Бесплатный фрагмент - Оппозитчики

Посвящаю сыну Николаю

Выражаю благодарность:

www.oppozit.ru

Товариществу ТруЪ МоторЪ

Ирбитскому мотоциклетному заводу

ЗЕЛИБОБЕР

Здравствуйте!

Меня зовут Зелибобер. Но это, конечно, для своих. Официальное своё имя я не люблю, потому что звучит оно казённо и скучно — ИМЗ-8.1037. Предпочитаю, когда меня называют Уралом — красивое мужественное имя.

Я — мотоцикл с боковым прицепом, или, по-простому, с коляской. Появился на белый свет весной 2005 года в городе Ирбите на Урале. Скажу без ложной скромности, что родился я красавчиком: блестел лаковыми чёрно-красными боками, сверкал хромом, поскрипывал кожей сидений. Хозяин очень ждал меня ещё с осени, даже заранее нашёл для меня домик — бокс в тёплом многоэтажном гараже. Ужасно волнуясь, я покинул родной город и в деревянном ящике отправился в Москву на встречу с Ним. Какой Он, мой Хозяин? Как сложится наша совместная жизнь?

И вот настал долгожданный день нашей встречи. Перед этим меня вытащили из ящика, подсобрали, отрегулировали, протянули все гайки, плеснули в бак немного бензина и запустили моё оппозитное сердце. Не может быть! Они забыли положить в ящик хромированный бугель коляски! Стыдно же появиться перед Хозяином в некомплектном виде. Но тут меня выкатили из ворот, и я предстал перед Ним.

Хозяин приехал за мной на такси с новеньким шлемом в руках. Когда оформлял в офисе документы, купил смешные перчатки без пальцев. И кожаная курточка на Нём была забавная: на ветру такой воротник будет бить по лицу! Я сразу почувствовал, что Хозяин совсем неопытный и толком не знает, как со мной обращаться. Позже, конечно, Он признался, что никогда до этого не ездил на мотоцикле, а как мной управлять — прочитал в интернете. Эх, знал бы — посоветовал бы Ему позвать кого-нибудь опытного или забрать меня на эвакуаторе. Но Хозяин смело уселся сверху, мы сделали два круга по двору и поехали домой.

Москва поразила меня: я даже не думал, что бывают такие высокие дома, такие широкие проспекты и такое огромное количество машин. Мне было очень страшно впервые ехать по этому огромному незнакомому городу. Хозяин с перепугу забыл закрыть обогатители моих японских карбюраторов, и вскоре я стал захлёбываться бензином и глохнуть. Он снова и снова заводил меня, мы с перегазовками бросались в бой, и я очень боялся за своё неокрепшее сердце. И вот когда до моего нового дома оставалось совсем немного, нам пришлось резко повернуть направо. Хозяин, что же ты делаешь?! Ведь мне нельзя направо так быстро, я же асимметричный! Но было поздно: коляска беспомощно задралась вверх, а мы оба страшно перепугались и, зажмурившись, затормозили на встречной. Слава богу, что там никого не было. Ну что, теперь Ты понял, что я не игрушка?! Давай аккуратненько поехали уже в гараж.

Совместная жизнь начиналась бурно. Через несколько дней солнечным субботним утром мы поехали в ГАИ ставить меня на учёт. Машин на улицах было немного, и в приподнятом настроении мы резво выехали на Третье транспортное кольцо. Эх, Хозяин, Хозяин… Ты что же думаешь, что край люльки — это и есть мой габарит? У меня же там ещё колесо выступает сантиметров на тридцать. Я ужасно сильно ударился крылом коляски об отбойник. Было очень больно, а Хозяин чуть не плакал от досады. Так мы и появились в ГАИ с искорёженным крылом.

Конечно же, Хозяин очень извинялся, быстро купил мне новое крыло, да и я не держал обиды, и мы начали постепенно привыкать друг к другу. Он клал блины от своей старой штанги мне в коляску, чтобы она меньше поднималась, и мы проводили вечера и выходные дни, катаясь по набережным Яузы и тренируясь в правых поворотах.

А дальше началась настоящая большая мужская дружба. Мы очень радовались каждой встрече, каждой поездке, каждому проведённому вместе вечеру. Хозяин познакомил меня со своими друзьями, а также с Колей, своим сыном. Мне было очень приятно катать их в моей люльке. Собственно, это именно благодаря Коле у меня появилось такое необычное и красивое имя, в честь Зелибобы, героя одной из его любимых телевизионных передач. Кажется, они все меня любят и считают членом семьи, а я отвечаю им взаимностью, стараюсь изо всех сил их радовать, возить в близкие и далёкие поездки и не ломаться.

Ведь не было ни разу, чтобы я сломался вдали от дома и не смог сам вернуться в гараж. Конечно, случались мелкие неисправности, но даже мой неопытный Хозяин смог самостоятельно их устранить. Он же у меня далеко не механик, и вообще гуманитарий. Хотя в принципе Он молодец, постепенно растёт в техническом плане. Стал сам менять мне масло и фильтры, может, скажем, колесо заменить, и новое крыло коляски тоже сам ставил, долго с проводкой, правда, возился.

Хозяин часто покупает мне подарки, в основном красивые блестящие железки, которые мне очень идут. Я уже даже и счёт потерял, столько всего у меня появилось за эти годы: ветровое стекло, аптечка и канистра из полированной нержавейки, глушители-«бутылочки», часы на руле, хромированный багажник и много всего другого. Как правило, я всем очень нравлюсь. Стоит нам приехать в какое-нибудь место, вокруг меня сразу же собирается кучка любопытных людей, начинают рассматривать, Хозяину вопросы задавать, иногда даже меня трогают, хоть я этого страшно не люблю. Когда мы едем по улицам нашего Города, пассажиры соседних машин всегда улыбаются, часто нас фотографируют и показывают большим пальцем вверх — одобряют, значит. Бывало, конечно, что меня пытались обидеть высокомерные иноземцы, эти пластмассовые выскочки, скоростные жужжалки, но я на них стараюсь не обращать внимания — я-то знаю, что по-настоящему важно. Конечно, мне за ними не угнаться, зато я люблю вспомнить, как мы с Хозяином привезли в популярный мотобар сразу двух девчонок. Эти пластиковые от зависти чуть не подавились!

Мы нашли в Москве много моих родственников — наш клуб называется oppozit.ru, и ему уже двенадцать лет. Мы иногда собираемся и катаемся вместе по Городу. Даже в нашей большой оппозитной семье к нам, колясочникам, относятся с особым уважением и всегда пропускают во главу колонны. Ехать впереди нас имеет право только красный, самый главный «Урал» и его хозяин Штирлиц. Конечно, родственнички у меня в основном пожилые да бедные, многие хлебнули горя за свою долгую и нелёгкую жизнь. Как посмотрю на их мятые, ржавые бока, на текущие маслом моторы — аж сердце кровью обливается. А они мне ещё по секрету жалуются, что хозяева их не любят, не ухаживают, мучают стариков почём зря и, страшно сказать, мечтают пересесть на тех, пластмассовых. Горько на душе становится от такой несправедливости. И конечно, в такие моменты я особенно чётко понимаю, как мне повезло в жизни и как я люблю своего Хозяина.

Я сам иногда волновался, что Хозяин меня разлюбит и променяет на какую-нибудь модную иностранную штучку. Как-то раз говорит Он, дескать, что я за мотоциклист такой, если только на трёх колёсах езжу, давай, говорит, купим ещё двухколёсный мотоцикл. Ну я, конечно, сразу предложил отвинтить мою люльку. Поехали мы на оставшихся двух колёсах кататься, мне даже понравилось, я резво и легко бежал без тяжёлой коляски. Да только Хозяин подумал и вернул люльку на место. И появилась у меня подруга «Ямаха».

Сначала я, признаться, жутко ревновал, когда зимой её привезли в мой дом и рядом поставили. Она сверкала хромом не хуже моего и громко рычала выхлопными трубами, а Хозяин до весны тренировался на ней ездить по пандусу нашего гаража, даже упал один раз, весь перемазался и ободрался. Да только со временем понял я, что японка мне не конкурент. Конечно, Хозяин чаще на ней выезжал по Городу кататься: я все понимал — ведь мне с коляской в пробке между машинами не протолкнуться. Зато как в далёкое путешествие, то это всегда со мной.

Вот как-то раз насмешил меня ужасно. Уехал Он, значит, на «Ямахе» в Казань, это всего-то восемьсот километров в одну сторону. Ну, думаю, сейчас посмотрим, как Тебе ногами вперёд сидеться будет. Это Тебе не на Смотровую прокатиться, целый день в дороге всё-таки. Я-то знаю, что нет ничего уютнее моего сиденья-«лягушки», да и посадка на мне классическая, самая удобная. Так и есть: вернулся Он на третий день злой и раскоряченный, всё болит, говорит, после этой чёртовой японки, сидеть, говорит, три дня теперь не смогу.

Так что с «Ямахой» я потом даже почти подружился, пока Хозяин её не продал. Недавно вот у меня появился новый приятель, настоящий американец. Посмотрим, посмотрим. А мне Хозяин так и сказал, что я у Него первый, старший и любимый и что со мной Он никогда не расстанется.

Да уж, мы с Хозяином друзья не разлей вода. Где мы только не побывали за эти шесть лет, какие дожди нас не поливали, какую только пыль не глотали. Проехали сорок тысяч километров, побывали в двадцати четырёх разных странах, проколесили половину Европы — от Скандинавии до Балкан и от Крымских гор до Швейцарских Альп. И на Северном полярном круге были, и на Чёрном море, и на Средиземном, а Балтийское даже на корабле переплыли, а потом ещё и по мосту переехали. Оказалось, кстати, что много наших, оппозитных, живёт за границей — нашли там большую диаспору, подружились, приезжали к ним на слёты в Чехию, Финляндию и Австрию. Может, и они к нам скоро в гости приедут. А ещё Хозяин обещает, что мы обязательно съездим ко мне на родину в Ирбит — уж я там Ему всё покажу, со всеми познакомлю.

Но это, как говорится, уже совсем другая история.

2010 г.

ДЕВЯТЬ ДНЕЙ

Пролог

Ранней весной 2007 года Фёдор Штирлиц предлагает мне принять участие в поездке в Чехию на ежегодный слёт владельцев мотоциклов «Урал» и «Днепр». Слёт проходит с 15 по 17 июня в местечке Створидла, нас приглашает туда организатор мероприятия — чешский дилер ИМЗ Павел Кучера. Я немедленно соглашаюсь. Раньше на мотоцикле я дальше двухсот километров от Москвы никогда не отъезжал. Мой первый дальняк — и сразу в Европу!

