, но зато премирует его неописуемой свободой выбора в процессе своего совершенствования на четвертом этапе.

В ходе третьего этапа, в младенчестве и на значительном промежутке детства, как телесную форму, так и Душу Человека преимущественно формируют окружающие его и в первую очередь члены семьи. Но уже с первых дней жизни на этом этапе, заложенные на прошлых этапах телесные и духовные качества конкретного Человека хоть в незначительной мере, но участвуют в выборе направлений его развитии. С годами такая пропорция претерпевает существенное изменение. Доля личного, персонального влияния на свои собственные качества и возможности у Человека растёт, а доля внешнего влияния соответственно уменьшается.

Для формирования собственной духовно-телесной сущности Природа предоставляет людям огромное количество механизмов и инструментов. Здесь и боль, и наслаждение; голод и пресыщение; любовь и ненависть; знание и невежество; смелость и трусость; стыд и наглость, и сотни других способов.

Предоставляя всевозможные механизмы для развития Человеку, Природа ставит перед ним и важные задачи. Но беспечные люди сейчас акцентируем своё внимание в основном на том как: получить больше удовольствий и продлить саму жизнь телесную.

На самом деле телесный период земного существования Человека, микроскопически мал, даже в сравнении с четвертым этапом его жизни. Зато в этот период Природа наделила людей важнейшей особенностью, предоставила возможность пользоваться правом выбора и принимать личное активное участие в формировании своей собственной судьбы, не только для будущих этапов, но и для текущего телесного этапа.

Человек уже сейчас способен или испытать счастье от праведной жизни, или жить и страдать в погоне за всё новыми и новыми материальными и телесными приобретениями. Получая от этого болезни и испытывая другие «удары судьбы». Люди добиваются желанных благ, дающие очень кратковременное удовлетворение, и обязательно получают всё новые и новые позывы к обладанию ещё большим, ещё лучшим и более престижным!

Наш переход на четвёртый этап помогает остановить накопление тех пагубно влияющих на наши Души дел, усилий и мыслей, которые в той или иной мере сопровождают третий этап в жизни каждого Человека. Поэтому люди должны радоваться, тому, что им предстоит избавление от постоянного засорения территории своей Души. При этом стремиться найти волю и силы для построения жизни на третьем этапе такой, которая бы позволяла добиться максимального очищения Души до своей теплокровной кончины. Естественное завершение третьего этапа вполне закономерно, объяснимо и справедливо. Тем более, что дальнейшая материально-духовная жизнь людей без доскональной очистки их Душ (которая происходит на четвёртом этапе) была бы не во благо Духа и не способствовала бы гармонизации Космоса!

На четвёртом этапе наша Душа имеет связь со своим телом такую же прочную, как и на прежних этапах. Но эта связь распространяется не только на ту биомассу, которая представляет наше тело после завершения им своего теплокровного периода. На четвёртом этапе она, не оставляет без внимания свои телесные останки (что не столь существенно), но главное что она остаётся соединённой ещё и с той физической частью тела Человека, которую называют разумом.

Параметры, возникающие в человеческом мозгу, при телесной жизни, сохраняются Природой в виде каких-то физических величин или процессов. Они потом и живут совместно с человеческой Душой на протяжении всего огромного срока четвёртого этапа вместе с его, телом форму которого возможно вскоре научатся определять учёные.

Евгений Стефанович сравнил эти величины с катушками киноплёнки с записями наших мыслей и дел. Но считал их продолжением человеческого тела, вернее важной его частью. И жалел, что пока не существуют приборы и методики для измерения или хотя бы фиксации этих свойств у современных, наших уже довольно развитых наук и технологий.

Пояснял, что как наше прижизненное теплокровное тело могут видеть другие люди. Так же и то «тело» которое остаётся с Человеком при его переходе на четвёртый этап, реально видимо другими людьми, населяющими это пространство. Но его уже совершенно невозможно скрывать не только от своих умерших родных и близких, но и вообще от любого другого, пожелавшего взглянуть на содержание наших мыслей и переживаний телесных.

Подчёркивал, если своё тело на третьем этапе, Человек, в принципе, может спрятать от посторонних взоров в закрытом помещении. Или наоборот может демонстрировать его, украсив: модной одеждой, красивой прической, косметикой, пластической медициной, облагородив дорогим одеколоном. То на четвёртом этапе скрыть или украсить то «тело», которое представляет концентрацию представлений нашего разума — Человек не в состоянии!

Многое из того, что пришлось услышать, было мне не понятно. Но переспрашивать и уточнять, чаще всего не смел. К тому же, постоянно присутствовало, и росло ощущение, что Евгений Стефанович, попал, пол действие религии. А поскольку продолжал считать себя убеждённым атеистом, при огромном к нему уважении, чувствовал некое своё превосходство, над этим много знающим Человеком как над своею безграмотной бабушкой, иногда поясняющей что грешно, а что угодно Богу.