Бесплатный фрагмент - Оптимизация пессимизма

Душа и всякое такое

Наедине с душой. Этюд

Однако, ветрено. Но это не причина,

Чтоб отказаться выйти подышать.

Иду, пинаю…

             Слышу вдруг: «Мужчина,

Не узнаёте? Это я, душа.

Конечно Ваша. Ну а как иначе?

Есть кто-нибудь на улице ещё?

Здесь только я и Вы. А это значит,

Нам с Вами греться под одним плащом.

Тем более, что вариантов нету.

Не Вами и не мной заведено

Бродить на пару вдоль по белу свету.

Мы с Вами это целое одно.

Я это Вы, хотя и бестелесна.

Вы это я в плаще и без зонта.

Из-за меня Вам в кабинете тесно.

Я из-за Вас, как рана без бинта.

И маяться мы, вероятно, будем

До той поры, когда нас разлучат.

Нет, что Вы. Разлучат не люди.

Нас по веленью Свыше разлучат.

И слабо верится в объединенье снова.

Реинкарнация — такая ерунда.

Зато совместно сказанное слово

Нас точно возродит. Вопрос: «Когда?»

Чёрно-белая гармония

Я в комнате из тысячи зеркал

Души нетленной силуэт искал,

Наивно веря в тайну зазеркалья.

Но что нашёл я? Глупости оскал.

Из темноты мне кто-то строил рожи.

Он, как близнец, был на меня похожим.

Шалил, но за черту не заступал.

Смешной, нелепый, ветреный чуть-чуть.

Хотелось его хлопнуть по плечу,

Сказав: «Дружище, выключи балбеса.

Зачем тушить погасшую свечу?»

Вдруг перестав кривляться, он исчез,

Лишив меня и таинств, и чудес.

Он знал, что без него мне не увидеть

Души. Она и Бог, она и бес.

Действительно, а почему?

Я вопрос задаю себе снова и снова:

«Почему о душе у Хайяма ни слова?»

Не поверю, не мог Нишапури не знать,

Что душа всего сущего в мире основа!

Вечер 31-го декабря

По веленью души разжигаю камин.

Отражает картинку хрустальный графин.

Никого кроме нас в полумраке гостиной.

Этот вечер дарован нам Богом самим!

В этот вечер желаю тебе подарить

Те слова, без которых нельзя говорить

О любви и о том, что мне кажется важным.

Без которых нельзя в счастье дверь отворить.

Тебе станет известен мой главный секрет.

И, увидев моими глазами рассвет,

Ты узнаёшь, что это же ты — вдохновенье,

Из которого рифмы черпает поэт.

Для души это таинство словно магнит.

Ощутившего раз постоянно манит

Поднебесье. И можно Пегасом крылатым

Взмыть туда, где поэзию Муза хранит.

К Сапфо

пробы пера…

Позволь и мне, прекрасная Сапфо.

Пока молчит Алкей, вся эта сцена,

Она моя. Я буду говорить

О том, что дорого,

Что сердце мне тревожит.

Я, как и ты, о таинстве любви

Узнал от несравненной Афродиты.

Она явила мне твои черты,

Божественно-прекрасные ланиты.

Я ослеплён твоею красотой

И голосом твоим, что слаще мёда.

Мужчина — раб, ведь женская природа

Нас призывает жертвовать собой.

Сапфо, я верю, стало быть — люблю!

И беззащитен, как новорожденный.

Я, красотой твоею побеждённый,

Лишь о тебе единственной пою.

А ты? Сапфо, ты холодна, как лёд.

Тогда зачем ты молишь Афродиту

Мою гордыню превратить в стихи,

Пасть на колени нынче пред тобою,

И днём и ночью пламенной строфою

Просить тебя принять мою любовь?

Ну что же ты молчишь?

Теперь,

Когда ты получила, что желала,

Уж лучше смерть от твоего кинжала,

Чем равнодушный взгляд. Я снова пред тобой.

