Бесплатный фрагмент - Пашкины сказы

Присказка

Кто-то скажет: «Это сказка»,

Кто-то скажет: «Это быль»,

У меня своя подсказка,

Так как я тогда не жил.

Где-то слышал — рассказали:

«Было это так давно…»

Может, что-то и приврали,

Расскажу вам всё равно.

В одном царстве-государстве,

Триста лет тому назад,

Средь лесов, в одном хозяйстве,

Все творилось невпопад…

Чудь Сысертская

На Бесёновке, у речки,

Жил Баба́й в таком местечке,

Что не сразу и найдёшь,

А оты́щешь — пропадёшь.

Среди со́сен, вверх взлетая,

Где гора стоит крутая,

Ла́баз старенький стоит,

А под ним нора́ лежит.

Там, под ку́стиком калины,

У подножия вершины,

Незаметная извне,

Дверь находится на пне.

А за ней уютный домик,

Где живёт Баба́й, наш гномик.

Одиноко в тишине

Чай из шишек пьёт втайне.

Ро́стом ма́ленький, лохматый

И слегка так угловатый,

Хоть и хму́рый по себе,

Любил играть он на трубе.

Как наду́ет обе щёки,

Подпирая руки в боки,

Да прила́дится к рожку,

Слышно аж на бережку.

Ве́тви старых крупных сосен,

Заплетённые под осень,

Пустотелые внутри,

Выдавали нотки три.

Но и этого хватало,

Чтоб народ вовсю пугало.

Лишь крестились просто люди,

Как увидят эти чуди.

Вот поэтому ту гору

Звали Бе́совой горой.

Обходили стороной

И здоровый, и больной.

Ну кому ещё охота

Встретить бе́са или что-то,

Что похожее на чудо,

Прибавля́я к слову «юдо».

Лишь шептались меж собой:

«Не ходить туда одной».

Говорят, здесь жили чуди —

Это ма́ленькие люди.

Ростом больше, чем горшок,

На один ещё вершок.

Домик строили как норки,

На краю большущей горки.

Дверка — ста́ренький пенёк,

А над нею козырёк.

На двери виси́т подкова —

То для счастья и для зова,

Чтоб хозяева встречали,

Кто придёт, и угощали.

В общем, добрый был народ,

Тыщу лет продлялся род.

Под Бесёновой горой

Град построили большой.

Посреди глухой пещеры

Мощный свод держали стелы

Опираясь на гранит,

Тот, что на полу лежит.

Весь в узорах, не простой,

С жи́лкой жёлтой — золотой.

Кое-где блестят алмазы,

Разноцветные топазы,

Создавая чудный свет,

Так как солнечного нет.

Освещая чу́дям путь,

Разгоняя те́мень, жуть.

Отражаясь в малахите,

Тем, что сте́ны все покрыты,

Создавали здесь уют

Мягким светом там и тут.

На стена́х, как в галерее,

Портреты в мраморе висели:

Королева местных гор,

Да и гномы на подбор.

Старший прадед — Алуе́,

Тот, что с молотом в руке́,

Для Луны ладью сковал

И на небо приковал.

Вот с тех пор Луна в печа́ли,

День тоскуя на прича́ле,

Ночью движется по сво́ду,

Млечный путь круша как во́ду,

Освещает лю́дям путь.

Ей всю ночь так не уснуть,

Зажигая за собой

Звездочек волшебный рой.

Уж шесть вожде́й сменилось кря́ду,

И, получив свою награ́ду,

На пле́чах де́ржат этот свод,

Чтоб в ми́ре жил чудной народ.

Прошло уже немало лет

И тех героев больше нет,

Но всем осталось в назидание

Их дел былого созидание.

Менялись слуги и вожди,

И за́сухи были́, дожди,

Но остава́лось неизменно

Все то, что нужно непременно

Для жи́зни бурной и лихой,

Пока не подойдёт покой.

И каждый правил триста лет,

Надевая амулет,

Что был откован из звезды

Небывалой красоты.