После обсуждений на сайте www.oppozit.ru образуется пятеро смелых участников мотопробега: сам Фёдор Штирлиц («Урал Соло-Классик»), Илья Кощей (новенький «Урал Ретро» с коляской), Саша Волкодав (видавший виды «Урал Вояж»), Ирма Ангелочек («Хонда Бросс»), ну и автор этих строк Виталий Бордо, я еду на своём «Урале Тройке» по имени Зелибобер. В Чехии к нам должен присоединиться Саша Норсу («Урал Волк»), он живёт и работает в Финляндии и поедет на слёт своей дорогой, не заезжая в Россию. Штирлица и Кощея я уже знаю, с остальными знакомлюсь в кабаке во время встречи оргкомитета. Старт со Смотровой назначен на День России, 12 июня, в 12 часов дня.

Вот уже получены визы, позади планирование маршрута, оформление отпуска и покупка палатки. Накануне выезда едем мы с Аней в машине, и тут звонит Штирлиц и говорит, чтобы я взял побольше резинок с крючками для крепления багажа и ещё купил для чешских друзей «Беломора» в подарок, они будут в восторге. Ну я, само собой, отвечаю: «„Беломора“ куплю, а резинок у меня навалом», — прощаюсь со Штирлицем и поворачиваюсь к Ане. В очень больших и очень круглых глазах застыл немой укор: «Ну ни хрена себе вы в Чехию собрались!» Приходится долго объяснять истинное значение моей фразы. Аня верит. Потом в течение всей поездки при каждом слове «резинка» я нервно подпрыгиваю.

Один

В день Д рано утром мы с Аней мчимся с дачи в Москву, я пригоняю мотоцикл из гаража к дому и начинаю собираться в дорогу. Хорошо путешествовать на колясочнике! Загружаю целую кучу нужных и не очень вещей, одежду на разную погоду, два шлема, перцовки в подарок чехам, консервы и ещё много всякого барахла. Вынул подушку сиденья из коляски и сложил туда вещи. Аня села сверху на поклажу, и мы с 30-минутным опозданием приезжаем на Смотровую.

Погода отличная, на Балконе для традиционного прохвата в честь Дня России собралось несколько десятков оппозитов, которые на фоне пары японцев представляют собой очень необычное для Горы зрелище. Штирлиц ведёт длиннющую колонну по набережным Москвы и Яузы, его золотая коса, которую я буду рассматривать все следующие девять дней, победоносно развевается на ветру. Откатавшись, возвращаемся обратно на Смотровую. Прощаемся с Аней, ребята перекидывают часть своих вещей мне в коляску, и часов около четырёх выезжаем на запад.

Первые 150 километров знакомы мне почти наизусть, где-то слева, километрах в двадцати от трассы, отдыхает на даче у своей мамы и бабушки мой замечательный сын Коля. Вспоминаю, как первый раз ехал сюда на «Волге» больше десяти лет назад, тогда такая поездка казалась мне ужасно далёким и полным опасностей путешествием, как первый трансатлантический перелёт. Сейчас это только самое начало, а впереди ещё почти две тысячи. После двухсотого километра что-то ёкает и холодеет внутри: так далеко я ещё не заезжал. Может быть, зря я всё это? Вернуться, пока не поздно? Эх, как бы не сложить свою дурную голову под километровым столбиком где-нибудь за тридевять земель. Нет, к чёрту все сомнения! Вперёд, и только вперёд!

По плану мы должны к вечеру пересечь белорусскую границу. Группу ведёт Штирлиц, за ним я, следом Ирма и Волкодав, замыкает колонну Кощей. На смоленском бензине Зелибобер оказывается самым медленным в группе. Иду постоянно на полном газу, но больше 100 км/ч никак не выжимаю, на подъёмах замедляюсь до девяноста. Штирлиц под шлемом слушает музыку в наушниках. Если он втопил 140 и уехал к горизонту, значит, музыка энергичная, а если я его догнал и спокойно держусь следом — музыка умиротворяющая.

Заправляемся каждые сто пятьдесят километров, кроме того, часто останавливаемся дополнительно: то я забыл переключиться с резерва и высох, то Кощей что-то по-быстрому ремонтирует в своём вроде бы новом «Ретро», то Волкодав забывает застегнуть пластмассовые наколенники, которые разлетаются во все стороны, и ребята едут их искать. Внеплановые остановки мы с Федей вовремя не замечаем и уезжаем далеко вперёд, после чего упражняемся в развороте и езде по обочине в обратном направлении.

Начинает темнеть и холодать, поддеваем свитера. Я активно агитирую народ искать место для ночёвки, пока ещё что-то видно, причём желательно в мотеле, где есть туалет и горячая вода, но мои беспечные друзья только гонят дальше в сторону заходящего солнца. Как же мы будем ставить палатки в темноте? Как выберем безопасное место? Воображение рисует страшные картины: палатки в болоте, ночной налёт злых аборигенов, разобранные и разворованные мотоциклы, проезд трактора по спящим телам.

Но вот наш предводитель Штирлиц сигналит к остановке, Волкодав лихо подрезает взвизгнувшую шинами фуру, мы съезжаем в поле, прыгая по колеям и буеракам, и становимся лагерем под кустом метрах в трёхстах от шоссе. Пока ребята ищут и рубят дрова, разжигают костёр, пока Ирма готовит ужин на бензиновой горелке, я впервые ставлю свою специально купленную к поездке палатку, прячу вещи, запираю и зачехляю Зелибобера. Успешно справившись с задачей, я понимаю, что полностью проигнорировал общественно полезный труд. Ой как стыдно! Чувствую себя главным буржуином и мальчишом-плохишом одновременно. Однако голод заглушает угрызения совести, и я набрасываюсь на вкуснейшие макароны с тушёнкой и лечо. Волкодав выпивает Федино пиво, мы с Кощеем открываем водку, запасённую в подарок чешским друзьям. В кромешной темноте заползаю в палатку.

Первый раз в жизни сплю в дикой природе. То есть ночевать в палатке случалось, но тогда вокруг было много других палаток, вполне человеческих звуков и прочих признаков людского присутствия. А тут шоссе почему-то не слышно, все заснули, а вокруг полная дичь, ночные шорохи, какие-то птицы пролетают во мраке, кто-то проползает в траве. Жутковато, но я заставляю себя не обращать внимания и вскоре засыпаю.

Два

Настало утро, чистка зубов и лёгкий завтрак, Кощей быстренько меняет резину на двух колёсах (подпрыгиваю при слове «резина») и регулирует карбюраторы, я безуспешно ищу чехол от чехла для мотоцикла, то есть маленький чехольчик, в который убирается большой чехол. Чехла от чехла нигде нет, как сквозь землю провалился. Часов в 12 наша колонна выезжает с поля, чтобы через несколько минут свернуть на АЗС и плотно пообедать в кафе. Оказывается, до границы всего пять километров. Значит, вчера мы проехали 450 и на сегодня впереди ещё шестьсот. Кормят вкусно, обещаем хозяйке заехать на обратном пути.

Переход российско-белорусской границы оказывается пустой формальностью, интересуются только наличием загранпаспорта и номера на мотоцикле. С белорусской стороны к пограничному переходу стоит восьмикилометровая очередь фур. Оплавившиеся от жары пузатые дальнобойщики стоят в тени своих грузовиков и обалдело рассматривают нашу кавалькаду. Сегодня мы должны быть в Польше.

Красивая страна Белоруссия. Вокруг нескончаемые поля, пологие холмы, леса и перелески, мирно пасутся стада коров, летают по своим птичьим делам аисты, кружат соколы. Прекрасная дорога по две полосы в каждую сторону, разделительный газон с отбойником, почти везде отличный асфальт, свежая разметка, стриженая трава. Дорога платная, но сумма символическая, от российской границы до Бреста четыре пункта оплаты. Машин с местными номерами очень мало, в основном транзитные фуры, попадаются московские номера. На заправках принимают любую валюту и банковские карточки, но купить что-либо, кроме бензина, в том числе воду, можно только на белорусские рубли, которыми я забыл обзавестись. Только один раз мне, обнажившись по пояс и используя всю свою харизму, удалось уговорить тётеньку продать бутылочку минералки за наши рубли. Сказала, что её могут посадить за незаконные валютные операции.

Берём очень высокий темп, перегоны по сто пятьдесят, быстрая остановка на заправке, бегом в туалет, по коням — и снова вперёд, и всё без обеда. Штирлиц ведёт аэрофотосъёмку: фотографирует всё вокруг прямо на ходу, свешивается с мотоцикла, привязывает видеокамеру на багажник. В Белоруссии, наверное, какой-то другой стандарт на боковой уклон дороги, чем у нас или в Европе. Зелибобера всё время тянет вправо, через несколько часов езды руки и спина начинают отваливаться. Во время очередной остановки щелкаю указательным пальцем по сигарете, чтобы сбить пепел — дрожь проходит через всю руку до плеча. Но долго удерживать такой темп не удаётся, опять начинаются частые внеплановые остановки. Вот у Кощея расплетается коса, которую нужно обязательно заплести обратно. На следующей заправке Волкодав роняет шлем, после чего практически сразу роняет мотоцикл и отламывает ручку сцепления; хорошо, что у Кощея есть запасная. Ещё несколько раз останавливаемся для мелкого ремонта «Вояжа».

Не заезжая в Минск, едем в сторону Бреста. В одном месте дорога перекрыта: ожидается проезд какой-то важной персоны. Собирается огромная пробка, мы лавируем между машинами и становимся первыми в очередь. Первый и единственный раз вижу белорусского гаишника: настоящий шериф — красивая форма, явное чувство собственного достоинства. Царственным жестом разрешает нетерпеливым развернуться через разделительный газон. Через несколько минут нас пропускают.

На очередной заправке подъезжает «Урал Волк», за рулём человек в железной каске, на плече наколка «Северный флот», за спиной девушка. Ребята с радостными воплями: «Дяденька, а это у вас „Харлей“?» — окружают вновь прибывшего, делаем групповое фото. Новый знакомый Андрей провожает нашу колонну несколько километров, зовёт смотреть самый красивый в Белоруссии замок, это совсем недалеко в сторону от шоссе, но, к сожалению, у нас времени в обрез, уже вечер, а до Польши ещё далеко. Обещаем заехать на обратном пути и прощаемся.

Последний час едем по левой стороне дороги, наша перекрыта из-за ремонта, асфальт убитый, весь в заплатках и «стиральной доске». Я веду колонну, не сбавляя скорости: не еду, а низко лечу с кочки на кочку. Руки отваливаются окончательно, ужасно устал, да и есть уже хочется очень сильно. В темноте подъезжаем к Бресту, заправляемся в последний раз по белорусским ценам и пополняем запасы подарочной водки, опрометчиво прикупив ацетон под названием «Первач» крепостью 56%. Немного плутаем в ночном Бресте, теряем друг друга, снова находимся и за полночь прибываем к границе.

