Бесплатный фрагмент - Период седьмой

Серия: Как всё было, почему так стало и что грядёт

Ахроматические потуги

В колхозе договорился, что на недельку задержусь, чтобы подготовить вещи к перевозке, и чтобы жена уволилась. Потому, что Галя не увольнялась, рассчитывая, что передумаю переезжать. За неделю разобрал и упаковал для перевозки только шифоньер и стол, да одежду, бельё и половики упаковали. Наши кровати и койки родителей не разбирал, потому что на них спим. И потом, когда приеду за вещами, их можно будет разобрать за полчаса.

В понедельник поехал в колхоз за транспортом для переезда. Добирался долго с четырьмя пересадками. Попал в станицу только к концу рабочего дня. Хорошо, что женщина, работающая инспектором по кадрам, ещё не ушла. Написал заявление о вступлении в колхоз и оформил назначение на работу. Главный агроном, пояснил, что на ночь выезжать за вещами нет смысла, и занялся организацией моего ночлега:

— У нас по вечерам планёрки ежедневные. Машина Найды уже здесь. Сейчас найдём Ивана Федотовича — пусть он передаёт тебе ключи от квартиры.

Но управляющий первого отделения, когда мы его нашли, заявил:

— Во-первых и ключа у меня нет — он у уборщицы. Она мыла там после строителей, и ключ у неё остался. А потом как он там заночует? На полу что ли ляжет в нетопленой комнате? Вещей же у тебя постельных нет с собою? — повернулся он ко мне.

Потом продолжил убеждать агронома:

— Нужно на сегодня здесь размещать. Если негде, после планёрки домой к себе заберу. А завтра мы и дом протопим и, если нужно кровать поставим с бельём постельным.

Анатолий Тихонович, немного подумал и предложил другое решение:

— Печку завтра протопите, а кровати ставить не нужно. Утром занарядим ему грузовую, для перевозки вещей и свою с Лихачёвым отправлю, чтобы заодно и семью привёз. А переночевать устроим в общежитие к лётчикам. Сейчас по рации найду Коробскую, пусть займётся этим вопросом.

— Да, так будет лучше, — согласился Найда.

А мне агроном пояснил:

— Мы уже на планёрку опаздываем, подожди пока Коробская приедет в агроотделе.

Я подумал, что агроотделом он называет свой кабинет. Но когда попробовал в него зайти, обнаружил, что тот закрыт на ключ. Пока дергал за ручку закрытой двери подошёл плотный мужчина и поинтересовался:

— Вы к Кулигину? Так он сейчас уже наверно на планёрку поднялся. А это на долго. Бывает больше часа спорят.

Пришлось объяснить:

— Я только, что с ним разговаривал. Он велел мне подождать в агроотделе, пока приедет какая-то Коробская.

— Ну так заходите к нам, агроотдел вот напротив его кабинета. И стюардесса, если появится, то мимо не пройдёт.

В довольно просторном агроотделе стояло четыре письменных стола, за одним из которых сидел ещё один мужчина. Пояснив, что устраиваюсь на работу агрономом первого отделения, узнал, что встретивший меня в коридоре был энтомологом и представился он как Виктор Кирий, а в кабинете оказался агроном-семеновод, который называл себя Иваном Семёновичем. Тут же выяснилось, что стюардессой они называют агрохимика Коробскую Анну Никифоровну, потому что она постоянно пропадает на колхозном аэродроме и на ней лежит обязанность устраивать быт лётчиков.

Все эти новости показывали насколько колхоз, в который я попал, больше и богаче Саратовского табак совхоза. Хотя после Воронежской области и совхоз виделся превосходящим воронежские хозяйства во всём. А здесь и контора колхозная двухэтажная.

Контора правления колхоза «Победа»

И кабинет председателя в два раза просторней чем у Соколова. И специалистов больше. И кабинеты у главных специалистов отдельные, а в отделах ещё и стоят столы для профильных специалистов. И рации в колхозе используют для оперативного управления. И транспортом специалисты и руководители обеспечены современным, а не конным как в совхозе. Потому что перед планёркой очень просторный двор конторы оказался заполнен легковыми машинами, мотоциклами и грузовыми мотороллерами. На которых, как я догадался, приехали на планёрку те, которые должны в ней участвовать.

Вскоре появилась и стюардесса. С порога она улыбнулась мне и спросила:

— Это ты наверно тот новенький, про которого мне Тихонович втулял по рации? Мало того, что с аэродромными нянчусь целыми днями, так теперь и тебя придётся обустраивать.

Виктор засмеялся:

— А ты его домой забери, чтобы без лишних хлопот. Если Коробской твой возражать не будет.

— Ага, он не будет. Враз бы вылетели из дома, и я и постоялец.

— И куда ж ты его теперь? — поинтересовался Иван Семёнович.

— К летунам сейчас отведу, в общежитие. Там сейчас пока ещё два места свободных. Только вот термоса с ужином дежурка уже отвезла на отделение, так что без ужина останется.

Лётчиков оказалось пятеро. На моё недоумение зачем столько персонала требуется для одного самолёта, они пояснили, что сейчас в колхозе на сельхоз работах задействовано два самолёта. А когда выразил удивление, что в одном хозяйстве находится работа сразу для двух машин — мне пояснили, что в рисоводческих хозяйствах всегда большой объём авиаработ. И когда совпадают сроки работ на богарных землях и на рису — вызывают даже третий самолёт. Парк самолётов в колхозе базируется на аэродроме с асфальтным покрытием. Там и стоянки есть для четырёх самолётов. В третьем, суходольном отделении оборудован ещё и аэродром с грунтовой взлётной полосой. С него обычно ведут обработку полей в суходольных отделениях. Из этих рассказов у меня сложилось ещё более уважительное представление о хозяйстве, в котором предстояло трудиться.

Утром в восемь выехали в Саратовскую. Я ехал в УАЗе с водителем главного агронома. На грузовой машине водителем был Мамай Иван, он поразил меня тем, что, знакомясь и обсуждая поездку, матерился не хуже прожженных матерщинников, знакомых по Красному логу. Хотя на Кубани обычно так себя не вели. В дороге Владимир сердился, что Иван едет медленно, но скорость не увеличивал, так как знающий дорогу был в его машине.

В Саратовской Лихачёв сразу же заявил, что съездит в Горячий, посмотреть курорты, о которых он слышал много хвалебного. А Иван, решительно взялся помогать мне, паковать вещи и разбирать кровати. Погрузили всё быстро. Кроме Ивана, помогал грузить Виктор Игнатеко, который случайно оказался дома. И прибежал Гучипс, узнавший о нашем отъезде. Он отказался даже ехать по наряду, чтобы проводить нас. Пришлось потом ждать ещё Лихачёва. Он явился через полчаса, как мы всё погрузили и оправдывался:

— Не думал, что так быстро справитесь. Считал, что ждать ещё долго придётся.

На что Мамай не преминул упрекнуть:

— Если б ты, не сбегал, а помог — ещё быстрее б управились.

Мама, чтобы бабушке можно было прилечь на заднем сидении, если устанет, хотела садиться в грузовую. Но Галя не согласилась:

— Если бабке станет плохо, я не знаю, как управиться с ней. Поэтому в грузовой придётся ехать мне.

Я разрешил их спор:

— Сядешь в легковую, на переднее сидение, а мама с бабушкой сзади. Я же поеду в грузовой, а дорогу шофёры наверно уже запомнили.

Но Лихачёв, ещё не выезжая за станицу, сразу же перестроился назад за грузовой. Так и ехали пока не выехали за Краснодар. А в Ивановской, водители почему-то свернули с трассы. Оказалось, что так можно значительно сократить путь и приехать в первое отделение минуя Новониколаевскую. Дверь дома оказалась запертой, но ключи торчали в замочной скважине. Лихачёв сразу же уехал, а Иван не только сам активно участвовал в разгрузке и расстановке мебели в доме, но даже привлёк к этому ещё и постороннего. Увидел проезжавшую мимо машину молоковоза, взмахом руки остановил её и крикнул водителю:

— Гришка, съезжай на обочину, поможешь выгрузить вещи людям, которые переехали жить на ваше отделение.

Часть вещей, которые вскоре не потребуются, выгружали в новенький сарай, со стенами из не струганных толстых досок. Мама переживала, что на двери сарая не было колец для навешивания замка. Но Гриша её успокоил:

— За это не переживайте. У нас на хуторе можно даже ценные вещи держать в сарае без дверей — и никто не позарится!

В доме было тепло, а хорошо разгоревшийся уголь раскалил плиту в печке, чуть ли не докрасна. У ступенек возвышалась горка угля марки «орешек» вёдер на десять, и стопка дров из обрезков досок. Мама с бабушкой выбрали себе меньшую спальню за залом, а нам с Галей досталась большая за кухней.

Уже на третий день моей работы управляющий нашёл меня на машинном дворе и позвал в кабинет:

— Там Гожий ждёт тебя на телефоне. Поговорить о чём-то хочет.

— А кто это? — уточнил я.

— Наш главный экономист.

Когда взял трубку экономист представился и пояснил цель звонка:

— Вчера на планёрке Иван Федотович случайно обмолвился, что у Вас жена является нормировщиком по строительству. А у нас здесь у всех образование с аграрным уклоном. Хочу предложить ей работу по специальности.

— Наверно ничего не получится. Мы вчера ездили с ней на центральную усадьбу, смотрели как обустроен в колхозе строй отдел. И она категорически заявила, что не хочет работать в таких условиях.

Но экономист возразил:

— У нас это подразделение именуется строительной бригадой. И туда специалисты не требуются, там штат укомплектован. Я веду речь о работе в плановом отделе, в центральной конторе. Для этого я уже даже решил с председателем вопрос о дополнительной штатной единице нормировщика, с окладом старшего специалиста.

— Ну, это совсем другое дело. В обед поговорю с ней. Думаю, она от такого предложения не откажется.

— Если договоритесь, приезжайте в контору. А если не сможете сегодня, то пусть завтра на дежурке утренней подъезжает.

В обед, рассказал о разговоре с главным экономистом. Галя обрадовалась:

— Вот видишь, проблема разрешилась. А то мне совсем не прельщало торчать целыми днями, в закутке между досками и канистрами с краской.

А я немного остудил её пыл:

— Дело в том, что Гожий заявил, о должности со ставкой старшего специалиста. Он наверно думает, что ты тоже с высшим образованием. У них здесь с кадрами нет проблем. Меня с институтом и то на должность среднего специалиста оформили.

— Надеюсь экономист соображает, что нормировщиков с высшим образованием не бывает. Но я сначала узнаю всё в плановом, а потом уже в кадры, — уверенно заявила она.

Ехать со мною в станицу на мотоцикле отказалась. Мне в первый же день передали от Маташова, работавшем здесь агрономом отделения до меня, мотоцикл «Минский». Николая освободили от этой должности за систематическое злоупотребление алкоголем. А я сразу же, по приезду договорился с родителями и с Галей, чтобы они всем и всюду, если зайдёт речь, объясняли, что я, по медицинским показаниям, категорически не употребляю спиртное ни в каком виде.

Оформили Галю в плановый, старшим специалистом. При этом она оказалась там очень кстати. Рассказывала:

— Представляешь, у них в шкафах пылится полнейший набор «Единых норм и расценок» в строительстве, а они оформляют наряды по старым колхозным нормам, которые утвердили правлением. ещё тогда когда ЕНИРов и не существовало даже. Говорят, что пробовали в них разобраться, но так ничего и не поняли. А я в них как рыба в воде, ещё с Волгограда. И в совхозе ко мне прорабы бежали, если, где зарплату поднять. А если я где видела, что переплата идёт, так мне даже начальник отдела не перечил. Потому, что с помощью ЕНИРа всегда могла доказать свою правоту.

В первые дни, когда узнал, что соседний пустующий дом, тоже предназначен для специалистов, а управляющий сообщил, что в кадрах ищут для отделения механика с высшим образованием — сразу же написал Мандрику. Вскоре мы оказались с ними соседями. Дальше был ещё один такой же дом, но его оборудовали под две небольшие квартиры и выделили их учителям. Не далеко от нас, в старинном кирпичном здании размещалась хуторская восьмилетняя школа, с директорским домом во дворе, а учителей среди хуторских жителей не хватало. Поэтому колхоз выделил для них жильё. Мандрик даже планировал устроить свою Нелли в учителя. Но той категорически не нравилась жизнь хуторская. На этой почве Галя быстро подружилась с ней. Галле не хватало городских условий, а Нелли сибирских лесов. Вообще Гале всё здесь не нравилось и чем дальше, тем сильнее.

Скучала по Саратовской и постоянно всё сравнивала с ней. Там тротуары вдоль асфальта, а здесь тропинки, по которым даже до соседнего клуба, а не то, что до магазина в белых туфлях после дождя не пройдёшь. И дорога по самому хутору и до станицы гравийная вся в выбоинах. И в дежурке, в которой ей каждый день приходилось ехать на работу полно школьников бестолковых и трактористов, в грязной одежде, которые едут в МТМ или в гараж. Пробовал доказывать обратное:

— Ты краски сильно сгущаешь. Не раз приходилось тоже ездить на дежурке. Так те которые в спецовках едут, даже и не пытаются в будке садиться. Все стоят сзади, где скамеек нет. А школьники очень даже вежливые и скромные. Мне кажется, они просто запуганы взрослыми. Иногда даже когда смеются громко, так на них сразу цыкают.

— Ты наверно пару раз проехал в дежурке и уже судишь обо всём. А я каждый день любуюсь попутчиками. Ты говоришь, в робах едут сзади стоя. По дождю все под крышу забираются. Платье дорогое вполне мазутом можно заделать.

Эту проблему решил тем, что уговорил водителя, который работал на центральной маршрутке, поменять правила. Место в кабине в начале маршрута занимал всегда тот, который первым явился на посадку. Я же уговорил его резервировать место для Гали. Объяснил, что она очень даже интеллигентная, вышла замуж из города и привыкла культурно ездить в автобусах или троллейбусах.

Тот поинтересовался у завгара как отнестись к такой просьбе, а завгар посмеялся над неожиданным капризом, но разрешил. С хутора соблюдать новое правило было проще, потому что садилась Галя в дежурку на первой остановке. А потом даже договорилась, не ходить на остановку к магазину, а выходить к дороге напротив дома и он притормаживал, чтобы забрать её. С обратным рейсом было сложнее. От гаража он брал в кабину того который сходит раньше конторы. Но те, которые здесь садились, видя освободившееся престижное место, пытались занять его, и водителю приходилось скандалить.

Частично решил и проблему и с белыми туфлями. Попросил тракториста, который работал на тракторе с КУНом, привезти к нашему двору ковш щебня и ковш песка. Во время выходного насыпал щебнем дорожку от ступенек дома до самой дороги, и забетонировал её.

Обижало что она совершенно не вникала в домашние дела. Мама и на кухне, и по хозяйству все женские дела делала без её помощи.

Мама утепляет замазкой стёкла окон на зиму

На работе максимально использовал агрономические знания и опыт для приближающейся посевной компании. Сеялки пропашные, свекловичную и даже зерновые, заранее настроил на нужную густоту и нормы высева. Для зерновых сеялок из полосок фанеры выстругал специальные шаблоны для проверки точности величины открытия катушек. Отдельно для овса, для ячменя и для гороха. Лебедев Алексей Трофимович, которого в связи с приездом Мандрика перевели с должности механика отделения, старшим наладчиком удивлялся:

— Неужто высев заранее можно точно установить?

Я пояснял:

— Конечно можно. Даже если просто теоретически знать удельный вес семян. А я задачу упростил тем что взял на складе семян, тех которые будем высевать и установил высев точнейшее. Теперь у меня есть шаблон на каждую культуру. Выдам его сеяльщикам, чтобы контролировали во время работы если болт фиксации ослабнет и катушки сдвинутся.

— Не знал такого, тем боле что Маташов во время посевной каждый день подсчитывал сколько семян высеяли и какую площадь засеяли и в зависимости от этого каждый день то увеличивал высев то убавлял.

Вскоре удивил его ещё и тем, что при подсеве люцерны по озимым, заставил так переставить приводные цепи высевающих аппаратов, чтобы катушки вращались в обратную сторону. Он даже возмутился:

— Тут мне Витька донёс что заставил их цепи на сеялке через паразитку перекинуть. При всём моем уважении к тебе Петрович, с люцерной скажу тебе, ты явно перемудрил. По-твоему выходит, что катушки должны загребать смена из воздуха и тащить их в семенной ящик? Так у нас до тебя, всегда наоборот делали — семена из ящика катушки выгребали и в семяпровод отправляли. А тут даже и в ящик не получится снаружи загребать, ты говорит, и язычки заставил до конца закрыть.

Я ехидно уточнил:

— А Вы не подумали, что катушки способны не только загребать семена и тащить их по язычкам из ящика, а может они способны тащить по немного семян в своих углублениях и через верх, если заставить их вращаться в обратную?

— Не знаю, что-то я сомневаюсь в таком. Раньше у нас никто так не выпендривался с техникой.

Он даже к Мандрику подходил советоваться по этому поводу. Но тот его успокоил. Пояснил, что в сеялке действительно предусмотрена такая регулировка и для этого на ней специально установлена паразитная шестерня. И что такая регулировка называется верхний высев.

Зато мне такая регулировка принесла первые вполне заслуженные похвалы главного агронома. Семена люцерны из-за их дефицита распределяли между отделениями поровну. Подсевали люцерну в перезимовавшие озимые, с тем, чтобы до их уборки она хорошо укоренилась и на следующий год дала полноценный урожай. Проблемой был огромный перерасход семян выше нормы. Высевающие аппараты устанавливали на самые медленные обороты, и катушки открывали настолько чтобы только одно зёрнышко люцерны могло протиснуться в эту щель. И всё равно из-за большой сыпучести этих семян норму высева превышали в три — четыре, а то и в десять раз.

На очередном совещании в агроотделе Кулигин объявил:

— Погода позволила быстро закончить подсев люцерны. Семян все отделения получили поровну, а результаты разные. Во втором отделении только на 57 гектаров хватило, у кого на восемьдесят, у Савича почти на девяносто, а Евгений Петрович так настроил сеялку что без малого двести гектаров люцерны подсеял тем же количеством семян. Послушаем его пусть опытом делится.

Агрономы отделений загалдели:

— Быть такого не может!

— Семян наверно подкинули ему как новенькому больше, чем нам всем вместе взятым.

— Или сеяли каждый проход через три огреха — засмеялась Коробская.

— Кулигин заступился:

— В том то и фокус что семена как обычно выписали всем поровну. Да управляющие бы и забастовку устроили, если бы первому отделению больше дали.

Агроном четвертого спросил:

— Может ты заглушил по две, а то и по три катушки через одну? Я в прошлом году заглушал по две через одну. Высев в два раза уменьшил конечно. Но сорняки теперь замучили. Хоть свекловичниц ставь полоть сорняк между расширившимися рядами.

Я отрицательно замотал головой и улыбнувшись заявил:

— Нет, катушки не глушил — сеяли все сорок восемь сошников.

Семеновод тоже вмешался:

— На такой высев наши сеялки нельзя настроить. Если ты так закрыл катушки, что в них могли пролезть только самые щуплые семена, так нормальные семена катушка сразу раздробит, и они всхожесть потеряют. Надо будет по всходам посмотреть — там будут сплошные просевы и всходы слабые. Даже если какое мелкое семя целым через узкую щель пролезло, то от него толку не будет.

Анатолий Тихонович вмешался:

— Я тоже вначале не поверил когда посмотрел сводку. Думал напутали что-то. Ладно, не буду дальше интриговать, поднимайся Евгений Петрович, расскажи о своих успехах.

