Бесплатный фрагмент - П.П.П.

ГЛАВНОЕ СЛОВО

Это была первая любовь. Юношеская любовь. Самое сильное чувство, когда ты не можешь дышать без него, а он без тебя. Такое чувство бывает только раз в жизни. Конечно, влюбиться можно в любом возрасте и встретить любовь можно когда угодно и где угодно, но первая любовь случается однажды!

Они не расставались ни на минутку, только вечером расходились по своим домам, чтобы мамы не волновались. И то он долго стоял под её окнами до самого последнего момента, пока в них не погаснет свет. Утром он спешил обратно, чтобы взять её за руку и проводить до школы, а днем уже стоял в парадной и встречал, чтобы снова увидеть любимые глаза и быть с ней рядом.

Они гуляли по улицам и скверам, крепко держась за руки. Он ей рассказывал смешные истории, а она смеялась, даже если было не смешно. Ей вообще было всё равно, что он говорит, лишь бы слушать его и быть с ним. Она больше молчала, что она могла рассказать?! Ведь ей совсем мало лет. Она была домашней девочкой, живущей под строгим маминым присмотром. Она не попадала в серьёзные передряги, не участвовала в погонях, не убегала от бандитов или милиции. Всё это было о нём. Он о себе рассказывал. Делился своей жизнью. Он был старше и ждал повестку в армию. Он был дворовый парень, повидавший виды. Известным сердцеедом на своём районе. Ему было, что рассказать. Но когда он её впервые увидел, то сразу понял — это она!

И вот они уже вместе. Он стерпел неприязненное отношение её родителей и запрет на встречи с ней. Он заслуживал их расположения. Он её добивался. И добился.

А сейчас прохаживаться не спеша по притененным улочкам было самой большой наградой. Чувствовать её руку в своей руке. Что могло быть лучше. Он говорил и говорил. Веселил и веселил её. Она всегда его внимательно слушала. А когда он рассказывал, надо было обязательно на него смотреть, потому что он много жестикулировал и многое изображал своей мимикой.

Когда однажды он что-то рассказывал и заметил, что она на него не смотрит, а значит, она его не слушает, то сказал:

— Ну и самолёт, короче, долетел.

Она через несколько секунд очнулась от своей задумчивости и спросила:

— Какой самолёт? Ты же про парней рассказывал?!

— А! Всё-таки слушала? Мне показалось, ты отключилась. Вот я тебя и проверил.

Они посмеялись и продолжили прогулку. Теперь уже она смотрела на него «не отключаясь».

Через некоторое время история повторилась. На этот раз они ехали в троллейбусе, битком набитом людьми. Он что-то рассказывал, энергично жестикулировал. Она внимательно слушала, но вдруг засмотрелась в окно. Он задал ей какой-то вопрос, но ответа не получил. «Понятное дело, опять не слушала!» И тогда он возгласил на весь троллейбус:

— Вот лежим мы с ней в постели!

Она вздрогнула от неожиданности, а все пассажиры повернулись и уставились на него, ожидая, видимо, продолжения истории. Она покраснела и отдёрнула его за руку:

— Ты чего? С кем с ней-то?

— Да ни с кем, просто ты меня не слушаешь!

— Да слушаю, просто в окно засмотрелась.

И так было всякий раз, когда она не смотрела на него, он заканчивал свой рассказ фразой про самолёт, и она понимала, что что-то упустила. А позже он просто брал её лицо и поворачивал к себе. Ему необходимо было, чтобы она на него смотрела и видела только его! Значит, она с ним, значит, она принадлежит ему!

Как же она вспоминала потом его голос — ведь лучше него не было на всём белом свете! Как она готова была отдать всё, чтобы снова послушать его рассказы! Два года она могла только читать его письма. Два года она ждала его из армии и мечтала снова услышать историю, пусть даже про самолёт, который долетел….

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД

Расскажу Вам о том, как известная истина «запретный плод сладок!» подтверждается на практике.

Моё детство пришлось на середину восьмидесятых, когда в стране начались реформы, повлёкшие за собой пустые прилавки, остановившиеся фабрики, рост дефицита товаров и, как следствие, процветание спекуляции.

Пока ты маленький, тебе всё равно, как ты выглядишь и во что одеваешься, но когда ты переходишь в среднее звено школы, то тут уже тебе далеко не безразлично, какие шмотки на тебе надеты.

Все советские школьники одевались обычно в «Детском мире» и магазинах типа «Орлёнок». В школу ходили в форме, которая различалась только нашитыми воротничками и фартуком, а также длиной платья, в зависимости от того, сколько классов ты уже его носишь. Если девочка подрастала, то просто опускали подол платья. Такая же история была и у мальчишек. Только у них всё различие было в длине брючины и рукава, потёртости колен и вытертости ткани на пятой точке. Чем подвижнее малец, тем брюки были более блестящие на заду.