Вождём мла́дшим был Бабай.

В двести лет познал свой край

И возглавил чудь-народ,

Под горою, что живёт.

Правил твёрдою рукой,

Вёл народец за собой.

Строил длинные пути,

Под землёю чтоб пройти.

Через Ма́ркову гору,

Под Азо́вку да в нору,

Шёл большой туннель прохо́дкой,

Где добраться можно ло́дкой

По волнам подземных вод,

Средь столбов, державших свод.

Колодя́жинские топи,

Где на дне лежали копи

Драгоце́нностей, вещей

От непрошеных гостей,

Приходивших за богатством,

Иногда и со злорадством,

Обходили стороной,

Закрываясь вмиг стеной

От кикиморы болотной,

Бабки вредной и бесплодной.

Та умеет заманить —

Будешь век в болоте гнить.

Ещё гномы, инструмент

Делали в один момент.

Да такой, что нет изно́су,

С лёгкостью рубил берё́зу.

Был он острый, не ржавел

Да  на солнышке блестел.

А на лезвии клеймо́:

Знак чудной — ну как бельмо́.

Но вернёмся в поселе́нье:

Там шесть гномов — поколе́нье —

Крепко держат мощный свод,

А вокруг змея ползёт.

Переливами сверкая,

Будто бы она живая,

Создавая полукруг,

Замерла немного вдруг.

Это по́лоз — царь всех змей

И создатель сих земель.

Он проделал длинный путь,

Отдохнуть решил чуть-чуть.

От Ара́льского, ишь, мо́ря,

Полз на север и без го́ря,

Оставляя за собой

След глубокий и большой.

Раздвигая по бокам

Горы, сопки тут и там.

Создавая на равнине

Горные порой вершины.

Раньше полз он по прямой,

Все дорогою лесной,

А как стало холодать,

Стал, конечно же, вилять.

Головой упёрся в море,

Да холодное такое:

Только лёд и глубина,

Не достать и даже дна.

Скинул ста́рую кожуру́

И назад, к себе в нору́.

Под Бесёновой горой

Всё ж теплее жить зимой.

Ста́рая ко́жа задубела,

Заросла, места́ми села,

А места́ми поднялась

Да камня́ми вздыбила́сь.

Обросла сосной и елью,

Для зверья став колыбелью.

Где на коже яркий цвет,

Там и камень-самоцвет.

Пятна красные в рубины

Превратились вдоль ложбины.

Ну, а жёлтые на спине

Стали золотом на дне.

Таким о́бразом Урал

Ка́мнями на стыке встал,

Между Азией с Европой,

Будто быстрой антилопой,

С се́вера промчась на юг,

Выбивая камни вдруг,

Разбросала изумруд,

По дороге, там и тут.

И Сысерти перепало:

Тех камней нашлось немало,

Пока чуди не ушли

Под землёю жить, в глуши.

Зарождение Сысерти

В те далёкие годи́ны

Не было ещё плоти́ны,

И селились под горой

Чуди-люди, род чудной.

Две весёлые речонки

Собирались у «бесёнки»

И изви́листой косой

Вниз стреми́лись под горой.

Среди за́рослей долины

Мчались водные быстрины.

Даже в сту́жу, холода

Не замерзали никогда.

И поэтому с тума́ном

Ветки в цвете серебря́ном

Опускались над водой,

Лишь слегка шепча: «Постой».

Так и реченьку прозвали,

И Сысе́ртью называли:

Как туманная долина

С не замёрзшею рекой.

Мало кто сюда стремился,

И покой над речкой вился.

Так и жили чуди-люди

Под Бесёновой горой.

Но бывало к ним порой

Приходил мужик седой.

Был он ро́стика большого,

Не видал еще такого

Чудо-юдо сей народ.

Обступали как придёт.

С удивлением глядят

Да потрогать норовят.

Сапоги так ростом с чуди,

Весь поместится, по сути.

В шапке можно просто спать,

А тулуп велик — не встать.

