Бесплатный фрагмент - Осенняя песня

Четверг, 17:43

Сколько раз вы говорили себе, что больше так не можете, а потом раз — и все равно смогли? Я говорю так каждый день. Каждый, чертов день.

— Да, ваше мнение очень важно для нас, — убеждала я человека на том конце провода.

— Да че, — кажется, мой собеседник харкнул, — нормально все. Работает и ладно.

— Как вы оцените качество соединения по десятибалльной шкале?

— Какой шкале? Школу я лет двадцать назад закончил и харэ, гы-гы.

— От нуля до десяти. Сколько баллов поставите связи?

— Так это… десять, че. Я особо не лазил там, у меня сын больше по тырнетам, а я так, чисто в танки погонять.

— Благодарю за ответ. Всего доброго.

— Чао, персик, гы-гы.

Я сбросила и тихонько взвыла от отчаяния. Столько времени проводить на нелюбимой работе, чтобы в конце месяца получить очередной прожиточный минимум — я так больше не могу.

Часы показали окончание рабочего дня. Я побросала вещи в рюкзак, убралась на рабочем месте и выскочила из офиса, махнув рукой на прощание тем, кто оказался не таким быстрым.

В воздухе разливался нежный запах осени и свежих булочек из пекарни напротив. Живот предательски заурчал, а сознание напомнило о неприятной цифре на весах. И о салате в холодильнике.

Голодными глазами я проводила вывеску с надписью «Свежий хлеб» и направилась домой.

Загруженная мыслями о будничных делах, я и не заметила, как свернула в другой двор. Осознала свою ошибку только перед цветными листьями, разложенными в определенном порядке — от светлого к темному.

Не соображая, словно зомбированная, вытащила телефон и направила камеру на чье-то творчество. Пара кликов — и мне есть, что выставить в соцсети.

В поисках одобрения и славы мы готовы лезть на вершину Эвереста или спускаться в Мариинскую впадину, лишь бы получить заветные сердечки в интернете. Совершенно забыв о том, что нас действительно интересует.

— Нравится? — рядом со мной встал парень. Рыжий, как эти листья, усыпанный веснушками еще и лопоухий — собрать полную внешность деревенского простачка все-таки достижение. Он поправил темно-зеленую шапку, спавшую на лоб, и шмыгнул носом.

— Да, необычно, — ответила я, — даже сфотографировала.

— Это просто порядок, — пояснил он, — смотри: все листья рассортированы по цветам.

— Я заметила. Как тебя зовут?

— Зефир. А тебя?

— Зефир? Тогда я Вафля, — усмехнулась я.

— Ну, Вафля так Вафля, мне не принципиально.

Я непонимающе смотрела на него. Улыбаясь, он вытащил из рюкзака термос, налил в пластиковую крышку-стакан что-то темное и спросил:

— Какао?

Качели мерно раскачивались вверх-вниз, поскрипывая несмазанными петлями. Горячее какао в кружке тихо плескалось, так и норовя вылиться. Зефир улыбался глядя на голубое небо.

— Почему Зефир? — не выдержала я долгого молчания.

— В детстве я был толстым, — смутился Зефир, — но мама говорила, что я просто мягкий. Как зефир. С тех пор так и представляюсь.

— А настоящее имя?

— Зачем? Разве мы не сможем хорошо общаться без него?

— Сможем, но… это неправильно.

— Разве не мы сами определяем, что правильно, а что — нет?

Глотнула какао и кивнула. В Зефире было больше здравомыслия, чем в нашем обществе.

— Чем ты занимаешься? — спросила я.

— Живу, — улыбнулся он, — ты задаешь банальные вопросы.

— Какие умею, — слегка обиделась я.

— Тогда давай попробую я. Что ты любишь?

— Еду, — растерялась я, — сон.

— Это физиологические потребности.

— Книги, фильмы…

— Какие?

— Ну, разные.

— Составь список из трех любимых книг. От самой трогательной до любимой.

В задумчивости притормозила ребристой подошвой на ботинках. Глоток какао помог согреться и расслабиться.

