Бесплатный фрагмент - Пересадка в Стамбуле

ВАДИМ ГОЛУБЕВ
ПЕРЕСАДКА В СТАМБУЛЕ
Повести

ПРОЖЖЁННАЯ ЖИЗНЬ

«ЛЕТАЮЩИЕ ТАРЕЛКИ»

— Опять, мразь, нажрался! — пыхнула на Олега Александровича супруга перегаром. — Сейчас будут летающие тарелки!

Благоверная проворно подбежала к серванту. Ловко, словно была совершенно трезвой, выхватила стопку фарфоровых тарелок, доставшихся Олегу по наследству от родителей. Принялась швырять одну за другой в мужа, норовя угодить в голову. Сервиз был большой, на двенадцать персон, производства уже давно не существовавшего государства ГДР. Предметов в нем было много, точнее, осталось ещё много. Майсенский фарфор разлетался о стены, осыпая Олега осколками. Со временем он научился уворачиваться от тарелок, блюдец, заварного и кофейного чайников, сахарницы, соусника, маслёнки. Правда, от последних остались лишь воспоминания. Зато сохранилось предостаточно глубоких, мелких, салатных тарелок, блюдец. Уклоняясь от летевших предметов, Олег Александрович сумел отсечь «вторую половинку» от серванта с «боеприпасами».

— Тогда будут вилочки-ножички! — рванула на кухню жёнушка, превратившаяся за пять лет брака в мегеру.

Посыпался град из нержавейки. Когда-то водилось у пары столовое серебро, дорогой мельхиор, тоже полученные в наследство. Однако с годами все куда-то «уплыло». Правда, вместо «уплывшего» у жены появилась шубка, несколько модных прикидов. Как не извивался Олег, одна из вилок все же больно оцарапала предплечье.

— Не поймать бы заражения крови! — мелькнула мысль. — Никогда крыса не вымоет, как следует, посуду!

Сам он до такой ерунды не опускался. Впрочем, как и ни до чего в доме. Зарабатывала деньги и вела хозяйство «суженая». Отвлёкся всего на секунду, а утяжелённая ручка ножа больно ударила по начавшей образовываться лысине.

— Хватит! — перехватил Олег Александрович руку мегеры, тянувшуюся к сковородке.

Дал звонкую, болезненную, отрезвляющую, но не оставлявшую следов оплеуху.

— И-и-и!!! — вырвалась благоверная, завопила в открытое по случаю жары окно. — Помогите!!! Убивают!!!

Соседи заколотили металлическими предметами по батареям, завопили, выскочив на балконы, и высунувшись в окна:

— Достали! Пьянь проклятая! Алкаш поганый!

Алкашом почему-то считали Олега Александровича, любившего выпить, однако, старавшегося не попадаться нетрезвым на глаза соседей. Выяснилось, что жёнушка годами не только собирала компромат на супруга, но и активно сливала его обитательницам дома. Фурия, между тем выскочила на балкон, принялась названивать в полицию по смартфону. Не успел Олег обработать ссадину, как в дверь позвонил участковый — пожилой майор, знавший его ещё с молодости.

— Снова скандал, снова дебош, — устало констатировал с порога служивый. — Который раз мешаете гражданам отдыхать после трудового дня!

— Этот напился! Напал на меня, избил! — заныла мегера.

— Подуйте, Олег Александрович! — протянул алкотестер майор. — Так, все в норме! Никакого употребления спиртных напитков. Теперь вы, Оксана Григорьевна! Прибор показывает, что крепко употребили вы, а не супруг! Кроме того, вижу травмы на его лбу и левой руке. Имею все основания привлечь вас, как минимум, к административной ответственности за мелкое хулиганство, причинение ущерба здоровью лёгкой степени, ложный донос. Препроводить вас в отдел?

— Не надо! Сами разберёмся! — ответила Оксана.

— Профилактическая беседа проведена. Прекращайте скандалы, граждане! — направился к выходу участковый.

— Все равно я его посажу! — прошипела вслед жёнушка.

— А, ведь, пожалуй, посадит, — уже в дверях вздохнул майор. — Случится так, что вы будете в состоянии алкогольного опьянения, а она трезвой, привлекут к уголовной ответственности… Мой вам совет, пожить в другом месте.

— Может быть, её как-нибудь отсюда выписать?

— Никак! Она прожила в законном браке с вами более пяти лет. Официально зарегистрирована здесь, по месту жительства. Ребёнок тоже зарегистрирован здесь. Я проверял, квартиру и прочие коммунальные платежи оплачивает супруга. Признать брак фиктивным не получится.

— Ну, ребёнок фактически проживает в городе Белгород-Днестровский, у родителей так называемой жены…

— И это — к лучшему! Незачем ему смотреть на ваши баталии. Примите мой совет! Поживите в другом месте! И оплачивайте хотя бы часть коммунальных расходов. Не то не вы её, а она вас выпишет.

Платить за что-то совсем не входило в планы Олега Александровича. Он считал, что никому ничего не должен. Все долги государству отдал, когда служил в армии. Потом, когда был вынужден вкалывать на пару с матерью, чтобы добрать деньги на покупку более-менее сносного жилья. Да, в минуту жизни трудную перехватывал у брата-художника. Тот был популярен. Гонорары за картины отхватывал такие, что выкладывал из денег ковёр во всю огромную гостиную. Кстати, на новую квартиру Олегу с матерью он тоже подкинул. Правда, последний транш выдать не сумел. Влетели «на плечах» в жилище двое молодчиков. Крепко ударили по голове, забрали весь «материал для ковра», да ещё прихватили кое-чего из ценного имущества. Бандюганов так и не нашли, а брат долго лечился, потом пару лет не мог творить. Вот, и пришлось тогда Олегу с мамой «попахать». Уже давно нет мамы. Брат от года к году все меньше стал получать заказов — стали модными новые концепции в изобразительном искусстве. Пока переучивался, крепко подпёрла талантливая молодёжь. Так, что и деньги, выдаваемые Олегу «в долг» без возврата стали куда меньше.

А как романтично все начиналось! Олег Александрович, писавший уже лет пять сценарий о войне 1812 г, познакомился с Оксаной в случайной компании. Только что получил зарплату. Старинный друг по университету «втолкнул» на собственную киностудию. Олег годами делал вид, что работал. Время от времени представлял части «создаваемого им шедевра». Иначе не платили бы. Отчитавшись, снова залегал на несколько месяцев в свои мысли и удовольствия. Когда наступал срок представления на студию очередной порции материала, снова садился за компьютер. Представленное частично одобряли, частично возвращали на доработку. Зато выплачивали небольшой гонорар, и, разумеется, ежемесячно перечислялся на счёт оклад сценариста.

