Бесплатный фрагмент - Они среди нас

О книге:

Жанр: детектив, мистика, ужасы, фантастика

Артём Ботов — адвокат, занимающийся «иными» делами, находящийся на службе в организации под названием «Приход Посвященных».

Его глаза видят немного больше, чем могут видеть глаза обычных людей. Артём видит «Их». Он точно знает, что они среди нас. Это сущности и духи из потустороннего загадочного мира, с которыми нужно постоянно бороться. Помогая другим, он позабыл о своей жизни. Таких, как он, называют «контактирующими». Его ли это выбор? Справится ли Артём с возложенными на него обязанностями?

Предисловие

Как редко мы задумываемся о жизни. Это пагубная привычка всех людей. Человек — странное существо, живущее прошлым, мечтающее о недостижимом будущем, но действительность дней остается для нас дымкой утреннего тумана. Мы растворяемся в ней, но никогда не можем ухватить. Она ускользает сквозь пальцы, иногда поглощая нас в белом облаке, а мы даже не замечаем этого.

Есть у людей ещё одна странная особенность, очень уж они любят задумываться о том, что ждёт их после смерти. Это нормально, нас всегда тянет неизвестность, но рамки нашего мозга ограничены навязанным сознанием. Если ты вёл себя хорошо, то попадешь в рай с вечным блаженством, невесомыми облаками, чудесными садами и прочей придуманной кем-то ерундой.

Если же ты вёл себя плохо, твоя дорога ведет прямиком в ад. Куда же именно вы попадете после смерти? Никто не знает, но как бы ни сложились обстоятельства, в загробную жизнь вам ещё должны показать дорогу.

Большинство людей верят в то, что человеческая душа после смерти живёт по схеме 3–9–40. Три дня она находится рядом со своим бездыханным телом и скорбящими родственниками, с третьего по девятый ищет путь в райскую обитель, а с девятого по сороковой ей уготованы мучения грешника в аду.

Апофеозом всего этого является условно обозначенный суд. Ещё якобы есть чистилище для тех, кто успел покаяться в грехах, чтобы попасть в рай, но это уже лирика. На самом деле схема эта не так уж и проста, как кажется на первый взгляд. В загробной жизни всё гораздо сложнее и не всегда поддается законам логики. Если Бог и есть, то он давно перестал отправлять ангелов к душам, он вообще довольно плохо справляется со своими обязанностями и к роду человеческому изрядно охладел или попросту наигрался. От старости и лени он с лёгкой руки переложил обязанности переправки душ на некоторых людей.

За душами уже несколько веков следит Приход Посвященных — это специальная служба, маскирующая свою деятельность под обычную церковь. В этом приходе есть своя иерархия с высшим начальством и обычными работягами, выполняющими всю грязную работу, их называют контактирующими с душами.

В обязанности контактирующих входит некий перечень, главным пунктом которого является направление души по адресу. Мелкими буквами в этих должностных обязанностях прописано, что делать это можно «любыми доступными средствами».

Сначала контактирующий должен сделать всё возможное, а если не удалось, то и невозможное, а если же всё горит синим пламенем, то он должен сделать нереальное. Если умрет при этом, то земля ему пухом.

Собственно, Приход не так уж и отличается от любой другой работы, где человек всего лишь инструмент, который можно починить или попросту заменить, небольшая разница только в сверхъестественной подоплеке.

Итак, о душах. После смерти человека душа выходит из тела, в большинстве случаев она не понимает, что её тело мертво. Душа испытывает невыносимое одиночество и страх, интуитивно стремясь к своим близким. С близкими сложностей нет, тут все просто, обычно это те люди, которые были дороги душе при жизни: мужья, жены, родители, дети и друзья.

Три дня душа имеет полноценный человеческий облик: руки, ноги, голова, но живые не видят её, хотя часто ощущают. К девятому дню к ней приходит осознание, что тело умерло, душа теряет яркость, бледнеет и становится невесомой, а к сороковому дню происходит самое страшное: душа превращается в сущность и абсолютно не хочет покидать землю.

До истечения сорокового дня контактирующие находят души и помогают им понять, как уйти из нашего мира. Если душа перевалила отведенные ей сорок дней, то, будучи сущностью, она начинает терзать своих близких и всех, до кого сможет дотянуться.

Сущности питаются жизненной энергией живых, незаметно сводя их в могилу. Контактирующими обычно становятся потомственные служители Прихода, их с детства готовят к предстоящей работе. Любая система рано или поздно даёт сбой, так случилось и с этой организацией.

Все чаще стали находиться случайные люди, обладающие даром видеть души и сущности. Из-за своего неведения они попросту сходят с ума и попадают в психиатрические больницы, в шестидесяти девяти случаях из ста они накладывают на себя руки, что не удивительно, ведь выдержать живых мертвецов наяву не так-то просто.

С недавних пор Приход Посвященных взял ситуацию под контроль, он разыскивает таких людей, вербует, обучает и обеспечивает их работой. Учитывая высокую смертность элитных кадров, свежая кровь Приходу всегда очень кстати.

Глава 1. Путешествие в ад

Это было мерзко, больно, холодно, затем жарко и снова холодно…

Проклятые близнецы…

Их противный жуткий детский смех…

Такое ощущение, что они тянули меня или мою душу за собой уже вечность, не знаю, но по ощущениям это был я. Настоящий я, моё тело, которое испытывало боль, ужасную боль. Это только начало? Но что-то оно длится слишком долго…

— Хватит меня таскать, исчадия ада! — кричал я, насколько это было возможно громко.

И за каждый свой крик я получал хорошую порцию боли. Они протаскивали меня с огромной скоростью по каким-то игольчатым шипам! Твари, да сколько можно?

Это трасса с препятствиями? Как там интересно Марла? Я помнил лишь её. Опять боль! Мне нельзя даже думать ни о чём, кроме этих истязаний. Вот он ад. Близнецы летали по кругу, держа меня за руки и со всей силы ударяя меня о выступы в стенах, бордюры, шипы и иглы! Их постоянный раздражающий жуткий хохот стоял в ушах…

Когда эти маленькие твари уже наиграются? Как только я подумал об этом, они отпустили меня. В свободном падении я врезался в стену так, что услышал треск своих костей, наверное, мои ребра не выдержали, боль разлилась по всему телу…

— Детей здесь особенно любят, — донесся до меня мужской голос. — Они же лишены разума, им лишь бы поиграть, а мы игрушки, друг мой!

— Кто ты ещё такой? — не открывая глаз и корчась от боли, еле проговорил я.

— Боюсь, ты никогда не узнаешь, кто я есть на самом деле. Как бы я не назвался, ты будешь слышать лишь одно имя и видеть лишь одного человека, — ответил мне мужчина.

— Ты же это я, — приоткрыв глаза, произнес я.

Передо мной сидела моя точная копия, мой близнец. Внешне мы были одинаковы. Только он был слишком ухожен, опрятен, его тело не было истерзано, как моё.

— Артём, — сказал он. — Моё имя Артём, точнее ты так слышишь, на самом деле я не ты.

— Я ничего не понимаю! — произнес я чуть громче и снова ощутил жуткую боль.

— Я объясню, постараюсь объяснить, — продолжил он. — Я совсем другой человек, я не ты и зовут меня по-другому.

— Как? — снова спросил я.

— Как бы я ни назвался, ты будешь слышать своё имя и только видеть себя! — объяснял он. — А я, глядя на тебя, буду видеть себя и слышать своё имя, ты понимаешь?

«Я схожу с ума, это бред какой-то», — что ещё я мог подумать, услышав такое?

— Это наше наказание видеть самих себя, — повторил мужчина, — только не изувеченными, а такими, как мы были при жизни. Даже имена мы слышим лишь свои.

Я лежал, подогнув под себя ноги. Позже я попытался встать, но не смог. Мои глаза заплыли, мне было больно их открывать, повсюду была кровь. Мужчина продолжал мне объяснять одно и то же, раз за разом, снова и снова. Я боялся задать ему вопрос, ответ на который больше всего хотел услышать. Точнее вопросов было два, но я спросил:

— Я умер? Сколько я здесь?

Молчание. Я приоткрыл глаза, он сидел и смотрел на меня, по его щеке потекла слеза.