Я встал и рассказал, что работая в Воронежской области, мне пришлось заниматься выращиванием мака для кондитерских целей в промышленном масштабе. Хоть мак и широкорядная культура, но семена у него намного меньше люцерновых. Там в сеялках мы с бригадиром мельчайшие щели замазкой заделывали. Потому что семена мака текучие как вода. В мельчайшую трещинку протекают. А здесь я для герметизации сеялки использовал обыкновенный пластилин из отделенческого детсада. К тому же пригодилось и то, что ещё в техникуме, семь лет назад изучал возможности применения верхнего высева. В результате все удивились, что раньше о таких возможностях они не знали. И обрадовались, что в следующем году, смогут тоже увеличить площади люцерны в своих отделениях

Другие мои усилия получившие одобрение всех хуторян удалось реализовать благодаря незнакомому попутчику. Из Красноармейской ехал рейсовым автобусом. Когда автобус свернул на гравийную дорогу вдоль канала и помчался с приличной скоростью, не думая получить квалифицированных ответ просто вслух выразил своё удивление соседу по сидению:

— Не понимаю, как здесь обыкновенную гравийку смогли сделать равней асфальта? У нас от хутора до станицы машин в сто раз меньше проходит, а гравийка яма на яме. На мотоцикле хоть объезжать их пробую, а на машинах люди едут чуть ли не медленней чем на лошадях.

— Это дело не сложное, — заявил сосед. — Нужен всего лишь грейдер с острым ножом и два секрета знать.

Сосед оказался дорожником. Ехал он в Лебеди, но до станицы успел поделиться обоими секретами. Оказывается на гравийной дороге весной и летом глубоко зарезав кюветы, чтобы вода не собиралась. При грейдировании следует перемещать грунт с гравием к центру дороги, чтобы она была как он выразился «кабанчиком». И соединив пальцы рук показал выпуклую фигуру профиля дороги.

Утверждал, что не стоит переживать, что при этом вместе с гравием будет на полотно выноситься и земля с обочин. Она перемешается с гравием и за лето так укатается транспортом, что дорога станет твёрдой как камень. Зато зимой, когда дожди и слякоть, и поверхность дороги становится мягкой, следует грейдируя наоборот срезать понемногу верхний слой до твёрдой подошвы, и сдвигать массу к обочине. Тогда на дороге не образуются выбоины да ямы, и она остаётся такой же ровной как и летом. Что такой же принцип следует соблюдать и при прокладке грунтовых дорог.

Видя мой живой интерес к рассказу, он подробно описал какой угол поворота устанавливать на грейдере при нарезке кюветов, а какой при выравнивании дороги. Почему на грейдер необходимо устанавливать самозатачивающиеся ножи с сармайтовой наплавкой и многое другое, не известное неспециалистам.

Полученные знания оказались как нельзя кстати. Раньше в рисосеющих отделениях поверхность чеков рисовых выравнивали самодельными движками и прицепными грейдерами. Достигнуть качественного выравнивания при этом было сложно. Этой зимой им поступили длинно базовые планировщики, способные идеально выравнивать почву. И Лепёшкин распорядился передать по одному грейдеру в суходольные отделения, для поддержания дорог в отделениях на надлежащем уровне. У нас грейдер пока не использовали ни разу.

Буквально на следующий день я потребовал от наладчиков поставить на него новые ножи. Самому добросовестному трактористу из гусеничных тракторов, Григоренко, велел прицепить грейдер, а в качестве грейдериста назначил молодого и атлетически сложенного Василия Зоренко. Потому как мне, казалось, что вращать приводные колёса этих механизмов было не легко. Первый день ушёл на нарезку глубоких кюветов. А на следующий день, когда гравийную дорогу по хутору и до станицы стали выравнивать перемещая массу грунта к центру дорожного полотна эту затею пробовал отменить и управляющий и даже главный гидротехник колхоза приезжал с запретом. Они утверждали, что поскольку много земли попадает вместе с гравием на дорогу, она потеряет своё значение дороги с твёрдым покрытием и превратится в простую грунтовую. Соглашались что, оставляя гравийной её не удаётся хорошо выравнивать. А так она хоть и сразу ровной становится, но в дальнейшем при дождях её так разобьют машины и тракторы, что от хутора до станицы будет ни проехать ни пройти.

Но я доказывал, что знаю важный секрет ремонта гравийных дорог и буду нести полную ответственность за качество именно этой дороги. Первым со мною согласился Найда. Наверно потому, что он за полдня уже не раз прокатился по идеально выровненному участку дороги от фермы до отделения. А потом и Жуков уступил моим доводам. В результате я со временем научил и трактористов, и грейдеристов отделения творчески использовать те правила, которые мне рассекретил дорожник. И на гравийных дорогах отделения и на грунтовых полевых.

Хуторяне меня хвалили за это. А молодая зоотехник фермы башкирка по национальности, сказала, что у мусульман, тех людей, которые строят дороги и поддерживают их в хорошем состоянии считают праведниками и даже приравнивают это по святости к паломничеству в Мекку. Возразил ей, что хорошие дороги это не моя заслуга, а результат добросовестного труда тракториста и грейдериста. Она пробовала возразить и стеснялась, что не получается выразить то, что понимает русскими словами.

Дело в том, что она не слишком хорошо говорила на русском, а башкирского конечно у нас никто не знал. Поэтому на ферме часто смеялись над её словами. Особенно смешным показалось, когда она забыла слово осеминатор, и чтобы пояснить, что ключи от кладовки забрал Масниченко, который занимался искусственным оплодотворением коров, сказала, что их забрал коровий муж.

Может потому, что над ней из-за её речи часто подшучивали, а порой и откровенно смеялись, или потому что обычаи здесь были не мусульманские — девушка эта вскоре рассчиталась из колхоза.

На общем колхозном собрании, когда кто-то из выступающих пожаловался, что по станице плохая гравийная дорога, а напротив пожарки круглый год выбиты непроезжие ямы наш Аврам Аврамович даже выкрикнул из зала:

— А вы передайте пожарную команду первому отделению, и Орлов там такую сделает дорогу, что будет ровней асфальта!

Вскоре подвернулся новый случай доказать свою самостоятельность и знания особенностей сельского производства. Иван Федотович три года не был в отпуске и как только убедился что я вполне освоился в отделении посчитал возможным уехать с женой и дочерью на отдых, оставив хозяйство под моим руководством. Тем более что чуть ли не с первых дней он передал мне книгу нарядов и не вмешивался в то, как я распоряжаюсь техникой и рабочей силой отделения.

В это время колхоз усиленно занимался заготовкой кормов. Убирали многолетние травы на сено. Погода стояла жаркая. На вне севооборотном участке за кладбищем люцерна уродилась на славу. Травостой был густым и высотой до пояса. Для более быстрой сушки травы следовало бы наверно срезать траву простой косилкой, чтобы она равномерно лежала по всей поверхности поля. Но такая косилка в отделении только одна и производительность у неё низкая. Решил косить жатками, надеясь что новые косилки-плющилки сплющив траву, обеспечат её быстрое высыхание и в валках. К тому же ещё и витамины все сохранятся, потому что в валке сено не выгорит на солнце, а останется зелёным.

Успел даже порадоваться своему удачному решению, когда через три дня убедился, что сено хорошо провялилось, и вскоре можно будет прессовать его и закладывать на хранение. А ночью на хутор обрушился ливень. С рассветом помчался на поле. Валки промокли насквозь и к тому же они теперь не возвышались на стерне, а были прибиты дождём до самой земли. Чтобы высушит траву, следовало её раскидывать из валков тонким слоем и всё равно не было никакой гарантии, что мокрая трава не сгниёт. Вдобавок и погода испортилась. Солнце спряталось за тучи, и временами накрапывал дождь.

Вспомнил, как в Саратовской заготавливал сенаж. Но в «Победе» его ещё ни разу не заготавливали и плёнок специальных в колхозе не было. Но другого способа спасти урожай не мог придумать. Убедившись, что на ферме вдоль всей кормовой площадки очищена и приготовлена для осенней закладки силоса глубокая и длинная траншея — решил закладывать сенаж туда. К восьми утра объехал все подразделения отделения и объявил своего рода всеобщую мобилизацию. Велел всем руководителям, специалистам, счетным работникам, механизаторам занятым на ремонте и обслуживании техники, всем разнорабочим брать из дому вилы и собираться на поле для погрузки травы. Просил даже тех жителей хутора, которые не были колхозниками тоже прийти на помощь. Занарядил все тракторы отделения и все тележки для перевозки люцерны и в гараже ещё заказал три самосвала.

Работали на поле весело и дружно. Такого скопления людей наверно не было даже когда на хутор приезжали артисты с концертом. Молодежь собиралась в отдельные компании, со своим шутками и заигрываниями с противоположным полом. Были чисто мужские группы. Образовались и чисто женские. Старики копнили сено аккуратней всех, но для погрузки запросили в помощь молодых парней. Когда был перерыв с транспортом, собирались все вместе — тогда и шуток становилось больше, и песни звучали.

Ближе к обеду узнали о моей затее и в правлении. Первым на поле примчался Кулигин. На примере удалось быстро убедить его в том, что иного выхода у нас нет, и спасти урожай можно только убрав траву на сенаж. Но согласившись с моими доводами, он был явно не уверен в результате — спрашивал:

— А ты уверен, что не измельчённая масса будет утрамбована до такой плотности, что воздух не проникнет внутрь и трава не сгниёт?

— Доедите до фермы и сразу убедитесь, что массу КДП так плотно спрессовывает, что она становится похожей на пластилин. У него же гусеницы узкие пропашные стоят, поэтому давление намного выше, чем у ДТ, — убеждал я.

— А плёнки ж у нас нет специальной. Я читал, что для тщательной герметизации плёнкой полиэтиленовой необходимо укрывать сверху.

— Пленки конечно нет, но я хочу сверху на сенаж постелить соломы прошлогодней, чтобы корм не запачкался и потом укрыть толстым слоем земли. Таким толстым, сквозь который воздух не проникнет.

— Технологию, научно обоснованную ты этим сразу же нарушишь. И в случае ухудшения качества животноводы вполне обосновано претензии предъявят нам с тобой за заведомое нарушение рекомендаций.

— Рекомендации я нарушаю не преднамеренно, а из-за отсутствия требуемого материала. Но по сути никакого нарушения и нет. Если плёнкой застилать, то землёй закрывают только чтобы её ветром не сдувало. А я закрою таким слоем, что земля будет служить не меньшей защитой чем плёнка.

Тем временем диспетчер передала всем главным специалистам, что в нашем отделении начали заготовку сенажа. И к нам устремились все главные, кроме гидротехника и счетных. Щербак сомневался в качестве нового продукта:

— Пишут конечно, что сенаж полезней и калорийней силоса. Но силос мы научились готовить, а таким еще не приходилось кормить скот. Вдруг у него кислотность окажется ещё выше чем у силоса — как тогда быть с молоком?

Яцину смущало другое:

— Мы и раньше про сенаж читали, и в кино показывали, что траву измельчают перед консервацией, как силос. А ты не измельченную грузишь.

Я оправдывался:

— Измельчить можно бы КИРом, но он за световой день способен набить телег десять, от силы пятнадцать. В результате до завтра трава заплеснет, а через пару дней сгниёт. А так мы уже сто двадцать телег отгрузили и к вечеру всё поле уберём.

Приехали даже Костромеев и Чеверда — бригадиры животноводческих ферм с других отделений посмотреть как готовят новые корма. Никто из приезжих не пытался запретить работу, осудить или одобрить мои решения, потому что не знали реакцию Малышкина. А его авторитет в колхозе был непоколебим. Я тоже с тревогой ждал его визита.

Юменовна переживала, что на кухне посуды не хватит приготовить еду для такого количества. Но еды хватило на всех. Даже добавку давала тем, которым показалась полевая еда вкусней домашней.

Василий Иванович приехал после обеда, когда вновь напустился мелкий дождик. Присутствующие на поле руководители направились к его «Волге», а он быстрым шагом устремился к занятым погрузкой колхозникам. Кулигин на ходу объяснял ему что-то и даже перевернул валок, демонстрируя слой мокрой травы. Я грузил массу вместе с остальными. Малышкин подошёл к нашей тележке громко поздоровался и с восхищением заявил:

— Смолоду не помню, чтобы люди так радостно трудились на колхозном поле. Даже дождь вас не пугает.

Валентина Федоровна Разенкова пояснила:

— Так Вы же в основном николаевских видите, а хуторяне от них и веселее и усердней. А дождик нас третий раз пробует напугать, но мы договорились пока всё на ферму не вывезем, ни дождя, ни града не испугаемся.

— Настрой у вас совершенно правильный, — согласился председатель. — Даже азарт появился присоединиться к вам!

Его слова услышала грузившая траву на соседнюю машину Мария Буряк и задорно откликнулась:

— Василий Иванович, так в чем же дело? Вот Вам мои вилы, а я сейчас мигом сбегаю домой и возьму другие. Здесь рядом.

Её шутку Малышкин не пропустил мимо ушей, а действительно взял у Марии вилы и начал вместе с женщинами грузить траву на машину. Его поступок смутил других специалистов колхоза. До этого они с важным видом обсуждали ситуацию, проверяли траву на влажность, засовывали ладони в глубь спрессованных валков проверяя начинается ли самосогрев массы. Теперь же вслед за председателем кинулись помогать нам. Не имея инструментов, сгребали траву в копны руками. А Яцина и Ермак почти силой остановили старушек отдыхать и стали грузить массу их вилами.

Перевезли весь урожай в половине пятого. Некоторые поспешили домой, потому что оставили домашнее хозяйство без присмотра и неожиданно. Но многие колхозники отделения не спешили уходить и разбившись на группы обсуждали приезд председателя и свой неожиданный ударный труд. А главные специалисты и руководили с других отделений поспешили домой, чтобы успеть сменить запачканную одежду и явиться на планёрку, как и подобает, строго одетым.

На следующий день Иван Иванович, являющийся секретарём отделенческой парторганизации, приехал в отделение и всё же устроил мне небольшую выволочку:

— Ты недавно в колхозе, поэтому может и сойдёт с рук вчерашнее самоуправство, но вообще имей в виду у нас дисциплина строгая и за несогласованные действия можно так схлопотать, что мало не покажется.

Я оправдывался:

— Иван Иванович, так дождя же никто не ждал. А когда трава намокла, и к земле дождём валки прибило по-другому сохранить урожай, не было никакой возможности.

— Может и так. Но ты же должен был поставить в известность руководство и получить разрешение. На отделении и телефон есть и рация.

— Поймите я ещё когда дождь хлестал, понял что сено пропадёт. Ночью всё обдумал. А убедившись, что есть готовая яма с шести утра начал людей собирать и останавливать второстепенные работы, чтобы организовать штурм на поле. И в правление звонить времени не оставалось. Там же к восьми приходят, а мы в восемь уже первые телеги грузили.

Спорить с Яциной не хотелось. Я конечно понимал, что поступил так как в колхозе не принято поступать. Но понимал и то, что если бы затеял согласования, могло оказаться что руководство не согласилось бы приступить к закладке сенажа без рекомендуемой полиэтиленовой плёнки. Или председателя могло на месте не оказаться. А без его одобрения главные бы не решились брать на себя ответственность. Как минимум день бы один упустили. А там бы люцерна мокрая в толстых валках обязательно согрелась и гнить начала. Поэтому меня переполняла гордость, что смог спасти урожай и что не побоялся взять на себя ответственность.

После этого аврала стал ощущать, что все хуторяне стали мне родней и ближе. И мне, казалось, что и меня жители хутора принимали уже как своего и тоже близкого, а не как какого-то приезжего начальника. Особенно роднило хуторян всехуторское застолье во дворе школы, в которое выливалось празднование девятого мая.

9 маяю Я, зоотехник Вороной и управляющий Найда

Те у кого не вернулись с войны родственники приносили вино и закуску помянуть погибших. После шествия с венками и митинга люди не расходились, а стелили на траву одеяла и приглашали окружающих. А те кто помоложе собирались своими компаниями с вином, или с пивом, а совсем молодые с ситро и конфетами. Вскоре компании перемешивались. Одни вспоминали прошлое, другие обсуждали новости, а молодёжь просто веселилась. В результате некоторые засиживались здесь и до темна.

Когда управляющий вернулся из отпуска, попросил его отпустить меня на пару дней. Маме очень хотелось поехать к Копачёвым. Добирались долго. В школе были каникулы, и Людмила Ивановна была дома. Мама как я понял, хотела посоветоваться с подругой, что делать с тем, что у неё не складываются отношения с Галей. И видимо о том, какие ждать перспективы моей семейной жизни при том, что у нас с женой, чем дальше, тем сильнее становилось заметным разное отношение ко всему.

Евгения же Стефановича интересовали мои впечатления от новой работы. Вначале пробовал, поразить его масштабами культурных возможностей колхоза. Ведь не в каждом райцентре имелись духовые оркестры. А в колхозе было даже два таких коллектива. Молодые оркестранты играли в основном на танцплощадке. А взрослый коллектив на торжествах в доме культуры, и на похоронах. Что наглядную агитацию готовят штатные художники, и что в клубе создан собственный вокально- инструментальный ансамбль.

Молодёжный состав колхозного духового оркестра

Рассказал ему насколько наш колхоз богаче и технически оснащений в сравнении с «Саратовским». Там можно было из отделений связаться с конторой только по телефону. А здесь и на отделениях, и на полевых станах и в машинах специалистов и руководителей были установлены радиостанции. Его интересовало применение раций в гражданском производстве и конечно же работа сельхоз авиации. Выяснял роль диспетчера в радиосвязи колхозной, уточнял высоту полёта самолетов во время обработок. Восхищался и даже сомневался в слышанном мною утверждении, вроде бы самолеты порой летят так низко, что на шасси привозят остатки обрабатываемых растений.

Но особенно его почему-то увлекли мои похвальбы, когда рассказывал как научился формировать дороги гравийные и как организовывал заготовку сенажа. Он всё возвращался и возвращался к этим темам:

— Давай уточним. Выходит, в твои обязанности даже не входило обустройство ваших дорог?

Немного подумав, я объяснил ситуацию:

— Вообще-то, в принципе за порядок в отделении отвечает управляющий. Но к тому времени он мне уже доверил распоряжаться всей отделенческой техникой и рабочими. Поэтому это уже стало как бы моей заботой. Хотя формально он должен был дать указание мне, чтобы я занарядил трактор с грейдером для ремонта дрог по хутору и по полям.

— Тебе же не терпелось проявить инициативу и применить на деле, то что узнал от дорожника?

— Конечно. Мне самому надоело ездить по ухабам гравийным. И полевые дороги не начинали грейдировать, потому что считали их пока слишком влажными. А попутчик в автобусе мне всё втолковал.

— Я правильно понимаю, у тебя появилась уверенность, что сумеешь принести пользу вашим жителям и пользу своему производству, и ты загорелся желанием сделать это?

— Ну да, выходит так.

— Ни на какие премии или поощрения за это ты не рассчитывал, и руководствовался только моральным удовлетворением?

— Наоборот, на меня даже наехали вначале старшие, пробовали запретить.

— Но ты же настоял на своём? — уточнил он.

— Конечно. При этом я даже не догадывался, что у нас так классно всё получится, и что люди будут так меня нахваливать.

Потом опять возвращался к обсуждению ситуации с сенажом:

— По тому, что ты опять пошёл на риск принятия самостоятельного решения мне всё понятно. Хочу вникнуть в причины энтузиазма людей во время этой работы.

— А я и сам не понимаю такого подъёма. Даже песни горланили. Пацаны дурачась, а женщины пели с душой и вполне серьёзно.

— И откликнулись на твой призыв, ты говоришь не только колхозники, но и учителя и домохозяйки и пенсионеры. И работали весело. Почему?

— Не знаю. Но такой как бы праздничный настрой даже председатель сразу заметил и тоже к нам присоединился. А за ним и главные специалисты.

— Всё же подумай, на чём базируется такое поведение всей вашей разнородной толпы?

