Бесплатный фрагмент - Обновляя авангард: система эвристик для его понимания

Список сокращений

АП — административное противоречие

ИКР — идеальный конечный результат

МН — методология науки

ОИ — объект искусства

ОТ — объект техники

СА — системный анализ

ТЛ — творческая личность

ТЛА — творческая личность — авангардист

ТРИЗ — теория решения изобретательских задач

ТРТЛ — теория развития творческой личности

ТП — техническое противоречие

ФП — физическое противоречие

R — ресурс

S — ситуация

W — побочный продукт

Z — ситуация цели, цель

Aх-вангард или Авангард?

Сколько было написано, сказано и даже спето слов про Авангард. Да так, что он стал Ах-вангардом (!), чудесным местом, куда до сих пор стремятся и о котором ностальгируют художники, увидевшие в нём свою Шамбалу. А сколько было «теоретических» реконструкций и коммерческих спекуляций по этому поводу!

Если поддаться этой интенции, то можно написать ещё десяток книг о том, как прекрасен Ах-вангард. Но мы, читатель, пойдём другим путём и поставим Авангард на грешную землю, откуда он вырос, вернём в условия, его вызвавшие, и опишем сухим языком абстракций его авангардную механику.

Для этого мы применим опыт эвристики — отрасли знания, которая обобщает способы творческого целеполагания, формулировки задач и приёмы их разрешения. И сумеем понять про Авангард кое-что важное.

Настоящая работа рождена во многом благодаря занятиям по эвристике и системному анализу, которые автор проводил со студентами факультета инновационных технологий Томского государственного университета в 2021 и 2022 гг. Здесь, помимо всего прочего, в качестве заданий для закрепления материала, студенты использовали примеры из произведений авангарда. Откуда следовало, что авангардисты двигались по вполне понятным — с точки зрения эвристики и системного анализа — траекториям развития своих идей и способов их воплощения в различных объектах искусства. Автор благодарит своих студентов за это откровение.

Автор также бесконечно признателен своему другу и соавтору Борису Николаевичу Пойзнеру и его супруге Эльзе Арминовне Захаровой — знатокам культуры и библиофилам, убедивших его в том, что эту маленькую книжку следует напечатать.

Глава 1. Проблемная ситуация для формирования авангарда

Мы хотим исследовать край необъятный и полный загадок,

Где цветущая тайна откроется тем, кто захочет ею владеть.

Там сверкание новых огней и невиданных красок,

И мираж ускользающий

Ждет, чтобы плоть ему дали, и дали названье;

<…>

Снисхождение к нам!

Мы ведём постоянно сраженье

На границах грядущего и беспредельного.

Гийом Аполлинер, «Каллиграммы» (1918) [2]

Диссонансами и тесными сочетаниями вызывается жизнь. Это, конечно, вовсе не значит, что всякий диссонанс полезен для жизни и для искусства. Важно взаимное отношение между созвучием и диссонансом.

Только при очень целесообразном применении диссонансов и разрешений их в гармонию возникает жизнь в природе и в искусстве.

Николай Кульбин, «Свободное искусство как основа жизни» (1910) [3]

Какие обстоятельства на рубеже XIX–XX веков привели к появлению авангарда?

Не будет сильным преувеличением предположить, что источником были проблемы конца XIX — начала XX вв. Какие проблемы? Их было много. Но все они требовали разработки новых подходов. Отсюда и авангард. Как частный случай общественной практики по изменению практик. Но обо всём по порядку.

Историки классифицируют XVIII–XIX века как период, когда произошёл так называемый промышленный переворот. Начавшись в середине XVIII в. как локальное явление в Англии, он постепенно охватил другие страны Европы, Америку и Россию [4, 5]. Промышленный переворот обычно определяют как переход от ручного производства к фабричному (машинному), что запускает в обществе ряд характерных процессов:

Очевидный процесс — индустриализация — рост индустриального производства, т.е. внедрение механических прядильных, ткацких станков и горнодобывающих агрегатов, появление паровых, а затем бензиновых и электрических двигателей, а также создание новых типов транспортных средств на основе этих двигателей.