— Живых тут нет! — ответил он мне. — По-моему, мы тут уже вечность, я не знаю. В тебе я вижу себя, нормального себя…

Может, я всё-таки сошёл с ума и это мои галлюцинации и только. Я уже не помнил, как попал сюда, что было до этого, боль и смех, страшный детский смех убили мою память.

— Я помню, что мне снился сон, — произнес я. — Ад в нём был совсем иной, помню, там было веселье, музыка…

— Музыка? — перебив меня, заговорил мужчина. — Я не прошел отсюда и половины пути. Никакой музыки не слышал. Я вернулся сюда, здесь легче…

— Здесь легче? — прервал я его. — Здесь адская боль!

— Дальше боль ещё сильнее, — ответила моя копия, — сюда уже многие вернулись…

Я почувствовал, как меня поднимают под руки, я испытал страх, подумав, что это снова дети, но это моя копия поднимала меня с пола. Было жутко видеть самого себя вблизи, и было ужасно больно физически.

— Оглянись по сторонам, — сказал он, проведя меня вперед. — Посмотри, сколько нас тут!

Это была полоса препятствий с барьерами, шипами, острыми углами и иглами. Множество детишек-близнецов и не только, таскали людей по полу и по воздуху, смеясь и раскидывая их в разные стороны, а отдыхающие от этих игр сидели и ожидали своей очереди. Самое страшное заключалось в том, что внешне все эти люди являлись моей точной копией, но они не были истерзаны, как я.

— Это всё разные люди, это их души, — снова услышал я сам себя. — Но видим мы лишь…

— Я понял, понял! Себя мы видим, — сказал я. — Как отсюда выйти, пока эти твари снова за меня не взялись? Ты говорил, что отсюда можно уйти.

Он повёл меня назад по какому-то проходу, моя боль затихала, а может, я к ней просто привык, не знаю. Слышались стоны. Перед собой я увидел дверь, которую мне открыла моя очередная копия, она завела внутрь.

— Иди и постарайся не вернуться сюда, — сказал он мне. — Удачи, Артём, и помни…

Не успел он договорить, как две детские руки схватили его за плечи и быстро утащили от меня вдаль, я услышал лишь его крик, свой собственный крик, и всё тот же страшный детский смех. Дверь закрылась, и я очутился в другом пространстве. Это была большая бетонная площадка, возвышающаяся над полом. Увидев, что происходило снизу, я упал на колени.

Весь пол был усыпан ползучими тварями, большими и маленькими пауками, тараканами, скорпионами, различными змеями и червями. Вдалеке виднелся еле заметный тусклый свет, видимо, это был проход в следующее пространство Ада. Около сотни моих копий медленно пробирались вперёд, забивая в этих ползучих гадов большие гвозди, расчищая себе путь. Путь по вбитым в пол гвоздям. Я сразу подумал о боли, которая мне предстоит…

— Эй! Что сидишь? — крикнула мне ближайшая копия. — Бери молоток и ящик с гвоздями, нужно двигаться!

Сбоку от меня валялась гора молотков, рядом находились сотни ящиков. Я взял молоток и один ящик. Он был очень тяжёлым, его можно было только тащить за собой. Несколько метров пути уже было утыкано этими гвоздями, и я пополз по ним, тут же закричав от ужасной боли. Я полз вперёд, волоча за собой ящик, больше мне ничего не оставалось делать. Мои ноги горели от боли, но я терпел, пытаясь думать о чём-то другом, о том, что случилось до этого ада. Боль не давала мне ничего вспомнить. Как и другие, я вбивал десятки гвоздей и полз по ним. Звуки, которые издавали эти мерзкие ползучие твари, были невыносимо противны. Хотелось забить их всех, но это невозможно было сделать физически. Я остановился на несколько секунд…

— Осторожно! — крикнула мне одна из моих копий. — Они могут напасть! Не останавливайся!

Тут же на меня бросилась какая-то змея и вцепилась мне в шею, я закричал и упал на спину. Сразу же на меня поползли тараканы, черви и скорпионы, я испугался до смерти, они кусали и жалили меня, после чего я забился в судорогах и очнулся снова в начале пути, где находились молотки с ящиками. Боль была жгучей, меня знобило, трясло и ломало. Из шеи сочилась кровь, а всё тело было покусано.

— Тебе повезло, что я был рядом! — сказала мне копия, сидящая рядом со мной. — Я тебя сюда притащил. Больше не отвлекайся! А то застрянешь здесь, как они!

Копия указала мне на скелеты, лежащие в гвоздях. Они шевелились, но спасать их было уже бесполезно, идти дальше они не могли…

Несмотря на дополнительные увечья, возвращаться назад к детишкам я не хотел. Я снова взял молоток с ящиком и пополз дальше. Постепенно я приноровился вбивать гвозди и продвигаться по ним, попутно отбиваясь этим же молотком от змей и скорпионов. К паукам я привык, они ползали по мне, но не кусали. Время еле шло, а свет вдалеке не становился ярче. Обернувшись назад, я увидел, что дверь в комнату с близнецами была уже далеко. Когда заканчивались гвозди, приходилось ползти за ними назад, это занимало уйму времени, но иного выбора не было.

Все мы старались держаться рядом друг с другом, это облегчало процесс и придавало уверенности. Сотни меня вколачивали гвозди в пол и лезли по ним к непонятному свету вдалеке. Мои ноги и руки были стерты до костей, постепенно я превращался в скелет. Боль была то невыносимо сильной, то отступала.

— Сколько ещё? — не выдержав, спросил я копию, находившуюся рядом.

— Ещё полжизни и доберемся, — ответила мне она. — Куда нам теперь спешить…

Прошли месяцы, это точно, и свет становился всё светлее. Было обидно, что приходилось возвращаться назад за гвоздями. Мы хитрили, кто-то тащил только ящики, а кто-то вбивал гвозди, и это немного ускоряло процесс. Постепенно мы всё-таки добрались до того места, откуда шёл свет. Это были два факела, которые светились ярким белым огнем, что усложняло задачу пройти последние двадцать метров. Они слепили нас, сильно резало глаза. Я вбил свои последние несколько гвоздей и вскарабкался на большую бетонную площадку. Лежа на спине, я по-прежнему испытывал боль и одновременно облегчение, что этот путь наконец закончился. Другие также влезали на площадку.

— Помоги! — иногда слышал я голоса других людей.

Я втаскивал свои копии наверх, все помогали друг другу. Вскарабкиваясь, все тут же бросали свои молотки на пол. Не знаю почему, но я поднял два и запихнул их в карманы своего пиджака. Торчащие из карманов рукоятки меня не смущали…

Ад смог причинить нам ужасные боли и муки, но он не смог лишить нас человечности, пока не смог…

— Что нас ждёт за этой дверь? — спрашивали все друг друга.

— Ничего хорошего, — пробормотал я, даже не поняв, услышали ли меня.

Кругом были одни мои копии, не изувеченные, как я, но также страдающие и стонущие от боли. Площадка перед дверью была практически заполнена толпой, нас было около сотни, плюс снизу ещё прибывали люди. Дверь нужно было открывать, всех было не дождаться. Кто-то подошёл к стене и нажал на кнопку, находившуюся на ней. Дверь заскрипела и начала подниматься вверх. Когда она полностью открылась, за ней появился постепенно рассеивающийся туман, наружу хлынул теплый и даже слегка обжигающий пар.

— Нужно входить! — закричал кто-то из толпы.

Все ринулись за ним в следующее пространство Ада. Зайдя внутрь, мы оказались в метро, точнее на перроне метрополитена. Вдруг все начали издавать стоны, я тоже почувствовал сильную боль во всём теле. Оглядевшись, я увидел, что все мои копии начали принимать свой естественный облик. Все становились собой, изувеченными и изуродованными душами. Кто-то падал, корчась от боли в агонии на бетонном полу.

На стене висело огромное зеркало, подойдя к нему, я увидел своё отражение и ужаснулся. На моих коленях не было кожи, ноги были в крови, из груди торчали осколки рёбер, пальцы на левой руке, да и вся ладонь, были стёрты до костей. Из моей шеи сочилась кровь и торчали сухожилия. Половины лица не было, просматривался череп, сладковатый на вкус гнилостный запах, этот отвратный и тошнотворный запах обволакивал всё пространство вокруг.