Хоть и были мужики

Ростом с сажень от руки,

Но для гномов показались

Великанами — так звались.

Мужички те с  Арами́ли —

Ишь, на ло́дочке приплыли,

Братья с дальней стороны —

Величались Бабины.

Фёдор вроде величают,

А второго — кто же знает?

Видно, что издалека.

Знать, дорога нелегка.

Незнакомые места,

Кругом зе́лень так густа.

Вот поэ́тому никто́

Не искал здесь золото́.

По  Исе́ти с Арами́ли

До  Двуре́ченска доплыли,

А потом вверх по реке,

По туману в молоке.

Там добра́лись до Сысе́рти.

Хо́ть ты верь, а хоть не верьте,

Здесь же встретили народ,

Что с руды железо льёт.

Бра́тья были рудозна́тцы,

И  руду́ искали бра́тцы.

Медь, железо, по болотам

Проходя лишь мимоходом,

Протыкая дёрн коло́м,

Из берёзы сделанны́м.

Если красный — есть руда,

Кол звенит как та дуда.

У Сысе́ртской же долины,

Дно как будто бы из глины.

Всю́ду бу́рый железняк —

Ярко-красный, словно мак.

Где воткнёшь, и там рудя́к,

А особо березня́к,

По краю болот стоя́вший,

На корнях своих собра́вший,

Все железо в лимони́т —

Так наука говори́т.

А потом на обработку,

Чтобы сталь варить в охотку.

Неслучайно чудь-народ

Здесь давно уже живёт.

Добывая так руду,

Плавят в печах, на ветру.

Вот прошло уж ты́ща лет,

А конца и края нет.

Руды много по болотам,

А еще и по высотам.

Братья поняли: «Уда́ча!

Ну, а как же быть ина́ча?»

Попытать судьбу решились,

Братья лишь перекрестились:

«Вро́де не своя сторонка,

Заработать можно тонко».

С чудь-народом подружились,

И конечно, сговорились:

«Бу́дут плавить здесь металл,

Тот, что боженька им дал,

И на лодках отправлять,

Чтоб никто не знал, где взять».

Согласился чудь-народ,

Добрым был — не знал, что ждёт.

Братья взялись за дела,

И работа в миг пошла.

По болотам дёрн снимали,

Рудя́к оттуда доставали,

А потом его на сушку,

Как промыли всю горушку,

И на обжиг дожигать.

Только где угля вот взять?

Сосна, осина и ольха

Для угля так хуже мха,

А берёза само то,

Не сравнится с ней никто.

Хорошо, что у болот

Березняк во всю растёт.

Здесь их столько — слова нет,

Хватит всем на сотни лет.

Застучали топоры, завизжали пилы.

Заготовки той поры вот такими были,

А потом в большущей яме

Брёвна сложены слоями,

Укрыва́емы дерном,

Станови́лись там углём.

Тлея в я́ме помале́ньку

Уж которую неде́льку,

Жаром де́рево томя́,

Создавалась твердь угля́.

Печи гли́няны слепили

И рудою загрузили,

Вперемешку с тем углём,

Что добытое вдвоём.

Разожгли и стали ждать,

А металл кипит — не взять.

Превращаясь в бу́ру кри́цу,

Будто в красную деви́цу.

Лето, осень и зиму́

Дружно плавили крицу́,

А весною по реке,

Хорошо невдалеке,

В лодку кри́цу погрузили

И домой к себе поплыли.

Удивились в Арамили:

— Вы отколь-таки приплыли?

— Из Сибири, — шепчут братья,

Ну, а как же им не врать-то? —

Из далёкой стороны

Столько месяцев плыли. —

Не расскажешь им про чудь,

Вот с тех пор и братья врут.

Продали быстрей товар,

И обмыть, конечно, в бар.

Начиная от порога

В кабаке народу много.

Кто покушать заходил,

А кто и во́дочки попил.

Братья скромненько в углу

Се́ли, пьют и ни гу-гу,

А за ними наблюдают,

Глазками вовсю  стреляют.

