Цикл «Хроники земли Фимбульветер»
Ученик хрониста
Время щенков
Маяк Птичьего острова
Пепел
Дела семейные
Небо для Баккена
Хойя
Берег делсе
Нечисть
Спасти королеву
Стальная корона
Орденец
Часть 1.
Север
Пролог
Замок Вердгард атаковала вьюга. Длинные белые снежные твари неслись к воротам, бились в них, рыскали вокруг, отыскивая хотя бы щель, отверстие. Не сумев проникнуть в человеческое жилище, рассыпались ледяным крошевом, затаивались, приникнув к стенам крепости, выжидали. А на смену им уже мчались новые. Свистели, плакали, умоляя впустить их или просто выйти навстречу. Но уступать, открывать двери нельзя ни в коем случае. Тех, кто поддался, уже нет ни в замке Вердгард, ни, возможно, в мире живых.
Людям в такое время лучше признать, что не весь мир принадлежит им, и смирно сидеть у очага, под защитой крепких стен и крыши. А вовсе не торчать на верхней площадке обледенелой башни, напряженно всматриваясь в перечерченную снегом мглу.
Торир Вердъальв недовольно переступил валяными сапогами. Уж главе клана Драконы могли отсыпать побольше разумности! Чего потащился? Торчит тут теперь, как… Как кравн. Эти большие клювастые птицы, обладающие необычным черным блестящим оперением, прилетали из-за Пустого Стеде. Не искали ни укрытия, ни еды — молча сидели, пристально глядя на людей круглыми бесстрастными глазами. Стоило подойти на определенное, четко отмеренное крылатыми расстояние, снимались с места. Иногда сразу улетали, иногда просто перемещались на пару версе и продолжали глядеть, глядеть. Так же как сейчас Торир Вердъальв таращится во тьму на севере.
Давно известно, что за Вердгардом людям делать нечего. Абсолютно! Нет там ничего, только льды и снега. Так говорили те, кто прошел Пустое Стеде и вернулся. А те, кто забирался дальше, рассказать не могут уже ничего. Ни дружинники короля Ольгейра, продолжателя дела собирателя земель, принятого им от отца, Хлодвига Великого, ни ученые люди, посланные на север жадным до знания Улафом Мудрым, ни просто вольные охотники.
Закрываясь рукой, Торир вновь вгляделся в даль. Нет, нет там ничего! А если и есть, так не увидишь. Темень, снег и злой ветер не позволят. Нет ничего и никого. Даже кравны перестали прилетать. В замке Рокхейм от них деваться некуда, а Вердгард теперь не жалуют. Вместо них к замку незаметно подбираются другие.
Багряный Дод, Истребитель Зла, когда же наконец появится твой посланник?
Никогда и никому не признался бы Торир Вердъальв в постыдном чувстве, но ему было страшно.
* * *
Прибывший наконец орденец был тонок, как клинок мизерикордии, так же длинен, а главное, непозволительно молод. Ему восемнадцать-то хоть есть?
Торир Вердъальв смотрел на падающую на глаза светлую челку, на веснушки на переносице и медленно закипал от злости. В своре Орма совсем плохи дела, раз прислали такого щенка? Командор выжил из ума? Или издевается? Во всех случаях мальчишку нужно немедленно выставить за порог. До ночи еще есть время, успел проскочить в замок, пока метель утихла, сумеет и обратно вернуться. Если же нет… Да падет эта вина на командора Орма.
— Я слышал, — цедит Торир, неприветливо глядя на белобрысого дылду снизу вверх, — что в орден Дода забирают детей. Но не знал, что сами они так торопятся под крыло Багряного. Совсем жизни не жалко?
Мальчишка вежливо улыбается и, подняв руку, одергивает обшлаг. Его запястье обхватывает браслет из плоских металлических звеньев, соединенных прямоугольной пластиной с оттиском непонятной закорюки. Тарг. Знак, свидетельствующий, что его носитель особо ценен для ордена.
— Ларс Къоль, к вашим услугам. Так что происходит в замке?
Глава 1
Про то, что без тарга со мной ближайшие лет семь никто из влиятельных персон и разговаривать не захочет, командор Орм предупредил, еще когда вручал знак Драконов. Не сильно удивил, я знал, что хоть десять раз заявлю, что служу ордену Багряного Дода, люди будут видеть только длинного нахального мальчишку. Так было и в бытность мою хронистом города Гехта, тогда выручала хрустальная чернильница-дракончик. Теперь доказательством полномочий будет тарг. Посмотрим, насколько действенным.
Приказ отправиться в замок Вердгард я получил по обычной почте. Тем более странно, ведь его вполне мог привезти тот, кто прибыл в город за несколько дней до этого и должен был какое-то время исполнять обязанности хрониста. Воин Кетиль — вот и сподобился я узнать, как орденский народ обращается друг к другу, не имея фамилий, — вечно мрачный мужик, носящий напоказ алую мантию служителя Дода. Рик, официально мой бывший ученик, а по сути уже член нашей семьи, приемыш домоправительницы Гудрун, всякий раз, возвращаясь из ратуши, ныл, какой отвратительный тип навязался на его голову. Хотя я точно знаю, что все притеснения бедного сиротки заключаются в том, что Кетиль заставляет бывшего воспитанника приюта Благого Берне учиться по-настоящему, а не только тому, что рыжему интересно.
Да, приказ. Он действительно пришел с попутным купеческим караваном и был вручен мне городским почтмейстером. Обычный запечатанный конверт, единственная особенность: адрес получателя выведен четко и красиво, а отправителя — прочитать невозможно, словно курица лапой скребла, причем левой.
Само послание являло собой образец краткости:
«Ларс, незамедлительно отправляйся в замок Вердгард. Покажешь Ториру тарг, он все объяснит. Орм».
И все. Не понять даже толком, кто должен раскрыть мне тайну происходящего. Тарг? Или все же загадочный хеск Торир? Кто он вообще такой?
Я покрутил письмо так и сяк, посмотрел на свет, прогрел на огне и смочил водой, надеясь увидеть тайнопись. Безрезультатно. Родичи мои, служащие в Палате Истины, также не преуспели. Решено было, что и вправду узнаю все на месте.
И вот стою во дворе замка Вердгард, куда меня даже войти не пригласили, владетельный Торир смотрит на тарг, как кхарн на домовую мышь, а солнце уже перевалило полуденную отметку.
— Орм что, помер? — подозрительно спросил замковый вурд.
— Недели две назад живой был.
— А чего тогда тебя прислал? Ладно, — решился наконец хеск Вердъальв. — Идем, посмотришь. Если возьмешься исправить дело, тогда оставайся. Нет — проваливай, пока ночь не пришла.
Говоря о знати Фимбульветер, командор Орм неизменно называет ее наглой. Вурды, особенно приграничные, и на короля могут рожи кривить, а если тот не нравится, то и засомневаться, стоит ли такого признавать. Были прецеденты. Что ж тут говорить о каком-то сопливом орденце, которого, судя по всему, за порог храма в первый раз выпустили. Тарг, говоришь? Так докажи свое право его носить! Но вот незадача, я тоже из приграничных драконьих вурдов.
Вслед за Ториром я прошел к затаившейся в глубине двора приземистой хозяйственной постройке. Повозившись со связкой ключей на поясе, хозяин отпер дверь.
— Смотри.
Постройка предназначалась для хранения кхарновой упряжи. Я хотел было спросить, что должен понять, созерцая седла, уздечки и потники, но тут увидел ее.
Статуя женщины стояла в углу. Кто бы ее ни создал, он был великим мастером. Несущая ведро служанка сделала шаг и обернулась на оклик. Скульптор сумел достоверно изобразить все: рябь, сморщившую поверхность налитой в ведро воды, складки на помятом переднике, выбившуюся из-под чепца тонкую прядь волос. Чуть наклонившееся вперед по ходу шага тело, недовольное выражение лица.
