Бесплатный фрагмент - О нас с улыбкой

Шефский день

Как назло, в пятницу, поперли машины с товаром. Покуда все принял — ночь на дворе. Иду злой, устал, как собака. Самое время немного расслабиться — да все деньги за товар отдал.

Прохожу мимо витрины магазина, — а там свояк чего-то спиртное покупает, а что именно, отсюда не видно. Но я то знаю, свояк — мужик умный и дерьмо брать не станет. Ну, думаю, счастье в дом, есть бог на свете….

По дороге он мне объяснил, что пятница — шефский день.

У него на складе все шефы предприятий питания собираются, которые у него снабжаются. Хозяева у них «крутые» — достать могут все, что хочешь.

Но вот, все вместе, что они достают, можно увидеть и попробовать только у него на складе, в пятницу вечером, на «шефском» дне.

Стол был царский. Всего понемногу, но всего. Такое разнообразие и все вместе, я никогда в жизни не видел. Каждый шеф принес со своего предприятия на стол, что-то особенькое.

Про икру черную, я и не говорю — ее было видов пятнадцать. Старший стола почему-то об нее нож всегда вытирал.

Я когда это увидел, меня в пот кинуло. Хотел предложить свой язык в качестве вытиралки, но потом передумал. Просто, начал глотать слюну и все.

Все присутствующие были такие важные, что я только водочку опрокидывал и молчал.

У них оказывается сегодня рыбный стол был, со странной тематикой — «нерыбные продукты моря».

Про черную икру только один обмолвился: «Ею — говорит — хорошо рыбный бульон осветлять».

На тот момент я немного по смелей стал — ко второй бутылочки приступил — и спрашиваю:

«Объясните, пожалуйста, Ваши слова — что значит „осветлять“».

Он так слегка повернулся в мою сторону и объяснил:

«Это значит, если Вы хотите получить прозрачный рыбный бульон, нужно удалить из него свернувшийся белок — он придает бульону мутный цвет, для этого в него кидают черную икру, из расчета двести грамм черной икры на один литр рыбного бульона, и не доводя до кипения, снимают поднявшуюся массу черной икры, с захваченным ею свернувшимся белком. Тогда рыбный бульон у Вас будет прозрачным».

Это был пищевой садизм. Я забыл, как она пахнет, а он, гад, ее в бульон.

Опять, из его объяснения я ничего не понял:

«А, что значит — снять, поднявшуюся массу черной икры, с захваченным ею свернувшимся белком?»

«А то и значит — ответил он, поражаясь моему невежеству — собрать половником всю эту массу с поверхности бульона и выкинуть в раковину…»

Я думал, что меня парализует.

Ну, напишите рыбный бульон с черной икрой. Люди съедят. Зачем же в помойку?

Эта икра не выходила из головы — видения, что ее выбрасывают в помойку, становилось навязчивым….

Чтобы чего не случилось, пришлось это видение запивать. Пока я отвлекался на черную икру, которая занимала все пустые пространства стола, разговор у них перешел на эксклюзив.

Старший стола знакомил присутствующих с новинкой:

«Это новое блюдо, которое, только что, доставили нам чартерным рейсом из Гонконга».

Он открыл продолговатый металлический термоящик и все присутствующие ознакомились с содержимым.

Внутри ящика, на мелких, кубиках льда лежало нечто белоснежное.

Рядом с этим чудом, тоже на льду, лежала небольшая хрустальная бутылка с золотой крышкой и янтарном содержимым.

Свет, попадавший на грани хрустальной бутылки, преломляясь, подсвечивал все кубики льда и, лежащее белоснежное чудо, казалось, парило в воздухе. Старший стола пригласил всех на пробу.

Шефы достали свои личные приборы и по очереди, не спеша, передавали их старшему стола.

Таких изумительных золотых ножей и вилок, инкрустированных драгоценными камнями, я никогда в жизни не видел.

Конечно, я понимал, что для них — они — это необходимые для работы орудия производства, но как они были сделаны!!! Многие с камнями необычного цвета — желтые, красные, черные. Эти бриллианты составили бы конкуренцию любому музею мира.

Старший стола в белых перчатках брал очередной прибор, аккуратно отрезал кусочек белоснежного чуда, капал на него тягучим янтарем из хрустальной бутылочки и передавал приборы владельцу.

Тот, перед получением приборов, тщательно ополаскивал рот простой водой, только потом, через некоторое время, пробовал предлагаемое блюдо. Проба проводилась с закрытыми глазами и медленным утвердительным покачиванием головой. Окружающие внимательно наблюдали за происходящим.

Наконец, пища была опробована, и одобрительное покачивание происходило с открытыми глазами, но уже вместе со всеми присутствующими.

Я, как зачарованный, смотрел на это действо и проблема с черной икрой ушла куда то вдаль.

Наконец, все присутствующие отведали. Дали попробовать и мне. Я, конечно, больше боялся за сами приборы — как бы не потерять чего с них, но тоже ополоскал рот и пожевал предложенное.

Все посмотрели на меня, и я так же, как и они, важно и медленно покивал головой….

Конечно, водка не позволила определить весь вкус блюда, но и то, что я почувствовал — было сногсшибательным.

Старший стола обвел всех взглядом и сообщил:

«Все вы, ощутили стандартный, классический вкус блюда. Любые отклонения от этого вкуса являются браком и запрещаются к реализации клиентам».

Далее он объявил происхождение блюда:

«Вы продегустировали очень редкое блюдо, приготовленное из зародыша моллюска, обитающего на глубине пять километров, на склоне подводной горы Индийского океана. Место улова тщательно скрывается от конкурентов. Его промысел возможен только пятнадцать дней в году».

У меня, от услышанного, закружилась голова.

Последние слова говорившего:

«Стоимость блюда — двенадцать тысяч долларов» — стали последними и для меня.

Мозг просто выключился от увиденного, услышанного и съеденного. Пришел в себя я только к вечеру второго дня, в больнице.

Конечно, это пьяный сон, подумал я. Так не бывает. На следующее утро, я уже чувствовал себя хорошо и попросился на выписку.

Свежая газета сообщала, что наши полярники, наконец, закончили бурение к реликтовому озеру, находящемуся глубоко, под толстым ледяным панцирем, и взяли пробы из него.

Живых организмов, в образцах, обнаружено не было.

Я поднял глаза, и над газетой увидел ухмыляющегося свояка, пришедшего меня проведать:

«Чего, — говорит — веришь написанному? Да мы еще в прошлую пятницу эту живность из озера дегустировали…»

Когда я слышу, как кто-то хвастается, что был в крутом ресторане или в банкетном зале не для всех, я только тихо спрашиваю:

«А Вас, хоть раз в жизни, приглашали на склад, в пятницу, на «шефский день?»

Манюня

Никогда бы не подумал, что возьму крысу в дом. Такое бы, раньше даже в дурном сне не приснилось. А ведь взял. И не жалею. А все любопытство мое. Праздновали мы день рождения приятеля, он по части продуктов работал, так всего на складах насмотрелся, и нам рассказал.

Оказывается крысы очень умные. Примеры приводил. Чтобы плотно покушать — они яйцо куриное к себе в нору катают по полу, как грузчики — встанут на задние лапы, а передними — яйцо перед собой катят. Если пол где сильный уклон имеет, то она обхватывает его всеми лапами, и ложится на спину, а другая ее за хвост тянет. Когда чего достать не могут — помогают друг другу — в открытую бутылку с растительным маслом хвост опустит, а ее товарка, потом, хвост облизывает, пока не наестся. А затем, меняются местами. Про аккуратность, тоже тысячи примеров — когда их норку ломают, чего только не находят: сливы лежат правильным тетраэдром, сосиски уложены правильными рядами, деньги — стопками, причем, только купюры одинакового номинала. Все ловушки обходят.

Пока он это все рассказывал, я подумал, а почему бы их ум, в нужное русло не направить.

Решил попробовать — купил на зоологическом рынке белую крысу и стал ее тренировать.

Тренировка простой была — положил два кусочка мяса, перед ней, один хороший, а другой обычный — рассолом накаченный. Как она только ко второму кусочку принюхиваться стала, я ее наказал — веточкой по задней части. К вечеру, она у плохих продуктов даже не останавливалась. Ко мне, она тоже быстро привыкла. Оказалось, правда — умнейшее животное.

