Бесплатный фрагмент - Ни рыба, ни мясо

1

Все хорошо, только невыносимо хочется спать. Слабость сковывает суставы и сухожилия, отключает мышцы и сознание. Остается прижать к груди книгу, скрестить руки и втянуться в кресло. Я личинка, зародыш, которого сейчас вынесут на орбиту планеты, чтобы он не отравлял ее алкогольными испарениями. И без тебя, вонючка, Землю загадили, лети куда подальше!

Пассажиры с шумом заполняют салон самолета. Полная женщина громко тараторит по телефону на итальянском, с ужасным акцентом, периодически толкает своего мужчину «Проходи скорее!». Ее фразы режут, я закрываю глаза и вижу светящиеся зигзаги слов, они чиркают, как лезвие ножа по внутренностям черепной коробки, поднимая снопы искр. «Может, ты заткнешься уже?» — шепчу. Кто-то садится рядом, и я чувствую легкий аромат ландыша и бергамота. Наконец нотка мягкости и нежности. Кажется, так пахнет детство? Не помню. Голоса умолкают, зигзаги тухнут, я погружаюсь в дрему…

Снится мне Италия — прекрасная страна для путешествий, где важно не напиваться. Особенно, если вы не говорите на итальянском. Английский тут тоже плохо знают. Раньше я тоже не знал, сколько раз брался учить, и все без толку. У моей бывшей девушки был географический кретинизм — она могла заблудиться в чужом районе родного города, а у меня кретинизм языковой. Мы часто подкалывали друг друга в автобусном туре по Европе. Отобьемся от группы, она говорит: «Тренируй язык, общайся, ищи дорогу». А я дорогу и так помню. «Будешь так шутить, — отвечаю, — спрячусь от тебя, и посмотрим, кто быстрее автобус найдет».

Хороший был тур, ребята веселые попались и автобус неплохой. Только после этой поездки мы расстались. «Ты много пьешь, Петя. Противно с тобой путешествовать, особенно по жизни». Так и сказала, отвечаю! Слово в слово. Вообще умная девушка. Сейчас иногда созваниваемся, если нужно посоветоваться по жизненным вопросам. А расстались мы не из-за алкоголя — это очевидно. Я сначала хотел понять настоящую причину, но так и не смог. Видимо, устала она. Зато как расстались, так столько времени образовалось свободного. Тогда я записался на курсы и выучил английский.

А в этот раз я поехал за границу сам и без багажа. Конференция по новым медиа в Риме. Никто не хотел ехать на работе, представляете? Конференция — всего один день. Прилетел, посидел на мероприятии, переночевал, а на следующий день опять на самолет и домой. Никто не захотел. Только я.

Директор говорит: «Давай, Петя, тебя отправим, в счет премии? Ты и английский вроде знаешь». Не стал я ему, дураку, объяснять, что конференция на итальянском, и про премию промолчал, уж очень хотелось в Риме побывать.

Собрал, значит, рюкзачок и полетел налегке. Какое это удовольствие налегке лететь — вы не представляете! Как приземлились, в аэропорту меня встретили, отвезли в апартаменты, показали на карте, куда двигаться дальше. Мероприятие в пяти минутах от квартиры.

2

Апартаменты скромные, бара нет, холодильник пустой, зато кофе-машина есть. Я немного передохнул, повалялся на кровати, умылся и пошел регистрироваться. Людей много, хожу, киваю всем, улыбаюсь.

За границей нужно улыбаться — так у них принято. У нас тоже можно, но не всем. Я, как первый раз оттуда приехал, тоже решил всем улыбаться. Помню, вышел покурить из кофейни, а внутри за стеклом девчонка совсем молодая сидит и в блокнот что-то пишет. Я затянулся пару раз, смотрю на нее, вижу, поднимает глаза, я улыбаюсь во всю ширину нижней челюсти и замечаю в ее глазах испуг и недоверие. Еще шире растянул лицевые мышцы. А она делает строгое и даже немного злое лицо, берет все свое барахло и в середину зала пересаживается.

В детстве была такая песенка: «От улыбки хмурый день светлей…». Потом все выросли, а количество пасмурных дней не уменьшилось. И улыбаться перестали, если улыбаешься, значит, ты странный. Зима долгая, осень грязная, весна холодная — разулыбался он тут! Надеюсь, глобальное потепление что-то изменит в наших краях, и можно будет девушкам улыбаться без последствий.

