Бесплатный фрагмент - Olegarhat Sinergentum

Уведомление для несведущих

Вниманию любопытствующего большинства, а также немногих причастных и отдельных избранных — фрагменты объёмного и многогранного творческого наследия О. Е. Синельника (1970 — 2970), чьим работам, кроме ярко выраженного мистико-философского аспекта, свойственна сложная полисемия, они полны странностей, тайной символики, иносказаний и парадоксов, а источники, вдохновлявшие автора на создание подобных произведений, остаются неразгаданными по сию пору.

За пределами родной Черниговщины в издательствах и средствах массовой информации его знали, как иллюстратора. Мало известно об иных авторских ипостасях, знакомство с которыми — одна из целей этой антологии наряду с презентацией основных направлений художественной деятельности мастера.

Тех, кто изъявит желание более детально ознакомиться с ландшафтами лабиринтов, где в атмосфере «лихих девяностых» проходило становление личности нашего героя, мы адресуем к его книгам «МАНДРАПАПУПА, или Тропами падших комет» (2020) и «Проперчение кармы по методу доктора Шмурденко» (2021).

Краткое вступление завершим экспликацией, текст которой вполне уместен и для нашего издания, а в первоисточнике предваряет апокрифический opus magnum северо-украинской традиции Непонятного:

«Дерзновенный искатель!

Пред тобою заповедный артефакт спецразлива с элементами авторских правд и анонимных врак, оазис гнозиса, криптофриканская сказка для вдумчивых штудий в изостудиях изгоев, альковах алхимиков и кунсткамерах смертников. Дегустировать без фанатизма. Принимать до и после чтения. На веру — вдохновенно, на грудь — с упоением.

Вэлкам ту зэ джангл, мучачос!»

Ересиархи

«Кстати, ему поручение: нарисовать меню с портретами «людей водоворота». Блюдаж включает великолепную пятёрку наиболее тайных ересиархов и святых угодников, архатов-пархатов, бесподобных и преподобных санта-клоунов, ненаглядно присутствующих в забытых культах будущего, чьё отсутствие в анналах спецслужб обусловлено уважительными причинами, кои запрещено оглашать во избежание утечек информации, поэтому внешность подопечных реконструирована интуитивно — на основе имён, фамилий, умолчаний, недомолвок, оговорок, намёков, экивоков, эвфемизмов и урывков обсценных лексем. Разблюдовка такова:

Тьфу Хвать — генетический нонсенс, сэнсэй агонии, гений телегонии, иерей евгеники и геноцида, рождённый путём этнической чистки, чемпион войны и мира по тьфуквандо и хватькидо, почётный инвалид умственного труда, энигма регионального значения и пастырь простофиль повышенной пастеризации, профессиональный любитель окормлять карму поп-кормом с хлороформом через проекции астральных транзакций на безымянной частоте, отсутствующей в реестре Международного комитета по распределению полос теле- и радиочастотного вещания…

Мандэла Штуцер — негроид-альбинос до седьмого колена, астралопитек в отставке, министр кайфа в изгнании, стерилизатор прозелиток, утилизатор эклеров и клерикал, в дикой природе встречался редко, был одержим размножением в неволе и манией вжиманий в жеманных инженю. Помимо антикварного фальцета владел целинным целлюлитом, элитным витилиго, помпезным люмбаго и аппетитом антропофага плюс состоянием в 4 миллиарда афро, что позволило ему занять все вершины тетраэдра в иерархии нейроафриканского культа У-Бого…

Лев Панно — обер-брадоруб берендеев бердянского обряда и тамбовский товарищ тасманских волков, тайком подвывавших на Луну о том, что полупокер Лев Панно в плане святости говно, гандоньер, гордец и гой, в остальном — ни в зуб, ногой выбил титул баронет, как потомственный брюнет, белок бил не в бровь, а в глаз (был на искры госзаказ), а как истовый адепт внёс немало толик лепт в тот концепт, что за мильярд приобрёл один бастард, уважаемый всецело в роли Штуцера Мандэлы…

Мирча Вбрык — дохералиссимус ордена иллюминьонов, не столь казист и тpaнcвeстист, сколь анонимный аутист и неистовый выкрест из истых, крещённый навыворот с перелицовкой изнанки подсознания и перековкой личности до полного разотождествления со всеми тождествами, кроме тех, где он подпольный унтер-пердун в звании штабс-кабздец с уздечкой, почтенный форс-мажордом дома Боржоми-и-Борджиа, мета-кавалер ордена Фольги княгини Ольги, заслуженный бас-профундо Восточно-Европейской равнины, раввин нирваны и вор рванины…