Два минуса — туалет и грызню, я решил за три дня — палочку дубовую натирал сыром, и она мирно грызла ее в клетке, потому что у них зубы все время растут и их нужно стачивать, а туалет, тоже, сделал в клетке. Два раза дал сыр, когда она все правильно сделала и все.

Сам удивился. Ну, думаю, людей дольше учить надо — и то не всегда научишь.

Заказал я себе пиджак с рукавами по шире. А в левом — рукав с резинкой, чтобы она не выскакивала, и чтобы ее видно не было, и в рукав вшил шланг от пылесоса. Два конца открыты у края рукава, а у локтя разворот.

Опускаю рукав левый к продукту — если продукт хороший — она немного задерживается, а если плохой –сразу к локтю бежит. Ну, думаю, раз ты такая умная — дальше сама учись, а я тебе все сказал.

Первый выход с ней я сделал на базар. Ходил недолго, но без ошибок. Она мне отобрала все только хорошее. Я через знакомых на пищевую лабораторию вышел — они мне подтвердили.

Второй раз отоваривался, как следует. И еще раз сходил в лабораторию — без ошибок.

На третий раз, когда пошел, заметил, за мной народ следить начал — после моих покупок у тех торговцев весь товар за минуты уходил.

Но на всех не хватало. За дополнительную плату попросили походить еще по базару. Да и торговцы просили как то отметить их.

Короче, мое утро стало начинаться с обхода рынка и наклеивание моего личного знака качества на их продукцию — за дополнительную плату небольшую. Но в конце месяца стала получаться хорошая сумма.

В конце года решил открыть фирму по визуальному определению качества продуктов. Теперь ко мне стали обращаться оптовики и рестораторы. Дела пошли резко в гору.

На достигнутом я решил не останавливаться. Добавил ткани. Натуральные, от крашенного полиэтилена, она отличила сразу, даже учиться не стала. Правда, мой пиджак сразу прогрызла. Наверно, тоже химии много было. Сама отобрала мне ткань — сто процентную шерсть и свой любимый цвет серый, хотя сама белая. Но это, видно уже в генах. Весь мой гардероб перегрызла и до туфель добралась. Сначала я, конечно, разозлился. А потом думаю — это же она о моем здоровье заботится, а я, дурак, злюсь.

Крысу свою Манюнькой назвал.

Теперь у меня все натуральное и еда и одежда и обувь. А часы я сам поменял — с такой одеждой, смотрелись только дорогие.

Пошел себе машину покупать, так она и тут помогла — от тех, кто смошенничать хотел — сразу пряталась. Я подумал, и добавил еще одно направление в работе. Стал консультантом по заключению сделок.

Теперь, не одна сделка в городе не заключается без моего одобрения. Ни одного промаха. Моя Манюнька, сразу чувствовала мошенников разных.

Дом построил — проект тоже она выбирала, тот и взял, что ей понравился. Когда построили, в камне, еще красивее стал — на чертеже, оказывается, не все увидишь, вернее не представишь, как оно будет. А она увидела. Последний, самый ответственный экзамен, тоже прошла — жену мне выбрала — пальчики оближешь. Знакомых много было, а эта, как подошла, моя Манюнька аж лапами в меня вцепилась. Ну, я намек понял. Через месяц свадьбу сыграли.

Вот теперь у меня все есть: жена, дом, машина, работа, деньги. Ношу и ем все натуральное — моя Манюня за этим строго следит. Отсюда и здоровье. И все благодаря ей — моей Манюньке.

И к виду ее давно привык — красивей ее никого нет.

А то, что хвост к ее белой шубке не идет, так уже и не замечаю — а кто из нас без недостатков?

В клетку к себе, она теперь только в туалет бегает, да палку погрызть.

Без меня не может — всегда за пазуху лезет.

Жаль только, говорить не может, а нам и не надо.

Мы в глаза друг другу посмотрим, и не надо никаких слов — нам все и так понятно.

Манюнька моя!

Компьютерный мир

Наконец–то, я позволил себе вытянуть ноги и руки.

Встать не решился — что бы не закружилась голова. Болело все тело — спина, пальцы, глаза. Радовало одно я — победитель.

Двухдневный бой не оставлял времени ни на что.

Даже не помню, когда ел, нормально, последний раз.

Все силы ради победы.

В голове еще проносились картины боя, пальцы, непроизвольно, принимали форму устройства управления боевой машиной.

Усилием воли я заставил их разжаться и, даже, начал слегка ими шевелить. Кровь медленно приливала к конечностям. Пальцы порозовели и были уже не такими холодными.

Я совершил невозможное — полный разгром моего противника….

Я перешел на третий уровень.

Но опасность не ушла. Я прекрасно понимал, что без модернизации боевой машины, я не смогу победить в новой схватке.

С нетерпением, дождался родителей с работы и со скандалом выпросил денег на новые мозги компьютера.

В магазин собрался быстро.

В лифт садиться не стал — еще на первом уровне я загонял противника в лифт и там его уничтожал.

Стал спускаться по лестнице, заглядывая на нижний и оглядываясь на верхний этажи — нет ли там каких ловушек.

Без меча «Джидая» я чувствовал себя очень неуверенно.

Наконец, появившейся яркий свет указал на открытую дверь дома. Я еще раз оглянулся в пройденный полумрак и сделал первые шаги по двору.

Светило яркое солнце, легкий ветерок, обдувая, доносил тепло и запахи начинающегося лета.

Я не расслаблялся, т.к. знал, чем это может закончиться в любую секунду — играющие малыши — превратиться в злобных карликов с оружием, те, кто в колясках — нажать на кнопки и напасть на меня с воздуха, а их мамаши — скрытые гоблины, в мгновение ока убрать камуфляж и, теперь, на боевых машинах, а не на лавках, гнаться за мной, пытаясь уничтожить.

Хорошо, дальше, в конце двора, стояла знакомая компания. Они уже знали, что я прошел второй уровень и с нескрываемой завистью, поприветствовали меня.

«Вот так то — подумал я — это вам не по зубам. Интеллект не спрячешь!», и гордо прошел мимо.

Старушка топталась у перехода, но у меня не было с собой летающего кресла командира, чтобы перелететь с ней на другую сторону улицы и я пошел дальше.

От вдыхаемого воздуха внезапно закружилась голова — это напомнило мне спуск на Черную планету, на втором уровне. Я знал, что делать, в отличие от спешащих куда — то, беззаботных прохожих.

Пришлось, срочно, зайти в ближайший подъезд, снять нижнее белье, помочиться на него и плотно прижать к лицу. Это давало недолгую гарантию от газовой атаки.

Знакомый запах, на минуту, успокоил меня, но расслабляться было нельзя.

В магазине, покупатели и продавцы, почему — то, странно глядели на меня, зажимая носы. Подошедший охранник спросил, не нужна ли мне помощь и пристально стал смотреть на меня, стараясь не дышать…. Я сказал, что сам справлюсь.

Мое отражение в зеркальной витрине, где лежали компьютерные навороты, не понравилось мне самому — на фоне бледного — бледного лица, укрытого наполовину старыми трусами с желтыми, мокрыми пятнами, сильно выделялись два больших черных круга.

В центре черных кругов находились ввалившиеся, красные глаза — последствие бессонного, двухсуточного боя за второй уровень.

Конечно, внешне я сильно отличался от окружающих меня людей. Стало не по себе.

Я поискал в карманах шапку или плащ — невидимку, но их не было.

Ничего, подумал я, и не из таких переделок выскакивали.

Сразу вспомнилось, что после моей победы и переходе на третий уровень, еще остались неиспользованными три управляемые ракеты и ящик со снарядами….

Самочувствие сразу улучшилось. Раздумывать было некогда: — без маскировки и оружия — оно осталось дома, в компьютере — спастись от этих, глядящих на меня, мог только бегством.

Я мигом купил нужный мне блок, и со всех ног бросился домой.

Внезапно, резко закололо сердце, ноги стали наливаться свинцом и я стал мокрым, как мышь.

Сначала, была мысль, что это от неподвижного образа жизни, но мозг предупредил, чтобы я был осторожен — скорее всего это нападение тех, кто смотрел на меня в магазине, специальными «Х» -лучами.

Ухудшение состояния моего организма, прямо подтверждало вторую версию.

Я сошел с тротуара и спрятался за куст.

Там я подождал, пока пройдет одышка и сердце успокоится, одел трусы на голову и, оглядываясь по сторонам, перебежал к другому кусту.