— «Властелин колец», — начала я, — ее читал мне отец перед сном по часу. Каждый день я ждала его с работы, чтобы услышать продолжение. Правда, дочитывать пришлось самой. Папы не стало. Следующая, наверное, «Мастер и Маргарита». Мысль о том, что зло не дьявол, а люди, не дает мне покоя до сих пор. А третья — это «Алиса в Стране Чудес». Ее я читаю над маминой могилой.

Зефир кивнул. Улыбка исчезла с его лица.

— Спасибо. За откровение. Иногда полезно выговориться.

Он поднялся, поправил шапку и махнул мне рукой.

— Еще увидимся, Вафля.

— Когда? — я вытащила телефон. — Скажи, как тебя найти в соцсетях, спишемся.

— Меня нет в соцсетях, — смутился Зефир. Пока я растерянно переводила взгляд с экрана на Зефира, как тот вытащил ежедневник в зеленом кожаном переплете и черную гелиевую ручку. Написал несколько слов и оторвал кусочек бумаги.

— Вот. Написал время и место. Как насчет субботы?

— Идет, — я спрятала листочек в кармане куртки, — тогда до встречи.

— Буду ждать, — он поправил рюкзак на спине и ушел, оставив меня наедине с мыслями.

Суббота, 15:03

Утки жадно хватали куски хлеба. Одна из них попыталась украсть самый большой, но получила гневный подзатыльник от селезня. Выронив, уточка обиженно загоготала и уплыла к другой стайке.

— Интересные создания, — Зефир протянул мне гербарий из разных листьев и сухих цветов, — чем-то напоминают людей.

— Спасибо, — я вдохнула осенний аромат, — чем займемся?

— Узнаем друг друга поближе? — предложил он и выставил локоть. Я кивнула и взяла его под руку.

Все лавочки в парке были заняты усталыми родительницами с колясками или романтичными парочками. Зефир провожал случайных гостей снисходительным взглядом, в котором я смогла разглядеть сочувствие.

— Тебе их жалко? — спросила я.

— Немного, — признался Зефир, — у каждого человека есть потенциал, который он не реализовывает. Если поначалу у людей нет средств, то потом времени. Дети, работа, кредиты… Они загоняют себя в рамки.

— Они счастливы.

— Нет. Это иллюзия счастья. Готов поспорить, что любая из родительниц готова променять эти минуты в парке, на минуты спокойного сна.

— Они любят своих детей.

— Конечно. И это правильно по меркам общества. Ведь если одна из них заявит, что не любит свое дитя, то наткнется на жесткую оппозицию в виде таких же родительниц.

— Так если все это иллюзия счастья, то в чем же оно?

— В самореализации. В совершенствовании. Когда человек растет духовно, реализует собственный потенциал, а не сидит целыми днями на скучной работе.

— А если у них нет выбора?

— Выбор есть всегда. Кто заставляет их загонять себя в угол?

— Самореализация самореализацией, а кушать хочется всегда.

— Ты мыслишь слишком приземленно. Просто представь: ты уволилась с нелюбимой работы. Чем бы ты занялась?

— Не знаю, — быстро ответила я, — я не думала об этом.

— А ты подумай, — Зефир улыбнулся и протянул мне барбариску.

Я вздохнула. Давно уже мне не задавали такие вопросы. А если честнее — никогда. Мама всегда была занята работой, чтобы прокормить дочь, бабушки-дедушки жили далеко, а друзьям интересней зависать на заброшенных стройках или возле телевизора.

— Наверное… не знаю, ты посчитаешь меня глупой.

— Это мне решать, а не тебе. Рассказывай.

— Раньше я увлекалась фотографией. В четыре года папа доверил мне фотоаппарат, хотя мама была против, мол, ребенок совсем, разобью. Но папа ее не слушал. Он даже купил мне альбом, куда вставлялись распечатанные карточки с пленки. Ну, думаю, ты понимаешь.

— Понимаю. У тебя получалось?

— Папе нравилось. Говорил, что красиво. Но разве не все родители так говорят своим детям?

— Далеко не все. Если бы мой отец хотя бы раз поддержал, то я горы мог свернуть. А так иду рядом с очаровательной девушкой, которая не смогла реализовать свой потенциал.

— И что ты предлагаешь?