В тот вечер он был при деньгах. Компания оказалось разномастной: сценаристы, начинающие актёры, помощники режиссёров, операторы, программисты, ещё кое-кто из компьютерных служб. Олег сразу заприметил фигуристую брюнетку с огромными глазами — чёрными агатами, жемчужными зубами в обрамлении красно-коралловых губ. Высокий, поджарый, длиннорукий он быстро оттеснил «конкурентов». Сыпал шутками, несколько раз подчеркнул своё дворянское происхождение. Злоупотреблять со спиртным не стал. Пригласил Оксану, работавшую в службе программного обеспечения, к себе «на чашку кофе». Девица не стала ломаться. Прихватив в буфете пару бутылок ликёра «Амаретто», именуемого в народе «бабоукладчик», вызвал такси. У подъезда дал водиле огромные чаевые, чем окончательно сразил гостью. В страстных ласках пятница перетекла в субботу, суббота — в воскресенье. Красотка «зацепила» Олега. Она была куда лучше многолетней любовницы — Тамары. Молодым сильным телом оставляла позади одряблевшую плоть Тамары, обременённой к тому же парой взрослых сыновей-пропойц. Да и в сексе, казалось бы, многоопытная Тамара намного отставала от молодки.

После целую неделю Олег Александрович звонил на съёмную квартиру Оксаны, рассыпался в комплиментах, блистал эрудицией, с нетерпением ожидая выходных. Снова уик-энд «любви». Снова недельное ожидание. Когда предложил красотке встретиться в среду, получил отказ:

— Извини, Олежек! Мне постоянно нужна свежая голова, поскольку работаю за компьютером над сложными программами. Поэтому необходимо хорошо высыпаться… Плюс, надо привести себя в порядок после ночи. Плюс долгая дорога в офис. Снимаю квартиру на окраине — у вас, в центре, неподъемные цены на аренду жилья…

— Переезжай ко мне! От меня до киностудии пройти десять минут. Троллейбусом, вообще, три минуты!

— Подойдёт! Срок моего договора истекает через месяц. Я буду оплачивать половину коммуналки. Как ты великодушен!

Олег почувствовал себя истинным благодетелем. Ведь, большая разница между тремя тысячами на платежи за квартиру и тридцатью, отдаваемых в жадные руки арендодателей.

Оксана переехала через месяц, привезя чемодан с одеждой, баул с обувью, большую косметичку, забитую парфюмерией. Опять была ночь страстной «любви». Зато на выходные сексом занимались мало. Оксана чистила, отмывала загаженную годами квартиру Олега Александровича. А он, покуривая, сидел на диване, давая советы, что и как делать. Радовался, что получил не только красивую любовницу, но и бесплатную домработницу. Телефон Тамары Олег попросту заблокировал.

Дни пролетали безоблачно. Оксана на работе, он, пропустив рюмку коньяка, купленного сожительницей, предавался мечтам, воспоминаниям, встречам с друзьями, коих было немало. Случалось, стучал по клавиатуре, набрасывая куски своего «гениального сценария». Красотка, вернувшись домой, успевала и приготовить еду, и постирать, и подобрать раскиданные «суженым» носки, трусы, прочие аксессуары мужского гардероба. В выходные Олег Александрович показывал «гражданской жене» Москву. «Его» Москву, «его» центр, где знал каждый камень.

— Из тебя вышел бы замечательный гид! — восторгалась Оксана.

— У меня есть чем заняться. Закончу сценарий, получу настоящие деньги. Тогда смотаемся куда-нибудь за рубеж, в приличную страну, — скромно отвечал он.

Однажды молодка показала характер. Старинный друг, ещё по университету, Коля пригласил их в гости. Накрыл стол с икрой, красной рыбой, прочими деликатесами. Хорошо посидели. Через неделю Олег пригласил дружбана с ответным визитом. За разговорами не заметили, как настал вечер, и вернулась с работы Оксана. Не говоря ни слова, красотка попыталась вцепиться длинными, острыми ногтями в глаза Коляна. Тот много лет работал охранником в супермаркете (так, уж сложилась судьба). Неоднократно рассказывал, что в магазин приходят неадекватные дамочки, ни на чем устраивают скандалы, пытаются выцарапать глаза. Благодаря опыту сумел увернуться от коготков. Быстро направился к выходу. Олег попытался встать с кухонного дивана, но ударом кулака был отправлен на место, где сидел.

— Или он, или я! Выбирай!

— Я должен был принять друга с ответным визитом! — залепетал вконец обескураженный Олег Александрович.

— Надо выпить?! Пей — хоть залейся! — кивнула Оксана на кухонный шкаф. — Твои любимые — «Старейшина» и «Старый Кенигсберг»! Жри — не хочу! Кстати, на мои деньги купленные! А с этим пьянчугой тебе не по пути! Кто он? Жалкий охранник! И кто ты? Гений!

Олег на минуту задумался. Да, Колян — старый проверенный многими годами друг, неоднократно подставлявший в минуту жизни трудную плечо. Но, всевозможных друзей у него много. А такую бабу вряд ли быстро найдёшь. И найдёшь ли вообще.

— Будь, по-твоему, — вздохнул «гений», опрокинув полстакана коньяка.

— И ещё, Олежек! Пора нам официально зарегистрировать наши отношения. Пора идти в ЗАГС!

— Завтра сходим, — пробормотал Олег Александрович.

— Вот, и хорошо! — прильнула к смартфону Оксана, быстро набирая номер Коляна. — Я вычёркиваю тебя из списка друзей, быдло московское! Чтобы тобой больше в нашем доме не воняло! Олежек! Знаешь, куда он меня послал?!

После был ЗАГС. Свадьба в ресторане средней руки, где посидели со свидетелями: братом с его стороны и подругой Оксаны, с которой та снимала квартиру до переезда к Олегу. Потом утомительная поездка на Украину, в Белгород-Днестровский. Тесть с тёщей приняли зятя сдержанно. Да, рекой лилось вкусное вино из расположенного рядом посёлка Шабо. Да, показали и сам Белгород-Днестровский, и областной центр Одессу. Свозили в ставшее самостоятельным Приднестровье. В тоже время держали дистанцию. Олег случайно услышал разговор отца с Оксаной.

— Была тебе нужда, дочка, с этим москалём путаться? Неужели в Москве нет своих — украинцев с российским гражданством? — спросил тесть.

— Ничего, батя! Пять лет пролетят быстро. Зато прописка в Москве и квартира в центре. За неё огромные деньги можно получить.

Сценарист вошёл на кухню. Разговор прекратился, а ему был поднесён гранёный стакан коньяка «Шабо». Затем, вино, затем — снова коньяк. Упоенный Олег Александрович забыл, а вспомнил эту беседу нескоро.

Уже в Москве Оксана объявила, что беременна. Успокоила, дескать, как ребёнок начнёт ходить, отправим в Белгород-Днестровский. Там и продукты натуральные, и климат чудесный, и раздолье: море, Днестр, лиманы. Ближе к школе заберём домой. Чтобы развивался в столичном детском садике, изжил украинский акцент.