Многим хочется узнать,

Где руду побольше взять.

Пообедали немножко,

Тихо встали. Вновь дорожка

Им опять в далёкий путь,

А вослед лишь взгляды жгут.

Каждый хочет место знать,

Вот и зыркают опять.

Ведь за это можно вскоре

Оказаться и на воле.

Если место указать,

Станешь во́льным ты опять.

В те года, борясь со Шве́дом,

Хоть Сиби́рь была при э́том,

Русь нужда́лась всё ж в руде́,

А Урал пустой в труде́.

Не хватает пушек, меди,

Только злобные соседи.

С за́пада Европа давит,

Со степе́й Башкир всё жалит,

Выпуская кучу стрел,

Кто на зе́млях его сел.

Уводя в далёкий плен,

Кто не может встать с колен.

И решил премудрый царь

Заселить Уральский край.

Здесь заводов понастроить,

Да и пу́шечек утроить.

В общем, со́здали контору

В го́рном де́ле по надзору

За богатствами Урала,

Да в казну чтоб прибывало.

Арами́ль был форпостом

Для Руси, с её-то ростом,

Расширялась на восток,

Прихватив земли чуток.

Два острога, башни, пушки,

И стрельцы там на верхушке

Смотрят в облачную даль,

Как велел им государь.

В Арами́ли воевода,

Он здесь главный для оплота.

Всеми здесь он управляет

И народ оберегает.

Защищая от набегов,

От башкир и печенегов,

Что остались от орды,

Разбежавшись кто куды.

Наблюдает за землями,

За богатствами, полями.

Если где найдут добро,

То в казну неси его.

Притаи́л — ступай в острог,

Приговор-то нынче строг.

Тем, кто ру́ду здесь найдёт,

Пять рублей дают вперёд.

Отыскали и места́,

Где река не так мшиста́.

Где высоки берега́,

Чтоб плотина на века́

Встала тве́рдью комлевой,

Колесо крутить водой.

Выбирали и рядили,

Даже взя́точки дарили,

Чтобы стро́ить на Уктусе:

«Все останутся лишь в плюсе».

Не зато́плены луга́

В Арами́ли под плуга́.

Да и мельницы оста́лись,

Те, что на воде держа́лись.

Под Укту́совой горой

Завод построили большой.

Для защиты Горный Щит —

Там большой острог стоит,

А к заводу приписали

Арами́ль и так сказали:

«Каждый должен на заводе

Отрабо́тать в обиходе

Четы́ре дня из семерых,

и совсем без выходных.

Кто найдёт руду-породу,

Выйдет сразу на свободу».

Вот и взя́лись наши бра́тцы,

Так как были рудозна́тцы,

Отыскать руду и ме́дь,

Чтоб свободу дали впре́дь.

Отыскали — не дают:

«Поищи ещё чуть-чуть».

А чего впустую браться?

Решили сами заниматься.

Тихо плавили руду

И возили, на беду.

Пока слухи не дошли

До Конторской стороны:

«Есть богатое местечко,

Вроде где-то недалечко.

Братья знают, но всем врут,

А металл сюда везут».

Как узнал о том де Ге́ннин,

Тот, кто был давно бессме́нен,

Приказал призвать сюда

Братьев этих для суда.

Слуги тут же побежали,

Братьев вожжами связали

И в контору тот же час —

Так исполнили приказ:

— Где украли сей металл?

— Что ты, барин, боже дал.

На чужой же стороне,

Там, где чудь живёт в тайне.

— Почему не указали?

— Нам свободу обещали,

Но не дали, хоть нашли.

Мы ж втихую обошли.

Ви́дит Ге́ннин, мужики́

Непростые и крепки́.

Просто так не напуга́ешь,

Ну, а как тогда узна́ешь,

Где богатство то лежит?

А мужик опять молчит.

— Коль покажешь, волю дам.

