Бесплатный фрагмент - Обнаружители Магии

Спасибо Indigojrps за обложку нашей второй книги, а Ване — за короткий, но очень интересный опыт совместной игры!

---

Стук копыт по дороге был оглушителен. Звук распугивал с ближайших деревьев птиц, бросающихся врассыпную от неведомого грохочущего зверя, который исчезал так же быстро, как и появлялся. Поднимаясь вверх на высоту своего полета, птицы серьезно удивлялись — никакого зверя на белой полосе между зелеными лесными массивами не было, и весь шум исходил от трех мелких темных точек, следующих друг за другом на север. Вернувшись обратно к своим гнездам, пернатые моментально забыли об увиденных путешественниках.

На Тракте Дружбы за короткий птичий век встречалось не так много подобных потрясений — не было никакого природного смысла в том, чтобы к ним привыкать.

Процессию возглавлял рыцарь в потертой кольчуге. Громадный щит с золотым деревом, символом Ордена Священного Дуба, был убран за спину и привязан ремнями крест-накрест к коренастой фигуре рыцаря, чтобы потоки ветра, направляющиеся навстречу во время движения галопом и способные поднять такую тяжесть, не могли его содрать.

Спутники находились на разном расстоянии от сэра Августа Бивербрука из Синего Предела. Догоняющая рыцаря высокая тифлингша пригибалась к своей вороной лошади так, что для стороннего наблюдателя (будь хоть одна живая душа в этих лесах) наездница и ее животное сливались в лавандово-черную молнию, прореживающую общий зеленый пейзаж леса, только-только задумывавшегося об осенней перемене цвета.

Темноволосый парень, отстающий от Октавии, искренне старался подгонять коня всеми возможными силами и увещеваниями в течение всего путешествия. Однако молодой своенравный жеребец, прочувствовав свободу вне стойла Лесной Заставы, слушаться неопытного ездока не желал. В лесах неподалеку были дела поинтереснее — клочки травы у обочины выглядели аппетитнее, чем жухлое сено у стойла, а лесные тени вызывали из глубин древней лошадиной кровной памяти нечто привлекательно-пугающее, вроде смертельных игр в догонялки со степными хищниками.

Иоахим, тяжело вздохнув, вновь натянул поводья. Серьезного опыта в верховой езде у него не было, потому что волшебник раньше жил в Лорконе, столице Союзных земель, где до любого пункта назначения можно было либо дойти пешком, либо нанять возницу, а все необходимое поставлялось из-за городских стен другими людьми, что окончательно убирало для волшебника необходимость в выезде из города.

Конь недовольно фыркнул в ответ на очередной акт принуждения, но все же вернулся на дорогу из кустов, выбрав траекторию так, чтобы наездник получил веткой ближайшего дерева по лицу. Волшебник, ругнувшись на кренийском в сотый раз за прошедшие полчаса, прислушался и с досадой понял, что слишком сильно отстал — он перестал слышать стук копыт впереди.

Приглядываться было бесполезно. В темноте наступающей ночи Иоахим ничего не видел вдалеке своим человеческим зрением, а магические огни могли дать ему небольшой обзор в метрах тридцати. Конь медленно ступал по белому песчаному полотну дороги, игнорируя приказные восклики временного хозяина.

Такая спешка вполне оправдана, утешал себя Иоахим. В Лесной Заставе, которую они покинули пару часов назад, он и сопровождающий его Август ввязались в авантюру, в ходе которой они познакомились с Октавией и двумя другими иноземцами, расследовали убийство двух высокопоставленных вельмож, шли по следу таинственной убийцы и выбирались из падающей магической башни, решившей прогуляться вне крепостных стен в самый ответственный момент. Причиной их нынешнего быстрого движения был последний этап — во время смертельной опасности, которую Иоахим запомнил, как летящий в его голову камень, волшебник непроизвольно телепортировался из башни, через некоторое время очнувшись абсолютно голым в лесу у Заставы. Его компаньонам было сказано, что такая телепортационная магия нестабильна, и если они не навестят верховную арканистку в Лорконе как можно скорее, то Иоахиму грозит… что-то. Что-то пугало своей неизвестностью, поэтому волшебник был бы благодарен компаньонам за заботу.

Оставайся они хотя бы в паре сотен метров от него.

Когда Иоахим сдался и подопустил поводья, смиряясь с темпом шага коня, тот почувствовал слабину и с места рванул галопом, чуть не сбросив с себя наездника. Иоахим потерял на секунду равновесие, скатываясь с седла вбок, инстинктивно моргнул до появления знакомой белой вспышки…

…и упал на светлый песок. Конь, освобожденный от нежеланной ноши, взмел перед лицом волшебника песчаную бурю, прежде чем скрыться из виду…

…или…

…резко натянул поводья и потянулся к ремню у лошадиной морды, захотев усмирить непослушное животное. Осознав, что наездник что-то задумал, конь поднимается на дыбы, и Иоахим скатывается вниз через лошадиный круп, через мгновение встречаясь лбом с задним копытом взбеленившегося жеребца…

…о нет, этот вариант точно отбросить. Или…

…пригнулся и, продолжая держать поводья одной рукой, вцепился второй в седло, находя точку опоры и стараясь выровнять свою посадку…

Открыв глаза, волшебник повторил действия из последнего видения точь-в-точь, вплоть до мимолетного взгляда на вспорхнувшую с ветки птицу. Магия школы Прорицания бывала очень капризной, поэтому не стоило упускать какие-то детали.

Ему удалось выпрямиться в седле и даже запустить вперед парочку магических огоньков, освещая дергающуюся дорогу. Только после появления света он подумал, что внезапные огни могут напугать и без того эмоционально нестабильного коня, но тот упорно продолжал скакать дальше.

— А раньше ты так не мог? — пробормотал волшебник.

Слух животного не уловил замечания. И к лучшему — конь мог воспринять риторический вопрос как издевку и снова попытаться освободиться от человеческого гнета, чтобы свободно побежать куда-нибудь, где вольным коням на спину никого не сажают.

Так они проехали еще километр, прежде чем Иоахим понял, что до сих пор не слышит своих спутников. Но вскоре он их увидел — в свете огоньков из темноты вынырнули две знакомые фигуры верхом на лошадях.

И еще одна лошадь. И еще один человек, еле заметный в лесной чаще, но выходящий на свет.

Октавия чуть развернулась, завидев знакомый сияющий шарик.

— Долго меня ждали? — спросил Иоахим.

— Ждали? — переспросила она. — А надо было?

— Зачем тогда остановились?

— Сэр Август остановился, потому что увидел на дороге странные следы, — тифлингша пожала плечами и махнула рукой в сторону выходящего из леса человека, — кто-то съехал на обочину. Он и решил, что это засада, вытащил меч, предложил мне напасть на них первыми, а не, цитата, «бежать, как трусам». Тут и ты подоспел.

— Если это засада, то мы уже в нее попались, — с сомнением предположил волшебник.

— Ты это сэру Августу скажи.

Иоахим перевел взгляд на друга, стоявшего с мечом наголо посреди дороги и смело поджидавшего любую опасность, таившуюся в лесных дебрях. В лесах, как неоднократно говорил волшебнику Август, сам Священный Дуб благоволит своим почитателям, поэтому сэру Бивербруку нечего в них бояться. Сам Иоахим сильно в этом сомневался, но на стоянку Ордена Священного Дуба, на которой он пробыл почти месяц и откуда они с Августом отправились в Лесную Заставу, действительно никто не покушался. Для волшебника оставалось загадкой, в чем же именно было дело — в священной защите, в слаженной работе лесных разведчиков или в общем укурном безумии стоянки, из-за чего с ее обитателями никто не хотел связываться лишний раз.

— Выходите все вместе или по одному, жалкие разбойники! — зазвучал на дороге низкий голос Августа, до сих пор непривычный для окружающего мира. — Я сэр Август Бивербрук из Синего Предела, и вам не удастся захватить меня врасплох!

— Я-я не разбойник, — пролепетал в ответ голос из чащи, — я обычный торговец.

— Разбойник бы так и сказал! — грозно насупился Август.

В этот момент Иоахиму в голову пришла мысль, что продолжай Август быть немым и общаться только языком жестов, который знал лишь один из его спутников, то сцена была бы более кровавой и менее неловкой.

— Сэр Бивербрук, я не разбойник… Меня зовут Халлер Гудбранд, я везу специи…

Фигура наконец вышла на дорогу. Высокий широкоплечий мужчина мог бы быть принят за разбойника, но вид портили по-крестьянски растрепанные и немытые соломенные волосы и оттопыренные уши, двумя круглыми блюдечками дополнявшие простоватое широкое лицо.

— Я Иоахим Зальц, — махнул ему волшебник.

— А я Октавия Кларимьер, — с безразличием отозвалась тифлингша.

Родовое имя вырвалось из ее уст само по себе. Октавия тщательно скрывала его от любого, кто встречался на ее долгом пути от Синего Предела, откуда она так спешно сбежала. Она столько времени затыкала себя, прятала имя куда-то далеко, чтобы оно не всплыло на поверхность и семья не напала на ее след! И все было зря — в Лесной Заставе ей дали ясно понять, что ее легко отследить. Она устала скрываться, поэтому подсознание начало сдаваться первым, легко вскрывая перед незнакомцами фамильное имя.

В случае следующей встречи с наемниками от семьи можно будет напасть первой, а не «бежать, как трусихе».

— Здорово! — закивал Халлер Гудбранд. — Здорово, что хоть кто-то по этой дороге еще поехал! У меня колесо сломалось, один я тут не справлюсь.

— По этой дороге недавно ехала делегация из Лоркона, — с недоверием сказала Октавия, поглядывая на огромные ушные раковины, затрепетавшие при кивании.

— Их-то я не застал, — грустно вздохнул торговец, — впереди меня проехали, наверное.

— Это сколько же ты тут стоишь?

— Пару часов или побольше.

— Они как раз пару часов назад и проезжали, — сощурила глаза девушка.

— Обогнали меня, получается…

Пока они разговаривали, Иоахим скомандовал огонькам пролететь между деревьями. Среди поломанных кустов виднелась покосившаяся открытая повозка, в которой лежали несколько завязанных тюков. В непосредственной близости к ней не было видно других людей.

— Я устал столько ехать, — обратился Иоахим к компаньонам, — я не привык столько в седле сидеть, и, не при даме будет сказано, но я уже успел частично отбить себе зад. Мы можем помочь торго…

Он прервался на полуслове, заметив, что в него вперились два выразительных взгляда.

— Иоахим, — начал Август тоном, с помощью которого объясняют маленькому ребенку устройство мира, — смотритель Наунан сказал нам срочно ехать в Лоркон, дабы уберечь тебя от страшной судьбы. Малейшее промедление, и…!

Рыцарь драматично замолчал, чтобы волшебник полностью осознал всю неизбежность неизвестности.

— Смотритель сказал, что месяца достаточно. До Лоркона ехать два дня.

— А форс-мажоры? — Август дернулся в седле от таких возражений и обвиняюще ткнул в сторону Иоахима указательным пальцем руки, которой держал меч.

— Да и помогать ночью подозрительным незнакомцам на дороге не звучит как лучшая идея, — покачала головой Октавия, слегка пришпоривая кобылу.

— Но я не подозрительный! — воскликнул Гудбранд, понимая, к чему все идет.

— Больно складно у тебя история звучит, торговец, — фыркнула девушка.

— И мы что, «убежим, как трусы»? — уточнил Иоахим.

— Я в самом деле должен тебе это разъяснять? — поморщился Август. — Разбойники, кроме одного, не захотели выходить на дорогу и открыто нападать. Трусы здесь они, мой несмышленый друг, а вот мы показали свою смелость и доблесть.

С этими словами рыцарь развернулся на коне и, сжав ногами его бока, пустился на нем галопом вперед. Вслед за ним отправилась и Октавия.

Смотря, как его товарищи начинают превращаться в точки на горизонте, Иоахим вздохнул и неловко помахал рукой замершему с открытым ртом Гудбранду, одновременно похлопывая коня голенями по боку, чтобы тот двинулся вперед. Конь мелкой рысцой проследовал за сородичами, и волшебник успел услышать, как выбежавший на середину дороги торговец тщетно пытается привлечь внимание путешественников короткими бессодержательными выкриками.

Так Халлер Гудбранд, торговец специями, простоял около десяти минут, пока снова не остался в одиночестве. В относительном одиночестве, потому что рядом с ним всегда была Бетти, его надежная спутница и помощница в нелегком торговом деле.

В темноте Халлер приблизился к Бетти и ободрительно похлопал по стенке повозки, приговаривая, что обязательно что-то придумает. Кляча по имени Нагайка лениво подняла голову от поедаемого мха, взглянула на нерадивого торговца и вернулась обратно к трапезе. Ее мало интересовали его заскоки.

