Бесплатный фрагмент - Общество незабвенных творцов. Патрицио

Общество незабвенных творцов

Действующие лица

Вильгельм, старший поэт

Таня, его опора

Готфрид, их сын

Генрих, забытый поэт

Оля, его души опахало

Вольфганг, их сын

Лоренцо, забытый поэт

Вика, его спасение

Люсия, их дочь

Август, забытый поэт

Юля, его Любовь

Джулиано, их сын

Якопо, забытый поэт

Ира, смысл его жизни

Бенедикт, их сын

Августина, их дочь

Люсьен, забытый поэт

Катя, его судьба

Луи, их сын

Габриэль, протеже забытых поэтов

Вера, подруга Габриэля

Вин, протеже забытых поэтов

Надя, протеже забытых поэтов

Мать Габриэля

Мать Веры

Мать Вина

Серёжа, учитель Вина

Учитель детей поэтов

Прислуга

Трое учеников Вина

Место действия — Братские Земли и соседние поместья Габриэля, Вина и Нади.

Акт 1

Сцена первая

Подвал в Братских Землях.

Входят и рассаживаются Бенедикт, Готфрид, Вольфганг, Джулиано и Луи.

Готфрид. Я не думаю, что это хорошая идея.

Луи. Зачем надо было приходить именно ночью?

Бенедикт. Я хотел попробовать провести заседание Общества, но без взрослых.

Вольфганг. Они бы разрешили, спроси мы их, но теперь за что-нибудь нас уж точно будут ругать: хоть за то, что ещё не спим.

Бенедикт. Но всё же мы уже пришли, поэтому хватит думать о последствиях. Давайте начнём!

Луи. А кто у нас главный?

Бенедикт. Я!

Готфрид. Почему сразу ты?

Бенедикт. Это была моя идея, а ещё я старше.

Готфрид. А я сын Вильгельма, значит, я главный среди младших поэтов, тем более ты ненамного старше.

Бенедикт. Можем проголосовать. Кто за меня? Луи?

Луи. Я за тебя.

Бенедикт. Хорошо. Вольфи?

Вольфганг. Прости, Бени, но ты не годишься в лидеры, мой милый брат: ты не хладнокровен, хаотичен, местами вспыльчив и многое другое — я люблю тебя, но выбираю Готю, тем более его наследственное право не может быть нарушено.

Бенедикт. Джуль, ты что думаешь?

Джулиано. Я за компанию пришёл, я же далёк от поэзии, вы знаете…

Вольфганг. Тебе настолько безразлична поэзия?

Джулиано. Она мне не безразлична. Я… я просто к ней не способен.

Готфрид. Не рановато ли об этом судить? Может, в тебе этот дар откроется потом

Джулиано. Нет, я точно знаю. Нам всего тринадцать, но у вас уже написано немало, а я бы не стал даже пробовать, если бы вы меня не попросили. Я помню, как все восхищались вашими стихами, отцы вас хвалили, а мой нелепый стих… Я лучше пойду. (Уходит.)

Готфрид. Вернись, мы не хотели тебя расстраивать.

Луи. Я пойду за ним. (Уходит.)

Бенедикт (слышит шаги). Они уже возвращаются. (Входят Августина и Люсия.)

Люсия. Я так и знала, что вы здесь. Почему вы нас не позвали? (Люсия садится рядом с Вольфгангом, а Августина — рядом с Бенедиктом.)

Бенедикт. Потому что вы не поэты, а ты, Гусыня, ещё и самая младшая. Если Мама узнает, что ты из-за меня не спишь, мне несдобровать. (Вошёл Луи.)

Луи (заметил девочек). Привет, сестрицы. Ребят, Джуль, сказал, что ни на кого он не обиделся, но просто не в настроении. (Садится на своё место.)

Вольфганг. Однако, Бени, мы не можем запретить сёстрам присутствовать, ведь, хоть они не поэты, они такие же дети поэтов, как и мы.

Готфрид. Согласен.

Луи. Согласен.

Люсия. Спасибо, Вольфи. (Пододвигается ближе к нему, а он от неё отодвигается.)

Бенедикт (передразнивая). Да, спасибо, Вольфи. (Вольфганг бросает в него подушку.) Ну с этими правами сестёр спорить глупо, однако уже и у меня настроение пропало, а ещё Гусыня скоро заснёт.

