Бесплатный фрагмент - Новые празднiкi, или В поисках Внутреннего Грааля.

«…Странные шумы несутся со всех сторон… Это предвестники Ночи Брахмы; сумерки поднимаются на горизонте, и Солнце заходит за тринадцатый градус Макара (десятый знак Зодиака), и уже более не достигнет Мина (знак Рыб в Зодиаке). Гуру в пагодах могут теперь разбить свой астрономический круг и инструменты, ибо отныне они бесполезны.

Жизнь и движение теряют свою силу; планеты едва движутся в пространстве; они угасают одна за другой, подобно лампе, которую рука Чокры (слуги) забыла наполнить. Сурья (Солнце) мерцает и потухает; материя идёт к растворению (пралайа), и Брахма вновь погружается в Duas, непроявленного Бога, и, исполнив свою задачу — засыпает.

Прошёл ещё один День, наступила Ночь — и она будет длиться до будущей Зари.»

Елена Блаватская «Разоблачённая Изида», т. 2.

I

— Ты хочешь быть Действующим или Понимающим? — спросил меня Никритин и счёл своевременным хитро улыбнуться.

— Я? Действующим! — ответил я тем тоном, каким иногда дополняют, — Конечно! А как же иначе? Да за кого ты меня принимаешь?..

Но я не дополнил этого так. Я дополнил вполне себе вежливым вопросом «А ты?»

И тут произошло неожиданное:

— Я? Понимающим конечно! — сказал Никритин тем же тоном, каким я только что ответил ему противоположное, и вновь улыбнулся столь же хитро, сколь обаятельно.

Он младше меня на восемь лет. Когда он так улыбается, я мысленно с особым пылом начинаю себя убеждать, что это неважно.

Мы выпили ещё водки. По чуть-чуть. И выкурили ещё по сигарете. Мы стояли с ним возле клуба «Дом», в котором через несколько минут мне предстояло играть, а ему читать свои стихи на странном мероприятии, а именно на втором фестивале «Правда-матка-2003», организованном, в сущности, мной.

Дело было так. Когда в октябре 2000-го года мы с ансамблем «e69» вернулись с гастролей в Австрии, меня в очередной раз в жизни обуял пафос культурного революционера. Со мной так уже было в 95-м, когда я тоже организовывал всякие мероприятия, выпускал малотиражную прессу и полагал себя лидером немного-немало молодёжного движения. Потом у меня началась Великая Депрессия по Имярекову Душу, и я всё похерил, что потом, понятное дело, с очень большим трудом восстанавливал, когда оная депрессия прекратилась.

Поздней осенью 2000-го всё возобновилось с окрепшей силой. Пафос был предельно простым. Обычный такой себе русский пафос. Мол, типа, какого хрена!

У них, западных мудаков, даже рядовые бюргеры в искусство въезжают, и даже в авангардное, то есть даже в «e69», а здесь у нас, в Центре Мира; в стране, где гений на гении и гением же погоняет — нихуя! Сплошной голяк! Даже «Новые Праздники» мои, попса попсой, хит на хите, особо не востребованы, потому что, бл*дь, даже на прилавки проклятая бездуховная и необразованная шваль и мразь не даёт сие положить. Что уж тут говорить о более тонких видах искусства, ради постепенной раскрутки коих «Новые Праздники» в своё время и были задуманы в качестве ракеты-носителя. Это потом уже выяснилось, что такой ракете самой носитель нужен. (Это так потому, впрочем, произошло, что по молодости лет я как-то не был в курсе подлинных масштабов человеческой безнравственности.)

Ну да ладно… Короче, из Австрии я вернулся весь в пафосе партизанской войны. А как по-другому-то? Если чернь бездарная взбунтовалась, что ж остаётся истинным Великанам Духа — только партизанская война им и остаётся. Ну да ничего, подумалось мне, партизаны — тоже военные, и посмотрим ещё, кто из нас больший профессионал!

А надо сказать, что если я уж точно уверен в правоте своего дела, то, конечно, нет таких горных цепей, что я не мог бы взорвать, и нет преград, что я не мог бы преодолеть. В такие моменты сам чёрт мне не брат, и нет такой силы, какой не мог б я эффективно противостоять и в итоге одерживать очевидные победы над ней. Это именно таких, как в некоторых случаях, я, называют Великанами Духа, они же — Локомотивы Истории)). Одна беда — будучи потомственным интеллигентом и, как следствие, человеком с интеллектуальным уровнем существенно выше среднего, я часто подвергаю всё и вся весьма остроумным и хитровы*банным сомнениям, ибо, уж не знаю, к счастью ли или же к сожалению, — для кого-то так, для кого-то сяк, — но слишком уж много разных граней/сторон у любого предмета вижу — в особенности, у предметов тех или иных дискуссий)).

И я, короче, настропалил заниматься со мною всем этим писателя и издателя Серёжу Соколовского, поэта и критика Данилу Давыдова, поэта, художника и дизайнера Вадима Калинина, а также супругу нынешнего аранжировщика группы «Би-2», который, понятное дело, «и сам гений, шо п*здец!», Олега Чехова, Наташу Чегодаеву в качестве вэб-дизайнера (впоследствии по этой специальности она стала работать на «Русском радио» в качестве же «самой главной»))).

И мы засели за этот проект под придуманным мною названием «Летающий остров „Лапута“», мыслимом как такой вот свободный и автономный «летающий остров», на котором «живут и работают» сплошь реально гениальные люди))…

Просто надо понимать, ребята, такую вещь: у всего этого дерьмеца, коим потчуют нас с телевизионных экранов есть как бы, мягко говоря, второе дно, оно же — истинная подоплёка и истинная первопричина. Нет дизайнеров, кои, на самом деле, в свободное от «работы», бл*дь, время не были бы по-настоящему талантливыми художниками; нет среди попсовых аранжировщиков композиторов ниже уровня какой-нибудь, там, Земфиры или Васильева из «Сплинов» (честно признаться — любой из них может много, мягко говоря, больше))) и нет среди сессионных гитаристов, прибившихся, говну подобно, ко всяким «серьёзным» попсовым студиям никого, кто играл бы уж прямо хуже какого-нибудь Гарри Мура или Ингви Мальмстина, не говоря уж о людях уровня Эрика Клэптона)). И всё это очень грустно, ибо на Всё Воля Божья, и поэтому это уже вроде бы и не грустно, а как бы Высшее Хорошо. А кто этого не понимает или, ещё того хуже, не приемлет, должен быть без лишних соплей символически аннигилирован в случае неиспользования им Трёх Шансов на Исправление. И баста!

Короче, «Лапута» должна была, по моему замыслу, существовать в двух, совершенно очевидных на первый же взгляд, ипостасях: «реальной» и… виртуальной.

В виртуальном плане это должен был быть тупо сайт, в реальном же — кое-какие издательские проекты и, конечно, серия «культмассовых» мероприятий следующего характера.

Ну-у, какого характера, быть может спросите вы? Ну, например, такого! То есть, более-менее зрелищно это должно было быть. А зрелищным может быть только то, что более-менее тупо, ибо один и тот же человек, когда он один что-то слушает себе в плэйере или читает в туалете или в метро и когда он тусит на каком-либо мероприятии — ни в коей мере сам себе нетождественнен. А максимально зрелищная тупость обязательно должна ещё иметь некий подсекс и обязательно… с музычкой. Поскольку же речь шла (для меня лично как организатора она так шла, разумеется) о продвижении именно элитарного искусства и именно в массы, то подсекс и музычка были вполне себе нестандартными…

Первым «реальным» мероприятием в рамках деятельности «Летающего острова „Лапута“» был некий литературно-музыкальный перформанс под незамысловатым названием «69», то есть, короче, некий одновременный и глубоко обоюдный оральный секс, то бишь пресловутое слияние обеих грёбаных половин: члена и рта, языка и клитора и, само собой, Мужчины и Женщины…

Вообще, мне просто хотелось противопоставить что-то этому непереносимому, несоответствующему нашему времени новой зодиакальной эпохи, фантастическому занудству так называемых, бл*дь, литературных, бл*дь, вечеров.

Ведь хорошая литература никуда не делась сама по себе. Не перевелись, бл*дь, ещё на Руси ни настоящие поэты, ни прозаики (хоть их, конечно, и много меньше, чем думают в некоторых локальных помойках))) — не исчерпывается всё, короче, к великому счастью Истинных Человеков (коих, понятно дело, раз-два и обчёлся))) всякой макулатурной х*йнёй, типа каких-нибудь Улицкой, Марининой, Платовой, Робски или, ещё того хуже, какого-нибудь Лукьяненко с его «ночными позорами» — но… сами по себе литературные вечера — это, конечно, что-то с чем-то; полный, кромешный пипец, и если вы никогда не посещали подобных мероприятий, то ничего не потеряли и даже и не думайте посещать их впредь — скука смертная и убожество во всех смыслах…

И вот это-то и хотелось мне зимою 2000-01-го года попытаться преодолеть. И… в какой-то степени… пожалуй, что это у меня получилось.

Сделал я пару-тройку подобных мероприятий, и, смотрю, все так делать стали! В особенности, забавно, конечно, смотреть на тех, кого я помню в качестве «скептически» настроенных зрителей этих своих мероприятий. Ну да и славно, собственно! За это, собственно, и боролся. Я не сказал бы, конечно, что сам жанр литературно-музыкального перформанса привёз в Россию я, но, вместе с тем, то, что я был в первой тройке (а то, извините, и первым в ней))) — конечно, неоспоримый факт, ибо первые подобные мероприятия действительно инициировал я, и проходили они на ведущих литературных площадках Москвы, в местах, где не заметить этого было попросту невозможно — да оно и было замечено)) — х*ли, мне только радоваться остаётся, как водится)).

В ходе первого перформанса под названием, как я уже говорил, «69» должно было происходить следующее. Планировалось оно, где, собственно, потом и состоялось, в «Чеховке», то есть в зале Библиотеки имени Чехова в самом центре Москвы, что функционировал и функционирует как один из пятёрки более-менее пристойных литературных клубов Москвы. Поэтому «поэзия» там должна была звучать плюс-минус «высокая» (то есть, конечно, не графоманская рифмованная х*ета под «серебряный век»), но что-то вполне себе «умное». Музыкой же там должна была стать импровизация музыкантов «e69», включая вашего покорного слугу, + Олеся Ростовская, терменвоксистка, пианистка, органистка и девочка-композитор из консерватории. При этом в качестве нот, музыкантами использовались зачитывающиеся в данный момент поэтические тексты, чтобы видеть как бы на строчку раньше, что, в свою очередь, позволяло создать у зрителей-слушателей полную иллюзию чего-то хорошо подготовленного и продуманного до мелочей, чем оно, в сущности, и было — по крайней мере, с моей точки зрения)). (А хули, мы на импровизации собаку съели, и в Европе нас тоже было, прямо скажем, слушать непротивно.)

