Поэма «Однажды чиновник…»
Однажды чиновник российский, отважный,
Пустился на подвиг великий и важный…
Сидел в кабинете уютном, красивом,
Стол возвышался дубовым массивом,
Кресло из кожи, как в лучших домах,
Вновь приходивших, вводившее в страх.
Утро обычное — гложет тоска
Тяжестью белой немого листка!
Сухость печатных, заученных фраз,
Вмиг надоела, как старый рассказ.
Мысль озарила чиновника светом:
«В люди иди за реальным ответом!
Истину знает тот, кто живёт —
Наш деревенский, российский народ!»
С целью конкретной пошёл до народа —
Выводы сделать казённого рода:
Кто же остался землю пахать,
Землю-кормилицу — русскую мать?
Кто проживает в российской глуши —
Месте поэтов, в раздольной тиши?
Цифрам в бумагах не верил бездушным,
В толстенькой папке едко мелькнувшим,
Числа увесисто били в глаза —
Всё распрекрасно, как Божья роса!
(сборы в дорогу в рассказе не суть,
что же, читатель, не обессудь!)
Идёт человек по разбитой дороге,
Устал и вспотел — несёт еле ноги,
Походный рюкзак за широкой спиной —
Это чиновник наш дорогой!
Долгое время, бедный, в пути.
Вечер. Темнеет. Поле пройти
Нужно до ночи. Найти уголок
С мягкой кроватью в положенный срок.
Ниже, за полем, курился дымок —
Пункт населенный Раскидистый Лог.
Силы последние стиснул в кулак
И по тропинке, где вился овраг…
Лог небольшой — двадцать домов,
С края овраг, похожий на ров,
Злобной крапивой зарос, ивняком,
Поле распахано чёрным пятном —
Плоско лежит на туманной равнине,
Нету на свете печальней в помине…
Мысли возникли внезапно извне:
«Наши крестьяне богаты, вполне,
Но на бумаге. Твориться же что?
Избам гниющим, лет так под сто!»
Дошёл до забора. В попавшийся двор,
Калитку открыл, завязал разговор
С седым мужиком, разбиравшим детали.
(путника ноги совсем не держали)
Работал в селе тракторист Николай,
Трудился упорно — построил сарай
Из старого теса — фермер продал,
Вот Николай и вложил капитал.
— Доходы у нас не в больших городах,
Сегодня имеешь, завтра в долгах!
Село государству, скажем, обуза,
Нынче попкорн, а была кукуруза.
Увёз на продажу гусей и корову,
Кредит погасил, оформили новый —
Квартиру снимают дети мои,
Мы не учились, закончат они.
В люди пробьются, станет легко,
Жаль от меня уж они далеко,
— грозно нахмурился, трёт подбородок. —
Крепок народ. Народ-самородок!
Вот посевная — работы полно,
Это не в городе жить, как в кино!
Трактор сломался — деталь износилась,
Где я достану, скажите на милость?
Старой обмотки медная нить,
Да изолента. Можно и жить.
Голь же на выдумку наша хитра,
Сделает просто за ночь до утра!
Видишь старушка? Спроси про ночлег,
Женщина добрая, эх, человек!
(Договорились. Ночлег обеспечен.
Впрочем, народ весьма человечен.)
Трактор гудел с печальным надрывом,
Копотью черной, дымя над обрывом,
В поле родное летел Николай.
Пик. Посевная. Весна. Месяц май.
Соседка — старушка махнула рукой:
— Что ты стоишь? Заходи, дорогой!
Борщом накормила, достала варенье,
В банках различные чудо-соленья,
Тихо рассказ завела о судьбине.
(путник, наевшись, сидел на перине)
— Что говорить? Родилась я в селе,
С парнем сошлась по зиме в феврале!
Пожили немного — случилась война…
Призвали на фронт. Осталась одна.
На совесть работали! Всё на горбине!
Кормили страну… Нет уж в помине!
Сын появился на радость мою,
Больше, чем жизнь, родного люблю.
Мужа убили — пришло извещенье,
Словно в тумане это мгновенье.
Ночью печалюсь, печалюсь и днём,
Надо бы жить, вот и живём!
Всплакнула старушка о давних годах,
Горе великое в мокрых глазах.
Война не щадила, не шла стороной,
Каждый попал незримо на бой!
— Помню, конечно, жуткие дни,
Бой вдалеке и сверкают огни…
Ратно трудились — по двадцать часов,
Деться-то некуда — нет мужиков!
Кончилась страшная, злая война,
Пыль оседала, вставала страна.
Вырос сынок, забрали в войска,
Снова одна, снова тоска.
