ПРОЛОГ
*
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Прекрасны сады под светом звёзд.
В них зреют яблоки надежд.
В яблоках сидят червяки.
Чтобы бабочки могли наполнить мир
Трепетом нежных крыльев.
Александер Аквинорский проводил свой очередной урок, когда орбитальная станция одной из школ Службы Безопасности Галактической Федерации подверглась неожиданному и жестокому нападению. Неопознанный корабль возник словно ниоткуда, хотя в густонаселённом Центральном секторе его давно должны были заметить и блокировать. Враг прицельно обстрелял станцию издалека, лишил её антенн дальней связи и быстро пристыковался, едва не спихнув сооружение с орбиты. Ученики, полностью дезориентированные, не оказали никакого сопротивления, и высадившиеся молчаливые воины деловито согнали всех в большой зал. Туда же привели и знаменитого создателя Кодекса Уважения.
Александер остановился у лестницы, ведущей к небольшой сцене, повернулся и гордо выпрямился с едва заметной пренебрежительной улыбкой. Высоко поднятая голова и открытый взгляд придали старику сходства с древними святыми, и мальчики, сгрудившиеся за колоннами возле стен, восхищенно зашептались. Несколько учеников собрались было подойти к учителю, но тут в зал вошел ещё один незваный гость.
Мужчина в грязных штанах и видавшей виды куртке небрежно взмахнул бластером, и молодежь замерла. Однако через несколько секунд вдоль стен пронёсся тихий недоуменный ропот. Гость со смешной растрёпанной причёской походил не на коварного злодея, а на заблудившегося бродягу, и в умы мальчишек закралась мысль, что происходящее — лишь спектакль, в котором Александер проверяет реакции своих учеников.
Бродяга воткнул бластер в карман на штанах и подошёл к старику, изобразив поклон:
— Привет, великий гуманист! Прости за переполох, надолго не задержусь. Я уж и не чаял свидеться, да оказия подвернулась, решил подскочить, попрощаться. Ты действительно совсем плох? С виду так ещё ничего, годный старикан.
Александер неприязненно поморщился, но его голос прозвенел спокойно и насмешливо:
— Ты едва не опоздал.
— Я знал, что ты меня дождёшься.
— Я ждал тебя в тени Исидионы, я готовился к встрече на орбите Лоруна, я заготовил ковровую дорожку в королевском дворце Кетануса… А ты устроил дешёвое представление в школе. Разочаровал, как всегда. Так ничему и не научился.
Бродяга ответил c коротким глухим смешком:
— Мой благородный учитель, самый великодушный из наставников вселенной, не знает, чему я научился? Неужели ты сомневаешься во мне, в своём самом известном творении?
— В том, что ты мерзкий выродок, никогда не сомневался.
Гость пожал плечами и саркастически заметил:
— Тут не в чем сомневаться.
— Вижу, ты забыл мои уроки. С врагом не о чем разговаривать, а я твой старый враг. Убей меня, пока можешь. Задуши, застрели, выпей всю кровь. Не медли.
Бродяга тяжело вздохнул и скептически парировал:
— Размечтался. Твоя кровь нынче слабовата, старовата, да и попросту ядовита. И зачем мне тебя убивать? Подарить быструю смерть вместо длинной агонии в беспомощности? Я не настолько дурак, как ты привык думать.
— Ты дурак, потому что ты в ловушке.
— Я зашёл в неё, чтобы поделиться с тобой печальной новостью. Никто другой тебе этого не скажет, и ты будешь напрасно сердиться на того, кого уже нет. Добряк Дин погиб.
Александер вгляделся в тёмный взгляд бродяги, отчаянно цепляясь за соломинку надежды, что эта новость — лишь дурная шутка. Но гость продолжил:
— Он исследовал миры на границе ойкумены и рукава Марколи. Успел оставить сообщение, что на экспедицию напала неизвестная армада из маленьких кораблей. И это всё, больше ничего неизвестно. Помощь опоздала.
Воздух сжался, мягкий свет затуманился, воцарилась абсолютная тишина. Александер сморщился, сгорбился, затрясся и неловко уселся на ступеньки.
— Совет утвердил проект памятника. Наш курносый озорник скоро встанет на аллее Первопроходцев…
Старик горестно охнул и медленно, задыхаясь, выговорил:
— Сведём счёты. Однажды я обещал тебе пророчество. Что ж, слушай. Ты нацепил маску Князя Тьмы, непобедимого злого гения. И ты силён. Сейчас. Пока. Но… космос велик, и однажды ты встретишь того, кто всё изменит… — Чуть запнувшись и жадно хватив воздуха, Александер продолжил. — Демон Рассвета… Равный тебе. Такой же, как ты… Однажды он придёт, твой верный друг и благородный враг. И если ты не остановишь его, жизнь в Галактике будет рассеяна на тысячи крохотных, едва тлеющих искорок. Ждать рассвета придётся сотню эпох.
В глазах старика полыхнуло злое, мрачное удовлетворение, и последние слова прозвучали медленно и торжественно, словно старик хотел вписать сказанное в память всех присутствующих:
— Убей Демона. Спаси Галактику…
Бродяга снисходительно улыбнулся и махнул рукой:
— Опять я и убийства, я и демоны. Что за банальность? Почему нельзя было напоследок придумать что-нибудь оригинальное, неожиданное?
— Я всё сказал. Уходи.
Александер поперхнулся, закашлялся, а затем завозился, меняя положение. Повернувшись, он встал на колени, уцепившись за край сцены, но подняться на ноги не смог. Бродяга протянул ему руку, но старик вновь прохрипел:
— Уходи.
— Прощай, учитель.
Гость вышел. Старик судорожно вздохнул и снова попытался встать. Ноги отказались повиноваться. Руки онемели, и оказалось невозможным разжать пальцы. В груди гулко встрепенулось сердце. А затем замерло. И снова неровно вздрогнуло.
Добряк Дин погиб. Умник Ник предал федерацию. Силач Мальт одержим войной. А самый талантливый ученик отказался от всех возможностей и предпочёл путь изгоя. Это и есть итог? Великой миссии создания нового человечества?
Александер заставил себя сделать пару спокойных вздохов. Но запретный поток мыслей уже сносил все бесполезные защиты умирающего разума.
Зачем он сопротивляется? Кого хочет обмануть? Смерть? Она уже стоит совсем рядом. У неё ясные глаза и нежная улыбка, она звонко смеётся и застенчиво краснеет, она любит заплетать и расплетать свои роскошные косы… Она убила его много хроносов назад, так к чему делать вид, будто жалкие сокращения мешочка с кровью называются жизнью?
Глаза Александера Аквинорского закрылись, руки обмякли, сухое тшедушное тело неловко завалилось набок и осталось застывать с поджатыми ногами.
Оглядев деактивированных и сложенных кучей хлама андроидов, злой гений развёл руки в стороны и улыбнулся затаившимся спецназовцам, воображающим, что они отлично спрятались. Подумаешь, плен. Подумаешь, биолаборатории, тесты, наркотики. Зато старый учитель помер. На коленях. Ничто не может испортить такого праздника.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
*
КУРОРТНЫЕ ЗАБОТЫ
1. Тревога
Дежурный диспетчер космопорта Аллоя выслушал строгие указания начальства с подобострастным лицом, изо всех сил стараясь не выдать своего недовольства. Однако едва старший администратор отключил связь, дежурный сочно выругался на родном языке. Разноязыкие ругательства повторялись и набирали обороты по мере распространения новости. Сегодня, в праздничный День Рождения Планеты, когда предполагался лёгкий денёк с небольшим сабантуйчиком, военным приспичило доставить на Аллой какой-то важный груз. И по такому случаю всему персоналу предписывался особый режим работы, что в переводе на обычный язык означало «никаких праздников и сабантуйчиков».
Крейсер федерации вынырнул из портала так осторожно, будто его пилотировала команда детишек младшего школьного возраста. А спускаемый модуль сделал три захода на траекторию снижения, стремясь вписаться в простую линию максимально точно. Бережная и нервная разгрузка секретного контейнера породила шуточки, что внутри контейнера на незакреплённом стеклянном столике стоит неустойчивая фарфоровая ваза.
Но вазу ещё можно было понять. Военные — на то и военные, чтобы возить по космосу загадочные ящики с потенциально опасными грузами. А как понять дамочку, выпорхнувшую из крейсера? Розовую дамочку в шляпке и лаковых туфлях? Дамочку с ребёнком на руках? Не иначе, кто-то из сильных мира сего подсуетился и присоседил к военной миссии жену с отпрыском. Чтобы на билете сэкономить. И куда катится этот космос, если его заполонили несносные богачи и наглые дамочки в лаковых туфлях?
Военные со множеством предосторожностей увезли свой драгоценный груз на объект «Б». Дамочка невозмутимо проследовала к ожидавшему её лимузину. Всё стихло, и персонал космопорта всё-таки смог собраться на небольшой сабантуйчик.
Маленькая планета Аллой на границе цивилизованной ойкумены символизировала собой успехи технологий человечества. Искусственная атмосфера, адаптированный климат, отфильтрованная вода — долгое время казалось, что воплотить грандиозный проект в жизнь будет невозможно. Но время шло, несколько мегакорпораций вкладывали деньги в исследования, научные умы ставили задачи и получали решения. И чудо-планета превратилась из предмета теоретических споров в источник сверх-доходов для владельцев.
В глубине единственного материка Аллоя, занимающего четверть поверхности планеты, был построен уникальный центр управления климатом, благодаря которому температура воздуха и воды, скорость ветра и количество осадков, а также множество других параметров стали прогнозируемы и регулируемы на значительной площади южной стороны континента.
На океаническом побережье выросли два гигантских города-курорта. Ксантуй — средоточие игорных центров, дискотек и всевозможных развлечений — манил к себе золотую молодежь и любителей разгульных вечеринок. Более спокойная и размеренная жизнь Линоя привлекала семьи с детьми. Оба города быстро стали шикарным и дорогим местом отдыха, с которым могли конкурировать если только столицы трёх великих держав, да и то — многие ли хотят посвятить отдых музеям с мумиями и могилами цивилизаций? Куда приятнее потратить деньги на погружение в райскую жизнь без проблем и тревог.
Отель «Алмазные небеса» являлся квинтэссенцией всех представлений о рае, а вместе с тем и архитектурной диковинкой, и инженерным достижением. Уходящий к облакам гриб на тонкой ножке сверкал зеркальными гранями, разрезая и преломляя пейзаж. Прозрачные стены, полы и потолки создавали причудливый эффект парения в небесах, а комфортные интерьеры номеров погружали постояльцев в состояние неги и расслабленности.
Однако прилетевшая с военными курортница при виде сто восьмого чуда света уныло скривилась, а своё плохое настроение попыталась разрядить скандалом с администратором отеля. После чего по коридорам отеля пополз слух, что госпожа Луизина Гранатова определённо претендует на звание «стервы месяца».
Если бы Лиза об этом узнала, она бы изрядно удивилась. Она считала себя мягкотелой и слабой в отстаивании своего «я». И у неё были куда более весомые причины задуматься о мире и о себе. Длинные анфилады фамильного замка Гранатовых успели ей изрядно надоесть, хотелось чего-то новенького. Но в то же время и изгнания с позором категорически не хотелось. Лиза и упивалась, и мучилась фантазиями о том, что привычная жизнь вдруг разом изменится, станет интереснее и веселее.
Парки и дворцовые ансамбли, аквацентры и аттракционы составляли пёструю разноцветную мозаику, в которой ребёнку просто невозможно было заскучать. Маленький Серж был в восторге, и Лиза разрешила сыну развлекаться по полной программе, безропотно оплачивая все карусели, шарики, сласти, игрушки, стоило ребенку проявить хоть малейшую заинтересованность.
Дни пролетали беззаботно, сомнения заслонялись ощущением беспечности и безделья. Тем острее и неожиданнее стал приступ страха, посетивший Лизу в самой середине прекрасного ясного дня. Спокойный мир Аллоя обволакивал сознание чувством безопасности, но инстинкт требовал спасения, реакции на неведомую угрозу. Лиза доверяла своим чувствам, но в тихом раю не было осыпающихся горных круч, застрявших в зыбучих песках вездеходов, опасных шахт с останками любителей экстремальных экскурсий. Здесь не взрывали породу, не бурили шурфы, не сносили скалы ради новой дороги. Разум тонул в ровном свете солнца и одинаковой голубизне неба, не находя никаких зацепок, никаких подсказок, откуда исходит угроза, и что она собой представляет.
Вестибюль отеля в мягком свете искусно спрятанных ламп блестел цветным стеклом, расфуфыренные женщины и степенные мужчины сидели вдоль стен на бархатных диванчиках. Молодежь одной группой стояла в середине и приплясывала под негромкую музыку, несколько детишек носилось вокруг с весёлым смехом. Лиза не разрешала Сержу участвовать в детской кутерьме и покрепче сжала маленькую ладошку в своей руке. После нескольких томительных минут тревога рассеялась.
Неужели мать наследника горной империи так быстро соскучилась по зелёным лесам и острым пикам Гранатовых гор? По блеску драгоценных камней в полумраке брошенных штолен? По ругани с домочадцами и прислугой? Может, где-то далеко решается её судьба, и дела приняли скверный оборот?
Движение скоростного лифта оказалось невыносимым. К счастью, троица подростков выходила на первом жилом уровне, и Лиза выбежала вслед за ними, схватив Сержа на руки и невежливо растолкав нескольких попутчиков. Она твёрдо решила довериться собственным ногам, не полагаясь на технические совершенства, от которых перехватывает дыхание.
Побродив по этажу, Лиза нашла и толкнула дверь с пиктограммой из ступенек и надписью «Только для персонала». За ней обнаружилась широкая лестница с высокими ступенями, уходящими вверх и вниз. В центре торчала труба грузового лифта, но Лиза не могла разглядеть, есть ли у него площадки поблизости. Слабая подсветка позволяла увидеть, куда поставить ноги, но дно и крыша колодца терялись в тумане. Зато в этом пустом месте Лиза успокоилась и, посадив Сержа к себе на плечи, начала подниматься вверх.
Лестница была сделана из лёгкого сплава, и раньше, вероятно, приятно поблескивала серыми оттенками металла, однако сейчас всё вокруг было покрыто налётом коричневой пыли. Скоро стало ясно, что межэтажные пролёты оказались значительно длиннее, чем предполагала Лиза. С ребёнком на плечах она быстро устала и стала часто останавливаться, чтобы отдышаться и отдохнуть. В своей выносливости она не сомневалась, но Сержу однообразное развлечение надоело. Он начал капризничать и ныть, прося что-нибудь вкусное. А нести ноющего ребёнка вдвое тяжелее, чем спокойного.
Перед дверью с номером очередного этажа Лиза замедлилась. От тревоги не осталось и следа, зато в ногах прибавилось тяжести, а в сознании — сомнений в своей адекватности. Может, не обращать внимания на все эти инстинкты?
Над головой вспыхнула яркая лампа. Дверь заходила, подталкиваемая множеством рук и ног. Из неё вырвалась толпа людей, образовавших толчею и неразбериху. Уши захлестнули чьи-то возмущённые вопли, спину проверил на прочность чужой увесистый баул. Схватив торопящегося мимо человека в униформе отеля, Лиза выдохнула ему в лицо вопрос:
— Что случилось?
— Неполадки в системе управления. Ерунда.
Какой-то случайный мужчина, пробегавший мимо, не замедлил истерично возразить:
— Лифты не работают! Это не ерунда!
Лиза устало вздохнула, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и упрямо потащилась наверх.
2. Крушение небес
Как только Лиза ввалилась в номер и совершенно без сил упала на кровать, над её головой включилось невидимое устройство, и спокойный голос объявил:
— Внимание! Внимание! Из-за временных технических неполадок в системе жизнеобеспечения вашего номера просим вас собрать документы, самые необходимые вещи и оставаться на местах. Сейчас за вами прибудут наши сопровождающие, и вы будете размещены в другом номере.
Сообщение повторили три раза. Лиза, проклиная все курорты галактики, нехотя поднялась и покидала пожитки в три огромные сумки. Затем она отправила Гору короткое, но очень язвительное сообщение о случившемся с распоряжением немедленно забрать её и Сержа с этого ужасного курорта.
Спустя полчаса в номер вошло несколько мужчин:
— Не волнуйтесь. Всего лишь незначительная поломка. Но мы не можем допустить, чтобы ваш отдых был омрачён этой случайностью. Вас разместят в подобающих условиях.
Лиза протянула мужчинам одну из сумок, но никто и не подумал взять её. Один из мужчин остался, другие, быстро осмотрев все комнаты, вышли на розыски других постояльцев.
Интересно, сможет ли Лиза сдвинуть с места всё своё барахло, да ещё и ребенка в придачу? Хотя зачем ей барахло? Тут уж не до показов мод…
Спустя минуту безликий мужчина уже вёл Лизу и Сержа к месту эвакуации. Конец коридора отсутствовал, словно был срезан гигантским ножом. К дыре был подставлен длинный подергивающийся шланг, всасывавший людей в большой авиабас.
Людей сгружали прямо на площадь перед отелем, каждую минуту прибывали новые и новые басы. Лиза с сыном оказались в числе первых эвакуированных. Лизе показалось, что она осмотрительно выбрала местечко возле ресторана. Однако вскоре каждый клочок земли оказался занят людьми, большинство из которых находилось на грани истерики. Лизу с сыном оттеснили от стены здания к колючим кустам, составлявшим, видимо, предмет гордости местных ландшафтных дизайнеров. Но чувствовать себя рядом сколь-либо комфортно не получалось.
Здания на площади оказались полностью заблокированы: на окна и двери домов опустились массивные защитные решётки, наличие которых трудно было заподозрить у лёгких воздушных сооружений. Вокруг площади выстроился полицейский кордон, не разрешающий никому покидать площадь. Несколько офицеров буднично и неторопливо объясняли, что людей вот-вот начнут забирать транспорты, что для постояльцев «Алмазных небес» уже выделен новый отель, и что надо потерпеть буквально пять-десять минут.