Тем временем объявили начало конференции, устроился я в первом ряду, чтобы на фотографии попасть — директор увидит, похвалит. Сижу, слушаю, а там все на итальянском. Ничего не понятно. Стал я от скуки развлекаться. Зал смеется — я смеюсь, зал гудит — я тоже. А потом зааплодировал внезапно — и все тоже дружно захлопали в ладоши. Еще несколько раз так делал, пока докладчик не посмотрел на меня строго, как та девушка в кафе.

В перерыве взял кофе, брускетты с помидорами. Столики там стоячие, толпится народ, беседует на своем, жестикулирует.

И вдруг вижу — одинокая красотка стоит с чашечкой эспрессо. Темнокожая, стройная, загадочная. Подхожу к ее столику и говорю: «Бонжорно!». Она глаза подняла, а в них такая доброта светится, прям весь мировой женский эгрегор собрался и изливает на меня неистраченную нежность. Я даже немного несчастным себя почувствовал, захотелось на руки к ней, прильнуть к груди и впитать покой и заботу. Я улыбнулся и спрашиваю:

— Do you speak English?

И тут она начинает говорить быстро и много. Говорит не умолкая на английском, а я разбираю половину от силы. Как напрягусь немного, вроде ясно, о чем речь, начинаю вникать — теряю смысл. Губы такие сочные, мясистые… Вообще я не любитель таких губ, мне нравятся средние, нормальные губы, слегка пухлые, но у темнокожих женщин такие редко встречаются, им красиво с большими и выразительными губами.

В общем, рассматриваю я ее губы, начинают понимать речь и улавливаю, что она очень счастлива встретить человека, с которым можно поговорить, потому что итальянский она плохо знает. Еще что-то о себе рассказывает, о работе. Я киваю, yes, окей, а она говорит и говорит. Симпатичная очень женщина.

Не без труда мне удалось вклиниться в поток речи и предложить погулять по Риму. Она сразу согласилась. Все равно непонятно ничего на конференции, чего зря командировочное время просиживать?

— Ты хорошо знаешь Рим? — спрашиваю.

— Да, куда ты хочешь пойти?

— Давай в паб. Желательно ирландский. Я бы выпил стаканчик виски.

— Мы же в Риме! Здесь нужно пить вино!

— Давай вино, но сначала виски выпьем. Так полезнее для организма, я тебе как эксперт говорю.

— Кстати, откуда ты?

— Я из Украины. А ты откуда?

— Из Голландии.

— Я — Петя.

— Петья?

— Да, Петья. Как тебя зовут?

— Моника.

3

Мы отправились в район Трастевере, где много уютных ресторанчиков с претензией на подлинную атмосферу вечного города. Несмотря на будний день, по брусчатым улицам сновали компании туристов и путешественников, перед ресторанами стояли зазывалы, сразу на нескольких языках приглашающие отведать пасту и пиццу, конечно, самую лучшую в Италии. Яркое солнце грело теплее, чем вчерашнее киевское, я скинул легкую куртку и подмигнул своей новой знакомой. В воздухе чувствовался запах весны, с легким, сладковатым привкусом сырости старых дворов и ароматных приправ из бесчисленных заведений.

По улице расхаживали толстые и важные голуби, слетевшиеся на обед в Трастевере с колоннады Ватикана. На выходных они слушают проповедь Папы, а потом разлетаются по всему Риму в поисках хлеба насущного, не заботясь, что им есть, потому что в этом городе они всегда найдут пару крошек на ужин.

Мы шли медленно по брусчатке и грелись под весенним солнцем, как вдруг услышали крики. Эмоциональная итальянская мать что-то объясняла непослушным детям, периодически вздымая руки к небу и обрушивая их вниз. Они стояли перед ней опустив головы, но перемигивались друг с другом, еле сдерживая смех. И эта картина стала финальным мазком — так уютно стало на душе, как в родной двор вернулся с палисадником и бабушками на скамейке. Вот наш дом, а вот Сашкин, Ленчика, Вовчика, я выбегаю во двор в коричневых сандалиях, светлых шортах и майке и знаю, что Сашка сейчас вынесет мяч, потом мы созовем всю нашу банду и весь день будем веселиться, ссориться, мириться, бродить по району, играть и забудем обо всем, в первую очередь — об обеде. Тщетно нас будут звать мамы, мы придем вечером голодные и грязные, отругают нас для проформы, а потом поставят большую тарелку супа, и мы его съедим весь, обглодав каждую косточку в курином крылышке, «спасибо, мам!»…

— Моника, — говорю, — мне нравится Рим.