Я напряг все свои аналитические таланты и заявил:

— Наверно тем, что все понимали, что делают очень важное дело и если постараются, то не позволят погоде погубить очень богатый урожай.

— Короче ты согласен, что люди так усердно трудились не ради зарплаты.

— Конечно не из-за денег. Некоторые пенсионеры даже просили Пономарёву не записывать их в ведомость. Потому, что не собирались выходить на другие работы, а получать за один день больше хлопот, чем денег.

— Я очень рад, что получил от тебя дополнительное подтверждение моих предположений. Сейчас я углубился в расчеты способов новых форм организации производства. Делаю расчеты с упором на промышленность, но ты и своими сельскохозяйственными примерами очень хорошо помогаешь. А рассказом о спасении урожая даже натолкнул на мысль, что необходимо предусмотреть и возможность привлечения первичных коллективов к авральным работам. Если такая необходимость возникает в селе, то на производстве и подавно подобное возможно. Там ведь возможны и аварии и возникновение угрожающих ситуаций. Необходимо только увязать это с теми способами, которые предлагаю. Здесь необходимо правильно сочетать срочную необходимость с самостоятельностью и особенностями принятия решений в первичных коллективах.

Новые способы организации и управления он разрабатывал, основываясь на добытых сведениях о счастливой и справедливой жизни в доисторические времена, когда территории ещё не были разделены на государства. На важных особенностях устройства, круговой поруки и общей ответственности, практикуемых в русской сельской общине. На способах поддержания дисциплины и единоначалию в казачьих поселениях древности.

Основу будущего успешного общества по его расчётам должны составлять первичные коллективы. Такие коллективы он предлагал формировать не только на производствах, но и в быту. Был уверен, что отношения людей в таких коллективах станут похожими на родственные. Считал их подобием семьи. Поэтому настаивал, что даже на тех производствах, где многие выполняют одинаковую или сходную работу, коллективы необходимо дробить на небольшие группы желательно даже количеством мене десяти человек.

Пробовал убеждать меня в преимуществах таких подходов:

— Пойми, такой коллектив становится семьёй уже под влиянием обстоятельств. Успехи и неудачи у них общие, совместные доходы и убытки тоже на всех. Делом общим они заняты. При этом учти, что от семейных или, в крайнем случае, от родственных представлений у людей в первичном коллективе есть даже определённые преимущества.

— Как это? — не понимал я.

— А так в семьях бывает не ладят, допустим, старшее поколение с младшим. Тем кажется, что молодёжь не достаточно уважительна, не слишком старательна и другое подобное. А молодые бывает уверенны, что старики не понимают особенностей современной жизни, что они отстают от моды. Или в одной семье дружно живут два брата, а их жёны не ладят между собой. И никуда не денешься. Квартира в городе или дом в ауле один общий. Уйти в другой лес или на другой берег и вырыть там себе отдельную землянку как в древности тоже не получится, потому что здесь работа, ясли для малышей и школа для больших детей.

— А в коллективах чем лучше?

— Да многим. Формироваться такие коллективы будут при полном согласии на членство каждого. Если даже один член коллектива не согласен с приёмом в его состав, какого-то неприятного ему человека, то такого не примут. А в семье, если одной невестке не нравится другая им приходится смиряться с этим. Выход из коллектива добровольный и не имеет препятствий. А уйти из семьи даже если в ней сложности не просто решиться. Здесь уже обрати внимание и на преимущество перед структурой коллективов на наших производствах. Сейчас ведь в какую бригаду или звено направит руководитель, там и будешь трудиться. Нравятся тебе коллеги или нет — никого не интересует.

Первичные коллективы он старался уподобить тому, как строятся отношения в дружных семьях — поэтому и способы управления и особенности принятия решений в таких коллективах он предлагал иные, чем на следующей ступени иерархии предприятия или учреждения. В таких коллективах тоже предусматривался руководитель. При этом он разработал такую схему избрания и переизбрания руководителя первичного коллектива его членами, которая гарантировала пусть не сразу, но постепенное закрепление на этой должности самого мудрого и самого способного организатора из имеющегося состава. Такой руководитель представляет коллектив в отношениях с другими коллективами и в отношениях с высшим руководством. Организовывает и управляет текущей деятельностью, оценивает вклад каждого в общие дела коллектива. Но все важные решения принимаются с участием всех членов коллектива.

Поэтому и ответственность первичных коллективов общая, коллективная. В то время как, начиная со второго уровня иерархии, каждый руководитель принимает на себя полную ответственность за положение дел и состояние производства в подчиненных подразделениях.

Важной особенностью первичных коллективов является разработанная ним не формальная оценка качеств, способностей, полезных навыков и ожидаемых результатов каждого из состоящих в коллективе. Здесь тоже, как и в семье, понимают, что дитя неразумное, может не справиться с тем, что делают взрослые. Что пироги лучше получаются у бабушки, а мешки грузить лучше поручить сильному старшему сыну. В первичных коллективах такие коллективные оценки влияют не только на отношения но и на величину присваиваемой квалификационной классности.

Не мене важным он считал и предложенный ним способ обсуждения и принятия коллективных решений. На всех уровнях организации при принятии коллективных решений он предлагал соборный способ. Считал демократическое подчинение меньшинства решению большинства нарушением свободы и принуждением. При соборном способе мнение даже одного, доказывающего несостоятельность предложений всеми остальными, учитывается, и предусматриваются способы проверки справедливости такого мнения.

Настало лето. Вволю было овощей и фруктов не только на домашнем огороде, но и в садовой бригаде отделения. О том, чтобы провернуть какую-то аферу с урожаем не возникало и мысли. Зато собрать ведро черешни или яблок, набрать гороха или срезать капусты для дома у меня не было никаких препятствий. В жару можно было искупаться в Ерике, протекающем за соседними домами или поехать на излюбленное место отдыха всех колхозников на головной гидроузел. Там было построено для рабочих несколько домов барачного типа, одноэтажных многоквартирных и это маленькое поселение так и именовали Головной. Жили как в раю!

Казалось бы, жизнь удалась — живи и радуйся! Но Гале всё не нравилось, всё казалось плохим и серым.

Сразу же по приезду мы обзавелись домашним хозяйством. Соорудил саж на высоких ножках, выписал в колхозе двух поросят, поместил их туда и к лету они заметно прибавили в весе. К сараю пригородил загон для гусей, устроил им гнёзда, а у Масниченко, имеющего репутацию заводчика особо крупной породы гусей по дешёвке купили гуся, трех гусынь и три десятка яиц. Гусыни донесли ещё по несколько яиц хорошо их высидели, и теперь наше стадо из трёх взрослых и сорока одного гусёнка с утра уходили на берега Ангелинского ерика, и только к вечеру возвращались в загон поклевать зерна. Купили на инкубаторе цыплят и утят, а на птицефабрике выбракованных кур несушек.

Вся семья радовалась таким успехам, но Галю такое злило. Она была уверена, что мы не должны опускаться до уровня простых, как она говорила: «пропахших навозом колхозников», а блюсти высокий статус интеллигенции. Сама она совершенно не заморачивалась домашними заботами, хотя и я тоже мало занимался домашними делами. Только когда мама или бабушка напоминали, что какое-то дело требует мужских рук. При этом обе удивлялись и возмущались, что я сам эту работу не замечал.

Галя же приводила в пример семью директора школы Копылова, которые жили рядом со школой и не держали домашних животных И называла ещё учительницу местной школы Иршенко Таисию Ивановну. Эта женщина действительно ходила и одевалась совсем не по-деревенски. Даже в осеннюю слякоть шла в школу, в клуб и в магазин в туфлях на высоком каблуке. А когда я узнал, что её муж простой колхозник и что дома они тоже держат птицу и даже корова у них есть — Галя не поверила мне, сказала, что специально наговариваю на эту семью, чтобы её позлить.

Не нравилось ей даже то, что на работе и в домашних делах я использую мотоцикл:

— Носился бы ты на нём по своим полям — ладно бы. Так ты и по хутору мотаешься и в станицу, в правление ездишь на этом детском моторчике.

— Почему детский, и почему моторчик? — возмущался я. — Такой же мотоцикл, как и другие мотоциклы.

— Да ты посмотри, на минскачах только школьники катаются. Все колхозные руководители и специалисты на тяжёлых, ездят или на ИЖах. Ты один на таком.

— Ты же знаешь Кулигин пообещал, как только поступят в продажу мне тоже Иж купят. Но мне и на этом удобно и ничуть даже не стыдно. Плохо лишь, что грузить в него детали когда нужно срочно отвезти или инструмент какой неудобно. А так я на нём проеду даже там где на тяжёлом не проехать. Не пойму что тебе опять не так? В Саратовской на лошадях ездил и то не выступала.

— На лошадях солидней гораздо было чем на этом драндулете. Там видно было, что ты руководитель и водитель тебе персональный положен по штату.

— Не водитель, а ездовой.

— Какая разница!

Мотоцикл и маме доставлял неприятностей. Она до ужаса боялась, со мною что-то может случиться. А тут весной в станице разбился насмерть парень молодой на «Яве». В результате она сутра до вечера переживала, не случилось ли чего похожего у меня. Переживания такие были настолько сильными, что мешали ей даже сосредоточиться на других делах. Ещё в Саратовской, ей определили диагноз: «невроз навязчивых состояний». Когда я отвёз её на приём к Клочко в станичную больницу, и тот почитал этот диагноз, то заявил что не будет назначать никаких таблеток, а направит её к районному психиатру. Тот же предложил ей поехать подлечиться в Березановку. Я знал, что в этой станице находится больница для сумасшедших и пришёл в ужас от такого предложения:

— Он что там сам с ума сбрендил? Вы же вполне нормальный человек, а он Вас к с ума сошедшим хочет отправить.

Мама успокоила:

— Нет совсем не так. В этой станице есть конечно и такой дом, но там при лечебнице есть ещё и отделение для тех, у кого есть какие-то нарушения неприятные, но они остаются вполне обыкновенными людьми. Там они проходят всяческие обследования и даже не столько лечение, а обучение тому, как самой научиться избавляться от этих неприятностей. Хочу попробовать там подлечиться. В поликлинике мне и направление уже выписали. Собираюсь с понедельника поехать туда. Не знаю только, как вы дома обходиться будите без меня.

— Дома думаю, будет всё в порядке. По хозяйству и по огороду бабушка будет напоминать, если что забуду. Галю заставлю есть готовить и нам и бабушке. А если бабушка сама себе чего захочет приготовить, пока мы на работе, так никто ей мешать не будет.

Галле стрёмно было брать на себя обязанности по поддержанию чистоты в доме и по приготовлению пищи на время отсутствия мамы. Она даже стыдилась того, что Нелли Мандрик увидит её за хозяйскими хлопотами. Она боготворила соседку за то, что та сумела добиться всего того, о чем Галя только мечтала. Я даже как-то оказался невольным свидетелем их разговора, при котором моя жена оправдывалась перед Вовкиной женой за то, что занялась посадкой цветов в палисаднике. Та стыдила:

— Тебе что заняться нечем, что в земле ковыряешься? Или Стефановна задала урок, невыполнение которого грозит суровым наказанием?

Галя поясняла:

— Нет, просто шла в воскресенье на Ерик мимо Кривошеевых и залюбовалась их цветником. Захотелось и самой завести подобную красоту.

— Если захотелось красоты так Женьку бы заставила землю копать и сажать что захотела. Тем более он же у тебя агроном, а не то, что мой инженер. Но я и за инженером к грядкам всяким даже и не прикасаюсь.

Галя, мне казалось, аж задыхалась от зависти к отношениям Нелли и Вовки. Та командовала мужем не только во всех домашних делах, но и советовала с кем ему дружить, а с другими требовала прекратить дружеские отношения. Даже по работе требовала переложить некоторые его обязанности на наладчиков и советовала почаще ездить к Лепёшкину с теми предложениями, которые он хотел применить на отделении. Кстати Лепёшкину тоже нравилось, что Вовка советуется с ним даже по пустякам. А меня удивляло, откуда Нелли знает обо всех Вовкиных делах. Видимо они подробно обсуждали всё чем ему приходится заниматься на работе.

Мы же с Галей никогда не разговаривали ни о её работе, ни тем более о моей. Мама иногда интересовалась как идут полевые работы. И такие её вопросы вызывали у жены удивление, откуда мама знает, что сейчас колхозники делают в полях.

Но даже при всём восторге подругой Гале тоже не нравились некоторые её дела и поступки. Осуждала она неопрятность Нелли. Она мало того, что не слишком следила за своей одеждой и внешним видом, так и доме у них был вечный бардак. Даже постель они никогда не заправляли. А когда Галя удивлялась, тому что соседка смоталась в магазин не причёсанная и в грязном домашнем халате та беззаботно отвечала:

— И чего мне стесняться? Во-первых, я спешила. А во-вторых, это ж деревня, а не город и магазин это же не театр тебе.

Видя, что Галя души не чает в своей подруге, старался меньше осуждать соседку. Если уж что-то сильно не нравилось в ней, то говорил об этом с мамой, которой она тоже совсем не нравилась. Но некоторые некрасивые поступки Нелли Галю настолько поражали, что она даже со мною их осуждала:

— Вот ты не любишь Нельку и может даже и не зря. Она порой такое вытворяет, что уму непостижимо. Только ты пообещай, что не разболтаешь то, что сейчас расскажу. Почти с каждой Вовкиной зарплаты ездит в Красноармейскую или в Краснодар, вроде бы прикупить чего для дома. Покупает для дома ерунду или говорит, что не нашла подходящего, но для себя втихую обязательно покупает украшения всякие. А потом через неделю начинает жаловаться, что деньги кончились и даже на еду не осталось.

— Так Вовка, что не замечает у неё новые украшения? — удивлялся я.

— Она ж не дура сразу одевать, если что купила. Хотя хвасталась как только купила серёжки новые, а тут спектакль в Николаевку привезли. Так она их сразу одела, а Вовке сказала, что они у неё ещё до замужества были — просто завалялись среду вещей, а тут кстати нашлись.

— Я не пойму, почему их деньги у Нельки находятся. Это ж неправильно. Они должны быть общими, и тратить их разумно они бы должны вместе научиться. Чтобы на хлеб и сахар хватало до получки, а не брать их в магазине под запись.

— Она утверждает, что Вовка совсем ничего не понимает в домашних тратах. Но это она просто хитрит. А у нас тоже неправильно с деньгами. Всё что получаем, маме отдаём. Должно и у нас что-то оставаться, чтобы могли без спросу покупать то, что нам нужно.

— Так мы же никогда и не спрашиваем можно ли купить то, что нравится. Просто говорим, что купим то, или то и говорим, сколько для этого денег нужно.

— Ну вот, видишь, всё равно вынуждены докладывать маме для чего нам деньги потребовались. А они тратят, на что задумали и никому не докладывают.

— Так тебе хоть раз мама запретила покупать то, что ты захотела?

— Нет, конечно, но получается, что мы с тобою вроде бы как под надзором у матери. А Мандрики живут в своё удовольствие. И мне так как мы живём не нравится.

Вообще у Гали это была любимая тема. Она часто жаловалась, что пожить не успела и рано выскочила замуж, а замужем по её утверждениям настоящей жизни уже не может быть. Вместо жизни одни хлопоты и обязанности. Хотя по её же словам не только её не замужняя подруга из Саратовской живёт в своё удовольствие, но Мандрики даже поженившись, научились жить для себя. Я же совсем не понимал смысла её слов о том, что не успела пожить и о том, что значит жить для себя. Её моя такая тупость раздражала:

— Ладно, давай не будем брать нас с тобою. Возьми себя. Ты же вот сам живёшь не для себя, а для работы, для начальства, для родителей своих. Придёт время, и поймёшь, что так и не сумел пожить для себя. Посмотри ты даже друзей не пытаешься завести с которыми бы мы проводили свободное время, когда выходной или вечерами. В клуб сходить в кино это одно, а с близкими друзьями интересно время провести совсем другое.

Из лечебницы мама вернулась повеселевшей и спокойной. Показала целую общую тетрадь лекций как у студентов, куда она конспектировала, то что им преподавали на занятиях. Рассказала, что лекарств им почти никаких не давали. Но учили разным способам преодоления своих расстройств, даже гипнозом лечили. И дали рекомендации для аутогенных тренировок дома.

И на удивление наладились и её отношения с Галей. Галя, как бы по инерции продолжала заниматься уборкой в доме и помогала на кухне, а мама перестала ворчать, что, то у нас не делается и это запущено. У них появились общие разговоры и общие дела. Меня это радовало несказанно. Причин тому было видимо две. Первая заключалась в том, что маму, вероятно, научили в лечебнице не психовать по пустякам. Вторая была явно связана с отъездом Нелли.

Вовкина жена объявила, что она не намерена больше терпеть жизнь деревенскую, и возвращается на родину. Хотя Вовка уже почти добился чтобы их переселили в станицу, и подобрали там для него подходящую должность. Но она заявила, что станица та же деревня только крупнее. И что муж, если дорожит семьёй тоже переедет к ней. Они, в конце концов, договорились, что Вовка всё же доработает до окончательного расчёта, потому что в колхозе намечалась приличная дополнительная оплата по результатам года, а она уехала. К этому времени, Лепёшкин решил перевести его инженером МТМ и добился выделения им квартиры в новых коттеджах. Нелли даже не ездила смотреть новую квартиру и уехала, а Вовка переехал в просторную квартиру с одной кроватью и посудой столовой. А их дом в хуторе стали переоборудовать под медпункт и жилую комнату для фельдшера.

Мне же казалось, что добрые отношения в нашей семье пугают и маму и Галю. И той другой примирение нарушало их стратегические замыслы и лишало тех «достижений», которых они добивались на протяжении практически всего периода жизни нашей новой семьи. Этот испуг или внутреннее неприятие складывающихся добрых отношений я ощущал физически. В этой связи даже вспомнилось утверждение Копачёва, что он физически постоянно ощущает настрой населения нашей страны. А я так ощущал растущее напряжение в семье своей.

Такое их внутреннее напряжение однажды вылилось в грандиозный скандал. Галя, никому не говоря, собралась съездить в красноармейский универмаг за парфюмерией, а мама затеяла наводить чистоту в доме и заставила её снимать занавески с окон и дверей, потому что сама не достанет. К моему приезду они поругались до хрипоты. Мама утверждала, что не знала об её планах, и что если бы знала, то отложила бы свою затею на другой день. Потому что срочной необходимости в этом не было. А Галя заявляла, что мама специально начала генеральную уборку пораньше, с тем, чтобы закатить потом скандал, если она откажется помогать в том деле, которое маме самой не сделать. Не выдержав, я громко «успокоил» обеих тем, что скандал и без этого у них получился на славу. В дальнейшем наша жизнь опять вернулась в привычное русло напряжения и обид.

Тем временем получил от отца очередное письмо с приглашением приехать в гости вместе с мамой. В конверте была и его фотография. Он написал, что фото он делал, когда ему исполнилось восемнадцать. Мама сказала, что запомнила его гораздо старше. Но все и я, и мама, и Галя и даже бабушка заметили моё невероятное сходство с ним. Даже вглядываясь внимательно в портрет, казалось, что это моя фотография где-то во время окончания техникума.

Мама ехать в Москву отказалась категорически, а я решил воспользоваться приглашением. На гостинец забили гуся. Мама затратила полдня, тщательно готовя тушку, добиваясь её стерильной чистоты и красоты. В фанерном посылочном ящике насверлил отверстий для вентиляции, и набрали в него алычи, абрикосов и черешни поздней. Съездил в правление и уговорил Кулигина, выделить мне в субботу его УАЗ чтобы с ночи уехать в Краснодар и улететь в Москву первым самолётом. Найда потом сказал, что известие, о том, что у меня в столице живёт родной отец, и другие родственники очень сильно подняло мой престиж у руководства колхоза.