Сапфо, прошу, один лишь тёплый взгляд

Без алчности, без хитрости, без злобы.

Прекрасная, так дай же повод, чтобы

Мне вновь поверить в искренность любви.

Чтобы во имя истинного чувства

Боготворить создание небес.

О, женщина! Ты — Бог!

А может бес?

Лунная соната

Мне писать о любви помогает Луна.

И нежна, и всегда романтична она.

Я смотрю на неё и без слов понимаю,

Этот шарм в одночасье лишит меня сна.

Да и разве уснёшь, когда радуга чувств

Будоражит меня целым миром искусств.

Тишина позволяет мечте проявиться,

А Луна интригует молчанием уст.

Очарованный таинством, еле дыша,

Ощущаю, как в небо стремится душа,

Чтобы вновь обрести состояние полёта,

Чтобы вновь целый космос в объятьях держать.

Понимая, Луна улыбается мне.

Знать сюжетом поэмы довольна вполне.

Я в восторге от действа, поскольку случилось

Это всё наяву, а не в сказочном сне.

Рандеву под дождём

Я вышел из дому, укутав душу в плащ.

Зонт напросился мне составить пару.

Мы зашагали с ним по тротуару

Под дождика обиженного плач.

Мелькали в окнах призраки людей.

Должно быть их пугала непогода.

Да, неуютно в это время года.

Я тоже не люблю сезон дождей.

И всё же выхожу порой гулять.

Забавно мне в тиши пустого сквера

Смотреть на то, как мокрую фанеру

Стремится ветер над землёй поднять.

И как слезливую симфонию дождя

Играют капли, падая на зонтик.

И серое панно на горизонте.

И как напевно провода гудят.

Всё это, несмотря на декаданс,

Искрится вдохновеньем бесконечным.

И обещает мне с Эвтерпой встречу.

Стихотворение — единственный мой шанс

Отображать увиденное в сквере,

Пока горит поэзии свеча,

Пока не перестану в чудо верить.

Несмотря на запрет

На улицу пробравшись словно вор,

Я посетил в ночи свой старый двор

Лишь для того, чтоб оказать услугу

Душе, поскольку проиграл ей спор.

Шумя неодобрительно, кусты,

С которыми я был всегда на «ты»,

Мешали единению с природой,

Как будто мало было темноты.

И лавочка, омытая дождём,

Не предлагала: «Что же ты? Идём».

Она с кустами явно сговорилась

Дождаться, когда мы домой уйдём.

За целый месяц первый раз душа

Из заточенья вышла подышать.

Её не волновал ни дождь, ни ветер.

Ничто ей не могло бы помешать

Расправить крылья. Пусть на миг всего.

Запреты, полночь… разве до того,

Когда стремишься снова в поднебесье,

Чтобы оттуда крикнуть: «Йо-хо-хо!»

Ещё раз про нелюбовь

Ещё один этюд про снег с дождём.

Сплин захотел сегодня стать вождём.

Он предложил мне побродить по лужам

И, подтолкнув, спросил: «Кого мы ждём?»

Я молча согласился. Так и быть.

Полезно ведь немного походить

Среди каштанов, в золото одетых.

Не всё же время зеркалу грубить.

И мы пошли по мокрой мостовой,

Покрытой разноцветною листвой.

Завидев нас, сорвался с крыши ветер

И улицу пронзил кошмарный вой.

Картинки из Хичкока: тень в кустах,

Ошмётки старомодного зонта,

Проклятия по поводу обувки,

Видавшей, как женился Ринго Старр.

И мизансцена — мокрые носки

В комплекте с ощущением тоски,

Где сплин, разбухший до размеров цеппелина,

Стотонным прессом давит на виски…

Но я таки добрался до скамьи.

Сесть не присел. Но около семи,

Чихнув три раза, повернул обратно,

Желая поскорей разжечь камин.