Яцек Еле-Поц — вице-охренарх отторжан сермяжного извода, садхака по вызову, по дуркам безвизово, всегда с распростёртыми и маслом натёртыми, брат по разуму, драт по-разному, подозревался в серийном руководстве сектами, культами, орденами, медалями, рулями, педалями, прочими итакдалями, умел маскироваться и внешностью меняться, по данным экзитполов, в подпольях Интерпола, офшорах Шорашима, сортирах Крыма, Рима, Марселя и Мендосы, в торосах Сарагосы, песках Мадагаскара, пещерах Пешавара, трущобах Ришикеша и шхерах Марракеша…»

Tutti-frutti

«Однажды вечером художник Олег Синельник сел рисовать натюрморт, представлявший собою ананас в интерьере. Последний был представлен отрезом серой ткани, любовно натянутым твёрдой рукой окунателя кистей на бэкграунд суровой действительности, по странному совпадению оказавшейся в тот вечер особенно серой. Когда на холст были нанесены первые штрихи и форма ананаса только начала проявляться, в дверь мастерской маэстро смутно тукнул какой-то дятел…

…за дверью оказался даровитый обыватель Бухлюк с тоскливой литеркой красного и неземной кручиной в красноватых же глазах. Литерка красного разошлась быстро — исключительно в целях разбавления серости окружающей действительности. Когда даровитый обыватель Бухлюк покинул мастырню натюрмэтра, последний был исполнен творческой решимости дописать-таки ананас в интерьере, но поскольку при смешивании красненького вина и серенькой действительности в тонких сущностях художника произошёл сдвиг кислотно-щелочного баланса, серый цвет фона был решительно изменён на глубокий и завораживающий синий — под цвет сумерек…

…в которых пока что терялась ещё одна личность, упрямо торившая дорогу к логову виноглота Синельника. Чтобы не совсем потеряться, личность по имени Шмурденко купила пару бутылок шмурдяка и, мистическим образом добравшись до цели своих блужданий, забарабанила в дверь…

…с телом ананаса было искусно покончено в общих чертах, а потому искусник Синельник позволил себе впустить личность и совершить долгое вдумчивое возлияние с беседами на мистические темы…

…под стать беседам, совершенно мистическим образом, в мастерской материализовался практикующий фруктовую тантру г-н Ёкин и предложил «дёрнуть пяточку». Надо ли говорить, что халявная пяточка из рук самого г-на Ёкина — не самое последнее средство для возвышения духом? Верхолаз гулких недров, духолюб Синельник, чувствуя всевозрастающую ответственность перед мистическим ананасом, решительно принял вызов и возвысился…

…возвысилась и личность, принесшая шмурдяк, но, видимо в силу слабости духовной мускулатуры, отрубилась и на сигналы горних сфер реагировала чрезвычайно слабо. Г-н Ёкин был уязвлён и по этой причине дематериализовался, что путём матёрой тирады несколько выматерило огорчённого Синельника. Вызвав для личности такси и погрузив последнюю в первое, он вернулся к ананасу…

…мистический плод оказался в на редкость плачевном состоянии. Налицо состоял факт наличия метафизики реальных улик и метареалист Синельник всерьёз заподозрил фруктового йога Ёкина, ибо основной предмет натюрморта был дематериализован до уровня невнятных огрызков. Питомец муз огрызнулся в бесплодную пустоту, на месте которой недавно ёжился свинья Ёкин, и решил дорисовывать по памяти…

…не полагаясь более ни на память, ни на органы чувств, в это время тропами падших комет к мастерской, где клал на холст жирнописец Синельник, пробирался Некто-с-усами…

…памятник натюрморту ананаса воздвигался вдохновенно. Приукрасив действительность, как это свойственно всем любимцам богов, кудесник Олег Синельник исполнял кульминацию мистерии. Широкими дирижёрскими мазками жёлтого он обильно оснастил лицевую часть, а на её макушке вывел из абстрактного пятна пучок листьев конкретной синевы. Дань патриотизму и ГОП-АРТу была воздана…

