Бесплатный фрагмент - Новые приключения Дон Кихота и Санчо Пансы

Предисловие от автора

Вы наверняка слышали что-то о Дон Кихоте? Возможно, вы знаете, почему славного рыцаря обычно изображают рядом с ветряной мельницей? Вероятно, это всё, что вам известно о знаменитом испанце!

Именно поэтому я посчитал своим долгом представить вниманию публики эту написанную в форме пьесы книгу, на страницах которой во всех подробностях, опережая театр и кино, рассказано об удивительных приключениях рыцаря Дон Кихота и его оруженосца Санчо Пансы.

Отправившись в странствия вместе с героями романа, вы узнаете много нового о мужестве и безумии, интригах и коварстве, силе любви и страсти. И если, читая эту пьесу, меланхолик рассмеётся, весельчак станет ещё веселее, простак не соскучится, разумный придёт в восторг, степенный не осудит, а мудрый воздаст хвалу, то труд мой был не напрасен.

Эпиграф

Бабьека: Эй, Росинантэ, ты что так тощ и зол?

Росинантэ: Умаялся — который день в пути, и скуден корм к тому же.

Бабьека: Как! Разве ты овса не видишь, друже?

Росинантэ: Его мой господин, наверно, сам уплёл.

Бабьека: Кто на сеньора наклепал, тот стал ослом!

Попридержи-ка свой язык досужий…

Росинантэ: Владелец мой осла любого хуже:

Влюбился — и совсем с ума сошёл.

Бабьека. Любовь, выходит, — вздор напрасный?

Росинантэ. Вестимо, вздор! Притом — опасный

Часть первая

«Дон Кихот — Печальный рыцарь любви»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Алонсо Кехана, он же Дон Кихот Ламанчский.

Изольда — племянница Дон Кихота.

Санчо Панса — оруженосец Дон Кихота.

Палладио — квартирант в доме Дон Кихота.

Тристан — деревенский цирюльник.

Альдонса, она же Дульсинея Тобосская — дама сердца Дон Кихота.

Перлузор — хозяин постоялого двора.

Толоза и Mоливера — девицы на постоялом дворе.

Первый и второй погонщики мулов.

Андрес — паренёк-должник.

Первый и второй коллекторы.

Бискаец — хозяин отары овец.

Шашлычник.

Сцена 1.1

Комната в доме Дон Кихота. За столом в углу сидят Изольда и сеньор Палладио — пьют кофе.

Входит Дон Кихот в ночной рубашке и колпаке. В одной руке большая, толстая книга, в другой — меч. Не замечает присутствующих.

Дон Кихот (разговаривает сам с собой): Амадис Галльский! Какой был рыцарь! Одним ударом мог уложить противника, даже если тот был здоровенным великаном! А уж женщин укладывал одним только взглядом! Ух!.. (открывает книгу, читает)

«Когда немая ночь на мир сойдёт

 И дрёмой отуманит взоры,

 Сойдутся звёзды в светлячковый хоровод,

 Луна надменная взойдёт…

 Я поспешу к своей прекрасной даме сердца,

Что на соседней улице живёт.

Когда ж заря затеплится вдали,

И дрогнут на востоке розовые створы,

Её покину я, презрев на вздохи и укоры,

И, оседлав коня, возьму поводья я уверенной рукой

И ускачу туда, где сталь об сталь звенит,

Опасности где ждут меня, и не возьму с собой покой!»

Дон Кихот закрывает книгу, поднимает меч и начинает яростно им размахивать, рубить и колоть во все стороны. Палладио и Изольда испуганно замирают с чашками в руках.

Дон Кихот (кричит): Ну что, негодяи, выходите! Сразитесь со мной! Я непобедимый Дон Кихот Ламанчский! Что, трусы, попрятались? Испугались? То-то у меня! (Останавливается, замечает Палладио и Изольду. Смущается.) Buenos días, сеньор Палладио! Привет, Изольда! Я тут немного потренировался… (Гордо уходит.)

Палладио (удивлённо): Да-а… Буйнос, буйнос… действительно, буйнос!

Изольда (грустно): Вот так каждый вечер, а бывает, и всю ночь… Боюсь, что у моего дяди крыша поехала… Начитался рыцарских книг — вообразил, что он уже не Алонсо Кехана, а странствующий рыцарь Дон Кихот Ламанчский! Раздобыл где-то здоровенный меч — и теперь… сражается с какими-то злодеями, которых, кроме него, никто и не видит.

Да как научился этим проклятым мечом крутить! Махнёт раз — и дубовый стол в щепки. Два — и полкомода нет! Истыкает вечером своим мечом все стены, а потом бежит к Альдонсе, которую называет дамой своего сердца Дульсинеей Тобосской…

Палладио: А кто такая эта Дульсинея-Альдонса?

Изольда: Танцовщица! Взбалмошная девица. Через улицу её дом…

Палладио: Танцовщица? А что она танцует?

Изольда: Да всё подряд. Особенно вот это: Gia la luna in mezo al mare mama mia si saltera! L ora bella per danzare. chi e in amor non manchera!

Палладио: Фламенко!

Изольда: Ну да, оно самое.

Входит Дон Кихот, празднично одетый, пританцовывает и напевает:

Gia la luna in mezo al mare

mama mia si saltera!

Останавливается, осматривает комнату.

Дон Кихот: Я подумал, Дульсинея пришла!

Изольда: Вот ещё! Этого нам только не хватало!

Дон Кихот: Изольда, я приду через пару часов. Приготовь что-нибудь поесть. (Уходит.)

Изольда: Тьфу! Вот, побежал, побежал к своей даме сердца. Да чтоб им пусто было, этим писателям, которые своими фантазиями изуродовали голову несчастному! Стелется перед свиристелкой, как перед благородной дамой!

А ведь какой был умный — два высших образования! Разговаривал на трёх иностранных языках! Играл и на гитаре, и на саксофоне! А сейчас… Всего-то ума осталось, чтобы махать своим мечом. Вот и крутит его целый день. и крутит…

Кстати, сеньор Палладио, вам-то он спать не мешает своим шумом?

Палладио: Нет, Изольда, я прихожу поздно, ухожу рано. А сплю крепко. К тому же моя комната в дальнем конце дома. Так что я ничего не слышу.

Изольда: Ну хорошо, хоть так, а то, думаю, съедете от нас — останусь без последнего квартиранта. На что жить будем? Кризис, будь он неладен! Работы нет, а пенсия у дяди невелика…

Палладио: Зачем съезжать? Мне всё у вас нравится. Я уже здесь привык, тем более учиться мне осталось всего полгода, а там получу диплом — и домой.

Мне, кстати, вчера присвоили степень лицензиата!

Изольда: Да вы что! Как я за вас рада! Значит, вас уже можно называть «сеньор епископ»?

Палладио: Ну нет! Ещё рано, конечно, но через годик-два — надеюсь, может быть. Что ж, спасибо за кофе,пойду к себе. Buenas noches! (Уходит.)

Изольда: И вам доброй ночи, падре!

Уходит Палладио, возвращается Дон Кихот.

Дон Кихот (вздыхает грустно, начинает петь):

Ой ты, конь, мой конь — грива белая,

Грива белая, сердце смелое!

Ой ты, конь, мой конь, веселей гляди,

Под ноги смотри да не упади…

(Останавливается, осматривается задумчиво) Эй, музыканты! Что это за музыка? Что вы такое играете? Мы ведь в Испании! Давайте что-нибудь повеселее!

Музыка меняется на испанскую.

Дон Кихот (поёт):

Тот, кто даме своей подвиги посвятил, в путь отправился, рыцарем стал,

Тот опасность и риск в жизнь свою запустил, а уют и покой потерял.

Пусть хулою завистники брызжут мне вслед, пусть смеются и дразнят меня!

Знаю я: не напрасно доспехи надел, что не зря оседлал я коня.

Кабы не было так много ворогов, воротился бы домой скоро я, а сейчас иду весь израненный, мечом рубленный, пикой жаленный.

Ой ты, конь, мой конь — грива белая,

Грива белая, сердце смелое!

Ой ты, конь, мой конь, веселей гляди,

Под ноги смотри да не упади…

Изольда: Смотрите-ка! Что-то недолго вы сегодня! Да с песнями!

Дон Кихот: Дульсинея Тобосская — самая прекрасная женщина в мире, а я самый несчастный рыцарь на свете, рыцарь печального образа…

Изольда: Во-во! Теперь вы ещё и печальным образом стали! Видимо, выгнала вас Альдонса. Наверное, опять деньги просит…

Дон Кихот: Нет-нет! Деньги здесь ни при чём! Я вообще не признаю любовь за деньги! Как говорится, «Can’t buy me love»! (Начинает петь.)

Ты танцуешь и поёшь, кастаньетами шурша,

Прожигаешь меня взглядом — распаляется душа.

Я отдать тебе готов и поводья, и коня,

Только денег на любовь нет, красотка, у меня.

Без гитары нету песен — музыкант меня поймёт.

Для текилы нужна соль, а для бурбона нужен лёд.

Прожигаешь меня взглядом — кровь вскипает, как вода.

Только деньги за любовь не плачу я никогда.

Ay, ay, ay, ay mi morena Ay, ay, ay, ay, mi amor

Ay, ay, ay, ay mi morena Ay, ay, ay, ay corazon

Изольда: Песенкой своей вы можете дурить кого угодно, но только не меня! Я-то знаю, что все деньги она у вас выманила…

Дон Кихот: Молчи, дерзкая! Лучше скажи, есть ли там у тебя 10 реалов — моих денег — и можешь ли ты мне их дать?