Да, эта скульптура могла бы украсить собрание в замке любого вурда, а то и во дворце короля. Но стояла в холодной пристройке в глубине двора. Статуя служанки была высечена из прозрачного льда.
* * *
— Это Бьяртей, — мрачно сказал Торир Вердъальв. — Отправилась на рассвете к колодцу, а час спустя повар так и не обнаружил на кухне воды. Рассвирепел, отправил подручных искать нерадивую. Нашли на полпути к замку. Она вторая. Тремя днями раньше так же погиб Гейр, кхарнарь. Он будто шел, пытаясь на ходу распутать затянувшийся на вожжах узел. Кончик языка от усердия высунул! Мы хотели похоронить его по-людски, но прежде отнесли в дом. А там… От человека, здорового детины, весельчака, любителя девушек, осталась всего лишь лужица талой воды! Ты слышал про буранников?
— Слышал. Пару месяцев назад был в замке Рокъхейм. Хеск Ульвар рассказывал.
Торир пренебрежительно оскалился.
— Что Ульвар может знать? Буранники к нему почти не проникают! Между Рокхеймом и Пустым Стеде стоит Вердгард. Мы принимаем на себя всю дрянь, ползущую из полуночных земель. Буранники приходят, приняв облик знакомого человека. А наутро все в доме мертвы. Только окоченелые трупы! Это упыри, но пьют они не кровь, а тепло. Сейчас завелся особо сильный, если способен не просто убивать людей, но превращать их в лед. И кружит где-то поблизости, в замке его нет. Тебя в ордене учили справляться с таким?
— Не учили. В ордене Дода я совсем недавно. До этого был хронистом города Гехта.
Торир замер, как пробитый пулей навылет.
— Ах вот как, — произнес он очень спокойно. — Хронист. У меня тут люди погибают! Не иначе как Орм совсем сошел с ума от старости. Ну что ж… Я слышал, что храмовники исключительно держатся друг за друга. Значит, если ты останешься здесь, кто-нибудь обязательно прибудет выручать. А пока что сам будешь делать, что сможешь.
* * *
Второй совет Оле Свана: никогда не впадай в панику. Думай. Оценивай ситуацию. А если ты в это время удираешь со всех ног или уходишь в глубокую фехтовальную защиту, то оно и к лучшему. У тела свое дело, у разума свое. Главное, чтобы они друг другу не мешали.
А мне здесь ни защищаться, ни спасаться не надо. Торир Вердъальв зол, как пещерный карлан, но лично против меня ничего не имеет. Я бы тоже взбеленился, если б в Къольхейме погибали люди, а те, от кого ждал помощи, прислали фунс знает кого.
Я даже рад, что разъяренный хеск Вердъальв пошлет в храм еще одно письмо и в замок явится опытный адепт Дода. Сам не понимаю, какой гусь ущипнул Орма, что он решил отправить на север меня. Не в курсе, что здесь происходит? Да, а снег вокруг зеленый. Командор ордена Багряного Дода всегда знает, что и зачем он делает, а вот простым смертным понять этого темнилу невозможно. Значит, нужно действовать так, как велят долг и совесть. Может быть, удастся разузнать что-нибудь, что после пригодится опытному человеку.
О чем еще можно беспокоиться? Обращаться со мной будут не как с пленником или заложником. Сидеть тут, вдали от дома и семьи? Так на выполнение задания Орма все равно нужен какой-то срок. Плохо, если не удастся отправлять письма, но я за время своих приключений уже приучился разговаривать с Гердой в мыслях. А она, если со мной все хорошо, чувствует. Если же нет… Из-подо льда достанет, причем в буквальном смысле слова. Вот что значит быть любимым водной ведьмой.
В общем, любезные хессе, сказать, что все плохо, — значит нагло соврать, а хронисты, даже бывшие, всегда говорят только правду.
Но хватит обо мне, пора подумать о замке Вердгард.
Ледник наползал на землю Фимбульветер с севера и северо-запада. Близ Бьёрнкрога и Къольхейма дальше протянул стылые языки, зато здесь прочнее обосновался. Если в Белом Поле бурлит своя жизнь, то в полуночных землях нет ничего. Юг не исследован из-за того, что принадлежит враждебным кочевникам, на севере людям делать нечего. Мореходы, огибавшие на карбасах землю Фимбульветер, рассказывают о пустых заснеженных берегах. Там не было никого, но отважные люди корабельных кланов не могли отделаться от ощущения пристального недоброго взгляда.
Замок Вердгард стоит на самом краю обитаемого мира. Прямо за стенами цитадели начинается Пустое Стеде — территория, которую скачущий галопом кхарн может пересечь за час. Всякий, кто осмелится сделать хотя бы шаг дальше, исчезает навеки. Нечто подобное я уже где-то слышал… Ах да, Сизая Дымка, по преданиям мореходов не позволяющая карбасам отходить далеко от берегов Фимбульветер.
Я поднялся на смотровую башню. Вокруг Вердгарда нет ни гор, ни холмов, должно быть хорошо видно на все восемь сторон. Оказалось, что это не так. То есть на закат, полдень и восход смотри, сколько хочешь, можно даже различить штандарт, развевающийся над Рокхеймом, а на полуночи взгляд будто упирается в стену — невидимую, но непрозрачную. А у самого края этой стены скручиваются колючие завитки начинающейся вьюги. Торир говорил, что здесь как вечер, так за дверь уже не выйдешь.
Жуткая рожа: белесая, угловатая, с острыми оскаленными зубами — вдруг возникла перед самыми глазами. Я невольно отшатнулся, чуть не выронил подзорную трубу. Фух, никого. Да если какая-нибудь нечисть и пролезла на башню, увидеть ее близко я бы все равно не смог. Перевернув подзорную трубу, осторожно стер несколько налипших на линзу снежинок. Странный эффект дает порой увеличивающее стекло, очень странный.
* * *
— Хеск?..
Голос нежный, девичий. А какому еще звучать на темной лестнице, спиралью закручивающейся внутри смотровой башни, правда?
Запрокинув лицо, она стоит несколькими ступенями ниже. Высокая, худощавая, чем-то похожа на Хельгу. Даже коса ненамного тоньше, только сестра свою скручивает на затылке в «розу» или же, когда дома, позволяет свисать свободно, а у незнакомки волосы уложены вокруг головы короной. И еще: хесса Къоль кажется не знающим ее людям холодной, надменной и властной, а от девушки из замка Вердгард исходят душевная теплота и дружелюбие. Я не могу в полумраке разглядеть ее лицо, понять, красива ли она, но этого и не нужно. Голос, интонации, то, как она стоит, опершись о перила, уже хвалят ее. На таких девушках охотно женятся, а если это по какой-то причине невозможно, берут в любовницы надолго, часто до конца жизни. Их красота раскрывается не сразу, но, если раз сумел рассмотреть, не полюбить уже невозможно. Такова и моя Герда.
— Хеск? — неуверенно повторила незнакомка.
— Ларс Къоль, к вашим услугам.
— Я Керна Вердъальв, племянница дя… хеска Торира.
Тихий, лишь обозначенный смешок — ее саму позабавила едва не допущенная ошибка. Племянница дяди. Если и так, то не самой близкой степени родства: Вердъальвы вроде темноволосые, а у Керны косы белее снега.
— Хеск Ларс, вы правда рыцарь Багряного Дода? Простите, я не знаю, как правильно называть.
Если вспомнить Кетиля, то воин. Но быть рыцарем мне нравится больше.
— С недавних пор — да.
— Вы ведь найдете того, кто убивает людей?