…Некто-с-усами, словно чувствуя величие вершившегося в студии священнодействия, долго не решался постучать и так нервничал, что даже откусил и съел дольку марки «Союз-Аполлон», которую он уже давно готовился преподнести в качестве подарка. Ему было столь неловко, что, когда дверь отворилась, Некто-с-усами смог сказать лишь только: «Вот, откушай, любезный друг художник и вечности заложник», вручить обрывок марки, похожей на почтовую, и убежать в ночь неисповедимыми земными путями…

…не сумасброд и не эксцентрик, однако же, человек не робкого десятка, Синельник вытер руки о полотенце-тряпочку, взвесил все за и против и поступил так, как предлагал Некто-с-усами — откушал полученную полумарку, которая в жёлтом свете мастерской была на почтовую похожа, как свинья на ёжа…

…уж Аполлон зарёю алой небес окрасил купола, когда его просветлённый жрец обозрел чудесным образом оконченную парсуну и понял, что ананас мистически преобразился, стал чем-то иным, чем-то большим, нежели остатки дезинтегрированного йогом плода. Взглянув в окно, дивотворец увидал, как алой точкой сверкнул и растворился в утренних сумерках Барсум, он же Марс. И тогда яркой вспышкой шарахнуло озарение, которое не замедлил подтвердить внезапно донесшийся из астрала громогласный рык клинического духовидца и фруктового йога г-на Ёкина, который рек: «Се — божество Марса!». В справедливости его слов было сложно усомниться и это тот единственный случай, когда художник Олег Синельник решил, что абсолютно согласен с г-ном Ёкиным…»

Антиевро

«Разве это европейский уровень? Где запорожцы, заливающие спермой шаровары в экстазе гопака? Где их переполненные борщом с варениками ляльки-пердолки в веночках? Где благоухающие навозной правдой жизни портреты пейзажей в натюрмортах? С таким отношением к искусству не видать тебе членства в самой европейской „Спілке митців“. Забудь о священном звании „Заслуженого діяча мистецтв“, при упоминании коего трепещут покрытые плесенью и евроремонтом картиномогильники от Конотопа до Жмеринки. Не надейся попасть на важнейший арт-форум мира — областную выставку „Й іпанеться у барвах Душа, наче птах“. Тебе не светит даже почётная грамота за 48 копеек, торжественного вручения которой жаждут все евроуровневые члены…»

9-й опус

«Поверхностью объекта стал кусок старой холстины, которую покойный фотограф Серёга Самардак содрал с глянцевательной машины времён Сталина и вручил с напутствием:

— Захерачь на этой тряпке такую мудотень, чтобы всем вашим критикам и чертям худфондовским тошно стало!

Захерачил, разумеется, не сразу. Под верхним слоем черни и золота покоятся пять опусов-сюрпризов, диаметрально различных по стилистике и содержанию, написанные поверх друг друга, что подтвердит рентгенограмма, если некий потомок озаботится провести её в рамках экспертизы по выяснению причин, провоцирующих странные спецэффекты со стороны артефакта.

Называю такие вещи экспроментальной графикой, а она весьма энергозатратна, хотя и льётся песней. Верхний слой — почти сутки тотального экспромта, без эскиза, сразу начисто. Вплавлены скрытые послания и девять ярусов постижения. Первый, традиционно, на поверхности — очевиден и понятен почти всем. Восьмой доступен лишь жреческому сословию, представителей которого в наше сумрачное время именуют по-разному: социальными инженерами, дизайнерами жизни, серыми кардиналами, агентами закулисья и так далее. А некоторые так и вовсе разделяют данное сословие на две ветви, считая их представителей воплощением дуальности непримиримо сосуществующих сил, чей конфликт сродни балансированью ницшеанского канатного плясуна, образ которого ежесекундно отражают 95% человечества… И ещё один уровень — запасной. За гранью добра и зла. Это на случай тотального краха ньютоно-картезианской парадигмы.

Для авантюристов, утративших дух ивантуризма (а кем был Иван Турист для трэш-культуры Пи-поколения, полагаю, напоминать излишне) и потихоньку забывающих, как выглядят большие хорошие глупости из рубрики «Шедевр за день», эта вещь станет дружеским напоминанием об относительности бинарных оппозиций, ограничивающих метафизику чуда. Марочные прозорливцы узрят до 85% смыслов, вотканных в полисемию сермяжного узора, по ошибке именуемого «замыслом творца». Ординарным тайнофилам явятся три в одном: дежавю, жамевю и прескевю. Тех, кто владеет инструментарием эксплуатации изображений в своеобычных и самовидных целях, ждёт нечаянность открытий и прекрасных катастроф имени доктора Гальванеску. А всех прочих она вдохновит на приятные экскурсии в лабиринтах грановитых палат разума…»

Некто за зеркалом

«За что люблю искусство Синельника: оно, как разрозненные фрагменты карты-ребуса с маршрутом, указывающим искателю путь по лабиринту, в финале которого центр полноты абсолютного ноля — ребис, созвучный идее карты, как отправной точке начала поиска.