Объезжаем большое скопление автомобилей и с девизом «Мотоциклы без очереди!» быстро выезжаем из Белоруссии. На нейтральной территории проходит таможенное оформление и технический осмотр транспорта, опять огромная очередь, но и тут нам незачем стоять, декларировать нам нечего, и мы смело едем в «зелёный коридор». Несмотря на отсутствие очереди, нас довольно долго оформляют. Стоим в окружении белорусских и польских пограничников и таможенников и даём справки о модельном ряде Ирбитского мотоциклетного завода, розничных ценах на мотоциклы и особенностях их конструкции и эксплуатации.

Подходит польский пограничник и говорит, что виза у ребят начинается с 14 июня и по европейскому времени ещё нужно подождать 15 минут. У них там, за шлагбаумом, на два часа меньше, а по нашему, по московскому, сейчас без четверти два ночи. Ждём. Силы на исходе, ложусь подремать на скамейку. Я всё ещё не знаю, отказались ли парни от идеи опять ночевать в палатках. Мерещатся польские лесники и экологическая полиция, огромные штрафы за разжигание костров в заповедных польских лесах, злые паны с двустволками, охраняющие свою частную собственность.

К нашей компании подходит человек, как две капли воды похожий на Жванецкого. Едет куда-то в Европу на стареньком микроавтобусе с огромным автоприцепом. Говорит много, громко и со знаменитым одесским акцентом. Знает абсолютно всё на свете. Предлагает поставить наши мотоциклы на прицеп и обещает, что утром мы уже будем в Чехии. Вежливо отказываемся, ссылаясь на чистоту эксперимента. Спрашиваю, есть ли дешёвый мотель недалеко от границы. Жванецкий рекомендует мотель «Под дубами», там можно снять домик на всю компанию очень недорого. Благодарим, получаем свои паспорта и отваливаем. Вдруг, практически под пограничным шлагбаумом, не слезая с мотоцикла, Волкодав говорит: «А у меня бак потёк…»

Около трёх часов ночи (по московскому времени) снимаем две комнаты на пятерых в знаменитом мотеле «Под дубами». Атмосфера самой дешёвой базы отдыха: скрипучие кроватки из ДСП, отваливающиеся дверцы шкафов, но действительно недорого, Жванецкий не обманул. Мы очень устали, ничего не ели целый день. «Хочется снять носки и сжечь», — говорит Кощей. В считанные мгновения открыты и съедены консервы, пьём подарочную водку и «Первач», смотрим по телевизору сексуальную блондинку в купальнике на фоне телефонного номера и таблицы с буквами. Ясно, что предлагается составить из букв слово, позвонить по указанному телефону и получить приз. У нас получается «EBLAN», но звонить не решаемся.

Разливаю последнюю порцию перцовки, в рюмку выпадает перчик: выбрасываю его в пустую банку от консервированного тунца. Позже банку с удивлением обнаружит Кощей.

— Что это?

— Консервы «Перец тунца», — отвечаю.

Смеёмся до слез. Падаем по кроватям.

Три

Рано утром, пока все спят, выхожу на улицу и вижу, как Волкодав пытается мылом залепить протекающий бак. Бог в помощь! Принимаю душ, вчера не было сил. Настроить приемлемую температуру невозможно: вода либо ледяная, либо кипяток. Вот почему купающиеся вечером так кричали и ругались. Постепенно все возвращаются к жизни, идём завтракать. Ирме приносят прекрасные блинчики со взбитыми сливками. Волкодав заказал пирожок с мясом, заодно мы все узнали, что «пироги» по-польски значит пельмени. Пора снова в путь, идём на Варшаву.

Дорога от польской границы до польской столицы просто ужасная, особенно после белорусских автобанов. Разбитая, в страшных колеях, почти везде сужение из-за ремонта. Оказавшись в Европе, сначала едем строго по правилам и соблюдаем знаки, однако вскоре оказывается, что поляки на дороге не стесняются нарушать абсолютно все, что можно и что нельзя. Быстро адаптируемся к местным условиям движения, благо нам не привыкать. Ограничение — 40 км/ч, мы идём привычные сто десять, нас по встречной, через две сплошные, в закрытые повороты обгоняют легковушки и даже пустые фуры. Перед самой Варшавой нас обгоняет «Харлей», становится во главе колонны и некоторое время нас ведёт, уже в городской черте отрывается и уходит вдаль.

Варшава взята! Проезжаем через самый центр весь город, который немного напоминает уменьшенную Москву. Старинной застройки практически не видно, много новых офисных «кубиков», попадается архитектура сталинского ампира. В центре такие же пробки и такое же хаотичное движение. Штирлиц лихо подрезает трамваи, наверное, он за что-то их не любит. Выезжаем из города на неправильную дорогу местного значения на Краков и Брно, а надо было по автобану ехать на Вроцлав. Я пытаюсь протестовать, но Штирлиц говорит, что наши чешские друзья якобы собираются в Брно и оттуда все вместе колонной едут до места слёта. На самом деле никто там не собирается и в Брно нам совсем не надо.

Останавливаемся на обед в придорожном кафе. Кормят прекрасным гороховым супом с огромной, треснувшей от собственной сочности сарделькой, хочется проглотить язык. Местные мужички рассматривают мотоциклы, охают, ахают и цокают языками. По всему видать, они знавали эту технику ещё в далёкие социалистические времена и не могут поверить глазам своим, что это действительно «Уралы». Но нам пора снова в дорогу. Кощей задним ходом лихо отъезжает от кафе, при этом в заднем тормозном барабане «Ретро» ломаются пружинки. Мотоцикл на центральной подставке, заднее колесо снято, тормоз разобран. Местные мужички вздыхают с явным облегчением: действительно «Уралы». Запасных пружинок нет. Кощей принимает решение выкинуть из барабана все потроха и ехать на переднем и боковом тормозах.

Подъезжаем к шоссе, я притормаживаю, пропуская приближающуюся фуру, и сразу же получаю удар сзади. Это Волкодав. Въехал мне в коляску, замял левый нижний угол, себе загнул переднее крыло. Не останавливаясь, продолжаем движение. Я внутри своего шлема, как в скороварке, весь киплю от обиды и злости. Через пару часов отпускает.

Чем дальше на запад, тем красивее дорога, правда, достаточно узкая и с интенсивным движением. Все вольности с ПДД остались в восточной части Польши, здесь в основном не нарушают. В нескольких местах сужения, ремонт дороги, стоим в пробках, объезжаем самосвалы по обочине. Чем ближе к Кракову, тем круче холмы, по которым идёт дорога, местами напоминающая серпантин. В темноте въезжаем в Краков и проезжаем ночной город насквозь. Жалко, что совсем нет времени на осмотр, да и не увидим ничего в темноте. На заправке, предварительно заручившись поддержкой Волкодава, я опять выступаю с инициативой заночевать пораньше, но Штирлиц непреклонен — по плану сегодня мы должны быть в Чехии. Съезжаем на платный автобан в сторону пограничного города Катовице.

Дальше начинается мой личный ад: глаза слипаются, еду как в бреду. В темноте и тумане изо всех последних сил слежу за ослепительно ярким габаритным огнём Штирлица, он кружится перед глазами, оставляя длинные красные полосы. Иногда вдруг понимаю, что еду в сторону обочины, красный огонёк стоит неподвижно рядом с дорогой. Почему Штирлиц остановился? Нужно тормозить! Вдруг понимаю, что еду на придорожный столбик с красным катафотом, опять ищу в темноте Федин красный габарит. Местами один ряд шоссе отгорожен для ремонта пластиковыми столбиками со световозвращающим покрытием, которые стоят вдоль линии разметки. Эти столбики очень ярко светятся в темноте, возвращая свет моей фары. Иногда мне вдруг начинает казаться, что они идут не вдоль, а стоят поперёк дороги стеной, в которую я сейчас въеду, или, может, это я уже еду поперёк. За несколько километров до чешской границы понимаю, что всё, больше не могу, хоть убей, сейчас я просто улечу с дороги, я уже ничего не вижу и ничего не понимаю. Сигналю к остановке. Пью холодную воду, умываюсь и поливаю голову из бутылки, при этом роняю крышечку от бутылки на дорогу, и она катится к разделительному отбойнику. С криком «Крышечка!» бросаюсь на автобан её догонять, только Штирлиц успевает схватить меня за шиворот и остановить. Вот было бы обидно из-за дурацкой пластмассовой крышечки прокатиться орлом на радиаторе пролетающей мимо фуры! Немного прихожу в себя, добираемся до границы. Позже это моё состояние начинает использоваться как некий эталон: «Да он был как Боровский на чешской границе» и тому подобное.

Граница — пустая формальность, никаких очередей, перехожу её первым и засыпаю, лёжа на мотоцикле. Через минут двадцать подтягиваются ребята. Я снова в форме и готов продолжать путь. Плутаем по ночным улицам маленького пограничного городка, заезжаем на заправку за бензином и настоящим чешским пивом: мы же наконец в Чехии, чёрт возьми! Волкодав берёт на всех несколько бутылок безалкогольного пива и радостно приносит их на кассу. Хорошо, что продавщица, как следует рассмотрев нас и прикинув что-то в уме, спросила, действительно ли мы хотим безалкогольное. Заодно выясняем у неё, где можно переночевать: нужно вернуться обратно в центр городка, найти шоссе на Брно, и там километров через двадцать будет мотель. Делать нечего, едем в обратную сторону.

На наше счастье, находим мотель гораздо ближе — двухэтажное здание у дороги, разрисованное голыми женщинами на трёхместном велосипеде и прочими похабными картинками в стиле начала прошлого века. Звоним в домофон, и на чистом русском языке нам отвечают, что на пятерых нам могут предложить две комнаты, двухместную и трёхместную. Радостно соглашаемся, выходит хозяин и впускает нас с мотоциклами на задний двор. Внутри все идеально чисто, красиво и зажиточно. Отправляем Ирму с Волкодавом в двухместный номер, сами со Штирлицем и Кощеем располагаемся в трёхместном, открываем пиво. Вдруг врывается Волкодав, говорит, в их номере кровать двухместная и не раздвигается, поэтому он будет спать с нами, в спальнике на полу. Выпиваем по бутылке пива и отрубаемся. Кажется, мы нашли свой ритм — ложиться в три часа ночи и выезжать в полдень.

Четыре

Волосатые мужчины — это прикол, по крайней мере для меня, всю жизнь коротко стриженного. Штирлиц и Кощей подолгу расчёсывают волосы гребешками, заплетают косы, спрашивают друг у друга резинки для волос (я подпрыгиваю). Завтракаем на заднем дворе рядом с мотоциклами. Не спрашивая, каждому приносят шикарную глазунью из трёх яиц и вкуснейший кофе «со сметанкой», что по-чешски значит со сливками. Разговариваем с хозяином, крупным усатым мужиком. Вроде бы чех, но по-русски говорит совершенно чисто, только иногда проскальзывают какие-то чудные интонации или слова. Оказывается, в его мотеле регулярно останавливаются разные мотоклубы во время своих поездок по Чехии. Хозяин приносит подробный атлас автодорог, фотографируем маршрут на мой фотоаппарат в разных масштабах. Дальше мы будем ехать по этим фотографиям.