В конце концов, Нагайка ехала не туда, куда хочет простоватый лопоухий парень, а куда ей повелевает истинный хозяин.

— Найдем сваленное деревце и починим тебя, — бормотал себе под нос Халлер, осматриваясь вокруг.

Он раньше не чинил повозку — боги были милостивы, и Бетти никогда не ломалась. Ни трещинки, ни царапинки, а тут бац! — и целое колесо отлетело прямо перед встречей с этими путешественниками. Будто проклятые они.

Халлер прошелся вокруг повозки, пытаясь придумать или вспомнить что-нибудь связанное с починкой. Он дошел до злополучного колеса, вздохнул над ним и напрягся, чтобы его приподнять. Халлер считал себя сильным парнем, но в несколько прошлых заходов ему не удавалось приладить колесо к торчащей из повозки колесной оси.

Но сейчас он одним легким движением, почти одной рукой взял колесо и моментально приладил его к нужному месту.

Торговец проморгался и на всякий случай подергал за колесо, ожидая, что оно легко скатится на бок. Но после возвращения на родное место оно держалось крепко, словно никогда не устраивало скатов в лесную чащу.

Халлер смущенно хмыкнул. Вот ж дурень, подумал он, столько времени из-за такой глупости потерял. Он подозвал Нагайку ближе, и лошадь смиренно дала себя запрячь. Усевшись поудобнее на месте возницы, Халлер цокнул Нагайке, чтобы та вывела их с Бетти из леса.

Оказавшись на дороге, но теперь не стоя, а снова на повозке, полностью готовый к задуманной поездке в Лесную Заставу, Халлер замер на мгновение.

А зачем ему нужно было в Лесную Заставу?

Это же богами забытое поселение где-то на отшибе между Лорконом и эльфийским Киэн’Дарром. Разве ценители специй живут в такой глуши? Может, он хотел в Киэн’Дарр?

Да нет, встряхнул он своими соломенными волосами, с какого перепугу эльфы станут покупать человеческие специи? От отца он слышал, что они какими-то грибами мудреными еду посыпают, и перец да соль им вообще не нужны.

Халлер задумчиво потянул поводья вправо. Надо вернуться, доехать до перекрестка, а там он решит, ехать в Лоркон или, чем черт не шутит, сразу через равнины по бездорожью до Драмлана. В Драмлане, говорят, целая куча южан живет, а они свою еду всегда до такой остроты доводят, что аж есть невозможно.

Он не успел еще раз цокнуть Нагайке, как та сама неспешно потопала на север. Хорошая кляча, не породистая, зато сразу настроение хозяина чувствует. Только бы Бетти больше не ломалась по дороге, а то во второй такой раз может и не повезти.

Колеса Бетти зашуршали по тонкой песочной насыпи.

Халлеру почудилось, что кто-то рядом с ним заинтересованно хмыкнул, но торговец даже не повернулся. Чего только усталому человеку не почудится в ночи!

---

                                         * * *

Иоахим распластался на спальнике у костра, выискивая то положение лежа, в котором натруженная поездкой спина не ныла слишком интенсивно.

— Больше никогда не выйду за пределы Лоркона, — пробормотал он, — даже внутри города ходить далеко не буду. И на двуколках не буду ездить. Не могу на лошадей теперь смотреть, сразу укачивать начинает.

— Как же такой привередливый мальчик дожил до такого зрелого возраста? — с издевкой поинтересовалась Октавия, разминая шею.

— Неплохо дожил, потому что никуда и не ездил.

Октавия не хотела признаваться перед ноющим волшебником и уж тем более перед спокойно раскладывающим спальник Августом, что быстрый заезд утомил и ее тоже. Они ехали без остановок почти целый день, сделав небольшую паузу лишь для короткого перекуса черствым хлебом и для пары глотков воды из бурдюка. Как только Иоахим заикался об усталости, Август сурово смотрел на него с немым укором. Кажется, рыцарю и самому хотелось поскорее в Лоркон.

Сэра Бивербрука удалось уговорить сделать привал, когда троица путешественников провела в седле больше двадцати часов. Они нашли укромное место среди равнин, сменивших лесные пейзажи, и даже обнаружили мелкую речку, в которой можно было пополнить запасы воды.

Глядя на Августа, немного недовольного их вынужденной обстановкой (иначе Иоахим уснул бы прямо на коне), Октавия аккуратно спросила:

— Сэр Август, вы же из Синего Предела, верно?

Август смерил ее взглядом, полным оскорбленного удивления. По нему девушка поняла, что не стоило начинать расспросы с настолько очевидной вещи, повторяемой рыцарем при каждом самопредставлении.

— Верно, — кивнул он, отворачиваясь, — даже не представляю, как вы догадались.

— Не сочтите за, кхм, дерзость, — Октавия переняла его вежливый пассивно-агрессивный тон, — но я была вхожа в высшие круги общества в Синем Пределе, и я абсолютно не помню вашей внешности. Мне знакомо ваше фамильное имя, но я не помню никого из представителей вашей семьи.

Август пожал плечами и молча начал забивать трубку дубовыми листьями. При виде бурой массы, доставаемой из мешочка, Октавию охватили два противоречивых желания. Захотелось отвернуться от этой дубовой дряни, из-за употребления которой в Лесной Заставе ее накрыли страх и неприятные воспоминания о прошлом, но одновременно хотелось и распробовать дурманящий эффект.

— Точно, ты же представилась тому торговцу, — отозвался Иоахим, лежащий к спутникам спиной в странной свернутой позе, — Кларинары или что-то такое?

— Кларимьеры. Моя семья достаточно известна. Может, и ты о ней что-то слышал.

— Не-а, я абсолютно в этих знатных родах не разбираюсь, — хохотнул волшебник, — а уж тем более в знатных родах Синего Предела.

Октавия еле заметно скрипнула зубами. Подобная похвальба и расписывание в собственном невежестве относительно ее семьи вызывали гнев на интуитивном уровне, заложенном почти ежедневными уроками матери о превосходстве их рода.

— Разбираться в знатных родах тифлингов нет никакой нужды, — Август выдохнул кольцо дубового дыма.

— Это еще почему? — скривилась Октавия.

— Тифлинги — это дьявольские отродья, в которых нет и не может быть ничего благородного, — задумчиво изрек рыцарь, — разве в существе, в чьих жилах течет инфернальная кровь, возможно наличие чего-то возвышенного и вечного? Если люди — это до ужаса приземленные создания, то тифлинги располагаются еще ниже, под самой землей, откуда до света благородства им не достать.

Иоахим быстро перевернулся, моментально пожалев, что чересчур поторопился — поясницу тут же засаднило. Но он почувствовал, что его присутствие в разговоре сейчас станет очень важным.

Волшебник увидел, что Октавия замерла. На первый взгляд, в ее реакции не было ничего необычного, но за пару десятков секунд девушка не двинула ни одной лицевой мышцей, будто ее лицо превратилось в застывшую глиняную маску. Своими размышлениями рыцарь задел струну, которую нельзя было задевать.

— А в эльфах, стало быть, кровь получше? — все же прошипела она, натужно улыбнувшись звериным оскалом.

— Разумеется, — снисходительно ответил Август, смотря на проявляющиеся на небосклоне звезды, а не на собеседницу, — они высоко мыслят, с рождения приспособлены и к творчеству, и к магии, берегут природу и живут в гармонии с ней. Эльфы оставляют после себя великолепное наследие. Существует ли отдельная культура тифлингов? Я несколько лет жил в лесах, но подозреваю, что за время моего короткого отсутствия в цивилизации тифлингской культуры не появилось.

— Мы же просто высказываем свое мнение здесь, да? — поспешил вклиниться Иоахим, видя, как лавандовая кожа Октавии начинает багроветь. — Никого не стараемся задеть, рассуждаем вслух. Отдельное мнение может быть и неправильным…

— Неправильным? — удивился рыцарь, выдув перед собой широкую дымовую завесу. — Это правда, которая режет уши. Я пересказываю очевидные факты, с ними надо смириться.

— Вы же сами не эльф, — ехидно подметила Октавия.

— Во мне течет эльфийская кровь, — не поддался на провокацию Август, — и я живу согласно эльфийским заветам.

Особенно тяжело было увидеть след эльфийского наследия на Августе сейчас, когда он снял кольчугу и выпятил живот вперед, расслабляя мышцы пресса с каждой новой затяжкой. Рыцарь гордо потрогал слегка заостренные кончики ушей, которые невнимательный наблюдатель мог принять за человеческие.

— И когда вы уехали из Синего Предела, сэр Бивербрук? — продолжала наседать тифлингша.

— Пару лет назад, — пожал плечами рыцарь.

— Я бы вас запомнила, будь это пару лет назад. Или вы не любитель светского общества?

Август неопределенно помотал головой, всем видом показывая, что разговор ему надоедает.

— Вы уехали из Синего Предела во время восстания Культа Дракона? Многие знатные дома тогда значительно поредели.

— Восстания чего? — фыркнул рыцарь.

Иоахим приподнялся на локтях, чтобы получше видеть компаньона.

— Ты не знаешь, что такое Культ Дракона? — недоуменно переспросил он.

— Не знаю и не хочу знать. Это бесполезная информация, и она никак не связана с моим заданием.

Октавия и Иоахим переглянулись. Гнев, застилавший глаза тифлингши, сменился на непонимание.

— Август, — аккуратно сказал волшебник, — Культ Дракона терроризировал весь Эфребис десять лет назад. Это событие невозможно было упустить, особенно будь ты в крупном городе вроде Лоркона или Синего Предела.

Рыцарь ничего не ответил, продолжая задумчиво раскуривать выгорающую трубку. Он сделал пару затяжек и понял, что больше из этой порции не вытянет, и вытряхнул содержимое трубки в костер.

В тишине рыцарь осторожно залез в уютный спальник и повернулся спиной к растерянным спутникам.

— Не забудьте потушить костер, — буркнул он и тут же погрузился в сон.

К звукам потрескивающего костра и мерному шуму реки неподалеку присоединился раскатистый свистящий храп.

— Что ж… — зевая, Иоахим потянулся к земляной насыпи, чтобы засыпать и потушить горящие прутья и деревяшки, — спокойной ночи.

— Погоди, какой спокойной ночи? Вы просто так уснете на открытом пространстве, где любой бандит может легко нас заметить? — спросила Октавия, наблюдая, как в наступившей темноте волшебник укладывается поудобнее.

— Мы далеко от дороги и прикрыты от нее холмиком, — он растягивал слова, проваливаясь в дрему от накатившей усталости, — подежурь, если так страшно. Разбуди меня или Августа, когда спать захочешь.

Тифлингша хотела было возразить, но Иоахим по примеру компаньона моментально отключился. Отгоняя мимолетное желание взять и разбудить обоих стуком молота об щит Августа, девушка со вздохом вытянула ноги и задрала голову, рассматривая темный небесный купол. В дежурстве были и плюсы — она наконец-то осталась наедине сама с собой. Шум ветра в ушах от быстрой езды и болтовня Иоахима не позволяли Октавии сосредоточиться на собственных мыслях, которых накопилось за прошедшие три дня предостаточно.

Эти мысли стоило обработать, но многие из них вызывали неприятные чувства. Девушка начала раскручивать ворох недавних воспоминаний о послании от семьи, о близости к смерти в падающей башне и, разумеется, о недавнем сне, до сих пор отзывающемся фантомной жгучей болью в глазах.

Память заставила ощутить укол вины невероятной силы, будто под лопатку ей вогнали остро заточенную рапиру. Она сбежала от семьи одна.

Погружаться дальше в разбор воспоминаний полностью расхотелось. Размышления лишили ее остатков сонливости, поэтому Октавия встала, окинула взглядом два лежащих у кострища тела и решила, что может понаблюдать за ними с высоты ближайшего холма.

Она забралась на холм, откуда открывался вид на отблескивающую мелкую речушку и противоположный берег, до которого при желании можно было добраться вброд. В этой глуши не на что было смотреть, поэтому Октавия переключилась на созерцание ночного неба. Здесь, в центре материка на холмистой равнине, звезды были видны лучше, чем со двора особняка Кларимьеров в предместье Синего Предела. В детстве ее брат, начитавшийся книжек о созвездиях и связанной с ними магии, полоскал ей мозги рассказами о наблюдениях за звездами. Она мало что запомнила, но в тех рассказах определенно было что-то о влиянии близости моря на видимость небесных тел. Океан был слишком близок к Синему Пределу и не желал делиться людским вниманием с россыпью сияющих небесных точек.

Эта летняя ночь была прохладной, и Октавия простояла на обдуваемом со всех углов холме достаточное время, чтобы слегка замерзнуть. Она подула на чуть замерзшие руки и, вдохнув побольше воздуха после мощного выдоха, услышала странный сопящий звук.