Лично для меня он, прежде всего, адепт планомерного Хаоса, а его «Мандрапапупа» — библия Абсурда. С другой стороны, конечно, юнга плота Медузы, оплота и флагмана всепьянейшего флота Карпетингов. Шпионить на нынешний Пьяный Корабль перешёл по наследству с глубоководного теплохода «Восход», пристанища дураков на подводных крыльях. Учитываем и то, что умело прикидывается простодушным неумёхой. Жраловит и алкорвив. Ишь, как на Алку зыркает! Того и гляди сейчас набросится, сорвёт бижутерию и побежит менять у таксёров на бухло.

И да, были там разные ситуации, так скажем, не вполне объяснимые с позиций рационального. Ну, то есть некая метафизика и прочее. В принципе, есть к чему придраться, если ясно, с какой стороны. Потому что непонятно, где лик, где лицо, где личина. Сложные там какие-то взаимодействия между масками. Человек, вроде бы, тот же, а каждый раз другой, понимаете? Когда таких трансформаций наблюдаешь несколько подряд за вечер — это сбивает с толку…»

Храм

«Кто в теме, тем излишне напоминать, что сказал прославленный гностик Типацу-и-Д'Арку о важнейшем из искусств, каковым является устройство мастерской. При нынешних условиях, утверждал наш выдающийся искатель, сия обитель есть единственно истинный храм и святилище совершенств с сугубо индивидуальной, в каждом отдельном случае, моделью Универсума, где к локальной точке экстремума стремится концентрация облечённых материей сакральных конструктов, кои в умелых руках имеют шанс стать инструментами постижения Непонятного.

Отщепенцы, изгои и тайнопойцы обоего пола, струящиеся в фарватере припомянутой северо-украинской традиции, не забывают, надеюсь, что комплексное штудирование специально разработанных изображений, текстов и прочих явлений обскуративного толка для них сродни духовно-философскому тренингу. Целью его является реабилитация избавляющего от иллюзии «понятности» непостижимого, ведущего к утверждению в осознанном бытии, чьё формирование стартует с признания конвенциональности всех наличных доминант экзистенции, яростно препятствующей влиянию Идеала на текущую версию согласованной реальности, зависимой от этих доминант чуть более, чем полностью…»

Тайнопись девы Жопунцель

« — Чтоб ты понимал: часть искусства, которую кличут авангардом — это не столько новаторский прыжок в будущее, сколько иной уровень возврата к истоку, питающему искусство.

Очаровательно виляя в унисон, навстречу нам шагают по лужам две пары девичьих ножек, обтянутых джинсовой кожей. Пожирая их взглядом, О. Е. продолжает свой ликбез:

— А произведение этого самого искусства создаётся по серо-буро-малиновой формуле: воинствующая серость, безграничная бурость и развесистая малина фальшиво-золотого оттенка — те три кита, на которых, как лом на морозе, стоит любая пикча, претендующая на актуальность и ценник, минимум, с четырьмя циферками… Здрасьте, будем знакомиться, — кивает он поравнявшимся с нами джинсовым ножкам.

— С чего вдруг? — бросает хозяйка тех, что попышнее, сбавляя ход.

— Вас двое, нас двое, весна… — лаконично отвечает О. Е.

Девушки ускоряют шаг, а О. Е. устремляется следом, откровенно разглядывая их тыловые прелести.

— Впрочем, — продолжает он, — я сейчас обнаружил ещё три критерия, которым должно отвечать современное произведение искусства, чтобы его автор, в слепом пылу азарта стремящийся войти в замшелую вагину госпожи Истории, не попал впросак, поскольку удовольствие от попадания туда весьма сомнительно. Короче, у жoпастенькой на правом полушарии ярлык — там всё написано.

Я удивлённо гляжу на учителя.

— Да не на меня, на жoпy её смотри! — рычит О. Е.

Девушки резко останавливаются, обладательница озвученного полушария разворачивается и гневно восклицает:

— Так, молодые люди! Хватит нас преследовать и оскорблять! Кто вы вообще такие?