Конец Октября

Пустая аллея осеннего сквера,

Сырые скамейки, продрогший фонарь…

И «впавшая в кому» в хорошее вера,

И дремлющий на колокольне звонарь —

Осколки вчерашней обыденной жизни,

Того, что казалось должно быть всегда,

Того, что светилось сплошным оптимизмом,

Над чем по идее не властны года…

Да разве причина для вечности это,

Чтоб выключить время по просьбе души?

Пожалуй, оставлю вопрос без ответа.

Скажу лишь душе: «Уходить не спеши».

Я осень не люблю

Не ко времени покрылись лужи льдом.

И уж точно ни к чему сегодня снег.

Так не хочется напяливать пальто.

О зиме нет даже мысли в голове.

Я писал уже, что осень не люблю.

И за что её унылую любить?

За возможность наглотаться «терафлю»?

Иль за снег с дождём и ветром, может быть?

И уж точно не за сплин и за тоску.

В буйстве красок нежеланье уходить.

Нежеланье подносить «ТТ» к виску.

Нежеланье расставанья впереди.

К чёрту это надоевшее «прощай»

Покидающему пристань кораблю.

Ведь важнее мне весну весной встречать.

Чем стонать про то, как осень не люблю.

Ночная медитация

Забудьте о проблемах на чуть-чуть.

Попробуйте представить: ночь и море.

На пляже ни души. Лишь ветер вторит

Протяжной песне, балуя свечу.

Морской песок как шёлковый платок:

Тепло и нежность пухом тополиным

Укрыли ступни ног наполовину

Под ласкового воздуха глоток.

За барной стойкой силуэт мечты.

Текила, соль, два ломтика лимона.

И нет ни ипотеки, ни «короны»…

И далеко до финишной черты.

Блаженства и достаточности смесь.

Не верится, что могут плакать где-то.

Да, вероятно смысл жизни в этом.

Библейский рай определённо здесь.

Средиземноморское либретто. Этюд

Намедни довелось встречать рассвет

В открытом море, далеко от суши.

Чудес подобных в мире больше нет.

Едва дыша, чтоб тайны не нарушить,

Я стал на миг частичкой волшебства.

Внезапно пробежал мороз по коже.

С величием живого божества

Я созерцал рассвет из «царской ложи».

А солнце, подсветивши небеса,

Лениво всплыло из морской пучины.

И зазвучали жизни голоса…

Я понял, пробуждения причина —

Надежду возвращающий восход,

Возможность снова отыскать начало.

Учтя ошибки, сделать верный ход

Навстречу сходням старого причала.

Двойственность ощущений

Вчера, «гуляя» по морскому дну,

Я выявил особенность одну —

Вода — портал, ведущий в зазеркалье.

А чувство, близкое таинственному сну,

Гасило всё эфирные потоки.

Вдруг мир людей, порочный и жестокий,

Стал наблюдаем лишь со стороны.

Я, как пришелец из другой страны,

Был от впервые созерцаемого в шоке.

И всё казалось, будто бы душа,

Реальность обретая не спеша,

Брала контроль над безмятежным телом.

Раз никому до этого нет дела,

То, стало быть, душе теперь решать —

Вернуться к суматохе бесконечной,

А может просто окунуться в вечность,

Закрыв глаза и перестав дышать.

Мне этих ощущений круговерть

Напомнила клиническую смерть.

Ну и конечно свет в конце тоннеля…

Вдруг что-то повернуло время вспять.

Я очутился на поверхности опять,

И статус-кво себе вернуло тело.

А вот душа мириться не хотела

С тем, что пока свободы не видать,

И предстоит ей продолжать «страдать».

Мы сами себе враги

…бессмысленная война.

Зачем она нам нужна?

Идти в рукопашный бой

Не с кем-нибудь, а с собой?

Бить палками по горбу

Живущему в нас рабу?

Пленить себя и казнить,

Чтоб душу во всём винить?