Она глянула вниз на две темные фигуры, скрытые в спальниках. Сэр Август храпел мощно, как и полагалось презентабельному рыцарю, но с этой высоты тифлингша не различала его басовитых свистящих трелей. В недоумении она повернулась к реке, и нежданный визитер приблизился на достаточное расстояние, чтобы девушка услышала невыносимую вонь, сравнимую с запахом протухшей рыбы.

С твари перед ней стекали капли воды, увлажнявшие чешуйчатую кожу этого неведомого существа. Монстр был ненамного выше тифлингши, роста ему прибавляли многочисленные мелкие отростки на голове, с которой помимо них свисала отслоившаяся кожа. Рыбий рот был забит множеством длинных заостренных зубов, торчавших вперед внахлест, а полосы жабр на шее двигались с мерзким хлюпающим звуком. В жилистых руках тварь держала гигантский ржавый крюк, цепями привязанный к ее туловищу.

Октавия, не ожидавшая увидеть кого-то еще на холме, потянулась за молотом. В памяти слишком поздно всплыла картина, как она отвязывает молот от пояса и кладет рядом с потухшим костром. Секундного промедления тифлингши хватило, чтобы тварь успела сократить дистанцию и с мощного замаха атаковать девушку сбоку. Затупленный ржавый крюк на удивление хорошо справился с кожаной броней и вонзился Октавии в бок, заставив девушку крикнуть от ярости и боли. Рыбина потянула крюк за цепь на себя, и тифлингше пришлось двинуться в том же направлении, иначе крюк грозил прорвать ее живот.

— Август, Иоахим! — со всей силой легких закричала Октавия, вызвав в ответ набор нечленораздельных звуков от держащей ее на крюке твари.

Схватившись за основание крюка одной рукой, а второй отбиваясь от монстра, тифлингша успешно вынула из себя окровавленный металл. На ощупь тварь была скользкой, из-за чего удары кулаков то и дело соскальзывали; пару раз Октавия попала по сползшей коже, вмазавшись в покрывающую ее изнутри желейную субстанцию. Кипящая от адреналина кровь в венах девушки чуть не заставила ее избить тварь голыми кулаками, но инстинкт самосохранения включился вовремя. Рыболюд явно был опасен, а следующий взмах крюком может попасть в более чувствительное место.

Рыкнув, она сбежала с холма и краем глаза заметила, как брошенный монстром крюк вспахивает землю рядом. Навстречу Октавии и бегущей за ней твари полетели магические огоньки проснувшегося Иоахима; Август тяжело поднимался с колен в одном поддоспешнике и комично облегающих его ноги рейтузах.

Когда рыболюд оказался в нескольких метрах от кострища, Октавия, успевшая схватить молот, развернулась к твари с намерением отомстить за ранение. Молот ударил по рыбьей челюсти с чавкающим звуком, будто вошел в живой холодец, и надежно там застрял. Лишившаяся подвижности тифлингша от удивления отпустила рукоять, и молот остался висеть в желейной пасти монстра. Булькающее верещание твари и отсутствие видимых повреждений на ней не предвещали ничего хорошего.

Отойдя ближе к спутникам и чуть не врезавшись спиной во вставшего из спальника Иоахима, Октавия могла только наблюдать за медленным приближением рыболюда, перемалывающим движением челюстей пытавшегося освободиться от металла во рту.

Тифлингша услышала заклинательный напев позади, но вызванная Иоахимом призрачная костяная рука не смогла удержать тварь на месте. Рыболюд подходил ближе, разинув пасть.

Еле слышимый треск, и в открытый воняющий рот рыболюда прилетела яркая стрела. Сначала Октавия подумала, что ей показалось, но когда в плечо твари вонзилась еще одна, она заметила бегущий разряд молнии на снаряде, распространяющийся от наконечника до оперения.

Она хотела было развернуться, чтобы увидеть лучника, но момент для атаки был как нельзя более подходящий — разряд слегка подорвал щеку рыболюда, из-за чего молот упал на землю. Октавия оттолкнула замешкавшуюся тварь, снова подняла оружие и нанесла мощный удар по затылку врага, замахнувшегося крюком на оторопевшего от ужаса Иоахима.

Август выскочил перед переводчиком, изящной контратакой мечом отводя крюк в сторону. Второй удар накренившегося вперед рыболюда направлялся уже в рыцаря без доспеха, и тварь сделала очень интеллектуальную для ее вида вещь — сперва рыболюд обманчиво дернулся влево, а затем ударом наискосок распорол тонкий поддоспешник Августа, прорезая его от солнечного сплетения до углубления под шеей. Кровь мгновенно пропитала светлую ткань, но это не остановило рыцаря, более ожесточенно бросившегося в новую атаку на тварь.

Одновременно с этим лучник отправил новую стрелу, прорвавшую мелкий плавник на голени твари. Зашипев от нового ожога, рыболюд отбил удар Августа и бросился прочь, за холм, где встретился с Октавией.

— Не дайте ему уйти! — по равнине разнесся женский голос.

Иоахим закрутил головой, приходя в себя после ступора, и направил один из магических огоньков к источнику звука. Светящийся шарик перелетел от низины к верху другого холма, осветив фигуру лучницы с бегущими по натянутой тетиве лука электрическими разрядами.

— Очень крутая магия, но я так ничего не вижу!

Волшебник неловко погасил огонек и осознал, что его компаньонов рядом уже нет. В темноте он услышал направляющие крики и рванул за холм вслед за остальными, как и таинственная лучница, различимая благодаря отскакивающим от лука синим искрам.

Маршрут вел к реке, где Август и Октавия пытались окружить тварь с двух боков, но тот неожиданно плюхнулся на брюхо и быстро затарабанил конечностями по земле, доводя себя до водной кромки. Короткий всплеск, и в мгновение ока рыболюд исчез под водой.

Октавия гневно рыкнула и вбежала в реку, безуспешно молотя оружием по и так беспокойной глади воды. Рядом с ней появился магический огонек и бесшумно скрылся в потоке. Его преломляющийся свет скользил вверх по течению, выхватывая тени камней и редких водорослей в глубине. Когда огонек подсветил перепончатую лапу, тифлингша рванула вперед, занесла молот и опустила его на копчик твари одновременно с тем, как Август пригвоздил корпус рыболюда мечом ко дну.

Вдвоем они вытащили бездыханную тварь из воды. Октавия облегченно вытерла пот со лба. От накопившейся усталости начало мутить — этот день был слишком долгим, чтобы в его конце сражаться с неведомыми рыболюдьми. Август, мучавшийся жаждой после битвы, зачерпнул ладонью воды из реки и громко отпил.

Ноги Октавии подкашивались, живот скрутило спазмом. Ей захотелось упасть на колени и сжаться. Она услышала характерный звук — Август вернул в реку не только выпитую воду, но и недавний ужин.

— Вода отравлена, — бодро отрапортовал женский голос, — не рекомендую пить и купаться!

Усилием воли сбрасывая помутнение, рыцарь и тифлингша подняли головы и посмотрели на силуэт рядом с Иоахимом.

Лучница была одного роста с волшебником — для человеческой женщины она могла считаться довольно высокой. Длинный лук из видавшей жизнь древесины теперь не отбрасывал искры и был убран за спину. Об металлические вставки на кожаном доспехе кляцала цепь с кулоном в виде круга, перечеркнутого крест-накрест двумя мечами. Светло-русые волосы были убраны в косу, дополнительно развернутую на правое плечо, чтобы не мешать при прицеливании. Грубоватое, словно вытесанное неумелым плотником лицо было испещрено веснушками, через которые от правого глаза к левой щеке шел шрам, напоминающий трещину в дереве.

— Неплохо сражаетесь, — одобрительно кивнула незнакомка, потирая еще один шрам, пересекающий левую бровь.

— Метко стреляешь, — отозвалась Октавия, стараясь не согнуться пополам, — и воду травишь прямо до отвала башки.

Лучница не заметила симфонию из саркастических ноток в голосе тифлингши и широко улыбнулась ей.

— Меня Агарвейн звать, — она подошла к мертвому рыболюду и, встав над ним, достала кинжал, которым без всяких церемоний начала отпиливать ему голову, — у меня на тварь эту заказ висел. Два дня гоняла по равнинам, он быстрый, сволочь, а если в воду запрыгнет, то пиши пропало. Воду траванула, так сразу замедлился, еле за холм успел забежать.

Иоахим, не пробовавший воды из реки и не промочивший в ней даже мизинца, и без этого почувствовал подступающий к горлу комок при виде манипуляций с трупом рыболюда. Голова просто так не отсоединялась, поэтому Агарвейн переступила одной ногой через тварь и села на корточки так, что грудная клетка монстра соприкасалась с тканью ее штанов.

Зажав рукоять бесполезного кинжала в зубах, лучница одной ладонью уперлась в нижнюю челюсть, а второй в поджаберную область, разрывая пространство между ними. Сразу оторвать голову не получилось, зато из-под жабр брызнул резкий поток отвратительно пахнущей крови прямо на доспех Агарвейн. Ее, впрочем, это не смутило — она упорно продолжала отрывать рыболюду голову, посматривая изредка на встреченных путников и взглядом приглашая их рассказать о себе.

— Я Октавия, это Иоахим, а вон там сэр Август Бивербрук из Синего Предела, — представила всех тифлингша, — мы едем в Лоркон по делам. Очень быстро едем.

— Я теперь тоже очень быстро поеду в Лоркон, — прокряхтела через зажатый в зубах кинжал Агарвейн, — а то голова стухнет совсем. Скажут, что не тот монстр, и плакала тогда моя награда!

Август не выдержал раздающейся по равнине вони и в два широких шага оказался рядом с лучницей и ее жертвой. Рыцарь занес меч и…

— О, спасибо, — выдохнула лучница, когда отрезанная одним ударом клинка рыбья голова покатилась по траве.

— Раз уж ты тоже в Лоркон направляешься, то можем и объединить ночлежки, — хмыкнула Октавия, глядя, как Иоахим зажимает нос, — чем больше людей, тем больше ночных дежурств и больше ночного сна на каждого.

— Мне и спать этой ночью не надо, — Агарвейн резво поднялась из полусидячей позы, — специально ради этого безголового парня сдвинула режим. А дневную езду в полусонном состоянии выдержу, и не такое проходили, так что подежурю за всех.

— Удобно, — кивнул Иоахим, — только одна загвоздка: откуда мы знаем, что тебе можно доверять?

Лучница убрала голову с выпадающей нижней челюстью в мешок и, приминая носком сапога траву в поисках выпавшего гортанного хряща, ответила:

— На дороге никому нельзя доверять. Но резать вам глотки в ночи я не собираюсь — это не то, чем занимаются в Ордене Великой Охоты, — она щелкнула по кулону, — если только вы не злобные исчадия.

Волшебник подвел магический огонек чуть ближе к Агарвейн. Человеческими глазами сложно было углядеть что-то необычное во мраке ночи, а фейское и инфернальное зрение его компаньонов не различали в темноте цветовых оттенков. Теперь, когда свет полностью показал лицо лучницы, все увидели черные тонкие губы и сероватый, почти нечеловеческий оттенок кожи.

Следы намеренных мутаций.

— Никогда не встречал подобных тебе, — пробормотал Иоахим.

— Везунчик, значит. Жил небось в безопасном месте, — беззлобно ответила Агарвейн, — где ни мертвяки, ни демонические отродья, ни другая чудь не шастает.

— Мне достаточно было демонстрации твоих возможностей для доверия, — нахмурилась Октавия, — но я никогда не слышала про такой орден.

— Вы про многие ордена не слышали, леди Октавия, — саркастически подметил Август.

— Во-первых, не называйте меня леди. Во-вторых, многие ордена стараются сохранить свое существование в тайне.

— Как будет угодно, — тем же язвительным тоном отозвался сэр Бивербрук.

— Ну, наш орден не то чтобы тайно действует, — задумчиво сказала Агарвейн, пока тифлингша и рыцарь обменивались тяжелыми взглядами, — мы наемная сила. Вот бывают наемные плотники, строители и лесорубы, так и мы получаем деньги за выполнение заданий. Только разве что не лес рубим, а чудовищ, которые деревни терроризируют. Всяких исчадий злобных, ведьм, нежить — в общем, все, что обычного деревенского мужика пугает и жрет.

— А почему ты так… выглядишь?

— Это? — лучница ткнула себя в губу. — Обычный человек с монстрами не совладает. Орден не только объединяет охотников, но и улучшает их. Сам процесс улучшения бр-р-р, да и следы такие оставляет, но зато потом становишься мощнее. Меньше шансов, что рыбья голова твою голову откусит. Потом немного попутешествую, опыта поднаберусь, и наставник меня еще усилит, в свое ответвление Ордена возьмет.

