Антоше.
***
еще не февраль, а чернила почти на исходе. выходит,
созрели слова — спелым яблоком ньютону очередному
падать на голову. мне не жарко, не холодно, вот оно:
я наконец-то уместен и внятен, одет по погоде и моде,
созвучен городу.
я мудрее и старше вчерашних написанных слов,
и глупее завтрашних. я новее и чище апрельской капели,
я почти только что из купели, надо мной же корпели
столько учителей. я теперь обнулен — это весь мой улов,
я готов.
я готов километры пешком по дорогам длинным,
из меня никакой супермен, но по-своему славный парень:
я вода, что упрямо и медленно точит камень.
мы же знаем с тобой, из какой ты податливой глины
меня лепил.
мы же знаем, что сила в зерне, не в корнях
столетнего дуба. (а теперь, разумеется, в ньютонах,
после этого яблокопада).
я почти ни к чему не готов, что, по сути, — готов к любому.
расскажи мне, как надо.
раз еще не февраль, а чернила почти на исходе —
значит, стоило только начать.
и пока я нащупывал даже не путь, а просто —
на это право, понял:
то, что мой голос тихий и слабый —
это не повод
молчать.
17.10.15
***
самый честный из монологов всегда — укор,
рыбья кость в мягком небе, заноза, удар под дых.
я, говорит, разлюбил вести с тобой спор.
я разменял тебя, сложную вечно,
на двух простых.
что посговорчивей — в целом и, главное, — в мелочах.
у них не слова в голове, а браслеты бренчат.
и я, наконец, научился просто не замечать
эту тягучую, как смола, нутряную печаль,
с которой ты носишься, как c семимесячным,
хилым, рано родившимся малышом.
я себя чувствовал будто изнанкой наружу,
кожей вовнутрь — душа нагишом.
и я, говорит, наконец-то себя нашел,
не под твоим микроскопом,
устав подставлять домкрат
под изучающий, сверлящий,
очень тяжелый взгляд.
и страшно,
страшно этому рад.
25.02.15
***
не делить ни быт, ни сердечный бит, ни кровать,
не делиться важным.
перед тем, как начать до конца забывать —
повстречать однажды,
посидеть босыми на берегу.
каждый сыт по самое не могу
разговорами невпопад
и поэтому просто рад
оказаться в пространстве давно онемевших муз,
где слова потеряли не то чтобы вес, но груз,
превратились в холодную вязкую кашу букв:
«я пишу тебе из… (неразборчиво), милый друг!»
я пишу изнутри себя в каждом северном, где бывала:
в рижской мартовской наледи,
серой питерской заводи —
от вокзала обводного
до причала гребного канала.
я черчу очертело чёткий чёрный пунктир:
терапия — в самой ходьбе.
все города или близко к тебе,
или слишком нет —
ты мой мучительный ориентир,
мой нулевой километр.
посидим босыми, плечом к плечу,
каждый сыт по самое не хочу
разговорами
не о том,
и поэтому я молчу,
ты с закрытым ртом
громко смотришь на воду.
23.05.16
***
ибо они утешатся — так говорил
и они утешались этим.
плакали горше, делались этим старше,
а иногда и — лучше.
это спасало уши,
но не спасало души.
ибо они насытятся — так говорил,
и они насыщались этим.
жаждали большего, делались этим
столь же, а иногда и — выше.
это не делало ближе,
но возлюбилось ближним.
ибо они узрят — говорил —
вы блаженны, пока не узрели.
помажьте его семикратно
священным елеем, скорее,
пока он не понял, что
не взрослеет — стареет.
ест не еду — просто вкус еды,
пьёт только температуру воды,
во всем ищет след борьбы —
об этом его мольбы.
пока он не понял, что
кружит у самой сути,
у берега воду мутит,
что алчет соленой мякоти
в пресном озёрном соре,
пока по щекам
дорожками льётся
море.
пока он не понял, впрочем,
утешь его в этом горе,
ну что тебе стоит, отче.
ну что тебе, правда, стоит.