Важно, что индустриализация потребовала существенного увеличения численности рабочих, что привело к перемещению крестьянского населения в города, и аграрное общество стало превращаться в так называемое индустриальное.

Индустриализация запустила другой процесс — урбанизацию — увеличение численности городского населения по сравнению с сельским. Её сопровождало установление новых форм отношений между людьми и объектами техники, вытеснение старых (присущих аграрному обществу) образцов поведения. Одновременно шло распространение новых образцов поведения среди обитателей городских окраин и деревень. При этом рост городов был обусловлен не естественным приростом населения, а именно растущими потребностями промышленности. Урбанизация обострила проблему обеспечения жизнеспособности городов, в рамках которой потребовалось решить задачи создания массового транспорта и логистики, питания, обучения и социального обеспечения, выработки новых форм социального общежития в условиях скученности населения, разработки новых способов конкурирования и т. п. Ещё одно важное следствие урбанизации — интенсификация сообщения людей, что породило как явление массовой моды — в пику аристократической, массовой печати, массового просвещения.

При этом выяснилось, что в новой ситуации S* старые религиозные нормы не всегда адекватно регулируют жизнь людей в городской среде. Осознание этого запустило процесс секуляризации общества — фрагментарную или широкую замену религиозных норм регуляции жизни на новые, продиктованные особенностями проживания в крупных индустриальных городах.

Индустриализация была бы невозможной, если бы общество не осознало ценности умственного труда новаторов. Их разработки требовалось (а) транслировать производствам; (б) интенсифицировать, чтобы получить конкурентные преимущества; (в) адекватно оценивать как источник экономического роста.

Назовём процесс, который это обеспечивает, утилитаризацией знаний, что предполагает:

— легализацию труда новаторов-одиночек, подрывающих вековые практики цехового производства;

— рост объёма знаний, необходимых для обеспечения растущих потребностей производства;

— создание правил трансляции (в том числе купли-продажи) этих знаний обществу;

— создание социальных площадок, где учёные общаются с промышленниками, военными и политиками, вырабатывая стратегии решения проблем индустриализации.

Утилитаризация знаний была реализована через введение новых специальностей в классические университеты, создание политехнических школ, ремесленных училищ, закрепления за новатором права на результаты его интеллектуальной деятельности, разработку вначале национальных, а затем и международных юридических механизмов патентования и т. п.

Своеобразным итогом промышленной революции стала эпоха модерна. Именно тогда члены общества, вовлечённого в процессы индустриализации, урбанизации, секуляризации и утилитаризации знаний, стали быстрее и рациональнее реагировать на изменения в городской среде. В свою очередь, люди начали целенаправленно вызывать всё новые и новые изменения, взаимодействовать стратегически, а не только тактически, вырабатывая новые правила жизни в динамичной ситуации S*.

Перемены затронули и сферу искусств. И хотя тогда ещё не в ходу была фразеологема «индустрия искусств», но необходимость в изменениях уже осознавалась наиболее проницательными представителями этой сферы. Именно об этом в декабре 1863 г. анализируя «дух современности», высказался Шарль Бодлер (1821–1867), французский поэт-символист, критик и теоретик искусства:

«Нет спору, весьма полезно изучать искусство прошлого, чтобы совершенствоваться в мастерстве, но это мало что даёт тем, кто стремится понять характер современной красоты (прим. Авт. — здесь и далее в этой цитате курсив наш). Складки тканей на картинах Рубенса или Веронезе не научат вас писать «античный муар», «атлас королевы» или иную материю, выпускаемую нашими фабриками, которую вздымает и покачивает кринолин или накрахмаленные нижние юбки. И сами ткани, и их фактура теперь совсем иные, чем в старинной Венеции или при дворе Екатерины. К тому же покрой юбки и лифа совершенно изменился, складки располагаются иначе, и, наконец, осанка и поступь современной женщины придают платью неповторимость и своеобразие, благодаря которым её не спутаешь с дамами былых времён. <…>