Так и живу потихоньку на месте
Слава всё, Богу, с молитвою вместе,
Жизнь пролетает, как искры костра,
Ладно, устал ты, ложиться пора!
…Солнце вставало. Красоты природы
Луч обрамлял. Небесные своды
Синей вуалью неслись над землёй.
Путник, проснувшись, заметил покой
Без беготни, городской суеты,
Вечное небо — небо мечты!
Быстро одевшись, пошёл по селу,
Выспросить фермера, что да к чему?
Путь по прямой не так уж далёк,
Правда ухабы, грязь и песок.
Едет машина — советский «УАЗ»,
— Эй, подвезти?
— Спасибо. Как раз!
(путник устроился враз впереди,
как не хотелось пешком-то идти!)
— Мне расскажи о Раскидистом Логе,
О производстве, где же дороги?
— Будем знакомы, Игнат — агроном,
Я непосредственно связан с зерном.
Сеем неплохо, влаги запас
Почва имеет. Единственный шанс
Не упустить до скорой жары,
Чуть отдохнём и уйдём на пары!
Ферма некрупная. Здесь не соврёшь.
Сеем пшеницу, овёс, да и рожь,
Рядом коровник на сотню голов,
Корм силосуем, телятник готов.
Денег скопили — нужен ремонт,
Шифер — надёжный, проверенный зонт!
Техника старая, ветхая, вот,
Что «Беларус», что «К-700».
Выдали крохи соляркой, конец!
Что за чиновник? Эх, молодец!
Фонд для села — федеральные деньги,
Фермеру кинули только копейки,
Спрятал, наверное, сумму в карман,
А для крестьянина? Тишь и туман?
Надо его на трактор, пахать!
Просто бесстыдник, ети ж его мать!»
(путник, задумавшись, вжался в сиденье,
что-то пропало былое веселье.)
— Что рассказать? Да живём, как везде!
Мы с перестройки в большущей беде!
Всё развалилось: колхоз и совхоз,
Фермер дотацией малость подрос,
Но урожай, как всегда маловат,
Я агроном — я виноват!
Почва — живой, непростой организм,
Сложенный временем сей механизм,
Взял урожай — внеси удобрений!
Нет ни копейки? Нет предложений!
В принципе, первое, важное дело —
Люди уходят, им надоело
Жить без зарплаты на вечном пайке,
В городе трудятся, кто вдалеке.
К ферме подъехали — дальше поля.
Всё, как всегда, начинаем с нуля!
— крикнул Игнат, и «УАЗ» покатил…
Сколько потрачено, вложено сил!
Веский, по-моему, был аргумент
— Есть АПК, но в итоге и нет!
Вспомнил он снова цифры, отчёты,
Умные люди, составив расчёты,
Точно решили — такой капитал
Снимет с села нависший аврал.
Но не сходились ни цифры, ни планы,
С тем, что творилось — живой панорамой.
Всё было ясно, узнал он немало,
Видел воочию — всё погибало.
Путник направился в степь напрямик.
«Что же такое? Таинственный миг
— канули сёла? А может сгубили?
Хлебом полмира всегда мы кормили!
Вот так проблема!» — прикидывал он.
Сел на заросший муравкою склон.
Майское небо вовсю голубело,
Ветер степной налетал то и дело,
Взгляду приятное русское поле,
Сильно знакомое, так дорогое:
Первые запахи новеньких трав,
Ласточки быстрой воинственный нрав,
Чёрное поле клубится вдали —
Трактор с прицепом в дорожной пыли…
Вспомнилось детство: старенький дом,
Шифер на крыше, обтянутый мхом,
Стены саманные в белой извёстке,
Тропку закрыли сосновые доски,
В домик ведущие добрых гостей,
Ящик почтовый для новых вестей
Ржавчиной съеден годы назад!
Местной газете дедушка рад —
Тихо читал, прислонившись к печи,
Бабушка стряпала там калачи,
Вкусные были с парным молоком
— Кушай, внучок, поиграешь потом!
— мысли жужжали — не пойманный рой…
Годы далёкие вспомню порой:
Где беззаботное, милое детство,
Рыжей девчонки весёлой соседство?
Бегали вволю навстречу ветрам…
Память вернула к забытым годам —
Путник задумался: «Был молодой!
Помню деревню, колхоз мой родной,
Жизнь проходила в счастливой поре,
В городе шумном живу, как в норе!
