Бесплатный фрагмент - Осенняя ярмарка в Рэд-Крик

От автора

Однажды некто сказал — слова авторов обычно никто не читает.

Что же, можно поспорить — а можно просто дать волю своим чувствам: чувствам автора, закончившего новую историю и представляющего его вам, дорогие читатели.

Перед вами — вторая книга о ребятах из Рэд-Крик, городка на одноименной речке в штате Нью-Мексико. Вокруг все те же бурные 1870е годы, родной для ребят край именуют «землей очарования», а жизнь все еще не кажется спокойной и мирной, несмотря на то, что война — войны! — уже закончились.

Когда тебе лет четырнадцать, впрочем, мир в любом случае кажется прекрасным и удивительным — а собственные силы бесконечными. Наши герои именно таковы: их не страшат опасности, потому что они верят друг в друга, в дружбу и в то, что всякое тайное станет явным, а любая подлость должна быть наказана.

В этот год — а для героев с начала первой книги прошло чуть больше года, события «Ярмарки» происходят в конце октября, а «Приключений на ранчо» в августе — в компании главных героев уже четверо ребят и пес, все тот же верный Корки.

Знаете, осень всегда была для меня периодом таинственным и почти что сказочно непредсказуемым: все эти ярмарки и праздники урожая, точно последняя вспышка лета, прокатываются по миру, но стоит остановиться на миг, замереть — и почувствуешь осенний — предзимний! — холодок и темноту ночи, подкрадывающиеся к тебе. В такое время особенно нужно быть внимательным и чутким — как тот Корки.

И если первая книга для меня, как автора, была гимном любви к миру вокруг, и благоухала летом и вольным ветром, то эта — эта будет рассказом о том, что есть некоторые вещи, ценность которых не меняется от того, сколько тебе лет: любовь, дружба, взаимовыручка. А еще — храбрость и честность. И — это книга еще про то, что нужно ступать осторожно и чутко, когда лето все еще хватает тебя за рукава, а в спину уже дышит холодок предзимья. Взрослеть — это точно так же из собственного беззаботного лета ступать в темноту неизведанного, в конце концов. А именно это с героями сейчас и происходит.

Я благодарен вам, мои читатели — за то, что вы раскрыли эту книгу, и приглашаю вас на ярмарку — последнюю урожайную ярмарку сезона в 1875 году в городке Рэд-Крик.

Нас там ждут приключения, опасности, таинственные события — и новые друзья, присоединившиеся к уже знакомым Дэфу, Джейку и Корки.

И да, я дописывал эту книгу в весьма непростое время — но тем ценнее для меня ее содержание и то, что герои — друзья! — так тесно держатся друг друга, что бы ни случилось.

Май — сентябрь 2022

1

Территория Нью-Мексико, округ Сокорро, Рэд-Крик, 1875 год.

— Эта котлета гораздо лучше тебя, должен заметить! — новая дружба эта с самого начала как-то не задалась, придется признать честно. Том и раньше сам поглядывал на приятелей косо, да и они не оставались в долгу, а тут уж и вовсе не осталось никаких вопросов. Нахальный патлатый паренек по имени Дэф отнял у Тома сэндвич и с аппетитом откусил едва ли не половину. Довольный собой, с набитым ртом добавил: — Ты ее недостоин, Томми!

Все остальные — и Тед, и Тилли, и Джейк — радостно захохотали, будто и в самом деле услышали добрую шутку. Похититель чужого сэндвича Дэф (и почему это все в компании вздумали именно на него равняться-то?) только нахально щурился. Морда дикарская… даром, что индейцев-то в нем от силы четверть — только на скулы и прищур и хватило. На скверный нрав, кажется — с лихвой.

Том растерянно покрутил головой. Смешного он ничего не находил — ну что такого он сказал-то? Заметил только, что не любит говядину и вообще, честно сказать, такое не ест, куда с большей охотой съел бы кусок тыквенного пирога!

Парни гоготали, как гуси на пруду — и состязались в остротах. «Может, тебе индейку с клюквенным соусом подать, а?» «Ой, простите, ваше вашество, как же так, в нашем баре нынче в меню только корова! Да, вчера корова, позавчера корова, и завтра, не поверите, будет снова корова!»

Том не выносил подобных шуток — ну что все на него взъелись! Мало ли кто чего не любит! Вон Тилли терпеть не может молочный пудинг, и никто над ним почему-то не смеется. Но Тилли и сам туда же — хохотал так, что слезы по веснушчатым щекам текли. А после, замолчав, неожиданно насупился и заявил:

— Ну ты, Том, даешь. Будь доволен, чем есть — моя бабка вообще-то не сильно обрадовалась, что я пошел болтаться по ярмарке, вместо того, чтоб ей по хозяйству помочь! Но все равно отпустила, ага. Дала вон корзинку с обедом, а ты еще носом крутишь!

— Да что я такого… — начал было Том, поглядел на одного, на другого, и вдруг со всей ясностью понял, что видеть эти рожи больше не может. Самодовольные ухмылки, наглые глаза, бандитские шуточки — вон, Тед с Дэфом затеяли дележку отнятого у Тома сэндвича, хихикая и отбирая друг у друга разломанную пополам булку с котлетой. Глядишь, еще и в самом деле подерутся, как дворовые собаки! То-то смеху будет. А этот балбес Джейки все ухмыляется — и смотрит, смотрит на Тома, как на улитку какую-то. Или даже хуже — как будто насквозь. Джейку Том не нравился, и Томми это видел с самого начала. Только помалкивал — и чуть более сдержанный, чем его приятели, Джейк тоже старался не подавать виду. Том тоскливо вздохнул. Почему только Тилли в этих придурках души не чает? Всюду за ними готов ходить, что хвост за собакой. Джейк то, Джейк это… Джейк туда позвал, Джейк сюда пригласил, с ним будут Дэф и Тед, а Тед умный, а еще Тед сильный! А Дэф ловкий и храбрый, тьфу! Ну вы только послушайте, ворчал себе под нос Томми. Точно свет клином на этих троих сошелся, а… Том Харрис подружился с Тилли прошлым летом — когда помогал ему чинить крышу: Том только-только переехал с родными в Рэд-Крик, и каждый из Харрисов зарабатывал на новом месте, как умел. Ведь нужно же на что-то обживаться! Вот Том и нанялся к пожилой миссис Вернер на работу за скромную оплату. Ее внук, Тилло, или Тиль, как его звала бабушка, как раз занимался починкой той самой крыши, и помощнику очень обрадовался. Черт знает сколько он в одиночку бы занимался этой самой крышей, а вдвоем ребята справились ловко — и месяца не прошло. Тилли оказался хорошим парнем, и когда томова договорная работа закончилась, они продолжили приятельствовать. Потом приятельство переросло в почти что настоящую дружбу. Тилли ему нравился — мальчики были неуловимо похожи, точно дальняя родня: одного возраста и роста, коренастые, не слишком высокие, и нравом одинаково спокойные. Только Тилли был светло-рыж, сероглаз и отчаянно конопат, а Томми — просто светловолос, и глаза у него потемнее цветом. «Как будто мы с тобой кузены, а!» — частенько говаривал Том. С Тилли водить компанию ему пришлось по душе, да. И все-то было бы ничего, пока не появились вокруг эти его дружки — Тед Несбит, Джейк Фей, а потом еще и Дэф О’Нил, деревенский паренек, острослов и задира, умеющий ездить верхом так, как и большинству взрослых мужчин семьи Харрисов не снилось, не то, что самому Тому. Все трое ребят были хулиганье и бездельники, как говорила томова матушка, и Том был вынужден в кои-то веки с любезной матушкой согласиться. Он и дружить-то с компанией продолжил по большей части назло старшей родне — мамке с тетками. Но настоящей дружбы больше не выходило, и над Томом эти трое подшучивали с самого начала. Иногда вполне нормально, даже весело, над некоторыми шутками он и сам смеялся, но сейчас почему-то каждое слово казалось чрезмерно обидным. Слушать было невыносимо, а ребята все никак не могли остановиться. Потешались и изгалялись, как умели:

— Эта котлета — вообще лучшее, что в тебе есть, точнее, что могло бы быть, ха-ха! Том, на твоем месте я бы ее так просто и не отдавал!

— А интересно, чем принято питаться среди таких правильных ребяток — овсяной кашкой? А перед обедом непременно помолиться, как говорит тетушка, ага?

— Тыквенный пирог, Том, побойся бога — День Благодарения еще не сегодня!

— Да на одних только пирогах такую задницу разъешь, даже в салунные двери не пролезешь!

Нашел, называется, компанию. Про «задницу разъешь» особенно обидно показалось: толстяком Томми не был — уж всяко не больше, чем тот же Тилли: у него-то щеки побольше томовых, конопатые и круглые, что яблоки! Томми, как и Тиль, был коренастый — но уж точно не толстый. Мальчик возмущенно фыркнул — ишь ты, «в двери не пролезешь!»

Да, конечно, трудно отыскать приятелей на новом месте, когда тебе едва исполнилось тринадцать, ты переехал в захолустный городок недавно, и никого не знаешь толком. Городишко был самый обычный — такой, в котором все твои сверстники уже давным-давно обзавелись компанией и друзьями, и у них свои шутки и привычки, и эти компании неохотно принимают новичков… вот Томми и держался с таким трудом обретенной кучки товарищей до сих пор зачем-то.

— Да что я такого сказал, — буркнул Том снова, уязвленный до глубины души подначками и шутками. — Идиоты деревенские. Вам бы лишь бы обожраться от пуза! А я терпеть не могу говядину! Я ее не ем! Не то, что вы все… Деревенщина, как есть.

— Э, ты чего сказал, а? — тут же вскинулись сразу и Джейк, и Тед, и Дэф. Тилли промолчал, шмыгнул носом. Эти трое возмутились по разным причинам; Джейку и Теду было, наверное, досадно, что Томми назвал Рэд-Крик деревней, а вот Дэф мог обидеться с полным правом: он был не городской, жил на ранчо в паре миль к юго-западу от Рэд-Крик. Том криво ухмыльнулся и мстительно уточнил:

— Что слышали. Рэд-Крик даже не город, а так… Коровья задница. Коровья задница и ее вонючие окрестности, вот!

— Я тебе тоже, значит, деревенщина? — все так же сумрачно уточнил Тилли. — Эк запел, а, поглядите только. Друг называется!

— Не переживай, Тилли. Томми у нас, оказывается, просто дурачок! — хмыкнул Дэф. Недобро прищурился, дожевал последний кусок «добычи», небрежно отряхнул ладонь о ладонь и добавил, сунув руки в карманы: — Городской дурачок.

— Проваливай-ка отсюда, Томми, — подал голос Джейк. — Что-то мне не хочется по нашей деревенской ярмарке с горожанами гулять больше.

С этим Джейк оттеснил Дэфа в сторону и вылез вперед — на голову ниже, чем этот долговязый деревенщина с ранчо, и чуть ли не вполовину легче, чем сам Томми, Джейк почему-то сейчас выглядел самым опасным задирой из всех; не гляди, что мордашка как у примерного мальчугана из книжки поучительных историй — пшеничные волосы, голубые глаза. Драться Джейк умел, еще как — не любил, но умел. Кажется, сейчас как раз готов был о своей этой нелюбви к дракам на время подзабыть. Джейк внимательно поглядел на Тома и холодно, безжалостно уточнил:

— Пока я тебе морду не подправил, ага?

— Джейк! — неожиданно подергал его за рукав Тилли. — Может, не надо? Может, Том не то имел в виду вообще, ну?

— Может, и не надо. Если он скажет, что берет свои слова обратно, — протянул Джейк.

Дэф широко ухмыльнулся, и Тилли закатил глаза — уже понимал, что Том никаких таких слов никуда не возьмет. А сказанное Джейком — про «возьми свои слова обратно» — то была любимая дэфова фраза, он так обычно предлагал решить вопрос миром. Если спорщик отказывался, следовала драка, Тилли успел это запомнить. А вот этого Тилли как раз меньше всего хотелось бы. В конце концов, в компанию притащил Тома именно он. Да, Джейк особым драчуном не был, но… Но, кажется, все шло к потасовке:

— Еще чего, — продолжил Том. Впрочем, слегка неуверенно: если одному Джейку он бы вполне себе еще намылил шею при должном везении, то за него непременно влезут и Тед, и Дэф. А тут уж перевес не на стороне Тома, и даже дело не в количестве народу. Тед — здоровенный парень, широкоплечий, высокий, и старше почти на два года. Дэф не менее серьезный противник — легче, чем Тед, но такой же рослый, к тому же деревенский, это правда, а деревенские всегда здорово дерутся. Еще и на четверть навахо, тьфу пропасть. Как бы не раздражали Тома развязные манеры ранчерского паренька, он его искренне побаивался. Поди сообрази, что там за этим индейским прищуром на самом деле в голове у Дэфа творится, ага.