В страну пришла свобода мысли, слова, действия и т. д. И пионеры потихоньку стали пробовать эту свободу на вкус, то есть снимать красные галстуки, делать нашивки на форме, надевать джинсы со школьным пиджаком, ну и так далее, как говорится, кто во что горазд. А девочки позволяли себе краситься, надевать в школу серьги и колечки, сначала незаметные, а потом всё покрупнее.

Если говорить обо мне, я первая в классе сняла галстук, но не потому, что стала комсомолкой, а потому, что решила протестовать. Не очень понимая, против чего бунтую, но всё же! Потом я стала надевать спортивную кофту (олимпийку) на платье под фартук и таким образом тоже «вредничала». Дальше я стала расписывать сумку, с которой ходила в школу. В то время это была большая голубая сумка «банан» из искусственной кожи. На ней потихонечку стали появляться разные слова из песен моих любимых групп, чьи-то фамилии, росписи друзей, потом просто цитаты известных людей. Ах, если бы она у меня сохранилась…. Сейчас очень интересно было бы с ней встретиться. Кстати, немного позже, тоже в школе, у меня порвались джинсы, и я не стала их зашивать, а наделала еще больше дыр, в некоторых местах прошнуровала и точно так же стала на них писать разные фразы. И эти джинсы у меня до сих пор есть. Я их храню как раритет. Сегодня очень модны драные джинсы, их носят знаменитости, а модные дома Парижа продают их за баснословные деньги. Но в моём детстве это было крайне неприлично, и когда я появлялась в своих «модных» штанах, то всегда шокировала добропорядочных граждан, получала строгие замечания и упрёки со стороны людей старшего поколения.

Наше поколение было непривередливо в тряпках! Мы все носили одинаковые вещи, купленные в одних и тех же магазинах. Только немногие могли похвастаться чем-то выдающимся! Например, те, кто умел шить или у кого были портнихи в семье, а также дети моряков загранплавания. Эти люди всегда выделялись качеством одежды и фасонами.

Все, кто одевался одинаково и не парился по поводу «прикида», так и жили, а вот остальные пытались внести свой вклад и дорабатывали, «доводили до ума» купленные вещи, чтобы не быть инкубаторскими! Я тоже всегда переделывала свои наряды, что-то добавляла, а что-то меняла, чтобы не быть как все! Может, этого требовала просыпающаяся во мне свобода! Желание отличаться, желание быть другой!

Это было с одеждой. А вот с обувью совсем другая история… Если одежду ты можешь перекроить, перешить, переделать, то вот обувь уже вряд ли…

Обувь советских детей совсем не была разнообразной! Все дети носили одинаковую обувь. На физкультуре все стояли в шеренге в одинаковых кедах. А в раздевалках под скамейками их ждали совершенно однотипные сандалии, купленные в местном «Скороходе». Их можно было отличить только по собственному стилю стоптанности или по своим инициалам, написанным ручкой на внутренней стороне.

Но раз уж ты поймал вирус свободы и желаешь отличаться от всех, то и с обувью начинаешь чудить! Так в моей жизни появлялись сандалии, которые я расшивала цветными нитками, баретки с цветными шнурками. Белые кеды — мечта любого ребёнка! После нескольких носок они становились грязными, и я их красила белой зубной пастой или школьным мелом, восстанавливая их белизну на очень короткое время.

Однажды мы с родителями ехали на летний отдых через Москву. И, гуляя по городу, естественно, зашли в ЦУМ. А в это время там «выбросили» итальянские туфли. Очередь была длиннее, чем в Мавзолей! Шесть часов мы отстояли, и мне достались итальянские лодочки из крокодильей кожи, украшенные кисточкой на носке. О, Боже! Это же нереально! Они стоили баснословных двадцать пять рублей! «Ну, всё, — думаю, — я Королева школы!» И действительно, я царственной походкой ходила в них по школе до тех пор, пока одна старшеклассница, далеко не отличница, а очень даже наоборот, по кличке «Ворона», у меня их мягко сказать одолжила «сходить на дискотеку». Я не смела ей отказать, уж больно репутация у Вороны была впечатляющая, и дала на один вечер. А вот снова их увидеть мне довелось через полгода…. После продолжительных боёв она мне их вернула, но они уже « пали смертью храбрых», не выдержав такого количества дискотек….

Наблюдая за мной, мама понимала, у нас с ней разное отношение к внешнему виду девушки. Она была воспитана в многодетной семье, где не приходилось выбирать, что надеть: чьи ботинки свободны, те и наденешь. А платья обычно донашивались за старшими. И вообще, те самые поколения, которые родились после войны и много позже, не сильно были зациклены на одёжке. Они больше старались получить образование, квартиры по очереди, а потом обставить те самые долгожданные квартиры.

И вот моя мама так же, как поступают все родители, решила воспользоваться опытом своего воспитания: а именно, отказать мне в многообразии гардероба, перестать покупать мне новые вещи. Тем самым она хотела помочь мне не быть «шмотницей», как она говорила. А в итоге….