Возле колонн по всему перрону лежали живые скелеты, они корчились от боли, они не могли больше идти, и умереть они тоже не могли. Они были обречены на вечные муки. Теперь боль была по-настоящему сильной, раздирающей изнутри. Вопли и стоны других только всё усугубляли. Гниющий народ постепенно заполнял перрон. Я понимал, что скоро должен прийти поезд, это было очевидно, но куда он направится? Думать об этом было страшно. Я видел, как множество людей просто уползало в открытую дверь назад, эти муки были действительно страшнее тех, что были на пути по гвоздям и на полосе препятствий с детьми.

Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался громкий скрежет и свистящий звук. Приближался поезд. Адский поезд. Ни я, никто другой не знали, чего ожидать. Все стояли и смотрели в сторону рельс, стараясь подальше отойти вглубь перрона.

— Что ещё нас здесь ждет? — завопила женщина, стоявшая рядом со мной.

— Наверное, что-то интересное, — съязвил я ей и засмеялся.

Я был зол, я устал от боли, и мой смех, конечно, был истерическим, все полуразвалившиеся люди смотрели на меня.

— Не унывайте! — крикнул я. — Вагончик тронется, перрон останется!

После моей фразы сразу же появился поезд, со свистом тормозящий перед нами. Он остановился, и двери раскрылись, но заходить в него никто не спешил. Снаружи поезд был ржавым, он был весь в черной гари, от его стен отходил пар. Пахло ужасно…

— Он что, из самого пекла приехал? — тихо произнес мужчина в толпе.

— Нам туда и надо! — выкрикнул другой полуразложившийся живой труп и засмеялся во весь голос.

Все начали перешептываться, переговариваться между собой, пока из вагонов не зазвучал громкий женский голос, который обычно просит людей уступать места, не забывать свои вещи и объявляет следующую станцию. На этот раз речь была совсем иной.

— Гордыня! Зависть! Гнев! Уныние! Алчность! Чревоугодие! Блуд! — несколько раз подряд, громко и чётко, с паузами повторял голос.

— Это грехи, семь смертных грехов, — доносилось из толпы. — Мы должны раскаяться!

— Поезд тронется через десять минут! — продолжал голос из поезда. — Будьте внимательны…

После чего голос стал еле разборчивым, как будто зажевало аудиокассету, появились помехи, и голос совсем утих. Донеслось шипение от поезда, которое обычно происходит перед его отправлением. Все люди быстро ринулись внутрь, я был в их числе. На скамьи и сиденья внутри вагона садились особо изувеченные люди, им уступали места более стойкие. Двери закрылись, и поезд начал своё движение. Я стоял возле двери, держась за перила, и думал, что ждёт нас, пассажиров этого адского поезда.

— Хм, — ухмыльнулся я.

— Что такое? — спросил меня стоявший рядом парень.

— Я всегда знал, что метро придумали в аду, — ответил ему я, и мы оба засмеялись.

Мы ехали быстро и долго, за стёклами были видны лишь искры, стоять больше не было сил, многие сели на пол. В какой-то момент до нашего вагона донеслись вопли и крики. Это кричали люди, находящиеся в вагонах, которые были перед нашим вагоном. Внезапно начал моргать свет, все поднялись с пола.

— Что происходит? — снова спросил меня тот же парень.

— Откуда я знаю, я здесь впервые! — ответил ему я.

Вдруг из дверей, соединяющих вагоны, появился какой-то силуэт, затем ещё один. Выглядели они ужасно. У них были красные глаза, их тела были темно-красного цвета, как будто они были обуглены, их лица были вытянуты, на головах рога, а сзади небольшие хвосты. Они быстро водили глазами по сторонам, осматривая всех.

— Грешники! — протянул один из них хриплым голосом.

— Это что за черти ещё? — тихо спросил меня тот самый парень, который стоял рядом.

— Это и есть черти, — иронично ответил ему я.

Моя ирония быстро иссякла, когда эти черти начали плеваться во всех тёмно-зелёной жидкостью и зловеще хохотать. Они плевались кислотой! Изувеченные и измученные люди снова страдали! Они быстро обгорали до костей, с них сползала кожа, появился ещё более противный запах. Парень, хромая, быстро поторопился в конец вагона. Я стоял как вкопанный. Один из чертей уже мчался в мою сторону. Увидев, как он плюнул в меня кислотой, я отскочил в сторону…

Все, что происходило далее, повергло в шок даже меня. Видимо, моё подсознание работало, а моё тело выполняло его приказы. Молотки, которые лежали у меня в карманах, оказались кстати. Уклонившись от кислоты, я одним движением сверху вниз нанес удар по голове первому уродцу. Второй в тот же миг бросился на меня, его когти проскользнули в миллиметрах от моего лица, но после этого я ударил его вторым молотком снизу вверх прямо по его челюсти. Удары были сильными. На полу вагона лежало два адовых чёрта с раздробленными головами, из которых вытекала тёмно-красная жидкость, похожая на очень густую кровь. Они лежали без движений, всё произошло так быстро, что я сам ничего не понял.

— Вот и все, — тихо сказал я.

С одной стороны меня стонали люди, облитые кислотой, а с другой стороны вагона люди пристально смотрели на меня. Это продолжалось несколько минут, я не знал, что делать дальше…

— Что смотрите? — закричал я. — Они мертвы! Радуйтесь…

— Как ты сделал это? — робко спросила меня какая-то молодая девушка. — Кто ты такой?

— Артём, — быстро ответил я, не зная, что ещё ответить.

— Ну, что дальше, Артём? — продолжила девушка. — Всех их перебьёшь?

— Да откуда же мне знать? — истерично ответил я ей. — Я вообще не понимаю, что тут происходит!

— Нужно узнать, куда едет этот поезд, — оживился парень в конце вагона. — Раз этих чудовищ было двое, нужно идти к голове поезда, значит, больше их там нет!

— Логично! — заявила девушка. — Только кто пойдет? Артём?

— Ну вот, сразу Артём! — ответил я. — Даже не удивлен!

— Я пойду с тобой! — сказала девушка и встала рядом. — Ты спас нас, с тобой не страшно!

— Спас? Вас? — засмеялся я, — Хочу открыть вам всем великую тайну. Вы все уже умерли. Вы находитесь в Аду. Посмотрите на себя! Нас уже никто и ничто не спасёт!

— Всегда есть выход! — закричал парень из конца вагона.

— Соня! — подойдя ко мне и протянув руку, заявила девушка. — Не зря же я тебя тащила от змей и тараканов по гвоздям, помнишь?

— Это ты меня спасла тогда? — удивился я.

— Я, — ответила Соня, — и, как видишь, не напрасно!

Я ответил что-то вроде: «Спасибо, очень приятно», пожал её костлявую руку, которая стала такой после пути по гвоздям. Мои руки выглядели не лучше. Она продолжала улыбаться мне. Бесило меня это или смущало, точно я не понимал. Соня была не очень высокого роста, стройная блондинка с каре.

— За что ты в аду? — спросил я её.

— Я не знаю, я ничего не помню, — ответила она мне. — Всё тело ломит! Больно!

— Такая же ситуация! — выкрикнул парень из конца вагона. — Кстати, меня Мишей зовут!

— Ну, хотя бы имена мы свои помним! — заявил я. — Это уже не плохо!

— Сколько же мы уже едем! — раздраженным голосом закричала Соня. — Нужно идти дальше!

— Хорошо-хорошо, — ответил ей я. — Успокойся, Миша, ты с нами?

— Конечно же я с вами, я тут не останусь! — крикнул он в ответ.

Миша — высокий брюнет худощавого телосложения — осмелел и быстро ринулся к нам с Соней. Он быстро отломал спинку от лавки, заявив, что это будет его щит, чтобы защищаться от кислоты. Мне было безразлично, что делал Миша. Я протянул один молоток Соне, но она его не взяла, объяснив это тем, что я лучше ими орудую.

— Первым пойдёшь! — приказным тоном заявила Соня Мише.

— Да, — поддержал её я. — У тебя ведь щит!

Видимо, от растерянности Миша ничего не смог возразить, и с испуганным лицом он двинулся вперед, а мы с Соней лишь переглянулись, улыбнувшись друг другу. Он еле двигался, тогда Соня грозно сказала:

— Миша, иди быстрее! Не переживай, ты уже умер, бояться нечего!