Том подумал, что зря, наверное, закусился. Но сколько можно было терпеть эти подначки, в самом деле! Он гордо вздернул голову — ну, мол, бейте, вас же больше!

— Тьфу ты черт, обидчивый, как девчонка, — лениво протянул Джейк, и сплюнул под ноги. Сунул руки в карманы и, казалось, тут же остыл, передумав драться.

— Не обижай девчонок — некоторые таких молодчиков под орех разделают и не поморщатся, — хмыкнул Дэф. — Хоть та же Дейзи Митчелл, а?

Тед согласно заржал — когда они успели так спеться-то? Тед ведь тоже поначалу, помнится, терпеть не мог мальчишку с ранчо!

— Ну вас к черту, — Том тоже плюнул под ноги, постоял немного, развернулся — и двинулся прочь. Отойдя подальше, развернулся и выкрикнул пару грязных ругательств. Выбрал самые гадкие, что знал. Про чужих родителей так нельзя, конечно, но… Тома захватила какая-то отчаянная злость. Сколько можно его третировать?! И его, разумеется, отлично услышали, не смотря на гомон толпы вокруг — ярмарка была в разгаре.

— Чего?! — опешил Джейк. И крикнул: — Ну-ка, повтори, засранец!

Том только этого и ждал — поняв, что его услышали, тут же задал стрекача.

— Убью, — с глухим рыком рванулся за ним Дэф.

Тилли и Тед сцапали его за плечи — черт знает, почему. Том припустил прочь со всех ног — и выяснять, отчего его не стали трогать, не собирался. И разговоров ребят за его спиной уж точно не слышал — а стоило бы послушать: может, все тогда вышло бы иначе.

— Ты слышал?! То, что он сказал? Пусти, Тед, пусти! — Дэф дернулся из приятельской хватки, точно его не друзья за руки держали, а ни много, ни мало, пытались взять в плен враги.

— Слышал, слышал, успокойся, — Тед почему-то ухмыльнулся. — Ты же сам сказал — он просто дурак. И был чертовски прав. Так что пусть его, проваливает подальше.

— Но почему это? — Дэф озадаченно уставился на товарища. Тот подмигнул. Джейк усмехнулся — широко, насмешливо. Дэф озадаченно свел темные брови:

— Я не понимаю — почему «пусть». Объясни.

— Потому что Томми плохо знает город, — Тед все еще улыбался, но доброй эту улыбку никто не назвал бы. — Все еще плохо, пусть это и «коровья задница, а не город», и прожил он тут целый год почти. А я — наоборот, очень хорошо знаю Рэд-Крик, я тут живу с рождения. И послушай — вот ты видел, куда он рванул?

— Ну видел. И?

— А что там за улицы?

— Да почем мне знать-то? — пробурчал Дэф, отмахнувшись от Тилли, мол, пусти, все уже.

— Тебе — можно, ты ранчерский, тебе можно и не знать… да и отбиться ты, если что, сумел бы, — Тед тоже отпустил товарища, похлопал его по плечу и хмыкнул: — А там — Нижний Съезд, вот что там.

— Еще это место называют Дырой, — хихикнул Джейк.

— Трущобы, — протянул Тилли. — Где живут всякие бродяги и ворье. Считается, что, конечно, что эта часть города — дома шахтных работников. Ну ты же знаешь, туда вниз, — он махнул рукой в сторону дальних холмов. — По железнодорожной ветке, есть медная шахта, та самая, которую Дорожная Развилка и наш город вместе разрабатывают. Да только вот бродяг и ворья, кажется, там поселилось куда как больше, чем шахтеров! Ночью там… в общем, каждой ночью происходит такое, что потом по барам и салунам обсуждают едва ли не шепотом.

— Так день еще, — пожал плечами Дэф. — Да и кому Том нужен? У него поди только полпенни в кармане валяется, и тот гнутый!

— А кто сказал, что там и днем приличному мальчику вроде нашего Томми не найдется приключений на задницу? — небрежно заметил Тед. — И при том совершенно бесплатно!

— Томми влип, если не раздумает на полпути, — подтвердил Джейк.

— А он свернул в тот проулок, из которого только через Дыру и есть выход. Я видел, — фыркнул Тед. — Так что оставь этого поганца.

— Дерьмо совиное, — непонятно для большей части компании ругнулся Дэф.

Зато его прекрасно понял Джейк — покачал головой и усмехнулся. Потом добавил:

— Забудь. К нам он больше не полезет, а по шее получит и без нас, — Джейк пожал плечами. Он отлично знал, что значит эта фразочка про совиное дерьмо — и понимал, что друг злится. И забудет на самом деле нескоро.

Впрочем, буквально через пару минут, казалось, ребята на самом деле думать забыли про Тома — у них нашлось занятие поинтереснее: у дальней лавки под пестрым тентом выстроилась длинная очередь. Там торговец ружьями предлагал опробовать меткость и оценить товар в деле, разрешив всем желающим за мелкую монетку пострелять по пустым бутылкам — «три выстрела бесплатные, за три пенни — еще шесть выстрелов, проверьте свою меткость!» Туда-то компания и направилась — деньги они тратить не собирались, но три раза пальнуть-то всяко можно! Это куда как интереснее ловли грязноротого приятеля, оказавшегося на деле никаким не приятелем, да и не товарищем вовсе. И уж точно не другом.

2

— И все-таки ружье у того типа такое себе, — скривился Тед. — Ну не мог я промазать!

Мальчишки шли между рядов, и галдели, как скворцы на крыше дома среди весны — стрельба по пустым зеленобоким бутылкам оказалась не такой простой штукой.

Хитрый торговец ставил их чуть ли не на самом краю ярмарочной поляны, мол, чтоб точно никого не ранить, зато стрелять предлагал от самой своей палатки — она, конечно, и была чуть сбоку, да только расстояние получалось ярдов тридцать, не меньше. Оно так-то и немного, когда просто смотришь, чуть прищурившись — а вот попасть еще поди попади! Особенно когда сзади напирают, хихикая, собственные приятели, а посетители ярмарки, кто постарше, отпускают самые разные советы, шуточки и ехидные замечания, да поминутно окликают какого-то Большого Берти, мол, гляди-ка, гляди, как этот тип промазал, а вот этот, а этот… В общем, Тед в самом деле промазал. Кто именно был тот самый Большой Берти, впрочем, так никто и не выяснил — горластых приятелей неведомого Берти лавочник выпроводил, чтоб не мешали: сами типы стрелять и не собирались, только голосили под руку. Вот и Тед сейчас оправдывался — отвлекся на этих типчиков: по виду, натуральных обитателей Нижнего Съезда, разухабистых и потрепанных. Тем досаднее было промазать — уж будто рудокопов-разгильдяев не видывал!

— Я боялся, что они в карманы полезут, пока я целюсь, над самым ухом уже сопели ведь! — оправдывался Тед. — И к тому же, где-то я эту кличку — Большой Берти — слышал… Так и не вспомнил, где, но, кажется, хорошей славой этот тип никак не мог бы похвастаться.

— Да-да, разумеется, — хмыкнул Джейк. — Ты тему-то не меняй, будь добр!

— Тилли вот попал, все три раза, — подтвердил Дэф. — И Джейк тоже! Ему ни до каких Берти дела не было, заметь!

Дэф коварно улыбнулся, с показушной скромностью не напоминая о том, что и у него все три попытки были удачными. Тед и без того от возмущения пополам с завистью чуть не лопался, куда его еще дразнить! Но смолчать все равно Дэф не мог, даже если бы захотел.

— Джейк промазал вторым выстрелом, можно сказать: ведь бутылка закачалась и разбилась уже потому, что упала, — Тед набычился. — А я…

— Не-а. Джейк сбил бутылке край горлышка, я видел, — перебил Дэф.

— Но бутылка осталась стоять, — спорил Тед. У него единственного одна из трех бутылок осталась целой, и он страшно досадовал.

— Эй, уговора не было, вообще-то, должна бутылка остаться на месте, или куда именно по бутылке стрелять, — заспорил Джейк.

— Еще чего! Все знают… — Тед яростно взлохматил себе челку, поставив густые темно-пепельные пряди дыбом.

— Что коровы не летают! — радостно закончил Тилли.

Джейк и Дэф громко прыснули.

Тед попытался натянуть Джейку кепку на нос, но тот увернулся.

— Я знаю, почему ты промазал, — очень серьезно и проникновенно сообщил Теду Джейк. — Ты все поглядывал по сторонам зачем-то, вот и отвлекся.

— Может быть, — смущенно буркнул Тед. — Еще эти советчики… не так стоишь, локоть не туда…

— Когда стреляешь, не нужно думать, как ты со стороны выглядишь, куда ни попадя глазеть или слушать замшелые шутки зевак, — Дэф пожал плечами. — Тебе-то что до их трепотни?

И он хлопнул друга по плечу. Тед чуть улыбнулся, прищурившись.

— Тем более что ружье и в самом деле ну не самый шик и блеск, — продолжил Дэф. — Интересно, у этого типа они все такие, или торгаш просто боялся, что, выстави он что получше, ружье или свистнут, или поцарапают?

— Может быть, так и есть, да и головой, видимо, и правда нечего было крутить. Особенно, когда уже прицелился, — согласился нехотя Тед.

— Да-да, нечего головой крутить было, — поддел Джейк. — Ну, или думать, что о тебе скажет Дейзи Митчелл, если окажется рядом!

— Эй! — Тед аж подпрыгнул.

— Вон она идет, кстати, — тут же с огромным удовольствием добавил Тилли. — С подружками!

— Где? — Тед крутанулся на месте, снова дернул себя за челку, потом поспешно попытался ее пригладить. Неудачно, надо сказать. Нахлобучил болтавшуюся до той поры за плечами шляпу — криво, на одно ухо. Торопливо поправил — челка все равно выбилась, лезла в глаза — поправляй шляпу или не поправляй, одинаково.

Тилли зажимал себе рот, чтобы не загоготать — до того потешно Тед растерялся.

— Стой, — Дэф поймал Теда за куртку. Помахал перед носом приятеля выуженным из кармана деревянным гребнем: — Одолжить, э?

— Давай, — Тед даже не стал отмахиваться от шуточек товарищей, и наскоро привел в порядок взлохмаченные пряди. Не хватало еще, чтоб Дейзи увидела его таким растрепой! — Надеюсь, Тилли, ты не пошутил сейчас?

— Да вон же они идут, ну, — Тилли кивнул в сторону.

И правда — между двух рядов, с лентами и тканями по одну сторону и с посудой по другую, шли три нарядные юные девушки — Сэйди Конноли, Дейзи Митчелл и Матильда Эджвуд. Тильде было пятнадцать, Дейзи на полгода меньше, самая младшая — Сэйди, и втроем девчонок за глаза называли «трехцветной компанией» — потому что кудрявая Сэйди была рыжая, как лисица, Тильда носила длинную золотую косу, а вот Дейзи природа наградила темными густыми локонами и при том синими, яркими глазами: хочешь не хочешь, а залюбуешься. И Дейзи была, по мнению практически всех парней городка, самая красивая из трех.

Девчонки болтали, Сэйди хвасталась новенькой покупкой — что-то мелкое, не разглядеть. Дейзи улыбалась, придерживая шляпку, и попутно поглядывала на выложенные лавочниками на прилавки чашки, корзинки, шляпы и ленты, а Тильда сдержанно посмеивалась, поднеся ладошку ко рту. Все три тащили в руках по насаженному на тонкую палочку карамельному яблоку, липкому от паточного сиропа, и оживленно болтали. Кажется, девочки тоже вовсю наслаждались ярмаркой — и навряд ли заметили бы компанию ребят раньше, чем уткнулись бы в них носами, пожалуй.

Так и случилось — ребята свернули между рядами, обогнув кривоватую пирамиду плетеных корзинок и еще какой-то утвари, и девчонки буквально тут же чуть ли не наткнулись на них в самом прямом смысле слова. Теда вытолкнули вперед, навстречу девичьей компании.

— Ой! — пискнула Сэйди от неожиданности. Потом улыбнулась — чуть неуверенно. Мальчишки ее, честно сказать, слегка напугали — большей частью неожиданностью появления, конечно же.

— А, это вы. Привет, Несбит, — Тильда поправила сережку в ухе, совсем как взрослая леди. Уши у нее чуть покраснели от ветра — сегодня было холодновато, в ночь даже снег выпал… а может, просто Тильда то и дело теребила серьги — скромные маленькие золотые шарики — хвастаясь всем подряд, что у нее теперь, как у взрослой девушки, есть сережки.

«Уши недавно проколоты, ей больно их трогать, но она все равно хвастается, гляди-ка», — тихонько шепнул на ухо Джейку Дэф, и Джейк только хмыкнул — эка важность!

