Пятый сборник стихов Игоря Левина «Назвавшейся Е. К.» включает только те стихи последнего периода авторского творчества (начиная с 2011 года), которые посвящены возлюбленной автора либо событийно связаны с ней. Что можно сказать о чувствах автора к девушке, имя которой зашифровано инициалами, имеющими к ней лишь косвенное отношение? Лучший язык чувств — язык поэзии
Это стихи о любви, которая не знает ни возрастных преград длиною в четверть века, ни предрассудков межнациональных отношений, ни испытаний годами разлуки. Именно о такой любви когда-то воскликнул Данте: «Любовь, что движет и солнце и звёзды».
Автор намеренно представил сборник без иллюстраций, считая, что изобразительная функция поэтического слова самодостаточна.
Игорь Леонидович Левин — поэт, прозаик, художник и учёный, член Российского союза профессиональных литераторов, Международной федерации художников, Творческого союза художников России.
© И. Левин, 2015
Поэзия и правда. Вступительная статья Елены Крюковой
о поэзии Игоря Левина
Секрет настоящей поэзии — в сердце автора.
«Трещина прошла через сердце поэта», — сказал когда-то Генрих Гейне, а мне хочется перефразировать эти всемирно известные слова: «Солнце взошло в сердце поэта».
Ибо поэт не только вместилище трагедии мира, но и зеркало счастья мира.
Поэзия Игоря Левина и драматична, и трагична. Но это не значит, что она беспросветна и безвыходна. Он — подлинный лирик, и вместе с великим горем — и собственным, и чужим — его душа полна радости, праздника, и он хочет отдать, подарить его людям, и ему это — в лучших стихах — удается.
Игорь Левин художник и ученый. Мышление ученого, помогающее внимательно расщепить и досконально исследовать явление, и мышление художника, тяготеющего к объединению, к цельности, к синтезу, — казалось бы, две разные дороги… Но Игорю они всемерно помогают убедительно выстроить произведение: оно у него насыщено красочными подробностями и в то же время несет в себе нерасчленяемое единство живого.
Поэзия — и мировая, и русская — это тоже живое существо, абсолютно живое пространство. Игорю Левину внятно внутри мирового культурного кода многое, если не все. Он знает и показывает в своих работах срезы мощных культурных пластов, делает намеки на символы-знаки времени, вечности, разнообразных мифологий.
Естественно, внутри такого большого здания авторской поэтики без создания авторского мифа не обойтись. И Левин постепенно, шаг за шагом, выстраивает его — в диапазоне от миниатюры и лирического наброска до большого стихотворения, стихотворной крупной формы. Симфонизм присутствует в его стихотворениях так же, как и интимная, сокровенная камерность.
Его стихи созвучны его живописным работам, и для целостного восприятия авторской индивидуальности в идеале надо смотреть живопись Левина и тут же читать или слушать его стихи. Это и есть, может быть, древний синкретизм, утерянный века назад синтез искусств.
Поэт всегда ловит музыку и цвет, свет, краски. Удачно найденное слово тоже играет всеми красками, как богато, щедро положенный на холст мазок.
В поэзии не обойтись без правды. Момент лирического волнения, который, по известной ахматовской формуле, действительно краток, опирается только на пережитое. Настоящую поэзию не выдумаешь: она или живет в тебе, или не живет.
Строки Игоря Левина предельно живые, и в этом их счастье. Сконструированное и надуманное уходит бесследно, жить остается лишь подлинность чувства. Правда большого чувства присутствует сполна в этих текстах, и можно как угодно исследовать авторские технологии, технику версификации, подмечать образные находки, указывать на недочеты — зачем? Живой человек так же несовершенен и прекрасен, как его дух, душа.
Вы остаетесь наедине с необычной книгой. Попробуйте понять ее, переплыть на лодке чуткости и понимания, узнать в ней себя и биение своего сердца.
Это и есть мост между людьми и временами.
Игорь Левин строит его.
Как любой художник — каждый день и каждый час.
Елена Крюкова, писатель, искусствовед, член Союза писателей России
Русская Лолита
— Идёт вдоль насыпи девчонка —
Ландрина блеск в глазах зелёных.
— А имя кто мне скажет чётко?
— Алёна, кажется, Алёна.
А, может, просто Ло из сказки…
— Лолита?! Сказок не бывает.
— Она прохожим строит глазки,
Как феньки локоны сплетает.
Она играет сладострастно,
Из роли вечно не выходит.
Сценарий задан ей опасный.
Опасность же её заводит.
— И не боится совершенно?
— Нет, боязлива и проворна.
— Тогда к чему вся эта сцена?
— Есть в этой сцене жёсткость порно.
Она порхала между строчек,
Но имя поменять забыла.
Тоннель, где очень много точек,
Из книги в жизнь уже прорыла.
Но только спутаны событья,
И нет предела вожделений.
Мечтам о Гумберте не сбыться
В размытом шельфе поколений.
Задорный смех в словесных сколах
И резвость детская в движеньях.
Тот курс, что не проходят в школах,
Прошла, отбросив все стесненья.
Любовь одела наизнанку
И раскроила по де Саду.
Не принц, а фат, схватив приманку,
Фантазий скверных пел баллады.
Она всё шла куда-то прямо,
Но выходило как-то боком.
А на пути — за ямой яма.
(Об этом не писал Набоков…)
Её ладонь в тумане тает,
Сплетаясь с белыми домами.
Волос огонь ей лоб терзает
И затухает над глазами.
В разгар тусовок, модных сходок
Ровесник ей не будет дорог.
И гладит нежный подбородок
Вновь тот, кому уже за сорок.
Она хотела б раствориться
В толпе наивненьких девчонок.
Но от себя не сможет скрыться
В страстях взрослеющий ребёнок.
— А сколько лет ей? — Восемнадцать.
— Уже? — Ещё, прекрасный возраст,
Чтобы Лолитою казаться,
Теченья жизни снизив скорость,
Чтоб жить, подбрасывая в воздух
Песок искрящихся мгновений,
Чтоб строить мир в манерных позах
Самозабвенных вожделений.