Так, падая на землю и прижимаясь к кустам, я, с каждой минутой, становился ближе к дому.

Вдруг, какая — то птица вылетела из куста, и пометила меня жидкой каплей. «Вот оно — подумал я — попали».

Хорошо, что у меня богатый жизненный опыт.

Вспомнил второй уровень — там птицы — роботы так атаковали, уничтожая все вокруг, ядами и кислотами.

Не дожидаясь, когда капля прожжет насквозь или, еще хуже — отравит, я, одним движением, сбросил всю верхнюю одежду, кроме трусов на голове, и побежал с такой скоростью, что в миг оказался дома.

Я снова победитель.

Времени на то, чтобы спокойно прийти в себя, после посещения этого ада, не было.

Отвертка в моих руках крутилась, как бешеная. Не прошло и двадцати минут, как я услышал гудение моей модернизированной боевой машины.

Теперь, я был во всеоружии и готов блеснуть интеллектом на третьем уровне.

Путешествие в магазин вспоминалось, как страшный сон, хотя оно явилось настоящей мужской подготовкой к победе в третьем уровне.

Сын подошел и попросил денег на учебник биологии. Я сказал, чтобы он взял у бабушки, т.к. у дедушки взял я.

Пришла жена, спросила про деньги, на школу, для средненького.

Я, отрешенно, посмотрел на нее и прощальным голосом сказал, что ухожу в бой на третий уровень, и еще не известно, смогу ли я победить.

Сам дал себе зарок — если за неделю смогу победить и на третьем уровне, то обязательно вступлю в игру «Пиратские сокровища» и уж не победить после победы в третьем уровне? Просто смешно.

Я закрыл глаза и мысленно представил, как я буду пересыпать из руки в руку золотые пиастры на мониторе компьютера.

В выигранном мной золотом пиратском сундуке их будет много.

Пусть вся родня и соседи смотрят, чем я здесь занимаюсь и завидуют моему интеллекту.

Я открыл глаза. Чувство боевого духа переполняло меня, но для победы на третьем уровне этого было мало.

Я перекатился через кровать, дополз до окна и при помощи шторы поднялся и встал на ноги. Они еще сильно болели, после дневного похода, но вопросы родни о деньгах — прямо жгли душу.

Я им всем покажу, кто я такой — подумал я и резко открыл форточку.

Странный, густой воздух, наполненный вечерними ароматами лета, начал затекать в мое убежище.

Он напомнил тот дневной ужас, который мне пришлось испытать — всех этих злых карликов; летающих на колясках младенцев, стреляющих лазерными лучами; гоблинов на боевых машинах.

Руки сами потянулись к оружию.

Я закрыл форточку и, подстегиваемый этими запахами, быстро добрался до компьютера.

Вот сейчас я был на пике формы. Только бы никто не мешал.

Я поправил подушку поудобней, положил на колени ноутбук, глубоко вздохнул, расправил плечи и нажал на кнопку.

Игра началась.

Монополист

Еще не рассвело, когда я проснулся от настойчивого звонка телефона. Незнакомый голос уточнил: «Вы Иванов Иван Иванович?». Отпираться было бессмысленно и я согласился.

Голос из трубки продолжил допрос: «Это из банка, где вы просите кредит. Назовите сами свою фамилию, имя, отчество, дату и место рождения, серию и номер паспорта, где прописаны. Там живете или по другому адресу? С кем живете и есть ли у вас дети? Что вы имеете в собственности и кем работаете, адрес места работы и номер рабочего телефона, на какие цели берете кредит, есть ли у вас кредиты в других банках, есть ли карточки и сколько, назовите четырех человек которые вас знают и их номера телефонов».

Через три часа позвонили знакомые и спросили, с тревогой в голосе: «У тебя ничего не случилось? А то нам позвонили, спрашивали про тебя, вот только откуда звонили мы не расслышали».

Окончание дня ушло на успокаивание уже всех моих друзей и знакомых, т. к. слухи разрастались снежным комом.

Ночью стали звонить с других городов, куда долетела новость.

На следующий день, раздался звонок в дверь.

В дверях стоял представитель банка, который пришел фотографировать мою собственность.

Я извинился за беспорядок, т.к. с утра никого не ждали, и съемка всего началась, включая непричесанную жену и сонную дочь. Я понял — для того, чтобы показать — кто со мной живет.

Затем, съемка плавно переместилась в гараж. Я хотел помыть машину — дороже будет смотреться, но фотографу было некогда и мы пошли в мой магазин.

Там было сфотографировано все, включая туалет и работающих сотрудников. У них теперь была тема для догадок на ближайшую неделю. Уборщице сразу стало плохо — до пенсии было всего чуть — чуть, а тут такое.

К вечеру звонок повторился и голос потребовал справки о налоговых поступлениях моего магазина за последние полгода, справки по пластиковым карточкам из банков об отсутствии задолженности, а так же требование застраховать свою жизнь на запрашиваемую сумму кредита.

Под конец разговора меня спросили: «А не помню ли я где был мой дедушка 17 марта 1937 года?».

Я, конечно, не знал, но меня успокоили тем, что одного свидетеля этого события разыскали в отдаленном, горном кишлаке Узбекистана и он дал показания. Теперь, чтобы подтвердить его показания, требуется дать запрос в архивы ФСБ по идентификации отпечатков пальцев, снятых со стаканов посетителей ресторана «Прометей», где ужинал дедушка в тот день.

Банк — фирма солидная и одному источнику информации не верит.

Два дня я потерял на сбор требуемых документов, причем, с оплатой всех услуг, и отнес в банк. Когда я достоялся и сдал все документы, мне дали номер телефона и сказали, что решение будет по кредиту к вечеру.

К вечеру я позвонил и получил: «Нет».

На мой вопрос: «Почему нет», ответ был короткий: «Без объяснений».

Для бизнеса деньги, как хлеб. А его не дают, без объяснений. Банк не хочет продавать свой товар с наценкой, на которую он живет? Может быть кредит большой? Нет, он уплачиваемый.

В электросетях тоже требовали кучу документов на заключение договора, Без него деньги не принимали. Не было основания для приема.

Они тоже не хотели продавать свой товар — электричество. А электричество для предприятий, как хлеб.

Такая же ситуация была во всех учреждениях, куда обращались люди. Никто не хотел упрощать процесс получения справок, кредитов, для электричества и всего другого.

То, что это идиотизм, было понятно всем, кто туда обращался.

Рассуждал я очень просто — клин, клином вышибают и решил объединить все продовольственные магазины нашего города в одну монополию.

Когда ни в одном магазине города, ничего не продали работникам электросетей, банков и других учреждений, они восприняли это, как шутку.

На второй день поехали все отовариваться в соседний город.

На третий день пришли из администрации и спросили.

Мы ответили — алаверды — как вы к нам, так и мы к вам.

Мы, собственно, не возражаем, но пусть они принесут:

— справку о том, что не болеют заразными болезнями, /для появления в магазине/,

— Копию паспорта с пропиской, заверенную нотариусом, /откуда ты и не ищет ли тебя полиция/,

— Напишут заявление о заключении договора на обслуживание — /без договора деньги не принимаем/,

— Справка по форме 2-ндфл о зарплате, за полгода/ может живешь не по средствам/….

Через полгода, инициатива была поддержана на городском уровне: был заключен договор с судебными приставами — их должники, тоже не имели права покупать продукты питания ….

Теперь, чтобы попасть в магазин нужно было выбить чек и ждать своей очереди, которая высветится на экране. Все кассиры были довольны — один человек в очереди, один в зале. Порядок есть порядок. К тому же, огромный плюс — «Несуны» исчезли.

Чтобы меня не побили за созданное, пришлось взять охрану.

В магазин тоже.

Охрана потребовала огородить охраняемую территорию.

Огородили.

В магазины стали пускать через металлодетектор, со снятой обувью — потому, что террористов много стало. На всякий случай.

Новое оборудование, забор и охрану пришлось включить в стоимость хлеба. Без документов, в здания магазинов охрана не пропускала.

Ввели журналы строгой отчетности — прошнурованные и заверенные печатью. Теперь, каждый посетитель был обязан расписаться в журнале и взять с собой временный пропуск, с обязательным возвратом, с подписью продавца.

Бумажной работы прибавилось — ввели должность помощника продавца. Поступило предложения объединиться в крае, стране.