— Не представляю, чтобы хоть какие-то родители могли отдать своего ребенка в такой орден.

— Меня и не отдавали, — пожала плечами Агарвейн, — меня наставник в детстве от работорговцев спас, а так-то я сирота из Синего Предела. Долго мы с наставником по Королевству Крамер шатались после моего спасения, а потом в Ордене решили, что пора и на Эфребис распространяться. Открыли новый штаб в Драмлане, и вот я здесь — прыгаю по холмам и стреляю в речных тварей!

После бесхитростного ответа на такой каверзный вопрос повисла неловкая тишина, прерываемая плеском воды — в отравленной реке Август пытался промочить снятые рейтузы, чтобы от них отстало засохшее рыбье желе. Агарвейн, завязывающая мешок с головой рыболюда на несколько узлов, повернулась, чтобы что-то сказать, но сменила намерение на лету, подходя к рыцарю и опускаясь на одно колено перед рекой. Речной водой охотница смывала вонючую кровь с доспеха, пока Октавия и Иоахим зачарованно смотрели ей в спину.

Агарвейн не обманула — она действительно не перерезала встреченным путникам глотки, пока они спали. Когда они проснулись на заре, она потирала уставшие покрасневшие глаза, но все же заверила троицу, что в состоянии провести в седле десятка два часов. За ночь путешественники то ли привыкли к смраду рыбьей головы, то ли он окончательно развеялся вслед за жизненной энергией твари, но аппетит на завтраке больше ничего не портило.

В пути было на что посмотреть. С лесной дороги, больше похожей на временный путь, прорубленный лесниками для вывоза древесины, путешественники еще до наступления ночи свернули на пролегавший между холмами тракт. Чем дольше они ехали, тем более населенным оказывалось окружение. Безлюдные равнины сменились на огромные пахотные поля с парой–тройкой крестьян, прикрывающих глаза от приближающегося к зениту солнца, чтобы разглядеть всадников. Сам тракт становился шире, и после одной из развилок навстречу стали выезжать телеги, редкие одиночные всадники и мелкие караваны, развозящие товары от одной деревеньки к другой.

После обеда Иоахим попросил пощады — больше в быстром темпе он ехать не мог, поэтому путешественники сменили галоп на рысцу. Послеполуденный зной в сочетании с мерным цокотом копыт окончательно разморил Агарвейн. Чтобы взбодриться и не дать закрыться глазам на ходу, она сравняла ход своей лошади с ходом коня Августа и решила начать диалог:

— Сэр Август, вы же из Синего Предела?

Август возвел глаза к небу. Этот вопрос в последнее время ему задавали раздражающе часто. Одного представления людям явно не хватало.

— Я там свое детство провела, — мечтательно сказала Агарвейн, — помню, синие башни замка Неверель такими высокими казались. А сейчас, когда выросла, понимаю, что замок-то совсем мелкий, не чета особнякам в Драмлане или тем более Академии Лоркона. А статуя Торма у храма пугала до ужаса, такой у него взгляд страшный!

— До сих пор пугает, никуда он не делся, — вклинилась в разговор Октавия, — мы с братом всегда его звали «страшным дедом с копьем».

— Вы все из Синего Предела? — удивилась лучница. — Далеко же вас забросило!

— Не все, — отозвался Иоахим, — а кто не из Синего Предела, тот еще и не знатный.

Агарвейн взглянула на Октавию и, получив немое подтверждение, изумилась.

— А зачем двум благородным уезжать из Синего Предела?

— Чтобы помочь девушке из Ордена Великой Охоты оттяпать голову рыболюду, — усмехнулась Октавия.

Недоумение на лице лучницы проявлялось все отчетливее. Тифлингша осознала, что ее брошенную мимолетом шутку могли воспринять чересчур серьезно.

— Мы с сэром Августом путешествовали не вместе, — поторопилась сказать она, видя, что измышления охотницы повернули куда-то не туда, — до этой недели. Я уехала из Синего Предела пару месяцев назад, а сэр Август достаточно давно… вроде бы.

— А почему ты не носишь цвета своего дома, как сэр Август? Или у благородных это по-другому работает?

— Это… — затруднилась с ответом Октавия, — …это не то чтобы обязательно. К тому же, символика на одежде и оружии сэра Августа не родовая, а орденская. Символы и цвета ордена, о котором он никому ничего не рассказывает, что для меня довольно подозрительно.

— Сэр Август, что у вас за орден? — Агарвейн развернула голову к рыцарю.

— Я никому ничего не рассказываю об Ордене Священного Дуба, потому что меня никто и не спрашивает, а если и спрашивает, то заранее имеет грязные домыслы и скверные предположения, — хмыкнул рыцарь, еще сильнее выпрямив спину, — но коли в этой компании наконец-то появился хоть сколько-то любознательный и открытый к новому человек, то я, так и быть, поведаю о своем вероисповедании.

Извозчик на едущей навстречу повозке приподнял шляпу, приветствуя путешественников. Те помахали ему рукой — все, кроме Августа, словно настраивавшегося на длительную речь.

— Этот мир находится в серьезном заблуждении, — торжественно начал Август на фоне долины, где коровы задумчиво оставляли коричневые следы в зеленой траве, а пастух так же задумчиво ковырялся в носу, — год за годом смертные гонятся за бессмысленным прогрессом ради прогресса. Из лесов, где были свобода и единство, они ушли в города и деревни, чтобы жить там в грязи и вони, питаясь не чем природа пошлет, а что они вырастят на искусственно вспаханных полях и кого жестоко забьют на своих фермах. Вместо того, чтобы жить с природой в гармонии, они вырубают деревья, истончают рудные жилы и добывают столько дичи, птицы и рыбы, сколько сами не съедают…

— Звучит очень воинственно. Как будто у вас есть виновники на примете, — поморщилась Октавия.

— Виновник есть, и он один, — рыцарь окинул взглядом дорогу и знак на развилке, указывающий на просеки к трем деревням, — это ци-ви-ли-за-ци-я. Все мною перечисленное сделано для развития цивилизации. Население нашей планеты слишком слепо, чтобы уразуметь коварную натуру цивилизации. Свое время, усилия и жизни жители городов и деревень скармливают ненасытному монстру…

— Вы поклоняетесь Мелоре? — закивала Агарвейн.

Ощущение понимания было ложным. Перебитый на середине пафосной фразы Август гневно воззрился на лучницу и сплюнул в сторону, показывая максимальное презрение к произнесенному имени богини природы.

— Прощу вам ваше невежество, — сквозь зубы промолвил рыцарь, — даже не все образованные люди знают об Ордене Священного Дуба. Чего уж ожидать от охотников, имеющих в собеседниках одних неотесанных деревенских мужиков.

Агарвейн хотела было возразить, но правильно расценила, что вновь сосредоточившемуся на проповеди Августу будет абсолютно все равно на любые замечания.

— Мелора — продажная девка! Предательница природы, сосуществующая с цивилизацией, а не выражающая открытый протест против ее засилья! Священный Дуб — единственная надежда на выигрыш в неравном противостоянии, — рыцарь так сильно разошелся, что хлопнул тяжелой рукавицей по шее коня в припадке нравственного гнева. Конь жеста не оценил и чуть не пустился вперед во всю прыть, но вовремя остановился из-за преградившей путь лошади Октавии, ищущей способы проехать на узкой дороге.

— Что за божество тогда стоит за Дубом? — уважительно поинтересовалась Агарвейн.

— Священный Дуб есть Священный Дуб, — вопросительно изогнул бровь Август, — за ним не стоят божества или полубожества. Дуб своей кроной удерживает мир от падения в темную пропасть.

— То есть это просто дерево? — уточнила Октавия.

Август не удостоил ее ответом, лишь презрительно хмыкнув, но за него ответил Иоахим:

— Чертовски большое дерево! Ты с его листьями только недавно познакомилась, а орденские каждый день на стоянке занимались ритуальной раскуркой.

— Даже такое существует, — задумчиво протянула Агарвейн, — удивительная штука!

— Зачем же сэр Август уехал со стоянки Ордена? — обратилась Октавия к воздуху перед собой, не смотря на рыцаря, как и он на нее.

Волшебник крепко стиснул губы и сощурил глаза. Август, находящийся в конце линии его взгляда, показал пару жестов одной рукой.

— Иоахим, слышал когда-нибудь присказку «больше двух — говорят вслух»? — раздраженно спросила тифлингша.

— Reden ist Silber, Schweigen ist Gold, — пожал плечами Иоахим, — не вижу ничего такого в том, чтобы не трепаться о делах моего друга, пока это никому не угрожает. Не угрожает ведь, Август?

Рыцарь покачал головой, но Октавия заметила, что на мгновение на лице Иоахима мелькнуло сомнение, быстро развеянное удивленным воскликом Агарвейн:

— Sind Sie aus dem Königreich Kramer?

— Ничего себе, у тебя почти нет акцента, — рассмеялся Иоахим, — да, когда-то я жил в Королевстве. Это было много лет назад.

— Не так часто удается поболтать на кренийском, — заулыбалась лучница, — я долго была в крамерской ставке нашего ордена. Да и наставник мой того, родился в Королевстве. Только вот он не крениец…

— Вытащил неудачную карту при рождении. Быть не-кренийцем в Королевстве — это как быть кренийцем где-нибудь в глуши на Эфребисе. Хуже только родиться кренийцем в Протекторате.

— Это точно. Остается только выучить язык и надеяться, что тебя не раскроют.

Иоахим грустно усмехнулся, наблюдая, как вдалеке за оградой маленькая женская фигурка в переднике убирает граблями пожухлую траву, сваливая ее в общий стог.

Волшебник сообщил спутникам об улучшении самочувствия, и всадники вновь ускорились — к облегчению Иоахима, напряжение в спине от непрерывной быстрой езды слегка спало. Для него оставалось неясным, что сыграло большую роль: его нежелание поддерживать разговор о родине или необходимость спешки.

В непосредственном пригороде Лоркона они оказались ближе к вечеру, когда сам город издалека стал похож на огромный праздничный торт с бесконечным числом свечей на краях. Городские магические фонари и факелы освещали не только пространство внутри стен, но и по-дружески делились светом с близлежащими территориями.

Чем ближе путешественники подъезжали, тем более окружение становилось сделанным не для людей, а для неведомых гигантов. Путников встретили многометровые каменные стены и зияющий в них провал въезда в город, чьи металлические «зубы» поднятой решетки угрожающе скалились на приезжих. В проеме виднелись две мелкие движущиеся тени — два стражника бросали ленивые взгляды на проезжающие повозки, которые отвлекали от игры в карты за ящиком, служившим им столом.

Спешившись по требованию хмурого стражника, только что отдавшего коллеге значительную стопку медяков, четверо новоприбывших прошли через ворота. Иоахим вдохнул полной грудью городской воздух, от которого уходили боль в мышцах и мрачные мысли. Родные стены лечили волшебника и озадачивали его лесного друга.

Август недоуменно осматривал двух–трехэтажные строения на главной дороге, приветствующие рыцаря сиянием света в окнах. Если вне города жизнь, утомленная дневной работой, засыпала после шести часов вечера, то около и внутри города все только начиналось. Круговорот работы и отдыха мещан, торговцев и обслуживающих их предприятий был схож по непрерываемости с природными процессами в живом организме, коим Лоркон и казался. Город застрял в переходном состоянии, когда дневные работники шли пить и драться в таверны ночью, а ночные — днем.

— Где? — требовательно спросил Август у Иоахима.

Завороженный окружающим со всех сторон камнем волшебник не сразу среагировал на спутника. Казалось, что он вел коня за уздечку, но на деле шокированное шумом животное само шагало за хозяином, пока тот еле держался за ремешок.

— Где что? — развернулся Иоахим к нахмурившемуся рыцарю. — А, «сердце» сам-знаешь-чего? Так ты в городе, мой друг. Это и есть ци-ви-ли-за-ци-я.

Растущее недовольство Августа свидетельствовало, что ответ запутал его еще сильнее. Сэр Бивербрук на всякий случай повертел головой, но пейзаж не поменялся. Вокруг себя он видел дома — обычные дома на его взгляд, чуть побольше, чем в Лесной Заставе. Он стоял на дороге — она была чуть пошире, чем в Лесной Заставе. Навстречу ему шли люди — шли быстрее, чем в Лесной Заставе, и больше толпились у злачных заведений. Вдалеке возвышались очертания огромных зданий с множеством отходящих в стороны башен с остроконечными крышами. Такую картину можно было бы собрать из башен Лесной Заставы, будь у архитектора желание, время и мощные заклинания левитации.

— Тут все просто большое, — поморщился Август.

— И это значительное достижение, — хмыкнул Иоахим, — представляешь, как сложно строить такую громаду, как Академия Лоркона?