На одиннадцатилетие моя тётя подарила мне бордовые кроссовки, привезённые из Афганистана её мужем. Конечно, они предназначались не мне, но размер подошел именно мне! И под дикий рёв и затаённую обиду двоюродной сестры, нога которой сильно переросла желаемые кроссы, я стала обладателем несметного сокровища! Вы просто себе представьте: в то время, когда мои друзья носят тряпочные полукеды фирмы « Скороход», я надеваю БОРДОВЫЕ НАЙКИ из загранки! Ох, я их любила! Носила до последнего, пока палец уже не выглянул в дыру!

По обуви человека так же, как и по другим каким-то аксессуарам и предметам гардероба, можно многое сказать о его личности. Так же, как и по сумке, драгоценностям, можно судить о его вкусе или об отсутствии оного. Недавно заметила за собой одну странность: я всегда обращаю внимание на бордовую обувь, будь то в магазине или на ногах у кого-то. Стала думать, почему? И вспомнила тот самый случай дарения, родом с Востока. Когда я сейчас захожу в отдел обуви, то первое, что бросается мне в глаза, это всегда бордовая обувь. А белые и бордовые кроссовки — это вообще моя слабость!

В минеральных Водах, когда мне было 14 лет, мне купили кожаные полусапожки, сейчас это называется ботильоны. Их изготавливали какие-то местные кооперативные обувные предприятия, но спрос на них был велик. Сшитые по последнему слову моды, остроносые, на небольшом каблучке, они мне очень нравились! И я их долго носила и зимой, и летом. Почему я так много пишу об обуви? Да потому, что мне очень нравится иметь разную обувь…

Возвращаясь к воспитательному процессу всех взрослых и их методам, «проверенным на их личном опыте», опишу еще один случай.

Когда я училась в выпускном классе, мне понадобились сапоги, и я стала просить родителей купить их. И, как водится, начался конфликт с мамой. Когда я описала ей, что именно я хочу, (главный аргумент — в таких сапогах уже все старшеклассницы ходят) то мама ответила, что я слишком многого хочу. В итоге она пошла и купила мне сапоги сама. Принесла и открыла коробку. Там лежали войлочные бурки — это такие валеночки на резиновой подошве с молнией впереди. Такие бурки только бабушки носили и дети — дошкольники. Можете представить мои чувства? Конечно же, это было показательное выступление мамы против моих слишком больших запросов. Но я обиделась. А папа про это узнал и встал на сторону дочери, взял меня за руку и повёл в магазин, в котором затаривались все советские моряки после рейсов. Валюты у них не было, а были чековые книжки, которыми они расплачивались за эти крутые дефицитные товары в специализированных магазинах. Он привёл меня туда и потратил кругленькую сумму на мою одежду и обувь, таким образом скрасив мамин воспитательный провал!

Конечно, это был очень крутой поступок! И я была очень довольна. Правда, позже мама снова попыталась меня «подрихтовать»: на выпускной бал к моему небесно — голубому платью из люрекса она купила сандалии «прощай молодость»! Это был серьёзный удар. Но на этот раз меня спасла тётя, которая дала мне свои шпильки на праздник.

Конечно, родители иногда могут ошибаться, ведь никто не знает, какие методы в воспитании ребёнка будут правильными, а какие навредят.

Но в моём случае, как я сейчас уже понимаю, запрет и отказ только распаляли моё желание иметь то, что я хочу. И когда я начала самостоятельно жить и работать, то я как будто вырвалась на свободу и жадно хватала всё, что хотела! Каждую неделю, в выходной, мы с коллегой по работе ездили на рынок и тратили много денег на наряды и обувь. Я тратила приличные деньги на тряпки и для себя, и для семьи.

«Одежда не главное! Зачем тебе столько тряпок?» — ругалась мама, но я уже не могла остановиться. Желая меня притормозить, мама, наоборот, меня подгоняла. И я стала практически шопоголиком. И, как всякий шопоголик, я этого не понимала и отрицала.

Сегодня я с большим трудом могу пройти мимо какой-то понравившейся вещи. За все эти годы у меня появилось несчитанное количество обуви, которую я носила, которую я занашивала или просто выбрасывала, кому-то передаривала и отдавала. Но пройти мимо красивой обуви в магазине мне сложно. Сейчас моя гардеробная ломится от количества и разнообразия обуви и одежды. Я даже иногда и не помню, какие у меня есть наряды, туфли и сапоги!

Я шопоголик?!

До сих пор я с этим не соглашаюсь и всячески гоню от себя эту мысль, но в глубине души понимаю, что есть правда в том, что любой запрет только сильнее порождает желание иметь!