— Привет, — Тед улыбнулся. — Не напугали?

— Еще чего, — фыркнула Дейзи. Чуть прищурилась, кивнула вместо приветствия и неожиданно поинтересовалась: — Ну, как ярмарка?

— Вполне ничего. Скучновато, но мило, — Тед сунул руки в карманы, оттопырив локти. — старая добрая ярмарка! Каждый год одно и то же — кукуруза и яблоки, малышня пускает воздушных змеев, народ торгуется за каждый пенни до позеленения… старый добрый Рэд-Крик накануне Дня Благодарения, ха-ха!

Джейк за спиной у Тилли закатил глаза — на его вкус, Тед вел себя, как форменный придурок. Но не говорить же ему об этом при девчонках?!

— Ну, вчера было представление, — кокетливо трепыхнула ресницами Сэйди. — Актеры из бродячей труппы уже уехали, но я бы не сказала, что тут скучно!

— А, те пуэбло? А разве вас отпустили на представление? Ведь оно было поздно!

— Ну, — Сэйди залилась краской. — Я из дома удрала, и мы вместе с Тильдой пошли, нас ее старший брат провожал.

— А меня никто и не пытался дома оставить, я сразу сказала, что буду не одна, и все, — Дейзи чуть прищурилась. Очевидно, она обманывала, но уличить ее было невозможно. — После этих занудных репетиций в хоре — Тильда не даст соврать! — рада будешь улизнуть из дому и хоть немного развеяться в любой свободный час!

— А что за хор?

— Разучиваем гимн ко Дню Благодарения, — хмыкнула Тильда. — Девушки и девочки, по задумке дам из городского совета, должны будут спеть гимн, который пели первые колонистки, в честь праздника… На нашу с Дейзи беду, тетушки из совета сочли, что у нас хорошие голоса. Приходится репетировать, да.

— А мне повезло, — Сэйди хихикнула. — Меня не взяли!

— Везет, — со вздохом подтвердила Дейзи. — Так вот про артистов — жаль, что они уже уехали. Я бы, может, и не отказалась, чтоб меня проводили домой после представления не подружки или братья подружек. Эй, Несбит, а ты вчера где был, м? Смотрел представление, нет?

Тед глупо тряхнул головой, не определившись, что ответить — представление-то он смотрел, только Дейзи и подружек в толпе не видел. И сейчас мучительно соображал — лучше сказать, что не смотрел? Или что?

— Да или нет, Тед, я тебя не понимаю, — рассмеялась Дейзи.

Тильда тоже хихикнула — сдержанно и манерно, явно подражая кому-то из взрослых. Дейзи смеялась совсем иначе — заразительно, безудержно, как разбойница. Тед с ужасом почувствовал, что щеки у него предательски теплеют, и замялся.

— Не молчи, как проклятый, Тедди, — насмешливый дружеский шепот над самым ухом на минуту привел его в чувство, и он встряхнулся.

— Э, нет, я, э… занят был. Но если бы…

— Ах, если бы, ах если бы…! — пропела Дейзи. — Слушай, поговаривают, что завтра, а то и сегодня к вечеру, приедет еще фургончик — вроде бы кто-то видел на повороте за рекой, у них колесо сломалось. Ну вот починят, и будут тут. Тоже бродячие актеры, только не пуэбло, вроде как — а всех понемногу в труппе. Говорят, у них плясунья — утэвво! Представляешь?

— А-а-а… То есть, ух ты, здорово, — честно отозвался Тед. — Вот бы глянуть!

— Главное, чтоб не просто симпатичная креолка, натершаяся красящей пастой перед выступлением, — поддел Дэф, до этого в разговор не вмешивающийся.

Дейзи смерила его долгим странным взглядом и хихикнула:

— А нам есть разница? Если она будет хорошо плясать, например?

— Ну, кому как, а мне кажется, выдавать себя за кого-то другого глупо, — Дэф пожал плечами. — Тем более если хорошо умеешь что-то. Плясать, стрелять, не важно. Но нет, обязательно стоит нарядиться кем-то другим, конечно!

— Зануда, — Дейзи надулась.

— Сколько угодно, — хмыкнул Дэф.

— А по-моему, главное, чтоб танцорша была симпатичная, — брякнул Тед.

Дейзи тут же вспыхнула, как дикая мальва, и гневно уставилась на парней. Тильда закатила глаза, а Сэйди, до этого момента старательно пялившаяся на Джейка, вдруг опустила глаза. Джейк же украдкой ткнул Теда в бок — чего ты плетешь, ну!

Тот окончательно растерялся.

— Несбит, ты редкостный хам… даром, что причесался и нарядился, как франт, — хмыкнула Дейзи. Потом наставила на него обвинительно оттопыренный пальчик: — Если я еще раз приду на представление, и мне придется искать провожатого до дома, запомни, Несбит, ты можешь забыть, как меня зовут! Понял?

— Э… да, Дейзи, — растерянно кивнул Тед.

Девчонки, захихикав, с этим и отбыли прочь, а Тед, вздохнув, покачал головой, и досадливо взъерошил до того так старательно причесываемую челку, так, что темные пряди встали дыбом, как будто его корова в лоб лизнула:

— Ни черта я не понял, если честно.

Парни рассмеялись — так громко, что на них тут же замахнулся метлой плюгавый щуплый лавочник, тот самый владелец корзин и плетеных коробов — мол, пойдите прочь, негодяи, мешаете! Лавочник еще и выругался в сердцах — ходят тут всякие берти, джоны и билли, а потом товару недосчитаешься! И снова потряс метлою.

Дэф погрозил склочному мужичонке сжатым кулаком, сгреб приятелей за плечи и потащил прочь — не стоять же среди дороги, в самом деле.

— Тед, ну ты даешь, а! — веселился он. — Ну и олух же!

— Вообще-то, если я все правильно понял, тебя, кхм, почти что позвали на свидание, — заметил Тилли.

— И горе тебе, если ты на него не явишься, — состроил зверскую рожу Джейк. — Погибнешь в страшных муках, во!

— От холода презрения, точно, — поддержал Дэф.

Тед почесал лоб и вдруг просиял, сообразив, что к чему. Его правильное лицо полнилось недоумением, но недолго — вот ореховые ясные глаза округлились от удивления, а потом блеснули воодушевлением, когда до него дошло, что же именно ребята сказали, и что в самом деле имела в виду Дейзи.

— Острый перец, а не девчонка, — заключил он. Уши и щеки у него горели, но ребята и не думали потешаться над этим. Да и Дейзи, кажется, не сочла его трепотню такой уж идиотской… или все-таки сочла? — Ох, ну и балбес же я…!

— Не переживай, ты ей нравишься, судя по всему! А бабка говорит, что, если девушке нравится мужчина, то ей, как правило, наплевать, насколько он идиот! — утешил Дэф, и теперь захохотали уже все, в том числе и Тед.

3

А меж тем, Дэф оказался абсолютно прав насчет танцовщицы.

Артисты въехали в город почти перед закатом.

Звучит драматично, но на деле все просто — поздняя осень на дворе, а осенью темнеет быстро; вот день и сделался короче, солнце садится раньше на добрый час, чем еще пару недель назад. Стоит лишь немного замешкаться в пути, так непременно потеряешь драгоценные минуты светлого времени. А артистам пришлось чинить фургонное колесо — вот и припозднились.

Впрочем, большая часть труппы была готова играть и петь чуть ли не сразу — девушки и женщины натянули яркие платья, прихорошились и накрасились в дороге, да и мужчины спешно переодевались, завершая последние приготовления. Хотя, на деле, им достаточно было лишь смыть грязь с рук после вытаскивания телеги да сменить куртки. На фургон артистов поглядывали с интересом все, кто проходил мимо — люди решали, стоит или нет тратить время на этих балаганников, если почти такие же отбыли совсем недавно. Чем-то там заинтересуют эти актеришки?

Мелькнула за пологом повозки любопытная скуластая мордочка и тонкая рука танцовщицы — монетки в косах, звонкие браслеты на запястьях, блестят на смугло-оливковом лице большие темные глаза, яркие и живые: слишком темные, чтобы девушка в самом деле могла сойти за ту, за кого она себя выдавала.

Она была не то, что не утэвво, а даже не полукровка и не дальний потомок, хотя поди еще сыщи такого полукровку, кто мог бы завести своих собственных детей! Хоть мужчину, хоть женщину — неважно даже: считалось, что увечные от рождения полукровки неспособны продолжить род, а таковыми, увечными то есть, были почти все. Не утэвво ни на каплю оказалась танцовщица — и это видела, наверное, вся ярмарка: и горожане, и приезжие. Но девушка была симпатичная, да и танцевала неплохо, как оказалось — именно она выпорхнула первой в толпу, зазывая на представление. Кружилась, приплясывала, жестами подзывала зевак: приходите смотреть! Приходите слушать песни и истории! Приходите! Коснулась легкими пальцами плеча тощего длинного проповедника — и на суровый, почти гневный взгляд его ответила только звонким смехом. Играла свою роль девчонка хорошо тоже. Ну а что зеленовато-оливковый оттенок кожи ее оказался ненастоящим, равно как и длинный изысканный разрез глаз, который девушка попросту подрисовала темным карандашом — волновало это мало кого.

Разве что настоящих утэвво — пожилые лавочники «рода дерев и трав», торгующие бессмысленными безделушками, легкой обувью, сушеными травами-кореньями и «обманными для христианского разума побрякушками», как выразился все тот же сухопарый мрачный проповедник в плосковерхой обшарпанной шляпе, глумливо похохатывали и обменивались малопонятными окружающим жестами. Болтать на своем языке при людях они не очень любили — большей частью чтоб попросту не раздражать горожан, каких угодно — белых, мексиканцев, да даже чернокожих. Утэвво, впрочем, народ странный — черт его разберет, что при этом они думали на самом деле. А так — дело до этого обмана было только им, да вот еще мальчишкам.

— Ну и что я говорил! — усмехнулся Дэф. — Девчонка-то и правда прикидывается!

— Ты знал! Заранее знал, ну! — Джейк сделал вид, что собрался бросить в товарища половинкой кукурузного початка, который уже успел больше, чем наполовину объесть.

Жареную кукурузу, обильно намазанную маслом и обсыпанную пряностями так, что непонятно, что сильнее обжигает язык — горячие зерна или ярко-красный перец — Дэф, между прочим, нахально стянул у зазевавшегося мексиканца прямиком с жаровни. Тед только неодобрительно покачал головой на эту выходку. А сам Джейк торопливо потащил друзей подальше, чтобы никому из его приятелей не пришло в голову повторить этот фокус. Они тут же попались бы, случись так, да и вообще… нехорошо. Впрочем, когда половина здоровенного початка оказалась у него в руках, протестовать Джейк не стал. Вот сейчас в шутку замахнулся полупустой кочерыжкой:

— Ну признавайся, знал!

— Не-а. Не знал — просто предположил. И угадал, гляди-ка! — Дэф усмехнулся.

Девчонки только рты разинули — и Дейзи, и ее подруги болтались неподалеку, услышав разговор, подошли ближе, заинтересованные. К ним прибилась еще пара девчонок, ни Тед, ни Джейк их по именам не знали, а уж Дэф и подавно. Тилли припомнил только одну — Никки Грант, а значит, где-то рядом наверняка и ее брат, Ник. Над близнецами из-за одинаковых имен не потешался только ленивый, наверное — поэтому Тилли их и знал хорошо.

— Балбес, мог бы сказать, что знал, — Тилли толкнул его локтем. — Прикинуться, что ты колдун, у-у-у-у! Вон девчонки бы поверили, может!

— Да иди ты, — в ответ пихнул его в плечо Дэф. — Тебе лишь бы хвост перед девчонками распустить!

— Ну, может, и не мне вовсе… — загадочно хихикнул Тилли.

Тед угрожающе зыркнул, а девчонки возмущенно закатили глаза и загалдели, обмениваясь едкими шутками — тоже мне, мол, умник!

— А как вообще можно было догадаться-то? — пискнула любопытная Сэйди. Трепыхнула ресницами, робко кокетничая. Мальчишки это заметили. Джейк тихонько прыснул в кулак, Тилли завистливо вздохнул. Тилли, надо сказать, зря расстраивался — Сэйди, очевидно, не выбрала кого-то одного из компании, в отличие от Дейзи, и просто строила глазки всем по очереди. Сначала вон Джейку, теперь, очевидно, Дэфу; глядишь, и до самого Тиля очередь дойдет! А что — Сэйди милая!