— Эльфы умеют и не такое.

— Они же не отдельно от остальных живут, — пожал плечами волшебник, — у них тоже цивилизация.

Краем глаза крениец заметил, что Август остановился. Зелено-золотое пятно рыцарского щита маячило в центре дороги, разбавляя серую унылость каменных строений.

— Я не это хотел сказать, — миролюбиво проговорил Иоахим, зная, какое выражение лица Август он застанет при развороте, — у них так же, только по-другому.

— Мхм-м, — неопределенно буркнул рыцарь, обиженно глядя на компаньона.

— Как бы цивилизация, но как бы и нет.

— Мхм-м-м, — бурчание стало злобнее.

— Наверное, в этом районе мало чего прогрессивного есть, — засомневался Иоахим, — я отведу тебя завтра к мануфактурам. Там трубы, огонь и другие штуки. Цивилизационные. А по пути еще и канализационные.

— А сегодня ты куда нас ведешь? — поинтересовалась Октавия.

— Вам нужно где-то переночевать, — рассудил волшебник после секундного замешательства, — доведу вас до Закатного района, найдем там постоялый двор и отдадим лошадей на общественную конюшню. Затем можем пойти отдохнуть.

— И до Центрального дойдем? — спросила Агарвейн, потрясывая вонючим мешком, с которого прилично накапало на насыпь. — Мне донести бы башку, заказчик у меня там сидит.

— И до Центрального, это по дороге в Закатный, — вздохнул Иоахим, сворачивая с главной улицы в прилегающую и ненавязчиво подталкивая спутников ближе к краю дороги, чтобы тех не сбила едущая навстречу двуколка.

Волшебник нарочно вел в центр города по маршруту, который исключал посещение Ученического Квартала, узкой линией идущего вдоль Главного и Жилого районов. Только завидев знакомые мантии учащихся Академии Лоркона, Иоахим моментально выбирал противоположное им направление, что в масштабах такого крупного города не сильно сказывалось на времени прибытия в пункт назначения. Остальные как будто не замечали петляний по закоулкам, рассматривая разностилевые постройки.

В Лорконе не было титульных рас, иначе бы он не мог называться столицей Союзных земель. Приземистый домик, где на широких наличниках были выжжены дварфийские руны, соседствовал с шатром из плотной ткани с «облицовкой» из огромных вечнозеленых листьев-опахал родом с юга континента. Эльфийская вязь стремилась ввысь по стене узкой башни из побеленных каменных блоков, а у избы неподалеку пыхало сухим жаром от маленькой жаровни, возле которой седой гном высотой в полтора метра выбивал наконечник стрелы об наковальню.

За шумом города гул был практически не слышен, однако, когда путешественники вышли в более или менее тихий переулок, они распознали еле различимую вибрацию в воздухе. Октавия съежилась от неприятных воспоминаний из Лесной Заставы, где ее укачивало в канализации от схожего дрожания пола. Она вгляделась в высокую башню с пульсирующим синим светом, загорающимся синхронно с вибрациями.

— А это что?

— Телепортационный узел, — ответил Иоахим, даже не смотря в ту сторону.

— Разве у каждого мага не свой отдельный круг для телепортации?

— Обычно да, но здесь телепортируют людей и грузы за деньги. Выходит достаточно прибыльно, но отнимает много сил и человеческого времени. Ни один маг не согласится целыми днями творить одно и то же заклинание, поэтому на узле работает множество арканистов из Академии, которые сменяют друг друга.

— Академия — это та громадина за узлом?

— И она еще больше, чем кажется, — заявила Агарвейн, — становишься у стены, и ой-ей! Смотришь снизу вверх, а конца-краю не видно. Там стены еще покрыты лазуритовой слюдой. В ночном освещении прям переливается и… и красиво так, короче.

— Лазуритовой слюдой? Той самой, из Небесной Гряды рядом с Синим Пределом?

— Прямиком оттуда!

— Ею же не облицовывают дома, — недоверчиво сказала тифлингша, производя подсчеты в уме, — это же сколько денег надо потратить… неужели маги такие богатые?

— Я похож на богатого человека? — хмыкнул Иоахим.

— Ты и не совсем самостоятельный маг, как мы выяснили.

Подколка сработала как надо — волшебник поморщился и отвернулся от спутников, продолжая вести их дальше, несмотря на скромные попытки Агарвейн предложить посмотреть на Академию.

Наконец они вышли на окраину Центрального района, по окружности которого движение повозок было настолько интенсивным, что путешественникам пришлось простоять пару добрых минут, чтобы выгадать момент для перехода на другую сторону дороги. Взяв с остальных слово, что они дождутся ее в Закатном районе, лучница покинула случайно найденных в дороге компаньонов. Проследив, как она исчезает среди торговых палаток и распахивающихся дверей таверн, ее спутники быстрым шагом покинули многолюдный Центральный район, в котором основной угрозой стали не лихачи-возницы, а мелкие дельцы и всякого рода проходимцы. Некоторые «по-честному» предлагали выкупить у них бесполезной ерунды, а другие не церемонясь пытались подрезать видимые кошельки.

В Закатном районе трафик урегулировался сам собой — велика была вероятность врезаться в резко выпрыгнувшего из трактира пьянчугу, а затем встрять посреди дороги, когда он набросится с кулаками. Если в центре таверны сохраняли хоть какое-то подобие приличия, то здесь все шли вразнос. На справедливый вопрос Августа, останутся ли их лошади в целости и сохранности на общественной конюшне, конюх усмехнулся во все десять имеющихся у него зубов и заверил, что с животными все будет в порядке. Как только путешественники отошли от конюшни на пару шагов, конюх в подтверждение своих слов огрел длинной погонной палкой толстоватого пьяного полуорка, пытавшегося покормить лошадок подгнившей морковкой.

Здесь Иоахим плыл среди людских потоков, как рыба в воде, аккуратно обходя сточные канавы, лежащих в них временных обитателей, готовых в любой момент по зову душевной боли вернуться в таверны, и не рекомендованные для иноземцев заведения. Найдя глазами нужную вывеску с названием «У усталого хозяина», он призывно помахал рукой Октавии и Августу, растерявшимися посреди уличного шума.

— Я сам никогда здесь не останавливался, — волшебник прикрыл глаза ладонями по бокам, вглядываясь в окна, — но слышал, что тут неплохо.

— А в проверенное место нас отвести нельзя, что ли? — Октавия с прищуром наблюдала за двумя пошатывающимися мужчинами у другой таверны, поочередно тыкающими друг друга в плечо. Оба нарывались на драку, но инициировать ее никому не хотелось, поэтому они продолжали свой ритмичный танец.

— Я в этом городе живу. Откуда мне знать, какой постоялый двор лучше для приезжих? — огрызнулся Иоахим.

— Так отведи нас в свой дом, — нахмурился Август, — или двое представителей знатных родов недостаточно для него благонадежны?

— Мой дом находится в очень шумном месте. А в лавку вас мой отец не пустит, ему будет начхать на ваши титулы.

Видя, как идея оставаться в Закатном районе не нравится спутникам все больше и больше, Иоахим поторопился дополнить:

— Это место действительно неплохое по меркам Лоркона. Здесь недорого и, самое главное, спокойно. Вы только на название взгляните, разве здесь может произойти что-то плохое?

Мысленно волшебник помолился, чтобы в этот же момент по закону подлости из-за окон не донесся любой опровергающий его аргументы звук, будь то взрыв, справление нужды или громкая ругань. Но на счастье столичного жителя, ничто не отвадило его товарищей от «У усталого хозяина», и они покорно зашли внутрь.

Смуглый мужчина за стойкой не выглядел усталым и, судя по наполненности зала, усталость ему в ближайшее время точно не грозила. Завидев сразу троих посетителей, он торопливо разгладил клокастую черную бороду и дружелюбно улыбнулся, перед этим злобно шикнув на очень похожего на него парня-подростка, лениво ковырявшегося в носу за стойкой. Парень медленно вытер руку об фартук и ушел за дверь, откуда доносились приятные ароматы еды.

— Скажи, добрый человек, сколько стоит комнату снять в вашем прекрасном заведении? — сразу перешел к делу Август, заглушив речью недовольное ворчание желудка.

— Эм-м, ну, пять серебряных за однушку, — опешил от поэтично-высокопарного обращения хозяин, выдав свой легкий южанский акцент, — семь за двушку… э-э… господин…

— Сэр Август Бивербрук из Синего Предела, — не сбавляя торжественности тона, представился рыцарь, — как мне величать тебя, друг?

Владелец, так быстро повышенный с «доброго человека» до «друга», неосознанно приосанился.

— Меня Хаиром звать… зовут… сэр.

Август медленно кивнул головой, будто имя было в каком-то одобренном внутреннем списке. Он призывно щелкнул пальцами левой руки (остается загадкой, как он это сделал в тяжелых перчатках), со стороны которой стоял Иоахим. Понадобилось пять щелчков, чтобы волшебник понял, что его подзывают. Он подошел к компаньону ближе, и, когда он оказался на одной линии с Августом, тот объявил:

— Этот господин, Иоахим Зальц, уплатит за весь этаж, чтобы никто не потревожил мой покой! За неделю сразу!

Иоахим улыбнулся, не сразу обработав сказанное, но через мгновение улыбка пропала. Растерянный волшебник начал что-то показывать жестами рыцарю, но тот демонстративно не смотрел на него.

— Это, — Хаир трясущимися руками взял перо и принялся считать на клочке пергамента, — ну, вы понимаете, что это определенные на-накладки… неполадки… расходы ведет за собой…

Август снова важно кивнул.

— И репутационные, мы ж закроемся для других…

Очередной кивок и новая порция жестов от волшебника.

— Стало быть, эт, эт… — капля пота проступила на лбу тавернщика, — тридцать золотых выйдет, сэр.

К моменту, когда Хаир закончил считать и все же поднял глаза, активное жестикулирование прекратилось — волшебник и рыцарь пришли к немому консенсусу. Со вздохом Иоахим отсчитал тридцать золотых монет и вручил не верящему до конца в происходящее хозяину таверны.

Хаир молча сгреб монеты и с той же улыбкой попросил путешественников подождать, пока он приберется. Еще один похожий на него парнишка высунулся из-за двери кухни и во время отсутствия отца принял у троицы заказ на еду.

— А вот и вы! — появилась в дверях Агарвейн ровно тогда, когда сам Хаир с лестницы спускал полусонного эльфа в одних портках, а сын Хаира ставил подносы с едой перед сэром Бивербруком и его товарищами.

— Как ты нас нашла? — хотела сказать Октавия, но с набитым ртом вышло что-то невразумительное.

— Я же охотница, — и без четкой дикции поняла Агарвейн, усаживаясь за стол, — после рысканий у всяких рек, лугов да болот выследить кого-то в городе — плевое дело! Нифига вы тут еды накупили, можно кусочек?

— Можно и не кусочек, а кусище, — горестно отозвался Иоахим.

Дважды разрешать не пришлось, и уже в полном составе группы путешественники принялись за трапезу. Вкус нормальной, свежеприготовленной еды, а не сухих дорожных пайков, вернул бодрость и силы.

— Вы только сильно не обжирайтесь, — сказал волшебник при виде лучницы, торопливо жующей предложенное жареное мясо, — нам еще развлекаться.

— У нас еще культурная программа будет? — охнула та, выронив кусок на тарелку.

— А как же.

— Прежде чем мы пойдем наслаждаться «культурной программой», нам стоит кое-что обсудить, — наконец совладала с пищей Октавия, наевшаяся быстрее всех. — Вы нормальные ребята, — объявила она, — нормальные в разной степени, но как группа для путешествий вы очень даже ничего. Я могу и ошибаться, потому что кого-то знаю всего день, а кого-то целых три дня, но пока мы вроде как решали и свои, и чужие проблемы. Я долго шаталась по Эфребису в одиночестве — затея оказалась хреновой, откровенно говоря. Можем пошататься вместе, если вы не против.

— Я не против, — хохотнул волшебник, — чтобы вы шатались вместе. Я остаюсь здесь, с меня приключений хватит. Но если вам нужна будет какая-то помощь с магией или чем-то подобным, то всегда можете найти нашу с отцом лавку в Ученическом Квартале. Да и если мимо Лоркона снова будете проезжать — заглядывайте.

— Идея отличная, — согласилась Агарвейн, — награду за монстриные бошки буду с вами делить.

— Сэр Август? — повернулась Октавия к задумчиво жующему рыцарю.

— Не лучшая компания для сопровождения, — констатировал он, — но это лучше, чем ничего. Сдается мне, что обманул меня мой друг Иоахим, и путь мой идет дальше этого захудалого городишки. Неделю, так и быть, буду ознакомляться с цивилизационными нравами здесь, а затем поеду навстречу своему предназначению.