Расползающиеся сумерки добавляли суматохи и нервозности в происходящее. Эвакуированные всё прибывали, начали вспыхивать ссоры, склоки, раздоры. Лиза поняла, что если она хочет унести ноги, то следует заняться этим немедленно. У дальнего конца площади полицейский патруль пропускал на выход людей с местными пропусками. На мгновение задумавшись о том, какое генетическое отклонение было у чиновника, отдавшего это распоряжение, Лиза решила проблему пропуска быстро и просто: сняв с себя дорогое опаловое ожерелье.
Выбравшись за кордон, Лиза добежала до маленького переулка неподалеку. Повезло. Авто, взятое напрокат два дня назад, всё еще неприкаянно пылилось на том же месте, где Лиза его бросила. Лиза усадила и пристегнула сынишку, отключила робота-водителя и сама взялась за руль. Волна тревоги отдалась в теле тонкими покалываниями, и страх вышел с уровня подсознания уверенностью: дело плохо. Где-то глубоко гигантская масса континента вибрирует и движется. Ох, и посмеются горные инженеры над тем, что их уроки покорения Проклятой шахты пригодились Лизе столь неожиданным образом…
Лиза едва успела выехать из лабиринта переулков на центральную улицу, как земля вздрогнула и мелко затряслась. Затормозив, Лиза быстро прижала Сержа к себе, пряча от звуков и запахов. Но закрыть свои уши она уже не могла, и жалобный пронзительный звук проник в каждую клеточку тела. Обернувшись, она застыла от ужаса. Огромная блестящая шляпка «Алмазных небес» рассыпалась водопадом битого стекла. Секция за секцией отрывались и неслись к земле номера… люксы… рестораны… апартаменты… Заходящее солнце отражалось в осколках миллионами красных и оранжевых зеркальных зайчиков, пронзавших потемневшее небо последними отражёнными лучиками света.
С площади донёсся единый вздох огромной людской массы, одновременно запричитавшей и заплакавшей. Лиза встряхнулась, сжала губы, вцепилась в руль и понеслась по пустым улицам прочь из города.
3. Поспешные решения
К тому моменту, когда машина выскочила с шоссе на единственную трансконтинентальную трассу, соединявшую два города Аллоя, у Лизы сложилось вполне разумное мнение, что делать дальше. Она направилась в космопорт, рассудив, что оставшимся отдыхом можно пренебречь, и уже имеющиеся впечатления она будет переваривать ещё долго.
Тёмное ночное небо Аллоя заволокло мутными фиолетовыми тучами. Поднялся сильный ветер. В ясный тихий день дорога до космопорта по пустой трассе заняла бы не больше двух часов. Но мысль сбежать из райского уголка пришла в голову не только Лизе. Скопившиеся машины образовали длинную и медленно продвигающуюся пробку на подъезде к космопорту. Из самых лучших побуждений в воздушном пространстве курортов было ограничено использование флайеров, и теперь узкая трасса не могла вместить всех желающих попасть к кораблям.
Лиза упрямо протискивалась вперёд. Она чувствовала небольшие толчки и отгоняла мысли о том, что весь континент вот-вот оторвётся от древней основы и поплывёт по уже неуправляемому океану. Попытки связаться с кем-либо из властей или со службами космопорта были напрасными. Контакты для очень важных клиентов, предусмотрительно записанные Лизой, оказались бесполезны — по ним никто не отвечал. Оставалась надежда на универсальный решатель всех проблем — деньги.
Гигантская вереница машин заполнила все подъездные пути к космопорту. Лиза свернула на одну из запасных боковых стоянок и припарковала машину там. Подхватив ребёнка, она направилась прямо к тёмным громадам кораблей, в обход большого здания для пассажиров, где наверняка творилась несусветная давка. Мимо пробежало несколько техников, переругивающихся на ходу.
Препятствие в виде служебного пропускного пункта, вокруг которого уже собралась толпа, Лиза успешно преодолела нехитрым методом «платного спецпропуска». Рванувшись за тощей стюардессой «Космолайна», она оказалась возле выхода к стартовым площадкам. Неподалёку от него какой-то военный объяснял персоналу, что эвакуация жителей и гостей Аллоя проводится согласно плану «Аврал», спешно изысканному в недрах каких-то кабинетов.
Почва под ногами казалась ненадёжной и неустойчивой. Серж вполголоса противно хныкал, как может хныкать только очень уставший ребенок. Давно забытые ветра Аллоя набирали силу и, развлекаясь, швыряли туда-сюда мелкую пыль и обрывки мусора. В относительной близости от зданий космопорта Лиза разглядела несколько межпланетных кораблей. Основная масса людей бежала к шлюпкам и челнокам, и это было самым логичным на первый взгляд, однако второй и последующие взгляды подсказывали, что с разбором роя этой мелочи на орбите, скорее всего, возникнут проблемы.
Лиза направилась в сторону ближайшего «богатыря», но он оказался глухо задраенным и необитаемым. Следующей неудачей оказалась неуклюжая «панда», которую штурмовали какие-то оголтелые спортсмены. На входе в шлюз туристической крошки «дайриссы» высилась троица вооружённых охранников, обеспечивающих относительно спокойную посадку группы подростков. Группу сопровождала суетливая училка и невозмутимый толстяк, у которого Лиза и попробовала купить эксклюзивный билет для двух очень важных граждан системы Шести звёзд.
Мельком глянув на Сержа, сопровождающий сквозь зубы тихо предложил:
— Лишних мест нет, и выкидывать своих людей я не буду. Однако у нас есть запасная капсула для самых маленьких. Я могу забрать твоего пацана. Но только его одного.
Отдать чужим людям Сержа? Одного? Нет…
— Мы взлетим через десять минут. И послезавтра будем на Орхидее. А что будет здесь — и в преисподней ещё не знают. Спаси ребёнка, пока можешь. — И толстяк подставил Лизе свою полураскрытую сумку. — Высыпай всё, что есть. Документы, деньги, драгоценности. Я доставлю твоего малыша в цивилизацию. В целости и добром здравии.
Лиза машинально послушалась. Крепко поцеловав сына и наказав ему ничего не бояться, она передала его толстяку. Серж исчез внутри корабля, люки закрылись, зажглись предупреждающие огни по периметру площадки, «дайрисса» начала плавно подниматься. Надо было бы успокоиться, но всё существо Лизы съедала тревога. Что, если поспешное решение окажется ошибкой?
С трудом добравшись до следующей посадочной площадки, Лиза истерически рассмеялась. Толпа штурмовала изрядно потрёпанного «мастододнта», с которого была снята часть оснастки. Только сумасшедший мог надеяться войти в тоннель без навигационных антенн. На площадке чуть в стороне лежала элегантная «игла», набитая спасающимися. Обычно «иглы» не садились на планеты, так как взлёт требовал точного расчёта и изрядной сноровки. Решив, что ей некогда выяснять, есть ли среди толпы опытный пилот, Лиза побежала дальше.
Она почти добралась до маячащей впереди «игуаны»…
«Сейчас рванёт», — сообщил какой-то вычислительный центр в голове, и Лиза, не раздумывая, бросилась на землю, закрыв голову руками.
Планету тряхнуло. Легко, ещё легче, совсем легонько… Наступила абсолютная, идеальная тишина. И через пару секунд мощный толчок подкинул маленькое тело в воздух, чтобы тут же впечатать его в твёрдый грунт.
Очнулась Лиза в темноте. Вопреки ощущениям голова оказалась на своём месте, руки-ноги остались целы, и органы чувств постепенно восстановились до привычной чёткости восприятия окружающего мира.
Над всегда освещённым космопортом царила глубокая ночь. Небо заволокло низко-висящими бесформенными тучами, в которых взгляд тонул, не находя ни одного штриха для зацепки. Но в мутном свете отдельных аварийных огней нашлась опрокинутая «игуана». Завалился и «мастодонт», и большинство кораблей, не успевших уйти в космос до землетрясения. Лёгкие челноки разметало по сторонам, «иглу» накрыло обломками какого-то служебного строения. Ждать, что улетевшие корабли вернутся, не приходилось. Оставалось надеяться, что они позовут на помощь.
Лиза кое-как встала и отправилась обратно к зданию космопорта. Вскоре она наткнулась на первые мёртвые тела. Мертвецов Лиза не боялась, ей доводилось и помогать спасателям в горах, и вытаскивать тела из узких тоннелей Проклятой шахты. Но общее количество погибших наводило на нерадостные мысли о перспективах собственного спасения.
Около здания космопорта собралась толпа людей, среди которых было много раненых. Кому-то уже успели оказать первую помощь, кто-то ещё ждал своей очереди на перевязку. То и дело вспыхивали мелкие склоки. Несколько мужчин пытались навести хоть какой-то порядок, но их мало кто слушал. Ничего конкретного о случившемся никто не знал.
Постояв неподалёку от постепенно разрастающейся группы, Лиза медленно и осторожно отошла в сторону, стараясь, чтобы её движение не заметили. Космопорт — хорошая штука, только абсолютно бесполезная в условиях отсутствия связи. Пока толпа не понимает, но запасов воды и еды здесь хватит только на пару дней. А если катастрофа сбила орбитальные маяки, ждать спасения придётся недели и месяцы, а может, даже и годы. И это если кто-то сподобится прислать сюда миссию спасения.
Надо возвращаться в город и искать убежище.
4. Новые авторитеты
На стоянке прокатных авто никого не было, но сами машины выглядели неважно. Угадывать, в какой машине неисправны тормоза, Лизе не хотелось. Порыскав по разным подсобным постройкам, она обнаружила гараж транспортной службы, в котором стоял внедорожник с почти полной заправкой. Но едва она устроилась за рулём, как на пассажирское сиденье сзади забралась парочка мужчин в грязных комбинезонах техников. Один из них нетерпеливо скомандовал:
— Чего ждёшь, дамочка? Ускоряйся, давай. Запасов в буфете хватит на три дня. Надо валить, пока охрана не додумалась, что мы — всего лишь мясо.
Попутчики Лизе не понравились, но разбираться было некогда. У ворот со стороны посадочного поля послышались громкие голоса, и она поспешила покинуть гараж через выезд с другой стороны. И через пару минут была вынуждена признать, что попутчики очень даже пригодились. Без их толковых указаний она наверняка бы заблудилась в паутине разных дорожек и проездов.
Короткое совещание троица провела уже у поворота на трансконтинентальную трассу. Техники считали, что Линой богаче и безопаснее Ксантуя, но в сторону Линоя трасса была сплошь забита машинами, частично покорёженными и разбитыми. Другой путь оставался свободным, и Лиза повернула к Ксантую.
В других обстоятельствах ночная гонка могла бы показаться даже увлекательной, но ситуация резко и быстро ухудшалась. Шквальные порывы ветра грозили опрокинуть машину, едва заметные маленькие толчки мешали набрать скорость. Лизе приходилось лавировать, да ещё и угадывать, в какой момент как развернуться. В свете фар было невозможно разглядеть, что делается по сторонам шоссе, и путешествие казалось прорывом сквозь тоннель из пыли. Редкие попутные машины двигались намного медленнее и осторожнее, и Лиза их обгоняла, не обращая внимания на сердитые гудки. Что гудеть-то?
По мере приближения к городу начали всё чаще попадаться встречные машины — наивные курортники надеялись добраться в космопорт. Дорога превратилась в полосу препятствий из-за брошенных и разбитых машин. По обочинам сидели и стояли люди. Некоторые пытались голосовать или выбегать под колёса. Лиза уворачивалась, но недоумевала, почему они остаются на дороге.
В предрассветной пыльной мгле стало ясно, что землетрясение разрушило Ксантуй как кучку карточных домиков. Хрупкие громады казино со сложными системами переходов, огромные коробки развлекательных центров и дискотек, ажурные узоры башен отелей — всего этого больше не существовало. Были только завалы, груды битых стройматериалов и дымки пожаров, висящие над городом погребальными венками.
На пути внедорожника встал глухой завал из нескольких машин, и Лиза свернула с дороги на неровный луг. Её примеру последовало ещё несколько водителей сзади, но у них не было опыта скольжения по горному серпантину. Заскрежетал металл, раздались крики, но желания выяснять, что случилось, Лиза не испытывала. Почти у побережья оказался свободным один из проспектов, и она въехала в разрушенный город.
Лиза остановила машину возле развалин небольшого магазинчика. Один из попутчиков вежливо осведомился, как её зовут, после чего представился Тузом. Приятеля он назвал Центиком. После короткого знакомства техники отправились на разведку. Вскоре они вернулись, вооружённые бластерами и нагруженные упаковками с питьевой водой. Вместе с ними пришли две перепуганные молодые женщины и хромающий старичок. Остаток дня компания разбирала кучу мусора над магазином, и к ночи измотанное сообщество пробилось к полкам, заваленным разной снедью.
На следующий день к группе присоединилось ещё два десятка человек. Под командой предприимчивого Туза в расчищенной коробке магазина разместили склад. Рядом в полуподвале организовалось жилое помещение. На свет небольшого костерка один за другим потянулись выжившие в катаклизме. Отряд быстро пополнялся.
Лиза полагала, что оружия на курорте мало, но вид увешанного бластерами Туза однозначно опровергал это заблуждение. Центик активно помогал приятелю в поисках оружия и разоружении прибывающих людей. Эти двое сразу давали понять всем остальным, что именно они тут главные.
Никаких признаков централизованной помощи пострадавшим не наблюдалось. А ещё один день ожидания спасателей начался с очередного мощного землетрясения. То, что чудом уцелело в первом катаклизме, было обречено на разрушение в новом бедствии. Тем не менее, расчищенный склад и полуподвал устояли, разрушаться было уже нечему. Воодушевленный этим обстоятельством Туз произнес пламенную речь, целиком посвященную необходимости сплочения для выживания. Непритязательный техник, всю жизнь ковырявшийся в запчастях, вдруг проявил талант вожака и оратора. Возможно, этому способствовала аморфность курортников, большинство из которых были уверены в обеспеченности своего будущего, и теперь полностью растерялись.
Как бы там ни было, у Лизы были еда, вода и крыша над головой. У неё был даже небольшой бластер — знак доверия недавних попутчиков. Не так уж плохо, особенно по сравнению с несчастными, найденные тела которых складывали в кучу и засыпали обломками…
Один из погибших особенно запомнился Лизе. Красивый юноша казался уснувшим божеством, и было грустно думать, что эта красота обречена сгинуть в тёмной яме. Из документов юноши следовало, что студент технологической академии Алекс Майнц приехал на Аллой развлечься после защиты диплома. Отдых оказался коротким. Всего три дня, а потом — общая безымянная могила. Лиза попыталась поговорить об этом с Тузом, но получила лишь весьма дельный совет: не тратить силы и нервы на бесполезные здесь и сейчас сожаления.
Лиза быстро сбились со счёта дней, и вскоре не могла сказать, миновала неделя или уже две, а может, и целый месяц. Отряд достиг почти сотни человек. Запасы первого раскопанного магазинчика кончились, и группа приступила к разбору завалов торгового комплекса неподалеку. Лиза не разгребала камни и не занималась перетаскиванием спасенных продуктов на склад — поговорив с Тузом, она получила разрешение на короткие поездки на машине вокруг и внутри города, благо заправочная станция нашлась не так далеко от лагеря. Машин на ходу у отряда было три, но Лиза по-прежнему ездила на внедорожнике из космопорта. Туз отправлял с ней одного-двух мужчин, но они апатично сидели на своих местах и боялись покидать машину.
Разведав все проезды вокруг лагеря, Лиза стала забираться всё дальше от города, составляя собственную карту местности. Среди остатков туристической дребедени было полно планов прохода из казино «Шанс» в отель «Куролесье», а также схем пешеходных прогулок до пляжа и обратно. Но ни одной большой карты с обозначениями объектов вне города не нашлось. А хранилища, склады и фермы должны были быть где-то неподалёку.
5. Находка и потеря
В очередную поездку Туз навязал Лизе в спутники парня с затравленным взглядом и невнятным мычанием вместо речи. Спутник этот сразу оказался проблемой. Большую часть времени он сидел с видом отправленного на заклание агнца, вжавшись в сидение. Но время от времени он вдруг начинал подпрыгивать и делать резкие взмахи руками, отчего Лиза пугалась и дёргала машину из стороны в сторону.
Путь по бездорожью, прямо по травяной равнине, поначалу казался вполне приемлемым. Потом машина начала подскакивать на кочках, стукаясь дном о торчащие там и сям камни. Лиза уже подумывала развернуться, как обнаружила наезженную колею. Колея вела в густой кустарник, обступавший дорогу плотной стеной. Постоянные повороты не позволяли видеть то, что впереди, и Лиза нервничала, опасаясь какой-нибудь неожиданной встречи.
Кустарник кончился, и машина оказалась на краю чудесного сада. Ветки старых деревьев клонились к земле, усыпанные сочными, переспевшими локсами. Лиза притормозила, чтобы осмотреться. Парнишка выскочил из машины и бросился срывать сладкие плоды. Жадно надкусывая их и тут же бросая, он убегал от ветки к ветке, от ствола к стволу. Лиза окликнула его, призывая вернуться, но он не реагировал. Пришлось вылезать из машины. Сначала Лизе казалось, что она легко догонит беглеца, но спятивший юнец мячиком перепрыгивал через корни и метался зигзагами между стволов деревьев, а Лизе вовсе не хотелось расшибиться в погоне за этим «зайцем». Спустя какое-то время она испугалась, что и сама может заблудиться в пусть прямых, но при этом и бесконечных рядах деревьев.
Как образумить безумца, Лиза не знала. Играть в догонялки устала. И решила, что пора поменяться ролями. Пусть юнец испугается и прибежит, когда поймёт, что она может оставить его одного. Вернувшись к машине, она медленно поехала вдоль сада, но парнишка будто и не заметил, что его оставили.
Сад быстро кончился. Колея привела на просторную поляну, в центре которой торчало вычурное здание. До катастрофы это был набор архитектурных кубиков, сложенных в подобие пирамиды. Землетрясение обрушило пирамиду в сторону, будто огромный ребёнок задел её ладошкой. Устоявшие кубики покрылись сетью трещин, и подходить близко было очевидно небезопасно. Тем не менее, Лиза рискнула заглянуть внутрь развалин.
