Бесплатный фрагмент - Отголоски

Память тайная тихо казнит,

Совесть тихая тайно карает.

Игорь Северянин

Встреча

В моей жизни я отмечаю и благодарю три важных для моей судьбы фактора, которые оказали на меня положительное влияние: во — первых, родители, супруга — Лариса Никандровна и Кичигин Виктор Александрович. О родителях и жене я уже много написал в сказах и рассказах и ещё совершенно не коснулся своего друга — наставника Виктора.

В нашем поселке он появился совершенно неожиданно, вдвоем с матерью. Тетя Тоня, точнее Антонина Константиновна, начала работать бухгалтером в Дагестанском механизированном лесопункте. Поселили их в двухквартирном домике (насыпушке), в котором ранее при существовании женского лагеря жил обслуживающий заключенных персонал. Женщина сразу обзавелась небольшой живностью: куры, коза. Чуть ниже «насыпушки» находился пруд, в народе: лягушатник. Вот там и произошло наше знакомство. Я после купания, в толпе мальчишек, выжимал трусы, повернув зад к жилой постройке.

— А что здесь более приличного водоема нет? — спросил он.

— Есть ещё один в Гушездоре, — ответил я, — но, он меньше этого, но у плотины там глубоко и можно купаться…

— Э-э-э, меня Виктором зовут, а тебя?

— Пашка.

— Я хотел, бы прежде, чем купаться, исследовать этот водоем.

— Плот стоит на том берегу, да и с переходного моста можно исследовать, — надевая отжатые трусы на тело, — ответил я, — с него все видно, даже дно.

— Это, не предметное исследование, — он показал мне противогаз, на конце гофрированной трубки была закреплена дощечка.- Я сделал акваланг. Через трубку буду дышать, отверстие которой будет над поверхностью воды. Где здесь глубже?

— У плотины, — показал я в направлении несложного гидротехнического сооружения.

— Пойдем, посмотришь…

Почему — то я не отказался. А выбрал меня, потому что я часто проходил мимо его дома, когда носил воду из колодца. Видимо, было еще сильное любопытство деревенского парнишки, как у этого рослого юноши пройдут исследования местной водной стихии. Я присел на земляной вал плотины, возле слива, «исследователь», скинув верхнею одежду и обувь осторожно вошел в воду по пояс. После этого натянул на лицо противогаз и шагнул ещё метра на полтора в глубину водоема. Когда уровень воды достиг шеи, он погрузил голову в воду, но продержал её в воде всего пару минут. Подняв голову, снял противогаз.

— Давлением воды сжимает гофру. Надо воздух для дыхания нагнетать с усилием. Вот ты и попробуй.

— Как удивился я?

— Дело в том, что гофра противогаза рассчитана на давление воздуха, в воде её сжимает, сдавливает…

— А-а-а, — выразил я недоумение.

— Ты будешь в трубку мне нагнетать воздух, ибо у тебя по выходу из легких ещё остается примерно 19% кислорода. Его мне хватит.

Он отбросил дощечку от дыхательного шланга противогаза.

— Раздевайся, заходи в воду.

— Я только выжал трусы.

— Ещё раз отожмёшь.

Я зашел в воду, взял конец гофрированной трубки в рот.

— Я буду плыть, а ты иди следом за мной и нагнетай воздух. Понял?

— У-гу.

Одного не учел новый друг, что «нагнетатель воздуха» был ростом значительно меньше «исследователя» и буквально через два шага ушел под воду вместе со шлангом. Из воды выскочили оба ошарашенные.

— Эксперимент оказался не удачным, — отплевывая воду, отметил старший друг. — Но, отрицательный результат — тоже результат.

Мы выбрались на плотину, оставляя за собою мутный след.

Я вновь отжал трусы. А Виктор не стал этого делать, натянул брюки на мокрые трусы; он уже стеснялся окружающих людей.

— Я побегу на гору опила1, будем драться с пацанами из Гушездора. Идем с нами, — ты большой!

— А что вы не можете свои проблемы решить без драки? И есть ли они у вас?

— Здесь так принято.

— Надо менять такие порядки и решать все путем переговоров, без кулаков.

Впервые я не пошел с оравой ребятишек на гору опила, подчинившись авторитету ученого товарища. К этому надо добавить, что Виктор Александрович никогда не выяснял отношения на кулаках; он вообще не умел драться, — прирожденный пацифист.

Через пару дней наши встречи с соседом прервались, так как у меня началась сенокосная пора, которая длилась обычно до начала учебного года. Виктора, тетя Тоня определила в лесопункте на какую — то небольшую работу. С началом учебного года мы разошлись по разным школам. Виктор ушел учиться в Кордон, который был в Пермской области. Я учился в Шутемской 8-ми летней школе. Между нами была разница в три года: он обучался в девятом классе, а я в шестом.

Телефон

Наше плотное общение началось в начале следующего летнего сезона. Я сам пришел к нему домой. Он находился во дворе и на верстаке что -то паял.

— Здравствуйте, — уважительно обратился я.

— Привет.- не отрываясь от работы ответил он. — У вас радио есть?

— Нет.