Изольда: Ничего нет и ничего не дам! Я, как назначенная вами же быть экономкой этого дома, заявляю: нет ничего! Осталось денег только чуть-чуть — на корм. Дотянуть до конца месяца — до следующей пенсии…

Дон Кихот: Чёрт знает что! Это неслыханно! Вот рыцари… странствовали себе в удовольствие, не нуждались ни в чём, не ждали никаких пенсий!

Изольда: Ах, сеньор! Да поймите же вы, наконец, ваша милость: всё, что рассказывают о странствующих рыцарях, — это сплошные враки и побасёнки, а книги про них давно следовало бы сжечь, чтоб они не мутили людей!

Дон Кихот: Да полно тебе, Изольда, неужели ты и вправду думаешь, что всё, о чём пишут в этих замечательных книгах, — вздор и ерунда? Ведь это не осёл на песке хвостом начеркал! Это ведь отпечатано в настоящей типографии на дорогом печатном станке — видишь? Редактор, корректор и номер Айси би эн — всё есть!

А значит, отпечатано это не просто так, а с дозволения сеньоров из государственного департамента, а там ведь собрались не такие люди, которые позволят печатать что-либо просто так, без глубокого замысла!..

Изольда: Я же объясняла вам, что всё это делается лишь для того, чтобы занять праздные наши умы!

И как в государствах благоустроенных развивают игры в шахматы, в мяч и на бильярде, чтобы занять тех, кто не желает, не должен или не может трудиться, так же точно дозволяется печатать и выдавать в свет подобные книги, ибо предполагается, что они отвлекут людей от ненужных размышлений и крамолы…

И если у человека всё в порядке с головой, то он понимает это и в странствующие рыцари не запишется!

Дон Кихот: Клянусь всеми рыцарскими книгами, которые я прочёл, что, не будь ты моею родной племянницей, я бы тебя проучил за твои отмороженные слова!

Возможно ли выслушивать такую хулу на рыцарей от девчонки, которая и замужем-то не была, и на коне ни разу, наверное, не скакала! Ну а если и скакала, то не на рыцарском, а на каком-нибудь подростково-студенческом.

Что сказал бы сеньор Амадис, если б он это услышал?

Изольда: Боже ты мой! Амадис… К вашему сведению, я давно знаю, как скакать на коне! А на студенческом или рыцарском — без разницы. У всех коней повадки одинаковы.

Дон Кихот: Да-а?! Смышлёная ты девчонка, Изольда! Оставлю тебе, пожалуй, в наследство свои рыцарские книги…

Изольда: Ну уж спасибо! Хотя… Сейчас это антиквариат — чего-то стоит, поди… Ладно, валяйте — оставляйте!

Дон Кихот: А что касается рыцарей, знай! Я, видимо, родился под знаком Марса и по жизни иду военной дорогой, рыцарской тернистой тропой.

 Я лёгких не ищу путей.

 Тропою узкой между скал

Я поднимусь к вершинам гор высоких!

Нет страха у меня совсем…

Я опасаюсь только одного:

Не угодить бы мне в капкан порока!

Изольда: Ну что за несчастье! Всё не как у людей! Ну была бы у вас какая болезнь попроще, ну хотя бы белая горячка! Я бы хоть знала, что делать, а тут… поэт! Мой дядя — поэт! А эта хворь — она ведь неизлечимая!

Дон Кихот: Да, я поэт.

Я точно мозг свой подпалил

Я рифмами заговорил.

 В мозгу заклинило чего-то,

Закрылись там какие-то ворота,

 И узким оказался ход.

В него-то рифма прёт и прёт…

И все свои стихи я посвящаю ей — несравненной, прекрасной Дульсинее Тобосской. (Начинает петь.)

Когда неведомых чудовищ вопль утробный

Средь ночи вдруг почудится тебе —

Значит, не выдержал замок на моём сердце

И распахнулась дверь в моей душе.

И пусть тогда слова в потоке бурном

По многоводной Тахо поплывут,

Найдут тебя в Тобосо, средь олив,

И там суровой правдой обожгут.

Всё это я смешаю воедино

И на Эзопа языке скажу

Про эту самую тоску-кручину,

Которую в себе ношу.

Я расскажу про бури-ураганы,

Что рвут туман с вершин высоких гор,

И про ущелье то, где утром рано

Рекой бурлящей разделило нас с тобой.

И вздрогнет Иксион, на колесе распятый,

Сизиф, катящий камень свой,

Титаний, коршуном терзаем,

Тантал, томимый жаждой над водой.

Изольда: Когда это безумие закончится! Какие это Иксионы и Сизифы вам прибредились?! И на каком таком языке Эзопа вы говорить собрались?

Вы лучше объясните на простом испанском кастельяно, зачем вы коня купили? И так денег нет, а тут ещё один нахлебник-дармоед! Ведь есть у нас Марфа — и та без дела стоит!

Дон Кихот: Изольда! Ну как ты не понимаешь: наша Марфа — лошадь, кобыла! А рыцарю обязательно нужен конь — жеребец или хотя бы мерин! Я даже представить не могу себя в бою верхом на Марфе!

Изольда: В каком бою? С кем это вы воевать собрались? У нас в Тобосо со времён Реконкисты тишина и покой — воевать не с кем! Если только кур по двору гонять! Так наша Марфа вполне для этого пригодна!

Дон Кихот: Ты совершенно не разбираешься в рыцарских делах! Ну представь себе… Что будет, если мои биографы в рассказе о моих подвигах напишут: «Дон Кихот залез верхом на Марфу и отправился в путь»?

Изольда: В какой это путь вы отправитесь и что за биографов вы напридумывали? Уж не собираетесь ли вы ещё каких халявщиков ко мне обедать привезти? Предупреждаю: я этого не потерплю!

Достаточно одного Санчо Пансы, который наладил каждый вечер сюда приходить и по половине кастрюли паэльи наворачивать! Дома-то, наверное, специально не ест — экономит. А тут на тебе — не успеваю подносить!

Дон Кихот: Ну Изольда! Вечно ты своим колючим языком разрушаешь мои благие намерения и доброе расположение духа!

Стук в дверь. Голос Санчо Пансы: «Сеньор Дон Кихот, я пришёл…»

Изольда: Ну вот! Лёгок на помине! Явился — не запылился…

Санчо Панса (заходит в комнату): Добрый вечер, сеньор Кихот! Добрый вечер, Изольда!

Изольда (недовольно): Да уж… добрый!

Дон Кихот: Привет, Санчо! Ты вовремя! Пойдём, я покажу тебе своего Росинантэ!

Санчо Панса: Какого ещё Росинантэ?

Дон Кихот: Росинантэ! Моего коня. Я купил его сегодня на базаре у сеньора Будулайтоса. Настоящий цыганский конь из Андалусии!

Правда, когда я привёл его домой, он почему-то немного похудел, но ничего — откормим. Верно, Изольда?

Дон Кихот и Санчо Панса выходят.

Изольда: Ну конечно! Его надули, а я теперь откармливать буду! Купил не коня, а клячу настоящую… Чем смотрел? Назвал Росинантэ. Говорит, что на древнеарабском это слово означает «великий воин». Спятил совсем!

На прошлой неделе в напёрстки ввязался играть с этим Будулайтосом — и проиграл всю пенсию! А сегодня клячу купил по цене коня…

Возвращаются Дон Кихот и Санчо Панса.

Дон Кихот: Видел, какой чудесный конь? Он чем-то похож на меня. Очень музыкальный: я ему пою — он слушает!

Изольда: Ладно, хоть не подпевает!

Санчо Панса: Худой уж больно — рёбра торчат.

Дон Кихот: Ничего, меня выдержит. Зато какой красавец! Грива чёрная с благородной сединой! Почти белая. А глаза… какие большие красивые глаза у него!

Изольда: Лучше б зубы проверили! Наверное, нет ни одного своего — имплантаты сплошняком!

Дон Кихот: Изольда, ну что ты всё ворчишь! Не слушай её, Санчо! Пойдём лучше ко мне, почитаем. Смотри, какую книгу я сегодня купил! Про рыцаря Лонгрэма. (Показывает книгу, открывает, начинает читать.) «Он был необыкновенно силён и красив от природы, его неотразимая внешность оказывала на женщин такое же действие, как магнит на железо…». Видишь, какая книга, — зачитаешься! А ты, Изольда, приготовь-ка нам поесть!

Изольда: На ночь есть вредно!

Дон Кихот: Изольда, por favor, но хоть немного! Я страшно голоден!

Санчо Панса: И я голоден!

Изольда: Ладно, принесу. Есть немного паэльи, немного лукового супа, половинка тортильи… Что нести?

Дон Кихот: Я буду охотно есть всё, что только подадут, и всё поданное будет кстати.

Санчо Панса: А нет ли моцареллы?

Изольда: Откуда у меня моцарелла? Здесь вам не Италия какая-нибудь, а Испания! Всех чёрных буйволиц тореадоры давно переколотили. Хамона вот могу нарезать.

Санчо Панса: Нет, спасибо, я на ночь жирного не ем.

Дон Кихот: Неси и хамон! Не забудь вина ещё — того… из нашего погребка. Идём, Санчо!

Дон Кихот и Санчо Панса уходят

Изольда: Этот недотёпа Санчо Панса приходит каждый вечер, и всё время голодный! Тоже пристрастился к рыцарской заразе. Сам неграмотный — читать не умеет. Вот сеньор Кехана и читает ему вслух… (Кричит в сторону ушедшего Дон Кихота.) Сеньор Кехана! Пожалуйста, ночью не стучите так сильно ногами по полу! Всё ведь слышно! Я прямо подпрыгнула вчера на кровати от испуга!