Чтоб всякую боль души

Пытаться в себе душить?

Ты спорь, хоть изнемоги,

Мы сами себе враги.

Пока жива любовь, жива и вера

Как низко мы летаем, господа.

Все устремления — такая ерунда.

Разве не жалко тратить жизнь на это?

Подумайте. Мы здесь не навсегда!

Вы спросите: «Что предлагаешь ты?

Оставить за околицей мечты?

И пусть реальность обескровит душу

На сером фоне финишной черты?»

Конечно, нет. Я думаю, что нам

Маячить у «закрытого окна»

Навязывают вопреки желанью.

Но это иллюзорная стена…

Лишь кажется, что в клетке мы, как звери.

Что нету смысла выходить за двери,

Поскольку путь наш явно в никуда.

Но, если честно, разве ж то беда?

Пока жива любовь, жива и вера.

Весь смысл в этом! Верите мне? Да?

Близко к тексту

Даже если весь век собирать и копить,

Всё равно новой жизни, увы, не купить.

И поскольку нам душу вручают на время,

Предлагаю с душой эликсир жизни пить.

невольный перевод без словаря с фарси на удмуртский

«Прости, Хайям, коль что не так.

Ты на фарси писать мастак,

А я лишь скромный переводчик.

Я строю так, как хочет зодчий.

О, истина, как ты проста!»

Сейчас и навсегда!

Три тыщи лет прошло, как Эхнатон

Сказал, что Бог един для всех живущих.

Сегодня знает всяк к Нему идущий,

Что многобожие — фальшивый камертон.

Неважно где, в соборе иль в глуши,

Он сказанное нами понимает.

И каждому с сочувствием внимает.

Мы с Ним общаемся на языке души.

Язык души — гармония в стихах.

Для чувств совсем не нужно перевода.

На нем вещает матушка-природа,

Несущая живущих на руках.

Но её голос слышен лишь тогда,

Когда душа живет в обнимку с телом.

Вселенная, ты этого хотела?

Да будет так! Сейчас и навсегда!

Характерные ипостаси

Фантасмагория — цветной фонтан души,

Калейдоскоп надежд, желаний и тревог.

Танцуя в паре, кисти и карандаши

Рисуют жизнь, а хороводит ими Бог.

Это ведь Он даёт нам время на мечту,

Мечту, которая сбывается во сне.

Переступив во сне реальности черту,

Любой из нас способен видеть летом снег,

Любовь-цыганку в ярком платье из цветов,

Вперёд летящие кибитки-облака…

И вечный праздник в старом цирке Шапито.

И всё это реальное, пока

Душе на ноги не наденут «кандалы»

Необходимости возврата в серый мир.

Нет в этом мире ни Родена, ни Дали.

Нет ничего, за исключеньем чёрных дыр.

Жизнь — не только зло

Долой чернуху! Жизнь — не только зло.

Разве не чудо облака на небе?

Ну или просто корочка на хлебе?

Не жалуйтесь, что нам не повезло.

Ведь это счастье: бегать по росе,

Ловить волну и созерцать рассветы,

Купаться в чудесах и красках лета

И веселиться, вопреки грозе.

А таинство рождения любви,

Единственного смысла созиданья?

Мы — самые счастливые созданья,

Хоть от макаки ДНК в крови.

Всё это убеждает меня в том,

Что негатив — случайное и только.

Ну а раз так, вишнёвая настойка

Законно ожидает встречи с ртом.

И к чёрту чёрно-белое табу!

Я выбираю радужное небо

И те места, где я ни разу не был.

Пусть идиоты злятся на судьбу.

Поэтические откровения

Стихи — частичка Бога

Стихи — частичка Бога. А поэт,

Он лишь посредник, проводник на свет

Душой услышанного Свыше откровения.

Другого объяснения просто нет.

Отсюда вывод: поэтичность свята!

