Бесплатный фрагмент - Не ведаем встреч долгожданных

I. Теперь здесь мой дом

Сторона ль моя, сторонка,

Горевая полоса.

Только лес, да посолонка,

Да заречная коса…

Чахнет старая церквушка,

В облака закинув крест.

И забольная кукушка
Не летит с печальных мест.

Сергей Есенин

— Какой у Вас дивный город!.. — приятно удивился Виктор, выглянув в окно автобуса, въезжающего в наш небольшой городок. — Он и вправду хорош, — отвечал Алексей, — взгляните только, какая архитектура…

Комфортный и бесшумный автобус медленно, будто боясь разбудить утренний вокзальчик, въехал через шлагбаум на территорию стоянки. Также бесшумно вышли с сумками и небольшими чемоданчиками немногочисленные пассажиры. Вокруг было слышно только многоголосое пение птиц, — да и то, словно, слегка приглушенное. Все вокруг, будто бы боялось кого-то или что-то разбудить.

— Ну что, кивнул в сторону тропинки Алексей, — пойдемте: нам еще почти два километра пешочком.

— Ммм, ну, пойдем, пойдем, — слегка вздохнув свежий воздух и оглядев все вокруг ответил Виктор.

Дорожка шла вдоль неширокого овражка, по обеим сторонам которого рос невысокий терновый забор. Ну а дальше виднелось поле. Широкое, разноцветное поле. Даже из далека было видно, как переливались на ветру разных цветов точки. Желтые, синие… И вот, уже заканчивалась терновая тропинка — и дорога раскинулась в это дивное озеро цветов. Словно, переход из мира земного — в Рай Небесный. Даже пение птиц здесь слышалось каким-то необычным, неземным… Небо было настолько лучистым и ярким, что слепило глаза. Казалось, будто находишься меж двух океанов: только через один, — из цветов, — проходишь пешком, а через другой, — из голубого неба, — проплываешь, словно в невесомости.

— Ну вот, уже почти пришли, — слегка приподняв руку, Алексей показал на небольшой лесочек, среди которого стояли несколько деревянных домиков.

— Ого! — приятно удивился Виктор. Эти домики прямо дополняют всю картину этой местности. В Москве так радуешься только когда сворачиваешь в какой-нибудь тихий дворик с большого проспекта…

— А я жил долгое время в Москве. Потом, вот, так сложилось, что начал путешествовать: ездил в велопоходы, автостопом по России… А потом…

Алексей слегка склонил голову и закрыл глаза на мгновение…

— А потом — один добрый человек приютил здесь. Так теперь и живу тут.

— А как ты все же сюда попал?.. Расскажи, если не секрет.

— Да нет, в общем, не секрет. Был я на высоте. На той высоте, с которой очень часто больно падать. В сфере строительства трудился. Проекты, часто — удачные. В Москве-то стройка нескончаемая. Вот, выиграл несколько тендеров на строительство одного жилого многофункционального комплекса недалеко от центра города и двух небольших домов на окраине, недалеко от Химок. В общем, как все чего, растягивать не буду… В такие ситуации попадал. Ведь в бизнесе как (Прости, Господи, за это слово-урод!), пока не проведешь несколько застолий и фуршетов — ни одной, даже мелкой сделки… И вот, так, во время очередного фуршета, напился почти до беспамятства… Подписал один документ с одним человеком, согласно которому я отдаю почти за бесценок свои акции… Да как потом оказалось — я еще и ему должен оказался. А там жестоко. Начнешь восстанавливать справедливость — себе же потом не рад по жизни будешь. Так, «накрылись» мои проекты, ушли деньги… Хорошо еще, квартиру не пришлось отдать.

— М-да-аа, покачивая головой и опустив глаза, выдохнул Виктор. — И как же потом?