Собираемся, делаем групповое фото у фасада мотеля и выезжаем на Брно. Прекрасная погода, жарко, еду в джинсах, майке и разгрузке. На радостях проезжаем несколько километров не в ту сторону, спрашиваем у местных дорогу, возвращаемся и попадаем на нужное направление. Пилим по прекрасному автобану, заправляемся, везде отличный бензин, разгоняюсь до 120 км/ч. Проезжаем мимо Брно и поворачиваем направо в сторону Праги. Через сто километров нам нужно будет ещё раз свернуть направо, в город Гумполец, и оттуда по дороге местного значения ехать к месту слёта.

Автобан петляет по горам и постепенно поднимается на перевал, дует очень сильный боковой ветер, на обгонах, с моей-то парусностью, мотает во все стороны, держу мотоцикл изо всех сил, обхватив его руками и ногами. Вдруг вижу, что в меня летит какая-то длинная и узкая хреновина, Штирлиц пригибается, хреновина пролетает у него над головой и падает мне под колеса. Как потом рассказывает Федя, это у обогнавшей нас машины отвалилась пластиковая накладка порога, а я подумал, что она металлическая, и обильно выделил адреналин.

Незаметно в дороге проходит весь день, я уже «вкатался», и пятьсот километров кажутся чем-то вполне естественным. В какой-то момент Штирлиц решает остановиться на обочине и посмотреть карту. Я спрыгиваю с мотоцикла, подбегаю и кричу всем, что вообще-то это страшнейшее преступление — останавливаться на автобане, можно только в крайнем случае при полной невозможности дальнейшего движения, а так через каждые несколько километров есть места для отдыха. Едем дальше, обгоняем фуру и видим съезд на стоянку, сворачиваем. За фурой Кощей, который шёл последним, не увидел нашего манёвра и проехал мимо съезда. Мчим догонять его, сворачиваем на первую заправку, к нам подбегают люди в кожаных одеждах и татуировках, обильно жестикулируют и говорят что-то по-немецки, показывая на мою коляску и на автобан в сторону Праги. Ага, понятно: видели такой же мотоцикл, значит, нам нужно дальше. Через некоторое время догоняем Кощея, наша команда опять в сборе.

Незадолго до съезда на Гумполец останавливаемся заправить полные баки, чтобы на поляне случайно не высохнуть, перекусываем. Волкодав подходит к Зелибоберу, слушает, как работает мотор на холостых, и говорит: «Вот слушаю я твой мотор и понимаю, что с моим просто все в порядке». Ох и зря же он это сказал, но я ещё этого не знаю и расстраиваюсь. Опять гоним на полную по автобану, вот уже и съезд на Гумполец, Штирлиц включает поворотник, я бросаю взгляд в зеркала: задние вроде бы поняли наш манёвр. Съезжаем, опять смотрю в зеркала: никого. Сигналю Штирлицу. Останавливаемся. Ждём. Звоним — все телефоны недоступны. Обратно на автобан заехать никак нельзя. Ждём.

Подходит парень, разглядывает мотоциклы, разговариваем по-русски. Он то ли с Украины, то ли из Молдавии, живёт и работает в Гумпольце. Решаем заехать в город купить пива и пополнить наличность в банкомате. Взяли по бутылочке, сидим с Федей на мотоциклах у супермаркета, посасываем пивко, разговариваем. Я успокаиваю Штирлица, что в Чехии, мол, можно за рулём кружку пива выпить, у меня родители живут тут недалеко, в Австрии, и мы с папой всегда так делаем, а уж он точно знает. Прошёл уже час, начинаем волноваться: может, не дай бог, авария? Или они все-таки не увидели нас и проскочили? Но почему так долго не возвращаются? Наконец звонит Ирма, говорит — «Вояж» сломался совсем, Кощей разобрал весь мотор, там то ли клапана позагибало, то ли ещё что, дело плохо. Ещё через час Ирма и Кощей бросают Волкодава и приезжают к нам, решено вместе доехать до места слёта, чтобы найти там труповозку и прислать её за «Вояжем». Волкодаву тем временем дано указание скатить мотоцикл с автобана, так как там опасно останавливаться для погрузки.

Немного блуждаем по Гумпольцу и выезжаем не в ту сторону, останавливаемся спросить дорогу. Прохожих нет, несколько легковушек проехали мимо не останавливаясь, пассажиры радостно помахали нам руками. И тут, на наше счастье, с горы на велосипеде едет спортивного вида бабулька, хорошо так разогналась, видимо рассчитывая укатиться как можно дальше и сэкономить силы. Кощей бросается наперерез, экстренное торможение, бабулька остановлена. Разочарованная пожилая велосипедистка пытается разобраться в наших картах, схемах и фотографиях, что-то объяснить, но общих слов у нас недостаточно. И вот отважная спортсменка принимает решение проводить нас до нужного выезда. Разворачиваемся и всей нашей рычащей колонной с велобабкой во главе въезжаем обратно в Гумполец и проезжаем по старинным брусчатым улочкам до нужного выезда. Я бы многое отдал, чтобы увидеть это зрелище со стороны. В довершение всего перед последним поворотом бабулька слишком резко тормозит и падает. Слезаем с мотоциклов и бежим её поднимать, но нет, помощь не нужна, все в порядке, только лёгкие ссадины.

Наконец мы на финишном участке дороги, которая петляет между красивейшими холмами, покрытыми сосновым лесом, сочными зелёными лугами и сонными чешскими деревушками, где в этот закатный час на улицах уже ни души. После серии длительных торможений на спусках у меня «проваливается» передний тормоз. Очевидно, перегрев, скорее всего, нужно будет поменять тормозную жидкость: набрала воды за два года. Пользуюсь только задним и боковым тормозами и активно торможу двигателем.

Последний крутой спуск к реке Сазаве, и мы на месте слёта, в заповедной зоне отдыха Створидла. Несколько деревянных домиков, загорающие и купающиеся «гражданские лица», и наконец въезд на поляну, отведённую для участников мотослёта. Несколько десятков «Уралов» и «Днепров», палатки, надписи на русском языке, серпы с молотками, красные звезды, люди в советской военной форме — здесь явно многие ностальгируют по социалистическому прошлому, да и большинство участников его застали в самом расцвете: средний возраст присутствующих за сорок.

С нас не берут плату за въезд, встречают овацией: оказывается, мы самые долгожданные гости. Праздник не начинали, ожидая нашего прибытия. Павел — организатор мероприятия — просит нас подняться на сцену, произносит пламенную речь на непонятном нам чешском языке, нам аплодируют, мы глупо и радостно улыбаемся. Постепенно начинаю понимать: мы сделали это! На сцену вызывают Норсу, который уже дня два как приехал: его награждают в номинации «Прибывший из самого далека», ведь Саша проделал путь в Чехию на своём «Волке» из Хельсинки через Швецию, Данию и Германию, преодолев более двух тысяч километров. Грохочет фейерверк, мы бежим в кафе «Новый Коленвал» и наконец-то выпиваем прекрасного пива «Крушовице», разлитого в настоящие стеклянные бокалы.

После нескольких бокалов вспоминаем про Волкодава, ищем Павла и объясняем ему ситуацию. Ещё через некоторое время приезжает грузовик с какими-то, как нам сказали, холодильниками. Грузовик разгружают и отправляют за бездыханным «Вояжем», он возвращается уже в полной темноте, народ на руках выносит мотоцикл из кузова, офигевший Волкодав рассказывает подробности. Он долго толкал своего железного коня до съезда с автобана, успел и поспать на газоне, и прогуляться в поисках автосервиса — один был как раз рядом со съездом, но по случаю вечера пятницы был закрыт, — и даже прокатиться обратно до своего мотоцикла с местными полицейскими.

Праздник продолжается, в темноте сжигают деревянную пятиконечную звезду. Не знаю, что этим хотели сказать чехи, у меня возникают ассоциации то ли с масонами, то ли с Ку-клукс-кланом. Горит огромный костёр, играет оркестр с настоящим контрабасом, люди дружно поют походные песни по-чешски. Мы не понимаем слов, поэтому разжигаем свой собственный костёр рядом со своими палатками, пьём пиво, разговариваем и смеёмся. Подходят разные пузатые и бородатые дядьки, угощают пивом, на ломаном русском языке просят разрешения просто посидеть рядом с настоящими русскими мотоциклистами и послушать такую приятную русскую речь.

Перемещаюсь в кафе «Новый Коленвал», здесь Штирлиц и Кощей в окружении чешских друзей танцуют рок-н-ролл, во всю глотку орут песню «А я риба, я риба». На полу в алкогольной коме лежит на спине один чешский персонаж. Минут через пятнадцать Персонаж начинает сучить ногами и перемещаться по полу, вращаясь вокруг собственной головы. Проходит время, и Персонаж с трудом встаёт. Он видит окно, протягивает к нему руки и хочет подойти, глотнуть свежего воздуха, но сразу же теряет равновесие и делает шаг назад, шаг в одну сторону и пару шагов в другую. Получается чудовищный танец вокруг собственной оси с протянутыми к окну руками. Штирлиц запевает «Земля в иллюминаторе видна», мы с Кощеем, смеясь до слез, подхватываем, ничего не понимающие чехи пытаются подвывать.

Танцы продолжаются. Я наблюдаю за Персонажем дальше: он, шатаясь, подбирается к столу, на котором стоят чьи-то полупустые бокалы, сливает в пустую пепельницу пиво, туда же выливает остатки водки из бутылки и прямо из пепельницы выпивает залпом. Секунду в его мозге идёт термоядерная реакция, после чего Персонаж отключается и падает обратно на пол. Мне его жалко. Наверное, завтра он умрёт от похмелья. Просто проснётся, тряхнёт головой и не захочет дальше жить.

Пять

Просыпаюсь от возмущённой речи на чешском языке где-то совсем близко за спиной. Высовываюсь наружу: солнце ещё не встало, но небо уже светлое. Кощей в трусах и майке пытается залезть в чужую палатку.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Да я пытаюсь поспать, а тут какая-то херня началась.

— Палатку, что ли, потерял?

— Угу…

— Ну пойдём провожу.

На 10.30 утра назначен сбор колонны для покатушек по окрестностям. С квандрантной головой опять вылезаю из палатки. Первое, что вижу, — вчерашний Персонаж, умытый, гладко выбритый и полностью одетый, прогревает свой бело-синий «Днепр», оформленный в стиле «Индиан». Во даёт мужик! Да и вообще, наша команда тут самая помятая: все чехи, вчера так бурно зажигавшие, уже на ногах, бодры и свежи, как утренние розы, и готовятся к выезду. Может быть, в процессе эволюции у них исчез похмельный синдром?