Примчалась тёща. Ей купили кресло-кровать, Олегу — раскладушку. Выставили с ней на кухню. Затем появился розовый, пищавший комочек с фиолетовыми глазами и белыми волосиками. Это притом, что оба родителя черноголовые и черноглазые! Жена с тёщей успокоили, дескать, все украинцы рождаются светленькими, а потом темнеют. Папашу под любыми предлогами старались выставить из дома. А ему это и было надо. Сказав, что едет в библиотеку или в архив собирать материал, уходил до глубокой ночи. Ехал к кому-то из друзей. Даже помирился с Колей. Тот, будучи человеком добрым и великодушным, простил. Олег умудрился написать ещё пару кусков творения. Поскольку «творил» в гостях, пребывая во хмелю, «нетленку» забраковали, вернули на доработку. Оклад выплатили, зато проехал мимо гонорара. Пришлось, «ломать себя», реально идти в библиотеку и на трезвую голову переписывать «шедевр».

Наконец-то, детёныш окреп, и его увезли на Украину. Началась привольная жизнь. Когда не шипит вслед тёща, подбирая с пола грязные носки. Когда смотрит ненавидящим взглядом жена, делая тоже. И главное — когда не орёт среди ночи младенец.

К себе Олег Александрович никого не приглашал. Зато во всю «отрывался» в компаниях. Зрелые дамы, молодые девчонки благоволили ему. Однако «гений» быстро заметил, что они не очень его интересуют. Его интересовало другое. Приняв рюмку, желательно французского коньяка, вести нескончаемые разговоры о благе человечества, самосовершенствовании, истории, литературе, разбавляя разговор все новыми и новыми рюмками. Пока не доходило до тостов за Пушкина и Льва Толстого. После чего компания распадалась. Кто, вызвав такси, ехал домой, кто укладывался подчас на полу, кто засыпал, уткнувшись лицом в стол. Случалось, иногда «для тонуса», Олег напрашивался в гости к кому-то из одиноких женщин. Правда, такие интрижки на ночь никогда не выливались не только в продолжительный роман, а даже — в кратковременную связь.

Но, всему приходит конец. Вернулась жена, раздобревшая и нарастившая от работы на огороде мышцы, как у грузчика. Былой страсти в постели уже не проявляла. Да, и супругу к тому времени секс стал совсем не интересен. Улизнуть бы к друзьям, крепко выпить, порассуждать о счастье человечества. Коньяк снова появился в доме, но уже дешёвенький, трёхзвёздочный «Киновский». Оксана же вставала с шумом, будя суженого, красилась, проклиная работу, на которую надо ходить пять дней в неделю.

— Договорись с начальством, чтобы работать дистанционно. Сейчас все продвинутые фирмы так делают, — посоветовал Олег Александрович.

— Что ты! Начальник слышать не желает об «удалёнке»! Говорит, дескать, на службе мы у него под контролем. А дома вдруг надумаем продавать наши технологии конкурентам.

Так, скучно дома — весело с друзьями, протекала жизнь, пока Оксана не прожила пять лет в законном браке, который стало невозможным признать фиктивным. Теперь жена круто изменилась. Стала возвращаться домой все позже и позже, зато все чаще и чаще под хмельком. Допила ставшие весьма небольшими запасы «Киновского». Олег заметил это, когда пожелал опохмелиться, распахнул дверцы кухонного шкафчика. На вопрос:

— Где коньяк?

Получил ответ:

— Ты хоть рубль на бухло потратил? Сгоняй в магазин, купи на свои! Не на что? Тогда сиди и не квакай! Альфонс низкий!

Как «гром среди ясного неба» смерть брата. Умер внезапно от жесточайшего инсульта. Медики сочли, что это результат травмы, нанесённой в своё время грабителями. Квартиру и все прочее наследство продали на пару с сестрой. Предварительно вышвырнули из неё Татьяну Сергеевну, с которой брат не удосужился официально зарегистрировать супружеские отношения. Оба считали штамп в паспорте совсем необязательной формальностью. В результате женщина, посвятившая годы жизни больному и немощному художнику, оставшись ни с чем, оказалась на улице.

— Возвращайся в свой Ново-Жопинск! — посоветовал ей Олег Александрович. — Там у тебя и квартира, и огород. Прокормишься!

Оставшееся от брата роскошное жилище он планировал сдавать состоятельным приезжим. Тормознула сестра:

— Продадим, деньги поделим пополам! Раскидаем по банкам. Проценты дадут доходы куда больше, чем арендная плата. Да и возни меньше. У тебя собственная квартира. Я живу одна в трёх комнатах, поскольку дети разъехались. Оксана будет «доставать» — поживёшь у меня.

Брата похоронили за счёт Союза художников. Оставшееся от него распродали за хорошие деньги, кои рассовали по банковским вкладам. Тогда Олег крепко выпил. На вопрос жены:

— Какого черта припёрся так поздно? Мне завтра на работу!

Ответил:

— У меня брат, брат умер!

— Богатенький был! Много оставил?

— Тебе — вот! — ткнул Олег Александрович дулю в нос супруге.

Тогда он впервые узнал, что такое «летающие тарелки».

НА ПОВОРОТЕ СУДЬБЫ

Убирая кухню (впервые за годы супружеской жизни), куда благоверная швырнула веник, совок, вытащенную с балкона раскладушку, не первой свежести постельное белье, сценарист призадумался:

— Действительно, посадит крыса. Поживу пока у Тамары.

Утром с объёмной сумкой барахлишка явился под двери. Вышедшая к тому времени на пенсию Тамара долго открывала. Затем распахнула дверь. Худым, но крепким кулачком угодила прямо в солнечное сплетение. Быстро захлопнула дверь и, лязгая замками, пока Олег хватал ртом воздух, прошипела:

— Вали отсюда, пока ментов не вызвала! Жигало сраный!

Повалил к жившему через пару домов Коле. Тот тоже был дома. Со словами:

— Что тут пить? — вытащил полуторалитровую бутылку французского коньяка.

После первых пары рюмок «за встречу» и «за здоровье» Олег поведал другу свои злоключения.

— Давненько ты у меня, дружбан, не был! У Тамары большие неприятности. Скажу больше — трагедия. Помнишь, её младшего сына Витьку?

— Как не помнить? Он у меня на руках вырос!

— Вернулся Витька со службы в армии законченным алкашом. Так, мать достал пьянкой, что она отселила его в доставшуюся по наследству квартиру. А он совсем с катушек съехал. Изменил сексуальную ориентацию! Поселил в своей «двушке» гея. Тот оплачивал коммуналку. Поил-кормил Витьку. Покупал ему кое-что из носильного. Полгода назад нашли Витьку в квартире забитого до смерти. Соседи стали жаловаться, что из его квартиры падалью несёт… Ну а педераста след простыл. По сей день ищут!

Помянули Витьку. Какой-никакой, а человек был, создание Божье.