Во Внуково прилетел около шести утра. Заявиться к отцу в такую рань считал не допустимым. К тому же явиться с продуктами в качестве -гостинца казалось слишком по-деревенски. Хотелось купить в столичном магазине что-нибудь красивое и запоминающееся. Дождался открытия ГУМа, потолкался по отделам. Понравились часы красивые, карманные, хотел купить и выгравировать надпись, но потом подумал что, скорее всего, у отца есть часы и скорее всего наручные, а карманные будут ему лишними. Потом в отделе подарков очень понравились красивые кувшины металлические с высоким и узким горлышком и узорчатой чеканкой. Подумал, что такой подарок обязательно запомнится, к тому же он долговечный и необычный. А поскольку он указан как кувшин кавказский, то сможет ему напоминать о его пребывании в войну в Осетии. Выбрал самый дорогой, чёрный с замысловатыми золотыми узорами.

В «Мосгорсправке» подсказали, что если точно не знаю, в каком районе находится то место в какое еду, то лучше добираться туда на такси. Таксист, когда сказал ему что адрес отца: Люберцы, улица Московская, дом номер 1, пояснил что это совсем даже не далеко. А потом, когда заехали во двор пояснил, что на дверях подъездов указаны номера квартир, и подвёз прямо к подъезду, в котором располагалась сто девятая квартира.

Звонить пришлось несколько раз. Потом дверь приоткрылась немного, на величину цепочки. За дверью было темно, и я не видел там никого. Но сердитый женский голос пояснил:

— Думала ребятня опять хулиганит. А Вы к кому?

— Наверно к Вам, если здесь живёт Петр Михайлович. Я его сын и он в письмах приглашал меня в гости.

Дверь распахнулась на всю ширину, и я увидел женщину не причёсанную и в небрежно застёгнутом несвежем домашнем халате. Не проявляя никакой радости по поводу моего приезда, она произнесла:

— Коли сын и коли к Петру Михайловичу то проходи. Его комната вон справа, и он давно уже не спит.

Разувшись, передал сумку с гостинцами женщине. Пояснил что это всё наше домашнее, хотя фрукты набрал в колхозном саду. А с портфелем пошёл в комнату отца. Он сидел на кровати в белье. Наши разговоры слышал. Пробовал встать на ноги, сильно наклонившись вперёд, но у него это никак не получалось. Я положил руки ему на плечи, помог выпрямиться и заявил:

— Не вставайте если Вам так тяжело, поздороваемся и так.

Шагнул вплотную к кровати и не отпуская рук с его плеч взволновано выговорил:

— Здравствуйте! Как Вы уже поняли это я Евгений Ваш сын.

Он обнял меня, притянул к себе, поцеловал и сквозь слёзы произнёс:

— Ну, здравствуй, здравствуй! Мне так не терпелось увидеть тебя, что даже разревелся как дитё!

Проговорили мы с ним, не выходя из комнаты до самого обеда. Прерывались только, когда он посылал позвонить в Москву, Володе, чтобы тот приехал познакомится со мною. Но там соседи по коммуналке сказали, что из их семьи нет никого дома, и сообщить ему они сумеют, только когда тот вернется с работы. Отец расспрашивал про то, как мы жили после войны, где работала мама, где я учился. Почему переехали на Кубань. Я привёз ему много фотографий моих, и мамы, и бабушки с дедушкой, и нас с Галей во время регистрации в сельсовете, в Можайском.

О себе он рассказывал мало, но судя по его рассказам успехов, в своём деле он добился огромных:

— Ты понимаешь мой отряд, открыл такие огромные залежи алмазов, что у страны до сих пор нет достаточных мощностей, чтобы начать разработку этого месторождения. А тут ещё и особенность у нашего открытия есть. Алмазы хоть и залегают в огромном количестве, но мелкие пригодные только для технических целей. А стране, для пополнения казны выгодней разрабатывать в первую очередь трубки, в которых содержаться крупные алмазы, которые можно обработать в бриллианты и продать за валюту.

Я удивился:

— А что, разве нельзя одновременно добывать их и там где крупные и там где мелкие?

— Наверно нельзя. Наши результаты засекретили. Мы все, которые были в экспедиции, расписки давали о не разглашении данных. Наградили нас от имени правительства. Мне орден очередной, а ребятам медали. Где-нибудь в Америках наверно разбогатели бы немыслимо из-за такой удачи. А здесь вот только квартиру большую дали и то мои злятся, что на первом этаже.

— Вы сказали про орден, что он очередной. Получали и ещё кроме этого?

— Так я много пользы принёс своему государству. Вот оно и отмечало мои заслуги.

С этими словами, он наклонился к высокой, похожей на больничную, прикроватной тумбочке, и из глубины верхнего ящика достал кордонную коробку с орденами, медалями и наградными книжками. Я только начал их рассматривать, как он отвлёк меня расспросами о тех, которые были изображены на групповой фотографии членов правления и активистов колхоза имени Шевченко. Так я его награды и не рассмотрел внимательно, о чём после сильно жалел.

А с подарком отцу я опозорился. Вначале когда выставил кувшин на тумбочку и пояснил, что это мой подарок, чтобы он напоминал ему о том времени, когда ему с Володей пришлось быть на Кавказе, он поблагодарил и ничего не пояснял. А после пояснил, что это специальный кувшин, который некоторые народы традиционно используют, чтобы мыть задницу во время посещения туалета.

К обеду отец умылся, побрился, одел костюм, белую в полоску рубашку и повязал галстук. Пока он занимался своим туалетом, мы разговаривали с Сусаной. Женщина оказалась старшей дочерью отца, а следовательно и моей сестрой. Но родственных чувств она явно не проявляла. Начала с того, что не знала, что делать с гусем. Она его вытащила из сумки, и он лежал в кухне на столе возле раковины.

— Как вы их готовите? Целиком что ли варите? Так у меня и посуды нет такой, чтобы он поместился.

Пришлось пояснить:

— Нет, целиком мы только в печи их запекали, когда ещё на родине жили. А так частями мама варит в борще или в супе, и вторые блюда из гусятины готовит.

— Я его и разрезать на части не осилю.

— Давайте я Вам его разрежу, только сначала бы его помыть, — предложил я. И спросил, — можно прямо в раковине? А то он долго открытым лежал, и если муха на него садилась, то мясо испортится.

— Да нет у нас вроде бы мух, — сердито заявила Сусана.

В ожидании детей из школы пили чай. Сусана в разговоре почти не участвовала. Зато, когда заявились близнецы они не умолкали. Даже деда своего и меня перебивали расспрашивая про Кубань, про то какие у нас ещё фрукты растут. Далеко ли мы от моря. Есть ли курорты в том месте где живу я. Хвастали своими успехами в школе и утверждали, что дедушка пообещал им повезти их следующим летом к нам в гости. При этом Миша больше молчал, а Лариса не умокала. Матери даже приходилось одёргивать её.

Когда приблизился вечер, отец стал беспокоиться, как обустроить ночлег для меня. Велел достать раскладушку из антресолей, но Сусана заявила, что раскладушка сломана. Лариса предложила, уступить своё место на их двухъярусной кровати, а самой лечь спать с матерью, но Сусана опять возразила. Утверждала, их кровать детская, и взрослому на ней не поместиться. Я понял, что она не хочет, чтобы я оставался у них на ночлег. Поэтому заявил, что у меня ночью самолёт, и я не смогу остаться. Отец переживал, что мне так и не довелось встретиться с братом. Но я пояснил, что жизнь длинная и все встречи и у них, и у нас на Кубани ещё впереди. В девять вечера Миша и Лариса проводили меня до электрички, и к обеду следующего дня я был уже дома.

На работе у меня казус случился. Послал Василия Зоренко с опрыскивателем обрабатывать гербицидами посевы кукурузы. Дул сильный ветер и когда я приехал на это поле, Василий попросил обратить внимание, что ветер боковой, дует поперёк рядов кукурузы, а он ведёт обработку вдоль рядов. Но ветер сносит раствор гербицидов, далеко в сторону. Учитывая это, он спросил нельзя ли ему для повышения производительности увеличить ширину захвата обработкой на то расстояние, на которое ветер уносит раствор.

Я вспомнил, что гербициды группы 2.4 Д считаются летучими, и требуется при обработке ими злаковых культур если рядом находятся посевы двудольных растений обязательно выделять защитную зону в несколько метров. Поэтому дал добро на такое новшество. Василий сказал, что сделает ширину захвата не восемь метров, а двенадцать. Потом он видимо ещё и увеличил эту зону. Через неделю пришлось наблюдать печальную картину. По ширине захвата опрыскивателя, сорняки погибли полностью. А дальше влияние гербицидов оказалось гораздо меньше. На ширине 10—11 метров сорняки погибли или были угнетены. Но дальше действия гербицидов совсем не ощущалось. А там где Зоренко ещё больше увеличил ширину захвата — вообще чётко прослеживались полосы сильно засорённой кукурузы.

Я переживал за такой просчёт очень. Если бы такое случилось на другом поле, то ошибка могла бы оказаться не замеченной. Но по границе поля проходила дорога в Калининскую, и по ней иногда ездили колхозные руководители и специалисты.

Мои опасения подтвердились. По рации диспетчер предупредила, что в четырнадцать часов состоится выездное заседание правления колхоза. Члены правления соберутся в конторе и выедут на место автобусом, а я и тот тракторист, который обрабатывал гербицидами кукурузу в пятом поле должны явиться на дорогу между пятым и шестым полем.

Меня предупредили о команде явится к полю уже перед самым заседанием, а Василию сообщили раньше и он приехал на дорогу трактором. Когда я явился на место заседания, там кроме трактора Зоренко, стояли уже и УАЗ Кулигина, и автобус с членами правления. Анатолий Тихонович водил присутствующих показывая результат наших неправильных действий. Вскоре приехал и Малышкин. Открыв заседание он пояснил, что специально организовал выезд в поле, чтобы на месте все убедились, что в колхозе не перевелись бракоделы, которые для увеличения выработки, погоне за дополнительной зарплатой обрабатывают поля, через огрех. В надежде, что никто не заметит их хитрость. Но здесь брак скрыть не удалось. Что в этом виноват не только тракторист, но и агроном отделения, который обязан по несколько раз в течение смены, контролировать качество выполнения работ. И предложил заслушать мои объяснения. Я согласился, что допустил оплошность и вовремя не проконтролировал работу тракториста. А Василий не стал оправдываться.

Решением правления, мне на десять процентов снизили уровень дополнительной оплаты по итогам года, а Зоренко постановили работу по обработке этого поля посчитать браком и не оплачивать. Когда чужие разъехались я не мог придумать, как мне теперь объясниться с Василием. Но он не стал ждать никаких моих объяснений, а молча сел в трактор и уехал.

Я понимал, что поступил не честно. Должен ведь был признаться, что увеличение захвата тракторист осуществил не самовольно, а по согласованию со мною. Мог же, при этом, в своё оправдание рассказать и о летучести гербицида, и о боковом ветре и продемонстрировать, что сорняки действительно были уничтожены за пределами захвата опрыскивателя. Но я струсил и не сделал этого. Злился на себя, и было обидно вдвойне за позор перед трактористом. Ведь Василий считал меня уважаемым старшим товарищем, а я считал его своим близким другом. Теперь же по моей вине, наши добрые отношения были разрушены. потом каждый раз, встречаясь с ним, меня не покидало чувство вины. И когда его призвали в армию, даже обрадовался, что отпадёт причина для стыда и неловкости.

Вечером как-то сидели перед телевизором слушали концерт и мама рассказала, что её удивил незнакомый мужик с расспросами:

— Ходила сегодня в магазин, там бабы заговорили о стариках, которые с годами становятся упрямыми и обидчивыми. Я тоже сказала, что мамка совсем перестали даже по хате ходить, а не то, что во двор выйти. И что даже когда не жалуются, что болит что-то — всё равно из своей комнаты не хотят выходить. И тут мужик какой-то не знаю даже местный или посторонний пристал ко мне с расспросами какая мамка худая или тучная. Я пояснила что они хоть и не худые, но и не тучные чтобы уж слишком. Думала он совет хочет какой-то дать как их на улицу выманить, а он выслушал всё и вышел из магазина.

Галя возмутилась:

— А чего Вы с ним вздумали любезничать? Послать его было подальше и всё. Какое ему дело до нашей бабки?

— Не знаю, он как-то вежливо расспрашивал. Да я ж, говорю, ещё и подумала, что посоветовать что-то собирается.

Разгадка этого разговора появилась через несколько дней. Я приехал на обед домой. Галя была на работе, а с мамой только уселись за стол как кто-то громко позвал меня от калитки. Выйдя на крыльцо, увидел мужчину с велосипедом, на багажнике которого было закреплено что-то громоздкое, деревянное. И он возился с этой деревяшкой, видимо укрепляя её. Увидев меня, он попросил:

— Можете выйти сюда на минуточку.

Я решил, что у человека наверно нечем укрепить груз на велосипеде, и он попросит помочь ему. Даже заранее пробовал вспомнить, есть ли в сарае веревка тонкая или шпагат прочный.

Но когда открыл калитку мужчина учтиво поздоровался и произнёс:

— Я вот тут стульчик соорудил для вашей бабульки. Хочу, что бы Вы сейчас примерили его и если окажется что не так, то я переделаю, — и показал мне на массивное кресло деревянное, которое успел снять с багажника.

Ничего не понимая, я удивился:

— Какой ещё стульчик?

— Да давеча, ваша мамаша в магазине жаловалась, что бабушка из комнаты даже не выходит. Так я вот смастерил для неё стул специальный, чтобы она на него садилась, когда в туалет захочет.

— Ничего не понимаю. А Вы кто?

— Столяр я местный. Шершов моя фамилия. Меня хуторяне все знают. Весь хутор ко мне с заказами круглый год. Сейчас хоть в магазинах полно стало всякого, а раньше даже бы сутками вкалывал — всё равно всем не успевал бы мастерить то, что требовалось.

— Так это Вам мама заказала такой стул?

— Не то, чтобы заказала, но я понял, что ей без него сложно управляться со старухой.

— Ну тогда пойдёмте в дом, там и мама, и бабушка.

Столяр прислонил велосипед к забору, а я попробовал поднять стул. Он оказался не удивление массивным, и я удивился:

— Ого. Какой он тяжеленный.

Столяр пояснил:

— Так это я специально его таким капитальным делал. Чтобы и прочным был, не скрипел под любым весом. К тому если лёгонький, то старый человек или опрокинет его ненароком или сдвинет и сядет мимо него. А чтобы этот подвинуть — трактор нужно вызывать.

Когда зашли в дом и показали изделие маме — она обрадовалась несказанно.

— Ой, как хорошо Вы придумали. А то мамка на ведро не может присесть и поэтому бывает, не попадает. И дыра в сидении большая ведро можно хоть сверху опускать, хоть сбоку устанавливать.

Ширшов пояснил:

— Полочку под ведро я так рассчитал, чтобы эмалированное усиками своими доставало почти до самого сидения. А дырка такая широкая, чтобы крышку с ведра можно было снимать через верх, не нагибаясь под сиденье.

А мама обратилась ко мне:

— Когда ж ты успел заказать такую красоту?

— Да не заказывал я ничего. Это, как я догадался тот мастер, который расспрашивал Вас в магазине о бабушкиных габаритах. А я с ним до сегодня даже не был знаком.

Повернувшись к столяру, мама пояснила:

— Я вас сразу и не узнала, какогда в комнату зашли. Только ума не приложу как это Вы догадались так нас выручить.

— Дело это житейское. У меня отец ногами мучился, во двор не мог выходить, так я ему такой же делал. Только он худой был у нас и не высокий. А для вас я сделал попросторней и повыше. И учел, что папаша постоянно заваливал стул, поэтому этот сделал из дерева тяжёлого и толще. Ним до ста лет можно будет пользоваться и не износится. Но если ваша старушка тоже низенькая — так ножки подпилить будет не сложно.

— Нет наша бабушка высокая — ответил я, и уточнил, — а сколько ж стоить такая красота?

— Ничего это не будет стоить. Это я вам Евгений Петрович в благодарность за всё хорошее для хуторян.

— Не понял, за какие такие заслуги Вы можете благодарить? Тем более мы же с Вами и не знакомы даже.

— Так это я не только за себя говорю. Вот на хуторе живу скоро двадцать лет как переехали сюда, а всё считают приезжим. А Вы первый год у нас и люди не нарадуются, что в хуторе начальник появился местный и правильный. А то всё николаевских сюда на все должности назначают, а им лишь бы день до вечера. И заботы хуторян их совсем не интересуют. А Вы другое дело! Вы наш.

— Да ладно Вам, смутили меня совсем. К тому же ничего я для жителей не делаю. Командую только полеводами и трактористами. Но дело не в этом. Я категорически отказываюсь принимать это шикарное кресло без оплаты. Это ж не яблоки со своего сада. Материал Вы не выращиваете у себя на огороде. Да и делать такую сложную мебель ясно, что не один день пришлось. Так что называйте настоящую цену и плюс ещё за красоту кресла и за инициативу. Не жалко любых денег за такое!

— А Вы меня обидите сильно, если вздумаете деньги давать, за то, что от всей души подарить решил. Вот если сто граммов нальёте, чтобы обмыть обновку то не откажусь.

К сожалениюя спиртного в доме не оказалось. А деньги он отказался брать решительно и категорически. Сразу после обед, поспешил в магазин, купил пол литра водки палку колбасы копчёной и попросил Разенкову Валентину Федоровну при первой же возможности передать это в качестве магарыча Ширшову.

Кресло оказалось действительно очень удобным. Массивное, с высокой спинкой, с широкими прочными подлокотниками — оно так понравилось бабушке, что та полюбила сидеть на нём просто отдыхая. И даже когда соглашалась посмотреть телевизор, то просила перенести в зал кресло, убрав с него ведро. Говорила, что на диване не высидит и полчаса, а в кресле может хоть весь день просидеть.

Неожиданно возникла развязка в моей семейной жизни. Галя объявила, что она тоже собирается уехать. Причём то, что для меня стало неожиданным, она готовила давно. В переписке с родителями обо всём уже договорилась. При этом я даже не видел, что писала им. Но она, оказывается, писала на работе и письма опускала в почтовые ящики тоже в станице. А ответы ей писали на адрес девушки, которая была учетчицей в строительной бригаде, только указывали что письмо для Гали. Оказалось, что и работу ей уже нашли в Воронеже.

Она и заявление уже подала на увольнение. Гожий когда узнал, что уезжать собирается, гарантировал ей квартиру в станице, поясняя, что агрономов в районе пруд пруди, а грамотных специалистов разбирающихся в нормировании строительных работ и днём с огнём не найдёшь. Но она пояснила, что для неё Воронеж в сто раз милее самой лучшей кубанской станицы.

А теперь её обе сестры отдыхали в Геленджике и когда закончат отдыхать, то приедут к нам помочь ей увезти её вещи. Когда рассказал об этом маме, та перепугалась, что при расставании возникнет громадный скандал. Заявила, что в Березановке им лечащий врач говорил, что при необходимости можно приезжать в лечебницу и без направления. С вечера собрала необходимые вещи и с утра уехала устраиваться в лечебницу.

Решение Гали оказалось для меня совершенно неожиданным. Но я обрадовался этому, хотя и старался не подавать виду. Даже не искренне и не настойчиво пытался вроде бы отговаривать её. Спрашивал, хорошо ли подумала перед таким шагом?

Этим своим поступком она разрешала, казалось бы неразрешимую проблему. Помирить их с мамой у меня не получалось. Мама хоть и не признавалась, но старалась постоянно, как бы ненароком, показывать мне, что Галя мне не подходит для семейной жизни.

Галя же жила постоянной надеждой, что мы расстанемся с родителями, и она сможет вить из меня верёвки, если не будет мамы и бабушки на стороже. Прогнать Галю, предложить развод у меня не было никаких справедливых поводов. А попытаться устроить родителям отдельное от нас жильё — меня никто бы не мог заставить ни под какими предлогами. Поэтому такое её решение было панацеей.