Еле сдерживая смех, я шёл за Соней. Так мы переходили из вагона в вагон, казалось, что они никогда не закончатся, поезд мчал и создавал вибрацию, наклоняясь то влево, то вправо. Всюду лежали живые мертвецы, они издавали стоны, кто-то просил о помощи, их боль была сильнее нашей, их пропитывала кислота, эта тёмно-зелёная чёртова кислота.

Внезапно перед следующим вагоном перед нами возник ещё один монстр!

— Грешники! — протянул он.

— Миша! — громко выкрикнула Соня. — Щит!

Этот чёрт выплеснул в нашу сторону хорошую дозу своей желчи, которая с силой ударила в щит. Я лишь успел схватить за плечо Соню, резко отодвинув её за себя. Миша от испуга отбросил щит в сторону. Брызги кислоты попали мне на руку, которая уже практически окостенела. Я не ощутил боли сразу. Быстро и точно я запустил молоток в голову этого чудовища. Оно захрипело и отлетело к стене вагона.

Соня вытащила из моего кармана второй молоток и побежала добивать его. У неё это получилось. Очередной монстр был поражён. Щит лежал на полу и плавился. Я корчился от боли, пытаясь смахнуть со своей руки кислоту собственной курткой. От руки остались лишь кости, постепенно я лишался плоти. Половина моего лица уже была оголена от кожи, боль была жуткой. Михаил стоял как вкопанный и наблюдал за происходящим. Соня лишь сидела рядом со мной и повторяла одно и то же:

— Тише, Артём, тише, всё пройдет, спасибо тебе…

Поезд начал притормаживать и в итоге остановился. Двери распахнулись.

— Станция «Кухня», — прозвучал женский голос, который так же, как и в прошлый раз, пропал за помехами.

— Какая ещё кухня? — тихо произнес Миша.

— Заткнись, мать твою, откуда я знаю! — со злости ответил я ему, терпя невыносимую боль.

Вдруг в вагон снова зашли они, эти самые чудовища, только с ними был какой-то высокий, лысый и толстый мужик со страшным лицом, в руке у него огромный тесак для рубки мяса. Это был Мясник, на нём был окровавленный белый фартук.

— Ничего себе! — громко закричал он, указывая на нас. — Эта «святая троица» замочила наших проводников, вечная память им в проклятом огне!

Наверное, проводниками он назвал тех чертей, которых мы убили. Другие черти уже было ринулись к нам, но Мясник остановил их. Здесь он был главным.

— Добро пожаловать на Кухню, — улыбаясь, сказал он, подойдя к нам ближе.

Он молча рассматривал нас своими чёрными глазами, а черти тем временем выносили из вагонов тела грешников, или же то, что от них осталось.

— Понятно! — рассмотрев нас, сказал Мясник. — Все понятно, ну, идёмте за мной, мои уцелевшие гости.

Миша подождал, пока Соня помогла мне встать, и поплелся за нами вслед за Мясником. Когда мы вышли из вагона, то в нос ударил зловонный запах гнили, трупов, дышать было невыносимо. Полы и стены были в свежей и уже засохшей крови.

— Можете называть меня Мясником! — заявил мужик, не поворачиваясь к нам. — Вы добрались до Кухни, я здесь хозяин, так что не шутите со мной!

— Михаил! — из-за наших с Соней спин выкрикнул Миша. — Очень приятно познакомиться…

Мясник прервал его доброжелательную речь своим громким смехом. Он шёл не быстро, пройдя перрон, мы попали в огромную комнату со столами для рубки мяса, множеством печей и каких-то странных аппаратов с трубками. Черти заносили в эту комнату тела и сажали их на этот аппарат, подключая к телу пару трубок с иголками. Таким образом из грешников выкачивалась кровь, затем тела кидали в кучу. Кто мог идти, уходил в сторону перрона обескровленными. Было жарко.

— Прошу в кресла, друзья! — сказал Мясник, указав нам на эти аппараты.

— Мы же умрём! — истерически выкрикнул Миша.

— Вы уже мертвы! — ответил ему Мясник и громко засмеялся. — Не бойтесь, мы делаем множество напитков из крови, не пропадать же добру!

— Идём, — тихо сказала мне Соня.

Из нас очень быстро выкачали всю кровь. Я смотрел на лица Сони и Миши, они стали бледно-белого цвета, моя кожа, оставшаяся на руках, тоже побелела.

— А ты симпатичный! — смеясь, произнесла Соня, глядя на меня.

— Спасибо, ты тоже ничего! — ответил я ей и улыбнулся.

— Вы совсем с ума сошли! — закричал Миша.

— Заткнись уже, готический мальчик! — закатываясь от смеха, закричала на него Соня.

Я не смог сдерживать смех, мы с Соней смеялись во весь голос, а Михаил был в бешенстве от происходящего.

— Из нас сделают шашлык! — кричал он. — Что вы ржёте?

Мясник тоже смеялся, он занимался какими-то делами, перекидывая со стола на стол руки, ноги и другие части тел. Что-то улетало в печи.

— А вы с чувством юмора, друзья, — начал говорить Мясник. — Всё самое вкусное отправится на Адскую вечеринку, кто-то останется тлеть здесь навсегда, кто-то на другом поезде поедет в котлы. Моё дело — сортировка и готовка.

— Сколько вы этим занимаетесь? — спросила его Соня. — Что дальше?

— Вечность, друзья, вечность! — на секунду остановившись, ответил Мясник. — Но времени мало, партии грешников постоянно прибывают, нужно спешить!

— А что в Раю? — испуганным голосом спросил его Миша.

— В Раю? — переспросил Мясник. — Не уверен, что он существует! Нет жизни без греха, в Рай попадают избранные, наверное…

— Ты сам-то жил? — спросил его я.

— Уйдите! Прочь! — заорал он, размахивая тесаком. — Ждите своей очереди!

Соня утащила меня на перрон, Миша остался с Мясником. Мы слонялись из угла в угол, рассматривая происходящее. Второй поезд стоял на противоположной стороне от первого. В него загружали тела, некоторые были в неплохом состоянии и даже сопротивлялись, но черти быстро их успокаивали своей кислотой. Я точно не понимал, что здесь происходило, но знал, что нас тоже отправят на адскую вечеринку. Я вспоминал, как она снилась мне, и я постепенно всё вспоминал.

Мы с Соней устроились на полу возле одной из колонн адского перрона. Особо не общались. Когда я прижимался к ней, мои боль и страдания отступали на доли секунды, Соня прижималась ко мне, видимо, ей тоже так было легче.

Мы не понимали, как долго мы здесь находимся, время шло медленно. У меня было такое ощущение, что после полосы препятствий с детьми и пути по гвоздям прошли годы, много лет. В памяти всплывали лишь отрывки из пройденного пути, а из прошлой жизни лишь маленькие кусочки. Марла. Я точно помнил это имя. Чем больше мы старались вспоминать, тем сильнее становилась боль, к которой невозможно было привыкнуть. Сна не было, в Аду не спят…

— Метро точно придумали в аду! — тихо произнесла Соня, прижавшись к моему плечу.

— Да, я тоже об этом думал, — ответил ей я, — ты шутница.

Соня улыбнулась, её бледное обескровленное лицо было мне симпатично. Вот он порок. Желание. Эти качества здесь приветствовались. Мы смотрели друг на друга, потом она потянулась к моим губам…

— Нужно двигаться дальше, — быстро сказал я.

— Я заметила, что желание идти дальше притупляет боль! — тут же заявила Соня.

— Я тоже это заметил! — ответил я. — Почему поезд не едет?

— Нужно узнать! — сказала Соня.

Миши не было на перроне, поэтому нам пришлось идти в рабочую комнату к Мяснику. Уже прошло много времени нашего пребывания на Кухне, чертовы кислотные чудовища не обращали на нас особого внимания, да и таких, как мы, было немало. Сидя в поезде, некоторые ждали неизвестного отправления в неизвестность, кто-то бродил по территории, периодически получая дозу кислоты, иногда они просто награждались побоями и лишними увечьями от чертей за то, что мешались им, пока те работали, утрамбовывая по вагонам тела грешников.

Я случайно задел одного из чертей своим плечом, он решил ударить меня когтями, но я быстро увернулся, замахнувшись на него, мой окостенелый кулак полетел в сторону его лица и остановился в сантиметре от него. Чёрт отскочил и уставился на меня своими красными глазами.

— Страшно, сука? — проговорил я. — Попробуй ещё раз, и я тебе точно голову снесу!

