Бесплатный фрагмент - Одной крови

Вступительное слово редактора-составителя

Зоозащитники негативно относятся к очеловечиванию животных, по опыту зная, какими последствиями оно может оборачиваться. Писатели же, напротив, это обожают: природный мир — неисчерпаемый кладезь образов и метафор при описании чувств героев-людей.

Мне, как учредителю АНО «Социальная ветеринария» и вместе с тем составителю, редактору и одному из авторов настоящего сборника, не чуждо и то и другое — и зоозащита, и литература. И в вопросах поиска сходства между нами и братьями нашими меньшими я балансирую между обеими позициями.

С одной стороны, приписывать собственный ход мышления совершенно отличным от нас существам и впрямь опасно, легко впасть в заблуждения. Однако как ещё попытаться понять живое создание, не говорящее на твоём языке, кроме как стремясь поставить себя на его место и представляя, что у вас может быть нечто общее в мироощущении? Как минимум страх боли и потребность в любви.

Все мы с детства усваиваем фразу из знаменитого произведения, которое одним из первых знакомит нас с животными: «Мы с тобой одной крови — ты и я». Так говорят дикие звери человеческому детёнышу, и этот девиз повторит им затем в ответ уже подросший Маугли.

Наблюдая за представителями фауны, любуясь ими, подмечая черты их характеров и повадки, люди начинают находить в себе сходство с ними в различных жизненных ситуациях: собачья преданность и кошачья независимость, свободолюбие птиц и гордость волков. И, наоборот, верить, будто пернатые и четвероногие наделены способностью глубоко чувствовать и рассуждать. На страницах книги это допустимо. А в реальности — мы тем не менее тоже одной крови…

Галина Шляхова

Михаил Бубнов

***

Не умерла. На дереве висела,

Орала, призывая суицид.

Душа ушла. Существовало тело,

Мороз точил запасы силы Ци.

И вот — мотор. В ночи шуршит фольксваген,

По снегу с кашей тихо волочась.

Привёз еду. Медалью за отвагу

Кошачья песня. Злость и с нею страсть.

Да, я приехал. Ночи, как расстрела

В уютной келье месяцы прождав.

И ты ждала. Ласкалась, пела, ела.

Теперь совсем бессмысленна вражда.

Ветеринар осмотрит тебе спину.

Пропишет капли, выполнит укол.

Пока подвал. Ты эту ночь поспи в нём.

Такси вернётся с лунным молоком.

***

Какой он, древнерусский воин?

В балладах «Арией» воспет,

Он крутонравен, своеволен…

Его боится Агасфер,

И Люцифер его боится.

А воин в сумочке несёт

Воды и хлеба паляницу,

Да горстку слов кота Басё.

Ещё пакет сухого корма

И «уровень», чтоб строить дом.

Остались меч с кольчугой дома,

Важнее — мисочка с водой.

Зовёт «кис-кис» угрюмый воин,

И счастье пёстрое бежит.

Руси нужны всегда герои —

Он потому пока и жив.

Наестся серое созданье,

И песню воину споёт.

На севере меж городами

Он бродит уж который год.

Наталья Кузнецова

Тихая ночь, святая ночь

Ангел с небес

Тихой поступью сходит,

Счастье несёт он

Под каждым крылом.

Ночью морозной

Стучится он в двери:

— Добрые люди,

Пустите в свой дом!

Ветер игриво

Гоняет снежинки,

Белые перья

Взлетают во мрак

Звёзды на нимбе

Неспешно тускнеют,

Но загораются

Звёзды в глазах.

Ветер крепчает,

А счастье слабеет,

Мёрзнут подушечки

Мягоньких лап.

Ангел с улыбкою

В светлое верит,

Ночью святою

Души не спят.

Кто-то ждёт чудо

В роскошном наряде,

Кто-то с надеждой

Глядит в небеса.

А за окном

Два пушистых комочка

Просто мечтают

Дожить до утра.

Ангел всё ждёт,

Тихо стоя за дверью,

Пары за счастьем

Протянутых рук.

Люди жгут свечи,

Моля о прощении.

Свечи погаснут,

От тьмы не спасут.

Ангел поёт

О простом, но великом,

Музыка сердца

Идёт из души.

Падает снег,

Вырастают сугробы,

Ангел смеётся

На Млечном Пути.

Скрежет замка

Открываемой двери,

Возглас доносится:

— Ты посмотри!

Бережно, нежно

Находку лелея,

Люди домой

Своё счастье внесли.

Дом небольшой,

Но уютный и тёплый.

К печке прижавшись,

На коврике спят

Белый щенок

И трёхцветный котёнок.

Ангельской песней

Их души звучат.

Тихая ночь,

Для кого-то святая,

Звёзды бесстрастно

Глядят с высоты.

Не надо жить

В полуметре от рая,

Ангела чтобы

В свой дом пригласить.

О счастье

Из хаоса рождается порядок,

А из привычного наружу хаос рвётся.

Как мало в жизни нам для счастья надо,

И как порой понять это непросто.