— А иначе по мордам, —

Воевода их пугает,

А того и сам не знает,

Что уж пуганы они,

И молчат как будто пни:

— Подпиши, тогда покажем,

А иначе мы не скажем. —

Ге́ннин тут же подписал,

Бра́тьям вольную отдал.

Показали братья речку

И пошли к тому местечку.

С ними Ге́ннин и другие

Посмотреть края такие,

Где железо там и тут,

Да и чуди здесь живут.

Вверх по реченьке Сысерти

Добрались без круговерти.

За горами две долины,

Располо́женных в низине.

Одна ре́ченька — на юг,

А другая вправо вдруг

Повернулась и уходит,

Будто кто её уводит

Средь туманов и болот,

Где чудной народ живёт.

Кругом сосны вековые,

Стройные да молодые,

Подпирают небосвод,

Пряча в норах чудь-народ.

У болот стоят берёзы.

На стволах как будто слёзы

Пролили́сь, стекая вниз.

Бе́лы платья, лёгкий бриз

Колыхая помале́ньку,

Будто бы танцуя е́ньку

Вокруг ма́лых озере́ц,

Где желе́зо-то вконе́ц

На берёзовых корнях,

Разрывая землю в прах,

Превращалась в лимони́т —

В тот, что камень железни́т.

И такого здесь добра —

Высоченная гора.

Только шапкой та верхушка

Вниз уходит, а речушка

По́верху по ней бежит

И богатство сторожит.

Там поэтому вода

Бежит чёрная всегда.

Чёрной реченьку прозвали

И в народе называли.

Кто не верит — пусть пойдёт,

С головой туда нырнёт.

Осмотрел все это Ге́ннин,

Хоть и был в делах бесце́нен,

Но не смог предусмотреть,

Что же будет с этим впредь.

Порешили: «Быть заво́ду»,

И согласно обихо́ду,

Чтоб эне́ргию добыть,

Надо речку перекрыть,

И построить здесь плоти́ну,

Перерыть реку в глуби́ну.

Из листвя́нки сделать сруб,

Положив его во глубь,

А внутри боло́тну глину

Уложить ну как резину.

Камнем сбоку обложить,

Ну и можно долго жить.

Простоит и триста лет,

Не испортится вовек.

Так она и простояла,

Никогда не протекала.

Как узнала это чудь,

Заревела, тыча в грудь:

— Как же нам? Куда деваться?

Под водою оставаться?

Так не рыбы мы, а чудь.

— Проживёте как-нибудь.

За Бесёновой горою

Новый город вам построю.

Пересе́литесь туда.

— Бу́дет но́вая беда.

Мы храни́тели богатства,

Дре́внего, горного братства.

Если всё здесь затопить,

Не с чего металл варить.

Всё исчезнет под водой.

— Ерунда. Здесь Ю́дин строй. —

Ге́ннин отдал сей приказ

И убрался в тот же час.

Указав на две горы:

«Стройте здесь плотину вы».

Закипела вмиг работа,

А для Ю́дина забота

Привезти людей на труд

По созданию запруд.

Чу́ди все исчезли в но́рах,

Показав свой гордый но́ров.

Вмиг исчезли под горой,

Завалив проход землёй,

И никак их не достать,

Бы́ли чу́ди — нет опять.

А с Укту́совой горы́

Мастера вдруг прибыли́.

Те, что строили плотину

Под Укту́сову вершину,

И теперь им выпал срок

Строить здесь платину впрок.

От Бесё́новки напра́во

Ме́ньшая гора лежа́ла.

Между ни́ми, по низине,

Во́ды двигались в быстрине.

«Надо их здесь перекрыть,

Бу́дем там канаву рыть,

Глубиной чтоб ниже речки».

Бы́стро сделали засечки,

И давай вовсю копать,

Зе́млю в сторону кидать.

Из листвя́нок сделав сру́б,

Положили его вглу́бь.

Внутрь набили плотно глину

Да боло́тную трясину.

Завалили всё землёй,

Ка́мнем выложив отбой.