— Мы уже почти пришли, — кивнула она.

Одна из улиц делала крутой поворот и шла в гору. Там несколько маленьких семейных кафешек расположились вдоль улицы, друг за другом. В одной мы нашли виски и выпили по стаканчику. Потом я повторил, а Монике взял вина.

Командировочных мне дали нормально, в счет премии, я еще и своих денег взял. Экономить в Италии не собирался. Самые глупые путешествия — это когда на всем экономишь. В итоге все воспоминания у тебя о том, как не хватало денег и ты выкручивался. Так многие ездят, но я не люблю.

Монику немного развезло, она начала смеяться и громко говорить. Мы ушли оттуда гулять дальше. Забрались в парк, сели на скамейку и стали целоваться.

Потом она положила мне голову на колени и задремала. И я задремал. Перелет, алкоголь, прогулка. Разморило слегка, ну вы понимаете.

4

Не знаю, сколько мы спали, может, час, может, больше. Я проснулся первым и по ощущениям абсолютно трезвым. Пощекотал ей за ушком: «Вставай, — говорю, — наша станция». Она глаза открыла и улыбается. Красивая, как черная кошка.

Куда идти? В этом городе совершенно неуместный вопрос. В Риме, куда ни ткни — везде музей, куда ни дунь — история. Скульптуры, дома, улицы мощеные. Крайне романтическое место. Ходим мы с Моникой, улыбаемся, она что-то стрекочет, я киваю, взял ее за руку. Выпили кофе, чтоб окончательно проснуться, посмотрели на Колизей, Римский Форум. Вижу, нравится ей гулять, но устала уже. Дергает за рукав, как ребенок.

— Идем в кафе! Я проголодалась.

— Есть лучше идея, — отвечаю. — Идем в супермаркет, еды купим, и я тебе приготовлю украинский ужин.

— О! Чудесно!

По дороге к апартаментам нашли мы магазин. Две продавщицы, полячки. Как узнали, откуда я, заулыбались и на свой язык перешли, с украинскими вставками.

— А вы тут как оказались, сестрички? — спрашиваю.

— Работаем уже год!

— Это ваш магазин?

— Ну, почти.

— А мы паломники из Киева. Приехали на Папу посмотреть и исцеление получить от алкоголизма.

Купили бутылку «Джеймсона», итальянского вина, два куриных окорочка, салат и кусок пармезана. Поднялись ко мне в квартиру. Я выгрузил продукты на стол и говорю:

— Я на кухню, а ты тут располагайся!

— Нужно освежиться, — отвечает.

И сразу в душ пошла. Мне это понравилось, но мысли сейчас только о еде. «Ладно, — думаю, — она пока моется, я быстро приготовлю». Налил себе виски для старта, бросил окорочка на сковороду, пока они жарились, налил второй стаканчик.

Она вышла из душа, заходит на кухню, замотанная в белоснежное полотенце. Вся темно-коричневая, а полотенце белое. Ноги очень красивые, немного тонкие в икрах, как у многих африканок, но бедра роскошные.

Встала в проходе, изогнулась так изящно и смотрит дерзким взглядом непокорной пантеры. Я окорочка перевернул, посолил и подмигнул ей. Она подошла и, словно на танец меня приглашает, крутит бедрами, то ли ламбада, то ли сальса, я не разбираюсь. «Я не умею, — говорю. — Только если выпью». И наливаю ей тоже. Дернули по одной, по второй. Поцеловались. Она меня в комнату тянет. «Эй, так не пойдет! У нас окорочка сгорят, знаем, проходили».

Наконец дожарил курицу, положил салат на тарелку, курицу сбоку, натер сверху пармезан. Она увидела и в ладошки хлопает.

— Ты настоящий кулинар!

— Не без того, — скромно отвечаю. — У нас в Украине каждый ребенок может окорочок пожарить. Это тебе не фастфуд ваш. У нас со школы пришел, и поесть нужно основательно, потому что жизнь суровая.