САМЫЙ ЛУЧШИЙ БАНК

Когда моим детям исполнилось по четыре года, мы решили впервые поехать с ними на море и показать им этот бескрайний водоём. До этих пор о безграничности воды они судили только по озеру, а понятие «море» им было незнакомо. Мой муж пришёл из очередного рейса, и мы, счастливые и богатые, купили билеты в Краснодарский край на поезд. Решили навестить мою тётушку. Станица, где живёт она со своей семьёй, находится между двумя морями, Азовским и Чёрным, поэтому всё моё детство мама привозила нас к тёте Тамаре, и мы ездили поочередно то на одно море, то на другое.

Дорога была сложная, потому что активные дети-двойняшки — это уже и так непросто, а когда они малыши, которые никогда не ездили на поездах, в замкнутом пространстве, — это ещё больше усложняло ситуацию. Не буду описывать четыре дня дороги в купе, думаю, мамы четырёхлеток и так всё поймут, без слов! История не об этом….

Мы добрались до станицы, нас гостеприимно встретили. Моя тётя очень полюбила мальчишек, она их впервые увидела. И сейчас, двадцать лет спустя, её добрые и нежные чувства к ним сохраняются.

Когда мы приезжаем на юг, то первые недели мы, северяне, чья кожа похожа на сметану с синеватым отливом, проходим акклиматизацию, или «обветриваемся», как это называют местные. И только потом можем поехать на МОРЕ!

Тётя Тамара приобрела нам путёвки в кемпинг на Азовском море на неделю, чтобы нам не мотаться каждый день на море туда-сюда.

Немного отступлю от рассказа о чудесной встрече с морем и раскрою вам небольшую тайну, можно сказать, традицию, которую ввела моя дорогая Тамара Сергеевна. Абсолютно все и всегда, кто к ней приезжает отдыхать, в первые дни отпуска сдают ей на хранение в сейф деньги. Она это называет «в банк, чтобы не потратили лишнего!» А то в первые дни по приезде на юг можно потратить почти всё! Когда нам надо что-то купить, будь то продукты на рынке или что-то из одежды, тётушка открывала свой банк и выдавала немного наличных. Но тратить она нам в принципе не позволяла. «У нас всего полно! Продукты я купила. А что вам ещё надо?! И так всё есть!» Тётя Тамара, так же, как и все мои родные, обладает суперспособностью: она очень гостеприимный человек и любит принимать всех! Она просто зазывает родных, чтобы приезжали на солнышке погреться. И так из года в год.

И вот, как я уже сказала, сразу по приезде мы сдали наши финансы в сейф на хранение. У нас просто не было выбора. Это категорическое требование нашей дорогой хозяюшки. Объяснить природу этого явления невозможно! Поэтому я, как и все мои родные, просто подчиняюсь правилам её игры. Деньги потом она, конечно, возвращает, за минусом потраченных средств.

Собрав кули с одёжкой для пляжа, горшки и игрушки для детей, а также несколько корзин с провиантом, нас повезли на встречу с прекрасным и могучим. В кемпинге нас ждал домик на две семьи с общей кухонькой, на которой мы по очереди с соседями готовили еду. Соседями оказались молодые люди из нашей же станицы. И причём знакомые тёти Тамары.

Оставляя нас на отдых, она сказала:

— Продукты у вас есть, так что вам на три дня хватит, а через три дня мы с дедом приедем и привезём ещё. Может, с вами покупаемся, позагораем. На вот тебе триста рублей, этого вам будет достаточно на развлечения. Не скучайте, мои хорошие, мы скоро к вам приедем.

Обнялись, поцеловались, и они с дядей Валентином, её мужем, уехали.

Мы побежали на встречу с морем… Дети были в восторге. Визжали от радости. Но заходить боялись, так плескались прямо на берегу.

— Смотри, мама, я плаваю! — кричит Лёня, присев и обмочив трусы.

— Мне не страшно, здесь неглубоко! — добавляет Женя, который зашёл в море по колено.

Но мы приучали мальчишек к морю потихоньку, брали их на руки и заносили в воду, окунали. К концу отдыха они уже плескались на волнах как дельфинчики.

В первые дни пребывания на море мы обошли все окрестности, побывали на всех рынках, поели свежих фруктов и овощей. Накупили себе всяких красивых шляпок, а детям надувных кругов. Но триста рублей как-то быстро утекли….. На последние копейки мы купили дыню, как сейчас помню. «Ну, ничего, завтра днём тётя Тамара приедет с продуктами и деньги привезёт», — думали мы.

Наступило завтра и прошло… Никто не приехал. Мы расстроились. Деньги-то кончились. Мы подъели привезённые продукты: осталось несколько картофелин и немного хлеба. На ужин их доели… Наступает следующий день, мы занервничали. Дети стали тихонечко подвывать: мы есть хотим. Хочу это, хочу то.