Августина (сонливым голосом). Я не хочу спать.

Вольфганг. Тогда предлагаю всем пойти спать, а эту затею продолжим потом.

Готфрид. Желательно днём.

Луи. Согласен.

Люсия. Отличная идея, Вольфи. (Все расходятся, а Бенедикт уносит Августину, которая заснула.)

Сцена вторая

Комната Бенедикта.

Якопо сидит в темноте и ждёт прихода сына. Бенедикт входит, включает свет и пугается, увидев отца.

Якопо (смеётся). Довольно долго тебя жду, но твой испуг оправдал моё ожидание. (Треплет сына по голове.) Рассказывай.

Бенедикт. Как ты узнал?

Якопо. Такие маленькие, а по дому ходите, как слоны.

Бенедикт. Я задумал устроить заседание поэтов в подвале.

Якопо. А зачем именно ночью?

Бенедикт. Ну, знаешь, ночью всё становится более мистическим и жутким, ночью всё становится возможным.

Якопо. Да, весь в меня. (Снова треплет по голове.) Ложись спать, а Маме мы ничего не скажем. (Входит Ира.)

Ира. О чём вы тут?

Якопо (тихо Бенедикту). Ночью действительно всё возможно. (Громко.) Ты зачем встала?

Ира. Тебя долго не было рядом, вот я и пришла.

Якопо. Хорошо, пойдём.

Ира. Нет уж, скажи сначала, что вы там от меня скрываете.

Якопо. Детишки пошалили ночью: хотели заседание поэтов устроить.

Ира. Да, днём же мало нам их выходок. А почему ночью-то?

Бенедикт. Так поэтичнее…

Ира. Да уж, весь в себя. (Он резко подходит и, щекоча, поднимает её в объятьях. Ира смеётся и целует его.) Всё, пойдём.

Бенедикт. Пап, хочу кое-что спросить, можно?

Ира. Ладно, посмотрю, Гусыня наша спит хоть или нет. А ты, проказник, чтобы через десять минут лёг — приду проверю. (Уходит.)

Якопо. Что ты хочешь узнать? Только давай быстрей, ведь если Мать придёт и увидит, что ни ты, ни я не спим, то нам обоим будет худо.

Бенедикт. А как вы с Мамой познакомились?

Якопо (посерьёзнел). Да, это не быстро. А может, в другой раз расскажу?

Бенедикт. Нет, давай сейчас.

Якопо. Говорю сразу, что это не что-то романтическое и что если ты посчитаешь нужным в ком-то разочароваться из нас, то только во мне. А может, всё же в другой раз?

Бенедикт. Ну пожалуйста, пап.

Якопо. Хорошо, ты уже достаточно взрослый, и когда-нибудь этот день должен был настать. В своё время я спал с девушками просто так, ведь из-за высокомерия и эгоизма не считал нужным во что-то их ставить и уважать их, что, конечно же, неправильно, но тогда я был глуп и не осознавал этого. По этой же моей глупости я таким образом воспринимал и… твою Маму на первых порах, лишь бессмысленно проводя с ней время, но не открывая её как человека.

Бенедикт. То есть моя Мама…

Якопо. Нет! Нет, это всё я. У неё изначально были ко мне искренние чувства, а я не заслуживал и сейчас не заслуживаю такой девушки, как она. Никогда она не была испорченной, лишь я, дурак, таковой её считал из-за слепоты сердца и души.

Бенедикт. Понятно…

Якопо. Прости, что всё так вывалил на тебя, но лгать сыну я не могу, а избежать этого разговора ты мне не позволил. (Целует его.) Спокойной ночи. (Уходит.)

Сцена третья

Спальня Якопо.

Якопо лежит в кровати. Заходит Ира.

Якопо. Почему ты так долго? (Она молча ложится.) Что-то случилось? (Она не отвечает.) Милая, что-то не так?

Ира (неровным, слабым голосом). Зачем ты это сделал? Зачем ты ему рассказал? Теперь… теперь я… (Начинает тихо плакать и скулить. Бенедикт подходит к их двери и подслушивает.)

Якопо. Он что-то тебе сказал? (Хочет обнять её, но она отталкивает его руку.)