— Живописьцы, — отвечает О. Е., деловито осматривая фигуры красавиц.

— Кто-кто? В каком смысле? — теряется девушка.

— Смысл в том, что звёздам было угодно воплотить нас в жреческом сословии, предрасположенном к живописи и тайнопитию, — изрекает О. Е. — Вскоре выяснилось, что живопись, в силу своей непостижимости — занятие непонятное и ненужное людям, чего не скажешь о науке выпивать. Склонность к её изучению кали-южинские впитывают с молоком матери и табаком отца.

— Чокнутые какие-то. Света, идём, — жoпастенькая дёргает подружку и обе быстро уходят прочь, пугливо оглядываясь на «живописьцев».

— А ты так и не прочёл, что было написано у той девахи на жoпунцеле? — спрашивает мой наставник.

— Нет.

— Первое слово — «original». Оно означает, что твои картины должна отличать самобытность, отражающая яркую индивидуальность их автора, интересного самого по себе, вне контекста его произведений. Серости, рядящейся под оригиналов, среди нашего брата дофига, а личностей — раз, два и обчёлся. Поэтому не поддавайся искушению следовать торной дорогой или чужой колеёй. Избегай надоевших шаблонов и коммерчески успешных штамповок. От природы в тебе присутствует внутренний стержень харизмы — вот и будь сам себе свет, ищи свой путь, круши стереотипы.

Второе слово — «basic». Твоим работам обязательно нужна прочная основа, база. И это касается не только владения техникой и знания истории изобразительных искусств. К примеру, хорошо бы понимать, в рамках какого мифа ты строишь концепцию своего творчества. Думал об этом? Поразмысли на досуге.

А третье слово — «regular» и указывает оно на то, что твоей деятельности не следует носить спонтанный и случайный характер. Оставайся художником в любой ситуации, даже если давно ничего не рисуешь. Хорошо, когда в персональной мифологии интенсивно проявляется дух времени, в котором ты работаешь, а концептуальный подход более-менее понятен хотя бы полутора образованным людям искусства. А не поймут — им же хуже. Как тем глупышкам, что от нас ускакали.

Интересуюсь, не было ли замечено других откровений на корме быстроногой Жопунцель.

— Большую часть ярлыка занимало четвёртое и, пожалуй, главное слово: «Wonderwalker». Однако, думаю, оно не столько относится к твоим нынешним опытам, сколько возвещает о чуде грядущего загула, — произносит О. Е. и с плутовской ухмылкой добавляет, — ибо, что нам завещал старина Бодлер? Опьяняться без устали!..»

Реализм без компромиссов

«Следует вести речь о единственно нам интересной манифестации реального — той, что вызывает изменения как в постигаемой природе материи, так и в её недоступной изнанке. Ничего подобного в искусстве уже около восьмисот лет не наблюдается. Зато там есть игра для ужаленных эстетикой натуральности. Цель: потратить жизнь в попытках впихнуть невпихуемое туда, где оно заведомо неуместно, жаждая за это всяческих благ, славы, почестей. Столь глубокое заблуждение достойно жалости. Впрочем, иной ужаленный преуспеет, если упорствует в бессмыслице тотально, играет в „реализм“ без компромиссов, то есть с такой непосредственностью, которая на нашей планете свойственна лишь детям дошкольного возраста и братьям их меньшим…»

Огни Иблиса

Западал торопливо снег

и, глядя в сахарный пунктир,

решил Евгеньевич Олег

(маратель красочных сатир,

насадник поросли младой,

водитель оргий на пленэр,

в недавнем прошлом чуть бухой,

а в давнем — вице-пионер,

старатель сальных рудников,

даритель порно-чехарды,

болтатель косных языков,

хвататель божьей бороды,

чихатель всуе на столпы

авторитетов и основ

остолповедческой толпы

фанатов мерок и весов;

и сын ошибок трудных он,

и парадоксов верный друг,

на ортодоксах рвал котон,

у вертодоксов крал досуг;

и мореплаватель земель,

и гулких недров верхолаз),

решил, покинувши постель,

зажечь на кухне синий газ,

обдать заварку кипятком,

проведать внутренних зверей.

А дальше — трубка с табаком

да ноги в тапки потеплей,

да на балконе созерцать

огни Иблиса в небесах,

и ла илаха иллаллах

мухамадур расулуллах.