Как назло, наши соседи постоянно что-то готовили, да ещё и с мясом. Чтобы наши мальчики, не плакали от запаха еды, мы их уводили из домика. Прошлось обойти все окрестные кемпинги и базы отдыха. Побывать на открытых дискотеках. Кататься на качелях. Но вечно развлечениями сыт не будешь. Дети стали плакать громче, мы стали нервничать сильнее.

А в моей голове только одна фраза «Двадцать тысяч!»

Утром мы убегали на пляж и пытались заглушить чувство голода морем и солнцем, но не тут-то было! От купания ещё больше есть хотелось. А по пляжу, как назло, постоянно ходят местные предприниматели: «Пахлава! Чучхела! Варёная кукуруза! Горячие чебуреки!»

«Блин, не могут дома посидеть со своими чебуреками!» — дико злилась я.

А дети, как нарочно, подбегают и кричат:

— Мама, купи мне кукурузу! Я есть хочу!

И так каждый раз, при каждом торговце! Мою ненависть к торгашам вам не описать!

Лёня в раннем возрасте имел слабые связки, и у него постоянно пропадал голос. Мы ему брызгали в горло разные средства, помогающие восстановить голос. А закончившиеся баллончики он использовал как микрофон. И вот наши дети бегали по пляжу, и Лёня пел осипшим голосом песни Олега Газманова «Москва, звонят колокола. Москва, золотые купола!», а Женя рядом с ним скакал и делал сальто или колесо, подтанцовывал. И добрые, загорающие на пляже люди угощали их: то персиком, то виноградом, то ещё чем-нибудь. Мальчики прибегали и показывали нам:

— Мама, смотри, что нам вон та тётя дала!

— Нельзя брать у чужих, иди назад отдай! — говорила я, но на самом деле это орала моя гордость. «Двадцать тысяч, где мои двадцать тысяч?»

Конечно же, никто назад у детей не принимал этих фруктов, поэтому детки спокойно их съедали.

Наступал вечер, домой хоть не иди: там же опять соседи готовят кролика да с картошечкой….

Мы брали детей под мышку и уходили далеко от кемпинга. Благо, Краснодарский край — житница. И любые плодовые деревья растут прямо на улицах, щедро разбрасывая свои дары на тротуарах. Мы бродили и объедали вишню, сливу и алычу. Набирали яблок.

Поскольку прошло уже гораздо больше, чем обещанные три дня, мы стали думать, что у родственников что-то произошло. Надо им позвонить!

Но это сейчас ты достал из кармана телефон и позвонил. А в 2000 году мобильники были только у пижонов и суперпредпринимателей. Мы пока до этого звания недотягивали. Чтобы позвонить, нужны деньги, а их нет! В долг по телефону — автомату не позвонить.

Мы пошли на поиски бутылок. Наш народ, к счастью, не отличается аккуратностью, и донести бутылки до урны не все способны. Но для нас это оказалось спасением! Мы ходили с детьми по пляжу и по улочкам и собирали в пакет бутылки. Потом за сданные пивные стекляшки получили немного рублей. И на ужин хватит и позвонить.

Звонок родственникам ничего не дал, трубку никто не брал.

А на ужин мы купили «бичпакеты» (так в простонародье окрестили супы быстрого приготовления) и хлеб. Слава Богу, в эту ночь дети будут спать сытыми!

Я вообще там плохо спала. По ночам огромные крысы носились табунами, я не могла это слушать, это было ужасно страшно! Поэтому постоянно раскачивала под собой кровать, скрипящую панцирной сеткой.

Нам с Димой есть особо не хотелось, у нас другая проблема была… В то время мы оба имели вредную привычку — курить, и поэтому голод переносили относительно легко, а вот курить хотелось очень. Но сигареты даром в магазинах не дают! И вот Дима, как стемнеет, ходил по пляжу и собирал окурки. Сейчас об этом жутко даже думать, но в то время нам было пофиг! ….Когда у тебя внутри сидит зависимость и требует: «Хочу курить! Есть нечего, так что давай курить! Хочу курить!», то ты идёшь даже на такой низкий шаг… В итоге, мы с мужем обходились малыми бедами.

И вот наступает следующее утро нашего «чудесного» отдыха. Долго спать по утрам не получалось, так как голодный желудок стучал в мозг, едва унюхав запах яичницы, которую наши драгоценные соседи-садисты начинали жарить в семь утра!

Когда ты мать двойняшек, то ты просто обречена по жизни находиться в центре внимания. Даже можно не пытаться скрыться и сделаться незаметной. Все вокруг, выпучив глаза, смотрят на тебя и твоих отпрысков и гадают: похожи — непохожи.

В это утро наши кубанские земляки заметили, что мальчики часто плачут, да и, видимо, услышали, что они постоянно просят есть. Обычно мы дожидались, пока соседи уйдут, а потом выходили. Но в это утро девушка и парень постучались к нам и сказали:

— Мы скоро уезжаем, а продуктов у нас много остаётся. Неохота их назад тащить. Можете у нас взять что-нибудь?.