Как я уже сказал, каждой эпохе соответствовала своя осанка, взгляд, движения. Эту мысль легче всего проверить в любой крупной портретной галерее, например, в Версале. Но можно ее и расширить. В единство, именуемое нацией, вносят разнообразие различные профессии, сословия, века; речь идёт не только о движениях и манерах, но и о линиях лица. <…> Соображения подобного рода не принимаются в расчёт портретистами» [8, с. 292–293, 385].

Что отмечает Бодлер? Что в условиях ускоряющихся промышленных и социальных нововведений классическая школа рисования не справляется даже в малом. Требуется знание новой фактуры и понимание характера современной красоты. А она становится изменчивой, быстрой, ускользающей, непостоянной. В этом смысле, как отмечает историк искусства Т. Харт, фактура художники и поэты «эпохи модернизма в Западной Европе исследовали и эстетизировали скорость беспрецедентным, уникальным образом» [9, с. 30].

Масла в огонь подливает то, что на пятки классическим видам искусства начинают наступать новые техники отражения действительности: химическая фотография Гудуина (1887), хронофотография Дагера-Ньепса (1877), множественная фотография Мейбриджа (1878), наконец, «живая» фотография Рено (1876) и её многочисленные «детки» — оборудование для получения и показа кинофильмов [10, с. 729–747].

Одновременно с этим изобретаются вещи, настолько прочно занимающие свои позиции в городской среде, что они до сих пор остаются с нами, пусть даже и претерпевая изменения в дизайне и эффективности. Эти вещи вступают с людьми во взаимоотношения, меняя не только условия быта, но и мировоззрение. Так, только в 1880-е гг. были запатентованы или внедрены: надёжные лифты, недорогие электролампы Эдисона, кассовые автоматы, шариковая ручка, здания со стальным каркасом, бензиновые двигатели Бенца, Майбаха и Даймлера, прочная бумага для упаковки, электрический утюг, сублимированный кофе, вращающиеся двери, кинокамеры, светофоры, швейная машина Зингера, паровая газовая турбина, электрический трамвай, электростанция как промышленный объект и т. д.

Происходят революционные изменения и в науках, открываются новые, захватывающие ранее недоступные возможности для восприятия, измерения, изучения и теоретического описания реальности:

— Эрнст Аббе систематизирует данные микроскопии и создаёт теорию микроскопа (1873), на основе чего начинается тиражирование прибора, что, в свою очередь, делает микроскопию бюджетной практикой, доступной для изучения микромира;

— открытие рентгеновского излучения Конрадом Рентгеном (1895) позволяет визуализировать внутреннее строение оптически непрозрачных объектов и демонстрировать результаты широкой публике;

— Анри Пуанкаре вносит в картину мира первые представления о времени как о равноправном измеряемом параметре, входящим в состав единого четырёхмерного пространства-времени (1898);

— Майкл Фарадей в опытах с электромагнитной индукцией вводит понятия «поля сил» или «силовых линий» (1831), которое далее заимствуется и как метафора используется в других областях жизни человека;

— Томас Юнг и Огюстен Жан Френель обосновывают трактовку света как продольных колебаний разрежённого, но весьма упругого эфира, частота которых настолько велика, что они распространяются с огромной скоростью (1800, 1816) [11], и с лёгкой руки журналистов эфир попадает в лексикон горожан;

— Анри Беккерель открывает явление радиоактивности (1896), что вкупе с открытием Рентгена очаровывает публику, которая начинает говорить о «невидимых лучах, пронизывающих мироздание»;

— Генрих Герц обнаруживает возможность передачи энергии электрического и магнитного поля без проводов (1888), что впоследствии открыло путь к развитию техники телеграфа и радиосвязи, что существенно повлияло на общественную жизнь в следующем веке.