Изначально планировалось два отделения. Я же говорю, всё должно было быть с подсексом и «тупо». В первом отделении читали «мальчики»: Калинин, Никритин, Соколовский, Давыдов и ещё кто-то, а подзвучивали их как раз «девочки»: Яна Аксёнова и Олеся Ростовская. И это было здорово! Во всяком случае, тихая скромница «Чеховка» такого не видела никогда. Судите сами: экспрессивные, пропитанные мужской охотничьей сексуальностью тексты под нежный, но плотный, да ещё и вполне музыкальный, но именно РЁВ терменвоксов в исполнении поистине прекрасных молодых женщин!..

Во втором же отделении всё было естественно наоборот. Читали девушки: Шостаковская, Яна Токарева (должна была ещё читать Лена Костылева, чего мне искренне хотелось, но она в последний момент не смогла вырваться из своей Праги), Женя Воробьёва, Света Богданова, с коей мы некогда вместе учились в Литинституте, да Линор Горалик, тогда ещё не ставшая «знаменитой», сосватанная мне, как организатору, Соколовским буквально за день до мероприятия. Аккомпанировали девкам, соответственно, Костя Аджер, у которого только-только родилась первая дочь, да я, у которого на тот момент ещё никто не родился (в большинстве организуемых мной от лица «Лапуты» (это, вообще, если помните, был такой независимый летающий остров у товарища Свифта) я принципиально не читал ни стихов, ни прозы, руководствуясь простым соображением, что в качестве музыканта я буду полезней мною же и созданной Партии, ибо стихи, и даже да, хорошие, но всё же много кто пишет, а вот хороших музыкантов в рядах гуманитарной интеллигенции всегда было немного, ибо в музыкальном плане, к большому моему сожалению, современная гуманитарная интеллигенция часто путает божий дар с яичницей, а истинный профессионализм с профессиональной профанацией, что, конечно, постепенно приводит к упадку вкуса, не говоря уже об умениях. А х*ль, с другой стороны, стараться, если и так едят?))). И вот это вот всё, в целом, и раздражало меня.

И да, получилось всё не с первого раза, естественно. А конкретно… сие было так…

Сначала мы с Леной Пахомовой, леди «Чеховка», через Соколовского, договорились где-то на май 2001-го, и было это, ясен палец, не просто — всё-то организовать: чтобы все в этот день могли, чтобы был «аппарат», чтобы то, чтобы сё (при том, что брал я всё необходимое, включая «аппарат», буквально из воздуха, ибо своего у меня в то время и был-то только что синтезатор «Korg», да и тот был мой лишь условно, а со всем остальным (с комбиками, с пультОм, с микрофонами) договаривался я отдельно), и за каждой необходимой «мне» вещью стоял отдельный человек, с каждым из которых мне необходимо было, для успеха-то дела, установить свою, подходящую к каждому отдельному случаю, систему некоммерческих отношений, то бишь как можно быстрее отсечь его, отдельного человека, (каждый раз разную) систему координат, чтобы говорить с ним именно в его, а не в какой другой, чтобы просто не получить отказа, ибо никаких денег за помощь в том или ином роде предложить никому я не мог (а мог бы — непременно бы предложил — сами поймите, себе дороже — мозговую жопу так рвать-то))). И всё это, повторяю, лишь для того, чтобы хотя бы конкретно на своём месте сделать хотя бы что-то, чтоб хоть когда-нибудь в целом прекратилось это унылое, беспросветное, безысходное убожество под названием «немытая Россия»…

И я позвал туда кучу народу: литераторов, музыкантов, критиков, журналистов. Сам Дмитрий Ухов, великий музыкальный журналист, организатор серии фестивалей «Альтернатива» (лучшего музыкального фестиваля 90-х, где современный джаз, электронный авангард и современные формы академической музыки действительно сосуществовали вместе, вместе же и составляя сложный и неповторимый узор на ковре современного именно серьёзного искусства, а вовсе не той х*йни, которая назойливо лезет к нам, бл*дь, аки приговская мохроть, с экранов телевизора, из всяких грёбаных отечественных MTV) подписал по моей просьбе на это мероприятие какую-то восходящую звезду современного джаза (фамилию я, увы, запамятовал — очень соррично каюся/извиняюся) и ещё должен был привести с собой какую-то целую тусу своих американских коллег, музыкальных журналистов. И самое страшное, что все они действительно пришли. Пришли вообще все, кто обещали!..

Пришёл и DJ Андрей Панин, на лэйбле коего «Alley PM» впоследствии и вышли первые два альбома «Новых Праздников» (тогда, правда, никакого своего лэйбла у него ещё не было и даже не намечалось, а просто он тихо крутил себе свои «пластинки» на «танцах», и ему просто нравились «Новые Праздники», и просто мы были приятелями). Но… все мы «поцеловали» запертую дверь зала Библиотеки им. Чехова…

Просто за полчаса (ну хорошо, буду честен — не за полчаса, конечно, а… минут за 45))) до начала мероприятия мне позвонила Лена Пахомова и сообщила, что, мол, очень, бл*дь, извиняется, что, бл*дь, возникли, де, проблемы с администрацией и, короче, ничего сегодня не выйдет и, мол, если это меня устроит, мы можем осуществить задуманное в начале следующего сезона, то есть уже где-нибудь в октябре…))

Я пришёл к «Чеховке» лишь затем, что времени всех обзвонить и сказать, что всё отменилось, у меня уже не было. Поэтому я просто тупо более часа встречал всех у запертой двери и глупо, бл*дь, извинялся…

Стоит ли говорить, что после этой истории я впал в довольно суровую депрессию?)) Ведь я всего лишь, реально бескорыстно, просто хотел, чтобы всем стало жить веселее и интереснее, а вовсе не ради личного прославления, как могут подумать безнадёжно тупые — в конце концов, я и без этих мудацких «утренников» много чего уже и тогда из себя представлял. А тут, бл*дь, по просветлённому иблу ссаной тряпкой!

На Пахомову я, помнится, особо не обиделся (что вообще с бабы-то возьмёшь, да ещё и с довольно красивой), но расстроился, разумеется, крепко…

К моей чести сказать, спустя полгода я, конечно дожал это дело, то есть опять со всеми созвонился/договорился, всех на всё подвиг и, как вы уже знаете, мероприятие оное благополучно в конце концов состоялось и именно там же, где и было изначально задумано, то есть в «Чеховке» у Пахомовой — а хрен ли?! Уж если я чего-то решил (а решиться мне на что-либо бывает очень нелегко, потому что я, бл*дь, интеллигент, увы и ах, азохен вей, и слишком много у всего разных, взаимоисключающих порой, сторон вижу — ввиду того, что у меня интеллект выше среднего развит), то, как правило, этого добиваюсь. Поздно или рано — чаще, конечно, к сожалению, поздно — но добиваюсь. Я ж, видите ли, хохол наполовину)), то есть истинно русский, а не какой-нибудь там угрофинский татарин (смайлик, осклабившись, снимает ермолку, дабы почесать себе маковку), а на четверть я — иудей. А, как говорится, где хохол прошёл, там еврею делать нечего, хотя в моём случае он всё-таки что-то делает… гм… там — вероятно руку на пульсе держит (смайлик расстёгивает ширинку…))).

А за те полгода ведь, сами понимаете, немало воды утекло. Во-первых, я женился третий раз в жизни. Во-вторых, я женился на Да, с коей ныне у нас вообще растёт Бог-Ребёнок по имени Ксека, как она пока сама себя называет)). Когда, если не в курсе кто, что при моих раскладах — редкость (за что и боролись))), меня спрашивают, в какой раз я женат, я всегда говорю одно: официально в третий, но, на самом деле, в первый! — и в такие моменты я искренен как никогда (смайлик в пизду))).

Просто однажды мы с Да в очередной раз бешено поругались по пьяни (все Близнецы испокон веков бухают так, что в состоянии опьянения не имеют почти ничего общего с собою же в состоянии трезвом))); помирились, понятно дело, уже в постели. Когда мы устали мириться)), Да сказала очень серьёзно и искренне: «Я хочу за тебя замуж!» Честное слово. Именно так и сказала. Я что-то, для проформы, немного помычал на тему, что с меня, как с козла молока. Она сказала: «Нет, я хочу так, без денег!» (Ксеня, ты слышишь?))) «Ок, — сказал я, — тогда пойдём завтра же утром, несмотря на похмелье, подадим заявление в ЗАГС!» Я, как вы знаете, к тому времени имел некоторый опыт в подобных делах)). На том и порешили, и так и сделали. Пришли, разумеется, в перерыв. Пока дожидались окончания обеда служителей ЗАГСа, похмелялись во дворике баночками слабоалкогольных коктейлей…

Ещё Да сказала, что хочет, чтобы на нашей свадьбе никого не было, кто знает её «прежнюю». И никого и не было там такого. Уже потом, через пару недель, мы собрали ограниченный контингент старых друзей. В сам же день свадьбы были только мы и наши свидетели. Я позвал Славу Гаврилова. Самое смешное, что я начисто забыл о том, что несколько лет назад на его свадьбе свидетелем был никто иной как я (мне показалось это весьма забавным, когда я об этом вспомнил).

Ну а в третьих, мне, ёбаному царевичу-лягушке, удалось наконец покинуть мой родовой прижизненный склеп на Малой Бронной, ибо родственники Да пустили нас с ней бессрочно пожить в одну из своих пустых квартир (о, они — «магнаты»! )) Помните, была в начале 90-х реклама «куриные окорочка летят! Союзконтракт!»? К этому предприятию имел кое-какое отношение двоюродный брат Да, некогда реально блестящий математик и профессиональный исполнитель бальных танцев в одном лице — проклятые 90-е, бл*дь!).

Однако, несмотря на этот, скорее, приятственный заворот, я, интеллигентный жидохохол, не забыл про свою фигню (как еврею мне свойственен мессианский пафос, а как хохлу — умение добиваться своих целей любой ценой). И, как я уже говорил, первая невиртуальная акция «Лапуты» конечно же состоялась и именно там, где была задумана!..