Чёрт медленно отходил от меня, а Соня медленно уводила меня в сторону кухни, где работал Мясник.

— Кто же ты такой? — тихо спросила меня она.

— Наверное, я убийца чертей! — серьезно ответил я Соне.

Я по-прежнему не знал, кто я. Соня поняла мой юмор и просто улыбалась мне. Мы шли на кухню.

Зайдя в комнату, мы увидели того же грустного Мишу, который постоянно что-то монотонно говорил. Мясник работал, периодически отпихивая своей ногой Мишу и показывая полное равнодушие к нему.

— Что, соскучились? — заметив меня и Соню, с улыбкой произнес Мясник. — Заберите от меня своего дружка!

— Когда отправление? — громко спросила его Соня. — Я про поезд, сколько можно ждать!

Было видно, что она специально разговаривала с претензией, навязчиво и грубо, пытаясь разозлить шеф-повара этого заведения.

— Да, где наш десерт? — добавил я. — Надоело ждать!

Мясник замер, замерли черти, служившие ему на кухне. Моментом данного молчания и тишины воспользовался Михаил, снова подойдя ближе к царю кулинарии.

— Я не хочу уезжать, мне тут нравится, я помогать буду, — твердил он, опустив глаза в пол. — Пусть уедут, а я вам пригожусь!

— Ты? Пригодишься? Ты даже имени своего не знаешь! — закричал Мясник.

— Я? Я Михаил, — заикаясь, испуганно произнёс Миша.

— Имя тебе Зависть и Гнев, а ещё Уныние, — продолжал кричать Мясник. — Конечно, ты тут пригодишься, грешник!

Миша ничего не успел ответить…

Со скоростью ветра рука Мясника, в которой он держал свой тесак, пронеслась сквозь шею несчастного. Его туловище и голова разлетелись в разные стороны. Все произошло неожиданно и быстро. Черти налетели на трясущееся тело Миши и начали жадно раздирать его в клочья. Мясник спокойно поднял отрубленную им голову, выдрал из её рта язык и поставил её на свой стол.

Лицо Михаила искажалось от боли, он бы закричал, если бы был язык, но он просто таращил глаза, из которых текли слезы. Мясник протянул язык в нашу сторону. Соня не могла на это больше смотреть и отвернулась. Мясник видел всех прибывших к нему насквозь. Он видел наши грехи, больше ничего другого, только грехи…

— Язык! — выкрикнул он. — Любимая пища Дьявола!

— Нам тоже выдернешь? — спросил я его.

— Нет! — засмеялся Мясник, бросив язык на стол. — Ваши грехи терпимы для меня.

Черти уже бросали останки тела Миши в раскаленные печи, из которых по-прежнему ужасно воняло. Мясник отвернул от нас исказившееся лицо Михаила. Я не знал, что делать и что сказать, Соня тоже. Мы находились здесь уже вечность, Михаил же проведёт в этом месте бесконечность…

— Что отвернулась, Гордыня? — продолжил говорить Мясник, глядя на Соню. — Блудница, ты отправишься дальше, там тебя ждёт твоя участь! Здесь ты мне ни к чему…

— Обо мне что скажешь? — перебив Мясника, спросил я.

— О тебе? — воскликнул он, протянув в мою сторону руку с тесаком. — О тебе? Ты наглый контактирующий, ты тоже вниманием обделён не будешь!

— Нет такого греха, — произнесла Соня.

— Поверь мне, этого достаточно! — засмеялся Мясник. — Есть категории людей, которые попадают к нам автоматически, я вижу это, Артём вспомнит свои грехи, всё вы вспомните…

Мясник снова развернулся к своему столу, где лежала голова Михаила.

— Идите на поезд, — спокойно произнес Мясник. — Идите…

— Пойдём, — сказал я Соне, уводя её к поезду, идущему дальше в Ад.

Выйдя на перрон, мы увидели, что вагоны были практически забиты людьми. Выбрав вагон, мы вошли в него. Все места были заняты, Соня повела меня в конец вагона, где мы сели на пол.

— Двери закрываются, следующая остановка «Конечная»! — несколько раз проговорил женский голос.

Двери захлопнулись, поезд тронулся. Все сидели и молчали, мы тоже. Наверное, мысли у всех были одинаковыми, все думали: «Что же будет дальше?». И когда это «дальше» наступит.

В отличие от того поезда, что привез нас на Кухню, этот был очень чистым. Не знаю, сколько мы ехали по времени, как вдруг Соня заговорила со мной!

— Почему? — глядя мне в лицо, говорила она. — Почему он называл меня блудницей и гордыней? Я ничего не помню, почему я здесь, за что?

— Все мы здесь ничего не помним, — взяв Соню за руку, ответил я. — Не переживай и не думай об этом! Всё нормально будет…

— Нормально? — одернув свою костлявую руку, выкрикнула она. — Посмотри на себя! Ты практически скелет, Артём! Где нормально?

— Знаешь, — резко ответил я ей, — ты тоже не красавица! Моего греха вообще не существует! Я тоже ничего не помню, но сижу и молчу!

Соня замолчала. Народ в поезде начал разговаривать друг с другом, поднялся гул. Звук от поезда, гул от людей, которые просто что-то обсуждали, тишины больше не было. Молчали лишь Соня и я.

— Тихо! Тихо, мать вашу! — кто-то закричал в вагоне. — Заткнитесь вы, послушайте!

— Не ори, кусок мяса! — закричал ему в ответ здоровый мужик, находившийся передо мной в пяти шагах.

Времени прошло много, но помимо этого гула слышалось что-то ещё. Соня тоже не понимала, из-за чего кричал тот человек. Мужик, который был ближе ко мне, орал на другого, я не смог этого больше терпеть. Я встал с пола и подошел к нему.

— Тебя же просят, — спокойно сказал я ему. — Помолчи немного, все помолчите…

— Да ты чего, скелет! — заорал мужик. — Сейчас двину и…

Даже в аду он вёл себя так же, как и в жизни. Даже могила его не исправила. Я не дал ему договорить, я просто хотел тишины. Я просто бил его головой о металлический поручень, а потом о стены. Крови не было, но не было уже и половины его черепа.

— Да хватит уже тебе, Артём! — кричала Соня, оттаскивая меня от этого когда-то злобного дядьки.

Он не умер, он просто валялся на полу и тихо-тихо стонал…

— Заткнулись все! — крикнула Соня, глядя на меня, она спросила уже вполголоса: — Что там, Артём? Что слышно?

— Музыка? — тихо проговорил я, затем громче. — Музыка? Это музыка!

Все слышали музыку, все в вагоне слышали её. Это был рок-н-ролл, что-то из старья.

— Рок-н-ролл! — крикнул кто-то в вагоне. — Круто! В Аду играют рок-н-ролл!

И тут меня накрыло волной, и это была взрывная волна воспоминаний! Она ударила прямо в мозг, ослепив меня и отбросив в сторону. В мою голову влетали воспоминания о моей прожитой жизни. Меня шатало из стороны в сторону, пока я не упал. Перед глазами пролетали все мои грехи и все те, кому я причинил боль, будь она физической или моральной. Эта была целая цепочка событий, как фильм про меня, и в этом фильме я был отрицательным героем. На какие-то секунды я приходил в себя и видел, что то же самое творилось со всеми вокруг. Музыка становилась всё громче, рёв гитар и стук барабанов начинали глушить. Все затыкали уши, но это не помогало.

— Соня! — орал я во весь голос, срывая его.

Она не слышала меня, а я её. Никогда не думал, что я так возненавижу рок-музыку! В какой-то момент все затихло, кино перед глазами закончилось смертью отрицательного героя. Всё так, как и должно было быть. Поезд притормаживал, народ постепенно приходил в себя. Я подполз к Соне, прислонившись спиной к стене вагона, она сидела на полу и держалась руками за голову.

— Соня! — позвал я её, но она смотрела в пустоту. — Соня, ты как?

— Артём, я всё вспомнила, — сказала она. — Я плохой человек, понимаешь?

— Я тоже всё вспомнил, — ответил я ей. — Не думай об этом! Все мы грешны!

Почему-то мне казалось, что не так уж и велики были её грехи. Гордыня? Блуд? Это какая-то мелочь по сравнению с остальными грехами. Но Богу виднее…

Мясник был прав, все люди попадают в Ад. Но, если подумать логически, Ад ведь не резиновый. Чем-то же проведенная здесь вечность должна закончиться? Да, кто-то остался с младенцами. Кто-то застрял в пути на гвоздях, а кто-то на Кухне. Но мы приближались к завершению этого чудесного времяпровождения! Я чувствовал это!