Естественно, что изменения, проявившиеся в эпоху модерна, не могли не вызвать вопросов к художникам: от невинных у Бодлера до более жёстких. По существу, люди искусства столкнулись со специфической проблемной ситуацией (ПС):

Индустриальный переход обновляет правила жизни людей, обновляет практики производства и досуга, изменяет правила восприятия мира, в том числе ставит под сомнение религиозные каноны, предписывающие определённое восприятие мироустройства. Причём обновление происходит не спорадически (дискретно), а становится постоянным. Появление практик изменения практик — центральная тема модерна. Новатор, который предлагает новые практики, ускоряющие перемены — герой модерна. Новые, ранее неизвестные, способы восприятия мира и расширения его измерений (через радиоволны, изобретённые бытовые приборы и полезные инструменты, невидимые X-лучи, новые научные картины мира, через предметы массового производства и общественные выступления). Быстрота, с которой появляются новинки и меняются правила и стандарты, входит в противоречие со средствами изобразительности классического искусства. Или коротко: способы представления мира традиционными изобразительными средствами входят в конфликт с изменившейся картиной мира людей (далее — базовое противоречие).

Согласно типологии противоречий, характеризующих стандартные конфликтные ситуации в теории решения изобретательских задач (ТРИЗ), противоречивую ситуацию можно представить в одном из трёх форматов [13, 14]:

Административное противоречие (АП) — такое представление проблемной ситуации, когда осознана потребность в чём-либо (Z), но средств для её удовлетворения нет.

Техническое противоречие (ТП) — ситуация, когда попытки улучшить одну характеристику (часть) системы приводят к ухудшению другой её характеристики (части).

Физическое противоречие (ФП) — такое представление проблемной ситуации, когда к определённому одному и тому же элементу или к связи системы предъявлены противоположные требования.

Очевидно, вышеприведенная формулировка базового противоречия отвечает АП: ясно, что старые средства репрезентации мира искусством больше не отражают во всей полноте ситуацию модерна (S*), но не ясно, что́ с этим делать. Но базовое противоречие можно записать и иначе. Например, в формате ФП: способы репрезентации мира искусством должны отражать полноту мира и в то же время не способны этого сделать (в текущей ситуации S*).

Чтобы разрешить противоречие в системном анализе (СА), ТРИЗ и эвристике есть стандартные подходы. Эти подходы использовали новаторы искусства, ничего не зная про эвристику. Что мы далее и постараемся показать.

Глава 2. Задачи авангардного искусства

…понять процесс трансформации привычного облика искусства с точки зрения тех смыслов и того экзистенциального измерения, которые за ним стоят, представляется мне важной задачей для истории искусства.

Николай Кульбин, «Свободное искусство как основа жизни» (1910) [3]

Если в ушах не будет внутреннего звона и навязчивых голосов бреда, голос опыта будет, конечно, услышан. Задача — увидеть чистыми глазами весь опыт в кругозоре человеческого разума.

Велимир Хлебников, «О времени и пространстве» (1920) [15, c. 156]

Можно изучать то, как осуществлялось преодоление базового противоречия эпохи модерна с помощью методов, принятых на вооружение искусствоведами, философами, социологами и историками. Об этом преодолении есть большое количество профессиональных исследований и монографий [16‒33].

Мы же посмотрим на это с иной стороны — глазами a forsit solver, т.е. человека, решающего задачи. Он знает азы системного анализа (СА), а также эвристики — отрасти знаний, изучающей способы и условия решения творческих задач [34]. Такой человек строит решение не на основе призрачной интуиции, не ждёт озарений свыше и не уповает на случайные «проблески гениальности», а работает по правилам системного анализа. Те или иные решения появляются у него с помощью определённого набора процедур — инструментов мышления. Чаще всего это:

1) Конкретизация проблемной ситуации, ведущая к формулировке задач (и), указывающая на причину появления задачи — противоречие — и, если необходимо, дающая идеальные образы решения.