Цены на всю продукцию пришлось поднять, для содержания вновь созданных управляющих структур.

Еда — не тепло и не электричество. Без нее долго не протянешь.

Да и мы вошли во вкус.

Решили образовать бригады быстрого контроля. Внезапно врываемся, на любое предприятие, закрываем входы и выходы и собираем мазки со всех сотрудников, а то, вдруг, есть скрытые болезни, о которых они нам не сообщили.

Для того, что бы самим немного расслабиться, на работе ввели «фэйс — контроль» — не понравилась мне чья-то рожа — пусть проваливает. На вопрос: «Почему» — ответ: «Без объяснений».

А что — товар мой собственный, кому хочу, тому и продаю, и отчитываться по этому поводу ни перед кем не собираюсь.

Появилось ощущение своей избранности и безнаказанности.

«Эти» никогда не кончатся и никогда не нажрутся, прутся, как бараны, в ворота и все им мало. Все они тащат сумками, чтобы жевать, жевать, жевать. И так каждый день.

Да нам за такую работу надо отпуска давать, как военным. И, обязательно, куда — нибудь подальше от людей.

Хорошо еще, выбили землю за городом, хоть жить будем среди своих, под охраной.

Кстати, это тоже нужно оформить на магазины и соответственно поднять цены на продукты.

Правду говорят — человеческая глупость безгранична.

По сути, кажется все верно. А по содержанию?

Ну только представьте себе этот продовольственный бред?

Ну, а почему, тогда мы видим бред электрический и газовый, водный и мусорный, банковский и любой всякий, где есть только намек на монополию?

Ответ прост — безнаказанность.

Нет такой комиссии, которая, придя, на любое предприятие и ознакомившись с охреневшими от безнаказанности деятелями, устранила бы все созданные ими лишние звенья, вместе с первыми лицами их создавшими, убрала кучу родственников, возглавляющих бестолковые отделы.

Устранила, быстро, на месте, без волокиты. Просто, на основании тех прав, что им даны. Как хирургам. Больно, но надо.

И давно уже пора.

Маразмы?

«Здравствуйте, друзья!

Сегодня, мы с вами, сделаем ассорти из моих рассказов, поэтому прошу вас следить за ходом повествования.

А как правильней — ассорти или попурри? Может — микст? А если — …? Нет, ассорти лучше….

Жена, правда, не доложила язычок, да и буженина, если честно, из магазина….

Мне рыбное ассорти больше нравится, — когда осетринка, семгочка и между ними красная и черная икорка положена, а вокруг, креветки в один слой, и крабы внешним слоем. Хотя, знаете, вот крабы вареные — клешни их, мне больше нравятся, чем консервы крабовые. Да и вообще — рыбное для здоровья полезней.

Надо жене сказать, что бы почаще делала. Да — а — а….

Чего-то билет в театр не могу найти.

Хотя, вот я вышел сюда на сцену, и даже отсюда, с такой высоты — ни одного свободного места не вижу. А то, скоро, что-то начнется, а я тут на сцене мешаюсь.

Мне билет, наверно, дочка купила — балует, знаете ли. А вот про место ничего не сказала.

А вот вон та девочка — вылитая моя внучка. А может так и есть? Девочка, как тебя зовут? Да? Чего то я не расслышал. Может и внучка….

Вот, цвет волос не похож.

Девочка, а ты не красишься? Нет?

Ни чего не слышу, ну хоть бы головкой помотала. Ладно, дома скажут — моя внучка или не моя.

Надо кого-нибудь из работников театра попросить стул принести, а то стоять неудобно, хотя женщинам я смотрю это нравится.

Я, конечно, человек культурный — всегда встаю, когда женщины заходят и жду, когда мне разрешат сесть. Пора бы уже и разрешить, но, видно, они забыли.

Ох уж эти женщины. Недавно, одна звонит, я спрашиваю: «Кто со мной разговаривает?» А она в ответ: «Угадайте!» Я — ей: «Чего гадать. Существуют правила — кто звонит, тот сначала обязан представиться, а затем уже говорить о том, что ему надо. Потом уже, представляется ответивший, чтобы и звонивший знал с кем говорит». Она: «А откуда вы это все знаете? Где это записано?» «В этикете — говорю — там, так и записано. Люди его должны знать и всегда соблюдать». «Странно — она говорит — а в школе нас этому не учили. Забавная такая. Ну, уровень развития я сразу понял — что то „типа о-па“, и телефончик сразу отключил».

Да….

А может кто-то не на своем месте сидит? Проверьте, пожалуйста, билеты, не век же мне на сцене стоять.

Хотя знаете, мне даже понравилось — я вас всех вижу, и что приятно — видно, что вы все люди культурные — никто из вас меня не перебивает.

А это что у меня в руке? Ха. Мои попурри. Или ассорти? Просто микст какой-то. А зачем я их с собой притащил?…

М — да…, рассказы взял, а очки дома забыл.

Люди добрые, у кого очки на минус три, передайте их мне, пожалуйста, вам же они не понадобятся, вы же сюда слушать пришли. А и смотреть на меня тоже? Тогда ладно — буду читать по памяти. Это у меня перед войной такой случай был — пришел читать, а записи забыл. Вот смеху было. Пришлось по памяти. Вот это ассорти было. Или попурри? Нет, все — таки ассорти лучше. Сразу праздничное настроение у всех. Как будто после него торт подадут. А что, может и торт…

Тогда всем по чарке налили…. Вот это все по нашему, по — русски.

А сейчас, смотрю, не только привычки, а и слова наши забывать стали — на одежде и то по иностранному пишут, и такие важные ходят.

Те, что так ходят — думают, что они крутые.

А это — их уровень развития.

Телевизор включил — там вроде бы умных людей должны показывать, ан нет — сидит в футболке, весь такой расслабленный, раскрепощенный — свободный, значит, от предрассудков, и на груди большими печатными буквами «LONDON».

Я не выдержал и позвонил на телевидение.

Передача в прямом эфире, на всю страну, и мой вопрос ему по громкой связи: «У вас ошибка в первой букве слова». Он, недоуменно: «Какая ошибка? Все написано верно», и оператор приблизил слово на весь экран.

Я говорю: «Нет, ошибка. У вас наша русская „Г“ упала и перевернулась.…» Камера отошла от надписи и показала его — сидит весь красный и потерял дар речи.

Больше этого политика по нашему телевидению не показывали.

А что — как он к нам, так и мы к нему — алаверды.

Я это к чему — если ты наел морду на российский харчах, то не надо нас по телевизору унижать надписями не на нашем, своей, типа, английской принадлежностью. Уважай нашу культуру — ты здесь живешь.

Вспомни, хотя бы, для начала, чья страна научила другие страны в бане мыться. А то так бы и ходили немытыми.

Так, что теперь, если увидите кого по телевизору с надписью английской — вспоминайте «LONDON» с русской буквой «Г».

А если и после этого будут ходить и выступать — ну тогда простите.

О чем это я?

Да, про коммунальные услуги.

Я вот так думаю, если нас сравняли по оплате со многими развитыми странами, а некоторые мы даже превзошли, например Америку по цене бензина, то во первых надо определиться, а почему такая оплата.

Взять к примеру Японию — у них людей много, территории с кукиш, да и та скоро под воду уйдет. Так там есть с кого брать. И полезных ископаемых нет. Отсюда и оплата.

А у нас судебные приставы за каждым гоняются, как за тараканом — территории большие, не поймаешь. У нас людей и так мало, и тех добиваем — к шестидесяти помирают в основном от сердца. До чего только не додумываются, чтобы человека унизить — по телевизору смотришь, колеса у автомобиля должника откручивают, за границу не пускают, мебель описывают, стада коров режут.

Наши люди еще старой закалки и всегда платят за себя. И детей так приучают.

А попали они в должники потому, что по вашим, написанным от балды ценам, рассчитанным для затыкания дыр бюджета, а не по справедливости и совести, заплатить не могут.

Так разберитесь и измените то, где от вас люди пострадали.

Есть, конечно, и злостные должники — с теми разговор особый, но тоже индивидуальный, может им тоже помочь надо.

Или слово «помощь» ушла из нашего лексикона?

Теперь, что — «Дай» вместо «Здравствуй?».

А если, в общем плане, про нас сказать, то мы, лично, каждый, тоже претендуем на наши богатства. Где моя личная часть добытого угля, газа, нефти, золота, алмазов, древесины и всего другого?