Терять себя среди чужих привычек,

Вытачиваясь строго по шаблону,

Искать и находить в безумье улиц,

И вновь терять, доверившись другому.

Так, шаг за шагом отмеряя вечность,

Бродить кругами меж землёй и небом,

Беспечно ждать маршрутку до конечной

И верить — приход завтра всё изменит.

А там дела, заботы, суматоха,

Иллюзия полёта за мечтою,

Когда-нибудь в другом, прекрасном мире…

А жизнь одна, и время стать собою.

Не ждать весну и лето как спасенье,

Не прикрывать осеннюю тоскою

Свой страх внести в рутину измененья

И вызвать хаос, словно шторм на море.

Свернуть на неисхоженные тропы,

Где быль и небыль слиты воедино,

Собрать букет из ярко-жёлтых листьев,

Читать Леви за чашкой капучино,

Смотреть на мир сквозь розовые стекла,

Бежать по лужам глупой, но счастливой,

Сходить, не доезжая до конечной…

Для счастья нет нужды искать причины.

Забытые сны

Что же с тобой стало, девочка?

Где та мечтательница-фантазёрка?

Да, изменилась, чуть повзрослела,

Но в душе осталась ребёнком.

Плачешь в подушку, смеёшься реже,

Чтоб не нарушить общего хора,

В шкафу за одеждой не видишь двери,

А среди облаков — дракона.

Ты слишком долго себе внушала,

Что фей и эльфов не существует.

 Лютня, звучащая лунной ночью —

Воображенья пустая шутка.

В детстве любила бродить по лесу,

Каждой игрушке давала имя,

Верила в чудо, во сне летала.

Что же из сказки ты упустила?

Да, пусть Там Лин спасён не тобою,

Из сильмариллов не льётся сила.

Только истории бесконечны.

Всё, что фантазией оживила.

Под облепиховой чай с малиной

Пишешь в блокнот список дел на завтра,

А в голове снова сотни мыслей:

Мартовский заяц, безумный шляпник,

Древние чары в старинном замке,

Танцы русалок во время шторма —

Днём это кажется нереальным,

Ночь убирает чужие догмы.

Звёздная пыль на оконной раме,

Свет от луны проникает в сердце.

Ну а с рассветом всё вновь как прежде.

Каждому чуду есть время и место.

Где- то в душе ты наверно знаешь:

Всё, что увидела, не приснилось.

Страшно дать повод найти диагноз,

Общество нормой отгородилось.

Вот в облаках хвост блеснул на солнце…

Нет, показалось, ну кто поверит?

В век технологий и рассуждений

Сказка почти затворила двери.

Может, когда-нибудь ты вернёшься

К маленькой девочке с чистым взглядом,

Слёзы Морфея дождём прольются,

Сны позабытые станут явью.

Сказка не может без нашей веры,

Дверь приоткроет, зовёт с собою.

Сменив реальность как киноленту,

Страна чудес ждёт новых героев.

Мария Леонова

Зубр в зубровнике

Взлохмачен, грязен,

А в глазах — темнота,

Остры коричневы рога.

С ледникового периода

По матушке Земле идёт,

Его тяжелая нога след кладёт.

В нём и дикость, и смирение,

Ведь был он в истреблении.

Но теперь задумчиво и праздно

Он ест яблока библейский плод,

Восстановили всё же его род.

Древностью дразня века,

Спокойно смотрят его глаза,

Над ним — синий небосвод,

И время тысяч лет назад

В нём замедлило свой ход.

Додо

На Маврикии давно

Не стало птицы Додо.

Как же вышло так,

Как стало,

Что в нынешние

Времена его не стало.

Толстый клюв

И добрый нрав,

Толстобрюх

и большелап.

Мясо он не ел,

Ел фрукты,

Плавала птица

Весело в бухте.

Был смирен,

Не падок,

Дружелюбен,

Сладок,

И любил он всех,

Даже у людей потом

Это вызывало смех.

Не боялся ничего,

Словно он изначально

Был не от мира сего.

Он не мог летать,

Только бегал быстро

Птиц Додо отряд,

Если вдруг настигал

Опасности снаряд.

А так — всё спокойно,

И краснеет шёлка

Ласковый закат,

Медленно и долго

Ночь идёт,

И птицы спят.

Всё бы было ничего,

Но человек бросил

На остров своё весло.

Птице просто не повезло,

Стал обедом на столе,

Морской голландской братве.

Съели раз и съели два,

Пять и шесть,

И сто по десять.

Каждый месяц —

Остановка,

После Атлантики ночёвка.

Мир затих,

Желудок полон,

Хоть и мясо жёстко.

Моряки бедного Дронта

Ловят много и ловко.

И пришёл час мирской,

Что исчез Додо родной,

Записал Исаак Ламотиус

В книжке охотничьих

Угодий этот минус.

Как будто было всё предрешено,

Принял Додо на себя удар,

Попав в бульонный отвар,

Веря до последнего,

Что он будет человеку нужен,

Но не как горячий ужин.