2) Схематизация проблемной ситуации с помощью подходов, принятых в системном анализе (СА) или теории решения изобретательских задач (ТРИЗ), получение системной модели задачи и преобразование полученной системы по известным правилам, что приводит к решению (ям).

3) Применение к сформулированной задаче (модели) эвристик, или эвристических приёмов — элементарных операций (операторов) мышления, которые подсказывают, в каком направлении следует создавать, достраивать или разрушать систему.

4) Анализ решения на соответствие универсальным закономерностям развития систем и переход к возможному развитию решения с учётом этих закономерностей.

Конечно, для непосвящённого всё, сказанное в пп. 1–4, — китайская грамота. Что не отменяет полезности подходов, принятых в ТРИЗ и СА в изучении явлений различной природы.

В текущем исследовании таким явлением будет авангард.

Мы покажем, что в появлении и развитии авангарда нет никакой исторической тайны, что это явление закономерное и внутренние процессы в нём также закономерны. А приёмы, позволившие представителям авангарда изменить искусство, не являются уникальными. Они отвечают известному набору эвристик, на чём мы остановимся специально. Для упрощения личность авангардиста — вне зависимости от области, в которой он работает, — далее мы будем называть новатором или использовать сокращение ТЛА, т.е. «творческая личность — авангардист».

Собственно, как это принято в СА и ТРИЗ, мы уже начали конкретизировать проблемную ситуацию S*, в которой началось авангардное движение. И сформулировали базовое противоречие в рамках этой ситуации. В формате АП оно звучит так: ясно, что старые средства репрезентации мира искусством больше не отражают во всей полноте ситуацию модерна (S*), но не ясно, что́ с этим делать.

В терминах системного анализа эта коллизия — противоречие между сложившейся практикой создания образцов искусства и внешней по отношению к ней средой. Или, если записать это противоречие в терминах СА, то оно означает: отношения между системой и надсистемой не согласованы и не ясно, как добиваться согласования. Но то, что противоречие осознано, уже хорошо! С этого начинается почти всякая творческая работа, неважно в рамках каких целенаправленных практик человека она осуществляется.

Но если копнуть поглубже, то несогласованность обусловлена не только устаревшей практикой создания образцов искусства, но и тем, что меняется мировосприятие городского жителя. Теперь он видит мир иначе, чем средневековый пахарь, и поэтому ему уже могут потребоваться некоторые пояснения о том, что́ демонстрируют ему средневековые картины и тем более — античные фрески. Иначе говоря, классическое искусство адекватно зрителю в случае, когда совпадают их картины мира. В результате религиозный зритель смотрит на полотно религиозного содержания и понимает сюжетную подоплёку изображённой сцены. Но если такой зритель попадает в реальность модерна, тем более — в экстремальные условия, то происходит рассогласование, которое нужно преодолеть. Во времена машинизации, войн и урбанизации героями сюжета картины могут стать сами машины. А ангелы, свободно парящие в облаках, изображённых на полотнах с религиозными сюжетами, должны начать двигаться, вписываясь в новую реальность. Что, в частности, отражено на рис. 2.1.

Модерн изменил картину мира горожанина. Поэтому искусство должно было найти новые средства выражения этой картины мира и согласиться на восприятие этой картины и сотворчество в её создании с другими участниками общественной жизни! И, может быть, где-то её расширить эстетически. В противном случае XX столетие стало бы веком стагнации, о чём, поддавшись декадентскому настроению, писал один из венских теоретиков искусства: «Дух нашего века не способен найти собственный путь. У этого столетия нет своеобычного выражения мыслей и чувств. Творческая мысль, перегруженная знаниями о прошлом, словно утомилась и зашла в тупик. Казалось, что „всё уже было“, приходилось пользоваться историческими формами искусства» [37, с. 68]. Недаром аллегорические образы на фасадах зданий, украсившие столицу Австро-Венгрии, включали не только банальные фигуры Веры, Надежды и Любви, позаимствованные у классиков итальянского искусства, но также и Правосудие, Постоянство и Пример.