Неужели моей личной части не хватит мне на оплату коммунальных услуг?

А если еще умножить добытое на членов моей семьи?

Может тогда и на вывоз мусора хватит?

Может вообще коммунальные платежи убрать? Ну, а народ бумаги все пусть заполняет, но не платит, чтобы было видно, что он тоже причастен к богатствам Родины. Да заодно и к порядку приучается.

А что, мы вот сейчас все на немцев ровняемся. А знаете ли вы, что они были еще хуже, чем мы с вами сейчас. В смысле организации и порядка.

Так вот их, правда не помню какой, канцлер, два поколения приучал к порядку и организованности — заставил все семьи завести гроссбухи. И кто такие вел и показывал — налоги не платили совсем. Пока все не приучились. А когда приучились, тогда и налоги стали платить.

Напомню — два поколения или сорок лет.

Когда записаны расходы — сразу видно, куда деньги ушли. И если не туда потратил — тоже сразу видно. А теперь это у них в крови. Везде чистота и порядок. Потому, что все это денег стоит.

Возьмите — окна в домах, как зеркала блестят. Думаете от природы они такие?

Да, просто их канцлеру надоело смотреть на эти вечно грязные окна и дворы, он и объявил, что каждый месяц, на каждой улице будет выбираться и награждаться лучшая хозяйка.

Теперь их дворы и окна — причина зависти всех приезжающих гостей.

Просто народ нужно поощрять и учить, тогда и результат будет. Не сразу, но будет.

Только этим нужно заниматься и очень терпеливо.

А не обкладывать всех налогами, как волков в загоне, с поднятой планкой рассчитанной для магазина в центре Москве, а потом изгаляться над людьми, через созданные для этих целей органами.

Не планку платежей разных надо повышать, а предприятий больше строить и расходы административные сокращать. Тогда и налогов будет много.

И показатель административной работы один единственный оставить — сколько предприятий строится или открыто, по самым новым мировым технологиям и с самым новым мировым оборудованием, в вверенном тебе хозяйстве.

И десять последних, в списке, по итогам года, под зад — десять худших мэров края или области, и десять худших губернаторов, просто потому, что они последние.

Чтобы переход на рынок и конкуренция их тоже касалась. А новых набрать на освободившиеся должности. Вот тогда и начнется и освежение кадров, и рынок.

— О чем это я?

— Да, о Родине, — она у нас лучшая в мире.

Где бы не был, а дом есть дом. Только, его помыть надо — много ходят, топчут, а потом куда-то улетают — голуби мира.

Это они так говорят. А я вам так скажу, голубя где не выпусти, он всегда домой прилетает. А это не голуби. Говорить не буду кто это — сами знаете. Оправдание — то, сам себе всегда найдешь — не оценили, не поняли. Есть и такие, но в основном — там больше платят.

И я скажу свое суждение — я таких не уважаю.

Мне вообще не нравятся те, кто за общим столом вырос, в силу вошел, а потом начинает приносить продукты на чужой стол, да еще и гадит на выкормивший его стол словами всякими, или таскает грязными руками из кастрюли с супом мясо, по той простой причине, что ее рядом поставили, либо доверили содержимое всем, по тарелкам, разливать.

Ну вот и жена пришла. Извините, вы не моя жена? Что мне домой пора? А я где?

В театре? А что же вы тогда свет в зале потушили? Я, со слепу, и не разобрал, что тут людей столько. Тихонько так сидят, не шелохнутся.

А где же аплодисменты?

Что-то плохо слышу. А, вот теперь слышу.

Я вам, в следующий раз, расскажу про ассорти эту, или попурри? А может микст?

Нет, лучше ассорти — сразу праздничное настроение, как будто после него торт подадут.

Конкурирующая фирма

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился экологом, и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя, бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал, задним числом, за три года, договора с их фирмой, плюс копии всех учредительных документов, за будущие похороны единственной, вредной энергосберегающей лампочки, висящей в офисе.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Так как договора у меня не было, а копии нужно было ксерить, я промолчал.

Он, величественно, оставил предписание, из которой явствовало, что я должен явиться, по такому то адресу, в такое то время, на экологическую комиссию для получения штрафа, за нарушение экологической безопасности родного города. При себе иметь следующие документы, и шло перечисление из двенадцати пунктов, включая удостоверение на окончание курсов по экологии для директоров. Имеющийся у меня диплом, был не в счет.

Когда он увидел, что я все прочитал и изменился в лице, то заметил, что если я не успею собрать весь перечень документов, то меня оштрафуют не как физическое, а как юридическое лицо. Значит, штраф будет в десять раз больше.

От сказанного «нимб проверяющего» засветился еще ярче. Он повернулся и величественно вышел.

«Что ж — подумал я — скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем то прибытии.

Вошедший человек представился ветеринарной инспекцией и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал все сертификаты качества на продаваемую колбасу.

Над головой у него проявился «Нимб проверяющего». Я спросил:

«А чего, собственно, Вы пришли — я свиней не выращиваю, а всю колбасу получаю с городского мясокомбината».

На что он ответил:

«А у тебя есть, сертификаты качества, на тех свиней, из которых делают ту колбасу на мясокомбинате, которой именно ты торгуешь?».

От сказанного, «нимб проверяющего» засветился еще ярче.

После посещения первого посетителя, настроение было испорчено, но после сказанного, я рассмеялся:

«Спасибо — говорю — за сказанное. Хоть ты настроение поднял. Чего — говорю — хочешь?».

Он посмеялся вместе со мной и показал три пальца: «Три — говорит — тысячи и ты больше меня никогда не увидишь».

Это было справедливо, но я поинтересовался участливо: «А с голоду не помрешь?».

Он положил деньги в карман и со смехом ответил: «Да я все продуктовые магазины области с этой шуткой, до пенсии не объеду. А если и объеду — наши другую придумают».

Он повернулся и величественно вышел.

«Что ж — подумал я — скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился торговым инспектором и показал свое удостоверение.

Оно сплошь было покрыто, золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал все сертификаты на водочную продукцию.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Пока я ковырялся с сертификатами, в зал вошли еще двое и окружили витрину с водкой…. «Нимб проверяющих» проявился и над ними.

Я спокойно ждал.

Водку я брал только с правой половины склада поставщика, она хоть и чуть дороже, но не левая, как на левой половине склада.

После двухчасовой проверки в закрытом магазине, инспекторы смотрели на меня, как на вора, который украл их деньги, но доказать это они не могут. Судя по их гневным лицам, сдаваться они были не намерены.

Наконец, старший сообщил, что завода, который выпустил вот те пять бутылок водки, не существует. Водка есть — а завода нет.

«Нимб проверяющих» засветился над ними еще ярче.

Это был удар под дых — конечно, списка вино — водочных заводов моей страны у меня не было. Было одно честное слово зав. склада, что водка с правой стороны склада — правильная.

«Чего — говорю — хочешь?».

Он показал три пальца: «Три — говорит — тысячи и ты нас больше не увидишь».

Я дал, но он не взял. Я поднял удивленные глаза — он тоже: «Каждому по три» — сказал он, и бросил голодный взгляд на мой кошелек.

Я говорю: «А морда не треснет, вы бы еще всем отделом пришли».

Он потупился и сказал, что сейчас все по трое будут ходить, чтобы не было конфликтов разных с проверяемыми.

Я сказал, что экономика страны может треснуть.

Он заулыбался, но не уходил.

Я дал «пять» и сказал, чтоб я ваши рожи только через год увидел.

«Даже через два года — рассмеялся он — сейчас мы имеем право проверять вас один раз в два года».

«Ну, ты бы так сразу и сказал, бери еще четыре тысячи. Извини, брат, что чуть не обманул вас…» — сказал я виновато, и проводил их взглядом. Извинения были приняты. Они повернулись и величественно вышли.

«Что ж — подумал я — скромно и со вкусом».

Колокольчик входной двери возвестил о чьем-то прибытии.

Вошедший человек представился санитарным инспектором и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он, не задерживаясь в зале, проследовал в кабинет. «Нимб проверяющего» у него сразу светился ровно и ярко.

Он не стал ничего проверять, и задал мне один вопрос:

«Как ты думаешь, смогу ли я найти просроченный продукт среди семисот наименований продуктов, лежащих в твоем зале, имеющих срок реализации от четырех часов до двух недель?».