— Да очень просто — слышал я уже о таких проходимцах, что одну из артисток краской натерли и принарядили, чтоб больше народу на представления шло, вот и все. Про этих или нет, понятия не имею. Так что знать — не знал, но предположил, и вот, так и есть! — снисходительно пояснил Дэф. — Но Дейзи вон недавно сказала, что никому нет разницы — а раз так, то и что? Ну угадал, подумаешь. Мне вот тоже нет разницы — просто смешно, и все.

Шутить на тему того, что их друг вполне себе способен различить утэввскую кровь в ком угодно с каким угодно гримом только потому, что Дэф сам — полукровка, не стали: шутка была глупая, да и ничуть не забавная. Полукровка-то полукровка, только вот на остальных полукровок ничуть не походит, а значит, тем, кто Дэфа знал не слишком хорошо, вовсе ни к чему подобные подробности. Ну а сами парни давно на этот счет все для себя прояснили. К тому же, даже с лица их друг на утэвво-то походил мало — разве что глаза, да вот еще этот странный оттенок, точно оливковая патина на коже. Но это насколько внимательным нужно быть! Джейк готов был побиться об заклад: вон, скажем, тот же мелкий пакостник Томми Харрис понятия не имел, что Дэф О’Нил не только на четверть навахо. Джейк и сам не сразу сообразил, если уж вспомнить, как ребята познакомились — а уж у него-то, у Джейка, соображалка куда как получше томовой устроена, во всяком случае, по его собственному мнению.

Меж тем поддельная «утэвво» собрала немалую толпу. Представление скоро начнется — наверное, сначала споют какие-нибудь приличествующие грядущему Дню Благодарения песенки — про урожай, про божью помощь и родную землю; может, потом сыграют сценку про разбойников, где бравый маршал схватит негодяев… если повезет, то сценка будет не одна, и каждая последующая будет все менее назидательной — и более веселой.

— Вот бы про разбойника Мурьету сыграли! — пожелал Джейк. — В прошлом году была такая сценка, там парень вычернил углем усы и брови, повязал такой забавный цветной разбойничий платок на голову, да взял здоровенный древний пистолет, так что не поймешь — то ли стрелок вроде наших местных, то ли пират у него получился! А может, и вовсе цыган! Пел, кстати, отлично, а уж как по тыквам с нарисованными рожами стрелял, красота!

— Дурак твой Мурьета, враг и пособник врагов, — буркнул Тед.

— Да при чем тут Мурьета! — искренне возмутился Джейк. — Я тебе про то, что представление было интересное! И актер — умора просто, а ты мне… сам знаю, что вражий пособник. Какая разница, если представление-то не про это?

— Ну, мексиканских жуликов нынче, наверное, не будет… проповедник вон в первых рядах торчит — еще чуть-чуть, и псалмы вместо «урожайных куплетиков» потребует петь, — хмыкнул Дэф. — А с заезжим преподобным и наш местный! Не поймешь, кто вреднее даже.

— Скучища-то будет, если так, — капризно протянула Дейзи. — Заезжий-то еще поди смолчит, а преподобный Исайя точно прицепится! Ску-учища-а-а!

— Ну, я могу надеть шляпу задом наперед, — предложил Тед. — Если станет совсем скучно.

— Зачем? — улыбнулась Дейзи.

— Чтоб ты смеялась, — честно ответил Тед.

Дейзи и рассмеялась, да так, что Тед снова залился румянцем — хорошо, хоть сумерки уже наползли, и можно будет списать все на отсветы факелов.

Джейк показал ему за спиной у девочек оттопыренный большой палец — верный курс, дружище! Но Тед уже не смотрел ни на кого — даже на плясунью, хотя его друзья вовсю обсуждали ее колени и плечи, ничуть не смущаясь, во весь голос.

— А краску лучше бы смыла, — задумчиво подытожил Джейк. — В самом деле.

И совершенно неожиданно ровно эти же слова повторил тощий проповедник, громко и во всеуслышанье:

— Дитя, лучше смой краску и смени платье! Браслеты и бусы пусть останутся, они украшают твой танец — но негоже пытаться быть не тем, кем тебя родила твоя мать.

— Святой пень, гляди-ка, говорит что-то дельное! — изумился рядом с ребятами кто-то из горожан. Обернувшись, Джейк с удивлением обнаружил рядом дона Хуана — старика-индейца с окраины городка. Надо же, даже он на ярмарке! Старик держал в руке фляжку, сделанную из тыквы-горлянки, и хитро улыбался. Наверняка во фляжке не тыквенный сок уж — но захмелевшим старый яки не выглядел.

Проповедник помолчал и хотел добавить что-то еще, но его вдруг перебил преподобный Исайя:

— О, прав мой брат! Негоже, и тем более — чужачкой из леса, семенем от дикарского племени, коим неведомо человеческое спасение по Божьему слову.

— Старый козел, — Дэф плюнул себе под ноги.

— Увы, согласен, — подтвердил дон Хуан с неожиданной серьезностью, тронув пальцами край шляпы. — Вот вроде же книжник, но тупой, что козья задница!

И с тем был таков — нырнул в толпу и пропал. А мальчишки — кроме ничего этого не слышавшего Теда — громко и неприлично расхохотались, и получилось так, что будто бы над словами священника. Попытки проповедника сказать что-то еще потонули в поднявшемся гомоне — а там и девчонка закончила танец, и, сдернув с головы пожилого товарища, игравшего на банджо, шляпу, пошла с нею собирать монеты.

Народ слишком сильно жаться не стал — монеты, пусть и не так щедро, как рассчитывали актеры, но сыпались в шляпу, да кто-то в шутку предложил вместо оплаты курицу, и актеры согласились: курица перекочевала в фургон.

— Не индейка, но все ужин, — прокомментировал Джейк. Рядом хмыкнул, соглашаясь, кто-то из взрослых горожан.

— А куда Тед пропал? — поинтересовался Дэф, крутя головой.

— А ты угадай, — фыркнул Тилли. — У тебя сегодня с этим отлично выходит.

— Ну, тогда все ясно, — не стал утруждать себя предположениями Дэф. — Надеюсь в таком случае, что за Дейзи не потащились, как разноцветный хвост за воздушным змеем, эти все ее подружки!

— Увы, именно это они и сделали, — замогильно протянул Джейк. — Горе наивным, как наш Тед!

Дэф только головой покачал — другу он искренне сочувствовал, сколь бы ни была смешной ситуация со стороны. Тед сам на себя из-за этой Дейзи Митчелл перестал походить в последний месяц же! И что самое досадное — вроде бы и она сама не против тедова общества, а все негладко и неладно идет… ну, может, все же сумеют хоть разок перекинуться словом без надоедливых чужих ушей? Сегодня так удачно все складывалось, а!

— Надо было ему предложить по пути пару кругов навернуть вокруг ратуши, чтоб подружки запутались в трех поворотах, — хихикнул Джейк. — Так, глядишь, отстали бы!

— Хм, — Тилли улыбнулся. — Идея, конечно! Может, Тед сам додумается?

— А если девчонки будут настырничать, придется их отвлечь, — пожал плечами Дэф. — Пошли!

— Куда?

— Да пройдем во-он там, между домами, помнишь, Джейк, мы как через улицу тогда срезали, когда к тебе шли? Как раз перехватим на полпути между ратушей и домом Дейзи, если девчонки вцепятся в бедолагу Теда и подрядят его провожать всех по очереди, мы его спасем! — пояснил он свою мысль.

— О, план что надо, — одобрил Джейк. — Правда, пошли!

И три друга устремились между домов — сумерки сгущались все стремительнее, но и Тилли, и в особенности Джейк улицы знали хорошо, даже скупого света керосинок у крылечек домов и из окон хватало, чтоб не плутать.

Главное сперва, впрочем, было другое — выбраться из ярмарочной толчеи, не попав под руки пакующим свой скарб до следующего дня торговцам, и не расшибить лоб никакому встречному, спешащему точно так же домой после долгого дня. Да и на улицах потом — тоже, впрочем.

На одного такого недотепу все же ребята наткнулись — Дэф с маху вписался в какого-то паренька, не разглядев толком, кто это, ухватил за плечо, не давая тому упасть, а потом, разглядев, наоборот оттолкнул и скривился:

— Чего тут болтаешься?

— Тебя не спросил, — огрызнулся встречный.

Ребята притормозили, развернувшись — времени болтать не было, но растяпа-то оказался знакомый. Напротив Дэфа стоял Том. С заплывшим глазом, поцарапанной скулой, опухшими губами и подбитым носом, в испачканной куртке и помятой кепке. Сунул руки в карманы, растопырил локти, стараясь казаться значительнее — но выглядел он весьма помято и оттого печально.

— Я смотрю, Нижний Съезд не лучшее место для прогулок, а? — уточнил Дэф.

— Да пошел ты, — Том сплюнул под ноги, зашипел тихонько под нос — физиономию-то ему поправили порядочно, стоит признать.

После обошел бывшего товарища и поплелся дальше. Снова почему-то в сторону сворачивающихся торговых рядов. Дэф подозрительно прищурился и проводил Тома взглядом — видел, как навстречу пареньку выскочила, точно так же не рассчитав, та самая девчонка из артистов, лже-утэвво, все еще не смывшая краску. Видел и то, как Том толкнул ее и обругал, и как на него замахнулся пастушьим кнутом какой-то мужик — а дальше уже смотреть времени решительно не было: нужно было выручать Теда.

Ребята поспешили через дворы — и как раз вовремя. Компания девчонок и мающийся от их трескотни Тед Несбит замаячили вперед перед приятелями как раз тогда, когда уже готовы были свернуть в улицу, на которой стоял дом Митчеллов. Перехватить настырных девиц оказалось совсем несложно — достаточно было предложить проводить их тоже. Тилли достались Никки и Тильда, Сэйди и еще двое девочек увязались за Дэфом и Джейком — а Тед и Дейзи свернули за дом и были таковы.

Долгий и суматошный день закончился — когда все девицы были доставлены по домам, мальчики отправились домой тоже: Тилли к себе, Тед еще черт знает сколько болтал с Дейзи на крыльце, то и дело отмахиваясь от окликов родителей Дейзи, а Джейк с Дэфом — к феевскому двору: мальчики часто гостили друг у друга, то в городе, то на ранчо. И когда за поздним ужином Джордж Фей спросил, не видели ли ребята чего странного, те только пожали плечами — странного? Считать ли странным накрашенную танцовщицу? Или тощего проповедника? А может, Тома, получившего по физиономии?

— Не знаю, — сказал отец Джейка. — Только вот у пары лавочников сегодня часть выручки повытащили, уже в самом конце дня. Интересные дела!

Дела, действительно, были преинтересные.

4

— Дела-то интересные, да только, кажется, не тем, кому положено, — задумчиво изрек Джейк, когда на следующий день новость о воровстве выручки пусть и неявственно, как слабый дымок, но расползлась над всей ярмаркой.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Тилли.

— Ну вот смотри — обнесли торговцев. Кто-то ворье ищет? — развил свою мысль Джейк,

оглядевшись по сторонам, как бы говоря: ну, где? Где поиски-то?

— Ну, маршал обещал искать, — Тилли почесал макушку, запустив пятерню под кепку, сдвинул ее мало что не на самые глаза, потом поправил козырек и закончил фразу: — Распинался вон добрый десяток минут, не меньше!

— Ха, Тилли! Ты думаешь, этот индюк станет искать, кто обокрал китайскую лавчонку? — скептично протянул Тед. Все еще несколько мечтательно-затуманенный после весьма славно закончившегося вечера взгляд его тут же прояснился, и Тед живо включился в беседу, как только заговорили о краже. «Другое дело», — мысленно отметили все ребята. — «А то не дозовешься!» Ну, зато вот про воров услышав, Тед мигом навострил уши — как же, хоть какое происшествие! Это же интересно! Пусть и дельце мелкое, но раз никому больше оно не интересно, то почему бы не пообсуждать, отчего все именно так? Может, ребята даже быстрее догадаться смогут, кто виноват! И вот Тед с жаром продолжил:

— После того, как в прошлом году маршал Хоуп без лишних шума и пыли замял дельце этого Брауна? Точнее сказать, закидал бумагами — мол, все-де выяснено!

— Выяснено, как же, — Дэф прищурился. — Знаем мы, как у него выяснено, точно!

Джейк прыснул. Тед усмехнулся — он историю эту знал только по рассказам Джейка, но тоже был в курсе, как все вышло на самом деле-то.

— А тут эти Чень снова: их, — ну все же помнят, да? — периодически пытаются грабить, и маршал ни разу ничего не сделал! — продолжил Тед.

— Ну, дядька Чень Ю неплохо стреляет из винтовки — он был охотником на бизонов, так что грабить-то их перестали уже, — справедливо заметил Джейк. — До сегодняшнего дня.

— Но не в силу заслуг маршала, — заключил Тед. — Так что…

— Кажется, старик Хоуп что-то имеет против китайцев, — заключил Тилли.