Таким образом, с приходом модерна выбор у представителей мира искусства состоит либо в том, чтобы стать новаторами со всеми вытекающими последствиями, либо довольствоваться старыми шаблонами (классические техники создания ОИ) и старыми жанрами (пейзаж, портрет, героика). Они, конечно, тоже найдут свою публику, как до сих находит своих пользователей (без) опасная бритва, несмотря на то, что изобретены депиляторы и электробритвы… но далее речь пойдёт не о них, а о ТЛА.

Теперь сформулируем конкретные задачи, которые следовало решить новаторам искусства, чтобы преодолеть (полностью или частично) базовое противоречие. Задачи будем формулировать, отталкиваясь от описания проблемной ситуации, выполненного в гл. 1. Нижеприведённый список задач не является полным, хотя и отражает направления поиска новаторов тех лет.

Задача 1 (динамизация). Классическое произведение изобразительного искусства (картина, скульптура, архитектурное сооружение) статично. Как передать ускоряющуюся динамику жизни средствами статического искусства? Это — задача динамизации искусства через динамизацию его выразительных средств. В такой формулировке противоречие конкретизируется — противоречивые требования относятся к произведению искусства: оно и статично, и не должно быть статично (ФП).

Задача 2 (сциентизация). Напомним, что классическое произведение искусства, будучи статичной репрезентацией части реального мира, является своего рода интерпретацией на заданную тему, художественной моделью события, явления, пейзажа, сцены, персоны. Правила интерпретации в целом задаются такой надсистемой, как культура или шире — картиной мира человека, свойственной его эпохе. Например, если картина мира религиозная, то произведения Возрождения будут подчёркивать единство духовной и телесной завершённости человека, а не просто создавать образы человека [38, с. 127].

Наука эпохи модерна, предлагая людям новую картину мира, рано или поздно должна была повлиять и на правила интерпретации реальности новаторами искусства [39, 40]. Но большинство известных нам ТЛА имели весьма поверхностное представление о новейших научных достижениях своей эпохи! «Они были не прочь блеснуть своей „научностью“, намекнуть на некие глубинные связи между своим искусством и наукой, но не имели специального образования и не разбирались в актуальных научных проблемах, как естественнонаучных, так и гуманитарных» [41]. Поэтому ТЛА могли либо заимствовать научные подходы к интерпретации реальности, либо, понимая свою ограниченность в вопросах естествознания, бросаться в состязание с научным типом познания, предлагая свои собственные подходы к интерпретации реальности. Отсюда — две задачи:

Кооперативная задача 2.1: как вовлечь в практику создания произведений искусства рациональные правила интерпретации реальности, принятые в физической науке, и как отразить в искусстве изменения в картине мира новой эпохи?

Антагонистическая задача 2.2: как конкурировать с научным познанием в раскрытии новых измерений мира?

Первую решают люди мирные, желающие разобраться в том, что́ такое вселенная. Те же, кто азартны по характеру и предпочитают соревноваться, добиваясь признания, выбирают задачу 2.2.

Задача 3 (антропотехноценотическая). Классические произведения искусства были посвящены мифологическим и религиозным фигурам, приукрашенному изображению персон, чьи деяния вошли в историю. Затем пришёл черёд обычных людей и ситуаций, в которые они попадают (реализм). Но главным героем модерна являются не они, а машины и городские коммуникации, взятые сами по себе или в связке с людьми. А также — массовые явления и процессы, характерные для разросшейся и усложнившейся городской среды: бунты, демонстрации, запуск новых производств, ликование толп на первых аэродромах, бесконечные потоки пешеходов и транспорта, мчащиеся по «сосудам» городского организма и т. д. Как отразить динамику массовых акций, в которых люди сотрудничают с машинами или сосуществуют в ландшафте мегаполиса? Это задачи нахождения адекватных средств художественного отражения массовых процессов в антропотехноценозах, откуда и призыв к новой поэзии у Маяковского:

«Поэзия футуризма — это поэзия города, современного города. Город обогатил наши переживания и впечатления новыми городскими элементами, которых не знали поэты прошлого. Весь современный культурный мир обращается в огромный исполинский город. Город заменяет природу и стихию. Город сам становится стихией, в недрах которой рождается новый, городской человек. Телефоны, аэропланы, экспрессы, лифты, ротационные машины, тротуары, фабричные трубы, каменные громады домов, копоть и дым — вот элементы красоты в новой городской природе. Электрический фонарь мы чаще видим, чем старую романтическую луну. Мы, горожане, не знаем лесов, полей, цветов — нам знакомы туннели улиц с их движением, шумом, грохотом, мельканием, вечным круговращением. А самое главное, — изменился ритм жизни. Всё стало молниеносным, быстротечным, как на ленте кинематографа. Плавные, спокойные, неспешащие ритмы старой поэзии не соответствуют психике современного горожанина. Лихорадочность — вот что символизирует темп современности. В городе нет плавных, размеренных, округленных линий, углы, изломы, зигзаги — вот что характеризует картину города. Поэзия… должна соответствовать новым элементам психики современного города» [42, с. 453–454].

Справедливости ради, к списку задач можно было бы добавить задачу 4 по разрушению старого искусства, с чего начинали многие футуристы. Так, хорошо известна установка ведущего теоретика футуризма Ф. Т. Маринетти, поднявшая тиражи итальянского издания Gazzetta dell’Emilia в 1909 г.: «Млеть перед старой картиной — то же самое, что выливать эмоции в погребальную урну. Пусть же придут весёлые поджигатели с испачканными сажей пальцами! Давайте же, поджигайте библиотечные полки! Поверните каналы, чтобы они затопили музеи!.. Какой восторг видеть, как плывут, покачиваясь, знаменитые старые полотна, потерявшие цвет и расползшиеся!» [45, с. 6]. Но поскольку эта задача самая лёгкая (ломать — не строить) и неэтичная, то оставим её в стороне и двинемся дальше по созидательному руслу.

Отметим, что перечисленные задачи 1‒3 мы вывели, исходя из оценки проблемной ситуации, сложившейся в Европе. Позднее она станет актуальной и для Российской империи и раннего СССР. А вот в других частях света ситуации были иные. Поэтому и авангард, проникая в эти общества, решал иные задачи. В частности, в Латинской Америке сциентизация была затруднена из-за сильных католических традиций, а машинный век ещё не настал. Зато более актуальными были сюжеты, связанные с карнавальной культурой населяющих её народов и революции. Откуда иной набор задач. Хотя ускоряющаяся жизнь нашла отражение и здесь в таком авангардном направлении как агоризм. Уходя от пассивного созерцательного искусства, агористы в первую очередь стремились отразить коллективные проблемы эмоционального, идеологического или политического характера. Но это всё равно требовало динамизировать искусство! Недаром сами агористы определяли своё движение как «искусство в движении» и «созидательную скорость» [46, с. 220‒221].

Таким образом, задача №1 динамизации объектов искусства, по-видимому, является центральной задачей авангарда, а набор остальных задач зависел от общественной (или антропотехноценотической, что точнее) обстановки. Поэтому далее мы будем обращаться преимущественно к задаче динамизации.

Формулировки задач 1‒4 являются стимулирующими стратегиями для поисков решения. Каждая ориентирует новатора на определённую цель Z.

В книге «Методология решения творческих задач» (2021) такие эвристические установки, должным образом собранные и классифицированные, были названы Z-эвристиками [34]. С формально-логической точки зрения, существует считанное количество элементарных преобразований, которые можно осуществить в целенаправленной системе деятельности. Те из них, которые относятся к целям деятельности, даны в таблице 2.1.