Ну, понятное дело, как это всегда со мной происходит, на некоторое время после акции «69» я впал в такой лёгкий социальный анабиоз. Это нетрудно понять. Просто выкладываешься как хер знает кто, делая в одиночку столько, сколько среднее рекламное агентство с серьёзным штатом сотрудников, потом наконец, ценой невероятных усилий, получается почти всё, как задумал, а для окружающих это всё как бы «в порядке вещей»))…

Окружающие-то, по большей части, усилий прикладывать не умеют, а методом аналогии, к несчастью, владеют — вот и думают они, когда видят, что у кого-то там что-то получается сложное, что либо это такая же х*йня, на которую способны по их инфантильному мнению и они сами, либо же, если всё-таки некое нечто кажется им достаточно достойным и сложным, что, значит, тому, кто это поднял и сделал, оно ничего особо не стоит и даётся легко — ведь, повторяю, сами они усилий ни к чему толком прикладывать не умеют, и трудно представить им, обывателям от культуры, что кто-то на это способен. Они ведь все привыкли за просто буй жрать, суки, манну небесную, или же полагать, что они её жрут. А жрут-то на самом деле говно и… в общем-то, вполне по реальным своим заслугам. А уж такая простая мысль, что сильный — не тот, кому Большее даётся легко, а тот, кто из последних реально сил преодолевает трудности, до последней капли крови борясь за достижение любой из своих целей — не то, чтоб недоступна их пониманию, но, в силу патологического их неумения конструктивно сомневаться в себе, кажется им настолько расхожим интеллектуальным клише, что западло как-то им, таким умным, и время-то тратить на подобные размышления)).

Так и получается, что эта простая мысль, в общем, доступная их пониманию, совершенно, в то же время, недоступна для постижения ими, а это безусловно разные вещи. Словом, такие люди, обыватели-потребители, хоть и стоят на чуть более высокой ступени развития, чем просто лишённые эстетических потребностей быдляки, так же будут символически аннигилироваться в случае неиспользования ими трёх шансов на исправление, каковые, в свою очередь, обязательно должны быть им предоставлены. (Об этом позаботится Особый Отдел (смайлик надевает пенсне).)

Так что ты, сука, бл*дь, толстопузая (это я о критиках всё))), научись сначала посуду за собой мыть, носки менять своевременно и человеком стань, с которым хоть в чём-то дело можно иметь, а потом, уже, бл*дь, используй словечки всякие, типа «дискурса», «универсума», «интертекстуальности/интерактивности», не говоря уж о прочем «гуле языка».

И вот поделал я пару месяцев какие-то домашние семейные дела, пиша неспеша, извините, то, что потом назвал «Я-1», про дурку, да героин по тогдашней моде, и сочиняя потихоньку вопросики для игровой программы «Обратный отсчёт» на канале ТВ-6, где я тогда штатно начал работать, а потом пошёл как-то в магазин за водкой, чтобы вечером употребить её с Да (она любит выпить, за что мне иногда её убить просто хочется))) и… придумал новый перформанс.

После «69» мне показалось, что «рафинада», пожалуй, пока достаточно, а то слипнутся у интеллектуалов попоньки (а как же они тогда будут в попку трахаться — многие ведь из них без этого никуда, уж и не интеллектуалы как вроде))), а захотелось мне, напротив, чего-то жгучего, чего-то пролетарского.

Название нашлось тут же: ПРАВДА-МАТКА! А хрен ли?!.))

И тут должна уже была вестись совсем иная игра. В какой-то степени, возможно, в самой этой идее, сделать всё по-пролетарски, содержалось корневое для души всякого, бл*дь, интеллигента болезненное стремление к постоянному и редко при том реально уместному заигрыванию с братом-народом. Опять такой себе подсекс, ёпть. А х*ль, народ — мужчина, интеллигенция — женщина — им никогда не понять друг друга, но взаимный трах мозгов только-то их обоих и развлекает. Короче, виделось мне это так…

Пятеро поэтов с несколько более мужской внешностью, чем это зачастую бывает, должны были читать поочерёдно свои тексты, нарочито изобилующие так называемой, бл*дь, инвективной лексикой, то есть попросту матом, но при этом довольно сложно и профессионально организованные с чисто технической точки зрения. В отличие от «69», состоявшем из 5-10-минутных выступлений каждого отдельно взятого пиита, «Правда-матка» была организована как постоянное экспрессивное чтение по кругу и каждый раз строго по одному стишку. Конкретно это должно было выглядеть, и действительно выглядело в итоге, так: крепкие ребята лет 25—30, кто в телогрейке, кто в ватнике, кто в другой рабочей одежде, натурально бухают на импровизированном столике, коим служил, разумеется, перевёрнутый ящик из-под бутылок; закусь, ясен хер, на газетке и самая простая. Время от времени кто-то из них отходит от стола, берёт натуральный мегафон (рафиевская идея) и читает (читает — это, конечно, мягко сказано) свой стишок в зал. Как только он заканчивает, следующий «правдоруб» выхватывает у него мегафон, передавая предыдущему оратору взамен пластиковый стаканчик с водярой и начинает горланить своё. И такой вот перманентный весёлый и грубый кипеж происходит примерно 45 минут — час. Но… это ещё не всё. Была ещё одна и, собственно, главная фишка.

Всем известно, что в народе о поэтах бытует мнение как о слабохарактерных тонконогих вежликах, в сущности, не знающих настоящей жизни, у которых ещё, как правило, и руки из жопы растут. И безусловно, к большому моему сожалению, это мнение имеет под собой вполне очевидные основания. Но… таковыми уёбками в поэтической п*здобратии являются не все. Не таков, например я; не таков, скажем, Вадик Калинин; не таков Володя Никритин; не таков Лёша Рафиев, коего я тоже туда позвал и с коим мы учились некогда в Литинституте. Я, например, было дело, и шпалы под Нижним Тагилом клал, и ремонты в 90-е делал. И чтоб, короче, доказать такую простую вещь, что некоторые из поэтов — и впрямь высшая каста Универсальных Истинных Людей; доказать то, что мнение о том, что кто-то там, де, талантлив в одном, кто-то в другом, кто-то в третьем — это всего лишь тупая обывательская соплятина-пошлятина, а на самом, де, деле всё обстоит совершенно иначе и жёстче: если у Человека высокая тактовая частота работы мозгового процессора и приличный объём оперативной памяти, то какую программу на него ни поставь — для писания ли стихов, сочинения ли музыки, делания ли ремонтов или валки леса — она будет нормально, корректно, работать, не выдавая то и дело сообщений об ошибках Системы, а если же частота низка и оперативка не очень, то х*ёво работать на таком человеке будет даже Wordpad. Программы же «Поэт», «Композитор», «Аранжировщик», «Режиссёр» изначально можно поставить только на хорошую машину, и если ваша машина нормально тянет «Поэта», то уж руки у вас никак не могут из жопы расти. А если же они у вас всё же оттуда растут, то либо вы — ленивый, и вам просто надо переставить эту нехитрую программку ещё раз и повнимательней, заглянув предварительно в «Read me», либо же вы обольщаетесь на свой счёт в принципе, и стихи ваши скорее всего, если присмотреться, тоже говно)). И вот это вот всё и хотелось мне доказать. А как это доказать? Да только делом, ёпть!

Поэтому-то в ходе акции «Правда-матка» помимо распития водяры в рабочей одежде и горланинья матерных стишков в мегафон (в итоге нам удалось нарулить целых два!) должен был, по моей задумке, обязательно быть создан нормальный такой себе Материальный Объект. Не художественный, заметьте, объект, в роли которого в наше время может порой выступать и кусок говна, что мы зачастую реально и наблюдаем, а… именно материальный.

Я думал-думал, что ж это может быть, и решил тупо построить из деревянного бруса кровать как конечную цель всех мужских потуг, и потом кого-нибудь красивого в эту кровать, например, уложить, что уже, в принципе, и даже необязательно.

Кроме прочего я прекрасно знал, КАК это сделать, и знал, что среди читающих будет по крайней мере хотя бы ещё один человек, помимо меня, у которого руки точно растут не из жопы, а именно Володя Никритин, на которого вполне можно было иногда всерьёз опереться, не переваливая, разумеется, на него всю ответственность, как это, блядь, часто у нас тут и там происходит. Потому как, несмотря на то, что я тут только что писал про нормальные, де, «машины» — это, конечно, правда — но у меня не было в то время уверенности, что из всех участников, кроме нас с Никритиным, у кого-либо ещё корректно, а не криво установлена программа «Работа руками»; что не пиратская, скажем, версия (смайлик по неосторожности вдребезги разбивает себе фиолетовым молотком собственную фарфоровую залупу))).

И вот Рафиев откликнулся на эту мою инициативу, пожалуй, быстрее и восторженней всех. Он, этот Рафиев, неплохой парень, хотя в конечном счёте наши отношения с ним и пришли к полному упадку. Хрен его знает, возможно, всё дело лишь в том, что я — Водолей, а он — Рыба. Возможно, я на его вкус шибко умный, он на мой — шибко скандальный и истеричный. Неважно. Тогда же всё ещё было нормально, и ему очень понравилась моя идея. Он тут же сказал, что кровать — это гениально и всё такое, и у него есть замечательный друг, Максим-дизайнер, который может круто помочь в этом деле.

Тогда я ещё недостаточно разуверился в людях, верил во всякие чудеса и вообще, для укрепления контактов с Рафиевым (он — пробивной, собака, а такие люди, подумалось мне, «Лапуте» нужны), решил я до некоторой степени пойти у него на поводу. Но, понятное дело, я совершил ошибку.

В нашу первую встречу Максим-дизайнер скорее понравился мне. У меня был к тому времени нех*ёвый опыт поэта-песенника, у него — дизайнера дорогих интерьеров — так что мы нашли друг друга вполне друг другу соответствующими.

Он, конечно, сразу сказал, что деревянный брус — это говно, а вот металлоконструкции — это сила; что он всё знает, как всё разметить и где заказать; где взять металлические трубы и вообще всё знает. На словах всё действительно выглядело лучше некуда — в самом деле, для данного перформанса металл, конечно, годился больше, чем дерево, ибо это и более шумно, что хорошо бы передавало рабочий накал вкупе с матерными покрикиваниями «прораба», роль коего должны были попеременно играть мы с Максом, и вообще это чисто-тупо показалось нам всем более стильным (заметьте, бл*дь, никаких телевизионных реалити-шоу, типа «Дом» тогда ещё и не намечалось — ведь это был самый конец 2001-го года!) — да, ох*ительно было всё и на словах, и на первый взгляд… кроме одного. Как работать с брусом, я знал хорошо, а в случае передачи этой части перформанса Максиму-дизайнеру, я как бы терял контроль над ситуацией, потому что с металлом работать я не умел и мог лишь тупо полагаться на его честное слово, что, конечно же, в последний момент вышло мне боком.

Нет, поначалу опять же, всё складывалось неплохо. Мы сошлись на устраивающих всех общих позициях. Максу даже удалось сварить по моим эскизам две железные фермы, на которых предполагалось установить — что, кстати, вполне удалось воплотить в жизнь — металлические вёдра и тазы разных размеров, создав, таким образом, две такие вот своеобразные ударные установки, на которых играли впоследствии два профессиональных барабанщика, одним из которых был незабвенный Игорь Марков, некогда игравший в «Новых Праздниках», а ныне работающий в группе «Конец фильма» и как студийный сессионник, а ещё некогда бывший трубач групп «Ногу свело» и «Бригада С», а имя второго барабанщика я, к сожалению, не помню, но он тоже весьма славно стучал на этой грёбаной «Правде-матке». Оба этих барабанщика и обеспечивали, извиняюсь за выражение, «музыкальное оформление» наших чтений, что, на мой взгляд, круто и убедительно контрастировало с нарочито академичным и элитарным оформлением перформанса «69» в «Чеховке».