В голосе надежда, искренняя вера в отважного витязя-спасителя.
— Я… Я сделаю все, что смогу.
— Спасибо! — такая же чистая неподдельная радость. — Как же хорошо, что вы приехали! Но… Можно я попрошу вас? Если это не противоречит вашим правилам…
— Рад исполнить желание благородной хессы.
— Не могли бы вы рассказывать мне о том, что узнали? Понимаете, мы все очень боимся. Когда знаешь что-то, уже легче.
Да, ей сейчас очень страшно. Не за себя — за других. Такие девушки настолько сочувствуют окружающим, что напрочь забывают о собственном благополучии. Она не будет просить о помощи для себя, именно поэтому еще больше хочется защитить, сделать для нее что-то хорошее.
— Согласен, благородная хесса…
— Керна. Просто Керна.
— Хорошо, Керна. Вы будете знать все то же, что и я.
* * *
Хельга, моя сестра и главный прознатчик города Гехта, всегда говорила: если хочешь что-то узнать, не только слушай людей, но и смотри на них, старайся понять натуру каждого. Как из множества разноцветных стежков складывается вышивка, так отдельные обитатели дома дают понять, что же в нем происходит.
Здесь я видел пока что двоих: главу клана Вердъальв и его племянницу. С Ториром все ясно: суровый замковый вурд, привыкший к жизни на окраине, самовластный владетель, своевольный, но разумный, всегда готов встать на защиту своего очага. Гордость раньше него родилась и прежде хеска не иссякнет.
Керна же… А что, собственно говоря, я знаю о племяннице Торира, чтобы делать выводы? Поговорил несколько минут с девушкой, даже лица которой толком разглядеть не мог, сам выражался фразами из учебника по этикету, чуть с лестницы не свалился, раскланиваясь. Откуда же возникло то светлое чувство, которое при первой встрече с человеком я испытывал лишь однажды, когда увидел Герду? Тогда сразу понял, что…
Мне вдруг нестерпимо захотелось умыться. Нет, не то — ощутить прикосновение к лицу воды, снега… Все равно… Представить, что вода эта наполняет сложенные ковшиком ладони Герды. Любимая моя, единственная…
В дверь комнаты постучали.
— Хеск Къоль, хозяин просит вас спуститься в пиршественный зал.
* * *
В пиршественном зале собрался, похоже, весь клан. Время ужина. Место, которое мне отвели за столом, соответствовало статусу гостя.
Обитатели Вердгарда смотрели с интересом, но без удивления, а Торир не стал оглашать во всеуслышание, кто я и откуда взялся. В замках новости распространяются быстро, и к сплетням это не имеет никакого отношения.
Керна приветливо улыбнулась. Я заметил, что при снежно-белых косах глаза у нее черные. Редкое сочетание.
Сидящий рядом с племянницей Торира темноволосый молодой человек уставился на меня мрачно. Мнит соперником. Но у меня есть Герда, а интересы здесь связаны исключительно с разгулявшейся нечистью. Завершу задание Орма, уеду домой и, может быть, после вовсе не вспомню ни замок Вердгард, ни кого-либо из его обитателей.
В зал вошел еще один человек. Лицо красное, обветренное. В волосах нерастаявшие снежинки.
— Вьюга усилилась. Если до полуночи не уймется, завтра мы не сможем открыть ворота.
Глава 2
В любой книжной лавке где-нибудь у входа обязательно стоит короб, в который небрежно свалены небольшие, в две ладони, дешевые книжки о приключениях хитроумного прознатчика, а чаще — стражника, который выслеживает и в отчаянной схватке побеждает различных злодеев и негодяев. Хельга, всегда поощрявшая мою любовь к литературе, строго-настрого запрещает покупать такое чтиво, а капитан Оле Сван говорит, что не прочь заполучить авторов этих шедевров на месяцок к себе на выучку, чтоб узнали, чем на самом деле занимаются в Палате Истины, и прекратили кропать чушь. Никакой городской охранитель не действует в одиночку. Даже к мелкому жулику являются с приказом об аресте, а потом ведут его по улицам в каталажку как минимум двое стражников. Это не трусость и не подлость, как презрительно цедят некоторые, а правило Устава, необходимость которого проверена жизнью. И смертью. Задержание же более опасных преступников вовсе напоминает хорошо продуманную и организованную военную операцию. В которой участвуют только стражники. Бывают, очень редко, случаи, когда по тревоге поднимают всю Палату Истины или же прознатчик по каким-то своим причинам появляется на месте финальной схватки (кстати, если дело доходит до рукопашной, истинники считают, что где-то схалтурили, злодея надо брать быстро и без лишнего шума), но стоит в стороне, с пистолетом за подснежниками не гоняется и в осажденную яму не ломится. Так же как стражники преступников не вычисляют, а просто имают тех, на кого им укажут.
Другая откровенная чушь в этих книжонках — работа истинников описывается исключительно как прекрасное и увлекательное времяпрепровождение. На деле же если в служебных буднях стражников еще можно углядеть намек на приключения, то у прознатчиков — сплошная скука и рутина. Кроме того, приходится разговаривать с неприятными и неумными людьми, ползать на коленях по месту преступления, копаться в отбросах, посещать мертвецкую. У Хельги всегда наготове несколько пар грубых перчаток.
Хорошо, что я все это знал заранее, потому как мне, хотя и предполагалось, что на службе ордену Багряного Дода буду иметь дело исключительно с древними книгами и рукописями, предстояло последовать примеру сестры. Дознаться, что за нечисть орудует в Вердгарде и как она проникает в замок.
На улице уже стемнело, да и вьюга, как говорили, разыгралась не на шутку, так что во дворе делать было нечего, и все время, что оставалось до того, как в замке потушили огни, я расспрашивал людей. Безрезультатно, ничего путного так и не узнал. Все видели служанку Бьяртей и кхарнаря Гейра живыми, отправляющимися по своим делам, а после — только ледяные статуи. Что можно сказать о погибших? Бьяртей была злющей визгливой бабой, но отличалась выносливостью и трудолюбием. Гейр же лентяй, каких мало, при этом весельчак, балагур, выдумщик и вообще славный парень. Правда, не все женщины это мнение разделяли. Те, кто постарше, недовольно поджимали губы, а несколько девушек вовсе не захотели говорить о покойном кхарнаре, коротко огрызнулись: «Ничего я не знаю!»
Я вообще заметил, что жители замка не особо стремятся откровенничать с пришлым, сторонятся меня. Если бы не помощь Керны, вообще ни с кем не пообщался бы. Племянница Торира, приветливая, доброжелательная, всюду ходила со мной, показывала замок, заводила разговоры с людьми. Она же сказала, что сейчас приставать к кому-либо с расспросами о нечисти не имеет смысла. Завтра народ, взбудораженный появлением нового человека, попривыкнет, успокоится и вечером, как всегда, соберется в общем зале на посиделки. Тогда, пристроившись в уголок, можно будет спокойно слушать разговоры слуг, занятых неспешной вечерней работой, а также песни и сказки.
Славная девушка Керна Вердъальв, красивая, добрая и умная.
* * *
Встал я рано. Специально с вечера надулся воды, чтобы проснуться на рассвете и осмотреть замковый двор, пока он тих и безлюден. Вряд ли на тропинках, ведущих от кхарни и колодца, сохранились какие-то следы, но можно было пройти путем, по которому следовали в последние свои минуты жертвы нечисти, оглядеться, прикинуть, откуда могло быть совершено нападение.
Тропинка, ведущая от сарая с упряжью до кхарни, не дала ничего. Хорошо утоптанная дорожка меж сугробов, по которой ежедневно ходят люди. Обе постройки стоят обособленно. Если нечисть не спикировала на Гейра с небес, то догнала его или вышла навстречу. Кхарнарь же не замечал ее или не счел опасной, приняв за знакомого человека.