Ира. Нет, он ничего не говорил, но глаза… глаза сказали! Он не смотрел на меня так, как раньше. Он смотрел на меня, как… ты, как ты давным-давно, с таким же холодом. Да, я узнала этот взгляд! Теперь всё потеряно, я для него теперь не тот человек, каким была. Спасибо тебе! (Бенедикт уходит к себе.)

Якопо (хочет её обнять). Милая, я…

Ира. Не трогай меня! (Он снова пытается её погладить.) Якопо, не трогай меня! (Отстраняется от него и засыпает.)

Якопо. Нет, так не пойдёт. (Встаёт и выходит.)

Сцена четвёртая

Коридор.

Проходит Якопо, а сзади на него запрыгивает Августина.

Якопо. Ты почему ещё не спишь?

Августина. Вы всё ходите туда-сюда, вот я и проснулась. А ты тут так удобно проходил, решила тебя напугать, пап. Получилось?

Якопо. Получилось. Слушай, Гусыня, сделаешь мне одолжение?

Августина. Конечно, пап.

Якопо. Я Маму обидел. Иди ляг к ней в постель, обними её, чтобы ей стало лучше, хорошо?

Августина. Эх, пап, зачем ты её обижаешь?

Якопо. К сожалению, иногда я бываю никудышным.

Августина (хлопает его по плечу). Ничего, пап, тебе повезло, что у тебя есть я.

Якопо. Даже не представляю, что бы я без тебя делал. (Даёт дочке пять, она уходит к Маме, а он — к сыну.)

Сцена пятая

Комната Бенедикта.

Якопо стоит за дверью и думает, что сказать.

Якопо. Надо сказать не грубо, не жёстко, но доходчиво. (Входит.) Сынок, я же попросил тебя, чтобы ты ни в коем случае не думал о Матери плохо, ведь во всём моя вина, а теперь она… (Бенедикт внезапно бросается в объятья отца и плачет.)

Бенедикт. Пап, прости, это моя вина. Мало того, что я Маму обидел, так ещё она из-за меня рассердилась на тебя. Прости, пожалуйста.

Якопо. Я-то ладно, а вот Мама… её нам ни за что нельзя обижать, ведь она нас так любит.

Бенедикт. Да, но и перед тобой я тоже виноват. Я пойду теперь просить у неё прощения, чтобы на тебя она не злилась. Но что мне ей сказать? Я её сильно задел.

Якопо. Скажи, что любишь её.

Бенедикт. А ты мне поможешь?

Якопо. Я с тобой буду просить прощения и говорить, что люблю её.

Бенедикт. Спасибо. (Обнимает отца, и они вместе выходят.)

Сцена шестая

Спальня Якопо.

Ира просыпается.

Ира. Прости, милый, я не могу на тебя злиться, я… (Видит, что он ушёл.) Конечно, он обиделся, ведь я была так холодна к нему. (Начинает плакать. Входит Августина.) Милый!.. Родная, ты почему не спишь? (Августина ложится рядом с Мамой и обнимает её.)

Августина. Папа тебя обидел, да?

Ира. Нет-нет, я… ничего не случилось.

Августина. Тогда почему ты плачешь?

Ира. Потому что папа обиделся на меня и ушёл, ведь я ему нагрубила.

Августина. Обиделся?! Нет же, совсем нет, он попросил меня утешить тебя, сказав, что обидел тебя. Вы оба иногда такие странные.

Ира. Да уж, это точно. (Целует дочь.) Он, наверное, решил поговорить с Бени. Надеюсь… да нет, конечно же, он не обидит сына. Ты знаешь, как я люблю твоего отца?

Августина. Знаю, Мам, ты мне тысячу раз говорила, но лучше бы ты ему сказала.

Ира. Ты права, Гусыня.

Августина. Не волнуйся: он это и так знает.

Ира. Ты тоже всё знаешь у меня.

Августина. Поэтому вы зовёте меня Гусыней? (Вместе смеются.)

Ира. Просто дядю Августа мы называем Гуся, а ты стала Гусыней, ведь названа в его честь.

Августина. Но дядя Август хотя бы Гуся, а не гусь. (Снова вместе смеются. Входят Якопо и Бенедикт.) А вот и папа, и Бени с ним зачем-то. Бени, что ты снова натворил? (Бенедикт подходит и целует Мать.)