То есть сказать, что из моей затеи не получилось ничего — нет, конечно нельзя. Разве что, не получилось в деталях того, что и было изначально мною задумано)) и, как обычно, не по моей вине. То есть, в общем, по моей, конечно, вине, но заключавшейся лишь в том, что я опять рискнул положиться на кого-либо, кроме себя самого.

Случилось так, что Макса до последнего динамили на заводе, где должны были нарезать, бл*дь, ему трубы)), а за три дня до перформанса он и вовсе ушёл в запой…

Вышел он из него аккурат утром того дня, на который и было намечено наше мероприятие. Нет, к чести его сказать, он пришёл в «Зверевский центр» за несколько часов до начала, чтобы помочь мне развесить вёдра и установить все декорации, но… как вы понимаете, основная идея, состоявшая именно в создании материального объекта (то есть сам стержень того, что можно вообще назвать словом «перформанс») благополучно пролетела, и доказать, что «поэты» — высшая каста Истинных Людей мне не удалось)). (Смайлик поправляет галстук-бабочку, надетый на голую мыльную шею.) То есть лично самому себе я в очередной раз доказал, что к этой касте принадлежу конкретно я, но, видите ли, на сей раз моей целью было всё же не это)).

В качестве сомнительного, конечно, выхода из ситуации с проёбом «материального объекта», мы вбивали огроменным молотком (с натяжкой вполне пролетарский символ))) аршинные гвозди, в последний момент купленные по моей просьбе Никритиным, в здоровенное бревно, коим обычно препирали дверь в «Зверевском центре». Вбивали мы, разумеется, эти гвозди не абы как, а так, чтобы у нас получилось вполне читаемое слово «ПРАВДА».

Короче, несмотря на то, что вроде бы всем было весело, и все вполне благополучно нажрались, я остался не слишком доволен, и, мне кажется, я сейчас достаточно подробно обо всём рассказал, чтоб вам, милостивые читатели, стало ясно, почему. (Смайлик рвёт себе жопную целку, путём усаживания на бутылку водки)).)

Потом начались очень странные и трудные события в моей жизни и вообще в жизни нашей с Да новоиспечённой семьи. Я расскажу ещё об этом подробней, а пока лишь коротко вам сообщу, что когда мы вырвались с ней из этого совкового водоворота, то обнаружили себя хозяевами собственного жилья (хоть и как минимум вдвое меньшего, чем было положено мне по закону, да и вообще так чисто по совести, если б она, конечно, у кое-кого имелась); я обнаружил себя штатным автором вопросов игровых туров весьма популярной в то время телепрограммы «Слабое звено» на ОРТ (будущий Первый Канал), а Да обнаружила себя одной из двух «вокалисток» довольно причудливого музыкального новообразования, созданного мною, с одной стороны, от безысходной скуки и вакуума, наступившего после кризиса очередного живого состава «Новых Праздников» и окончания работы над альбомом римэйков старых советских песен в исполнении прекрасной Иры Шостаковской, а с другой стороны для того, чтоб Да врубилась в то, что дело, коим её супруг занят по жизни, мягко говоря, более чем не является х*йнёй как бы из первых рук)). Ну и ещё мне хотелось дать себе повод научиться наконец по-человечьи играть также и на гитаре. Второй «вокалисткой» в этом проекте была тогдашняя супруга господина Никритина, а сам же он играл там на барабанах в меру сил, коих, честно признаться, у него было в то время немного, ибо ему тогда довольно интенсивно ибли мозга на работе, куда его в качестве дизайнера-верстальщика, непосредственно после «Правды-матки», где они подружились, позвал Вадик Калинин. Короче говоря, долго этот проект не просуществовал, да и, наверно, не мог просуществовать, но… целей, ради которых он был затеян, достичь удалось. Неважно…))

Факт тот, что спустя год после «Правды-матки-2002» мне позвонил Лёша Рафиев и сказал, что, мол, Макс, давай-ка что ли повторим! И мы повторили. Тоже не без эксцессов, но повторили…

Было это 10-го апреля 2003-го года. И именно перед началом этого мероприятия между мной и Никритиным и состоялся тот короткий, но важный разговор, с которого, если помните, и началась эта книга и эта глава (смайлик нагревает на огне мечик))).

II

Кто бы ты ни был, никогда не сомневайся в том, что времени у тебя хватит на всё… На всё, что от тебя требуется.

Ты успеешь ровно столько, сколько ты должен успеть, и это известно заранее. Даже тебе самому…

Времени нет. Его и не было никогда. Ты не должен был слушать взрослых. Никогда. И ни в чём. Потому что взрослых нет и не было никогда.

Ты сам дал им жизнь. Из слабости, из жалости, из шалости. Теперь они умерли. А ведь их убил ты)).

Потому что ты дал им жизнь. Хорошо пошутил?..

Тебе нравится твоя шутка? Тебе нравится твоя слабость? Ты знаешь, что ты никогда не умрёшь? Ты знаешь, что нет Бога, кроме Бога? Ты знаешь, что нет никого, кроме Тебя?..

Тебе нравится твой выбор, которого не мог ты не сделать? Ты помнишь, как ты понял своё первое в жизни слово?..

Ты помнишь тот день, когда ты впервые понял, что понял то, что тебе говорят?..

Ты помнишь, кто это был?..

Кто говорил с тобой?..

Зачем ты послушал его?..

Ты уверен, что понял то своё первое в жизни слово верно?..

Зачем ты улыбнулся своему отражению? Ты понимаешь, что уже следующее же утро не наступило?.. И никогда уже не наступит…

Ты понимаешь, что ты всё ещё там?.. Ты понимаешь, что ты никогда не сможешь не улыбнуться? Зачем ты придумал взрослых? Ты же знаешь, что теперь никогда не умрёшь. У тебя на всё хватит времени. Знай это!..

Потому что времени нет. Потому что не может несуществующий ни умереть, ни ожить…

III

Всё дело в том, что когда Да не дала мне удалиться пожизненно в дурку, дабы там превратиться в растение (читайте об этом в «Я-1»), я подумал со свойственною мне душевною простотой, что, наверное, сие неспроста. Наверное, я должен всё-таки собраться с силами и что-нибудь сделать с этим чёртовым миром, само существование коего абсолютно точно и категорически неприемлемо — уж в чём-чём, в этом-то к тогдашним своим 28-ми я уверился твёрдо.

Коль скоро я не могу найти в себе сил, потому что в самой глубине души чувствую, что так просто нельзя, перешагнуть через Да, которая была категорически, в свою очередь, против моего ухода в дурку и вообще от неё (о, да! Да была единственным, что меня от этого удерживало) — стало быть, думалось мне, Бог требует, чтобы я избрал Действие. Ведь он требует от каждого разное, но игнорировать его приказы не дозволено никому. А кто сказал, что он желает людям Добра? Кто сказал, что он желает нам Зла?

Про него достоверно известно лишь то, что он просто ВНЕ той нашей с вами фигни, где вообще — и только в ней, в нашей с вами именно что фигне — существует дихотомия Добро/Зло. Он вне той фигни, где вообще существуют какие бы то ни было дихотомии и любые прочие множества; в которой существует хоть что-либо числом более Одного, потому что всё, что числом более Одного — фигня и неправда. А нужно это всё лишь для того, чтоб это стало вполне очевидным даже для такой какашки как Человек, а это (то, когда это станет вполне очевидным даже такой какашке как Человек) нужно, в свою очередь, лишь для того, чтобы узрев воочию полюс своего фантастического ничтожества, человечик увидел бы и полюс иной — полюс Истинной Природы Своей, а это нужно уже потому, что в момент Постижения Человеком Своей Истинной Природы в мире (и в нём самом, в первую и последнюю очередь) перестанет существовать что-либо числом более Одного, вернётся Торжество Абсолютной Гармонии, ибо во Вселенной, где нет ничего кроме Единицы, Единица равна Нулю, то есть небытию…

И не надо тут охать и ахать, мои скудоумные толстопузики)). Постижение Истинной Сути Вещей ни в коей мере не мешает любви к собственным детям, родителям и спутникам жизни. Если у кого это не совмещается в единое целое — так значит просто вы компьютер не первого сорта — Три Шанса на Исправление будут предоставлены вам по облегчённой программе — а не то вы сгорите — куда тогда труп девать?)) (Смайлик слюнявит грифель)).)

IV

Рассказать о событиях конца 2002-го года и первой половины 2003-го, пожалуй, будет непросто, но сделать я это обязан.

Кому обязан? У вас остались вопросы? Если да, задавайте. Не бойтесь задавать мне вопросы. В любом случае, что-нибудь я вам да отвечу, и если вы внимательно читаете эту книгу, да и сами от природы являетесь человеком глубоким и вдумчивым, то вряд ли вы можете усомниться в том, что в какой бы момент вы ни задали мне своего вопроса, мой ответ, которого я, конечно, тоже не знаю заранее, тем не менее будет именно тем, что ДОЛЖНЫ вы услышать с точки зрения Бога, то есть с Единственной Точки Зрения существующей в мире. (Понятное дело, что, строго говоря, точкой зрения это можно назвать с натяжкой, ибо сам феномен зрения, как и прочих чувств, возможен лишь в иллюзорном мире, где якобы существуют множества числом более Одного.)

Я отвечу вам именно то, что ДОЛЖНЫ вы услышать, ибо это ответит вам… Он.

Есть ли у вас выбор? О да, конечно! Вне всякого сомнения. (У смайлика внезапно звонит мобильник. Вы вынуждены ждать, пока он закончит разговор)).) Так, например, с необыкновенной лёгкостью в мыслях, присущей как гениям в начале пути, так и, в принципе, не очень умным людям, вы можете счесть всё, что я вам только что говорил, бредом сумасшедшего. Да, это ваш выбор и ваше право. Вне всякого, повторяю, сомнения. Я — всего лишь «предостерегающий увещеватель». Просто я обязан напомнить вам, что это… первый ваш шанс из трёх (а для кого-то второй, а для кого-то уже и последний!))). Если б я не напомнил вам об этом сейчас, это было бы просто нечестно)).

Я просто и ясно говорю вам: если у вас есть вопросы, то задавайте. Не бойтесь их мне задавать. Бояться надо было раньше. (Смайлик расстёгивает ширинку)).)

V

Рассказать о событиях конца 2001-го года и первой половины 2003-го будет, пожалуй, непросто.