А ведь и служанка Бьяртей оглянулась, а не посмотрела вверх. Значит, тварь все-таки ходит по земле.
Если тропинка между кхарней и сараем была одна, то к той, что вела от колодца к кухне, примыкали с разных сторон еще несколько. Бьяртей как раз миновала такой перекресток, когда кто-то окликнул ее. Как учила Хельга, я постарался повторить движения жертвы.
Умерив свой шаг почти вдвое, чтобы приблизить его к семенящей женской походке, я к тому же начал шаркать подошвами. Я несу тяжелое, наполненное водой ведро, на ногах у меня разношенные башмаки. Торопиться некуда, подождет зараза повар, не лопнет. А коли лопнет, то так даже лучше. Смотрю под ноги, чтобы не оступиться. Прохожу мимо примыкающей сбоку тропинки. Кто-то окликает. Ну что еще надо? Делаю следующий шаг, одновременно оглядываюсь.
Сугробы здесь были пониже, чем по краям дорожки, ведущей к кхарне. Если бы я смотрел прямо, «в лицо» позвавшему меня, то ничего бы не заметил. Но, поднимая глаза, зацепился взглядом за что-то, лежащее на снегу. Опустился на колени, пригляделся. Будто кусочек сетки, сплетенной из тончайших серебряных нитей.
Находка лежала неудобно, толком не разглядеть. Но ни брать ее в руки, ни наклоняться я не решился. Хорошо, что за годы службы хронистом сумка с письменными принадлежностями стала для меня чем-то вроде части одежды. Вытащил маленький складной ножик для заточки перьев, раскрыл, осторожно подцепил…
— Приблудный пес что-то вынюхивает?
Вздрогнув, я оглянулся.
На меня презрительно смотрел юноша, что за ужином сидел рядом с Керной. Асмолд, сын Торира.
Фунс! Не до него сейчас!
Я снова перевел взгляд на след, оставленный нечистью. Несколько капель талой воды скатились с лезвия ножа и канули в сугроб. Хана улике.
Поднявшись на ноги, я убрал нож в сумку. Нельзя разговаривать с человеком, когда держишь в руках оружие. Особенно если сердце переполняет гнев.
— Собака — благородное животное.
Сын Торира смотрел на меня с явной враждебностью. Почему? Я появился в замке Вердгард только вчера и вряд ли успел оскорбить или обидеть кого-то из его обитателей. Если только…
— Асмолд!
По боковой тропинке к нам спешила Керна.
— Доброе утро, хеск Ларс. Асмолд, дядя Торир разыскивает тебя. Идем скорей! — Кивнув мне, она взяла младшего Вердъальва за руку и повела прочь. Тот послушно следовал за девушкой.
Отойдя на несколько шагов, Керна оглянулась и снова кивнула, улыбнувшись так, будто само солнце стало светить ярче.
Солнце, солнце мое… Над замком Вердгард занимается погожий день, и дорожки расчищены от снега, а обрывок загадочной сетки не замело, но вчера говорили, что из-за разыгравшейся вьюги нельзя будет даже открыть ворота. Я чуть не бегом устремился на дозорную башню.
Внутри стен было спокойно и солнечно, но снаружи белые снеговые щупальца, извиваясь, оплетали замок со всех сторон. Ничего нельзя было разглядеть за их мельтешением.
В ближайшее время никто не сможет покинуть цитадель. И жрец Дода в замке Вердгард точно не появится. Как и никто другой. Разве что нечисть…
* * *
— Рано в этом году началось, — сказал, как сплюнул, Торир Вердъальв.
— Началось что?
— Ледяная Дева явилась искать своего суженого.
Замолчав, Торир отвернулся к пылающему камину. Я также молча ждал.
— Иногда я готов проклясть своих предков, — заговорил наконец хозяин замка Вердгард, — за то, что они остались здесь. Когда подступал ледник, все умные пытались перебраться поближе к Бьёрнкрогу, королю Хлодвигу, другим людям, к жизни. Но Вердъальвы всегда были упрямы, как камни. Не захотели уйти. А может, упирались до последнего, а потом просто стало поздно. Когда люди начали возвращаться на север, они были изумлены тем, что здесь, прямо на краю мира, кто-то живет. Старики не рассказывают детям, и даже в семейных хрониках нет упоминаний о том, как оставшимся в Вердгарде удалось продержаться несколько ледяных лет, как они сражались или договаривались с теми, кто приходил из-за великих снегов. Скорее всего, договаривались, потому как выжили. И появились новые традиции. Которые непомнящие потомки посмели нарушить.
Торир снова замолчал, глядя на пламя.
До чего же в замке Вердгард большие камины. Тех, в которых разводят огонь в Къольхейме, сюда поместятся два, да еще место останется. Но только такое мощное пламя может согреть стылые стены северной крепости. Как же обогревались люди, замурованные здесь ледником? Что сжигали они в гигантской топке?
— Был закон, — голос Торира звучал глухо, — раз в двадцать пять лет один из юношей рода уходил в Пустое Стеде, чтобы встретить там Ледяную Деву и стать ее супругом. Так было, пока жребий не пал на Ислейва, брата моего деда. Но он любил простую человеческую девушку. Кроме того, мать не хотела отпускать сына. Говорят, ложилась поперек порога, плакала. Вдвоем женщины убедили юношу остаться. Они также смогли уговорить весь клан. Никто не захотел заменить Ислейва. Тогда не случилось ничего. Но через год в урочное время началось страшное ненастье. У ворот сугробы наметало в рост человека, а во дворе замка не упало ни одной снежинки. Так продолжалось несколько дней. Люди говорили, что Ледяная Дева пришла за своим женихом. Ислейв хотел выйти, но мать и жена снова воспротивились. Да и кто мог тогда покинуть замок? С тех пор это повторяется каждый год. Начинается все раньше, длится дольше, ветра и морозы свирепеют. Но в самом Вердгарде все спокойно. Ледяная Дева не перестала являться даже после того, как Ислейв не выдержал и ушел в Пустое Стеде. Даже когда клан пытался откупиться. Мы просто закрываем ворота и ждем, пока все закончится. Но сейчас… Может быть, кто-то из слуг Ледяной Девы сумел проникнуть в замок?
* * *
Бестиарий, составленный командором ордена Багряного Дода Лодином двести лет назад, изрядно велик и толст. Упади такая книга с верхней полки, так и прибить может. Зато сведения о нежити и нечисти, содержащиеся в ней, обильны и достоверны. Такое впечатление, что каждую из упомянутых тварей командор выслеживал и истреблял лично.
Меня интересовали те, кто обитает в Белом Поле, снежные оборотни, а также все, кто связан с холодом. Только мросов, ледяных русалок и метелиц решено было сразу оставить в покое как нечисть общеизвестную. В Вердгарде угнездилось нечто более редкое.
Главу про буранников я тоже пролистнул, не читая. Это один городской хронист впервые услышал про них совсем недавно, в замке Рокхейм, а местные давно научились распознавать нечисть — таким, правда, способом, что по доброй воле в гостеприимную северную цитадель я бы больше не сунулся. Кстати, боятся буранники, как ни странно, холодной воды.
Не так давно, когда нам пришлось беречь и защищать королеву Брюнхильду, я слышал, что Ее Величество также была обещана снежной нечисти. Ледяная Дева по понятной причине не упоминалась, но, похоже, в замках Рок и Вердгард любили одинаковые легенды, только главные действующие лица менялись. Однако о том, что буранники забирают живых людей, в бестиарии ни слова.