Сцена 1.2

Комната Дон Кихота с окном, закрытым жалюзийными ставнями. В комнате узкая высокая кровать, небольшой стол, стул. На полу разбросаны старые рыцарские доспехи и множество книг. Входят Дон Кихот и Санчо Панса.

Дон Кихот: Санчо! Меня выгнала Дульсинея! … Сказала, что я не выполняю финансовые обязательства по её содержанию.

Санчо Панса: Вот-вот! Давно говорю вам: нет в ней ничего доброго! Одна только корысть.

Дон Кихот: Нет, Санчо, не говори так! Она — мой идеал! Дама моего сердца… А без дамы сердца рыцарь — это не рыцарь. Ведь именно дама сердца вдохновляет рыцаря на подвиги… Именно к даме сердца обращается в мыслях рыцарь в час испытания… И именно любовь дамы своего сердца является для рыцаря главной наградой. (Читает пафосно.)

Когда меня полюбишь ты, о, дорогая Дульсинея,

Распустятся вокруг цветы, травой луга зазеленеют,

В одеждах праздничных земля окрасится в свой лучший цвет,

И свет от звёзд будет так ярок, как будто ночи больше нет.

Когда меня полюбишь ты, в гармонию земля придёт,

Весёлый побежит ручей, прохладу ветер принесёт,

---

А любопытный светлячок, который ночью нас увидит,

Будет рассказывать такое, что люди нам начнут завидовать…

Так вот, Санчо, я подумал: это даже хорошо, что выгнала. Мне не хватало решимости, а теперь я твёрд как никогда!

И завтра же я отправлюсь в странствия, стану рыцарем и своими победами, подвигами завоюю любовь прекрасной Дульсинеи!

Санчо Панса: Не понял… Куда вы поедете?

Дон Кихот: Санчо, странствовать, странствовать! И мне нужен оруженосец. Так что поехали-ка мы вместе, а? (Ударяет Санчо по плечу.) Сядем на коней завтра и поскачем!

Ты знаешь силу моей руки — как ловко я владею мечом! Обещаю тебе: очень скоро своими подвигами мы прославимся на всю Испанию!

Санчо Панса: Сеньор, зачем мне это? Я на коне не скачу — езжу на осле, потому что боюсь высоты. К тому же у меня жена и четверо детей.

Вам лучше взять моего племянника. Парень он молодой, крепкий. Всё одно бездельничает. Из школы его выгнали за скудоумие. Он с вами с удовольствием поедет.

Дон Кихот: Ты не понял, Санчо! Мне скудоумных не нужно — своей бестолковой племянницы хватает! Мне нужен такой человек, как ты. Я же не просто так еду… Будут же трофеи разные!

А то, что ты высоты боишься, — так это хорошо! Значит, сам не метишь в рыцари и не будешь мне конкурентом. Именно тебе я смогу доверить управлять землями, которые отберу у разных недостойных людей, злодеев и злых волшебников, поверженных мной в предстоящих сраженьях!

Санчо Панса: Землями управлять? Это меняет дело! Я давно мечтаю стать губернатором какого-нибудь острова…

Дон Кихот: Стать губернатором? Ты действительно желаешь погрузиться в эту трясину чревоугодия и лицемерия? Я, помнится, читал в книге славного рыцаря Чезаре Борджа некоторые зарисовки о жизни губернаторов, и у меня сложилось мнение, что вельможи весьма умеренно озабочены делами государства!

Вместо этого они предпочитают проводить время в пиршествах, оргиях, танцах и на охоте.

Санчо Панса: Вовсе нет! С тех пор, когда такие безобразия творились, прошёл уж не один век. Теперь всё иначе: губернаторы сейчас преданно служат народу. И я надеюсь, получив этот пост, найти применение своему таланту управленца.

Дон Кихот: Вот как! Тогда, действительно, тебе предоставляется отличный шанс сделать карьеру, и я с удовольствием готов тебе поспособствовать в этом!

Только почему остров? Нужно ли обрекать себя на постоянную сырость? Разве не лучше быть губернатором в какой-нибудь сухопутной провинции?

Санчо Панса: Ну уж нет! На суше всегда есть соседи — а значит, неизбежны территориальные споры, конфликты и даже войны! А я человек мирный — мне такой стресс не нужен. А вот на острове, где со всех сторон вода, можно жить спокойно…

Дон Кихот: Хорошо, Санчо, я передам тебе в управление первый же завоёванный мною остров.

Санчо Панса: Вот это то, что нужно! Теперь я готов следовать с вами куда прикажете.

Дон Кихот: Отлично, Санчо! Значит, можно начинать странствовать! Теперь у меня всё есть: конь, оруженосец, Копье, меч, щит… и дама сердца. Вот только нет сумки для трофеев…

Санчо Панса: Это уж поручите мне — сумку я найду.

Дон Кихот: Хорошо, Санчо. Ещё у меня нет шлема, но на первое время, думаю, надену шапочку какую-нибудь. Рыцарским уставом это допускается.

Санчо Панса: Мы, помнится, читали с вами в одной книге, что рыцарь, за неимением шлема, приспособил надеть на голову медный тазик и весьма успешно странствовал.

Дон Кихот: У меня нет медного тазика, да и сочетание слов «накрыться медным тазом» мне не очень нравится. Так что лучше пока шапку надеть.

Санчо Панса: Ну что же, мой господин, вам виднее.

Дон Кихот: Тогда давай не будем откладывать, завтра же и поедем. (Продолжает пафосно) Настал день! Наконец-то проявится высокое назначение, приготовленное мне судьбой!

Я покажу силу моей руки и совершу подвиги, которые останутся вписанными в книге славы на изумление всем грядущим векам. И тогда наконец-то меня полюбит прекрасная Дульсинея! (Начинает петь.)

Я исстрадался от любви — даже во сне тобою брежу.

Молю тебя: приди ко мне! Спаси меня, дай мне надежду!

Амур со мной зло пошутил: он сердце мне пронзил стрелою.

Сопротивляться нету сил — я весь в огне, горю любовью!

Твой плен моей мечтою стал — к тебе спешу, тобою брежу.

Любовь кипит, мой конь летит. Спаси меня — дай мне надежду!

---

Стрелой сражён… О, Купидон, что ты наделал — я умираю!

Молю: спаси, молю: спаси, молю: спаси, о, дорогая!

Санчо Панса: Мой господин, вы уж не умрите, пожалуйста, преждевременно от своей любви! Давайте сначала завоюем какой-нибудь остров, а там уж, если вам так сильно захочется, я не буду перечить.

Дон Кихот: Не волнуйся, Санчо, я совсем не собираюсь умирать! Это же песня. В песне всё должно быть преувеличено, пафосно…

Санчо Панса: А-а-а… Тогда понятно, тогда я спокоен. Кстати, а в каком направлении мы поедем?

Дон Кихот: Рыцари всегда едут в одном направлении — навстречу приключениям. Эту дорогу я найду без труда, а ты, Санчо, главное — не забудь сумку для трофеев.

Санчо Панса: Хорошо, я возьму большую кожаную сумку и ещё два мешка. На седле у моего осла есть специальные подвесы, куда удобно будет привязать мешки с трофеями.

Дон Кихот: Стой, Санчо, подожди! (Хватается за голову.) Слышишь? (Показывает пальцем на окно.)

Дон Кихот слышит голос.

Голос: Ста секуро мэсьендо рэндо, бурито, пандара, корандар, Дон Кихото, бастардо форто! Ма сенторто реголяра!

Санчо Панса: Нет, ничего не слышу.

Дон Кихот: Наверное, показалось. На прошлой неделе я тренировался и случайно ударился головой о книжную полку, да так сильно, что пролежал без сознания час или два. После этого у меня начались какие-то видения и странные звуки.

Вот и сейчас мне послышался за окном голос негодяя Ментенара — злейшего врага странствующих рыцарей. Вот опять он, слышишь, говорит на каком то карибском диалекте?

Снова Дон Кихот слышит голос.

Голос: Ля пара дэ кундар ту ихос пэндрэ орор. Мальярду буэртэ, каналья Дон Кихото келлар! Дэбарро миньё суэнты ёгар!

Дон Кихот: Ну, слышал? Похоже, он мне угрожает.

Санчо Панса: Да нет же, ничего не слышал!

Дон Кихот: Значит, снова показалось. Ну ладно. А что ты сказал про своего осла? Повтори, пожалуйста, — я не расслышал.

Санчо Панса: Я сказал, что на седле у моего осла есть специальные подвесы, куда удобно будет привязать мешки с трофеями…

Дон Кихот: Ага… Если честно, меня всё же немного смущает твой осёл. Я не могу вспомнить, чтобы в рыцарских книгах упоминался какой-нибудь рыцарь, у которого оруженосец ездил бы на осле. Думаю, как только разживёмся деньгами, я куплю тебе коня.

Санчо Панса: Ну уж нет — я своего осла ни на какого коня не променяю! Мой осёл по уму превосходит не только рыцарских коней, но, пожалуй, и самих рыцарей! Некоторых…

Дон Кихот (обиженно): Знаешь, Санчо, я, как самый мудрый и отважный из всех странствующих рыцарей, должен предостеречь: у тебя начинается мания величия!

Санчо Панса: Мания или не мания, но своего осла на чужого коня я не поменяю, тем более на коне высоко сидеть, а я боюсь высоты! К тому же мой осёл только по названию осёл, а по сути-то он не осёл, а послик.