Вы бы видели, как меня ломало, как моя гордыня во мне извивалась: с одной стороны, мои любимые мальчики голодные, а с другой стороны, блин, я приехала за четыре тысячи километров с кучей денег, чтобы сейчас милостыню принимать?!

Но воспитанные люди не дали нам возможности унизиться, а просто сказали и ушли. Мы, конечно же, воспользовались их предложением, взяли яйца и сделали детям вкусную яичницу. А сами, с папой, стали думать, как свалить из этого проклятого места! Машины у нас нет. Телефон не отвечает. Денег на дорогу тоже нет! А просить у соседей денег ни за что не будем!

Можете себе представить, что мы думали о наших родных? В каких эпитетах мы их вспоминали? Можете себя поставить на наше место? Что бы вы делали?

Немного успокоившись, мы решили идти на трассу с вещами и автостопом или в долг искать попутку, которая нас довезет до нашей станицы. Это где-то сто километров. И вот весь вечер, уже седьмого дня, мы ходили вдоль трассы и пытались поймать попутку. Но в долг везти никто не соглашался.

На другое утро мы собрали все вещи, взяли детей, сдали номер и сели на автобусной остановке ждать хоть какой-то транспорт, идущий в ту сторону, ну или опять же попытаться поймать попутку.

Я с мальчиками сижу на лавочке, Дима вдоль дороги ходит с поднятой рукой.

И вот через несколько часов по встречной полосе едет наша долгожданная машина, которую мы ждали аж с третьего дня! А в ней улыбающиеся во весь рот наши дядюшка и тётушка. Сказать, что мы были рады — это ничего не сказать. Но наша радость была вперемешку со злостью, оказывается, и такое чувство есть. На наших лицах читалось многое!

После непродолжительных объятий и погрузки мы двинулись домой. Дядя Валя всё время хохотал над тем, как мы выглядели в этом стоп-кадре. Он на всю жизнь запомнил эту картину: я печальная с детьми и вещами сижу на остановке, а муж ходит вдоль трассы с поднятой рукой.

А тётя Тома сказала:

— Вы такие странные, а почему вы у соседей не попросили в долг продуктов или денег, мы же из одной станицы. Мы бы с ними по приезде рассчитались, все ведь люди!

Попросить в долг?! Когда у меня куча денег, только они лежат в вашем сейфе! Моя гордость просто бы этого не вынесла!

Это сейчас я бы уже так не поступила, а пошла бы договариваться с людьми, нашла бы какие-то варианты выхода из сложившейся ситуации. Сейчас, когда мне уже не двадцать с небольшим лет…

Вся эта история уже легенда нашей семьи. Дядя Валя рассказывает её всем отдыхающим, которые к ним приезжают, только он её уже приукрашивает, как может. И когда мы приезжаем к ним на отдых, то мы снова смеёмся над ней.

Кстати, как нам рассказали родственники, они к нам не смогли приехать вовремя, потому что у них сломалась машина, а после грозы повредилась телефонная линия, и даже со двора украли насос для воды. Вот сколько приключений было у них в то же самое время!

Из этого сказочного отдыха на берегу моря я извлекла одну истину: НИКОГДА НЕ ОТДАВАЙ ВСЕ ДЕНЬГИ ТЁТЕ ТАМАРЕ!

И теперь я всегда оставляю деньги при себе, а то её волшебный банк однажды меня очень сильно обанкротил…..

РАДИО

В доме вкусно пахло свежесваренным борщом. Санёк влетел прямо в обуви на порог, и, втягивая носом аромат готового обеда, побежал на кухню. Мама стояла у плиты в красивом передничке и помешивала в кастрюле суп.

— О, лёгок на помине! Прям к обеду! Ну, давай, раздевайся, мой лапки, и будем обедать.

Парнишка всё сделал, как мама велела, и уселся ждать долгожданную порцию. Пока они ели, Санёк не мог спокойно сидеть, то и дело елозил на стуле, пытаясь что-то начать говорить. Но каждая ложка супа, попадающая в рот, не давала начать разговор. Уж больно вкусный супчик был, а есть хотелось страшно! Маковой росинки с утра во рту не было. Он вместе со всеми дворовыми друзьями гулял с раннего утра. А если домой заглянешь, так загонят. Поэтому мальчишки всегда терпят до последнего, пока уже совсем не засосёт в желудке.

— А ты чего такой встревоженный? Что-то случилось? — спросила мама.

— Да, я-то домой забежал тебе рассказать, что произошло, но так есть захотел, что прямо не мог говорить! — ответил Саша.

— Ты давай, не спеши, ешь досыта, а потом расскажешь.

Ещё некоторое время он отправлял ложку за ложкой в рот, а потом выдохнул:

— Ух, наелся! Теперь и говорить трудно, спать охота стало!