Информация про Ледяную Деву в книге один в один повторяла рассказанное Ториром. В замке Вердгард, очевидно, и записывали. Ничего толком не понятно, кроме одного: за все время осад ее холодное величество ни одна, ни вместе со своими загадочными подданными в цитадель Вердъальвов не проникала, людей в лед не превращала, и вреда, кроме заваленных снегом ворот, от нее не было.
Просмотрев все главы о нечисти и нежити, водящейся на просторах земли Фимбульветер, я перешел к разделам, где говорилось о тварях легендарных, то есть о таких, о ком были упоминания, но воочию их никто не видел. То ли ко времени жизни в Видимом мире командора Лодина все они были истреблены, то ли изначально водились исключительно в прихотливом воображении рассказчиков.
Начинало эту часть книги повествование о фунсах. После я нашел упоминание о нечисти, пробудившейся в замке Мёнлус. Даже название ее было приведено, но настолько заковыристое, что не только произнести, но и прочитать его было невозможно. Перечень бед, которые могла причинить эта тварь, впечатлял. Херред моего друга Харальда еще легко отделался. В конце главы шла приписка: «Последнее появление было в пятый год правления короля Хлодвига». Понятно. У великого государя вовсю шла борьба с наступающим ледником, правителю Фимбульветер и его людям только возни с нечистью не хватало, ее мимоходом вколотили под каменную пирамиду, где тварь и просидела в обалдении почти пятьсот лет.
А про то, что некая погань способна, набрасывая тонкую инеистую сеть, превращать людей в ледяные статуи и зачем ей это нужно, нигде ни строчки, ни слова. То ли новая беда появилась, то ли в замке Вердгард мне успешно дурят голову.
Но если второе, то, во имя неба, как?! Человек знает множество способов убить другого человека, а потом заморозить труп, но сотворить из существа из плоти и крови кусок прозрачного льда — ни в коем случае. А ежели в клане Вердъальв все живы, но завелся мастер, способный ваять подобные скульптуры, то Ториру нужно не в храм Дода письма слать, а ко двору государя нашего Хрольва — он и королева Брюнхильда покровительствуют людям искусства.
Я еще раз внимательно перечитал подробный указатель к бестиарию. Нечисть перечисляется по названиям, виду, местам обитания, повадкам. Ничего нужного мне. Но, может быть, замораживающая людей дрянь не водилась в земле Фимбульветер сто пятьдесят лет назад, а сто сорок — уже была? Напала один раз, затаилась, а теперь, когда люди забыли о ней, вылезла снова? Так было с нечистью Мёнлуса. А что творилось в замке Вердгард до того, как мать и невеста решили не отдавать Ислейва Ледяной Деве?
Мне нужны хроники клана Вердъальв.
* * *
Торир у крыльца давал какие-то указания Асмолду. Я бы с большей охотой поговорил со старшим Вердъальвом без свидетелей, но не мне указывать главе клана, он сам решит, стоит ли отсылать сына, до поры сохраняя наше дело в секрете.
Не отослал. Оба северянина уставились на меня, как домашние псы на наглую ворону — донимает, а укусить не получается. Похоже, в этом клане дружелюбием и вежливостью отличается одна лишь Керна.
— Хеск Торир, я хотел бы взглянуть на хроники Вердгарда.
— Зачем?
На ночь почитать. Именно за этим сюда и явился. Фунс бы побрал упрямых и подозрительных замковых сидельцев! Мне что, опять тарг показывать?
— Может быть, я смогу найти так какую-то подсказку и понять, что за нечисть убила ваших людей. Если подобное уже случалось в прошлом…
— Бьяртей и Гейр не принадлежали к нашему клану, — перебил Асмолд. — Они были нанятыми слугами. Отец, я думаю, незачем хеску Къолю столь пристально интересоваться (совать свой нос) историей нашей семьи. Скоро прибудет адепт Дода (настоящий), он разберется во всем. Хеск Къоль может покинуть Вердгарл (убраться к фунсам, чем скорее, тем лучше) в любое время.
— За стенами сильная вьюга.
— Ничего, бывают моменты затишья. Тем более столь сообразительный и проворный хеск точно сумеет выбраться.
Силы неба, что я вообще тут делаю? Действительно, плюнуть и сидеть тихо, а при первой возможности отбыть восвояси. А неприветливые Вердъальвы и хам Асмолд в первую очередь пусть хоть все здесь перемерзнут. Но тогда может пострадать Керна…
— Южная башня, — недовольно процедил Торир. — Архивы хранятся в Южной башне.
Мне оставалось только поблагодарить владетельного вурда за явленную милость и откланяться.
Глава 3
Если летописи замка Мёнлус, которые мне некогда довелось разбирать, содержались в жутком беспорядке, то в Вердгарде их, похоже, вовсе не касалась рука хрониста. Впечатление было такое, что листы, даже не прошитые, лежали на видном месте и всякий грамотный член клана писал на них то, что сам почитал нужным. Когда пачка достигала порядочной толщины, ее засовывали в сундук, не сделав никаких пометок для опознания и даже не проверив порядок страниц. Записи о событиях, произошедших в замке, перемежались хозяйственными расчетами, в одном месте промелькнул рецепт копчения свежей рыбы, фунс знает как и зачем появившийся здесь, в дне пути от ближайшего океанского берега.
Но не это было самое плохое. В конце концов, разбирать подобный бардак в замках владетельных вурдов — одна из обязанностей летописцев. Как и приводить в должный вид хроники городов. Но в Вердгарде ничего связанного с историей просто не было. Имелись только родовые книги, как будто у многих поколений людей, обосновавшихся на самом краю земли Фимбульветер, в жизни происходило всего три события: появление на свет, вступление в брак и смерть. Но как же указ короля Хлодвига, повелевшего во имя сохранения памяти для потомков каждому вурду, в чьих владениях произошло примечательное событие, призывать хрониста и честно, без утайки рассказывать тому о случившемся? А в старые годы летописцы не были привязаны к одному городу и странствовали по всему королевству, дабы самим быть свидетелями истории. Здесь, на краю обжитой земли, вообще ничего не происходило? Нерадивым предводителям клана — всем без исключения! — было плевать на волю короля? Или вековые тайны замка Вердгард столь ужасны, что их вообще нельзя раскрывать никому чужому?
Я просидел в архиве четыре часа. Разбирал документы, а устал так, будто все это время тащил по обледенелой брусчатке ведро, наполненное камнями. Надышался пылью и плесенью. Чесался нос, глаза жгло, в хребте и плечах обосновалась ломающая боль. А главное, пришли растерянность и обида. Ощущение, что меня в Вердгарде невзлюбили не только люди, но и сама здешняя атмосфера. Я пытался найти утешение в думах о Герде, мысленно говорить с ней, но и это не получалось, как будто моей радости не было места в этом враждебном промерзшем замке.
Тихо застонав, я уткнулся лбом в старый пергамент.
* * *
— Хеск Ларс?
Осторожное прикосновение к плечу.
Керна. Единственный нормальный человек в этом поганом месте.
— Ларс, я помешала? Вы не пришли к обеду. Не хотите есть или вас забыли позвать?
Племянница Торира выглядела искренне огорченной.
— Благодарю, хесса Керна. Заработался.
— Нашли что-нибудь?
— Нет.
— Но поесть все равно надо, — решительно заявила девушка. — Пойдемте. Заодно немного отдохнете. А потом я помогу вам искать.
— Спасибо, благородная хесса, вы очень добры.
— Это вы делаете доброе дело. А я просто хочу знать, как продвигаются ваши поиски. Это ведь важно для всех нас, живущих в Вердгарде. Так что пойдемте, я за вами поухаживаю. И знаете что? Зовите меня просто по имени. Хорошо?
— Хорошо… Керна.
* * *
Керна принадлежала к числу тех счастливых людей, кто способен без лишних усилий и суеты сделать многое.