Денег хватает построить домишко,
Выкуплю ферму — остались излишки,
Сад разобью, займусь пчеловодством,
Теплицу построю, моим руководством
Станет доволен народ, да и сыт…»
Семь лет пролетело. Душевный конфликт
Был воплощён в сотню идей:
Лог разрастался: триста семей
Дружно работают, платят налоги,
Новым асфальтом покрыты дороги,
Чистые, тёплые, краской горят
Дома небольшие ровнёхонько вряд!
Поля колосятся пшеницей отборной,
Теплицы раскинули крылья проворно,
Пасутся на травке весенней и сочной
Коровки породы мясомолочной.
Вернёмся к героям давно нам известным,
Судьба их, наверное, всем интересна:
Новенький трактор водил Николай,
С радостью видел — растёт урожай!
Выше зарплата — жить веселО!
Дети в родное примчались село:
Дочь — медсестра в местной больнице,
Сын — инженер, успевший жениться,
Бабушка празднует ровно сто лет —
Всех позвала к себе на обед!
Работа нашлась, впрочем, для всех,
Игната настиг долгожданный успех —
Заслуженный нынче он агроном!
(с печатью имеется нужный диплом!)
Путник-чиновник ушёл из кабмина,
Русская печь дороже камина
Стала чиновнику в тысячу крат —
Умер в душе вековой бюрократ
И человек появился на свет
По истечении множества лет!
Людям помог, отрезвился душой,
Все говорили: «Он же герой!»
Вечное небо вновь голубело,
Ветер степной освежал то и дело,
Там, впереди, разноцветное поле,
Всем нам знакомое, всем дорогое…
Первая борозда
Плуг врезается жалом без жалости
В пересохший, немой монолит,
Отвердевшая почва пылит,
Разрушаясь под действием тяжести.
Борозда искалечила поле,
Рваной раной разделана плоть!
Предстояло ещё распороть,
Раскроить сухопутное море,
Где ковыль изгибался волной,
Прижимаясь к родимой земле,
Многолетней, живой целине
Предстояло остаться вдовой.
Всего лишь поле
Поле озимой пшеницы зелёной
Мягкой подушкой лежит вдалеке,
Рядом желтеет другое, с соломой,
Полюшко-поле в чудном парике!
Осень намочит, зима заморозит,
Май приласкает, лето пожнёт.
Кучно стоят, ожидая, колосья,
Скоро ли снимут спелости гнёт?
Проза поля
Дядя Витя стишки не читает,
Дядя Витя на тракторе прёт
И от пыли всё время чихает,
И вспотевшую голову трёт.
Культиватор прицепит на поле,
Гидравлический шланг привернёт:
— Не пойму, нет давления что ли?
Иль давление шланги мне рвёт?
В поле жизни написана проза,
В борозде воскрешеньем ростков,
Где дурманят упавшие росы —
Дяде Вите не нужно стишков.
***
Бежать по дороге к ветру лицом,
Пред небом святым упасть на колени,
Услышать далёкий в селе перезвон,
Уснуть в мягком лоне душистых растений.
Приятная нега, томящая грудь,
В сознание льётся прохладным потоком,
Душе невозможно, увы, отдохнуть,
Но справиться можно с щемящим пороком.
Забита душа до предела страданием,
Покрыта душа ради жизни парчой.
Один перезвон прозвучит упованием,
Травы степные станут свечой.
— Очисти мя грешного, степь, умоляю!
Сотки ради жизни моей полотно
Своими цветами, что с краешка рая
Душистым незлобием смотрят в окно.
Ветер с морей
В заснеженных далях российских полей,
Отвергнутых, ныне пустынных,
Бродил, завывая, ветер с морей —
Не видел степей он полынных!
Море бушует, взрывается шквал,
Пена взлетает, грохочет прибой,
Ветер метался по лезвию скал,
Целыми днями искал он покой!
— Нет, не найти покоя мне здесь,
В тихое место скорей полечу,
Море ликует — водная спесь!
Нет! Не хочу, не хочу, не хочу…
В заснеженных далях российских полей,
Отвергнутых, ныне пустынных,
Бродил, завывая, ветер с морей —
Не видел степей он полынных!
***
В стоге душистого сена найти стебелёк
Тёмный, засохший, видевший жаркое лето
В вольной степи, где порхал над цветком мотылёк,
Яркими крыльями впитывал нежность рассвета.
Лечь в этот стог. Закопаться. Не видно лица
С лёгкой улыбкой вновь обретённого счастья.
Там, в глубине, ощутить аромат чабреца
С тонкими нотками предгрозового ненастья!
***
Весна одурманила воздухом свежим
Сырым и туманным утром в степи,
Мне не забыться сном безмятежным —
Сердцу не скажешь давай потерпи!
Встану пораньше, двери открою,
Встречу я мир в предрассветной красе.