Посреди́ затвор листвя́ной,

Хоть и был он деревя́нный,

Прочен очень и прошит

Весь металлом, будто щит.

Де́ржит весь напор плотины,

Направляя вниз быстрины

Тёмных вод, спадавших вниз

На колёса — кучи брызг.

Те качают мощный молот —

От работы весь надколот.

Также двигают меха́

Для пода́чи воздуха́

В пе́чи, что стоят в низине,

У подножия плотины,

Выплавляя в них металл

Из руды, что бог им дал.

Одна домна, пять простых

Для зали́вочек кричных.

Десять горнов с колотушкой,

Три военных, будто с пушкой.

Ку́зница, и пилорама,

И сарай для вся́ко хлама.

Фа́брика для якорей,

Ковать цепи подлинней.

Для защиты от набегов

Басурман и печенегов

Ба́шни с дерева взмыли́сь

Кры́шами своими ввы́сь.

Частоко́лом из бревна

Вмиг воздви́гнута стена.

Опоя́сав с трёх сторо́н,

Упиралась в водоё́м.

У пруда, на са́мой горке,

У завода на задворках

Це́рковь сделали из леса

Для моле́льного процесса.

Собрался́ честно́й наро́д

На большой крестовый хо́д

Вокру́г но́вого завода

От Сысе́ртского прихода

Окропить святой водой:

«Крепко наш заводик стой!

Создавай опорный край

Да металл стране давай».

Ну, и в честь императри́цы,

По созданию там кри́цы,

Заво́д Анной назвали́,

И труди́лись от зари́,

А равни́ны затопили,

Кое-где торчат вершины

Ста́рых сосен и берёз —

Получился всё ж курьёз.

Разошлись вширь берега,

Новы со́зданы луга.

Остальное под водой

Вместе с чу́дью. Боже мой.

На заводе вновь запа́рка,

Заготовка, да и ва́рка.

Надо уголь обжигать

И руду сюда таскать.

На лошадках да в телегах,

На Сысе́ртских бы́стрых реках.

Всю болотную руду́

Собра́ли вско́ре на пруду́.

Только этого всё ж мало,

А руды совсем не стало.

Будто чья-то злая воля

Всю руду собрала с поля,

Затянула в глубь земли —

Так их чуди берегли.

Увезли в далёкий край —

Под Азо́вкой собирай.

Вновь за братьями послали,

Ну, а Ба́бины сказали:

«Надо сде́лать крестный ход.

Может, кто-то и найдёт».

Сами же пошли к Баба́ю,

Чтоб попить немного ча́ю.

Знали тайную тропу́

И достигли к вечеру́.

— Не серчай на нас, Баба́й,

Не хотели, так и зна́й.

Вы́полним твоё желанье,

Коли будет указанье.

— Покажу, где место есть, —

Пригласил гостей присесть. —

Коль доста́вите вещицу

И обма́нете сестрицу,

Что средь тёмных вод живёт

Колодя́жинских болот.

У неё большое блюдце,

Не просто́е — властолюбца.

Яблочко вокруг бежит,

Видно всё, куда глядит.

Принесёте блюдце мне,

Покажу руду в тайне.

Только знайте: по пути

Тю́нькин камушек найди.

Он на берегу речушки,

Будет радость для девчушки.

Как потянет к вам ручищи,

Ты направь каме́нь в глазище,

Только сам туда не гля́нь,

Засосёт тогда пога́нь.

Вверх по реченьке Черно́й

До болотца по прямо́й

Доберётесь за полдня.

Там уж ждёт моя родня.

Братья, встав, перекрестились,

На усло́вие согласились

И отправились в свой путь,

Отыскать руды чуть-чуть.

Погрузились братья в лодку,

Вы́брав ясную погодку.

Вверх на лодочке гребут,

А тече́ние бы́стро тут.

Речка бы́стренько сужалась

И совсем уж мелкой сталась.

Дальше лодке не пройти.

На себе её нести?

Вдруг на солнышке блеснуло,

Будто бы в глазок кольнуло.

