Низкий земной поклон памяти всех участников Дороги жизни! Вечная Память и Вечная им Слава от всех от нас, ныне живущих!
О Блокаде Ленинграда
«125 блокадных граммов хлеба,
На Невских берегах гуляет с ветром смерть,
По окнам чёрным льются слёзы с неба,
От боли стонет Ленинграда твердъ…
Одна дорога к жизни лишь осталась,
По ней полуторки везут детей и стариков,
Герой-водитель, поборов усталость,
С провизией в обратный путь идти готов.
Хлеб получал он по блокадной норме-
Автомобильный тот геройский батальон.
И не одна была испита чаша скорби,
В войне с фашизмом понесён большой урон.
Два долгих года. Ленинград они спасали,
Машины в ледяных торосах, в темноте,
Под вражеским обстрелом в озере пылали
И замерзали насмерть в ледяной воде.
Погибших мы почтим молчанием минутой,
Водители войны — Вам слава и почёт!
Вы жителей спасали в схватке лютой,
Нам даровали жизнь и град Петра цветёт!»
Автор Вера Журди.
«Гидрографы, проводившие расчеты грузоподъемности льда, да и сами водители зачастую руководствовались принципом: если нельзя, но очень нужно, то можно.»
Охраняя «Дорогу жизни»
Отсчет истории «Дороги жизни» начинается 20 ноября 1941 года, когда офицер 23-й стрелковой дивизии НКВД М. С. Муров вывел на лед Ладожского озера обоз из 350 саней, доставивший в блокадный Ленинград 63 тонны муки.
Военный Совет Ленинградского фронта принял решение — построить военно-автомобильную дорогу по льду Ладожского озера между его восточным и западным берегом. Эта трасса была названа ленинградцами «Дорогой жизни». Продовольствие с Большой земли перевозилось на автомобилях по льду от деревни Кобона в поселки Ваганово и Борисова Грива.
Из сотрудников милиции и уголовного розыска были сформированы два сводно-боевых отряда. Один из них, под командованием старшего лейтенанта милиции Сергея Сергеевича Лукьянченко, разместился в поселке Ваганово, другой, во главе с начальником охраны порта Михаилом Васильевичем Миняевым, — в деревне Кобона. Эти отряды до декабря 1941-го организовывали эвакуацию Ленинградцев по Ладожскому озеру на баржах и катерах, а когда лед встал и появилась возможность проезда по нему автомашин, приступили к охране поступающих с Большой земли грузов на складах и сопровождению автомашин по ледовой трассе.
22 ноября 1941 года началось регулярное автомобильное движение через озеро. Именно этот день стал официальной датой открытия трассы. Вместе с автомобилистами, дорожниками, связистами на лед Ладоги вышли и сотрудники милиции.
Все дни работы «Дороги жизни» — с 22 ноября 1941 года по 23 апреля 1942 года и с 19 декабря 1942 года по 30 марта 1943 года — на льду трассы, в службах и подразделениях, обеспечивающих ее работу, на эвакопунктах и транспортных магистралях, ведущих к Ладожскому озеру, несли свою службу сотрудники сводного отряда ленинградской милиции.
Главной задачей сотрудников уголовного розыска стала борьба с организованными группами воров и спекулянтов, выявление среди лиц, допущенных к работе с материальными ценностями, тех, кто занимался их хищением. Бесспорно, что чаще всего крали на складах, расположившихся на обоих берегах «Дороги жизни».
На ледовой трассе работали и военные, и гражданские водители. Несмотря на то что их работа тщательно контролировалась, они сами внимательно следили друг за другом. И это была не слежка, не подсматривание, а именно взаимопомощь — выжить без взаимовыручки в условиях постоянной бомбежки, острой нехватки запчастей, горючего, физической истощенности было просто невозможно.
Шоферы, работавшие на «Дороге жизни», и ветераны милиции рассказывали, что исправная машина, которую тащили на буксире, была зимой 1941–1942 годов частым явлением. Водители просто засыпали от переутомления, их нельзя было заставить сесть за «баранку».
Надо отдать должное сотрудникам милиции: если водители привозили людей бескорыстно (а таких фактов, особенно в начальный период блокады, было предостаточно), их не преследовали. Но информация о тех, кто на этом «зарабатывал», проверялась самым тщательным образом.
Плечом к плечу, деля все тяготы нелегкой службы на ладожском льду, стояли и сотрудники всех служб и подразделений ленинградской милиции. Именно поэтому рвачи, спекулянты и проходимцы так и не смогли стать хозяевами на «Дороге жизни».
Уголовный розыск. Петроград — Ленинград — Петербург
«Ночами уже не гасили фар, потому что было опасно водить машины в полной тьме. Да и противник, отлично знавший трассу, всё равно был бессилен остановить на ней поток жизни. Самое большее, что он мог сделать, — это разбить одну или несколько машин. Каждый из нас хотел, чтобы его миновал вражеский снаряд, но и каждый знал, что только смерть помешает ему выполнить свой долг и боевой приказ», — написал в своих воспоминаниях водитель 804-й автобазы на Дороге жизни Леонид Баркович
Воспоминание очевидца
Я был тогда подростком. Это тот возраст, когда человеческая память всё впитывает как губка и воспоминания о блокаде останутся со мной до конца жизни. Я родился в семье военнослужащего, отец всегда брал меня с собой в различные командировки. Мне приходилось с ним бывать и на ладожской Дороге жизни: это было в 1943 году после 23 февраля. Там меня поразили спокойствие и уверенность во всём происходящем.