Оказалось, что катастрофа не застала обитателей пирамиды врасплох. Нигде не валялись обрывки плёнки, тряпки, обгорелые деревяшки. Не было ни живых людей, ни трупов. И даже шкафы и столы корёжились от удара стихии уже пустыми. Обитатели этого необычного места провели планомерную и спокойную эвакуацию — упаковали всё ценное и организованно улетели. Счастливчики.
Зайдя за угол ближайшего большого куба, Лиза обнаружила парадный вход в здание и широкую подъездную дорогу. Занявшись прикидками, как проехать от кустарника к дороге, и подсчётами, хватит ли ей этого дня, чтобы разведать, куда эта дорога выведет, Лиза перестала смотреть под ноги и споткнулась о руку лежащего мужчины.
Лицо несчастного было изрядно ободрано, а неестественно вывернутая правая нога красноречиво объясняла, почему этот человек лежит. Потому что убегающие товарищи бросили раненого на верную погибель. Находка мертвеца немного примиряла с тем фактом, что пока курортники метались в отчаянии и умирали, обитатели Аллоя хладнокровно собирали вещи.
Тихий звук, который издал мертвец, едва не довёл Лизу до обморока. Неловко приподнявшись, мужчина взмахнул небольшой палкой, зажатой в руке. Этот жест мог быть в равной степени и агрессивной попыткой удара, и отчаянным призывом о помощи. Но ведь прошло уже много дней с момента катастрофы, неужели этот пострадавший валяется здесь с тех самых пор?
Уняв дрожь, Лиза попыталась успокоить мертвеца:
— Не бойся. Я не собираюсь тебя убивать.
Несколько коротких фраз, которые дались мертвецу с явным трудом, Лиза не поняла. Она попробовала ответить на твантрийском и на ломаном анатолийском, но мертвец выразительно помахал окровавленной рукой. Тоже не понял. Вот правду говорят: половина бед ойкумены — из-за того, что всякие разумные твари разных языков напридумывали.
Лиза вытащила из кармана бутылку с водой:
— Аш два о — универсальный растворитель. Хочешь? Тебе такое можно? В лужицу не превратишься?
Нет, не превратится. И не будет жадно опустошать бутылку, а размеренными маленькими глотками утолит жажду, оставив немного воды про запас. Выходит, и впрямь разумный мертвец.
Изобразив, что она держится за руль, Лиза попыталась издать звуки, похожие на шум двигателя:
— Фы-фы, уууу, уииии.
Мужчина явно обрадовался, но когда Лиза показала на дорогу, снова резко замотал рукой и сделал попытку объясниться, наверное, на десятке языков галактики. Хвала звёздам, один язык Лиза смутно, но распознала. Объект, взрыв, стоп, опасность, запрет — похоже, мужчина твердил, что по дороге проехать нельзя.
— Лежи спокойно. Я подгоню машину поближе.
Когда Лиза вернулась к незнакомцу, оказалось, что он исчез. Может, не надо было наедаться локсами? Говорят, перезрелые пьянят не хуже старых вин Бугендаля. А Лизу пьянит даже смурянский сок. Уж не спит ли она?
После нескольких минут замешательства Лиза разглядела незнакомца. Он медленно уползал от здания на четвереньках, демонстрируя стойкость к боли, отчаянное желание выжить и непонимание реальных шансов этого выживания. Лиза догнала его и показала на чёрное пятно автомобиля. Но попытку помощи незнакомец решительно отверг. Ладно, хочет ползти — пусть ползёт.
Добравшись до внедорожника, незакомец устало привалился к колесу. Немного отдышавшись, он покопался в карманах штанов и достал порядком измусоленный кусок бумаги. Кусок развернулся и превратился в крупномасштабную карту материка, расчерченную паутиной дорог, каналов, линий связи и всего подобного. Ткнув пальцем сначала в одну точку, потом в другую, незнакомец обозначил маршрут следования между ними, добавив на кервини: «Мир. Дом. Хлеб».
Лиза показала на пятно у побережья:
— Ксантуй. Я возвращаюсь туда.
— Нет. Там плохо. Нет домов. Нет света. Нет воды. Море скоро придёт.
— Там люди. Лекарства. Шанс на связь. Корабли не приземлятся завтра. И уж точно они не приземлятся здесь. А сейчас день к вечеру, у нас мало времени. Ты едешь? Или остаёшься?
Мужчина приложил руку к груди и, промурлыкав что-то непонятное, растянуто представился: «Тээй». Лиза тоже приложила руку к груди и сообщила своё имя: «Лиза».
— Лиииссаа. — Будто смакуя каждый звук, повторил Тей, и его ободранное лицо вдруг осветилось обаятельной улыбкой.
Два локса определённо вдохнули в Тея сил. Он сумел самостоятельно забраться в машину и принялся энергично мурлыкать какие-то объяснения ничего не понимающей Лизе. Впрочем, даже если бы Лиза и понимала, её мысли были поглощены мальчишкой, оставленным в саду.
Юнец сидел недалеко от дороги, у ствола старого наклонившегося дерева. Лиза остановилась и вылезла из машины, надеясь, что бегать больше не придётся. Вокруг мальчишки были разбросаны измятые фрукты, а остро-неприятный запах от лужиц слизи рядом подсказывал, что любитель сладкого обожрался до такой степени, что организм отказался принимать пьянящую мякоть локсов. Не пришлось бы этого сумасшедшего волоком тащить.
Дотронувшись до парнишки, Лиза поняла, что тащить его уже некуда. Райский сад, полный волшебных фруктов, указал ему дорогу в иные пределы. И надо же было спастись от падающих крыш и летающих камней, чтобы потом оказаться в плену сладкого безумия…
Обратная дорога сквозь кустарник оказалась нервной из-за сумерек, которые накрыли заросли раньше привычного времени. Тей молчал, но теперь желанная тишина Лизу тревожила. В этой тишине был отголосок какого-то далёкого шума, и этот шум казался опасным.
К городу Лиза подъехала в расползающейся темноте, по шоссе со стороны северного залива. Высокая набережная и смотровые площадки были смыты, как будто никогда и не существовали. Пологий плоский берег казался абсолютно спокойным. На морской глади не было ни единой морщинки, не единого намёка на волну.
А потом вдруг море задрожало, разом покрывшись крохотными мурашками. Аллой готовился к новому землетрясению.
6. Экстремальная медицина
Туз и Центик встретили Лизу холодно. Лиза вкратце сообщила о произошедшем, предводители скептически оглядели вновь прибывшего и хмуро предложили ему устраиваться самостоятельно, поскольку возиться с инвалидами некому. Да и какая может быть возня, когда жизни на кону.
Оказалось, что едва Лиза уехала, отряд подвергся нападению со стороны. Неожиданных врагов было около двадцати — сплошь мужчины, все хорошо вооруженные. Отряд, пытавшийся сопротивляться грабежу и разбою, потерял двенадцать человек убитыми. Пять молодых женщин были связаны и увезены на лучшей из остававшихся машин. Исчезла почти четверть запасов склада. И возвращение банды было вопросом времени.
Отряд, только-только почувствовавший возможность жизни в самых сложных условиях, совершенно упал духом. Пошли разговоры, что спасательная экспедиция никогда не прибудет, что запасов продуктов в завалах не хватит до бесконечности, что всё равно всех убьют. Люди разбрелись по маленьким закоулкам, выискивая норы и щели, где можно было бы спрятаться и затаиться.
Пока Лиза выясняла, что да как, Тей облюбовал место возле низкой полуразрушенной стены, быстро обустроил там лежбище и начал изучать состояние своей сломанной ноги. Когда Лиза добралась до него с медикаментами, он сидел и осторожно ощупывал щиколотку. Нога была покрыта иссиня-чёрными пятнами, но костей наружу не торчало. Однако медленные движения длинных пальцев и спокойное отстраненное выражение тёмных глаз подсказывали Лизе, что дела достаточно плохи.
Покопавшись в принесённых таблетках, Тей выбрал несколько капсул и тут же их проглотил, запив чистой водой из бутылки. Глубоко вздохнув, он парой резких манипуляций вернул стопу в правильное положение. Разлившаяся по лицу мужчины бледность и сорвавшийся стон свидетельствовали о боли, которую измученный организм мог и не выдержать. Лиза попыталась воззвать к чувству здравого смысла Тея, но бедолага ничего не понимал. Обмотав ногу каким-то тряпьём, он улёгся в угол к стене и знаком показал, что собирается поспать.
На рассвете Лиза пришла его проведать и обнаружила, что бессознательное тело инвалида явно пожирает инфекция. Пришлось отправиться к тем, кто хотя бы отчасти был знаком с медициной.
В группе выживших было два медика. Но если семейный врач Левил Сомов обладал хоть какими-то практическими навыками лечения больных, чиновник системы здравоохранения Пауль Блиц последние двадцать хроносов работал со страховой отчётностью. Но всё же Лиза решила привлечь его к лечению Тея. Лекции по анатомии чиновник всё-таки слушал, может, и вспомнит что-нибудь важное. Доктору Лиза пообещала набор рыбных консервов, чиновнику — коробку шоколада. В помощники к докторам Лиза позвала Иветту — молодую женщину, которая казалась ей спокойной и здравомыслящей. Иветта не стала ничего просить, и Лиза поняла, что не ошиблась в своей симпатии. Заинтересовавшемуся Центику Лиза объяснила, что хочет спасти новичка, так как он знает местность. Поразмыслив, Центик решил, что вреда от медицинских экспериментов на живом человеке не будет, и даже притащил откуда-то пару одеял.
Всевозможные приготовления заняли почти два часа. Наконец Тея перенесли в полуподвал, под крышу, и уложили на большую столешницу, накрытую клеёнкой и большой простыней. Лиза с Иветтой освободили пострадавшую ногу от лохмотьев и остатков повязки. Сомов посадил на шею пациента нескольких жучков с лекарствами, и медики принялись колдовать над пострадавшей конечностью, переговариваясь на своем врачебном тарабарском языке.
Со слов доктора картина складывалась не слишком оптимистичная, но не безнадежная. Вопреки представлениям Лизы, Тей не лежал возле развалин дни и недели. Он сломал ногу максимум за пару часов до встречи. Скорее всего, неудачно приземлился на ногу, спрыгнув или упав с некоторой высоты. Сам перелом не представлял опасности, и воспаление можно было снять лекарствами, однако внутри тканей могло остаться много мелких осколков, а проверить это можно было только доисторическим способом — разрезав ногу и поковырявшись в ней. К чему медицинская бригада незамедлительно и приступила.
Часа через полтора, зашив сделанные разрезы, Сомов вкатил пациенту ещё несколько усиленных доз разных лекарств, хлебнул спирта и отправился почивать на лаврах. Пауль соорудил на ноге Тея толстую повязку и удалился, буквально сияя гордостью. Иветта тоже ушла, и Лиза осталась караулить сон пациента в одиночестве.
Тей пришел в себя лишь на следующий день к полудню. Открыв глаза, он долго вглядывался в тёмные балки потолка, потом медленно приподнялся на локтях. Увидев вместо ноги белый валенок, он плавно сел и, словно не веря своим глазам, осторожно коснулся кончиками пальцев белой поверхности. Подняв взгляд, он уставился на Лизу и, что-то вспомнив, неуверенно прохрипел:
— Ли-са?
Она с улыбкой ответила:
— Лиза, Лиза. Лежи спокойно, я сейчас принесу тебе поесть.
Минут десять Тей что-то осмысливал, к чему-то прислушивался — не то внутри себя, не то в далёком космосе. Потом выдал на чистом кервини:
— Чудесное просветление. Я всё понимаю. Вы что, вкатили мне трион?
— Мы сделали тебе операцию. Возможно, кости и не срастутся правильно, зато и не сгниют изнутри. Твоя нога останется при тебе.
Тей снова огляделся и спросил:
— Я ведь на Аллое?
— Да. Ты на Аллое. На самом дорогом курорте галактики. В сказочном месте сбывающихся грёз. Видишь, как сияют казино, чувствуешь, какой вкусный аромат плывёт от ресторанов? Посмотри, какие красивые люди гуляют в стильных нарядах. Сказка!
Тей улыбнулся и быстро ответил:
— Сказка, что за мной ухаживает самая красивая женщина галактики.
Лиза машинально оглянулась, но никого рядом не обнаружила. Сообразив, что сказанное — лишь неуместный комплимент, она строго распорядилась:
— Тебе надо поесть и поспать.
Тей умял порцию порошковой каши и снова заснул. А очень довольная собой Лиза отправилась рассказать медицинской бригаде о достигнутом успехе.
7. Улучшитель настроения
Несмотря на все уговоры Лизы и доктора Сомова, через сутки Тей поднялся на ноги. Иветта раздобыла ему добротную одежду. А Центик притащил модный до умопомрачения ботинок. Один. С логикой не поспоришь. Одна нога — один ботинок. Одна толстая повязка — один напяленный сверху плотный пакет.
Осмотревшись, Тей нашел обломок какой-то рамы и превратил его в нелепые, но сносные костыли. С этой импровизированной опорой он обошел все развалины, после чего собрал совещание. Лиза даже не поняла, как ему это удалось. Но с фактами, как и с логикой не поспоришь — и Туз, и Центик, и оба медика, и ещё с десяток мужчин собрались всё в том же полуподвале вокруг Тея, чтобы послушать его речи и поглазеть на карту материка.
Лиза осталась вне этого круга посвященных и обиделась на то, что её отстранили от обсуждения важных вопросов. Но она не собиралась так просто сдаваться. Устроившись под разрушенным оконным проёмом, она внимательно вслушивалась в обрывки доносившихся разговоров.
Тей ратовал за переселение из города на базу федералов. Укреплённые сооружения базы были надёжнее любых подвалов. До расположенной далеко от побережья и на возвышении базы не могли добраться цунами. На базе был резервный запас воды и пищи, наверняка рассчитанный на пару хроносов. И был запас оружия для месячной круговой обороны. Без этой полезной опции в проекте федералы попросту не начинали строительство своих баз, и не было причин думать, что Аллой стал исключением. Тей настойчиво указывал на карте определенную точку и повторял: «Мир, дом, хлеб», как если бы это было заклинание, решающее все проблемы.
То ли заклинание подействовало, то ли Тей был убедителен, но собравшиеся дружно согласились, что надо переезжать. Туз и Центик, забыв все речи о самостоятельности инвалидов, заботливо проводили уставшего Тея в крепкую подсобку, где жили сами. И остальные участники собрания начали стаскивать в подсобку множество ценных вещей и инструментов.
Следующим утром, стараясь не привлекать внимания к своим перемещениям, Лиза осторожно собрала сумку всякой всячины: немного продуктов, воды на три дня и сколько только можно унести лекарств. Лиза не знала, чем занимаются остальные, и горестно охнула, когда в её закуток приковылял Тей. Белый «валенок» на его ноге перекрасился во все оттенки коричневого и серого. На ещё недавно чистой рубашке расплылись грязные пятна. А на руках появились свежие царапины.
Лиза протянула Тею бутылку воды и констатировала:
— Ты сумасшедший.
— Сказала чокнутая красотка. Спасибо, сочту за признание моей исключительности.
Напившись и неловко усевшись на большой обломок, Тей бросил на колени Лизы небольшую белую коробочку. Внутри лежали тонкие трубочки.
— Возьми одну и подыши сквозь неё. Это клементин. Федералы и римеции запретили это баловство, так что если явится наркоконтроль, придётся отработать пару хроносов в какой-нибудь богадельне. Но лично я не буду возражать.
— Это наркотик?
— Улучшитель настроения.
Лиза заколебалась, но пальцы сами потянулись к запретной штучке. Сделав несколько вдохов, она ничего не почувствовала. Просто тело потеряло вес. Просто доносящиеся откуда-то голоса превратились в весёлую музыку. Просто мир обрел сочные, насыщенные краски.
В чёрных глазах Тея плеснулись любопытные золотые рыбки, и Лиза попыталась объяснить, что чувствует:
— Будто время замедлилось. Я так много всего вижу. Каждую пылинку как планету. Это надолго? Как я пойму, что действие кончилось? Это будет неожиданно? Мне станет плохо? Голова перестанет соображать?
Тей внимательно выслушал поток вопросов, но вместо ответов пожал плечами:
— Ты говоришь на языке, которого я не понимаю. По интонации он похож на пратерранский, но я не узнаю ни одного слова.
Ещё бы он узнал. Клементин вернул Лизу к родной речи. К полузабытому языку, говорить на котором было приятно, но опасно. Если Тей разболтает другим, что Лиза говорит на неведомом языке, у неё будут проблемы похлеще, чем встряска планеты.
Заставив себя переключиться на кервини, Лиза выдала несколько самых общих фраз о том, что клементин — великолепное баловство, и она обязательно побалуется с ним ещё раз.
Тей перескочил на анатолийский, потом на хурунди. За ставрианским он проверил, знает ли Лиза динорийский. Язык Великого мира Лиза узнала, но вот остальных никогда и не слышала. Это её немного утешило. Если Тей выдаст её, она выдаст и его тоже. Пять раз.
Посомневавшись, Тей сказал длинную фразу на мерийском, и этот переход изрядно удивил Лизу. Словарный запас подвёл её, и выстроить ответ она не смогла, но и несколько отдельных слов, что вспомнились, заставили Тея ошеломлённо замереть. Не дожидаясь его расспросов, Лиза на кервини пояснила:
— Можешь не верить, но последний мерянин умер на моих руках.
Пару минут Тей молча смотрел на неё, но всё же поверил:
— Вроде бы вселенная расширяется. Но разумным существам в ней всё теснее.
— Мы понимаем друг друга на трёх языках ойкумены. Этого мало?
— Эти языки все понимают.
— А тебе нужны секреты?
Тей принялся что-то объяснять, но Лиза перестала распознавать звуки и слова. Тихие волны уносили её из бункера в счастливую безмятежность, и она не могла сопротивляться их обволакивающей мягкости…
8. Побег
Лиза отлично выспалась, но пробуждение оказалось нервным.
Рано утром отряд быстро и бесшумно сдался вновь появившейся вооружённой банде. К удивлению Лизы оказалось, что борьба шла не за припасы или воду, а за удобные площадки и полуподвалы. За вооружёнными мужчинами в развалины пришло ещё около сотни людей. Некоторые из них были избиты. Бандиты распоряжались короткими, не подлежащими обсуждению приказами, и недвусмысленно демонстрировали бластеры и дубинки.