Суть в том, что в общих чертах (тогда ещё в общих) я всё про всё понял и понял также то, что то, что я понял, и есть пресловутая Суть. Совсем всё.

Понял я всё и про себя и про всех, как живущих вокруг меня, так и про всех, кто жил тут когда бы то ни было. Я понял, к чему было всё, что когда-либо происходило со мной (а я помню себя с очень раннего возраста и не только себя, но и подробности всех взрослых разговоров, что велись в моём присутствии вплоть до подробностей; типа, кто после какой фразы улыбнулся, да кто после какой фразы насупился). Говорю же, что понял всё)).

Всё внезапно сложилось у меня в одну стройную картинку: и мои почти ежедневные молитвы в старших классах за спасение человечества, (да, представьте себя, было и такое) и трудности с дефлорированием Милы Фёдоровой (в конце концов, конечно, успешно преодолённые (смайлик-мальчик эякулирует в рот смайлика-девочки)), и п*здец с Ирой, и неоднократные поздравления меня с днём рождения в день Крещения Господня (у меня день рожденья 29-го января — в 2003-м несколько человек из числа некогда близких друзей поздравили меня с ним 19-го. Все они «отчего-то» перепутали), и конечно все мои фишки с «Единым Я».

Нет, конечно, если судить по моему литературному наследию (престарелый смайлик обмакивает печеньице в чай), то ничего такого принципиально нового я не понял. То, что я и любой другой человек на земле, как нынеживущий, так и живший когда бы то ни было — одно и то же лицо, я вполне на полном серьёзе писал ещё в своём первом романе «Псевдо» в ныне далёком 1995-м году. О том, что все должны стать Единым Я и о том, что это и есть/будет Царствие Божие, оно же — апокалипсис, и что это возможно, в том числе, технически, уже в наши дни, я писал ещё в первых «Новых праздниках» (в главе LXXI, о Промысле Божьем))), но…

Видите ли, всё это понял я как бы заново и как бы по-настоящему. День Осознания МЕТА (21-е марта 1995-го года), провозглашённый в «Псевдо» (кстати, сильно впоследствии у некоего Микаэля Лайтмана я прочёл, что 1995-й год издавна, то есть задолго до своего наступления, считался годом, открывающим принципиально новый и, в сущности, завершающий этап окончательного торжества каббалистической доктрины и, в том числе, годом осознания Мессии самого себя в этом качестве), и то странное физиологическое состояние, что испытывал я, когда, сидючи в своём «шкафу» (как называла мою комнату в материнском склепе моя жена и мать наших детей Да), вбивал в программу «Lexicon», единственный доступный мне текстовой редактор, что мог тянуть мой несчастный тогда 386-й IBM главу LXXI в свой роман «Новые празднкии» где-то в октябре 1997-го года (а испытывал я нечто странное между глубочайшим внутренним холодом и глубочайшим же внутренним теплом) — нет, конечно, всё это не было для меня и тогда ни пустым звуком, ни какой-то остроумной хохмой, придуманной для собственного развлечения. Но… если можно так выразиться (почему ж нельзя-то?))), всё это, несмотря ни на что и на то, что некая выворачивающая собственную душу глубина ощущалась мною в такие моменты всегда, всё это было всё же тогда для меня чем-то вроде рабочей гипотезы, хоть и с интуитивным ощущением, что она скорее всего верна.

Потом в моей жизни было полное падение, лишь на поверхностном, если угодно, проявленном, плане выразившееся в подсадке на героин. После того, как мне удалось преодолеть и это, некоторое время всё было не так уж и плохо, но потом снова случилось резкое «обострение», выразившееся, в свою очередь, в жгучей жажде самоустранения (как раз тогда я и хотел лечь в дурку навечно), но мне реально не дала этого сделать Да. (Когда-то, в 2000-м — 2001-м гг., на заре наших интимных с ней отношений, она любила шутить дословно так: «Я — Ангел! Ангел, специально спущенный с небес для тебя!» И, честно признаться, я порой тоже так думаю. Конечно, Да — совершенно не ангел с обывательской точки зрения, но в её самоироничной фразе, значимыми были всё же все слова и уж, конечно, словосочетание «для тебя». (Смайлик извлекает из собственного носа козявку.) Поэтому-то в романе «Я-1» Да называется А. Такая вот каббала — фонетическая и смысловая темура)).)

Ещё весною 2002-го года (когда мы с Да и нашей новообретённой кошкой Василисой были вынуждены жить в комнате моей недавно к тому моменту умершей бабушки Марины Алексеевны Скворцовой в ожидании разъезда с моими родственниками. Кошка наша была, в свою очередь, вынуждена и жрать и срать в этой же комнате, потому как ей было запрещено покидать её ввиду внезапно открывшейся у всех моих родственников (уж сколько кошек у нас перебывало за мои детство и юность) аллергии на кошачью шерсть — ну да ладно, это так, к слову (смайлик-мама накалывает вилкой для Рыбы х*й своего сына и обмакнув его в хрен, отправляет в рот))) я по-настоящему прих*ел от реальных возможностей, что предоставляла тогда любому желающему мировая компьютерная сеть для успешного ведения тотальной информационной войны — было б желание, отсутствие коего, впрочем, у абсолютного большинства моих сограждан давно уже перестало меня удивлять (Их проблемы. Так и подохнут все, тупые кроткие овцы))). Ёпти, насмотрелся я этого в ходе проведения перформансов «Лапуты».

То, что этой войны, обречённой тогда на победу, в своё время никто не вёл (сейчас-то уж поздно, хороша-то ложка к обеду, как говорится — у «населения» мозг замылился) связано исключительно лишь с тем, что просто вовремя не нашлось охотников с талантами хотя бы на моём уровне и соответствующим мере этого таланта желанием. Говорю вам, всё это было реально, и даже моя, очень мягкая деятельность, имела некоторый успех. А то что деятельность эта, мне самому по тем временам и на том уровне внутренней раскрепощённости казавшаяся неожидаемой от самого себя ранее храбростью, не имела совсем уж большого Успеха Медийного Уровня — что ж, увы и ах; да, это так — свой первый из Трёх Шансов на Исправление я, похоже, всё-таки упустил. Профукал, как говорится.

Ещё в мае 2002-го года я создал базу данных по девкам, в частном порядке демонстрирующим те или иные стороны своей интимной жизни. Почему я создал именно такую базу? (На лице смайлика отражается беспокойство. Он слышит шаги; молниеносно прячет в штанишки письку и сворачивает окошко браузера)).)

Вообще говоря, с одной стороны, врать не буду, я люблю смотреть на голых девок и не вижу в этом, честно признаться, ничего ни аморального, ни постыдного. Х*ли, я мужчина или где?)) Я очень люблю смотреть на голых девок, потому как полагаю, что обнажённое женское тело — самое прекрасное из иллюзорных творений Господа Миров (а иллюзорными являются все его творения, из чего, впрочем, более чем не следует, что хоть к какому-либо из них допустимо пренебрежительное отношение такой уж и вовсе несусветной какашки как Человек))) — ведь, если помните, уже в Книге Бытия (гл. 6, ст. 2.) чёрным по белому написано, что вид голой девки вызывал немедленную стойкую эрекцию даже у Ангелов)).

Почему так прекрасны голые девки? Я часто задавался этим вопросом. Извините, Бог его знает)). Быть может потому, что сама внутренняя суть Женщины и есть то, что скрыто у неё под одеждой. То есть, в некотором роде, мне представляется весьма возможным, чтобы Сокровенным Женской души и было её собственное Тело (ну не потому ли Женщина беспокоится о своей внешности примерно с тем же рвением, с каким иные святые отцы беспокоятся о спасении собственных душ (тоже, впрочем, гадость какая-то! Сказано же ясно в Священном Писании — что бережёшь, не убережёшь, если коротко)) — только я не вижу в этом ничего для них/вас оскорбительного.

То, что сокровенной внутренней сущностью Женщины является её Внешность и вообще всё Внешнее; всё, что якобы можно потрогать руками, то есть то, что вещественно — с определённой точки зрения можно рассмотреть и как некую фору, данную ей Творцом для скорейшего понимания Истинной Природы Вещей ввиду ещё более наглядной абсурдности Очевидного, но… неистинного, чем, например, в случае Мужчины. То есть получается, что Женщина является как бы бОльшим Уроборосом, чем Мужчина, ибо Внешнее и Внутреннее в ней в гораздо большей степени наглядности представляет собою единое целое. И не потому ли Бог создал Женщину для Мужчины (я говорю сейчас и далее только об официальных версиях всех священных писаний мира, которые действительно нахожу более правдивыми с любых точек зрения, чем материалистический бред, созданный из одних лишь агрессивных амбиций его бездарных создателей, навек погрязших в собственном пубертате), чтобы, познав Её в полной мере, Мужчина понял бы наконец, насколько же прочно он заблудился в трёх соснах (одно из которых было Древом Мира, другое — Древом Познания, а третье — Новогодней Ёлочкой, что он впервые увидел в детстве, когда ему наконец разрешили встречать Новый Год со взрослыми))) ещё когда был Один, без Евы. (Смайлик с головой прячется под одеяло. Там он пытается достать ртом собственный член, но его физической формы хватает лишь на то, чтобы несколько раз лизнуть крайнюю плоть)).) Но… это всё эзотерика)).

В экзотерическом же плане, причины создания этой базы данных выглядели следующим образом. Не знаю, кто как, но лично я отношусь ко всем этим разговорам последних лет о детях индиго и, в частности, о шестой расе вообще, представители которой, говорят, живут среди пяторасов уже сегодня (то есть людей, принадлежащих к уходящей пятой расе разумных существ на земле, сменившей когда-то атлантов, некогда сменивших, в свою очередь, лемурийцев, то есть вот эту вот всю нашу «х*йню», которая с точки зрения официальной, но неверной концепции Древней Истории (то есть начинающейся, по их версии, всего лишь с Древнего Египта и Вавилона) и, надеюсь, уже скоро закончится исчезновением с лица земли американского континета) совершенно серьёзно и не считаю это своё отношение к данной теме чем-то предосудительным. Скажу больше, к иной человеческой расе отношусь и я сам, и некоторые мои знакомые (разумеется, не все, не надейтесь!))). Вообще же, о шестой расе и кое-чём прочем я поговорю ещё с вами подробнее, но по-любому в некотором последствии. Сейчас же вернёмся к голым девкам))…

Просто чисто-тупо были у меня основания полагать, что люди, которые демонстрируют некоторую неадекватность социального поведения, то есть нечто, выходящее за рамки общепринятых в среде быдла моральных норм — уже по одному по этому являются как бы чище и лучше и уже заслуживают большего моего внимания.