Валя с Раей приехали вечерним автобусом. Предложил им пожить денёк у нас, но они все три заявили, что вечером соберут вещи и утром уедут. Одежду Галя всю поместила в чемоданы. Сёстры наверно специально ехали отдыхать с такими большими чемоданами, в которых почти ничего не было. Но они сказали, что обязательно нужно забрать и приданное. Помог им скатать в очень плотную скатку постельное бельё, подушки и перину. Плотно стянул этот узел верёвкой, а сверху они обшили его как посылку широкой льняной простыней. Получилось очень аккуратно, но узел был огромных размеров, неохватный. Хоть он был и лёгкий, но нести его было неудобно. Я быстро съездил в отделение и привёз со склада вожжи ремённые. Порезал их, и стянул двумя ремнями узел ещё сильнее, а от толстой палки отпилил коротенький стерженёк и приспособил его в качестве ручки. Теперь узел можно было нести даже одной рукой.

На следующий день, они попрощались и собрались на первую дежурку, чтобы успеть на гривенский автобус до Краснодара. Я посмотрел как они мучаются с этим неудобным узлом и категорически настоял, чтобы остались до начала рабочего дня. Пояснил, что если в автобусе они как-то и довезут своё приданое до «Второго Краснодара» то потом от автовокзала до аэропорта трамваем и городским автобусом добираться им будет очень сложно. Да и в автобусе из станицы они своим грузом займут сразу два места, и водитель может не согласиться их везти. Сказал, что утром выпрошу машину или у управляющего, или у Кулигина, и сам поеду в аэропорт, чтобы помочь с переноской вещей.

Для Ивана Федотовича стало большой неожиданностью наше расставание с Галей. Но машину он дал без разговоров. Пока Супряга заливал канистры с дополнительным горючим, пока выписывал путёвку до Краснодара, прошло ещё два часа. Поэтому в аэропорт приехали к обеду и на первый рейс до Воронежа мы не успели. Взяли они билеты только на вечерний рейс. Вещи мы перенесли в зал ожидания и я отпустил Алексея Ивановича, пояснив что вернусь домой, после того как провожу отъезжающих.

Рая с Валей остались у вещей, а мы с Галей вышли из аэропорта, отошли подальше и уселись рядышком на газон. Галя говорила о том, что она хоть и не любит маму и бабушку, но понимает, что и сама бывает не права. Говорила, что попробует настроить себя на лад в семье и если поймёт, что сможет жить, так как нам хочется, то сразу же пороситься обратно. Рассказывая всё это, она горько плакала, обнимала меня и крепко целовала. Я тоже не выдержал и разревелся.

Когда к нам подошла Валя, то обматерила, и заявила:

— Какого хрена тогда затеяли разъезжаться, если ревёте оба, как белуги?

Сидели мы на этом газоне долго. Галя обещала писать письма. Просила не спешить заводить другую женщину. Помочь им с посадкой у меня не получилось. Потому, что тогда опоздал бы на последний автобус. Дома, описывая происходящее в своей очередной дневниковой тетради, я умничал, основываясь на каких-то научных данных, утверждал, что изменить себя Галя не сможет. До этого я где-то вычитал, что характеры людей зависят от типа нервной деятельности. А тип нервной деятельности не изменен. Поэтому она не станет сочувственной и доброй, так как живёт расчётом и увлечена только поиском выгоды.

Колхозный парторг, на всех совещаниях постоянно агитировал создавать подрядные коллективы. Райком требовал следовать примеру Героев Социалистического Труда Николая Злобина и Серикова применивших подряд в строительстве. А теперь ЦК требовал распространить этот опыт и в другие сферы производства. Парторг пояснял, что при этом и качество работ улучшится, и заработают подрядчики больше, и контролировать их не нужно на каждом шагу. Но отклика его увещевания не находили.

А мне идея нравилась, особенно с учетом того, что помнил, как Копачёв тоже что-то рассказывал о желательной полной самостоятельности тех, которые заняты непосредственно производством. Решил предложить создать на отделении подрядное звено по выращиванию пропашных культур, которое и возглавить. Заранее прикинул, что составлять технологические карты буду я — поэтому можно быть уверенным, что в деньгах мы не прогадаем. Механизаторы и так многие получали намного больше специалистов и даже больше управляющего. А если отобрать в звено лучших, то можно справиться со всем комплексом работ меньшим количеством людей, а за счёт высокого качества работ, можно будет обойтись гораздо меньшим числом обработок экономя и горючее, и материалы, запланированные по технологии.

Мешалкин горячо поддержал мою инициативу. И поскольку за мною, в отличие от других механизаторов не были закреплены ни трактор, ни сельхозинвентарь, он добился, чтобы персонально для меня район выделил из вновь поступающей техники самый современный трактор ЮМЗ-8, с просторной кабиной. Запуская который не приходилось даже дёргать за шнур пускача, а можно было и пусковой и основной двигатель запускать прямо из кабины, что в то время казалось невероятным. Кулигин и Иван Федотович, да видимо и все специалисты, были ошарашены моим решением добровольно пойти на низшую должность, которую вообще-то и должностью не считали. Звеньевых мы предлагали и среди трактористов, и среди разнорабочих просто заручившись их согласием. А членов звена назначали, порой меняя и их численность и персональный список. Даже оплата не предусматривалась звеньевым за их дополнительную нагрузку. Правда звеньевым подрядных коллективов рекомендовалась дополнительная оплата, по усмотрению руководства предприятия.

Мне же ещё нравилось то, что буду новатором этого дела не только в колхозе, но видимо и в районе. Был уверен, что если не будет никаких стихийных бедствий и непривычных капризов природы, то мы заработаем столько денег по итогам года за полученный урожай, что нашему примеру захотят последовать многие.

Под это мероприятие я даже подсуетился заменить своё свидетельство «Сельского механизатора» на удостоверение тракториста второго класса. В колхозе заканчивались курсы повышения квалификации трактористов и были назначены экзамены. Комиссию возглавлял главный инженер сельхоз управления, а членами комиссии были Лепёшкин, Юрченко и колхозный экскаваторщик Рева, как лучший механизатор колхоза. Пошёл я сдавать экзамен с теми которые претендовали на квалификацию первого класса. По билету ответил без запинки. Так как устройство тракторов и сельхоз машин в совершенстве знал ещё по техникуму, а потом ещё и институте не раз сдавал экзамены про это не только за себя. Из дополнительных вопросов спросили порядок работы цилиндров у разных марок тракторов и машин. Но экскаваторщик поставил своим вопросом меня в тупик. Хитро прищурив глаз Александр Лукич заявил:

— Тут вот Алексей Иванович утверждает, что ты показываешь знания на уровне инженера. Тогда поясни нам почему при запуске дизеля дым из выхлопной бывает не прозрачный, а прямо белый как пар, и у тех же дизелей после некоторых запрещённых регулировок при повышенных нагрузках дым из трубы валит чёрный как из паровоза. Почему так происходит?

Я довольно долго думал над ответом, но ничего так и не придумал. Предложил несколько версий, но Рева мотал отрицательно головой. В результате районный инженер предложил, присвоить мне не первый, а второй класс. Вообще, то я в перспективе не собирался работать трактористом и поэтому заявил, что мне всё равно какой класс присвоят, лишь бы у меня было удостоверение профессионального тракториста и не свидетельство механизатора. После Лукич, даже извинялся, что своим вопросом понизил мне классность, но я его успокоил, заверив, что для меня это действительно не имеет заметной разницы.

Отпросился на субботу с работы, чтобы на выходном побывать у Евгения Стефановича и получить его совет по тому, как действовать нашему звену, чтобы это соответствовало его предложениям. С собой захватил брошюру с рекомендациями по требованиям к организации подрядных коллективов.

По приезду первым делом похвастал, что с выпивкой покончил навсегда. Что не выпиваю вообще ни в каких ситуациях и даже нашёл способ, как избавиться от того, чтобы друзья или коллеги не приставали с предложением выпить. А главное, обнаружил, что и самому совершенно не хочется попробовать спиртного, зато стал обращать внимание, как люди под воздействием спиртного часто говорят и делают, такое чего постыдились бы трезвыми.

После обеда Людмила Ивановна поспешила в школу, а Евгений Стефанович, видимо возбуждённых каким, то их семейным обсуждением её занятий заявил:

— Не нравится мне, что Люся поглощена заботой о том, чтобы успеваемость в её школе стала чуть ли не самой высокой в районе.

Зная о его кристальной честности, и требованиям к другим, чтобы поступали четно я предположил:

— Наверно боитесь, что она будет завышать оценки школьникам, а их знания не будут соответствовать таким оценкам?

— Да ну, что ты, на такое она не способна! — возмутился он. — Просто я уверен, что школьников заставляют заучивать много лишнего. Такого, которое в жизни им никогда не пригодится. Ты вот по какому предмету в школе получал самые высокие оценки?

— По математике! Просто наверно потому, что наш учитель так увлёк всяческими теоремами и формулами, что мы с нетерпением ждали его уроков.

— А в жизни, или по работе агрономической пригодились эти знания?

Я подумал и пояснил:

— Скорее всего, нет. Может немного геометрия, при вычислении или разбивке площадей.

— Пойдём дальше. Твоя специальность и работа агрономическая тебе нравится?

— Конечно, очень даже нравится. Особенно после института, когда изучил физиологию, микробиологию, агро и био химию, — я много стал понимать глубже. И конечно же радуюсь, что эти знания помогают добиваться того к чему стремлюсь.

— Вот, вот я к этому и клоню. Ты подтверждаешь мои представления о том, какие правила следует установить для обучения детей. Наверно потому, что Люся учительствует, я этой темой увлёкся и включил её как важную часть в ту новую науку, которую пробую создать.

— А что это за наука, про что она?

— Она про всё сразу. И про то, как детей учить, и про то, как пшеницу выращивать, и про то, как Кубанью управлять, как открытий больше научных делать, как добиться, чтобы люди не обманывали, не хитрили, не скандалили между собою, и даже чтобы разные страны и не помышляли воевать между собою!

Я засмеялся:

— Ну, Вы и сказали! Такой науки не существует.

Но он вполне серьёзно возразил:

— Есть наука немного похожая на перечисленное. Ты её изучал в институте. Называется она философия. Но я перечислил специально немного больше того, чем занята эта наука. Потому, что то, что я задумал действительно включает можно сказать всё. Сейчас тебе зачитаю моё так сказать, официальное название того о чем пишу. Мне кажется, удачно удалось перефразировать Соловьёва. Зато фраза которая получилась очень уж удачно поясняет моё занятие. Я теперь всё это называю «Ахроматизм». А теперь послушай, что такое он означает.

Открыв нужную страницу тетради, он торжественным тоном зачитал:

— Ахроматизм является сущностью всего, и относится ко всем философиям и религиям, ко всем политическим и жизнен­ным проявлениям в обществе, ко всем отраслям науки и практики как бесцветный луч нашего светила ко всем цветам спектра этого луча. Понял?

— В общем-то, вроде бы понял, но причем тут это слово не понимаю.

— Так его же я и взял, чтобы одним словом пояснялось всё содержание этой науки, которое сейчас продиктовал. Ахроматизм с греческого переводится как бесцветный. И я свою науку новую тоже сравниваю с бесцветным лучом по отношению ко всему цветному разнообразию, которое может в жизни встретиться. Теперь понял?

— Если так, то понятно.

— Но мы с тобою съехали с темы. Давай вначале про твоего учителя математики. Это явно очень талантливый учитель, если так сумел вас увлечь своим предметом. И это очень хороший пример. Но скажи, все учителя в вашей школе, имели так увлечь детей учёбой?

— Нет, конечно. У нас химию преподавала, такая, которая просто по книжке вслух зачитывал тему и всё. Пацаны утверждали, что она сама не знает то, что задаёт. Мы не любили и её и химию тоже. Я только в техникуме понял, что химия интересная наука, а в институте даже полюбил все её разные направления. И ещё помню, что свою классную руководительницу, жену учителя математики мы очень любили. Она с нами много времени проводила после занятий. Но вот преподавала она биологию совсем не так интересно как её муж математику.

— По моему мнению, каждый, кто выбрал роль учителя, просто обязан иметь талант увлекать учеников своим предметом. И это касается не только школьных учителей. Если, человек взялся обучать тому как плотничать, то он должен так преподать свою науку, чтобы она захватила, полюбилась его ученику. А если допустим, человек глубоко постиг все химические процессы, но не имеет таланта учителя, то ему лучше сосредоточится на новых открытиях в этой науке. А химии пусть обучает тот, который даже гораздо меньше первого разбирается в её тонкостях, но умеет увлечь ней учеников, которые постигнув азы, в дальнейшем смогут развивать эту науку ещё дальше. Понимаешь цепь моих рассуждений?

— Да, всё понятно.

— В таком случае, талантливые учителя химии, станут вполне заслуженно даже более уважаемыми, чем выдающиеся ученые в области химии. Потому, что их вклад в эту науку в перспективе, через их учеников, станет гораздо выше.

— Вы знаете, может не везде, но у меня на родине, все учителя считались самыми уважаемыми людьми. Даже вне зависимости от того хорошо они преподавали или не слишком. Помню, мы в детстве даже считали, что учителя не просто люди, а существа какие-то особые, высшие что ли. Может потому, что в селе простые колхозники были в то время малограмотными, не культурными. А учителя и одевались лучше и вели себя культурней.

— Скорее всего, это у народа издревле оставалось в традиции истинное уважение к учителю. Неважно к учителю школьному, или к обучающему мастерству. К людям, имеющим талант и призвание обучать. Но меня тревожит, что например, в Люсиной школе, сейчас вот работают трое учителей, которые заняты преподаванием не по призванию, а просто ради зарплаты. Боюсь, что если таких станет больше, то и в твоём селе уважение к учителям ослабнет. Но учителя, это одна сторона проблемы школьного образования. Другая сторона ученики.

— Из них Вы что, тоже хотите выделить, только тех, которые имеют талант к обучению, — улыбнувшись, спросил я.

— Не совсем так, но речь веду именно о талантах и о необходимости обучения. Дело в том, чтобы ты знал, что при рождении, а если точнее так ещё при зачатии, каждый человек наделяется Природой выдающимся талантом в каком-то одном направлении деятельности или даже в нескольких. И ты, и я награждены таким даром, но видимо, мы не сумели найти себе занятие, при котором бы этот талант можно было раскрыть. Таких, которые угадали крошечное количество. Вот Ломоносов, например, был сельским парнем, помором, но почему-то решил не рыбу ловить, а грамоте обучаться. Поэтому сумел найти применение своему дару и совершил огромное количество открытий важных для людей. Или Пушкин, тоже очень удачно попал с обучением. Обучившись тому, к чему имел призвание, он не мог не стать знаменитостью мировой! Поэтому за очень короткий срок смог сотворить, столько стихотворений, и таких талантливых не только по содержанию, но и по самой их форме, что и тысячам его старательных но, не имеющим такого дара подражателям, не удастся создать за их долгую жизнь.

— Хотите сказать, что нужно исхитриться попасть в такое обучение, к которому от рождения уже заранее приспособлен?

— Да, это было бы идеально. Только здесь загвоздка огромная.

— Какая?

— Люди пока не научились хотя бы примерно определять, то чем Природа наградила родившегося. Я много думал об этом в последнее время, но ничего подходящего на ум не идёт. Думаю должны же быть, какие-то признаки того к чему дитё тянется. Надеюсь, со временем наука откроет такую возможность. Тогда отпадёт необходимость обучать одинаковым предметам того который родился талантливым пастухом, глубоко понимающим потребности животных, и талантливым лётчиком, своим вестибулярным аппаратом ощущающим особенности управления самолётом и способным передать ощутимые им изъяны этой машины в чертежах и формулах.

— Ой, мне кажется, это будет несправедливо. Обидно будет тому, которого учат на пастуха, глядя на того, которого учат на лётчика.

— Вот это твоё убеждение иллюстрирует позицию тех не правильных представлений, которые сложились в современном обществе. Ошибочность которых ты бы мог ясно видеть, постигнув мою науку новую, о которой мы только что упоминали.

— Тут и понимать не чего. Ясно же что быть лётчиком не сравнено лучше чем пастухом.

— Да, так сейчас думают многие. Но это представление в корне не правильное. Я бы мог привести тебе множество доказательств, что пастухом быть лучше. И с позиции безопасности, и с позиции пользы для здоровья. И с других позиций. Но в моём представлении, самым важным и для человека и для тех, которые его окружают, является наличие в нём именно чисто человеческих качеств. Согласись, что доброта, отзывчивость, честность, справедливость в характере человека зависят не от специальности, а от его личных душевных качеств. Для меня в оценке людей именно человечность является главным критерием. А профессиональные навыки, даже таланты в любом случае оцениваю как менее важные его качества.

— Ого, как глубоко Вы копаете! Я о таком никогда не задумывался.

— Всё это становится само собою понятно и объяснимо, если вникнуть в особенности того, что пробую создать. Я вообще хочу предложить людям нашим поменять свои представления о жизни, о ценностях, рассказать для чего мы живём на свете.

— Получается, что Вы один хотите, а может и сможете заменить собою весь центральный комитет КПСС.

— Твои слова звучат как обвинение в крамоле, или в лучшем случае как мою попытку нарушить партийную субординацию. И ты в какой-то степени прав. Поэтому, делюсь своими секретами, только с тобою, с Люсей, да с двумя моими вышедшими на пенсию сослуживцами. Но при этом искренне заявляю, что с уважением отношусь и к членам ЦК, и политику партии считаю правильной и меры по развитию нашей страны важными. Вот только жалею, что атеизм и отрицание наличия в Природе духовного у нас утвердили как догму. А поскольку я узнал о наличии и важной роли духовного, то своей работой вроде как пробую, подсказать путь, на котором, мы, не отступая от благородных и справедливых требований партии, можем добиться успехов гораздо больших.

— Мне беспартийному, не пристало судить о делах партийных, да и всё то, что сейчас услышал вообще нужно не один день переваривать, чтобы хоть что-то усвоилось. Лучше расскажите ещё про школьников, которых нужно обучать по-разному.

— Тут у меня пока конкретных рекомендаций нет. Я понимаю, что делается неправильно, а как исправить, пока чётко не понимаю. Ты усвоил, что рождается каждый обязательно с каким-то даром? Пока наука не позволяет его выявлять, думаю нужно с пелёнок пробовать, самим это определять. Тогда того же выдающегося лётчика не следует загружать изучением ботаники, химии, литературы, истории, иностранного языка. Ему эти науки следует давать только в общих чертах, для повышения его культуры. Зато, специальным знаниям, необходимым для представления о воздухоплавании можно обучать чуть ли не с садика. Закончив начальную школу, где дают общую грамотность, такой мальчишка может усвоить специальные знания уже на уровне десятиклассника. А после пятого класса, я бы отдавал всех детей в специализированные школы. Для лётчиков и конструкторов самолётов одна. Для ботаников другая. Для геологов третья. Для будущих Пушкиных четвёртая. Для Утёсовых пятая и так далее.

— Так не получится, — засомневался я. — У нас в классе было только семь учеников. И если у нас разные таланты, то выходит, после пятого класса нам должны были в селе построить семь школ. Такого ж не может быть.

— При желании эту проблему можно было бы легко разрешить. До пятого класса путь дети учатся при родителях по месту жительства. А с шестого, те у которых сумели выявить дар, и если они и их родители согласны развивать этот талант дальше, то пусть отправляют детей в специализированные классы. Думаю, в каждой области достаточно будет от одной до пяти таких специализированных школ по каждому виду деятельности. А некоторые таланты наверно окажутся такими редкими, что можно будет иметь одну специализированную школу на несколько областей.