— Станция «Конечная», — прозвучал женский голос.

Поезд остановился, и двери распахнулись. Все смело вышли на перрон. На стенах висели указатели к тёмному проходу, откуда доносились всякие звуки и музыка. Пройдя этот коридор, все мы оказались на той самой вечеринке, что снилась мне очень давно. Сколько же там было всяких разных тварей и чертей! Они начали расхватывать людей и утаскивать их за собой. Я держал Соню за руку, отбиваясь от них изо всех сил.

— Отпусти меня, Артём, — твердила она, — это бесполезно…

Она напоминала мне Марлу, я думал о Марле и не мог её отпустить. Но Соня была права, этих тварей было очень много, они выхватили её и утащили за собой.

— Спасибо! — выкрикнула мне Соня.

Это последнее, что я услышал от неё. Далее они принялись за меня…

Это было мерзко, больно, холодно, затем жарко и снова холодно…

Проклятые твари…

Их противный, мерзкий смех…

Во мне снова появилась кровь? Или мне показалось это? Я привык к истязаниям, они всё-таки довели меня до безразличия…

Через какое-то время меня волокли по кровавому полу. Я видел танцующих тварей, они били меня своими ногами…

Позже, стоя перед большим котлом с кипящей смолой, я увидел напротив себя Соню. Помимо нас с ней было ещё множество душ. Соня улыбнулась и подмигнула мне, я сделал то же самое в ответ. После чего мы полетели вниз, в неизвестное новое пространство. Может, оно станет последним для нас? Это нам ещё предстояло узнать…

Лишь обжигающий нам лица пар окутал нас…

Глава 2. Начало

Артём родился в обычной семье. Его отец, Юрий Ботов, служил в полиции, маму звали Елена, и она была учителем младших классов. Он был обычным ребёнком, хорошо учился в школе, а закончив её, поступил в Высшую Школу Полиции. Артёму было тогда семнадцать лет, он жил с родителями. Отец Артёма начинал работать следователем, и в сыне он видел такого же хорошего следователя, как и он.

На первом курсе у Артёма появилась девушка Лиза, они встречались год, после чего расстались. Артём переживал, ведь это была его первая любовь. На втором курсе учиться стало интереснее, так как начались предметы по специальности, и он полностью погрузился в учёбу, чему безмерно радовались его родители. Друзей у Артёма было немного, в основном одни знакомые, да и девушки постоянной не было. Отец всегда говорил Артёму: «Учись, сынок, по моим стопам пойдешь!» И Артём учился. На практику он ходил к отцу в отделение, присутствовал на допросах, иногда на задержаниях, ему эта работа нравилась. В армии Артём не служил, так как сразу после учёбы начал работать по специальности.

В двадцать четыре года Артём работал полицейским со своим отцом, с ним они вели дела, раскрывали преступления, они были напарниками и неплохо преуспевали в этом. Его отцу тогда было пятьдесят лет. Он собирался выйти на пенсию, как только его сына назначат следователем. Юрий был добрым и справедливым человеком, он чтил семейные традиции, выходные, проведенные вместе со всей семьёй, ужин, вино. Мать Артёма уже не работала и занималась домашним хозяйством. Она постоянно спрашивала Артёма, когда тот заведёт семью. У Артёма была девушка, которую звали Ириной. Она работала в адвокатской коллегии. Юрий не особо любил адвокатов, по его мнению, они всегда мешали быстро раскрывать дела. Артём же ничего плохого в них не видел.

Однажды Артём сделал Ирине предложение, но та отказала ему, объяснив, что любит его и хочет создать семью немного позже. Артёма вот-вот должны были назначить следователем, а у неё складывалась неплохая карьера адвоката. Они продолжали жить вместе, но детей не заводили.

В день рождения Артёма, когда ему исполнилось двадцать пять лет, его вызвал начальник, полковник Анатолий Иванович Щедров. Зайдя в кабинет, Артём увидел там своего отца.

— С днём рождения тебя, Артём! — сказал Щедров. — Поздравляю с новым званием и должностью, теперь ты следователь!

— Спасибо, Анатолий Иванович, — растерянно ответил Артём.

— Приказ уже есть, получишь новое удостоверение и за дело! — продолжал полковник. — Начнёшь с понедельника! А пока отдыхай, даю тебе три дня!

Его отец стоял за спиной начальника и гордо улыбался. Артём никогда не видел отца таким счастливым, он был рад за сына.

— Поздравляю, сынок! — пожав руку Артёму, гордо сказал Юрий. — Не переживай, на пенсию я пока не ухожу! Поедем, обрадуем маму с Ириной!

Это был последний день рождения, который Артём отмечал так весело и торжественно с семьей и Ириной. Все были рады и строили планы на будущее. Через месяц его мать умерла от инсульта. Он и отец переживали смерть Елены тяжело, но спустя некоторое время смирились. Юрий категорически отказался уходить на пенсию, объяснив это тем, что в одиночестве дома ему просто нечего делать.

Спустя полгода после смерти матери был убит отец Артёма. Юрий уже возвращался домой, он остановился на автозаправке, там на него и напали. Убийца ударил его ножом в горло и угнал машину. Артём впал в депрессию, он был зол и желал лишь мести. После похорон отца он пришел в отдел, чтобы приступить к работе.

— Кто ведёт следствие по убийству моего отца? — спросил он.

Ему сказали, что следствие ведёт Сорокин, такой же начинающий следователь, как и он. Артём знал Сорокина, тот рассказал ему об обстоятельствах дела, что убийца был один, что есть описание свидетелей, но на камерах видеонаблюдения лица не видно, а машину нашли брошенной в другом городе.

— Артём, — окликнул его один из сотрудников полиции, — тебя вызывают к начальству!

— Держи меня в курсе всего! — заявил Артём Сорокину и пошёл к начальнику.

— Соболезную ещё раз, Артём, твой отец был всем нам очень дорог, — говорил Щедров. — Это дело у нас самое приоритетное, не переживай, но тебя я должен отстранить от него! Езжай домой, приди в себя.

Не сказав ни слова, Артём ушёл из кабинета Щедрова и отправился в квартиру Ирины, где напился и уснул. Вечером Ирина разбудила его.

— Давай держись! — твердила она.

Артём не мог осознать происходящее и продолжал пить. Ему снились родители. Затем ему мерещился отец на улице и в квартире. Артём слышал его голос, который говорил ему: «Артём, иди домой, пока не поздно». Он думал, что сходит с ума, но всё равно решил посетить родительский дом. Там, сидя за столом с сигаретой за бутылкой водки, он вновь увидел отца.

— Сомов Михаил. Ищи, Сомов Михаил. Тюрьма. Он вышел, ищи его! — несколько раз повторил Юрий и исчез.

Подходил девятый день после смерти отца, Артём четко помнил, что он сказал ему. Он позвонил Сорокину и спросил, как продвигается следствие, на что Сорокин ответил:

— Ищем, Артём, не переживай!

Артём попросил его проверить того самого Сомова Михаила, Артём объяснил, что тот должен был недавно выйти из тюрьмы и был как-то связан с отцом. Сорокин удивился, но пообещал проверить информацию.

На девятый день на поминки собрались родственники Артёма. Он сидел за столом рядом с Ириной, и она постоянно твердила ему:

— Хватит пить, держи себя в руках!

Артём пил и вдруг снова увидел отца на лоджии. Артём вышел туда, перед ним стоял его отец.

— Папа… — тихо проговорил он. — Это ты? Что с тобой?

Юрий был чёрно-белого цвета, с невыразительными глазами, он снова повторял одно и то же. О том же Михаиле Сомове.

— Зачем вы умерли? — закричал Артём, глядя в пустоту. — Зачем? Оставили меня одного! Что тебе нужно теперь?

Артём кричал и махал руками сквозь своего отца, стоящего перед ним, после чего потерял сознание и упал. Ему вызвали скорую помощь. Артёма привели в чувство, но его поведение опять стало неадекватным, после чего его укололи снотворным и увезли в психосоматическое отделение.