Бежим в кафе в надежде успеть позавтракать. Хозяева ни слова не понимают по-русски, спрашивают: «Do you speak English?» Перехожу на английский (до этого момента я считал, что могу неплохо изъясняться на этом языке) и пытаюсь объяснить, что мы хотим блинчики и яичницу, но хозяева опять ничего не понимают. Видимо, мы с ними изучали разные английские языки. На помощь приходит Штирлиц — вот ведь пропадает в человеке актёрский гений! Жестами и мимикой он мастерски изображает и шипящую яичницу, и блинчики со взбитыми сливками, да так, что хозяева сразу же бегут готовить. За эту сцену его бы взяли в ГИТИС без конкурса.

Все готовы, я в седле, Волкодав с фото– и видеоаппаратурой забирается ко мне в коляску. Около двухсот мотоциклов колонной выезжают из лагеря. Организация движения безупречна: где-то далеко впереди нас ведёт Павел на своём новеньком «Гирапе», несколько его помощников в оранжевых жилетках поочерёдно обгоняют колонну и перекрывают движение на перекрёстках. Скорость умеренная и адекватная условиям движения, можно внимательно рассматривать окрестности. И впереди и сзади, сколько хватает глаз, без конца и без края идут мотоциклы, из которых добрая половина — колясочники: вот где понимаешь истинную грандиозность мероприятия. Едем по лесам и полям, по асфальту и по пыльным грунтовкам, крутыми серпантинами спускаемся к рекам и взбираемся обратно на холмы. Часа через три заезжаем в город Светла-над-Сазавой, на высокой стороне реки на скале возвышается живописный замок, мы переезжаем Сазаву по мосту, проезжаем по главной площади мимо городской ратуши и попадаем к железнодорожной станции. Заняв практически всю привокзальную площадь, мотоциклы паркуются в несколько рядов. Нас приглашают на обед в специально забронированный ресторан. Ничто так не помогает от похмелья, как утренний прохват по горам и плотный обед с пивом! Часам к четырём так же организованно возвращаемся на место слёта.

Устраиваемся на солнышке, расслабленно беседуя и потягивая холодное пиво. Какой-то молодой чех в угаре периодически пробегает по лагерю, размахивая красным флагом и бешено крича «Ура-а-ал!!!». Пока Волкодав колдует с мотором в попытке реанимировать свой аппарат, Кощей пытается продать «Вояж» чехам как есть, неработающим и без документов, причём даже находит желающего приобрести этот эксклюзив за десять тысяч крон. Но Волкодав непреклонен: друзей не бросают в беде.

В кафе «Новый Коленвал» работает мужичок лет пятидесяти, две молодые аппетитные девушки и маленькая девочка лет десяти — ангельское создание со светлыми кудряшками и огромными голубыми глазами. Кто из них кому кем приходится, я так и не понял. Бедное дитя уже опять работает без устали, а ведь вчера она наравне со взрослыми до глубокой ночи уносила и приносила посуду, принимала деньги, наливала пиво, отсчитывала сдачу и отвечала на вопросы невменяемых пьяных дядек. Возникает желание удочерить ребёнка и увезти подальше из этого вертепа.

Ко мне на машине приезжают родители — как я уже говорил, они живут в двухстах километрах от места нашего слёта. Мама привезла мне в пластиковой бутылке домашний компот, это так трогательно. Представляю родителям своих друзей, гуляем по лагерю, по берегу Сазавы, пьём с папой пиво, мама ест мороженое. Часа через два родители уезжают. Как здорово, что они выбрались ко мне в такое место, ведь между нами такие расстояния, так редко удаётся видеться.

Но праздник продолжается, постепенно темнеет. Штирлиц делает великое открытие: обычный стеклянный бокал пива, подсвеченный снизу фонариком, превращается в напиток под названием «Радиация». Со светящимися в темноте бокалами мы носимся по поляне, кричим нечеловеческими голосами «Радиация!», «Чернобыль!», «Мы все умрём!!!» и чокаемся с прибалдевшими чехами. В полночь дают восхитительный салют. В кромешной темноте, как в космосе, прямо над головой разрываются огромные шапки из искр и звёзд, а грохот выстрелов вытряхивает всю душу и эхом улетает вдоль реки. Жаль, что Штирлиц с Кощеем всего этого не запомнят, утром придётся пересказывать.

Шесть

Праздник кончился, вот уже и почти все чехи разъехались, пока мы спали. Волкодав делает последние попытки завести «Вояж» и терпит полное фиаско — решено оставить драндулет на попечение Павла до лучших времён. Павел выдаёт Кощею снятые с какого-то мотоцикла пружинки, он быстро ремонтирует задний тормоз. Я не могу найти ключи от Зелибобера, зато нахожу в палатке Штирлица свой чехол от чехла, позже нахожу и ключи. У меня ведь вообще ничего никогда не теряется, просто бывает, что я не всё могу сразу найти.

На прощание одна из новоколенвальских девушек просит Кощея прокатить её на мотоцикле. Кощей сажает её за собой, так как коляска уже забита вещами, стартует с пробуксовкой, выбрасывая из-под колёс землю и траву, в боковом скольжении летит по поляне и бьётся люлькой о мусорный бак. Девушка потрясена, эффект достигнут. Волкодав залезает ко мне в коляску и берёт на руки мою сумку с вещами. Нам машут руками Павел и его подруга Габи, несколько оставшихся на поляне чехов, а парень, который вчера бегал по лагерю, где-то оставил свой флаг, поэтому он снимает штаны и с бешеным криком «Ура-а-ал!!!» машет нам на прощание своим достоинством. Мы даже не обижаемся — видно ведь, что от всей души. Выезжаем в сторону Праги.

Едем очень бодро, впереди меня Штирлиц и Норсу, у которого за спиной развевается маленький финский флаг. Через несколько часов, попав под небольшой дождик, въезжаем в Прагу по высоченному и широченному мосту, дух захватывает от открывшегося вида и красоты. Весь город в красных черепичных крышах, под которыми пышно кучерявится зелень.

Паркуемся на одной из центральных улиц и идём гулять. Прага невообразимо красива, вся в резных башенках, уютных домиках, узких старинных переулочках. Ощущение, что попал или в кукольный театр, или в шоколадный торт. Жара стоит страшная, мы спускаемся через исторический центр к реке и выходим на Карлов мост. Это наша Первая Специальная Миссия. На Карловом мосту есть бронзовый барельеф, который нужно потереть в определённом месте и загадать желание, которое от этого обязательно сбудется. Штирлицу кто-то из знакомых перед поездкой дал наказ загадать в этом месте желание, какое — мы так и не узнали. К барельефу стоит очередь, заветное место затёрто до блеска.

---

Выполнив задание, возвращаемся обратно к мотоциклам. В кожаных штанах чудовищно жарко, хочется есть и пить, глаза начинают потихоньку вылезать из орбит. В полуобморочном состоянии захожу в кафе, заказываю отвратительную пиццу и пиво за страшные, по сравнению со Створидлой, деньги. Перекусив, расходимся по магазинам за сувенирами, я наконец-то переодеваюсь в джинсы. Нам предстоит Вторая Специальная Миссия. Некоторое время назад Кощей на бульваре в Москве выпивал с чешской учительницей русского происхождения. Нам нужно найти школу, в которой она работает, и оставить ей в подарок на день рождения духи «Красная заря».

Район, где живёт и работает Учительница, — вроде нашего Бутова, где-то на окраине Праги. По карте находим нужную дорогу, приезжаем в заданный район и немного блуждаем по местности. В какой-то момент заезжаем на горку и понимаем, что проехали нужный нам левый поворот. Останавливаемся у бордюра и, чтобы не искать разворот, решаем скатиться задним ходом вниз до перекрёстка и потом пересечь улицу поперёк в нужном направлении. У перекрёстка останавливается автомобиль, потрясённый водитель наблюдает за тем, как с горы задним ходом один за одним к нему подъезжают пять мотоциклов с российскими номерами, из которых два с коляской. Может, у нас в России все так ездят!

Находим наконец школу, естественно, закрытую по случаю воскресенья. Кощей по-английски расспрашивает местную жительницу, которая, как оказывается, знает нашу Учительницу и соглашается передать ей подарок. Прощай, Прага! Выезжаем из города на северо-восток в сторону Градец-Кралове и Вроцлава.

Остаток дня проходит в дороге. Ехать с Волкодавом в коляске даже здорово, мотоцикл сразу стал устойчивее, я могу гораздо быстрее проходить правые повороты, не боясь задрать люльку, а на максимальную скорость мой изящной комплекции пассажир никак не влияет. Вот если бы ещё он не забыл на остановке мою сумку, которую держит на руках… Приходится возвращаться. Теперь перед каждым стартом все дружно напоминают Волкодаву: «Парашютики не забываем! Не забываем парашютики!»

По заведённой традиции глубокой ночью пересекаем польскую границу, от папы приходит эсэмэска: «Только что узнал, что в Чехии ноль промилле, будь осторожен». Очень вовремя! Ищем ночлег и наконец въезжаем в живописный городок, на вид маленький: всего несколько десятков домов стоят вдоль шоссе. Сворачиваем по указателям на гостиницу, в которой не оказывается мест, но нам говорят, что есть ещё одна, дальше, в глубине городка — это через парк. Грохочем по булыжным мостовым, проезжаем тёмный парк, старинные виллы, вывеску «Минеральные источники». В одной из вилл расположен отель «Фредерик», названный так в честь товарища Шопена. Снимаем две комнаты на ночь, нас кормят бутербродами и пивом, кухня уже закрыта. Во всей этой роскоши, такой пыльный и грязный, чувствуешь себя немного не в своей тарелке, но до чего же здесь красиво и уютно! Разбиваемся на тройки и расходимся по номерам. Пока Штирлиц принимает водные процедуры, мы с Кощеем выходим на балкон, огороженный мраморной оградой, раскуриваем кубинскую сигару и разглядываем окрестные горы и виллы. Сигара, правда, у нас одна на двоих, но какая разница. Жизнь удалась!

Семь

Утром нам, как и обещали, накрывают «добрый» завтрак: сыры, кофе, горячие булочки, конфитюр. Накрапывает дождь, ужасно не хочется никуда уезжать. Но сегодня мы должны быть в Белоруссии: в полночь у ребят закончатся визы, и впереди около шестисот километров. Решаем не заезжать в Варшаву, чтобы не стоять в пробках, и едем дорогами местного значения через Радом и Люблин. Шоссе петляет по равнинам, ехать весело и интересно, обгоняем фуры, держим скорость около 100 км/ч. К вечеру подбираемся к белорусской границе, но становится очевидно, что мы не успеваем в Брест до полуночи. И тут Волкодав, который разглядывал атлас, пока я пилотировал мотоцикл, обнаруживает ещё один переход, километров на сорок южнее Бреста, — мы принимаем решение ехать туда.

