Бесплатный фрагмент - Невидимые нити судьбы, дающие силу выжить

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга основана на реальных событиях, одной маленькой девочки, с выразительными, доверчивыми, большими карими глазами, миниатюрным носиком. Жизнь которой началась на станции «Пятый километр». Страстное, невидимое желание жить, давало ей победу над теми приключениями, которые происходили в её жизни. Эти приключения были похожи на крутые обрывы, между которыми висел навесной мост, скрепленный прочным канатом с право и с лево. Маленькие ручонки обхватывали крепко канат, и она чувствовала исходящую, невидимую силу, вдохновляющую её идти дальше и не останавливаться. Бойкая и жизнерадостная, как впоследствии её прозвали «Чертёнок в юбке», но никому даже в голову не приходило, почему она так поступала. А ей, как и всем детям хотелось жить. Расти в счастливой семье, быть любимым ребёнком и любить в ответ. На её душу выпало в таком возрасте очень много трудностей, но именно они закаляли душу этого маленького человечка. Перед ней всегда стоял выбор жизни её маленького братишки и сестёр. Постоянно пытаясь спасти братишку за закрытой дверью их большого дома. А как это происходило, вот об этом я хочу рассказать.

СТАНЦИЯ «ПЯТЫЙ КИЛОМЕТР»

В маленькой комнате мы — отец, мать и пятеро детей — проживали в двенадцати квадратных метрах. Нас было семеро. Конечно, для меня, ребенка, не было тесноты. Я радовалась, когда мы были все вместе.

Прошло много лет, но я помню отца как мужчину коренастого телосложения, среднего роста, голубоглазого, с незаметным шрамом вокруг носа, из-за которого его принимали за грузина. Мать осталась в моих воспоминаниях невысокой с тёмными кудрявыми волосами. Она часто кудахтала на кухне, напевая одной ей известные мелодии.

Всё, что происходило в нашем доме, выяснение отношений между родителями, детям всегда было слышно и доступно. Помню тот день, когда папа порол мать за то, что она курила, а мы с сестрой, просили, чтоб он её не наказывал, и наблюдали в маленькую дырочку в двери за тем, что происходило в комнате. До наших криков и слез отцу не было никакого дела, мать была наказана. Он так и не смог её отучить курить, это вредная привычка преследовала её по жизни.

Вредные привычки были не только у мамы. В детстве я очень любила дразнить собак, даже если они меня сильно кусали. Идя по улице, я громко кричала:

— Тузик, иди сюда! — В ответ на мои слова прибегал пёс. — Ты мой хороший, хочешь есть?

Глаза преданно смотрели на меня и словно говорили мне: «Конечно, хочу!». В этот момент я кидала еду. Особенно мне нравилось кидать лакомый кусок и через время пытаться его забрать, и, разумеется, собака отвечала мне укусом.

Я настолько сильно привыкла к боли, что она не вызывала у меня слёз. Возвращаясь, домой с очередными укусами, я шла к матери, она спокойно перевязывала мне рану и отпускала обратно на улицу, чтобы я ей не докучала.

Приключения, похоже, всегда преследовали меня. Один из дней чуть не стал для меня смертельным, когда мы с сестрой бегали с соседскими ребятами по улице и нас так заинтересовал высокий столб, что мы устроили соревнования, кто выше может на него залезть. Настала моя очередь, и я, преодолев большой уровень, доползла до большого гвоздя, торчащего из трубы.

Ребята дружно кричали мне:

— Ангелина, молодец!

— Ты побеждаешь, ещё немного осталось!

— Скорее, кричали мне друзья в след!

Я сноровисто и умело двигалась вверх по столбу, но мой живот оказался напротив этого гвоздя, и в тот же момент старшая сестра дёрнула меня за ногу. Проехавшись животом по гвоздю, я почувствовала что-то колкое. Боль была до того пронзительной, что я спрыгнула со столба и громко закричала. Подняв платье, я обнаружила большую рану и брызгающую кровь.

Мы побежали к матери. Я вопила:

— Мама, мама, у меня сильно болит живот!

Подняла платье вверх и показала глубину раны:

— Смотри, по животу бежит кровь!