Ви́дят — камешек лежит,

Словно зеркало горит.

Отражает яркий свет —

Но не камень-самоцвет.

Вроде на руду похожа,

Взгля́нешь — там смешная рожа,

Или длинная рука

Держит камень за бока.

Получается смешно́,

Искажённо — потешно́.

Тю́нькин камень — это то́чно,

Положили осторо́жно

В свой мешочек небольшой,

Повязав его тесьмой.

Ка́мень в лодку погрузили,

Ну и дальше потащили,

До верхо́вья тёмных вод

Колодя́жинских болот.

Справа топи, слева топи.

Посреди одни лишь копи

Асбесто́вских рудников

И подземных родников.

А жаре́нь стоит большая,

Но вода вокруг гнилая.

Пить охота — мочи нет,

Не попить воды без бед.

Глядь, коло́дец на буго́рке,

А вокруг одни лишь ё́лки.

Братья к месту подгребли

И на бе́рег вылезли.

Захотелось им напиться:

«Ну, а может, это снится?»

Посреди того лужка

Вода чиста с бережка.

Только сверху синевой

Подерну́лась тенетко́й.

Посредине паучок

Сидит, будто старичок.

Бра́тьям стало тяжело,

Сели даже на бревно.

Ноги ва́тные — не встать,

Захотелось только спать.

Вдруг из этого окошка

Показалась головёшка.

Сверху синенький платок,

Двое глазок и роток.

Скоро вышла старушонка,

Худосо́чная душонка.

Рост не больше трех пядей,

Сине пла́тьишко на ней.

Сама то́щая такая,

Ветерком чуть не сдувая,

Руки тянет к мужикам,

Удлиняясь по бокам.

Руки жи́деньки, страшны́е,

Над луго́м ползут кривы́е.

Хорошо, что нет когтей,

Стало страшно, хоть убей.

Захотелось убежать —

Силы нет с бревна привстать.

Кое-как достал с мешка

Ка́мешек из туеска

И направил на старушку

Камень-зеркальце с подушку.

Бабка стала хохотать,

Руки спрятались опять.

«Это что за чудо здесь?

Так и хочется присесть», —

Бабка видит в отраженьи

Изменённое виденье,

Да смешное, что не встать,

Лишь охота хохотать:

— Что ж, потешили старушку.

Что хотите за игрушку?

— Говорят, что блюдце есть,

Видит всё, куда навесть.

На нём яблочко бежит,

Всё покажет — ворожит.

— Есть такое у меня,

Поменяю не кляня.

Тут же блюдце отдала,

Да и ка́мешек взяла.

Будет чем себя занять,

До́лги зи́мы коротать.

Зимой гости не идут,

Скучновато одной тут.

Вниз, по чёрной, по реке́

Мчится лодка налегке́.

Через пруд, к большой горе

Да к Баба́евой норе:

«Вот, исполнили приказ.

Покажи, где руд припас?»

Гном то блюдце положил,

По кру́гу яблоко пустил.

Посветлело сразу блюдце,

Только братья не смеются.

Видят гору, видят лес:

— Вон куда же ты залез.

— Вот вам ближний рудничок.

Хватит там руды аж впрок.

Это новый, этот средний,

Ря́дышком зато — соседний.

Де́вять новых рудников

Показал и будь здоров.

Братья все те рудники

Вскоре отыскать смогли.

Задымил вовсю завод,

Плавка длилась целый год.

Подсчитали, прослезились —

Лишь одни долги копились.

Да́же о́пытный Пожа́ров,

Ма́стер мо́лотовых уда́ров,

Ну не смог дости́чь успе́хов,

Чтобы бы́ло без огре́хов.

У́голь есть, и есть руда́,

И объёмы для труда́,

То́лько ме́дленно печь льёт

И рабо́та не идёт.

Девятна́дцать лет так би́лись,

И в ито́ге разори́лись.

Заво́д реши́ли продавать,

Покупа́теля искать.