— Помнишь Тоню Леонову? С нами в одной группе училась. Она в двух автобусных остановках от меня живёт. Точнее, имеет квартиру. Сама обретается в Тульской области. Там у неё загородный дом, фермерское хозяйство. Парниковые и грунтовые огурцы-помидоры выращивает, кабачки. Цех по производству кабачковой икры открыла. Гонит все это в Москву с Тулой. Крепко поднялась. О нашей специальности, полученной в университете, даже вспоминать не хочет. Кстати, она сегодня в Москве. Обещала ближе к вечеру заехать. Тоня одна. Замуж так и не вышла. Сначала не брали, поскольку далеко не красавица. Потом, когда стала ворочать миллионами, сама не захотела. Теперь жалуется, что скучно без мужика. Давай, пока крепко выпивать не будем! Вдруг у вас что-нибудь срастётся?

— А если не срастётся? — хмыкнул Олег.

— Тогда уже с горя! — кивнул Николай на ещё одну, непочатую, бутылку французского коньяка «Камю».

— Почему бы тебе самому не подсуетиться?

— Я — сугубо городской человек. Без Москвы могу прожить лишь полмесяца на отдыхе за рубежом. Тоня Первопрестольную не очень жалует. Предпочитает леса, поля, свежий воздух, лесные ягоды. Даже в загранку мотается весьма ненадолго: прикупить, что-нибудь новенькое от ведущих модельеров.

— Что же она в прикидах от Дольче с Габбаной по навозу рассекает?

— Нет. Бренды для деловых встреч, для заседаний в Союзе аграриев, визитов в правительственные учреждения. Ещё по одной! Потом помою посуду, и пойдём в лесопарк протрезвляться.

Ближе к вечеру к подъезду подкатил «Мерседес». Водитель при галстуке и в форменной фуражке внёс в квартиру Николая массу пакетов из дорогого магазина «Азбука вкуса». Следом впорхнула фигуристая, подтянутая женщина, умело подкрашенная, дорого одетая с умело подобранными драгоценностями, от которых вовсе не слепило глаза. В ней никак нельзя было узнать оставшегося в студенческом прошлом тщедушного, белоголового, застенчивого мышонка. Чмокнула Колю в щёчку. Вопросительно взглянула на сценариста.

— Помнишь Олега? Он с нами в одной группе учился… — «представил» Николай.

— Вспомнила! Все девчонки нашей группы в него были влюблены. А Олег ни на кого не обращал внимания. Мы даже думали, что он — «голубой». Но, воспоминания позже! А сейчас гуляем, мальчики! Получила разрешения на открытие производства консервированных шампиньонов и сыроварни. Колюня! Помоги разгрузить пакеты!

Чего там только не было! Испанские ветчина «хамон» и колбаса «фует», французская «фуагра», наша осетрина холодного и горячего копчения… Даже чёрная икра. Словом, колина красная икра, слабосоленая форель, «швейцарский» сыр алтайского производства смотрелись убого.

— Здесь на «Маланьину свадьбу»! Зачем такие траты? — покрутил головой Николай, подозрительно покосился на шампанское «Вдова Клико». — Совсем дурное дело шампанское пить!

— Я, Колюня, все мои достижения шампанским отмечаю! Примешь немного, потом перейдёшь на свои любимые, — Тоня выудила из пакета полтора литра французского «Наполеона» и столько же английского джина «Бифитр».

Началось застолье. Тоня пила наравне с друзьями. Зато курила меньше. Ну, очень не дешёвые американские сигареты «Натура», коих в России в продаже не бывало. Олегу дама сразу понравилась. Не только своим преображением, а простотой общения, полным отсутствием высокомерия и понтов, присущих преуспевающим бизнес-леди. Как-то, ненароком, их стулья оказались рядом. Как бы ненароком на плечо сценаристу легла головка, от которой пахло дорогущим шампунем, дорогущей губной помадой, дорогущими духами «Шанель». Колян сообразил, что к чему.

— Пойду, заварю кофе. Вам какую музыку поставить? — кивнул на стеллаж с огромной фонотекой.

— «Кумпарситу», «Кумпарситу»! Давай! — заказал хмельным голосом Олег Александрович, слывший непревзойдённым исполнителем этого танго.

Пара поплыла среди чарующих звуков. Олег почувствовал умелую партнёршу.

— Неужели, в Доме культуры репетируешь? — вырвалось у него.

— В Доме культуры «репетируют» крестьянки. У меня другая тусовка: экономическая элита, высокие государственные чиновники, депутаты всех мастей. Все время надо держать себя в форме… — на секунду отпрянула, почуяв на себе горячую плоть партнёра. — Ого, нормальная реакция!

Дальше был долгий, страстный поцелуй. Потом ещё и ещё. Наконец, явился Коля с кофейником.

— Ох, Колюня! Совсем забыла захватить малайский кофе. Привезла с острова Лангкави… В следующий раз обязательно возьму!

Пока пили кофе, Тоня заказала такси. Поначалу Олега Александровича покоробило.

— «Мерседес» я беру, когда надо ехать в высокие органы. Сейчас, пока водилу добудишься, пока он доедет… А трахаться хочется так, что зубы ломит.

Таксист — гастер из Средней Азии всем своим видом показывал, как ему не хочется ехать за двести рублей, заплаченных к тому же не наличными, а по телефону. Его настроение резко изменилось, когда Тоня протянула ему тысячную банкноту. Потом была ночь страсти.

В десять утра Олега разбудил звонок по смартфону. Кадровик киностудии сообщил, что финансирование сценария, над которым годами трудился Олег Александрович, прекращено, а ему надо срочно подъехать, оформить увольнение по собственному желанию или по соглашению сторон.

— С ума сошли? Вам хозяин даст жизни! — взъерепенился сценарист.

— Видите ли, Олег Александрович, у киностудии сменился владелец. Именно он принял решение о прекращении вашей работы как бесперспективной. Подъезжайте! Получите трудовую книжку, расчёт. Не ждите, пока вас уволят за прогул или по ещё какой-нибудь малоприятной статье Кодекса законов о труде!

— Слышала ваш разговор, — потянулась Тоня. — Съезди, рассчитайся! Затем заскочи домой, собери самое необходимое! Поживёшь в моем поместье, как при коммунизме.

Через час Олег был в киностудии.

— Ну и разит же от вас спиртным, — поведя носом, скорчил рожу кадровик. — Пожалуйста, бланк заявления об увольнении по собственному желанию.

— Хочу по соглашению сторон!

— Нет проблем! Пожалуйста, другой бланк.

— Почему сменился собственник заведения?

— Давненько вы нас не навещали! Ваш друг — Евгений Юрьевич признан недееспособным. В настоящее время пребывает в частном лечебном заведении. Бизнес продан за долги. Работаем, вкалываем, исправляем положение. Рекомендовать вас в другую фирму, сами понимаете почему, не можем…

— В гробу я видел ваши рекомендации! Отныне я — свободный человек! А ты будешь преть-загнивать, пока тебе новый собственник пинка под зад не даст!

— Отчего же мне новый собственник даст пинка?

— Понадобится твоя должность кому-нибудь из его родни, вот и огребёшь.

— Пока пинка дали вам. Идите, получайте расчёт! Никаких «бегунков» оформлять не надо. Велено, чтобы духа вашего здесь не было! И чем раньше — тем лучше!