— Конечно, имеет — ему теперь с их кражей бегать, а отросшее пузо этому не способствует, — хмыкнул Дэф, кивком указав на обсуждаемого всеми маршала.

Поблескивая начищенной звездочкой на куртке, обозначающей его статус и должность, представитель полицейской власти в городе Рэд-Крик маршал Майкл Хоуп старательно рассматривал какие-то ящики. Вид при этом он имел важный донельзя, но не грозный, а скорее веселый и довольный жизнью, точно ему подарили коробку лучших сигар или ящик первосортного бренди. Скорее излишне грузный, чем по-настоящему толстый, этот рано седеющий мужчина перекладывал что-то из ящика в ящик, и при этом говорил низким и внушительным голосом, обращаясь точно сам к себе. Люди вокруг слушали его, впрочем, весьма внимательно.

— Изображает бурную и серьезную работу? — прыснул Тилли.

— Не-е-ет, он сейчас как раз занят тем, что любит больше всего, ну, за исключением протирания штанов за барной стойкой! Он готовится к турниру! — пояснил Джейк.

— Это еще какому? — озадачился Дэф, посоображал что-то, а потом улыбнулся, вспомнив: — Стрелковому, что ли? На который так и не доехал в том году Пас Дельгаро?

— Ему самому! — подтвердил Джейк. — Это же главное развлечение осенней ярмарки, каждый год. И какие они делаются важные сразу — что маршал, что мэр Парсонс, что все их помощники!

— На самом деле развлечение-то любимое не только у них, а у всех горожан, но иногда мне кажется, что наш маршал, а с ним и мэр, едва от гордости не лопаются, когда примеряют на себя роль судей в этом турнире. Вот скажи, какая от этого радость? — Тед пожал плечами. — Я понимаю — выиграть! Но судить? Ха! Да уж, верно, пузан Хоуп не самый меткий боец, готов биться об заклад!

— Так потому и надувается от гордости, что волен решать, кто хорош, а кто не очень — при том решать по поводу людей, которые лучше него ну хотя бы в стрельбе, — предположил Дэф. — Это, как отец говорит, порода такая: кому власть, хотя бы маленькая, кажется слаще меда, даже если сами они ничего не стоят.

— Ерунда какая-то, — поморщился Тед. — Чистое самоутверждение на пустом месте.

— Ну, в общем-то да, — согласился Дэф. — Зато сразу как все понятно стало, а?

И мальчишки гнусно захихикали. Поглазев еще на надувающегося от важности маршала, к которому очень скоро присоединился и мэр, да посостязавшись в шуточках на счет них, ребята снова отправились слоняться, ища развлечений — сам турнир начнется самое ранее через часа три, и вот там да, будет на что поглядеть. А пока что… Неповоротливая фигура мэра Парсонса навевала скуку не меньшую, чем болтовня проповедника — преподобный Исайя снова вещал, взобравшись на составленные один на другой ящики. Речь его была какой-то излишне живой — говорил он, конечно, об урожае и благодати урожайной поры, но так размахивал руками, что казалось, заделался он ярмарочным зазывалой.

— Кажется, кто-то уже причастился благодати из бутыли, заткнутой кукурузным початком, — острили в толпе.

Что же, возможно, в этом была доля правды, уж больно румяными казалось всегда бледное, немного оплывшее лицо местного священника — но мальчики не слушали ни остроты прохожих, ни проповеди преподобного Исайи. Чем дольше они гуляли по ярмарке, грызли яблоки и орехи да подначивали друг друга на всякие глупости, тем больше понимали — а ведь кража-то в самом деле будоражит умы людей куда как сильнее, чем мелкое рядовое недоразумение. Всем в самом деле было интересно — кто же посягнул на деньги семейства Чень, зная, как хорошо стреляет хозяин, Чень Ю.

— Если б я застал этого негодяя, я бы разрядил свой дробовик не задумываясь, — Ю говорил по-английски вообще почти без акцента, совершенно не разделяя привычки многих своих соплеменников прикидываться не понимающими английской речи чужеземцами ради снисхождения окружающих. У торговца Ю, поговаривали, вообще было чуть ли не университетское образование — полученное то ли в Британии, то ли во Франции. «Но стрелять бизонов стало выгоднее, чем учить философии будущих чинуш. А еще те люди, которым не нравился мой брат, но чрезмерно сильно нравилась моя дочь, были слишком ленивы, чтоб ехать за нами аж в Новый Свет», — говорил вполне откровенно бывший охотник. А когда бизонов стрелять стало невыгодно — точнее, когда стало попросту нельзя это делать, как раньше — Чень Ю открыл лавку.

— Эту историю по всему городу так, и этак пересказывают, — Джейк не упускал случая, чтоб просветить мало знакомого с городскими сплетнями Дэфа на счет всяких местных хитростей. — А вот уж почему индюк-маршал невзлюбил торговца Ю, этого я не знаю уж.

— А еще мне интересно, почему вот что ты, что Тед зовете маршала «индюком», — хмыкнул Дэф. — Потому что он толстяк?

— Не только, — Тилли хохотнул. — Он, когда злится, трясет головой, и морда у него красная делается!

Тед невозмутимо кинул, подтверждая — так и есть.

— Д-а-а-а, — через смех выдавил Дэф. — Как он вообще умудрился столько времени пробыть маршалом?

— Ну, если честно, мужик он суровый. В кого вцепится — так пощады не жди, — признал Тед.

— Ленивый и жирный дурак, как по мне. — Дэф пожал плечами.

— Э не. Не дурак далеко, — покачал головой Джейк. — Отец говорит, что он слишком уж не дурак. Поэтому прикидывается ленивым куском навоза — чтоб не встревать в неприятности.

— Лентяй и негодяй, так говорит бабушка. Но дураком и она его ни разу не называла, — подтвердил Тилли.

— Хм. Но дело Брауна в прошлом году…?

— Дэф, даже мы не сразу поняли, ну ты вспомни! И то… — Джейк замялся.

— И то — расскажи мы все, как есть — кто бы нам поверил про того психопата, которому то и дело казалось, что он сова-оборотень? — согласился наконец Дэф. — Ладно, верю на слово! Только что-то мне говорит, что пользы тут не будет никакой от него.

Остальные ребята пожали плечами — кто ж знает, мол.

И побрели дальше — болтая обо всякой ерунде. Китайцев, а с ними и маршала, мальчики благополучно выкинули из головы — до поры, до времени.

Зато совершенно внезапно снова наткнулись на Тома Харриса — тот болтался позади крытых тентов, куда ребята завернули с единственной целью — не попадаться на глаза тилевой бабушке: Тилли очень уж не хотел пропустить начало стрелковых состязаний, а бабуля, как признал паренек, явно искала его по какой-то хозяйственной надобности:

— Да ну, я и так не вылезаю из домашних дел, ну сколько можно! Приехала тетка с моей кузиной — а Мэри старше меня лет на пятнадцать, и помогать вовсе не ленится, наоборот, только скажи что, так уж рада бабушку видеть! Ну то есть, бабушке не так и нужна моя помощь, рук-то в доме сейчас хватает, но… Короче, после целого лета на починке того и сего в доме я имею полное право бездельничать сейчас сколько угодно! — ворчал Тиль. — Как бы и завтра удрать так, чтобы мне не успели какое дело поручить, а?

Обсудить побег из дому на завтра ребята, впрочем, не успели — именно из-за Тома.

Сегодня он был умытый и одетый во все целое и чистое — не то, что вчера вечером.

Но, впрочем, синяк под глазом и ссадина на лбу никуда не делись, как и мрачное выражение лица. Сунув руки в карманы, Том стоял себе, покачивался с носка на пятку, и очень внимательно рассматривал задворки ярмарки, точно они могли быть интереснее, чем сама ярмарка.

— Снова ты? — недовольно пробурчал Тед. — Чего вынюхиваешь?

— Ничего я не вынюхиваю, — ощетинился Том. — А если бы вынюхивал, то ваше появление тут же отшибло бы мне чутье — воняешь, как коровья задница, и ты, и все твои дружки!

Ответить Тед не успел.

— Уноси ноги, Том, — холодно посоветовал Дэф, выдвигаясь вперед.

Но Том и так уже припустил прочь — упрашивать его было не нужно.

— Том, если бы я знал, что ты такой урод, я бы с тобой даже работать на одной крыше не стал, — крикнул вдогонку Тилли.

— От урода слышу! Еще раз — и Берт тебе уши оторвет, — огрызнулся, затормозив на секунду, Том. — Поплатишься, Вернер, понятно?

Тилли не стал долго думать — подобрал валяющуюся у ног картофелину, явно из чьего-то мешка выпавшую — и запустил Тому в спину. Попал, но несильно. На куртке Тома осталось пыльное пятно, с которым он рисковал проходить весь день, если не надумает отряхнуть одежду. А поскольку увидеть пятно сам Том не мог никак — что же, вот и ходи с рыжим отпечатком до самого вечера. Оглядываться и снова грозить Том отчего-то не стал. Интересно, кого он имел в виду? Старшего родственника? Наверное, так. Тилли тоскливо ругнулся под нос.

Потом вздохнул и неожиданно добавил:

— Эх, парни, если бы я с вами не познакомился, что бы я делал!? Вечно вокруг всякие… Харрисы!

— Это ты отчего так решил? — хохотнул Джейк. — Внезапное заявление, знаешь ли!

— А и ничего смешного, Джейки, — возразил Тилли. — До восьми лет я же жил в Развилке, так? Ну и вот друзей заводить я и не умел никогда — вечно мне там вот такие попадались, вроде Томми. Ни там, ни тут не выучился их отличать — пока тебя и Теда не встретил.

Тед с Джейком переглянулись — они-то знали друг друга чуть ли не с того возраста, когда дети прекрасно помещаются вместе с домашним псом в его будку — и еще место остается! Пожав плечами одновременно, они только улыбнулись.

— Не дрейфь, Тилли, мы тебя не бросим, — подмигнул Дэф.

— Точно, — отозвался Джейк, а за ним и Тед, и вдвоем уже заключили:

— Ни бабушке, ни тетке на съедение!

Тилли хмыкнул, улыбаясь — вот Дэф, в отличие от Тома, оказался отличным товарищем, даром, что с обоими Тилли знаком был примерно одинаково недолго.

— Твоя бабушка благополучно отбыла собирать сплетни с Марджори Грэхем, — тем временем доложил Тед, выглянув из-за угла палатки, заменявшей торговцам этого ряда склад всякой ерунды вроде веревок и досок для новых прилавков. — А значит, займет ее это надолго!

Тилли ликующе хлопнул себя по колену — Марджори Грэхем была одна из видных городских кумушек, женой мэровского кузена, а значит, она наверняка сейчас уговорит бабушку принять участие в какой-нибудь душеполезной затее «на благо города». Например, соберутся пожилые дамы и поведут девушек украшать площадь перед ратушей, или снова репетировать песню — в церкви, с одобрения преподобного, или ещё что-нибудь такое… У кумушек была далеко не одна неделя для подготовки к праздникам, но они, тетки вроде миссис Грэхем, всегда придумают ещё что-то в самый последний день. И отлично, отлично! Никто больше не станет искать Тилли на ярмарке!

Поделившись такими соображениями, Тилли предложил сходить самим поискать кого-нибудь, например, из вчерашних артистов — расспросить, что они ещё собрались играть, да новости послушать, что они расскажут. Ну и разные байки тоже — кочевые артисты всегда рассказывают много занятного.

— А ещё я хочу глянуть на ту девчонку без грима, — признался Тиль.

— Я бы тоже не отказался, — согласился Джейк. — Она милая! А этот дубина Том вчера ей нагрубил, кстати.

— О, что подумает девушка о нашем городе? — притворно ужаснулся Тилли.

— Что у нас тут водится придурок Томми, что же ещё! — заметил Тед, и ребята дружно рассмеялись.

Что ж, сказано — сделано! Искать долго не пришлось — первой на глаза попалась как раз танцовщица. Девушка нашлась отдельно от всей остальной труппы, и при том в довольно непростой ситуации — один из лавочников крепко держал ее за руку и ругался, пусть сдержанно, но с совершенно неподдельным возмущением:

— Верни! Верни, что взяла, и я не стану звать маршала, девочка. Если ты считаешь, что можешь стащить что-то…

— Я не…

— Не обманывай, девочка!

— Лукас! Дорогой, что случилось? — из-за спины лавочника выплыла его супруга –Марита Хансен-Эдвардсон.

— Послушай, Марита, эта девочка, танцовщица из балагана, что приехал вчера, стащила моток шелковой ленты, на добрых четыре доллара, не меньше! Только что! Как ты думаешь, стоит ли нам позвать маршала?

— Но… Я не брала, — отпиралась девушка. — Я правда не брала…!