Дон Кихот: Какой такой послик?

Санчо Панса: Он помешанный… В смысле — помесь.

Дон Кихот: Как это?

Санчо Панса: Ну… мамашка его чистопородная ослиха, а папаша — самый натуральный шетлендский пони.

Дон Кихот: У-у-у! Не думал, что такая мешанина бывает! Видимо, и животный мир в межрасовый обмен втянулся. Как говорится, «О, времена, о, нравы!»

Санчо Панса: Похоже на то.

Дон Кихот: Ну что же, раз твой осёл, по сути, не осёл, а низкорослый конь — послик, — тогда я не против. Езжай на осле. В конце концов, главное — начать приключения и подвиги, а там уж разберёмся.

Санчо Панса: Да, это верно. Главное — заполучить трофеи, а уж увезти-то их мы найдём на чём.

Дон Кихот (начинает петь):

Приготовься, зритель мой.

Я вас удивлю рассказом

Про благородного идальго…

Входит Изольда.

Изольда: Чей ум от книг зашёл за разум…

Дон Кихот (продолжает петь):

О славе рыцарской мечтая, вооружился я копьём,

Взял щит и меч, оруженосца и вот покинул отчий дом.

Санчо Панса: Вооружился я ослом.

Дон Кихот (продолжает петь): Я, как неистовый Роланд, кумир всех дам средневековья,

Красавице жизнь посвятил…

Изольда: Ох, удержусь я от злословья!

Дон Кихот (продолжает петь):

Я Дульсинею из Тобосо своей богинею назвал

И, красотою опьянённый, слугою её верным стал.

Изольда обречённо машет рукой, уходит.

Санчо Панса: Сеньор дон рыцарь, я ещё хотел спросить: какие вообще обязанности у оруженосца кроме того, что собирать трофеи?

Дон Кихот: Главная обязанность оруженосца — это хранить казну. Оруженосец — это как финансовый директор при рыцаре.

Поскольку, по законам рыцарства, рыцарь не имеет права трогать деньги, чтобы не оскверниться, всеми его деньгами распоряжается оруженосец.

Санчо Панса: О, распоряжаться деньгами я умею — научился у своей жены. Ей сколько денег ни принеси — обратно ничего не допросишься!

А какое жалованье положено оруженосцу?

Дон Кихот: Нет, жалованье не положено. Оруженосец — он ведь акционер, а акционеру жалованье не положено, только дивиденды и трофеи.

Санчо Панса: Понятно. Жаль, конечно, хотя ладно: казна-то ведь у меня будет!

Да, вот ещё: если я оруженосец рыцаря — значит, я тоже стал кабельеро, как и вы?

Дон Кихот: Не кабельеро, а кабальеро.

Санчо Панса: А какая разница?

Дон Кихот: Разницы нет, но положено говорить «кабальеро», чтоб слух не резало.

А тебе, Санчо, чтобы быть настоящим кабальеро, нужно влюбиться отчаянно и безумно — так, как я влюбился в Дульсинею… (Начинает петь.)

Я про свою любовь безумную пою,

Чтоб высказать тоску сердечную мою,

Боль заглушить в душе, разорванной на части.

О, Дульсинея, весь я в твоей власти!

Я понимаю, что на муки обречён,

Что наши судьбы вместе не сложить,

Но всё равно я так мечтаю о тебе!

Свою любовь мне не остановить.

Я буду песню грустную свирелью напевать,

И знай, что все слова мои — от сердца.

Не сплю всю ночь. Один. Холодная кровать.

Всё жду тебя — надеюсь, скрипнет дверца.

Для тебя я подвиг совершу,

Про тебя я песню новую сложу,

За тебя я буду биться день и ночь —

Сомненья прочь, сомненья прочь!

Дон Кихот: Нужно выехать утром пораньше, пока все спят, чтоб избежать пышных провожаний и расспросов.

Санчо Панса: Да, мой господин!

Сцена 1.3

Дон Кихот и Санчо Панса собираются в дорогу и поют песню.

Дон Кихот :

Собирайся, Санчо Панса, завтра утром выезжаем —

Ждёт нас дальняя дорога, ждут нас слава и почёт!

В честь прекрасной Дульсинеи знамя рыцарей поднимем

Благородно и отважно, против зла, за справедливость.

Верного коня седлаю, выступаю я в поход.

Трепещите, негодяи, будет кара и расплата!

Острый меч я наточил, и крепка моя рука.

Золотом сверкают латы.

СанчоПанса:

Да тут какие-то заплаты!

Дон Кихот:

На щите орёл…

Санчо Панса:

Откуда?!

Дон Кихот:

Да не мешай!

Санчо Панса:

Ладно, не буду.

Дон Кихот:

Шлем надёжный и забрало…

Санчо Панса:

Это шоры на глазах!

Дон Кихот:

Так гулко бьётся моё сердце!

Санчо Панса:

Ты б давление проверил!

---

Дон Кихот:

В честь прекрасной Дульсинеи!

Санчо Панса:

Я б сказал, но промолчу.

Дон Кихот:

Нам удача улыбнётся:

Совершу я подвиг ратный и добьюсь её любви…

Санчо Панса:

Да, если я ей заплачу!

Дон Кихот:

Нам удача улыбнётся.

Санчо Панса:

Трепещите, негодяи!

Дон Кихот:

Острый меч в моей руке, нас слава ждёт!

В честь прекрасной Дульсинеи знамя рыцарей поднимем,

Благородно и отважно, против зла, за справедливость,

Верного коня седлаю, выступаю я в поход!

Сцена 1.4

Утро. Дорога. Дон Кихот и Санчо Панса отправились в путь. Дон Кихот верхом на Росинантэ, Санчо Панса — на своём осле.

Дон Кихот: Ну что ж, неплохое начало… Уехали мы незаметно… ничего вроде бы не забыли.

Посмотри, как красиво описывал Амадис Галльский начало своего путешествия! (Открывает книгу.) «Май подходил к концу. Белоснежный город Кордова купался в жарких лучах андалузского солнца. Горы, подступающие с севера, побелели от цветущих апельсиновых деревьев, а в садах Альгамбры цвели гранаты. Высокие тополя стояли вдоль дороги, а ветры, дующие с погружённых в дымку вершин Сьерры Морены, несли приятную прохладу…»

Санчо Панса: Это у Амадиса была прохлада Сьерры Морены. А у нас день будет жарким — солнце вон как палит!

Дон Кихот: Ничего, к полудню, надеюсь, мы доберёмся до Мигель Эстебан — там и переждём жару. Меня больше беспокоит другое: то, что я ещё не посвящён в рыцари, поэтому не должен вступать в поединок ни с каким рыцарем…

Санчо Панса: Что же делать будем?

Дон Кихот: Надеюсь. мы встретим благородного рыцаря, который согласится посвятить меня в рыцари…

Санчо Панса: Это сложная процедура?

Дон Кихот: Да нет… У меня всё есть для того, чтоб быть посвящённым. Книга рыцарская, конь, копьё, щит, меч… шлема вот пока нет, но это допускается.

Санчо Панса: Ну, значит, не о чем беспокоиться?

Дон Кихот: Да, Санчо… Ах, как хорошо здесь! Свобода, природа… (Начинает петь.)

Лишь только первый лучик пробежался по земле

И путникам дорогу осветил,

Покинули мы дом, навстречу вышли мы судьбе,

Как светлый Феб, бывало, говорил.

Навстречу деве, огненной Авроре мы идём

Бескрайними полями Монтенсьерра.

Приветствует нас с высоты кастильский горизонт —

Могучий благородный кабальеро…

Дон Кихот — Кастилии великий сын!

Росинантэ — не просто конь, а исполин!

И Санчо Панса на осле верхом.

Да, мы идём… Да, мы идём!

Ты, Дульсинея, всех прекрасней на земле!

Я — рыцарь твой. Я так мечтаю о тебе!

Ты сердце мне разбила — красотою я пленён.

Навеки очарованный я… Дон!

Дон Кихот! Иду я, латами звеня.

Верный конь на подвиги зовёт меня.

И Санчо Панса на осле верхом.

И мы идём… да, мы идём!

Дон Кихот (продолжает без музыки): О, принцесса Дульсинея, владычица этого пленённого сердца! Какой удар нанесли вы мне, удалив от себя со строгим запрещением никогда не появляться в присутствии вашей красоты!

Удостойте, о сеньора, вспомнить об этом верноподданном сердце, из любви к вам испытывающем столько мучений!

Санчо Панса: Мой господин, да не мучайтесь вы так со своей дамой сердца! Я всё хотел вам сказать по поводу Альдонсы… то есть Дульсинеи, что она совсем не так непорочна, как вам представляется.

Дон Кихот: Стой, Санчо, остановись и замри! Пока не поздно, опутай уздой крепкой свой язык, ибо ты на краю пропасти!

Предупреждаю тебя, что хоть ты и оруженосец, но не помышляй высказываться про даму сердца рыцаря, иначе, по рыцарскому закону, я буду обязан убить тебя, и поверь мне: сделаю это прямо этим вот мечом, который ты несёшь, поскольку никто не имеет права прикасаться к непорочной деве Дульсинее…

Санчо Панса: Что ж, если законы рыцарства таковы, я промолчу. Хотя вам было бы полезно услышать мои слова, но теперь, когда я узнал от вас про этот рыцарский закон… Не скажу вам ничего, хоть вы меня тридесять раз попросите! (Начинает петь.)

Я щит и меч несу, трофеи собираю —

Служу оруженосцем. Есть у меня осёл — им ловко управляю.