Перемены

«Ветры перемен», которыми вас кормят из телевизора — всего лишь очередное надувательство, на всех парах летящее в свисток. У провинциалов, как всегда, раздуется эго, а головы останутся пусты, как мой стакан. Из захолустных СХ никаким ветром не выдуть колхозно-совдеповский подход к творчеству. Царящий там социалистический холуизм однажды обернётся холуизмом буржуазным просто потому, что их братия подобна шлюхе-шизофреничке, грезящей о вечной любви в поисках кому бы отдаться подороже.

В столице какой-нибудь неизвестный решит, что он уже Эрнст и на потеху бабловитым жлобам напялит навыворот старую вышиванку Хрущёва, а провинциальная шушера тотчас пред ним на цырлы, спешит подражать в меру своей фантазии. Безмерная глупость такой позиции почти гениальна, но, ежели ключевое слово «почти», тогда, смотря как посмотреть. Да и с дефинициями того, что есть гениальность, не мешало бы определиться. К примеру, Фичино писал про два ранга гениев, где члены первой гильдии законную славу и почести получают при жизни, в отличие от второй гильдии, чьи заслуги чествуют посмертно. Есть и третий вид — безвестные отщепенцы, гении-разгильдяи, дела которых неведомы никому и канут в Лету после ухода их творцов. В таком случае, мы — из последних…»

Red

На красный свет по улице Зелёной

гуляли мы с палёною Алёной,

покуда не упёрся наш маршрут

в харчевню, где не действует кашрут,

а с красной этикеткою палёнка,

что свалит и дородного телёнка,

выводит на кровавую дорожку,

где змий о винный камень точит рожки —

таков архетипический досуг

меж двух огней, с полуночи до двух,

средь суетных клоак Чернигов-града,

чья суть — являться филиалом ада

и нас манить зелёными огнями

в нутро с кроваво-красными углями,

где с тихой бестелесною Алёной

скользим ночною улицей Зелёной…

Яко зори

«Не пора ли нам, сотрапезники, навести в этом городе суматоху, шорох лёгкого вселенского взрыва? Устроим этакий, знаете ли, Big Bang выходного дня, квазар районного масштаба, прорыв искусств к зияющим высотам горних бездн! На огне завариваемой нами революционной заварухи приготовим сознание масс по рецептам шефов Высокого Возрождения, велящим вменять невменяемое вменяемым, поскольку невменяемым вменяемое вменить никак невозможно!

Вспомним сказанное мудролюбом Плотином в «Эннеадах», а именно: «Каждая звезда обретается в собственной свободной жизни; каждая находит своё добро в собственном же деянии; и деяние сие не причастно инфлюкции низших слоёв бытия».

Это ли не достойный пример для подражания, дети мои? Это ли не достославный путь для адептов Непонятного? Будем же непостижимы и недосягаемы, яко зори небесныя, а иное мизерьяльное, кичащееся своей продажностью, грамотами-дипломами и прочей шелухой с цацками — клубись оно всё синим пламенем ныне, присно и во веки веков в наиболее превосходной степени ловко и преизряднейше!…»

Буржуазия

«Напоминаю: у вас с XVII века правят бал буржуа, охотно искажающие любые парадигмы и процессы в угоду госпоже Коммерции. Ради блеска её золотых глаз уничтожены 7 вольных, 9 магических и 12 царских искусств, даром что последние настолько же старше буржуазии, насколько и жреческое сословие, изначально их практиковавшее отнюдь не в развлекательных целях. Образовавшуюся брешь заполнили люди низкого происхождения, ремесленники с мастеровыми, чьи занятия никто прежде не считал достойными благородных мужей, и вот уже 300 лет кучка толстосумов диктует моду на удовлетворение своих прихотей, возвеличивая поделки кустарей.

Из этой жвачки давно ушёл вкус живого. Она столь безбожно замусолена стадами корифеев, что потеряшки, ищущие себя в беспросветном просвещении, почитают её за святыню и передают из поколения в поколение наиболее извращённым из половых путей — через мозг. Как вы понимаете, тут нет ничего общего с теми практиками жрецов, которые тысячелетиями обеспечивали Opus Maximorum — участие человечества в грандиозной мистерии вселенского Общего Дела.

Между тем, на кону вкус Непонятного — новая жевательная резинка из трусов Вседержителя, которую можно растянуть на ближайшие века: глобальная смена парадигм, ведущая к возрождению магических искусств, распахивающих перед человечеством врата в Золотой Век. Как вам перспектива?..»