Грешно стихи воспринимать предвзято,

Будь то поэма, рубаи или памфлет.

Попытка разобраться

Мир иллюзий достался мне в дар от Небес

Неспроста. Только как разобраться в себе,

Чтоб не сделать реальность нелепой помехой,

Наподобие льда в водосточной трубе.

Ни Эвтерпа, ни Муза, ни даже Пегас

Не способны душе подсказать в этот раз,

Сочетать ли фантазию и повседневность

При рождении строк из рифмованных фраз.

Если честно, ответа скорей всего нет.

Ниже рейтингом — разве что только балет.

В популярности он уступает сегодня

Тем стихам, что рождаются нынче на свет.

Ну, а всё-таки, как же использовать дар,

Чтобы имя поэта не стёрли года?

Книги, сайты и форумы — это мгновенья,

А живая строка, господа, навсегда.

Здесь и сейчас

Навряд ли истина видна,

Тому, кто не вкусил вина.

Но и тому, кто пьёт вино,

Её увидеть не дано.

А может нет её вообще?

Возможно, средь других «вещей»

Укрыта истина от глаз.

Ни альпинист, ни водолаз

Не встретили за столько лет

Хотя бы просто её след.

Выходит, истина — фантом.

Что толку знать о ней потом,

Когда пробьёт прощанья час?

Мне истина нужна сейчас!

Невесёлые ассоциации

Я скажу вам откровенно,

Слишком уж помпезна Вена.

А вот праздника в ней нет.

Без души она наверно.

Серость царской «красоты».

Идеальные кусты.

Чувствую себя как пленный

В королевстве пустоты.

Холод замков и дворцов,

При отсутствии жильцов,

Не согреет Караваджо

С перекошенным лицом.

И Бернини не поможет,

Мрамор с памятником схожий:

Взгляд навечно мёртвых глаз,

Белизна холодной кожи…

Тягостней всего на свете

Посещать музеи эти.

Пышность на крови и лжи,

Да отсутствие души.

Исповедь на закате

Я целый день никак понять не мог,

Что мне сосредоточиться мешает.

Наверно Тот, кто всё за всех решает

Ответ засунул в ящик под замок.

А объяснить в чём дело не спешит.

Он может подождать и год, и десять.

Я не могу! Меня пассивность бесит.

Не вечно в теле пребывание души!

Поэтому спешу. Хочу успеть

И написать, и рассказать о главном,

О понятом, и просто о забавном.

Мне намекнули: «Можешь даже спеть.

А что не так? Сегодня все поют.

Есть даже хор — одни глухонемые.

У них и в подтанцовке лишь хромые.

Эстрада нынче всякому приют».

Да только я вот так вот не хочу.

Претит мне, господа, звучать фальшиво.

Фальшивое всё априори лживо.

Врать не по мне. Я лучше помолчу.

Прослушивание. Этюд

«Хочу Вам почитать своих стихов.

Я думаю, Маэстро, вы не против» —

Сказало платье с декольте из снов

И вытачкой, скрывающей животик.

Не отрывая от фигуры взгляд,

Пленённый дымкой розовых колготок,

Я произнёс: «Читайте всё подряд!».

Едва сдержав внезапную икоту,

Под водопадом «филигранных» рифм

Промок Амур от крыльев и до лука.

Я понял почему пал Древний Рим:

Всё от навязчивой волны пустого звука.

Поток сознания тянул меня на дно.

Вязанки слов лишили напрочь воли.

А в голове вертелось лишь одно:

«Бывает хуже. Чем ты не доволен?»

И тупо ковыряя взглядом пол,

Кивая с пониманием, мол «Круто»,

Я вглубь себя, закрыв глаза, ушёл

И даже задремал на полминуты.

Очнувшись от возникшей тишины

И виновато почесав за ухом,

Я огласил вердикт: «Стихи сильны.

Жаль только, что они лишают слуха».