Бенедикт. Прости, пожалуйста. Я больше таким взглядом никогда не обижу тебя, ведь папа был прав, а на него не злись из-за меня, ведь это я попросил его рассказать, а ты его знаешь: он никогда не врёт.

Ира (обнимает Бенедикта). Ни на кого я не злюсь. Я вас всех люблю, а теперь идите спать.

Бенедикт. Но сначала прости папу.

Ира. Я уже его простила.

Августина. Я не верю, докажи: поцелуй его. (Ира целует Якопо.)

Ира. Верите теперь?

Бенедикт и Августина. Да.

Ира. А теперь марш в постель. (Августина и Бенедикт, ещё раз обняв и поцеловав родителей, уходят.) Это и тебя касается. (Хватает Якопо и тянет его к себе, и они отдаются блаженству.)

Акт 2

Сцена первая

Гостиная.

Жёны пьют кофе.

Вика. Ир, а ты точно больше не злишься на Яшу за это?

Ира. Моя проблема в том, что я не могу хладнокровно к такому относиться, как это делает он, я всегда отдаюсь во власть эмоциям. В этот раз случилось так же, а потом я поняла, что мне не на что обижаться, ведь что ему ещё оставалось делать? Этот день должен был настать, но я не заметила, как прошло столько времени, и вовсе не успела как-то к этому подготовиться. Теперь с Гусыней я буду готова, а Яша мне поможет.

Таня. А как именно он всё объяснил Бени?

Ира. Я даже не знаю, но полностью уверена, что себя он всячески описывал не с самой лучшей стороны, хотя во многом я была тем, кем казалась…

Вика. Не говори так! Не ты ли мне говорила, что совсем не важно, что о тебе подумают другие, если ты знаешь, что любишь?

Ира. Да, другие, но не сын.

Юля. Меня уже достали твои волнения. Твои мальчики тебя бесконечно любят, как и мы, поэтому перестань переживать о былом.

Оля. Читаешь мои мысли.

Ира. И то правда, раньше я поуверенней была. (Входит учитель.)

Учитель. Извините, дамы, что прерываю вашу беседу, но я хотел бы вам кое-что занятное показать: думаю, вам будет интересно.

Сцена вторая

Учебный класс.

Все дети спят за своими партами. Входят жёны с учителем.

Учитель. Конечно, и раньше кто-то засыпал на уроке, но чтобы все сразу! Такое впервые.

Катя. Это, видно, от ночных хождений. А кто, говорите, из детей обычно засыпает?

Учитель. Господину Вольфгангу бывает часто скучно.

Оля. Значит, скучно… хорошо, мы с господином Вольфгангом потом поговорим.

Таня. Оль, ну что за строгость?

Вика. Сэр, пройдёмте с нами в гостиную, раз уж детям нужен отдых, а вы нам заодно расскажете, как их успехи.

Учитель. Благодарю, почту за честь. (Все идут в гостиную, учителя приглашают сесть рядом, и служанка приносит ему кофе.)

Вика. А кто-то ещё скучает на занятиях?

Учитель. Господин Готфрид может себе иногда позволить последовать примеру господина Вольфганга.

Таня. Готфрид?..

Оля. Тань, ну к чему строгость? (Дамы хихикают.) Совсем как их отцы: во всём друг другу составят компанию. Ещё бы за что-то путное взялись, было бы вообще прекрасно.

Юля. С каких пор ты стала такой ворчливой? (Дамы хихикают.) Сэр, а как мой мальчик учится?

Учитель. Господин Джулиано особо ни в чём не заинтересован, но делает уроки прилежно.

Ира. А что вы скажете о моих детях?

Учитель. Господин Бенедикт страдает от математики, хотя все остальные тоже, уроки делает больше для галочки. Госпожа Августина, как вы знаете, учится у меня по своей программе, но очень прилежно и внимательно, схватывает всё быстро и почти играючи. Если позволите, я считаю очень интересным опытом одновременное обучение её с остальными, но по разным программам, ведь это требует от учителя немалой гибкости и профессионализма. Сначала мне требование господ относительно общего обучения показалось странным, но потом я понял, что это поможет госпоже Августине быть ближе к своим братьям и сестре и не чувствовать себя отстранённой. Но извините, я разговорился.

Катя. Нет-нет, нам очень приятны ваши речи. Скажите, а каков, по-вашему, Луи?