— А потом — ушла жена. А ведь так хорошо все начиналось: детей хотели. Но… Начал пить тогда я. Пропил почти все. В свинью начал превращаться. Но встретил как-то у магазина друга старого. Лет 10 не виделись. Он-то меня в чувство и привел. Помог бросить пить, на работу устроил. Так я почти пол года ходил на работу, приходил — в пустые стены, где сам себе был противен. И тут друг мне предложил съездить с ним на выходные в Подмосковье, в велопоход. Они, мол, частенько с коллегами ездят так. Он мне даже велосипед подарил. Неплохой.

Съездили. И так я загорелся этим. Так мне понравилась вся эта атмосфера. Во время привалов — отдых на полянке, никакого спиртного, веселые истории, без пошлости и мрака суетного. И решил я попробовать попутешествовать так — сначала с ними, потом, автостопом…

Но вот, очередная поездка. Доехал я с одним водителем почти до Коломны. Но ему надо было в сторону — и я пошел дальше пешком. До следующей фуры. Останавливается возле меня грузовая иномарка: «Мужик, далеко путь держишь?». — До Рязани бы, — ответил я, «Прыгай!». Поехали. Во время дороги разболтались мы с ним о том-о сем. Весело нам было. А время было сумеречное…

Алексей затих…

— Помню огни… Удар… А дальше — открываю глаза. Чувствую, что лежу на асфальте… А надо мной мужчина стоит, бородатый такой, в кепке белой… И все. Я отрубился. Очнулся уже в больнице. Открываю глаза — вижу — сидит рядом со мной этот же мужчина, но только одет он был в бежевый халат. Первая мысль — «сектант что ли какой». А он так посмотрел на меня и говорит: «Слава Господу, очнулся, брат?!». Я так посмотрел направо, налево… Смотрю лежит рядом водитель той фуры, с которым мы ехали… А рядом с ним — девочка и женщина. Потом стало ясно: это его дочка и жена.

Ну а меня вдруг кольнуло то, что кроме всего происходящего и своего попутчика — я больше никого не знаю. Более того — я не знаю, кто я и откуда.

— Ты потерял память?

— Именно. На тот момент — связью с миром мне были мой попутчик и… этот человек.

— Но кто же он? И почему он был рядом на месте, как я понимаю, аварии и с тобой в палате?

— Честно — я тогда думал, что это мой ангел-хранитель. Самое интересное то, что это так и оказалось.

— Как это? — удивленно спросил Виктор.

— А вот так. Серега потом рассказал мне (водитель той фуры), что когда мы перевернулись, он был в сознании: у него были только ушибы и ссадины, а меня вынесло через стекло на асфальт, и — от удара головой, я отрубился. А этот человек был единственным на том месте в момент аварии. Им оказался настоятель Храма Николая Чудотворца, что в небольшой деревушке неподалеку. Вот и этот бежевый халат оказался священническим подрясником. Потом он мне рассказал, что он вечером колол дрова на подворье, устал и лег немного отдохнуть. Задремал и ему во сне явился Ангел и сказал: «Иди через поле к дороге: там человек, которому нужна твоя помощь».

— Ничего себе! — с еще большим удивлением посмотрел на Алексея Виктор.

— Да. И я потом долго вспоминал этот момент, когда я открыл глаза на дороге и увидел этого мужчину… Он был и впрямь — как ангел…

— Да ладно тебе, Алексий, я мог им только показаться. А настоящий Ангел меня отправил, чтобы я помог тебе.

Виктор увидел подходящего к ним священника в черной рясе и блестящем на солнце золотым крестом с украшениями.

— Ааа, отец Василий. Здравствуйте! Вот, привел Вам своего нового друга. Познакомились с ним на днях в Москве, когда я ездил по Вашей просьбе.

— Очень хорошо! — с радостной улыбкой ответил батюшка. Тогда пойдемте в дом пить чай. А потом пойдем на Всенощную.

— На Всенощную? — спросил, прищурив глаз Виктор. У Вас тут еще и храм есть?