Когда мы пришли на кухню, она поставила передо мной миску густой горячей похлебки и тут же принесла такую же посудину для себя.
— Не думайте, что я обжора, — доверительно шепнула хесса Вердъальв, усаживаясь напротив. — Просто это очень вкусно.
А еще милая барышня не хочет смущать гостя, заставляя того есть в одиночку.
Мы разделались с похлебкой одновременно и весело взглянули друг на друга.
— Так! — довольно потерла ладошки подательница благ. — Теперь можно и документами заняться. Ой! У вас глаза красные! Это от усталости. Нужно промыть холодным барком.
Я хотел пообещать, что непременно так и сделаю, но проворная девушка уже подступала с кувшинчиком и невесть откуда взявшейся чистой тряпицей.
— Запрокинь голову, — решительно велела она.
Когда на Ондвике я видел зрением не своим, а делсе, последнего представителя древней забытой расы, Герда, пытаясь помочь, так же промывала мне глаза. Только пальцы, касавшиеся моего лица, были нежными и теплыми, а у Керны руки почти ледяные.
А еще моя любовь целовала меня.
— Вот и все. Так лучше?
Керна, отступив, складывала влажную тряпицу. Глазам действительно стало полегче.
— Добрая хесса, вы просто посланница Леге.
— У нас здесь часто приходится лечить глаза. Дозорным, тем, кто просто поднимается на башни, чтобы смотреть. Когда человек долгое время не видит вокруг ничего, кроме блестящего под солнцем снега, он может ослепнуть.
— Керна, кого вы ждете?
— Не ждем. Боимся. Тех, кто однажды может прийти из-за Пустого Стеде.
* * *
— Интересно, — сказала Керна, перелистывая страницы бестиария. — Похоже на собрание сказок.
— На самом деле это научный труд, написанный исключительно серьезным человеком — командором ордена Багряного Дода.
— И ты по этой книге можешь распознать любую нечисть?
— Только если выучу все главы наизусть. Вряд ли хоть одна хищная тварь будет стоять и спокойно ждать, пока я отыщу в бестиарии нужное место. Но польза от книги все равно неоценимая.
— А я думала, адепты Истребителя Зла уже знают о нечисти все. Вас же специально учат с детства?
— Иногда в храм приходят и взрослые. Я в ордене совсем недавно. — Говорить, что жрецы Багряного должны были забрать меня, как только мне исполнилось десять лет, почему-то не захотелось.
— А до того?
— Был хронистом города Гехта.
— Ларс, — положив бестиарий на колени, Керна пристально смотрела на меня. — Сколько тебе лет?
— Скоро будет двадцать.
— И уже так много успел. Хронист, адепт Дода. При этом женат — кольцо на руке. А твоя жена… Какая она?
Я никогда ни с кем, даже с Хельгой, не говорил про Герду. Не потому, что считал это недостойным или стеснялся, просто… Как описать словами солнечный свет, или тепло домашнего очага в ненастный день, или большую кружку воды, когда хочется пить? Или собственное дыхание?
— Моя Герда, она… Очень хорошая.
— Красивая?
— Лучше всех!
— А чем занимается?
Ведьма воды. Как утверждает командор Орм, сильнейшая во всей земле Фимбульветер. Отказавшаяся от своего могущества. Но о таком тот же верховный жрец Багряного запретил говорить строго-настрого. Да я бы и сам не стал. Даже с такой славной девушкой, как Керна, единственным человеком в замке Вердгард, ставшим мне другом.
— Герда работает в городской оранжерее. Выращивает цветы.
— Цветы, — повторила Керна. — Это достойное занятие для… замужней дамы. А еще кто-нибудь у тебя есть?
— Родители. Пять старших братьев и еще множество родичей, но все они живут в замке, а мы с Хельгой, это моя сестра, и ее мужем — потрясающий дядька, приемный отец Герды, — в Гехте. Еще с нами Гудрун, наша домоправительница, она же кухарка и нянька, и пес Вестри.
— Большая семья, — вроде как с разочарованием сказала Керна и снова опустила взгляд к бестиарию.
* * *
От увесистых книг в толстых переплетах порой очень большая польза. Особенно если держишь такую в руках и стоишь около двери, когда та распахивается. Створка непременно звезданула бы меня по лбу, а так удар принял на себя край фолианта.
Сидящая за столом в другом конце комнаты Керна вздрогнула и чуть не выронила свиток с перечислением каких-то давних хозяйственных нужд.
Асмолд явился как пламенеющий тилл возмездия.
— Керна, выйди!
Девушка, неуверенно оглядываясь, покинула комнату.
Вердъальв проводил ее гневным взглядом, захлопнул дверь и повернулся ко мне.
— Тебе ведь ясно дали понять, что пора убираться отсюда!
— Я так сильно не нравлюсь местному обществу?
— Наоборот, кое-кому нравишься слишком сильно. Если еще раз увижу тебя рядом с Керной…
Кулак Асмолда недвусмысленно оказался рядом с моим носом.
— Может быть, разрешим наши разногласия, как пристало людям благородного происхождения?
Ревнивец согласно кивнул.
— Шпаги, двор перед воротами, без свидетелей. Прямо сейчас, чего тянуть. До первой крови. Проиграешь — завтра же с утра проваливай из замка. Ради такого случая даже ворота откроем.
— Согласен.
Я не боялся, что придется оправдываться перед Ормом за угробленное дело. Негоже вызывать на поединок человека, в доме которого живешь. Но если он сам нарывается, никакие правила вежливости не велят ему поддаваться.
Мы разошлись, чтобы взять оружие. Ни в коридорах, ни на лестнице, ни во дворе, куда я вскоре спустился, навстречу не попалось ни одного человека. Даже Керна куда-то исчезла. Но это понятно, не такая она девушка, чтобы подслушивать под дверью.
Двор был засыпан снегом, но небольшая площадка перед воротами вычищена и выровнена до абсолютной гладкости. Как специально готовили. Но нет, здесь спешиваются прибывающие в замок. Какие сейчас могут быть гости — вьюга за стенами не утихает. Снег, скорее всего, убирают по привычке.
Я обратил внимание, что Вердъальв вооружился длинным узким мечом. Такой клинок сейчас можно увидеть разве что на гравюрах в книгах по истории, но не в руках живого человека. Интересно, что заставляет Асмолда сохранять верность этому архаичному оружию? Оно наверняка требует особой техники, а значит, и учителя. Но, может быть, умение управляться именно с таким мечом передается в уединенном замке из поколения в поколение?
Мы сбросили камзолы. Холод тут же проник под рубашку, но я знал, что это ненадолго: начнем фехтовать — быстро согреюсь.
* * *
Еще один урок Оле Свана: если есть возможность, если исход поединка не зависит от твоей быстроты и натиска уже с самого начала — не лезь первым, подразни противника своим бездействием и спокойствием, заставь его кинуться и показать, на что он способен.
Учитель фехтования в замке Вердгард, как видно, придерживался тех же взглядов. Отсалютовав клинками, мы сошлись на максимально допустимое для выпада расстояние и закружили друг перед другом, ловя движения противника. У Вердъальва было преимущество: он стоял на своей земле, знал, где и как выщерблена брусчатка, с какой стороны будет светить внезапно выглянувшее из-за туч солнце. Я же мог полагаться исключительно на умение и точный расчет.
Поединок до первой крови, так что уязвимыми зонами, скорей всего, будут плечи и руки до локтя. В грудь бить опасно, можно не рассчитать силу удара, в бедро — значит на несколько лишних дней задержать раненого врага в замке, в лицо — просто подло. Хотя эфесом, а точнее кулаком с оружием, допустимо: юшка, текущая из носа, вполне соответствует правилам честного поединка, а с побитой мордой не очень-то посмущаешь покой юных дев и их ревнивых кавалеров. Посрамленного врага можно и пожалеть, не выставлять в метельное Белое Поле почти на верную погибель.