Получив причитавшиеся деньги, Олег заехал к Коле за забытой сумкой. Долбанули снова коньяка с джином. После дружбан проводил до квартиры Антонины, поскольку Александрович совсем не помнил адреса. Остаток дня она занималась сборами в дорогу. Ночь пара снова провела в страстной любви. Утром шофер при галстуке и в форменной фуражке на «Мерседесе» покатил Тоню с Олегом к новой жизни.

Свернули на широкую асфальтированную дорогу с тротуарами и с асфальтированными съездами к однотипным домам, выкрашенным в разные цвета.

— Дома со всеми городскими удобствами: канализацией, светом, газом, горячей водой. На свои деньги построила, — пояснила Тоня. — Ох, как пришлось повоевать с крестьянами, зубами вцепившимися в свои прогнившие хибары! Пока отстроила первую улицу на пустом месте, пока первые пейзане увидели, что такое жить как в столице, сколько нервов сожгла. Потом уже в очередь стояли, чтобы переехать в нормальное жилье. Сколько взяток пришлось дать, чтобы отцепились с проверками писем и жалоб односельчан!

— Это же — бешеные деньги! — вырвалось у Олега. — Такое строительство!

— Куда больше ушло на строительство различных производств, приведение в порядок полей, обустройство парников. Зато теперь люди за меня порвут любого на куски. Гарантированная зарплата, нормальные условия труда и быта. Своя поликлиника, перестроенная из убогого медпункта. Дом культуры, лежавший в руинах, тоже восстановила. Ну, и конечно, детский сад, ясли, виллы для приглашённых специалистов. Школу тоже на свои деньги перестроила. Лучших выпускников из Тульского университета и педагогического выписываю. Они, начиная с детского сада и особенно со школы, присматриваются кто из деток на что способен. Кого-то за свои деньги потом учу в университете и политехе. Кого-то отправляю в сельскохозяйственные, технические, коммерческие колледжи. Кому-то одиннадцати классов хватит, чтобы коровам хвосты крутить, да в земле копаться. Не бежит от меня народ. Наоборот, из других сёл в очереди стоят, чтобы ко мне на работу устроиться, на жительство перебраться. Приехали!

Машина въехала в узорчатые, витиеватые, покрашенные золотой краской ворота. Остановилась у крыльца двухэтажного особняка с колоннами.

— Никак, русский ампир! — выдохнул Олег Александрович.

— Правильно! Только в стиле русский ампир. В районе полно таких развалившихся хором. Подсчитала: быстрее и дешевле построить новодел, чем тратить время и огромные деньги на реставрацию.

— Здравия желаю, Антонина Витальевна! — проворно открыл дверцу осанистый старик в белом парике и шитой золотом ливрее.

— Здравствуй, Сергей Петрович! — кивнула Тоня деду, а затем сценаристу. — Мой дворецкий — в прошлом полковник. Рекомендую моего старинного приятеля, крупного кинодеятеля. Олег Александрович поживёт с нами. Соберёт материал о жизни современной деревни. Прошу заботиться о нём, как обо мне!

На лестнице выстроились девушки в серых платьях, белых фартуках.

— Здравствуйте, барыня Антонина Витальевна! — с поклоном приветствовали они хозяйку.

В проворно отворенные двери пара вошла в зал с колоннами.

— Здесь у меня проходят балы: новогодний, рождественский, в честь моего дня рождения. Ожидают своей очереди вызванные с докладами. Здесь я работаю, принимаю решения, рассматриваю отчёты моего персонала. Здесь бывают только свои: высшие управленцы, ведущие специалисты, руководители производств, менеджеры. Так, у меня называются бригадиры. Людям приятно из сиволапого колхозника превратиться в господина менеджера, — Тоня закрыла дверь в строго обставленный, но очень удобный для работы кабинет. — А здесь — парадный кабинет. В нем принимаю губернаторов, представителей областной администрации, депутатов думы, правительственных чиновников, заглянувших в наши края.

Олег ахнул от роскоши. Бело-золотые стены и потолки, в стиле Растрелли. В тон им бело-золотая мебель. Даже компьютер был забран в золотистую рамку. Над троном (именно, троном) хозяйки кабинета в рамке восемнадцатого века висел портрет президента. Над ним в полстены портрет императрицы Анны Иоанновны в короне Российской империи, в подбитой горностаем жёлтой мантии.

— Государыня-матушка тебе зачем? — удивился Олег Александрович.

— Посмотри внимательнее!

Бывший сценарист опять удивился. Голова царицы была заменена головой Антонины Витальевны.

— Существовала одно время мода заменять головы царей, императриц, прочих выдающихся людей головами заказчиков портретов. Я тоже не устояла. Хотела даже, чтобы президент был изображён в костюме восемнадцатого столетия и парике. Не посоветовали… После прикинула: куда дешевле заменить лицо, нежели переписывать всю картину. Как раз в это время Ельцин ушёл в отставку! Здесь у нас столовая. Фарфор, серебро, хрусталь. Питаюсь здесь. Когда одна, когда с гостями. На большие обеды и ужины столы накрываются в холле. Здесь летний бассейн, — кивнула хозяйка на окно, за которым раскинулся искусственный водоём. — Отсюда виден и зимний бассейн. Он как бы в здании оранжереи. Оранжерея тоже есть — в другом крыле дома. Хочется среди зимы свежей клубники, ананасов, манго. Притом свежих, а не подгнивших во время транспортировки. Бананы тоже имеются. Дальше, видишь, каретник, как в музее-усадьбе Кусково. Там у меня тёплый гараж для моего автопарка. Есть «Майбах», «Ламборджини», «Порше-Кайен», пара внедорожников, вездеход. Всем этим управляю сама. Был водитель, но он — ушлёпок, зная, куда едем, звонил по мобильнику. Предупреждал, чтобы к моему приезду был наведён порядок. Хорошо водил. Выгонять не стала. Теперь возит на грузовике продукцию в Москву-Тулу.

— Потерять место шофера — не велика трагедия.

— В том-то и дело, мой друг, что велика! Дома, построенные мною для пейзан — моя собственность. Для них — ведомственное жилье. Уволился сам или выгнали — будь любезен, освободи служебную квартиру. А у многих семьи. А зарплата в моем агропромышленном комплексе самая высокая в области. Поэтому все вкалывают, ведут себя чинно. Нет желающих вылетать в никуда, на совсем другие доходы. Был, правда, случай, когда только что построила оранжерею. Идут по клубничнику, гляжу — кустик кепкой прикрыт. Отодвинула кепку, а под ней огромная куча дерьма, и все ягоды оборваны. Кроме агрономов уволила всю бригаду. Охрана помогла им съехать.

— У тебя и охрана есть?

— Есть. Наши деревенские. Все прошли Воздушно-десантные войска, другие элитные подразделения, кое-кто и частные военные компании. Зато спокойно. Бандиты не суются. Знают, что я отстёгиваю «наверх», а охранники, отмороженные на голову. Сначала стреляют, потом думают. Народ тоже доволен. Ни хулиганства, ни воровства, ни пьяных дебошей, ни семейного насилия. Пойдём наверх, покажу твою комнату. Твою сумку уже туда принесли.