Учитель. Господин Луи хорош во всём, кроме всё той же математики. Острый ум — черта всех ваших детей, и я говорю без лести, острый, однако ленивый; ленивы по-разному: Луи блещет тем, что он использует крупицу того гигантского потенциала, который ленятся использовать остальные. Мальчик хитёр: прикладывая минимум усилий, он добивается максимального результата среди остальных, так как ленится чуть меньше.

Катя. Спасибо, меня вполне устраивает.

Вика. А что насчёт моей дочурки?

Учитель (слегка улыбнулся). Госпожа Люсия больше занята господином Вольфгангом, чем учёбой. (Дамы рассмеялись.) Но не волнуйтесь: я стараюсь успеть проверить наличие у неё знаний в те короткие промежутки времени, когда она оказывается мыслями с нами на уроке, но она вовсе не отстаёт от остальных.

Вика. Ну благо хоть так. Оль, что делать будем?

Оля. Вик, не волнуйся: они же дети.

Учитель. Но я об одном хочу вас попросить: не надо сильно ругать детей из-за того, что я сказал, ведь они могут на меня обидеться, а я не хочу портить с ними отношения.

Катя. Будьте уверены, что ваш авторитет в их глазах не упадёт.

Учитель. Благодарю. (Входит Вольфганг.)

Вольфганг. Сэр, я хотел извиниться за то, что мы заснули на уроке. Мы просим вас продолжить урок, если вы согласны.

Учитель. Конечно, согласен. Дамы, прошу меня простить. Благодарю за кофе и приятную беседу, а теперь мне пора за работу.

Оля. Мы вам также благодарны. (Учитель и Вольфганг уходят.) Не знаю как вы, но я хочу теперь поговорить с Генрихом и рассказать про сына, ведь ему тоже будет интересно.

Вика. Я думаю мы все последуем твоему примеру. (Все идут к своим мужьям.)

Сцена третья

Комната Люсьена.

Люсьен спит, заходит Катя.

Катя (запрыгивает на него). Господин, не изволите ли проснуться?

Люсьен (просыпается). Доброе утро, милая.

Катя. Вы, граф, своей беззащитностью искушаете меня.

Люсьен (обхватывает её бёдра). Где ж я беззащитен, графиня?

Катя. Беззащитен тот, кто снизу. (Люсьен резко хватает её и бросает на кровать, ложась сверху.)

Люсьен. Да, это верно. (Целует её, а она целует много раз в ответ, а затем он её выпускает, и они спокойно лежат в обнимку.)

Катя. А вообще, я пришла поговорить.

Люсьен. Говори.

Катя. Наш мальчик учиться довольно неплохо, но если бы не ленился, то мог бы лучше.

Люсьен. А зачем лучше?

Катя. Сам лентяй, вот и защищаешь.

Люсьен. Верно, я лентяй. Но я проблемы здесь не вижу: он выучит то, что ему не нравится, но надо, а то, что ему по душе, будет учиться само — так при чём тут лень? История, литература, языки — по этим предметам ты ему замечаний не делала, ведь он их учит с удовольствием. Тут даже слово «учит» не совсем подходит, ведь всё ему даётся очень легко и естественно. Зачем же насиловать детский ум, заставляя учить глупости по типу физики, математики и всего остального? Минимум он всё равно выучит, а иное его уж не касается.

Катя. Для того, кто только проснулся, слишком уж ты ловко перехватываешь инициативу в разговоре.

Люсьен. Если на него неправильно надавить, он совсем перестанет что-либо делать по тем предметам, что ему не нравятся.

Катя. Ты прав, дорогой. А ты встать всё-таки не планируешь?

Люсьен. Нет, и ты будешь спать со мной. (Обнял её крепче, чтобы не сопротивлялась.)

Катя. Видимо, выбора у меня нет. (Целует его, и они вместе засыпают.)

Сцена четвёртая

Бильярдная.

Август и Лоренцо играют в бильярд.

Август. Спустя столько лет я всё ещё не могу сравняться с тобой в нашем счёте.

Лоренцо. Может, потому, что я выигрываю? Однако я тобой горжусь, ведь ты уже не гонишься за победой, а получаешь удовольствие от любой партии.

Август. Но всё ж и я иногда могу победить.

Лоренцо. Не отрицаю. Слушай, брат, давно хотел тебя спросить: тебя ничего не смущает в Джуле?