— Тогда договорились, — хмыкнула тифлингша, — как вы там нас назвали, Обнаружителями Магии?

— Это стоит отпраздновать, — нетерпеливо сказал Иоахим, — там, куда я вас поведу, вино наливают.

— Веди уже, — рассмеялась Октавия.

Наказав Хаиру, все еще пребывающему в облаках от внезапного денежного дождя, оставить недоеденное в укромном месте, они поднялись с лавок и вышли из таверны. Иоахим тут же свернул из дверей на проторенный знакомый маршрут.

Он вывел товарищей к невзрачной каменной башне, торчащей из брусчатки, как червь из земли. Вывеска гласила, что путешественники остановились у «Девяти кругов Рая». Октавия, еще в таверне смекнувшая, что за развлечение им предстоит, с еле скрываемым ехидством наблюдала за Августом. Она не прогадала — когда Иоахим пригласительно отворил дверь перед остальными, лицо рыцаря вытянулось от удивления.

Начинка этого торчащего из земли червя, как и полагается, была красно-багрового цвета. Негромкая скрипичная музыка, неслышимая с улицы, несколько облагораживала интерьер, кричащий о предназначении этого заведения. С запахом дела обстояли сложнее — ядреная смесь остроты и сладости ароматов ошеломляла ноздри, делая их невосприимчивыми к любым другим раздражителям.

Август побагровел под цвет стен этого храма «развлечений», но все же зашел внутрь вслед за остальными. Походка его переводчика стала легче, и он по-хозяйски указал друзьям на полукруглый диван в центре помещения, пока сам подходил к лакированной стойке из красного дерева. Стоящий за ней подросток-тифлинг с обломанным рогом, сливавшийся со стойкой из-за своей красной кожи, поднял глаза на посетителей.

— Твою мать, — цыкнул он, — я уж надеялся, что ты помер.

— Я тоже рад тебя видеть, Раскус! — захохотал Иоахим, попытавшись похлопать парнишку по плечу, но тот вовремя увернулся от приближавшейся ладони.

— Как твои дела, как здесь обстановка? Мои вещи на месте? — затараторил волшебник, предпринимая еще несколько бесполезных попыток побрататься.

— Чего ты до меня докопался? — огрызнулся мальчишка. — Эти с тобой пришли? Добро пожаловать в «Девять кругов Рая».

В голосе подростка не было ни намека на дружелюбие или вежливость, словно он выхаркивал каждое слово приветствия на пол. Агарвейн, задумчиво жующая взятый из таверны бутерброд, пристально вгляделась в мальчишку, а затем окинула взглядом интерьер, немного поелозив по приятной бархатной ткани дивана.

— Это же бордель, — на стыке утверждающей и уточняющей интонации сказала она.

Раскус возвел глаза к потолку. Точнее, к нижней части нависающего над ним балкона, по бокам от которого отходили две слегка закрученные лестницы. На одной из лестниц послышался цокот каблучков, словно недовольство тифлинга было условным призывающим знаком.

— Зайчик! Зайчик вернулся! — тонкий женский голосок разнесся по «Девяти кругам Рая». Его обладательница, миниатюрная тифлингша с кожей небесного цвета, элегантно соскользнула с последней ступеньки прямо в объятия Иоахима, тут же принимаясь его расцеловывать.

Большей частью она и другие девушки, вышедшие на ее зов, были одеты, если за одетость принимать количество предметов одежды, а не степень прикрытости тела. Множество ленточек, подвязок, бряцающих колечек и браслетов вкупе с глубокими декольте и приподнятыми юбками, еле прикрывающими верхние края чулок, почти никак не скрывали то, за чем сюда приходили посетители.

Пока первая тифлингша радостно обчмокивала лицо волшебника, а другие набрасывались на него с других сторон, Раскус вышел из-за стойки с подносом, на котором стояли бокалы и графин с вином. Он нехотя расставил их перед сидящими на диване путешественниками, наблюдавшими за картиной воссоединения.

— Они что, все тифлинги? — спросила Агарвейн, неловко и громко отхлебывая из бокала и морщась с непривычной сухости вина.

— Вы чем на вывеску смотрели? — хмуро глянул на нее парнишка. — Типа они все с дьявольской кровью, а дьяволы типа в Аду. Типа «Девять кругов Рая» как девять кругов Ада.

Подметив, что облако из тифлингш с Иоахимом посередине приближается к дивану, Раскус торопливо ретировался обратно за стойку. Волшебник облегченно опустился на мягкий пуфик, а куртизанки умостились рядом с ним, как птички на ветках. Две похожие как капли воды девушки с яркими янтарными глазами сели по бокам от него, сурового вида темно-синяя тифлингша с загнутыми к ушам рогами встала за его спиной, а назвавшая его «зайчиком» уселась на коленях, прижимаясь к его груди.

— Где же ты пропадал, зайчи-и-ик? — обиженно протянула она, поглаживая пальчиком Иоахима по щеке. — Мы так скуча-а-али!

— Даже не предупредил, что надолго пропадешь! — положила на его плечо голову левая янтарноглазая.

— Мы уж подумали, что к кому-то еще ходишь, засранец! — насупила бровки правая янтарноглазая, накручивая прядь волшебника себе на палец.

— Так-так-так, стоп, ни к кому я больше не хожу уже много лет, — со всей серьезностью возразил Иоахим, приобнимая правую за талию, — и вы об этом прекрасно знаете. А пропадал я по делу государственной важности. Видите этих ребят, девочки?

«Девочки» синхронно повернули головы, как будто только после слов волшебника заметили его спутников.

— Познакомьтесь, это Август, Октавия и Агарвейн, — он показал свободной рукой на них, — с недавних пор известные как Обнаружители Магии. Ребята, это чудесное создание на моих коленях — Мелодия, справа Пурнаш, слева ее сестричка Лайна, а позади стоит Дейдра. Она может показаться суровой, но на деле та еще затейница, если спуститься к ней в подвал!

— Здорово, — Агарвейн кивнула Дейдре, хмыкнувшей при упоминании подвала.

— Это твои подруги? — с ухмылкой спросила Октавия.

— Это мои соседки, — ответил Иоахим, закатывая глаза от почесываний головы, — я тут живу!

Все девочки, кроме Дейдры, одновременно захихикали. Август отодвинулся на самый дальний край дивана, пылая от возмущения и раздражения.

— Я почему-то решила, что ты живешь с отцом.

— Жил и до сих пор работаю. Я давно от него съехал. Самостоятельность очень важна для взрослых людей, знаешь ли…

— Ага, — хмыкнула Октавия, глядя в держащееся на святом слове декольте Лайны, — все дело в самостоятельности.

— Твои друзья смешные, зайчик, — снова хихикнула Мелодия, сжимая волшебника в объятьях, — и ты тоже тако-о-о-ой смешной!

— Так где ты пропадал? — наконец произнесла Дейдра глубоким вкрадчивым голосом. — Ты уехал полтора месяца назад и сказал тогда, что будешь через дней десять максимум.

— О, — очнулся Иоахим, — это устрашающая история! Я вроде бы рассказывал, как к нам с папой обратились рыцари из Библиотекарей. Они постоянно ищут магов-преступников, а один из них хитро скрывался. Вот отряд Библиотекарей во главе с леди Ровеной к нам и пришел, чтобы я им помог найти того мага. Я ведь, ну, могу видеть всякое.

— Потому что ты самый лу-учший! — прервала его смачным поцелуем в щеку Мелодия.

— И это тоже, — усмехнулся волшебник, видя, как все девочки очень внимательно слушают его рассказ и придвигаются ближе, — в общем, леди Ровена в итоге оказалась той еще сукой… но обо всем по порядку. Я из города-то почти никогда не выезжал, сделал им одолжение — поехал с ними в задницу мира, ходил по лесам и болотам, все сапоги истоптал. Когда я нашел наконец след, то заклинанием попытался отследить, есть ли кто живой в пределах пары километров, а мне заклинание ерундовые видения вернуло — вижу пещеру, но не вижу человека, которого отслеживаю, чего быть вообще не может из-за особенностей магии. Я и сказал прямо отряду, что нас могут поджидать и что я не понимаю, что происходит, поэтому нам лучше вернуться. Ровена тут же ощетинилась, начала мне угрожать, что голову отрубит и на кол насадит, если не поведу к пещере. Я с ней условился, что до пещеры доведу, а дальше внутрь пусть сами заходят. Довел их до входа, а она сказала мне идти вперед и вести отряд. Я отказался…

Улыбка на лице Иоахима становилась все более нервной. Слушательницы затаили дыхание, не смея его прерывать ни заигрываниями, ни смешками.

— …а она сломала мне запястье, привязала руки к корпусу и выпихнула перед собой, держа на веревке. Мы оказались внутри, в абсолютной темноте. Я пытался предупредить ее, что ничего не вижу и не смогу разглядеть ловушки, а она рявкнула, что факелы выдадут наше присутствие. Мы прошли буквально пару десятков шагов…

Он сглотнул и замолчал.

— А что было дальше? — развеяла тишину Октавия.

— Не помню, — ответил волшебник, проморгавшись, — кто-то кричал, мне стало в какой-то момент очень больно, но я не помню ничего конкретного. Потом темнота, и бах! — я оказываюсь на стоянке Ордена Священного Дуба на лежанке, и все тело болит.

Август яростно кашлянул, словно само упоминание Ордена в стенах «Девяти кругов Рая» оскорбляло Священный Дуб. Иоахим покосился на недовольного друга и решил перевести тему:

— Там я познакомился с Августом, стал его переводчиком с немого… нет, не смотрите на него так, сейчас он умеет разговаривать… и просидел я там целый месяц, потому что жрецы и друиды надо мной издевались и не выпускали далеко за пределы стоянки. В конце концов, мы с Августом вдвоем оттуда сбежали и оказались в Лесной Заставе. И вот то самое дело государственной важности — в Заставе убили послов Лоркона и Киэн’Дарра, а мы это расследовали!

Прежде хмурившийся Раскус, делавший вид, что не слушает рассказ волшебника, аж подавился смешком.

— Ты сейчас серьезно? — склонилась к Иоахиму Дейдра. — Я знаю, что ты любитель преувеличивать, но…

— Ты про посла Данаса? — нахмурилась Пурнаш, чуть отстранившись от соседа. — Он совсем недавно к нам заходил, неделю назад или около того.

— Зайчик, ты что-то перепутал, — сжала щеки Иоахима Мелодия, тыкая его в нос своим носиком, — такого быть не может.

— Да правду я говорю! — фыркнул волшебник.

— Зайчи-и-ик… — сдалась Мелодия со вздохом.

— Ну нет, — грубовато прервала коллегу Лайна, — слабо верится, что Данаса реально могли грохнуть. С ним же столько верзил ходило! Он обычно сразу троих оставлял за дверью, пока со мной и Пурнаш кувыркался.

— Ты, конечно, отличный маг и много чего умеешь… — продолжила ее сестра, облизнув пухлые губы, — …не только в магии. Но зачем кому-то тебя нанимать для такого важного дела, если существует стража и личная охрана послов?

— Он говорит правду, — вклинилась Октавия, понимая, что здесь у волшебника репутация не самого искреннего рассказчика, — кроме того, ваш друг оказался очень полезен для расследования. Только благодаря ему убийцу и нашли. Не уверена, правда, что мы можем об этом рассказывать, так что только вам по секрету, девочки.

— Леди несколько преуменьшает свою роль и роль других участников группы. Но да, я внес значительный вклад в общее дело, — подхватил Иоахим, незаметно показывая Октавии большой палец, — в основном магией и думаньем мозгами. А вот она была основной пробивной силой.

— Да ладно тебе, — осклабилась его спутница.

— Как ты ту стену, а?

— Ничего особенного. А ты мне жизнь спас, помнишь?

— Я не мог пройти мимо! Больше впечатляет, что ты забралась на стометровую башню без страховки.

— Ой да брось, это было не так сложно.

Девочки немного пошушукались между собой. Результатом секретничанья стал повышенный интерес к серо-лавандовой тифлингше с покрасневшими щеками. Это обстоятельство было связано не со смущением или стыдом, а с третьим бокалом вина, выпитым залпом.

— Так вы герои, получается, — прильнула Пурнаш к Октавии, — вау, ничего себе мускулы!

— Зайчик такой молодец! — пролепетала Мелодия, выгибая спину и задирая голову назад так, чтобы увидеть его подругу, при этом демонстрируя ей два небесных холмика и ложбинку между ними.

— С кем сегодня по-геройски отдохнете? — усмехнулась Лайна, крепко сжимая колено Иоахима.

Иоахим положил голову на спинку дивана, встречаясь глазами с Дейдрой. Та коротко кивнула, после чего ушла за неприметную серую дверь с еле различимой в проеме ведущей вниз лестницей.