Выводы мои оказались правильными: первый же выпад Асмолд наметил мне в плечо. Прямой верный удар, без вывертов, такой и следовало ожидать от замкового вурда, для которого фехтование не красивые танцы с оружием, а способ выжить.
Защитился я так же просто и жестко — сразу перешел в контратаку.
Асмолд дрался так, будто колющие свойства шпаги были для него в новинку. Не отражал выпады, а уклонялся, постоянно переступая с ноги на ногу и работая корпусом. Конец меча Вердъальва был скруглен и затуплен, поэтому мой противник наносил только рубящие удары. Никогда прежде не сталкивался я с подобной школой. Даже Оле Сван, умеющий превратить в оружие все, что под руку попадется, дерется по-другому, но у бравого капитана в фаворе палаш.
Асмолд шагнул чуть вбок, развернул корпус, метя подрубить мне колено. Умно, обычно у дылд вроде меня нижние блоки никуда не годны, просто не успеть. Теперь уже я отскочил, одновременно смещаясь влево. Меч по дуге пошел вверх.
Не дожидаясь, пока он меня настигнет, я быстро шагнул вперед, мимо Вердъальва и, развернувшись на каблуках, сделал выпад, стараясь достать кажущийся открытым бок противника. Но Асмолд, ухватив эфес двумя руками, успел перекинуть меч клинком вниз и защититься. Прием, доселе невиданный.
Мы с Вердъальвом описали полукруг и практически поменялись местами. Новая серия стремительных, но тщательно выверенных выпадов и блоков. Насколько же проще убить человека, нежели драться с ним, стараясь не нанести особого вреда.
Асмолд, глядя куда-то поверх моего плеча, вдруг изменился в лице. Уловка старая, как мир, и недостойная истинного воина. Потому-то, когда противник, вскрикнув, указал на ворота, я оглянулся.
Сперва не заметил ничего необычного. Ворота, запертые на толстый поперечный брус, стена, дозорная башня. Все как в прочих замках. Зачем только хозяева Вердгарда посадили на стену какое-то лохматое чучело? Ворон, или кто тут водится — пугать, что ли?
Чучело хихикнуло и сигануло вниз.
Вблизи оно походило на кривоногого карлика, нарядившегося в шубу и капюшон из длинного белого меха, слипшегося в сосульки, торчащие в разные стороны. Выглядело бы забавным, если б не красные, горящие злобой глазки и не пасть, полная игольчатых зубов.
— Спина к спине! — рявкнул Асмолд.
Что нам двоим может сделать одна мелкая нечисть? Но через гребень стены уже лавиной сыпались ее сородичи.
— Подпустишь — растерзают!
— Что делать?
— Просто руби. Сам не знаешь? Присылают фунс знает кого!
Нечисть решила взять нас числом. Если, конечно, была способна к организованным, да и просто к осознанным действиям, а не просто стремилась как можно скорее добраться до лакомой добычи. Лезла так плотно, что мне казалось, я по пояс провалился в колотый, топорщащийся острыми осколками шевелящийся лед.
Визг и завывания перекрывал голос Асмолда, громко поносящего врагов. Никогда не думал, что буду радоваться площадной брани. Однако если я слышу недавнего противника, значит, он жив, сражается.
Вердъальв был прав, когда велел рубить нечисть. Попасть в юрких мельтешащих гадов прямым выпадом было почти невозможно, а от удара гранью клинка они распадались на куски, словно вылепленные из снега. Но слишком много их окружало нас, слишком злы и проворны они были. Я рубил наседающую нечисть шпагой, отбрасывал сапогами и свободной рукой в перчатке. Знал откуда-то, что если хотя бы один карлик вцепится острыми изогнутыми когтями, то все, смерть. Нас с Асмолдом растащат, набросятся скопом, растерзают.
В общем колышущемся месиве уже нельзя было отличить живых врагов от порубленных. От воплей и визга сотрясались, казалось, стены замка. Почему же оттуда никто не придет к нам на помощь?
Глухой утробный вой, не звериный, а подобный жуткой песне ветра в трубе, разнесся над Вердгардом. И, словно услышав приказ, карлики разом оставили нас, бросились к стене, принялись карабкаться вверх по холодным камням. Минута — и двор замка был пуст, только мы с Асмолдом стояли рядом.
— Отбились! — сплюнул Вердъальв.
— Отбились. А своим помогать у вас не принято?
— Слушай, ты точно орденец? — Асмолд смотрел на меня мрачно, но без прежней злости. — Простых вещей не знаешь. Или за нежелание учиться выгнали? Это же пустошные тролли. Когда они нападают, все двери должны быть заперты. Если прорвутся в дом, хана всем, а не только тем, кого настигли на улице. Прожорливые, гады. Рвут всех, кто движется.
— И часто у вас такие пляски?
— Нет. Эти за тобой притащились.
— Что, орденцы, с их точки зрения, особенно вкусны и питательны?
— Живого… Живых учуяли. Пустошные тролли следуют за Ледяной Девой, а когда она приходит, редко кто из людей топчется во дворе. Идем в тепло.
— Считаешь поединок законченным?
Асмолд резко схватил и поднял мою правую руку. В горячке боя я не заметил, но ткань рубашки была заляпана кровью. Какой-то тролль укусил меня сквозь рукав. Надеюсь, у них хотя бы не ядовитые зубы.
* * *
Поднявшись на крыльцо, Асмолд занес руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь распахнулась. На пороге, двумя руками вцепившись в засов, стояла Керна.
— Ты что здесь делаешь? — напустился на нее Вердъальв. — Забыла, что, когда нападают пустошные тролли, нельзя не только открывать двери, но и близко подходить?
Не слишком-то он ласков со своей возлюбленной. Но, может быть, просто очень боится за нее и вот так, в грубоватой форме, выражает свою заботу. В каждой семье свои порядки, трудно понять что-либо, прожив в доме меньше двух дней.
Хуже, что Керна смотрит на меня с тревогой и надеждой. Ее постоянного кавалера, может быть жениха, чуть не съели, а она ощупывает взглядом заезжего орденца — цел ли, не ранен? И печальнее всего то, что хесса Вердъальв очень, очень славная девушка.
— Ступай к себе, Керна, — уже гораздо более ласково сказал Асмолд. — Все уже хорошо.
Она послушно, как маленькая девочка, кивнула и пошла прочь. Остановившись на миг, обернулась, будто хотела что-то спросить, но так ничего и не сказала, скрылась в коридорах.
— Эй, — Асмолд дернул меня за рукав — к счастью, целый и чистый. — Идем. В ранах от зубов пустошных троллей нет яда, но лучше сразу промыть и перевязать, а то может загноиться, а в этом нет ничего хорошего.
Кто бы спорил.
Глава 4
Рану Асмолд обработал как опытный лекарь или воин — быстро, аккуратно и очень хладнокровно. Заметно было, что заниматься подобными делами ему приходится если не регулярно, то очень часто.
— Значит, так, — сказал он, закончив. — В замке, раз уж такие дела, оставайся. Негоже прогонять человека, вместе с которым сражался. Делай свое дело. Керну оставь в покое. Лучше всего вообще к ней не приближайся. Если нужно что-то узнать, спрашивай у отца или у меня.