— Все вы так говорите, — проворчал торговец. — Только меня не поведешь!

— Детка, ну как не стыдно, — покачала головой тетя Марита. — Подумай ещё немного — стоит ли…

— Да ну не брала! Я…

И пока ребята думали, вмешаться ли, и что можно сделать для примирения, как из-за спины тети Мари выкатилась девочка — десять лет, пушистая длинная коса цвета спелого ржаного колоса, обворожительные веснушки бледной россыпью по гладким щечкам и огромные бирюзово-голубые глаза. Дженис! Малышка Дженис Хансен тут же присела перед прилавком на корточки:

— Тёть Мари! Дядь Люк! — она запустила ручонку под сколоченный абы как прилавок, пошарила там, под застилающим доски полотном: — А что за лента такая?

Секундой позже девочка выудила из-под прилавка моток золотистой ленты и подняла его над головой, помахав находкой.

— Вот эта? — спросила она с совершенно ясными глазами.

— Эта, — слабым голосом пробормотал дядюшка Лукас.

Он совершенно искренне был уверен, что ленту в самом деле украла танцовщица!

Танцовщица же выдернула руку из его пальцев и сердито поджала губы:

— Я же сказала!

— Кхм, — Лукас замялся. Нужно было извиниться, но…

На помощь лавочнику пришла его супруга:

— Извини, детка. Хочешь конфет? — растерянно предложила тетушка, перебив мужа на полуслове.

— Во-от ещё! Я что, ребенок?! — возмутилась танцовщица.

— Ну, если честно, да, — признала тетушка с легким смешком. — Тебе же и шестнадцати, верно, нету!

— Ну и что? — подбоченилась юная артистка.

— Не сердись, прошу. Наших соседей вчера вечером обокрали, сейчас все нервные и взвинченные, и Лукас в самом деле не со зла это, пойми.

Девушка только оскорблено повела плечом — но витой, ярко-розовый с белым леденец на палочке все равно взяла. Леденец оглушительно пах мятой и ванилью, да так сильно, что, стоило девушке снять с него бумажную обёртку, как этот запах донесся даже до наблюдавших это все мальчишек.

— Ну вот. А я думала, это моя конфета, — буркнула Дженис, однако перечить тете не стала. Похвалы за удачную находку, видать, тоже ждать не приходилось, и девочка тихо надулась. Вот же незадача — это и читалось на ее милой мордашке. Впрочем, дуйся-не дуйся, а конфету не вернешь. Дженис вздохнула, покрутила головой — и, заметив мальчишек, бесстрашно нырнула в собравшуюся у прилавка толпу, поспешив к ним: знакомые лица, надо же! Может, они видели, как ловко Дженис сообразила про ленту — и получится рассказать, что она с самого начала заметила, как моток закатился под доску?

— Джени! Дженис Хансен, а ну стой, — жалобно воззвала тетушка Мари, подумав было, что племянница вознамерилась удрать куда глаза глядят.

— Привет, лисичка!

Дженис, конечно, собиралась манерно поздороваться с ребятами — она хорошо знала Дэфа и Джейка — но не вышло: Дэф просто сгреб девочку в охапку и покружил, как совсем маленькую. Отринув хорошие манеры, Дженис взвизгнула от восторга, и Дэф с шутливой строгостью поинтересовался:

— А что, тебя отпустили гулять одну, такую крошку?

— Меня с тетей оставили, у папы дела, — буркнула Дженис, снова насупившись. — У мамы тоже дела. И у дяди с тетей тоже, но эти дела хотя бы на ярмарке.

Джейк легонько подёргал девочку за растрепавшиеся солнечные кудряшки, и Дженис хихикнула, а потом и вовсе показала ему язык. Тетушка, по счастью, этого не видела — а мальчишки только заулыбались в ответ.

— Какие ещё дела-то, накануне Дня Благодарения? — озадачился Дэф.

Девочку он поставил на землю, и та мигом притихла: сразу, как подошла ближе тетушка. Тетушка взяла девочку за руку, и Джен опустила голову пониже — ей могло и влететь за излишнее ребячество, пусть и влететь на словах, но… Тетушка, впрочем, возмущаться не стала — она племянницу баловала, по общему мнению. Тетушка-то на вопрос и ответила, тем не менее:

— Ах! Добрый день, ребята. У Джека и Сильвии Хансен в самом деле какие-то дела, но я уж не знаю, какие. Вроде бы не те, что обычно Джек ведёт с твоим отцом, Дэф, но…

— Добрый, тетушка Мари, — кивнул Дэф. — Да уж явно не те, я бы иначе знал! А что это вы, тетушка, девчонок приезжих обижаете?

— Ой, да это ерунда вышла, не бери в голову, ведь все решилось! Дженис у нас глазастая оказалась, гляди-ка! Но тут ведь, какое дело… Лавку Ченя Ю обокрали, ребята. И не только его! Еще некоторые не досчитались выручки вчера — правда, не на такую крупную сумму, но все же!

— И? — Дэф понял, что тетя Мари сейчас явно расскажет что-то интересное. Остальные парни притихли, не вмешиваясь — им тоже было интересно.

— И говорят, что это кто-то из чужаков.

— Вот как?

Марита Хансен всплеснула руками:

— Так кто же свой станет снова грабить Стрелка Ю! Вы что? Это после того, как Брэд Пайк всю осень вынимал дробь из… — Марита замялась, потому что справедливость требовала сказать «из задницы», но соображения приличий в ней решительно противились такой казарменной прямолинейности. Наконец Марита подобрала выражение: — Из спины и пониже?! Да все местные жулики зареклись с китайцем после этого связываться. Нет, ребята, это точно какой-то чужак!

— И об этом весь город говорит, да?

— Именно так! Ладно, не город — но вся ярмарка точно!

— Интересные дела, — протянул Дэф. Поглядел поверх голов толпы вокруг прилавка Эдвардсонов, явно над чем-то призадумавшись. Потом порылся в кармане и выудил пару монет, протянув их тетушке:

— Купите Джен новую конфету. А то она же нашла ленту, и она же без награды осталась! Нехорошо выходит, а?

Тетушка возмущённо замахала на него руками — и монеты брать отказалась. Ещё чего, заявила она. У нас есть деньги, сказала она. И конфету купить все же пообещала. На этом ребята с обеими Хансен и распрощались. Когда тетка-лавочница и ее малолетняя племянница осталась далеко позади, Тед хмыкнул:

— Дэф, эта малявка — она тебе что, родня?

— Почти, — Дэф улыбнулся. — Это же внучка управляющего с нашего ранчо!

— А, — Тед поскучнел, а потом, прищурившись, хмыкнул: — А я думал, уж никак невесту тебе родные нашли, как прям в прошлом веке — с колыбели, заранее!

— Придурок. Тебе все лишь бы…

— Молчу! — Тед поднял обе ладони, все еще давясь смехом.

— Женись на Дейзи и перестань к любому слову приплетать девчонок, Тедди, — поддел в ответ Дэф.

— Я же сказал — все, молчу!

— Вот и молчи, — Тед от щелбана увернулся, а от того, как ловко Дэф натянул ему на нос шляпу — уже нет.

Впрочем, обижаться на такие шутки из ребят никто и не думал.

— Эх, а танцовщица убежала, — невпопад подосадовал Тилли. — Я даже не спросил, как ее зовут!

Ответить на это никто не успел, впрочем. Да и поиски начинать заново ребята не стали — кажется, то самое долгожданное соревнование вот-вот начнется, судя по тому, что слышалось в разговорах со всех сторон. Кто-то снова искал какого-то Берти — ни дать, ни взять, а сговорившиеся заранее участвовать в турнире люди засуетились. Что ж, вполне верится! Собравшиеся на ярмарке потянулись к ратуше, влекомые долгожданным зрелищем. Над площадью гнусаво прогудел рожок, подтверждая предположения горожан: вот-вот начнется запись участников.

Кто-то там в этом году рискнет попытать удачу?

5

Народ толпился, возбужденно галдя — пока что желание испытать свою меткость выразили всего четверо стрелков, а люди уже препирались, спорили и делали ставки, чей глаз окажется более метким, а рука — наиболее твердой.

Пока что заядлые спорщики попросту бились об заклад друг с другом, но позже — и сомневаться в этом не приходилось — появится какой-нибудь ловкач с растрепанной тетрадочкой и железным ящичком, запирающимся на замок: станет собирать ставки и объединять таких вот спорщиков в еще одно, не менее азартное состязание: состязание удачи и прозорливости. Хитрый доморощенный букмекер, точно. А что, тотализатор выходит ничем не хуже скачек, если вдуматься!

Те, кому вечно не хватает то ли силы духа, то ли наглости участвовать самому в стрелковом состязании, охотно лезут в такие вот авантюры — ровно по той же причине, по какой люди способны проиграться в карты едва ли не до последней пары сапог. И чаще всего это одни и те же люди — картежники и спорщики.

Меж тем мэр Парсонс, взобравшись на сколоченный наспех помост, оглашал открытие состязаний, уделив немало времени тому, какова личная заслуга городского совета в проведении этого состязания — и превозносил судейские качества, опыт и неподкупность маршала Хоупа. Наконец он выдал такое долгожданное:

— И позвольте объявить, дорогие жители и гости Рэд-Крик, о начале записи всех желающих. Условия с прошлого года, да и с доброго десятка лет до этого, не меняются — любой свободный мужчина, способный держать оружие и умеющий управляться с револьвером, может принять участие. Любой, кто пожелает участвовать, пройдет сперва отборочный тур…

Мальчишки протолкались поближе к помосту.

— После отборочного тура лучшие из заявившихся смогут попытать удачу в стрельбе по трем видам мишеней, после чего из участников останется ровно половина, ха-ха! Разумеется, потому что другая половина отсеется в честной борьбе, у нас законопослушный город…

— Боже, как можно так бесконечно переливать из пустого в порожнее? — поморщился Тед, и простонал, изнывая от нетерпения: — К делу, ну, к делу уже…

— Маршал Хоуп и его помощники будут следить за честностью состязания, а решение по спорным вопросам примут самые почетные горожане — Николас Грэхем, Энтони Хоуп, Эдвард Элиот и я, покорный и преданный слуга этого города и…

— Эй, мэр, давай к делу, ну! — поддержав Теда, выкрикнул кто-то из толпы. — Скажи лучше, что там с призом нынче, может, мы зря собрались вообще?

Грохнул хохот — а ребята сделали вывод, что говорил это, вероятно, один из будущих участников.

— Что же, приз имеется — и это нынче целых восемь тысяч долларов, будьте уверенны, самых настоящих, и минимум треть из них — в золоте! — объявил мэр Парсонс.

Кто-то тут же тут же нахально предположил: до десятки не дотянули, потому что часть денег разворовали заранее, не иначе! Версия эта прокатилась по толпе волной смешков, и маршал Хоуп рявкнул, призывая к тишине — неохотно, но люди отвлеклись от занимательного предположения. А мэр продолжал; о счастье — с длиной и витиеватой речью, где большей частью превозносил собственные заслуги перед городом, он уже покончил, и наконец заявил:

— Ну и последний тур, самый трудный, и выявит победителя! В случае же возникновения сложной, неясной или спорной ситуации названный мною Совет и лично маршал Хоуп могут назначить дополнительный раунд состязания или проверочное задание любому из стрелков. В общем, подробные правила перед началом каждого тура объяснит всем участвующим маршал Хоуп — записываться всем, кто рискнет пытать удачу, у него! И да славится Закон в этом городе — и слуги его! Храни Бог справедливый закон и нашу страну!

Аплодисментов, на которые мэр рассчитывал, не последовало — зато гул и гомон возросли стократно, и гул этот был оживленным и даже радостным. Ну что ж, вместо аплодисментов сойдет тоже — решил мэр. Сегодня он пребывал в хорошем настроении, надо сказать — и понятия не имел, как сильно это настроение у него изменится уже к вечеру нынешнего дня.

Постепенно из собравшегося народа принялись выходить один за другим стрелки — те, кто с самого начала рассчитывал на этот турнир.

Среди них был и спрашивавший про деньги — высокий крепкий малый в щегольской светло-бежевой шляпе и таких же сапогах — он приехал из Альбино, однако и в соседний городок попал откуда-то издалека, наверняка; вызвались и трое местных стрелков, в первых рядах — лица у обоих были чуть помятые, со следами недавно сошедшего похмелья: видимо, парни уже во всю праздновали грядущий День Благодарения. Подошел и некий седовласый тип с густыми усами — тоже приезжий, представился Сандерсом, стрелком и охотником. Чуть помедлив, присоединились двое крестьянских ребят из пригорода — обоим было немного за двадцать, лица простецкие, как и наряд — обычные ковбои, одним словом. Записались даже трое потрепанных прощелыг — недавние городские гуляки рядом с ними казались самыми примерными господами. Один из них, кажется, и был тот самый Берти, которого недавно кто-то так громко звал — во всяком случае, приятели его называли именно так. И эти трое были далеко не последними желающими. Люди тянулись и тянулись — очень скоро число записанных на отборочный тур перевалило за дюжину.