Послесловие

«А потешаться над убогим — грех» —

Сказал Хайям и раскусил орех,

Но зёрнышка внутри не обнаружив,

С нравоучений перешёл на смех.

Смеялся он над глупостью людской,

Над злой старухой в чёрном и с клюкой,

Над мудростью, что на изюм похожа,

Над ручейком, мечтавшем стать рекой.

Потом внезапно малость загрустил.

Я, уловив момент, его спросил:

«Над кем смеяться можно бесконечно?»

«Есть кое-кто. Смешит меня он вечно,

Глупец, в которого себя я превратил».

Завершая мысль Хайяма

Некто мудрый внушал задремавшему мне:

«Просыпайся, счастливым не станешь во сне».

Открываю глаза, а оно, это счастье,

Прихватив мудреца, скрылось в мире теней.

Хоть мудрец и умён, но мужчина и он.

И в фантазии, так же как я, погружён.

Да, ему, безусловно, известно,

Что «реальным» желание делает сон!

Созерцая мечту, мы счастливее, чем

Падишах, получивший в наследство гарем.

Даже царь Соломон позавидовать может!

Так ответь же, мудрец: «Просыпаться зачем?»

Не по-хозяйски это

Да, мы несовершенны и должны

Треть жизни тратить на покой и сны.

Создатель явно допустил ошибку.

Возможно в этом нет Его вины,

Но про бессмертие забыл Господь похоже.

Не по-хозяйски, Всемогущий Боже,

Треть века тратить на покой и сны.

Хорошо!

Одесса, пляж. Сегодня в пять утра

Явилось мне желанье искупаться.

Тоска — в архивах день и ночь копаться.

Должна быть и для отдыха пора.

Вот он, песок, нетоптаный толпой.

Три борозды, как будто на границе.

Облезлый кот на лавочке ютится,

И ни души. Лишь чайки да прибой.

Одесса спит, уставши от вчера.

Такого много было веселиться,

Что думаю, ей как младенцу спится.

Да, утомительны в Одессе вечера!

Зато на пляже утром вери гуд!

И я такой, похожий на туриста,

В козырных плавках долларов за триста

Балдею на пустынном берегу.

Дарю стихи задиристой волне,

Купая в пенном море свою душу.

Нет большей радости, чем просто

бить баклуши.

Особенно при звёздах и луне.

***

Утверждает моя мама:

«Ты, сынок, мудрей Хайяма».

«А ещё — наглей Остапа» —

Под шумок добавил папа.

Рассмеялась громко дочь,

Повторив меня точь-в-точь.

Внуки тоже на хи-хи

Приняли мои стихи.

Промолчал лишь друг мой Бадя.

С русским он совсем не ладит.

Да редактор из Москвы

Стал на «ты», а был на «вы».

Как же труден путь поэта.

Хорошо, не бьют за это.

Поздравляю!

С днём рожденья моим поздравляю я всех!

Пусть всегда с вами будут: веселье и смех,

Вдохновенье, здоровье, свобода, удача!

А ещё, непременно, любовь и успех!

Поздравляю вас с главным событием дня:

День рожденья сегодня, друзья, у меня!

Моему другу

Подумать только! Пронеслось полвека

С той самой даты, как мой друг гвоздём

Состряпал пасквиль «Лопоухий Жека»

Под проливным октябрьским дождем.

Мы были абсолютно беззаботны

И радовались всякой ерунде.

И ждали с нетерпением субботу,

Чтоб «растворить» себя в морской воде.

И не боясь дождя и непогоды,

Ныряли с волнорезов в никуда.

Как быстро пролетели эти годы.

Они исчезли, как в песке вода.

Жаль, это время не вернуть обратно.

И как бы дальше не сложилась жизнь,

Мы будем те же самые ребята,

Которым в радость целый век дружить.

Подарок на днюху

Ушли в отставку горе-фарисеи.

Надеюсь не на час, а навсегда.