Август. То есть?

Лоренцо. С ним всё в порядке, но я в нём совсем не вижу тебя, ведь он даже рыжий, как его Мать.

Август (смеётся). Ты думаешь, я из-за этого неловко себя чувствую? Ладно, пойми теперь, что я думаю. Он действительно отличается от меня, но какая вообще разница? Да, он, скорее всего, не будет поэтом, ну и что? Пусть будет кем хочет, ему не надо что-то делать, чтобы я его любил. Конечно, отцам приятно, когда ребёнок идёт по их стопам, но совсем глупо и неправильно его заставлять. Единственная моя цель в том, чтобы Джуль в жизни не стыдился того, что я его отец, и думал обо мне с теплотой, вот что мне нужно.

Лоренцо. Это именно тот ответ, которого я ждал и который достоин тебя. А теперь дело за малым.

Август. Ты о чём?

Лоренцо. Осталось Джулю сказать всё то, что ты мне сейчас сказал.

Август. Думаешь, он этого не понимает?

Лоренцо. Лишним никогда не будет, ведь ребёнку легко усомниться в том, что он ничем не хуже остальных. Напомни ему, что он не должен быть поэтом, чтобы ты его любил.

Август. Да, ты прав, лишним не будет. (Входят Юля и Вика.)

Вика. Видишь, Юль, как я и сказала. (Жёны подходят и целуют своих мужей.) Вы долго ещё?

Лоренцо. Милая, а куда ты торопишься?

Вика. Мы хотим поговорить с вами, а под звуки игры мне неудобно.

Лоренцо. Тогда пойдём.

Август. А партию доиграть?

Лоренцо. Бери себе: техническое поражение. (Лоренцо и Вика уходят.)

Юля. Ну вот ты и победил, Любимый.

Август. Да мне не такая победа нужна…

Юля. Зато ты вечный единственный наичестнейший победитель в моём сердце.

Август. Это уже что-то. (Она бьёт его.) Я имел в виду, что это всё, что мне нужно. (Целует её, и они уходят.)

Сцена пятая

Сад.

Якопо лежит на скамейке и читает. Входит Ира.

Ира (подкрадывается к нему, пугает, а потом целует). Чего один тут?

Якопо. Развеяться захотелось, отдохнуть.

Ира. От меня?

Якопо. Да, именно так. Всегда бы тебе повод найти, чтобы обидеться на меня. Не хочешь попутешествовать?

Ира. Куда, например?

Якопо. Куда хочешь: у Люси везде домик для нас найдётся.

Ира. Не знаю, мне дома больше всего нравится.

Якопо. А помнишь тот ресторанчик в Риме, а ту ночь?..

Ира. Прекрасный ресторан и прекрасная ночь. (Целует его.) Но они были бы совершенно плохи без тебя, поэтому мне место не очень интересно, лишь бы ты был со мной.

Якопо. Для меня тоже это главное. Можем в Великобританию: Бени хотел увидеть поместья Байрона и Вальтера Скотта. Но пока что не будем торопиться, ведь у них учёба, а без них если уедем, то на очень короткий срок.

Ира. Кстати, об учёбе. Хорошо, что ты напомнил, ведь я почти забыла, что пришла сюда, чтобы поругать тебя.

Якопо. Меня? За что?

Ира. Сын у тебя ленивый.

Якопо. Это где же? У него глаза горят ярким пламенем, как и у всех остальных.

Ира. Уроки делает для галочки.

Якопо. Женщина, ну успокойся ты уже. Всегда надо придираться к чему-то, всегда обращать внимание на то, что не получается, а не на то, что он делает прекрасно. Ты им гордишься?

Ира. Горжусь…

Якопо. Ну так скажи ему об этом тоже, ведь ты ему чаще скажешь, что он снова плохо учится, нежели про то, какой у него приятный стих ты прочитала. Важно, чтобы сердцем и душой не был он слеп, а оценки из него человека не сделают.

Ира. Прости…

Якопо. Я тебя вовсе не ругаю, но обращай внимание на более глубокие вещи. (Приобнял и поцеловал в лоб поникшую жену, и она приободрилась.) А что Гусыня?

Ира (говорит и всё больше приободряется). У неё всё хорошо, ей всё легко даётся.