Конечно, уже и в ныне далёком 2002-м году встречались в этой среде многочисленные подделки, и на некоторых пёздах излишне чувствовалась рука Мастера — как в варианте, когда всё выглядело дорого и, как теперь говорят, гламурно, так и в вариантах, когда профессионально подделывалась любительщина, но, видит Бог, многие письки, то есть, как я уже говорил, зеркала женской души, были вполне себе подлинными. И в этом тоже нет ничего удивительного, ибо то, что мужчины воспринимают бесстыдством — есть нечто чуть ли не самое органичное для Женщины.

Короче говоря, я создал подобную базу данных, потому что в принципе искал себе референтную группу. Во второй половине 90-х, в ходе моей работы попсовым поэтом-песенником и свечения, в связи с этим, моей морды то в «Песне года», то в «До 16-ти и старше», то есть во вполне топовых прайм-таймовых телепрограммах, я, конечно, поднаторел во всей этой нехитрой х*йне, которую ныне совсем потерявшие ум, честь и совесть люди из числа взлетевшего к вертикали власти быдла осмеливаются преподавать в ВУЗах под видом, не смейтесь, научных дисциплин)). Да и о чём тут вообще может идти речь, если в 90-е годы в России единственным и главным условием какого-либо профессионального успеха стало всего лишь тотальное отсутствие совести. Неважно, в каких проявлениях — для в каждого в своих, но недвусмысленно. Говорю же, тотальное. Вы уж поверьте человеку, который в 90-е был уже взрослым.

Тогда, весной 2002-го, я ещё не начал активных действий. В принципе, жизнь всегда оказывается несколько изобретательнее того, кто её живёт)) — х*ль тут говорить — даже быдлу понятно… если в подходящий момент сказать)).

Просто начался размен-разъезд, и стало немного не до того. Да и как? Редкий день обходился без маминых истерик, которая вдруг неожиданно поняла, что никогда и не имела надо мной никакой власти; даже тогда, когда п*здила меня в детстве, после чего мне снились кошмары, в которых она убивала меня, проламывая мне череп почему-то моей же кроватью, которую она в моих жутких снах поднимала над моей головой, словно гигантскую мухобойку и обрушивала со всей дури прямо на меня.

Ситуация размена-разъезда была обострена тем, что я уже был не один, а с Да и с нашей новоиспечённой кошкой. Короче, что тут рассказывать, совок — он, как говорится, и в Африке совок. Ограничусь лишь тем, что по совокупности всего того дерьма, которое было вылито на нас с Да моими самыми ближайшими родственниками, (которых я так любил в детстве и всё такое))), я имел полнейшее моральное право никогда их не прощать и, в особенности, свою мать, но… я простил их. Они так научили меня, и оказалось, что это прочно…

Хотя то, что они просто надругались надо мной и поступили, в общем, так, как редко поступают и с чужими — это абсолютный факт, который никогда уже не изменится и, поскольку моя биография безусловно, до некоторой степени, представляет собой Новую Священную Историю, это их дерьмо останется в веках их же вечной печатью позора. А как иначе-то, ёпть?))

Они морально изнасиловали нас с Да, но… этого хотел Бог, ибо через это дерьмо мы поняли с ней кое-что важное, понять каковое Господь вообще предоставляет шанс далеко не всем. Впрочем, это тоже всё эзотерика.

Экзотерически же они просто обокрали меня, ибо при продаже нашей общей квартиры я получил менее половины официально принадлежащей мне доли. Ибо моя мама сказала, что в противном случае она повесится (смайлик в искреннем недоумении чешет жопу))).

Так мы с тех пор и живём: мы с Да и с нашей дочерью Ксеней в сравнительно небольшой «однушке», которую, в принципе, я вполне сносно, и даже не без изыска, отремонтировал своими силами; мама моя живёт одна в «двушке» рядом со своей работой, куда большую часть жизни моталась через весь город (в одной из её комнат живёт рояль); да тётя моя в роскошной «трёшке» в центре. Ведь это было её условием — чтобы она могла ходить пешком на работу в консерваторию. Я думаю, вполне очевидно, кто более всех оказался в выигрыше в ходе этого разъезда. Ну да ладно. В природе ведь всё находится в равновесии…)) (Смайлик-племянник разряжается в рот смайлика-тётушки, стоящей перед ним на коленях… Тётя-смайлик доверчиво улыбается и хочет что-то сказать. «Не стоит благодарности!» — предупреждает её реплику смайлик-племянник)). Он очень вежливый))).

Можно, конечно, задаться и ещё одним вопросом в связи с этой моей «ловлей человеков» образца начала Эры Водолея, к каковому знаку Зодиака я, собственно, и принадлежу (как и моя тётушка, впрочем))) — то есть, а как вообще получилось, что я так много времени проводил за рассматриванием голых девок в компьютере. Да очень просто это получилось! И, как водится, весьма забавным, странным и парадоксальным образом…

Когда я временно потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь что-нибудь сложится с проектом «Новые Праздники», что было особенно печально, если учесть, что в локальном масштабе, то есть в маргинальном окружении, каковое маргинальное окружение при этом, по совместительству, представляет из себя свет отечественной словесности и музыки (не путать с бульварной хуетой, истинное место которой в очистительном огне Мирового Пожара))) проект этот всегда, с самого своего основания, вызывал не просто симпатии, а подлинный восторг (кроме шуток, реально)) — так вот когда я временно потерял надежду на успех этого предприятия (нет, не веру, а именно временно потерял надежду), то мне пришлось, понятное дело, задуматься о постоянной работе. И сразу по возвращении с гастролей в Австрии, куда пригласили, было дело, ансамбль «е69», я реально приступил к своим обязанностям в роли ведущего полосы «Музыка» в еженедельном приложении к «Независимой газете» «Ex libris», которое в то время возглавлял Игорь Зотов — прекрасный, без балды, человек.

В принципе, несмотря на скудную зарплату, мне там нравилось. Я писал себе критические статьи по своим любимым Шостаковичам, Стравинским, Губайдулиным и Денисовым, делая вид, что рецензирую свежевышедшие, посвящённые их творчеству, книги, ибо к этому обязывала меня специфика издания. Я объяснял «широким массам», что такое темперация, заодно проходясь по 24-тоновой системе индусов и додекафонии Шёнберга; я пытался заставить людей задуматься, а не была ли первая серьёзная возлюбленная Шопена Мария Водзиньска просто обычной слишком молодой сучкой, а статья посвящённая Софье Губайдулиной «Тайные танцы чисел» и вовсе имела подзаголовок «1:0 в пользу Сальери», и все эти мои опусы были с большим одобрением встречены в среде профессуры московской консерватории, и иные профессора спрашивали порой мою тётю, а что, мол, я закончил, и как, мол, странно, что у меня нет специального музыкального теоретического образования; побольше бы, мол, таких критиков и всё такое)). Короче говоря, я чувствовал себя весьма на своём месте. Единственное, что меня не устраивало — это зарплата)). Но поначалу я это терпел.

Впрочем, как легко догадаться, небо в «Ex libris (е)» с самого начала было не таким уж безоблачным. Шёл конец 2001-го года, и в моде была провинциалка Земфира со своим «хочешь, я убью соседей?» и прочими псевдооткровениями девочки из глубинки, а «Ex libris», газетёнка для интеллигентско-диссидентской среды Эрэфии и их отпрысков с пресловутой, бл*дь, тонкой душевной организацией, всё-таки хотел быть модным, а если и не модным, то уж во всяком случае не совсем старомодным.

Поэтому в первую же мою полосу мне пришлось вставить рецензию на какую-то абсолютно непотребную бульварную книжонку о Земфире. Названия я, конечно, сейчас не упомню, да и много было бы чести моральным уродам, но факт тот, что наш главный, Зотов, сказал, что хорошо бы к этой статейке «Земфиркино» фото; мол, пошарь в интернете, найди чего-нибудь (Зотов, собственно, примерно тогда и принял историческое решение, чтобы в нашем издании слово «интернет» всегда печаталось с маленькой буквы — уважаю! И так с тех пор сам всегда и пишу!))), и я, понятное дело, пошарил. А как? Начальник сказал — ты сделал. Это жёстко. И так должно быть повсеместно! Остальное от временно прочно утвердившегося в мире Лукавого (впрочем, тут тоже уместней маленькая буква).

Интернет в «Независимой» — был ясен буй «выделенкой». Я сел в такую себе обособленную комнатуху, где стоял у нас комп с сетью и тупо набрал в Яндексе словосочетание «земфира фото». Ну и… п*здец, как вы понимаете! Первая же ссылка отправила меня на "girl.ru«… и понеслось.

Фото для статьи я, конечно, нашёл, но у меня по первости совершенно поехала крыша. Я, агнец божий (смайлик залупляет х*й и видит, что там у него появились вдруг маленькие глазки-бусинки, словно у хомячка. Несколько секунд смайлик и его х*й с интересом разглядывают друг друга), и подумать не мог, что в интернете есть такое, да ещё и в таком количестве, да ещё и совершенно бесплатно!

Я пришёл домой и всю ночь сидел на своём наимедленнейшем диалап-модеме, подключённом к наихуёвейшей старой телефонной линии самого центра города.

Понятное дело, что будучи на четверть евреем, постепенно я стал задумываться, как бы извлечь из этой своей новой страсти хоть какую-то пользу для человечества, а не дрочить, как на новые ворота баран)).

И, как известно, создал базу данных по, назовём их так, «частницам», каковой базой так толком и не воспользовался, ибо, как я уже говорил, меня отвлекла «реальная» жизнь. Х*ль, ведь не каждый же год люди квартиры меняют! Сработал, короче, катеживовский глиняный домик…

Спасибо, Катя! Ввек не забуду!..

VI

Все мы должны стать Единым Я, потому что это Единственное, что честно; Единственное, что справедливо; потому что это просто-напросто Единственный Выход.

Я знаю это точно.

Я энциклопедически образован; говна ел столько, что вполне хватило б на всех)); я добрый и ненавижу Зло; я умею создавать прекрасную музыку и, вместе с тем, умею работать руками, и это именно я говорю вам, что то, что все мы должны стать Единым Я — это точно.

Вы не волнуйтесь! Когда мы станем Единым Я, меня сразу не станет. Стать Единым Я — не значит стать мною лично. Это значит стать Собой! Это значит стать Им! Я знаю это точно!

Что вам ещё? Какие ещё увещевания вам нужны?

Не спрашивайте о сроках. Никогда не спрашивайте о сроках! Потому что… времени нет…

VII

Как раз поздней осенью 2002-го года в общих чертах подошёл к концу процесс записи этих несчастных пяти песен («Тагудада», «Вечная Любовь», «Никаких небес!», «Горе чужое» и «Метрополитен»), которые потом вошли в альбом «Письмо», то есть в альбом абсолютно живой музыки. В отличие от тех песен (в том числе, «Письмо»), что мы записали, когда был ещё постоянный живой состав, за одну ночь, а за другую всё это свёл Серёжа, вторая сессия длилась целых два года.