Поднялись наверх.

— Здесь сплю я, — приоткрыла бело-золотую дверь Тоня.

Бело-золотая кровать с балдахином, в тон мебель, в приоткрытую дверь санузла видна бронзовая ванна. Спальня Олега оказалась проще. Широкая кровать с покрытой кожей спинкой, стулья, хоть под Растрелли, но не кресла. Душевая кабина в санузле, вместо ванны.

— Разве мы будем спать отдельно? — удивился «кинодеятель».

— Я так привыкла, а привычка — вторая натура. Кроме того, бывают «критические дни». Случается, что надо просто хорошо выспаться. Одной!

В комнату заскреблись.

На пороге стоял дворецкий. Приняв от горничной поднос с рюмками коньяка и бутербродами с чёрной икрой, протянул его паре:

— С приездом, Антонина Витальевна!

— Почему рюмки не серебряные? — выразил недовольство Олег.

— Серебро, как считают знатоки, не лучшим образом действует на вкус и запах коньяка. Поэтому — только хрусталь или стекло. На худой конец — фарфор. Благодарю, Сергей Петрович! Сегодня-завтра, суббота-воскресенье отдыхаем. В понедельник, как всегда, руководство на еженедельную оперативку!

— Полковник и пошёл в дворецкие? — покачал головой Олег Александрович.

— Я плачу ему три полковничьих оклада. Заметь, не пенсии, а оклада! Главное, чтобы был порядок, и не воровали.

«КОММУНИЗМ» ЗА ДЕНЬГИ

Дискомфорт начался на следующей неделе. Олег завтракал один. Новая пассия встала рано. Провела совещание с топ-менеджерами и специалистами, затем укатила осматривать владения. Среди разной снеди к столу поднесли рюмку водки. Не какой-нибудь, а дорогущей «Севрюги». Осушив её, Олег потребовал «повторить». В столовую вошёл дворецкий.

— Вам, Олег Александрович, велено подавать рюмку водки за завтраком, полстакана за обедом, для аппетита, и рюмку на ночь, чтобы сон был крепче. Ослушаться нельзя! Антонина Витальевна уволит — глазом не моргнёт! Мне на полковничью пенсию нет резона садиться. Скучная будет жизнь. Девчатам: кухаркам-горничным ещё скучнее станет. Не только с работы — с квартир вылетят.

— Да как ты, братец, с будущим хозяином разговариваешь?! — вспылил, было, Олег.

— Хозяйка здесь одна, а гостей, подобных вам, эти стены много видели. Хотите задержаться — не перечьте барыне! Нрав у неё крутой!

Хорошо, друг Коля дал «на дорогу» литр самогона собственного изготовления. «Добрал» Олег Александрович уже после завтрака в отведённой ему комнате.

Вечером, лежа в постели подруги, «кинодеятель» высказал желание отдохнуть на море, где давно не был.

— В сентябре свожу, — пообещала Тоня. — Есть в египетской Хургаде, что на Красном море, заведение. «Гранд Ресорт» называется. Все, кто был, хвалят. В Египте сейчас невозможная жара. Покупайся пока в бассейне или в речке! А сейчас мы попрощаемся. Завтра рано вставать. Ступай в свою комнату!

— Ещё не хочешь?

— Нет, нет! Мне после работы одного раза достаточно! Если мало — подрочи в санузле! В своём, разумеется. Точнее, в выделенном тебе.

В Хургаду Олега, таки, свозили. Огромный отель в стиле султанского дворца впечатлил. Тоня дала портье десять долларов. По-английски попросила, чтобы номера были рядом и с видом на море. Насколько понял Олег Александрович, портье ответил, что такое возможно только завтра. Десятку, однако, сгрёб. Антонина Витальевна положила ещё одну. Сразу нашлись два номера рядом, с видом на море. Олег тут же бултыхнулся в огромный бассейн, пока «гражданская супруга» раскладывала по местам её вещи. Конечно, крепко «принял на грудь» в баре, где спиртные напитки были включены в стоимость проживания. Вернулся «хорошим».

— Олежек! — повела носом Антонина. — Ты знаешь, что я могу выпить наравне с тобой и Колей. Но, пьяных мужиков не люблю. Не выношу, когда от них несёт перегаром!

— Ну, Тонечка! Мы же, можно сказать, в свадебном путешествии!

— Прежде, чем «раскатывать губу» на свадебное путешествие, оформи развод с законной супругой!

Повалялись на пляже. Съездили в Каир, где Олег мечтал побывать с детства. Расположенный тогда в старом здании 1901 года постройки Национальный музей произвёл удручающее впечатление. Толпы посетителей, духота, теснота, хаотично наваленные экспонаты. Ещё более негативные эмоции вызвали пирамиды с подножьями, задристанными верблюдами и прочими вьючными животными, на коих предприимчивые египтяне катали за деньги туристов. Примкнувшие к «русской» экскурсии латыши, не привыкшие смотреть под ноги на своих вычищенных до блеска улицах, тут же вляпались в фекалии. Матерились, отчищая сандалики, почему-то по-русски. Олегу Александровичу захотелось прокатиться на верблюде.

— Вспомни, что говорил гид! — тормознула подруга. — Ни на верблюдов, ни на других животных садиться нельзя. Прокатишься, глядь, верблюд с хозяином пропали. Молодые люди, услужливо помогавшие оседлать скотинку, тоже пропали. Кошелёк, смартфон, и ещё, что можно уворовать, тоже пропали. Давай заглянем в пару пирамид!

Сфинкс, обложенный по спину кафельной плиткой (так, пытались его сохранить) вызвал вообще отталкивающее впечатление. Да ещё охранник за уши вышвырнул мальчика и девочку, втёршихся за ограду.

— Малолетние карманники, — пояснил гид. — С годами начнут промышлять у пирамид. Потом, набив руку, подадутся в Каир или на курорты.

Пару дней отдохнули от Каира. Затем пятичасовой путь по пустыне в Луксор, где ждал величественный Карнакский храмовый комплекс. Рябило в глазах от множества сфинксов всех размеров. Вдавливали в землю гигантские колонны. Рвался ввысь чёрный девяностометровый обелиск из камня внеземного происхождения — обсидиана. Следующим утром переправились через Нил. Миновали «поющих колоссов». Именно в это время ветер, куда бы ни дул, менял своё направление, проходил сквозь изваяния.

— У-у-у! — разносилось над окрестностями.

Зато в гробницах шести фараонов, куда пускали туристов, понравилось. Часами можно было рассматривать изображённые на стенах картины с легендами о богах, сценами из жизни владельцев погребальных помещений Гид пояснил, что Долину царей окружает Город мёртвых, где хоронили людей разных сословий. Верховных жрецов, сановников — поближе к фараонам. Остальных — подальше. Пару деревень построили уже в сравнительно недавнее время прямо над захоронениями.