«Нимб проверяющего» горел над ним так же ровно и ярко.

Я заулыбался вместе с ним — ответ был ясен, даже тупому, и молча расстался с трешкой.

Та быстрота, с которой он действовал, вызывала чувство уважения к его труду. Сколько ж предприятий в день он может обойти на такой скорости?

Колокольчик входной двери возвестил о чьем то прибытии.

Вошедший человек представился экологом и показал свое удостоверение. Оно сплошь было покрыто золотыми печатями, как тело бригадира, уважающей себя бандитской группировки.

После наступившей паузы, взятой, чтобы насытиться произведенным эффектом, он потребовал, задним числом договора, за три года, заключенные с их фирмой, за будущие похороны единственной, вредной, энергосберегающей лампочки, висящей в офисе, плюс копии всех учредительных документов.

Над головой у него проявился «нимб проверяющего».

Я не стал ждать, когда он закончит свой молебен, и раздраженно заметил, что сегодня, с их конторы уже были, и сунул ему выписанное мне предписание на комиссию, с последующим штрафом от экологов.

Он внимательно ознакомился с предъявленным документом и облегченно вздохнул: «Это не наша фирма». «А чья же?» — недоуменно спросил я.

«Это наши партнеры. В городе, теперь, по две структуры образуют, каждой проверяющей конторы, чтобы у нас тоже конкуренция была…».

Почему он от меня побежал не помню — соседи сказали, что я урну на улице вырвал….

Вечерело. Закрыл магазин и подвел итоги за день.

Было много старого, но узнал и много новых новостей:

— проверяющие фирмы все дублируются;

— инспектора ходят по трое;

— требуют договора и копии всех документов за три года;

— требуют отучиться на их курсах мне и продавцам, а так же перечислить ощутимую сумму в их фонд развития,

и нужно еще купить их очень дорогую литературу.

Желательно еще подписаться на профильную газету.

А проверяющих этих.…

Подумал, что еще штрафы платить придется, и сделал переоценку продуктов — поднял цены на двадцать процентов.

Вы улыбались, когда я за вас тут нервы свои драл, ругаясь с проверками — отрыжкой социализма?

Думали это меня наказали?

Нет, это вас наказали и будут наказывать, пока не дойдет до самого высокого начальника, что проверяют мою работу люди — «Покупатели» и проверяют ежедневно.

И если у меня будет грязно, продукты дорогие и просроченные, они просто не придут. А я обанкрочусь. Так, как принято у цивилизованных стран. Поэтому для меня «Покупатель» — главный и единственный проверяющий.

А нахлебников уже всем надоело кормить /лопату им в руки/.

Вот только, сколько же еще времени это будет продолжаться?

Собрание /в администрации/

Председатель собрания: «Здравствуйте коллеги! Нами получено письмо, по поводу улучшения работы с населением. Спрашивают — какие меры принимаются и какие предложения подаются. Кто первый выступит по данному вопросу?»

Товарищ первый: «Я предлагаю начать с нас самих. Когда, товарищи, заниматься населением, когда столько времени уходит на уничтожение не нужной бумаги. Я предлагаю ввести новую ставку и пусть обходят все кабинеты и уничтожают бумагу».

Председатель собрания: «По сути, товарищ предлагает, говоря экономическим языком, принцип глубокой специализации, что несомненно приведет к улучшению качества нашей работы. Я думаю всем понятно, что это и есть скрытые резервы. Так, кто следующий?»

Товарищ второй: «Все пьют чай или кофе. Много времени уходит на приготовление напитков и мытье посуды. Кроме того, что теряется время, существует опасность прямого пищевого отравления — стаканы моют, простите, в туалете, а о качестве приготовления я уже и не говорю –кто как может. Ну, это не серьезно, товарищи».

Председатель собрания: «Поднятая тема, очень остро, стоит перед всеми нами. Я попрошу дать мне материал по больничным листам. Будем требовать ставку повара и официанта. Кто еще хочет выступить?».

Товарищ третий: «Нужно сказать и о такой проблеме, как приезд сотрудников на работу. В этих пробках простаиваешь, а народ уже ждет. Нужно, что то делать».

Председатель собрания: «Так мы же этот вопрос вроде раньше решили — у всех на лобовом стекле табличка есть — администрация и номера у нас все равно отличаются.

Товарищ третий: «Таблички есть, а номера на личные машины не переставишь и механизма реализации этого права нет. Если Гаишник упрется, то можно и без водительского удостоверения остаться. Я предлагаю для работников администрации красить машины в один цвет, чтобы этот цвет только у нас был. А Гаишников вызвать к нам и объяснить создавшуюся тяжелую ситуацию — пусть выручают — мы же все на город работаем.

Председатель собрания: «Вы подняли очень тяжелый вопрос, мы его уже обсуждали в верхах. Наш народ еще не совсем понимает, что это делается в их же благо. Но ничего, я думаю вопрос скоро созреет, а мы обязательно пропишем его в нашем отчете».

Товарищ четвертый: «В связи с тем, что мы работаем до глубокой ночи, возникают проблемы. Например, что покушать дома или, как ехать на работу на грязной машине. Я не открою секрета, что этим, поневоле, приходится заниматься в рабочее время. А про ремонт одежды или техники я вообще не говорю. Как можно попасть на работу, если у вас сломана машина и в чем — если костюм грязный или тем более порвался. Как мы будем выглядеть перед народом?».

Председатель собрания: «Очень дельные предложения. Я рад, что вы очень активно участвуете в решении таких непростых вопросов. Я думаю, при гараже нужно расширить мойку машин и выделить комнату для бытового обслуживания с соответствующим штатом. Какие еще есть предложения?».

Товарищ пятый: «Я предлагаю убрать все стулья и вообще всю мебель из коридоров, улучшиться качество уборки. Можно взять более мощные пылесосы и тогда можно сократить несколько уборщиц.

Председатель собрания: «Я думаю, это можно отнести к сокращению штатов за счет внедрения новых технологий и использования нового оборудования. Я думаю нужно послать делегацию на всемирную выставку для заключения договора на поставку высокорентабельного оборудования с обязательным послепродажным обслуживанием.

Это нужно в отчете написать первым, что бы наверху точно знали, о чем мы думаем в первую очередь».

Товарищ шестой: «Все вы бываете в туалете. Вы же видите, что после них творится. Я предлагаю врезать замки и ключи раздать только сотрудникам. А эти пусть терпят. Они что сюда приходят вопросы решать или в туалеты бегать? И туалеты можно будет реже убирать, нас же меньше будет, значит, и туалеты чище. А уборщице, за уменьшение площади уборки, зарплату снизить».

Председатель собрания: «Очень правильное решение. Я думаю мы все его поддержим. Отнесем это в отчете пунктом два, в раздел сокращение зарплаты коллектива».

Товарищ седьмой: «Нужно навести рабочий порядок в самом здании. А то ходят, кто ни попадя, во все двери стучатся, работать не дают — пыль столбом, не продохнуть. Пусть зарегистрируются и ждут своего часа на улице. Кстати, и машины с площади, перед администрацией убрать, чтобы им было где стоять.

Для этого требуется установить зону выдачи пропусков, где-нибудь на улице, чтобы подальше от парадного крыльца. А в здании установить контрольно — пропускной пункт, как у военных, с полицией и рамкой. И принимать только тех, кого ты вызываешь, а не тех, кому, что-то надо».

Председатель собрания: «Ну ты наговорил, не успеваешь записывать. Голова. И все правильно, даже зацепиться не за что. Мне кажется предложений больше, чем достаточно. На этом можно и остановиться. Я уверен, многие наши предложения найдут поддержку наверху. Всех, кто выступал, я попрошу грамотно оформить все предложения и подать их мне с обязательной отметкой юридического отдела — будем просить премии в размере трех годовых окладов, а некоторые тянут ну если не на медаль, то уж на изобретения точно:

— В Мире Такого Нигде Нет.

Теперь, я хотел бы предугадать будущие проблемы по финансам — а если нас попросят изыскать собственные средства, что будем делать? Предприятия лежат, а откуда деньги брать?»

Товарищ восьмой: «Источник известный — торговля. А устроить им, под видом заботы о городе, одну общую проблему, а пока они расчухаются — оштрафовать всех. Вот и деньги. Например, сделать фасады магазинов абсолютно одинаковыми».