Мой господин — Дон рыцарь — злодеев побеждает.

Сильна его рука, могуч и крепок конь — он устали не знает.

Идём до поздней ночи, выходим утром рано.

Чтоб слабых защитить, расправиться со злом, повергнуть великанов…

Санчо Панса: Мой господин, дело к вечеру идёт, а ночи сейчас холодные. Вон там, на пригорке, виднеется что-то похожее на дом! Давайте поедем туда, чтоб не на улице ночевать…

К тому же я умираю от голода, и осёл мой еле шевелит ногами от усталости.

Дон Кихот: Да, Санчо, я и сам заметил этот замок. Думаю, там мы найдём приют.

Санчо Панса: Замок или не замок — там увидим. Всё равно выбора нет.

Дон Кихот и Санчо Панса направились в сторону постоялого двора.

Дон Кихот: Видишь, Санчо, вблизи стало очевидным, что это самый настоящий замок! С четырьмя башнями и капителями из блестящего серебра, у которого и подъемные мосты, и рвы, и все другие принадлежности.

Санчо Панса: Да? Я почему-то этого не вижу… Хотя какая разница, лишь бы там были постель и еда!

Дон Кихот: А мне важнее, чтобы там был хотя бы один благородный рыцарь, который согласится посвятить меня в рыцари. Я готов ещё неделю не есть и не пить — лишь бы побыстрее стать полноценным рыцарем!

Стой, нужно подождать, когда карлик протрубит!

Санчо Панса: Какой такой карлик?..

Дон Кихот: На стене замка должен появиться карлик и звуком рога подать сигнал о приближении рыцаря.

Санчо Панса: Я так голоден, что сам скоро полезу на стену и начну выть или трубить!

Давайте уж въедем внутрь, а там я найду вам какого-нибудь карлика или низкорослого слугу — он вам и протрубит.

Сцена 1.5

Дон Кихот и Санчо Панса приближаются к постоялому двору. Из дома выходят две девицы.

Дон Кихот: Ага, карлика нет, зато хозяйка замка нас встречает, и с ней ещё знатная дама… (Обращается к дамам.) О, Buenas tardes!.. Добрый вечер, благородные сеньоры! Для меня большая честь, что вы лично вышли навстречу мне, странствующему рыцарю, хотя вполне могли бы послать карлика с трубой!

Пусть сеньоры не опасаются с моей стороны никакой вольности, потому что в уставах рыцарства, строго соблюдаемых мною, считается неприличным и недозволенным покушаться на целомудрие дам такого высокого происхождения, к которым вы, как я могу заключить по вашему виду, относитесь.

Девица: Сеньор! Что это вы говорите, я отродясь такого не слышала! Сейчас рассмеюсь! (Начинает хихикать.)

Дон Кихот: Вежливость свойственна красоте, безосновательный же смех неприличен!

Но я говорю это не для того, чтобы обидеть вас или нарушить ваше весёлое настроение, я лишь выражаю вам своё восхищение вашей красотой! И готов, чем могу, служить вам.

Выходит хозяин постоялого двора.

Хозяин: Buenas tardes! Если вы, ваша милость, сеньор рыцарь, ищете ужин и ночлег, то у нас вы найдёте всё необходимое в изобилии, и даже более того! Я Перлузор — хозяин этого заведения. А вы?

Дон Кихот: Buenas tardes, сеньор Перлузор! Моё имя пока ещё мало известно, но настанет время, когда оно будет на устах у многих, так же как имя моего коня, которого, кстати, зовут Росинантэ. Меня же самого зовут печальный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский.

Хозяин: Какое интересное погоняло! Ну что ж, давайте знакомиться, сеньор печальный Дон Кихот…

Начинается песня

Хозяин:

Это постоялый двор. А хочешь — замком назови.

Всё, что нужно, есть у нас. Если деньги есть — бери…

Вот кастильское вино, жареный бараний бок.

Вот свежайшая макрель, А это — плавленый сырок.

Дон Кихот:

В поход! Отправился я — рыцарь Дон Кихот.

Труба на бой меня зовёт. Я рыцарь — Дон Кихот!

….Злодеи, бойтесь, трепещите — возмездие вас ждёт!

Я храбрый воин, рыцарь Дон Кихот. Иду, иду в поход.

Хозяин:

Хочешь — девочек предложу. Есть на вкус любой товар:

Из Кордовы — брюнеточки, из Алжира — мулаточки.

Выбирай, если деньги есть. Все красотки, как на подбор!

Двух, одну или сразу всех! Это наш постоялый двор.

Дон Кихот:

В поход! Отправился я — рыцарь Дон Кихот!

Труба на бой меня зовёт

Я рыцарь, Дон Кихот! Злодеи, трепещите —

Возмездие вас ждёт!

Я храбрый воин, рыцарь Дон Кихот,

Иду, иду в поход…

Хозяин:

Хочешь — в карты можем сыграть, в бильярд шары погонять.

Или нужен тебе кальян? А послушать хочешь баян?

Можно даже траву курить или с содовой виски пить.

Хочешь, шарик где, угадать, на судьбу свою погадать?

Дон Кихот:

В поход! Отправился я — рыцарь Дон Кихот.

Труба на бой меня зовёт Я рыцарь… Дон Кихот…

Со мной оруженосец…

Мой конь — мой Росинантэ — в бою не подведёт,

Осёл с трофеями мешки везёт.

Мы все отправились в поход!

Дон Кихот: Я, признаться, не всё уловил, что вы тут сказали и пропели. Вероятно, это из-за плохого владения каталанским диалектом, но я понял, что вы приглашаете нас погостить в вашем замке. В этой связи должен сказать, сеньор Перлузор Кастелян, что для нас большая честь принять ваше приглашение!

Хозяин: Кастелян? Что это за название вы ко мне примастрячили?

Дон Кихот: По рыцарскому обычаю, Вас следует называть «Кастелян», поскольку вы хозяин «кастелло», то есть замка.

Хозяин: Ну что ж, пусть кастелло. Но должен предупредить, что живём мы здесь довольно скромно, звёзд не имеем. «Bed and breakfast» — вот наш сегмент.

Дон-Кихот: Мне, сеньор кастелян, нужно немного. Ведь я, как странствующий рыцарь, обязан жить скромно. Моё призвание — делать добрые дела. Ради этого я могу даже обходиться без еды и постели.

Хозяин (с издёвкой): Да-а? То есть вы, ваша милость, согласны заночевать под навесом возле конюшни, и даже злобные слепни, которые там обычно квартируют, вас не испугают? Тогда я рад предложить вам за недорого возможность не спать там хоть целый год!

Санчо Панса: Но-но! Здесь кроме рыцаря есть мы — я, мой осёл и конь сеньора рыцаря. Нам рыцарских извращений не нужно! Дайте мне нормальную комнату, а коню с ослом — стойло! Ну и еды, как положено.

Хозяин: Ага… Понял. Как мне вас называть, благородный сеньор?

Санчо Панса: Я Санчо Панса. Пока вот служу оруженосцем у сеньора рыцаря, но скоро буду губернатором острова.

Хозяин: Ага… Тогда, если позволите, я буду называть вас «ваша светлость».

Санчо Панса: Да называйте как хотите! Только побыстрее несите еды, а то живот мой такие песни поёт и басни рассказывает, что неудобно к приличному человеку приблизиться!

Дон Кихот: А кто эти знатные дамы? Не хозяйка ли этого замка с фрейлиной?

Хозяин: Чего-чего? Я и не знал, что они знатные! У одной и правда знатный зад, но в каком замке она хозяйка, я не ведаю. Она здесь недавно приютилась. Подрабатывает, знаете ли… Ну, там эскорт, дневная красавица, ночной патруль и разные другие весёлости для состоятельных господ…

Кстати, давайте-ка сразу решим, что вам подать на ужин, а то дело к ночи. Боюсь, повар-лентяй завалится спать.

Дон Кихот: Что касается еды, то я не привередлив и буду охотно есть всё, что только подадут, и всё поданное будет кстати.

Хозяин: Ну, значит, пара гамбургеров, картофель фри и пирожок с вишней вас устроят?

Санчо Панса: А нет ли чего-нибудь испанского? Задолбала эта глобализация!

Хозяин: Нет… Извините…

Дон Кихот: Милейший… Por favor!.. Несите всё, что вы назвали… Ну, и вина, конечно. Кувшинчик…

Сцена 1.6

Подали ужин. Дон Кихот и Санчо Панса уселись за стол.

Дон Кихот: Ну что же, Санчо, стол накрыт, и вино подано. Думаю, будет уместно начать нашу трапезу тостом. Предоставляю тебе слово!

Санчо Панса: Раньше, когда я ещё не был оруженосцем и кандидатом в губернаторы, мой обычный тост был таким: «За долгую жизнь, ненасытную жажду, тугой кошелёк и короткую память!»

Сейчас же я думаю, что этот тост не вполне подходит к моей теперешней должности. Однако другой выдумать я ещё не успел.

Дон Кихот: Да, Санчо, тост, который ты произнёс, не вполне понятен. Он мало похож на рыцарский — скорее он какой-то разбойничий. Так что давай придумывай новый. А пока скажу я.

За прекрасных дам, которые вдохновляют на подвиги рыцарей и их коней!

Санчо Панса: Хороший тост, но в нём нет ни слова об оруженосце.

Дон Кихот: А это и не требуется, Санчо. Ведь совершенно ясно, что если дама способна вдохновить рыцаря и его коня, то, без сомнения, она способна вдохновить оруженосца и его осла.