И смеялись над Додо,

Над доверчивостью его.

Но, наверное, Додо

Необычен и священен,

Божья птица,

Ведь не зря

Голубю он родня.

Отдал он свою материю

Человеческому тлению,

Но духовно и как символ

Он остался до сих пор:

И эмблема он, и идол

На Маврикии гербе,

Пережил он моряков,

Гордо смотрит на врагов.

Так, при всём конца величии,

В безобразном животном обличии

Оказался не Додо,

А человек…

Ненасытность и обжорство

Не несут любви и славы.

Убивая всё живое,

Заманиваем себя в вулкан лавы —

Одиночества, болезней,

Страхов стен и прочих бедствий,

Так всё длится за веком век,

Мы все заповеди нарушаем

И бесконечно умножаем

Этот грех.

Елена Смолицкая

Собачке Герде

Дворняжка. На цепи она сидела…

И в зной, и в стужу двор наш берегла.

Как искренне в глаза она глядела!

Как сильно возвращения ждала!

И даже если пролетит полгода,

Когда приеду к бабушке своей,

Собачка неизысканной породы

Хвостом замашет втрое веселей.

Не забывает! Боже, как приятно,

Когда тебя так неподдельно ждут!

И, отправляясь каждый раз обратно,

Погладить на прощанье подойду.

Свободна я, мне все пути открыты,

Осталось только выбор совершить.

Но ждёт меня собачка за калиткой,

Ей цепью круг очерчен. В нём ей жить.

Глаза без злобы и без укоризны…

Весёлые прыжки на звук «ту-ту»…

Наивность не собачья, радость жизни…

Как жаль мне, что ушла ты в пустоту.

Роскошная красотка

Меня так манит твой чудесный взгляд,

В твоих глазах кусочки лун горят.

Нежны прикосновенья и теплы,

А ласки твои сладостно щедры.

Когда твой голосок меня зовёт,

Я забываю гнёт своих забот.

Несу я на руках тебя в кровать,

Чтоб долго-долго рядышком лежать.

Тебя теплей и мягче в мире нет.

Ты щуришься на лампы тусклый свет…

Побудь, побудь со мной ещё немножко,

Роскошная моя красотка Кошка.

Чёрная кошка

Задумчиво чёрная кошка ложится у ног,

В глаза твои смотрит, мяукает грустно, как будто

Тебе говорит: «Постоять за любовь ты не смог»,

И тянутся вязко и капают солью минуты.

Трясёшь головой: «Это кошка, и ей невдомёк»...

И гладишь животное очень уж ласково, нежно.

В руках твоих нежность скопилась, скопилась не в срок,

И некуда деть её. Бездна зияет безбрежно.

Ты знаешь, о чём я. И знаешь, конечно, о ком –

Кто с той стороны точно так же, но только без кошки

Сидит на краю этой бездны, и горечи ком

Застрял в её горле, и пусто в подаренной плошке:

Погиб тот прекрасный и нежный волшебный цветок,

Что ты подарил ей весенним чудесным приветом.

По теме «Любовь и отвага» завален урок.

И рядом лишь кошка-брюнетка с волос её цветом.

Мария Вдовина

Волчица

Неуёмные севера ветры

Не тревожат её в чащобе.

Ей и ночью достаточно света,

Лишь от голода пусто в утробе

И от грусти, похожей на ярость…

Она знает: всё может случиться,

Ей от жизни-то нужно малость:

Было б где от людей укрыться,

Да луна чтоб стояла полной…

Но ночами ей счастье снится…

Когда дождь, в отголоске молний

Одинокая бродит волчица.

Где она растеряла племя,

Как случилось им разлучиться?

Или выбрала это бремя

В одиночку сам волчица?

В сумрак леса вгрызаясь воем,

Одинокая плачет волчица,

С ней луна, и сейчас их двое…

Но известно — всё может случиться…

Гоша

Гоша не прелюбодействует, не раболепствует.

Гоша делами по самое горло занят,

до самого крайнего, даже сказать, горлышка,

донышка каждой собранной, уложенной,

сданной его бутылки,

каждой выпитой, тоже сданной.

Его данные

не тревожат прохожих,

пригожих, хороших,

сочувствующих и вслед плюющих.

Он в обществе — элемент как бы недостающий,

но не достающий того, что достали другие —

получили, выпросили, приручили.

А он не приручил…

Нет, не элементы, которые всем нужны,

а саму жизнь не сумел,

не сложил паззл свой в правильном порядке.

Да он не жалуется, всё у него гладко,

отработано, обкатано.

И сколько бы раз

вслед бы ему ни плюнули, 

он ещё помнит Ялту, палубу,

девушку юную.

И ещё не разучился любить звёзды…

И каждый раз возвращаясь в картонную однушку,

на окраине мира,

ожиданий

и представлений о человеке,

бомж Гоша остаётся

более человечным,

чем те, которые сегодня ему плевали в спину.

Кошачья осень