Председатель собрания: «Ну ты даешь. Это уж чересчур. Каждый магазин, наоборот, выделяться должен от других, что бы его издалека было видно и народ туда шел. Как цветы на поляне, где ярче цвет — туда и пчела летит. А ты про какую то потемкинскую деревню».

Товарищ восьмой: «Ну мы же убрали все автоматы для уличной торговли, хотя они были сделаны для удобства покупателей и ничего. Покрутили пальцем у виска и успокоились. А нам то что, главное деньги будут».

Председатель собрания: «Да, придется идти на непопулярные меры. А что делать? Все же это делается во благо народа.

Благодарю всех за проявленную активную жизненную позицию. Объявляю собрание закрытым».

Представление

В театре собрался весь наш городок.

Администрация собрала нас на расширенное собрание. Тема: «Как хорошо мы будем жить завтра». Все это мы поняли, как-то буквально, и с воодушевлением ждали начало.

Председатель комиссии попросил слово. Его речь была не спешной, она четко и ясно определяла нашу жизнь завтра.

Пошли прения. Многие задавали вопросы и получали на них ответы. На некоторые вопросы ответов не было, но вновь образованная комиссия обещала их оперативно решить. Оказалось, что для более успешной работы требовались комиссии по каждому направлению.

Перерывов не было.

Каждый мог выходить спокойно, через открытые двери, но народ уходить не желал, ожидая пламенного призыва начать работу и показать этим Кузькину мать, тем, кто находился за открытыми дверями.

Но призывов не было, как и отчетов бесчисленных комиссий о том, по каким правилам надо работать.

По тем, что существовали сегодня — можно было только выживать.

Зал ждал и пристально вглядывался в лица президиума. Когда кто — то не выдерживал взглядов из зала, то он вставал и своим выступлением заполнял вынужденную затянувшуюся паузу.

Кто пел, таким плохим голосом, что было смешно, кто профессионально ходил на руках, кто начинал ругаться между собой.

Заполнять паузу становилось труднее и труднее. Они строили рожи и вместе танцевали «летку — енку» — старый танец, когда все становились друг за другом, клали руки на бедра впереди стоящего и под музыку, все вместе, прыгали или дружно поднимали то левую, то правую ноги.

Народу уже начало все надоедать.

Более молодые и грамотные ушли в открытые двери, там где уже люди работали и зарабатывали. Но многие остались — прошел слух, что сейчас начнется.

В основном, люди были старой закалки и ждали команду, но ее не было, как и не было запускающих работу законов, существовали только тормозящие. Комиссии прекрасно понимали, что в новые условия они не вписывались и тормозили законы, как могли.

Некоторые выходили, чтобы принести в сумках и мешках, что-нибудь поесть. И хоть на них и косились — «мешочники» — но предлагаемую еду брали. И, понятно, что на заработанные таким образом деньги, самолет не купишь, но на это шевеление президиум отреагировал. Подняли пошлины и налоги.

В зале все стало дороже, но другого — своего — не было. Приходилось терпеть и думать о светлом завтра.

А что бы прокормиться сейчас, отламывали и продавали свободные кресла, шторы с дверей. Зал был огромный отламывать было много чего.

И президиум молчал, глядя на это. Все таки, хоть какие-то деньги пошли на президиум.

Продукты несъеденные, они ставили за штору сцены, но вскоре поняли, что запах все равно просочится в зал. Было принято закрытое решение — прятать еду в чужие холодильники, чтобы, не дай бог, свои не съели.

В зале становилось холодней.

Оказалось, что многочисленные комиссии, с «мешочников» не прокормишь, требовались дополнительные доходы.

Для этого часть топлива, с котельной театра, пустили в открытые двери, через дополнительно вваренную трубу.

Поэтому, цены на топливо приходилось поднимать, чтобы было теплее в зале.

Вместе с ростом топлива, росла и средняя зарплата по стране. Она складывалась из зарплаты кочегаров, которые хоть что — то получали, зарплаты президиума и зарплаты зала, деленое на три.

Деньги за топливо давали хорошие.

На закрытом заседании президиума было решено поднять немного зарплаты многочисленным комиссиям, и озвучить их на весь зал. А все дополнительные доходы поднять тихо, но на много.

Не потраченные дополнительные доходы складывали за шторой сцены. Но зная, что долго они там не пролежат, было принято закрытое решение унести их, от греха подальше, в открытые двери.

Люди, конечно, не знали какие там доходы, и эти мешки не видели, но слышали, потому что, у больших денег такое свойство есть: «когда их куда-то перекатывают — они стучат».

За открытыми дверями это видели, но больших покупок не приветствовали, считая это все, украденным у людей, сидящих в зале…

На закрытом собрании было решено на эти доходы скупить те полуразваленные предприятия, в которых когда-то трудились те, сидящие в зале.

А чтобы никто не тыкал этим в лицо — решено было записывать все на всю свою родню. Восемнадцатилетние девственники от экономики, равно, как и домохозяйки становились мультимиллионерами — передовиками капиталистического труда. Вкладываться в оборудование боялись, а вдруг, что случится, и работали на старом, а бы как.

Конкуренции не было — цены устанавливались в кабинетах.

Заказы распределялись там же, среди своих.

Спроса на что-то новое не было — и так сойдет.

Трогать предприятия эти было нельзя, поэтому весь удар проверок приходился на мелкие предприятия.

Люди в зале все видели и смотреть на это все им было неприятно.

На закрытом собрании было решено дать некоторые привилегии каждому сотому в зале, чтобы громко поддерживали решения президиума. После этого — можно было громко со сцены скандировать: «Мы — это вы, мы — один зал».

После того, как призыв прозвучал со сцены, его поддержали только назначенные.

В президиуме, видя провал акции, пошли на крайние меры.

Один из президиума, принес из-за шторы молот и начал крушить все вокруг.

На звук грохота оглянулся весь зал. «Сейчас начнется» — подумали все. Народ заинтересованно стал наблюдать за происходящим. Но, бунтарь от президиума упрямо попадал по всему, что угодно, только не по столу президиума. Шоу закончилось так же быстро, как и началось.

Правда, бунтарь объявил, что завтра будут кого-то пороть из президиума — показательной поркой.

Кого, еще не определили — на спичках кинут, а потом будет танец с саблями всего президиума и поджег шторы на сцене.

А народ ждал — «Когда начнется»…

Хозяин
Первая попытка

Работать самостоятельно. Сама мысль грела душу, рисуя радужные картины стабильности, процветания и уважения к моему труду, со стороны окружающих меня людей.

Картина, нарисованная в моей голове, так мне понравилась, что я на минуту закрыл глаза и представил, как довольные моей работой, люди жмут мне руки, благодарят за то удовольствие, которое они получили от результатов моего труда.

Меня распирало от гордости, что я это умею делать и, не просто умею, а делаю это очень хорошо. Я открыл глаза и еще немного полежал, чувствуя прилив сил и энергии, получая кайф от принятого мной решения — стать хозяином, вырастить дело и передать его детям, чтобы и их уважали люди, и я тоже, потом, глядя на них со своего портрета.

То, что я решил стать столпом и опорой общества, за счет уплаты налогов, примером в жизни и труде, для окружающих, возвышало меня в моих собственных глазах.

Я полетел оформлять документы.

Бланк заявления был стандартным, что как бы уже было гарантом быстроты оформления документов, но вот образцы заявлений заставили посмотреть на процесс несколько шире.

Кем стать? Вопрос совсем не праздный. Стать «ООО» — «Обществом с ограниченной ответственностью» — вроде, как, дурачок — за свои действия не совсем отвечаешь? … Обозвали на всю страну. А какую тогда продукцию вы хотите от полудурка?

И вообще, откуда это появилось такое отношение, выраженное в таком слове, к людям, решившим впрячься в повозку, и на свой страх и риск, тащить свою страну вперед, наверх, чтобы жизнь у нас была лучше, чем везде.

Слово «хозяин», почему-то нигде в образцах не было…

Стране не нужны хозяева? Царь, в опросном листе, в графе «род занятий» записал — «Хозяин земли русской».

При Сталине, во время войны, называли «хозяйство Иванова, «Хозяйство Петрова», «Хозяйство Сидорова», не место, где командует полковник Иванов, Петров, Сидоров, а — хозяйство, за которое тот отвечает своей головой.