Артём очнулся, он лежал в больничной палате, привязанный к носилкам, оглянувшись по сторонам, он увидел ещё несколько человек в таком же положении. В глазах всё сливалось и плыло, мерцали какие-то тени. Артём услышал, как открылась дверь. Силуэт в белом подошел к нему. Он увидел, что это женщина-врач.

— Добрый день, Артём, — говорила она, — итак, к нам вы попали с психозом, скоро перестанет действовать снотворное, и мы нормально поговорим! А пока лежите и отдыхайте.

Артём не мог ничего ответить, прошло ещё часа два, прежде чем он вновь открыл глаза. Ничего не плыло, всё было хорошо, кроме одного, Артём ясно видел, что в углу палаты стоял Юрий Ботов.

— Вы видите его? — спросил Артём у рядом лежащего парня, который был так же привязан, как и он.

— Да ты точно дурной! — засмеялся сосед Артёма. — Не говори им, что видишь, а то залечат!

Дверь в палату открылась, и Артём увидел врача с двумя санитарами.

— Как вы себя чувствуете, Артём, можем ли мы вас развязать? — спросила доктор.

— Да, конечно! — ответил он.

Санитары развязали его, поставили на ноги и повели в кабинет к врачу. Его посадили на стул перед столом доктора. Санитары остались за спиной у Артёма.

— Меня зовут Ермолина Евгения Валерьевна, — представилась доктор. — А вас?

— Артём Юрьевич Ботов! Я следователь полиции! — громко заявил Артём.

— Я знаю, поэтому к вам будет пристальное внимание! — продолжала врач. — Вы видите что-то, может быть, слышите? Галлюцинации?

— Нет, у меня был стресс! — спокойно ответил Артём.

— Хорошо, мы понаблюдаем вас, возьмём анализы, а там видно будет! До встречи! — Ермолина кивнула санитарам, и те вывели его в коридор, ведущий в его палату.

В палате была кровать, окно с решеткой и больше ничего. Зашла медсестра, взяла кровь, попросила Артёма сдать мочу, сходив с ним в туалет. Вечером Артёму дали лекарства, от которых он захотел спать. Ему снилось, что он идёт по коридору больницы, и вокруг мелькают чёрные тени. Какие-то силуэты что-то говорили ему, потом он увидел отца, который кричал:

— Ищи Сомова!

Артём вновь проснулся прикованный к кровати. Он не понимал, сколько времени он уже находился здесь. Врач зашла в палату и сказала, что дела плохи. Предыдущей ночью он бегал по отделению в состоянии психоза, и санитары еле скрутили его. Ей пришлось увеличить дозу транквилизаторов. Артём сказал доктору, что это был лишь сон, но врач заявила обратное.

Артём провел в психбольнице около шести месяцев, он продолжал видеть то, что видел, а также видел своего отца, а вернее то, что от него осталось. Артём понял, что таблетки и уколы не помогали от галлюцинаций, нужно просто молчать и стараться не обращать внимания на видения. Психиатр считала, что у Артёма шизофрения или маниакально-депрессивный психоз с бредом о своём отце и Михаиле Сомове. Его несколько раз навещали коллеги, приходил и Сорокин, иногда Ирина. Дело об убийстве отца застопорилось, Сомова никто не проверял, и как только Артём начинал говорить о нём, об этом узнавала врач, и дозы лекарств увеличивались. Отца Артём видел реже, и то в виде какой-то тени или же объекта без контуров. Артёму нужно было выйти из этой больницы. Он молчал и соглашался на любое лечение и процедуры. Однажды, сидя в кабинете у врача, Артём спросил:

— Евгения Валерьевна, когда вы выпишите меня? Мне уже намного лучше…

— На днях, Артём, но ты не сможешь больше работать в полиции, тебе придется пить лекарства, — пояснила доктор. — Плюс раз в месяц приходить к нам на осмотр.

Артём понимал, что иного выхода нет. Чтобы выйти из больницы, нужно соглашаться на всё.

— Нас часто посещают из церкви, — сказала Евгения Валерьевна, протянув Артёму визитку. — Это священник Даниил, он считает, что вера помогает нашим больным. Он интересовался тобой. Обратись к нему.

Через три дня Артёма выпустили с выпиской о заболевании, а также с направлением на освидетельствование, на котором комиссия позже установила ему инвалидность. Артём больше не был полицейским, Ирина ушла от него. Поселившись в доме родителей, он остался один на один со своими видениями. Через какое-то время он обратился к Даниилу. На встречу с ним Артёму пришлось идти в церковь. Не крестясь, он переступил порог и вошел в храм.

— Кто тут Даниил? — громко спросил он в церкви.

— Не кричите, он ведёт службу, подождите его, он к вам подойдет! — недовольно ответил ему какой-то человек.

Сидя во дворе на лавке возле церкви, Артём курил и ждал священника. На удивление ему было спокойно, никаких силуэтов людей, призраков и теней он не видел. Уходить Артём точно не хотел. Через час из церкви начал выходить народ, а за ним вышел и мужчина в чёрном одеянии. Посмотрев на Артёма, он жестом пригласил его зайти внутрь, они прошли в помещение, похожее на кабинет. По виду Даниилу было около сорока лет, он был высокий, с небольшой бородкой, серьезного вида.

— Что привело тебя ко мне? — спросил Даниил Артёма.

— Это ваше? Мне в психлечебнице дали! — протянув визитку священнику, ответил Артём.

— Итак, — улыбнулся Даниил, — ты продолжаешь видеть их?

— А это смешно? — нервно ответил Артём. — Доктору доложите теперь?

— Нет, Артём. Я не за этим тебя звал, я хочу помочь тебе! То, что ты видишь их, это не просто так, — объяснял священник. — Это души умерших людей, призраки, сущности, и среди них твой отец. Все они не ушли из нашего мира, они затерялись тут, и ты их видишь.

— Да ладно! Это просто мне кажется, такого быть не может! — засмеялся Артём.

— Это дар, Артём, — прервал его священник. — Вот я их не вижу, а ты видишь. Я помогу тебе понять. Пойдешь по этому адресу, там тебя будет ждать человек, он поможет.

Даниил протянул Артёму бумагу с адресом и рассказал, как туда дойти. Артём выглядел плохо, он постоянно не высыпался, поэтому у него были мешки под глазами, волосы и щетина на лице отросли, он давно не обращал внимания на свой внешний вид.

Артём вышел из церкви и сел в маршрутку. Видения возобновились. Закрыв глаза, он старался не обращать на них внимания. Выйдя из автобуса, он пошёл искать адрес, написанный на бумаге. Это оказался многоэтажный дом, Артём поднялся на нужный этаж и подошёл к квартире и постучал в дверь. Ему открыл лысый мускулистый мужик.

— Ты Артём? Меня зовут Хам! Так все называют, заходи! — с ходу заявил мужик.

Зайдя внутрь, Артём увидел широкий матрас на полу, на нём лежала полуголая девица и спала. В квартире был, конечно, полный бардак. Хам позвал Артёма на кухню.

— Выпить хошь? На вискарь! — протянул он наполненный до краёв стакан Артёму. — Пей, не ссы, разберёмся мы с твоей проблемой! С таблетками своими психическими получишь удовольствие!

Хам засмеялся, Артём выпил. Он уже начал понимать, почему этого мужика зовут Хамом. После чего тот вышел в комнату, поднял с матраса девушку и сказал, что это проститутка, приведя её в чувство, он приказал ей одеться и уйти, в прямом смысле приказал. Для Артёма это было дико.

— Скромный ты какой-то! — заявил мужик. — Давай говори, что у тебя там? Даниил сказал, что тебе помочь нужно.

Артём всё быстро рассказал про свои видения, про отца и Сомова. Хам выслушал и сказал:

— Понятно, очередной, блин, незваный контактирующий появился! Я введу тебя в курс дела, только ты не ссы и ещё выпей!

Хам был серьезен и не шутил, как сначала. Он рассказал Артёму о правиле 3–9–40, о душах, сущностях и о других существах загробного мира. Он сказал, что Артём может сойти с ума, если это так и продолжится. Он не один такой, и с этим ему придется жить, решая проблемы мёртвых и отправляя их в иной мир. Хам рассказал, что священник Даниил был у них главным, он искал контактирующих и помогал им, как мог. Также он кратко рассказал про организацию, которая называлась «Приходом Посвященных». Артём был в шоке. Он был пьян и в ужасе слушал Хама.