Год длилась запись, а ещё год — сведение. Понятно, что всё тянулось столь долго не потому, что таким уж большим был объём работ, а потому, что это делалось время от времени, когда, собственно, время это появлялось у Эли Шмелёвой, у басиста Пети Дольского, у нынешнего, кстати, гитариста Земфиры Андрея Звонкова, которого я знал практически с детства, у барабанщика Володи Дольского.

Пожалуй, осмелюсь всё-таки всё рассказать по порядку.

Примерно год после того, как осенью 2000-го года мы с Вовой Афанасьевым решили распустить живой состав «Новых Праздников» (подробно эта история изложена в моём романе «Я-1» вообще и в главе 78, в частности))), что, кстати, было очень кстати для Тёмны, которую как раз в это время позвали петь в «Кукурузу», и она начала несколько разрываться меж двух огней — так вот, примерно год после этого я вообще ничего так особо не делал в музыке, а тихо себе работал в «Ex libris (е)». Впрочем, вру. Тогда же, очень потихоньку и неспешно, я делал проект танцевальных римейков на песни советских композиторов с Ирой Шостаковской, что получило потом название «Народные комиссары». Мне очень нравилось этим заниматься, потому что когда у меня был глубокий мировоззренческий кризис, а именно его я тогда и переживал, загнав его, впрочем, довольно глубоко в подсознание, нет совершенно никакой возможности работать со своей музыкой, а вот с чужой, но всегда искренне, то есть прямо-таки с детства симпатичной — это совсем другое дело.

Но конечно, по уровню энергетических затрат это ни в коей мере не шло ни в какое сравнение с обеспечением работы живого состава, исполняющего мои собственные песни, играющего мою музыку, выписанную на ноты вплоть до барабанов и бас-гитары. Да, врать не буду, вся моя музыка всегда жёстко нотирована, и отступления от моего нотного текста допускаются только в случае отдельных личных договорённостей.

Сами понимаете, для того, чтобы четыре человека, не считая меня, делали всё, как я говорю, да ещё и за «бесплатно», от меня требовались недюжинные энергетические усилия, да и что уж скромничать, способности. Поэтому-то я вам серьёзно говорю, если у человека есть опыт работы лидером музыкального коллектива, то уж какой-нибудь сверхдержавой управлять — для него раз плюнуть да асфальт обоссать)). Вот посмОтрите! (Смайлик проводит х*ем по высунутым язычкам строем стоящих на коленях прекрасных молодых барышень)).)

Но, в принципе, можно считать, что я ничего не делал, только молча ох*евал от того, как жизнь проходит мимо меня, да как набирает обороты всякая противоестественная х*йня, не годящаяся по уровню талантливости мне в подмётки.

Впрочем, в моей жизни появилась Да, которая почти каждый день оставалась у меня «ночевать», нисколько не смущаясь моими многочисленными родственниками, да и они относились к ней поначалу вполне доброжелательно — ведь до раздела квартиры было ещё далеко; так далеко, что никто ещё этого даже не мог и предположить…

И вот мы почти каждый день пили с Да какие-то баночки, а потом запирались в моём «шкафу» и ложились в постель. Однако несмотря на то, что я любил и люблю её, от глобальной депрессии это меня не избавляло.

Где-то летом 2001-го года я всё-таки съёбся из «Ex libris (а)», потому что меня достало получать 100 $ в месяц, да и над ними, признаться, нависла угроза, поскольку «Независимая» принадлежала товарищу Березовскому, и летом 2001-го года перспективы нашего издания вообще были неясны.

Тогда же я начал постепенно влезать в мир игровых телепрограмм на ТВ. Сначала меня взяли внештатником в программу «Алчность» (была такая, но недолго — вёл её сначала Цекало, а потом брат Олега Янковского, Филипп), потом, где-то к декабрю я попал в штат программы «Обратный отсчёт» на ТВ-6, но уже в феврале ТВ-6 так же накрылось медным тазом, поскольку тоже принадлежало Березовскому)). Лишь к началу лета постепенно влился я в штат «Слабого звена» — как-то само собой вышло это, реально.

Однако, хер с ней, с вынужденной работой для денег. Поговорим о более серьёзных вещах)).

Где-то в августе мне позвонил всё тот же Вова Афанасьев и прямо спросил, нет ли у меня новых песен и не хочу ли я поделать что-нибудь с их новым составом, то есть с Кремнёвым из «Кегли-маугли», собственно, с Вовой и с его однофамильцем барабанщиком Димой (изначально тоже из «Кеглей»).

Ну, ёпть, если само звонит и само идёт в руки — значит, это весточка от Бога, я всегда так считал, и, ясен буй, согласился. Ведь почему ж не попробовать-то, если от Бога весточка поступила, сами посудите (у смайлика кружится голова. То есть реально описывает круги вокруг шейной оси))).

И я действительно приехал на репетицию в центр «Марс», где в своё время столько героина сторчали мы с Вовой, но уже где-то в октябре, то есть уже после свадьбы с Да, на которую, кстати, Вова клятвенно обещал приехать, каковую клятву, как ему это свойственно, не сдержал. (Когда это непосредственно произошло, я с удивлением заметил, что с тех пор, как я сблизился с Да, я стал обращать внимание на такие вещи, равно как и впоследствии на поздравления с днём рождения. Раньше мне было это категорически несвойственно.)

Предполагалось, что «живяк» — это сплочённый коллектив, который просто приглашает к себе «композитора» — поэтому предполагалось так же и то, что мои песни будет петь тогдашняя вокалистка «Кеглей» Настя, впоследствии даже родившая ребёнка от лидера этого коллектива Кости Кремнёва)).

Я ничего не хочу плохого сказать о Насте — она действительно неплохая вокалистка, и есть масса ситуаций, в которых она абсолютно на своём месте (так, например, она совершенно потрясающе поёт латиноамериканский джаз) — но услышав, как все эти люди, включая Вову, играют мою песню «Метрополитен», я понял, что, несмотря на то, что все они действительно неплохие музыканты, конкретно к моей музыке это имеет весьма малое отношение — даже несмотря на игру, казалось бы, по моим нотам. И я в тот же день сказал об этом подвозившему меня до метро Вове, которому папа в то время как раз купил первый автомобиль.

Но… сами понимаете (надеюсь на это, по крайней мере))), весточка-то от Бога уже тем не менее поступила и взять и вот так вот бросить всё это снова я уже не мог. А тут как раз произошло странное.

Дело в том, что свадьба, на которую так и не приехал Вова, не была, собственно, нашей с Да свадьбой, а была лишь постфактовым сбором друзей, которым заранее мы не сочли нужным ничего говорить о том, что решили связать свою жизнь друг с другом. На самой свадьбе были только мы и по одному свидетелю с каждой стороны (у меня — Гаврилов, у которого, в свою очередь, свидетелем тоже был я, о чём я же совершенно забыл к моменту приглашения его к себе, а у Да — Саша Нефёдова), а потом, уже недели через две, мы сказали народу, что так, мол, и так и пригласили кое-кого к нам неформально побухать по этому поводу.

Но самое интересное даже и не это, а то, что Кате Живовой, которая и была некогда именно нашей общей знакомой, у которой мы с Да, собственно, и познакомились, мы не сказали этого даже тогда, когда позвали всех к себе в гости. В сущности, это конечно было темой Да, но я и не особо противился, потому как меня реально уже все достали (то есть уже тогда))). И вообще эта была уже моя третья, хоть и по сути первая, свадьба. В первые две были дурацкие платья, костюмы и гости, а в третий раз ничего этого не было по одной простой причине — это действительно было и есть по-настоящему. До такой степени по-настоящему, что когда мы уже заполночь после загса и ресторана зашли на чай к родителям Да, моя новоиспечённая тёща, внимательно меня оглядев, сказала, что мой новоиспечённый же тесть в таком виде, как я сейчас, обычно ездит на дачу)). Я не обиделся — ну что вообще возьмёшь с поколения, из-за которого, собственно, и развалился Советский Союз; поколения, к которому принадлежат и мои родители, и родители Да. К ним ко всем надо относиться снисходительно. Без вариантов.

В гости к Кате, некогда подарившей мне действительно сильно подросший со временем глиняный домик, я попал уже где-то почти через месяц после нашей свадьбы. Мы сидели с ней у неё на кухне. Пили кофе.

Болталось нам вполне себе весело. Ведь мы действительно были некогда очень близкими друзьями. И в разные, особенно трепетные периоды, чуть не духовниками друг друга. А сколько всякой «хуйни» нагадала мне Катя при помощи карт Таро, абсолютное большинство коей, надо заметить, в точности постепенно сбылось и всякий раз тогда, когда я уже почти начисто забывал о её предсказаниях.

Уже примерно год Катя с Да не общались друг с другом. В общем-то, конечно, из-за меня, точнее, из-за того, что эта история (моя с Да) как-то вскрыла/обострила в них обеих некоторые противоречия, изначально созревшие, в общем-то, полагаю, вовсе не на моей почве, но тут под очевидным предлогом вылезшие прямо-таки наружу. Впоследствии девочки, конечно, помирились. Когда они помирились, уже наши отношения с Катей как-то сами собою сошли на нет, как, впрочем, и почти со всеми некогда нереально близкими мне людьми.

Однако к осени 2001-го года мы с Катей вполне непринуждённо общались, а между ними с Да пробежала довольно плотная и длинная кошка (Катя, кстати, заядлая кошатница), и поэтому, в какой-то мере, когда Катя сказала то, что она сказала, в принципе, это было неудивительно.

Сказала она такое: «Поздравляю вас со свадьбой! У меня даже есть для тебя подарок. Только я очень хочу, чтоб это был подарок именно для тебя. Я хочу подарить именно тебе триста долларов. Может быть на них можно что-нибудь записать?»

— Катя, ты понимаешь, что у меня нет моральных сил от этого отказаться? — сказал я.

— Вот и прекрасно! И не надо отказываться! Я же сказала, что хочу подарить подарок именно тебе! — сказала Катя.

И она подарила мне их, и я ничего не сказал об этом Да и только благодаря этим 300-та $, то есть только благодаря Кате, музыка в то одновременно и счастливое и дурацкое время не ушла-таки из моей жизни. А ведь если б она ушла из моей жизни тогда, в тот, в целом, неблагоприятный для меня период, то скорее всего она ушла бы уже навсегда. Спасибо тебе, Катя, ещё раз огромное! Как, впрочем и за глиняный домик. Как, впрочем, и за Да…

Наличие этих трёхсот баксов и дало тогда мне хоть малую возможность, пусть весьма малого, опять же, но манёвра в моей затяжной войне за мировую революцию Духа)).