Санчо Панса: По своему опыту предполагаю, что правило это не безупречно. Однако не буду спорить, мой господин, и с удовольствием выпью за сказанное!

Дон Кихот и Санчо Панса поднимают бокалы с вином, пьют.

Санчо Панса: Ух, как хорошо! Вот так я бы странствовал и странствовал, чтоб только не выходить с этого двора или даже не выходить из-за этого стола!

Особенно если выписать сюда вашу племянницу, чтоб еды нормальной приготовила, а то кормят какими-то трансжирами…

Дон Кихот: Да, Санчо, насчёт еды ты прав: фастфуд — это не рыцарская пища. Ну а в остальном неплохо здесь — славный замок.

На улице слышен пастуший рожок.

Дон Кихот: Вот и музыканты пришли! Чудесно! Я весьма рад тому, как начинаются наши приключения, и доволен всем! Осталось решить вопрос с посвящением меня в рыцари. Думаю, Кастелян замка вполне подойдёт. Без сомнения, он принадлежит к рыцарскому ордену и не откажет мне.

Санчо Панса: Думаю, вы правы. Пройдоха-трактирщик на всё согласится ради денег, но мне, если честно, так хочется спать, что я ни о чём другом не могу и думать.

Дон Кихот: Это нормально для оруженосца. Ведь оруженосец — это всё равно что прапорщик. Так что иди спи, но позови сюда Кастеляна. Я с ним поговорю.

Санчо Панса: Да, мой господин.

Санчо Панса уходит. Дон Кихот достаёт меч, любуется им, делает несколько взмахов и начинает петь.

Дон Кихот:

Мальчик резвый, кудрявый, влюблённый,

Дон Кихот, женской лаской прельщённый,

Не довольно ль вертеться, кружиться,

Не пора ль тебе рыцарем стать?

---

Срок настал, и собой, без сомненья,

Ты украсишь победную рать!

Выходит Хозяин постоялого двора, встаёт сбоку, с удивлением наблюдает со стороны за Дон Кихотом, который продолжает крутить мечом и петь.

Будешь рыцарем суровым

Ты на подвиги готовым.

Вместо пляски очень скоро

Марш начнётся через горы,

Чрез леса, через долины

И зелёные равнины.

Не беда, что денег мало, —

Лишь бы на любовь хватало!

Дон Кихот alla vittoria!

Alla gloria militar!

Дон Кихот, alla vittoria!

Alla gloria militar! Alla gloria militar!

Дон Кихот замечает Хозяина, останавливается.

Хозяин: Браво, сеньор рыцарь! Я ни разу не был в опере, но сейчас думаю: нет смысла туда идти! Всё равно лучше, чем вы, там не споют. Великолепно! (Хозяин хлопает в ладоши)

Дон Кихот: Я ни за что не сойду с этого места, благородный рыцарь Перлузор Кастелян, до тех пор, пока вы не согласитесь осчастливить меня, посвятить меня в рыцари! Эту ночь я проведу на страже оружия в часовне вашего замка, а завтра вы совершите обряд посвящения, чтобы я имел возможность отправиться на все четыре стороны света, ища приключения для блага нуждающихся согласно долгу странствующих рыцарей!

Хозяин: О, сеньор будущий рыцарь! Я с радостью исполню всё, что вы пожелаете… при условии соответствующей оплаты, конечно!

Вашу затею я нахожу совершенно естественной, поскольку именно знатные господа обычно любят почудить. А вы, судя по вашей наружности, большой чудак, то есть весьма знатный господин.

Я и сам в годы молодости много рыцарствовал. И в Малаге покуролесил, и на островах Риаранских… Посетил все злачные места Кордовы, и в предместьях Севильи поблудил, и в Валенсии, и в Гренаде… Совершил целую кучу подвигов, благодаря которым познакомился с большей частью колоний и исправительных заведений Испании. Чалился там, кстати, вместе с разными благородными донами!

В конце концов вот успокоился в этой глуши, в этом замке. И теперь весьма скромно живу здесь. Развожу лохов, овец, даю перекантоваться беглым рыцарям, посвящаю в рыцари, свожу с рыцарями девиц… то есть благородных дам, кормлю проезжих всякой (тьфу!) вкуснятиной, и это всё исключительно из человеколюбия!

Признаюсь: не совсем безвозмездно, поскольку они — рыцари, конечно, — в награду за моё гостеприимство делятся со мной тем, что имеют. Так сказать, несут доляну…

Кстати, у вас, сеньор, есть чем поделиться? Ну, там золотишко с приисков, бисер типа брюликов, антиквариат либо другие трофеи?

Дон Кихот: Я, признаться, не всё понял, что вы сказали, благородный сеньор рыцарь Кастелян. Видимо, утомление первого дня пути сказывается, но это не важно.

У меня пока нет трофеев, поскольку я ещё не участвовал в поединках и не имел возможности их добыть, но у моего оруженосца есть большая кожаная сумка и два мешка специально для трофеев. Так что на обратном пути, думаю, будет чем с вами поделиться, благородный Кастелян…

Хозяин: Что же, понимаю и готов подождать… А по поводу нашего дела, сеньор Дон Кихот, должен сказать, что в моём замке нет часовни, где бы вы могли встать на страже оружия.

Но мне известно, что в случае надобности стоять на страже оружия можно всюду, где покажется удобным, и потому вы, сеньор, можете сторожить своё оружие хоть в этом самом дворе, хоть всю ночь!

С наступлением же утра я организую все необходимые церемонии, после чего вы, дорогой гость, сможете считать себя самым настоящим рыцарем.

Дон Кихот: Благодарю вас, сеньор рыцарь Кастелян! Я надеюсь, церемониал будет организован вами на высшем уровне. Ну, чтобы все пришли: придворные, разодетые в шёлк и парчу, офицеры в стальных доспехах, рыцари в алых и синих плащах, священники в чёрном, монахи в коричневом, сером и белом, трубачи в жёлтом и красном…

Хозяин: Да-а! Эк вы карнавал тут разукрасили! Однако такую пестроту я не соберу. Да и ни к чему она. Ведь правила посвящения в рыцари давно изменились, как, впрочем, и все остальные правила жизни.

Сейчас все титулы, звания, медицинские справки, сертификаты соответствия покупаются и продаются. Всё решают деньги, кэш, валюта, гульдены, пиастры… я хотел сказать «реалы»! Как говорится в старинной андалузской пословице: «Кто платит, тот и танцует балерину!»

Дон Кихот (оживившись): Да-да! Дульсинея тоже мне говорила про это!

Хозяин: Ну вот! И я говорю, что современный ритуал посвящения в рыцари весьма демократичен. Достаточно одного рыцаря и пары ассистентов, а подтанцовку собирать не обязательно.

Дон Кихот: Ну что ж, не смею спорить с таким опытным рыцарем, как вы, сеньор! Пожалуй, я встану на страже немедленно вот у этого колодца — как раз тут и оружие удобно разложить.

Так, сюда вот и положу. (Раскладывает своё оружие около колодца.) У меня только одно сомнение, сеньор Кастелян…

Хозяин: Какое?

Дон Кихот: Если придут злые рыцари тьмы похитить моё оружие, как мне его оборонять? Ведь не будучи посвящённым в рыцари, я не имею права разить их мечом!

Хозяин: Да-а?! Но не беда — вон там, у колодца, лежит кусок оглобли от старой повозки. Хороший дрын!

Его можно временно использовать в качестве оружия, чтоб не нарушать рыцарских законов.

Дон Кихот: О, благодарю вас! Теперь я абсолютно спокоен и решителен отстоять своё оружие, сколько бы негодяев ни дерзнули на него покуситься!

Хозяин (с издёвкой): Да-да, удачи вам, славный будущий рыцарь!

Сцена 1.7

Вечер, закат. Дон-Кихот прохаживается медленным шагом вокруг колодца — то подходит к оружию и смотрит на него, то долго и внимательно смотрит в небо.

Дон Кихот: Какие красивые облака! В отсветах заходящего солнца они становятся то густо-розовыми, как губы дамы моего сердца, то вишнёво-коричневыми, как её прекрасные глаза. (Напевает.) «Я исстрадался от любви. Даже во сне тобою брежу, молю тебя…» (Прислушивается, замолкает.) Но что это? Шаги! Кто-то идёт сюда! Неужели рыцари тьмы дерзнули посягнуть на моё оружие?

Из дома выходит погонщик мулов с ведром.

Дон Кихот (громким голосом): О, кто бы ты ни был, дерзкий рыцарь, не рискуй приближаться к моему оружию, если не хочешь поплатиться жизнью за свою смелость!

Погонщик: Мне нужно напоить мулов. Как я их напою, если не подойду к колодцу с водой?

Дон Кихот: Не пытайся меня обхитрить! Я узнал тебя. Ты — чёрный рыцарь дамы треф, Мабак Кампанский! Я готов сразиться с тобой завтра, но сегодня просто держись подальше от меня, ибо ты мешаешь ритуалу посвящения!

Погонщик: Мне нужна вода для мулов, и мне, извините, глубоко фиолетово до вашего ритуала. (Продолжает идти к колодцу.)

Дон Кихот: Ах ты, наглец фиолетовый! Получи тогда! (Подняв глаза к небу.) Помоги мне, о, Дульсинея, украшение сердца моего! Пусть твоя помощь и защита не оставят меня в минуту этой первой опасности!

Дон Кихот начинает вынимать меч, но, вспомнив правила, берёт оглоблю и ударяет погонщика по спине с такой силой, что тот падает как подкошенный. После этого Дон Кихот не торопясь убирает оглоблю и продолжает ходить вокруг колодца.