— Эй, маршал, — ближе подошел и Чень Ю, тот самый китаец. — Нам нужно поговорить.

Чень Ю был сухощав, безбород и не то, что бы стар — но морщины на его узком желтокожем лице были глубокие, как бывает у людей, переживших много бед и тревог. Узкие темные глаза под неожиданно изящно изогнутыми бровями внимательно и колко блеснули. Стрелок Ю, как его называли многие жители, был явно не в духе. Впрочем, оно и понятно — обнесли лавку семьи Чень на вполне кругленькую сумму.

— Что, Чень, ты решил записаться на турнир? — хмыкнул маршал. — Что-то раньше ты вообще никогда не проявлял интереса к нашему состязанию, помнится! Но оно и понятно — это же…

— Сперва я хотел спросить вас, мистер Хоуп, что с моей жалобой? — перебил его китаец. — Вы весь день только и делаете, что носитесь с этим турниром, но кражи-то сами себя не расследуют! Ведь пострадал не только я!

— Чень, Чень. Послушай сюда. Всему свое время — не указывай мне, что делать, будь добр. Ты живешь и торгуешь в моем городе…

— Еще скажите, что по вашей милости!

— Не моей, — Хоуп набычился. — Но по милости мэра Парсонса, если быть точным. Кто выдавал разрешение на торговлю, а? Мы, то есть мэр Парсонс, разумеется. И значит, что? Значит, не в наших интересах, чтоб ты разорился — ты же ведь платишь налоги!

— Плачу, вот именно, — китаец чуть склонил голову на бок. Сегодня Чень Ю был одет как самый обыкновенный китаец, в халат с журавлями, черно-песочный, с вышивкой; но Джейк не преминул объяснить Дэфу — вообще-то Стрелок Ю так вырядился ради ярмарки, обычно он носит такую же одежду, как и все вокруг — рубашки, жилеты, брюки, высокие ботинки или сапоги, куртку из замши… разве что вместо шляпы такую странную низкую шапочку чаще надевает, и все. Шапочка наличествовала и сейчас, впрочем — покрывала лысеющую голову торговца.

— Ну и так иди, куда шел тогда, — раздраженно уставился на настырного Ченя маршал Хоуп. Вытаращил глаза то ли гневно, то ли возмущенно — блекло-голубые, навыкате, они ему придавали сходство скорее с толстомордым окунем, чем с индюком, как подумалось Дэфу.

— Э нет, маршал Хоуп. Так не пойдет. Я остался без довольно серьезной суммы денег, а она мне нужна. Я надеялся, что моя дочь…

— Мне неинтересно, Чень. Проваливай. Как что-то узнаю, так сразу сообщу! И вообще — видишь, я занят? Ты создаешь очередь, а это ужасно невежливо.

За спиной Ченя в самом деле мялись стрелки, желающие получить из рук маршала расписку об участии в турнире, и они пока что негромко, но ворчали: Хоуп не солгал.

— Ах так? Ну что же, — Чень Ю поджал темные губы, и без того капризно изогнутые, как у всех китайцев. — Раз турнир так важен — я желаю участвовать в нем. Возможный выигрыш покроет убытки, которые я понес из-за вашей… Скажем так, невнимательности.

— Чего? — опешил Хоуп.

— Я желаю принять участие в турнире стрелков, — медленно и внятно произнес Чень. — Я имею на это право.

— Нет, Чень, так не пойдет.

— Это еще почему?

— Ты же лавочник!

— И что, у вас где-то сказано, что стрелок не имеет право быть торговцем?

— Нет, не сказано, но… я, как представитель закона, против, — хмуро буркнул Хоуп. Он начинал сердиться — щеки и шея у него побагровели, но пока что маршал все еще сдерживался.

— Я имею право. Взрослый свободный мужчина, умеющий обращаться с оружием — так говорил мэр? Мне нужны деньги. Я хочу попытать удачу. Я имею право. Или… или у вас закон только для тех, для кого вам хочется, закон?

Хоуп окончательно рассвирепел после этих слов Ченя и рявкнул так, что рядом от неожиданности едва не подпрыгнул один из хоуповских помощников:

— Нет, китаеза, я же сказал нет! Ты сейчас, черт тебя дери, или жульничать примешься, или что похуже выкинешь! Возьмешь и вовсе стрельбу откроешь с досады куда ни попадя, а? Раз тебе так нужны эти деньги, я от тебя всего, чего угодно, могу ожидать — а сорвать турнир я не дам!

И вот это маршал сделал, видимо, зря.

Привлеченная скандалом толпа загудела:

— Гляди, Чень Ю собрался на турнир!

— Ого, вот это новость!

— Да он в этом занюханном городишке и так стреляет лучше всех, кому он собрался что доказывать?

— Э, слышал — ему деньги нужны. Можно понять мужика — ограбили же!

— Хоуп, ты что, прокисшего пива перепил? Стрелок Ю на турнире — да ты в своем уме, его не записать?

— Эх-хе-е-е, сколько живу здесь — а ведь Стрелок Ю и в самом деле ни разу не участвовал!

— Хитрый, как все китайцы, вот и не участвовал… но я бы посмотрел, как он тех молодчиков разделает в первом же туре!

— Хоуп, не гневи бога — записывай, ну!

— Э, ребят, да он же просто потому, что Ю китаец, и не хочет!

— Ну, я его понимаю, надо признать. А что? Сейчас эти желтые дьяволы кругом — честному человеку работы не найти, кругом китайцы! — поддержал еще кто-то.

— Не хватало, чтоб еще приличных людей оставил с носом такой же тип! Так его, Хоуп! Вот это маршал, я понимаю! — вторил следующий.

— Маршал, да ты и правда та еще харя, я погляжу, ага? — уточнили из толпы.

Хоуп закрутил головой, пытаясь запомнить, кто что сказал — но получалось не очень. Он попробовал перекричать галдеж:

— Вовсе и не… Я только хочу соблюсти порядок! Китайцы…

— Что — китайцы? — холодно осведомился внезапно возникший рядом со спорщиками проповедник — тот самый, приезжий тип в обшарпанной плосковерхой шляпе и долгополом пальто — темном, красновато-бурого оттенка, порыжевшем от времени на плечах и локтях. — Такие же дети божьи, хоть и пребывают порой в невежестве и предрассудках. Но это не повод отказать честному горожанину в его законном праве, так ведь?

— Э… преподобный? А вам-то какое дело до китайцев? — Хоуп зыркнул на проповедника из-под мрачно насупленных бровей. Проповедник и ухом не повел — как напоминал лицом сушеную щуку, так и продолжил глядеть соответственно: бесстрастно и прямо.

— Да вот, видите ли, — проповедник едва заметно двинул уголком губ, точно намечая улыбку. — Вы тут и в самом деле устроили очередь, люди волнуются и невольно впадают в грех сквернословия. Я нахожу возможным решить эту неприятную ситуацию и избавить паству — все люди этого мира моя паства, понимаете? — от искушения согрешить.

— Вы такой святоша, преподобный, аж тошно делается, — скривился Хоуп.

— Отнюдь. Я вовсе не свят — к сожалению, господь Бог и матерь природа одарили меня натурой, далекой от воздержанности, поэтому я вдвойне хорошо понимаю волнение людей вокруг… В свое время я был таким же, как и все здесь: грешил, и не скажу, что мало.

— Стреляли почем зря и пили все, что горит, э? — неприязненно рассмеялся Хоуп.

— Было дело, — согласился проповедник.

— Так может, вы и сейчас не против пострелять? В рамках нашего маленького состязания?

— Может быть. Запишите и меня, маршал, и этого доброго человека — я слышал, вас называют Стрелок Ю? — проповедник повернулся к китайцу, и тот кивнул:

— Моя фамилия Чень. И я в самом деле немало пострелял в своей жизни. По бизонам, разумеется.

— Записывайте, маршал. Пишите: преподобный Гордон. Да, просто Гордон — этого достаточно. И следом на второй половине листа — Чень Ю. Бог рассудит всех по справедливости — а жульничать никому не позволит ваша — ну и моя — бдительность, — и проповедник так поглядел на Хоупа, что тот мигом потух под холодной тяжестью этого взгляда. Да и люди вокруг, Хоуп заметил, прониклись симпатией к словам этого преподобного хмыря.

Устраивать новую перепалку Хоуп не рискнул — он и в самом деле не был идиотом. Пусть, решил он. Наглецов и самоуверенных засранцев в турнире отсеивает удача — а она, как известно, слепа. Ей плевать на сан или возраст, точно. Ну а где надо, там можно и подправить повязку на ее глазах… этого, Хоуп, конечно, вслух говорить не стал, но подумал, еще как подумал.

Поэтому выдал по половине тетрадного листа и Ченю, и преподобному Гордону — имя это, или фамилия, Хоуп так и не уточнил. В листках значилось, что обладатель оного — полноправный участник турнира стрелков в городе Рэд-Крик, год, дата, подпись и печать маршала. И в этом же листке и будут делаться пометки по прохождению каждого тура — вот он был для чего нужен.

Дальше потянулись остальные местные — и список в тетрадке продолжал расти. Остановился он на цифре в двадцать шесть человек. С одной стороны, достаточно — состязающихся, по правилам, и требовалось четное количество. Но что-то и маршалу, и мэру все равно не нравилось — снова.

— Ну, есть еще желающие? — выкрикнул мэр, пробежав глазами список. — Все же помнят, что для отборочного тура требуется, чтоб будущие участники разделились на пары? Итого сейчас — двадцать шесть участников, а это значит, что получается тринадцать пар! Тринадцать, господа, не лучшее число, не находите?

— Да уж, это точно! Не то что бы я был суеверен, но стоит ли искушать судьбу? — поддержал его мистер Грэхем, один из участников того самого совета города: ему тоже предстояло судить состязание.

— Когда в Санта-Фе на похожее состязание вышло тринадцать стрелков, пуля тринадцатого как раз срикошетила от мишени, и угодила прямиком в лоб одному из зрителей! А у другого стрелка взорвался патрон прямо в барабане, еще до выстрела, а, каково? — подогрел волнение, прокатившееся по рядам зевак, и мистер Элиот. — Это мне рассказывал мой зять — и может подтвердить эти слова!

— Могу, — подал голос один из горожан, нарядно одетый мужчина лет сорока, моложавый с лица, но уже с некоторым брюшком. Его фамилия была Грин, и он и был тем самым зятем. — Знаете, вот мне бы не хотелось, чтоб взорвался патрон в барабане моего револьвера — ведь тот стрелок остался без руки! А я планировал как минимум дойти до последнего тура!

— Так что нам нужны еще как минимум двое…

— Мы! Записывайте нас, — неожиданно для всех собравшихся, вперед вылезли мальчики, все четверо. — Нас даже больше двух!

В толпе прокатился смешок — ребята живо растолкали замешкавшихся вокруг людей, подсмеиваясь и переговариваясь, высыпали прямо перед помостом, готовые хоть сразу к барьеру, судя по их виду. Маршал же Хоуп смерил ребят взглядом:

— Не пойдет, молодые люди. Позовите старших братьев — тогда с ними и поговорим.

Вперед всей компании выступил Дэф — и, сунув руки в карманы и чуть растопырив локти, спокойно поинтересовался:

— Собственно, а почему?

— Потому что условие, если вы помните, было — любой мужчина. А вы, извините, пока что дети.

И Хоуп рассмеялся — нагло и хамовато. Засмеялись и в толпе.

— Эй, да что это за… — возмутился было Тед, но Дэф его неожиданно остановил, сцапав за плечо, и что-то сказал на ухо, неслышное другим. Тед умолк.

— С какого возраста считается возможным участвовать? — не без труда, но все же перекрывая смех и галдеж, настырно уточнил Дэф.

Хоуп, отвернувшийся было от компании ребят, удивленно обернулся снова:

— Я же ясно сказал…

— С шестнадцати, — громко и четко сказал в толпе кто-то. — Мэр, чего ты бороду мнешь, ты сам забыл сказать, пока тут распинался — у нас всегда было можно с шестнадцати участвовать! Нечего над парнями гоготать — будто никто в их возрасте не был никогда!

— Да, все так, с шестнадцати, — подтвердил мэр Парсонс, и Хоуп только кивнул: на ходу сейчас поменять правила не выйдет, нужно было и правда сказать заранее.