— Интересно

— Так ты пойми, что к десятому классу, дети в своих направлениях получат столько знаний специальных и сопутствующих, сколько им не могут дать даже современные институты, которые тоже загружены многими не профильными занятиями. А получая высшее образования, они ещё со школы и в будут выполнять научные изыскания, и применять их на деле, уже совершенствуя свою науку ещё даже не закончив обучение.

— Да, так как Вы предлагаете, обучение можно намного ускорить.

— Дело даже не в этом. При таком способе можно, помочь каждому, если хочешь, правильно выбрать свою судьбу. Уменьшить количество ошибок при выборе специальностей. Посмотри. Сейчас всех детей загружают огромным количеством уроков. При этом и дети, и родители, и учителя и даже власти оценивают положение дел в образовании уровнем полученных отметок. И всеми ставится задача достигнуть самого возможно высокого их уровня. В результате, каждый ребёнок сосредоточен на том, чтобы зазубрить весь этот огромный пласт знаний, большинство из которого в жизни ему не пригодятся. Так это ещё полбеды. Беда заключается в том, что в это время он теряет связь с тем, в чём талантлив, или не может уделять своему таланту достаточно времени для его развития.

— С этим, мне кажется, не поспоришь.

— А потом уже после школы, или после армии, опять же родители или друзья подсказывают, в какой институт лучше поступит, чтобы получить выгодную или модную специальность. В результате получается, то чем сейчас у нас восхищаются. Как из некоторых физиков получились отличные лирики. Так если бы они не тратили время на изучение физики, и углубились допустим в принципы стихотворного изложения мыслей — они бы оказались гораздо талантливее. К тому же, тот выдающийся физик, который обучался на литературном факультете самого престижного университета, вообще окажется лишённым возможности применить свой талант на пользу людям. А будет вынужден мучиться, сочиняя стихи или романы, которые читатели забудут уже через несколько дней после прочтения, или скорей всего даже не захотят читать его труды. И потратив время обучаясь, на лирика, он не в состоянии делать важные открытия в физике, к которой изначально был предрасположен.

— А знаете, что-то похожее у нас уже начинают делать. По новостям показывают, как проходят всесоюзные олимпиады школьников по математике и по другим предметам.

— Люся мне тоже про них напоминала. Так мне даже жалко этих ребятишек. Ты представь, какую они нагрузку испытывают? Ведь на олимпиаду по ботанике школа не пошлёт двоечника по алгебре. Поэтому и веду речь о раннем выявлении наклонностей. Но у нас представление об образовании закостенело, ещё с тех времён, когда был дан упор на ликвидацию безграмотности. Продолжаем добиваться, чтобы ребёнок подольше мучился над решением задачи. Вроде бы это поможет ему глубже усвоить правила. Возьми те же арифмометры. Ими школьникам не разрешают пользоваться. Вот и сидит он часами перемножая в столбик или деля большущие цифры, когда мог бы это сделать за минуту вращая ручку арифмометра.

— Нам в техникуме, когда учился, расчёты по экономике заставляли делать на техникумовских арифмометрах, и линейки логарифмические мы покупали, чтобы считать на них.

— Во, хорошо, что мы про машинки и приспособления современные заговорили. Поделюсь с тобой тогда ещё одним секретом, значение которого пока и сам не пойму. Мы с Люсей тебе уже рассказывали, что я научился заглядывать в прошлое и подглядывать за тем, что должно случиться в будущем. И получаю ответы на те вопросы, которые меня мучают, которые прошу разъяснить.

— Кого просите?

— Мы, же уже говорили с тобою об этом, такое сложно пояснить. Это нужно чувствовать.

— Я помню. Даже не раз думал про то, о чем рассказывали. Получается как в сказках вроде бы. Но я верю, что Вы не обманываете, да и Людмила Ивановна подтверждала это на примерах.

— Я собственно не для того, чтобы поверил, а чтобы пояснить чего не могу понять. А вдруг ты разгадаешь этот ребус. Ты же моложе.

— Так всё ж наоборот. Чем люди старше, тем опытнее. А молодым полагается только не терять время и самим набираться опыта.

— Я тоже так думал, — с сомнением в голосе сказал он. — Но то, что привиделось заставляет думать, что чем моложе человек, тем может быть ему проще понимать сложное.

— Ничего не понял, — заявил я.

— Я тоже пока ничего не понимаю. Но в будущем. Не знаю, через десять лет или через тысячу будет так, что молодёжь, и даже дети малые станут лучше разбираться в устройстве и будут надёжней управлять теми машинами, которые тогда будут изобретены. И появится возможность, устроить мир таким способом каким предлагаю я, или другими способами, ещё более правильными, если их изобретут к тому времени — именно с помощью и по инициативе детей.

— Вы хотите сказать, что всё так изменится, что дети будут воспитывать родителей и говорить им, что нужно делать, чтобы стало всё хорошо? Ну, это уж, вообще ни в какие ворота.

— Наверно я не совсем точно передал то, к чему прикоснулся. Речь идёт не об этом. А именно о машинах новых. Получится так, что ими станут дети управлять, лучше, чем взрослые. Даже лучше чем очень важные и опытные, как мы говорим сейчас, убелённые сединами авторитеты. Увиденное считаю важным и много думал об этом. Подтверждением того, что увиденное мною наверняка видели и другие умеющие смотреть в будущее, считаю уже имеющиеся попытки привлекать детей для решения глобальных проблем. Наверно читал, как крестоносцы собирали детей по всей Европе, для освобождения гроба Господня? А как в Китае хунвейбинов назначили чуть ли не верховной властью страны, ты уже сам застал.

— Да у нас в техникуме даже митинг собирали для протеста против бесчинств хунвейбинов.

— Вот и я подумал, что возможно те из имеющих религиозную власть в Европе, и государственную власть в Китае, тоже могли видеть, то что довелось узнать мне. Они тоже поверили, что таким способом получится решать важные проблемы. И поспешили подключить детей и молодёжь к решению тех вопросов, которые им не удавалось решить самостоятельно. Только вот они не увидели, или не обратили внимание на то, что эти дети должны были получить в своё распоряжение такие совершенные машины, управлять которыми будет сложно даже опытным взрослым. И они способны будут повелевать этими машинами легко и свободно.

— Как-то всё это мудрёно очень. Я совсем не въезжаю, в то, что Вы говорите.

— Я тоже, как не силюсь, не могу понять, почему так произойдёт? Может потому, что к тому времени учёные с рождения научатся определять таланты каждого ребёнка, и они с младенчества усвоят знания и навыки как управлять теми машинами? Не знаю. Прикинь ситуацию. Может у тебя проявится какой-нибудь вариант объяснения таких событий?

— Не, ничегошеньки, даже похожего, я вообразить не могу.

— Ну, тогда прими мой настоятельный совет в связи с тем, что сейчас рассказал. Потому, что такое произойдёт реально. Постарайся оставаться не то, что молодым, а даже в какой-то мере становись ребёнком. Это может помочь тебе в жизни. Вникай, живи их интересами и заботами. Потому, что если увиденное мною, произойдёт не через тысячи лет, а через десятки, ты, думаю, сможешь тоже усвоить то, что постигнут дети будущего. Понимаешь, хотя бы в общем, смысл, стоящей перед тобою думаю очень важной задачи?

— Вполне! И наверно, это не сложно будет делать. Только, если честно, совсем не представляю, как мне это должно помочь в жизни?

— В том и дело, что я и сам не понимаю, как это будет. Но я уверен, что так будет правильно. А решать тебе.

Беседы наши затянулись допоздна, и за это время мы даже ни разу не упомянули о том, что хочу податься в звеньевые. Хотя ещё в первые минуты моего приезда заявил об этом и даже отдал брошюру с рекомендациями по организации подрядных коллективов. На следующее утро, пока я спал, Евгений Стефанович успел проштудировать брошюру и был готов к обсуждению того, ради чего я приехал к ним.

После завтрака пригласил в кабинет. На столе лежала не только моя брошюра, но и его записи, в которых он делал предложения по тому, как лучше организовывать работу людей.

Когда устроились за столом, спросил:

— Тебе эта книжица нужна? Её кому-то возвращать предстоит?

— Нет. Я её в плановом взял, когда заявил, что хочу перейти в звеньевые. Возвращать её не нужно и можно выбросить, если в ней нет ничего, что может Вам пригодиться.

— Хорошо. Я собираю все последние материалы по организации производства, чтобы не отстать от новшеств и чтобы понимать, как руководство страны собирается улучшать это направление деятельности людей.

— Но мне не важно, как начальство хочет сделать. Я приехал посоветоваться, как всё устроить по новому, так как Вы мне рассказывали в прошлые разы.

Евгений Стефанович, полистал мою брошюру и заявил:

— Здесь вот весь процесс строится из расчёта полного контроля руководителей и специалистов предприятия, хотя и декларируется вроде бы некая самостоятельность подрядчиков. По моим же предложениям именно первичные коллективы должны наделяться полной самостоятельностью.

— А что Вы называете первичными коллективами?

— Первичные коллективы, состоят из людей, которые своими руками делают все дела на производстве. Выполняют непосредственную работу. Ты представляешь иерархию управления производством?

— Как это?

— Допусти, в твоём колхозе кто зерно выращивает? Кто коров доит? Кто этими людьми руководит? Кто руководит и организует деятельность, тех, которые руководят исполнителями? Главным в колхозе является председатель, а кто руководит и ставит задачи председателю? И кто управляет теми, которые ставят задачи председателям колхозов? Всё это называется иерархия управления.

— Теперь понял. Только в колхозе официально главным является не председатель, а общее собрание колхозников. Но на самом деле колхозом руководит, конечно, он самостоятельно, а ему диктуют, что делать в райкоме.

— Ясно. Придётся мне в своих расчётах учитывать и эту особенность. Что в колхозах, пусть и формально, но высшим звеном управления является такой коллективный орган, как общее собрание. Дело в том, что я всё рассчитывал, для промышленных предприятий, для заводов. А там такого нет как в сельском хозяйстве.

— Так заводы ж государственные предприятия. В сельском хозяйстве ведь совхозы, тоже государственные. Там нет никаких общих собраний. И там не председатель, а как на заводе — директор.

— Теперь расскажи мне, как у вас делится структура управления по отраслям.

— Опять не понял.

— Я же сейчас приводил пример, что одни исполнители у вас выращивают пшеницу, а другие доят коров. Управляют этими процессами явно совершенно разные руководители или специалисты. Я в этом хочу разобраться.

Пришлось подробно рассказать об организации растениеводства, и животноводства, и механизации, и электрификации, и о транспортной составляющей колхоза. Выслушав, он резюмировал:

— Согласно инструкции выходит непосредственно руководить и контролировать выполнение вами работ будет агроном отделения и управляющий. Кроме этого надзор будут осуществлять специалисты агрономического отдела колхоза. Кроме этого контролировать использование тракторов и машин будет механик отделения и специалисты инженерного отдела. Выходит, ни о какой самостоятельности вашего коллектива речи не идёт.

— В этом плане у нас, думаю, всё получится как нельзя лучше. Парторг постоянно напоминает, что подрядный коллектив наделяется полной самостоятельностью. А так как подрядных коллективов ни в колхозе, да наверно и в районе раньше не было, то мы будем ссылаться на то, что ЦК советует предоставлять таким полную самостоятельность, и обязательно сможем этого добиться.

— Формально ЦК этого требует, а вот на деле Министерства создают правила, по которым самое главное в коллективе — оценка труда каждого остаётся под контролем высших звеньев иерархии управления. Коллектив вправе самостоятельно распределять, только незначительную часть дополнительных доходов.

— Я уверен, что смогу убедить и Малышкина, и Кулигина и Гожего, что всё, что нам будет причитаться в качестве оплаты, мы между собою будем распределять самостоятельно, без их вмешательства.

— Если так договоритесь, то это будет огромным шагом к успеху вашего начинания. И я думаю, что поможет тебе договориться именно то, что ты в принципе являешься представителем именно более высокого уровня управления, чем те трактористы, которых пригласил в своё звено. Но в этом вижу следующий подводный камень, которого вы не замечаете, привыкнув к той форме организации и распределению ответственности, которые сложились у нас на производстве.

— Какой ещё камень?

— Я ведь не зря расспрашивал сейчас тебя, по какому праву ты займёшь должность руководителя вашего небольшого коллектива. Все приведённые тобою доводы в принципе подтверждают такое право. Согласен, что и требования агротехники, ты знаешь лучше каждого из них. Могу согласиться и с тем, что особенности устройства тракторов и сельскохозяйственных машин ты знаешь лучше. Но вот практический опыт выполнения работ, согласись у каждого из них намного выше твоего. Ты в практической работе можно сказать любитель, а они профессионалы. А на тебя ляжет обязанность оценивать ежедневный вклад каждого члена коллектива в ваши общие дела. И не имея практического опыта, вполне допускаю, что твои оценки окажутся необъективными. В таком случае, по моим рекомендациям, на следующий месяц коллектив вправе будет предложить на роль руководителя звена другого более опытного в этом плане. У меня вопрос. Ты внутренне готов будешь уступить эту должность? И далее могут ли руководители высших уровней иерархии вашего колхоза согласиться на то, что звеном со следующего месяца будет руководить не агроном, а тракторист, пусть даже и самый опытный из всех трактористов колхоза?

Я замялся с ответом, а потом не уверенно произнёс:

— Мне кажется, что такая ситуация не может сложиться в нашем звене. Трактористов я подобрал действительно самых опытных, но я уверен, что каждый из них искренне, а не для виду уважает меня и высоко ценит мои знания.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть на самом деле. Но мне очень важно для себя понять, смог бы ты согласиться с такой перестановкой, если бы возникла подобная ситуация? И как бы вы смогли осуществить такую замену звеньевого, при многоуровневом контроле со стороны специалистов и руководителей колхоза? Подумай хорошенько и ответь.

Поразмыслив, я сказал:

— Если бы они убедили меня, что я на самом деле неправильно оцениваю работу кого-то или всех, думаю, я бы без колебаний согласился уступить эту обязанность тому, который лучше понимает особенности нашей работы. А чтобы начальство не возникало, мы бы продолжали делать вид, что звеном руковожу я. Никому бы и в нос не влетело. Тем более от этого я бы не проиграл ни в чём. Ни в деньгах. Ни в авторитете. Потому, что о замене знали бы только те, которые в звене. А если бы узнали другие, то было бы наверно позорным, что агроном не справился с тем, с чем справляется простой тракторист.

После моих слов Евгений Стефанович, даже приподнялся в кресле и воскликнул:

— Своим ответом, ты снял камень с моей Души! Я боялся, что люди настолько испорчены тем к чему мы привыкли, что не захотят менять привычные представления, на те, которые являются более справедливыми. А ты меня порадовал! Если конечно отвечал искренне.

— Вполне даже искренне. Я, конечно, вначале подумал, что такой ситуации вообще не может случиться. А потом, решил, что если бы так произошло, как Вы описали, понял, что поступить так как сказал, было бы действительно честно и совершенно справедливо. И даже придумал, как это сделать, чтобы не опозориться перед другими специалистами и колхозниками.

— Отлично! В этой связи открою тебе один очень важный для жизни секрет. Если тебе придётся поступить справедливо, в ситуации не выгодой для тебя. Если не воспользуешься имеющейся у тебя властью, чтобы получить выгоду лично для себя в ущерб, своим подчинённым. То не получив возможной выгоды, ты получишь гораздо больше, от морального удовлетворения тем, что поступил и благородно и справедливо. Поверь мне, что очень важно в жизни иметь такие ощущения.

Тут я вспомнил ситуацию с Василием Зоренко. Там я поступил не честно, воспользовался тем, что старше его по должности и свалил вину за брак на него. Подумал, что неизвестно радовало бы меня если бы признался членам правления, что он так поступил после моего одобрения. Потому, что наказание мне вынесли бы явно строже того, что решили тогда. Но согласился, что мне, несмотря на прошедшее время, и теперь стыдно становится, когда вспоминаю этот случай.

Дальше он подробно изложил особенности его разработок.

Он считал, что в наше время при традиционной системе оплаты и организации утрачивается мотивация работников в получении положительного для коллектива тружеников конечного экономического результата от их труда и «увековечивается» отрыв производителя (непосредственных исполнителей) от участия во влиянии на общественно полезное использование выработанных ими средств. Что непременно будет вызывать всё усиливающийся протест. Будет питать нарастание конфронтации в обществе возможно в самых неожиданных сферах. Просто растущие в людях чувства неудовлетворенности будут искать выход.

Современная форма организации и оплаты: повременная или по нормам и расценкам, своими приоритетами воспитывает у работников безразличие к результатам труда, а оставляет только интерес к зарплате. Такой пример. Если при работе с оплатой по нормам и расценкам послать сельского тракториста рассевать семена злостных сорняков в хорошо обработанную и тщательно подготовленную к посеву почву, то он не возмутится. Не возропщет, получив такое распоряжение. Он только может, заинтересовано уточнить, какая при этой работе установлена норма выработки, и какова оплата за норму и за её перевыполнение? Потому, что ответственность за принятое решение лежит на начальнике, скомандовавшем приступить к такой операции. А исполнитель, если даже и подумает, что такая работа приведёт к засорению поля, то посчитает, что руководители знают такое, которое ему не ведомо. И поэтому дают подобное, вроде бы несуразное распоряжение.

В его разработках заметно отличаются и структура управления и способы связей трудящихся с тем, что они используют и с тем, что производят. Производство становится личным делом непосредственных исполнителей. Они понимают, что от того как он выполнит стоящую перед ним задачу, повлияет на результат их дела. На величину вознаграждения за результат и ему и его товарищам.

Значительные перемены произойдут и в тех инструментах, которые используются при традиционной организации. Например, заметно отличаются способы присвоения квалификационной классности. При традиционных способах организации квалификационную классность работника или специалиста определяет (устанавливают) уполномоченные государством органы или ведомственные учреждения или специально созданные комиссии на предприятиях.

Присвоение очередной квалификационной классности обычно носит формальный характер, формально учитывает уровень образования, стаж работы, знание определенных правил и некоторые др. показатели. При этом присвоение классности часто зависит от меркантильных интересов присваивающих, от политических, национальных и даже религиозных особенностей, от степени родства с членами комиссии или с руководителем подразделения, и от др. не связанных с интересами производства факторов.

Повышение классности при традиционных формах организации производства предусматривает обязательное повышение оплаты труда. Снижение классности явление чрезвычайно редкое, можно считать не существующим в практических условиях.

На тех же предприятиях которые станут использовать его предложения изменение квалификационной классности или ее подтверждение — тоже определяет изменение пропорций у отдельных членов коллектива при распределении материальных стимулов. Но решение это является неоспоримым правом членов первичного коллектива. Члены коллективов сами устанавливают, меняют или подтверждают уже присвоенную квалификацию друг другу ежемесячно. Классность каждому члену коллектива увеличивается, уменьшается или оставляется неизменённой решением всего личного состава первичного коллектива, как в производственных коллективах, так и в функциональных, и в коллективах отраслевых специалистов.

При присвоении или подтверждении классности учитываются как прикладные так и личные показатели и особенности: уровень практически полезных коллективу знаний и навыков, здоровье и физическая выносливость коллеги, его отношение к труду и к поручениям руководителя, умение, качество его изделий, скорость выполнения операций, отзывчивость, сострадание, общительность, мудрость, грубость, черствость, не сдержанность, другие черты характера, личные отношения с остальными членами коллектива, и многие другие свойства замечаемые членами коллектива.

В ходе производства совместная деятельность, при различных производственных ситуациях, на практике у членов коллективов будет открывать ранее не известные коллегам положительные или отрицательные проявления характера или возможностей организма, или навыки, или знания которые приводят к повышению или понижению классности на следующий месяц у одного или у нескольких.

При этом бесспорное признание всеми участниками такого способа квалификации совершенным или наиболее справедливым — будет играть важную роль в улучшении психологического климата в коллективах и на предприятии в целом.