Дон Кихот: О. Дульсинея! Я весь в огне, горю любовью!

Стемнело, появилась луна. Дон Кихот то продолжает ходить вокруг колодца, то останавливается и смотрит на луну.

Дон Кихот: О, владычица души моей, Дульсинея! Какими яркими красками светило небесное начертало профиль твой золочёный на небосводе! Как точно оно изобразило все прекрасные изгибы твоего тела! (Начинает петь.)

На небе луна! Одна в своём лунном мире.

Меж нами стена — стеною нас разделили

Скажи мне, луна: что будет завтра со мною?

Придёт ли она, что стала моей звездою?

Лишь о ней об одной я мечтаю,

Песни ей и стихи посвящаю.

Corazón….Corazón Espinado

Esa mujer… me esta matando

Como duele como duele el corazón

Сorazón. corazón espinado

Ранен я, ранен я прямо в сердце —

От любви никуда мне не деться!

Corazón….Corazón Espinado

Esa mujer… me esta matando

Como duele como duele el corazón

Сorazón. corazón espinado

Из дома выходит второй погонщик с ведром и направляется к колодцу.

Дон Кихот: Что это? Снова шаги? Сколько же вас всего? Взвод или полк? Но сколько бы вас ни было, презренные наёмники, я вас не боюсь! Идите, идите сюда, бандерлоги!

Идёшь, продажный рыцарь тьмы? Ты, видно, хочешь последовать за Мабаком Кампанским. Я тебе это устрою!

Погонщик: Я хочу напоить мулов, а никакого Мабака Кампанского я не знаю!

Дон Кихот: Ах ты, лжец нахальный! Не знаешь? Ну, так сейчас узнаешь! (Берёт в руки обломок оглобли) O, прекрасная Дульсинея, укрепи меня и помоги моему слабому, теряющему мужество сердцу! Настала минута, когда твоё величие должно обратить свои очи на рыцаря, твоего пленника, которому предстоит такое страшное приключение.

Подняв обеими руками обломок оглобли, Дон Кихот бьёт им второго погонщика — и тот падает рядом с первым.

Дон Кихот: Я предупреждал тебя: не покушайся на моё оружие! Я так же надёжно охраняю его, как непорочная дева Дульсинея охраняет своё целомудрие!

О, моя Дульсинея, как не хватает мне тебя в этой ночи! Как тяжко мне одному в окружении врагов, осыпающих меня хулой на разных языках, протягивающих руки к моему достоинству!

Но ты… ты не сомневайся во мне! И я, и мой конь будем тверды и непреклонны в час испытания! (продолжает пафосно):

О, кусты, деревья, травы, одеянье гор нагих!

Ледяных вершин оправа! Пусть напеву с уст моих

вторит хор ваш величавый.

Разнеси же, ветер, весть, коей в мире нет грустнее:

Дон Кихот страдает здесь, переполненный желанием и мечтой

о прекрасной Дульсинее из Тобосо!

Допустил я безрассудность, тут Амур меня и хлесть

По хребту, лопаткам, шее — и плетей уже не счесть.

В шрамах от ударов весь, Дон Кихот страдает здесь

Он тоскует… о прекрасной Дульсинее Из Тобосо!

Хозяин постоялого двора, услышав шум, выглянул в окно и пришёл в ужас.

Хозяин: О, дон батон! Да он настоящий сумасшедший. Тут целое побоище, он перебил всех погонщиков!

О, Матьё! Сейчас сюда понаедут полицаи из священной Армандаты на мою голову! Начнётся: ИНН, санитарные книжки, регистрация, лицензия, декларация… Матка боска!!!

Хозяин вышел во двор, осторожно приблизился к Дон Кихоту и вкрадчивым голосом заговорил.

Хозяин: О, благородный будущий рыцарь! Это я, рыцарь Кастелян!

Пора вершить обряд посвящения, потому что и двух часов стражи оружия достаточно. Вы же просторожили четыре… И поскорее положим делу конец. (В сторону, понизив голос.) Пока кто-нибудь не вызвал сюда грёбаную Армандату!

Но сначала позвольте, сеньор, убрать этих раненых рыцарей-погонщиков.

Дон Кихот: Да-да. Уберите их! Трофеи, кстати, можете взять себе.

Сцена 1.8

Хозяин и две девицы стоят рядом с Дон Кихотом во дворе у колодца.

Хозяин: Сущность посвящения в рыцари, насколько я знаю этот церемониал, состоит в двух ударах рыцарской книгой — по затылку и по плечу — и чтению мантры, то есть рыцарской клятвы.

Дон Кихот: Да, сеньор рыцарь Кастелян, я полностью полагаюсь на ваш опыт. Возьмите вот эту рыцарскую книгу про Амадиса Галльского. Думаю, она должна сработать. (Передаёт Хозяину толстенную книгу.)

Хозяин: Да-да! Начнём! Встаньте на колени, а я вам приложу от души, как рыцарю положено.

Благородные дамы будут понятыми, то есть ассистентами посвятителя — моими, то есть. Отдайте им свой меч вместе с поясом — они его позже торжественно на вас наденут.

Дон Кихот: Ага, понял…

Хозяин взял книгу и пробормотал: «В рыцари, рыцарь, посвяти… Битый, небитого вези», после чего с размаху ударил Дон Кихота книгой по затылку.

Дон Кихот вздрогнул и прохрипел: «О, Дульсинея, какие страдания я терплю, чтобы прославить твою красоту и непорочность…»

Хозяин снова размахнулся и ударил Дон Кихота книгой по плечу, продолжая бормотать. «Битый, небитого вези. Рыцарь, в рыцари посвяти».

Дон Кихот заскрипел зубами от боли и прохрипел: «О, Дульсинея…» Хозяин же отложил книгу и дал команду стоявшим рядом девицам надеть на Дон Кихота пояс с мечом.

Хозяин: А теперь, благородные дамы-ассистентки, дабы завершить обряд посвящения в рыцари, опояшьте печального дона рыцаря мечом…

Девицы охотно и ловко бросились исполнять команду Хозяина. При этом одна из них, застёгивая ремень с мечом, встала на колени и заговорила ласковым голосом.

Девица: Да ниспошлёт вам небо успех во всех битвах… и денег побольше!

Дон Кихот: Как ваше имя, благородная сеньора?

Толоза: Я Толоза, дочь портного-старьёвщика из Санта-Беная. Если сеньору будет угодно развлечься — ну, там, поиграть наедине в рыцарские игры, — то я к вашим услугам.

Могу быть рабыней или госпожой. Если пожелаете, можете меня выпороть. Или я вас выпорю.

Дон Кихот: Да-да, конечно, но в другой раз. Сегодня я слишком занят, да и голова очень болит после этого обряда. Вас же я прошу, благородная сеньора, с этих пор называться донья Толоза.

Толоза: Да как вам угодно. Меня уж как только не называли… Мне, сеньор рыцарь, это привычно — как говорится, хоть горшком назови, только деньги заплати.

Дон Кихот (обращаясь ко второй девице): А тебя как звать, милашка знатная дама?

Моливера: Меня позвать просто. Вот окно моё — постучите три раза, и я вам открою.

Дон Кихот: Да-да, а имя твоё как?

Моливера: Я Моливера — дочь аптекарского мельника.

Дон Кихот: Тебя я также прошу называться донья Моливера.

---

Моливера: Как скажете. Меня кто как называет: кто Молью, а кто Верой.

Дон Кихот: Хорошо, разбудите моего оруженосца. Нам пора ехать.

Сцена 1.9

У выхода из постоялого двора Дон-Кихот прощается с Хозяином перед отъездом.

Дон Кихот: Gracias por todo, рыцарь Перлузор Кастелян! Благодарю вас за ваше радушие! Надеюсь, трофеи, полученные вами от поверженных мною рыцарей тьмы, в достаточной мере окупят ваше гостеприимство.

Хозяин: От пережитого мной благодаря вашей милости я даже не смог подсчитать, насколько вы тут начудили. Руки дрожат — пальцами в калькулятор не попадаю!

Хорошо ещё, что оба побитых вами погонщика вполне живы, только напуганы…

Дон Кихот: Я знал, что вы не потребуете с меня дополнительной платы. Ведь вам, как благородному рыцарю, не хуже меня известно, что по закону рыцарей я не должен тратить деньги на иное, кроме как на услады дамы моего сердца.

Хозяин (с выражением безнадёжного разочарования): А чёрт с вами! Пускай так. Лишь бы вас в следующий раз пронесло! В смысле — пронесло мимо моего двора. Я имею в виду — счастливого пути! (В сторону.) Чтоб тебе пусто было!

Сцена 1.10

Дон Кихот и Санчо Панса выехали с постоялого двора.

Дон Кихот: Какой всё же приятный сеньор этот рыцарь Перлузор Кастелян! Такой радушный, такой вежливый! На обратном пути обязательно к нему заглянем.

Санчо Панса: Да уж! Судя по выражению его лица, он просто счастлив знакомству с вами и будет с нетерпением ждать новой встречи!

Дон Кихот: Конечно, конечно! Кстати, ты заметил, Санчо, что этот замок оказался как две капли воды похож на замок рыцаря Реджио Ферро, описанный его биографом Руфо Саббатини? Такие же мощные стены, ажурные ворота.

Санчо Панса: Я, мой сеньор, уже привык к вашим фантазиям. Потому меня не удивляет, что вы обычный постоялый двор своим воображением так возвысили…

Дон Кихот: Твои слова, Санчо, в очередной раз доказывают, насколько ты неопытен в рыцарских делах! Ну да ладно, главное — я стал полноценным рыцарем, и теперь труба нас зовёт! Нас ждут великие дела и громкие победы, слава и почёт! (Начинает петь.)