— Да, — радостно ответил Алексей. Тот самый храм. Он там, за лесочком. Ты его увидишь. Он, словно маленький корабль на Райском озере.

Отец Василий быстры шагом направился в дом, а Виктор с Алексеем не спеша пошли за ним.

— Слушай, Алексей, а ты что же, теперь здесь и живешь?

— Да, Виктор, теперь здесь — мой дом. Квартиру в Москве я позже продал и на вырученные деньги обосновался тут. То, что осталось — отдал в приход храма.

— Да здесь просто сказочно. Я бы и сам тут жил. Но — у меня семья, жена, дети…

— В чем проблема, — радостно похлопал он Виктора по плечу, — привози всех сюда.

— Да нет, не смогу… Это… Это не так просто. У меня там работа, люди… В общем, это не так просто.

— Ну, я понимаю тебя, Виктор: каждому — свое. Бог — Он все управит. Ты только верь!..

— Я верю. Поэтому мы тогда с тобой в храме на Соколе и познакомились.

— Это да. Знаешь — говорят, что куда бы ты не уехал, в какой бы уголок Земли — ты сам всегда берешь себя с собой. Со своими грехами, страстями, ошибками… А я ведь сюда с ними и приехал. И очень тяжких трудов стоило мне и отцу Василию избавиться от них. Теперь я понимаю, что значит — жить и для других, видеть все, что происходит вокруг. Ведь раньше — все было далеко не так.

Сейчас понимаешь, что твой дом — это там, где тебе легко, где даже труды не в тягость, а все заботы — в радость. Дом — это место, где не только ты обогреваешься, питаешься, — но и тот, кто пришел к тебе с холода и стужи, в надежде — встретить это тепло.

— Как же здорово, Алексей, что я тогда тебя встретил. Теперь и я вижу, что невозможное — возможно, когда этого желаешь, когда понимаешь, что ты не один на этом свете.

— Это так, брат!

— Чай готов! Проходите, братья! — добрым и заботливым голосом пригласил в дом Виктора и Алексея отец Василий.

Слава Богу за всё!

II. Облачная даль

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —

Весь день стоит как бы хрустальный,

И лучезарны вечера…
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,

Но далеко еще до первых зимних бурь
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…

Фёдор Тютчев

— Я был в осеннем лесу. Моросящий дождик, едва окропляющий листочки красно-желтые создавал такую неповторимую мелодию… Тихая, непринужденная, — словно бы спустившаяся с Небес, но с оттенком земным, каким-то знакомым. — поделился впечатлениями Александр с отцом Василием.

— Да, ты прав. Места здесь очень красивые!.. Но я понимаю, что ты хочешь сказать… Олицетворение всего увиденного с нашей жизнью — это возможность каждого из нас. Однако, мы в миру этого практически и не замечаем. Всё бежим-бежим, да спотыкаемся о ветки и корни.

— Чай готов, братья. Самовар отца Василия прямо волшебный. — с радостной речью и огоньками в глазах позвал Алексей.

— А чем это он такой волшебный, Алексий? — слегка усмехнувшись с ноткой добра спросил отец Василий. — Подумаешь — старенький, начищенный до блеска золотого…

— Ох, не скромничайте, отче!.. Знаем, как Вы его возвращали к жизни, после того, как он многие годы пролежат в сарайчике Вашего отца.

— Ну, будет тебе, Алексий — хвалить меня. Давайте, присаживайтесь: в беседке чай будем пить. Хоть и морось — зато какая благодать!..

— И не холодно совсем. — поддержал Александр.