Отличная дорога идёт через тёмный лес, ни одного населённого пункта, ни огонька, ни встречных, постепенно исчезают и попутные машины. Приходят нехорошие мысли, что нет там никакого пограничного перехода. Колонну ведёт Норсу, потому что у него две дополнительные фары и самый яркий передний свет. Уже очень хочется спать, я устал и с трудом слежу за дорогой. Вдруг из темноты выезжаем на залитое светом фонарей круговое движение, с двух сторон к нему подъезжают и останавливаются две непонятно откуда взявшиеся в это время легковушки. Не решаясь съехать ни на одну из примыкающих дорог, Норсу делает два полных круга, а мы всей нашей пёстрой колонной послушно следуем за ним. Водители остановившихся машин изумлённо наблюдают наш импровизированный парад. Наконец съезжаем с круга, останавливаемся и истерически смеёмся.

Норсу идёт на бензоколонку узнать, где граница. Новости неутешительные: переход здесь был, но уже много лет назад закрылся. Однако есть ещё один, километрах в двадцати на север вдоль границы. Мчимся туда, опять через тёмный лес, туман и несколько будто вымерших поселков. Неожиданно дорога резко расширяется, множество фонарей ярко освещают наш путь, и мы видим впереди навес и пограничный шлагбаум. Ни души. Удивлённые пограничники открывают шлагбаум и впускают нас на пограничный контроль. На часах 23.45.

Быстро переходим границу. У белорусов в будке паспортного контроля нет компьютера, паспорта сверяют с какими-то бумажными списками. Наконец-то мы в Белоруссии — считай, почти дома. Поменяв деньги, в темноте и тумане доезжаем до бензоколонки и выясняем у оператора, что никаких мотелей здесь нет, ближайший цивилизованный ночлег — в Бресте, это ещё двадцать километров на север. Вокруг леса, обрывы, и ставить здесь впотьмах палатку нет ни малейшего желания. Дорога пустынна: ни попутных, ни встречных. Через некоторое время подъезжаем к Бресту и опять заезжаем на АЗС, чтобы узнать, где, наконец, мы можем найти приют.

Рядом останавливается бэушная иномарка, из которой вываливаются три абсолютно пьяных быка, словно восставшие из анекдотов: короткие стрижки, золотые цепи, толстые шеи.

— А вы откуда это?

Вот только этого нам и не хватало. Добро пожаловать на Родину!

— Из Москвы мы, мотоциклисты, были в Чехии, возвращаемся домой, — отвечаем устало.

— Из Расеи? О, здорово, земеля! Мы Расею любим! Русские и белорусы — братья! — обрадовались быки. — А мы тут День медика отмечаем уже третий день!

— А вы что, медики?

— Нет, а что? — Удивление в мутных глазах.

На всякий случай не снимаю шлем и перчатки.

— Мужики, а где здесь переночевать можно? — спрашиваем. — Гостиница какая-нибудь или мотель есть?

— Есть гостиница, поехали с нами. Там девочки супер, баня, все дела.

— Да не, мужики, мы устали, весь день за рулём, нам бы поспать надо.

— А ты точно не поляк? А то поляку я бы сразу в морду дал!

— Да не поляки мы, русские, слышь, чего говорим?

Один из быков, тот, что за рулём, оказывается самым адекватным и потихоньку утихомиривает своих товарищей. Через несколько минут они принимают решение сопроводить нас до гостиницы. Следуя за машиной, проезжаем по ночному Бресту и попадаем на московскую трассу, вот уже и город позади, опять тёмный лес кругом. На душе очень неспокойно: «Менты или бандиты?» — крутится в голове один и тот же вопрос. Уж не пора ли развернуться и дать дёру? Заведут нас сейчас куда-нибудь, и влипнем мы по самые помидоры. Наконец впереди справа светится долгожданная гостиница — быки не обманули. Всё в этом здании настолько совкового вида, что я невольно жду, как вот сейчас спросят командировочное удостоверение или профсоюзный билет, и окажется, что для нас свободных мест нету. Слава богу, впечатление ошибочное: нас оформляют в три двухместных номера. Тётка из администрации идёт усмирять не на шутку расшумевшихся быков, которые все-таки оказались ментами. Их благоразумный товарищ, извиняясь, запихивает своих друзей в машину, и наши провожатые исчезают в темноте. Спасибо вам, братаны, и извините, если что: выглядели вы, ей-богу, стрёмно.

Заезжаем на охраняемую стоянку за гостиницей, начинает светать. Постепенно отступает тревога и наваливается чудовищная усталость. Ирма слезает с мотоцикла, забыв выставить боковую подножку, — мотоцикл падает, отламывается ручка сцепления: бросаемся на помощь, поднимать «Хонду». Все, это уже крайняя степень усталости, пора спать. Поднимаемся в номера: обстановочка вызывает тоску и желание удавиться. Выпиваем водки, закусываем консервами. Уже почти совсем светло, мы ложимся спать.

Восемь

Новый день встречает нас хмурым небом и дождём. Завтракаем в убогом кафе, сидим на пластиковых стульях в холле у лифта. После прекрасного «Фредерика» это заведение вызывает отвращение. Недолгие сборы, надеты дождевики, Ирма выясняет, что частично обломанной ручкой сцепления все-таки можно пользоваться. Вот мы и опять в дороге. Едем весь остаток дня, постепенно уходя от дождя. К вечеру проезжаем Минск и километров через сто, когда уже начинает темнеть, сворачиваем в первую же попавшуюся лесополосу, становимся лагерем, разжигаем костёр, достаём последнее, так и не раздаренное чехам спиртное.

---

Очень долго сидим у костра, Ирма рассказывает, как впервые в жизни пила водку. Когда душещипательный рассказ заканчивается — «Похлопаем Ирме!», мы аплодируем. У нас клуб анонимных алкоголиков, каждый рассказывает свою историю. Дождавшись очереди, я тоже начинаю очень издалека и забываю закончить. Какие же у меня милые, талантливые и отважные друзья, вот оно, настоящее братство, как же я их всех люблю! Блаженно улыбаясь и пошатываясь, заползаю в палатку.

Девять

Ну и зачем же мы так нахреначились вчера, как будто мы уже дома, ведь впереди ещё почти семьсот! Как же так вышло, что уже 12 часов? Мне нужно умыться, позавтракать, выпить кофе. Мне нужен квадратный шлем для головы. Железный Штирлиц безжалостен и непреклонен: «Завтракать будем в России», — сказал как отрезал. Даже спорить нет сил.

В состоянии остаточной алкогольной интоксикации выезжаю на шоссе. В закрытом шлеме стоит сильный запах спирта. Погода хорошая, колонна мотоциклов движется на восток.

Незадолго до российской границы нас догоняет группа быстрых пластиковых мотоциклов с московскими номерами. Останавливаемся на обочине, снимаем шлемы.

— Вы откуда? — спрашивают.

— Из Чехии возвращаемся! — гордо отвечаю я.

— А что так близко?

— ??? А вы откуда?

— А мы из Марокко…

Немая сцена, вытянутые лица. Во дают! Вот ребята молодцы! Кощей от удивления даже роняет шлем.

Нам наперерез идёт дождь. Пока я возился с застёжкой шлема, пока Волкодав залезал в коляску с «парашютиком», все быстро рванули вперёд на максимальной скорости в надежде уйти от дождя. Догоняем изо всех сил, но капли настигают нас, барабанят по шлему — мы едем на самой границе дождя, постепенно намокаем и видим, как впереди, буквально через несколько сот метров, по сухому асфальту улепётывают наши друзья.

Очередная техническая остановка, и Кощей въезжает крылом коляски в мотоцикл Штирлица. Крыло помято, у Штирлица загнут номер. Как же точно работает примета! Едем дальше, у меня заканчивается бензин, я уже переключился на резерв и делаю знаки друзьям, но все говорят — дотянем до России, там заправимся по дешёвым ценам. В результате я высыхаю и встаю напротив АЗС, да только вот беда — заправка с другой стороны шоссе, а между нами отбойник. Сливаем бензинчика у Штирлица, доезжаем до разворота, я заправляюсь, а ребята нет: они будут экономить. Опять гоним вперёд, опять мы с Волкодавом отстали, остальные скрылись за горизонтом. Вдруг видим: на обочине грустно стоит Норсу. Высох! Отливаем ему топлива.

Вот уже совсем рядом граница, та же многокилометровая очередь фур, те же пузатые дальнобойщики так же удивлённо смотрят на нас, будто и не уезжали вовсе. Вдруг из-под очередной фуры неожиданно выпрыгивает Кощей. Пешком! Тоже высох. Останавливаю своего дозаправщика и выручаю Кощея.

Наконец-то граница! Хорошо, что пограничники не просят меня дыхнуть. Норсу с его финскими номерами и флагом заворачивают на оформление временного ввоза, мы переходим границу, я заправляюсь до полного: мало ли у кого там опять бензин кончится. Через час звонит Норсу и говорит, что тормознули его надолго, просит ехать без него и обещает потом догнать. Доезжаем до нашего кафе в пяти километрах от границы. Наконец-то обед! Когда мы заканчиваем трапезу, приезжает Норсу, потрясённый столкновением с суровыми бюрократическими реалиями своей исторической родины, но горячая еда помогает ему справиться с пережитым шоком. Снова в путь — впереди Москва!

Весь остаток дня пилим что есть мочи. Чем ближе к родным краям, тем медленнее, кажется, идёт время. Вроде бы уже рукой подать, мелькают знакомые названия рек и населённых пунктов, но всё ещё так далеко до дома! Темнеет, я веду колонну, гоню на все деньги: Зелибобер, почувствовав близость долгожданного отдыха в своём тёплом и уютном гараже, старается изо всех сил, выжимает максимальные 120 км/ч. Обгоняем бесчисленное количество грузовиков. Становится ужасно холодно — надеваю всё, что есть в коляске: два свитера, куртку, сверху дождевик, хотя дождя и нет, и всё равно стучу зубами.

После часа ночи мы перед МКАД, здесь Волкодава встречает приятель на машине. Саша даёт мне денег на ремонт помятой им коляски (за что спасибо), забирает свои вещи. С кожаными кофрами от «Вояжа» на плече он похож на ковбоя, у которого пала лошадь. Прощаемся — впереди последний рывок, в центр нашего Города.

Два часа ночи. Зелибобер в гараже, я дома, меня встречает Аня, сонная и тёплая, кормит горячим ужином, поит холодным пивом. Уплетая за обе щеки и прихлёбывая из бутылки, пытаюсь что-то рассказать о поездке, да разве расскажешь это всё вот так, двумя словами. Как же прекрасно возвращаться!