Мысли чисты светлой порою,
Словно туман в лесной полосе.
Вечное — вечно
Сладким дождём упиваются травы —
Первые травы весенней земли.
Вечное — вечно! Не ради забавы.
Ради забавы царят короли.
Бабочка машет складными крылами,
Гладя воздушное поле ветров.
Вечное — вечно, но где-то цунами
Смоет красивую россыпь цветов.
Пыль оседает частицами праха
В горных массивах и нежных лугах.
Вечное — вечно! Жизнь — это плаха,
Плаха доверия в божьих руках.
***
Внизу под небом в травостое,
Где вечность сузилась до дня,
Обыкновенное, простое
Живёт, таинственно храня
Осколок божьего творенья
Любви прекрасной и святой.
Душе российской умиленье —
Степи осенней травостой!
Единство, воля и свобода
В таком невзрачном уголке
Внизу под вечным небосводом,
Внизу в нетронутом мирке.
Гроза и жаворонок
Выхлебав ложкой степной аромат,
Выслушав шелест листьев шалфея,
Небо пустило в ход автомат,
Дабы убить хладнокровно Орфея!
Он не сдавался! Падал, взлетал,
Бил нескончаемо радостной трелью!
Сверху гремел раскалённый металл —
Ненависть жгла разнотравную келью.
Забвение
Травой заросшая тропа
Вела к покошенной избушке,
Где отсыревшие дрова
Коптились в печке у старушки,
Где завалившийся забор
Оброс метровою полынью,
Зелёный некогда задор
Сменился сухостью унынья.
Деревня статная моя
С берёзой, гнущейся у пруда,
У фермы белой тополя
Листвой шумели, как посуда,
Под ветром били в листья-миски,
Поодаль маленький загон,
Телята где сосали сиськи
Коров, вгоняя, в долгий сон.
Бачок железный от мопеда
Таскала шумно ребятня.
Стянули где-то. У соседа!
Понятно, что за беготня!
Травой заросшая тропа
Вела к покошенной деревне.
Давно спилили тополя,
Давно заброшено селенье.
***
Окно деревенского старого дома
Тускло глядит в предзакатную степь.
Забытого времени ляжет истома —
Душе моей грустно и больно смотреть:
Краска облезла на лопнувшей раме
Где-то держась и торча пузырём,
Высохли ставни с резными полями
С гордо летевшим вверх петухом.
Синий контрастный клочок изоленты
Трещину прочно скрепил на стекле,
Ватой закрыты пустот элементы,
Ветер не дует, теплее в избе.
Белой герани цветок одинокий
В банке томатной прижился родной.
Дом показался каким-то глубоким,
Съеденным внутренней, мрачной тоской.
Деревенский чердак
Тёмный чердак обдавал теплотой,
Травы, коренья висели гурьбой:
Связаны крепко листья малины,
Лёгкое кружево свил паутины
Мелкий паук — чердачный хозяин,
Чёрный шиповник разлёгся, как барин,
В тихом углу на газете сухой.
Запах дурманит, наводит покой!
Доски прогрелись смолою янтарной,
Рядом, под крышей, с видом товарным
Ждал девясил и ромашки цветы.
Падал таинственно вглубь темноты
Луч одинокий жёлтой дорожкой.
Пыль пролетала маленькой мошкой
И покидала солнечный путь.
Корни нагонят мрачную жуть —
Щупальцы грозные страшно черны —
Старый лопух залежался с весны!
Тёмный чердак, словно аптека —
Кладезь здорового, долгого века
Прячет рецепты седой старины —
Травы лечебные, бабушкины!
Печная песня
Разгорелись, щёлкая, дрова,
Древесину пламя доедает,
Превращаемая в пар вода
И шипит, и яростно стреляет.
Раскалилась плитка докрасна,
Задымили трещины на печке,
Загудела старая труба,
Выпуская дымные колечки.
Властно наступают холода,
Падает из тучи первый снег.
Трубам подпевают провода
Горестно, протяжно и навек.
Морозное утро
Крепчает мороз — затрещали деревья,
Иглами иней торчит на ветвях.
Дымкой окутана в сопках деревня,
Старый сосед проезжал на санях.
Полозья, врезаясь в промёрзшую корку,
Шумно скрипят, проторяя тропу,
Собаки облаяли сани вдогонку,
Хвосты поприжали, быстрей в конуру.
Мороз обнимает, сжимая сильнее,
Трубы клубятся приятным дымком.
Дома у печки намного теплее!
Градусник замер за мёрзлым окном.
Дети учиться не будут сегодня —
Холод доходит до тридцать восьми!