Сели мы есть и под мясо почти прикончили бутылку. Смотрю, она говорить меньше стала, да и я больше на родной язык перешел, надоело на английском. И что интересно, вроде понимает все.

— Ты иди на кровать, а я пока в душ.

Когда я из душа вышел, она уже спала. Прямо так в полотенце завалилась на кровать и сопит, как уставшая лань. Я лег аккуратно рядом и тоже задремал.

Сколько мы спали, опять не скажу, только разбудила она меня, когда уже стемнело.

— Спасибо, Петя, что не приставал ко мне, потому как, если я выпью, то могу контроль потерять.

Тут я погрустнел. Она заметила и рассмеялась:

— Но у нас вся ночь впереди!

5

Пошли мы опять гулять, теперь по ночному Риму. Взяли с собой оставшееся вино и кусок пармезана. Вышли на мост возле Замка Ангела, откупорили бутылку. Стоим, пьем, пармезаном закусываем, вокруг красота, река Тибр внизу бежит, туристы стайками ходят. Прелесть и тепло!

Моника повернулась ко мне и рукой на замок показывает.

— А ты знаешь, почему он в честь Ангела назван?

— Расскажи.

— Во время эпидемии чумы римский папа, не помню, как его звали, увидел на вершине крепости Архангела Михаила, который вложил меч в ножны, что означало конец бедствия, отсюда и произошло название — замок Святого Ангела.

Я представил, какого роста был Ангел в видении папы. Если такой, как человек, то это запросто мог быть пьяный легионер, забравшийся на крышу, чтобы пописать. Вот он сделал свое дело и заправляется, а папа стоит внизу, голову задрал и кажется ему в лунном свете, что это не человек вовсе. Но если это была очень большая фигура, тогда точно архангел. Ну и нельзя отбросить, что Папа мог почувствовать, что это Архангел Михаил. Он даже мог крикнуть снизу: «Эй, кто ты?». В ответ тишина. Когда ничего доказывать не нужно, тогда обычно тишина в ответ. Просто меч в ножны, и конец чуме…

— Эй! Ты чего задумался? Обещал же потанцевать!

— Прямо здесь? — вздрогнул я.

— Нет, пойдем в клуб.

— В клуб?

— Да, пойдем?

Смотрит добрыми глазами и руку мне гладит. Тут я абсолютно серьезно подумал, может, жениться на ней? Будем в Голландии жить, в клубы ходить, травку курить. Потом детей родим, мулатов. Мулата Женю и мулата Наташу. Смешно.

— Идем в клуб! Только без виски я не танцую, помнишь?

— У меня здесь подруга в клубе работает барменом. Будет тебе виски.

6

В клубе было многолюдно и очень шумно. Познакомились с подругой. Вся в татуировках, бодрая и энергичная. Пока Моника ходила в туалет, разговорились.

— Так вы пара? — спрашивает.

— Да, — говорю, — жениться вот хотим.

— Здорово! Это так здорово! Что ж она мне ничего не говорила?

— Еще никто не знает. Держим в секрете. Ты тоже молчи!

— Конечно!

Прямо светится вся от счастья и эксклюзивной новости.

— Сегодня все коктейли для вас за счет заведения!

— Спасибо! Очень приятно, что у Моники такие подруги.

Потом мы много пили, что-то даже ели и непрерывно танцевали.

Один раз я случайно толкнул какого-то парня и быстро извинился, причем два раза. «Sorry, please! Sorry!» Моника говорит: «Ты точно, как мой брат, извиняешься!» — и погрустнела. Я ее к стойке отвел, взял еще по коктейлю и попросил все рассказать.

Оказалось, брат у нее был известным боксером. Как всякий порядочный профессионал старался избегать конфликтов. А если что, то извинялся два раза подряд, чтоб точно услышали. Однажды на фестивале уличной еды его случайно толкнул пьяный мужик. Монькин брат извинился два раза, но пьяная башка решила, что так над ним издеваются: «А ну иди сюда, урод черный!». Допустил необдуманный расизм в толерантном обществе. В итоге поймал «двоечку» в челюсть от чемпиона — перелом лицевой кости, суд, небольшой срок. Скоро выйдет, но обидно за потраченное время. Малой без тренировок, скорее всего, потерял квалификацию.