Звонко горн возвестил о начале пути,

«В путь пора!» — протрубила труба.

В бой со злом я вступил, и пощады не жди.

Кто кого — это наша судьба.

Негодяи, злодеи, волшебники злые,

 выходите сразиться со мной!

За коварство, за ложь, за несчастья людские

 накажу я вас твёрдой рукой!

Это я — Дон Кихот! Пожелай мне удачи!

Жаркий бой ждёт меня впереди.

Я иду, потому что нельзя мне иначе.

Я иду — ведь кто-то должен идти.

Сцена 1.11

Дом Дон Кихота. На кухне за столом сидят Изольда и Палладио, пьют кофе.

Изольда: Сеньор Палладио, прямо не знаю, что и делать. Второй день, как дядя пропал — уехал. Всю ночь перед отъездом мне спать не давал — кричал: «О, Дульсинея, о, Дульсинея!» Бредил, что ли? А под утро, когда я уснула, упорхнул тихонечко. Коня, барахло рыцарское, меч — всё увёз!

И Санчо Панса с ним. Жена его приходила, Тереса. Плачет, говорит, весь вечер уверял её, что скоро получит должность губернатора, а утром рано запряг осла и уехал не простившись…

Палладио: Вон оно что! А мне вчера рассказала уборщица наша Неля, что, когда она убиралась в комнате у сеньора Кеханы, он вдруг бросился к ней, упал на колени и стал кричать: «Я ухожу в поход. Сжалься над моим конём, Дульсинея, приласкай моего коня!» И ещё чего-то такое…

Изольда: Ба-а! А мне не сказала! Ну и что дальше?

Палладио: Она ему ответила, что в лошадях не понимает и с детства их боится. Посоветовала обратиться к конюху. А сеньор Кехана накричал на неё и назвал извращенкой…

Изольда: Во дела! Видно, обчитался совсем наш дон рыцарь!

Сцена 1.12

Дон Кихот и Санчо Панса едут по лесной дороге.

Дон Кихот: Ты что-то отстаёшь, Санчо. Я уже устал тормозить Росинантэ.

Санчо Панса: А куда спешить? Едем ведь просто так — куда глаза глядят.

Дон Кихот: Стой, Санчо! Замри! Слышишь? Там, в лесу, справа — крики! Да, точно кто-то кричит и даже плачет!

Благодарение небу за милость, которую оно мне посылает, представляя случай исполнить долг моего звания и пожать плоды моих высоких намерений!

Эти крики, без сомнения, идут от какого-нибудь несчастного или несчастной, которые нуждаются в моей помощи и защите. Скорей туда!

Дон Кихот пришпорил Росинантэ, Санчо ткнул в бок своего осла. Стучат копыта…

Сцена 1.13

Дон Кихот въезжает на поляну, где двое крепких мужчин-коллекторов привязали к дереву молодого парнишку.

Дон Кихот: Санчо, смотри! Двое негодяев привязали парнишку к дереву и стегают его хлыстом! Ух, сейчас я им задам! Давай-ка мне щит и копьё…

Взяв оружие, Дон Кихот устремляется вперёд.

Коллектор: Не пытайся нас разжалобить своими воплями! Говори, где спрятал овец!

Паренёк: Прошу вас: не отбирайте у меня овец! Это моя последняя надежда… Я отдам долг…

Коллектор: Ты просрочил выплату по кредиту на три дня…

Паренёк: У меня сейчас нет денег. Но как только заработаю — сразу отдам! Без овец я погибну!

Коллектор: Раньше надо было думать — когда подписывал кредитный договор.

Дон Кихот приблизился к коллекторам и направил на них копьё.

Дон Кихот (громко и решительно): Я непобедимый рыцарь Дон Кихот Ламанчский! Заклинаю вас: немедленно остановитесь и объявите, кто вы такие и почему этот человек привязан к дереву!

Коллекторы: Послушайте, приятель рыцарь! Мы благородные, добрые коллекторы, а этот недостойный субъект привязан к дереву в воспитательных целях — чтоб вернуть ему память и побудить расплатиться по взятому кредиту.

Дон Кихот: Добрые коллекторы, говорите, воспитатели? Хорошо, что мой конь глуховат и вас не слышит, он бы заржал от такого словосочетания. Все знают про вашу доброту! То на спину утюг поставите, то ворота в конюшню подожжёте…

Так что, недостойные рыцари, стыдно нападать на того, кто не может защищаться. Садитесь на ваших лошадей, возьмите ваше оружие, и я вам докажу, что только трусы поступают так, как вы!

Коллекторы: Сеньор рыцарь, мы не напали, мы просто занимаемся взысканием долга. А это — недостойный бедолага-пастух. Он взял кредит у благородного сеньора Гальдудо Гинтарского и просрочил выплату.

По договору в случае просрочки он обязан отдать своих овец. Вместо этого он их спрятал и сам спрятался в лесу. Нам с большим трудом удалось его поймать…

Дон Кихот: Неважно, что он сделал, но вы, привязав его к дереву, сотворили зло худшее, поэтому отвяжите его немедленно, иначе, клянусь честью дамы моего сердца, я убью и уничтожу вас прямо сейчас, вот этими своими копьём и мечом! Ну! Отвязать его!

Коллекторы: Конечно, конечно, как скажете, так мы и сделаем. Разве мы осмелимся вам перечить — ведь у нас нет ни копья, ни меча, чтоб вам возразить!

Коллекторы склонили головы и отвязали парня.

Дон Кихот: Как тебя зовут, паренёк?

Паренёк: Я Андрес, пастух Андрес, о, благородный сеньор рыцарь!

Дон Кихот: Сколько ты задолжал, Андрес?

Андрэс: Сто семьдесят пять реалов.

---

Дон Кихот (коллекторам): Теперь вы ему должны триста пятьдесят, и вам лучше немедленно раскошеливаться, если не хотите, чтобы я переломал ваши рёбра вот этим самым копьём!

Коллекторы (удивлённо): Откуда такая сумма?

Дон Кихот: Сто семьдесят пять — чтоб вернуть долг сеньору Гинтарскому, и столько же — налог на содержание странствующих рыцарей…

Коллекторы (переглянувшись, переходя на вкрадчивый тон): Но тут одно неудобство, господин рыцарь! У нас нет с собою наличных денег.

Пусть паренёк пойдет с нами в наш офис, и мы ему заплатим там всю сумму, которую вы назвали…

Андрес: Можете перевести сеньору рыцарю на карту, через онлайн-платёж…

Дон Кихот: Нет-нет, малыш, не втягивай меня в эти ваши сетевые штучки! Меня не испугают и десять негодяев на большой дороге. Но от мысли, что один тщедушный хакер, не слезая с дивана, может получить доступ к моему аккаунту, я прихожу в ужас!

Так что никакого «онлайн»! Сходи лучше с ними в офис и забери деньги наличными…

Андрес: Чтобы я пошёл с ними! Нет, сеньор рыцарь, даже подумать-то об этом мне страшно! Если я с ними останусь, они с меня сдерут кожу прямо с живого, как со святого Варфоломея!

Дон Кихот: Они не сделают тебе ничего! Достаточно моего приказания, чтобы они повиновались! И если они поклянутся по рыцарскому обычаю, то я отпущу их на свободу и поручусь за уплату.

Ты же, когда получишь деньги, отправляйся в Тобосо и отдай мою долю прекрасной Дульсинее Тобосской, даме моего сердца…

Андрес: Какое Тобосо, ваша милость?! Подумайте, что вы говорите! Эти люди вовсе не рыцари и никогда не принадлежали ни к какому рыцарскому ордену! Они чёрные коллекторы из бригады Ивана Гальдудо по кличке Богач, живущего в Гинтанаре.

Дон Кихот: Что же из этого? И чёрные коллекторы из Гинтанары могут быть рыцарями. Ведь каждый сын своих деяний.

Андрес: Это так, но с какой стати они выложат свои деньги, когда их занятие противоположное — не отдавать, а отбирать?

Коллекторы (вкрадчивым голосом): Мы вовсе не отказываемся, амиго Андрес, сделайте одолжение, пойдёмте с нами, и клянёмся вам всеми рыцарскими орденами на свете: мы уплатим вам всю сумму, и даже с процентами!

Дон Кихот: От процентов я вас освобождаю! Уплатите должную сумму — и достаточно. Но позаботьтесь исполнить то, в чём вы только что поклялись!

Иначе — клянусь в свою очередь и тою же клятвой — я возвращусь, чтобы отыскать и наказать вас, и я найду вас, хотя бы вы умели так ловко прятаться, как ящерица!

Это говорю вам я, храбрый Дон Кихот Ламанчский, разрушитель несправедливостей и мститель за притеснения! А теперь — прощайте!

Коллекторы, убедившись, что Дон Кихот скрылся из виду, направились к Андресу.

Коллектор (ласково): Ну, паренёк, пойдём — мы уплатим, что должны. Выполним приказ разрушителя несправедливостей.

Андрес: Только пусть ваши милости в точности исполнят указание сеньора рыцаря, которому да ниспошлёт небо тысячу лет жизни за его мужество и который возвратится наказать вас, если вы мне не заплатите!

Коллекторы: Конечно, конечно! И ради любви, которую мы к вам питаем, мы даже увеличим свой долг — добавим пятьдесят… плетей!

Схватив Андреса, коллекторы привязали его к дубу и стали бить, приговаривая: «Раз, ещё раз, получи — вот тебе!»