Мама занялась уборкой со стола и мытьём посуды, а Саша начал свой рассказ:

— Короче, я чего рассказать-то хотел?! Мы на той неделе с парнями договорились, что пойдем на рыбалку. Ну вот сегодня и пошли. Толька Острилов, Петька Васяткин, Мишка Коптяев и Федька Пеньков, ну, ты их, вроде, знаешь. Короче, пошли на заброшку.

— Какую заброшку? — напряглась мама.

— Ну, это мы называем такой мосток, где никогда не бывает рыбаков. И мы там закидываем морды.

— Чьи морды? — поинтересовалась мама.

— Да ничьи! Это так сетка с поплавком называется. И, короче, Петька стал закидывать морду в озеро, а плот под ним стал двигаться.

— Он утонул что ли?! — вскрикнула мама, схватившись за сердце.

— Да нет, то есть, нет! Мам! Ты меня всё время перебивать будешь?

— Ладно, не буду! Я просто уже заранее волноваться начинаю.

— Короче, Петька забросил, и под ним мост поплыл. Он начал орать по чём свет стоит: «Помогите! Спасите! Тону!» — Мама уже побледнела, но молчала.

— Толян стал пытаться поймать своей удочкой этот мост, стал её закидывать и зацепил свои штаны сзади. Начал их тянуть, потерял равновесие и грохнулся в воду. — На этих словах Саша стал громко смеяться, а мама стала краснеть, но ей было вовсе не смешно. — А Федька заорал: «Я пойду звать кого-нибудь на помощь!» И сломя голову побежал через кусты крапивы, и так закричал, что не то чтобы всю рыбу распугал, а уплывающего Петьку напугал и тонущего Толяна привёл в чувства. А потом Мишка завопил мне в ухо: «Чего ты стоишь? Надо же их спасать!» И прыгнул в воду, и тут я вспомнил, что он плавать не умеет! Я быстро стал с себя стягивать одежду, чтобы за ним прыгнуть и спасти его, но в это время, когда я уже стоял в трусах, прибежал какой-то дядька, видимо, услышал наши крики о помощи. Он полез в воду и стал всех за шкварник доставать. А за мостиком, который стал плотом для Петьки, он проплыл и притянул его назад к берегу.

Мама сидела ни жива, ни мертва. В её голове звучала одна мысль: «Отпустила погулять… Отпустила погулять…»

Саша, всё так же смеясь, продолжал свой увлекательный рассказ о чудесном утреннем спасении, а мама думала: «Ни ногой больше на улицу! Рыбаки мне нашлись!»

Когда сынок закончил хохотать, то понял, что мама не очень-то веселится, а значит надо бы переменить тему разговора. В это время мама села уже напротив Сани и стала напряженно на него смотреть. Он вдруг понял, что маме нельзя о таких приключениях рассказывать, а то мало ли что у неё на уме, поэтому он решил перевести стрелки. Начал рассказывать, как после этого они играли в футбол, как забивали мяч один за одним только в свои ворота, видимо, после пережитого шока. И ещё много разных историй стал ей рассказывать, пытаясь вернуть ей чувство спокойствия и доверия.

Мама успокоилась, подперла голову рукой и слушала одну за одной мальчишечьи истории. А он всё говорил и говорил, временами размахивал руками и в лицах менялся, чтобы маме было интересно его слушать. Старался изо всех сил. Мама смотрела на сына не отрываясь, в её глазах появился неподдельный интерес, и вдруг она протягивает руку в сторону радиоприёмника, который стоял у стены на столе, и делает его погромче. А затем, опять опершись на кулак подбородком, продолжает слушать.

Саня остановил свой очередной эпический рассказ. Замолчал. Посмотрел на неё. Встал и ушёл к себе в комнату.

Через несколько минут мама, смеясь, пришла к нему в комнату и сказала:

— Сынок! Ты чего ушёл-то? Обиделся?

— Ну, как бы, не очень приятно рассказывать, когда тебя не слушают. Я же не радиоприёмник. Видимо, диктор на радио интереснее говорил…

— Ну что ты?! Конечно же я тебя слушала! Просто задумалась на какое-то время и отключилась. Тем более ты мне такую авантюрную историю поведал про морды! Я сначала распереживалась, а потом расслабилась.

Они оба посмеялись от души. Но Санёк сделал для себя вывод: маме можно только безобидную часть историй рассказывать, а то точно дома придётся сидеть неделями!

6.50 И ИЖЕ С НИМИ

Эта история не обо мне, а о людях, которые выживали в середине девяностых.

Не претендую отвечать за всю страну и досконально освещать её социально-экономические и политические события, а расскажу о том, что происходило вокруг меня и в эпицентре чего я оказалась. Расскажу о людях, моих друзьях и просто знакомых, которые поднимались и падали, жили или существовали так же, как и миллионы россиян того странного времени.