Хоть младший Вердъальв и хамло непотребное, а ведь прав. Керну мне действительно лучше обходить по широкой дуге. Я уеду домой, к Герде, единственной, а людям здесь жить. Интересно, в каких отношениях Керна с Асмолдом? Колец Хустри ни она, ни он не носят ни одного. Но кому демонстрировать семейное положение среди своих, в клане замкнутом, живущем на окраине мира? Настолько обособленном, что даже браки между родственниками одобряются? Но опять же, я ничего не знаю о Вердъальвах. Керна называет Торира, отца Асмолда, дядей, но степень родства между ними может быть весьма отдаленная. У нас с Хельгой есть бабушка Эдит, которая на самом деле приходится нам прабабушкой, и то не родной. А уж как ко мне обращается Раннвейг, дочь моей старшей сестры…
Я вдруг понял, что представления не имею, кто родители Керны, присутствуют ли они в замке. Да и лиц остальных обитателей Вердгарда не могу вспомнить. Сидел ведь с людьми за одним столом, расспрашивал их о погибших слугах, а вместо внешности в памяти белое мельтешение, словно смотрю в окно на кружащую вьюгу.
Вьюга…
— Что тебе рассказывал мой отец? — требовательно спросил Асмолд.
— Говорил про Ледяную Деву. Про Ислейва. Когда это случилось?
— Разве тебе не сказали? — настороженно взглянул наследник Вердъальвов.
— Хеск Торир говорил, что Ислейв был братом его деда. Но в каком конкретно году все произошло?
— Спроси у отца еще раз. Я не силен в истории и мифологии.
— А когда впервые появились пустошные тролли?
— Всегда были. Они приходят вслед за Ледяной Девой.
Уже два вида нечисти. Одна запирает ворота снегами, но в замок проникнуть не может или не хочет. Другая свободно лазает через стену. Кусачая. В лед людей не превращает никто.
— Кто отозвал троллей?
— Не знаю. Их пастуха никто никогда не видел.
— Сколько обычно держится вьюга?
— Раньше дней по пять кружила. Сегодня второй.
* * *
Керну я встретил в коридоре. Она стояла у узкого окна, которое раньше наверняка было больше, но потом часть проема заложили камнем. Но смотрела не на улицу. Явно ждала. Прекрасная дама должна перевязать раны рыцаря. Но не надо этого, хорошая девушка Керна, вовсе не надо…
Снова пристальный изучающий взгляд, без жалости, но с затаенным беспокойством.
— Ларс, ты ранен?
— Тролль укусил за руку. Ничего страшного. Я даже не заметил. Асмолд перевязал.
Керна не шагнула ко мне, но подалась вперед всем телом. На пару финге, не больше. Движение почти незаметное, но оно потревожило застоявшийся воздух в коридоре. Дохнуло холодом.
— Мы обрабатываем раны мазью для кхарнов. Добывать лекарства отдельно для людей и для зверей здесь сложно.
— Ничего не имею против снадобья для быков.
— У кхарнарей хороший запас. Асмолд там? — Керна указала рукой.
— Да.
Опустив глаза, хесса Вердъальв прошла мимо. После не оглянулась.
А я опять ощутил непреодолимое желание умыться если не чистой водой, то хотя бы снегом.
* * *
На жительство меня определили в Южную башню, рядом с помещением, где хранился архив. Там еще оставалось достаточно неизученных документов, но я пошел в свою комнату. Надо было посмотреть, что бестиарий говорит о пустошных троллях.
Книгу я привычно оставил на постели под подушкой. Но сейчас бестиария там не было. Толстый том такого формата, что в поле его, пристроив на колено, можно использовать вместо письменного стола! Даже если я положил его не на привычное место и забыл, сейчас бы сразу заметил.
Поискав пропажу по комнате, я даже трижды повернулся на месте, тихо повторяя: «Ниссе, ниссе, поиграл — и отдай!» Никогда не видел домового, это у нашей Гудрун с ним хорошие отношения, но нехитрое домашнее заклинание, которому еще в детстве научила меня домоправительница, всегда действовало безотказно. Но не сейчас.
Странно. Не крысы же уволокли книгу. Кому понадобился бестиарий и чего ради этот кто-то решил взять книгу тайком?
В дверь со всей силы бухнули кулаком, и тут же, не дожидаясь приглашения, в комнату ввалился Торир.
— Нечисть убила повара!
* * *
Нечисть подкралась к Браги, главному кухарю замка Вердгард, незаметно. Люди слышали, как тот грозным басом распекает поваренка Сёльви, а после, когда мальчишка, сияя красным ухом, с ревом выскочил из царства сковородок и кастрюль, сердито ворчит что-то сам с собой. Замковый народ, зная суровый нрав повара, в кухню не совался. Наконец одной из старых служанок что-то понадобилось, и она решила заглянуть.
Браги в кухне не было. Только растекалась возле плиты большая мутная лужа да валялась в ней брошенная поварешка.
* * *
Обычно на месте, где что-то произошло, собирается пропасть народу. Хельга и Оле не раз сетовали, что одно из самых сложных дел для стражи — расшугать толпу любопытных, причитающих плакальщиц и добровольных помощников, жаждущих немедленного торжества закона и справедливости.
Люди же замка Вердгард, рассказав главе клана о случившемся, то ли затаились, то ли спокойно разошлись по своим делам. Даже обнаружившая покушение на повара старая служанка куда-то скрылась. Во всяком случае, над тем, что осталось от Браги, кроме меня, стояли только Торир, Асмолд и Керна.
Младший Вердъальв обнял девушку за плечи. Она взглянула на него и не отстранилась.
Торир наливался гневным багрянцем. Еще бы: в замке адепт Истребителя Зла, а прямо у него под носом людей убивают. Если сейчас ничего не сделаю, глава клана Вердъальв меня самого на приманку для нечисти пустит.
Наклонившись, я поднял поварешку. Фу, жирная, скользкая. А от лужи явственно тянет крепким запахом мясного бульона. А чем еще должна пахнуть вода, образовавшаяся изо льда, в который был обращен человек?
— Эй, что случилось?
Рядом с Ториром, прижимая локтем мороженую свиную ногу, стоял Браги. Живой и целиком, но очень недовольный.
— Чего вам тут надо? — непочтительно спросил он, обводя семью хозяина замка сердитым взглядом. — Идиот Сёльви опрокинул кастрюлю с супом, так что одна фунсова теща знает, когда мы теперь будем ужинать. Придется жарить. — Он бросил глухо стукнувшую свиную ногу на разделочный стол, еще раз мрачно оглядел присутствующих и протянул руку ко мне: — Поварешку отдай.
* * *
— Асмолд, сколько на кухне входов-выходов?
— Один.
— Как тогда повар мог уйти незаметно?
— Считаешь, что Браги нечисть? Ледяная тварь, которая целыми днями орудует у раскаленной плиты?
Я ничего не считаю. Ничего не знаю и не могу понять. Является ли нечисть извне, или угнездилась в замке, приняв вид одного из здешних обитателей? Убивала ли она в прежние годы, или впервые вышла на охоту только сейчас? Почему люди, заинтересованные в поимке твари, не хотят мне помогать, явно темнят и недоговаривают? Кто, в конце концов, свистнул бестиарий?
Замок Вердгард и его обитатели не желают выдавать свои секреты.
* * *
День прошел впустую. В Южной башне делать было вроде как и нечего, я слонялся между крепостной стеной и цитаделью, пытаясь отыскать несуществующие следы, после хотел отловить хоть кого-нибудь из жителей замка, но тщетно. Даже «воскресший» Браги исчез из кухни в неизвестном направлении. Как может относительно небольшое количество людей попрятаться в пределах одного замка так, что никого не найдешь? А главное — чего ради?
С Асмолдом и Ториром я разговаривать не хотел — вряд ли узнаю что-то новое и полезное. Единственным человеком, кто мог мне помочь и кому я доверял, была Керна. Но как к ней теперь подойти? Фунс бы взял Асмолда и его ревность! Я готов драться хоть на пяти дуэлях, не страшно, но очень не хочется портить жизнь славной девушке.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.