Поначалу я действительно думал, что у меня что-то получится с Вовой и бывшими «Кеглями»; что мы всё отрепетируем и быстренько всё запишем у той же Эвелины Шмелёвой. Когда же стало ясно, что с ними ничего не получится, я почесал-почесал себе репу, да и решил идти к Эвелине один, чтобы тупо записать хотя бы свой голос вместо женского вокала и хотя бы под клавишный секвенсер.

И надо ж было такому случиться, как говорится, что Эля Шмелёва возьми, да и тоже выступи во всей этой истории моим добрым ангелом!

Я пришёл к ней и сказал:

— Эля, мне очень нужно записать пять песен. Жизнь моя, в принципе, уже ясно, что жестянка, и главное, для чего я хочу записать эти песни — это чтобы я сам мог задумчиво пить под них кофе и печально курить, но быть при этом уверенным, что я хоть и умер, но всё же не сдался.

И я поставил Эле эти песни, какие хотел записать, и сказал, что у меня есть на всё это всего 300 баксов, и что я предполагаю быстро сыграть всё сам и сам же всё спеть. Мысли ни о какой Тёмне мне и в голову тогда не приходили, ибо в то время я был уверен, что в большинстве смыслов — в том числе, в смысле музыкального сотрудничества — мы расстались с ней навсегда.

Песни звучали. Эля их слушала. Когда прозвучало примерно полторы композиции, в дверь позвонили. Оказалось, что это пришёл Володя Дольский, барабанщик Игоря Саруханова, в тот момент писавший у Эли на каких-то тоже полубартерных условиях свой сольник. Мы продолжили слушать уже втроём.

Когда вся эта байда доиграла, Эля сказала: «А давай запишем это по-человечески: с живыми барабанами, басом, вокалистку найдём, — и обратилась уже к Дольскому, — Вова, ты ведь поможешь?», намекая, таким образом, на уже их вышеназванный полубартер)).

«Можно…» — поначалу нехотя согласился Дольский, но узнав, что я — в прошлом профессиональный поэт-песенник, заметно оживился, вероятно быстро смекнув, что бартер возможен и у нас с ним, ибо с текстами у него была, как и у многих других, почему-то проблемка.

— Но у меня всего триста баксов… — из вежливости напомнил я.

— Но тебе ведь, как я поняла, и не к спеху, — расставила точки на «ё» Эля, — будем делать потихоньку и в конце концов всё сделаем.

И мы действительно «в конце концов», примерно через два года, всё сделали. Я уже был подготовленный боец, не раз, стиснув зубы, проходивший через всяко разные болота жизни, и на сей раз так всё с самого начала и предполагал.

Отказавшись от услуг творческого тандема басиста и барабанщика однофамильцев Афанасьевых, я всё же не избежал участия в судьбе этих пяти песен другой пары однофамильцев и тоже басиста и барабанщика, поскольку фамилия басиста, к профессиональной помощи которого я в результате прибег и которого, впрочем, знал с детства тоже была Дольский — только звали его не Володя, а Петя. К чему это я всё? Да к тому, что такая вот забавная штука жизнь (смайлик вводит себе в уретру басовую струну «соль»))).

Да… И всё это было действительно долго и шло совершенно параллельным курсом с так называемой реальной жизнью, которая, согласно вселенскому закону инволюции, всё уплотнялась и уплотнялась. Слава Богу, на сей раз у меня хватало ума между различными этапами этой записи (а происходила она, понятно, далеко не каждый день и даже не каждый месяц) не скидывать промежуточные этапы на кассету для прослушивания дома, как многие тогда делали (да, несмотря на то, что вроде это всё было совсем недавно, каких-то пять лет назад, мне и самому трудно представить себе, что тогда ещё аудио-кассеты были всё ещё в большем распространенни, чем CD-болванки (сейчас, когда это текст окончательно редактируется (2014 г.), Река Времени унесла почти полностью и CD)) — и это, в свою очередь, давало мне возможность, каждый раз приходя в студию, радоваться тому, какая, оказывается, тут у меня постепенно, потихоньку-полегоньку, складывается «сама собой» вполне себе неплохая музыка в то время, как в так называемой «реальной» жизни происходит у нас с Да такое великое множество, в сущности, полной х*йни. Ясен месяц, что если б я всё время слушал всякие «промежутки», то этой нечаянной радости я был бы лишён, а тогда жизнь моя была бы уже совсем беспросветной (смайлик делает «козу» сам себе до тех пор, пока в глазах его окончательно не темнеет))).

Где-то месяцев через семь-восемь, к лету 2002-го года, когда были уже записаны барабаны (что означает, что для Дольского, в свою очередь были мною написаны все тексты, и некоторые из них, кстати, пришлось по паре-тройке раз переписать, пока ему всё не понравилось); когда был уже записан бас, для чего мне пришлось занять-таки у Гаврилова 150 баксов, которые я потом счёл возможным с него удержать как аранжировщик двух его песен, которые он записывал в то время на студии в МДМ (то есть реальной работы, как вы понимаете, было сделано как минимум на 800 (смайлик бренчит на счётах))), а по моим сегодняшним расценкам прямо-таки на 2 штуки))); когда были уже записаны клавиши, частично на моём «Korg (е)», а частично на так называемом «крокодиле» («крокодил» — это такой зелёный-зелёный советский аналоговый синтезатор-электроорган «Юность», образца начала 70-х, которые Ваня Марковский некогда тупо сп*здил в одной из донецких школ, а потом уже московские мастера усовершенствовали его путём установки на нём различных фильтров, а также колеса, работавшего и как питч-бенд и как модуляция), каковой, короче, электроорган Ваня любезно дал мне совершенно безвозмездно на запись — так вот, когда всё это было сделано, встал реальный такой вопрос — а кто ж это всё будет петь? — ведь не я же, в самом деле! (Смайлик снимает ермолку — вероятно, с кем-то здоровается)).)

Нет, нет и нет, ещё раз вам повторяю, участие в этом Тёмны исключалось мной совершенно. Да, расстались мы более чем мирно, но оба были уверены, что, так или иначе, но… навсегда. То есть когда «Новые Праздники» всё-таки возродились в виде нашего с ней творческого дуэта, который стали уже реально крутить по радио и писать о нас в глянце, то это было уже чем-то исключительно необычным; чем-то таким, к чему применимо, пожалуй, разве что слово «чудо», а то и вовсе «судьба».

Сначала я думал, что это может спеть сестра терменвоксистки Яны Аксёновой, вокалистка Лана — то есть тоже, по сути дела, своего рода Тёмна. И я даже дал ей варианты этих песен с моим контрольным вокалом на пробу и всё такое. Однако по поводу Ланы у меня с самого начала были некоторые сомнения. В принципе, мне всегда нравилось, как она поёт; мы неоднократно делали что-то вместе в рамках «e69» (© проект Константина Аджера); вместе же летали в Австрию с тем же «e69»; я слышал также, как она поёт джазовые стандарты и пр., но… у меня были весьма серьёзные сомнения в том, что она могла бы всерьёз проникнуться именно моим материалом. Нет, скорее всего, она неплохо бы всё спела, но… проникнуться она бы вряд ли смогла.

Был вариант обратиться к Шостаковской, которая не будучи профессиональной вокалисткой, поёт при этом чуть ли не гениально, но тут тоже были свои «но». Как и большинство девушек знака Близнецы, Ира является человеком сверхъэмоциональным и в хорошем смысле буйным, что порой создаёт всё же некоторые препятствия для масштабной и продолжительной методичной работы.

Так и вышло, что в конце концов я всё же написал пространное электронное письмо Тёмне, в котором спрашивал её о возможности привлечения к этому делу кого-нибудь из её талантливых учениц (а к этому времени Тёмна уже два года преподавала в Колледже Джазовой Импровизации в Москворечье, который некогда сама и заканчивала), но, вместе с тем, сколь прозрачно, столь же, впрочем, и вяло намекал ей, что был бы весьма рад, если бы в этом всё же приняла участие она сама непосредственно, коли, паче чаяния, ей покажется это, в порядке бреда, столь же забавным, как и мне. (Смайлик не то улыбается, не то краснеет)).)

Через некоторое время — конечно, не сразу)) — она ответила мне, что, пожалуй, можно попробовать. Тон её ответа был хоть и шутливо доброжелательный, но вполне при этом официальный.

И где-то летом 2002-го года мы забили с ней стрелку на Таганке, где расположена одна из лучших в Москве студий звукозаписи, на которой работал Миша Клягин, гитарист «Кукурузы» и тоже преподаватель Джазового Колледжа Москворечье, каковой колледж, некогда заканчивала, к слову, по классу фортепьяно Ира-Имярек.

О, как она была прекрасна в тот день, эта ужасная Тёмна!

На ней были голубые обтягивающие джинсы, белоснежная рубашка навыпуск, за спиной в мягком кофре висела гитара, а в мобильнике… был выбран тот же вид звонка, что и у меня…))

Мы не виделись с ней почти год и по-моему были вполне искренне рады друг другу. Обменявшись парой-тройкой дежурных фраз, мы немедленно взяли по пиву и отправились гулять по Садовому кольцу. Я плохо помню наш маршрут, потому что пиво мы покупали через каждые 20—30 минут; всё время, по понятной причине, подвисали в каких-то двориках, где я всё время пел ей какие-то дифирамбы и пару раз, помнится, весьма трепетно приобнял.

В конце концов, мы оказались с ней на «Парке культуры», а когда, уже не слишком твёрдой походкой, мы форсировали Москву, двигаясь по Крымскому мосту, с которого я в студенческие годы среди бела дня на спор мочился в реку, я и вовсе запел акапелла свои новые песни, в которых предполагалось её участие:

Говорят, что первая любовь не может быть…

Не может быть вечной.

Это так, я знаю по себе,

Знаю по себе, знаю по тебе,

Что это так,

Но пятая любовь…

Пятая любовь — тоже не любовь,

Ведь не бывает Вечной Любви, но…

I love you! — ревел пьяный я, и ветер разносил мои слова далеко по реке…

I love you, honey my baby!..

I love you…

…NOW!!!

Эта песня казалась мне очень удачной. В особенности, по тексту. Мне думалось, что это практически чистый, как слеза младенца, какой-нибудь йобаный «Руки вверх!», а припев — прямая отсылка к сольному творчеству Пола Маккартни, в один день с которым, кстати, родилась моя Да (я, кстати, родился в один день с Антоном Чеховым), с неожиданным, но, на мой взгляд, клёвым и совершенно нелогичным, лишь, впрочем, на первый взгляд, уходом в минор на слове «you» — и вовсе казался мне большой удачей. Завершалось всё в итоге и вовсе каким-то безумным маршем с большим количеством дробей и тремоло на малом барабане, любезно сыгранных по моей просьбе Дольским.