Вся ночь у нас прошла в танцах и разговорах. Утром поехали с Моникой в апартаменты. Голова кружится, все трясется, зыбкое — как в холодец провалился, и морозит немного, вертолеты сознания атакуют вертолеты подсознания. «Ми-8» заходит на посадку, а «Черный ястреб» выпускает по нему весь боекомплект. О Господи, да это же наш вертолет! Наш! Какая гнусная ошибка. «Вот дерьмо!», — кричу я. Моника просыпается и возмущенно толкает меня в бок. «Нет, красотка, не сегодня!» — снова ошибаюсь я.

Через пару часов она помогла сложить рюкзак, найти билеты, сунула мне их в карман куртки с документами.

— Выйдешь за меня? — лепечу ей, а она хохочет.

— Я тебя провожу на автобус до аэропорта.

— Зачем? Не надо.

Рядом с автовокзалом увидели пожилого итальянца в смешных, как будто детских очках, с десятком книжек на раскладке. Моника молча подошла к нему, порылась в сумочке и купила мне одну книгу.

— Зачем? Не надо, — запротестовал я.

— Мне его стало жалко, а тебе в дороге будет что почитать, — говорит.

— Спасибо, Моника! Ты извини, если что не вышло.

— Спасибо, Петя, за отличный день и вечер! Все хорошо.

7

Как-то прошел я все эти чекины и таможни. Везде пропускали быстро, видимо, считывая с лица прошедшие сутки особым сканером. Искусственный интеллект не обманешь.

В аэропорту выпил кофе. В Италии кофе отличный, чувствуется, что долгое время итальянцы хозяйничали в Эфиопии, на родине черного напитка.

Вспомнил шоколадные плечи Моники. Может, она тоже из Эфиопии? Даже телефонами не обменялись. Впрочем, зачем я ей нужен? Мы не пара совсем, у нас физиологическая несовместимость, а это еще хуже, чем половая. Где я могу выпить литр, она лишь пару рюмок. А где я напьюсь, она сохранит трезвость. Всегда кто-то будет отставать.

Вот, кстати, и бар. Небольшая очередь. Пристраиваюсь за девушкой в клетчатом берете. У нее широкие льняные брюки, легкий и светлый плащ. Я касаюсь ее руки, чуть выше локтя.

— Скажите, пожалуйста, а алкоголь можно проносить на борт?

Ко мне оборачивается самое красивое лицо, которое я видел в жизни. Светлые волосы, нежная и даже на взгляд теплая кожа, большие синие глаза, глубокий и внимательный взгляд. Она отвечает легкой улыбкой и пожимает плечами. А я теряюсь, как школьник, подбираю слова, шутки и тут же отбрасываю все варианты как неподходящие. Перед ней все кажется пошлым и грубым.

Как-то в берлинском музее, в который мы забрели с моей бывшей девушкой, мне захотелось выплюнуть жвачку. В углу коридора я увидел большую античную урну и направился к ней, но когда подошел, то не смог. Она была красивая и древняя, пережила своего создателя и миллионы других людей. К ней относились с почтением уже несколько сотен лет. Плюнь я тогда, моя жвачка испортила бы не ее, а меня.

Я успокоился, взял себе немного виски, чтобы прояснить утро, и отошел к столику. Она стоит неподалеку и читает книгу. Длинный светлый плащ, клетчатый берет, дымящийся кофе и раскрытая книга — все это, словно сон из детства. Словно я это видел уже или представлял.

Размышления прервала музыка из глубины терминала. Нет, не музыка, а кто-то рассыпал ноты в моей голове, а потом стал ее трусить. Они бьются внутри черепа и задевают натянутые нервы — это больно.

Я выпил виски, пошел на звук и обнаружил в аэропорту пианино. Играй — кто хочет. Чей-то ребенок сел за него и «брынькает». Играет плохо, когда я подошел, его мама уже оттягивала малого от инструмента.

— Посмотри, сейчас дядя сыграет! — она подняла на меня глаза. — Вы играть?

— Да, пожалуй, освежу пару нот по старой памяти. Не зря ж музыкалку заканчивал.

Ах, мама-мама, видела бы ты меня сейчас! Как бы умилилось твое материнское сердце. Ну погодите все! Сейчас дам небольшой концерт.