Всех, кто не входил в верхушку банды, разделили на несколько групп. С подачи Сомова Лиза и Тей оказались в одной группе с ним. Каждой группе указали место, в котором следует жить, и выдали порцию приказов, чем заниматься. Сомов попытался заявить о себе, как о докторе, но новых предводителей медицина не интересовала. Группу отправили в соседний квартал — пробиваться к бару игрового центра. Один из вожаков банды, прозванный Псом, время от времени контролировал, что делает группа, поэтому откровенно филонить не получалось, но и убиваться на тяжёлой работе никто не собирался.
К автомобилям никого не подпускали. Однако и сами главари никуда не ездили. Машины были отогнаны к бесполезным кучам металла и, кажется, забыты там.
Самым неприятным нововведением стало ограничение продуктового пайка и потребления питьевой воды. Группе Лизы удалось несколько улучшить рацион — за счет того, что Иветта попала в число поваров, но было понятно, что на такой диете долго не протянуть.
Тей ковылял до места завала вместе со всеми, но реально помочь мог только советами, хотя и дельными. Поначалу он вызывал особенное раздражение у Пса, но однажды Лиза обнаружила, что Пёс заинтересованно вникает всё тем же соображениям Тея о необходимости покинуть город и перебраться туда, где приближающаяся зима не сможет убить людей ни холодом, ни голодом, ни ссорами.
Дни тянулись и сменяли друг друга, тупая работа и скудная еда становились привычными, случающиеся трагедии воспринимались буднично и равнодушно.
Один из главарей банды демонстративно забил насмерть свою подружку — за то, что она припрятала случайно найденный бластер в своей одежде. Лиза не стала смотреть на расправу, но для некоторых выживших это стало отличным развлечением. Пожилой мужчина, одержимый манией собирательства, задохнулся в одном из завалов, куда непонятно как залез. И ещё несколько дней сообщество дружно веселилось над этой нелепой кончиной. Бедняга Пауль погиб под бетонной плитой. Хотя его сравнительно быстро вытащили, всё, что смог сделать Сомов — дать ему уйти во сне, без боли. Тело Пауля отнесли к общим могилам, и Лиза осознала, что все выжившие оказались людьми без имён и биографий. Сможет ли семья чиновника от здравоохранения узнать, что их муж и отец встретил свою смерть здесь, на краю разрушенного города? Или он так и останется без вести пропавшим в далёкой катастрофе?
На территории Ксантуя, изначально спланированного в виде трёх больших секторов, сложилось три группировки с примерно схожими жёсткими порядками. На границах районов вспыхивали мелкие стычки, но пока группировки не рисковали развязывать серьёзные войны. Видимость стабильности успокаивала многих копателей и собирателей, но Лиза не собиралась привыкать к такой жизни.
Огромная балка, свалившаяся с тоненьких опор, перегораживала проход в один из ресторанов. Балку долбили, пилили, крошили, только что не грызли, но монументальный блок не желал сдаваться настырности маленьких сапиенсов. Лиза уныло ковыряла балку железным прутом, по несколько пылинок углубляя дырку в неподатливом материале.
Тей приковылял и уселся рядом, весело улыбнувшись.
— Энергичней! Что за нежности с бетоном?
— Ты где опять расцарапался, бездельник?
— Не скажу.
— Клементин вечером принесёшь?
— Нет. Тебе нельзя расслабляться. Час икс — завтра на рассвете. Предупреди всех своих. Никаких сборов, никакой возни, никаких лишних людей. Моршан местный, знает дороги, поэтому ты поедешь второй, а Зенон третьим. Но имей в виду, если Моршан точно проскочит, тебя могут успеть заблокировать. Проверь все развилки.
— Я проверяю каждый день. Не беспокойся.
— Если кто-то опоздает или отстанет — не жди, не сомневайся, уезжай, как запланировано. И твоя задача — не останавливаться. Не вникай, что происходит, не оглядывайся, мчись вперёд и всё. И не пытайся отстреливаться, Туз и Центик справятся с этим лучше тебя.
— Я всё помню. Иди, расскажи остальным.
Самым слабым местом плана был захват машин. И если Моршан мог затаиться поблизости от «парковки», Лиза никак не могла исчезнуть без лишних вопросов любопытных соседей. До полуночи её била тревожная дрожь, однако когда пришло время действовать, она успокоилась.
Первая половина пути до машины прошла без происшествий. Но на одном из прямых и открытых участков гулял подвыпивший бандит. Что-то заподозрив, он начал всматриваться в развалины, не в силах удержать фонарик ровно. Лиза замерла за выступом покорёженной вывески. Наконец пьянчуга успокоился и потащился дальше. Однако Лизе пришлось обойти его по завалу, рискуя или свалиться, или случайно столкнуть какой-нибудь нестабильный обломок.
Добравшись до пятачка, на котором стояли машины, она молнией метнулась к внедорожнику. Вскоре тихий свист известил её, что и первая, и третья машины готовы. Усевшись за руль, Лиза представила себе долину Красного ручья и серпантин Горячей горы. Если уж ей покорился самый рискованный маршрут Твантры, и по Аллою она проедет. Без проблем.
Короткий «пик» — и Лиза тихо поползла по лабиринту развалин, едва подсвечивая себе дорогу на самой минимальной яркости фар. На заданных точках в машину запрыгивали люди, быстро и бесшумно занимая свои места. Туз забрался на крышу с бластером наготове. Иветта свернулась комочком в багажнике. Тей на удивление ловко занял место рядом с Лизой, и почти тут же рядом с ним на подножке завис Пёс.
Уже казалось, что побег пройдёт без осложнений, как раздались крики, и темноту прорезали вспышки выстрелов. Пёс усмехнулся и повёл ответный огонь так, как если бы в воскресный день решил неторопливо пострелять в тире. Неприметный до того старичок с другой стороны, наоборот, принялся издавать воинственные крики и палить куда-то в сторону. Один из бандитов остановился впереди сбоку и сделал несколько выстрелов в упор по кабине. Лиза вильнула по сложной волне, сбив стрелка крылом внедорожника. Перестрелка стихла, но шум сбоку подсказывал, что стычка сместилась к другой машине.
Пробравшись по намеченному маршруту, Лиза выскочила на проспект, ведущий к северному шоссе. Через квартал на проспект вынырнула горящая машина Зенона. Вслед за ней из развалин выбежало несколько бандитов. Короткий разгон, быстрый бросок, резкий разворот, и вот уже Пёс стреляет по бывшим дружкам, Центик поливает машину Зенона пеной, а Тей затаскивает во внедорожник какого-то ротозея.
Вот и машина Моршана. Время улепётывать.
Караван из трёх машин набрал скорость и вырвался на северное шоссе.
9. Ралли
Первую остановку беглецы сделали уже за городом. Всего в машины набилось двадцать восемь человек. Один не появился на точке посадки, другой решил сдать весь план бандитам, но был перехвачен. Пять человек получили лёгкие ранения, Моршан здорово измял бока машины, почти всё оружие оказалось полностью разряжено, однако все дружно согласились, что им повезло.
Короткий отдых — и внедорожник Лизы первым скатился на широкое поле. После слалома по трассе началось лавирование по узкой извилистой дороге, ещё и заставленной шлагбаумами. Зато за очередным просветом между деревьев машина выскочила на идеально ровную и словно никогда не знавшую колёс трассу.
После бездорожья катить по гладкому шоссе было невероятным удовольствием и, поддавшись соблазну, Лиза разогнала машину до максимальной скорости. Эх, и почему на Твантре нет таких дорог? Она бы гоняла по ним с утра до вечера, наслаждаясь скоростью, мельтешением смазанных полос по бокам и видом исчезающей под колесами ленты дороги. Так бы и мчаться всё время вперёд…
Шоссе оборвалось подготовленной, но не доделанной насыпью, за которой тянулась обычная просёлочная дорога. Успешно проскочив и её, Лиза вырулила к площадке, заставленной контейнерами. Несколько открытых и пустых контейнеров подсказывали, что склад давно брошен, но рядом с заколоченным домиком администрации стоял ряд новых контейнеров с целыми пломбами и замками.
Лиза остановилась, пассажиры принялись разминать ноги и осматриваться. Тей намочил маленькое полотенце и протянул его Лизе:
— Ты вся в пыли. Протри лицо, и поморгай глазами — нет ощущения сухости или попадания песчинки?
— Нет. Всё в порядке.
Лиза последовала совету, мельком посмотрелась в зеркало и рассмеялась. Любой абориген земли Фуфу гордился бы подобной боевой раскраской. Пришлось оттираться тщательнее. Тей свёл брови и заметил:
— В воздухе много примесей, и облака висят жёлто-коричневые. Не пойму, откуда могло принести столько пыли. На Аллое нет пустынь, а на вулканический пепел не похоже.
— Может, смерчи всосали что-нибудь из недр. Кто-нибудь умный из университета Колумина однажды сочинит что-нибудь правдоподобное на этот счёт. Ты как? Нога болит?
— Терпимо. — Тей протянул ей карту и обозначил местонахождение машин. — Смотри, мы где-то здесь. Нам нужно двигаться примерно вот так. Уже недалеко.
— Надо ехать. Или оставаться здесь на ночлег.
— Ты устала. Поменяйся с кем-нибудь, отдохни.
— Я не устала. И я не люблю ездить, когда за рулём кто-то другой.
Через несколько минут беглецы снова пустились в путь. Но дорога стала хуже. Приходилось петлять среди деревьев и кустов, объезжать неожиданные изгороди, форсировать канавы. Вглядываясь вперёд, Лиза слилась с машиной, стремясь как можно быстрее преодолеть эту нескончаемую полосу препятствий. Другие машины отставали, приходилось останавливаться и дожидаться их.
Одно из особенно томительных ожиданий закончилось выползанием из кустов машины Моршана, облепленной людьми со всех сторон. У третьей машины закончилось топливо, а запасной топливный элемент оказался бракованным, и его заклинило в ячейке. Пришлось бросить бесполезную машину и распределить людей по оставшимся двум транспортным средствам.
Образовавшийся кризис посадочных мест привел к тому, что на коленях у Пса оказалась миловидная девушка, отмечавшая каждое потряхивание машины неприятными взвизгами. Лиза поневоле сбавила скорость.
Обещанное «недалеко» никак не превращалось в «рядом», едва различимая дорога вывела в поле и исчезла среди ровных полосок земли. На карте дорога упиралась в ряды квадратиков, но в реальности не было ни дороги, ни каких-либо признаков объектов, которые могли соответствовать этим квадратикам. Некоторое время Лиза осторожно пробиралась между полосок, предназначенных для посадки каких-то культурных растений. Но за полем с ровными грядками оказалась широкая равнина с хаотичными кочками травы, растущими на зыбком грунте. Колёса стали увязать, пробуксовывать, выкапывать ямы, и стало ясно, что дальше придётся идти пешком.
Короткая передышка — и вереница беглецов растянулась по полю длинными и неравномерными векторами.
10. Без пяти минут в раю
Земля время от времени вибрировала, кое-где образовывались тоненькие завихрения, вполне способные быстро разрастись до больших смерчей. Воздух был полон мелкой пыли и разнообразных запахов. Лиза неторопливо шагала за Сомовым, чувствуя себя вполне комфортно. С какой-то стороны ситуация казалась ей даже забавной. Если бы она отказалась от отдыха на Аллое, вероятно, бродила бы сейчас по равнине над Проклятой шахтой. А там ещё и не такие завихрения случаются.
Тей намотал дополнительный слой тряпок на свою ногу и пытался помогать себе длинным железным прутом. Тонкая железка проваливалась в грунт и была слишком увесистой, вполне подходя для участия в рейтинге «наименее удобные подручные средства для использования в качестве костыля». Увы, приближение заветного убежища, кажется, сделало личность Тея куда менее значимой, чем до отъезда из города. Никто не пытался ему помочь. Впрочем, и помощь Лизы выразилась лишь в проявлении сочувствия. Тей поморщился и от любой помощи отказался.
Первым шагал Пёс. Его размеренные и медлительные шаги постепенно увеличивали расстояние от начала до конца цепочки. Сразу за Псом следовало несколько таких же целеустремленных и бодрых мужчин. Миловидная девушка, радостно взвизгивавшая в машине, как оказалось с не меньшей экспрессией взвизгивает и во время ходьбы.
Время растянулось до бесконечности. Несмотря на усилия, казалось, что люди едва двигаются. Лиза старалась не думать о том, что дом с хлебом и миром вполне мог быть разрушен, разграблен и захвачен какими-нибудь негодяями.
Серые облака, закрывшие некогда чистое небо Аллоя, начали темнеть и сгущаться — близилась ночь. Тей начал отставать от остальной группы, по крохотным бисеринкам пота на его лбу было понятно, что каждое движение дается ему труднее предыдущего. Лиза замедлила шаги, стараясь держаться в поле зрения Тея, но и не упуская из виду впереди идущих.
Однообразие окружающего пейзажа подавляло. Единственной зацепкой для глаза стало небольшое возвышение впереди — Лиза догадалась, что к нему-то они и направляются. Вскоре первые участники группы перешли на бег, за ними подтянулись остальные, Лиза и Тей остались вдвоем на уже весьма существенной дистанции от остальных.
И зачем, спрашивается, Лизе лишние проблемы? Давно ни с кем не нянчилась? Мало ли, что там разные классики писали в прошлых эпохах. Вовсе не обязательно отвечать за прирученное. Тем более, что это не прирученное, а так, подобранное по случаю на развале…
То, что Лиза с Теем медленно двигались, позволило им вовремя заметить, как впереди с двух сторон полукругом стягиваются тени. Но когда впереди раздались крики, Тей не дал Лизе утянуть себя на землю, а спокойно продолжил идти, как если бы ничего не происходило.
Дорогу группе из города преградил отряд нахмуренных мужчин, вооружённых крепкими дубинками. Судя по одежде, часть из них относилась к «Космолайну», и то, что горожане демонстрировали бластеры, вовсе не охладило их воинственный пыл.
Ситуация прояснилась, когда Лиза разглядела люк прямо в склоне холма. Люк был закрыт, но всем своим видом показывал, что именно за ним скрыто обещанное убежище. Также было очевидно, что произнесения «сим-сим» будет недостаточно для открытия бронированной «двери». И всё же группа собравшихся к убежищу людей собиралась защищать его от всех прочих пришельцев. Схватка казалась неминуемой.
Тей негромко заговорил, повторяя одни и те же фразы на трёх самых популярных языках ойкумены. Мир, дом, хлеб, помощь, жизнь, надежда…
Простые слова резко встревожили Лизу, а потом она почувствовала усталость, апатию, смысл слов стал ускользать, захотелось свернуться комочком и никуда больше не идти, не ехать, не бежать. Энергичное отчаяние сменилось беспомощностью, смирением, желанием остаться в тишине и одиночестве.
Сильные пальцы, впившиеся в плечо, заставили Лизу идти вперёд. Тей, подталкивая её, прошёл сквозь строй людей с дубинками так, словно вокруг никого и не было. Его продолжающийся речитатив подавлял все мысли, кроме одной — слушаться, соглашаться, подчиняться, и Лиза перестала осознавать, где находится.
Тей более-менее уверенно дохромал до площадки перед люком, но споткнулся о небольшой бугорок и свалился, едва не утащив за собой и Лизу. Голос смолк, люди зашевелились и загомонили. Подбежавший Пёс помог Тею подняться и дотащиться до спрятанной сбоку панели управления. Мастер подчиняющего слова знал необходимый «сим-сим». Несколько движений длинных ободранных пальцев — и в огромном люке открылась небольшая дверь.
И отряд из города, и сторожа люка спокойно по очереди прошли внутрь убежища.
Осмотр, включение важных систем, скудный ужин — и Пёс собрал всех обитателей убежища в самом большом и пустом помещении. Самоизбранный президент объявил счастливцам, попавшим внутрь бункера, что отныне они являются не сворой беглецов, а колонистами, то есть людьми цивилизованными и безусловно подчиняющимися руководителю колонии. Никаких протестов это не вызвало.
Лиза не могла протестовать, даже если бы захотела. Мир медленно вращался вокруг расплывающимися цветными пятнами, и её хотелось заснуть прямо в том неприметном уголке, что она облюбовала.
Тей сжал маленькую руку Лизы и весело заявил:
— Взбодрись, Сероглазка. Ведь ты на Аллое. На самой чудесной планете этой ойкумены. Видишь, как сверкают цветные огоньки, чувствуешь, какой свежестью наполнен воздух? Посмотри, какие замечательные люди будут жить рядом с нами. Сказка! И она только начинается.
— А можно мне в хэппи-энд?
В чёрных глазах вспыхнули яркие золотые звёздочки.
— Конечно, можно… Внимание! Уважаемые путешественники, от станции Аллой здесь и сейчас отправляется трансгалактический скорый. Пункт назначения — хэппи-энд. Остановки в пути — по требованию. Время в пути — икс хроносов. Немедленно займите свои места в вагонах. Чух-чух-чух, фыр-фыр-фыр… Поехали, Сероглазка.
Лиза рассмеялась, чувствуя, как тает внутри ком сомнений.
Нудная речь новоявленного президента всё-таки закончилась, и колонисты разбрелись осваивать свой новый дом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
*
БАЙКИ ХОЗЯЙКИ
11. Убежище
База состояла из двух основных уровней, расположенных не симметрично один под другим, а по сложной сетке, в узлах которой были оборудованы переходы. Было ещё два дополнительных уровня — один отводился под склады, и самой важной находкой на нём оказался запас питьевой воды в виде огромного стеллажа, заставленного двадцатилитровыми бутылями. Другой дополнительный уровень был завален разной техникой, запчастями, кабелями, контейнерами со всевозможными предупредительными надписями. Наверное, всё это представляло собой немалую ценность, но в сложившихся обстоятельствах казалось просто кучей хлама.