— Так, чего там хотел твой отец? — спросил Хам.

— Сомова Михаила, я даже не знаю, искали его или нет, в полиции этим делом занимался следователь Сорокин! — пояснил Артём.

— Так поехали в твою ментовку, там и спросим у сороки правду! — вскрикнул Хам.

Выйдя на улицу, они сели в джип Хама, из куртки он достал какой-то сверток и трубочку. На пластиковой карте он быстро сделал две дорожки из порошка. Хам вдохнул одну, а вторую протянул Артёму.

— На, прими, а то вид у тебя как у пьяни какой-то, взбодрись! — сказал Хам.

Артём вынюхал все и действительно почувствовал бодрость, напряжение спало. Они ехали по улицам, Хам постоянно твердил о мёртвых и спрашивал Артёма:

— Видишь их? Они повсюду, особо внимания на них не обращай, а то почувствуют, что их видят, и пристанут! Суки!

Артём видел какие-то силуэты. Это были сущности, души разных цветов в зависимости от срока их смерти. Подъехав к полицейскому отделу, Хам спросил Артёма:

— Ну и где твоя Сорока?

— Машина его вон там стоит! — указал тот на парковку.

— Будем ждать! — заявил Хам.

Они ждали, курили, Хам рассказывал об их деятельности всё больше и больше. Оказалось, им даже платили, переводя деньги на личный счёт. Если они перестанут изгонять сущности и отправлять души, то те заполонят мир, замучают людей, и будет конец! Артём не верил своим ушам.

Стемнело. Вдруг из дверей отдела вышел Сорокин. Он сел в машину и поехал. Хам с Артёмом поехали вслед за ним. Сорокин остановился на парковке одного стриптиз-клуба. Выйдя из машины, он увидел, что ему навстречу идут Артём и ещё какой-то человек.

— Артём, привет, как дела? — с улыбкой кивнул Сорокин.

— Привет, поговорить надо, — сказал Артём.

— Давай завтра, приходи в отдел, буду рад видеть! — весело ответил Сорокин, указывая на клуб. — У меня тут дела! Сам понимаешь!

Артём ничего не успел ответить, когда Хам со всего маху засадил Сорокину сокрушающий прямой удар в нос! Сорокин отлетел в сторону своей машины метра на три.

— ФБР! Сука, будешь отвечать на все вопросы! — закричал Хам, подняв Сорокина с асфальта, двинув его ещё раз головой о машину.

Артём испуганно смотрел по сторонам, он хотел, чтобы никто не увидел происходящего.

— На баб решил посмотреть, сука, так потом посмотришь, а ща говори про дело отца Артёма! И живо! — пригрозил Хам Сорокину.

— Какое блин Федеральное Бюро Расследований? — придя в себя, но ничего не понимая, запричитал Сорокин, — Я полицейский!

— Хана тебе, полицейский! — достав ствол, Хам засунул ему его в рот. — Или говори, сука, или замочу!

Сорокин закивал головой, Артём подошел к нему и начал расспрашивать о следствии. Прошло больше полугода, но, как оказалось, Сомова так никто и не проверял.

— Я же просил! — крикнул Артём Сорокину.

— Артём, прости, мне сказали, что ты психом стал! — повторял тот снова и снова. — Мне говорили, что у тебя крышу снесло!

— Так, короче, ща едем в мусарню, и ты при нас начинаешь шмонать базу! — заявил Хам, кинув Сорокину салфетку. — Вытрись и поехали!

Сорокину ничего не оставалось делать, и они поехали в отдел. Когда они зашли внутрь, у Сорокина постоянно шла кровь из носа, похоже, он был сломан.

— Ищи, Сорока! Ищи! — раз за разом повторял Хам.

Другие сотрудники полиции с подозрением смотрели на происходящее, но они вспомнили Артёма, когда он пошел к ним и объяснил, что Сорокин по просьбе ФСБ ищет одного парня в базе данных. Чувствовал он себя неловко, но Хам вёл себя так уверенно, что никто даже ничего не спросил…

— Нашли! — крикнул Хам.

Артём подошел, и они начали читать про Михаила Сомова. Оказалось, что именно его шесть лет назад арестовал отец Артёма за торговлю наркотиками. Выйдя из тюрьмы, Сомов захотел отомстить, он специально или случайно встретил Юрия на заправке и решил убить его. Всё сходилось. Хам объяснил Сорокину, чтобы тот завтра немедленно начал разрабатывать эту версию, и Сорокин пообещал всё сделать. Он был ужасно испуган. Хам отвез его назад к бару, а сам вместе с Артёмом отправился домой, где полночи они пили виски и нюхали порошок.

Утро было тяжелым. На свой страх и риск Артём один поехал в отдел полиции. Его пропустили, у Сорокина была наложена повязка на лицо, под глазами были большие синяки.

— Спасибо за вчера! — обиженно заявил Сорокин. — Можно было бы и вежливо попросить! Я виноват перед тобой, поэтому не буду жаловаться, к тому же ты чертов шизофреник, и тебя не посадят!

— Что по делу? — спросил Артём.

— Опера работают! — ответил Сорокин. — Поехали домой к Сомову, его задержат. Потом допросим, проверим всё, не переживай! Процедуру ты знаешь. Я тебе позвоню!

— Здравствуй, Артём! Ты больше не полицейский! — сказал сзади стоящий полковник Щедров. — Что ты тут делаешь?

— Я потерпевшая сторона, проверяю, как следствие идет! Имею право! — с саркастичной ухмылкой ответил Артём, после чего направился к выходу.

— Мы тебя будем держать в курсе всех дел! А теперь иди домой и отдохни! — крикнул ему вслед Щедров и попросил Сорокина зайти к нему.

Вечером Артём сидел в родительском доме, когда к нему приехал Хам. Он привёз бутылку виски и порошка, закинувшись всем этим, они разговорились. Состояние Артёма было вполне сносным, он не пьянел от кокаина. Много расспрашивал о Приходе, о душах и сущностях. Хам охотно делился с ним информацией.

— Почему тебя зовут Хамом? — вдруг с улыбкой спросил его Артём.

— А чё, не заметно почему? У меня манеры хамские! — смеясь, ответил Хам.

— А как твое настоящее имя? — снова спросил Артём.

— Имя не важно, важно, чтобы человек хорошим был. А фамилия моя — Хамский! — гордо произнес Хам.

— Да я понимаю, — ответил Артём и засмеялся.

— Может, баб закажем? — громко спросил Хам.

— Я сейчас не в том состоянии, мне ещё в психушку идти, а ты меня поишь и наркотой кормишь! — смеясь, ответил Артём.

— Ничего, с этими мы тоже как-нибудь разберёмся! Скоро ты вступишь в нашу секту! Будешь изгоняющим бесов, как я, а может, и лучше, кто знает! — ободрял его Хам. — Хотя ты не настоящий же контактирующий, а я настоящий, потомственный, бывалый уже! Я с детства видел всех этих чертей, родители у меня такими же были. Вот меня Даня и приставляет к таким, как ты! Потом ругает, правда, что я вас порчу, ну а как иначе!

Хам говорил долго, а Артём сидел и слушал его. Так весело и беззаботно он ещё никогда не проводил своё время. Хам держал Артёма в тонусе, не давал грустить.

— В Приходе тебя всему обучат, не переживай! — сказал Хам.

Они не спали практически до утра. Потом Хаму позвонил Даниил. Поговорив по телефону, Хам сказал:

— Вот и работка не очень большая! Поехали, по дороге расскажу.

Они вышли из дома и сели в машину, Хам ещё принял дозу. По дороге он рассказал Артёму о деле.

— Короче, тут недалеко в одной деревушке сущность обитает. Даня сказал, что там вся семья уже в шоке, попов из церквей вызывали, бабок всяких, а приведение всё шалит и шалит! Полтергейст, короче! — объяснял Хам. — Ща подъедем туда и разберёмся!

Когда они приехали на место, наступил день. Артём и Хамский зашли в старый дом. Оказалось, что у бабки с дедом там умерла дочь. Они думали, что это её дух их тревожит. По ночам начинался шум, вой и грохот, вещи падали. Покоя не было. Хамский вежливо попросил всех покинуть помещение.

— Ладно, давай походим тут, если увидишь чего, скажи! — велел Хам Артёму, достав из кармана блокнот, и сам пошёл по комнатам.