И это в день рождения Моисея!

Похоже на подарок, господа.

Подарок в день рождения пророка —

Славяне, есть важнее что-нибудь,

Чем под аплодисментов бурный рокот

В который раз сказать: «Ну, БАТЯ, будь!»

Холодная горячка

На поэтическом Парнасе

Один поэт с Пегасом квасил,

Пока поэтова жена

Им не отвесила сполна

За беспричинность возлияний

На фоне серверных сияний.

Поэту всыпав, как коню,

Она озвучила меню,

В котором лёгкие закуски

Именовались матом русским.

Да так, что покраснел Пегас,

Схватив кулак под правый глаз.

Поэт пытался возразить,

Но ужас с криком «Паразит!»

Проделал апперкот с размаха.

От шума с койки встала Маха,

Оставив Гойю горевать

От мысли, что пуста кровать.

Потом, прикрывши срам руками,

Она, кося под Мураками,

Пыталась жертвовать собой,

Вступив со злом в неравный бой.

Напрасно. Получивши в ухо,

Лишившись зрения и слуха,

Упала Маха на постель

И превратилась вновь в пастель.

Так её нежные ланиты

Площадным матом были сбиты.

На поле брани пали все:

Пегас, ощипанный совсем,

Нагая Маха, Мураками,

Поэт, униженный пинками.

И Терпсихор античный ряд,

И Геркулесов стройотряд.

В итоге выжило лишь зло,

А остальным не повезло…

Ну, разве что чуть-чуть поэту:

Ему достался бюст за это.

Да разве ж то везение,

Когда стрижи весенние

Под гоготание невежд

Помётом удобряют плешь?

Я слышал это!

В Иерусалиме будучи однажды,

Я наблюдал, как молятся хасиды.

Уткнувшись в книгу, думая о важном,

Потея, но не подавая вида,

Они общались с Господом, конечно.

Им верилось, что слышит их Всевышний.

Вдруг время превратилось в бесконечность.

Я понимал, я здесь, и я не лишний.

Мне тоже суждено «коснуться» Бога!

И пребывая в эйфории этой,

Услышал фразу: «Ты из тех немногих,

Которые, уйдя, не канут в Лету!»

Вы можете не верить, я не против.

Плюс сорок, если честно, многовато,

Когда стоишь и молишься напротив

Стены, с которой Бог вещал когда-то.

Вирусофия

Нелегко на душе у мира

Нелегко на душе у мира.

На какой непонятно срок

Ограничилась жизнь квартирой.

Преподали нам всем урок.

Затаили дыханье люди.

В каждом взгляде немой вопрос:

Что же с нами со всеми будет?

А вопрос-то не так уж прост.

Да, народ, не совсем понятно

Как? За что? Почему? Когда?

Вряд ли кто-то ответит внятно

А на долго ль пришла беда?

Что же всё-таки с нами будет?

Иллюзорен пока ответ.

Но одно очевидно: «Люди,

К прежней жизни возврата нет!»

Врёшь. Не возьмёшь!

Мы как китайцы сегодня, да?

У всех на роже одна беда.

И не закуришь, и не бухнешь,

Ведь лучший кореш, он в маске тож.

Мы так похожи на интернет,

Где ни улыбок, ни грусти нет.

Все, как собаки, глядим в глаза.

И кто хозяин, понять нельзя.

Боимся? Вряд ли. Болит душа

За невозможность судьбу решать.

С «не быть» понятно.

Что делать с «быть»?

Как не позволить себя убить?

Ну, да. Маленько не повезло.

Пока что явно сильнее зло.

Но мы едины в желаньи жить.

И раз здоровье не одолжить,

Пусть будут рожи, как у собак,

Раз по-другому пока никак.

Для кого этот мир, господа?

А ведь правду озвучил поэт:

«Это мир, он придуман не нами».

Безысходность? Что, скажете нет?

Как пример — ураган и цунами.