Эпилог

Семь сорок, звонит будильник. Мне снится, что это остальные должны вставать и ехать, а я могу спать дальше, потому что раз рядом спит Аня, то это значит, что я уже приехал, а раз я приехал, то мне незачем вставать и некуда ехать. Стоп! Если рядом Аня, значит, «остальных» рядом уже нет. Подъём!

Девять тридцать, я на работе, мытый, бритый и душистый, в чистой рубашке и при галстуке. Квадратными глазами смотрю на снующих вокруг деловых людей, бумаги, компьютеры, обычную суету офисного дня. Боже мой, ещё вчера я спал в белорусском лесу, на другой планете, в параллельной реальности. Кто все эти люди? Что здесь делаю я? Господи, как же я хочу снова в Дорогу!

2007 г.

МОТОЦИКЛЕТНОЕ

Пусть даже ничего не будет нового,

Но предвкушенье нового влечёт.

Пусть мы в расцвете и видали многое,

Страсть к приключениям в дорогу позовёт.

Оставим семьи и стряхнём пыль офиса.

Костюм на вешалку, и, галстук развязав,

Махнём за горизонт на встречу с грозами.

На полном дросселе и с ветром в головах.

Пусть пыль в лицо и дух захватит скоростью.

И в горле ком, под ложечкой сосёт.

За неизведанными тайнами мы попросту

Нырнём за каждый новый поворот.

И обменяем быт, условности, приличия

На солнца луч и неба синеву.

Я завтра съеду в колею привычную.

Сегодня я в седле, и я — живу!

2006 г.

СЕВЕРНЫЙ ПОХОД

Одним ясным июльским днём 2008 года сидим мы, значит, с Сашей Норсу на скамеечке, выпиваем, разговариваем за жизнь и ждём темноты, чтобы улечься спать после долгого дня в дороге. Рядом стоят наши палатки и зачехлённые мотоциклы, мой «Урал Тройка» с коляской по имени Зелибобер и «Урал Волк» Норсу. Над нами чистое голубое небо, только яркого солнечного света мало, словно набежало облако и загородило солнце. И вдруг мы оба с удивлением замечаем, что на улице нет ни души. Ведь только что вокруг играли дети, суетились взрослые, ездили автомобили и велосипедисты, и вдруг — никого. А всё потому, что сейчас два часа ночи, а день этот — полярный, и темнее уже не будет, так как находимся мы в кемпинге в городе Рованиеми, столице Лапландии, на Северном полярном круге.

Вдоль по Питерской

За пять дней до этого события, в четверг, 10 июля, в 6.30 утра мы с Зелибобером выехали из нашего московского гаража в сторону Санкт-Петербурга. Выехали одни, поскольку остальные потенциальные попутчики, с которыми в прошлом году ездили в Чехию и чуть ли не год планировали эту поездку, по разным причинам ехать не смогли. Один только Волкодав держался до последнего: осенью через знакомых в нашем посольстве забрал брошенный в Чехии «Вояж», отремонтировал его зимой, получил финскую визу и целый месяц ежедневно испытывал мотоцикл на надёжность, в результате чего вечером накануне выезда на нем развалилась коробка передач. Конечно, я предложил место в коляске, но Волкодав отказался, и я остался один.

Погода благоприятствовала героям, и к семи часам вечера мы с Зелибобером уже стояли в Питере на площади Победы, где нас встретил Сергей Громоззека на своём «Волке». Встретил и привёз в свой огромный гараж, где тусовались Павел Паштет, Лев Мессер и несколько клиентов мотосервиса. Выпили за знакомство, поели вкусных микроволновых чебуреков, а потом Громоззекина жена Юля на своём милом красном джипике забрала нас с ним домой, где мне был гостеприимно предоставлен уютнейший диван в отдельной комнате. Да, здесь действительно говорят «парадная» и «поребрик».

Киборг едет в Выборг

Ранним утром в пятницу, самостоятельно позавтракав, я разбудил Громоззеку с просьбой отвезти меня с вещами на авто до места стоянки мотоцикла, а он взял да и ещё сопроводил меня, неместного, до кольцевой автодороги. После выражения благодарностей и недолгих прощаний я выехал на КАД, свернул на Выборгское шоссе и к полудню был в Торфяновке. Объехал скопление автомобилей, без очереди и проблем последовательно пересёк государственные границы Российской Федерации и Финляндской Республики и в час дня уже обедал с Норсу на первой автозаправке с финской стороны: Саша приехал из Хельсинки встречать меня на границе.

Оппозитная Финляндия

После обеда мы выехали на север в сторону слёта финских оппозитчиков «Урал Ройкка — 2008», проходившего с 11 по 13 июля в местечке Муураме, что под Ювяскюля, примерно в двухстах пятидесяти километрах от границы. Дороги здесь в основном двухполосные, асфальт отличный, движение умеренное. В Финляндии песчано-сосновые пейзажи Ленинградской области сменились постледниковым рельефом, невысокими, заросшими тайгой сопками, огромными валунами и бесчисленными озёрами. Здесь я понял, что «страна тысячи озёр» — это не просто литературное клише, а вполне буквальное определение, так как только за первый день пути мы их проехали штук, наверное, пятьдесят. Среди всех этих гор, лесов и озёр очень мало населённых пунктов и, за исключением самого шоссе, признаков человеческого присутствия вообще. Изредка попадаются посёлки в десяток домов, выкрашенных яркими тёплыми красками, — красных, жёлтых, оранжевых. Любопытно, что почти никто не строит заборов, ни высоких, ни низких: посреди поля стоят несколько домов, вокруг каждого пострижена трава, и всё.

Ехали мы, ехали, по сухой дороге и по мокрой, немного заблудились, но к вечеру приехали на место слёта, под которое была выделена территория горнолыжного курорта на самой вершине горы. Дух захватило от открывшихся с этой высоты видов — уходящих к горизонту пологих сопок, покрытых лесами и изрезанных озером, воды которого бороздили белые катера и яхты.

Мы с Норсу зарегистрировались, заплатили 25 евро за въездные билеты, в стоимость которых входили несколько кормёжек и сауна, и стали объезжать лагерь кругом, присматривая подходящее место для стоянки. Вдруг сзади раздался оглушительный свист, от которого Саша завалился на правый бок. Пока я спрыгивал с мотоцикла и помогал Норсу поднять «Волка», к нам подбежал местный соловей-разбойник в форме дезертира Советской армии и предложил остановиться рядом с ним. Вежливо послав его к чёрту, мы поставили наши палатки отдельно от всех под мачтой лыжного подъёмника, в том месте, где, как нам показалось, был лучший вид на лежащий внизу пейзаж.

Время от времени начинался дождь, высокая трава намокла, а вместе с ней и обувь. Под дождём мы съездили на Зелибобере в лес и набрали берёзовых брёвен, уже в лагере разломали несколько палет, полили всё это бензином и разожгли костёр, на котором я успешно сжёг свои ботинки, а Норсу слегка подпалил сапоги. На огонёк потянулись финны — любители халявы. Угостив их пару раз водкой, я понял, что ответных предложений мы не дождёмся, и, поскольку наши запасы были ограничены, мы с Норсу перешли непосредственно к общению с аборигенами на смеси финского, английского и жестов. Большинство финнов, выразив восхищение моим мотоциклом, предлагали продать Зелибобера задёшево и заметно расстраивались, когда я предлагал им купить точно такой же, но новый у Норсу — официального дилера ИМЗ в Финляндии. Когда халява окончательно не прошла, мы с Норсу остались одни, под разговоры заметно опустошили наши запасы пива и разошлись по палаткам. Ночью шёл сильный дождь.

В субботу, позавтракав по системе «финский стол», мы провели фотосессию. В отличие от Чехии, большинство местных оппозитов находятся в весьма плачевном состоянии, однако нам попадались и довольно ухоженные экземпляры. Норсу научил меня выставлять зазоры в клапанах — ура, я познал секрет мастерства! Главное, не забыть до следующего техобслуживания. Во второй половине дня мы посетили полковую сауну в виде дощатого вагончика с огромными щелями вокруг двери. К некоторому нашему удивлению, в сауне также оттягивались две дамы, смело обнажив свои беконистые тела. После сауны на общем собрании мне вручили кубок за дальнобой и кожаные краги. Не владея финским, в ответ я произнёс лаконичную речь вроде «„Урал“ форева, Финланд из э грейт кантри, сауна супер» — и ретировался под общий смех и аплодисменты.

Ночью опять периодически начинался дождь, вокруг нашего костра собралась большая компания финнов — любителей русских оппозитных мотоциклов, в том числе оба члена мотоклуба «Mudak Bikers Finland». Мы много о чём-то разговаривали, обменивались адресами и телефонами, пили водку из моего кубка, и языковой барьер окончательно исчез.

На берегах озёр

В воскресенье мы с Норсу долго проковырялись, собираясь в дорогу, и выехали только после обеда. Наша новая цель — город Рованиеми, столица Лапландии. Проехали километров сто под проливным дождём, от которого протекли даже дождевики и шлемы, и, как только погода наладилась, остановились на берегу живописного озера. На узкой полосе земли между берегом и шоссе шириной метров 50 располагалось кафе и несколько столов со скамейками. Хозяйка кафе — милая работящая девушка — разрешила нам с Норсу поставить палатки и воспользоваться кирпичным очагом, сооружённым прямо на берегу.

Норсу развёл огонь, я поставил палатку и перенёс в неё вещи, после чего мы открыли по баночке пива и стали сушить свою насквозь мокрую одежду. Через три баночки оказалось, что мой шлем подплавился от огня. «Ну и чёрт с ним, — думал я, — зато я поставил палатку, а вот Норсу будет заниматься этим пьяный и в темноте, когда я отправлюсь на боковую, какой же я организованный». За этими приятными размышлениями меня застал приезд настоящего хозяина кафе, который велел нам убираться к чёрту, а не то он вызовет полицию. Ни жалобный рассказ о проделанном из самой Москвы под дождём пути, ни предложенные 10 евро не произвели на упёртого гоблина ни малейшего впечатления, и мне пришлось разбирать палатку и убирать вещи обратно в коляску, а Норсу просто допил пиво и сел в седло.

На моё предложение расположиться в лесу с другой стороны дороги Саша недвусмысленно намекнул, что не хотел бы закончить свои дни в животе медведя или росомахи, которых здесь полно, и мы отправились искать цивилизованное место для ночлега. На наше счастье, всего километров через тридцать мы нашли кемпинг на берегу другого озера, где за 15 евро с человека нас поселили в очаровательном четырёхместном гробике размером два на два метра, с верхними откидными полками, как в купе, зато в трёх шагах от воды. Приняв душ и убив несколько десятков комаров, мы с Норсу погрузились в крепкий сон.

За рождественского козла ответишь?