Учет своего рабочего времени осуществляется каждым членом коллектива, путем самостоятельной записи в общий журнал времени начала работы и затем времени ее окончания. При этом наглядность и прозрачность не дает возможности и не вызывает желания приписок.

В обязанности руководителя первичного коллектива входит суммирования ежедневных затрат рабочего времени каждого члена коллектива, определение (чисто эмпирическим способом) тарификации выполняемых членами коллектива работ, а в конце месяца определение показатель личного участия в общем деле каждого члена коллектива за этот период.

Знакомя меня со своими предложениями, он посетовал:

— Никак не мог придумать удобного названия для показателя личного участия в общих делах коллектива. Тут бы применить словосочетание связанное с коэффициентом корреляции, но у меня это никак не вытанцовывается.

Я удивился:

— А что это за корреляция такая? Никогда о такой не слышал.

— Это такое научное не русское слово. Оно означает взаимную зависимость одного от другого. Не знаю даже как объяснить. Ну вот в градуснике чем выше температура, тем больше подкрашенного спирта становится в его трубочке. Хотя этот пример наверно не точный. Потому, что корреляция показывает величину взаимного влияния и взаимной зависимости от нескольких разных факторов. Короче для определения степени вклада каждого в общее дело это слово бы подошло.

Уезжал от них я уже ближе к вечеру. Было ясно, что домой добраться не успею. Решил заночевать в Краснодаре, а с утра пораньше добираться на автобусах. Можно было бы попробовать, добраться поездом до станции Полтавской. А потом на попутках с Красноармейской до станицы. Но я знал, что из Краснодара поезда до Полтавской не идут. Вариант сначала доехать до Тимашевска или до Крымска, а потом пересесть на поезд до Полтавской занял бы всю ночь и в результате на работу попал бы наверно даже позже.

До Горячего ключа добрался, когда уже стало темнеть. Взял билет на автобус до Краснодара и с нетерпением ждал отправления. Но двери автобуса были ещё закрыты, и водителя не видно в кабине. Заметил, как к билетной кассе пробежала, вроде бы знакомая девушка. Никак не мог понять кого она мне напоминает. Но когда она повернулась к нам лицом и подошла к автобусу понял, что это Вера из Бакинской, с которой дружил когда работал в Саратовской.

Подошёл к ней, поздоровался. Она оторопела от неожиданности и даже засмущалась почему-то. Оказывается, она закончила школу и училась теперь в Горячем Ключе. На выходных гостила у своей новой подруги в Пятигорской. А теперь решила съездить на ночь домой взять нужные вещи и денег у родителей. Можно сказать, что просто из вежливости, чтобы подчеркнуть, что мне не безразличны воспоминания о наших прошлых встречах, предложил:

— А давай вместе поедем до Краснодара. Проведём ночь вместе. А утром ты успеешь на занятия, ну а я на работу всё равно опоздаю теперь.

Вера радостно заглянула мне в глаза и спросила:

— А разве так можно?

Даже не веря, что можно получить её согласия, я стараясь не выдавать волнения ответил:

— Но почему же нельзя? Домой мне добраться сегодня не получиться. А в Краснодаре сходим в кино, или в кафе посидим. И с деньгами, если тебе не слишком много нужно могу помочь, чтобы домой не ездила. У меня наверно рублей тридцать наберётся.

Вера смутилась:

— Да без денег я вполне могу продержаться ещё, наверно целую неделю. А родители бы если дали, то не больше трёх рублей.

— Так в чём же дело?

— Если ты серьёзно предлагаешь, то я сейчас возьму билет до Краснодара, а то я до Саратовской взяла.

— Не нужно. Вон водитель подошёл. Я сейчас договорюсь с ним, что от Саратовской доплачу за тебя до города. Так будет проще.

В городе предложил Вере поужинать в ресторане. Выбрал ресторан при гостинице «Краснодар». В надежде устроиться там на ночлег. Попросил её подождать на скамеечке у парикмахерской, а сам быстро оформил на себя одноместный номер в гостинице на третьем этаже. Получил ключ от номера посмотрел, можно ли будет пробраться на этаж мимо дежурной, так чтобы она не заметила. Выяснилось, что сделать это невозможно. Решил, что после ресторана попробую уговорить дежурную пойти на нарушение, предложив ей денег.

В ресторане рассматривая меню, Вера сказала, что не знает, что заказывать и предложила чтобы я выбрал блюда для себя и для неё. Я предложил два салата столичных, один антрекот и один бефстроганов. Она не знала эти блюда, я объяснил что это такое и сказал, что когда закажем то она может попробовать и то и другое, а когда решит что нравится больше, то и будет есть. Но она возмущённо зашептала мне:

— Ты, что это ж ресторан. Не буду ж я ковыряться в твоей тарелке. Что закажешь мне, то и буду есть.

Я предложил заказать ещё и бутылку хорошего марочного вина, но при этом опрометчиво похвастал, что теперь я не выпиваю совсем и что сегодня тоже выпивать не буду.

Выслушав, она сказала:

— А я тем более не буду. Тогда не заказывай, не трать деньги. Хотя не грех бы было и обмыть нашу встречу такую неожиданную.

— Так давай обмоем. Ты будешь пить вино, а я ситро. Будем чокаться бокалами, и со стороны будет казаться, что у тебя простое вино, а у меня шампанское.

— Не, так я не хочу.

Подали горячее. Не спрашивая нас, официантка перед Верой поставила тарелку с бефстрогановам, а передо мною с антрекотом. Вскоре я отрезал кусочек антрекота, положил ей на тарелку и попросил:

— Попробуй, если тебе такое понравиться больше, то поменяемся блюдами.

Она попробовала и заявила:

— Знаешь, твоё наверно и правда вкуснее, но я буду есть, то что мне поставили. Потому что не сумею, так как ты держать в руках сразу и вилку и нож.

— Так я могу порезать тебе его на мелкие кусочки, и будешь есть одной вилкой.

— Не выдумывай. Мне кажется, на нас и так уже все люди смотрят.

Когда официантка подошла узнать, не нужно ли нам подать ещё чего-нибудь я спросил у неё:

— А не подскажете, может из ресторана можно пройти на третий этаж гостиницы, минуя пост дежурной?

Та понимающе улыбнулась и пояснила:

— С парадного входа вы мимо неё никак не проскользнёте. Но со двора в гостиницу есть чёрный ход. Спуститесь из ресторана на улицу, зайдете со стороны рынка и перед парикмахерской увидите арку во двор. Заходите внутрь двора и сразу же за углом увидите дверь чёрного хода. Поднимайтесь спокойно на любой этаж. Там никого сейчас не будет. Днём черным ходом горничные пользуются, чтобы мусор вынести, а сейчас там глухо как в танке.

— Спасибо Вам огромное. Вы нас прямо таки выручили.

Официантка засмеялась:

— За такой ценный совет причитается даже больше чем спасибо.

Я тоже улыбнулся и предложил:

— Добавите в счёт бутылку марочного вина для себя, которую мы так и не решились заказать, думаю, будет нормально.

Развеселившись она согласилась

— Хорошо. Тогда мне даже и обсчитывать вас не придётся. Сейчас счёт принесу, а то вам вижу, уже не терпится закончить с ужином.

В номер пробрались никого не встретив по пути. Я помылся первым, а когда в душ пошла Вера, ещё раз обдумал план сегодняшней ночи. Дело том, что ещё в ресторане, мне припомнились слова Евгения Стефановича, что если не воспользоваться своею властью, и не добиваться выгоды в ущерб другим, то это даст ещё большее удовлетворение. И поскольку решил, что мне с высшим образованием и работающему специалистом брать в жёны простую деревенскую, можно сказать школьницу, не пристало. Поэтому требовать от неё много не буду. Если окажется, что она девственница, то удовлетворю своё желание без проникновения.

Вера Вышла из душа опять полностью одетая. Я, улыбнувшись, спросил:

— Ты, что в одежде на полу собираешься спать?

— Почему на полу, — спросила она.

— Да потому, что я в свою постель одетых девушек не принимаю.

— Я разденусь. Только стесняюсь немного.

— Так я свет сейчас выключу, и твоё стеснение на этом закончится.

Разобрав постель, выключил свет. Подождал, пока Вера разделась до трусов и лифчика, и проскользнула под одеяло. Потом и сам улёгся рядышком. Целовались, крепко прижимаясь телами. Постепенно снял с неё и лифчик и трусы. Оказалось, что она по-прежнему млеет, когда начинаю прикасаться к её грудям. Когда терпеть стало уже невмоготу, спросил девочка ли она или уже стала женщиной? Вера пояснила, что после меня по серьёзному не дружила больше ни с одним парнем и остаётся девушкой.

Согласно своему плану стал двигать членом плотно прижимая его к промежности, но не пытаясь проникнуть внутрь. Трусы свои я не снимал, а только немного приспусти ниже. Когда наступил оргазм, пришлось их быстро поднять и испачкать в сперму. Но на Веру не попало ни капельки. После этого вскоре предложил поспать, потому, что нам завтра следует пораньше выехать ей на учёбу, а мне на работу. Но она не понимала, как можно пытаться уснуть во время такой нашей близости.

Обнимала меня нежно, гладила по голове и телу, а потом не смело спросила, почему я не стал делать того, что она ждала и к чему была готова. Я кажется, не складно объяснял, что наше будущее с ней пока не определённо. И что если нам не доведётся жениться, то наше поспешное решение может доставить ей в будущем много неприятностей. Выслушав, Вера всё равно продолжала меня ласкать, а я чувствуя, что могу не выдержать и нарушу данную себе установку, довольно. грубо заявил, что нам всё же следует хоть немного поспать, и повернулся к ней спиной.

Утром я решил сначала проводить Веру до автобуса, а потом вернуться и сдать номер. Но оказалось, что арка закрыта железными решётчатыми воротами, сквозь которые невозможно протиснуться. Вернулись в гостиницу и решили, что я пойду к дежурной сдавать ключи, а Вера постоит на лестничной площадке чёрного хода между вторым и третьим этажами. Когда мы с дежурной зайдём в номер проверить всё ли на месте, она должна будет быстро пробежать по коридору и спуститься по парадной лестнице.

Но когда отнес ключ дежурной, та не стала идти проверять номер, видимо потому, что у меня с собою не было никаких вещей. Спустившись вниз, долго ждал Веру, а она всё не шла и не шла. Хотел уже возвращаться за ней, когда увидел её стремительно сбегающей по лестнице.

Озабоченно спросил:

— Что скандал вышел с твоими проходом?

— Скандала не было, но тётку за столиком я удивила. Пока шла по коридору она смотрела на меня, вопросительно ожидая что скажу ей. А я, молча мимо прошмыгнула, и вниз. Боялась, что кинется следом, выяснять кто такая.

Отправив Веру автобусом от рынка, поехал на второй Краснодар чтобы уехать ближайшим рейсом. Успел на славянский автобус ранний, который заходил в Красноармейскую. В автобусе обдумывая всё произошедшее с нами, уличил себя в том, что один совет Копачёва использовал, а о другом завете не подумал. Заранее решив, что Вера мне не пара, я поступил не правильно, а так, как он критиковал меня, что считаю лётчика лучше пастуха. Оценивая Веру, я сравнивал своё образование, свою должность, и свой опыт жизни с её. А понимать для правильной оценки следовало, какой она человек. Может у неё золотой характер и душевные качества такие высокие с которыми, не сможет сравниться ни образованная, ни культурная, ни модная. А я легко перечеркнул наше с ней будущее, просто исходя именно из тех привычек, которые он так настойчиво критиковал. Тогда же обдумал план того как мне можно подружиться со школьниками.

Через несколько дней зашёл к директору хуторской школы и договорился с Андреем Николаевичем, что на следующий день приду к окончанию уроков и расскажу ребятам про сельское хозяйство. Учеников собрали в классе мест им было мало и они стояли гурьбой. Учителя, которые вели последний урок и директор тоже остались послушать и уселись за партами. Мне предоставили место за учительским столом. Предварительно я набросал черновик своего выступления минут на пятнадцать-двадцать. Но увлёкшись в него не заглядывал и поэтому мой рассказ, часто перебиваемый вопросами затянулся почти на час.

Рассказал и том, что такое почва и какие виды почв бывают. Какие растения растут у нас и в других местах и чем они полезны людям. Пояснил как со временем менялся труд крестьян и чем он важен. Особенно ребятам понравилось, когда я описывал таланты и успехи местных полеводов и механизаторов, благодаря которым мы добиваемся заметных успехов.

Боялся, что рассказ окажется детям не интересным. Но по ходу общения понял и даже удивился, что их рассказанное заинтересовало. Даже после завершения беседы, когда директор поблагодарил меня за инициативу и сказал, что теперь можно идти по домам многие ребята не спешили из класса. А Мария Михайловна, которая по совместительству заведовала хуторским филиалом станичной библиотеки, подошла с предложениями:

— Вот если бы Вы согласились подобные беседы проводить, хоть иногда и в библиотеке — было бы классно.. В клуб приходят не только наши школьники, но и старшеклассники, и молодёжь, которая в отделении работает, и те которые учатся в институтах и в техникумах. Приходят каждый вечер, как на работу, без прогулов. В кино не все идут, а до самого закрытия слоняются без дела, то в библиотеке, то в фойе, а если погода нормальная, то по над стенами отираются. А если их увлечь такими разговорами это обязательно поможет повысить и их кругозор и вызовет интерес к проблемам их родителей и старших товарищей.

Я обрадовался подсказке:

— Хорошо. Сегодня ж вечером зайду в библиотеку, и обсудим как всё лучше организовать.

Но попытки организовать беседы в библиотеке не увенчались успехом. Мероприятия такие даже отпугивали тех ребятишек, которые приходили в клуб почитать журналы в библиотеке. Заглянув внутрь, и заметив, что здесь проводится какое-то мероприятие, такие смущённо прикрывали дверь и ретировались. Но когда я собрал ребят перед кинофильмом и спросил чем бы они хотели заниматься в нашем клубе послышалось много разных предложений. Одни выкрикивали, что хотели бы как в станице заниматься в духовом оркестре, другие предлагали организовать вокально-инструментальную группу как в ДК. Предлагали бильярдный стол установить.

Приехавший навестить на выходных родителей студент Слава Кужильный предложил установить в вестибюле стол для настольного тенниса. Это предложение показалось мне легко реализуемым, и я пообещал молодёжи, что добьюсь этого.

Мешалкин сначала возражал:

— На хуторе клуб служит только для того чтобы фильмы демонстрировать. У вас даже заведующий числится на этой должности, чтобы было кому принять в подотчёт здание и имущество клуба. А по сути Плетнёв простой киномеханик. Поднимал как-то вопрос перед отделом культуры, утвердить для хуторского клуба штат из специалистов с образованием хотя бы на должность заведующего и худрука. Но те твердят, что у нас по колхозу и без этого штат культработников превышен.

Я настаивал:

— Согласитесь. Не честно получается. Станичным вся культура. У них и оркестр, и ансамбль, и спектакли, и спортзал, и бильярд и даже стадион. А хуторским только кино.

— Не утрируй. На концерты и на спектакли всегда автобус посылаем за хуторскими. А зимой вижу хуторская молодёжь на дежурке вечерней часто приезжает и в бильярд сыграть и в спортзале в волейбол поиграть.

— Вот установим стол теннисный тогда к спорту можно приобщить и тех хуторян, которым не захочется трястись в дежурке до станицы или тех ребятишек, которых родители вечером не отпустят в станицу.

— А поместится стол в вестибюле?

— Да там два стола поместится!

— Хорошо. Уговорил. Только мне ещё придётся с председателем это согласовать. В парткоме денег нет, а колхозными он распоряжается.

С появлением тенниса вокруг стола собиралась практически вся молодёжь и даже взрослые, пришедшие на кино, пробовали сыграть. Я раньше в Саратовской иногда играл в теннис. Но моё мастерство блекло когда на выходные приезжали хуторяне, учащиеся в славянском техникуме или в краснодарских институтах. Особенно виртуозно играл Геннадий — сын Мари Михайловны. Я просил его давать уроки мастерства тем, которые раньше даже не держали ракетку в руках и мы с ним быстро сдружились.

Однажды он приехал на выходные со своей девушкой Надей. Она ездила на учёбу из Бакинской и оказывается была одноклассницей и подругой моей знакомой Веры. Та не зная, что нам придётся встретиться, поделилась с подругой, как мы провели с ней ночь в гостинице. А Надя, когда поняла, что я живу на этом хуторе — рассказала Генке. Он, узнав эту историю, заявил, что после этого стал даже уважать меня меньше, и совсем не понимает, как можно было не воспользоваться представившимся случаем. Мне наверно было бы сложно объяснить свои мотивы, поэтому сказал, что вроде бы устал сильно. А он кипятился, не понимая как можно сослаться на усталость, если под боком такое желанное лакомство:

— При чём там усталость? Сделал бы своё дело и мог спать хоть до обеда.

Настольный теннис так увлёк людей, что многие стали приходить в клуб исключительно для того, чтобы поупражняться в этой игре. И вскоре заметил дискриминацию старшими младших. Старшие школьники бесцеремонно отбирали ракетку у младших школьников, а взрослые парни, даже не умеющие играть, вообще не уступали никому место за столом, пробуя со всех сил лупить по шарику, получая от этого явное удовольствие. Я вспомнил, как в техникуме, при игре в бильярд, старшекурсники не притесняли младших, а проиграв уступали место за столом тем которые «застучали» очередную игру. И решил установить такие же правила и здесь.

Объявил, что по правилам положено при желании сыграть постучать рукой по столу и заявить, что занимаешь очередь и узнать кто забил очередь перед тобою. Несколько дней приходилось просто дежурить у стола, поясняя всем необходимость соблюдения такого правила. Но вскоре даже младшие школьники не стали безропотно отдавать ракетку взрослым поясняя, что Орлов установил новые правила и их следует соблюдать. Даже тем мужчинам, которые пришли в кино, и хотели попробовать себя в новой игре, теперь не получалось использовать силу и авторитет, а приходилось смиряться с необходимостью упрашивать играющих позволить им хоть немного постучать ракеткой по шарику.

Вскоре я стал признанным кумиром не только у молодых колхозников, но у хуторских школьников. Младшие школьники гордились моим вниманием к их интересам и затеям. А старшие старались заинтересовать их стремлениями участвовать во взрослых в делах и заботах жителей хутора. Рассказывали как успешно справляются с домашним хозяйством, как помогают родителям на работе. Парни хвастались, что родители доверяют им не только ездить на мотоциклах но и водить колхозные тракторы и автомобили.

Учительница Гаевая, получила квартиру через дом от нашего одновременно с нами. Раньше они жили в бараке на Головном и её сын Михаил, не имел друзей в хуторе, потому, что до девятого класса учился в Крупском. Водился, только с Алексеем Перепичаем, с которым теперь ходил в один класс в станичную школу. А теперь буквально не отходил от меня ни на шаг. Обнаружив общее наше увлечение фотографиями, он в квартире у нас просиживал часами, как только я появлялся домой. И в клубе ходил по пятам.

К этому времени я уже подружился с работниками культуры станичного ДК. Трудились на культурном фронте в основном молодые. Пожилые состояли только в духовом оркестре и художники-оформители, однофамильцы нашего управляющего были не молодыми. Но я и с ними подружил, на базе моего увлечения и успехов в копировании картин в студенческие годы. Они искренне удивлялись моим способностям, когда привёз и показал мои копии маслом на холсте и картоне. Заведующий клубом Пономаренко, хоть и был молодым, но важничал и всячески выпирал свою роль в культуре и по этой причине значимость в партийной жизни станицы. С ним дружбы не получилось.