Идут два потока машин, через определённое расстояние стоят регулировщики, в основном женщины. Слышится постоянная канонада: Дорога жизни от линии фронта находилась всего километрах в пятнадцати. Обстановка совершенно спокойная, без малейшей суеты. Как я теперь понимаю, это была чётко налаженная, очень сложная система функционирования дороги. Этот спасительный для города путь неимоверными усилиями сделали военные, причём к их обязанностям такое нигде и никогда не относилось. Но этот величайший трудовой подвиг состоялся! Пришлось заниматься эвакуацией мирных жителей, в основном пожилых людей, женщин и детей. Из Ленинграда вывозили в первую очередь детей, истощённых голодом. Двери кабин были открыты настежь, чтобы успеть выпрыгнуть если машина провалится под лёд.
Неизвестный автор.
«Зимой машины мчались вереницей И лед на Ладоге трещал, — Возили хлеб для северной столицы И радостно нас Ленинград встречал.»
П. Богданов
ПОДВИГ СОВЕТСКОГО ШОФЕРА МАКСИМА ТВЕРДОХЛЕБА
Из книги В. Воскобойникова «Девятьсот дней мужества»
Первого января в детском саду у Алеши Пахомова была настоящая елка. Пришел военный гармонист и стал играть веселые песни. Алеша раньше любил плясать под музыку, и другие ребята тоже, но теперь сил у них не было, они лишь сидели на лавочках и тихо хлопали в ладоши. А из кухни доносился вкусный запах…
В конце праздника им дали настоящий обед. На первое был суп, и в нем плавала лапша. На второе — гречневая каша с настоящей котлеткой. А на третье воспитательница вынесла мандарины, каждому — по мандарину. Алеше достался ярко-желтый мандарин с круглой дыркой насквозь. Он подумал, что эта дырка в мандарине выросла. Он не знал тогда о шофере Максиме Твердохлебе.
Максим Твердохлеб тоже не знал про Алешу Пахомова, но каждую минуту жизни он помнил, что в родном городе умирают от голода люди. Он возил хлеб через Ладожское озеро.
Сначала лед был еще слабый, и в первый раз они выехали на пяти грузовиках, на большом расстоянии друг от друга. За три дня перед ними прошел пробный санный обоз. Машины двигались медленно, кабины были открыты, шоферы всматривались в следы саней, в трещины на слабом льду. Одна машина попала в полынью, утонула. Шофер успел выпрыгнуть. Там, на другом берегу Ладожского озера, скопилось много продуктов. Все лучшее страна отдавала Ленинграду, а город продолжал голодать, потому что продукты перевезти было трудно.
Постепенно лед на Ладоге твердел. И с 25 декабря ленинградцы стали получать больше хлеба. Рабочим выдавали по 350 граммов, всем остальным — по 200. Это было очень мало, но уже появилась надежда: выживем! И все-таки бывали недели, когда хлеба в городе оставалось на полтора дня.
Максим Твердохлеб водил машину без сна уже третьи сутки. 31 декабря на складе продуктов ему сказали:
— Особой важности груз доверяем вам, товарищ старшина Твердохлеб. Вот фанерные ящики, и на каждом написано: «Детям героического Ленинграда». Это мандарины из Грузии, для новогодних праздников детям. Берегите их изо всех сил. доверяем вам как лучшему шоферу.
Ладожское озеро широкое, как море. У него не видно другого берега. Зато машина, идущая среди ровных белых льдов, видна издалека. И в тот момент, когда над озером пролетали фашистские истребители, шофер Твердохлеб понял, что они на него нападут.
Истребители развернулись, спикировали на машину и дали по ней очередь из пулеметов. Но Максим Твердохлеб успел резко остановить машину, и фашистские пули пролетели мимо. Однако фашисты развернули самолеты и снова пошли в атаку на грузовик. Только теперь они с воем мчались на него с разных сторон — промахнется один, зато попадет другой.
В таких случаях шоферы выскакивали из машины и прятались в сугроб — лишь бы живым остаться. Машину можно починить, а за грузом на другой день кто-нибудь приедет.
Но Твердохлеб вез мандарины. Их нельзя морозить, их надо быстрей везти ленинградским детям. И Максим Емельянович продолжал борьбу с фашистскими самолетами. Бросал машину то влево, то вправо. Внезапно останавливал ее, снова мчался вперед. Пулеметная очередь пробила кабину. Другая — разбила переднее стекло, остались торчать лишь осколки. Третья очередь отколола кусок от руля. Кровь заливала лицо шофера, были поранены руки, но машина продолжала идти. Наконец у фашистов кончились патроны, и они улетели.
Когда шофер Твердохлеб довез мандарины до места, он не мог сразу разжать руки. Так крепко, изо всех сил, сжимал он остаток изломанного руля. Друзья вынесли его из кабины и перевязали. Сорок девять пробоин насчитали они в машине.
И в мандарине Алеши Пахомова тоже была пробоина от фашистской пули.
Через несколько дней шофер максим Емельянович Твердохлебов возил продукты для ленинградцев по «Дороге жизни». Так называли дорогу в осажденный фашистами Ленинград через Ладожское озеро.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.