— Прошли тысячелетия. Но, когда крестьянину надо поправить материальное положение, он спускается в подвал и копает. Обязательно что-то находит. Разумеется, чем ближе к царям, тем ценнее находки. Продают коллекционерам. У каждого феллаха своя клиентура. Хоть и малограмотный народ местные крестьяне, но разбираются в артифактах не хуже искусствоведов.

Уже на стоянке автобусов Тоню потянул за руку художник, коих там тусовалось множество.

— Миссис, — обратился он по-английски. — За пять британских фунтов я нарисую на вас шарж!

— За пять британских фунтов в Москве меня нарисуют в полный рост маслом, — хохотнула в ответ Антонина.

Потом был круиз по Нилу. Одна из бывших столиц — Фивы. Там, на одном из настенных барельефов среди богов и фараонов затесалось существо в скафандре космонавта. Затем посетили чудо советской инженерной мысли — Асуанскую плотину, построенную СССР и подаренную египетскому народу. Увидели не меньшее чудо советской инженерной мысли — гигантские статуи фараонов, перенесённые с места затопления в долину Абу Симбел.

За день до отъезда прошлись по многочисленным магазинам. Себе Тоня ничего не купила, презрительно поглядывая на изделия местных умельцев. Зато Олегу справили две пары кроссовок «Найк» и «Адидас», ремень из змеиной кожи, пяток футболок разных цветов с надписью HURGADA. Однако когда Олег пожелал ботинки из крокодиловой кожи, подруга отказала:

— Куда тебе в них ходить? Лишняя трата! Не обижайся! У тебя и так коммунизм. Правда, за мои деньги. Если хочешь — купи на свои!

Олег обиделся. Купил. Даже не стал торговаться.

— Лох! — цинично усмехнулась Антонина Витальевна. — Местные торговцы ломят цены. Для них важен сам процесс торговли — развлечение, плюс самоутверждение. Не стоят того башмаки. Кожа хорошая, а нитки — дерьмо! Максимум, полгода и обновка развалится. Где чинить?

Осень выдалась, как никогда, грибной. Олег не успевал подбирать лукошки, набранные Тоней, пересыпать их в большой короб в багажнике.

— Ну, куда же столько? — удивлялся он. — Обожраться можно!

— А засолить, намариновать? Чтобы зимой не вспоминалась присказка: «Съел бы грибок, да снег глубок»! Рецепты получила от бабушки, а та — от прабабушки.

— Есть время с этим возиться? Ты же открыла производство шампиньонов…

— Возиться буду не я, а кухарка. Зато все мои гости с удовольствием увозят по банке грибов. Кстати, банки не або какие, а с фирменной этикеткой «Леоновские». Шампиньоны же пойдут исключительно на продажу. Их можно под землёй выращивать круглый год. Умыкнула технологию у китайцев. Пока мы с тобой отдыхали, модуль для цеха построили, технику завезли. На днях начнём монтаж.

— Монтаж начнут работяги, — хмыкнул Олег.

— Работяги будут делать то, что им прикажут инженеры. Инженеры будут делать то, что им прикажут мои специалисты. Прикажут они то, что им прикажу я!

Так, и пошла у Олега Александровича жизнь. Ни грустная, ни весёлая — пресная. Не часто, когда надо было Антонине Витальевне, приглашали в её спальню. Ежедневно подносили установленную для него норму алкоголя.

Чтобы чем-то себя занять, Олег вернулся к заброшенному сценарию. Пожалел, что не занимался им серьёзно. Раздробил на несколько рассказов. Раскидал по редакциям, поскольку приближался очередной юбилей войны 1812 года. Похвалили, опубликовали и, надо же, перевели на банковскую карту какую-то мелочь. Начал набрасывать что-то ещё. А там слетали в Эмираты. Тоню интересовал шоппинг. Олег тупо валялся на пляже в прохладные часы. Если так можно сказать, когда уже с утра под тридцать!

А вот на Недели Высокой моды в Милан или Париж Олега Александровича не брали. «Гражданская жена» заявила, дескать, цены в этот период на отели, ну просто не подъёмные! Зато какую-то ерунду бой-френду привозила. Вообще, Антонина Витальевна следила, чтобы у партнёра было все необходимое. То дублёнку купит, то свитер-другой, то джинсы. Однако когда Олег запросил костюм с галстуком, ответила:

— Зачем? К гостям ты не выходишь. В театры не ездишь. На мероприятиях, где надо быть в костюме не бываешь.

— А я хочу и в театры, и на мероприятия, и к гостям!

— К гостям? Чтобы напился и опозорил меня? В театры сейчас и в свитерах пускают. Ну, можно будет, когда выберемся, взять напрокат смокинг с «бабочкой». Тебе подойдёт!

За фигурой «гражданского мужа» Тоня тоже следила. Челядь постоянно напоминала:

— Олег Александрович, время занятий на тренажёрах! Или: «Время прогулки», а зимой: «Время лыжной прогулки».

Доводы, дескать, поджарая фигура генетически получена от предков — офицеров лейб-гвардии Измайловского полка во внимание не принимались.

— Когда человек не следит за собой, начинаются проблемы с мозгами, а следом — со всем организмом, — строго замечала Антонина Витальевна.

Так, шли годы. Олег даже потерял им счёт. А что? Хоть не привольная, но сытая жизнь. Никаких проблем, которые никогда не умел решать и сваливал на других. Кругом не изгаженная природа. Полностью организованный быт с кучей слуг. Возможности для занятия творчеством. Рассказы хвалили, публиковали, но в Союзы писателей (ни в российский, ни в московский) не приглашали.

— И не пригласят! — заявила Тоня на жалобы «милого». — Это — сугубо закрытые организации. Туда берут только «своих». Даже, оживи Толстой с Достоевским, не примут и их. Правда, есть у нас в райцентре творческое объединение: шесть бабок и дедок. «Ходят» они под областным отделением Союза российских писателей. Воткну тебя к «старью», а там, глядишь, вступишь в областное отделение. Придётся возить тебя раз в месяц на бабкины посиделки. Неудобно, но что поделаешь?

Председательша объединения удовлетворенно кивнула:

— Прозаики нам нужны. У нас один поэт — Виктор Ерофеевич, остальные — поэтессы. По молодости лет вы, Олег Александрович, могли бы помочь с решением каких-нибудь административных проблем.

Бабка вопросительно глянула на соискателя — не претендент ли на её место, способный в любой момент подсидеть.

— Я — человек крайне непрактичный. Боюсь подвести своим незнанием. Но, где способен, готов помочь!