— Откуда вы узнаёте о событиях в стране?

— Мы выписываем журналы «Мурзилку» и «Веселые картинки» и ещё я беру книги в библиотеке.

— Тебе надо хотя бы смонтировать детекторный радиоприёмник…

— А как это?

— Несложно. Вот сейчас и начнем. Здесь главное: вот такая фиговинка, — он показал мне небольшую размером 1.5 см стеклянную трубочку с тонким волоском внутри, — диод. К нему нужен переменный конденсатор, конденсатор с постоянной емкостью для антенны. А главное: нужно хорошая большая антенна. У тебя во дворе стоят три елки. Вот и протяни провод с чердака на эти елки. Хорошо?

— Понял, — кое-какие понятия о физических явлениях у меня уже были.

— Для возникновения разницы потенциалов нужно ещё и заземление. Схема простая. Бери, иди и монтируй; сюда подсоединяем антенну, а тут заземление.

С какой радостью я прибежал домой. Тут же похвастался сестрам, которых у меня четверо, что буду слушать радио.

— А нам дашь послушать, — насели они на меня.

— Дам, но только наушник один.

Конечно, мы — дети завидовали тем, у кого было радио или проигрыватель. Только мама не одобрила мою затею, отметив: «Чертовщина все это»

Но, к вечеру я уже натянул антенну, сделал заземление и устроив себе спальное место в сенях, приготовился слушать радио. Смог поймать только областное радио.

Сестры столпились возле меня. Вначале дал послушать старшей — Наташе, затем Жене и Вале.

— А когда будут музыку передавать, — поинтересовалась Наташа.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Ну, лучше мы книжки почитаем.

— Читайте.

На этом интерес к радио у сестер исчез. Мало того Женя добавила: «А я думала: у тебя настоящее радио, а у него только говорящий наушник».

— Попов тоже когда — то с этого начинал.

Я слушал радио часа три перед сном. Затем и я стал все реже прикладываться к наушнику. Но, мой инициативный сосед, предложил сделать между нами телефонную связь. То, что сейчас любой ребенок пользуется сотовым телефоном в середине шестидесятых годов прошлого века считалось только научной фантастикой. Для претворения проекта в жизнь необходимы были источники энергии. Найти хорошие батареи было крайне сложно. Выход всё же нашли: на железной дороге такие батареи были. Нам пришлось выпросить батареи, которые уже почти пришли в негодность. Братья Гусельниковы: Яша и Паша особые местные специалисты по электричеству смогли их нам зарядить. Провод по тем временам был в избытке. Поэтому мы довольно быстро натянули их через огород, то есть от квартиры Кичигина до моего дома. Наушник у меня уже был. Сконструировать звонок для телефона мы не смогли. По этой причине договаривались выходить на связь в строго определённое время. Этим временем назначили: 9 часов вечера. Через час общения мы, пожелав друг другу спокойной ночи засыпали. Со второй половины лета я вновь «погрузился» в сенокос и уставший стал редко выходить на связь, тем более в Еврейских вырубках, где был покос для лошади, мы часто оставались на ночь.

Виктор имел свойство дарить свои знания, дарования окружающим. У него был редкий дар: способность к наставничеству. Он всегда кого — то опекал. Даже никчемного моего одноклассника Григоровича Станислава он старался воспитывать. Но, здесь был один фактор. Виктор был страстно влюблен в его сестру красавицу Людмилу. Надменная полячка не ответила взаимностью. Спустя два десятка лет, когда уже был главным врачом Кунгурской межрайонной СЭС, он решил встретиться с Людмилой, которая жила в деревне. Увы, полячка спилась напрочь. Бежала вслед за машиной Кичигина и кричала: «Давай ещё выпьем!»

Осенью этого года из армии пришел его брат Юрий. Это были две разные противоположности. Если Юрий был красавец, всегда вежливый, учтивый, то Виктор мог высказать нелицеприятное мнение. Тем более явным красавцем его назвать нельзя — грубо сколочен. Они напоминали собою персонажей Н. Гоголя из «Тараса Бульбы»: Остапа и Андрия. В последствии Юрий женится на моей однокласснице Нине Сыропятовой, которая была его моложе лет на десять.

Здесь есть смысл сделать скачок в будущее время.

Первая встреча

Я не видел своего наставника почти двадцать лет после увольнения из Кунгурской межрайонной СЭС в феврале 1982 года. Но, когда узнал, что он серьезно болен, приехал к нему. Встретил он меня на улице Ситникова. Был месяц май. Поднимаясь на четвертый этаж, он дважды останавливался, — была тяжелая одышка.

— Сердце? — осведомился я.

— Да.

В квартире он вначале отдохнул минут десять, а затем спросил:

«Рыбу жарить или отварить?»

— Отварить.

— Что так долго не давал о себе весточки? — поинтересовался он.

— Во-первых, я имел определённые сведения о твоей деятельности, а во-вторых, мне не хотелось ехать к тебе, не имея собственных успехов.

Здесь я выставил на стол бутылку самогона и выложил три книги, три повести, которые издал в последние годы.