Тед опустил было плечи — ничего не попишешь, правила-то и правда все знали, оказывается… Но Дэф вдруг ободрился и, улыбаясь от уха до уха, неожиданно сгреб Теда за плечи и шагнул еще ближе к маршалу:

— Вот и отлично! — заявил он. — Нам как раз уже есть шестнадцать — исполнилось не так давно, но какая разница, э?

— Шестнадцать? Вам? Не смешите меня, — сухо хмыкнул Хоуп и уставился почему-то мимо этих двух ребят на Джейка — самого младшего из компании. Джейк замялся. Точно так же и Тилли неуверенно переступил с ноги на ногу — по ним и правда было видно, что шестнадцати им нет, ни одному, ни другому. Джейку-то четырнадцать исполнится только зимой, он вообще в компании самый младший.

— Ты не понял, маршал — только нам двоим, мне и Теду! — Дэф улыбался, ни на секунду не собираясь отступать. — Вам же как раз двух участников и не хватает!

— Тебе тоже нет шестнадцати, парень.

— Есть! Ты не докажешь обратное, никак!

— Эй, а парень-то прав, Хоуп. Погляди — им в самом деле может быть и шестнадцать, и даже вот тому, с прической, как у индейца, все семнадцать! — на этот раз голос из толпы был женский. Народ снова засмеялся, но теперь уже скорее одобрительно-поддерживающе. «С прической как у индейца», хе! И это, стало быть, про Дэфа — у него и в самом деле были длинные волосы, завязанные на затылке в хвост: ровно так же ходил в свое время его дед, навахо Джон Три Стрелы, и парень ему непроизвольно подражал — пусть и в мелочах.

Услышав такое, и Дэф, и Тед непроизвольно расправили плечи, чтоб казаться выше и солиднее. Хоуп поморщился, вопросительно взглянул на мэра. Тот только пожал плечами, а потом заявил:

— На ваш страх и риск, молодые люди. Не обижайтесь, если отборочный станет для вас первым и последним выходом на турнире, ха-ха!

— Записывать, значит? — уточнил Хоуп.

— Записывай, лучше сопляки в списке, чем чертова дюжина пар участников, — и Парсонс суеверно перекрестился. — Храни Бог от происшествий! Этого мне еще не хватало, ну!

Дэф и Тед обменялись ликующими хлопками ладоней — и с видом самым что ни на есть победоносным получили долгожданные листки с подписями и печатями.

Отборочный тур начинался в два часа пополудни — то есть, совсем скоро.

6

Толпа не спешила расходиться с площади — обсуждали новости. Участие Ченя Ю особенно будоражило умы: китаец, гляди-ка, и правда успел обзавестись вокруг своей скромной персоны пышнейшим хвостом сплетен. Старожилы пересказывали самые занятные приезжим, а те только качали головами — верить или нет?

Впрочем, обсуждали и остальных заявившихся: и преподобного Гордона, и типа в красивых сапогах, и приезжего Сандерса, и даже местных завсегдатаев турнира — и Грина, зятя мистера Элиота, и Грэхема-младшего, который был племянник Николаса Грэхема, и прошлогоднего чемпиона Элмера Херста, и уступившего ему только одно очко Барри Диксона, и… да всех, в общем. Даже самых юных участников: одни поддерживали решение принять и их в число соревнующихся, заявляя, что молодых и нужно учить всему на деле, вторые возмущались, полагая шестнадцать лет слишком малым возрастом и требуя смены правил, а третьи попросту смеялись — а представляете, вас всех обойдет мальчишка…!

— Что, мальчики, скоро станете знаменитыми? — друзья не успели еще обсудить как следует внезапную удачу, как их окликнули.

Они повернулись на голос — все четверо. Рядом, распихав толпу, возвышался никто иной, как Ларри Стенсон — давний друг родителей и Джейка, и Дэфа, и даже родного дяди Теда. Где-то рядом наверняка бродил и Майк Кирби, вечный напарник Ларри во всяком деле — но пока что видно его не было.

— Ларри! Добрый день, сэр! — обрадованно поздоровались мальчишки. Тед дурашливо козырнул, и Ларри рассмеялся. Улыбнулся широко-широко, едва не выронив зажатую в зубах соломинку, и махнул рукой:

— Вы еще поклонитесь, балбесы… Вам теперь не с руки дурачиться, ребятки. Ведите себя как мужчины, в самом деле! Это понятно, почему?

— Понятно, Ларри, — кивнул Дэф. — Ты ведь хочешь сказать что-то, верно?

— Верно, О’Нил-младший, чертовски верно, — Ларри подмигнул. — Давайте выберем местечко потише, да перекинемся парой слов? Пока не объявили отборочный, у нас есть пара минут. Кстати, ребятки, а вы знаете, что в отборочном стрелки участвуют со своим оружием, и только потом, в главных уже состязаниях, заряжает и выдает револьвер каждому стрелку лично Хоуп?

Тед и Дэф переглянулись — об этом ребята и не думали вовсе. Вот так неожиданность! Стрелять-то ребята умели, но вот болтаться по городу при оружии, как их отцы и дядья, еще не завели привычки. И, видимо, зря, как следовало из слов Ларри Стенсона. Неожиданное препятствие, что и говорить!

— Не знали… ну, я так и думал, — Ларри улыбнулся снова, поправил шляпу. Круглолицый блондин Ларри с виду казался мягким добрым дядюшкой — полноватым, неповоротливым и медлительным. На деле это был ловкий, точно хорек, и чертовски быстрый в стрельбе человек, проницательный и весьма неглупый, если не сказать — предельно расчетливый и холодный. — Так что я полагаю, что у вас могут, кхм, быть с этим некие трудности, а? Еще большие, чем с доказательствами вашего возраста.

Тед удрученно вздохнул, а Дэф, напротив, чуть прищурился: договаривай, мол.

Ларри лениво откинул полу пальто и потянул за рукоять свой «вессон». Вороненый тяжелый револьвер в широкой пухлой ладони Ларри выглядел изящной несерьезной игрушкой, но таковой вовсе не являлся. Шутка ли, сорок пятый калибр! Ларри перехватил револьвер за ствол и протянул его Дэфу:

— Держи, парень. Неужто я не выручу сыновей своих близких товарищей, а?

Дэф с большой благодарностью взял револьвер.

— Спрашивать, умеешь ли ты из этой штуки стрелять, я не стану — а то Папаша меня со свету сживет за такие шутки… или ты сам справишься поставить старого зануду на место, а, Дэф?

— Справлюсь, — Дэф чуть смущенно улыбнулся: Ларри натурально спас их бредовую затею же! Паренек сперва внимательно оглядел оружие, потом улыбнулся уже с самым довольным видом и, убирая револьвер за пояс, искренне поблагодарил: — Спасибо, Ларри!

— Папаша бы, полагаю, здорово повеселился, будь он сейчас в городе, ха-ха! — продолжил Стенсон. — Кстати, как он поживает? А заодно и бабуля Мойра? Здорова ли?

— Прекрасно, — ответствовал Дэф. — Бабушке будет приятно услышать, что о ее самочувствии беспокоятся!

— Бабуля ваша, считай, ровно из стали выкована, я так погляжу! — Ларри удовлетворенно кивнул, хмыкнул себе под нос, потом строго поглядел на растерянного Теда:

— Да не вешай нос, Несбит, ты чего! Если вас вдруг даже поставят в отборочном друг с другом, Майк тебе одолжит пушку! А так — одной на двоих хватит, держите на перезарядку…

С этими словами Ларри протянул полдюжины патронов. Тед приободрился, ссыпал патроны в карман и расправил плечи.

— Кстати, ребятки — все-таки вам лет-то едва по пятнадцать, ага? — Ларри поинтересовался с таким видом, что, не будь он другом, Тед немедленно бы вспыхнул, как спичка.

Удивительно, чего еще Дэф такой спокойный! Только фыркнул:

— Верно, ага. А у тебя отличная память!

— Не жалуюсь, — Ларри сплюнул изгрызенную соломинку под ноги. — Ох и поставите вы город на уши!

— Это разве плохо? — весело поинтересовался Джейк, подбоченясь: Ларри ему нравился; больше остальных отцовых друзей даже, ну, за исключением разве что дяди Питера О’Нила, которого и Фей-старший, и Ларри звали почему-то Папашей Питером — или даже попросту Папашей, хотя возраста все они были примерно одного и того же.

— Да как сказать, — Ларри усмехнулся. — Может, пока что и не очень — вы, ребятки, молоды, вам многое интересно и при этом все еще многое сходит с рук… да, очень многое. И вас никто не считает серьезными противниками — хотя я вот полагаю, что зря, припоминая прошлогодние-то ваши приключения! Горожане же — сборище дилетантов, если честно; из всех я бы поставил на Стрелка Ю, пожалуй, и все. Ну, может еще тот преподобный тип чего-то стоит, разве что: походка у него вполне себе как у стрелка, но в деле я его не видел, так что не скажу. Но вот меня в такие турниры сладкими булочками не заманишь, а вы ведь наверняка знаете, как я люблю выпечку!

И Стенсон рассмеялся, да так заразительно, что засмеялись и мальчишки.

— Ларри, а почему — не заманишь? И почему никто из наших никогда не участвовал? — поинтересовались, отсмеявшись, Джейк и Дэф, при том почти одновременно.

— О, это хороший вопрос, ребята! Вот думаете, в самом деле — отчего тот же Стрелок Ю все эти годы не участвовал ни в одном турнире?

— Кстати, а правда, почему? — Джейк аж места не находил от любопытства, но держался подчеркнуто спокойно — разве что руки из карманов убрал, и вертел теперь в них какой-то брелок, в том же кармане найденный.

— Потому что всегда лучше, когда о тебе знают мало. Или не знают вовсе! — Ларри поднял палец вверх.

— Да ла-адно, — разочарованно протянул Тед. — Ерунда какая-то!

— Ну-у-у, — Дэф тоже сощурился скептично. — Вот ты тоже сказал! В чем смысл?

— Ладно, парни. Можете не верить — вам, может, пока кажется, что старик Ларри городит какую-то чушь, но запомните, ага? Лучше не рассказывать о себе все и всякому встречному. А выходя с оружием на состязание, ты рассказываешь о себе очень многое, да…

— Но ведь обычно наоборот, все ищут славы, — возразил молчавший до поры Тилли. — Слава — это почет!

— А если будут знать, каков ты как боец — значит, будут и бояться! — заявил Тед.

— И уважать! — поддержал Джейк

— И не связываться лишний раз, — добавил Дэф.

— Эх, молодежь! Что же, можете не верить пока, но дядя Ларри дряни друзьям не скажет, уж будьте уверены. Слава что? Слава — это дым. Развеется и нету. Но… О, Майк! Гляди, что наши парни удумали!

— Да вижу! Что, мальчики, он вам уже пудрил мозги тем, что слава штука вредная и бесполезная? — к беседующим присоединился Майк Кирби, прозванный Одноглазым по вполне внятной причине: глаз у него и правда был только один, правый. Веки над левой, пустой глазницей срослись намертво, стянутые старым шрамом. В отличие от Ларри, Майк был темноволос и сухощав — и гораздо более прямолинеен. — Не слушайте зануду! Покажите им всем, а? Чтоб все девчонки города перевлюблялись и в обморок попадали!

— Нам чтоб все и не надо, — хмыкнул Тилли, скрывая смущение.

— Боже упаси, что с ними всеми сразу делать! — комично испугался Джейк. Уши предательски потеплели — ну и шутки у этого Майка! Поглядев по сторонам, Джейк понял, что его товарищи смущены не меньше.

— Вот-вот, девчонки же между собой передерутся тогда, — с напускной бравадой фыркнул Дэф. — Как их разнимать?

Тед же только озадаченно почесал в затылке:

— Что, простите? Прям все? Куда их, правда, столько…

— О, разборчивость! И умеренность! Ценное качество, парни, так держать! — Майк буйно расхохотался, смутив ребят еще больше. И уточнил: — У вас стрелять есть из чего, а?

— Я уже одолжил, — хмыкнул Ларри. — Но, если что, выручишь племянника нашего Ричи Несбита, ага?

— Выручу, разумеется! Да, послушайте еще — если поставят в пару, не вздумайте друг другу уступать!

— Еще чего! — хором отозвались и Тед, и Дэф. Переглянулись — и заржали, как молодые жеребчики. Толкнули друг друга плечами — и снова прыснули. Уступать они и не собирались — но ни малейшей ревности по этому поводу ни у одного не было. Наоборот, почему-то казалось и Теду, и Дэфу, что предстоящее соревнование заставляет их держаться еще более тесным кругом, не смотря на соперничество. Запиши Хоуп всех четверых — было бы еще лучше!

Майк усмехнулся:

— Вот! Верно думаете. А если будете очень уж хороши — в следующий тур возьмут обоих, между прочим. Пару хитростей подсказать, а?

— Подсказать, — кивнули ребята.