На нижнем основном уровне обнаружилось двадцать комнат, оборудованных под жилые помещения. Всего там могло разместиться больше полусотни человек. Лучшие апартаменты сразу занял Пёс. Лиза присоседилась к Иветте и визгливой девушке, которую звали Кирой. Ещё одной её соседкой стала томная Жизель, которая сразу же начала жаловаться на отсутствие комфорта. Лизе всё казалось достаточно удобным. Ей досталась мягкая большая кровать, приличный запас чистого постельного белья, несколько картинок на стене и два десятка слезливых женских романов.
Первые дни колонисты провели, в основном, молча, привыкая к новым обстоятельствам, отсыпаясь, отъедаясь и приспосабливаясь. Лиза с Иветтой разведали, что где находится и, пока не было никакой ясности с тем, как будут распределяться продукты, потихоньку утянули к себе в комнату коробку с консервами, пару бутылей воды и красивую упаковку с чем-то неизвестным. На всякий случай они также притащили с технического склада энное количество увесистых железяк.
Из сорока семи колонистов женщин оказалось лишь двенадцать. Такой расклад таил в себе отнюдь не иллюзорную опасность. Колония колонией, но мужчины — есть мужчины. Иветта уже прикидывала, кто из мужчин достаточно силен, чтобы защитить её от посягательств. Лизу столь расчётливый подход раздражал, но она понимала его разумную необходимость.
Постепенно выяснились перспективы колонистов на будущее. Пункт связи, хотя и действовал, был абсолютно бесполезен, так как не находил ни одного доступного спутника. Резервная энергетическая система базы работала стабильно и могла ещё хоть пару хроносов снабжать базу теплом и светом. Не лучшая ситуация сложилась с запасом воды — по оптимистичным расчетам выходило, что вся группа может продержаться на нём до пары хроносов, но при условии отказа от расходования на любые цели, кроме собственно питья. Правда, Пёс не собирался сидеть на базе взаперти — он надеялся, что иссохшее небо Аллоя всё-таки разразится дождями, и тогда можно будет собрать воду для разных бытовых нужд.
Часть колонистов получила «назначения» на различные работы. Иветта, по старой памяти, снова стала ответственной по кухне. Её лучезарные улыбки, адресованные президенту Псу, не оставляли сомнений в том, чьей подружкой она решила стать. Туз записался в полицейские. Сом возглавил команду врачей, в которую кроме него вошёл тщедушный молодой человек, утверждавший, что он физиотерапевт. Киру, Жизель и Лизу никак не выделили, и они присоединилась к безликой группе тех людей, чьи таланты пока не были востребованы.
Потянулись однообразные дни. От отсутствия каких-либо сторонних новостей любое происшествие в колонии разрасталось до космических масштабов, небольшие эмоции мгновенно превращались во вселенские страсти. А ожидание спасателей с небес всё больше походило на религиозный культ, которым проникались даже самые отъявленные атеисты.
Деятельная Иветта организовала условный ресторанчик. Одну небольшую комнатку с диковинной печкой она превратила в кухню, и дважды в день с помощью еще двух женщин и совсем молоденького мальчишки-подростка готовила там пресные на вкус, но сытные блюда. Вскоре между Иветтой, Псом и ещё двумя персонажами сложился четырёхугольник, ставший главным местным он-лайн шоу. Во всяком случае, первое свидание Иветты и Пса обсуждалось с неделю во всех подробностях.
Специалисткой в любовных играх неожиданно показала себя Жизель. Её томные взгляды и многообещающие речи быстро сделали её роковой красоткой номер один. Местной валютой стали личные расписки на количество воды. И четвёрка азартных игроков, не озабоченная ни добычей пропитания, ни заботой о завтрашнем дне, проводя дни напролет в карточных играх, быстро создала «капитал», которого бы хватило на небольшое озеро.
Туз специализировался на длинных речах, всё больше напоминающих проповеди. Он произносил длинные монологи о надежде, терпении, ожидании, отсутствии причин для недовольства и уныния, а также о везении в находке «счастливого ковчега». Поначалу его выступления проходили с неизменным вниманием и энтузиазмом слушателей, но постепенно осталась лишь группа из семи-восьми фанатов, а остальные воспринимали эти речи лишь как своеобразное представление, единственный доступный вариант театра одного актёра.
Ещё одним развлечением стал дневник доктора Сомова. Романтика межзвездных путешествий и галактических открытий совершенно преображали то, что происходило на базе. События дня, помещённые в фантастический антураж, выглядели и благороднее, и интереснее. У доктора образовался свой кружок преданных почитателей таланта.
Колонистки начали испытывать трудности с тем, чтобы держать на расстоянии ретивых поклонников. Каждую из женщин осаждало изрядное количество искателей женской любви и ласки. Появление дам на каких-либо общественных проповедях и чтениях неизменно сопровождалось всплеском ухаживаний разной степени изощрённости.
Только одна женщина оказалась вне зоны мужского интереса. Ни один из колонистов не сделал ни одной попытки завязать с Лизой хотя бы приятельские, дружеские отношения. За ней не ухаживали, с ней не заигрывали, с ней даже не заговаривали. А несколько робких попыток самой Лизы пообщаться с колонистами-мужчинами привели лишь к короткому формальному обмену банальными фразами. Это казалось необъяснимым и даже немного обидным. Неужели она настолько непривлекательна?
Секрет этой непривлекательности открыла Лизе всезнайка Иветта. Из её объяснений выходило, что на Лизе стоит невидимый штамп «Только для мужчин верхнего уровня. Приближаться и заговаривать — опасно для жизни». Поскольку Лиза оказалась единственной из женщин, кого «забронировал» верхний уровень, остальных такое положение дел устроило.
Верхний уровень являлся прибежищем для Тея, Зенона и ещё трёх колонистов. Тей выбрал в качестве жилья маленькую и неудобную каморку, единственным преимуществом которой была возможность использовать сразу четыре монитора. Сломанная нога доставляла ему достаточно неудобств, но он решительно отказался от чьей-либо помощи, предпочитая ковылять по базе самостоятельно и устраивать свой быт собственными руками.
Зенон поселился в зале, напичканном сложными приборами, экранами и компьютерами. «Автоматика автоматикой, а пара глаз не помешает», — присказка Зенона выражала лёгкое недоверие к технике, в которой он, впрочем, неплохо разбирался. Два паренька оказались заядлыми геймерами. Они оккупировали один из серверов, и в недрах виртуального пространства развязалась бесконечная война, жертвы которой исчислялись миллионами. Оба юноши казались живыми придатками машин, но над высказанным Лизой предложением оторвать ребят от игры, Тей с Зеноном только посмеялись. Геймеры были неуловимо похожи, и их начали называть по цвету волос — Рыжим и Чёрным.
Пятым постоянным обитателем верхнего уровня стал ничем не примечательный пожилой мужчина с длинным непроизносимым именем. Сам себя он называл Бизоном, так его и стали называть обитатели бункера. Бизон работал инженером-проектировщиком в известной транспортной мегакорпорации, но производил впечатление абсолютной флегмы, интересующейся исключительно едой, сном и спокойным ничегонеделанием.
Выяснив, что она «приписана» к этому мужскому коллективу, Лиза заняла на верхнем уровне кабинку не то связистов, не то программистов и превратила её в подобие кабинета для индивидуального времяпрепровождения. Делать ей было нечего, и она сутками напролёт читала и смотрела всё подряд из электронных библиотек базы. На всех языках, что могла найти.
Обитатели верхнего уровня обращали на Лизу не больше внимания, чем их гендерные собратья снизу. Лишь Бизон снисходительно приглашал Лизу на свои ежевечерние чаепития. Ему требовалось минут пятнадцать-двадцать для тренировки устной речи — иначе можно было утратить навык вербального общения. Монологи Бизона были посвящены разным актуальным глобально, но бесполезным здесь и сейчас размышлениям. То он строил сложные дороги через галактику, то доказывал невозможность такого строительства в принципе, то решал нерешаемые логистические задачки по переброске грузов из Федерации в Великий мир, то утверждал, что из системы Медузы в Союз Римециев невозможно провести транспорт меньше, чем через четыре тоннеля. Лиза не могла поддержать разговор на адекватном уровне и ограничивалась короткими поддакиваниями и неопределённым блеянием.
Изо дня в день всё повторялось. Время застыло и перестало ощущаться.
12. Гендерная арифметика
Однажды вечером сонная Лиза, закончив чтение глупейшего сценария про безнадёжную любовь циркового клоуна к какой-то родовитой принцессе, абсолютно бездумно налила в кружку автоматически отмеренную порцию горячей воды, бросила в воду горстку чайных листиков и с точностью робота на конвейерной линии прошагала в комнату Бизона, чтобы выслушать его очередное речевое упражнение. Расслабленно плюхнувшись в кресло, она вдруг ощутила, как этот почтенный предмет мебели под ней задвигался и взвизгнул. Через секунду взвизгнула уже Лиза — во-первых, от ужаса, во-вторых, от боли: выплеснутый горячий чай обжёг её даже через ткань брюк.
Подскочив, Лиза ретировалась к двери, и обнаружила, что в её любимом кресле всхлипывает Прунелия, женщина средних лет, ничем до этого не выделявшаяся из общей массы колонистов. Рядом на диванчике старательно прятала ехидную улыбку Жизель. Потребовалось несколько минут, чтобы Лиза осознала это явление как некую объективную реальность. А хозяин комнаты вёл себя так, будто две лишних слушательницы — лишь мираж его воображения. Бизон будто не замечал пополнения в составе участников чаепития.
Оказалось, что Жизель положила глаз на Зенона, а Прунелия увидела в Бизоне оптимальный вариант надёжного мужчины, не задающего лишних вопросов. Если выбор Прунелии представлялся сколь-либо логичным, кокетство Жизели перед Зеноном основывалось на обиде красотки, которую не заметили. В простоте душевной Зенон попросту не понял намёков девушки, искренне полагая, что ему в гонке претендентов на очередную ночь делать нечего. А Жизель сочла это равнодушие нестерпимым и решила любой ценой добиться внимания холодного мужчины.
Жизель то веселилась через край, то плакала, то закатывала представления, то вынуждала избранника отвлекаться от всех дел. От жарких объятий красотки мог растаять даже термостойкий пластик. Но Зенон неожиданно проявил спокойную уверенность в значимости того, что делает, ухитрившись даже ультиматум в стиле «или я — или эта драная железка» превратить во вполне мирное: «Эта железка — сущая ерунда, поэтому тебе придется подождать». Жизель обижалась, уходила, соблазняла других мужчин, но потом возвращалась наверх с гордо-снисходительным видом. Зенон неловко чмокал её и пытался объяснить решение многомерных уравнений. Жизель ничего не понимала, но старательно делала умное лицо. Вряд ли Зенона это обманывало, но несколько часов парочка пребывала в равновесном умиротворении, настроение которого передавалось и всем остальным, рождая иллюзорное ощущение счастья.
А вот усилия Прунелии по охмурению Бизона не принесли ни малейшего результата. Бизон вёл себя вежливо и спокойно, но без малейших признаков заинтересованности во внимании со стороны докучливой дамочки. Прунелия обхаживала инженера и так, и сяк, но он ловко прятался за личину этакого строгого дядюшки, которому досаждает проказливая племянница.
Все эти «вальсы» веселили Лизу, но остальная колония пришла во вполне понятное брожение, вылившееся однажды в этакий «официальный визит» Пса и Туза в обиталище Тея. Зенон и Бизон подошли следом, чуть недоумевая, а может, лишь демонстрируя это недоумение. Лиза незаметно просочилась в уголок за дверью.
Пёс изложил проблему короткими рублеными фразами:
— Вас всего пятеро. Но у вас три женщины. Нам как это понимать?
Президент колонии не предложил никаких мер изменения ситуации, выжидательно и строго уставившись на Тея, который мягко, но с лёгкой укоризной ответил:
— Вы, мы — зачем ты нас поделил, товарищ президент? Нет никаких вас и нас. Есть общее «мы». Начнём искать повод для дробления на противостоящие группки, умрём все вместе.
Насупленные брови Пса и неприязненная гримаса Туза красноречиво демонстрировали их скептическое отношение к таким аргументам. Тей вздохнул и более настойчиво, более веско заявил:
— Мы не будем опускаться до поочерёдного насилия над женщинами по заранее расписанному графику. Согласие женщины на сексуальные отношения с мужчиной — единственный аргумент, который следует принимать во внимание. И не важно, где живут эти мужчины, и сколько их.
Этот пассаж тоже не оказал успокаивающего действия на лидеров колонии. Холодный приём не смутил Тея, он лишь добавил в свою речь проникновенности:
— Мужчинам только на пользу условия конкуренции. А женщины склонны к множественным связям ничуть не меньше мужчин. Так что у каждого есть шанс получить свои поцелуи и свои ночи. С чем надо бороться, так это с чувством собственности и ревностью. Любые склоки из-за женщин надо пресекать в зародыше. И моногамию не поощрять.
Туз встрепенулся и неожиданно закивал головой:
— Я, может, с тобой и согласен, но…
Тей энергичным жестом прервал проповедника и продолжил:
— Жизель дарит свою благосклонность едва ли не половине мужчин бункера. Не следует обижать столь важную для нашего сообщества даму придирками относительно того, где ей вздумалось попить чаю. А мадам Прунелия демонстрирует определённые способности в качестве ученицы красавицы Жизель. И здесь у наших многоуважаемых дам лаборатория, где одна женщина может продемонстрировать другой важные приёмы воздействия на мужские организмы. В скором времени очень многие познают на себе сладкие результаты этих уроков. А пока надо набраться чуточку терпения.
И Пёс, и Туз застыли с удивлёнными лицами. Потом удивление сменилось оживлением и надеждой. Оба явно предвкушали личное знакомство с ученицей Жизели. Лиза не была уверена в том, что интерпретация Тея имеет хоть какое-то отношение к действительности, и мужская наивность её насмешила.
Возможно, пара чуть более шумных вздохов привлекла к Лизе внимание Пса. Повернувшись, он посмотрел на Лизу, будто прикидывая, не станет ли и она ученицей роковой красотки. Но Тей уверенно подновил «штамп» о неприкосновенности Лизы для других:
— Лиза — моя. И только моя.
Это заявление явно противоречило только что высказанным тезисам. Тей не собирался спрашивать её согласия и заявил свои права с ярко выраженным чувством собственности. Но, кажется, заметила эту нелогичность только сама Лиза. Остальные вели себя так, будто всё это естественно вписывалось в канву беседы.
Пёс и Туз поболтали ещё минут пятнадцать о разной ерунде, а потом ушли, довольные собой и блестящим результатом переговоров, которого они так здорово добились.
Едва президент и проповедник затопали по лестнице, Тей спокойно распорядился:
— Иди, собери своё барахло. Ты переезжаешь ко мне.
Лиза собиралась поспорить, но мелькнувшая в чёрных глазах усталость убедила её, что от лишнего сотрясения воздуха толку не будет.
Выдержав паузу, Тей рассказал о том, каким видит совместный быт:
— Я отдал бы тебе кровать, но мне будет тяжело вставать с пола. И я буду сгонять тебя, чтобы поработать. А работать я буду круглые сутки. Так что я предлагаю тебе занять вон тот свободный угол на полу. Зенон и ребята принесут матрас. Кровать перетащить не получится, так что мы устроим здесь топчан из остатков старого стеллажа. Здесь не очень тепло, но у Зенона есть ещё одеяла, возьмёшь себе парочку про запас.
Лиза, выслушивая этот план, с некоторым ехидством подумала, что он слишком уж продуман для спонтанного решения. Топчан уже сконструирован, одеяла припасены, угол освобождён. Этакая всесторонне подготовленная импровизация получилась.
— Мы уносим пайки сюда и часто готовим здесь отдельно для себя, но иногда мы забираем снизу готовую еду у Иветты. Ты вольна есть, где и что хочешь. Наше меню однообразно, хотя, как я полагаю, более безопасно для желудка, чем эксперименты твоей подружки.
Это и так было понятно. Самое интересное будет озвучено?
Тей улыбнулся и объяснил свои мотивы организации Лизиного переселения:
— Я не собираюсь ни на чём настаивать, мне просто хочется, чтобы рядом был если не друг, то добрый человек. И я хочу защитить тебя от того, к чему ты совсем не готова. Я постараюсь со своей стороны не надоедать тебе. Но мне кажется, мы поладим и без принятия декларации о взаимопонимании из тысячи семисот пунктов.
Лиза неопределённо пожала плечами, Тея это вполне устроило.
— И не бойся, никто из этих озабоченных обезьянов тебя и пальцем не тронет. А если посмеет, ты придёшь и скажешь, кого мне надо будет убить.
Задумчиво посмотрев на потолок, Лиза начала загибать пальцы:
— Худого дядьку в белой рубашечке. Неприятного субъекта с болячкой на щеке. И того противного дылду, что подкладывает девчонкам результаты своих упражнений по самоудовлетворению. Этого последнего желательно не просто убить. Его хорошо бы четвертовать.
Тей весело рассмеялся:
— Я что-нибудь придумаю. — И сразу более серьёзно спросил. — Почему ты единственная никого ещё не выбрала?
Потому что кое-кто постарался, чтобы она могла сделать только один определённый выбор. Он её совсем за идиотку держит?
— Не хочу изменять мужу.
— Ничего себе. И кто сей блистательный муж?
— Игориан Гранатов. Хозяин Гранатовых гор на Твантре.
— Не-не-не, так не пойдёт.
Лиза удивилась, и Тей с улыбкой пояснил:
— Ты одна из немногих, кто не зазря переводит здесь кислород. Ты не играешь, не пудришь мозги мужикам, не сплетничаешь, не занимаешься интригами. Ты продолжаешь то, чем занималась в обычной жизни. Ты учишься. И изучаешь языки.
Несколько оторопев от понимания, что всё это время была объектом наблюдения, Лиза покачала головой:
— Я просто читаю.
— Читать мало. Надо говорить.
А ещё желательно слушать, писать и погружаться в языковую среду. Только где всё это взять?
Тей улыбнулся её замешательству, а потом объяснил:
— Расскажи мне о себе. На разных языках. Кто ты, откуда, и есть ли у тебя, что терять в космосе, не считая мужа?
Ну, собственно, почему бы и нет? Здесь и сейчас терять было абсолютно нечего.