Остальные куртизанки без каких-либо обид проводили Дейдру взглядами, но переметнулись от волшебника поближе к Октавии, осыпая захмелевшую тифлингшу комплиментами.

— Засим покину вас, — сказал Август, тяжело вставая с дивана, — встретимся в таверне поутру.

— Я думал, что ты тоже… — начал было Иоахим, но быстро заткнулся.

— Очень плохо обо мне думал, — процедил рыцарь, направляясь к выходу.

Агарвейн, пожав плечами и все так же медленно жуя бутерброд, покинула «Девять кругов Рая» вслед за сэром Бивербруком, растерянно крутившим головой на улице в поисках знакомых ориентиров.

— Таверна прямо, налево через двести метров, а потом через еще триста направо через дорогу, — спасла его от блужданий охотница, — но мне все равно туда же, могу сопроводить!

Август молча пошел в указанном направлении. Агарвейн беспрекословно следовала за рыцарем, своим молчанием выказывая уважение к личному пространству, но когда Август чуть не прошел нужный поворот, то ей пришлось предостеречь его воскликом «а-а!». Он остановился.

— Почему же вы не остались на «культурную программу»? — спросил он, продолжая путь после того, как она оказалась рядом с ним.

— Не для меня такое, — приподняла краешки губ лучница, предполагая, что теперь ее принимают за равную, — мне, сэр Август, знаете ли, важно… как это сказать… какое-то духовное общное, что ли.

— Единение?

— Во, точно. Не могу я с кем-то, кого первый раз вижу. Надо получить общие воспоминания, что-то пережить этакое вместе, а не взглянуть друг на друга и в койку. Ну или хотя б знать друг друга хорошо.

Август многозначительно промолчал, никак не оценив ответ. Он на ходу начал забивать трубку листьями. Один из пьяных прохожих попросил у него «махорки», и рыцарь щедро отсыпал ему в ладошку сыпучей массы.

— Я думала, что знатные любят куртизанок, — решила поддержать разговор Агарвейн, — а вы с таким отвращением на них смотрели, будто г… извините, тухлятиной от них воняло.

— Не имею никаких предубеждений против продажных женщин, — поморщился Август, — но неприятно удивлен, что Иоахим, называющим меня своим «другом», повел меня в подобное место.

— Подобное — это…?

— С этими дьявольскими… — рыцарь шумно выдохнул от возмущения, — впрочем, большим бы разочарованием было встретить в таком безвкусном месте эльфийскую даму. То значило бы, что она предала всю эстетику и многовековое величие своего народа.

Настал черед Агарвейн многозначительно молчать.

— И это после того, как я считал его одним из не-эльфов, наиболее близким к моему пониманию эльфийскости, — продолжил, к ее удивлению, Август.

— Вы считаете его другом? — аккуратно поинтересовалась лучница.

— Я же сказал, кем я его считаю… считал, — раздраженно отозвался рыцарь, — но для обывателей вроде вас могу упростить и сказать, что он мог считаться моим другом.

Он сделал затяжку, когда они уже стояли на пороге «У усталого хозяина». Хаир хотел запротестовать против курения внутри таверны, ища глазами посетителей, которым могла бы помешать трубка Августа. Таковых в зале не было, и доля секунды ушла на то, чтобы владелец таверны вспомнил причину.

— Сэр Август, — залебезил он, — вы только аккуратнее, тут все деревянное, полыхнуть может! Пепел старайтесь не сбрасывать, а так курите, сколько душенька ваша пожелает!

— Деревянное это правильно, — кивнул Август, — лучше каменного. Только придется под курильщиков твою вотчину приспособить.

В глазах Хаира застыло полнейшее непонимание, которое рыцарь развеял протянутой трубкой.

— Держи, попробуй, — деловито предложил он, — видится мне, что пора бы цивилизацию приучать к правильным вещам.

Хозяин таверны неловко взял трубку и сделал глубокую затяжку, рассчитывая на обычный табак. Эффект листьев Священного Дуба подействовал моментально: Хаир осел на небольшой табурет позади себя, сползая по стойке и сбивая с нее пустые кружки.

— Ого, — выдавил он через силу спустя пару минут наблюдений за невидимой точкой на стене, — ого.

— Как думаешь, возможно ли в твоей таверне, добрый хозяин, общественную курильню соорудить?

— Да, — кивнул Хаир вбок, — для такого-то… ого.

Август ссыпал немного листьев в небольшой поясной мешок, а большую часть поставил перед Хаиром. Тавернщик еще не был способен в полной мере осознать, чего от него хочет рыцарь, поэтому сэр Бивербрук оставил владельца таверны наедине с мыслями, навеянными листовым табаком.

Как ни крути, даже в таком «захудалом городишке» было слишком много людей, которые могли воспротивиться при возможном силовом захвате. Внутри города не было пока ни одного человека, который бы знал о Священном Дубе, чего уж говорить о лояльности Ордену.

Пока не было.

Заспанный Раскус с неприязнью наблюдал, как разлегшийся на диване Иоахим довольно потягивается. В «Девяти кругах Рая» всегда было одно и то же время суток из-за отсутствия окон в холле, но на улице уже стукнуло девять часов утра.

— Ты либо в свою комнату бреди, либо вали отсюда вообще, — рявкнул на волшебника тифлинг, когда тот в очередной раз заразил его своим зевком, — чего ты здесь забыл? Ты за Дейдру вчера еще рассчитался.

— Я жду Октавию, — снова зевнул Иоахим, — ту огромную девчонку с бицепсами, вчера здесь тоже сидела.

— Тоже из этих, что ли? — сморщил нос Раскус.

— Из каких?

— Из шлюх твоих.

— Раскус, давай логически помыслим, — менторским тоном пробубнил волшебник, — зачем шлюхе идти к другой шлюхе? В этом нет никакого смысла.

— Мне насрать. Я не разбираюсь в шлюхах.

— Очень плохо для работника борделя, — покачал головой Иоахим, — Октавия не шлюха, она мой друг.

Раскус вперил взгляд блеклых желтоватых глаз в нежеланного собеседника, а затем по-конски заржал.

— Че ты пургу гонишь-то, сказочник, — сквозь слезы и смех сказал он, — друзья у него, а как же. Я от девок слышал, что ты здесь шесть лет живешь, и никаких друзей ты ни разу сюда не водил.

— А теперь вожу, — возразил волшебник, подгребая под себя подушку, — чего ты такой злой, Раскус? Я тебе что-то плохое сделал?

— Ты существуешь, и этого достаточно, — фыркнул тифлинг.

— Малоинформативный, но приемлемый ответ. Вопросов больше не имею.

— Зато у меня есть вопросы, — негромко, но властно произнесла фигура, вышедшая из широкого арочного проема.

Раскус, плевавший на платок и пытавшийся оттереть им липкую грязь с бокала, резко выпрямился по струнке за стойкой при виде седовласой тифлингши с идеальной осанкой в темном платье с высоким горлом и юбкой до пола. Иоахим испуганно замер на диване в наивной надежде, что его не заметят, однако вскоре над ним нависла знакомая голова с седым пучком без единой торчащей волосинки.

— Зальц, — проговорила она, — сколько лет, сколько зим. Сорок восемь дней, если быть точной.

— Мадам Элизабет, — уважительно отозвался Иоахим, аккуратно поднимаясь с подушки, — рад, что вы в добром здравии.

— Твоими молитвами, — металлические нотки в голосе мадам не скрывали ноток сарказма, — вижу, ты тоже цел.

Волшебник сел и выпрямился под тяжелым взглядом госпожи Элизабет Вайн. Одновременно с этим он заметил, как с балкона и из-за некоторых дверей на первом этаже выглядывают любопытные зрители, с предвкушением ожидающие публичной порки.

Частично ситуацию спасла Октавия, не заметившая тяжелой обстановки в холле и налегке спустившаяся с лестницы.

— Ты так быстро, — прекратила насвистывать она, ухмыльнувшись, — неужели настолько сильно по соседкам соскучился?

Только встав у замолчавшего и поджавшего губу Иоахима, она склонилась в шутливом приветствии перед мадам.

— Здравствуйте, — улыбнулась Октавия максимально очаровательной улыбкой и окинув леди Вайн оценивающим взглядом, — жаль, что я не увидела вас вчера среди представленных вариантов, иначе бы мой выбор был несколько иным.

Глаза Иоахима округлились. Раскус спрятался от греха подальше за стойкой полностью.

— Мне приятно внимание от столь эффектной леди, но я не предоставляю подобных услуг, — неожиданно тонкие губы мадам расплылись в усмешке, — надеюсь, что Мелодия полностью удовлетворила ваши запросы.

— Погоди, ты выбрала Мелодию? — опешил Иоахим. — Она же стоит гребаных пятьдесят золотых!

— У некоторых людей есть не только потребности, но и деньги для их удовлетворения, — мадам тронула спинку кресла тонкими пальцами, и волшебник пожалел, что напомнил о себе, — кстати, о деньгах. Я не выкинула твои пожитки за порог, Зальц, потому что парочка доброжелателей очень сильно просили не делать этого. Ты задолжал и им, и мне. Твоя комната простаивает, хотя могла бы приносить доход.

— Мхм-м, и сколько я задолжал? — неуверенно спросил Иоахим.

— Расценки не изменились. За сорок восемь дней ты должен сорок восемь золотых. С учетом твоей ненадежности я возьму предоплату за семь дней. Итого: пятьдесят пять золотых монет.

Кто-то за полуоткрытой дверью присвистнул, но после еле слышимого шиканья все смолкло. Волшебник неловко кхекнул и поднялся с дивана под пристальным холодным взором мадам, пройдя к стойке с таким видом, будто направляется к эшафоту.

Раскус высунулся из-за стойки, и перед его носом брякнулся увесистый мешок с монетами. Он недоверчиво развязал мешок и начал отсчитывать по одной монете, звонко откладывая подсчитанное в сторонку. Когда он насчитал двадцать золотых, по прежде неестественно тихому борделю вновь разнеслись шепотки.

Счет пошел на четвертый десяток, когда Иоахим победно развернулся к мадам Вайн, удивленно приподнявшей бровь.

— Пятьдесят четыре… пятьдесят пять, — выдохнул Раскус и двинул заметно похудевший мешок с оставшимися монетами к волшебнику, — ты когда так разбогатеть успел?

— Так сильно думал об удовлетворении своих потребностей, что пришлось денег заработать, — хохотнул волшебник, сгребая мешок широким жестом, — чего только не сделаешь ради своих прекрасных доброжелательниц!

Он вышел на середину зала и, направляясь спиной к выходу, помахал рукой всей невидимой толпе. В ответ он получил тихое одобрительное хихиканье из-за дверей и с балкона.

— Надеюсь, ты действительно взялся за ум, — ядовито улыбнулась мадам, — но что-то мне подсказывает, что это ненадолго.

— И очень зря подсказывает! — Иоахим отправил последний воздушный поцелуй и вместе с Октавией вышел на улицу.

Оказавшись на свежем воздухе вне облака бордельных ароматов, волшебник устало опустил голову и наконец перестал держать спину прямо. Он быстро развязал мешок с монетами, чтобы туда попали солнечные лучи, позволившие оценить ему масштабы бедствия.

— И сколько денег у тебя осталось? — Октавия прыснула со смеху от такой внезапной перемены настроя.

— Двадцать три серебряных, — пробурчал Иоахим, взвешивая мешок в руке, — хорошо, что остатков награды от Наунана ровно хватило.

Он, недовольный собственным внезапным расточительством, и Октавия, не перестающая смеяться от его вида, но все же ободрительно похлопывающая волшебника по плечу, дошли до «У усталого хозяина». Отбив очередной аргумент Иоахима о несправедливости своей оценки («шесть из десяти для Мелодии?! Да ты с ума сошла!»), Октавия открыла дверь таверны, и в нос ей ударил знакомый запах вместе со знакомым дымом. От неожиданности девушка закашлялась, вглядываясь в смазанную дымом картинку перед глазами.

Сэр Август победно сидел за стойкой, нагнетая дыма от трубки побольше, чем некоторые кочегары от растопки. Хаир, привыкший за неполный день к дымовой завесе, укладывал яичницу на тарелки покрасивее, добавляя глазунье широкие бровки из бекона.

— Доброе утро, — донесся откуда-то из угла голос Агарвейн, — как отдохнули?

— Неплохо, но можно было и лучше, — на этих словах Октавии Иоахим снова вспыхнул негодованием, — какие у нас на сегодня планы?

— Любые, если мы обговорим их заранее, — без какого-либо упрека в голосе отозвалась лучница, — Иоахим хотел мануфактуры показать. Согласна на экскурсию, только если это не, э-э, кодовое слово для сами-знаете-чего!

— На самом деле я хочу попросить Октавию и Августа… кое о чем, — запнулся волшебник, — помните же, да, что мне надо к Элидии Нэш?