У меня уже было двое детишек, и я вышла из осточертевшего мне декретного отпуска на работу на предприятие розничной торговли. Скажу сразу, что работа продавцом никогда не являлась работой моей мечты. А наоборот, я просто ненавидела её. Точнее, сферу услуг, где надо улыбаться и прислуживать людям, — это абсолютно не моя стихия! И вот я стала думать, как изменить свою жизнь?! Самый быстрый способ — приобрести какие-то знания: купить книгу типа «101 совет для тех, кто хочет разбогатеть» или что-то в этом роде. Интернета в те годы у нас не было, и даже духу его! И вот после посещения очередного книжного магазина я стала обладательницей толстенного учебного пособия от Доктора Дэйла Карнеги. «Заглотив» сие психологически-мотивационную книгу-бестселлер, я настолько воодушевилась, что вам не передать! Я писала в своих записных книжках какие-то лозунги, какие-то самовнушения и реально самовнушилась! Решила не прогибаться ни под кого, а стать полноправным хозяином своей жизни! Пришла на работу и сообщила об этом работодателю, приведя того в состояние, мягко говоря, шока, так как на дворе лихие девяностые и люди недоедают, а я мать малышей! Уговоры остаться на меня не подействовали, — здравомыслие мне отказало: уж больно сильно подействовал гипноз от доктора Карнеги.

На середину девяностых пришелся пик снижения деторождаемости. Поэтому закрывались роддома, школы переходили в ведомства других госструктур, а многие детские сады превращались в биллиардные и дома «культурного отдыха» для «малиновых пиджаков». Культура в принципе страдала! Кинотеатры переоборудовались под стихийные рынки, так необходимые голодающему люду. Они были конкуренцией пустым, обнищавшим государственным магазинам.

Я, полная решимости завладеть миром, пошла протоптанной тропой. Стала индивидуальным предпринимателем и решила взять место на рынке. «Буду кормить людей бакалеей!» — подумала я и пришла в администрацию рынка, появившегося в нашем районе в некогда культовом месте — Кинотеатре. Когда я вошла в кинотеатр, то просто не узнала его! Нахлынули грустные воспоминания: ведь это было место нашего еженедельного семейного отдыха, а сейчас… Включая холл, кинотеатр был разбит на секторы с номерами, над которыми висели облака сигаретного дыма и звучали песни Круга, сопровождаемые диким хохотом и нецензурной речью переговаривающихся продавцов. Мне предложили место слева от центра. Все центральные места были заняты прожженными торговцами. Потом я, конечно, поняла, что весь успех торговли в подобных местах именно в расположении «проходимых» мест. Сейчас в гипермаркетах некоторые торговые марки дорого платят хозяевам за «кассовое» расположение, даже отвоёвывают места на полках на уровне глаз. В то время, о котором я рассказываю, вся розничная торговля только формировалась, в частности для меня…

Администрация рынка состояла из двух мужчин средних лет. Видимо, друзей. Они ездили на шестисотых Мерседесах. Один из них носил кожаные штаны, и я сразу его окрестила «6,50» (шесть писят, именно так произносится), — так говорил Брюс Уиллис своему другу в фильме «Последний бойскаут» про кожаные штаны. Так и повелось, потом все стали этого директора так называть.

И вот теперь я рыночник! Место куплено, ежемесячно нужно платить аренду. Я поехала на базы со своим свидетельством ЧП (частного предпринимателя), купила немного бакалеи: масло, крупы, макароны, соусы, майонезы и т. д. Приехала и «размазала» всё это по своему огромному деревянному прилавку. Накинула сверху немного деньжат, чтобы получить прибыли, и села стыдливо ждать, когда же у меня что-нибудь купят. Реально, мне было очень неловко там находиться, потому что я жила в этом районе и многие физиономии мне были знакомы. Но, к моему счастью или, наоборот, несчастью, ко мне мало кто подходил. Рядом с моим местом находилась торговая точка, от которой исходила и музыка, и смех, и тот самый висящий в воздухе запах сигарет вперемешку с ароматом пива! Хозяйка этого места была Валюха. Маленькая женщина неопределенного возраста, по виду под сорок. Потом только я узнала, что она старше меня на четыре года. А мне чуть больше двадцати. Она была крайне неприветлива. Ещё бы! Каждый новый торгаш — серьёзный конкурент. Её прилавок был завален всем, что только можно представить: и яйца, и йогурты, и молоко — то есть тем, чем нельзя торговать, вдобавок к обычной бакалее. Народ очень активно к ней подходил и очень хорошо всё у неё покупал, особенно яйца и йогурты. Она с дымящейся сигаретой в зубах быстро всех обслуживала, кидала деньги в пластиковую банку и запивала глотком пива из полуторалитровой бутылки. Что характерно, она не пьянела! В течение дня ей несколько раз подвозил новые товары очень любезный молодой человек, как потом я узнала, её муж. Короче, торговля у неё шла бойко. «Может, секрет её успеха именно в том, что она поддаёт? — подумала я, — надо будет попробовать!»