Весь понедельник мы провели в дороге, проехав километров шестьсот. Посетили расположенный прямо на трассе музей колоколов. В районе города Кеми вышли на берег Балтийского моря и забрались на вышку для наблюдения за птицами, откуда в большой стационарный бинокль видно шведский берег. Въехали в Лапландию, здесь я открыл для себя новый вид дорожной разметки — силуэт лося, а на лесных лужайках впервые увидел коров с длинной шерстью, как у яков. Мы добрались наконец до Рованиеми, заехали в специализированный магазин «Алко» и парк Санта-Клауса (Йоулупукки по-фински, что буквально значит «рождественский козел»), сфотографировались на линии полярного круга и нашли кемпинг на берегу реки почти в самом центре столицы Лапландии. Заплатили 20 евро с человека, поставили палатки, зачехлили мотоциклы и уселись на скамеечке с пивом, договорившись лечь спать, как только стемнеет, ведь завтра в дальний путь. Сидим мы, значит, с Норсу на скамеечке… Собственно, уважаемый Читатель уже понял, что день этот полярный и темнее уже не будет.

В гости к Норсу

Условным полярным утром следующего дня я просыпаюсь от возмущённой ругани Норсу. Оказывается, условной полярной ночью вороны и сороки разодрали наши пакеты с провиантом и съели все десять сосисок, а хлеб отдали воробьям. Мы быстро завтракаем тем, что у нас осталось, и собираемся в дорогу, ведь сегодня мы планируем прибыть в Хельсинки, а впереди целых восемьсот километров.

Обратная дорога всегда легче. С нашей крейсерской скоростью в 100 км/ч мы почти самые быстрые на шоссе, ведь ограничение в 90 км/ч редко кто нарушает. В каком-то горном массиве долго едем под ужасной чёрной тучей, из которой тут и там спускаются серые занавески дождей. Кажется, вот уже через секунду влетишь в сплошную стену воды, уже морось оседает на стекле шлема, как вдруг дорога резко уходит в сторону. Так почти два часа подряд нам удаётся обманывать злую тучу, пока наконец мы не уезжаем от неё под последние тёплые лучи заходящего солнца.

В два часа ночи мы въезжаем в Хельсинки. Ночной город пуст. Порыкивая глушителями, мы проезжаем брусчатый центр и подъезжаем к скромной обители Главного Финского Оппозитчика. Пока я выгружаю вещи из Зелибобера перед подъездом, подходит парень. Этот первый житель Хельсинки, которого я вижу после нашего триумфального въезда в город, восторженно кричит по-русски: «Ребята, это что, „Уралы“?! Вы что, из Москвы приехали?!! Ну вы вообще молодцы, ну вы, блин, даёте!!!» — и уходит в ночь. Мы очень быстро ужинаем, выпиваем за проделанный путь и падаем по кроватям.

Вторая родина слонов

Всю среду мы посвящаем осмотру Хельсинки, Норсу водит меня по городу и показывает достопримечательности. Проходим по набережной через порт, где стоят огромные белые паромы, часть из которых идёт в Швецию, другие — в Эстонию. Дикие канадские гуси переходят дорогу группами по десять-двадцать человек, причём строго по пешеходному переходу. Мы добираемся до старинного центра города, где названия улиц написаны на трёх языках: финском, шведском и дореволюционном русском. Я фотографируюсь на фоне памятника Александру II. Вообще, здесь многое напоминает о том, что когда-то Финляндия была частью Российской империи.

После небольшого шопинга и покупки сувениров для родственников и друзей мы с Сашей останавливаемся в чешском баре, выпиваем по кружечке пива. К нам заходит пообщаться сын Норсу Максим, ему 16 лет, поэтому пить пиво ещё нельзя, но уже можно ездить на 50-кубовом мотоцикле. Максим учится в школе и до недавнего времени очень серьёзно играл в футбол за местный юниорский клуб, он вообще очень серьёзный молодой человек.

Едем мы на Родину

Утром в четверг, пока я собираю вещи в дорогу, Саша окончательно принимает решение ехать вместе со мной в Питер: я повезу его в коляске, чтобы не оформлять временный ввоз «Волка» на нашей таможне. Довольно долго проковырявшись, часов около двух мы выезжаем в сторону России.

От Хельсинки до границы идёт прекрасный автобан. Как ни странно, стоило Норсу сесть в коляску, как Зелибобер стал разгоняться до 120 км/ч, этой цифры на спидометре я не видел с прошлого года ещё ни разу. Однако на одном слишком крутом подъёме, когда я иду на обгон фуры, мотоцикл быстро вянет, и мы опережаем грузовик с минимальной разницей в скорости. В шутку я делаю вид, что кручу воображаемые педали, помогая мотоциклу: Норсу сразу же понимающе кивает и начинает в люльке грести воображаемым веслом. Должно быть, мы здорово развеселили дальнобойщика своей пантомимой. Всё чаще попадаются грузовики с российскими номерами, мы довольно быстро добираемся до границы и, как всегда объехав очередь автомобилей, попадаем на историческую родину. Под Выборгом обедаем в кафе при АЗС, начинается дождь, под которым нам приходится ехать всю оставшуюся дорогу. Ботинки промокают насквозь, Саша в открытом шлеме без стекла, в темных очках практически ничего не видит — оно и к лучшему, так как я быстро восстанавливаю навыки езды по российским дорогам, смело обгоняя фуры через сплошную или справа по обочине. Обгоны справа особенно сильно пугают европеизированного Норсу. Километров за сто до Питера Зелибобер начинает глохнуть на холостых, появляются провалы при разгоне.

Около часа ночи мы въезжаем в Питер и добираемся до Васильевского острова, где нас должен встретить Громоззека. Его долго нет, мы стоим на набережной Невы под дождём и промокаем окончательно, в моих ботинках высоко стоит вода. Наконец где-то через час появляются Громоззека с Паштетом, коварный Норсу предательски перебирается в их автомобиль, а мне предстоит последний, самый тяжёлый рывок до дома. Наконец-то тепло и сухо! За дружеской беседой мы сидим до шести утра, и мой план возвращения домой в пятницу срывается окончательно.

Северная столица

На следующий день Громоззека катает нас по городу на машине по своим делам, мы осматриваем достопримечательности через окно. Вечером приезжаем в гараж втроём на Зелибобере. Ребята ремонтируют клиентские байки, Норсу чистит и регулирует карбюраторы Зелибоберу. Обратно едем вчетвером на одном мотоцикле, Паштет сидит на крыле коляски и кричит Громоззеке, который за рулём: «Не больше двухсот!» Во время дружеского застолья я рано ухожу спать: завтра я обязательно должен быть в Москве.

Домой

Выезжаю из Петербурга утром в субботу по Московскому шоссе. Когда заканчивается полоса препятствий в Новгородской области, кажется — до дома уже рукой подать. Однако километров за двести до столицы опять начинаются провалы при разгоне и проблемы с холостыми. Меняю свечи — помогает, но ненадолго. Километров за сто отключается один цилиндр, я останавливаюсь на строительном рынке, одновременно начинается жуткая гроза и проливной дождь. Пережидаю его под навесом для пиломатериалов, вокруг настоящее светопреставление: одна за другой сверкают молнии, от грома закладывает уши. Когда через часок ненастье стихает, выясняю, что внутри свечного колпачка обломился электрод — хорошо, что есть запасной. После замены к девяти часам вечера я успешно добираюсь до Москвы. Как жаль, что это прекрасное приключение закончилось, и как всё-таки чудесно возвращаться домой.

2008 г.

ВЕСЕННИЙ ВЕТЕР

Рано утром мы с Федей Штирлицем подвезли Аню до метро и вдвоём на Зелибобере прибыли к месту старта у Гребного канала в Крылатском. Озорное первомайское солнце сверкало на хроме, безоблачное небо бережно накрывало нас своим синим куполом, а на молодой траве в тени деревьев лежал иней. Получили маршрутные документы у организаторов Гонки СА «Весенний ветер — 2009» и сфотографировались с остальными участниками пробега на фоне спонсорских знамён. Мы с Фёдором были спокойны — ведь мы заранее обеспечили себе победу, заявившись единственными в зачёте мотоциклов. Где-то далеко впереди меня ждали разноцветные горы Крыма, безлюдные пляжи, развалины древних крепостей, сладкое креплёное вино и встреча с Аней в аэропорту Симферополя.

Лирическое отступление, специально выделенное курсивом, чтобы было удобнее пропустить, если неинтересно. Уважаемый Читатель может спросить меня, какие ещё лирические отступления, ты что — Гоголь? Конечно, не Гоголь, но мне тоже нестерпимо хочется иногда свернуть с широкого шоссе основного повествования на узкие просёлки разнообразных мыслей, которые роятся в голове в дальней дороге. Ведь путешествуя на мотоцикле, большую часть пути проводишь в одиночестве, наедине с самим собой и своими мыслями, даже если рядом едут верные друзья, и со временем мыслей этих становится так много, что они начинают свербить, проситься вовне и вызывать жгучее желание поделиться наболевшим с человечеством.

Весь первый день мы рвались на юг, оставляя позади суетливые первомайские пробки и пыльные обочины Симферопольского шоссе, разбитый после зимы асфальт, тульские пряники и самовары на обочине, золотые купола Орла, музей Тургенева и интервью для местной газеты, холод, дожди, пустынные ночные дороги и вымогателей взяток на въездном посту Белгорода, где мы воссоединились с остальными участниками гонки в одной из самых ужасных гостиниц юга России.

Время бежит, жизнь проходит неизбежно, и чем меньше событий случается с тобой впервые, тем реже чувствуешь себя так непосредственно и восторженно счастливым, как часто бывает в детстве. В этом, видимо, и заключается зрелость, когда многое знаешь и умеешь, многое видел и пробовал, но уже ничто из пережитого никогда, никогда не произойдёт с тобой в первый раз. Вот и этот новый поход, который я невольно сравниваю с первым дальнобоем в Чехию, не становится исключением. Нет больше того поросячьего восторга, кровь больше не кипит и голова не кружится от нахлынувших чувств. Да, я еду к морю, горам и солнцу. Да, мотор поёт и дорога вьётся. Да, меня ждут интересные приключения и красивые места. Но того, самого первого путешествия уже не будет никогда.

Утром, уже на выездном посту Белгорода, нас опять ни за что обобрали российские гаишники, а украинские пограничники бессовестно попросили скинуться на быстрое оформление документов. И мы раздали наши деньги вурдалакам, куда было деваться, и покатились дальше на юг, а встречный ветер постепенно сдувал с души тяжёлый осадок и развеивал его над полями Малороссии. Вот уже и Харьков остался позади, и поворот на Днепропетровск, и обед в Запорожье. Мы с Федей менялись местами, я впервые ехал в коляске, пассажиром собственного мотоцикла. Где-то слева уютно гудел мотор, тихо насвистывал свою песню ветер, и капли дождя мерно постукивали по шлему, успокаивая и убаюкивая, или это уже я сам постукивал шлемом по ветровому стеклу…