Или главный сегодняшний враг.

Вроде мелочь. Но как с ним сразиться?

Понял даже последний дурак,

Что спасение — не заразиться.

Нас берут на испуг? Для чего?

Наша слабость и так очевидна.

Мы же просто игрушки Его.

Если честно, немного обидно,

Что не мы управляем судьбой.

Что в иллюзии веры отрада.

Что проигран заранее бой

И бояться Создателя надо.

Для кого этот мир, господа?

Даже если придуман не нами,

Мы же важная часть его. Да?

Да, но стоит бояться цунами.

Ещё раз о жизни

Однако, целый день смотреть во двор

Совсем непросто, если с непривычки.

Весь смысл жизни заключён в кавычки.

Но не об этом нынче разговор.

Антропогенный углекислый газ,

Который мы все вместе «производим»,

Грозит тотальной гибелью природе.

Недопустимо много стало нас!

Деляги от науки говорят,

Мол надо сократить число живущих.

А я хочу напомнить власть имущим,

Что за «селекцию» потом в аду горят.

Ни у кого нет права выбирать

Кому дышать, ну а кому не стоит.

Жить на Земле любой из нас достоин.

И раньше времени не должен умирать!

Резюме

Придётся, братцы, осознать

Насколько беззащитны люди.

Болеют все: и «чернь», и «знать».

«Корона» разбирать не будет

На чью пристроиться башкУ.

Здесь родословная не катит.

И «правит», лёжа на боку,

Любой, прикованный к кровати.

Повыпрямлялись виражи…

И иллюзорны стали выси.

Вы спросите: «Что делать?» Жить!

Пусть и не всё от нас зависит.

И это факт

«О, сколько нам ошибок трудных

Готовит просвещения дух»…

Да, глубиной познаний скудных

Мы рассмешили даже мух!

Сидим по норам, будто крысы.

Читаем в интернете бред

О пользе листьев кипариса

На завтрак, ужин и обед.

О новоявленных «пророках»,

Нам раскрывающих глаза

На всякие людские «плохо».

Мол, в наказание слеза

За атеизм и гордыню,

За миллион других грехов.

За то, что гадим будто свиньи

На протяжении веков.

Эфир белибердой завален.

Истерикой стал глупый смех.

Пугают голодом повальным.

Врут обо всём и обо всех.

Сказали б честно: «Мы не знаем

Как пандемию одолеть.

Послать бы надо за Мазаем,

Он не позволил околеть

Несчастным зайцам. А уж людям…»

Настал Мазая звездный час.

Не за грехи нас нынче судят.

Нас судят за «прогресс» сейчас!

Не вижу, значит нету

Как говорил один мой старый друг,

Немножечко похожий на еврея,

«Корейская морковка — не Корея.

Так что — не так что, даже если вдруг».

Перевожу с одесского на «наш»:

«Чтоб я так жил, или оно нам надо?

Оно нам, как глухому канонада».

А кто глухой сегодня? Так, бульбаш.

Всем, кто чихает, «дарят» трактора.

Нельзя болеть. Весна. Заждалась пашня.

Григорич заявил, что им не страшно,

Им трактора сегодня — доктора.

Ну а вчера позвал играть в хоккей.

Откуда вирус, если минус десять.

Нима больных ни в городах, ни в весях.

Выходит, в Беларуси всё «О’key».

Штандартен фрицы по домам сидят.

Французы в унитазах устриц ловят,

Потом из них деликатес готовят,

А приготовив, сами и едят.

Почти что вся Европа на ушах:

Зависли Лихтенштейн и Монако.

И даже Гибралтарские макаки

Надели маски.

Ёкает душа.

Закрыты, как сараи, города:

Берлин, Париж, Мицпе Рамон и Ярка.

И только белорусская доярка

Считает, что всё это ерунда.

Эффект лакмусовой бумажки

Вошла в наш дом беда и видно стало,