Якопо. Моя девочка прекрасна, как и моя другая девочка. (Целует её в голову.) Ладно, пойдём в дом. Ты уже пила кофе?

Ира. Да, но с тобой ещё выпью. (Целует его, и они уходят в дом.)

Сцена шестая

Фехтовальный зал.

Вильгельм и Генрих после тренировки.

Генрих. Давно же мы с тобой не упражнялись.

Вильгельм. И всё, что было, весело растянули так, что ещё долго не будем заниматься. (Входят Оля и Таня и целуют своих мужей.)

Генрих (тихо Оле). Помыться не хочешь со мной?

Оля (тихо ему). Хочу. (Целует его, и они уходят.)

Таня. Нам надо поговорить.

Вильгельм. Без проблем, но нам бы сначала помыться.

Таня. Отлично, пойдём. (Уходят.)

Сцена седьмая

Гостиная.

Все, кроме Люсьена и Кати, сидят и пьют кофе.

Генрих. А где Люся?

Таня. Катя пошла за ним, но, видимо, с ним и осталась.

Ира. Вообще, мы хотели поговорить об успеваемости наших детей, но теперь я понимаю, что это было просто поводом нам всем собраться не только за едой. (Входят Люсьен и Катя.) А вот и наши сони. (Они садятся, и слуги наливают им кофе.)

Вика. Раз уж мы все здесь, я подниму один насущный вопрос. Милый, ты ведь знаешь, что нашей дочери нравится Вольфи? Что ты об этом думаешь?

Лоренцо. Мы с Герой обсуждали это и сошлись на том, что мы поговорим с нашими детьми: я скажу Люсе, что в этом ничего предосудительного, но не нужно пока что торопиться.

Август. Мне тоже надо будет с нашим мальчиком поговорить, чтобы он не думал, будто он хуже остальных.

Юля. А почему он должен так думать?

Август. Ему неприятно, что он не поэт.

Юля. Тогда поговорим. А что за занятие у них сейчас?

Люсьен. Они гуляют на свежем воздухе и беседуют с учителем.

Генрих. Да, насчёт учителя. (Подзывает к себе слугу и говорит ему.) Иди и скажи учителю, чтобы после уроков зашёл ко мне по делу. (Слуга поклонился и ушёл.)

Якопо. Что-то случилось?

Генрих. Детям же нужны ещё учителя по другим предметам, поэтому я и хочу узнать, есть ли у него кто на примете, кто был бы таким же компетентным в своём деле, как и он.

Лоренцо. Смотрите, какой деловой! (Растрепал волосы Генриха, а он, как и все, заулыбался.) Кстати, насчёт дел: кто хочет встретить тех художников, которые понравились нам всем?

Якопо. Да, я понял, о ком ты: они и вправду лучшие как среди художников, так и среди поэтов.

Юля. И музыкантов: их музыка просто восхитительна.

Август. Хоть мы многим покровительствуем, но таких талантов у нас ещё не было.

Вильгельм. Мне кажется, что тут надо говорить почти о гении.

Генрих. Надя тоже о них хорошо отзывается, а мнение художника о художнике, наверное, ценнее, чем мнение поэта. Лори, я их встречу. А когда они будут?

Лоренцо. Первый завтра в этом время, а второй — через полчаса после него. Хоть они действительно хороши, но, к сожалению, имён я не запомнил; помню, что имена приятные.

Август. Ладно, у детей занятие почти закончилось, пойду поговорю с сыном. Пойдём, Юль?

Юля. Конечно, родной.

Оля. Мы с Генрихом тоже этим займёмся.

Вика. Как и мы с Лоренцо. (Август и Юля, Генрих и Оля, Лоренцо и Вика уходят.)

Якопо. Виль, может, в бильярд?

Вильгельм. Давай, родной, с тобой давно не играли.

Катя. А я хочу с милым в нарды.

Вильгельм. Хорошей игры. (Якопо и Ира, Вильгельм и Таня идут в бильярдную, а Люсьен и Катя садятся за нарды.)

Сцена восьмая

Комната Джулиано.

Джулиано лежит на диване и читает. Август и Юля стучат и заходят.

Юля. Привет, дорогой, как ты? (Джулиано садится, а родители садятся рядом.)

Джулиано. Хорошо, а что? Что-то случилось? Я что-то натворил? Обычно вы вдвоём ко мне не заходите.