Первые попытки Лизы были смешны и неуклюжи. Перескакивая с языка на язык, путая слова и обороты, она продиралась сквозь дебри фраз слишком долго и скучно. Рассказы получались неловкими, непонятными, ей приходилось подолгу объяснять одно и то же, залезать в словари, мучиться с подбором синонимов. Её раздражали собственное косноязычие и неспособность запомнить короткие, заранее составленные текстики.
Тей был терпелив, по тридцатому и пятидесятому разу спокойно поправляя её ошибки. Потом Лизе стало казаться, что он её не слушает, лишь механически вставляя нужные склонения и падежи в её бестолковую речь. Но языковые барьеры постепенно мельчали, а потом растворялись в свободном потоке слов. Лиза, выговариваясь впервые в жизни, обретала ясность мыслей. Превращая скупые биографические факты в яркие истории и забавные сценки, она рассматривала события своей жизни со стороны, а заодно с чем-то примирялась, что-то переосмысливала, над чем-то смеялась. И прошлое становилось просто прошлым.
13. Выпускницы
Лицей готовился к своему юбилейному выпуску. Костюмы выпускников и выпускниц повторяли страницы модного журнала. Единственное учебное заведение Кривошеинска переполнялось шорохами платьев, шёпотом выпускников, звуками последних наставлений и репетиций. Маленький мир праздновал взросление очередных своих детей, и вся вселенная не могла бы ему помешать повеселиться на полную катушку.
Лицей существовал с тех пор, как первые переселенцы ступили на плодородную и гостеприимную землю небольшой планеты, затерянной на дальних рубежах галактики. Кривошеинск, один из десятка возникших городков, жил в основном натуральным хозяйством. Традиция давать образование самым способным детям осталась скорее демонстрацией самим себе условной цивилизованности, чем потребностью обучать чему-либо самих детей.
Накануне выпускного дня старшие школьницы веселились и развлекались. Наставления воспитательниц казались им полной ерундой теперь, когда до выхода во взрослую жизнь оставались считанные часы. Многие уже обзавелись заветными колечками и белыми платьями невест, и поэтому воображали себя совсем взрослыми.
Особнячком держались две девушки, с одной стороны, являвшие собой разительный контраст, с другой, похожие печальным и серьёзным выражением лиц. Яркая брюнетка Фелиция и маленькая светловолосая Лизавета относились к числу бесприданниц. Обе не были просватаны, несмотря на табели отличниц и статус признанных красавиц. Несколько лет учёбы другие девушки завидовали лучшим ученицам Лицея, и теперь спешили продемонстрировать им уверенность в завтрашнем дне, которой Фели и Лиза похвастаться не могли.
Отец Лизы зарабатывал на жизнь тем, что выращивал овощи на небольшом огородике. Мать иногда бралась за шитье, но так как большой мастерицей она не была, получить повторный заказ ей удавалось не часто. Кроме Лизы у Чугункиных было ещё две дочери и два сына. Многие осуждали Чугункиных за подобную плодовитость, но отец неизменно повторял: «Всё, что у нас есть — это наши гены. Их и нужно оставить потомкам».
У Лизы не было определённого мнения на этот счёт, поскольку вся её жизнь строго делилась между кормлениями, купаниями, гуляниями и прочими заботами о младших сёстрах и братьях. Лицей она воспринимала как замечательный отдых от круглосуточных забот о малышах. Лиза блестяще училась, находя в этом единственную отдушину скучной повседневности, а также понимая, что с замужеством о потусторонних явлениях вроде литературы или астрономии придётся раз и навсегда забыть.
Родители Фелиции, наоборот, обладали высоким социальным статусом. Но младший брат Фели сразу после своего рождения стал единственным центром мироздания в семье. Старшей дочке сразу заявили, что ей придется самой устраиваться в жизни, и что никакого приданого она не получит.
Несмотря на все шепотки и пересуды, Фели и Лиза решили быть самыми независимыми и дерзкими на выпускном балу. Вероятно, это и привлекло к ним внимание случайного заезжего гостя. Впервые поймав на себе взгляд необычных фиолетовых глаз, Лиза смутилась. Однако крепкий широкоплечий мужчина подошел прямо к ней и представился:
— Добрый день, меня зовут Игориан, я гость в вашем мире. Могу я пригласить прекрасную незнакомку на неизвестный мне танец?
Пока растерявшаяся и смущённая Лиза придумывала, что сказать, сбоку внезапно вынырнула Фелиция и, хохотнув, подхватила гостя под руку:
— Давайте я с Вами потанцую, а то эта льдинка ещё час будет стоять столбом.
Как оказалось, гость прекрасно танцевал, а под конец подхватил Фелицию на руки, проделал с ней на руках несколько па и легко опустил. Девчонки завистливо зашептались, а Лизе стало как-то неопределённо грустно.
Фелиция не отпускала от себя гостя, то затевая весёлые игры, то вопреки всем этикетам перешёптываясь с ним чересчур уж доверительно. Лиза не могла помешать подруге, но была довольна тем, что продолжала ловить на себе взгляды красивых фиолетовых глаз. Когда ночь и бал близились к концу, Фелиция подбежала к Лизе, оттащила подружку в сторону и вполголоса выплеснула на неё бурю чувств:
— Лиза! У меня такая идея! Такая идея! Давай сбежим?! Уедем вместе с Гором? Повидаем мир? Может, и женихов сможем себе найти. Ну как? Ты едешь?
Лиза не могла опомниться. И как такая чушь пришла ей в голову? Уехать с незнакомым человеком? Куда? Зачем? Да и родители не отпустят.
Подружка прыгала от нетерпения:
— Чего тут думать? Убежим потихоньку, и всё! Прикинь, что тебя ждёт здесь? Без приданого тебя через месяц выдадут за старого Йоргена-булочника! И ты будешь всю жизнь по уши в муке сидеть. А с Гором мы такое закрутим! Ты понимаешь?
— Фели, ты совсем не знаешь этого человека. Почему он позвал тебя с собой?
— Потому что я не такая зануда, как ты!
Через мгновение Фелицию унесло. А к Лизе подошел тот самый Йорген, который вовсе не был таким уж старым. Булочнику (а по совместительству и кондитеру, и бакалейщику) исполнилось зимой тридцать три. Лиза знала, почему он хочет на ней жениться вовсе без приданого. Год назад умерла его жена, и ему позарез требовался кто-то, чтобы присматривать за двумя маленькими детишками. Да и лишняя пара рук в лавке не помешает.
Из-за полноты и одутловатого лица Йорген казался больным, и Лиза испытала приступ тошноты от мысли, что этот человек будет с ней рядом всю оставшуюся жизнь. Для приличия потоптавшись рядом и выдав положенную порцию охов и вздохов, она отправилась на поиски Фелиции и заезжего гостя.
Ни в большом зале, ни в классах, ни в коридоре их не оказалось. Но, выйдя на крыльцо, Лиза почти сразу наткнулась на Игориана, в одиночестве любующегося звёздами. Он ласково посмотрел на неё, улыбнулся и подошел поближе. Девушке захотелось куда-нибудь спрятаться. Но Игориан неожиданно обнял её и крепко поцеловал прямо в губы. Не дав ей возмутиться, он серьёзно сказал:
— Поедем со мной, а? Я вас обеих упакую по высшему разряду. В наших мирах мало настоящих женщин, похожих на тебя. Ты мне очень нравишься.
Маленькое глупое сердечко девушки-подростка затрепетало, и голосу разума пришлось заткнуться. Следующим вечером Лиза поцеловала мать, отца, малышей и ушла в свою крошечную комнатушку. Отбросив последние колебания, она натянула своё самое красивое платье, сложила в маленькую сумочку запас еды и теплую кофточку, расправила на столе заранее подготовленную записку с прощальными словами, вылезла в окно и отправилась навстречу судьбе…
Тей, поняв, что рассказ окончен, сдержанно прокомментировал:
— Две дурочки без присмотра. И что было дальше?
— Мы не понимали, куда убегаем. Думали, Гор отвезёт нас в соседний городок, откуда всегда можно будет вернуться. Гор посадил нас на шлюпку в темноте, сложно было бы понять, что это такое. И мы никогда не видели космических кораблей, хотя знали, что межпланетные полёты возможны. Когда мы разобрались, что к чему, было бесполезно возмущаться и требовать возвращения. Так что мы летели, летели, летели и прилетели… На Твантру.
Потерев лоб, Тей тихо спросил:
— А как называется твоя планета по межгалактической классификации?
— Не знаю.
— Значит, вы долго летели. Вы не пользовались туннелями? Не переходили пороги? Не прыгали через порталы?
— Было несколько тоннелей, и много порталов.
Одарив Лизу пристальным и настороженным взглядом, Тей с горчинкой констатировал:
— И как я не догадался сразу… Ты чужая!
Лиза только вздохнула:
— Ну да, да. Я — существо вне законов этой ойкумены. Это имеет значение?
— Очень даже. Гор прогнал тебя и твою подругу через тесты альенов?
— Через некоторые.
— За что мне такое везение…
— Слушай, я не кусаюсь, не пью кровь, не ем человечину. Я знаю о предрассудках насчет чужих, но нас намного больше, чем принято считать. И мы редко такие уж монстры.
Чуть поморщившись, Тей строго распорядился:
— Тебя убьют, если ты неосторожно брякнешь, откуда взялась. Людям иногда очень не хватает врагов. Узнают, что ты альенка — повесят на тебя все проблемы мира.
— Не повесят. Я совместима с вашей расой.
— Да неужели?
— У нас с Гором есть сын.
Тей забавно помотал головой, будто пытаясь вытрясти эту информацию из ушей, и дружелюбно улыбнулся:
— И всё-то ты успела, прыткая Сероглазка. Давай-ка, в этом месте поподробнее.
14. Научный эксперимент
По уши влюблённая и захваченная своими чувствами Лиза смирилась с тем, что её побег оказалася не временным оставлением родного дома, а безвозвратным путешествием в другую часть галактики. Весёлые вечера и сладкие ночи с Гором кружили ей голову, жизнь казалась сплошным праздником, а хмурые упрёки Фелиции воспринимались лишь как завистливое ворчание гордой недотроги.
Довольно долго наивная Лиза не понимала, что Фелиция точно также влюблена в Гора, как и она сама. И что она не догадывается о весёлых рандеву её возлюбленного с подружкой. Ревность Фелиции носила, скорее, декоративный характер. Фели не понимала, что придуманная ею драма — реальность, и куда менее красивая, чем в её розовых представлениях.
Лиза без особых колебаний погрузилась в изучение чувственных удовольствий, но Фелиция выдвинула Гору ряд условий, и первым из них было официальное оформление брачного документа. Фелиция была непреклонна в своём желании стать законной супругой своего возлюбленного. Гор не стал упрямиться, пообещав, что по завершении путешествия всенепременно назовёт Фели законной женой. Зачем торопиться, когда есть милая и уступчивая Лиза, нисколько не подозревающая о планах замужества подружки?
А Лиза не думала ни о каком замужестве, она собирала как можно больше информации о любимом. Чтобы лучше понимать его.
Семья Игориана Гранатова являлась одной из самых влиятельных и богатых в Системе Шести звёзд, формально независимому объединению планет и государств, но всё же входящему в зону влияния Галактической Федерации. Гранатовым почти целиком принадлежали богатые горные разработки в Гранатовых горах на Твантре, главной и единственной планете Твантрийской республики. Лиза так и не поняла, фамилия дала название горному кряжу или наоборот, но одно крайне редко упоминалось без другого. Там, где шла речь о горах, там же были и Гранатовы, и наоборот.
Основу семейного бизнеса Гранатовых заложил сумасбродный Викториан. Этот неуравновешенный и любвеобильный авантюрист почуял запах лёгких денег и вложил всё состояние в малоизученные на тот момент горы. Насладиться рекой доходов с этой инвестиции ему было не суждено — лишь его внуки получили первую жалкую прибыль, которую сразу и пропили в ближайшем кабаке. Однако следующий век всё изменил. Торговые пути, протянувшиеся от Твантры к Федерации, сделали сверхприбыльными поставки любых материалов в центр цивилизации. Гранатовы быстро разбогатели.
У Григориана Гранатова было трое детей. Сын от нелюбимой жены. И две дочери от любимой кухарки. Михаилу приходилось мотаться по шахтам, самому зарабатывать себе на учёбу, да ещё и ухаживать за больной матерью. А обе его сестрички сызмальства росли в роскоши и не отягощали свой разум мыслями о чём-либо кроме поклонников, драгоценностей и нарядов. Судьба жестоко рассудила брата и сестёр — обе женщины умерли молодыми, оставив по сыну. И претендентов на отцовство обнаружилось больше, чем мужчин во всей системе Шести Звёзд. Ещё бы, сироткам Вовкиану и Игориану по завещанию их деда отошло по трети состояния.
Вероятно, закоренелому женоненавистнику Михаилу воспитывать двух племянников-сорванцов было не просто трудно, а чертовски трудно. Но он не стал отсылать их в далёкие пансионы, организовав обучение в фамильном замке, окружённом горами и лесами. Подросшие братья естественным образом влились в процесс управления семейным бизнесом, создав вместе с дядюшкой триумвират, который и принимал все важные решения. Из скудных публикаций, которые могла раздобыть Лиза, следовало, что Гора считают спокойным человеком, но авантюрным дельцом. Его брат Вовик слыл неуравновешенным красавцем, зато холодным и расчётливым хозяином.
Прибытие в замок Гранатовых прошло куда будничнее, чем Лизе представлялось. Никаких торжественных фанфар не прозвучало. Новенькие обитательницы выбрали себе по комнате и влились в коллектив жильцов, гостей и прислуги замка.
Фамильное гнездо Гранатовых строилось с размахом, но каждая следующая переделка лишь укрепляла общее впечатление громоздкости и нелепости. На первых порах замок был и жильём для семьи, и общежитием для горняков, и конторой всего концерна, но впоследствии остался лишь прибежищем самих Гранатовых. Шахтёры отстроили неподалёку отдельный городок, дав ему немудрёное имя Гранграда, а офис уехал в столицу республики –поближе к космопорту и складам.
Вскоре после обустройства в замке и утоления первого любопытства Лизе пришлось осознать перемены в отношениях с Гором. Воздух родного замка будто перевёл невидимые стрелки в его сознании. Лиза перестала быть его постоянной собеседницей. Лизу не приглашали на вечерние посиделки. Лиза могла часами и сутками оставаться в одиночестве, и любимому не было никакого дела до того, чем она занята, и не скучает ли в своём новом жилище.
Все наивные попытки инопланетянки вернуть внимание возлюбленного провалились. А известие о его свадьбе с Фелицией стало ошеломляющим ударом. Часа три Лиза сидела в своей комнате, не находя точек опоры для беспрерывно плачущего сознания. Потом шок сменился жаждой объяснений, разговоров, понимания.
Гор объяснил свадьбу очень просто. Он вовсе не собирается всерьёз жениться на Фелиции. Это будет лишь небольшая постановка. Этнографическая. Для демонстрации архаичных свадебных обрядов группе историков-исследователей. Важность этого научного эксперимента трудно переоценить, и Лиза должна помочь возлюбленному в том, чтобы всё прошло хорошо и гладко.
Впоследствии Лиза не раз размышляла о том, почему успокоилась этой сказочкой, и даже приняла активное участие в подготовке и проведении эксперимента. Всё было предельно ясно, но она игнорировала действительность, увлечённо обманывая себя. Она, конечно, пыталась поговорить с Фелицией, но ту так увлёк выбор тканей и бижутерии, что на любые вопросы и замечания она отвечала невпопад или задавала встречный вопрос об уместности бархата рядом с кружевом.
Свадебная эпопея слилась в череду весёлых праздников и фейерверков, приятных подарков и комплиментов. Простая правда начала просачиваться в мозг Лизы уже после церемонии.
А однажды за ужином Фелиция вдруг начала обсуждать тему неустроенности Лизы. Ведь Йорген-булочник был неплохим, в сущности, женихом, а Лиза взяла, да и оставила его с разбитым сердцем. Не хватило ей женской чуткости и правильного понимания своего счастья. И теперь Лиза могла бы заняться каким-нибудь разумным делом, а не сидеть на шее добрых людей. Конечно, Фелиция позаботится о бедной подружке, но и подружке следует помнить, чей хлеб она ест.
Ошеломлённая Лиза промолчала, не зная, как отреагировать. Смущение подружки подстегнуло Фелицию на новые выпады. Гор же откровенно забавлялся ситуацией, расточая ласковые улыбки обеим альенкам. Фели злословила, собравшиеся за столом накапливали впечатления для сплетен, а Лиза проваливалась в отчаяние. Бежать было некуда. За воротами замка альенку-нелегалку ждала миграционная служба Федерации и депортация в резервацию на отдалённом астероиде.
Выплакав все слёзы, Лиза запретила себе что-либо чувствовать. Только знания, хладнокровие и точные расчёты всех ходов могли спасти её из ловушки. Знаний и хладнокровия Лизе определённо не хватало, но один точный ход она не замедлила сделать. Нежная богиня в полупрозрачном пеньюаре случайно встретила Гора в коридоре, ведущем в спальню Фели. Игориан, разумеется, поддался чарам обольстительницы, полагая, что Лиза жаждет вернуть его расположение. Но Лиза жаждала власти над его мужским инстинктом. И это был лишь один штрих начала превращения наивной инопланетянки в хозяйку Гранатовых гор.
15. Семейный серпентарий
В Гранатовом замке болталось много людей, но никто из них ничего не значил в горной империи. В основном, они составляли отряд нахлебников, которых проще кормить, чем разогнать. Нахлебники принимали Лизу благосклонно, хотя и не понимали, кто эта девушка в иерархии Гранатовых.
Лиза обзавелась знакомствами в среде друзей Гора. Многие намекали ей на возможность развития близких отношений, но Гор пресекал все подобные попытки в зародыше, да и саму Лизу подобные развития не интересовали.