Зато теперь концерты дома культуры и в нашей станице и выездные не обходились без моего участия. Раньше у них Нона Васильевна, просто выходила и объявляла очередной номер. И фамилии исполнителей. Теперь же у них в моём лице появился настоящий конферансье! Мои шутки и сценки заметно улучшали программу. Особенно понравилось самодеятельным артистам, когда я умело применил заготовленные заранее репризы, после неудачного выступления кого-то из них. Потому, что после моих шуток, у зрителей складывалось впечатление, что певица не случайно не попала в тональность оркестра, и смутившись убежала за кулисы, а это было разыграно преднамеренно, чтобы их рассмешить.

После раздумий, решил организовать и в нашем хуторском клубе «Голубой огонёк» на подобие тех которые мы видели по телевидению. Решив, что такой затеей смогу увлечь хуторскую молодёжь. Смущало только отсутствие возможности музыкального сопровождения песен. Уважаемый хуторской баянист, Александр Аврамович Буряк, уже вышел из молодёжной среды, был женатым, уважаемом среди трактористов мужчиной, в свободное время занятый воспитанием своих детей. Уговорить такого ходить по вечерам в клуб, было бы не легко. Неожиданно обнаружилось, что молодой, недавно приехавший и устроившийся в отделение трактористом Володя Тесёлкин имеет собственный баян и вроде бы неплохо игранет на нём. Уговаривать его не пришлось, потому как ему самому не терпелось познакомиться с хуторскими девушками, на предмет поиска невесты.

Володя отлично справлялся с поставленными задачами. Мог играть и по нотам, и мог на слух подобрать мелодию ранее не знакомой ему песни вслед за исполнителем. Это очень наглядно проявилось, когда Питенко Нина Алексеевна, придя в кино, послушала наши репетиции предложила, чтобы я включил в программу и песню её маленькой дочери. Римма ещё даже в школу не ходила, но песню «Верните мне маму» исполняла очень даже талантливо. Тесёлкин быстро подобрал эту мелодию на баяне и потихоньку аккомпанировал девочке. А та пела звонко и проникновенно.

Мы репетировали в комнате библиотеки, и Мария Михайловна улучив момент предостерегла меня:

— Петрович, не соглашайтесь включать эту песню для выступления на «Огоньке».

— Почему? — удивился я.

— А вдруг кто приедет из района, если узнают о Вашей затее устроить вечер отдыха. Или может кто из наших недовольных сообщит, что разрешили петь блатные песни — Вам не поздоровится.

Я обещал подумать. А потом соврал ей, что узнавал в отделе культуры историю этой песни. И что мне вроде бы заявили, что песня не блатная, а народная. И что её даже исполняли на всесоюзном радио. Мария Михайловна успокоилась, а я так хотел, чтобы песня в исполнении Риммы прозвучала, что даже не слишком переживал, за возможные последствия своей активности.

Быстро определились какие песни будут петь отдельные девушки-исполнительницы, какие дуэтом, а какие хором, с привлечением парней. Которые почему-то стеснялись петь, и стоило большого труда уговорить их участвовать в хоре. Зато выступать в сценках они соглашались с превеликим удовольствием. Мне пришлось усесться за написание подробного сценария вечера. Быстро распределил, какая песня лучше подходит для поздравления какому из отделенческих передовиков.

Сложнее оказалось с самими поздравлениями. Поздравлять должны были исполнители песен и сценок. Но им не просто давался официальный язык поздравлений. Если в репетиции песен я не вникал, то здесь приходилось тратить уйму времени на репетицию текстов. Сначала заставил списать и выучить наизусть тексты поздравлений с перечнем показателей и заслуг передовика. Потом недели ушли на заучивание интонаций. Десятки раз приходилось напоминать после каких слов следует сделать многозначительную паузу, какие слова произнести понизив голос, а что провозгласить торжественно и громко.

Окончательную оценку исполнения поздравительной речи и монологов в сценках оставил за Марией Михайловной. Когда она признавала, что получается уже ничуть не хуже чем в телевизоре, мучить исполнителя наставлениями я переставал. Но всё равно за время прогонов, им по несколько раз приходилось произносить соответствующие слова, с соблюдением всех требований.

Беспокоился за то, придут, ли на «Огонёк, люди, которым будут посвящены номера выступлений. Но оказалось, что уже в ходе репетиций в хуторе все знали, кому будет посвящена какая песня, и с нетерпением ждали приглашения. Наконец выбрали для мероприятия ближайшее воскресенье. Объявили о начале мероприятия в семь часов вечера. Пригласили всех виновников торжества, и всех желающих. В результате зрительный зал клуба оказался полностью забит зрителями и персонально приглашёнными. Народ сидел на раздвинутых вдоль стенок скамеек зала, но большинству приходилось довольствоваться стоящими местами. У сцены, за отдельными столами чинно восседали передовики, на столах стояли стаканы из отделенческой столовой, бутылки с минеральной водой, с ситро и тарелки с печеньем. Для этого нам всем участвующим в самодеятельности пришлось скидываться по пятьдесят копеек, чтобы закупить напитки и печенье.

Никто ни мы, ни тем более присутствующие, не ожидали того эффекта, который произвело наше мероприятие. Все ожидали примитивного концерта, силами ранее не демонстрирующих певческие таланты местных школьников и молодых колхозников. А получилось грандиозное мероприятие вполне соответствующее той захватывающей картине, которую все стремились не пропустить, когда такое появлялось в телевизионной программе. И исполнение было вполне приличным, и песни самые современные, и чествовали передовиков так проникновенно и искренне, что у некоторых даже слёзы наворачивались на глаза. А песня Риммы, растрогала не только трактористку Люду Зоренко, которой она предназначалась, у которой в этом году ушла из жизни мама, но и большинство зрителей.

По завершению мероприятия школьники разошлись по домам, а взрослые не спешили расходиться. Все приглашённые передовики оказалось запаслись и закуской и домашним вином, а некоторые и водку припасли по такому случаю. При этом, у каждого из передовиков среди взрослых зрителей оказалась уйма друзей и родственников. Застолье распределилось по всему залу. Выпивали, закусывали, пели песни, танцевали под баян. Обнаружилось, что в клубе уже звучало два баяна. В одном углу не умолкал баян Тесёлкина. А у сцены играл Александр Аврамович. Я даже не понял, когда он у него появился. Плётнёву удалось закрыть клуб только после часа ночи.

На следующий день я переживал очень, что не запланированное застолье после официального мероприятия, повлечёт нарекание со стороны начальства. Как мне нагорело за выпивку в отделении, на прежней работе. Но никаких мер не последовало. У меня даже сложилось впечатление, что ни в правлении, ни в парткоме и не знали о моей затее. Зато хуторяне были довольны несказанно. Так получилось, что в это утро сломалась наша дежурка, и пришлось бы долго ждать, пока в гараже найдут, чем её заменить, пока перегрузят скамейки для перевоза людей, пройдёт много времени. А разнорабочих из всех звеньев я запланировал отправить на очистку дренажных каналов вдоль шестого и седьмого полей. Собирался уже найти людям занятие поближе, но Надежда Степановна Степанюга остановила меня:

— Петрович и не думайте ничего менять. Вы вчера нам такой праздник устроили, что мы теперь в благодарность не только до шестого поля пешком пойдём с вилами наперевес. Но могли бы и до Малаив дойти, если бы потребовалось!

Меня такая оценка сделанного радовала. Зато оставался осадок от организации мероприятия, предшествующий его триумфальному проведению. Когда в пятницу решил заранее отвезти в клуб необходимые столы и скамейки для размещения передовиков, обнаружилось препятствие. На СТФ был прекрасно оборудованный бригадный домик. С санпропускником, со столовой, с кабинетами заведующего и специалистов и просторной верандой, на которой в обеденный перерыв порой коротали время до пятидесяти трактористов и животноводов отделения. В этой веранде были установлены три длинных дощаных стола и такие же длинные скамейки по бокам столов. На столах лежали подшивки газет, наборы шашек и шахмат. Но наибольшим спросом пользовались домино. Хотел договориться использовать в воскресенье эти столы и скамейки.

Сразу же после обеда поехал на СТФ на тракторе с телегой вместе с молодыми трактористами отделения, чтобы помогли с погрузкой и выгрузкой. Заведующий Запашний Фёдор Иванович, не дружественно встретил уже одно наше появление:

— Вы что все на тележке проперлись? Небось забыли, что на территория следует заходить через дизбарьер, чтобы заразы не занести.

Я попробовал успокоить его:

— Не волнуйтесь. Мы все ходим и сюда в столовую и знаем порядок. Перед барьером все сошли и прошли по опилкам с раствором.

— А приехали за чем хорошим?

— Хочу попросить у Вас на воскресенье столы и скамейки из веранды для клуба. Мы там огонёк собираемся проводить.

— И что на это тебе разрешение дали в правлении или в парткоме?

— На что на «Огонёк» или на столы со скамейками?

— Да на то и на другое.

— Про «Огонёк» мы никому не докладывали. Это вроде как самодеятельность такая клубная. А по поводу столов, с Вами хочу договориться. Ведь на ферме Вы же командуете, — решил подлизаться к нему я.

Но он оказался непреклонным:

— Ни столов, ни скамеек не дам. Люди за ними отдыхают в обед, — и повернувшись к нам спиной направился было в строну кормоцеха.

Догнав его и придержав за рукав, пробовал переубедить:

— Так завтра ж столовая не работает. Обед закончился и людей уже нет никого на веранде. А в понедельник с утра привезём их на место.

Глянув на веранду, он хмыкнул и указал:

— Вон Петр Дмитриевич сидит за столом газеты читает. Да хоть бы и не было никого тебе какое дело? Сказал не дам столов — значит не дам.

Ошарашенный таким поворотом вынужден идти в столовую к Юменовне договариваться чтобы забрать на время маленькие обеденные столы с пластиковым покрытием и стулья к ним на выходные. Здесь Запашний был не вправе возражать. Потому, что столовая хоть и находилась на территории фермы, но была в подчинении отделения.

Поведение Запашнего можно было бы наверно спрогнозировать. Я уже давно замечал, что существуют люди, которые используют свои должности, для демонстрация власти. Показав окружающим свою «крутизну» они бывают чрезмерно счастливы. Вот и Запашний пробовал уже не первый раз продемонстрировать в отношениях со мною своё превосходство. Первый раз я столкнулся с этим, когда выписал в колхозе себе поросёнка на откорм.

Придя с квитанцией, обратился к Савельевичу, узнать какой порядок получения причитающегося по накладной. Он пояснил:

— Иди с накладной в ближний маточник. Там старшая Волошина. Она выберет тебе и взвесит кабанчика кастрированного. Накладную оставишь у неё, а кабанчика неси домой. Мешок то, хоть догадался захватить?

Я успокоил его:

— Мешок взял, и даже как мне подсказали, дырки в нём пробил, чтобы поросёнок не задохнулся.

— Ну, тогда иди.

Получив желанного поросёнка, я спокойно направился к выходу. Но у дезбарьера меня уже поджидал Запашний, и остановил словами:

— А ты, что это прихватил в мешке?

— Поросёнка получил по накладной, — пояснил я.

— Вижу, что не щенка, а где это ты его взял? В каком корпусе?

— В первом маточнике.

— Я так и понял, — сурово заявил Заведующий.

И обратился к спешащим с обеда трактористам, продолжил:

— Посмотрите на своего агронома. Думает, если он начальник, то ему всё здесь позволено. Всем поросят выдают со второго маточника, а ему, видите ли, захотелось урвать себе отборного с первого. Но у меня не прорежешь. Начальник, или не начальник, а должен соблюдать порядок. Неси его туда, откуда взял, и получай там где все берут.

Опозоренный, вынужден отнести поросёнка назад, чем очень удивил Ларису. В другой корпус не пошёл и хотел даже переписать накладную на другую ферму, чтобы не вышло нового казуса. Понимал, что Федор Иванович, не просто следит за порядком на ферме, а при возможности ищет поводы, продемонстрировать хуторянам, какой он важный и грозный. Он уверен, что показав, как он не побоялся призвать к порядку специалиста с высшим образованием, занимающего не малую должность в отделении, возвысится в глазах присутствующих. Похоже, храбрости ему предавало ещё и то, что в отделении усиленно обсуждалось моё решение перейти в звеньевые. Ведь должность звеньевого считалась рядовой, а в подчинении заведующего были даже специалисты среднего звена с животноводческим образованием.

Хорошо на следующий день, придя на обед в столовую, увидел, приехавшего на ферму главного зоотехника колхоза. Сразу же обратился, к нему с просьбой пояснить суть моих неверных шагов во вчерашней истории. Василий Данилович выслушав рассказ, потребовал от Запашнего объяснить ситуацию. А Фёдор Иванович, сразу же артистично изобразил раскаяние и сочувствие, даже выразил сожаление, что мне пришлось из-за простого недоразумения попасть в неприятную ситуацию.

— Василий Данилович, Вы же знаете, я всегда стараюсь строго соблюдать все правила установленные специалистами колхоза и района. И тут тоже собирался пресечь нарушение. Мы выдавали населению поросят со второго маточника. Думал, что так продолжаем и выдаём оттуда. А когда я ездил в «Заготскот», Савкелич, оказывается уже второй день как начал выдавать с первого, потому что во втором остались только подсосные. Поэтому и накинулся на агронома.

Зоотехник удивился:

— А почему вы сначала выдавали из одного маточника, а потом из другого начали? В чём здесь фокус?

— Да Савельевичу так вроде бы проще отчёты составлять.

— В любом случае это не повод, требовать вернуть поросёнка назад.

— Да я когда узнал, что Петрович не самовольно взял в первом корпусе, а по команде Савльевича — ждал его специально на обед, чтобы извиниться за это недоразумение. Но он вот сам вперёд об этом заговорил.

Мне казалось, что я прекрасно понимаю мотивы таких поступков у выбившихся «из грязи в князи». Таких с показным гонором «бугров» на ровном — месте не уважал. Но порой замечал похожее, и в поведении вполне мною уважаемых людей. Однажды Иван Федотович, по какому-то поводу рассказал, как он поиздевался над инструктором райкома.

Он тогда руководил МТФ №3. А на зимний период райком закрепил ответственных за каждой фермой во все колхозы района. Уполномоченный был дотошным, часто приезжал на ферму и днём и даже до рассвета на утреннюю дойку. Подмечал нарушения, требовал их устранять и не раз даже добивался от правления принимать меры по устранению выявленных нарушений. Унять его активность не удавалось никакими способами.

Но однажды подвернулся удобный случай. Уполномоченный ехал на ферму на УАЗике. На дороге тракторами в распутицу были прорезаны глубокие колеи, которые теперь хоть и замёрзли, но были скользкими. Его машина не могла проехать на ферму по дороге, и он видимо предложил водителю ехать вдоль дороги по озимому полю. Увидев эту картину Найда, ехавший на ферму в тракторной тележке вместе со скотниками, не упустил возможность унизить инструктора. Остановил их машину и закатил громкий скандал о недопустимости причинения вреда колхозным посевам. Хотя скованному морозом полю, никакого вреда машина не причиняла, он призывал животноводов убедится как представители района не жалеют колхозного достояния и ни в грош не ставят труд колхозников. Как для получения личного комфорта губят урожай такой ценной культуры как пшеница. Потребовал вернуться назад, даже не разрешив машине развернуться. До самого края поля шёл за машиной, следя, чтобы двигаясь задним ходом она строго следовала по своему следу, на котором как он утверждал урожай уже погублен. Одновременно не переставал стыдить инструктора. С той поры тот ни разу больше не появлялся на этой ферме.

Меня это рассказ удивил и озадачил. Пришлось признать, что даже в общем, то грамотные и успешные руководители, тоже иногда пользуются методами похожими на те, которыми грешат такие как Запашний. А Фёдор Иванович после объяснения со Щербаком, даже видимо затаил на меня обиду, что поставил его в неловкое положение перед руководством. Такие как он люди, унижая, тех, кого рассчитывают унизить безнаказанно — обычно очень подобострастно демонстрируют преданность и уважение тем, которые имеют реальную власть над ними.

Подготовка к «Огоньку» пришлась на период после этого неприятного случая. В процессе пришлось задуматься о том как осовременить мероприятие. Задумал использовать звукоусиливающие возможности клуба. Плетнёв предложил для этого задействовать резервный усилитель от кино аппаратуры. У меня было два микрофона от магнитофона, и у него тоже один, делать объявления перед показом фильма. Динамики тоже решили использовать от киноаппаратуры. Но для реализации задуманного необходимо было установить на сцене розетки электрические и значительно удлинить шнуры магнитофонов.

По этому поводу обратился за помощью к Ганычу — единственному электрику отделения, который формально был закреплён для обслуживания сложного электрооборудования мощного кормоцеха на СТФ, но обслуживал все три фермы и бригадный стан. Василий Сергеевич с энтузиазмом кинулся нам помогать. Запашний же, узнав об этом, категорически запретил, ему не только покидать в рабочее время территорию фермы, но и не разрешил использовать имеющиеся на ферме электрические материалы для клуба. Но Ганыч, сумел как-то убедить начальника электроцеха Орла выделить всё необходимое для клуба, не через ферму, а напрямую из цеха. В результате он даже сплёл длинные пары проводов к микрофонам из необычных и гибких тонких многожильных медных проводов, которые легко сгибались в руках исполнителей, не мешая их движениям.

Потом я мог использовать и усилитель и старые динамики, которые мне подарили музыканты дома культуры, везде где считал нужным. Когда живущие через дом Гаевые организовали для соседей и молодёжи вечер по проводам Миши в армию — довольны наличием громкоговорящего оборудования были не только молодёжь. А и Александре Васильевне и взрослым соседям понравилось заявлять свои пожелания, напутствия и советы через микрофон.

Рассказываю на проводах у Гаевых о возможных весёлых ситуациях в армии

Бабушка наша совсем расхворалась. Постоянно твердила, что скоро умрёт и горевала, что я завёз её далеко от родины и похоронят её теперь не там, где похоронен дедушка. Из своей комнаты не выходила. Днём и ночью лежала в постели. Поднималась только по нужде и с помощью мамы садилась на подаренное ей кресло с установленным в него ведром. В субботу категорически отказалась купаться. Утверждая, что поместить её в корыто, мы сможем только силой. Не хотела даже подниматься, чтобы покушать. Мама пробовала кормить её в лежачем положении, но бабушка с трудом соглашалась открывать рот, поясняя, что кушать ей совсем не хочется. Любые движения ей давались с трудом и сопровождались протяжными стонами.

А в понедельник, когда я приехал домой обедать, мама пояснила, что бабушка час назад умерла. Перед смертью вела она себя очень странно. Вначале сама, без помощи бодро уселась на кровати и стала что-то быстро-быстро говорить. Не медленно с одышкой, как обычно, а бодро и быстро, но совершенно не разборчиво. Потом встала рядом с кроватью, и долго поправляла сорочку, волосы на голове и головной платок. Затем очень быстро, не шаркая ногами и не спотыкаясь, прошла в кухню, открыла дверь в веранду, посмотрела в окно на медпункт в соседнем дворе. Потом так же стремительно прошла в мою спальню. Подвигала ящики письменного стола, поправила покрывало на кровати и вернулась в свою комнату. Но не ложилась, а стояла, держась за спинку кресла и раскачивалась из стороны в сторону.

Ошарашенная мама ничего не могла понять. Так бодро бабушка не двигалась уже несколько лет. Спрашивала у неё, что она хочет сделать, и нужна ли ей мамина помощь, но бабушка не отвечала. А потом устало вздохнула, сказала:

— Хотела посмотреть всё ли в порядке у нас. А то, целыми днями лежу и не знаю, даже что в хате делается.

Мама осторожно уточнила:

— Ну и как Вам осмотр?

— Да всё в порядке, не переживай. А я аж, заморилась пока по хате бегала. Помоги мне лечь. Отдохнуть хочу.

Уложив её, мама немного постояла рядом. Но бабушка лежала спокойно, даже прикрыла глаза, и вроде бы дремала. Занявшись на кухне плитой, мама вскоре вернулась в комнату бабушки, посмотреть, чем она занята, и обнаружила, что та уже не дышит.