Это дивное место открыл для себя Алексей несколько лет назад, когда попал в аварию и без преувеличения сказать, был спасен отцом Василием, который тогда был ему и Ангелом, и добрым пастырем. Чудесный пятикупольный храм с двумя приделами во Имя Пресвятой Божией Матери и Святителя Христова Николая — являлся главной композиционной составляющей сего места. Извилистая река, разрезающая зеленые пологие склоны, укрепленные густыми стенами еловых лесов была, словно голубая лента посреди океана хвои и берёз, растущий посреди этих стен. Никто из приезжающих однажды сюда, не оставался равнодушны. Воистину — благодать этих просторов возвеличивала падшее и смиряла возгордившееся. Согревали стены эти замерзающих и творили незримую прохладу тем, кто сгорал в страстном порыве греховном.

Сюда однажды был направлен отец Василий, молодой иеромонах, который до Семинарии окончил Литературный институт и посвящал все свои работы проблемами взаимоотношений Церкви и новообращенной паствы. Ещё студентом, он сознавал, что жизнь его так или иначе будет связана со служением Богу, — ибо вера крепла — и мировоззрение не составляло единое целое с мыслями друзей, знакомых, коллег…

Так вот, приехав сюда — юного священно-монаха встретила грустная картина, — совсем непохожая на ту, чем красуется даль эта ныне. Руины древнего храма, груды кирпичей и закопченные своды, через которые проглядывали едва Лики Господа нашего, Ангелов и Святых… Узрев сие, молодой иеромонах сел на землю, бросив небольшую сумку, с которой он и приехал тогда из Москвы и горько заплакал. Однако, по Милости Божией, он смог найти и людей, и средства — и восстановил со временем храм и красивый, словно из сказки, дом. Уже через пять лет, после его приезда — благолепием засияло место это чудное. Он смог призвать Благодать молитвами своими и верою, которая по сей день укрепляла всех страждущих, приходящих сюда.

И в эти дни, дни осенние, когда зеленый океан лесов, окружающих обитель меняет краски, становится похожим на радугу, обретая красно-желтые оттенки — приехал давний знакомый Виктора — Александр, чтобы воочию насладиться этой красотой, получить духовный совет от человека, положившего труды, чтобы вознеслась молитва пламенеющая к Богу. Сам же Виктор также пару лет назад приехал в это место с новым тогда знакомым своим Алексеем, который теперь и живет и трудится в этой обители.

— Слышал я, Александр, что ты в области журналистики трудишься там, в Москве?..

Александр положительно кивнул.

Просто я и сам однажды начинал в этой сфере: работал в одной газете, ещё студентом. Но Бог управил — и я теперь служу здесь. Я молюсь за просящих. И они молятся за меня, грешного.

— Да, отец Василий. Я действительно много познал, работая в этой сфере. Хоть и вся эта суета, серость будней порой отводит и от цели и от творчества… Но вот поэтому я сейчас стараюсь больше общаться с людьми, для которых молитва — это ежедневный труд, радость и слёзы Покаяния…

— А что же, в миру ныне все полагают, что здесь нет ни искушений, ни трудов над собой?!. — улыбаясь посмотрел отец Василий на Александра. — Ведь для всех, кто ушел однажды подальше от мира, уготовано еще больше искушений. Если Господь милует мирянина, оступившегося среди бурного потока, то к служителю Его земному и к тому, кто сам, сознательно начал служить Господу, оставив себя — больше и спроса.

— Это я понимаю, батюшка. Но до всех это сегодня так трудно донести, что порой приходится сдаваться…

— Не сдаваться!.. — довольно резко, но с тем же благодушным лицом воскликнул отец Василий. — А следовать к Богу своим путем, своею дорогою, показывая благой пример. Ведь и один в поле воин, — ежели он только уповает на Бога и не бросает меча своего!..

А между тем — дождик, прежде орошающий сентябрьские просторы с самого утра, прекратился. Небо немного просветлело, но солнышка так и не было видно. Промытые горизонты и дивный аромат, что стоял в воздухе и явно испаряющийся от лесных сторон, творил незримую гармонию, что ощущалась внутри. Будто бы шел некий процесс наполнения души всем светлым, чистым и свежим, дарованным Господом нам во утешение, в смирение и радость духовную. Ведь в таком состоянии молитва течёт если не той рекой, что вьётся у подножия склона, но точно чистым, прозрачным ручейком, берущим своё начало из Святого источника.