Единственным человеком, кто сразу наплевал на все установки Игориана и все отговорки Лизы, был Вовкиан. Лиза не понимала, как совмещаются в одном человеке элегантный обаятельный красавец и грубый, пошлый мужлан, но постепенно привыкла, что у брата Гора есть две ипостаси. Добродушный весельчак Вовик был любимцем женщин, удачливым игроком и беззаботным гулякой. Угрюмый и сварливый Вовик сторонился женщин, упрямо проигрывал в казино крупные суммы и в то же время жадно копил деньги. Угадать, в какой ипостаси находится Вовик в тот или иной момент, не составляло особого труда, достаточно было взглянуть на выражение его лица и услышать одну-две его фразы.
Сразу после прибытия двух альнок в замок Гранатовых, Вовик принялся рьяно ухаживать за Лизой, не подозревая об её отношениях с Гором. И если бы не опасная двойственность характера Вовика, она, несомненно, увлеклась бы им. В хорошей ипостаси Вовику было невозможно противостоять. Чарующие фиолетовые взгляды не требовали слов, но Вовик ещё и умел слагать восхваляющие оды. Он заваливал Лизу букетами экзотических цветов и корзинками иноземных фруктов, стоял на коленях и плакал от «невыразимой любви». Однако стоило его настроению перемениться, как из «принца на белом коне» он одномоментно превращался в осязаемое воплощение «плохого парня». Сверкая бешеными взглядами, он топтал вчерашние подарки, мял цветы, выкидывал фрукты в окно и обзывал Лизу извращенными ругательствами.
Поняв, что прямым наскоком соблазнить иноземную недотрогу не удастся, Вовик приступил к длительной осаде. Домогательства с его стороны приобрели скрытую и извращенную форму. Лиза находила его записочки в собственной ванне или в шкафу для платьев, его белье «нечаянно» оказывалось в её постели, его ботинки «забредали» постоять к её двери. И Лиза неоднократно размышляла, а не уступить ли ей, в конце концов, только ради своего спокойствия. Однако она вполне справедливо опасалась, что этим проблемы не решить.
Гор от выходок Вовика определённо получал удовольствие. Он лишь наблюдал, как Лиза выпутывается из неоднозначных ситуаций. И даже её прямые жалобы на агрессивные нападки Вовика не заставляли его принять хоть какие-нибудь меры.
Несмотря на уколы лёгкой ревности, Лиза обрадовалась, когда Вовик заявил, что решил жениться. И его избранница Элеонора вскоре прибыла в замок, ошеломив всех непритязательной внешностью и состоянием родителей.
Высокая, широкоплечая и из-за этого сутулящаяся девушка с крупным носом и близко посаженными глазами казалась неуклюжей и некрасивой рядом с красавцем Вовиком. Фелиция и Лиза угробили на Элю несколько дней, пытаясь с помощью одежды и косметики сделать её более элегантной и представительной. Но тщетно. Эля находила свою внешность вполне удовлетворительной и на доброжелательные советы не обращала никакого внимания. Помимо прочего, у жены Вовика оказался громкий визгливый голос, и если она вкладывала в свою речь хотя бы немного эмоций, у её собеседников закладывало уши.
Лиза надеялась, что с женитьбой Вовик про неё забудет. Но период спокойствия продлился недолго. И однажды вечером она снова обнаружила любвеобильного красавца у дверей своей комнаты. Со сладчайшей улыбкой он попытался оправдаться:
— Ты знаешь, наши спальни так похоже расположены: твоя в правом коридоре, моя в левом, я немного перепутал, но может это и к лучшему, а?
Сильные пальцы опутали её запястья и прижали руки к стене. Лиза оказалась словно распятой, попытка освободиться едва не кончилась вывихами рук. Вовик приблизил к ней раскрасневшееся лицо и прошептал:
— Мне всегда нравились недотроги вроде тебя. Ты ведь подаришь мне минутку радости, правда?
От неминуемых неприятностей Лизу спас Гор, решивший именно в этот вечер навестить её теплую спальню. Вынырнув из лабиринта коридоров, он в секунду разобрался в происходящем и с разбегу оттолкнул брата от альенки. Вовик, тяжело сопя, попытался его ударить, но Гор увернулся, успев ответить на удар коротким выпадом в область солнечного сплетения. Некоторое время братья мутузили друг друга с короткой дистанции, а потом разошлись и заняли угрожающие позиции, выставив вперед весьма внушительные кулаки.
Лиза воспользовалась моментом и проскользнула в свою комнату, предоставив братьям возможность выяснять отношения без неё. Однако шум в коридоре привлек внимание парочки слуг, те разнесли новость по замку, и вскоре в коридоре собралось всё семейство, начиная, разумеется, с комплекта счастливых жён.
Вовик и Гор, по-прежнему угрожая друг другу кулаками, нехотя отошли каждый к своей жене. Эля и Фелиция, каждая на свой манер, начали орать друг на друга. Скандал закончился после вмешательства дядюшки Михаила. Он одним из последних оказался на месте конфликта, но ему потребовалось меньше минуты, чтобы разогнать племянников с супружницами по спальням.
Следующее утро Лизы началось с приглашения дядюшки посетить его кабинет. Едва смущённая Лиза преодолела порог, как дядюшка стремительно подъехал к ней в своей инвалидной коляске. Михаил сделал жест, будто хотел обнять её ноги, но его пальцы лишь пропустили сквозь себя воздух. Подняв голову, старший Гранатов упёрся в виновницу скандала тяжёлым бесцветным взглядом:
— Я не против любовных упражнений моих племянников. В этом даже есть свои плюсы. Но если мальчики ещё раз из-за тебя поссорятся, я найду способ сделать твою жизнь такой тяжелой, как только можно. Запомни это. И не вставай между ними. Никогда.
Заверив дядюшку в своём полном понимании проблемы, Лиза вышла и наткнулась на обоих нахмуренных братьев. Улыбнувшись одному и подмигнув другому, она сделала легкомысленный жест рукой и вприпрыжку помчалась к себе.
16. Деловое предложение
В скандале оказался один большой плюс. Гор стал устраивать свидания с Лизой вне стен замка, увозя её в столицу и на другие планеты альянса Шести звёзд, где она частенько оставалась предоставленной сама себе. И хотя знакомство с инопланетными мирами Лизу разочаровало, возможность ощутить иллюзорную свободу кружила голову.
Города мало отличались друг от друга, один и тот же модный архитектурный стиль повторялся везде. Совпадала и планировка. Квадраты, расчерченные прямыми улицами, заполнялись одинаковыми типовыми домами.
Гор снабжал Лизу некоторыми суммами денег. Делая мелкие покупки, она разобралась, что может дорого одеваться или обедать в высококлассных ресторанах, но не может позволить себе многое из того, что хотелось.
В качестве особого знака внимания Гор разрешил Лизе бывать в центральной конторе корпорации Гранатовых. И однажды, когда Лиза поджидала его в баре, уткнувшись в чашку с якобы взбадривающей бурдой, за её столик уселся клерк, весь вид которого свидетельствовал о незначительности. Немного помолчав, он попытался завязать разговор:
— Прекрасная погода, вы не находите?
Лиза безразлично пожала плечами. Клерк вежливо продолжил:
— Вы ведь приезжая? Как вам понравились дворцы Твантры? Вы их видели?
Она ещё раз пожала плечами. Человечек не унимался:
— Госпожа Луизина, давайте я покажу вам дворцы Твантры?
Лиза в недоумении подняла голову. Клерк сделал едва заметный жест, потом поднялся и вышел. Лиза тоже вышла на улицу, и возле неё тут же притормозил весьма потрепанный флайер. Однако шагнув внутрь, Лиза оказалась в обстановке утонченной роскоши. Незнакомец улыбнулся ей и указал на свободное сидение напротив:
— Меня зовут Дымча Димитреу. Я — один из трёх управляющих концерна «Грангор». Я представляю интересы Михаила Гранатова. Вы, вероятно, слышали обо мне. Много нелестных слов.
Лиза с изумлением уставилась на клерка. Тот был доволен произведённым впечатлением:
— Вы удивлены моим скромным видом? О, иногда это очень удобно — не привлекать внимания. А мне не хотелось привлекать внимание к факту нашего с вами разговора. Вы интересно провели день?
Лиза, всматриваясь в собеседника, отрицательно мотнула головой. Сухонький невысокий мужчина неопределенного возраста никак не ассоциировался с уровнем руководства концерна. Общее впечатление его незначительности подкреплялось костюмом, который казался чуть великоватым и поношенным. Тем не менее, в пронзительном взгляде светло-серых глаз читалась воля, а маленькие руки с короткими пальцами выглядели слишком холёными для рук обычного служащего.
Управляющий продолжил:
— Вы одна из двух красоток, которых Гор привез из-за края ойкумены. Сказать по правде, ваша внешность меня не очень впечатлила. Вы Луизина?
— Лиза.
— Очень приятно. Позвольте, я вам кое-что объясню. Никто из Гранатовых не позаботился о том, чтобы придать вашему пребыванию здесь хоть сколь-нибудь официальный вид. У вас нет никаких документов, признаваемых нашими властями. Гор сделал вид, что женился на вашей подруге. Но юридически за этим ничего не стоит, он не позаботился расторгнуть предыдущий брак. Вы, конечно, слишком молоды, чтобы понимать, насколько такое положение неприятно для вас. Но, если вы позволите, я помогу вам и с бумагами, и с тем, чтобы вы освоили разумную линию вашего поведения.
Поражённая Лиза уставилась на Дымчу. Куда это она вляпалась? Зачем человеку, представляющему интересы трети горной империи, возиться с бумагами нелегальной альенки? Она осторожно спросила:
— Дядюшке Михаилу я не нравлюсь. Почему вы хотите помочь? И почему именно мне?
— Нравитесь вы кому-либо или нет, меня не волнует. И действую я по собственной инициативе. Вы наводили справки о вариантах получения федерального аттестата, и это показалось мне любопытным. Вы изучали судебную практику по делам о подделке документов, что меня уже развеселило. Наконец вы занялись сбором информации о некоторых теневых структурах, и я понял, что найду в вас того партнёра, которого давно искал.
Лизу осенило:
— Слушайте, Дымча, скажите прямо, что я должна буду сделать?
Управляющий мягко улыбнулся:
— Во-первых, умолчать об этом разговоре. Во-вторых, я хотел бы получать адекватную информацию о том, что происходит в замке. Вы понимаете?
Что ж тут не понять. Всё просто. Видя её колебания, Дымча добавил:
— У вас будут легальные документы, с которыми вы сможете жить в любом месте Альянса Шести звезд и даже посещать Великий мир или Галактическую Федерацию. Я открою вам счёт и буду переводить туда некоторые небольшие, но очень важные для вас суммы — с тем, чтобы в случае неожиданного расставания с Гранатовыми, вы не оказались в гетто.
Прозвучало, конечно, приятно. Но где хоть какие-то гарантии? Да и стоят ли жалкие сплетни из замка хоть одной копейки?
Дымча, помолчав, дополнил своё предложение:
— С моей помощью вы сможете оказывать влияние на Гора. С вашей помощью я удержу корпорацию от фатальных потрясений. Мы оба выиграем.
Лиза, не найдя слов, быстро кивнула в знак согласия. Дымча улыбнулся:
— Хорошо. Обсудим всё подробнее чуть позже.
Распрощавшись, Лиза вылезла всё у того же офиса, который вдруг показался ей прямо-таки архитектурным шедевром.
Дымча выполнил все обещания. Лиза превратилась в Луизину Гранатову — отдалённую родственницу Гранатовых. Лиза получила паспорт гражданки Твантрийской республики. Лиза обрела собственный счёт в Гранбанке. И Лизу приняли в школу общества книголюбов.
Со своей стороны Лиза не сразу, но поняла, что именно интересует управляющего. Он беспокоился о физическом состоянии Михаила. И Лиза принялась рьяно следить за сиделками, а также за тем, чтобы гости и родственники дядюшки не слишком досаждали ему. Заодно она рассказывала Дымче, кто и что просил у дядюшки, какие сиюминутные решения дядюшка принимал и отменял, на что тратил деньги. Фактически во главе «Грангора» стояло именно Дымча, и ему было важно, чтобы стареющий владелец концерна не увлекался бредовыми идеями случайных проходимцев, как уже случалось…
Компьютерная система, над которой Тей долго колдовал, наконец-то отозвалась тоненьким посвистыванием. Просвистев вслед компьютеру нечёткий мотивчик, Тей попросил Лизу срочно позвать Зенона.
После бурного обсуждения, из которого Лиза поняла лишь несколько простых слов, Зенон с Теем вырубили сервер геймеров и привлекли игроков к своей деятельности. Бизон присоединился к работе без дополнительных приглашений. И примерно неделю вся пятёрка круглосуточно мучила имеющиеся системы.
На Лизу никто не обращал внимания, но она не расстраивалась. Лишь бы у этих умников получилось то, что они затевают. Подсовывая пятёрке тружеников тарелки с едой, Лиза чувствовала некую сопричастность к важным событиям. И досаду. Всё, что она может — носить вверх-вниз тарелки. Деловая женщина, ничего не скажешь…
Но вот, настал великий день. Умники расселись вокруг кровати Тея, которая окончательно стала походить на кокон проводов и схем. Тей осторожно положил правую ладонь на сенсорную панель. Медленно провел по ней. И почти сразу один из тёмных экранов над его головой ожил, выдав серию картинок, графиков, цифр.
Поразительно, но никто не стал орать «Ура!», прыгать и обниматься. Тей с Зеноном молча обменялись рукопожатиями между собой, затем с каждым из геймеров и с Бизоном. Заметив Лизу, Тей позвал и её, чтобы торжественно пожать её ручку. Затем спокойно попросил:
— Давайте пока не распространяться, не будем обнадеживать всех раньше времени.
И всё вернулось на круги своя.
Лишь через пару дней Лиза решилась спросить Тея:
— Извини, я, конечно, не буду распространяться, но нельзя ли мне узнать, о чём именно? Я понимаю, что вы — молодцы, сделали что-то важное. А можешь мне объяснить, чем эта мигающая штука нам поможет?
Тей помедлил, словно сомневался в необходимости ответа, но потом всё же объяснил:
— Мы связались с орбитальной станцией связи.
— Мы можем послать сообщение на Твантру?
— Нет. Из шести станций только одна функциональна. Три молчат, одна хаотически вращается, одну мы вообще не нашли. Теоретически для передачи сигнала нам хватит и одной, но только если удастся вернуть хотя бы часть настроек. Тогда есть шанс увидеть спасателей быстрее, чем через десятилетие.
— Думаешь, в обитаемых мирах ещё не знают, что мы здесь терпим бедствие?
— Знают, конечно. Но у них нет способа добраться до нас иначе, как отправкой зондов, затем разведчиков, потом установкой маяка и развёртыванием нового тоннеля. И, возможно, в обитаемых мирах думают, что здесь не осталось никого в живых. Сигнал поторопит спасателей. К тому же на Аллое всего четыре места, откуда можно сделать то, что мы сделали. И спасатели направятся сюда в первую очередь. Это, знаешь ли, увеличивает наши шансы на радостную встречу с ними.
— А как можно вернуть настройки станции?
— Методом ненаучного тыка. Эквивалентная точка примерно известна. Будем ходить вокруг и около, пока не попадём.
— После сигнала бедствия можно будет послать частное сообщение?
Тей улыбнулся:
— От хозяйки Гранатовых гор влиятельному другу? Чтобы срочно прислал личный космолёт?
Лиза поморщилась и опровергла это предположение:
— Я хочу знать, что с Сержем всё в порядке. И что он в надёжных лапах Клаши.
Улыбнувшись, Тей сделал забавный жест:
— О, так у нас новые действующие лица? Вернёмся к твоей автобиографии. Ты остановилась на своём амплуа великой шпионки, присматривающей за старичком.
17. Цирковой слон
Время от времени Лиза устраивала себе прогулки по Гранграду, но шахтёрский городок был скучен и не располагал к хорошему настроению. Очередной день покупок растянулся до бесконечности, и Лиза уже подумывала о возвращении в замок, когда ноги случайно привели её к потрепанному и полинялому куполу.
Лиза обошла сооружение, увидела смешно раскрашенных зазывал и поняла, что набрела на цирк. Ей подумалось, что здесь может быть весело, и купила билет. Не прошло и четверти часа, как она раскаялась в этом решении. Примитивные жонглёры, глупые клоунады, кривляние девочек кордебалета — всё раздражало, казалось неестественным и убогим. Лиза решила уйти в антракте, не дожидаясь окончания представления. Однако всё изменил последний номер первого действия.
На арене появился круглый стол из прозрачного пластика. В лучах прожектора на нём появился гуманоид. Как только публика рассмотрела хоботок на месте носа, слоноподобные ножки и толстые коротенькие ручки, начался просто рёв. Гвоздём цирковой программы был номер чужого. Лиза ничего не знала о планете, родившей подобное существо, однако распорядитель программы тут же восполнил этот пробел. Из его завываний следовало, что «многоуважаемый господин кханеша решился продемонстрировать свое чудесное телосложение почтенной публике».
Вместо нестройного грохота оркестра послышалась свистящая мелодия, и альен стал исполнять свой диковинный танец. Передвигался он по столу исключительно на руках, балансируя ногами и сворачиваясь в немыслимые фигуры. Потом, держась только на одной руке, начал постепенно стягивать с себя шуршащую одежду, оставшись, что называется, в чем мама родила. На гладком мускулистом и сильном сером теле отсутствовали какие-либо признаки пола, свойственные человеку. Люди в зале неистово заорали, захлопали и застучали, но Лизе стало совсем грустно.
В антракте Лиза подошла к распорядителю, протянула ему купюру и попросила разрешения поговорить с кханешей. Распорядитель рассыпался в любезностях, и конечно, пропустил её за кулисы. Убежище чужого располагалось в крохотной комнатушке в конце грязного вонючего коридора. Вдохнув отравленного воздуха, Лиза закашлялась, а потом, не зная, как начать разговор, просто спросила:
— Как тебя зовут?
Кханеша высокомерно ответил вопросом на вопрос:
— Тебе понравилось шоу?
Голос оказался высоким, с небольшой хрипотцой, как у простуженного капризного ребёнка. Лиза уже не понимала, почему ей надо было увидеть это существо, но честно призналась:
— Нет, не понравилось. Но это не из-за тебя, просто у меня плохое настроение.