Мать, наскоро осмотрев мою рану, хладнокровно сказала:

— Идите домой!

Дойдя до дома, я потеряла сознание, и что произошло со мной дальше, я не помню. Но когда я вернулась из больницы, то узнала, что старшая сестра всю вину за случившееся переложила на соседскую девочку. Опровергая слова старшей сестры, я утверждала, что виновата только она, а никто иной.

Именно с того момента я начала постоянно её бить, когда появлялась такая возможность. Моей силе было трудно, да и особо бессмысленно, противостоять, ибо я была крепче, сильнее неё. Вражда крепла с каждым днём, я протестовала всем своим существом и не давала Наталье проходу, показывала кто в этом доме настоящая старшая сестра. Здесь стоит пояснить, что Наталья, будучи у нашей матери первой дочерью от другого мужчины, была принята моим отцом как родная дочь. Когда наша мать познакомилась с отцом, на свет появилась я и стала второй в семье после Натальи.

Постепенно шло строительство нашего дома, дедушка всегда помогал отцу в строительстве, хотя ему это было трудно. Дед был инвалидом, у него не функционировали ноги, но он умудрялся и в таком состоянии помочь своему старшему сыну. Каждый день они проводили время в этом доме, чтобы быстрее закончить строительство и наше семейство могло переехать в этот дом.

До переезда в новый дом умер наш брат Андрюша, который родился после меня. Этого никто не ожидал. Диагноза не помню, так как свидетельство о смерти не сохранилось, на тот момент мне было три года, а ему два. Похороны проходили в доме бабушки и дедушки в Полазне. В доме было много людей, и посередине стоял маленький гроб, над которым склонившись, горько плакала мать. Бабушка тогда не давала мне подходить к гробу, постоянно чем-нибудь меня отвлекала. Больше я ничего не помню. После похорон прошло некоторое время, и мы переехали в новый дом.

Дом состоял из четырёх комнат. Первая комната, где жили папа с мамой, была настолько маленькой, что в ней было только одно окно и большая кровать. Вторая комната была большой, просторной с тремя окнами и очень светлой, посередине стоял большой стол, за которым часто сидели гости. Это была гостиная. Детская комната была среднего размера, в ней находилось одно окно, маленький стол и четыре детские кровати, на которых мы любили прыгать. Кухня была обставлена кухонным гарнитуром, справа была печь, на которой мама готовила еду. Печь давала нашему дому тепло и уют. Такого тепла от квартирных батарей или обогревателей не бывает. Треск в печи заставлял меня затихать, я слушала как дрова трещат, аромат еды наполнял кухню. Эх, как же мне нравилось сидеть и всем существом чувствовать это удивительное спокойствие и умиротворенность.

Наступила весна. В какой-то из еще холодных, но уже солнечных дней отец скидывал снег с крыши:

— Эй, малышня! Кто первый с крыши в сугроб?

Во дворе было полно ребят, но кроме меня никто не осмелился.

— Пап, как к тебе подняться? — я предвкушала веселье.

Папа указал на лестницу, по которой я вскарабкалась на крышу. Подойдя к краю, я испугалась. Сугроб был большой, как огромное снежное одеяло. Мои ноги предательски заскользили вниз. Оттолкнувшись от края, я с визгом нырнула в снег. Из сугроба торчала только моя голова, восторг наполнял меня:

— Пааааап! Ты видел, да, ты видел?

— Понравилось? — рассмеялся отец.

— Да, — прокричала в ответ. Но второй раз прыгать не хотелось. Одного раза оказалось достаточно.

В конце весны отец высадил огуречную рассаду в теплицу, и через время появился маленький огурчик. Но ему не посчастливилось вырасти в большой огурец, он пошёл мне в рот. До этого отец объявил всем детям:

— В теплице вырос маленький огурчик. Его нельзя срывать. Кто сорвёт — накажу.

В это мгновение в моей голове пролетела мысль: «Надо обязательно поглядеть на него». Для меня слова отца показались незначительными, и я тихо прокралась в теплицу:

— Иди сюда, мой маленький, вкусный огурчик!