— А я знал, Паша, что ты не потеряешься в этом мире. Был уверен, что будет у тебя успех. Подпиши…

— Хорошо. Давай ручку.

Шариковая ручка у него всегда была под рукой, ибо он все знаковые события и памятки отмечал в календаре на стене. Рядом с календарем была приколота вырезка из газеты или журнала. Пока отваривалась рыба, он успел два раза покурить, а потреблял он исключительно сигареты «Прима» или «Беломор-канал».

— Тебе бы бросить курить, — отметил я, хотя определенно знал, что этого не будет.

— Ты же со студенчества знаешь: курю постоянно. На гарнир что будем делать?

— Хорошо бы картофельное пюре, — выразил я желание.

— Будет.

Он достал с полки трехлитровую банку с белым порошком, насыпал в кастрюлю, залил кипятком, разбил туда пару яиц и посолив, выставил на стол и тут же пояснил, — Картошка в порошке… Сухой порошок. Сам на даче делаю…

Вскоре была готова и рыба. Мы пропустили по стопке самогона и начали поглощать нехитрую закуску. Здесь он достал из ящика стола письмо, — Это письмо от Борьки, из Камышлова… Мы с ним уже около сорока лет друг друга не видели… Братан!

— Я думал: у тебя только Юра числится в этой категории родственников? — выразил я недоумение.

— А не только этот еврей, но ещё одного нашел. На поиски потратил целый год. Надо будет к нему съездить и побывать на могиле отца…

— Так, что у Вас с Юрой разные отцы?

— Как видишь с Юрой я брат по матери, а с Борькой по отцу. Мать рассказывала, что нас с Борькой в бане перепутали. Его мать унесла домой меня, мы были очень похожими друг на друга.

— Ну, чего сидишь? Наливай! Вот ещё овощные консервы!

Виктор пил крепкие напитки всегда запивая водой. Мне это казалось странным, но эта привычка у него была со студенческой поры. Здесь он и спросил моего разрешения прочитать письмо от брата.

— Читай! У нас времени много.

— Всему п….ц! — воскликнул Кичигин, — Борька женился годом позже, но тоже 30 декабря. О-о- о! И бабу у него тоже Лидией зовут, — полный п…ц!

Здесь он обращается ко мне, — Между нами разница в возрасте один месяц.

Через несколько мгновений добавил: «Наливай, пока рыба горячая… Ты смотри и у него вторая группа инвалидности и даже причина одна: сердечно — сосудистая… И работали мы в одном направлении, по радиотехнике, а позднее — электронике, — абсолютный п…ц!

Выпив стопку водки, отхватив кусок рыбы, он продолжил чтение письма, — у Борьки одна дочь, как и у меня. Если мы имеем одни болезни — понятно: общая наследственность, а вот судьбы оказались родственными, — о чем это говорит?

Сворачивая письмо, он продолжил рассуждение: « Судьба закладывается отцом, а тело матерью. У нас с ним один отец. А вот с Юрой — братом у нас одна мать, а судьбы — то разные… Понял?»

— Изучить бы статистику этого явления, чтобы сделать вывод, — высказал я сомнение.

Виктор закурил, задумался, встал, — Я пойду прилягу немного, а ты посиди…

— Хорошо.

Он ушел с кухни в комнату. Я же обратил вновь внимание на газетную вырезку, в которой прочитал заглавие: Подвиг уральца. В тексте отмечалось, что командир роты 836 стрелкового полка, 240 стрелковой дивизии, 38-ой армии при форсировании Днепра у Киева совершил подвиг и посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза. Это был уроженец города Камышлова Семенов Борис Самуилович.

У меня моментально возникла догадка, что этот человек был отцом брата Кичигина Юрия. Вот почему он называл брата евреем.

После того, как Виктор вернулся, я вновь наполнил стопки и спросил про отца.

— Сложная история. Мой отец жил фактически на две семьи. В законном браке с Борькиной матерью и гражданским с моей мамой. Это тянулось долго, пока не дошли разборки до парткомов, и товарищеских судов. Когда Юрка после техникума ушел в Армию, то мать вместе со мной решила уехать куда глаза глядят. Так мы оказались в Глухаре.

— Ну, я помню, что она там жила с Гаджи Лабазановым.

— Ну, да не вредный был мужик и любил её. Трудно ей было одной, когда Юра в Армии, а я в Питере. Когда меня распределили в Горнозаводск, то мама приехала ко мне. Комнату мне дали маленькую. А тут ещё Стас Григорович привязался… Он спал под столом. И вот приехал к нам Лабазанов. Три ночи спал в бане, и уехал без мамы. Хотя дочь Майя бабушке говорила: « Ну, полюби бабушка Гаджи, — он страдает…» Не ответила на его чувства.

— Почему?

— Она узнала, что мой отец покончил самоубийством из-за тоски по ней и сыну. Видимо очень любила… С тех пор она мужчин уже к себе не допускала. Впрочем, чего ждешь? Наливай!

Мы выпили, закусили. Он закурил.

— Его похоронили за стеной кладбища…

Определение судьбы

Не забеременела школа

Моим талантом и умом.

Игорь Северянин