Август. Нет, всё хорошо. Как ты думаешь, кем я хочу, чтобы ты был?

Джулиано. Поэтом, как ты и как все остальные? Я пытаюсь, пап, но…

Август. Нет, не поэтом.

Джулиано. А кем же?

Август. Всё, чего я хочу, — это чтобы ты был моим сыном, а с этим ты, как видишь, успешно справляешься. (Целует его в лоб.)

Юля. Мы хотим сказать, что то, кем ты хочешь стать, это лишь твой выбор, но знай, что мы во всём тебя поддержим.

Август. Да, я давно понял, что ты не поэт, но это не делает тебя хуже твоих братьев и сестёр, это лишь значит, что ты другой. Это всё равно что ругать или хвалить тебя за то, что ты рыжий. Глупо ведь, правда?

Джулиано (рассмеялся). Да.

Август. Вот и молодец. Хотя, быть может, это и глупо, но рыжий мне больше нравится, поэтому и за это молодец. (Растрепал одной рукой волосы сына, а другой — жены, а потом обоих поцеловал в голову.) Ладно, читай, не будем больше отвлекать. (Джулиано хватает их в объятья.)

Джулиано. Спасибо!

Юля (слегка визжит от радости). Тебе спасибо, малыш. (Целует сына, и они уходят, а он ложится дальше читать.)

Сцена девятая

Комната Вольфганга.

Вольфганг лежит и сочиняет стихи.

Генрих (стучится). Можно?

Вольфганг. Войдите. (Генрих и Оля заходят. Вольфганг откладывает тетрадь и ручку, садится, а родители садятся рядом.)

Генрих. Не буду ходить вокруг да около. Ты ведь знаешь, что нравишься Люсии?

Вольфганг. Пап, ну мне неловко об этом говорить! Ну и к чему это? Ещё и Мама тут! Хотите, чтобы я от стыда умер? (Генрих и Оля сдерживают смех.)

Оля. А что ж тут постыдного?

Вольфганг. Ну, Мам, и ты туда же! Я люблю её как сестру, но она жутко надоедлива.

Генрих. Вот и правильно делаешь. Мы тебя ни к чему не принуждаем. Не обижай её чувства, но и не подпитывай их, чтобы ей в будущем не было больней.

Оля. Кто знает, что будет в будущем: может, и она тебе понравится, а может, она поймёт, что чувства к тебе были лишь ребячеством. В любом случае вы останетесь семьёй, поэтому люби её как сестру, что ты и делаешь и что я считаю правильным. (Целует сына в лоб.)

Генрих. Вот и поговорили. Ну что, это было так неловко, как ты ожидал?

Вольфганг. Нет, чуть менее неловко. (Вместе смеются.) Спасибо, пап, спасибо, Мам.

Оля. Пожалуйста, милый.

Вольфганг. Мам, я буду стараться на занятиях не засыпать, чтобы ты не злилась.

Оля. Ну спасибо. (Оля и Генрих уходят, а Вольфганг продолжает писать.)

Сцена десятая

Комната Люсии.

Люсия за столом лениво делает уроки. Лоренцо стучит в дверь.

Люсия. Войдите. (Входят Лоренцо и Вика.) Уже садимся есть, да? Я скоро спущусь, но сначала доделаю уроки.

Вика. Нет, мы пока не едим.

Люсия. Да, я знаю, я чуть-чуть по занятиям отстаю, но, как видите, я затем догоняю ребят.

Лоренцо. А что же тебе мешает учиться? Или, скорее, кто? (Люсия слегка смутилась.) Не совсем об уроках хотим поговорить. Давай лучше о Вольфи. (Люсия смутилась ещё сильнее.)

Вика. Милая, это нормально, что тебе нравятся мальчики, но не надо сходить с ума по ним. Я не могу сказать, будут ли твои чувства взаимны в будущем, но сейчас вы должны просто дружить и общаться, как ты это делаешь с остальными.

Лоренцо. Будь чуть-чуть гордой, но не высокомерной; не бегай за ним и не пялься на него, но и не будь безразлична к нему, ведь вы всё-таки семья. Правильно Мать говорит: пока что просто общайтесь, а с возрастом станет ясней, ведь и твои чувства к нему могут остыть.

Люсия. У вас с Мамой всё вроде по-другому было. (Лоренцо и Вика смутились.)