Говорим тоже нормально, по-русски — спрашиваем: «Кто хозяин кафе, ателье, карусели?»… Почему же пишем так?

Следующий образец заявления был для открытия АО — «акционерного общества». Тут, конечно, не с моими деньгами открывать, но все по-людски — общество акционеров, все понятно.

Почему маленькое общество — «ООО» — у нас дебильное, непонятно, может из–за размеров? Чем меньше, тем — дебильней?

Мое предположение подтвердилось.

Следующий образец заявления был — ИП — Индивидуальный предприниматель — без матерного слова не выговоришь. В ГАИ, раньше, номера давали: четыре цифры и три буквы. Последняя — «и», значит, «индивидуальная», чтобы от нормальных, «государственных» отличить –буржуя проклятого.

А сейчас — отличить, тех, кто сам себя кормит и на ком еще покормиться можно?

Сразу же в голове возникают слова синонимы «индивидуального»: частный, собственный, личный, единственный. Какой то не наш такой, даже чуть–чуть с приветом.

Воспринимается, как «манна небесная или, как зеленая лужайка с травой, не защищенная государством от бродячего скота».

У нас в России почему-то принято, при определении чего-либо или кого-либо указывать на те отличительные признаки, о которых в приличном обществе даже намекать неприлично, а не то что бы вот так, на государственном уровне.

Возьмите хоть слово — «инвалид». Настолько притерлось, настолько на слуху, что про суть его мы и забыли. Как и в случае с «ИП».

Почему он инвалид? Потому, что части тела какой то не хватает? И все? Зато у него это компенсируется повышенной чувствительностью ко всему, что происходит вокруг. Вот и укажите в бумагах, что это — «человек с повышенной чувствительностью». Укажите всем на лучшие его качества. Гораздо хуже, когда душа черствая и еще в ней чего то не хватает.

Все относительно: — я не умею петь — я инвалид? Я не умею рисовать — я инвалид? Я не умею играть на музыкальных инструментах — я инвалид? Получается, все мы немного люди с повышенной чувствительностью. Ну это я так, отвлекся.

Читаю образец заявления дальше — «Предприниматель», … Предприниматель предпринимает? Чего я предпринимаю?

Я работать собрался, пахать, а не чего-то предпринимать.

Кто это придумал такое? Кто это из хорошего глагола такое существительное сделал?

Если с русским в школе плохо было, то хоть не позорьтесь на всю страну, а тихо, чтобы никто не знал про это, найдите примеры в литературе, которую Вы в руках не держали.

Например — «человек, держащий акции» — это «акционер», но не — «держатель» /чего держатель?/; если вы воспринимаете то, что я говорю, Вы тогда, что — «восприниматели?»

Дальше говорить, как «говоритель», тьфу — тьфу — тьфу, привязалась палата №6, не буду, потому, что я нормальный человек, с нормальной головой и имею желание крепко поработать для себя и своего государства. Только писать придется в заявлении, что я «иметель» и «желатель». Там поймут «пойматели», что я «написатель».

Ночь была кошмарной — мне снился нормальный сон, с ненормальными комментариями: — сын включил телевизор — голос сверху — «включатель»; жена чиркнула спичкой зажечь плиту — «чиркатель»; сын выключил телевизор — «выключатель»; жена погасила плиту — «погаситель».

Я дернулся и проснулся. Сон ушел, а голос остался.

В темноте было слышно мое дыхание, голос услужливо подсказал — «дышатель». Я затаил дыхание — в темном небе, сверкая бортовыми огнями, пролетал самолет — голос тут же «пролетатель». Я разнервничался и сказал голосу — «заткнись».

Голос начал хамить: «не нравится «пролетатель», пусть будет «сверкатель». Продолжаться так долго не могло, я выпил успокоительного и принялся внушать сам себе: «Спать, спать, спать»… Перед тем как уснуть, я услышал голос в последний раз. Он спросил: «Ты — «спатель» или «уснутель?».

Утром я не пошел писать заявление. Я пошел к психиатру.

Он внимательно меня выслушал, постучал где надо молоточком, и сказал, чтобы я не обращал внимание на мелочи, а глядел в суть дела, иначе крыша слетит. А это навязчивое состояние само пройдет.

Только, полный запрет на посещение вышестоящих инстанций на три дня, отдых и обтирание холодной водой.

Состояние и правда улучшилось.

Настолько, что я уже был готов ко второму посещению вышестоящих инстанций.

Налоговая инспекция

Красивое здание приятно радовало глаз. Вежливый охранник показал, как взять талончик, и когда его номер высветится на экране, только тогда подойти к стойке, номер которой указан на экране, рядом с номером талончика. Просто и понятно.

Пока сидел, решил, что буду полудурком — открою «ООО». Стать полным дураком — открыть «ИП» не позволяла внутренняя культура. Она не позволяла и «ООО», но, деваться было некуда.

Для такой мелкой сошки, было только два пути: — либо стать дураком, либо придурком.

Заявление написал быстро, но сдать его сразу не смог — без оплаты гос. пошлины не принимали.

Банковский аппарат по оплате, стоящий в холле, завис. Пришлось ехать и долго искать филиал только того банка, с которым у налоговой заключен договор.

Сразу возник вопрос: «А те банки, что поближе, мой перевод украдут? Или у них квалификации не хватает? Может у них со здоровьем что — руки трясутся при виде денег?

В том филиале не оказалось адреса и номера счета требуемой налоговой инспекции, хотя меня уверили, что их координаты есть в любом банке. Пришлось возвращаться назад в налоговую.

Попал на обед. Подождал, когда он закончился, но талончик к стойке по приему документов взять не удалось, оказалось, что сегодня все работают до обеда, а завтра в пятницу — выходной.

Так, что придется ждать до понедельника. Выйдя из здания, я оглянулся и посмотрел вверх — за столами, нагруженными какой-то документацией сидело множество людей, причем все напряженно работали, а не гуляли.

Дома я решил, пока есть время, ознакомиться с основой моей будущей работы, взял компьютер и погрузился в мир законов. Они не обрадовали.

Так, если хочешь открыть торговлю, то платить нужно с квадратного метра площади магазина?!.

Где они это вычитали, я не знаю. Выходит, если на земле работаешь, то не с центнеров выращенного зерна, а с гектара оплата? Чиновнику с площади стола или с веса мозга зарплату платить? Но, нет, это только для торговли, дальше, для других, уже не писалось.

Волосы на голове зашевелились.

Чтобы немного отвлечься открыл расчет оплаты аренды муниципального имущества. В формуле стоял коэффициент: материал, из которого изготовлены стены. Как это могло увеличить торговлю знал только тот, кто это придумал.

Ознакомление с законами отрицательно сказывалось на состоянии моих волос — они все время поднимались…

Платить нужно было в различные фонды, но сначала надо было там зарегистрироваться. Для работы фондов требовались штаты и площади. Для оплаты всего этого, отчислений с трудом хватало.

Оплата в фонды, как и оплата налогов, осуществлялась каждый квартал.

Для ведения всего этого требовался специалист — бухгалтер, хотя в мире оплачивают одним платежом, в конце года, на основании «итого» программы компьютера, а не бухгалтера. Анахронизм. Всего один конверт в налоговую с копией чека оплаты — вот и весь контакт государства с бизнесом.

Эти толпы проверяющих, которые всегда пишут штрафы, чтобы часть их забрать себе в зарплату. Все равно, штраф ляжет на цену товара, а в итоге платит покупатель, т.е. все мы, только позже, по мере продажи вновь нацененного товара.

Чем больше я читал, тем больше понимал, что собранные в одну книгу обрывочные законы были написаны, не для бизнеса, а для отчета перед вышестоящим начальством.

Покопавшись в чужих налогах, я понял, почему у них с бизнесом все в порядке, а у нас нет.

Поделюсь с Вами добытыми материалами. Без смеха.

У нас нет «Системы», а у них есть.

Когда братья Люмьер сняли на пленку свой фильм — фильма не было. Снятая пленка с фильмом была, а фильма не было. Ночью, во сне, младшенькому, открылся секрет — «Пленка должна двигаться прерывисто». Он сделал устройство и фильм пошел.

«Принцип прерывистости» у них и в налогообложении. Каждые три года, инспектор приходит на предприятие и назначает уплачиваемые налоги /по согласию с хозяином предприятия/.

Сначала, налог небольшой — легкий, казалось бы — обман государства, но в этом и есть система запуска бизнеса.