Я заиграл из классики, потом добавил джазу, играл минут десять, и когда встал, мне даже аплодировали. Громче всех та мамочка, которая согнала отпрыска с пианино. Симпатичная, между прочим. Я поклонился, направился было знакомиться, но тут объявили, что пора на борт.

8

В самолете досталось место у окна, где я чуть не уснул. Бортпроводница мягкими толчками вывела меня из сна и приказала пристегнуться. Я щелкнул ремнем, оглянулся по сторонам и увидел ее. Соседка — та самая симпатичная блондинка в берете — улыбнулась мне. Я поздоровался на итальянском:

— Бонжорно!

— Здравствуйте!

Я отвернулся и уставился в иллюминатор, самолет взял разгон по взлетной полосе, задрожал, набирая ход, и оторвался от земли. Внизу показались улочки Фьюмичино, города-спутника Рима, потом Тирренское море. Мы поднимались выше и выше, и вскоре я перестал различать, что внизу. В небе спать расхотелось.

Я покрутил в руках книгу, которую мне купила Моника. Хреново, что она была на итальянском и непонятно о чем. Листаю в поисках картинок и вдруг слышу ангельский голос:

— Извините, вы интересуетесь вегетарианской кухней?

Святая Мадонна! Неужели само воплощение красоты снизошло до моей грешной плоти.

— Возможно, а почему вы спросили? — спокойно отвечаю я.

— Ну, у вас книга известного эксперта в этой теме.

— Правда?

Я снова покрутил в руках книгу, улыбнулся соседке. Нереальные глаза, так бы и смотрел в них всю жизнь.

— Конечно! Это известный кулинар, у него в прошлом году вышел сборник «500 зеленых рецептов для вашего сердца». Можно посмотреть?

Я протянул книгу. Она аккуратно листает страницы тонкими пальцами, белыми и нежными. У Моники пальцы цвета капучино, а здесь — чистое молоко.

— Я только погружаюсь в тему, вникаю в жизнь вегетарианца, — зачем-то сказал я.

— Правда? И как вам?

— Честно? Очень нравится. Бывают срывы, конечно, куда ж без них…

— Ни в коем случае не позволяйте себя победить! Думайте о пользе для планеты, о чувствах животных. О нашем будущем.

Мне показалось, что она сделала особый акцент на «нашем», и я улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ. Нам предстояло лететь вместе еще добрых два часа. А прожить еще больше.

— Как вас зовут?

— Оля.

9

В самолете меня слегка штормило после бурной ночи, но мне удалось побороть странное стеснение, и я с удовольствием вел расслабляющую беседу с новой знакомой обо всем на свете, но, главным образом, о вегетарианстве, йоге и разнообразных духовных практиках.

— Вы по делам в Италии?

— Да, был на конференции по новым медиа.

— А что это такое?

— Ну, современные медиа, цифровые, социальные…

— Фейсбук?

— В том числе.

— У нас есть центр «Ашрам Запад», мы там собираемся на разные лекции о здоровом питании, проводятся семинары по йоге, медитации, ретриты разные. Я веду страничку Facebook с девочкой администратором… Может, вы…

— Да, конечно, я вам помогу консультацией. У вас есть ручка?

На обороте кулинарной книги я написал «Ольге, с надеждой на большую дружбу. Петя». И номер телефона.

— Дарю!

— Ой! Так необычно! Спасибо большое! Обязательно вам позвоню.

Я кивнул. Полет проходил без турбулентности, уверенное урчание двигателей заглушало урчание в животе, успокаивало и клонило в сон.

Оля тем временем рассказывала много интересного, например, о том, как участвовала в странном тренинге по самозакапыванию.

— А для чего это вам, Оля?

— Ну вы представляете, вы ложитесь в яму, вас накрывают целлофаном и засыпают землей, трубки для воздуха — единственное, что связывает вас с поверхностью. Это уникальный опыт. Вы лежите всю ночь под звуки барабанов. Вы воспаряете умом, встречаетесь лицом к лицу со своими страхами! Неужели вы бы не хотели этот испытать?

— Хотел бы! — соврал я.

— Я вас познакомлю с Дениэлом. Он организатор таких мероприятий и еще много чего интересного проводит. Например, ретриты в Карпатах.

Я начинал проигрывать битву с дремотой и от бессилия взял ее за руку. Она замолчала, но вполне дружелюбно посмотрела на меня.

— Оля…

— ?