— Предположим, — лениво протянул Август после затяжки.

— Она работает в Полуденном районе, а туда меня вряд ли пустят просто так. Поэтому я бы мог сказать, что я сопровождаю двух знатных особ, которые очень-очень-очень сильно желают предстать перед ней с… хм…

— …с результатами расследования из Лесной Заставы, — закончила за него Октавия.

— Вы про послов не шутили вчера, что ли? — Агарвейн чуть не подавилась яичницей, невовремя поданной Хаиром в разгар разговора.

— Я много всяких небылиц рассказывал в тех стенах, но до такой придумки я бы вряд ли опустился, — покачал головой Иоахим, — мне нужно к леди Нэш по другой причине, но ей не лишним будет узнать о расследовании.

— Ну вы даете, — выдохнула Агарвейн, — никогда не видела арканистов такого уровня.

— Вот и будет тебе экскурсия! — хлопнул волшебник в ладоши. — Ну как, завтракаем и идем? Кстати, Август, на твоем месте я бы так не раскуривался. Что-то мне подсказывает, что в Лорконе листья дуба могут быть запрещенным табаком.

Рыцарь безразлично выпустил изо рта струю дыма и ткнул мундштуком в Хаира, увлеченного утренними таверновыми хлопотами.

— Пока тебя, мой арканистический друг, не было рядом, я договорился с этим милейшим хозяином таверны о перепрофилировании его заведения. Хаир заверил меня, что позаботится о разрешениях и прочих цивилизационных проблемах.

— А ты?

— А я предоставлю все необходимое, — пожал плечами Август, — листья и собственные идеи по продвижению. Начнем с переименования.

Хаир удивленно поднял глаза.

— Эта таверна так давненько называется, сэр Август, — неуверенно сказал он, — ничего в продвижении не понимаю, но кто ж сюда придет, если не будет старого названия?

— Так и старой таверны тоже не будет.

— То есть как не будет? — расширились от ужаса глаза владельца.

— В метафорическом смысле.

— Мне ни в каких мекафрических смыслах не надо!

— Я к тому, что это вскоре эта таверна станет необычнее, а старое название запутает постояльцев, которые пришли за низменными удовольствиями вроде набивания брюха, — вздохнул Август.

Хаир нахмурился, инстинктивно тронул свой округлый живот и кивнул. Рыцарь удовлетворенно задымил, завидев, что хоть тавернщик и не понял его слов до конца, он все равно согласился.

— «Золотистый желудь» — идеальное название. И звучное, и запоминающееся, и подчеркивает элитарность, и имеет скрытый смысл, — рассуждал Август, размахивая трубкой, — а самое главное — отображает близость к природе. Подумай, когда в ближайшее время сможешь заказать новую вывеску, — рыцарь тяжело спустился с высокого стула, — а я пойду к этой вашей Элидии Нэш.

Шокировав Хаира таким панибратским отношением к верховной арканистке Ложи Совета, Август вместе со спутниками покинул таверну.

Солнце распугало страдающих от похмелья или вывело их на работу, поэтому утром Закатный район выглядел менее удручающе. Ароматную выпечку, свежепойманную рыбу, бусы, фляги, гвозди — чего только не сбывали просочившиеся из Центрального района торговки с лотков, качающихся на их шеях! Отвлеченная на запах еще теплых булочек, Октавия не сразу заметила, как ее группа вышла из закоулков на небольшой подъем, с которого открывался вид на ослепляющую белизну стен Полуденного района, нарезанную на кусочки черными балками высокой ограды.

Несколько строений белыми коробками стояли перед гигантской белой крепостью, чья тень полностью закрывала их от солнца в полдень. Нельзя сказать, что крепость имела какой-то архитектурный стиль — она была никакая. Ровная, цельная, массивная — задуманная, чтобы выражать своим видом единство рас Эфребиса. Белым листом, на фоне которого те, кто пережил Темный Период, должны были писать новую историю, лишенную предрассудков и ненависти.

Глупость какая, подумала Октавия, чем пятьсот лет назад думали? Сейчас сама концепция «белого листа» казалась оскорбительной, стирала историю и идентичность рас, заменяя их на абстрактное добро и справедливость.

Перед стражниками у ворот выстроилась цепочка просителей с кипами пергамента. Иоахим взял Августа и Октавию под локотки и провел вдоль вереницы людей, уверяя их, что ему «только спросить».

— Прекрасного вам утра, — обратился волшебник к стражнику, явно отстоявшему ночную смену, — я представляю аристократов из Синего Предела, сэра Августа Бивербрука и леди Октавию Кларимьер. Сии, э-э-э, знатные особы желают получить аудиенцию у леди Элидии Нэш.

— Документы?

Октавия, прежде стоявшая с надменной уверенностью, стушевалась — при побеге из дома ей абсолютно не пришло в голову взять кольцо-печатку или хотя бы герб, из-за которых ее сумели бы опознать в дороге и сдать семье. Раз у нее не было с собой документов, то и у сэра Августа их подавно быть не могло, а это значит…

— Фамильное древо подойдет? — деловито спросил Август, разворачивая идеально свернутый пергамент.

Стражник бросил усталый невидящий взгляд на совокупность линий и имен.

— Проходите, — буркнул он и подозвал стражника помоложе, что-то тихо ему объясняя. Тот жестом попросил путешественников проследовать за ним.

— У меня одной впечатление, что я здесь ни к месту? — тихо пробормотала Агарвейн, косясь на ослепляюще белые стены и сравнивая их с собственным потертым доспехом.

— Это синдром самозванца, — прошептал в ответ Иоахим, — ты же делаешь общественно полезное дело по истреблению чудищ.

— Но за это мне деньги платят, а не к Элидиям Нэш приглашают.

— Если тебе будет легче, то мне тоже не по себе. Я и не думал, что благородное имя такие чудеса творит.

Когда от внутренностей крепости их отделяли только металлические двери и пара шагов, Агарвейн усиленно отряхнула сапоги от грязи. Пройдя внутрь, она неосознанно старалась передвигаться тише, будто следовала по пятам за всеслышащим опасным зверем, а не шла на прием к леди Нэш — одной из самых значимых персон Эфребиса, известной не в последнюю очередь благодаря своей рассудительности.

Многие проблемы Эфребиса происходили от магии или так или иначе были с ней связаны. Вполне ожидаемо на взгляд неплохо разбирающейся в магии охотницы. Пронизывающая мир субстанция, называемая Плетением, лишь на бытовом уровне была понятна и безопасна, а лезущие с других планов существования создания и неумелые (а то и безумные!) маги вечно норовили использовать что-то этакое, с чем потом приходилось разбираться либо Ордену Великой Охоты, либо специально назначенным государством людям.

Тем самым человеком, справляющимся с последствиями наиболее исторически заметных передряг, и была леди Элидия. Решение проблем Культа Дракона, экстрапланарных разломов, божественных деяний, проклятых предметов и многого, многого другого неотъемлемо связывали с именем верховной арканистки Ложи.

Парочка лестниц, и путешественники оказались перед приоткрытыми дубовыми дверями. Стражник постучал и, когда мужской голос ответил «войдите!», пропустил группу вперед, после чего ретировался.

Всех столов в таверне Хаира не хватило бы, чтобы хоть немного конкурировать по площади с дубовым столом в этом зале. Множество деревянных стульев с высокими спинками стояли пустыми, и на одном, самом дальнем, кто-то сидел, упершись маленькими локтями в лакированную блестящую поверхность стола.

— Эм, — кашлянул Иоахим, привлекая и без того привлеченное внимание гнома, — вы, э, слуга леди Нэш?

— Нет, — приподнял бровь тот.

Хоть гном никак не выказал оскорбленного достоинства, волшебник все равно почувствовал, что он допустил какую-то невероятно глупую ошибку, словно зашел в храм и откусил кусочек от жертвоприношения у алтаря.

— Тогда мы пойдем ее поищем, хорошо? — спросил он и подумал, что лучше бы ему все-таки заткнуться. Внешне ничего не изменилось, но в воздухе как будто запахло грозой.

— Это и есть Элидия? — без обиняков поинтересовался Август. — У всех гномьих женщин есть бороды?

— Нет, это не леди Элидия, — поторопилась вклиниться Октавия, лучше всех оценившая обстановку, — извините, а как мы можем к вам обращаться?

— Я Фруг Вилвикен, — хмыкнул гном, — а вы леди Кларимьер. Не страдающий от переизбытка манер молодой человек рядом с вами — сын кренийского мага из Ученического Квартала, подслеповатый рыцарь — некий сэр Август Бивербрук, а второй леди, вероятно, в Лесной Заставе с вами не было.

— Я Агарвейн! — махнула ему рукой охотница.

— Господин Вилвикен, — повторила его имя тифлингша, вызывая у себя цепочку ассоциаций, — вы глава внутренней разведки Ложи?

— И временно замещающий Элидию Нэш на ее посту, что для вас более важно, — кивнул он, — я получил краткое донесение от Налы о ваших успехах. С удовольствием послушаю полную версию этих приключений.

Иоахим небольно стукнул по плечу загипнотизированную официальностью Октавию, готовую выдать все как на духу. Впервые за долгое время она оказалась в обстановке, отдаленно напоминавшей родовое поместье и аристократическую жизнь, и рядом с персоной, обладавшей властью и влиянием. В Лесной Заставе рядом с Налой Зэншинрир и лордом-хранителем Киэн’Дарра она была меж двух огней, незамеченная в их противостоянии песчинка, бессмысленная в своем существовании. Фруг Вилвикен же был весь во внимании, готовый слушать именно ее, словно в этой комнате она находилась с ним наедине. Он сдвинул брови и доверительно склонился над столом, выразительным взглядом приглашая тифлингшу к серьезному разговору между чиновником и представителем знати.

— Так не пойдет, — сказал волшебник, и сперва Октавии захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым, но бестактность Иоахима неожиданно рассеяла наваждение. Вилвикен использовал на ней самую подлую магию — магию авторитета и осознания собственной важности.

— Не пойдет? — с ядовитой усмешкой переспросил Фруг.

— Мы пришли на аудиенцию к леди Нэш, — упрямо заявил крениец, — у нас к ней дело.

— Все дела Элидии сейчас решаю я, — Вилвикен сдвинул брови сильнее, из по-отечески обеспокоенного превращаясь в утомленного бесполезностью происходящего диалога.

— Иоахим, — томно обратился к волшебнику Август, — я, должно быть, и вправду подслеповат.

Иоахим с удивлением воззрился на друга.

— Не сумел разглядеть, что господин Вилвикен мужчина, — притворно-издевательски сокрушался рыцарь, — а теперь не вижу и его арканистических способностей!

— Мы сколько угодно можем упражняться в остроумии, — гном сложил руки на груди, — но к решению вашей проблемы не придем, если вы не расскажете мне, в чем дело. Я не маг, однако большинство задач, с которыми люди обращаются к Элидии, решаемы не только с помощью магии.

— Это не тот случай, — чуть расслабился Иоахим.

— Элидии в любом случае нет на месте, — Фруг пристально всмотрелся в волшебника, — и не будет в ближайшее время. Вероятно, очень долгое ближайшее время.

— Значит, что-то серьезное произошло? — Агарвейн, не сумевшая никуда пристроить себя в этом церемониально-помпезном месте, оперлась на спину стула, постукивая пальцами по древесине.

— Нет. Обычная проверка, требующая присутствия верховного арканиста.

Охотница смущенно потерла шрам, заметив тщательно скрываемую, неестественную для этого сдержанного гнома мимолетную потерю самообладания. Намного проще, когда тебе врет в лицо какая-то инопланарная тварь, спрятавшая деревенских детей в подвале заброшенной избы, чтобы сожрать их после твоего ухода. Сейчас же, среди этих красивых белых стен и красивого стола стоимостью в десяток заказов на рыболюдов ей стало даже слегка стыдно за свою внимательность.

В коридоре послышались быстрые шаги, и Вилвикен отвлекся на звук, не распознав причины возникшей неловкости.

— Смею надеяться, что в присутствии этого человека вы наконец заговорите, раз для вашего «дела» так уж необходим арканист, — он уставился на дверь, через которую в зал собраний вскоре вошел высокий молодой человек.

Гордо поднятая голова, чрезмерная серьезность и надменность прибавляли ему несколько лет, но даже с ними он казался чересчур молодым. Он легкими движениями убрал длинные светлые волосы за спину и заправил выбившуюся прядь за, к удивлению заметивших в нем что-то неуловимо эльфийское путешественников, округлоконечное ухо.

— Прошу извинить меня за опоздание, Фруг, — визитер прошел вдоль стола и сел через три стула от гнома, не обратив внимания на других гостей, — пришлось задержаться с унвединцами.