6.06.18
***
расскажи о любви, как умеешь — односложно и осязаемо,
расскажи, как умеешь рабом её и не умеешь хозяином,
расскажи, как открыла глаза и рот раззявила
на её водопад.
если раньше хранила внутри только мелкие тёплые реки,
расскажи, каково это — вместо священной мекки,
полноводного грязного ганга ближайшей духовной аптеки,
отыскать океан.
обнаружить себя посреди бесконечного моря
в платье из полотна плавных волн свободного кроя.
расскажи, как стряслось, что ты всю эту воду кроешь
в литрах крови?
расскажи, как умеешь водой, но не умеешь небом
и оттого носишь мелким божкам
послушные крошки хлеба,
чтобы не подпитавшись дождем и снегом
не обмелела
к лету.
31.01.16
***
выхожу из твоей квартиры,
через час становлюсь вменяемой.
ощущаю себя если не подсудимой,
то наверняка обвиняемой.
чертов бермудский прямоугольник
комнат в спальной окраине,
не меняй меня.
прихожу по утрам,
чтобы просто молчать о главном,
про себя называться единственной,
нужной, славной, — и не быть;
чтобы красться по краю кратера
плавно,
ближе и ближе,
почти обжигаясь лавой,
совсем не имея права.
дело даже не в пошловатой
киношной страсти,
всей этой жажды минутной власти —
мы же единой масти.
дело в никем не заслуженной близости,
краденом счастье, сласти
двух миллиметров до кожи,
в необъяснимой дрожи,
а больше не нужно,
может?
то ли не в этой книге,
то ли не в первой главе,
ты находишь мечту поновей,
я возвращаюсь к своей.
каждый, в общем-то, хочет
просто не быть напрасным.
и двенадцать присяжных
в моей голове
единогласны.
04.08.15
***
лето уверенным жестом
легко расставляет акценты:
сочное спелое небо,
мята с лимоном в колотом.
из планов на вечер —
по центру под вечный
фоновый гул неразборчивой речи.
сезон непослушных бретелек,
сползающих с плеч,
тронутых бронзой и золотом.
(вспомнить, как собирать
урожай поцелуев с твоих —
и тут же забыть, опомнившись).
город, зеркалясь, внезапно притих,
как перед грозой или полночью.
из планов на ночь —
изучить географию шрамов,
сдать экзамен на детских обидчиков:
видишь, этот остался от рамы,
видишь, этот достался от мамы,
а этот — прости, слишком личное.
больше льняного и светлого,
меньше держать обещания,
чаще подкармливать демонов
тем, чем пульс учащается.
если вопрос — не сложней, пожалуйста,
чем горсть полусладкой базарной черешни —
мыть будем?
время предательской жалости
к джезве с забытым кофе,
которым в спешке
кто-то
временный
губы
горчил.
время карточки слов собирать на память,
чтобы осенью разучить.
25.06.16
***
выходить и вовне становиться
неотъемлемой частью пространства:
обретать очертания, голос, плотность и вес.
обращаться в слова, предложения,
связанный текст —
в вечные странности странствий.
выходить, становиться женой или дочерью,
быть фамилией, именем, отчеством,
демографической единицей, конфессией,
местом жительства, датой рождения,
профессией,
номером, серией паспорта, странным
старым паролем к забытым ящикам,
игреком, иксом,
набором из цифр страхового полиса,
индексом одномерных массивов данных,
из ничего формулировать мысли,
быть формой жизни,
оформленной в обещания,
чистой телесной формальностью,
форматом внутричерепного вещания,
формочкой
для выпекания смысла.
18.06.16
***
в пятницу пьяная пресня пестрит,
как ежесекундный блиц:
льются потоком из сити
вспышки из лиц.
в обрывках пустых диалогов
теряется нить,
у каждого в планах на вечер
не перезвонить.
у каждого в планах на жизнь —
отложить
себя до лучших времен,
до обновления версий.
как будто бы ты сам себя
еще не заслужил, а так —
одолжил,
до пенсии.
пятничный вечер о том,
как неделю копить недосып,
но к ночи все ставить
на красное
полусухое, чили.
мы — это не то, чему нас
когда-либо научили,
это то, чем однажды
остался сыт.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.