Отец Василий жестом показал Алексею и Александру, чтобы немного пройтись.

— Вот, смотрите, братья: это всё, что мы видим, должно пребывать в нас самих. Не просто запечатленным через зрение физическое, — но через зрение духовное должно быть воспринято.

Глубокие мысли в сей момент овладели сознанием. Думалось о том, что всё видимое — действительно должно быть записано нашими сердцами, соединиться с душой, в которой от появления человека на Свет заложено Богом Царство Небесное и Которое призвано Им хранить.

Еще немного времени длилась прогулка с беседами на темы духовные. И на многие вопросы был дан четкий ответ. Почему не на все?!. Да потому что, есть вопросы, которые произрастают в нас от места, где должны быть положены наши труды. Труды над собой. Труды во благо и нам и тем, кто нас окружает.

Снова начался небольшой дождик, небо обретало тусклые тона, спуская на землю сумерки и туман. На сердце же было спокойно и светло. Как в том океане из зеленых красок хвои, — с оттенками золотого и красного, — будто пламя в камине, хранящего тепло и уют. Голубая лента реки несла на себе те же краски из плывущих, яко маленькие лодки, листьев, принесенных осенним ветерком с деревьев. И тянулась туда, где промытая дождями и освеженная ветрами, соединялась с горизонтом облачная даль.

III. Доктрина нравственности

Если бы люди были ангелами, правительство было бы ненужно. А если бы людьми управляли ангелы, был бы не нужен какой-либо контроль над правительством.

Джеймс Мэдисон

— Сколько там ещё будет это всё продолжаться? — воскликнул Николай.

— Да пока ещё порох есть — будет. — тихо и спокойно ответил Сашка.

Не первый год, не первое десятилетие продолжается неспокойная, нестабильная программа по смене картины жизни. Сохраняются лишь внешние, привычные фоны. Сохраняются позывы к непоколебимому желанию остановить эту смену. Вольное движение технологического прогресса неминуемо ведет к подмене истинного ложным.

— Мы не можем остановить этот процесс, Николай. Там всё решено. Ничего не изменить. Страна упустила главное: духовный стержень. По сути, всё истлело. Не был замечен пожар. Всё горело — а нам казалось, что это неизбежные процессы, что им не стоит препятствовать. Ну, вот…

— А как же власть? — прищурив глаз, спросил Николай.

— А что власть, Николай?!. Не забывай, что там люди разные. Они мыслят согласно тому, какие задачи каждому из них поставлены их непосредственным руководством.

— Но как же политика государства?..

— Политика государства — это некий представленный иллюзорный мираж для тех, кто смотрит главные федеральные каналы и новости на них, Николай. И не они играют даже основную роль. Роль играет изобилие других каналов, которые благодаря сверхтехнологичным устройствам, таким как сетевые адаптеры, модемы, «тарелки» сделали возможным автономную работу системы. Закачивание пустой информации в мозг человека и наполняющей всё медийное пространство только лишь низменными и нижеественными потребностями… Другими словами, нам не стоит больше думать о том, как провести время, если можно смотреть сутками всё, что угодно, вообще не включая мозги.

— И то правда. — вздохнул Николай. — Получается, что остается нам лишь то, что мы привыкли видеть вокруг. Мегаполис, по сути, дышит покупками, продажами, развлечениями, получением информации, ввергающей либо в страх, либо в растерянность, эйфорию…

— А ещё интернет!.. — отметил Сашка, — который наше общество в большинстве своем так и не научилось использовать в благих целях, целыми днями «зависая» в социальных сетях, играя в онлайн-игрушки, обмениваясь подчас пустословной и праздной информацией, не несущей духовного и нравственного подкрепления.

— А разве там есть что-то полезное?