Кханеша протянул к ней шляпу:
— Милая леди, помогите бедному чужестранцу, подайте на пропитание и иные нужды.
В своеобразных круглых глазах метнулась тоска, боль от потери всего мира, и Лиза протянула кханеше ещё одну купюру. Чужой проворно встал, прикосновение его гладкой четырёхпалой руки оказалось теплым и приятным. Неожиданно для самой себя Лиза спросила:
— Почему ты здесь?
— По тем же причинам, что и ты.
— Смешно, что ты можешь знать обо мне?
— Ты родилась далеко, потому что ни один твантриец не зайдёт в мою клетку по своей воле. Ты не бедствуешь, но ты и не богата. Ты первый раз оказалась на представлении, которое вся Твантра видела раз по двадцать. Значит, ты служанка, которую послали договориться о представлении на дому.
Лиза разозлилась, развеселилась и пригласила чужого на чашечку кофе.
Кханеша удивился:
— Милая леди, ты совершаешь ошибку. С точки зрения твоего мира я не столько чужой, сколько чужая, и моя физиология не позволяет мне доставлять людям то удовольствие, что называется сексом.
Когда Лиза отсмеялась и вытерла слёзы, кханеша изящно поклонилась:
— Меня зовут Ккррлаашаррл.
Лиза сблизилась с Клашей быстро и непостижимо. Они стали частенько встречаться в небольшом кафе — приятно было вместе помечтать, повеселиться и покривляться. У двух инопланетянок оказалось много общего.
Клаша оказалась в цирке из-за детского любопытства и легкомыслия. Родная планета кханеш была закрыта от всех чужаков, но кханешская молодёжь, которая могла себе позволить путешествия, охотно проводила время в увеселительных прогулках к другим мирам. Клаша оказалась на одной из таких прогулок случайно, заменив заболевшую подружку. Её так очаровали невиданные чудеса, что она оказалась лёгкой добычей двух мерзавцев, которые отвлекли её от основной группы, опоили, а затем продали в одном из самых грязных притонов Огайтеллы. После всяческих мытарств Клаша оказалась в цирке. Цирк оказался неплохим местом, но о возвращении домой не стоило и мечтать.
Разобравшись, что цирковые представления не составляют цель жизни Клаши, Лиза принялась ненавязчиво рекламировать способности Клаши Гору, а заодно и всем другим обитателям замка: «В каждой уважающей себя семье должна быть кханеша. Быстрая реакция и сильные руки кханеш вошли в легенды. Боевое искусство кханеш известно всей галактике. Кханеши умные и преданные. Прямо-таки необходимо, чтобы и у нас была кханеша».
Вскоре после того, как Лиза сообщила Гору о своей беременности, Гранатов приехал к директору цирка с предложением, от которого тот не смог отказаться. И уже вечером Гор представил предполагаемую няню семейству. Толстая и неуклюжая с виду кханеша изящно поклонилась. И всем стало казаться, что Клаша обитала здесь всегда.
Рассказ оставил Тея равнодушным. Изучая сложный график на экране, он только заметил куда-то себе под нос:
— Чужак чужака чует издалека. Хотя занятно, что ты подружилась с кханешей. Впервые слышу, что такая дружба возможна. Люди-слоны считаются самыми высокомерными существами во вселенной, мы с ними не очень-то ладим.
— Какое там высокомерие. Если бы я могла, я бы её домой отправила.
— Да-да, и будь у тебя большая галактическая тарелка, ты установила бы мир во всём космосе. Верю.
— Не получается у меня мир.
Усмехнувшись, Тей предложил:
— Тогда рассказывай о войне.
18. Кинжал и букет
Первым признаком беременности стали приступы слабости, во время которых Лизой овладевала совершеннейшая лень, не хотелось ни шевелиться, ни даже смотреть на что-либо. Вторым сигналом изменений в организме стали изменения вкуса. Лиза полюбила специфическую остро-терпкую кухню отийцев — потомков первых колонистов Твантры, которых было много среди персонала Гранатового замка. Были и другие очевидные симптомы, однако Лиза сообразила, в чём дело, только когда почувствовала движение малыша у себя в животе.
После нескольких дней колебаний и репетиций разговора Лиза выложила новость Гору. Гор издал серию радостных воплей и помчался делиться восторгами со всем замком. А вскоре известие о том, что Гранатовы ждут наследника, стало достоянием и широкой общественности. Увы, как часто бывает, та, которой подобные новости следовало бы узнавать первой, оказалась одной из последних узнавших о ней.
Фелиция, недоумевающая из-за внезапного охлаждения мужа, услышала о том, что Лиза ждёт от него ребёнка, из разговора прислуги. Одна из отиек невзначай обронила несколько едких фраз насчёт госпожи, которую обманывают в собственном доме, и Фелиция незамедлительно отправилась к Лизе выяснять отношения.
Комната подружки была пуста. Фелиция добралась до спальни мужа и остолбенела. Обнажённая Лиза сидела на краю кровати, смеясь и выставив уже заметный животик. Гор, тоже голый, похрюкивая, бегал вокруг кровати на четвереньках, изображая какое-то животное.
Фелиция стояла столбом, пока бесстыжая парочка её не заметила. Лиза смутилась, понимая, что отпираться бесполезно, а Гор ослепительно улыбнулся:
— О! Ты решила заглянуть ко мне в спальню? Не может быть. Присоединяйся, повеселимся втроём.
Фели обрушила на изменника и предательницу поток бессвязных фраз, а затем попыталась напасть с кулаками сначала на Гора, а потом и на Лизу. Впавшую в неистовство Фелицию оказалось не так-то легко угомонить. Гору удалось её скрутить, но пришлось звать отийцев на помощь, чтобы унести брыкающуюся и непрерывно кричащую женщину.
Всю ночь и часть утра Гор провёл с Фелицией — за закрытой дверью. За завтраком Фели заняла своё привычное место в столовой, и по её равнодушному лицу было невозможно понять, что же она думает и чувствует. Несколько дней Фелиция сохраняла спокойную маску, но Лиза понимала, что буре быть.
Для выяснения отношений с подругой Фелиция выбрала поздний вечер. Тихо проскользнув в спальню соперницы, она вкрадчиво обвинила Лизу:
— Ты всё рассчитала, подлая тварь.
Лиза отказалась от собственной расчётливости:
— Для альенок шансы на совместимость уверенно равны нулю. Никто не мог предположить, что я забеременею.
— А я не о беременности. Ты спала с ним. Ты жила в моём доме, ела мой хлеб, и обманывала меня с моим мужем. Ты омерзительная жаба, и самое гадкое в тебе — то, что ты не понимаешь собственной мерзости.
— Это не твой дом, и я не ела твой хлеб. Мы с тобой в одной лодке, потому что мы обе — нелегальные альенки, и наше пребывание здесь — лишь прихоть Гора.
— Ты уродливая дрянь! Как ты посмела посмотреть в его сторону?! Он мой муж!! Он — табу для тебя!
— Я влюбилась в него, как и ты. Именно этого он и хотел. Двух хорошеньких дурочек, которые спят с ним по очереди, а потом ссорятся. Отличное развлечение, с учётом, что мы не предъявим обвинений в разврате, нарушении брачных обещаний и прочей ерунде, которая здесь считается поводом для судебного вымогательства.
Фелиция, распаляясь, не хотела ничего слушать:
— Я тебя из дерьма вытащила! В цивилизацию привезла! А ты мне злом отплатила!
— Да послушай же! Мы не дома. Здесь выше сила тяжести, больше атмосферное давление. Мы живём у подножья гор, а не на равнине. Здесь больше солнца, и дни длиннее. Неизвестно, смогу ли я выносить ребёнка. Неизвестно, родится ли он здоровым. Пока я держусь, но насколько меня хватит? А даже если всё будет хорошо, скоро мне будет не до любовных игр. И Гор вернётся к тебе. Дождись этого, вот и всё.
— Тварь! Какая же ты низкая, подлая тварь!
Лиза устала выслушивать оскорбления, но не представляла, как выставить невменяемую подружку. Разумные доводы попросту не доходили до сознания Фелиции. Оставалось дождаться, пока она накричится и устанет размахивать руками.
Почему-то Лиза, не так давно рыдавшая из-за крушения своего наивного мира, теперь не испытывала ни злорадства, ни торжества. Ей было искренне жаль подружку.
Мечущийся взгляд Фелиции наткнулся на длинный кинжал с эффектной ручкой, выложенной драгоценными камнями. Кинжал небрежно валялся на туалетном столике и терялся среди шкатулок и баночек. Злой импульс оказался сильнее голоса разума.
— Я избавлюсь от тебя, стерва!
Лиза успела увидеть блеск металла и отшатнулась, но острие с удивительной легкостью вошло между рёбер. Не вполне понимая, что происходит, Лиза инстинктивно попятилась, села на кровать, приложила руку к левому боку, увидела кровь на пальцах и от следующего удара ловко увернулась, перекатившись на бок. Выскочив в коридор, а затем на парадную лестницу, она поняла, что не может сделать вдох. Горло перехватило спазмом. Без сил опустившись возле мраморного столба, Лиза попыталась вспомнить, как дышать.
На её счастье неподалёку оказалась Элеонора. Увидев полулежащую Лизу с пятном крови на левом боку, жена Вовика издала звук такой пронзительности и силы, что через десять секунд вокруг собралась добрая половина обитателей замка.
Нежное объятие Гора и поток его отчаянных вопросов вернули Лизе дыхание. А беглый осмотр показал, что на коже Лизы осталась лишь небольшая царапина. Нож, схваченный Фелицией, принадлежал Клаше и предназначался для банального фокуса. При нажатии лезвия складывались в заданном порядке, оставляя торчать лишь самый кончик.
Вокруг все галдели, суетились, что-то делали. Но у Лизы от ночи всеобщих забот и многословной поддержки осталось только одно ощущение. Ей отчаянно хотелось, чтобы её оставили в покое.
А пока продолжалась суматоха вокруг Лизы, Фелиция выбралась на стартовую площадку и угнала роскошный флайер Гранатовых для парадных выездов. Фели легла на случайный курс и долго гнала машину по прямой, но когда решила развернуться, не справилась с управлением. Флайер потерял высоту и по косой вспахал широкую кривую борозду на пустоши в необитаемой зоне. Угонщице надо было только подождать. Уже через час к яркому приметному боку флайера спустились спасатели. Но Фели пренебрегла элементарными правилами безопасности. Увидев необычные ярко-белые цветы на красивых витых тёмно-зелёных стеблях, она решила нарвать небольшой букет, выбралась из флайера и отправилась в одиночку исследовать колючие заросли жрутена.
Все заросли жрутена на обитаемых землях были уничтожены еще полтора хроноса назад. А Фели не интересовалась флорой и фауной местности, в которой обитала. Откуда ей было знать то, что каждому ребенку Твантры, да и всей системы Шести Звёзд вдалбливают с раннего детства? Длинные изогнутые шипы жрутена содержат смертельный яд. И человек, попавший в заросли жрутена, как правило, обречен — попытки вырваться из коварных колючек приводят к новым царапинам и получению новых доз парализующего токсина.
Экстренная операция спасла Фелиции жизнь, но не здоровье. Через несколько недель Фели вернулась в замок — зацикленной на своих болячках неврастеничкой. К этому времени Лиза полностью ушла в мысли о будущем ребёнке, и общение между подружками прекратилось, что Лизу нисколько не тревожило.
Много позже Дымча рассказал ей, что если она не считала нужным обсуждать случившееся, то Фели изрядно поспособствовала распространению нелепых и некрасивых слухов о злодейке, засевшей в Гранатовом замке. Согласно молве хозяин горной империи, красавец и герой, с одного взгляда влюбился в невинную девушку, идеал скромности и доброты. Полный страстных мечтаний и надежд на тихое семейное счастье влюбленный магнат привёл избранницу в свой дом. Но его бывшая пассия принялась травить и изводить счастливую соперницу. Угрозы, шантаж, подставы — коварная злодейка не останавливалась ни перед чем. Чуткое девичье сердце не выдержало — и ах! — страдалица кинулась в жрутен с головой…
Смешок Тея прервал жалостливо-ироничный рассказ:
— В твоём голосе есть нотка сомнения. Ты чувствуешь себя ответственной за то, что подружка и соперница пострадала. В общем, это правильно. Но задумайся, что она напала первой. Что, если бы то лезвие оказалось настоящим?
— Не знаю. Иногда мне хочется протянуть ей руку и сказать, что глупо жить в злости. А иногда я боюсь её до такой степени, что хочу убить.
— Так и запишем. Злодейка вынашивает план ужасного преступления.
— Зачем ты ехидничаешь? Это не смешно.
Тей рассмеялся и объяснил:
— Не обижайся. Я не над тобой смеюсь, а над собой. Мне приходилось убивать. Но я редко размышляю о своих чувствах по этому поводу. И уж точно не занимаюсь рефлексией с оттенком самоосуждения.
— Неужели ты никогда не думаешь, что было бы, если бы ты не убил?
— Меня уже не было бы.
— Ты военный?
Не успев удержать вопрос, Лиза приготовилась к тому, что Тей не ответит, но он спокойно покачал головой:
— Нет. Меня можно назвать наёмником. Я охраняю людей, сопровождаю грузы, выслеживаю кого-нибудь. В общем, делаю всё то, за что неплохо платят. И для того, кто может заплатить.
— Ты многое умеешь.
— Приходится. Жизнь такая. Но мы отвлеклись. Не изводи меня любопытством в том, что самое интересное. Как ты родила?
— Обыкновенно. Запаниковала и начала громко орать: «А-а-а-а!!!»
19. Мать наследника
Беременность Лизы протекала без особенных осложнений, если не считать повторяющихся приступов слабости. Возникли проблемы с определением предполагаемой даты родов. С точки зрения приглашённых Гором врачей ребёнок развивался слишком медленно, но они не могли решить, было ли это особенностью беременности альенки или следствием проблем малыша. Лиза не дотягивала до средних физических показателей женщин ойкумены, и её миниатюрность могла сказываться на развитии крупного для неё ребёнка, который, тем не менее, был меньше, чем требовали принятые условные показатели нормального развития.
Несмотря на все датчики и графики, роды начались неожиданно. Лиза настроилась на то, что придётся метаться в приступах боли с криками, но родовспоможение ойкумены давно перешло на другой уровень отношения к процессу появления детей на свет. Лиза, конечно, знала об этом, но не вполне поверила в то, что всё так уж хорошо. Однако роды прошли без каких-либо осложнений, спокойно.
А вот новорожденный, названный Сержианом, оказался беспокойным и капризным. Младенец хныкал сутки напролет, и заставить его замолчать могла только материнская грудь. Заменители молока провоцировали у малыша аллергические реакции, пустышки и прочие уловки младенцем категорически отвергались, и висящий на груди ребёнок отрезал Лизу от мира. У неё не хватало сил ни на что другое, кроме заботы о сыне…
Тяжело вздохнув, Тей сердито оговорил Гранатова:
— Твой дорогой Гор — безответственный кретин. Беременность могла стоить тебе жизни. Почему он не удосужился проверить тебя на совместимость? Почему не увёз в хорошую клинику в федерации? Наступление беременности не означает генетической совместимости. В любой медицинской энциклопедии полно примеров гибели альенок из-за зародышей, которых они в принципе не могли выносить. Равно как и фотографий детей-уродцев, обреченных на жалкое существование из-за генетических проблем.
— И далась тебе эта генетика.
Помедлив, Тей тихо сделал, по-видимому, непростое признание:
— Ещё как. Я не чужой. Но я — теарий. По матери.
Значимость момента пропала из-за полной неосведомленности Лизы в таких тонкостях:
— Кто?
Улыбнувшись, Тей объяснил:
— Теарии — вымирающий подвид человечества, своего рода каста отверженных. О теариях ходит много разных нелестных слухов, в сравнении с которыми страшилки о каннибализме чужих — просто рождественские сказочки для малышей.
— Почему вымирающий подвид?
— Так уж вышло. В незапамятные времена теарии изолировались в одном из райских миров, чтобы не видеть дикости и варварства новых народов. Примерно сто хроносов назад этот мир был открыт заново. На момент контакта колония насчитывала всего около двухсот человек. Примитивное племя жило в хижинах у мелководья и приносило своих детей в жертвы богам. Оказалось, что изолянты ушли по своему генетическому пути, и люди ойкумены с ними уже не совместимы. Известно всего три случая рождения детей смешанной крови.
— Твои родители любили друг друга.
— Да. И они не подозревали о проблемах совместимости. Мою мать ещё младенцем пожертвовали богу воды, но федералы вытащили её и увезли, она выросла в закрытом мире, ничего не зная о своём происхождении.
— Может, поэтому ты и получился.
— Ты проверила Сержа? У него стабильный геном?
— Вполне. Почти все гены Гора оказались доминирующими. Никаких серьёзных нарушений нет. Но он медленно развивается. Меня даже пугали тем, что он вырастет умственно отсталым. Он поздно сел, долго не ходил, да и вообще заметно уступает сверстникам.
— Это всё относительно.
— Я уверена, что он умный, он всё-всё понимает, только выразить не всегда может. Он слышит сразу несколько языков, и это сбивает его, путает. Но я очень много с ним занимаюсь. Он обязательно всё наверстает…
Вспомнив, что сын улетел в неизвестность, Лиза расстроилась и едва не расплакалась. Угадав её настроение, Тей взял её за руку, приобнял и успокоил:
— У него всё хорошо. То, что он — наследник Гранатовых, наверняка помогло ему вернуться домой. Хорошие люди просто сделали доброе дело, плохие захотели получить награду. Как бы там ни было, он сейчас дома, и Клаша присмотрит за ним. А Дымча обеспечит его будущее. Не волнуйся и думай о хорошем. Поверь, это работает.
Чёрные глаза обнадёживали, но золотые искорки в глубине казались застывшими льдинками.
— Я нужна ему. Единственный смысл моей жизни — дать ему то, что не сможет никто другой. Любовь. Заботу. Ласку. Понимание. Чувство, что он интересен и важен для этого мира. Серж не перекроит себе жизнь, спонтанно сбежав со случайными людьми. Он будет знать, что его любят, ждут, что о нём волнуются.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.