Можно поспать, не вставая спросонья,
Можно поспать, но во двор не ходи!
Душа России
России чувствуете душу?
На степь взгляните вы порой
В июльский зной, зимою в стужу —
Упейтесь нежной красотой!
Ковыль волной бежит от ветра,
Полыни грозен аромат…
Здесь не найти пустого метра,
Зовёт растительный набат!
Распустит цвет шалфей в июне,
И сине-красным вспыхнет дол,
На колокольчик ветер дунет —
Звенит растительный престол!
А пижмы жёлтые корзины
Наполнят солнечным теплом,
Чабрец — источник дивной силы
Раскинет запах напролом!
Не своенравной пестротой,
Не бурным, вычурным нарядом,
Но безупречной простотой
России степь чарует взглядом!
Отдых земли
Закончилась осенняя уборка урожая,
Землица отдохнёт до будущего мая,
Спокойно отоспится под снежным одеялом,
Накопит свежих сил пред трудовым началом!
Жизнь прожить
По левую руку — дорога в поля,
По правую руку — с пшеницей земля,
Овраг впереди, закрывающий путь,
Присяду в распутье, пора отдохнуть.
По левую руку — мечта вдалеке,
По правую руку — живи налегке,
Овраг впереди — не нужно идти.
Какой же дорогой поле пройти?
Замело
Случилось несчастье в степи окаянной,
Под вечер внезапно метель замела,
Закрыла своей сединой белотканной
Полыни засохшей кривые тела,
Ударила ветром, пуская осколки
Стеклянных прозрачных холодных сердец,
Разбитых любовью. Летели иголки
В стремительном вихре безумных колец.
Метель разыгралась. Студёное эхо
Усмешкой взлетало и падало вдаль,
В конце превращаясь в подобие смеха,
Из смеха рождая гремящую сталь.
Перед бурей
Тучи грозно затянули небо.
Заливался краснотой закат.
Грома слышен перекат
Над полями золотого хлеба.
Роща тополей, шумящих кроной,
Скрежетом изломанных ветвей
В пустоши распаханных полей
Вверх взывала с яростною злобой!
***
Стена дождя построена Богами,
Кирпич для кладки каплей наречён.
Стена падёт и грязными ногами,
Мы кирпичи затопчем в старый дёрн.
Звёзды
Небо — вспаханное поле
В лоне прячет семена,
Прорастают звёзды вскоре
Цветом простенького льна.
Лён осыпался на почву
И не видно семена,
Расцветут ближайшей ночью
Цветом простенького льна.
Зимний закат
Разливались сумерки над родным селом,
Солнце опускалось в чащу, за мостом,
Красными лучами обрамляя крыши.
Воздух холоднее и морозом дышит!
Ветер, разогнавшись на степных просторах,
Мигом заметает в снежных коридорах!
Тоненькой полоской гаснущего дня
Солнце озаряет снежные поля.
Скрылось горизонтом и клочок небес
Тает постепенно, затемняя лес.
Ночь расшила звёздами чёрный небосвод,
Лик луны застенчивой между них плывёт.
***
Комок земли, зажатый в кулаке,
Благословил стремленье хлебороба —
Чтоб миру мир, чтоб мир по всей Земле,
Чтоб было всё, но не было лишь гроба,
Когда земля рождает, не берёт,
Не запирает в затхлости могилы.
Комок земли — начало, жизнь, вперёд,
И откровенье непорочной силы!
Небо молчало
В серой степи, окровавленной боем,
Юный солдат, погибая от ран,
С жизнью прощался, встречаясь с покоем,
Шёпотом слово вытягивал: «Мам!»
С небом сливались глаза голубые —
Чистым последствием грязной войны.
Локоны мамы увидел седые —
Чёрные были до этой весны.
Горечь по дому упала на сердце,
Боль не от раны, от сильной тоски:
Петлями ржавыми скрипнула дверца,
Сдобным запахли в сенях пирожки.
Так захотелось обнять на прощанье,
Выкрикнуть: «Мама, родная моя!»
Чудилось только: «Сынок, до свиданья!»
— Мамочка, мама, прости ты меня!
В серой степи, окровавленной боем,
Маки краснели — алели поля,
Небо молчало над вечным покоем,
Вечным приютом согрела земля…
Косовица
На поля легли туманы,
Травы нежатся в росе.
Не написаны романы
О заточенной косе!
Не написаны романы
О крестьянине в поту,
Что в прохладные туманы
Закрывает наготу
Вековых страданий полем,
Разноцветной тишиной.
Распрощается он с горем
Под небесной глубиной.
Разошлись туманы вскоре,
Солнце встало высоко
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.