Началась ежемесячная отдушина от сытой до пресыщенности, но унылой жизни. С бабками было интересно. Однако воспитанному на поэзии Серебряного века, слышавшему в кругу знакомых поэтов хорошие и очень хорошие, посредственные, плохие и очень плохие стихи Олегу Александровичу старушачье творчество казалось жалкой поделкой. Иной раз хотелось встать, разнести неумелые, подчас нескладные вирши. Но понимал, что жизнь заставила этих талантливых женщин заняться поэзией лишь на склоне лет. Поэтому всегда хвалил. Лишь когда вещь была совсем никакой, говаривал:

— Я — прозаик, а не поэт. Могу ошибиться. Но, на мой взгляд, Ахматова или Цветаева, или Агния Барто (когда речь шла о стихах для детей) сделали так-то и так-то. Это — мнение прозаика. А решать вам — профессиональной поэтессе.

Читал и свои рассказы, неиспользованные куски несостоявшегося сценария. Бабульки полюбили Олега Александровича. А вот, дедок — Виктор Ерофеевич ревновал, что внимание поэтесс переключилось на более молодого, фигуристого, хоть и лысеющего брюнета. Даже как-то вспылил, когда Олег сравнил его с Игорем Северяниным:

— С этим подручным буржуазии меня в один ряд ставить не надо!

— Вообще-то признанный классиком Игорь Северянин гордился тем, что был вне политики…

— Всякая литература глубоко политична! А Северянин уводил своим творчеством, если его можно так назвать, от классовой борьбы. Что было на руку капиталистам и помещикам.

— Зато здесь вы похожи на Константина Михайловича Симонова, — попытался прекратить дискуссию Олег.

— Симонов мне подойдёт! Наш был поэт — советский до мозга костей.

Нежданно-негаданно позвонил председатель областного отделения Союза писателей.

— Есть мнение, Олег Александрович, рекомендовать вас в члены Союза. Подъезжайте! Оформим заявление, необходимые документы. Не забудьте паспорт и список ваших публикаций!

— Надо же! Москвичи сколько лет меня в упор не видели, а здесь сами нашли! — поделился радостью Олег с подругой.

— Если бы ты знал, сколько я пожертвовала на развитие Союза! Но, чем бы дитя не тешилось… — как-то недобро ответила Антонина Витальевна.

Заседание, на котором Олега приняли в Союз, прошло гладко. Рекомендации дали председатель и секретари. Писатели, работавшие в патриотическом жанре, знали работы соискателя. Должным образом оценили их. Лишь детина — поэт-деревенщик задал вопрос:

— Как член Союза он будет пользоваться нашими привилегиями. А, нам от него какой прок?

— Прок уже есть, — ответил председатель. — Уважаемые коллеги! Наше следующее заседание переносится на два месяца. Работа секций — тоже. В занимаемом нами помещении будет произведён ремонт. Кстати, деньги на него найдены благодаря Олегу Александровичу. В то время, когда мы годами ждали, пока нам выделят средства Правление головной организации или местные власти.

Появилась ещё одна отдушина. Олег сумел сделать пару докладов о творчестве поэтов и писателей Серебряного века. «Прокатал» их для начала на своих бабульках. Те даже всплакнули. Профессионалам тоже понравилось. Олегу предложили стать куратором районного литобъединеня, откуда он вышел в члены Союза. Словно на крыльях прилетел домой.

— Поздравь меня с повышением! — попытался он обнять подругу.

— Не получится! — отстранилась она. — Тебе пришёл исполнительный лист по задолженности за коммунальные услуги. Триста тысяч набежало. Поезжай, разбирайся со со своей мымрой!

— Так, это она не платила!

— Хозяин квартиры — ты! Я за неё платить не намерена! Твои вещи собраны, машина ждёт.

— Водила меня подождёт, пока разбираюсь с мегерой?

— Видишь ли, Олежек, старею. Мне уже много не хочется. Когда понадобишься, пришлю за тобой авто.

— Пожалуйте, Олег Александрович! — подтолкнул к выходу дворецкий. — Шофер заждался! До Москвы путь не близкий, а ему ещё назад возвращаться.

НОВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

— Старый дом за углом, не могу на него наглядеться, — вспомнилась Олегу старая песенка, когда машина подкатывала к столь любимому, но уже подзабытому строению.

Вот и берёзка, которую он посадил вместе с матерью (впрочем, сажала мать, а он, как как всегда, давал советы) дотянулась до его этажа. Превратилась из прутика в могучее дерево. Водила, между тем, небрежно выставил вещи Олега Александровича на асфальт. На его недоуменный взгляд, дескать, надо бы донести «барахлишко» до квартиры, ответил мрачным, не предвещавшим ничего хорошего взглядом, презрительно сплюнул и умчался.

Завозился с кодовым замком в подъезд. Ни код не подходил, ни «ключ-таблетка» не открывал.

— Никак Олег?! — спросил лысый толстяк, в коем литератор с трудом узнал соседа Павла. — Давно ты не был! Замок раз пять меняли, пока ты отсутствовал. Кстати, всё из-за твоей бабы! Совсем с катушек слетела. Пьёт, не просыхает! Да ещё мужиков-алкашей водит. Житья от них нет! Заходи — разбирайся!

Павел открыл дверь своим ключом. Однако помочь Олегу с чемоданами не предложил. Если на первом этаже царил образцовый порядок, то на этаже Олега Александровича все было загажено, штукатурка отбита, несло мочой. Увы, не кошачьей, а человеческой.

— В управляющей компании сказали, что нет смысла проводить ремонты. Пьянь на следующий день всё изгадит, — пояснил сосед.

Павел занёс пакеты из «Пятёрочки» в квартиру, вошёл сам. Дверь оставил открытой, с интересом наблюдая за развитием событий. Рядом с олеговой дверью на половину стены красовалась надпись: «Верните долг! Твари». Сама дверь была изрезана, изодрана. Из-под некогда самого дорогого голубого дермантина свисала пожелтевшая от времени вата. Вместо одного замка зияла дыра. Другой — дорогущий заменили китайской дешёвкой. Звонок выдернули вместе с проводом. Пришлось долго колотить в дверь. С огромным трудом Олег узнал жену в обрюзгшей, неопрятной, ожиревшей бабище в грязном, сильно ношеном халате, с чёрными дырками на месте некогда жемчужных, но теперь пожелтевших зубов. Та тоже поначалу не узнала мужа — настолько оказались пропитыми мозги.

— Принёс? — спросила она для начала.

— Что принёс? — не понял благоверный.

— Что — что? Бутылку, разумеется! У меня вход платный!

— Вообще-то, хозяин здесь я! Приехал разобраться с задолженностью в три сотни «штук» по коммуналке… На сына глянуть…

— Ох, ты! Муж — объелся груш! Явился — не запылился! Вали отсюда, пока цел! На «сына глянуть»? А ты сыну нужен?!

— Не нужен! — вылетел в прихожую молодой человек с фиолетовым гребнем-ирокезом во всю голову и фиолетовыми, неподвижными, как у покойника, глазами. — Ты мне, папаня, хоть шоколадку сраную купил? Хоть раз в жизни сникерсом дешёвым меня побаловал? Пусть валит отсюда! Лишний он здесь!

— Что за шум, а драки нет? — вывалилась из кухни пара пропойц в тельняшках, переделанных в «майки-алкоголички», в затёртых джинсах с белёсыми разводами мочи.